«Счастлив тот, кто думает о других».

Аркадий и Борис Стругацкие, «Трудно быть богом»

Лев проснулся за несколько минут до того, как на телефон позвонили. Он лежал на спине, а Марина, как всегда, почти вся лежала на нем – ее голова находилась у него на плече, рука – на груди, нога заброшена на ноги Льва, будто она собралась карабкаться. Горбовский осторожно пошевелился, пробуя, насколько он свободен в движениях, чтобы не разбудить девушку. Затем бережно подтянул край одеяла на оголенное женское плечо с изумительно нежной атласной кожей. Марина сопела, всем телом прижимаясь к нему. Она постоянно мерзла, вот и сейчас плечико ее было чуть покрыто гусиной кожей. Хоть на дворе и лето, а ночи все равно холодные.

Горбовский и сам не осознавал, как он часто думает о Марине с момента их воссоединения. Точнее сказать, она занимает все его мысли, но теперь это не вызывает в нем злости, как ранее. Он перестал старательно отметать любое размышление о ней, и теперь думал о Марине с того момента, как проснется, до того момента, как заснет. Спицына стала его жизнью, занимая наибольшее место и в реальности, и в голове, и во снах Горбовского.

Лев погладил Марину по густым и прямым каштановым волосам – от сна они не растрепались, но множество прядей, будто живые, спали вместе с хозяйкой, расположившись на подушке, одеяле, на плечах и спине девушки, на груди самого Льва. Эти волосы приводили Горбовского в восторг. Их было так много, они были мягкими на ощупь, всегда приятно пахли, Льву нравилось трогать их, нюхать, пропускать через пальцы… И как Лев раньше не замечал привлекательности этой девушки? Ведь она так сильно отличается от всех представительниц женского пола, которых он знает! Он был настолько наполнен ядом, что не разглядел в Марине ни одного достоинства, ни внешнего, ни внутреннего. Зато теперь каждая деталь в ней была открыта перед Горбовским, и он наслаждался этим.

Пока Лев размышлял о том, как тяжело они с Мариной шли к этим отношениям, девушка безмятежно спала, и потому мужчина не смел шевельнуться, боясь разбудить ее. Свободной рукой он протер глаза от остатков сна, затем привычным жестом провел по коротким седым вискам, будто там было, что приглаживать. Повернул голову – за окном светало, стоял легкий туман. Часа четыре утра, – подумал Лев. Почему же он проснулся? Почему совершенно не хочется спать? Горбовскому пришлось признаться себе, что он переживает. Переживает за то, как сложится сегодняшний день.

Много лет подряд его не посещало это чувство. Ему не приходилось волноваться ни за себя, ни за окружающих, что бы ни происходило. Но появление Спицыной радикальнейшим образом изменило и его, и всю его жизнь. Изменило взгляд на прошлое, настоящее и будущее… Горбовский медленно и глубоко вдохнул полной грудью. Он собрался осторожно дотянуться тумбочки, чтобы взять часы и взглянуть на время, и в этот момент раздался телефонный звонок. Лев тут же схватил сотовый, взглянул на экран. Марина проснулась и уставилась на Горбовского, не издав ни звука. На протяжении всего телефонного разговора они смотрели друг на друга.

– Слушаю, Юрек Андреевич, – сказал Лев и включил громкую связь. – Что-то срочное?

– Я даже не удивлен тем, что не разбудил тебя, – раздался скрипучий старческий голос, сопровождавшийся небольшими помехами. – Сам почти всю ночь не спал. Срочно собирайтесь и езжайте в НИИ, – на этих словах Марина и Лев подобрались, их лица омрачила серьезность. – Есть новые вести о вирусе, но это не телефонный разговор. Коротко. Всех поставили на ноги. Мне звонили из госбезопасности, их представитель хочет провести срочное совещание. Присутствовать обязаны все. Образцы привезут около восьми утра. Дело куда серьезнее, чем все мы думали. Выше принято решение «распаковать» лабораторию №5. В общем, все сами узнаете. Лев, как можно скорее, ты меня понял?

– Пятую лабораторию?! – ошеломленно переспросил Горбовский, но тут же взял себя в руки. – Будем через двадцать минут.

