Череп, отшлифованный ветрами, дождями, отливал прохладной голубизной. Вездесущие вьюны с нежно-розовыми колокольцами теперь заменяли волосы, оплетая продолговатую затылочную часть. Вместе с узкими глазницами, сквозь которые пробивались стрелы пырея, она выдавала инородность некогда живого гуманоида. Если лечь на живот и постараться взглянуть на череп снизу, то он вдруг сольется с зеленой дымкой травы, покрывающей все вокруг. Было что-то в этом непривычное, до ломоты в сердце таинственное.

— Как ты думаешь, он давно здесь лежит? — спросил первый голос.

— Думаю, давно, — ответил второй.

Тонкая мальчишеская рука осторожно коснулась неприятно-холодной гладкой поверхности…

— Не отнести ли его в лабораторию? — спросил первый голос.

— Пожалуй. Только как на это посмотрит мама?

— Попытаться все равно стоит.

Один из мальчиков перевернул череп ногой и, убедившись, что внутри никто не прячется, взял его в руки. Толстостенная черепушка казалась высеченной из мрамора.

— Тяжелый, — заметил он.

— Пойдем быстрее, а то нас будут искать. Мы и так далеко ушли.

Положив череп в сумку, мальчики отправились в обратный путь.

— Давай лучше спрячем его в гараже, — предложил первый мальчик. — Пусть это будет нашей тайной.

Второй любил тайны не меньше брата и потому охотно согласился.

На станции все были заняты своими делами. Их еще не искали, и потому братья беспрепятственно проскользнули в гараж и спрятали находку на самом дне железного ящика, под ворохом мазутной ветоши.

— Ну, теперь пойдем покажемся маме, — предложил старший брат. Старше-то он был всего на полчаса, но во всех приключениях был заводилой.

— Пойдем, — согласился младший.

В следующий раз они попали в гараж через неделю. В обеденный перерыв, когда механики ушли в столовую. Старший приподнял тяжелую крышку ящика и разгреб ветошь.

— А его здесь не найдут? — вдруг забеспокоился младший.

— Нет, — успокоил его брат. — Из этого ящика уже лет пять не выгребали тряпки. Бросают и бросают. Никто и не подумает здесь копаться.

Среди бурых мазутных тряпок череп выделялся неестественной чистотой, но уже не блестел. Старший протянул к нему руку и тут же отдернул, едва прикоснувшись к шероховатой упругой поверхности.

— Что? — вздрогнул младший.

— С ним что-то случилось, — прошептал в ответ старший, — он стал мягкий.

— Наверное, испортился, — предположил младший. — Давай перепрячем.

— Что вы там ищете? — послышался за спиной строгий голос.

Братья обернулись и уронили крышку. Грохот тяжелым эхом прокатился под высокими сводами гаража.

— Нам тряпочку, велосипед протереть, — не моргнув глазом соврал старший.

— Ну ладно, — подобрел главный механик, — возьмите. Старший вздохнул, выбрал тряпочку почище и, подмигнув брату, направился к выходу.

Тайна жгла нестерпимо. И чем дальше, тем сильнее. Мысль о находке вытесняла из мальчишеских голов все остальные и влекла их к железному ящику, еще раз взглянуть на диковинный череп. Но большой висячий замок охранял ворота гаража: все машины ушли за перевал. А братья целыми днями слонялись вокруг ангара, словно голодные мышата, выискивающие лазейку в кладовую, полную круп и гороха. В тщетных стараниях прошла еще неделя.

— Сегодня мы идем на штурм гаража, — заявил старший, укладывая в сумку моток толстой веревки.

— А зачем нам веревка? — не понял младший.

— Ты заметил, что в окне гаража не хватает одного стекла?

— Заметил. Только оно высоко.

— Вот именно, — назидательным тоном произнес старший. — Мы спустимся по веревке с крыши прямо в окно.

Они взобрались по пожарной лестнице на крышу, закрепили один конец веревки за вентиляционную трубу, и старший стал осторожно спускаться.

— Не бойся, — подбадривал он себя и брата, — это совсем не страшно. Только не смотри вниз.

