Воскресный полдень миновал, и в самом большом зрительном зале города Лучан, расположенном на первом этаже Городского культурного центра, руководимого Юлией Владимировной Мозовской, все готово к собранию городского актива. Обильно вымыты полы, кучно расставлены кресла, занесены все имеющиеся в здании стулья и скамейки, на большой сцене алой с золотыми кистями скатертью закрыт стол президиума, расставлены бутылочки с минеральной водой вперемешку с аккуратными букетами плюшевых цинний всех оттенков солнечного цвета.

Сама Юлия Владимировна в удивительно женственном бело-черном облачении, фантазийно причесанная и сильно припудренная все утро стучала тоненькими каблучками по двум этажам своего немаленького центра, бывшего заводского дома культуры, смешно всплескивала кругленькими ручками и забавно постанывала:

-Все! Это провал! Стульев не хватит! В зале темно, сцена освещена плохо! Ремонт уже сто лет не делали! Ну, какая премьера! Только провал!

-Да не тарахти ты! Не на спектакль собираются, чего им твой свет? Ты лучше полицейских у сцены посади, а то этот, розовый берет, опять взбрыкнет и всем в лоб начнет давать, как мне на вокзале! А лучше - доктора рядом с ним посади - надежней будет! - настоятельно советовала только что отмахавшая тряпкой полы зрительного зала Фирюза.

-Девчонки! Слышали, Санька-даун объявился? Сначала болтал с твоим Николаем, Юля, потом к Армену они пошли. А Дильназ мне рассказала, что твоего берета, Фирюза, из гостиницы больше выпускать не хотят - так наш город позорит! Последний стыд потерял - в зеленый цвет выкрасился! А сам врет, что это его облил кто-то! - розовощекая, белокурая Маргарита по фамилии Бочкина, пылая золотыми веснушками и последними городскими новостями, весьма успешно заменила занятую все утро Фирюзу на посту рупора неформальных лучановских СМИ.

-Рита! Ну чего ты его так называешь?! Он не даун, а дауншифтер. Слово такое, обозначает человека, который живет для себя, а не для денег и карьеры.

-Да даун он просто и все! Вот брат его Лешка - он человек, семья у него, дом, руки золотые! А Санька - все нос воротил - и некультурные мы все, и совки, и лузеры. В Москву подался, но видно и там на него культуры не хватило! А сам то, хоть что-нибудь сделал?! Нашлась ли хоть одна девчонка, которая захотела от него ребенка родить? Вспомнила, что ему Шурыгин говорил перед отъездом - мол, долго бегать будешь - балериной станешь - на фуэте и сдохнешь! Ну, вроде как-то так, или не так? - сомневалась Фирюза.

-Это он о чем? - заинтересовалась Маргарита, - Санька же, хоть и даун, но мужик, а балерина нет.

-Ой! Это ж он такую пакость сказал, а я столько лет и не догадывалась даже! - Фирюза была безутешна.

-Да вы обе обалдели! Это же иносказательно! И потом, мы в России живем по-другому, чем сейчас в Европе.

-Да как это по-другому? Ты либо живешь по-людски, либо по-скотски, даже посередине не получится! Я живу по-людски! - не унималась Фирюза.

-Ну а если близкий тебе человек окажется вот таким - другим, что делать будешь?

-Да главное, что он будет! Ясно дело - не убью, не выгоню. Но и в кролика превратиться не дам!

-Точно! Все грешат, но не все каются! - поддержала Фирюзу Маргарита.

-А на Западе решили, что человек свободен, пока закон не нарушает. Он сам свою жизнь выбирает! И то, что раньше извращением называлось, сейчас никого не ограничивает и не стыдит! - вспылила Юлия Владимировна.

-А человек любой свободен, или особенный только? Я тоже хочу свою жизнь сама выбирать, и жизнь своей дочери! И потом, чего всю свободу только в койку и загнали, а может ее еще куда направить - на работу, чтобы скотиной себя никто не чувствовал, чтобы старики по-людски доживали, чтобы деньгами не все мерялось - выпалила и сама себе удивилась Маргарита Бочкина.

-Правильно, Ритка! А то такой, как этот берет розовый, про свободу заливается и заливается, а чуть что не по нему, так сразу в лоб!

-Ну, тут вы правы, конечно! Ой, а стены-то, какие грязные! Позор! Учреждение культуры!

-И не грязные вовсе, я мыла! Старые они, вот и облупились! - взвилась от незаслуженной обиды Фирюза.

-Здравствуй, Юлия свет Владимировна! - с улыбкой приветствовал хозяйку Максим Максимович Птичкин, - Наши уже собираются, а я вперед побежал попросить тебя об одолжении. Ты посади нас поближе к сцене и кучкой; чтобы Лениана Карповна не заводилась бы попусту.

-Что, Максимыч, жену опасаешься? - подмигнула Фирюза.

