Безопасность фюрера — неизвестные покушения на Гитлера
На Гитлера было запланировано и совершено больше покушений, чем на всех других политиков в мировой истории. Тот факт, что в Третьем рейхе против «любимого фюрера» все время организовывались заговоры, чиновники фашистской службы безопасности весьма эффективно скрывали. Широкой общественности стало известно только о двух покушениях. Первым из них было старательно подготовленное покушение Георга Эльзера. Этому одиночке благодаря кропотливой работе, длившейся месяцы (1938/39), удалось подложить бомбу с часовым механизмом в одну из опор подвала мюнхенской пивной. Неподалеку должна была стоять трибуна, с которой Гитлер произносил ежегодную речь 8 ноября в память о «старых бойцах». Вторым был заговор немецкого генерального штаба, когда покушение совершил орденоносный полковник Клаус Шенк, граф фон Штрауфенберг, бывший к тому же инвалидом. Он хотел взорвать Гитлера 20 июля 1944 года во время переговоров в восточно-прусской штаб-квартире «Волчье логово». Оба покушения почти удались, к тому же их размах был настолько велик, что даже строгая фашистская цензура, не сумев скрыть информацию, представила их как отдельные поступки безумцев. Изощренная пропаганда Геббельса смогла изящно использовать эти покушения для дальнейшего развития культа Гитлера.
Другие покушения на Адольфа Гитлера, весьма многочисленные, держались в строгом секрете. После 1945 года, по первым осторожным подсчетам, было выявлено около дюжины покушений. Позже их число увеличилось до сорока. Постепенное раскрытие архивов, передача документов, конфискованных союзными войсками, опубликование многочисленных мемуаров привело к тому, что на данный момент известно (не учитывая значительное количество заговоров, не продвинувшихся дальше стадии планирования) о существовании сотен заговоров. Уровень осведомленности общественности не повысился даже после опубликования потрясающих результатов исследования Петера Гоффманна ! Покушения были непопулярным аспектом исследования фашистской истории. Изучение истории заговоров, планировавшихся в Германии против Гитлера, долгое время считалось «немецким фиговым листом», предосудительной попыткой снять с немцев моральную ответственность за приход к власти фюрера и образование Третьего рейха. Если же судьба людей, которые, несмотря на страшнейший террор, отваживались вступить в борьбу с Гитлером и национал-социализмом, и исследовалась, то в первую очередь с целью выяснить мотивы, а не количество совершенных покушений .
Первое покушение на жизнь Гитлера произошло еще в год начала его политической карьеры. Причиной стала пылкая речь, которую Гитлер произнес как лидер НСДАП в ноябре 1921 года, говоря о покушении на депутата из социал-демократической партии. Все подозревали, что это дело рук НСДАП, и когда Гитлер провокативно сделал вид, что ничего не знает, и высокомерно спросил: «Кто же убийцы?», в дискуссию при помощи массивных пивных кружек и дубинок вступила аудитория, преимущественно недоброжелательно относившаяся к НСДАП. Многочисленные политические противники использовали эту возможность и открыли прицельный огонь по великому демагогу, которого опасались за его искусство оратора. Гитлер остался невредим, его охрана сразу же бросилась за преступниками. Но они скрылись в толпе.
Политические нападения и покушения вскоре после создания Веймарской республики не были редкостью. Кроме официальных партий, существовали многочисленные крайне агрессивно настроенные нелегальные военизированные отряды и гражданская оборона. В Берлине, Гамбурге и Мюнхене прошли восстания, были попытки совершения путчей. Подпольные организации мешали работе Союзного контрольного совета. Только в период с 1919 по 1922 год было совершено 370 политических убийств. Через четыре месяца после провозглашения республики был убит премьер-министр Баварии Курт Эйснер. Жертвами насилия стали коммунисты Роза Люксембург и Карл Либкнехт, католический политик Матиас Эрцбергер и немецкий министр иностранных дел Вальтер Ратенау. Из-за слабости государства некоторые политические группировки стали прибегать к самообороне. Так, у Социал-демократического союза были дежурные отряды. У Республиканского федерального союза был военный отряд, а Союз еврейских фронтовых солдат организовал охрану собраний. В роли лидера агрессивной провокативной партии, которая горела желанием бороться с «красным террором на улице», Гитлер инициировал создание собственных фашистских военизированных отрядов. Эмиль Морис, в то время его лучший друг, впоследствии ставший одним из создателей СС, поспешно организовал не стеснявшиеся насилия штурмовые отряды СА, от которых Гитлер в книге «Моя борьба» требовал: «Наши военные формирования должны славиться тем, что они не дебатный клуб, а решительно настроенная боевая организация». Из рядов СА лидер НСДАП выбрал и своих первых личных телохранителей: «штабную охрану», а потом «группу захвата имени Гитлера». Эти две организации были зародышами охранных отрядов СС. Кроме того, Гитлер и сам вооружился. На начальных этапах становления ДАЛ и НСДАП, в так называемые «времена борьбы движения», он всегда носил с собой пистолет. На публике он всегда ходит с плетью в руке для обороны от нападавших. Даже свою племянницу, жившую у него, Гитлер заставил заниматься стрельбой. «Если ты живешь у политика, надо быть готовой к покушениям», считал он, требуя, чтобы Гели Раубаль тренировалась в обращении с пистолетом «Вальтер» калибра 6,35 на полигоне неподалеку от Мюнхена .
Во время Дня Германии в Кобурге в октябре 1922 года завязались ожесточенные уличные бои между национал-социалистами, коммунистами и социал-демократами. Противники из рядов марксистов напали на Гитлера, угрожая ему убийством. В 1923 году в Тюрингии в Гитлера стреляли из толпы. А во время поездки на выборы, когда Гитлер ехал на собственном роскошном «мерседесе» сквозь толпу, он встречал не только восторг и ликование, как внушали пропагандистские снимки фашистского фотографа Генриха Гоффманна, а и ожесточенное осуждение. Еще много лет Гитлер будет вспоминать эти возгласы: «Убийцы, бандиты, гитлеровские бандиты! А вон он сам сидит!» В 1942 году он вспоминал: «В то время мне было не до смеха, когда приходилось проезжать через обезумевшую свору».
