БЕСЦЕРЕМОННЫЙ НАРОД НАРУШАЕТ ГАРМОНИЮ

1992-й год. Журналист Ярослав Могутин берет ин­тервью у бывшего политического обозревателя Гостелерадио СССР, а теперь ведущего «До и после полу­ночи» Владимира Молчанова.

— Вам пишут письма?

— Раньше мешками приходили, сейчас меньше. Разные письма: интересные, смешные, странные, злые... Меня ругают за то, что я чересчур аристо­кратичен, манерен...

— У многих это вызывает раздражение и нена­висть?

— Ну, ненависть вызывает не это. 23 февраля этого года я пошел снимать коммунистический митинг и вы­слушал там массу неприятных слов в свой адрес. Одно замечание меня сильно ранило. Ко мне подошел сим­патичный старый человек, ветеран войны. Весь трясясь от ненависти, он сказал: «Молчанов, ведь твой отец был такой патриот, а ты, сука, продался!»

— А кому вы продались? «Тель-Авидению»?

— Он, наверное, думал, что я — жидомасон, хотя он и сам не знает, что это такое. Я никогда не думал, что своей работой смогу вызвать чью-то ненависть. Нельзя так ненавидеть друг друга, когда мы живем на одной улице, в одном городе, в одной стране, на одной земле. Это чудовищно!

— Ну, ненавидят вас единицы, а любят многие. Вам льстит ваша популярность?

— Льстила, только когда начинал, месяца два. По­том стала раздражать, приводить в бешенство. Мне не нравится, когда на меня смотрят! Телевидение сродни проституции: миллионы остаются с тобой ночью и смотрят, смотрят... Народ наш в большинстве своем бесцеремонный, запросто подходят, когда у тебя есть немного времени погулять с ребенком, просят авто­граф, чем-то помочь, начинают рассказывать о своих проблемах.

ОСОБО ВАЖНАЯ ПЕРСОНА

Бывший главный редактор «Огонька» Виталий Коротич, проживающий в Америке, летом 1992 года дал интервью по телефону московскому журналу «Столи­ца». На диктофон ответы записывал журналист Ев­гений Додолев.

— В самом конце дня зазвенел противным голосом телефон правительственной связи, — рассказывал Коротич, — и меня пригласили в ЦК, в тот самый первый подъезд, где были кабинеты большинства членов По­литбюро: на пятом этаже— Горбачева и Лигачева, а на третьем — Яковлева, моего самого любимого коммуниста, который сделал больше других для раз­вала коммунистических догм. Проверяли документы жесточайше. Офицеры на контроле, не скрывая, что знают меня в лицо, сто раз сверяли все номера и фото, пока позволили войти. За спинами у офицеров были гардероб и прекрасный книжный киоск, где, разгляды­вая обложки, можно было отдышаться. За спиной у меня — московская Старая площадь, названная так не из-за возраста членов Политбюро, а потому, что здесь когда-то торговали старыми вещами. И два топ­туна, мерно вышагивающих перед заветным первым подъездом. Интересно, что подъездом этим не поль­зовались ни Горбачев, ни другие высокие начальни­ки — у них был свой вход, со двора, и свой въезд во двор. Топтуны со стороны площади и контроль со стороны здания — все это было придумано, чтобы устрашить и сразу же поставить на место меня...

ЖИВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ СКРОМНОСТИ

В газете «Московская правда» отставной сержант милиции А. Березин назвал советницу президента по национальным вопросам Галину Старовойтову «ред­кой жемчужиной нашей жизни».

При напоминании об этом Галина Васильевна за*- рделась:

— Ах, для меня это неожиданно. Я не настолько молода и привлекательна, чтобы быть лидером еще и... еще и мужских симпатий...

НАЛАДИМ ВЫПУСК МОИХ ИЗВАЯНИЙ

1992-й год. Журналист Андрей Ванденко берет ин­тервью у Владимира Жириновского:

— Владимир Вольфович, а в бронзе хотелось бы увековечиться?

Разговор шел об экспонате для музея восковых фигур.

— Уже делают. Мой бюст изготавливает тот же скульптор, который изготавливал и бронзовые фигуры Ельцина, Горбачева.

— Для кого это честь — для вас или для скуль­птора?

— Ни для кого! Я к нему не просился, опять все случайно совпало. Вы спросили про бронзу, я инфор­мирую. Мои бронзовые бюстики скоро поступят в продажу.

— Владимира Ильича на прилавках заменить на­мереваетесь?

— Зачем мне кого-то заменять? Я сам по себе. Меня люди хорошо знают. Наверняка найдется много таких, кто захочет постоянно видеть меня у себя дома, на даче, на работе. Мы должны помочь людям удовле­творить их естественное желание. Наладим выпуск моих изваяний.

САМООЦЕНКА

«Кем бы я был, если бы не Октябрьская революция семнадцатого года? Дурак дураком. А сейчас вот — генерал», — любит вспоминать своего преподавателя военной кафедры один мой московский приятель.

Старая студенческая шутка вспомнилась, когда в 1993 году читал интервью российского министра Михаила Федотова в московской прессе. «Когда один из моих друзей-журналистов поздравил меня с новой должностью, — признается министр, — я ответил: «Дурак, это я тебя поздравляю». Была опасность, что на министерском посту мог оказаться человек с иными взглядами, политически ангажированный. А я, кроме служебной машины и лишней головной боли, ничего не получил. Дачи правительственной у меня нет. Квар­тира? Если бы вы видели мою квартиру. Кухня раз­мером с мой министерский стол. Подъезд... Тот еще. Поздно, говорят, ты стал министром, не в те времена. А в «те времена» меня бы и начальником отдела в министерстве не назначили бы».

ИЗ ЖИЗНИ ПРОВИНЦИИ

— После заседания правительства, на котором я присутствовал, Егор Тимурович Гайдар давал банкет в честь глав областных администраций. И вот после... ну, условно, первого тоста он подошел лично ко мне (все обратили внимание на этот шаг) и вслух заявил: «Геннадий Васильевич, вы делаете очень, очень боль­шое дело...»

Данный фрагмент из выступления по областному радио главы липецкой областной администрации, чле­на Демократической партии России Геннадия Василье­вича Купцова.

Еще один эфирный пассаж:

— Борис Николаевич Ельцин встал и пожал мне руку (речь идет об аудиенции в Кремле). Ну, вы знаете его рост и мой рост — соотношение... Мне как-то было не по себе. Он похлопал меня по плечу и говорит: «Молодец, Геннадий Васильевич». Ельциным принято решение о прибытии с официальным визитом в Липец­кую область...

Губерния, припав ушами к динамикам, зачарован­но слушала о приключениях своего губернатора в сто­лице:

— Подошел Руцкой и тоже похлопал: «Ну как, земляк, дела?»

Я говорю:

— Нормально, Александр Владимирович!..

НОВЫЕ КУМИРЫ

Диалог ведут популярная телеведущая программы «Афиша» московского телевидения Алена и ее супруг, продюсер Армен Туманян.

Вопрос Алене: сколько она получает за ведение «Афиши», в смысле, каков ее достаток?

Ответ Алены:

— Мой достаток— это мой муж, который одно­временно мой продюсер. И когда я задаю ему вопрос: «Дорогой, сколько я зарабатываю?», — он отвечает: «А что тебе надо купить?»

Ответ супруга:

— Я уже перешел от категории зарплаты к катего­рии прибыли. Я не знаю, какая зарплата у меня, какая зарплата у Алены...