-Ну, зачем опасаюсь - забочусь!

-И то, правда! Жена у вас, Максим Максимович, серьезная женщина; и хозяйка замечательная! Как время на политику еще находит, ведь дети, внуки! - уже не вспоминала недавнюю базарную ссору Юлия Владимировна.

-Да и язык у нее так подвешен, что отбреет любого, прямо с лету, не поморщится! - даже с каким-то восхищением высказалась Маргарита.

-Ленианка дуррой никогда не была! Но все равно я против нее! А ты, Максимыч, скажи, когда Светку выдавать замуж будете? Все глаза она на Антоне смозолила! Чего тяните? Второй даун может получиться, как Санька Пирогов!

-Да мы же не против - Света его любит, и семья у Антона хорошая! Но сколько ждать, чтобы дурь столичная из него вышла?! У меня в его годы первенцу уже два стукнуло. А этот до сих пор не работает, все большими деньгами бредит! Федор Сергеевич его уже звал к себе в помощники, а со временем и сам бы судьей стал. Ведь умный парень, образованный, или лучше как Саня Пирогов - ни дома, ни семьи, и снова начинать в его возрасте; ему даже к брату зайти стыдно!

-А чего Ленианка смущается? Пошла бы да поговорила хорошенько с Антоном, а то спит с девчонкой, а вместо свадьбы карьеру делает!

-Не болтай, Фирюза! Это их забота, сейчас другое время! Просто любит его Света, и никто ей кроме него не нужен - ни богатый, ни с карьерой. Она бы и за ним поехала, в Москву эту, но ведь не зовет!

- И мне странно! Он же без нее не может, только приедет в Лучаны - сразу к Светлане, а до конца пройти то ли страшно ему, то ли что? Будто перед дверью торчит, и не стучится, и не уходит, - поддержала собеседников хозяйка городского культурного центра.

-А вот тут Ленианка права! Задурили молодежи голову сексом своим! В кого девчонок бедных превратили - они и работают, и рожают, и голодом сидят, чтоб от моделей этих не отличаться, и малюются и одеваются так, чтобы все мужики сразу их захотели, ну сами понимаете что! А взамен? С мужиками сравняли? Как же! В кукол безотказных и безголовых превратили, вот что взамен! А любая девчонка - человек, прежде всего, а потом уже что-то еще; и рожать ей тоже человека. Только я смотрю, те, кто по умнее, сами уже до всего доперли, без помощи телевизора, - ворчала Фирюза, все-таки пытаясь оттереть старые стены.

Створки дверей распахнулись, и лучановцы парами, компаниями и в одиночку стали заполнять кресла и стулья зрительного зала своими нетерпеливыми фигурами, Фирюза, резво оттащив ведро с тряпкой за кулисы, тоже побежала занимать место поближе к сцене. Зал наполнялся жизнью - дышал, чихал, кашлял, сплетничал и предвкушал зрелищ. Мужчины и женщины разных возрастов, видов и нравов, будто ручейки, вливались в неспокойный океан и становились чем-то цельным и сильным, чем-то неумолимым и непреклонным, безжалостным и ждущим - чего? - ответов на вопросы, правдивых и честных, понятных и принимаемых, потому как, не только Москва слезам не верит.

Ждут все - и восторженные адепты западной культуры Юлия Владимировна Мозовская с мужем-журналистом Валерианом Петровичем Купцовым; и супруги Козинские, немного странные, но полноправные члены местного истэблишмента; и Карпухины - Леонид с Сашенькой - тоже весьма колоритная пара совкового интеллигента в погонах и свободной барышни, уже почувствовавшей вкус выбора себя и своей жизни; и Армен Арсенович Агабебян, старый армянин и старый демократ, похороненный в прошлый вторник на городском кладбище вместе со своим вечным другом Степаном Фомичом Шурыгиным, и воскрешенный отчаянием и болью тоже уже вечного убийцы-грешника. И могучая кучка великих старцев во главе с неугомонной Ленианой Карповной Птичкиной, словно цемент удержавшей наше депрессивное, несчастное поколение пятидесятилетних идеалистов-предателей от окончательного суицида; и Сергей Воркута - самый настоящий Дон Кихот новой России со своей всепрощающей женой Аленой. И, конечно, сам Николай Птушко - в потертом парадном костюме с бабочкой и навеселе, о чем-то таинственно шушукающийся с Санькой-дауном (а по-другому в Лучанах Александра Пирогова назовут еще очень не скоро). И еще много-много настолько интересных, неповторимых, очень странных и своевольных личностей, что, зуб даю, сочинят еще более сумасшедшую историю, чем та, что произошла и происходит этим летом в Лучанах.