Нападения на Гитлера сократились только после выборов в рейхстаг 1927/28 года, в результате которых партия потеряла всю свою значимость (2,8 % голосов). Однако когда НСДАП выиграла выборы в 1932 году (37,3 % голосов) и увеличилась вероятность вхождения в правительство членов этой праворадикальной партии, резко увеличилось количество попыток противников Гитлера, в основном остававшихся анонимными, устранить лидера фашистов. Так, 15 марта 1932 года неизвестные открыли огонь по окнам поезда «Мюнхен-Веймар», где, как они считали, находились Гитлер, Геббельс и Фрик. В июне 1932 года «мерседес» Гитлера попытались заманить в засаду под Штраусунтом. В июле 1932 года в Нюрнберге неизвестные обстреляли Гитлера, когда он переходил дорогу. В августе 1932 года он получил ранение во время поездки во Фрайбург в Брайсгау, когда в его открытый автомобиль стали бросать осколки камней.
После назначения Гитлера рейхсканцлером коалиционного правительства (30.1.1933) официальную ответственность за безопасность фюрера несло государство. После убийства министра иностранных дел фон Ратенау в Германии были введены усиленные меры по безопасности высших государственных чиновников. Группа из одиннадцати сотрудников политического отдела (1А) берлинской полиции круглосуточно охраняла рейхсканцелярию. Четверо из них всегда находились в полной готовности. Они прочесывали сад, наблюдали за самим зданием и прилежащими улицами. Во время автомобильных поездок Гитлера его сопровождал эскорт для определения самого безопасного маршрута. С момента основания германского рейха на его канцлеров было совершено немало покушений. Отто фон Бисмарка на улице Унтер ден Линден чуть не зарезал убийца, в 1931 году рейхсканцлер Брюнинг получил посылку с бомбой. Во времена правительства Франца фон Папена в коридорах рейхсканцелярии была арестована женщина, которая незаметно прошла через черный ход. При ней был кинжал.
Однако Гитлер навлек на себя больше опасностей, чем все его предшественники вместе взятые. По его словам, он очень хорошо понимал «как легко государственного деятеля может настигнуть смерть». Особенно он опасался покушений со стороны евреев, коммунистов и католиков, о чьих злокозненных намерениях он часто сообщал. Рейхсканцлер Адольф Гитлер не полагался на малоэффективных полицейских чиновников, а доверял сопроводительному отряду СС, который давно на него работал . Уже весной 1933 года из членов СС был создан лейбштандарт «Адольф Гитлер» — элитное подразделение, из которого Гитлер впоследствии выбирал свой эскорт. Другой отряд по охране фюрера составляли чиновники криминального отдела государственной службы безопасности. При этом за безопасностью Гитлера следили разнообразные специальные охранные отряды, ординарцы и адъютанты СС.
После прихода фашистов к власти Гитлер стал получать огромное количество писем с угрозами убийства, адресованных лично ему. Их количество постоянно увеличивалось, и они не прекращали приходить до 1945 года. В главное отделение Службы государственной безопасности также лился поток анонимных писем со страшными угрозами. По оценкам государственной полиции, в 1933 году было получено 10 писем, которые нужно было воспринимать всерьез, в 1934 году таких писем было четыре. Впрочем, некоторые из них писались вовсе не противниками национал-социализма. Большую часть, как выяснилось позже, написал не кто иной, как рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. С помощью такого неудачного трюка Гиммлер хотел обратить внимание фюрера на важную, незаменимую роль СС, так как боялся при распределении государственных должностей быть отодвинутым на задний план.
Шпионы гестапо получали информацию о планировании разнообразных убийств, начиная от отравленных авторучек, взрывчатки в букетах цветов и карамелек с ядом, которые изобретательные противники национал-социализма держали наготове для тогдашнего фюрера и рейхсканцлера. Гитлеру угрожали в сотнях писем и телеграмм. Иногда он получал и предупреждения. Так, в одной из телеграмм, датированной 9 февраля 1933 года, адресованной от школьного учителя Гитлеру лично, читаем: «Я также слышал, что Вашему превосходительству в рейхсканцелярию послали отравленную посылку».
В феврале 1933 года, всего через несколько дней после назначения его рейхсканцлером, кенигсбергские коммунисты под предводительством корабельщика Курта Лютера начали планировать покушение с применением взрывчатого вещества. На двух тайных заседаниях был найден консенсус по организации быстрого устранения фюрера. Покушение было назначено на 4 марта 1933 года, за день до решающих выборов в рейхстаг, во время предвыборной агитационной речи Гитлера в Кенигсберге.
Их планы были раскрыты, заговорщиков арестовали незадолго до мероприятия. По поручению суда было произведено судебное расследование «касательно, планировавшегося покушения на господина рейхсканцлера», но доказательств для осуждения заговорщиков не хватало. В конце 1933 года из-за нехватки доказательств с Лютера были сняты все обвинения. Незадолго до открытия новым немецким коалиционным правительством заседания рейхстага 21 марта 1933 года (Потсдамский день), человек, называвший себя ясновидящим, сообщил, что каждую ночь кто-то делает подкоп к Потсдамской гарнизонной церкви, выбранной для торжественной церемонии. Гестапо последовало указаниям этого странного человека и на самом деле обнаружило довольно длинный тоннель. С помощью ящика динамита кто-то собирался взорвать рейхсканцлера, пожилого президента Пауля фон Гинденбурга, все правительство и многочисленных почетных гостей! Они даже заготовили радиосвязь, чтобы сообщить об успехе операции. К огромнейшей досаде гестапо, злоумышленников так и не нашли .