Алена, отвечая на вопрос о ее популярности:

— Вообще меня трудящиеся замучили. Стоит мне зайти в соседний гастроном, как продавщицы делают соответствующие лица и говорят: «Наш магазин посе­тила Алена». И вообще началось. У подъезда кара­улят... Я открываю дверь ключом, а пацаны кричат: «Алена», «Афи-и-ша». Это совершенно жизнь не облег­чает. Потому что все смотрят, сколько килограммов масла я беру, и злятся, что беру три килограмма, а они себе триста граммов лишь могут позволить. А уж когда на Дорогомиловском рынке что-то покупаю, то все кавказцы окружают меня и кричат: «Чао!» Мне приятно, что я популярна.

Супруг, касаясь темы личной жизни:

— На мой нежурналистский взгляд, надо идти на поводу у обывателя, которому хочется все знать о за­кулисной жизни. Но надо идти до определенных преде­лов. Им интересно знать, что муж Алены — это ее продюсер. А сколько раз мы за ночь трахаемся — им знать не обязательно. Пусть знают, что у нее есть ребенок, есть собака, есть машина...

ГОРБАЧЕВ ЛОМАЛ СИСТЕМУ ПО ЗАДАНИЮ КИСЕЛЕВА

Февраль 1993 года. Журналист еженедельника «Ар­гументы и факты» М. Дмитриев беседует с телеведу­щим Евгением Киселевым.

— Были ли в вашей «итоговой» судьбе какие-то серьезные проколы? — спрашивает журналист.

— Чувство наибольшего неудовлетворения у меня вызвало интервью с Горбачевым, — отвечает Кисе­лев. — Это было летом прошлого года. Не то чтобы я оробел или попал под его знаменитое обаяние... Манера у Горбачева подавляющая. Мы хотели, чтобы он выступил в «Итогах» в течение минуты-другой, он сказал, что у него текст на 14 минут. Я сказал— нет. Мы вместе пытались сократить его выступление, по­священное, кстати, полугоду его отставки, но из этого ничего не получилось. Мне надо было бы превратить монолог в интервью, но я как-то не сориентировался.

— Удивительно, но и у Урмаса Отта передача с Горбачевым тоже не получилась. В конце беседы с ним Отт сказал: «Большое вам спасибо, но я должен отметить, что не получил ответа ни на один вопрос, который вам задал».

— Видите ли, Горбачев когда-то сказал: «Все рав­но я вам всего не скажу». Если «всего» поменять на «ничего», было бы точнее. Есть люди, которые готовы к разговору, а есть готовые только к тому, чтобы выплеснуть некую сумму мыслей. Я хотел бы нор­мального человеческого общения, на которое было бы интересно посмотреть телезрителям. А сейчас он ведет себя, как памятник самому себе, и по-прежнему ощу­щает себя президентом СССР.

— Еще до путча я был убежденным горбачевцем, — замечает интервьюер.

— Я тоже, и до сих пор считаю, что без него мы не сломали бы хребет этой системе. Но сейчас он для меня сплошное разочарование... То, что его по-преж­нему принимают на Западе на самом высоком уровне, может быть, тешит его самолюбие, заряжает какие-то аккумуляторы самоуважения, но если бы он поехал на родину, на Ставрополье, да снялся там с мужиками в сапогах и в ватнике, его имидж в России мигом бы поднялся...

— Вас, наверное, все узнают в лицо. Не мешает ли вам это жить?

— Откровенно говоря, реакция людей удивляет. Один, помню, недавно долго стоял, мрачно смотрел на меня в метро, потом подошел, спросил: «Это ты?» — «Нет, — говорю, — не я». — «Да брось притворяться, я тебя узнал, ты «Спокойной ночи, малыши» ве­дешь...»

ДЕЛАЛ НЕ ОН, А ШИШКИ НА НЕГО

Однажды по Арбату шла пожилая женщина. Внеза­пно впереди себя она заметила высокого статного мужчину с глубокими залысинами.

— Это вы — Артем Тарасов? — спросила она, при­близившись к нему. — Что же вы со страной-то сде­лали!

Шел 1994-й год. Тарасов три года жил вне пределов России.

— Я ей тогда сказал: «Да я же в России три года не был, как же я мог что-то с ней сделать?» Очевидно, что сделали-то с ней именно те люди, которые начали творить в ней капитализм на том общественном мате­риале, который его не воспринимает. До сих пор.

ПРОПУСТИЛИ БЕЗ ПАСПОРТА, ЗА АВТОГРАФ

Рассказывает певица Валерия, объединившая несов­местимое — эротику и целомудрие:

— Я справляла Новый год в Юрмале в тесной компании очень близких мне людей. На таможне при переезде в Юрмалу выяснилось, что я забыла паспорт (трудно привыкнуть к нашим новым заграницам). Но таможенник меня пропустил, попросив предваритель­но автограф. Встречали мы Новый год на тихой, очень уютной даче, которая принадлежала раньше председа­телю ЦКК КПСС Пуго.

— А что было на столе? Известно, что вы — веге­тарианка...

— Стол готовил шеф-повар знаменитого кафе «Лайвас», и поэтому блюда были очень изысканны: фаршированный осетр, миноги в горчично-лимонном соусе — это с учетом моего вегетарианского вкуса. Друзья пили шампанское и французское вино, я же пью только чай и кофе.

Для сведения: Борис Пуго, министр внутренних дел СССР, после неудачи ГКЧП застрелил жену, а потом выстрелил в себя. Пепел кремированного министра лежал в вазе на подоконнике в квартире сына около полугода — ни одно кладбище не осмеливалось похо­ронить «путчиста».

ПОСТОЯННО УЗНАЮТ НА УЛИЦАХ

Юрий Шмильевич Айзеншпис — акула шоу-бизне­са. В советские времена был осужден на длительный срок за валютные махинации. На свободу вышел с чис­той совестью и твердым намерением продолжать пре­рванный полет.

— Юрий Шмильевич, — спросил у него в 1993 году корреспондент журнала «Столица» Алексей Беля­ков, — про вас ходят слухи, что шоу-бизнес для вас дело третье. Что на самом деле вы чуть ли не крупный промышленник, землевладелец...

— Вы знаете, относительно людей известных — а я себя таковым считаю: меня постоянно узнают на улице, останавливают, спрашивают... Так вот, относи­тельно известных людей всегда ходят разные слухи. Шоу-бизнес— это действительно не единственное де­ло, которым я занимаюсь. Но вызвано это только тем, что на сегодняшний день наш шоу-бизнес болен так же, как больно и все общество. Поэтому он сейчас не приносит каких-то сверхдоходов, какие приносил, по крайней мере мне, два-три года назад. Но поскольку это мое любимое занятие, я не могу его вот так взять и бросить. И чтобы как-то выжить, занимаюсь и дру­гим бизнесом. Самым разнообразным.

НЕУДОБСТВА МИНИСТЕРСКОЙ ЖИЗНИ

Павел Крашенинников стал министром юстиции России в 34 года. Сразу же после назначения не сходит с экрана телевизора. Очень любит рассказывать о каж­дом своем шаге.

— Вы не жалеете, что стали министром?— спра­шивает корреспондент.