Когда он положил трубку, Марина уже заказала такси и поспешила на кухню.

– Некогда завтракать, Марин! – крикнул Лев, натягивая брюки.

– Я возьму чего-нибудь с собой, – отозвалась Спицына, проявляя чудеса женской дальновидности. – Такси будет у подъезда через пять минут.

Молодой парень субтильного телосложения обернулся на них с водительского места. Он выглядел очень сонным и замученным.

– Куда? – спросил он бесцветным голосом.

– НИИ Златогорова, – отчеканил Лев, проверяя карманы рубашки на наличие документов и бумажника. – Да поскорее, парень.

Машина тронулась, развернулась и сразу же начала набирать скорость.

– В такое время дороги свободны, – водитель почесал шею. – Не переживайте.

Добрались, действительно, быстро.

– Сдачи не надо, – Горбовский сунул парню несколько мятых купюр и мгновенно выскочил из автомобиля, захлопнув за собой дверь.

– Поезжайте отсюда скорее, молодой человек, – посоветовала Марина и тоже покинула такси.

Водитель, однако, уехал не сразу, а как только оправился от удивления. Здание НИИ было оцеплено полосатой черно-желтой лентой, справа в аккуратный ряд были припаркованы три темных внедорожника с государственными номерами, поодаль от входной лестницы переговаривалось двое военных.

Марина и Лев коротко переглянулись и направились внутрь широкими шагами. Спицына окинула военных сканирующим взглядом – ее отца там не было, но это еще не гарантирует того, что Леонид не находится в самом здании.

Поднимаясь по ступенькам, Лев негромко произнес:

– Не нравится мне все это. Лучше бы ты осталась дома.

– Мы это уже обсудили, – спокойно ответила Марина. – Мое место здесь.

Вместо ответа Горбовский картинно распахнул входные двери так, чтобы они оба могли пройти. Перед ними предстал забитый людьми первый этаж. Все тихо переговаривались, ожидая чего-то. Марина и Лев замерли на входе, обыскивая толпу глазами в поисках своих. Спустя мгновение кто-то крикнул:

– Горбовский!

Людская масса зашевелилась, задвигалась, оживленно заговорила на все лады; почти все лица обратились в сторону входа. Лев понял, что успевшие собраться ожидали только их, и решительно направился вперед. Марина молча шла рядом, отставая всего на шаг. Но почти сразу дорогу им преградила высокая фигура в строгом костюме, и Льву пришлось отшатнуться, чтобы не сбить ее с ног.

– Доброе утро, – сказал человек с вытянутым бесстрастным лицом.

– Я бы так не сказал. Кто Вы? – нахмурился Горбовский, выражая крайнее недовольство присутствием постороннего в своем НИИ.

– Специалист из госбезопасности, один из трех, посланных в НИИ правительственным комитетом. Кравец Анатолий Петрович, – скороговоркой произнес мужчина, но руки не протянул. Доброжелательностью от него совершенно не веяло. – Вы Лев Семенович Горбовский?

– Я, – признал Горбовский, презрительно осматривая Кравеца с головы до ног как нечто, случайно попавшее сюда.

– Кто с Вами? В предоставленном нам списке сотрудников эта личность не значится, – пока без враждебности произнес сотрудник госбезопасности.

– Спицына Марина Леонидовна, – делая шаг вперед, твердо сказала практикантка.

– Моя правая рука и незаменимая помощница всего отдела вирусологии, – жестко добавил Горбовский, который вдруг несоизмеримо сильно захотел, чтобы Марина находилась рядом с ним в этой ситуации, и не собирался допустить, чтобы ее сейчас отослали.

– Лев Семенович, здесь не детская площадка, девушка не относится к тем, кто имеет право быть в курсе происходящего.

– Послушайте, товарищ Кравец. Пререкания лишь отнимают время, которого, как я понял, и так очень мало.

– Вы все верно поняли.

– Спицына имеет право находиться здесь так же, как я сам. Кому здесь не место, так это Вам, Кравец, – на грани угрозы прорычал Горбовский. – Вы пропускаете Спицыну – на этом точка.

