Я довольно долго думал, нужны ли в этой книге главы о школе. И раз за разом приходил к выводу, что этой темы просто невозможно избежать. Ведь жизнь современного ребенка, за редчайшими исключениями, без школы не мыслится вообще. А родительские страхи и привычки, которым на этих страницах мы уделяем так много внимания, расцветают буйным цветом более всего именно под влиянием и в отношении образовательных рамок. Относительное родительское волнение становится абсолютным, ведь если в каждодневном взаимодействии родитель ориентируется скорее на собственную интуицию, в школьную пору у него появляется иллюзия объективной обратной связи, необходимость соответствия чему-то осязаемому, как будто более понятному и сформулированному: «Учитель знает, как надо», «Программа составлена не случайно», «Школьная система стала такой, опираясь на опыт многих поколений».

Результатом такого положения дел становится естественное обострение наших страхов: тут и сравнение с другими, и боязнь несоответствия, и собственные воспоминания.

А с другой стороны, любая мелочь провоцирует проявление наших давних привычек: ведь все мы через это проходили и насобирали огромное количество практического материала – помним и себя на месте ребенка, и собственного родителя, место которого мы теперь прочно заняли. Поэтому и всплывают модели, таящиеся глубоко внутри, за семью печатями, поэтому и совершаем мы поступки, о которых после сожалеем и причины которых часто не до конца понимаем.

Итак, давайте вспомним, как проходит 1 сентября. То самое, когда «первый раз в первый класс». Построенные рядами дети, цветы, речи, строгое одеяние, которое вернулось в большинство школ с нашего молчаливого согласия. Воля ваша, а я никак не могу избавиться от ассоциации с похоронами… К кому обращена речь директора школы? Уж конечно, не к тем, кто в первый класс пришел. Речь виновнику торжества обычно совсем непонятна. Он, бедный, занят тем, чтобы выжить в этой жесткой ситуации. Цветы, призванные скрасить отрицательные ощущения, не слишком помогают. Они, конечно, добавляют пафоса, но при этом окончательно запутывают как детей, так и учителей. Традиция приносить цветы 1 сентября начинает формировать лживую установку, обязывающую относиться к школе со странной благодарностью. Не как к институту, созданному для человека и призванному быть комфортным, гуманным, мягким, помогающим наиболее удобным способом познавать мир и самого себя, а как к неизбежному злу, которое уж лучше воспринимать с известной долей ностальгической симпатии. Себе дороже. «Когда уйдем со школьного двора-а-а…» Счастье – настоящее счастье – будет, когда уйдем. Но пока обманем собственных детей. «О, школа – это прекрасная пора…» Нет, никакая не прекрасная. Возможно, неизбежная. Но совершенно точно – тяжелая, часто унизительная, требующая понимания и поддержки. Подумайте, готовы ли вы дать эту поддержку, заменив ею тупой восторг и умиление?

Вообще, это особый день: дальше – больше. Школьнику предстоит узнать многое: чтобы разговаривать, нужно поднимать руки; чтобы поздороваться, нужно не «здравствуйте» говорить, как до этого учили, а молча встать. Это все зачем? Врем про то, что «так вести себя интеллигентно и правильно», а на самом деле большинство учителей просто не умеют организовать учебный процесс, не «вырубая» детей. Вот и поднимают они руки уже в шесть лет, и встают вместо того, чтобы доставлять удовольствие себе и близким разговором, объятиями. Дети строем входят в систему, которая и доведет их до полного личностного нивелирования. Во всяком случае, очень постарается.

Вспоминаю историю, рассказанную мне человеком, которому сегодня далеко за 70. Его, как и всех нас, задолго начали готовить к 1 сентября. Он радостно устремился в школу: поднимал руку, был внимателен на уроках, слушал учительницу. Вернулся домой счастливым – все прошло наилучшим образом… И вот настало 2 сентября. Рано утром мама разбудила его: «Коленька, вставай». – «Зачем же?» – недоумевал первоклассник. «Как же, в школу пора…» А Коленька – в слезы. «Я ведь уже вчера сходил!..» Только теперь он понял, что вся эта затея – всерьез и надолго. И праздник обернулся детским огорчением. На 10 лет. До сих пор вспоминает он ту горечь, которую испытал тогда.