— Определенные неудобства есть. Скажем, раньше жена просила, и я ходил в магазин за продуктами. Молоко там, пиво. Теперь от этого отказываюсь. Не­удобно, узнают, шептаться начинают. Еще раньше я писал книги, занимался научной работой, гонорары получал за переиздания... Как любой ленивый человек, я всегда радовался, что вроде ничего не сделал, а день­ги принесли. Теперь на творчество, к сожалению, вре­мени нет... К тому же министр живет на одну зарплату. Никаких надбавок за выслугу лет и премий ему не положено. Поэтому когда приносят списки на премию, например, а там моя фамилия стоит, я себя решитель­но вычеркиваю...

Что думает по этому поводу рядовой телезритель? В Минюсте работают законники, знают, что министру премии не положены, а в списки включают...

— И все-таки чем вы занимаетесь в свободное время?

— Надо вспомнить... По крайней мере, я могу сказать, чего я не люблю. Охоту и рыбалку. В общем, все то, что связано с убийством. А вообще люблю музыку слушать, юридические книжки читать...

— Получается, и на семью нет времени?

— Мои дети— Миша и Маша— часто меня об­суждают. Я ведь на работе уже в 8.20, когда встаю, сын спит, а с дочерью удается пообщаться в течение 15 минут до школы. А когда я прихожу с работы, они уже спят. Так что видят они меня в основном по теле­визору. Вот и говорят потом: «Что-то ты сегодня плохо выглядел, папа».

СТОЛИЧНАЯ ШТУЧКА

Артист Игорь Ливанов — однофамилец знаменито­го Василия Борисовича Ливанова— родился в Киеве, работал в Ростове. В возрасте 37 лет перебрался в Москву, поменялся на 12-метровую комнату в ком­муналке, в которой жили еще две семьи.

— Последние две недели, — говорит он, — просто проходу люди не дают. С этими сериалами... еще «Самозванцы» сейчас идут с моим участием. На ули­цах, в магазинах из десяти человек восемь подходят за автографами. Гаишники с почтением обращаются: Игорь Евгеньевич! Вот это меня исключительно по­разило.

И далее:

Что-то очень знакомое. Хотя нет, там, что вспом­нилось, курьеры скакали и генерал-губернатор в при­емной маялся, ожидая пробуждения главного персо­нажа.

ЛЮБИМЕЦ ТЕЩ МОСКОВСКИХ ГАИШНИКОВ

Борис Ноткин — ведущий «Галереи Бориса Ноткина» на «ТВ-Центр». Два года был телеведущим про­граммы «Добрый вечер, Москва», семь лет беседовал с двумя самыми известными московскими мэрами — Гавриилом Поповым и Юрием Лужковым.

По утверждению Бориса Исаевича, свою аудито­рию и меру собственной популярности он понял, став начинающим водителем. Любой инспектор ГАИ, зави­дев его, смягчался:

— Вы любимый ведущий моей тещи! Обязательно расскажу ей, что вас видел.

Столь странный титул — любимец тещ москов­ских гаишников — Ноткина не смущает. Наоборот, он гордится тем, что сотрудники ГАИ делают ему поблажки.

Ну не гаишники в Москве, а прямо-таки доктора искусствоведения.

ДАЖЕ РОДНОЙ ОТЕЦ РЕВНОВАЛ

Сын всенародно любимого актера Сергея Филип­пова Юрий внешне почти не похож на отца. Закончил Мухинское училище, работал дизайнером в питерских музеях, в Художественном фонде. Уехал в США, где, по его словам, преуспевает.

— Делал эскизы для королевского британского двора. У меня дома на полке энциклопедии, куда я занесен по разделам: «Наиболее восхитительный че­ловек десятилетия», «Первые 500 в мире», «2000 заме­чательных людей двадцатого столетия»...

— Отец знал о ваших успехах, радовался за вас?

— Я ему звонил из Америки. Но думаю, он не радовался, а ревновал.

ЗАЙЦЫ ПОКУПАЮТ дипломы ЛЬВОВ

Каких только академий не расплодилось в Москве! Академии депутатского корпуса, человековедения, акмеологических наук, практической магии и гипноза, хирургии головы и шеи, шейного позвонка... Доходит до абсурда. Люди, не имеющие ученых степеней, да просто безграмотные, стали именовать себя академи­ками, подрывая престиж ученого.

Вице-президент Российской академии наук, извест­ный физик, академик (настоящий), возглавляющий Высшую аттестационную комиссию (ВАК), Геннадий Месяц заявил:

— Лично я считаю: это подделка документов. При­чем никем не контролируемая, дозволенная, точнее, не запрещенная законом. И в результате? Он — заяц, а получил диплом льва!

ЧТО ЗНАЕТ ШАККУМ, ТОГО НИКТО НЕ ЗНАЕТ

Мартин Люцианович Шаккум — президент фонда «Реформа». В 1996 году выдвигал свою кандидатуру на пост президента России. В 1998 году боролся за депу­татское место в Госдуме.

В период предвыборной борьбы за освободившееся депутатское место по Люблинскому избирательному округу Москвы в одном из интервью заявил:

— Уж простите за нескромность: то, что знаю я, знают единицы, а кое-что мало кто вообще знает. И я иду в политику, чтобы эти знания приложить к делу.

Что же знает политик, отмеченный знаком свыше? Каким необыкновенным, бесценным даром он обла­дает? Что это за высокие инстанции, работа в которых озаряет?

Из биографии М. Шаккума. Родился в 1951 году в городе Красногорске Московской области, в рабочем поселке Павшинского механического завода. Окончил военно-инженерное училище и заочный инженерно- строительный институт. Работал в объединении «Мосинжремонт», руководил строительной организацией в Подмосковье.

ДУБИНИН — ЭТО ГОРБАЧЕВ СЕГОДНЯ

После финансовой катастрофы августа 1998 года был снят с поста председатель Центрального банка России Сергей Дубинин. Генеральный прокурор Юрий Скуратов заявил, что Центробанк нецелевым образом тратил деньги Международного валютного фонда. Возбудили уголовное дело по факту использования высокопоставленными работниками Центробанка ин­формации о котировках ГКО в личных интересах.

Сергей Дубинин — журналистам:

— Я мучительно анализировал эту нелепую ситу­ацию, пытался понять, что же происходит. Почему с такой, я бы сказал, резвостью публично предъявляют обвинения? Правда, даже в качестве свидетеля меня никуда не приглашали, обо всем узнаю лишь из сооб­щений СМИ. Мое первое впечатление— прокуратура хотела бы иметь компромат на как можно большее число влиятельных людей, держать, так сказать, на крючке. Отсюда незавершенность дел, вместо переда­чи в суд— телевизионные интервью. Однако затем я пришел вот к какому выводу. Вокруг каких имен разжигаются скандалы? Станкевич, Собчак, Чубайс, Федоров. Все активно работали в свое время с прези­дентом Ельциным, участвовали в реформах. Нет гром­ких заявлений о делах по людям с номенклатурным прошлым. Когда-то прокурор Илюхин стартовал в большую политику, открыв уголовное дело на М. С. Горбачева. История повторяется. Могут быть, конечно, разные соображения, для чего понадобилось еще одно громкое дело. Но вольно или невольно при­ходишь к мысли о некоей политической заданности. Есть, видимо, силы, которым не дает покоя независи­мый статус Центробанка, его относительная самосто­ятельность, к чему и я руку приложил. Не исключено, что кому-то выгодно ударить в колокола громкого боя в преддверии перевыборов генерального прокурора.

