Актерскому мастерству чудиков не было равных в мире.

Они постоянно играли роли. И подчас, так натурально, что игру нельзя было отличить от жизни.

Но что поразительнее всего было то, как часто чудикам приходилось играть противоположные роли. И как они с оглушительным успехом вели эту игру.

Вот мы наблюдаем чудика в роли пешехода. Он со страхом перебегает дорогу перед убийственными болидами, почем зря костерит автомобилистов, понакупивших себе права. Загазованность главный источник онкологических заболеваний. Брошенные где попало автомобили. Чудовищные расходы на строительство и ремонт гигантских дорог, тяжко бьющих по его личному карману.

Тот же чудик в роли автовладельца уже совсем другой. Он степенный. У него высоко задран нос. Он трехэтажным матом покрывает пешеходов, внезапно выскакивающих на дорогу перед бампером его красавицы. Порасплодилось как тараканов! Дороги не строят, не ремонтируют. И лучше бы вместо пешеходной дорожки нормальную парковку сделали!

Вот чудик в роли небогатого обывателя. Он ненавидит зажравшихся олигархов, наворовавших свое бабло. Он истино верит в ведическое знание, что всем богачам путь к прекрасной духовной жизни заказан. У них тяжелая денежная карма, им никогда не попасть в рай сквозь игольное ушко.

Но вот чудик открывает свой бизнес или его окатывает волной шальных денег и – о, чудо! Все безденежные соотечественники вмиг становятся неудачниками и лохами. Из-за своей лени, из-за неспособности оторвать зад от теплого места и немного пошевелиться – они копаются в навозе и пусть копаются в нем вечность. Они просто никчемная пыль и дерьмо, ведущее растительную жизнь.

Вот чудик в роли покупателя товара. Эти продавцы продают, черт знает что! Качество товара ужасающее. Только купишь, сразу выходит из строя. Или гниет. Хитрят, обманывают, обвешивают.

А в роли продавца думает: «Эти покупатели совсем оборзели! Платить нормальную цену не хотят. Все бы на халяву урвать. Наесться дармовых пельменей в гипермаркете на промо-акции. Посмотреть бесплатно фильм на пиратском сайте. Одним словом, привыкли к лучшему и выпендриваются.

Чудик в роли коренного жителя: Ох, понаехали эти приезжие! Со своими привычками неотесанными деревенскими. Неумытые, невоспитанные неучи. Вторгаются в мой монастырь в грязных сапогах. Разрушают цивилизацию и сложившийся порядок вещей.

Спустя некоторое время он приезжает в другой город или в другую страну и сам становится приезжим. Местные просто зажрались! Даже работать толком не умеют, ленятся. А мы, приезжие – это самый свет, самый цвет человечества. Мы пассионарные личности, стремимся куда-то вперед, двигаем прогресс. Если бы не мы, все погрязло бы в стоячем вязком болоте.

Вот чудик в роли наемного рабочего. Начальник совсем охренел. Орет, требует невозможного. Заставляет пахать от зари и до полночи. Подавился бы этой копеечной зарплатой. Сам только и умеет штаны просиживать на разных заседаниях. Должности по наследству передает детям и внукам.

Постепенно чудик продвинулся по карьерной лестнице и стал боссом. И свершились чудеса. Все люди его топ-круга это замечательные, умные, креативные личности. А подчиненные – ну такие тупые! Это просто пипец!

А вот чудик в оппозиции. Это весело, это задорно. Против опостылевшей, прогнившей власти. Государственный колосс на глиняных ногах настолько погряз в коррупции, настолько набило оскомину все это вранье. И стоит ему лишь подрубить ноги, как он рухнет оземь под собственной тяжестью накопившегося кала. Если бы я был Царем, я был бы кристально чистым демократом. И моя страна расцвела бы восхитительным благополучием.

Власть поменялась. Наш чудик пришел к власти. И что он видит: народ темен и глуп. И всю эту неповоротливую махину не сдвинуть ни на миллиметр. Она неслась из прошлых веков, и будет нестись еще столетия по одной и той же колее. Самое лучшее, что можно сделать – обеспечить себе достойную роскошную жизнь. Я ведь столько боролся. Я это заслужил.

Игры чудиков в жизнь и в противоположности чудесны и искусны. Традиции театральной школы передаются из поколения в поколение.

Станиславский, глядя на их игру, громко воскликнул бы: «Верю!».