Сергей Галушкин, сидя в президиуме между Аркадием Николаевичем и Наилем Равильевичем, отчаянно трусил - никакие обещания, красивые слова, изящные обороты не успокоят и не смирят этого кровожадного зверя, что смотрел на него, усмехаясь, десятками жадных глаз, урчал огромным пустым животом и скреб когтистыми жаждущими его плоть лапами. Что делать, как спастись - молотом стучали в голове первобытные ночные страхи - нет, не сбежать, не спрятаться. Ну что ж, значит, и врать бесполезно, прав был Аркадий Николаевич, как всегда прав!

-Здравствуйте! Меня зовут Сергей Васильевич Галушкин, я чиновник областной администрации, и послан к вам губернатором в связи с убийством Степана Фомича Шурыгина. Я попытаюсь вам рассказать о том, в каком положении мы сейчас находимся, что нам всем ждать и на что надеяться бесполезно.

Начну с последнего. Советский Союз нам больше не восстановить, как бы этого кому не хотелось, и дело не в каких-то там мантрах про его кровожадность и неэффективность. Нет, конечно, крови мы много пролили в те годы, и несправедливости много было тогда, но свои задачи Союз решил полностью и как раз эффективно - страна реформировалась в кратчайшие сроки, выдержала удар европейской военной машины, восстановилась за счет своих сил, состоялась как мировая держава. Поэтому своих отцов и дедов нам попрекать не в чем. Почему Союз развалился, и можно ли было его сохранить? Не знаю. Но думаю, что случайного в этом было мало, мы проиграли своим соперникам, а благодаря их силе или нашей слабости, глупости или предательству - решайте сами!

Теперь про нас! Так что же мы имеем сейчас? Много чего! Во-первых, советское наследство - оно до сих пор нас кормит, и кормит неплохо - это и сырьевые отрасли, и ВПК, и образование, и наука. Да что я говорю? Вы же сами все видите, российские города - это дома советской постройки, детские садики, школы, больницы, абсолютное большинство заводов - все советские, с небольшим исключением. И до сих пор советская инфраструктура спасает наше население от нищеты и маргинализации. Но этот запас не вечен.

Во-вторых, экономика - в девяностые мы отказались от самодостаточности и автаркии, и какой-то период времени нам казалось, что мы стали равноправными участниками мировой экономики, поставляя ресурсы в обмен на современные товары и услуги, получая кредиты; и, таким образом, постепенно подтянемся к уровню западных лидеров. Запад нам этого не дал, и иллюзий по поводу равноправия у нас больше нет - там мы нужны только в качестве дойной коровы. Но и строить новую автаркию, какой был СССР, мы не сможем, да и не нужно. Мир изменился кардинально, глобализируя все его сферы, Запад создал себе новых конкурентов и соперников, а нам дал новые возможности и перспективы. В общем, чтобы получить даже свое заработанное, Россия должна быть сильным государством. Мы должны сотрудничать с множеством стран Запада и Востока, дальних и ближних, переплетая свои национальные интересы с их целями и задачами - мы должны войти в этот мир не только с нефтью и газом, но и наукой, культурой, идеологией, родством, мирными и военными средствами решения конфликтов, и многим еще. А потому, очень даже уважаемые мной лучановцы, бума потребления не будет. И про завод я вам обещать многого тоже не буду, но понимаю, что без него вам не выжить. И государству все-таки придется активнее вмешиваться в рыночные отношения - особенно это касается малых российских городов - думаю, здесь нам не избежать широкого применения плановой системы управления национальной экономикой через заказы, гарантии, монополии и другие инструменты. Но рынок - все равно останется основной формой, его главные достоинства - динамичность, гибкость, высокие потенциалы возможностей и полнокровное включение в мировую экономику.

Теперь что касается непосредственно российских граждан - никакого идеологического насилия не будет, мы свободны выбирать себе религию или безбожие, образ жизни и личное пространство, работу, место жительства - все, что нас окружает. Я думаю, именно в этом и состоит российское понимание гражданского общества, а не в постоянном антагонизме с государством, что и выливается в эти анекдотические оправдания своей деятельности наших организаций за сомнительные зарубежные гранты - это, мол, не я, эта унтер-офицерша сама себя высекла. В общем, никто не будет за вас выбирать, как вам жить, работать, воспитывать детей - все сами, пожалуйста! Но социальная поддержка - материальная, организационная, духовная тех форм поведения, которые соответствуют национальным интересам, от государства будет, если денежки заработаем, конечно. Ну а что хотите? Как потопаем, так и полопаем! Тем более мир переделывать, как коммунистические мечтатели, мы больше не собираемся - все, что заработаем, наше будет. Вот и все, что я хотел сказать, ну а ко двору пришлось или нет - вам решать.