ПАТРУЛЬНЫЕ МАШИНЫ ВМИГ ЗАСТЫВАЮТ

После того как он снялся в «Ментах», а сериал под названием «Улицы разбитых фонарей» начали крутить на ОРТ, его стали узнавать. Оборачиваются вслед, глупо улыбаются, тычут пальцами: «Мент пошел!» Патрульные машины, завидев издали, притормажива­ют и осведомляются по громкоговорителю: «Ларин, подвезти?» Если опер Ларин, он же актер Алексей Нилов, уже на подходе к дому, он говорит: «Спасибо, ребята, не надо». А если спешит по делам, охотно подсаживается в легковушку.

— А свои милицейские связи в корыстных целях не используете? — спросил у знаменитого актера коррес­пондент журнала «ТВ-Парк».

— Только если для друзей. Недавно забрали одну знакомую в отделение. Звонит мне другая знакомая: «Надо бы вытащить ее оттуда». Пошли вытаскивать. «Ребята, — говорю, — можно, я сестру заберу?» Они узнали: «Пожалуйста, нет проблем». Освободили они эту «сестру», я сбегал за пивом. Только бутылки от­купорили — заваливают пятеро: «Здорово, Ларин. Ты чего в дежурке сидишь-то?» — «А что такое?» — «Да пошли наверх, к операм». Поднялись мы на шестой этаж и там уж посидели плотно.

— Свои соображения относительно правды жизни в сериале они не высказывают?

— Я на съемках в отделение заглянул в один каби­нет, а там сидит незнакомый мужик. Увидел меня и говорит: «Я двадцать лет опером проработал. Смот­рю ваш фильм — один к одному. Без всяких там штучек, вроде: «Товарищ майор, разрешите...» Все — как в реальной жизни».

— Ваши консультанты не дремлют?

— Мы работаем и с операми, и с физзащитой, и с омоновцами. Ездили на задержание, на огнестрель­ное ранение, на ножевое. Поднатаскались, поднахватались — по крайней мере знаем, о чем речь. Тут как-то с Мишей Трухиным, который Волкова играет, допрос проводили.

— По фильму или по жизни?

— По жизни. Ребята из отделения говорят: «Нам нужно с бумагами повозиться, вы допросите пока че­ловека». Ну, мы все разыграли как положено: Миша был злой следователь, я — добрый. Короче, раско­лоли.

КОМУ ПАМЯТНИК

— Я очень давно мечтала о том, чтобы в Москве стоял памятник этому рыцарю правосудия, законнос­ти, истины и справедливости. И вот эта мечта сбы­лась.

Так сказала на торжественном открытии памятни­ка великому русскому юристу Анатолию Кони глав­ный редактор газеты «Человек и право» Аза Цориева.

Памятник был установлен в конце 1998 года на Воробьевых горах в Москве. На постаменте скульп­туры, рядом с именем А. Ф. Кони, выбиты слова «Ме­ценат заслуженный юрист РФ Цориева А. Т.».

Памятник так и зовут — Цориевой.

КАКАЯ РАЗНИЦА, КОМУ ПЕТЬ

Когда-то телевизионная «Утренняя почта» была заполнена их песнями. Припев «Учкудук — три колод­ца» знал каждый пионер. Узбекский ансамбль «Ялла» в советские времена был очень популярен.

И после распада Советского Союза этим эстрад­ным коллективом по-прежнему руководит народный артист Узбекистана Фарух Закиров. Увы, многое ос­талось в прошлом...

— Да сколько можно ностальгировать?— вскри­чал маэстро. — До сих пор многие так и не осознали, что же произошло, что мы приобрели и в какую ис­торическую эпоху вступили. Задайте мне вопрос, о чем пела «Ялла» раньше и о чем поет сейчас.

— Считайте, что задал, — сказал корреспондент.

— Я пою узбекские песни. И разве после распада Союза «Ялла» перестала бывать в России? Разве наши государства закрыли друг для друга двери на замок? Да нет же, у нас безвизовый въезд, и, как раньше, охотно ездим в Москву, в другие российские города. Разве в связи с распадом Союза россияне отвернулись от нас и больше к себе не зовут? Опять же нет. Вот относительно недавно наша «Ялла» получила пригла­шение от Виктора Степановича Черномырдина, ко­торому меня представил наш президент Ислам Абдуганиевич Каримов...

Господину Закирову хорошо, значит, и всем узбе­кам хорошо.

ПОБЕДИТЕЛЬ МАРШАЛА ЖУКОВА

Шесть военачальников занимали кабинет после от­ставки прославленного маршала Победы, четырежды Героя Советского Союза Георгия Жукова в бывшем Главкомате сухопутных войск на Фрунзенской набе­режной. Ни один из них не осмеливался менять об­становку в кабинете — слишком дорога была память о выдающемся советском полководце.

Многолетнюю традицию нарушил генерал армии Владимир Топоров, который, став заместителем ми­нистра обороны Российской Федерации, решил занять кабинет Жукова. Демократический полководец пер­вым делом осуществил евроремонт. Из кабинета ис­чезли дубовые столы и кресло Жукова, перевезенные сюда в свое время из рейхсканцелярии Гитлера. Сто­ял в кабинете Жукова еще и огромный глобус с гор­дыми буквами «СССР», но «шар земной» не пролез в двери кабинета — вот ремонтники и раздолбали его ломом.

Московская пресса отметила любопытную деталь: трофейная мебель в ходе ремонта куда-то «исчезла». Она пока не всплыла ни на одном антикварном аукци­оне, ни разу не выставлялась ни в российских, ни в германских музеях.

Поклонников маршала Жукова заинтересовало, что за выдающийся полководец вселился в легендар­ный кабинет. Выяснилось, что генерал армии Влади­мир Топоров — человек-загадка. Чем занимается в Минобороны в качестве заместителя министра — практически никому не известно. До недавних пор курировал армейский спорт.

В историю входят и таким способом.

ТА САМАЯ?

— Жанна Владимировна, говорят, что вы здорово водите машину? — спросили у певицы Бичевской.

— Какой же русский не любит быстрой езды? Дей­ствительно, никогда не прибегаю к услугам водителя. Скорость люблю. Только где ж ее взять-то в нашем городе, где на три метра пять светофоров? Иногда позволяю себе нарушить правила. Останавливают, спрашивают права, в лицо-то они меня не знают. Спрашивают: «Та самая?» Отпускают. Говорят, что любят.

— В последние годы афиши с вашим именем встре­чаются нечасто...

— В юности я, очень любила Боба Дилана, Пола Маккартни, а затем поняла, что это не та музыка. И они это понимают. Пол Маккартни меня знает. Когда недавно в Москву приезжали «Роллинг стоунз», знаете, кого хотел послушать Мик Джаггер? Жанну Бичевскую. Недавно я услышала, что «Жанна Бичевская — это маленький островок вечных ценностей в мире современной музыки». Мне это понравилось.

С ЧАКОМ НОРРИСОМ НА КОРОТКОЙ НОГЕ

Еще несколько лет назад их можно было пересчи­тать по пальцам. А сам процесс назывался торжествен­но-старомодно — «дубляж». И особым уважением в киносреде не пользовался — на тех артистов, кто озвучивал фильмы, коллеги смотрели свысока. Но «мыльный» девятый вал, обрушившийся на российские телеэкраны, быстренько все расставил по местам. Не просто уважаемыми людьми, а элитарным телецехом стали те, кто вышивает своими голосами за кадром шелковую ткань сериалов.

