В чужой ветке Фейсбука идет нервная дискуссия о смертной казни. Экзальтированная дама пишет, что она бы охотно казнила «живодеров», которые мучают и убивают для потехи собак и кошек. Ее пытаются урезонить, объяснить, что это психически неуравновешенные люди, которые нуждаются в лечении, что они-де тоже «божьи твари», — а она возражает: «И фашисты, которые бежали на русских с автоматами, были такими же божьими тварями».

Вот пример общественной (именно общественной, а не только личной) патологии, когда слепая ненависть связана с блокировкой рационального мышления и рациональной самоидентификации. Дама не замечает алогизма своей фразы: кого бы ни подразумевать под «фашистами» — настоящих нацистов, с которыми воевали семьдесят лет назад, или тех, которых пропаганда ищет теперь на Украине, — все равно они «бежали с автоматами» не только на «русских» (еще на украинцев, на бурятов…), и не все, кто бежал с автоматами на «русских», были «фашистами» (были ведь и аполитичные призывники). В голове этой женщины логические параметры перемешаны: мир иррациональным образом делится на «русских» (национальная категория) и «фашистов» (политическая категория) — все равно как делить предметы на круглые и зеленые. И себя, и врага определяют по случайным, не соответствующим друг другу понятиям. Как следствие, не удается помыслить — то есть помыслить ответственно, вложив в него какое-либо существенное содержание — и обобщающее понятие, которое включало бы в себя и тех и других; а таковым было бы, конечно, понятие «люди» (вместо них определение «божьи твари», повторяемое в презрительно-саркастическом тоне). В том-то и дело, что слепая, неосмысленная ненависть в потенции обращена на всех людей: тот, кто сегодня считается «русским», завтра легко может стать «фашистом» — критериев-то нет, сегодня наш враг живодеры, а завтра еще кого назначат. Единственным применением для не-абсурдных и не-враждебных чувств остается жалость к животным — именно потому, что они не люди, а все люди суть потенциальные «фашисты».

Умиление перед зверюшками, собачками и котиками может быть вполне опасным симптомом, им компенсируются недоверие и ненависть к людям. У Пушкина в «Дубровском» есть знаменитая сцена, где мужики сжигают живьем запертых в доме судейских чиновников — на тот момент это для них «фашисты», — но один из них лезет на горящую крышу, чтобы снять с нее кошку. Анимализм вместо гуманизма.