Глава 23

Время идет

Будут другие жизни.

Будут другие жизни для нервных мальчиков с потными ладонями, для горько-сладких знакомств на задних сидениях машин, для синих и красных мантий и шапочек, для матерей, застегивающих прелестные жемчужные ожерелья на шеях своих дочерей, для полного имени, зачитанного вслух в аудитории, для новеньких чемоданов, отправляющих вас к новым незнакомым людям в новые незнакомые места.

И будут новые жизни с неоплаченными кредитами, со случайными связями, с Парижем и Прагой, с неудобными туфлями с заостренными носами, с нерешительностью и изменениями.

И будут другие жизни для отцов, ведущих дочерей к алтарю.

И будут другие жизни для сладких младенцев с кожей, как молоко.

И будут другие жизни с мужчиной, которого вы не узнаете, с отражением в зеркале, которое больше не ваше, с похоронами близких друзей, с застенчивостью, с зубами, которые вы потеряете, с волосами на подбородке, с забвением. Полным забвением.

Так много жизней. Как бы нам хотелось прожить их одновременно, а не одну за другой. Мы могли бы выбрать лучшие части каждой из них и собрать вместе, как нитку жемчуга.

Но так не бывает. Человеческая жизнь — это прекрасный беспорядок.

В год, когда Лиз снова исполняется тринадцать, она шепчет на ухо Бетти:

— Счастье — это выбор.

— Так каков твой выбор, Лиз? — спрашивает Бетти.

Лиз закрывает глаза и за долю секунды делает выбор.

Проходит пять лет.

Когда человек счастлив, время летит быстро. Лиз кажется, будто однажды вечером она легла спать четырнадцатилетней, а на следующее утро проснулась девятилетней.

 

Глава 24

Две свадьбы

— Кто-то с Земли пытается войти в контакт с тобой, — сообщает Оуэн однажды вечером после работы. Теперь как глава Отдела сверхъестественных преступлений и контактов он обычно одним из первых на Другой стороне узнает о таких вещах.

— Что?

Лиз едва поднимает глаза от книги. Недавно она начала перечитывать все свои любимые книги еще с тех пор, как впервые научилась читать на Земле.

— Что ты читаешь? — спрашивает Оуэн.

— «Паутина Шарлотты», — произносит Лиз. — Она очень грустная. Только что умер дин из главных персонажей.

— Тебе надо читать книгу от конца к началу, — шутит Оуэн. — Таким способом никто не умрет и всегда будет счастливый конец.

— Это самая глупая вещь, что я когда-либо слышала, — закатывает глаза Лиз и возвращается к чтению.

— Разве тебе совсем не интересно, кто пытается войти в Контакт с тобой? — спрашивает Оуэн. Из кармана пальто он достает зеленую повторно закупоренную винную бутылку.

Внутри бутылки лежит скрученный конверт кремового цвета (хотя на самом деле конверт скорее согнутый гармошкой из-за толщины бумаги).

— Это сегодня выбросило из воды на пирс, — говорит Оуэн, протягивая бутылку Лиз. — Парням из Артефактов Земли пришлось откупорить ее, чтобы узнать, кому она адресована, но содержимое конверта не пострадало. Получая ПВБ, мы стараемся сохранить приватность насколько возможно.

— Что такое ПВБ? — спрашивает Лиз, откладывая книгу в сторону, чтобы изучить бутылку.

— Послание в бутылке, — отвечает Оуэн. — Это один из способов получить письмо с Земли. Никто точно не знает, почему это работает, но это происходит.

— Я никогда не получала такого прежде, — произносит Лиз.

— Сейчас это не так распространено, как раньше.

— Почему? — спрашивает Лиз.

— Люди на Земле больше не пишут много писем. Письма в бутылке не приходят им на ум. И они не всегда доходят.

Лиз откупоривает бутылку. Она вытаскивает толстый конверт, который на удивление хорошо сохранился, учитывая водное путешествие. На передней части адрес, написанный элегантным каллиграфическим почерком дорогими черно-зелеными чернилами.

— Очень тщательно, — говорит Оуэн, — но они никогда не пишут Другая сторона.

— Никто на Земле не называет это так, — напоминает ему Лиз. Она переворачивает конверт. Обратный адрес написан тем же каллиграфическим почерком.

— Это адрес Зоуи, — произносит Лиз, открывая конверт. Внутри она находит отделанное тройной декоративной полосой свадебное приглашение и длинную, написанную от руки записку. Лиз засовывает записку в карман.

— «Вы приглашены на свадьбу Зоуи Энн Брэндон и Пола Скотта Спенсера», — читает Лиз вслух. — Моя лучшая подруга выходит замуж?

— Ты имеешь в виду лучший друг до того, как встретила меня? — дразнит ее Оуэн.

— Свадьба состоится в первые выходные июня. Это меньше, чем через две недели. — Лиз отбрасывает приглашение в сторону. — Она безусловно потратила свое время, приглашая меня, — фыркает Лиз.

— Наверное, ты должна ее простить. Знаешь, ведь довольно сложно отправлять сюда такие вещи. Может быть, она послала это несколько месяцев назад. — Оуэн подбирает приглашение. — Хорошее качество бумаги.

— Она не слишком молода, чтобы выходить замуж? — спрашивает Лиз. — Она моего возраста. Вернее, была моего возраста — поправляется Лиз. — . На самом деле она была на месяц старше меня, так что, полагаю, сейчас ей почти двадцать два.

Оуэн берет ручку и начинает заполнять карточку ответа.

— Мадам приведет гостя?

— Нет, — отвечает Лиз.

— Что насчет меня? — спрашивает Оуэн, распахнув глаза в притворном оскорблении.

— Жаль разочаровывать тебя, О, — говорит Лиз, забирая у него карточку ответа, — но я думаю, у нас есть маленькая проблема с организацией поездки.

Она осторожно опускает карточку ответа и приглашение обратно в конверт.

— Мы могли бы наблюдать с СП, — предлагает Оуэн.

— Я не хочу смотреть, — отвечает Лиз.

— Тогда мы могли бы нырнуть, — произносит Оуэн. — Ты могла бы поздравить ее из Колодца и все такое.