Через некоторое время служба безопасности перехватила письмо одного немца, бывшего коммуниста и бывшего фашиста из французского города Палессо. В письме кто-то обещал не успокаиваться, пока не застрелит Гитлера. Вскоре выяснилось, что это Людвиг Асснер. Асснер писал, что знает этого человека. Французские полицейские нашли автора письма, которого все считали чудаком, так как он открыто собирал деньги на свой замысел. Французские полицейские предусмотрительно передали данные о его личности в немецкие таможенные службы . Такое добровольное сотрудничество зарубежных тайных служб по защите Гитлера было не единственным случаем. В то время как Асснер, собственно, провидчески писал, что «этот человек [Гитлер] разверзнет пропасть перед немцами и Германией», фашистский режим в первые годы своего существования пользовался отменной международной репутацией.
Был ли Гитлер, по их мнению, несмотря на все недостатки режима, великим сыном немецкого народа? Репрессии против противников национал-социализма и евреев рассматривались как преходящие меры, с которыми можно было скрепя сердце смириться. Считалось, что диктаторский в своей начальной фазе режим Гитлера приведет к консолидации немецкого народа! Большой внешнеполитический успех, которого Гитлер добился первоначально, деморализовал многих его противников в Германии. «Может быть, всё эти немцы и иностранцы правы, усматривая добро в национал-социализме, который мне чужд? — спрашивал себя противник Гитлера. — Может быть, я действительно только представитель «тончайшей прослойки»? Может быть, все дело в каком-то моем изъяне характера, что я не чувствую внутреннего участия во всей этой радости и ликовании?»
Кому хотелось стоять в стороне, когда Германия наконец получила признание, кому хотелось стать предателем родины? Кому хотелось поднять руку на обожаемого всеми Гитлера, который привел страну к такому яркому успеху?
Этого хотелось многим.
Однако шансы на покушение резко уменьшились после прихода фашистов к власти. На основании списков разыскиваемых лиц, которые велись долгие годы с чрезвычайной тщательностью, уже в феврале 1933 года прошла первая волна чисток. Многие из тех, кто во времена Веймарской республики открыто называл себя врагом Гитлера и подтверждал это словом и делом, на основании скользкого параграфа «закона о заключении» оказывался сначала в тюрьме на неопределенный срок, а потом в концентрационном лагере.
После смерти Гинденбурга Гитлер занял пост президента, сделав очередной шаг на пути к неограниченной власти. Президент Гитлер мог использовать и духовный метод для защиты своей личности. 2 августа 1934 года он приказал, чтобы вся армия заново приняла присягу, однако присягнула не так, как предусматривал прежний закон — народу, родине и конституции, а ему лично. После этого уже не было «верности родине», только «верность фюреру» — еще одно препятствие для врагов Гитлера в рядах армии, которые при любых обстоятельствах считали клятву священной. Сам Гитлер гордо говорил: «В будущем наверняка не будет ни одного человека, у которого было бы больше авторитета, чем у меня. Таким образом, мое существование представляет большую ценность». Правда, потом он добавлял: «Меня в любой момент может убить какой-нибудь преступник, какой-нибудь идиот».
В начале 1935 года за активную деятельность взялся студент-архитектор Гельмут Хирш, еврей по национальности. Он был родом из Штудгарта, входил в состав Народной молодежи, а в 1933 году эмигрировал в Прагу. Там он вступил в контакт с организацией «Черный фронт» и ее главой Отто Штрассером, соперником и на тот момент смертельным врагом Гитлера, поверженным в борьбе за партийное лидерство в НСДАП фюрером. Потребовалось совсем немного времени, чтобы легковерный двадцатилетний студент убедился в преимуществах прихода Штрассера к власти в Германии. Его убедили, что в этом случае судьба евреев в Германии резко улучшится. Хирш чувствовал свою ответственность перед собратьями по вере, хотел доказать свое мужество. Как бы то ни было, он дал уговорить себя совершить террористический акт с применением взрывчатки, направленный либо против Гитлера, либо на разрушение здания, где проходил Нюрнбергский съезд партии. Истинные мотивы Штрассера, который хотел отомстить за брата, убитого нацистами в 1934 году, остались Хиршу неизвестны. 20 декабря 1936 года Гельмут Хирш поехал в Штудгарт, поселился в гостинице и стал ждать связного со взрывчаткой. Он прописался в гостинице, таким образом, вопрос о его аресте становился делом нескольких часов. Заговорщик, выбранный связным, вел себя настолько непрофессионально и был настолько заметен, что его арестовали еще при пересечении границы. Кроме взрывчатки, гестапо получило от него всю необходимую информацию. Студента и его помощника в марте 1937 года приговорили к смерти, а в июне 1937 года обезглавили в Плотцензее . Отто Штрассер был организатором и инициатором и других покушений на жизнь Гитлера. Так, в марте 1937 года гестапо выяснило, что в Германию с соответствующим заданием должен приехать из Чехословакии каменщик по имени Макс Костриба. Он уже получил необходимые документы. За Кострибой следили, и как только он пересек границу, арестовали, допросили и казнили .
В ответ на действия нацистов против немецких евреев во многих европейских странах независимо друг от друга разные тайные организации начали заниматься вербовкой убийц и разработкой планов покушений на Гитлера, Гиммлера, Геринга и других лидеров Третьего рейха. В начале апреля 1938 года полицейское управление в Кобленце получило информацию о том, что «в определенных еврейских кругах ведется вербовка элементов, готовых напасть на Гитлера». Полиция стала разыскивать 24 евреев, чьи имена были известны. Они собирались приехать в Германию из Чехословакии. Из Парижа, в свою очередь, поступила информация о том, что преступник, арестованный французскими чиновниками, выдал имена не менее 22 людей, которых объединяло только одно — желание убить Гитлера.