Встав на железную планку рамы, мальчик просунул веревку внутрь гаража и благополучно спустился на пол. Младший, несмотря на страхи, управился с испытанием не менее доблестно. С замирающими сердцами приблизились они к заветному ящику. Едва приподняв крышку, старший содрогнулся всем телом, и было от чего: из ящика на него смотрели мутные серые глаза. Мальчик хотел бросить крышку, но рука словно одеревенела. Неимоверным усилием воли он все же заставил ее пошевелиться и открыл ящик окончательно. Среди мазутных лоскутков материи вместо черепа лежала живая голова с остроконечными ушами, маленьким ртом и серой кожей. Младший брат отпрыгнул и закричал. Точки зрачков переместились в его направлении. Маленький рот раскрылся, и братья услышали тихий голос:

— Подождите, не убегайте. Бункул хочет отблагодарить своих спасителей.

Братья переглянулись, и старший, запинаясь, спросил:

— Бункул — э-э-э-эт-то ты?

Маленькие серые глаза мигнули.

— Да, бункул это я. Но я не совсем еще бункул. Я — личинка.

— Личинка? — недоверчиво переспросил мальчик.

— Да.

— И ты вырос из черепа?

— Да. Благодаря вам я попал в питательную среду и теперь возрождаюсь. Еще немного и я смогу… — голова запнулась.

— Странно, — пожал плечами старший мальчик, — я никогда не слышал о таком.

— Ты и не мог слышать, — ответила голова, — я последний бункул. А способностью полной регенерации обладаем только мы, бункулы.

— Но я не знаю, кто такие бункулы. О них ни в одной книге не написано, — возразил мальчик. Он уже немного освоился.

— Люди до последнего дня не знали о нашем существовании.

— Так вы не люди? — насторожился мальчик.

— Мы высшие существа, — отозвалась голова, — прилетели на вашу планету очень давно. И вот теперь я попал в беду. Мне нужна помощь. Подойдите ближе и коснитесь моего лба.

Младший, еще не оправившийся от страха, сделал робкий шаг в сторону ящика и протянул руку, но старший остановил его:

— Подожди.

Ему совсем не хотелось трогать неприятную на вид голову. Подобие злой улыбки скривило маленький рот.

— А где остальные? Ведь ты прилетел не один? — пытливо спросил мальчик.

— Все погибли, — признался бункул.

— А почему люди не знали о вас? И до какого последнего дня? — вдруг резко спросил мальчик.

Бункул поморщился: он еще не совсем развился и потому не мог противостоять натиску собеседника, даже не мог соврать. Рано, рано они пришли. Но все же он устремил всю силу своего поля на подавление воли двух низших. Он должен их поработить. Это вопрос жизни.

— Мы искали жизненный простор, — признался бункул, — и потому не могли открыто заявить о себе.

Мальчик задумался. Со слов головы получалась совсем не веселая картина.

— Значит, вы хотели завоевать нас? — вслух ужаснулся он. Его брат вздрогнул и отступил еще на шаг.

— Уже завоевали, но неожиданно возникло одно обстоятельство.

— Какое обстоятельство? — тут же спросил мальчик. Он начинал осознавать вышесказанное.

— Планета взбунтовалась, и все бункулы погибли. Кроме меня. И потому я должен возродить великий народ. Помогите мне.

— А люди? — удивился мальчик. Ему начало казаться, что он спит. Уж слишком неправдоподобно все выглядело.

— Люди погибли раньше. Они не вынесли атмосферы, которую мы сотворили их руками.

— Люди погибли раньше, — шепотом повторил мальчик, стараясь сопоставить услышанное с действительностью. — А как же мы? Мы же не погибли. Что-то я не понимаю.

— Вы люди повторной цивилизации, — пояснил бункул.

— Как это «повторной»? — переспросил мальчик. — Я ничего не понимаю. Расскажи-ка нам все по-порядку.

Голова поморщилась.

— Рассказывай, — властно сказал старший.

Серые глаза мигнули, и маленькие точки зрачков устремили свой взгляд на младшего брата.

— Мы избороздили в поисках подходящей планеты пол-Вселенной и наконец натолкнулись на вашу. Она подходила нам, но была слишком зелена, чтобы мы могли спокойно жить. Солнце, воздух, богатый кислородом, деревья, трава — смертельно опасны для нас. Любое живое существо причиняет нам нестерпимую боль, и потому мы не раздумывая стали уничтожать очаги людской цивилизации, но планета взбунтовалась и ответила эхом катаклизмов. Тогда мы стали уничтожать жизнь на планете руками самих людей. Вскоре нам удалось добиться очень многого, но планета взбунтовалась второй раз. Сбросила старую кожу, похоронив под ней людей и великий народ бункулов. Все началось сначала. Люди, — голова выдержала паузу, — возродились снова, а я остался один. Я пять миллиардов лет страдал, желая лишь капельки машинного масла. Вы поможете мне?