В школе ведь все так. Всерьез и надолго. Ну, например, разве это удобно – учиться группой в 30–40 человек, которые смотрят в затылок друг другу? В самом деле, почему в классе обычно такая странная мизансцена? Я имею в виду фронтальное (относительно учеников) местонахождение учителя, посадку «лицо к спине», лишающую учеников возможности встретиться взглядом, ровные ряды парт и прочее. С точки зрения дидактики в этом нет практически никакого смысла. Что же это? Ответ для меня очевиден: это наиболее простой способ управлять личностью. Причем в основном путем подавления. Помните первый класс? Слова учителя: «Ну-ка подравнялись, правый ряд – закрыли рты, левый – на меня смотреть, полная тишина… А теперь – тихонечко сели…» Это как поворот выключателя. Зачем? А затем, что иначе учитель не умеет. Вернее, вести себя именно так от него требует система. Он может только выключить энергию, лишить ученика его права на собственное поведение, даже на саму концепцию собственного поведения. Глядя в затылок впередисидящего, отвлекаться труднее. А на самом деле – труднее думать. Учитель превращается в единственный объект для ученика. Есть только он. «Всем сидеть! Молчать! Закрыть рты! Слушать меня!» Вспомнили? Не страшно?..

С точки зрения адаптации существует несколько вариантов реакции на подобное обращение.

Реакция первая: «Я хороший». Этот способ взаимодействия с реальностью предполагает хорошее поведение, то есть выполнение всех требований того, кто сильнее (в нашем случае – учителя или воспитателя). Человек независимо от своих склонностей, желаний ведет себя подобающим образом: молчит, когда хочет говорить; встает, когда хочет сидеть; говорит, когда хочет молчать, и т. д. Он, конечно, привыкает делать не то, что хочется, только вот зачем? Многие скажут: легче жить будет. Ой ли?..

Реакция вторая: «Я плохой, но делаю вид, что хороший». Это значит, что я веду себя как хочу, но стоит учителю на меня взглянуть – вытягиваюсь в струну, замолкаю, пишу в тетради и т. п. В этом случае мы учимся такому необходимому навыку, как вранье. Причем поскольку большинству учеников все-таки невдомек, почему нужно вести себя именно таким, а не иным образом, главное тут – подчинение, основанное на страхе. Я делаю вид, что хороший, иначе мне попадет.

Реакция третья: «Я плохой». Она, прямо скажем, является наиболее редкой. По понятным причинам: трудно противостоять тем, кто по определению не просто сильнее тебя, но и с легкостью может испортить твою жизнь. Однако встречаются учащиеся школ и других образовательных учреждений, которые бескомпромиссно остаются самими собой. Поскольку чаще всего это поведение принимается за хулиганство (которым оно, впрочем, как правило, впоследствии и становится), жизнь их, мягко говоря, нелегка.

Наконец, еще один способ взаимодействия с описываемой действительностью, который я очень люблю, хотя встречается он нечасто: «Я хороший, но делаю вид, что плохой». Этот метод, на мой взгляд, наиболее творческий. Его логика примерно такова: «Мне и самому приятнее существовать в тишине и покое в классе, но принуждение меня унижает. Поэтому я буду ему противостоять!» Да здравствуют герои!

Заметим, все четыре упомянутых способа – примеры извращенного поведения. Все они так или иначе предполагают насилие над личностью. Среди них нет простого и понятного: «Я веду себя так, как считаю нужным. Я – такой и имею право таким быть». Сами знаете, каков результат подобного подхода, не правда ли?

В то же время очевидно, что главной целью педагогического процесса является развитие личности, самости человека. Точнее, формирование его умения взаимодействовать с самим собой и со всеми факторами окружающего мира. Именно так у человека проявляются и впоследствии развиваются способности строить личные отношения с другими людьми и действительностью вообще, получать знания, навыки и опыт. Эти инструменты основаны не на комплексе неполноценности, а на личностной целостности и интересе. Знание и принятие себя позволяют нам находить такие способы образования и самообразования, которые наиболее приемлемы для нашей личности и соответствуют нашим склонностям. Школа же, основанная на насилии (пусть и во имя самых благих целей), уничтожает саму возможность подобных открытий.