— Поверить не могу, что ты предлагаешь такое, — качает головой Лиз. — При твоей-то работе.

— Да ладно тебе, Лиз! Где твой дух приключений? Последнее виват, прежде чем мы станем слишком молоды для других виват! Что скажешь?

Лиз на секунду задумывается, прежде чем ответить.

— Когда я умерла, Зоуи не пошла на мои похороны, так что я не вижу необходимости присутствовать на ее свадьбе.

***

Этой ночью в постели Лиз читает записку Зоуи. Она замечает, что почерк Зоуи такой же, как в то время, когда им обеим было по пятнадцать и они передавали друг другу записки в школе.

«Дорогая Лиз,

довольно безумно с моей стороны писать тебе после всего этого времени, но, как ты видишь, я выхожу замуж!:)

Я так скучала по тебе. Я задаюсь вопросом, где ты сейчас и что делаешь. И на случай, если ты так же думала обо мне, то я на первом курсе юридического колледжа в Чикаго, где я теперь живу.

Так что если у тебя будет время и желание и тебе вдруг случиться быть в Бостоне (мы хотели в Чикаго, но мама выиграла), тебе следует заглянуть на свадьбу. Парня зовут Пол, он хорошо пахнет, и у него отличные предплечья.

Я знаю, что ты, вероятно, никогда не получишь это письмо (я как будто пишу Санте, что действительно странно, учитывая, что я — еврейка), но попытаться стоило. Я уже пыталась с медиумом и раввином Сингером в конгрегации B'nai B'rith в Бруклине, которую продолжают посещать мои родители. Между прочим, мама и папа передают привет. Это была идея Пола — положить приглашение в бутылку. Я думаю, он взял это из фильма.

С любовью,

твой лучший друг на Земле (я надеюсь на это)

Зоуи

P.S. Прости, что не пошла на твои похороны».

— Я хочу сказать тост, — объявляет Лиз Оуэну на следующее утро.

— Сколько угодно, — произносит Оуэн, усаживаясь со своей чашкой кофе. — Я весь внимание.

— Не сейчас, глупыш, — отвечает Лиз. — На свадьбе Зоуи. Твоя идея отправиться к Колодцу может оказаться не такой плохой, как я думала.

— Так ты говоришь, что хочешь нырнуть? — У Оуэна загораются глаза.

— Да, и мне нужна твоя помощь с тостом. Последней раз, когда я пыталась общаться из Колодца, оказался катастрофой, — говорит Лиз.

— Помнится, это была ночь, когда ты встретила меня.

— Я и говорю — катастрофа, — шутит Лиз.

— Не смешно, — качает головой Оуэн.

Лиз продолжает:

— Все краны в доме открылись, и…

— Ошибка начинающего, — прерывает ее Оуэн.

— И никто не мог понять, что я говорила, — заканчивает Лиз.

— И ты была арестована, — добавляет Оуэн.

— Это тоже, — признает Лиз. — Так как я могу сделать это, чтобы люди на свадьбе могли понять меня и не выбежали из комнаты с криками?

— Ну, например, ты должна запомнить, что не надо кричать. Когда ты привлечешь их внимание, шепот будет гораздо более эффективен. Кричащие призраки пугают людей, знаешь ли, — говорит Оуэн.

— Хороший совет.

— И ты должна выбрать источник проточной воды и сосредоточиться на нем. И обязательно следи за дыханием, — говорит Оуэн. — Я пойду с тобой, если ты этого хочешь, конечно.

— Разве тебя не уволят, если узнают, что ты помогаешь мне совершить Контакт?

Оуэн пожимает плечами:

— Я глава целого департамента теперь, так что люди предпочтут смотреть в другую сторону.

Лиз улыбается:

— Тогда, полагаю, решено.

Она поднимает стакан апельсинового сока:

— За наше погружение!

— За наше погружение! — повторяет Оуэн, поднимая чашку с кофе. — Я люблю приключения, а ты?

***

В вечер свадебного приема Зоуи Оуэн и Лиз встречаются в восемь часов на пляже. Прием начинается в восемь тридцать, а само погружение, по подсчетам Оуэна, должно занять минут сорок.

— Как только мы доберемся туда, у тебя будет чуть более получаса, — предупреждает ее Оуэн. — Я сказал ребятам с работы забрать нас в девять тридцать.

— Как думаешь, этого достаточно? — беспокоится Лиз.

— Нельзя находиться внизу слишком долго. Это все еще нелегально, как ты знаешь.

Лиз кивает.

— Не хочу показаться грубым, но твой гидрокостюм немного свободен внизу, — говорит Оуэн.

— Правда? — Она натягивает эластичную ткань вокруг ягодиц. — Мой гидрокостюм стареет. Я не использовала его почти шесть лет.

— Ты выглядишь так, будто носишь памперс.

— Полагаю, я тоже сокращаюсь. Мне девять лет, знаешь ли, — произносит Лиз.

— Это немного.

— На самом деле мне девять с половиной, а было бы двадцать один, и это не то же самое, что быть просто девятилеткой, — говорит Лиз. — Кроме того, Оуэн, тебе одиннадцать. Это не сильно старше, чем девять.

— Мне одиннадцать? — спрашивает Оуэн. — Я совсем не чувствую себя одиннадцатилетним.

— Ну, ты ведешь себя как одиннадцатилетний большую часть времени, — дразнит его Лиз.

— Если бы я был живым, мне было бы сорок один, — добавляет Оуэн.

— Ого, ты очень старый! — трясет головой Лиз. — Только представь себе! Если бы мы все еще жили на Земле и мне было бы двадцать один, а тебе сорок один, мы бы, вероятно, никогда не встретились.

***

Погружение проходит без происшествий. Из Оуэна получился превосходный проводник, поскольку прежде он делал это много раз. Добравшись до Колодца, они обнаруживают только один источник проточной воды с видом на прием — большой открытый фонтан во дворе. С этого места они могут смотреть через высокие стеклянные окна, которые располагаются на стенах танцевального зала, где проходит прием Зоуи.

— Мы недостаточно близко, — жалуется Лиз. — Если бы я хотела просто посмотреть, мы могли бы пойти на СП.