Аркадий Николаевич шумно вздохнул и солидно вступил в полемику:

-Ну что ж, спасибо за откровенность и за то, что красивыми байками не кормите. Мы же не против рынка, свободы и чего-то там еще. Мы видеть больше эту глупость, безхозяйственность, разруху искусственную не можем! Никто не спорит, что завод наш не самый современный был, опять же, чего эти эффективные собственники только тянули с него почти пятнадцать лет, а не модернизировали? Значит, законы наши позволяли это! А сейчас, что же все они, как кутята шуганные, вокруг государственного мешка собрались - льготы дай, заказы дай, кредиты тоже - получается и в жирные времена они эффективно не сработали, и в худые попрошайничают. В чем эффективность-то? И потом, любое предприятие, завод не в чистом поле стоят, они же города держат, дома обогревают, школы, садики, больницы оплачивают, и, если не нужны больше, а кто спорит - и такое бывает, то что-то взамен должно быть! Кто мешает государству здесь и план, и рынок применить - льготы разные, кредиты выдать на новое строительство или модернизацию, иностранцев заманить. А нам в ответ столько лет твердят - ищите инвесторов, да какой же серьезный иностранец придет без поддержки властей! А дотации ваши да пособия, гранты всякие не нужны нам, нам работа требуется, а остальное мы сами сделаем!

Иван Кузьмич Яцко, перебивая выступающего великана, выскочил на сцену:

-Что по-людски заговорили, наконец, хорошо! Да только мало нам этого! Уяснить надо всем управленцам, что все эти заводы, рынки, банки человеком созданы, для себя созданы, а не против себя! А то чудо какое-то происходит, по телевизору заявляют, мол, рынок решил, или рынок не поверил, или еще хлещи - рынок пошел против. Куда пошел? Чем он решил и чем поверил? Могут решать только люди! И если они живут плохо, то - как экономика может быть эффективной? Как могут эти как их, соцсети, и западные, и наши, стоить дороже, чем завод большой или бюджет какого-нибудь государства; это и есть рыночная оценка? А может, надо не бояться и головой поработать? Посмотреть, а так ли уж выгодно обществу в целом, это производство кучи не нужных вещей, это обучение куче не нужных профессий, это превращение целых стран в попрошаек и изгоев. Цифирки на бумаге в отчетах это одно, а жизнь людей совсем другое! Чего вы трясетесь с этим рынком? Там где он нужен, там и применяйте, а где надо головой поработать, на авось нечего надеяться!

-А кто решать будет? - вступил в полемику давний приятель и идейный оппонент Ивана Кузьмича Армен Арсенович Агабебян, - И какова цена будет возможной ошибки? Как будут учитываться и согласовываться разные точки зрения? Никто из нас больше не хочет быть просто винтиком в трудовой армии! Да и свободу мы тоже на вкус уже распробовали! Неужто, опять ГУЛАГ замаячит?!

-Никакого ГУЛАГА! Да и зачем он нужен? Землю сейчас машины копают, лес рубят тоже они. Чем их всех, репрессированных, занять? И президент наш сказал, что к прошлому не вернемся. Мы строим свободную Россию! Вы ведь все поддерживаете нашего президента? - вспомнил о своих служебных обязанностях Галушкин.

Зал приглушенно ответил: "Ну, вроде как, да...". Но тут колеблющиеся личности вредно вылезли, а может, заколебались из вредности:

-Чего воров не посадит?! Пол России в Панаму вывезли! Треснет скоро Панама эта!

-И чиновников пусть всех обыщет, им же сейчас взятки часами, да цепями золотыми приходится брать, в банк-то нельзя - сразу спалятся! На клад, что ли, собирают? А внукам потом откапывать?!

-Хватит деньги государственные заграницу отдавать, а потом долги прощать! Нам вот никто ничего не прощает!

-Точно! А то, что за безобразие - на лечение детей по миру собираем! И вообще, больницы, садики, школы, пенсии - не должно здесь быть нехватки, что мы нефти с газом на них не добываем?!

-Олигархи пусть подвинутся! И ведут себя скромнее пусть. Чем бахвалятся, наворованным, что ли?! И хватит по телевизору тренькать про красивую жизнь, нормально жить надо, честно, а то глядишь и диву даешься - какие-то миллионные наследства с неба валятся, принцы, какие-то навороченные, к нашим девчонкам без разбору лезут, житья не дают! Чего этой чушью добиваются?!

-Москву раскулачить надо! Чтобы по справедливости все было - учитель везде одинаково должен получать, и врач, и полицейский, и пенсия от прописки не может зависеть! Зачем этот монстр миллионный нужен?

-А так ладно! Пускай дальше гребет на галерах своих! Охота, говорят, пуще неволи.

-А я за сменяемость властей! Пусть и другие погребут!

-Ты еще скажи по очереди! Сегодня - красные, а завтра белые. И куды ж нам бедным деться тогда?!

-Наш президент избран демократическим голосованием, согласно Конституции. Источник власти - российский народ - опасаясь дальнейшего вольнодумства и остроумия лучановцев, строго высказался Сергей Галушкин.