– На каких основаниях? Я обязан соблюдать предписанные правила… – тут на груди Кравеца зашелестела рация, он поспешно вынул ее из кармана, но прежде чем выйти на связь, недовольно махнул головой, разрешая Марине и Льву пройти.

На пороге показалось еще несколько сотрудников, но их не стали ждать. Горбовский и Спицына заметили своих и поспешили к ним. Гордеев беспокойно помахал им рукой, хотя в этом уже не было надобности. Всеобщее напряжение, такое непривычное для этого места, буквально накаляло воздух.

– Мерзкий тип, да? – спросил Гордеев, едва коллеги приблизились. – Их тут трое, и все как один – роботы.

Ответом ему было угрюмое молчание Льва.

– Что им здесь нужно, Юрек Андреевич? Что вообще происходит? – спросила Марина сухо.

– Если бы я сам знал, Мариночка, – развел руками старик. – Надеюсь, на собрании нам все объяснят. За дело взялись люди сверху. Боюсь, теперь мы будем просто исполнять приказы.

– Приказы тех, кто ничего не смыслит в вирусологии? – раздраженно спросил Горбовский, дернув плечами. – Что известно на данный момент?

– Немногим больше того, что я рассказал тебе по телефону. Борис Иванович позвонил мне около получаса назад, сказал, что с ним связался мэр и передал общий для всех НИИ страны указ правительства созвать срочное совещание. Я стал собирать всех, приехал сюда – здесь уже эти агенты да человек пять военных – все оцепили. Кравец среди них главный, сразу меня перехватил, говорит, приказом комитета госбезопасности наш НИИ переходит в их распоряжение, сотрудники обязаны подчиняться приказам. Документы и сам приказ он показал мне первым делом. Потом мы ждали вас с Мариной.

– С чего такая срочность?

– Срочность связана, я полагаю, непосредственно с тем, что именно они осуществляют доставку биообразцов в НИИ. Видимо, хотят провести инструктаж в соответствии с новой информацией о вирусе.

– Что за новая информация?

– Об этом расскажут на собрании.

– Неужели дело настолько плохо, что необходимо привлекать Лабораторию №5?

– Полагаю, что да, – с прискорбием ответил Юрек Андреевич.

Пока шел диалог, Марина рассматривала лица коллег. Все как один были обеспокоены, раздражены и взволнованы; многие нетерпеливо скрещивали руки на груди, крутили головами, переминались с одной ноги на другую. Немой вопрос – когда уже начнется собрание? – интересовал всех. Гордеев был странно молчалив, поглядывал на всех исподлобья и даже не вмешивался в разговор Горбовского и Пшежня, что было крайне для него несвойственно.

Когда речь снова зашла о таинственной Пятой Лаборатории, Спицына не выдержала.

– Что еще за лаборатория? – тихо спросила она.

– Не стал говорить тебе об этом в такси – не для посторонних ушей, – торопливо начал Лев. – Под нашим НИИ есть бункер, оборудованный под лабораторию. О нем не знают простые граждане. В советские времена там проводились особо опасные эксперименты, но, как водится, все закончилось аварией. Лабораторию продезинфицировали и запечатали. Несколько десятков лет, какие бы опасные исследования ни проводились, обходилось без Пятой Лаборатории. Послушаем, что они скажут.

– Внимание, внимание! – все обернулись на громкий механический голос – это Кравец говорил в мегафон. – Прошу всех пройти в большой зал.

Толпа зашевелилась. Неожиданно рядом с вирусологами мелькнуло лицо Зиненко.

– Какая любезность, – брезгливо сказал он коллегам без опаски быть услышанным.

– Утро доброе, Петр Павлович, – недовольно отозвался Горбовский.

– Добрее не бывает. Гонят, как стадо.

Лев промолчал, подставив Марине локоть, чтобы в толпе она не оторвалась от него. Спицына вцепилась в локоть и прижалась ко Льву, тесно следуя за ним. В зале заседаний никто даже не стал садиться – когда все зашли, то остались стоять, выражая свои протест и недоумение. Это была не та ситуация, когда можно было бы спокойно расположиться в кресле и слушать новости. Кравец и еще двое агентов, похожие на него, словно братья, быстро взошли на трибуну. Шепот смолк, воцарилась тишина.