Есть в жизни артистов-невидимок и особо прият­ные моменты. Это когда их узнают благодарные зри­тели. По словам обозревателя журнала «МК-Бульвар» Натальи Бобровой, Дмитрию Полонскому («Крутой Уокер», «Династия», «Скорая помощь», «Ее звали Ни­кита» и др.) весьма помогают его герои в нашем непростом быту.

Оказывается, «Крутой Уокер», как и «Никита», очень популярен среди московской милиции. Как-то останавливает машину Полонского один гаишник на техосмотр. А у него не было в салоне огнетушителя. Актер невинно спрашивает:

— «Крутого Уокера» смотришь? Чака Норриса по­мнишь?

Постовой вслушался, почесал в затылке, улыбнулся мечтательно и решил:

— Черт с ним, с огнетушителем, езжай!

БЕЗ ДЕФЕКТОВ

— Могли бы вы решиться на пластическую опе­рацию?

С таким вопросом газета «Московский комсо­молец» обратилась к ряду видных российских поли­тиков.

— На пластическую операцию я бы не согласил­ся, — ответил лидер думских аграриев Николай Хари­тонов, — потому что прожил пятьдесят лет и не могу делать себя неузнаваемым для друзей, родных и близ­ких. Прятаться мне не от кого. А пластические опера­ции — для тех, у кого есть внешние или внутренние дефекты. У меня же таких нет.

ТЫ ВПРАВДУ БУРЕ?

Павлу Буре, правнуку царского часовщика и извест­ному хоккеисту, 27 лет. Кумир российских невест, мил­лионер. По сумме контракта — 5,5 миллиона долларов в год — занимает четвертую строчку в мире.

— Когда вы почувствовали, что стали знамени­тым?

— С первого дня в Ванкувере. Обо мне так много писали в газетах, что люди ждали моего приезда. Буквально на следующий день мы с приятелем взяли машину и заблудились. Остановились на обочине, спрашиваем у прохожего, как проехать? А он в ответ, обращаясь ко мне: «О, это ты вчера приехал к нам в город?» В общем, с этого момента, где бы я ни появлялся, чувствовал себя в Ванкувере «своим». А в Москве...

— ...Вас и так знали.

— Ко мне на улице подошел парень, ткнул па­льцем и спросил: «Эй, а ты вправду Буре или его двойник?»

ЗВЕЗД УЗНАЮТ ПО ЛИМУЗИНАМ

Лимузин — эксклюзивный признак респектабель­ности и богатства. Но даже западные звезды ездят на них пару раз в году — на вручение премии «Оскар» и по случаю других неординарных событий. Знаток светской жизни журналистка Ольга Мухина утвержда­ет, что даже Мадонна не имеет в собственности лиму­зина, а берет его напрокат. Цена аренды в сутки в Нью-Йорке— всего 180 долларов.

Но это на Западе такие скромники. В России, как известно, все наоборот. Здесь настоящего артиста уз­нают по цвету его личного лимузина.

Пальму первенства здесь держит Алла Пугачева. На день рождения она получила от Филиппа Кир­корова в подарок удлиненный «Линкольн», аналога которому нет в мире. Цвет автомобиля — бело-пер­ламутровый. На солнце он отливает розовым, при вечернем свете — серебром. На голубом потолке золо­тые звезды. Салон розовый. На полу ковер из чистой шерсти с вышитыми по специальному заказу в Любер­цах буквами «Филипп плюс Алла».

Белый с голубым отливом «Линкольн» у Маши Распутиной. Он — «для комфорта и чтобы поспать». Детройтское чудо напичкано кондиционерами, обогре­вателями, компьютерами.

Семиместный «Линкольн» и у нанайского папы Бари Алибасова. Тоже из Америки. «Академики» Са­ша и Лолита разъезжают на лимузине ярко-красного цвета. А певица Наташа Штурм предпочла черный «Линкольн». Произошло это во время финансового кризиса 1998 года: «Когда грянул кризис и все начали тратить деньги по мелочам, мне захотелось купить что-нибудь большое и весомое».

«Большое и весомое» обрастает фольклором.

Как-то Наталья Штурм ехала по городу, увидела зоомагазин и скомандовала водителю остановиться. Но такой громоздкой машине не так-то просто по­пасть из крайнего левого ряда в правый на пятиполос­ном Варшавском шоссе. Пока водитель перестроился, дал задний ход, остановился и припарковался, магазин закрылся на обед.

«Академик» Саша однажды приехал к стоматологу лечить зубы.

— Лежу, — рассказывает, — в кресле с какой-то железной распоркой во рту. Вдруг открывается дверь, входит Ярмольник и говорит: «Я же просил троллей­бусы на стоянку не ставить».

Так за лимузином закрепилось еще одно прозви­ще — «троллейбус». Раньше его называли «общагой на колесах».

ГАИ лимузины не останавливает: в Москве их все­го пять, и их узнают по цвету.

ОРЕХОВ ЗАМЕТИЛ ПРОПУЩЕННУЮ ЗАПЯТУЮ В ЗАКОНЕ — И ЕЛЬЦИН СНЯЛ СВОЮ ПОДПИСЬ

Для непосвященных: Руслан Орехов — начальник Главного государственного правового управления ад­министрации президента России. Отец кремлевского правоведа был главным врачом стоматологической поликлиники, которая раньше обслуживала ЦК Ком­партии Казахстана. Сын среднеазиатского дантиста сделал головокружительную карьеру в Москве. Его слушается даже президент Ельцин:

— В 91-м году каждый, кто заходил в кабинет президента, приносил с собой проект указа. Президент не обязан знать, корректно какое-либо предложение юридически или нет. И если ему что-то приносят и убеждают — то он может и подписать в обход нашего управления... Первоначально Борис Никола­евич все это дело подписывал. Потом начиналась се­рия скандалов — мы требовали переписать указ. И я, честно говоря, не работал бы здесь, если бы Борис Николаевич не занял нашу позицию. Подписав до­кумент, он отправляет его к нам. Если документ юри­дически безграмотный, то мы дает объяснительную президенту, почему его нельзя выпускать. Бывали слу­чаи, когда после нашего отрицательного заключения президент снимал свою подпись. Один раз возвращали даже закон, где была пропущена запятая...

КТО НА КОГО ПОХОЖ

Юрий Николаев, ведущий популярных телепрог­рамм «Утренняя почта» и «Утренняя звезда» на ОРТ, своеобразно поздравил еженедельник «Антенна» с вы­ходом двухсотого номера. Объяснив, что популяр­ность — это узнаваемость и стремление увидеть еще раз, проиллюстрировал это на себе, любимом:

— Когда-то очень давно, когда я только начал появляться на экране, отправился в сберкассу. Ком­мунальные услуги оплатить. Там — перерыв. Стою жду. В джинсах, маечке — лето. Рядом женщина стоит. Смотрела-смотрела и заявляет: «Вы так похожи на Юрия Николаева!» А я не знаю даже, как реагировать, говорю: «Почему это я на него похож? А может, это он — на меня?» Возмущению дамы не было предела: «А вы кто такой? Его по телевизору показывают, а вы кто такой?!»

ПАПА ТАК И СЕЛ У ТУМБЫ

Елена Степаненко — жена Евгения Петросяна. Ро­дилась в Волгограде, окончила ГИТИС в Москве, стала эстрадной артисткой.