В Германии также существовали многочисленные группы, чьей целью являлось устранение всех важнейших фашистских лидеров. Так, по инициативе госсекретаря в отставке, доктора Вильгельма Абегга, была создана организация «Comite A», в уставе которой был не только пункт об убийстве фюрера, но и с немецкой тщательностью указана необходимость устранения всех заместителей, назначенных в случае его смерти. С этой целью были наняты десять прусских полицейских-оппозиционеров, которых освободили из немецких концлагерей с помощью подкупа на деньги, переданные из Швейцарии. Преступники должны были, переодевшись итальянскими посыльными офицерами, сделать вид, что везут важную личную информацию от дуче. Не обнаруженная гестапо, эта группа долгие годы безуспешно занималась изготовлением подходящих бомб. Когда они случайно выяснили, что у вермахта такие же планы, то решили предоставить дело более компетентным, как они считали, военным . Агенты гестапо, столкнувшись с невероятно большим количеством заговоров, стали разрабатывать все новые меры по обеспечению безопасности фюрера. Строгие предписания не давали возможности некоторым потенциальным убийцам Гитлера, несмотря на все усилия, добраться до будущей жертвы. Студент-медик Давид Франкфуртер, сын раввина, еврей по национальности, в конце концов (4.02.1936) вместо фюрера убил в Давосе Вильгельма Густлоффа, местного лидера НСДАП в Швейцарии . Террористическому акту не смогли воспрепятствовать, хотя фашистские чиновники получили предупреждение из сионистских кругов. Собственно в это время второй отдел Службы государственной безопасности состоял в тесном контакте с сионистскими кругами, стремясь способствовать выселению евреев в Палестину. Так, хауптшарфюрер СС Адольф Эйхманн получил тревожное известие от Фейвела Полькеса, члена организации «Хагана». Во время своей поездки по Палестине он встретился с информатором в Каире, чтобы «разузнать побольше об угрозе жизни нашему фюреру». Фактически, Полькес подтвердил, что покушение Франкфуртера было заказано парижской организацией «Alliance Israelite universelle». Собственно, в этот момент Густлофф был уже мертв. Процесс против убийцы состоялся 9 декабря 1936 года в городе Хур. При этом Франкфуртер сказал, что «он колебался, когда госпожа Густлофф открыла ему дверь. Тогда ему в первый раз пришла в голову мысль — женатый человек, человек… и тут он услышал, как Густлофф говорит по телефону: «Эти чертовы евреи!» Тогда он выстрелил». В 1937 году, в поминальный день Густлоффа, убитого «трусливым жидом», лидер СА Лутце произнес поминальную речь о «глубочайшей ненависти этого народа низшей расы [евреев]». В Оберзальцберге, идиллическом пристанище фюрера в баварских горах высоко над Берхтесгаденом, в гористой, непросматриваемой местности, казалось бы, имеются широкие возможности для организации покушений. Кроме того, Гитлер, весело проводивший время в своем загородном доме, в первые годы фашистского режима появлялся в окрестностях своего имения без особой охраны. Иногда он отправлялся на пикник, а в основном ходил на прогулки. В завершение послеобеденного отдыха, около 15:00, его часто видели в сопровождении нескольких спутников на пути к горе Моосландеркопф. Он иногда останавливался, приветливо обменивался с прохожими парой слов, фотографировался с детьми. Он всегда ходил одной и той же дорогой, и убийцы могли бы легко приблизиться к своей цели, по крайней мере, в период начала фашистской эры. Отличным прикрытием служили толпы поклонников Гитлера, которые поселялись в местных дешевых гостиницах. Каждый день на въезде к Бергхофу собиралось около 5000 фашистских паломников. Вскоре привычным стало скандирование:
Мартину Борману, который отвечал за постройку Оберзальцберга, было неприятно постоянное пребывание фюрера в толпе, и он расставил многочисленные посты охраны вдоль дороги. При приближении фюрера охранники должны были прятаться. Гитлер заметил, что за деревьями прячутся охранники из отрядов СС, и выказал неудовольствие по этому поводу. Вскоре стало ясно, что обеспечение его личной безопасности невозможно без значительных капиталовложений. Борман частично купил, частично конфисковал большую часть земель вокруг Бергхофа и выставил охрану, состоящую из эсэсовцев. Село Оберзальцберг он полностью переустроил. Кроме торговых сооружений, улиц и гаражей там были построены казармы для личной охраны Гитлера. Вскоре идиллическая горная местность превратилась в огромную закрытую территорию, разделенную на секторы, окруженную колючей проволокой, сторожевыми башнями и проездами, куда можно было попасть только с соответствующим документом. Именно с такими обстоятельствами пришлось столкнуться швейцарскому католику Морису Баво, студенту-теологу, когда он весной 1938 года решил устранить Гитлера сообразно уставу своей организации. Собственно говоря, Баво состоял в союзе «Compagnie du Mystere», группе наивных фанатиков, стремившихся к уничтожению коммунизма. Баво должен был убедить Гитлера немедленно напасть на Советский Союз, а если это не удастся — убить его. Первое не было во власти полубезумного Баво, поэтому оставалось только убийство. В поисках подходящей возможности Баво поехал в Баварию, где он несколько недель изучал ситуацию в Оберзальцберге, выдавая себя за журналиста и убежденного национал-социалиста. Его с пафосом выраженное желание хоть раз увидеть фюрера вблизи на каком-нибудь фашистском мероприятии в конце концов было исполнено одним национал-социалистом, который подарил молодому человеку билет на ежегодные мюнхенские Дни памяти, которые проходили 8–9 ноября. Баво купил пистолет и выучился прицельно стрелять, тренируясь на озере Аммер. Но ему не удалось применить свои новоприобретенные навыки. На подобных мероприятиях СА держало настолько плотное оцепление, что убийца не смог даже руку поднять, не говоря уже о том, чтобы прицелиться. Надеясь на второй шанс, Баво очень долго преследовал Гитлера по всей Германии, пока у него не закончились деньги. В конце концов в поезде в Аугсбурге его поймали за безбилетный проезд, зато с пистолетом. Он начал отпираться, но гестапо выбило из него признание, и суд на закрытом слушании приговорил его к смерти. Гитлеру сообщили только, что кто-то «три месяца за ним следил».