-Да не боись! Это хорошо, что он бронзоветь начал, для страны лучше и для народа.

-Как это, бронзоветь?! - похолодел Сергей Васильевич.

-Ну, у нас так раньше про Сталина старики говорили - он, типа, просто человеком перестал быть - не купить его, не разжалобить, не напугать ни близким его, ни дальним. Затвердел, в смысле, никаких поблажек не дает ни своим, ни чужим - мол, делайте, что должны, и отвечайте как все. Куда ровнее-то! Многим и обидно, раз прошлые заслуги папы с мамой не считаются, и ты как все пахать должен, а ты же особенный! - пояснил Андрей Генрихович.

-Нашел с кем сравнивать! - влезла Лениана Карповна, - Сталину солдатской шинели, да чаю с хлебом хватало. Он семью свою ради коммунизма не пожалел! Столько крови на себя взял! И вечной благодарности у страны не клянчил, и прощения у народа не вымаливал, а, ведь, отлично знал, как его после смерти костерить будут!

-Ну и, слава Богу, что нам его из могилы поднимать не надо! Пусть спит со своими грехами и победами, может, из-за них мы сегодня без крови обойдемся! - не выдержал Аркадий Николаевич.

-Дикари! Мракобесы! Сталинисты! Никак рабов из себя не выдавите! Но я давил и давить буду! И бронзового вашего истукана выдавлю! - визжал и барабанил по столу ручками-лапками Наиль Равильевич Гонсалес.

-Да он еще только начал бронзоветь - уточнил снова Андрей Генрихович.

-Только начал?! Да вашему стаду без пастуха с кнутом не выжить! А идолов ваших в переплавку, в утиль! Человечество не допустит второго прихода серого быдла!

-Что-то вы уж слишком загнули про нашего президента - и задавите, и переплавите. Мы же иносказательно, не вправду говорили, - оправдывался Андрей Генрихович - Это же аллегория, или метафора?

-Этот, как его, оксюморон - ехидно выскочила многолетний работник средней школы номер два Фирюза Абакумова.

Розовый берет съехал со лба беснующегося демократа, и присутствующим стало очень неудобно - все как-то забыли, что пришлось претерпеть этому важному гостю за неполные семь дней пребывания в Лучанах. Все выступило напоказ, смотрите, пожалуйста - и уже почерневший фингал вокруг правого глаза, как монокль у английского денди; и буро-зеленые пятна на лбу и щеках, будто сигналы погибающей печени страдальца за общечеловеческие ценности; и даже, разошедшиеся порезы на его вызывающем головном уборе, в количестве пяти штук (именно столько ногтей на правой руке наманикюрила Алевтина Ивановна Слепых для похода на французскую поминальную вечеринку). Взвизгнув, Наиль Равильевич ринулся в зал за оксюмороном, но братья Штирлицы вежливо увели старика за кулисы, а Юлия Владимировна укорила Фирюзу:

- Ты даже ему высказаться не даешь, он же гость, можно и простить...

-Я ему уже вокзал простила! Сколько можно!

-А что такое ты ему сказала, Фирюза? - нетерпеливо поинтересовался народ из зала.

-А я откуда знаю, а он, похоже, знает!

Виктор Эдуардович Лоза, посовещавшись с президиумом, объявил перерыв. Передохнем? А то воскресный век в Лучанах еще не скоро закончится.

Гава 20. И дольше века длится день, и не кончаются объятия!

В объявленный перерыв Аркадий Николаевич выступил со строгим внушением своим избирателям:

-Кончайте ржать и издеваться над беднягой! Он же ради нас дураков старается, а вы ему даже слово сказать не даете! Что от вас убудет, что ли, послушать его?! К нам и так никто не приезжает - ни артисты, ни начальство, а вы еще нос воротите!

-А чего он нас дикарями обзывает?! Мы без штанов не ходим!

-Точно! Здесь не Африка, а он не белый господин! Обозвался европейским прозвищем, а сам - башкир чистокровный!

-И беретом своим тычет и тычет! Даже рваный не снимает! Сказал бы уж прямо, чего он им сигналит!

-А давайте ему тюбетейку подарим! Башкиры же их носят, да, Гюльнара?

-Тюбетейку или малахай, многие и чалму носят - ответила Гульнара Рахимовна Рамзанова, заместитель и подруга Галины Владиленовны Корытовой - Только он не башкир уже, а так непонятно что!

-Если он мне еще раз в лоб даст, я терпеть не буду! Ты уж извини, Николаич! - вступила Фирюза.

-Да послушайте вы его просто! Никто ж не просит делать, как он говорит!

-А у нас уши не казенные, чтобы всякую чушь слушать! Ну, хотя бы, не орал, а то противно - еще и плюется!

-Чем быстрее мы его выслушаем, тем быстрее он отвяжется, неужели не понятно?!