Первый ее номер назывался «Я афиша». Героиня торговала билетами и зазывала зрителей: купите биле­ты! На Пугачеву! На Толкунову! В Детский театр!.. И при этом изображала тех, кого рекламировала...

— Первые гастроли с этим номером были у меня как раз в Волгограде! — рассказывает мастер эстра­ды.— Представляете, висит в родном городе огром­ная афиша: «Звезды советской эстрады». Там были Гелена Великанова, Шуров и Рыкунин, Тонков и Вла­димиров, Брунов... И моя фамилия, так как она длин­ная, почему-то была в середине. Папа мой шел с база­ра с сеткой, подошел, прочитал: «Звезды эстрады... Елена Степаненко...»— так у этой тумбы и сел...

О своем необыкновенном успехе в 1998 году: — Последняя поездка была у нас с Петросяном в Новгород. Наш звукооператор слышал, как какая-то женщина, выходя после концерта, громко говорила спутнице: «Да я лучше килограмм сосисок не куплю, а схожу на концерт и буду потом вспоминать и смеять­ся!» И я тоже так считаю! Да, кризис! Но все равно мы живем-то один раз! Давайте как-то из этого кризиса выходить. Хотя бы в своей семье, с друзьями, в компа­нии. Для начала на концерт сходите, посмейтесь!

УЖЕ ДАВНО ПРОЧЕЛ ВСЕ КНИГИ

У Филиппа Киркорова спросили:

— Вы читали роман Александры Марининой «Ре­квием»? Все убеждены, что герои книги — эстрадная прима Стелла и ее молодой муж — очень похожи на вас с Аллой Борисовной...

— Я удосужился прочесть только одну страницу, на которой якобы описывается наша пара. Что ж, если госпоже Марининой эта маленькая страничка помогла сделать хорошую рекламную кампанию и продать тираж ее очередного шедевра, я рад. Наша семья всег­да помогает неимущим.

— А вообще, вы любите читать?

— Люблю, но за последние пять-шесть лет в силу своей загруженности не прочел практически ничего нового. Особо сильно из-за этого не переживаю, по­тому что в свое время перечитал все, что только можно было.

ДАЖЕ КИЛЛЕР РАССЛАБИЛСЯ

У Иосифа Кобзона спросили:

— В свое время вы заявили, что на вас готовится покушение. Даже назвали фамилию киллера — Беляев. Чем все закончилось?

— А ничем. Мой друг генерал Громов позвал аф­ганцев: «Надо защитить Иосифа». Я ведь в Афгани­стан приехал одним из первых и ушел в числе послед­них. Это позволяет мне надеяться, что «афганцы» меня уважают. Все было более чем серьезно. Ко мне пришел конкретный человек и сказал: «Вас убьют из гранато­мета в вашем 1-м Смоленском переулке, на повороте с набережной». «Афганцы» — люди опытные. Осмот­рели место, приметили в доме напротив полукруглое окно на чердаке. Поднялись, у окна лежал примятый матрац. Это не убежище для бомжа — там сидел кил­лер, готовился к убийству, но что-то ему помешало. А может, кто-то из домашних сказал этому майору Беляеву: «Не надо. Кобзон — нормальный человек, певец, отец»,— и он расслабился.

ЧЕГО ИСПУГАЛСЯ КАРИМОВ

Еще о Кобзоне.

— Что это за история в Узбекистане во время про­щального тура?— спросил корреспондент у маэстро.

— Узбекистан для меня не просто одна из респуб­лик бывшего СССР. Моя семья во время войны жила под Ташкентом, узбеки нас спасли. И в прощальном туре я запланировал в Узбекистане несколько концер­тов. Каримов запретил все! Мне потом рассказывали, как один из президентов СНГ за рюмкой говорил ему: «Что ты делаешь, это же Кобзон». А он ответил: «Я Иосифа люблю, но после его концертов народ выйдет на демонстрацию».

Каримов — авторитарный президент, запретил все оппозиционые движения. Наверное, испугался: как бы Кобзон не экспортировал демократию в Узбекистан!

ВЫ МОЙ СЕКС-СИМВОЛ

— Это Аня. Мне 15 лет. Павел Николаевич! Вы — мой секс-символ.

— По-моему, вы поторопились. Но все равно спа­сибо!

Павел Николаевич— это главный редактор газеты «Московский комсомолец» Гусев. Аня — одна из чита­тельниц, позвонившая в редакцию в день открытого письма. Номер газеты, в котором опубликована под­борка читательских вопросов и ответов главного ре­дактора Павла Гусева, подписан главным редактором Павлом Гусевым.

ХОХОТУН ЗАДОРНОВ

Губернатор Кемеровской области Аман Тулеев как-то сказал, что распад Советского Союза он вос­принял как личное горе — по живому ведь разрезали. Министр культуры России Владимир Егоров признал­ся — он мучительно переживал распад страны, для него это был шок.

А вот свидетельство Михаила Задорнова — лю­бимца московских тусовок, удостоенного редкой чести получить квартиру в доме на Осенней улице, где про­писан сам Борис Ельцин, по поводу чего по лите­ратурной Москве распространилось едкое двустишие: «Труднее вы не сыщете работы, чем быть шутом при идиоте».

— Когда распался СССР, я был в Австралии. Пора на сцену идти, а я: «Боже, все же про коммунистов понаписал, что же теперь говорить?» А оказалось — все смеются.

Действительно, смешно было австралийцам: у че­ловека родины не стало, а он над ней перед чужезем­цами зубы скалит.

ОТВЕТ ИЗ МЭРИИ

Институт теоретической астрономии присвоил од­ной из малых планет имя композитора Никиты Бого­словского. Это радостное событие было несколько омрачено его, как он признался, непростым в тот момент материальным положением.

И тогда композитор направил мэру Лужкову пись­мо в стихах:

Оплачивать квартиру денег нету

И, видимо, не будет никогда.

Назвали моим именем планету.

Быть может, переехать мне туда?

Лужков ответил незамедлительно. И тоже стихами:

Я убежден, что трудности

любые мы пройдем.

А если что не так,

то полетим вдвоем.

Лететь, конечно, не пришлось. Но мэр-то, а? Пред­ставьте, что такой ответ пришел бы из МГК КПСС, от товарища Гришина...

СТЫДНО НЕ БЫТЬ ВЕЛИКИМ

Однажды ночью Мстислав Ростропович сидел в своем кабинете в купленном в Санкт-Петербурге доме. Вдруг звонит охрана, просит спуститься.

— Смотрю, — рассказывает маэстро, — приехала милиция и составляет протокол на какого-то мужика с лопатой, который разбил нам в архиве два брониро­ванных окна. Я его спрашиваю: «Скажите, почему вы это сделали?» «Из зависти», — сказал он мрачно. «Все ясно, пожалуйста, — обратился я к милиции, — ника­кого протокола не надо. Он признался». Кстати, до моего прихода, объясняя свой поступок милиционеру, этот человек недоумевал: «Почему у Ростроповича дом такой красивый, а у меня комната в коммуналке?» На что милиционер ему резонно возразил: «Потому что Ростропович — великий человек, а ты говно». Ко­нечно, этот мужик думает наоборот...

СВОИХ НЕ ОБВОРОВЫВАЕМ

Киноактриса Наталья Селезнева принимала как-то участие в премьере нового фильма. Привез ее в киноте­атр знакомый водитель на новеньких «Жигулях».