Пока Морис Баво слонялся вокруг имения фюрера в Оберзальцберге, Александр Фооте, английский шпион, работавший на советскую разведку, получил задание разведать привычки Гитлера в Мюнхене, чтобы спланировать покушение. Он стал посещать фешенебельный ресторан «Остериа Бавариа», где фюрер постоянно бывал в узком кругу своих сотрудников. Его столик находился в отдельной комнате, которую, как с удовлетворением отметил Фооте, от коридора отделяла только тонкая стена с вешалкой, и чемодан со взрывчаткой легко можно было спрятать под пальто. Фооте и еще один шпион (Билл Филипс) решили проверить даже внимательность охраны, сопровождавшей Гитлера в ресторан. В один из зимних дней 1938/39 года новые завсегдатаи стояли в зале «Остерии», когда Гитлер проходил мимо них. Фооте засунул руку в карман так, чтобы это бросалось в глаза (в кармане он на всякий случай держал портсигар). Ничего не произошло, оживленно болтавшие охранники не обратили на него никакого внимания. Английский агент посчитал, что возможно покушение с применением огнестрельного оружия.
Но заказчики Фооте от своих планов убийства Гитлера отказались .
В Мюнхене Гитлер жил на площади Принца-регента, дом 16. Он снимал эту квартиру еще в 1929 году, оставил ее за собой после назначения на пост рейхсканцлера и использовал во время визитов в «столицу движения». Серьезные меры по обеспечению безопасности этой квартиры стали приниматься только начиная с 1933 года. Снайперы дежурили на крышах окружающих домов, полицейские вели за домом наблюдение. В камине поставили специальные защитные решетки, перед входом стоял наряд эсэсовцев, а в коридорах делал обход полицейский. На первом этаже начиная с 1933 года находился пост охраны, из которого велось наблюдение за подъездом. Когда перекрывали окружающие улицы, а за прохожими на тротуарах начинали следить, это означало, что скоро приедет Гитлер. К дому стекались толпы любопытных. Неконтролируемые массы людей, среди которых могли скрываться потенциальные убийцы, приходили к дому Гитлера, потому что узнавали о чрезвычайных мерах. Достаточную опасность представляли жители дома по адресу площадь Принца-регента, 16. Никто из них не состоял в партии. Если не считать одной еврейской семьи, никого из жильцов не заставили переехать даже после того, как Гитлер в 1938 году купил все здание. И только когда фюрер приезжал, жильцов просили не принимать гостей. Знакомые и родственники жильцов при входе в дом должны были предъявить удостоверение личности, после чего охрана проверяла, дома ли тот, к кому пришли в гости. Охрана, конечно, понимала, что таким образом для врагов Гитлера открываются широкие и весьма привлекательные возможности покушения, но ничего не могла поделать, так как они получили приказ на самом высоком уровне. Сентиментальный фюрер не хотел выселять жильцов или каким-то образом их ограничивать, так как много лет был с ними близко знаком!
Девятикомнатная квартира Гитлера с роскошной обстановкой наилучшим образом подходила для приема официальных, полуофициальных и личных посетителей. Именно здесь Гитлер завтракал с английским премьер-министром Чемберленом осенью 1938 года во время подписания Мюнхенского соглашения. Именно здесь он принимал своих английских почитателей лорда и леди Редесдейл и их дочерей Юнити и Диану. Джессика, другая дочь Редесдейлов, не откликнулась на приглашение. Как выяснилось позже, она вынашивала коварные планы. В отличие от своих сестер Юнити и Дианы, Джессика не была национал-социалисткой и почитательницей Гитлера. Будучи убежденной фанатичной коммунисткой, она считала фюрера своим заклятым врагом, которого необходимо было уничтожить. В своих воспоминаниях Джессика Митфорд описывает свои размышления по этому поводу: «Я все время думала об этой возможности. Я могла бы сделать вид, что внезапно поверила в фашистские идеи, а потом поехать вместе с Юнити в Германию и встретиться с фюрером лицом к лицу. В этот момент я могла бы вытащить пистолет и застрелить его. Конечно, меня сразу же схватила бы его охрана, но разве это того не стоило? Когда через много лет всему миру открылась ужасная правда о Гитлере и его режиме, а половина Европы была уничтожена, я часто сожалела о том, что мне тогда не хватило мужества».
Собственно, планы Джессики Митфорд имели большие шансы на успех, чем все остальные. Так как она была сестрой «английской подруги Гитлера», то ее бы встретили в дружеской атмосфере без всяких протоколов, а главное — без всякого контроля.
В свою очередь, в столице рейха убийство Гитлера планировал соотечественник Джессики полковник Ноэль Мейсон-Макфарлейн, британский военный атташе в Берлине. В своем письме в министерство иностранных дел в Лондоне за несколько недель до начала Второй мировой войны он открыто пишет: «Моя квартира (на Софиенштрассе, 1) находится на расстоянии меньше ста ярдов от того места, где Гитлер любит принимать разнообразные парады. Все, что мне нужно — это хороший снайпер и оружие с оптическим прицелом и глушителем. Стрелять можно из моего окна в ванной. Громкая музыка и восторженные крики толпы, шум марширующих войск заглушат звуки выстрела».
Предложение Мейсон-Макфарлейна отклонили как нереализуемое. А вот сам Гитлер считал такие планы вполне успешными, так как фюрер никогда не питал иллюзий в отношении своих шансов на выживание.
«Это глупость или признак безумия, когда такие люди [политики] не принимают элементарных мер безопасности, и, чтобы продемонстрировать свое мужество, например, ездят в открытых автомобилях», — рассуждал Гитлер в одном из своих ночных монологов. Несмотря на это, он сам часто нарушал правила безопасности. Он подвергал себя невероятному риску, когда, чтобы увеличить влияние своей личности, шел на контакт с народом, когда он, приветствуя толпу, ехал в открытом автомобиле, который в качестве отличной мишени медленно двигался сквозь ликующие толпы народа, бросавшие фюреру букеты цветов.