Зал недовольно, хотя и уже обреченно ворчал и огрызался, но деваться и вправду было некуда. А за кулисами Наиль Равильевич изливался подобно великой русской реке Волге перед Астрой Радуловой, пришедшей на собрание, как в театр ко второму акту по двум очень уважительным причинам. Во-первых, из снобизма, а во-вторых, из страха - что-то уж зло шутили в последнее время лучановцы; но - от себя добавлю - искренне, от души.

-Медвежий угол! Никакого понятия о современной жизни, экономике, личности! Совок какой-то нетронутый! Да кто они такие, чтобы обсуждать что-то?! Кому интересен их завод?! На дворе - постиндустриальное общество!

Замершие рядом с господином Гонсалесом братья Штирлицы, словно безмолвные стражи, невозмутимо и бесстрастно рассматривали его, как муху под микроскопом. Интересно, если бы в ФСБ обучали телепатической связи, как бы выглядел их диалог? Нет, лучше не надо! Я противник избыточного употребления ненормативной лексики. А Наиль Равильевич продолжал растекаться:

-Природу не обманешь! Анахронизм про кухарку, управляющую государством, уже в утиле! Что им всем надо помимо зарплаты? Политика - дело для личностей, а не ограниченной массы!

-Кому велено мяукать - не чирикайте - машинально добавила Астра и сразу поправилась - Вы правы, Наиль Равильевич! Здесь самое настоящее совковое болото!

-Как мы все слепы! Рабство, тоталитаризм, отсталость - вот истинная природа этого народа!

-Вы собираетесь выступать? Я хочу поместить запись в своем блоге, и реакцию этих совков на нее тоже.

Наиль Равильевич замялся - а стоит ли тратить свое драгоценное время на этих неблагодарных азиатов, но к возмущенным и продвинутым личностям уже спешил Виктор Эдуардович Лоза с радостной вестью о том, что зал согласился выслушать мнение господина Гонсалеса, молча, без выкриков и насмешек. Взвизгнув снова, как молодой поросенок, и подпрыгивая вверх обеими ногами по переменке, взбешенный добротой и готовностью к компромиссу лучановских жителей демократ снова ринулся в зал, прихватив по дороге какую-то длинную черную указку и твердя про себя: "Если кто-то снова скажет про оксюморон...". Штирлицы, давясь от смеха и ехидства, кинулись следом, но на сцену выбежали не трое, а двое и оба с фингалами вокруг правых глаз - Наиль Равильевич Гонсалес и Евгений Штирлиц, а его брат Андрей решил на время перейти на нелегальное положение и затерялся в зале среди лучановцев. Но первое, что услышали оба офингаленных, была самая настоящая насмешка, а ведь зрители слово давали не смеяться:

-Эй, Воркута! А ты чего на сцену не идешь?! Всех с фингалами приглашают - смотри!

Наиль Равильевич стукнул указкой о трибуну и снова взвизгнул:

-Молчать! Слушайте, я выступать буду!

Зал опасливо, но как-то очень недобро стих и насторожился; а Карпухин запричитал про себя: "Господи! Пронеси! Этот дурень сейчас тыкаться начнет! Побьют его! Откуда эти бешеные на нашу голову валятся? Вот уж точно - разверзлась гладь небес!"

-Вы все живете в прошлом веке! Советский Союз умер и не воскреснет никогда! Мир стал единым! Любой человек может управлять своей жизнью благодаря собственному уму, силе и воле! Никому не нужны утрамбованные коллективы слабых и серых индивидов! Только свобода - абсолютная ценность, только она формирует личность, определяет, что добро, что зло. Любое проявление индивидуализма - это благо, это творчество, самореализация и самосовершенствование. Сильные личности правят миром, удел всех слабых - подчинение и рутина. Так и страны - есть центры силы, развития и прогресса, есть периферия, выбор ограничен - либо вместе с сильными, либо в яму! Все мантры о третьем пути, о самобытности и независимости - всего лишь сказки. Запад - это демократия, свобода и прогресс, все, что кроме этого - варварство, невежество и рабство. России пора повзрослеть и не перечить подобно трудному подростку взрослым демократиям, а учиться и меняться по их подобию! Сотни лет эта страна все догоняет и догоняет Запад - рывок и стагнация - все повторяется снова и снова! Неужели, кому-то еще не ясно, что все эти гонки - лишь попытка успеха за счет внешних косметических преобразований, но без изменения самой природы нации, ей никогда не сравняться с Западом, как бы она не гналась! Не нам учить и попрекать Запад! Надо смирить гордыню и покаяться за все, что мы творили последние сто лет, да и ранее тоже!

Оглушенный упреками и оскорбленный наветами лучановский народ терпел уже из последних сил, где-то в глубине мужицких животов уже бурлили ярость, злоба, и сжималась эта страшная пружина своеволия и бунта; а женский пол тихонечко ойкал про себя, косясь на играющие мужские желваки; Карпухин безнадежно схватил себя за уши и подумал: "Ну и к черту майора! Проживу и так!"