— Не волнуйся. Мы найдем место получше, чтобы ты могла сказать свой тост, — уверяет ее Оуэн.

Через двор и сквозь окна Лиз видит, что свадебная вечеринка похожа на любую другую, которую она видела: богатые желтые розы, розовые платья подружек невесты, скучающий свадебный певец, Зоуи в не совсем белом свадебном платье А-силуэта, жених в сером фраке. Среди толпы Лиз видит отца и мать Зоуи. А позади них видит своих собственных отца и маму.

— Смотри, Оуэн, это мои мама и папа. Папа выглядит старше, а мама изменила прическу, — говорит Лиз. — Привет, мам! Привет, пап! — машет им Лиз. — О, и здесь мой брат! Привет, Элви!

— Кто из них Зоуи? — спрашивает Оуэн.

— Дурачок, — отвечает Лиз, — та, что в белом платье.

— Ох, верно!

Лиз закатывает глаза:

— Ты определенно становишься глупее с возрастом, О.

Лиз смотрит на Зоуи. Ей двадцать один, она — женщина. «Как странно, — думает Лиз, — что мне девять, а ей двадцать один».

— Нам действительно нужно найти место для твоего тоста, — говорит Оуэн, — у нас осталось только двадцать пять минут.

Сначала они пробуют раковину в ванной.

— ПОЗДРАВЛЯЮ, ЗОУИ! ЭТО ЭЛИЗАБЕТ МЭРИ ХОЛЛ! — кричит Лиз, но ванная слишком далеко, и ее никто не слышит.

— Может, я подожду, пока она не придет сюда? — говорит Лиз Оуэну. — По крайней мере тогда я смогла бы поговорить с ней.

— Недостаточно времени. И невесты всегда жалуются, что не могут поесть или сходить в туалет. Давай попробуем кухню, — предлагает Оуэн.

Кухня немного ближе к месту приема, но невероятно шумная из-за персонала, тарелок, таймеров и других кухонных звуков.

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЗОУИ! ПОЗДРАВЛЯЮ ТЕБЯ И ПОЛА! — снова кричит Лиз, в этот раз из раковины кухни.

Помощник официанта вскрикивает и роняет полный поднос грязных салатных тарелок.

— ИЗВИНИТЕ, — просит прощения Лиз. — Это становится нелепым, — говорит она Оуэну. — Я только напугала официанта. Мы должны найти что-нибудь поближе.

В порыве отчаянья Лиз предлагает самовар, но Оуэн, который знает больше о таких вещах, отвергает ее идею на основании того, что источник воды должен быть подключен к действующей сантехнике. Несмотря на предупреждения Оуэна Лиз пытается использовать кофейник, но это не срабатывает (она даже рада, что не срабатывает — она бы чувствовала себя глупо, говоря тост из кофейника).

— О, давай уже просто вернемся к фонтану, — подавленно произносит Лиз. — Может быть, если мы будем орать вместе, она нас услышит.

— ПОЗДРАВЛЯЕМ! ПОЗДРАВЛЯЕМ! ПОЗДРАВЛЯЕМ! — кричат Оуэн и Лиз из фонтана.

Они продолжают кричать еще пять минут, но никто их не слышит из-за шума фонтана и сквозь стены.

— Ну, — говорит Лиз, — по крайней мере я увидела Зоуи в свадебном платье. Мы могли бы сделать то же самое с СП, я полагаю.

— Но это не было бы так весело, — замечает Оуэн.

— Нам следует плыть назад? — спрашивает Лиз.

— Нет, мы можем просто подождать, — говорит Оуэн. — Все равно лодка будет здесь через десять минут.

Пока они ждут, Лиз смотрит на прием Зоуи внутри танцевального зала. С их места из фонтана она может увидеть своих танцующих родителей.

— Твоя мама похожа на тебя, — отмечает Оуэн.

— Мамины волосы темнее. Она выглядит скорее как Элви, чем… — Голос Лиз замирает. Боковым зрением она видит, что Элви покидает прием сквозь боковую дверь. Он направляется прямо к фонтану.

— Лиз? — спрашивает Оуэн.

— Я думаю, мой брат идет сюда, — произносит Лиз.

Элви прогуливается вплоть до фонтана и смотрит в воду. Лиз задерживает дыхание.

— Лиззи, — шепчет Элви в фонтан.

— Помни, — говорит Оуэн, — не кричи.

— Это я, — шепчет Лиз.

— Мне показалось, что я тебя слышал, — говорит Элви. — Сначала я думал, это шло из ванной комнаты. Затем из кухни. А затем отсюда.

На глаза Лиз наворачиваются слезы. Старый добрый Элви.

— Элви, так хорошо говорить с тобой.

— Я пойду за Зоуи. Ты здесь, чтобы поздравить ее, верно? Я пойду за мамой и папой тоже, — говорит Элви. — Им захочется поговорить с тобой.

Оуэн качает головой:

— Ребята будут здесь через пять минут.

— Нет времени, Элви, — говорит Лиз. — Просто передай Зоуи, маме и папе, что я их люблю. Способом, который не напугает их, конечно.

— Я могу быстренько сбегать и привести их.

— Нет! — говорит Лиз. — Меня может здесь не быть, когда ты вернешься. Давай просто поговорим немного, ты и я.

— Хорошо, — соглашается Элви.

— Как твой восьмой класс? — спрашивает она.

— Девятый, вообще-то. Я перескочил.

— Элви, это чудесно! Ты всегда был таким умным. Как тогда девятый класс?

— Это круто, — говорит Элви. — Я на дебатах в этом году, что определенно лучше, чем группа, в которой я был в прошлом. Боже, Лиззи, ты на самом деле не хочешь знать о такой фигне?

— Хочу. Абсолютно хочу.

Элви качает головой:

— Я думаю о тебе, ты знаешь?

— Я тоже о тебе думаю.

— Все в порядке там, где ты?

— Это другое.

— Как другое?

— Это… — Она делает паузу. — …сложно объяснить. Не так, как ты думаешь. Но здесь все в порядке. Я в порядке, Элви.

— Ты счастлива? — спрашивает Элви.

Во второй раз с тех пор, как она прибыла на Другую сторону, Лиз делает паузу и обдумывает этот вопрос.