Возьмем, к примеру, одну школьную тему. Признаком чего является шум в классе? Классический ответ: признаком того, что ученикам неинтересно… А на деле все наоборот. Когда нам интересно, мы шумим, обсуждаем, высказываем свое мнение. (Вспомните любую вечеринку, встречу с друзьями.) Чтобы принять материал, нам необходимо его обсудить – «присвоить». Кроме того, на мой взгляд, шум является признаком того, что дети живы… Во всех смыслах. Дети – люди в основном шумные.

Еще пример, который многие с ужасом вспоминают и одновременно пытаются вытеснить из памяти, – организация процесса еды в детских садах и школах. Вам предлагают некое блюдо (зачастую не самое аппетитное) и всеми силами заставляют его съесть вне зависимости от ваших желаний и личного вкуса (опущу подробности известных мне и многим читателям извращенных способов насилия с целью добиться поедания обеда). А при этом еще и врут, объясняя, что хорошие (!) дети съедают все до конца. Отдельные экземпляры доходят до такого цинизма, что приплетают к этому тему голода во время Великой Отечественной войны. Зачем? Неужели снова чтобы убить все личностные проявления, включая вкус? Как человек будет выбирать в XXI веке – в эпоху выбора, если он лишен этого права с детства?

Сама система современных образовательных учреждений, к несчастью, устроена антиличностно. Предположим, человек хотел бы посидеть и подумать. Но в этот момент объявлен перерыв – все встают и выходят. Как быть? Или наоборот: скажем, чтобы сосредоточиться, кому-то необходимо походить назад и вперед, однако он обязан сидеть сиднем. Или еще: кто-то в пять лет может заниматься математикой на протяжении 30 минут, а кому-то достаточно 15, а если дольше – ступор… Мне могут возразить: «Но ведь нельзя же построить систему, которая будет учитывать склонности каждого». Еще как можно! И разговаривать в классе, и вставать, и идти к предмету разными путями, и работать в разных ритмах. Нужно только осознать, что именно это и является одной из главных образовательных целей – формирование умения взаимодействовать с современным миром и способности выбирать собственный путь, знакомство с самим собой, со своими способами учения. Если практическая педагогика не будет срочно адаптирована к нынешним условиям (то есть не начнет реагировать тем или иным способом на рамки постмодернизма), системы образования рухнут, как карточные домики. Давление на человека в детском саду и школе в настоящее время достигло наивысшей точки. Пора думать и меняться…

Система провозглашает адаптацию едва ли не главной целью. Именно поэтому она и демонстрирует такое активное давление. Считается, что чем быстрее человек научится выполнять определенные правила, тем скорее он приспособится. Наоборот! Соблюдение правил – скорее признак глубокого ухода в себя, подчинения системе, нивелирования собственного «я», низведения его до некоего усредненного безличного уровня.

Человеку, приходящему в принципиально новую систему, каковыми являются школа и детский сад, практически всегда страшновато и неуютно. Причем даже в том случае, если атмосфера этого места дружелюбна. Поэтому главное – дать человеку ощущение комфорта и укрепить веру в свои возможности. Дать ему возможность почувствовать себя сильным. (Сравните с сидением в затылок друг другу.) То есть нужно не расшатывать уверенность в себе, а усиливать. Именно из нее рождается сначала право на самого себя, затем ощущение своего места, а после – желание использовать это место в полной мере, то есть учиться, узнавать новое, знакомиться с миром.

Разве не этого хотят мама и папа, отправляя ребенка в школу? Разве не в этом заключается наша взрослая цель помещения ребенка в образовательные рамки? Как и когда происходит подмена? В какой момент люди (и дети, и родители, и учителя) оказываются внутри очередного витка воспитательного процесса, вместо того чтобы сообща радоваться познанию мира?

Почему мы не знаем о его несчастьях?

«Я только через десять лет узнала о тех ужасах, которые ему пришлось пережить в начальной школе», – с горечью сказала мне мама одного молодого человека.