– Господа ученые, – чуть ли не зычно начал главный представитель, чтобы обратить все внимание на себя, а далее говорил очень быстро и разборчиво. – В это утро вас собрали здесь указом нашего правительства. Комитет безопасности нашего государства очень обеспокоен сложившейся ситуацией относительно известного нам всем мозамбикского вируса. В настоящий момент по всей стране в каждом крупном НИИ проводится собрание, подобное этому. Господа ученые! Я не успел представиться всем. Мое имя – Анатолий Петрович Кравец. Комитет безопасности счел нужным назначить меня главным, и я оповещаю, что НИИ с сегодняшнего дня переходит в мое распоряжение, а сотрудники – под мое командование. Прошу дослушать! – выкрикнул он, поднятой рукой предупреждая недовольные возгласы из толпы. – Прошу дослушать, господа! В сложившейся ситуации научному коллективу необходима военная дисциплина! Во имя ее соблюдения комитет назначил в каждом крупном НИИ страны своего человека, у меня имеются все соответствующие бумаги!..

Но ропот все нарастал, и Кравеца было уже почти не слышно, как бы он ни старался. Чтобы завладеть инициативой, ему пришлось выбросить своей главный козырь.

– Господа ученые! Вы обязаны дослушать меня в полной тишине! Вирус пересек границы России!

Его последняя фраза застыла в воздухе, увязнув в резко наступившем гробовом молчании. Горбовский с ужасом взглянул на Марину, сразу же представив себе самое худшее. Кравец добился желаемого и продолжил, пользуясь всеобщим замешательством.

– Сегодня ночью поступили в больницы первые инфицированные жители России. Да, некоторые из них прибыли из-за границы. Незаконными путями! Но это не отменяет того факта, что наше государство подверглось серьезной биологической опасности. Каким бы путем эти люди ни пересекли границу, а до того, как они были госпитализированы, они контактировали с неизвестным количеством людей и успели распространить инфекцию. Известно, что вирус распространяется невообразимо быстро, особенно в жаркое время. Таким образом, товарищи, я обладаю достаточно большим объемом информации, чтобы хотя бы на этих основаниях признать меня своим временным руководством.

Молчание длилось всего мгновение.

– Черт с тобой! – басом крикнули из толпы. – Рассказывай!

Кравец удовлетворенно хмыкнул.

– Итак. Ситуация такова. По подсчетам ученых, в течение двух недель вирус достигнет средней полосы России. Скорость распространения обусловлена в большей мере высокой температурой воздуха. Вследствие этого эвакуация населения на север начнется с завтрашнего дня. Мы рассчитываем, что там люди будут в относительной безопасности. По крайне мере, это даст нам фору, чтобы попытаться разработать вакцину, пока эпидемия не захлестнет всю страну. Населенные пункты, где обнаружены первые зараженные, посажены на строгий карантин. Но, как показывает опыт, изоляция не останавливает вирус, и мы пока не знаем, почему.

– Расскажите больше о самом вирусе, – приказным тоном попросил Горбовский.

Кравец посмотрел ему прямо в лицо и чуть помедлил, прежде чем говорить. Недавний словесный конфликт настроил этих двух мужчин отрицательно друг к другу.

– Вирус убивает за два-три дня. Первые симптомы – удушливый кашель. Затем у человека темнеет кожа на шее и на груди. Поднимается высокая температура. Легкие очень быстро поражаются инфекцией и отмирают. Человек задыхается и умирает в страшных муках.

– Все это – лишь общие слова. Мне нужны детали. Вы обладаете подробной информацией?

– Каждый глава секции этого НИИ получит доскональный отчет о вирусе М-17 на бумажном носителе сразу же после совещания. Кроме того, сегодня же вам будут предоставлены биообразцы в их живом, так сказать, виде.

– Поясните! – потребовал Лев Семенович.

– Вам привезут инфицированных. Именно поэтому мы требуем разгерметизировать Лабораторию № 5.

– Инфицированных людей?!

– Именно.

Поднялся страшный шум. Горбовский оставил Марину Пшежню и поднялся на трибуну, не пользуясь ступеньками сбоку. Запрыгнув наверх, он схватил Кравеца за предплечье и заставил смотреть на себя.