— Да, — произносит она. — У меня много друзей. И есть собака по имени Сэди. И я вижу Бетти. Она наша бабушка, которая умерла. Тебе бы она очень понравилась. У нее чувство юмора, как у тебя. Я скучаю по вам, ребята, все это время. О мой Бог, Элви, я так много хочу тебе рассказать.

— Знаю! Я тоже хочу многое тебе рассказать и о многом спросить, но ничего не могу вспомнить.

— Извини за тот раз со свитером.

— Ты все еще думаешь об этом? — пожимает плечами Элви. — Не бери в голову. Все сработало.

— Мне жаль, если я втянула тебя в неприятности.

— Перестань. После твоей смерти мама и папа были настоящими катастрофами. Их все взрывало. Я знаю, что свитер определенно помог папе.

— Тогда не жаль, что тебе пришлось тяжело. Тяжело из-за меня.

— Лиззи, единственная тяжелая вещь — это потерять сестру.

— У тебя такое доброе сердце. Ты ведь знаешь это? Ты всегда был лучшим ребенком в мире. Если я когда-то раздражалась на тебя или что-то еще, это только потому, что ты был намного младше меня и я привыкла быть единственным ребенком.

— Я знаю это, Лиззи, и я тоже тебя люблю.

Оуэн слышит звук приближающейся к ним сети.

— Они почти здесь, — шепчет он Лиз.

— Кто это с тобой? — спрашивает Элви.

— Это Оуэн. Он мой… — Она делает паузу. — …парень.

Элви кивает:

— Круто.

— Приятно познакомиться с тобой, Элви, — говорит Оуэн.

— Мы встречались прежде? Твой голос кажется знакомым. Ты тот парень, который подсказал мне правильный шкаф? — спрашивает Элви.

— Да, — говорит Оуэн, — это был я.

— Кстати, Элви, — спрашивает Лиз, — как ты услышал меня сегодня вечером?

— Я всегда слушаю воду. Я слушаю с тех пор, как был маленьким, — говорит Элви. — Я никогда не переставал надеяться, что это можешь быть ты.

В этот момент Лиз чувствует, как знакомая сеть тянет ее и Оуэна прочь из Колодца. Лиз вздыхает. Итак, свадьба оказалась не совсем такой, как она ее представляла. Но с другой стороны, что в этой жизни оказывается таким?

— Твой брат реально крутой ребенок, — говорит Оуэн по пути назад.

— Он такой, — соглашается Лиз. — Учитывая все обстоятельства, это была хорошая свадьба, ты так не думаешь?

— Да, — соглашается Оуэн.

— И Зоуи была прекрасной, — добавляет Лиз.

Оуэн пожимает плечами:

— У меня не получилось хорошенько ее рассмотреть. Все невесты выглядят примерно одинаково.

Лиз цепляет пальцами сетку:

— Иногда я жалею, что не смогу надеть белое платье.

— У тебя есть белое платье, Лиз, — произносит Оуэн, — хотя оно и выглядит больше как пижама.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Свадебное платье.

Сеть приближается к поверхности. И перед тем, как вырваться на холодный ночной воздух, Оуэн поворачивается к Лиз.

— Я женюсь на тебе, если ты хочешь, — говорит он.

— Я теперь слишком молода для этого, — отвечает она.

— Я бы женился на тебе раньше, но ты не хотела.

— Раньше я была слишком молода и мы не знали друг друга достаточно хорошо.

— Ох, — произносит Оуэн.

— Кроме того, — говорит Лиз, — в этом не было смысла. Ты был женат прежде, и мы и так уже знали, кто мы, полагаю.

— Ох, — говорит Оуэн, — но я женился бы, ты же знаешь.

— Я знаю, что женился бы, — произносит Лиз, — и это знание радует почти так же.

В этот момент сеть оказывается на поверхности, и их опускает на палубу буксира.

— Привет, босс, хочешь сам вести обратно? — спрашивает детектив из бюро Оуэна.

Оуэн смотрит на Лиз.

— Все в порядке, веди если хочешь, — говорит Лиз. — Я все равно засыпаю.

Она зевает. «Это был прекрасный день», — думает она. Она подходит к груде дождевиков и ложится.

Оуэн смотрит, как Лиз использует один из дождевиков в качестве одеяла. В этот момент он решает сказать Лиз, что хочет жениться на ней завтра, или на следующих выходных, или как можно скорее.

— Лиз, — окликает он. Но лодка слишком громкая, и Лиз его не слышит, а эта тема никогда больше не всплывает снова.

***

На следующий вторник Кертис Джест навещает Лиз в Отделе домашних животных. Довольно необычно для него приходить к ней на работу, но Лиз ничего не говорит.

— Как прошла свадьба? — спрашивает Кертис Лиз.

— Средне, — отвечает Лиз, — но я очень наслаждалась. Хорошо увидеть людей, которых ты не видел какое-то время.

Кертис кивает.

— Но все свадьбы примерно одинаковые, разве не так? Цветы и смокинги, белые платья и торты, кофе. — Лиз смеется. — В некотором смысле вряд ли это того стоит.

Кертис снова кивает. Лиз смотрит на него. Она замечает, что он необычайно бледен.

— Кертис, в чем дело?

Кертис делает глубокий вдох. Лиз никогда не видела его таким нервным.

— Вот именно, Лиззи. Едва ли это того стоит, если только это не твоя свадьба.

— Я не понимаю.

— Я пришел… — Кертис прочищает горло. — Я пришел просить твоего разрешения…

— Моего разрешения? На что?

— Прекрати перебивать, Лиз! Это и так трудно, — говорит Кертис. — Я пришел просить твоего разрешения жениться на Бетти.

— Ты хочешь жениться на Бетти? Моей Бетти? — заикается Лиз.

— Мы с ней встречаемся пять лет, как ты знаешь, и недавно меня охватило полнейшее убеждение, что я должен быть ее мужем, — произносит Кертис. — Ты ее ближайшая родственница, так что я подумал, что сначала должен решить это с тобой.

Лиз бросается обнимать Кертиса:

— Господи, Кертис! Поздравляю!

— Она еще не сказала да, — отвечает Кертис.