Планы военного переворота в немецкой армии, которой Гитлер никогда не доверял, в Третьем рейхе появились очень скоро. Однако до середины сентября 1938 года большинство заговорщиков, лидерами которых среди прочих были генерал фон Витцлебен и глава генерального штаба армии генерал Гальдер, считали, что Гитлера можно заставить отдать власть в рамках государственного переворота, не проливая крови. Они не хотели создавать нового мученика . К тому же немаловажную роль играло то, что армия Третьего рейха принесла присягу верности лично Гитлеру. «Перед Богом приношу эту священную клятву, что я буду беспрекословно подчиняться фюреру немецкого рейха и немецкого народа Адольфу Гитлеру, Верховному главнокомандующему армии, и как бравый солдат буду всегда готов отдать жизнь во имя этой клятвы». Многие солдаты чувствовали себя скованными присягой даже после того, как Гитлера сотню раз разоблачили как преступника. Небольшая группа военных под предводительством обер-лейтенанта Остера и майора Хейнца отбросила моральные сомнения — смерть тирана была главным! 20 сентября 1938 года возник тайный сговор об убийстве Гитлера во время планировавшегося бескровного переворота. Заговорщики планировали следующие мероприятия: Берлин занимают войска генерального штаба Третьего армейского корпуса по приказу генерала фон Витцлебена. Витцлебен в сопровождении офицеров, в том числе Остера и Хейнца, врывается в рейхсканцелярию, арестовывает Гитлера и заставляет его отдать власть. Но Остер и Хейнц договорились застрелить фюрера во время спровоцированного ими же инцидента. Об этом дополнении к плану генерал фон Витцлебен так ничего и не узнал.
По инициированному Чемберленом, Муссолини и Даладье Мюнхенскому соглашению от 29 сентября 1938 года, Гитлеру, который угрожал «так или иначе решить чешский вопрос», доставалась немецкоязычная Судетская область. Соглашение на некоторое время отсрочило начало войны и надолго лишило военных возможности переворота.
К моменту начала Второй мировой войны Гитлер уже пережил огромное количество покушений, не получив ни единой царапины. Он также без особых потерь пережил все покушения, которые планировались во время войны, а их были дюжины, причем часто эти покушения приводились в исполнение одновременно.
Столь часто провозглашаемое миролюбие Гитлера не обмануло столяра Иоганна Георга Эльзера, который был родом из Кенигсбрунна в Швабии. Убийством Гитлера молчаливый одиночка хотел совершить «великое доброе дело», остановить диктатора и его политику, с очевидностью направленную на развязывание войны. Вскоре после заключения Мюнхенского соглашения 36-летний Эльзер, не отличавшийся особой силой, принялся за работу. Террорист-одиночка, не имевший отношения к военной оппозиции, действовал очень целенаправленно. Взрывчатку (донарит) он раздобыл на каменоломне, куда поступил работать осенью 1938 года именно с этой целью. Кроме того, он использовал содержимое 7,5-сантиметровых гранат и черный порох. Местом покушения Эльзер выбрал мюнхенскую пивную, в которой Гитлер ежегодно 8 ноября произносил речь перед «старыми бойцами». Это мероприятие было апофеозом широкомасштабного празднования в память о фашистском путче 1923 года, который считался краеугольным камнем в истории национал-социализма. Осенью 1938 года Эльзер часто поздним вечером заходил в пивную, когда ее собирались закрывать — прятался и, оставаясь там запертым на ночь, принимался за работу. В целом он провел в пивной 35 ночей. Умелый мастер практически бесшумно закладывал взрывчатку в колонну, перед которой стояла трибуна Гитлера. На рассвете, когда в пивную приходил обслуживающий персонал, он уходил из помещения через черный ход. Каждый раз он маскировал колонну тщательнейшим образом, так что не оставалось ни пылинки мусора. Он приходил не каждую ночь, делая перерывы в своей нервной работе. Занятие Эльзера было по многим аспектам крайне опасным. С одной стороны, ему грозило разоблачение со всеми его последствиями. С другой стороны, существовала большая вероятность разрушить здание. Собственно, Эльзер не знал, что его работа медленно, но верно разрушает несущие конструкции всего помещения. Как и планировалось, 6 ноября 1939 года Эльзер закончил закладывать взрывчатку. 7 ноября он последний раз проверил бомбу, заложенную под металлической плитой, приложил ухо к столбу и с удовлетворением услышал тиканье часового механизма. 8 ноября 1939 года его адская машина, как и задумывал Георг Эльзер, сработала ровно в 21:20. Погибло 8 человек, 63 получили ранения. Гитлера даже не задело. Он начал свой доклад в 20:10, но неожиданно закончил его в 21:07 и поспешно ушел из пивной.
Утром того же дня программу праздника нарушил визит в больницу. «Фюрер посетил фройляйн Митфорд в клинике», — писал руководитель канцелярии партии в своем дневнике. Этот визит вежливости Гитлер нанес леди Юнити Митфорд, своей английской подруге, которая после объявления войны Англии пустила себе пулю в голову. И только ближе к вечеру у раздраженного нехваткой времени Гитлера появилась возможность подготовить выступление в пивной. Из-за этих обстоятельств Гитлер сократил свою речь. К тому же пилот Гитлера из-за плохой погоды отговорил фюрера лететь в Берлин, и тот отменил застолье со «старыми товарищами». В поезде он узнал о покушении. Йозеф Геббельс, сообщивший ему эту новость, писал: «В Нюрнберге я получил печальное известие и отправил фюреру телеграмму о том, что вскоре после того, как мы покинули пивную, там произошел взрыв… есть убитые и… раненые. Все здание рухнуло. Это невероятно. Сперва фюрер решил, что это мистификация… покушение, несомненно задуманное в Лондоне… фюреру и всем нам чудом удалось избежать смерти. Если бы демонстрация прошла, как и планировалось, как во все прошлые годы, мы все были бы уже мертвы… несомненно, его хранит Всевышний. Он умрет только тогда, когда выполнит свою миссию». Еще в Нюрнберге Гитлер продиктовал официальное сообщение по этому поводу. Он также высказал свои мысли о превратностях судьбы: «Как легко государственного деятеля может настигнуть смерть».
