12.07.2083

Дорогая Аня,

я надеюсь, эти письма найдут тебя и что твое путешествие в XXXXXX не было слишком тяжелым. Предупредив всех о твоем визите в XXXXXX, мистер Грин и я собрали их в надежде, что они доберутся до тебя до праздников. Для справки, я устроил дебаты по поводу хитроумных записей на случай перехвата писем, чтобы они не были компрометирующими. Однако, после решительных предупреждений написавших, я в конечном счете решил, что выгода перевешивает риски. Твоей отец, которому я служил до тебя, хотел бы, чтобы за время праздников ты узнала, что твои друзья и семья заметили твое отсутствие.

А теперь по делу.

Вопрос об опеке Натальи.

Я подал документы и все идет по плану.

Вопрос: каким образом ты покинула Нью-Йорк.

Интерес к твоему исчезновению длился несколько дней, но город официально заявил, что у них нет ни ресурсов, ни живой силы выслеживать Аню Баланчину.

Вопрос: когда ты можешь вернуться.

В прокуратуре появился новый режим, но я не знаю, сочувствуют они нашим интересам или нет.

Вопрос: твой дядя Юрий.

Он до сих пор жив.

Вопрос: семейный бизнес.

Мистер Грин надеется, что Толстяк попытается играть более активную роль в компании.

Знай, что мы с Кейшей и Грейс часто думаем о тебе.

Счастливых праздников,

С. Киплинг, эсквайр.

5 декабря 2083.

Дражайшая сестрица,

(Нравится мое приветствие? Я вычитала его в одной из книг Имоджен.)

Что ж, прошло три месяца с тех пор, как ты нас покинула. Сначала я обиделась, но Саймон Грин объяснил мне, что не стоит никому говорить, куда ты делась или даже куда собиралась, поэтому более-менее тебя прощаю. Это прекрасная вещь в сестринстве, так я тебе скажу.

Сначала было терпимо – я написала «хорошо», но думаю, тут бы тебе пришлось по вкусу другое слово. В тот день, когда ты уехала, приезжали с обыском дома, но ничего не нашли.

Школа тоже терпимо.

Вин иногда приходит меня проведать. Он славный, Аня. Серьезно, самый милый парень во всем мире. Он провожает меня до класса, и даже ненадолго приходил в День Благодарения.

Ох, Чарльз Делакруа проиграл выборы! Ты слышала, где он? Думаю, Вин обрадовался, но стоял на его стороне на его заявлении о поражении.

Другим открытием стало то, что Скарлет беременна. Я знаю, она тебе тоже пишет, поэтому ты узнаешь больше от нее самой. Она не говорит, кто отец ребенка, но все считают, что Гейбл Арсли, несмотря на то, что он больше не ее парень. В школе на нее озлобились. Я нашла ее плачущей в ванной на третьем этаже, а она сказала, что соскучилась по тебе и хочет, чтобы ты вернулась. Она так печальна. (Самое забавное, я тоже пришла туда поплакать.)

Ну, вот и все. Я думаю об этом все время. Думаю, где ты и надеюсь, что там тебе хорошо.

Как я сказала раньше, Аня, я не обиделась, но хочу, чтобы ты рассказала мне, где ты. Я твоя сестра, и хочу решить, поеду ли с тобой. Я не буду жаловаться.

Твоя любящая сестра,

Наталья Баланчина.

P.S. Все в порядке с планом, по которому мистер Киплинг станет нашим опекуном?

P.P.S. Не хочу тебя беспокоить, но когда ты уже будешь дома?

P.P.P.S. Писать письма тяжелее, чем я думала.

P.P.P.P.S. У меня не было кошмаров.

30 ноября 2083

Аня,

Краткое замечание, чтобы ты знала, что у Нэтти все отлично. Она по тебе слишком скучает, но твои друзья Вин и Скарлет делают все возможное, чтобы развеселить ее. Надо признаться, без тебя квартира кажется большой и мы потребляем горошек еще медленнее, чем раньше. Мы все надеемся, что ты скоро вернешься. Мне не сказали, где ты, но я знаю, нахождение далеко от дома сбивает с толку.

Вот цитата из одного моего любимого романа, полагаю, ты без труда ее узнаешь: «Какое мучительное ощущение для юного существа – почувствовать себя совершенно одиноким в мире, покинутым на произвол судьбы, терзаться сомнениями – удастся ли ему достичь той гавани, в которую оно направляется, сознавать, что возвращение, по многим причинам, уже невозможно. Правда, это ощущение смягчалось присущим каждому приключению очарованием, и меня согревало пламя гордости; но затем страх снова заслонял эти чувства; и когда по истечении получаса я все еще была одна, страх возобладал над всем. Наконец я заставила себя позвонить в колокольчик». Это хороший совет, Аня. Если терпишь неудачу, просто позвони в колокольчик.