— Думаешь она скажет? — спрашивает Лиз.

— Мы можем только надеяться, моя дорогая. Мы можем только надеяться.

Кертис скрещивает пальцы. Он держит их скрещенными, пока Бетти не говорит «да» через два дня.

Свадьба запланирована на последнюю неделю августа, через две недели после того, как Лиз отметила бы свой двадцать второй день рождения.

Бетти просит Лиз быть подружкой невесты. Тэнди — другая подружка невесты, и обе девочки одеты в одинаковые платья из глубокого золотого шелка, которые Бетти сшила сама.

Свадьба проходит в саду Бетти. По ее просьбе ни один цветок не пострадал.

Бетти плачет, и Кертис плачет, и Оуэн плачет, и Тэнди плачет, и Сэди плачет, и Джен плачет, и Олдос Гент плачет. Но Лиз не плачет. Она слишком счастлива, чтобы плакать. Двое ее любимых людей в этом мире женятся, а это случается не каждый день.

После того как церемония закончилась, Кертис поет песню, которую написал для Бетти, когда Лиз восстанавливалась.

Лиз идет к Тэнди, которая ест огромный кусок свадебного торта.

— Когда я увидела тебя в первый раз, я подумала, что ты выглядишь как королева, — говорит Лиз Тэнди.

— Однако это не помешало тебе меня разбудить, — отвечает Тэнди.

— Ты помнишь? — спрашивает Лиз. — Ты была едва ли проснувшейся в то время.

— Я мало что забываю, Лиз. У меня длинная, длинная память, — улыбается Тэнди, показывая два недостающих передних зуба.

— Что случилось с твоими зубами? — спрашивает Лиз.

Тэнди пожимает плечами:

— Выпали. Мы не становимся старше.

— Разве девять лет не слишком рано, чтобы терять взрослые зубы?

— Мои выпали поздно в первый раз, — отвечает Тэнди.

Лиз кивает:

— Становиться моложе странно, не так ли?

— Не совсем. Просто чувствуешь, как все несущественные вещи уходят прочь. Как змея сбрасывает свою кожу. — Тэнди берет другой кусок торта. — На самом деле тяжело быть взрослой. Я чувствую себя легче с каждым днем. Иногда мне кажется, что я могла бы улететь.

— Тебе никогда не казалось, что это сон? — спрашивает Лиз.

— О, нет! — трясет головой Тэнди. — Мы ведь не начинаем снова?

Лиз смеется. Кертис Джест начинает петь старую песню Machine.

— Я люблю эту песню, — говорит Лиз. — Я собираюсь попросить Оуэна потанцевать со мной.

— Сделай это, мечтательная девушка, — улыбается Тэнди и берет еще кусок торта.

Лиз быстро находит Оэуна.

— Я искал тебя, — говорит он.

— Пойдем танцевать, — произносит она, утягивая Оуэна на самодельную танцплощадку в середине сада Бетти. На другом конце Бетти поднимает бокал шампанского.

— Мазел тов, — говорит ей Лиз.

— Ты выглядишь мило сегодня, — шепчет Оуэн Лиз на ушко. — Мне нравится твое платье.

Лиз пожимает плечами:

— Это просто платье.

— Ну, оно определенно лучше, чем твой гидрокостюм.

Лиз смеется. Она закрывает глаза. Она слушает музыку и вдыхает сладкий аромат сада Бетти. Прохладный веторок обдувает платье подружки невесты вокруг ее ног, унося лето прочь.

«К лучшему или худшему, это моя жизнь», — думает она.

Это моя жизнь.

Моя жизнь.

 

Глава 25

Изменение

В год, когда Лиз исполняется восемь, Сэди снова превращается в щенка. За несколько месяцев, предшествующих ее возвращению, она уменьшается, ее шерсть становится мягче, дыхание слаще, а глаза яснее. Она говорит все меньше и меньше до тех пор, пока совсем не прекращает. Перед тем как ее зубы выпадают, она сгрызает несколько книг Лиз. Хотя большую часть времени Сэди дремлет в саду Бетти, иногда у нее случаются странные всплески маниакальной активности, когда все, что она хочет делать, — это бороться с Пако и Джен. Обе старшие собаки переносят порывы Сэди со значительным хладнокровием.

За несколько недель до возвращения Сэди становится такой маленькой, что ее едва ли можно назвать щенком. Ее можно принять за большую мышь. Ее глазки закрываются, и Лиз приходится кормить ее каплями молока с мизинца. Сэди, кажется, до сих пор признает свое имя, когда Лиз произносит его. На рассвете в день возвращения Лиз и Оуэн отвозят Сэди к Реке. Это первое возвращение, на котором присутствует Лиз после своей неудачной попытки шесть лет назад.

На рассвете начинает дуть ветер. Течение все быстрее и быстрее несет младенцев вниз по Реке на Землю. Лиз наблюдает за Сэди так долго, как это возможно. Сэди превращается в точку, затем в крупицу, а затем в ничто.

По пути домой Оуэн замечает, что Лиз необычайно спокойна.

— Тебе грустно из-за Сэди, — произносит он.

Лиз качает головой. Она не плакала и не чувствует себя по-настоящему печальной. Но и счастливой она себя не чувствует. По правде говоря, она не чувствует ничего, за исключением напряженности в животе, как будто ее желудок сжался в кулак.

— Нет, — отвечает Лиз, — не совсем грустно.

— Что тогда? — спрашивает Оуэн.

— Я не слишком грущу, — говорит Лиз, — потому что Сэди уже некоторое время не была собой, и я знала, что в конце концов это произойдет. — Лиз делает паузу, пытаясь точно сформулировать свои чувства. — Я испугана, счастлива и возбуждена в какой-то степени.

— Все сразу? — спрашивает Оуэн.

— Да. Я счастлива и возбуждена, потому что приятно думать, что мой друг где-то на Земле. Мне нравится думать о собаке, которая не будет зваться Сэди, но в то же время будет моей Сэди.

— Ты сказала, что также напугана.

— Я беспокоюсь о людях, которые будут заботиться о ней на Земле. Надеюсь, они будут добры к ней и станут относиться к ней с юмором и любовью, расчесывать ее шерсть и кормить ее другими вещами кроме собачьего корма, потому что ей надоедает есть одно и то же. — Лиз вздыхает. — Если подумать, быть младенцем ужасно опасно. Так многое может пойти не так.