«Я совершенно случайно услышала, как учительница кричит на мою дочь», – поделилась другая.

«Она в последнее время очень грустная, но говорит, что в школе все нормально», – волнуется третья.

Правильно волнуется. Зачастую у нас действительно нет никакой возможности узнать, как им там живется в их первом классе.

Положение усугубляется тем, что ситуацию, когда человек не может рассказать правду, попросить о помощи, создаем мы сами.

Происходит это примерно так.

Ребенок, идя в школу, чаще всего оказывается в принципиально новой для него системе координат. Все устроено иначе: еда, общение, мизансцена, собственный статус и статус других – одним словом, все.

Как отличить в этом «иначе» правильное от неправильного? Как понять, когда я встречаюсь с проявлением обычной школы, которая должна стать мне домом, в которую отправили меня родители, а чего не должно происходить?

Когда учитель кричит – это правильно или неправильно? Когда меня унижают – все в порядке или что-то идет не так? Когда отнимают право на собственное понимание – это является школьной нормой или исключением из правил? Если меня обижает взрослый – я должен терпеть или просить о помощи? Как человеку разобраться в этой запутанной системе?

Ведь взрослый наверняка прав. Правда-правда. Знаете, как тяжело в семь лет осознать, а тем более принять, что взрослый может быть злым, гадким, мерзким человеком? Что он может вредить тебе? Что твое право на защиту действительно существует? Что плох не ты, а он, что нет ни единой причины терпеть эту муку и что в школе должно быть хорошо и приятно?

К несчастью, намного более понятна позиция: «Это я плох, я что-то делаю не так, учитель лучше знает, я должен стараться соответствовать его требованиям…» Именно эта позиция услужливо предлагается взрослым миром.

Все подогревается системой романтизации школы: там хорошо, это очень интересно, каждый человек должен учиться, ты уже взрослый и поэтому идешь в школу и т. д.

Как в таком положении человек может поделиться своим несчастьем? Он оказывается один на один с тяжелейшей ситуацией, практически как в древнегреческой трагедии: выбор между плохим и худшим. Нет-нет, это не преувеличение – проверьте сами. Какой высочайший уровень доверия к себе и близким должен быть у человека, чтобы сначала сказать: «Я не ошибаюсь: мне плохо и так не должно быть, даже притом что все делают вид, что все хорошо», а затем прийти с этим к родителям. И быть уверенным, что тебе не устроят третейский суд, а встанут на твою сторону? Ребенок, пересилив себя, обращается за помощью, открывает конкретные подробности ситуации и… слышит в ответ: «Не придумывай, этого не может быть!» или «Ну что же делать, нужно стараться! Потерпи! Ты в очень хорошей школе, привыкнешь». И тому подобное.

Вот так и попадает человек в безвыходную ситуацию: с одной стороны, ему по всем признакам очень плохо, с другой – окружающие транслируют, что все хорошо. Нужно только стараться, терпеть, подчиняться.

Получается, что его каждый день спрашивают, как дела в школе, а он не может, не умеет, не имеет права рассказать о своих тяготах тем, кто ожидает ответ: «Все нормально». Он очень старается быть хорошим, то есть соответствовать той картине мира, в которую помещен. Значит, придется справляться самому.

Эта ноша часто оказывается для человека непомерно тяжелой, непосильной. И он ломается. Мы же не всегда замечаем эту ломку. Ведь необязательно (к счастью) ребенку «дарят» заикание или депрессию. Как правило, он просто учится делать вид, что он «как все». Тем способом, который ему понятен. И зажатый в эти страшные тиски между собственной натурой и внешней системой координат, он впитывает в себя по капле раба. Того, у которого нет права на чувства, эмоции, свое поведение и интересы.

С этой точки зрения подготовка к школе просто необходима. Ребенок должен твердо знать, что такое личность. Знать на практике. Ему нужно быть готовым защитить себя – и самому, и с помощью близких. Ему необходимо ощущать, что такое собственное достоинство, личная свобода. И если на его пути встретится человек, посягающий на это, он должен уметь отличить такое посягательство от нормы. И быть способным дать отпор. И нам, родителям, тоже хорошо бы вспомнить, как это делается.