Имоджен Гудфеллоу.

Моя дорогая Анни,

моя жизнь превратилась в полную трагедию!

Помнишь, как меня вырвало, когда ты была в больнице тюрьмы? Ну хорошо, это была не простуда, а я подумала, о, Скарлет, как же тебе повезло! Но затем меня стало тошнить в одно и то же время, и оказалось, что я, твоя глупая, несчастная в любви подруга, забеременела! Причем от Гейбла Арсли, этого чудовища. Я не рассказала ему, что ребенок от него, но я уверена, он знает. Я не разговаривала с ним с тех пор, как мы расстались. Он пытался поговорить со мной, но я его проигнорировала. Мне все равно. Я бы никогда не вырастила с ним ребенка. Да что там, никогда бы не завела с ним котенка. Не завела бы даже плюшевого котенка.

Сейчас по поводу того, каково быть беременной… Большая трагедия заключается в том, что меня назначили на роль Джульетты в постановке Шекспире, а чудовище по имени мистер Бирри выгнало меня, когда я рассказала ему о беременности! Может себе представить, Аня? Шоу продолжится без меня.

Моя грудь стала большой как у тебя. Там, где раньше был киви, сейчас грейпфруты! Я не очень растолстела, но скоро мне придется носить юбку в Святой Троице с эластичным бинтом! Можешь себе представить? Скарлет Барбер с эластичным бинтом?

Кроме того, у меня нет друзей. Все сопереживающие заняты в постановке, а все остальные люди меня игнорируют. Вин мой единственный друг в эти дни. Он постоянно говорит о тебе. Это было бы невероятно скучно, если бы я не скучала по тебе так же, как и он.

Угадай, кто чуть не вступил в ряды «девочек, изгнанных из Святой Троицы?»

Судя по всему, в католических школах не одобряют беременность. Кто ж знал? Так как я старшеклассница, они позволили мне остаться, хотя мне дали точно понять, что я стану ходячей поучительной историей, не более того.

Раз уж мы об этом заговорили… Как я могла быть такой дурочкой, чтобы спать с Гейблом Арсли? Да, он говорил, что любит меня. Но он говорил это и тебе, и ты сообразила держать ноги вместе, не так ли?

Я уверена, что есть миллион вещей, о которых я хотела бы тебе рассказать, но я засыпаю. Все что я хочу делать – это спать. И есть шоколад, если бы я могла достать хоть какой-нибудь.

Счастливого Рождества, Анни, с любовью.

Je t’aime! Je t’aime! Je t’aime!

Скарлет.

Аня!

Мистер Киплинг просил меня не писать тебе о бизнесе, пока у нас не будет точной информации, но я чувствую, что должен. Я считаю, что твой двоюродный брат Толстый пытается завладеть бизнесом Юрия и Микки. Если это произойдет, Шоколад Баланчиных погрузится в хаос. Толстый – мелкий парень без малейшего понятия, как организовать большую политическую игру. Сейчас я пытаюсь устроить твое возвращение. В январе я встречаюсь с Бертой Синклер, чтобы посмотреть, что тут можно сделать. Когда придет время, я свяжусь с тобой.

Помни, Аня. Ты все еще остаешься дочерью Леонида Баланчина. У тебя больше прав, чем у Юрия, Микки или Толстого. Чем скорее ты сможешь вернуться домой, тем лучше. Аня Баланчина, вернувшаяся в Свободу превосходит Аню Баланчину, которую никто не видел и не слышал.

Извини, если я перешагнул свои полномочия.

Ваш покорный слуга,

Саймон Грин, эсквайр.

Анни,

это не любовное письмо.

Думаю, ты бы посмеялась надо мной, вздумай я писать такое. Если оно станет таковым, разрешаю бросить его в огонь.

Итак, что здесь происходит: я ем апельсины и думаю о тебе.

Я упражнялся в лаборатории на разложившейся ткани и думал о тебе.

Сел на поезд, чтобы посетить могилу сестры в Олбани и думал о тебе.

Играл в группе на осеннем балу и думал о тебе.

Увидел на улице девушку с темными кудряшками и подумал о тебе.

Я взял твою сестренку на Кони-Айленд – она единственная, кто посинел, как и я (?) Нэтти самый умный ребенок в мире и хорошая компания. И я до сих пор думаю о тебе.

Ты часто говоришь, что единственная причина, по которой ты мне нравишься – мой отец, который против наших отношений. Тебя может заинтересовать: он проиграл выборы. Он теперь вне политики, а я до сих пор тебя люблю.

Вот так вот.

Это не любовное письмо.

Вин.