Но Наиль Равильевич все не останавливался, хотя, что еще он мог добавить? И тут сверкнула молния, и ударил гром:

Визжат нам с западных окраин - сдавайся, рус, очкуй, татарин!

И прямо в бога, в душу, в мать - ору - наср...ть, наср...ть, наср...ть!

Живу я, знаю, как придется, но не учу и не кичусь,

Своим блаженным первородством телами слабых не кровлюсь!

Я знаю - все равны пред Богом, ответят все - пощады нет!

Мои грехи - моя дорога, одна надежда - будет свет

Для всех - для правых и виновных, для королей и для шутов,

Для местных и иногородних, для умных и для дураков!

Неважно - кто ты и чьей крови, неважно кто твоя родня

В России - ровня ты, запомни! Во всем ты ровня для меня!

Не важен мне цвет твоей кожи, на титулы, ни барыши

Душа не прячется в карманах, хоть полно там или гроши!

Стриглись в монахи самодержцы, дворяне разрушали трон

Россия обновлялась кровью, но вечен был всегда закон -

Хоть шли солдат своих на гибель и днепрогессы запускай,

Хоть Петербург в глуши воздвигни, и хоть Рублева заснимай,

Берлин возьми сквозь боль и пепел, учи жить всех нас не по лжи

В России ты всегда лишь равный, средь равных - равный! Зацени!

Склонив голову перед оцепеневшим залом, Николай Птушко гордо добавил: "Степан Фомич Шурыгин. Избранное".

Такая звенящая хрустальная тишина зависла над залом, что даже взмах крыла бабочки был способен стереть грани прошлого и настоящего и защекотать нежной болью и истомой живые человеческие души. Там, на их донышках, еще теплятся надежда и вера, а правда и ложь никогда не станут едины, и слезинка ребенка всегда перевесит все соблазны и целесообразности огромного мира!

Сергей Галушкин, на равных со всеми, страдая и глотая приторный ком, выдохнул громко и свободно: "Оху...ть!". И хлынули потоки, и потекли бурлящие ручьи, наполняя реки силой и новой жизнью:

-Задолбали! Чего вы все лезете к нам?! Незванный гость - хуже татарина! Прости, Фирюза!

-Я в церкви каюсь, а не на рынке! Вот откуда хохлы заразились!

-Живем, как умеем и не хуже других! Нет, все тычат и тычат!

-Даже под одеялом скоро от их свободы не спрячешься! Мне бабы нужны! А не ваше черте что!

-Если еще кто про учебу вякнет, я сама в лоб дам! - надрывалась Фирюза.

-Ну почему про пьянство никто не говорит?! А все только - кланяйтесь и кланяйтесь! Так пьяному и поклониться трудно! - вторил ей Сергей Воркута.

-Никогда на Западе коммунизма не будет! Это ж надо честно жить и делиться по справедливости, а не хапать и хавать чужое! - толкала речь Лениана Карповна.

Лишь один человек был спокоен и тих в этой буре эмоций и возмущения - Армен Арсенович Агабебян сидел и думал о своем друге: " Да, Степан! Никто не живет вечно, и мы скоро встретимся снова. В раю, конечно, хорошо, но я не отрекусь от тебя, верь мне и жди! Дело держит меня - извини, что я простил ей твою смерть, но разве не сами мы творим свои беды и несчастья?! Ее боль будет вечной, но жизнь должна идти дальше, только так люди смогут стать лучше. И разве, друг мой, ты сам не назначил ее своим судьей? Просто судья стал палачом. Я люблю тебя, и мне очень плохо. Прости..."

А небесная гладь все и не думала закрываться:

-Приехал тут! Жену свою учи! И кайся сам до посинения! А то другие должны свой лоб расшибать!

-Нет, ты подумай! Мы что ли к ним лезем?! Ведь только по приглашению - как в сорок пятом!

-Что вы все жрать будете, если заводы встанут?! Что - поговорите, поцелуетесь и спать? Как же!

-Чего ты указкой тычешь?! Я тебе сам тыкну!

-Мужики! Дамы! Ну, успокойтесь! Да где эти негры?! - уже хрипел начальник лучановской полиции.

И тут просто безобразный и хулиганский крик взвился под своды зрительного зала, а кричала сама Юлия Владимировна Мозовская, дама культурная и деликатная - по крайней мере, до сих пор: "А-А-А! Бу!! Да!!! Валериан! Он! Мама!" и тыкала пальчиком перед собой.