Так что готовьтесь к школе. И не слишком надейтесь, что все тайное становится явным.

Отступление № 7 (серьезное) #_000001.png

На чьей стороне сила

Год за годом сразу после 1 сентября в социальных сетях, письмах и при личных встречах знакомые и не очень родители делятся отчетами об отправке детей в школу. Которые напоминают документальные кадры проводов на фронт. Под несмолкающий «плач Ярославны». Иногда с добавлением черного юмора, проклятий или обетов – в соответствии с личным вкусом автора.

Удивительно, что чаще всего о школе говорится как о некоем неизбежном зле, которое, склонив голову (или, напротив, высоко подняв ее), нужно принять. Удивительно, потому что в других областях пассионарность тех же людей не вызывает ни малейшего сомнения. А здесь как будто находит коса на камень, словно специально устраивается соревнование: у чьих детей более жуткие впечатления от школы и у кого больше (глубже, шире) чаша терпения. «Держите меня трое, двое не удержат!.. Еще немного, и я перейду на домашнее обучение! Еще немного, и я поговорю с директором! Еще немного, и я напишу министру! Еще немного, и я не знаю, что сделаю с этой школой!»

А вот интересно: еще немного – это сколько? Действительно, что должно произойти, чтобы родители начали серьезно относиться к своей функции (уж извините за такую формулировку) и влиять на образовательный процесс собственных детей? Не принимать все как есть, а именно формировать процесс и оказывать на него воздействие. Я говорю о тех людях, которые, между прочим, являются главными заказчиками этой услуги. Вряд ли я открою Америку, если скажу, что родители (когда они и вправду всерьез озабочены проблемами школы) вовсе не обязаны терпеть. Ни учительского хамства, о котором написал один из моих друзей, ни причесывания всех под одну гребенку, о котором упомянул другой, ни политических инсинуаций, которые описывает третий, – ни-че-го. Если вы всерьез.

Так и хочется сказать: «И не стыдно вам? Не обидно вам? Вы – зубастые, вы – клыкастые…»

Или никакие не клыкастые вовсе? Или только вид делаете? Да еще и отговорки замечательные придумываете: «Как же он(а) жить-то будет, если не пройдет через “встал – замолчал – глаза на доску”?» Ну помилуйте, разве вы задаете этот вопрос серьезно? Разве действительно нужно на него отвечать? Ах, снова нужно – что ж, пожалуйста: для человека будет только хорошо, если он не пройдет унижений и насилия в детстве. Чудесно будет, если с раннего возраста он станет понимать, что и зачем он учит, что ему интересно и т. д. Уж сколько страниц на эту тему написано, и вашим покорным слугой в том числе. Но как будто все мимо. И потому я осторожно задаю себе вопрос: а не являются ли все эти разговоры играми лукавых взрослых, среди которых немало моих добрых знакомых? Не желание ли это быть в тренде? Да и совесть вроде почище: мы же страдаем за них и вместе с ними?.. Не знаю. И судить не берусь. Но ощущение от всего этого так себе.

Мне кажется, большинство родителей при всем понимании происходящего никак не могут до конца поверить в то, что сила – реальная сила – на их стороне.

Ведь единственное, чего требует государство, – чтобы человек обязательно получал образование. Ну и конечно, организовывает форму и содержание обучения так, как нужно ему, а не вам. Ну и что? Реагируйте, формируйте свой учебный процесс! Возможности влияния родителей на образовательную систему воистину огромны.

Вариантов действительно много. Но если о каждом из них говорить «Мне это не по плечу, это слишком сложно/долго/дорого», то ничего и не получится.

Мои знакомые в далекой провинции поняли, что государственная школа их не устраивает, объединились несколькими семьями, да и организовали свою школу-общину. И отлично справляются. Естественно, им пришлось подумать, посоветоваться, кто-то из них полностью сменил жизненный уклад, но ведь и дети-то не чужие! Кстати, от процесса они теперь в полном восторге. На этом же пути находятся еще несколько известных мне семейных групп в разных концах России.

Перейти на домашнее обучение сегодня ничего не стоит: решили и перешли. Форм может быть сколько угодно – от индивидуального обучения до группового. От очного до дистанционного. И совсем не обязательно это потребует значительных финансовых затрат. Чаще всего не потребует.