Оуэн нежно целует Лиз в лоб.

— С Сэди все будет в порядке.

— Ты этого не знаешь! — протестует Лиз. — Сэди может оказаться с людьми, которые будут держать ее взаперти весь день или тушить окурки об ее шерсть.

Глаза Лиз наполняются слезами при мысли об этом.

— Я знаю, что с Сэди все будет в порядке, — спокойно говорит Оуэн.

— Но как ты можешь знать?

— Я знаю, — произносит он, — потому что выбираю верить в это.

Лиз закатывает глаза:

— Иногда, Оуэн, ты говоришь такую чепуху.

Чувства Оуэна задеты. Он не разговаривает с Лиз остаток пути домой.

***

Позже этой ночью Лиз плачет по Сэди. Она плачет так громко, что будет Бетти.

— Ох, куколка, — говорит Бетти, — ты можешь взять другую собаку, если хочешь. Я знаю, что это не будет Сэди, но…

— Нет, — отвечает Лиз сквозь слезы, — я не могу, я просто не могу.

— Ты уверена?

— У меня никогда не будет другой собаки, — твердо говорит Лиз, — и, пожалуйста, никогда, никогда, никогда не говорит мне об этом снова.

***

Месяц спустя Лиз меняет свое мнение, когда на Другую сторону прибывает пожилой мопс по имени Люси. В тринадцать лет Люси наконец-то мирно умерла во сне в детской комнате Лиз (имущество Лиз было упаковано в коробки много лет назад, но Люси никогда не прекращала спать там).

С берега Лиз наблюдает, как Люси, немного страдающая артритом и с поседевшей мордой, вперевалку ковыляет по дощатому настилу. Она ковыляет прямо к Лиз и три раза машет своим слабо закрученным хвостом. Она наклоняет голову, щурясь на Лиз своими выпученными карими глазами.

— Где ты была? — спрашивает Люси.

— Я умерла, — отвечает Лиз на собачьем.

— Ах да, я старалась не думать об этом слишком много. Я просто притворялась, что ты рано пошла в колледж и не часто нас навещаешь. — Люси кивает своей милой морщинистой головой. — Мы так скучали по тебе. Элви, Оливия, Артур и я.

— Я тоже по вам скучала, ребята.

Лиз поднимает Люси с земли и держит тяжелую маленькую комнатную собачку в руках.

— Ты прибавила в весе, — дразнится Лиз.

— Только фунт, или два, или три, но не более, — отвечает Люси. — Лично я думаю, что выгляжу лучше с небольшим весом.

— Multum in parvo, — шутит Лиз. Это латынь, означает «многое в малом». Это девиз мопса и любимая шутка семьи Лиз из-за склонности Люси набирать вес.

— Лиз, — спрашивает Люси, щурясь на небо, — мы наверху? Это… рай?

— Я не знаю, — отвечает Лиз.

— Но ведь это не внизу, не так ли?

— Думаю, точно нет, — смеется Лиз.

Собака осторожно нюхает воздух.

— Ну, пахнет очень похоже на Землю, — заключает она, — только немного более соленый воздух. Здорово, что ты можешь так хорошо говорить сейчас, — шепчет Люси на ухо Лиз. — Мне так много надо рассказать тебе обо всем и обо всех.

Лиз улыбается:

— Не могу дождаться.

— Но сперва дайте мне что-нибудь поесть, а затем вздремнуть. А потом ванну и еще раз вздремнуть. Потом еще что-нибудь съесть и, может, погулять. Но затем надо безусловно что-нибудь поесть.

Лиз опускает Люси на землю, и они вдвоем идут домой, болтая по пути.

 

Глава 26

Амаду

В день, когда Лиз увольняется из Отдела домашних животных, к ней в кабинет заходит человек, которого она хорошо знает, но никогда до этого не встречала. При близком рассмотрении мужчина выглядит иначе, чем через бинокль. Его взгляд мягче, но линии между бровей более выражены.

— Я Амаду Бонами, — говорит он правильно, с небольшим французско-гаитянским акцентом.

Лиз делает глубокий вдох, прежде чем ответить:

— Я знаю, кто вы.

Амаду замечает воздушные шары с увольнительной вечеринки Лиз.

— У вас вечеринка. Я зайду позже, — произносит он.

— Это вечеринка в честь моего выхода на пенсию. Если вы вернетесь позже, то не найдете меня. Пожалуйста, заходите.

Амаду кивает.

— Я недавно умер от рака, — говорит он. — Это был рак легких. Я не курил, но курил мой отец.

Лиз кивает.

— Я уже давно не водил такси. Я закончил вечерний колледж и стал учителем.

Лиз снова кивает.

— Вы даже не представляете, какое отчаяние я испытывал все эти годы. Я сбил вас своей машиной и не остановился.

— Вы позвонили в больницу с телефона-автомата, верно? — спрашивает Лиз.

Амаду кивает. Он смотрит на свои ботинки.

— Я думала об этом больше, чем кто-либо еще, полагаю. Я думала об этом, и остановка, вероятно, ничего бы не изменила, — говорит Лиз, положив руку на плечо Амаду.

В глазах Амаду слезы.

— Я продолжал желать, чтобы меня поймали.

— Вы не виноваты, — произносит Лиз. — Я не посмотрела по сторонам.

— Вы должны сказать мне честно. Ваша жизнь здесь была очень плохой?

Лиз думает о вопросе Амаду, прежде чем ответить.

— Нет. На самом деле моя жизнь была очень хорошей.

— Но вы, должно быть, по многому скучали?

— Я начала понимать, что моя жизнь все равно прошла бы либо здесь, либо где-нибудь еще, — отвечает Лиз.

— Это шутка? — спрашивает Амаду.

— Если это вас забавляет, то конечно, — посмеивается Лиз. — Так могу я спросить вас, Амаду, почему вы не остановились в тот день? Мне всегда хотелось это знать.