***

Я прочитала письма, затем перечитала. Положила их себе на лицо, чтобы ощутить прикосновения друзей. Я даже пыталась их понюхать, но они не пахли ни чем, кроме чернил и свежей бумаги. (Если вы никогда этого не пробовали, знайте: они пахнут, как ни странно, горечью, как кровь)

Столько времени ни слуху ни духу. Эти новости ошеломляли. Когда я покинула Нью-Йорк, я была Аней Баланчиной, а в Мексике стала другой девушкой. Мне нравится другая Аня, но чтение этих писем подсказало, что это не навсегда.

Стук в мою дверь.

– Я могу войти? – спросил Тео.

Я засунула пачку писем под подушку.

– Да, – ответила я. Тео прикрыл за собой дверь. – Мне говорили, что мальчикам нельзя в комнаты девочек Казы Манана.

– У меня особая причина. Думаю, нам надо поговорить, – сказал Тео.

Он уже знал мою тайну, и я решила открыться ему. В первый раз я по-настоящему доверяла кому-то, как бабушке.

Тео меня не прерывал и только через некоторое время заговорил.

– Вот оно как. Во-первых, ты не выйдешь замуж за Юджи Оно. Он тебя не любит, Аня, он явно заинтересован расширением бизнеса. Во-вторых, тебе не нужно возвращаться в Нью-Йорк, – он сделал паузу, – никогда.

– Но Саймон Грин сказал, что все разваливается. Юджи, каким бы ни был его интерес, сказал то же самое.

Тео пожал плечами.

– Какая разница? Один мошенник или другой. Что тебе до нее? Почему тебя волнует кончина Шоколада Баланчина? Эта компания принесла тебе только боль.

Я подумала над его словами.

– Я… беспокоюсь, наверное, потому что ее построил мой отец. И если Шоколад Баланчина умрет, как умер мой отец…

Тео медленно кивнул.

– Ты любишь Шоколад Баланчина как я люблю какао.

– Я бы не сказала, что люблю, Тео.

– Неправда. Любить неправильно. Даже для меня. Временами я ненавижу какао. – Тео взглянул на меня. – Ты не любишь. Ты и есть Шоколад Баланчина.

– Да. Полагаю, это так.

– Ты вернешься. Но я считаю, что торопиться не стоит. Твои юристы должны организовать твое возвращение. А пока ты поможешь мне подготовить будущий урожай.

– Спасибо, Тео. – Я правда почувствовала себя лучше, поделившись с кем-то.

– De nada. – Тео подошел к двери. Он остановился. – Аня, скажи мне кое-что.

– Да?

– В той пачке было письмо от твоего парня?

Я рассмеялась.

– Си, Тео, и оно невероятно романтично.

– Прочитай мне.

– Не собираюсь этого делать.

– Почему? Мне интересно узнать. Не хочешь дать мне поучиться у такого Казановы как этот Вин?

Я тряхнула головой, прошествовала к двери, поцеловала Тео в щеку и распахнула перед ним дверь.

– Тебе надо идти. Живее, Тео, живее! Пока нас тут не застала Луз!

***

Утром, когда я вышла на улицу, меня поджидал Юджи Оно.

– Пойдем, поговорим в моей машине.

Автомобиль был черным с тонированными, возможно пуленепробиваемыми стеклами. Его водитель был тот же грузный мужчина, которого я видела в Нью-Йорке прошлой весной, после смерти бабушки. Юджи попросил водителя уйти и открыл мне дверь, чтобы я могла присоединиться к нему на заднем сидении.

– Юджи, – начала я. Прошлой ночью я не могла спать, потому что собиралась сказать то, что так долго планировала. Слова мои прозвучали отрепетировано.

– Юджи, сперва я хочу поблагодарить тебя за твою дружбу. У меня нет друга лучше тебя. Даже моя семья не была таким другом как ты.

Юджи слегка склонил голову, но ничего не сказал.

– Я хочу поблагодарить тебя за… – мне было трудно выговорить эти слова – … предложение руки и сердца. Я знаю, тебе было нелегко, и для меня это действительно честь. Но, после раздумий, я хочу, чтобы ты знал, что мое решение не изменилось. Я слишком молода для замужества, и даже если бы не была, я не хочу принимать решения такого масштаба, вдали от дома и без контакта с советчиками. – Я нарочно решила не упоминать о любви.

Юджи изучил мое лицо и кивнул.

– Я уважаю твое решение. – Он снова кивнул, на этот раз глубже.

Я протянула руку для пожатия.

– Надеюсь, мы останемся друзьями.

Юджи кивнул, но не принял мою руку. Я подумала, что сделала ем больно.

– Мне надо идти, – сказал он.

Он открыл двери и я ушла. Его водитель сел в машину, они уехали. Я смотрела вслед до тех пор, пока не перестала различать машину.

Хотя этим днем было 70 градусов, взметнулся нечастый ветерок прошлого и волосы отхлестали меня по лицу, оставив с гусиной кожей и неприятным холодком в сердце. Я пошла поискать свитер Луны.