– Какого черта, я спрашиваю! – Лев старался перекричать многоголосую толпу, возмущенную, как и он. – Вы там все с ума посходили? Нам должны были привезти кровь! Образцы крови зараженных, но уже умерших людей, а не зараженные, но еще живые люди!

– Успокойтесь, Лев Семенович. Не думаю, что взять образцы крови у этих инфицированных – такое уж трудное дело. Или Вы никогда не держали в руках шприца? – с этими словами Кравец сбросил с себя руку Льва Семеновича, пока тот, ошеломленный такой наглостью, широко распахнутыми глазами смотрел на него в упор.

– Вы ни черта не понимаете!

– Разве образцы живых зараженных хуже, чем мертвых? – в голосе агента звучала уничтожающая жестокость.

– Но ведь это живые люди, а не подопытные крысы! – Горбовскому захотелось сбросить Кравеца с трибуны. С каждым сказанным словом Лев убеждался, что этот человек с гнилью внутри.

– А какая разница? Они больны. Их генетический материал будет куда полезнее для разработки вакцины, не так ли?

– Вы откровенный идиот, Кравец. Впрочем, кого еще могли назначить нам в руководство. Ваш план – собственноручно привезти сюда зараженных? Своими же руками способствовать распространению заразы? Устроить тут лазарет? Превратить единственную в городе надежду на спасение в эпицентр заражения?!

– Вашей жизни ничего не угрожает, Горбовский, – агент тоже начал фамильничать.

– Да я не за себя боюсь, Кравец. За весь город. Как вы хотите это провернуть, чтобы никто не пострадал?

– Больных привезут в специальных герметичных боксах, как только будет разгерметизирована и подготовлена Пятая Лаборатория. Эти боксы мы поместим в изоляционный сектор лаборатории. Войти к больным ученые смогут в костюмах биологической защиты. Выход из бокса будет сопровождаться тщательной дезинфекцией.

Словно и не заметив оскорбления, Кравец говорил спокойно и без эмоций, глядя прямо в глаза Льву. Горбовский пристально следил за его лицом, стараясь уловить ложь или сомнения, если они будут.

– Решение окончательное?

– Не подлежит оспариванию, поверьте, – кивнул мужчина в официальном костюме.

– Что ж… Если выхода нет, постараемся не умереть. Подробный отчет о вирусе мне на руки – сейчас же. Никто не знает этот НИИ лучше меня, и Вам придется прислушиваться ко мне, начальник Кравец, это в ваших же интересах. Мне нужны люди на «распаковку» Пятой Лаборатории. Из наших со мной пойдут Зиненко, Крамарь и Локовенко. Прошу обеспечить нас костюмами биозащиты. Во время «распаковки» лаборатории НИИ должен быть пуст – ни единой живой души, слышите? – и изолирован от внешнего мира. И позаботьтесь о том, чтобы к моменту доставки инфицированных хотя бы ближайшие районы города были эвакуированы.

Кравец несколько секунд обмысливал услышанное, затем твердо произнес:

– Сколько людей необходимо?

– Оптимально пятеро.

– Хорошо. Костюмы предоставим. На счет остального я посоветуюсь с начальством. Полагаю, что Ваши меры предосторожности сочтут излишними.

– Не бывает излишней предосторожности, когда мы имеем дело со смертельным вирусом, черт Вас подери! – закричал Лев.

– Горбовский, я не исключаю вероятности, что мы сумеем обойтись и без Ваших консультаций, если Вы продолжите в том же тоне.

– Не сумеете. Без моего согласия здесь ни один ученый ничего не будет делать, – язвительно сообщил Лев и спрыгнул с трибуны.

Марина, все это время следившая за диалогом мужчин, но не имевшая возможности слышать его из-за поднятого в зале шума, тут же кинулась ко Льву. Горбовский приобнял девушку за плечи и повел к коллегам, чтобы сообщить всем и сразу план дальнейших действий.

– Я знал, что ты не позволишь им все взять в свои руки, – с облегчением сказал Зиненко.

– Кто знает, уступят ли они, – ответил Горбовский, косясь в сторону от трибуны, где Кравец говорил по рации.