— Это не оправдание, но мой маленький сын был очень болен. Медицинские счета были головокружительными. Если бы я потерял свое такси или ваши родители потребовали бы денег, я не знаю, что случилось бы со мной или моей семьей. Я был в отчаянии. Конечно, это не оправдание, — качает головой Амаду. — Сможете ли вы простить меня?

— Я давным-давно простила вас, — отвечает Лиз.

— Но вы были так молоды, — произносит Амаду. — Я украл у вас много хороших лет.

— Жизнь не измеряется в часах и минутах. Дело в качестве, а не в продолжительности. Учитывая все обстоятельства, я была удачливее многих. Почти шестнадцать хороших лет на Земле, и уже восемь хороших здесь. Я ожидаю еще восемь, прежде чем все будет сказано и сделано. В сумме почти тридцать два года, это не так уж и плохо.

— Вам сейчас семь лет? Вы кажетесь очень зрелой.

— Мне семь-восемь, а это не то же самое, что просто семь. Мне было бы двадцать четыре, — говорит Лиз. — Иногда я и правда чувствую, что становлюсь моложе.

— На что это похоже? — спрашивает Амаду.

Лиз думает мгновенье, прежде чем ответить.

— Как будто засыпаешь в одну минуту, а просыпаешься в следующую. Иногда я забываю. Иногда беспокоюсь о том, что забуду. — Лиз смеется. — Я помню первый день, когда почувствовала себя по-настоящему маленькой. Это было, когда моему брату Элви исполнилось двенадцать. Мне в тот же год исполнилось одиннадцать.

— Это, должно быть, странно, — говорит Амаду, — становиться моложе.

Лиз пожимает плечами.

— Ты становишься старше, ты становишься моложе, я не уверена, что между ними есть такая разница, как я когда-то думала. Хотите воздушный шар для вашего сына?

— Спасибо, — говорит Амаду, выбирая красный из большого букета воздушных шаров на столе Лиз. — Откуда вы знаете, что мой сын здесь? — спрашивает он.

— Я наблюдала за вами в течение многих лет, — признается Лиз. — Я знаю, что он хороший мальчик, и знаю, что вы хороший человек.

 

Глава 27

Детство

Оуэну шесть, а Лиз четыре.

Когда погода хорошая, они проводят послеобеденное время в саду Бетти. Он носит бумажную корону, она — розовую балетную пачку. В последние две недели погожих деньков Лиз располагает на коленях у Оуэна книгу «Вечный Тук».

— Что это? — спрашивает Оуэн.

— Сказка? — мило улыбается Лиз, показывая новые детские молочные зубы.

— Я не хочу читать твою глупую девчачью книгу, — говорит Оуэн, — читай сама.

Лиз решает воспользоваться советом Оуэна. Она поднимает книгу и держит ее перед собой. А затем происходит нечто очень странное. Лиз понимает, что не может читать. «Может быть, что-то с моими глазами?» — думает она. Она щурится на текст, но ничего не меняется.

— Оуэн, — говорит Лиз, — с этой книгой что-то не так.

— Дай мне взглянуть. — Он открывает книгу, проверяет ее и возвращает Лиз. — С книгой все в порядке, — заключает он.

Лиз подносит книгу как можно ближе к глазам, затем отодвигает на расстояние вытянутой руки. Она смеется, хотя и сама не понимает почему. Она протягивает книгу Оуэну.

— Читай ты, — командует она.

— Ну хорошо, — произносит Оуэн. — Честно, Лиз, ты такая зануда.

Он убирает закладку и без всякого выражения начинает читать «Бессмертный Тук»:

— «Па считает, что родник остался от… ну, от какого-то другого плана, по которому должен был устроиться мир, — пояснил Джесс. — Плана, который толком не сработал. И тогда все пошло иначе. Кроме этого родника. Он каким-то образом уцелел. Может, па и прав. Не знаю… Видишь ли…»

— Оуэн, — перебивает его Лиз

Расстроенный Оуэн бросает книгу в сторону.

— Что теперь? Нельзя просить человека почитать, только чтобы перебивать.

— Оуэн, — продолжает Лиз, — помнишь эту игру?

— Какую игру?

— Мы были большими, — говорит Лиз. — Я была тако-о-ой большой, больше каждый день, и наши лица все время были такими. — Лиз морщится и преувеличенно хмурит брови. — И там был дом и школа. И машина, и работа, и собака. И я была старой! Я была намного старше, чем ты! И все было быстро-быстро, стремительно, тяжело, так тяжело. — Лиз начинает смеяться, фыркая, как маленькая птичка от смеха.

Через мгновенье Оуэн отвечает:

— Я помню.

— Мне интересно, — произносит Лиз, — мне интересно, что было таким… тяжелым?

— Это была просто глупая игра, Лиз.

— Это была глупая игра, — соглашается Лиз, — давай не будем больше в нее играть.

Оуэн кивает:

— Не будем.

— Я думаю, я… думаю я… я умерла, — начинает плакать Лиз.

Оуэн не может видеть Лиз плачущей. Он берет Лиз на руки. Она сейчас такая маленькая. «Когда это могло случиться?» — думает он.

— Не бойся, Лиз, — говорит он, — это просто игра, помнишь?

— Ах, да, — произносит она, — я забыла.

— Могу я продолжить твою сказку? — спрашивает Оуэн, поднимая книгу.

Лиз кивает, и Оуэн снова начинает читать:

— «Видишь ли, Винни Фостер, когда я сказал, что мне сто четыре года, я не соврал. Но на самом деле мне всего семнадцать. И думаю, семнадцать и будет — до скончания веков».

Оуэн опускает книгу:

— Это конец главы. Читать следующую?

— Пожалуйста, — просит Лиз, счастливо обсасывая палец во рту.

Оуэн вздыхает и продолжает читать:

— «Винни не верила сказкам. Она никогда не мечтала о волшебной палочке, не хотела выйти замуж за принца, а над бабушкиными рассказами об эльфах только посмеивалась. И сейчас она сидела разинув рот и вытаращив глаза, недоумевая, как же отнестись к этой невероятной истории. Этого не может быть, просто не может быть! И все же…»

Лиз закрывает глаза и совсем скоро проваливается в сладкий безмятежный сон.