Считаете, что нет достойной альтернативы государственной школе, – дело ваше. Влияйте напрямую на происходящее. Ребенку должно быть понятно, что вы на его стороне. Всегда. Что если и есть причины, по которым нужно в школе быть, это является предметом договора между ним, учителем и вами. Что учителя – тоже люди, которые бывают разными, что мы не должны принимать беспрекословно все, что нам предлагают. Что учителя можно поменять. Равно как и школу. И сами тоже поверьте в это. Если, конечно, вы озабочены всерьез…

Я прекрасно понимаю, что просто так взять и уйти к другому учителю, тем более – на домашнее обучение, тем более – создать маленькую учебную группу, тем более – частную школу – непросто. Непросто, но ведь возможно! Если вы всерьез…

Нет, ну правда: нет причин, будучи недовольными или, более того, считая происходящее страшным злом, оставаться в системе и этим поддерживать ее.

Еще раз: зло не является неизбежным. Все зависит от нашего отношения. И действия.

Вы спросите, как именно может быть устроено наше действие? Проверим на примере выбора школы. Совершенно конкретно.

Главное, совершая этот выбор, помнить то, что мы уже обсудили выше: школа и все происходящее в ней не является неизбежным злом. И второе: родители должны поддерживать и защищать своего ребенка. Всего два пункта. Если вы принимаете вышесказанное, остальное, видимо, покажется вам само собой разумеющимся. Звучит слишком просто, понятно и общо? Что ж, давайте переведем это на уровень практики.

Создадим простую схему для выбора школы.

Пойдем от обратного, то есть ответим в первую очередь на вопрос, что для нас является неприемлемым, каковы они, наши красные линии, которые мы не хотели бы переступать.

Скажем, готовы ли мы позволить кому-то кричать на нашего ребенка? Да? Нет? Иногда?

Пойдем дальше.

Я (не) готов, чтобы у него не было времени на самого себя.

Я (не) готов, чтобы ему делали замечания все кому не лень.

Я (не) готов, чтобы ему приходилось постоянно выполнять чужую волю.

Я (не) готов, чтобы он с детства привыкал заниматься не тем, что интересно, а тем, что кто-то считает правильным.

Я (не) готов, чтобы его все время сравнивали с другими.

Я (не) готов, чтобы его настроение зависело от настроения учителя.

Я (не) готов, чтобы его оценивал человек, которого я практически не знаю.

Я (не) готов, чтобы его эмоциональное состояние постоянно регулировалось другими людьми.

И так далее.

Сколько их еще – этих готовностей и неготовностей? Думаю, у каждого из нас и количество, и качество свои. Сколько вспомните – столько и записывайте.

Таким образом мы формулируем пункты, в которых возможен тот или иной компромисс, и пункты, в которых он совершенно недопустим.

Получилось?

В таком случае начальная схема выбора школы готова. Еще раз: я умышленно предлагаю идти от обратного (с прямыми запросами справиться легко) – в первую очередь чтобы установить рамки поиска. С удивлением вы обнаружите: ответ прост и понятен.

Главное – нет ни единой причины соглашаться на уступки в пунктах, которые отмечены красным. Более того, делать этого нельзя категорически. Ведь, согласившись с одним, мы неминуемо пойдем и на другое. А там «коготок увяз – всей птичке пропасть».

И еще одно важное сообщение: хорошие школы есть. И хорошие учителя. Совершенно точно. И это проверено многократно. Просто нужно искать. Не заявлять, что ничего нет и быть не может, отправляя своих самых близких людей туда, где им будет заведомо плохо, а стараться искать. И находить. И ни в коем случае не предавать своих любимых – самых незащищенных любимых – детей.

Ничего не находится? Ищите учителя, которому вы верите. И его нет? Ну что ж, тогда самое время задуматься об открытии собственной учебной группы. Я повторяю это раз за разом и не устану повторять: это не просто решаемо, это решаемо легко! Возможно, это и есть тот самый момент, когда ваша помощь важнее всего. Кто знает, быть может, важнее ничего в жизни и не будет…