– Юрек Андреевич, так как я отправлюсь на «распаковку», отчет о вирусе получите Вы. Прошу изучить самым тщательным образом. К сожалению, времени у нас не что бы мало – его вовсе нет.

– Прошу внимания, господа ученые! – крикнул Кравец. – Комитет дал добро на следование плану Горбовского.

Далее он в общих чертах пересказал последовательность действий, предложенную Львом Семеновичем.

– Обсуждать некогда. Время на исходе. Прошу всех, кроме участников «распаковки», покинуть НИИ.

– Лев! – Марина метнулась к Горбовскому, пока зашевелившаяся толпа потоком не вынесла ее из здания.

– Мариша. Уходи! Наши о тебе позаботятся.

– Лева, умоляю, будь осторожен! – проговорила она со слезами на глазах.

– Все обойдется, обойдется, – Горбовский прижал девушку к себе, очень крепко обняв на прощание. – Ничего плохого не случится, верь мне. Иди.

– Я люблю тебя, Лева! – голос Марины звучал так, будто они виделись в последний раз, и на прощание им не дали даже минуты.

– И я тебя, – произнес Лев, затем кивнул кому-то в толпе поблизости, и Марину тут же подхватили под локти, отрывая от него, и, плачущую, увели.

Удаляясь и постоянно оборачиваясь, Спицына видела, как ее Горбовского окружили люди, остающиеся в НИИ – люди, на плечи которых легло тяжелое испытание; люди, от которых сейчас зависело даже больше, чем можно было себе представить. Смельчаки, отважные, самоотверженные, они прямо сейчас отправятся под землю, чтобы разгерметизировать старую лабораторию, где в далекие времена случилось страшное ЧП.

– Не беспокойся, – успокаивал Марину Гордеев, – в «распаковке» нет ничего страшного. В большинстве случаев в таких лабораториях действительно не остается никакой инфекции. Тем более, у них будут спецкостюмы. Ну, Мариночка, не плачь.

– Куда нас теперь? – спросила девушка, когда они оказались за пределами НИИ.

– В здание института, я думаю. НИИ «изолируют» на время операции изнутри, как было во время ЧП. Никто снаружи не сможет туда попасть, пока Горбовский не решит, что это безопасно.

– Это точно не опасно? – умоляюще спросила Спицына, прижав руки к груди. Ее ресницы еще были мокрыми от слез, но она успокаивалась.

– Опасно, Мариночка, но такова наша работа.

Марина остановилась в потоке людей, окинула взглядом высокое здание, оставшееся за спиной, где сейчас шли приготовления к «распаковке» старой советской бункер-лаборатории. Здание, в котором она обрела свое призвание и любовь всей жизни.

– Господи, помоги им, – прошептала она.

– Идем, идем, – Гордеев потянул ее вслед за всеми, в сторону институтского корпуса.

Все ученые НИИ, согласно плану, должны были ждать вестей от смельчаков именно там. Несколько человек, которые по совместительству работали преподавателями, имели ключи от аудиторий. Туда провели большую часть сотрудников, остальные расположились в аудитории поменьше. Все говорили о Горбовском – верное ли он принял решение, чем все это обернется?

Спустя двадцать минут появился и Кравец, все окружили его, желая узнать последние новости. Вирусологи тоже бросились туда.

– …так, так, – сбивчиво говорил Кравец, всю его бесстрастность как рукой сняло, он заметно нервничал. – Хотел пойти с ними, Лев Семенович запретил. Взял четверых моих человек. У всех костюмы биозащиты последнего образца. Бояться нечего. Да, и еще баллоны с дезинфицирующим газом. Они последовательно обработают каждое помещение, думаю, восемь человек справятся с этим за полчаса.

В толпе усмехнулись.

– Вы видели карту-схему бункера? – угрюмо спросил Гаев. – Площадь знаете? Там работы на полтора часа, если не халтурить.

– Таким количеством времени мы не располагаем.

– НИИ изолировали? – спросил Пшежень.

– Да. Эвакуацией ближайших районов уже занимаются военные.

Отец! – подумала Марина и прикусила губу.

В этот же миг в городе тревожно и пока еще тихо завыла сирена. На часах было пять утра.