Такого Карпухин от нее ну никак не ожидал - все-таки западная культура ей была не чужая! Лучановцы тоже не ожидали, а потому, резко свернув критику и самокритику, уставились в направлении, указываемом дрожащим пальчиком Юлии Владимировны. На красно-коричневом фоне стены зала, пульсирующей алыми бликами от осветительной аппаратуры, угрожающе и вызывающе, беспощадно и неумолимо, как Ленин на броневике чернел большой и толстый человек, фосфорицирующий зрителей своими огромными, даже не белыми, а синеватыми акульими зубами. Дамы стали падать в обмороки, как созревшие яблоки в сентябре, а те, кто не падал, бредили и несли какую-то чушь:

-Огонь! Огонь! Горим!

-Изверг! Сам помер, а жена причем?!

-Всех сожжет! Ах! - пало очередное наливное яблочко.

Мужики не знали, что делать и терлись, как беспомощные котята, вокруг своих пышнотелых и не очень спутниц жизни, силясь составить хоть какую-то разумную картину происходящего:

-Да что за зараза?! Держи! Твоя валится!

-Откуда этот толстый черт взялся?! Раскормили нечисть!

И тут на трибуну шустро взобрался Максим Максимович Птичкин и дрожащим тоненьким фальцетом закричал на Наиля Равильевича:

-Это вы во всем виноваты! Гоните всякую пакость по телевизору! Цензуры, видите ли, им не надо! Вот! Пожалуйста! Насмотрелись! Леничка-аа! - кинулся он к дражайшей супруге, так и не удержавшей свои рубежи на замке.

Но самое интересное, состояло в том, что валились в обморок исключительно замужние дамы, а вдова Фирюза даже ухом не повела, хотя, и спряталась за Птушко, но быстренько высунула нос и вполголоса выдала:

-Максимыч прав! Такую гадость показывают! Да еще и ночью! Всю неделю заставляли смотреть, как в Индии баб сжигают заживо! Муж помер, и жену поджарят сразу! Жутко! А покойники так и выглядят, лежат только! - и ткнула пальцем в толстого черта.

-А ну-ка, дай-ка! - выхватив указку из рук ничего не понимающего господина Гонсалеса, Иван Кузьмич Яцко двинулся к покойнику - Я тебя сейчас тоже положу, а то не порядок какой-то! Куда их укладывают, Фирюза?!

-Топят их, только сожгут вначале! Но где ж ты такого бугая сожжешь?

-Иван! Заканчивай! - Аркадий Николаевич, щурясь, рассматривал незнакомца - Постой! Корытов, ты?! А чего лыбишься?!

Растолстевший, почерневший под индийским солнцем, обритый наголо новоиспеченный будда, широко улыбаясь своими бело-страшными зубами, выразился кратко и ясно: "Предлагаю свою кандидатуру на пост главы Лучановской Городской Администрации". И в подтверждении серьезности его намерений лучановцев оглушил звук барражирующих индийских вертолетов.

Да, да, все так и было - я не вру! И вертолеты, и будда, и чуть-чуть не свершившийся русский бунт, бессмысленный и беспощадный, и даже Наиль Равильевич был и может все подтвердить, если успокоится, конечно - уж очень он возмущался и плевался, что зал не сдержал свое слово, все кричал: "Жулики! Проходимцы! Варвары! Ведь, обещали не смеяться!".

Что было дальше? И не в сказке сказать, ни пером описать. Беготни много было - вся толпа лучановцев дружно кинулась на защиту родного края, и погнала барражирующий вертолет прямо к черному дому, где он и сел. А дальше шутки кончились - медики забрали с собой двух девчонок - Вику и Кристину, и полетели в областной госпиталь вместе с ревущей белугой Анной Туушкановой и задеревеневшим Петром Ивановичем Лобовым. Вика была без сознания, а Кристина плакала жалобно и по-детски: "Мама, мамочка! Помоги! Жить хочу, жить! Я не буду больше! Я работать пойду! Прости, мамочка!". Анна выла как волчица и металась между девчонками, уже не разбирая, кто ей дочь, а кто нет.

Притихшие, ошарашенные горожане расходились по домам, гадая, что ждет их завтра - будущее уже не поддавалось никакому планированию и прогнозу. Безумный сумасшедший карнавал кружил Лучаны все шибче и шибче, некоторых уже рвало от пестроты и мелькания все ускоряющегося их бытия. Вот кто сказал, что застой это плохо? Ну, так двигайте в Лучаны - повеселитесь до нервного срыва и ладушки! А людям (хорошо, большинству из них) порядок нужен; чтобы знать, что завтра делать, чтобы без опаски детей на улицу отпускать, а девчонок на танцы, чтобы парни жен брали, а не прыгали козликами до сорока лет и далее, чтобы работа была всегда - и для отцов, и для детей, и для внуков. И еще, чтобы городки, подобные Лучанам, жили, дышали и расцветали каждую весну, даря тепло, спокойствие и безмятежность своим жителям. А кому в болоте скучно - пожалуйте в столицу строить своим умом, силой и волей свободную и креативную, до самых - самых краешек, жизнь.