 

Глава 28

Рождение

Тихим январским утром прямо перед рассветом Бетти передает Лиз отправляющей медсестре.

— Вы выглядите знакомой, — говорит медсестра, осторожно забирая ребенка у Бетти. — Я могу вас откуда-нибудь знать?

Бетти отрицательно качает головой.

— Малышка, она тоже выглядит знакомой. — Медсестра поднимает Лиз, чтобы рассмотреть получше. — Она похожа на вас, я уверена.

— Да, — произносит Бетти, — да.

Долли щекочет Лиз под подбородком.

— Красавица, — воркует она, потом кладет Лиз на стол и начинает пеленать.

— Пожалуйста. — Бетти накрывает ладонью руку медсестры. — Только не слишком туго.

— Не волнуйтесь, — весело говорит Долли, — я делала это раньше.

Во время второго возвращения Лиз сопровождают гораздо больше людей, чем в первое.

Кроме Бетти пришел Олдос Гент, который выглядит почти так же, как когда Лиз встретила его в первый раз.

Только теперь у него больше волос.

И Шелли несет Тэнди в колыбели. Очень скоро Тэнди предстоит собственное путешествие. У нее, конечно, сейчас меньше волос.

И Кертис в темном костюме, несмотря на обычай надевать белое на рождения.

И, конечно, Оуэн тоже здесь. Его сопровождает Эмили Рейли (в прошлом Уэллс), которая теперь время от времени бывает его няней. Она пытается заинтересовать Оуэна происходящим, но он предпочитает играть с игрушечной лодкой в луже.

— Не убегай, О, — говорит Эмили, прежде чем присоединиться к другим наблюдающим за возвращением.

Оуэн не хочет смотреть, как Лиз погружают в Реку рядом с остальными детьми, которые родятся в этот день. Он не смотрит, когда отправляющая медсестра подталкивает Лиз в течение, ведущее обратно на Землю. Стороннему наблюдателю может показаться, будто отправление Лиз никак не влияет на Оуэна.

Кертис Джест наблюдает за Оуэном, прежде чем пойти за ним.

— Оуэн, — спрашивает он, — ты помнишь, кто это был?

Оуэн поднимает глаза от игрушечной лодки. Кажется, вопрос Кертиса очень сложен для него.

— Лиззи?

— Да, — произносит Кертис, — это была Лиззи. Она была моим другом. Она была твоей… твоим другом тоже.

Оуэн продолжает играть с лодкой. Он начинает петь имя Лиз в той монотонной манере, в которой иногда дети повторяют имена.

— Лиззи, Лиззи, Лиззи, — поет он, но внезапно замолкает и смотрит вверх на Кертиса. На его лице отражается ужас. — Она… ушла?

— Да, — говорит Кертис.

Оуэн кивает.

— Ушла-ушла-ушла-ушла, — начинает плакать Оуэн, хотя и сам точно не знает, почему плачет. Кертис берет Оуэна за руку и ведет прочь от лужи.

— Знаешь, — говорит Кертис, — может быть, когда-нибудь ты снова ее увидишь.

— Круто, — произносит Оуэн и перестает плакать.

На другом конце парковки Бетти хлопает в ладоши:

— Сигары и шампанское дома!

На двери дома Кертиса и Бетти висит бело-розовый баннер «Девочка!». Кертис раздает сигары, обвязанные розовыми ленточками. Помимо пунша и шампанского подается торт с надписью: «С днем рожденья, Лиз!»

Олдос Гент ест торт вилкой и плачет.

— Торт на день рождения всегда угнетает меня, — говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Все замолкают, когда Бетти звенит ложкой по фужеру с шампанским.

— Если позволите, мне бы хотелось сказать несколько слов о Лиз, — говорит она. — Конечно, Лиз была моей внучкой. Но если бы она не попала на Другую сторону, я бы никогда ее не узнала. Я умерла прежде, чем она родилась. Лиз была моей внучкой, но также она была хорошим другом. Она была просто девочкой, когда попала сюда, но выросла в прекрасную женщину. Ей нравилось смеяться, и она любила проводить время со своими собаками и друзьями. Я бы никогда не познакомилась со своим мужем, если бы Лиз не появилась в моей жизни. — Бетти берет Кертиса за руку.

— На Другой стороне мы ошибочно полагаем, что нам известно будущее, просто потому, что знаем, сколько времени нам осталось. Мы знаем это, но на самом деле не знаем, что будет. Мы не знаем, что случится, — говорит Бетти, — но я верю, что хорошие вещи случаются каждый день. И я верю, что хорошие вещи случаются, даже когда случаются плохие. Верю, что в такой счастливый день, как сегодня, мы можем почувствовать немного печали. Ведь это жизнь, не так ли? — Бетти поднимает свой бокал. — За Лиз!

 

Глава 29

Что думает Лиз

«Это была довольно приятная жизнь», — думает Лиз. Хотя она не помнит конкретные события, она чувствует, что однажды случилось нечто прекрасное. И она чувствует, что в перспективе все тоже будет хорошо.

Глядя на детей позади и впереди, слева и справа, она замечает, что большинство из них держит глаза закрытыми. «Почему они закрыли глаза? — удивляется она. — Разве они не знают, как много могут увидеть?»

Во время путешествия вниз по Реке, дальше и дальше от дома, дальше от Другой стороны, Лиз много думает. И в самом деле, у ребенка в самом начале долгого пути есть много времени для размышлений. «Нет никакой разницы между жизнью, прожитой вперед, и жизнью, прожитой назад», — думает она. Она полюбила эту обратную жизнь. В конце концов, это единственная жизнь, которая у нее была.

Больше того, ей совсем не грустно от того, что она стала ребенком. Как известно мудрецам, становиться старше совсем не грустно. На Земле безнадежно пытаться оставаться молодым пред лицом зрелости. И становиться моложе тоже не грустно. Было время, когда Лиз боялась забыть некоторые вещи, но к тому времени, когда она начала забывать, она забыла, чего боялась. «Жизнь хороша», — думает кроха.

Колыбель из волн качает младенцев, и они засыпают. Очень скоро засыпает и этот.

Она спит. Спит.

Она спит и видит сон.

И во сне она видит девочку, которая затерялась в море, но однажды нашла берег.