Пока вина Эльзера не была доказана (а уже через несколько часов после взрыва его арестовали на границе со Швейцарией), в нападении подозревали британские спецслужбы. После того как гестапо 9 ноября на немецко-голландской границе арестовало руководителей европейского отделения британской «интеллидженс сервис» (Беста и Стивенса), газета «Фелькише беобахтер» с триумфом писала: «Желание Чемберлена не исполнилось. Чудесное спасение фюрера». Информация оказалась ложной, но стала причиной веры в то, что Гитлера хранит провидение. «В последнее время речи Гитлера стали более набожными», — отмечает один из очевидцев в марте 1940 года . «Он говорил о своей вере в провидение. В День памяти героев он сказал, что смиренно надеется на милость провидения».
Когда подготовка к нападению на Францию через нейтральные страны — Бельгию и Голландию — шла полным ходом, в хорошо информированных оппозиционных кругах армии начали разрабатывать новые планы переворота. Многие считали, что Германии предстоит сокрушительное поражение. И снова стали взвешиваться возможности предотвращения кризиса в стране, и, как и прежде, убийство Гитлера, которому все принесли клятву верности, было невозможным. Небольшая группа военных верила, что приближающуюся катастрофу может остановить только смерть Гитлера. 1 ноября 1939 года заговорщики сообщили доктору Эриху Кордту, исполняющему обязанности посольского советника министерства иностранных дел: «У нас нет никого, кто бросил бы бомбу, чтобы освободить наших генералов от угрызений совести». Кордт ответил: «Я пришел попросить об этом вас». Должность позволяла посольскому советнику в любое время приходить в рейхсканцелярию. Он мог бесконтрольно ожидать Гитлера в большой приемной. Чтобы охрана привыкла к его присутствию, он часто там задерживался. Заговорщики в любое время могли рассчитывать на Кордта, но неожиданные трудности вызвало получение необходимой взрывчатки из строго контролируемых военных запасов. Время операции приходилось переносить 17 раз. Когда взорвалась бомба Георга Эльзера, у военных все еще не было динамита. На следующий день, 10 ноября 1939 года, они договорились отложить операцию из-за введения усиленных мер безопасности, вызванного покушением Эльзера. 23 ноября того же года Гитлер заявил: «Попытки покушения могут повториться в любое время». Он также был убежден, что «ничего нельзя поделать с идеалистически настроенным убийцей, который готов для выполнения своего плана безоглядно поставить на карту свою жизнь».
Покушение Эльзера волновало Гитлера еще долгие годы. 7 сентября 1941 года он выказал уверенность в том, что ему удалось спастись благодаря обстоятельству, «что в последний момент из-за плохой погоды перелет оказался невозможен и, соответственно, пришлось уехать раньше на поезде».
Вскоре после начала Второй мировой войны британский премьер-министр сэр Нэвилл Чемберлен сообщил о создании специального отдела британских спецслужб — SOE (Special Operations Executive), со штаб-квартирой на лондонской Бейкер-стрит. Это отделение занималось актами саботажа на территории врага. В задания входили «все виды внедрения и саботажа против врагов за границей».
Наступление на запад в мае 1940 года полностью разрушило планы государственного переворота немецкой военной оппозиции: для этого отсутствовали внешние и внутренние предпосылки, и нельзя было рассчитывать на поддержку победоносных войск. Среди тех немногих, кто был готов, рискуя жизнью, убить диктатора, — бывший сотрудник во внешнем отделении евангелистской церкви доктор Ойген Герстенмайер и Фриц Дитлоф, граф фон ден Шуленбург . Они собирались застрелить Гитлера на большом параде победы в Париже, запланированном верховным командованием вермахта на 27 июля 1940 года после проведения блицкрига во Франции. То же планировали и англичане. В Лондоне, независимо от деятельности SOE, также строились планы убийства Гитлера. Д. Ф. Стивенсон, высокопоставленный чиновник британского министерства авиации писал своему начальнику: «Мы можем попытаться убить Гитлера. Несомненно, он будет выступать недалеко от триумфальной арки, и трудно сказать, какими будут последствия нескольких бомбовых ударов». Все аспекты этого долго обсуждались, взвешивались, но потом операцию отменили, так как пришли к следующему выводу: «Мы против нападения именно во время этого мероприятия. Триумфальный парад в Париже соответствует военным традициям — мы сами сделали то же после битвы при Ватерлоо». Все эти рассуждения оказались бесцельными, так как из соображений безопасности парад в Париже был отменен незадолго до проведения (20 июля 1940 года).
Никто так и не узнал, что Гитлер после подписания мирного соглашения с Францией совершил еще две коротких тайных поездки в Париж (23 и 28 июня 1940 года), обе из которых прошли практически одинаково . Сам Гитлер вспоминал: «Я осмотрел все в ранние часы от 6 до 9 утра. Я не хотел волновать население. Один мальчишка, разносивший газеты, узнал меня и замер от ужаса; у меня до сих пор перед глазами лицо француженки, которая стояла у окна в Лилле, увидела меня и закричала: «Le diable!» (дьявол). В конце концов мы поднялись в Сакрекер. Ужасно! Но в целом, Париж — свидетельство европейской культуры». 28 июня 1940 года в 5 часов утра Гитлер с небольшим эскортом приземлился в аэропорту Лебурже и отправился на экскурсию. От Елисейских полей он поехал к опере, потом — в Лувр и к Эйфелевой башне. В Соборе Инвалидов он размышлял над могилой Наполеона. Подобно Цицерону в городе на Сене действовал представитель оккупационной армии полковник Ганс Шпайдель, в прошлом большой поклонник Гитлера, который, несмотря на все победы в блицкриге, уже тогда стал его противником. Он еще не планировал покушения, которое в то время мог осуществить без особых трудностей и с огромными шансами на успех. Только в 1943–1944 годах Шпайдель, говорят, вошел в группу заговорщиков из высших военных чинов, которая была причастна к планированию многочисленных покушений с применением бомб с целью прекращения властвования фюрера. Пребывание Гитлера в Париже 28 июня 1940 года длилось всего три часа. Уже в восемь утра он был в аэропорту. После этого он полетел в свою штаб-квартиру «Танненбург» под Фройденштадтом. Еще во время поездки по Парижу он в разговоре с адъютантами упомянул о своем решении не проводить парад победы. В мае 1941 года верховное командование армии снова стало планировать парад немецких войск на Елисейских полях. Были уже собраны войска и построены трибуны. Планировалось, что на них Гитлера должны застрелить два офицера. А если бы им это не удалось, граф Шверин и ординарец Витцлебена должны были бросить в Гитлера в гостинице ручную гранату. Но в последний момент фюрер отказался, ничем не объяснив свое решение. В 1942 году высокопоставленные военные попытались убедить Гитлера приехать в Париж, что должно было стать для него смертельным. Фюрер, которого почти каждый месяц предупреждали о возможных покушениях, долго колебался. 27 мая 1942 года чехам в эмиграции, которых тренировала британская организация SOE, удалось осуществить политическое убийство. Они совершили покушение на Рейнгарда Гейдриха, исполняющего обязанности главы Богемии и Моравии. Это произошло в Праге во время поездки в открытом автомобиле. После покушения Гейдрих умер через несколько дней.