— Да, — не раздумывая ответил младший мальчик. Старший молчал.

Бункул пристально смотрел в его глаза, стараясь проникнуть в лабиринт его сознания, и буквально бесился, чувствуя, что ничего не получается. Но с непокорным можно разделаться при помощи младшего брата.

— Тогда найди хоть немного масла и полей вокруг меня тряпки, они уже давно сухие. Мне еще надо расти, а одних запахов недостаточно.

— Подожди, — старший попытался остановить брата, но тот не слышал его и двигаясь словно лунатик, отправился на поиски масла. — Скажи, бункул, а цель твоя изменилась? — спросил старший, внимательно всматриваясь в мутные серые глаза.

— Нет, — захрипела голова, поняв, что раскрылась окончательно. Она хотела узнать реакцию мальчика, но тот отвернулся. Ей показалось, что мальчик не расслышал ответ. «Ты покоришься мне или умрешь!» — мысленно прокричал бункул. Он задыхался от близости человека, благоухающего травами и свежим ветром. Но более он опасался независимого характера врага.

— Канистра с маслом в зеленом фургоне, — крикнул старший в спину брату.

— Понял, — неживым голосом ответил тот и свернул за угол.

Надо было действовать без промедления.

— Я помогу брату, — сказал мальчик голове и тоже скрылся за углом. Едва первый вошел в фургон, высматривая несуществующую канистру, второй быстро захлопнул дверь и защелкнул замок. «Отлично, теперь он без посторонней помощи не выберется!»

— Хочешь, я отнесу тебя туда, где целое море машинного масла? — спросил старший брат, вернувшись к ящику. — Где простому человеку невозможно дышать, так там воняет бензином.

Серые глаза вспыхнули.

— Еще остались такие места?

— Сколько угодно, — заверил мальчик, — тут совсем рядом.

— Конечно, отнеси, — согласилась голова.

— Только тебя надо понадежнее спрятать, а то у нас тут рядом медико-биологический корпус: если увидят тебя, отнимут, всего изрежут, а мне жалко, — мальчик старательно прятал глаза.

— Да, — согласилась голова, — первое время лучше попрятаться.

— Вот и хорошо. Если ты не против некоторое время посидеть в этом баке, — мальчик пододвинул ногой старый металлический термос, — через полчаса я доставлю тебя на место.

— Быстрее, — рыкнула голова, — я умираю от нетерпения.

— Ждать долго не придется, — улыбнулся мальчик, подцепил голову вместе с половиной грудной клетки, спрятанной в тряпках, совковой лопатой и перевалил в бак. Затем захлопнул его и натуго затянул крышку.

— Полный порядок, повелитель вселенной.

Бесцеремонно подкатив бак к веревке, мальчик обвязал его и стал выбираться на крышу. Это оказалось труднее, чем он предполагал. Достигнув окна, он устроил небольшой перерыв и лишь после этого решился преодолеть последний, самый трудный отрезок пути. Вытягивание веревки отняло у него последние силы, и едва бак перевалился через планку окна наружу, ослабевшие пальцы разжались. «Бедный бункул, ему наверное, пришлось несладко внутри жестянки. Ну ничего, черепушка у него крепкая».

Мальчик долго лежал на крыше, приходя в себя. Наконец встал и, слегка покачиваясь, пошел к лестнице. Легкий ветерок ворошил его волосы, ласкал лицо, заботливой ладошкой вытирая пот. На самом краю крыши мальчик остановился и несколько минут смотрел вдаль, где, окруженная горами, лежала равнина, дикая и нетронутая. Поглубже вздохнув, он принялся спускаться. О том, что еще предстоит сделать, старался не думать. Погрузив термос на тачку, он пошел прочь от станции.

Горы были так же далеки, как и в начале пути. Он обернулся. Станция уже исчезла из виду. Где-то здесь они нашли голубоватый череп. Мальчик облизал пересохшие губы, опрокинул термос и вывалил его содержимое на траву. Бункул заверещал, увидев голубое чистое небо, ослепительное солнце и зеленую траву.

— Что же ты сделал?! — закричал он, опомнившись. — Ты же убил меня!

Мальчик качнул головой.

— Я надеюсь, больше ни у кого не хватит ума прятать твою черепушку в мазутные тряпки.

Бункул затрясся в бессильной злобе, чувствуя, как порабощенная планета оплетает его тело тугими стеблями вьюнов.

Тачка катилась легко, словно не было в теле усталости. Пустой термос весело позвякивал. Мальчик торопился освободить брата.