Только он отлучился от своего авто, как в счи­танные минуты у него украли магнитофон. Раздоса­дованная кинозвезда рассказала о возмутительном случае со сцены.

В ответ пришла записка: «Магнитофон вернули. Не переживайте. Мы вас любим».

НЕ ПОМНИТ СВОЙ ПЕРВЫЙ ОРДЕН

Президент Киргизии Аскар Акаев:

— Меня подбивали наградить себя высшим орде­ном независимой Киргизии. Я возмутился: «Да вы что?» За всю жизнь у меня была единственная государ­ственная награда: в 84-м году мне, как заведующему первой в Киргизии кафедры вычислительной техники, вручили, кажется, Знак Почета.

— Кажется? — хмыкнул интервьюер.

— Не помню, честное слово. Позже мне много раз давали звание почетного профессора, доктора того или иного университета, но меня это тяготит.

НЕМЦАМ БЕЗ НЕГО НЕВМОГОТУ

Пик славы писателя Чингиза Айтматова пришелся на советскую эпоху. После распада СССР интерес к ки­ргизскому литератору иссяк. Свое 70-летие он встре­тил в Брюсселе в качестве посла суверенной Киргизии сразу в трех странах — Бельгии, Люксембурге и Ниде­рландах. Кроме того, Айтматов — представитель пра­вительства своей страны при ЕС и НАТО.

Штат посольства— пять человек. Вместе с послом. На три страны и две международные организации. Практически незамеченным прошел и юбилей когда-то известного писателя. Но с забвением мириться не хо­чется:

— Вы посмотрите, что творится на моих встречах с читателями в той же Германии! Собирается масса народа в огромных аудиториях, даже в церквах, чтобы вместились все желающие. И беседа-откровение длит­ся два-три часа. Но не только немцы проявляют такой интерес. Японцы тоже пристально следят за всем, на­писанным мною...

АПЛОДИРУЮТ СТОЯ

Поэт Игорь Губерман, зять писательницы Лидии Либединской, живет в Израиле. Каждый год приезжает в Москву, бывает в других городах. В 1998 году был в Минске и в Таллине — выступал.

— В Минске, представьте, мне аплодировали стоя, — рассказывает любимец публики. — Я очень испугался— знаете, это страшно, когда люди перед тобой стоят.

— Что ж страшного? — удивляется интервьюерша.

— Понимаете, у меня до сих пор не проходит ощущение, что я самозванец. Когда просто люди хло­пают тебе за твои стихи, это нормально. Но когда еще и встают, тут уже появляется странное ощущение, что ты жулик.

— Не скромничайте, уж публика-то знает, кто вы на самом деле.

— Не скрою — это правда и ужасное счастье. Везде есть мои читатели. Российская публика — самая луч­шая. Она впитывает каждое слово, все слышит, благо­дарна тебе ужасно. В этом, правда, есть и оборотная сторона— уж очень слушают политиков...

— Вас узнают на улицах?

— Смешной случай был после одной телепередачи со мной. Все иерусалимские соседи вдруг узнали, что я — это я. Подходит ко мне на улице старый еврей: «Ви знайте, что ваше лицо знакомо мне с приятной стороны. Теперь я хочу две вещи: чтоб ви были здоро­вы и чтоб был мир во всем мире». Слава в своем районе — это настоящая слава!

СКРОМНЫЙ ноткин

«ТВ-Центр». Борис Ноткин в галерее своего имени.

— Моя профессия, — заявляет телеведущий своему гостю артисту Яну Арлазорову, — выражать чувства и интересы миллионов.

«Неслабо сказано, — замечает назавтра в газете «Труд» кинорежиссер, народный артист России Леонид Марягин, — и, главное, без лишней скромности. Впро­чем, вся программа была наполнена «откровениями». Уровень вопросов ведущего был в этот раз, увы, на уровне ответов артиста. Странно, к примеру, звучит вопрос, почему-де пародии на Чаплина получаются, а на Арлазорова — нет. Неужели Ноткин не понимает, почему?..»

ОДНА ПРОФЕССИЯ С ХРИСТОМ

— Каждая встреча — это мой подарок зрителю, — говорит Борис Ноткин в интервью «Независимой газе­те». — Меня часто спрашивают, не устарел ли на телевидении жанр ток-шоу...

— Но вы же не работаете в жанре ток-шоу, — удивляется журналистка Екатерина Барабаш.

— Ну назовем этот жанр просто «ток». А если говорить, не устарел ли ток, мне в таких случаях приходит на ум метафора: около двух тысяч лет назад один молодой человек начал очень хорошее «ток- шоу», и с тех пор многие его последователи продолжа­ют это ток-шоу.

— Это вы об Иисусе Христе?— изумилась жур­налистка.

— И его последователях. Когда папа римский на­чинает свое «ток-шоу», на площади перед Ватиканом собирается огромная толпа и с удовольствием слушает этого достойного человека.

— Очень смелая аналогия. Вас можно было бы даже упрекнуть в нескромности.

— Но я же не о себе лично, я о жанре. А что делали христианские проповедники? Они тоже беседовали о насущных вещах.

— Но не с экранов телевизоров.

— Когда-то — не с экранов. А сейчас обращения папы римского транслируются по телевидению чуть ли не на весь мир. Вообще Иоанн Павел II— мой идеал.

Десять лет назад Борис Ноткин был доцентом МГУ и внештатным лектором МГК КПСС.

ПОДРАЛИСЬ ЗА ПРАВО ЧИНИТЬ БОТИНОК

Анатолий Лукьянов, председатель думского коми­тета по законодательству, вспоминает о своей отсидке в «Матросской тишине»:

— Однажды у меня порвался ботинок и мне при­шлось просить дратву, чтобы самому его починить. Чего делать было не положено. Тогда открылось окошко, и в него заглянул зек: «А, Лукьянов! Ботинок у вас порвался? Ну, давайте...» Я отдал. Через пару дней окошко снова открывается — мой зек. Принес ботинок. Замечаю под левым глазом у него большой синяк. Первым делом по дороге к следователю спра­шиваю: «За что парня побили?» — «Не били мы его, — отвечает, — это они между собой в мастерской под­рались, кому ваш ботинок чинить».

УЗНАЮТ ТОРГОВКИ СОЛЕНЫМИ ОГУРЦАМИ

— Вам, как известной личности, дарят подарки? — спросили у художественного руководителя театра «Со­временник» Галины Волчек.

— Один раз на рынке какая-то женщина мне пода­рила соленые огурцы. Мой шофер после этого так меня зауважал, как не уважал за мои театральные работы. У меня бывали случаи, когда, например, в па­рикмахерской не брали деньги. У меня...

Галину Борисовну понесло. Неужели все эти люди театральные завсегдатаи? Особенно беззубые бабуш­ки, торгующие солеными огурцами? Интересно, где они ее рассмотрели? Худрук на сцене появляется толь­ко на репетициях.

О, МЮЛЛЕР!

— Есть у вас любимое место в Москве?— спроси­ли у актера Леонида Броневого.

— У меня было такое место — Патриаршие пруды. Мы с женой любили ходить вокруг них, летом сидеть в тени деревьев на лавочке и разговаривать. Но попу­лярность — палка о двух концах. Меня стали узнавать, привязываться. Подходили какие-то мужики «под бан­кой», орали, показывая на меня пальцем: «О, Мюл­лер!» — и все портили.

ДА, Я МНОГИМ НРАВЛЮСЬ

Журналистка Екатерина Деева провела экспери­мент на сексуальное домогание к политикам. А где самые доступные народные трибуны? Правильно, в Госдуме. Как политзубры реагируют на пристава­ния? И реагируют ли вообще?

Словом, купила журналистка алую гвоздику — и в Думу. Навстречу— ниспровергатель авторитетов Виктор Илюхин. Протянутый ему цветок взял как-то небрежно. Будто прелестные сильфиды каждый божий день дарят ему цветы пуками.

— Да-да, я многим нравлюсь, — покивал Виктор Иванович. — Ну вы мне позвоните, побеседуем...

— А телефончик?— ненавязчиво намекнула Катя.

— Захотите — узнаете! — победоносно завершил Илюхин, заворачивая за угол.

ЛИШАЮТСЯ ДАРА РЕЧИ, КОГДА ПОДХОДИТ САМ ГУБИН

Когда журналистка Наташа Журавлева выходила с Андреем Губиным из летнего кафе, их облепила куча девчонок— стали просить у него автографы. И как только углядели? Следят они за ним, что ли?

Часом раньше, в начале интервью, он потупил глаза с длиннющими ресницами и спросил: «Неужели кого-то может интересовать моя персона?» Но потом разговорился:

— Я сам к себе отношусь легко и просто. Меня до сих пор удивляет, что, когда я, например, хочу просто познакомиться с девушкой, она дара речи лишается оттого, что к ней подошел сам Андрей Губин...

Творческая лаборатория композитора тоже проста и легка:

— Когда я пишу песни, я заглядываю глубоко внутрь себя и вытаскиваю все самое светлое.

Он сам себе продюсер, и стихи, и музыку пишет тоже сам. Ну, помогает еще Сергей Меличенко, с ним вместе работают над аранжировками.

— Серега помогает, подсказывает мне направле­ние. Он говорит, что писать музыку ему мешает му­зыкальное образование: он знает, что надо писать так, так и так, а я, наоборот, самоучка. И поскольку мышление у меня не замусорено формулами правиль­ного написания, порой могу придумать интересную мелодию.

— У тебя нет никакого музыкального образова­ния? — изумилась интервьюерша.

— Как сказать. Считаю, что я достаточно серьезно образован. Не знаю классических композиторских при­емов, зато изобретаю их сам. У меня есть свои ноу- хау, которые позволяют мне не «утонуть»... На самом деле те, кто возмущается отсутствием у меня музы­кального образования, не знают, что я сделал невоз­можное: в 16 лет (!) поступил на вокальное отделение Гнесинского училища. А туда принимают только с 18. Проучился два года и ушел— или меня «ушли»... не помню.

ТРОГАТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ

Эта история записана журналисткой Марией Спе­ранской.

Однажды актриса театра и кино Любовь Полищук столкнулась с трогательным отношением к себе своих поклонников. На троллейбусной остановке. Полищук тихо-мирно ждала себе троллейбус. А рядом перешеп­тывались, поглядывая на нее, две женщины. Потом одна из них, осмелев, подошла поближе и спросила:

— А правда, что вы настоящая артистка Полищук?

— Правда.

— А можно я вас потрогаю?

И потрогала.

ЛЮБЯТ, ЧТО Я СВОЯ, ТОЛСТАЯ

— Чему вы рады?— спросили у поэтессы-песен­ницы Ларисы Рубальской.

— Что меня узнают тетки. Подходят ко мне в бу­лочной: «Ларис, батон нормальный?» «Нормаль­ный»,— отвечаю я. «Тогда и я возьму». Я говорю: «Простите, а вы меня знаете?» В ответ: «А то? Я ж тебя по телевизору видела». Они любят, что я своя, тол­стая... Когда по ТВ молодых показывают, немолодые расстраиваются, когда худых— толстые, а когда ме­ня— всем на душе хорошо...

ДАЖЕ В ИНТИМНЫЙ ПРОЦЕСС ВМЕШИВАЮТСЯ

— Вы любите покупать вещи, ходить по магази­нам?— спрашивают у бесстрашной репортерши рос­сийского телевидения Елены Масюк.

— Ненавижу. Я покупаю одежду, только когда бываю за границей. Здесь люди часто меня узнают, подходят, когда выбираешь блузку или туфли. Это неприятно. Покупка одежды — процесс интимный, не хочется быть под прицелом любопытных взглядов. Я вообще не люблю толпу.

ОДИН КОЗЕЛ УЗНАЛ И РАЗБИЛ ОЧКИ

Около часа ночи известный тележурналист Лев Новоженов возвращался домой после вечернего эфира. По дороге он решил купить цветы для своей супруги. Припарковав машину на Сухаревской площади, веду­щий «Сегоднячка» выбрал букет бордовых роз. Но когда стал расплачиваться, не хватило 10 рублей. При­шлось возвращаться за деньгами к машине.

Неожиданно к нему подбежали две девушки — они узнали его и попросили дать автограф. Когда Новоженов полез в карман за ручкой, сзади к нему по­дошел здоровяк в камуфляже. Пока Новоженов при­нимал комплименты, он чиркнул зажигалкой и поджег червонец, который автор «Сегоднячка» держал в руке. Новоженов возмутился и тут же получил удар в лицо. Досталось и девушкам, бросившимся на защиту жур­налиста.

В итоге Новоженов оказался в институте Склифосовского. А хулигана отправили в изолятор. Задержан­ный сообщил, что его зовут Азматом Зайнуллиным и он является заместителем командира группы по работе с личным составом спецотряда «Русь».

— Я вышел в народ и получил примитивный урок,— сказал Лев Новоженов корреспонденту «Ком­мерсанта» Сергею Дюпину. — Мне часто задают воп­рос: «Узнают ли вас на улице?» Теперь буду отвечать: «Да, узнают. Вот недавно узнал один козел и разбил мне очки».

НУЖНО ПАМЯТНИК ПОСТАВИТЬ

10 марта 1999 года в Доме кинематографистов режиссер Никита Михалков проводил мастер-класс. Говоря о новом фильме «Сибирский цирюльник», Ни­кита Сергеевич без ложной скромности заявил:

— Мне за него нужно памятник поставить.

Двое молодых людей, сидевших в зале, вспомнили, как Михалков поддерживал на выборах президента

Казахстана кандидатуру Назарбаева, при котором имеет место дискриминация русскоязычного населе­ния. Они восприняли слова «русский режиссер» и «пе­реживаю за Россию и русских» как лицемерие и запус­тили в мэтра по яйцу.

Потом на допросе оба показали, что заранее свою акцию не планировали. И яйца (всего их был десяток) молодые люди купили вместе с другими продуктами совсем для других целей.

Завязалась потасовка. В «Новой газете» были опуб­ликованы видеокадры, снятые любительской камерой. На одном из них знаменитый кинорежиссер и пото­мственный дворянин бьет ногой по лицу беспомощ­ного парня, которого за руки держат сторонники Ми­халкова.

Медицинская экспертиза засвидетельствовала мно­гочисленные кровоподтеки у обоих ребят, у одного из них было выбито плечо.

Адвокат пострадавших, которым грозило до пяти лет тюрьмы за хулиганство, сказал:

— Я уважаю Михалкова и не понимаю, зачем ему такое пятно на совести. Между прочим, как это дико ни звучит, закидывать артистов яйцами — это такая же традиция русской публики, как и те, о которых любит говорить Михалков.