Когда Гитлер узнал о смерти своего представителя в Чехословакии, то отказался от поездки — решил больше никогда не приезжать в Париж.
Тогда Гитлер рассуждал о политических убийствах: «Люди такого склада должны ясно осознавать, что за ними будут гоняться, как за дикими зверями». Немецкие спецслужбы были переведены в режим особой готовности. Они боялись (и как позже выяснилось, небезосновательно) покушений со стороны британских или советских спецслужб на фюрера, потому что именно он «является гарантом немецкой победы». Действительно, после успеха в Праге, отдел X в SOE получил дополнительную поддержку и стал в рамках операции «Фоксли» расследовать возможности убийства Гитлера, Геринга, Гиммлера, Риббентропа и других лидеров фашистского режима. Цели операции звучали так: «Устранение Гитлера и всех высокопоставленных фашистов или членов эскорта фюрера, которые будут присутствовать при покушении».
В это время Гитлер уже находился в своей штаб-квартире «Волчье логово». Он был не уверен, стоит ли отменять давно запланированное путешествие, и 29 мая 1942 года, через два дня после покушения на Гейдриха, приехал в Берлин на специальном поезде с зенитными орудиями. Под строжайшей охраной 30 мая около 12 часов Гитлер выехал из рейхсканцелярии во Дворец спорта, где произнес речь, полную призывов к мести, перед 10 000 человек . Меры безопасности превосходили все виденное ранее. 450 сотрудников спецслужб при поддержке сотни полицейских контролировали дорогу и полностью оцепили территорию Дворца спорта. С педантичнейшей щепетильностью контролировалось буквально все: комнаты, вентиляция, постройки, почтовые ящики, автоматы, гидранты, огнетушители, помосты, памятники, деревья и заборы — никто не полагался на волю случая.
Несмотря на все эти усилия и предпринятые меры безопасности, безупречная охрана фашистского диктатора была поставлена в жесткие рамки. Проблемы возникли из-за чрезмерной заорганизованности, притупления бдительности, бюрократии и рутины, а в первую очередь, абсолютно непредсказуемым был «человеческий фактор». Так, Вильгельм Шнайдер, подручный Гитлера и член отряда СС, занимавшегося обеспечением безопасности фюрера , рассказывал, что его возлюбленная очень интересовалась таинственным поездом фюрера. И он, нарушая все предписания, с гордостью провел ее по всему поезду, который до объявления войны США носил название «Америка» и подробно описал все мельчайшие детали мер предосторожности на этом поезде. Когда его невеста пожаловалась на нечеткий график работы Шнайдера, он объяснил, что Гитлер, боясь покушений, не сообщает о своих поездках заранее. Шнайдер уверил девушку, что, насколько это будет в его силах, он всегда будет вовремя сообщать ей обо всех планах поездок фюрера. Против подобных действий не могли помочь ни специально сконструированные вагоны из стали, ни вмонтированные орудия противовоздушной обороны, ни постоянная охрана из 22 человек, ни строго секретный план поездок. Вопрос о том, выдержит ли поезд взрыв бомбы , которую планировал применить генерал Гальдер, остается неясным. Собственно, во время войны шеф генерального штаба армии изменил свое мнение. Гальдер отказался от открытого покушения, которое послужило бы предпосылкой государственного переворота. Он теперь выступал за негероическую смерть фюрера, Если бы Гитлер взорвался в поезде, это стало бы причиной разговоров о трагически завершившемся бомбовом ударе. Однако идея так и не была воплощена в жизнь.
Как и на поезде «Америка», строгие меры безопасности применялись и на самолетах Гитлера. Специально охраняемые и оборудованные пулеметами, они напоминали летающие крепости. Прямо под сиденьем Гитлера, укрепленным 12-миллиметровой стальной пластиной, находился люк, открывавшийся с помощью красного рычага. Так фюрер мог выпрыгнуть с парашютом и спастись. За самолетами наблюдали круглосуточно, на них нельзя было перевозить почту и посылки. Обслуживание и загрузка проходили под наблюдением элитной команды СС, в которой каждый после проверки его биографии получал отметку «политически чрезвычайно благонадежен». Каждый раз перед тем, как Гитлер собирался взойти на борт, команда, без фюрера конечно, проводила тестовый полет на запланированной высоте, который длился 10–15 мин. Команда, которую все время тестировали, проводя учебные тревоги, не считая технического персонала, составляла 76 человек и пребывала в полной готовности днем и ночью, так как Гитлер сообщал о своих планах всегда в последнюю минуту. Через несколько минут после получения приказа самолет стартовал. Опасность, возникавшая таким образом для всех остальных самолетов, была огромной, но напрасно комендант аэропорта «Темпельгоф» много раз просил старшего пилота Баура информировать его заранее в интересах всеобщей безопасности. Несмотря на это, несколько раз планы Гитлера таинственным образом становились известными общественности, и из самолета можно было увидеть огромные толпы народа, ожидавшие приезда фюрера. В этом случае самолет поднимали и незаметно приземляли на удаленной посадочной полосе, а Гитлеру приходилось совершать долгие автомобильные переезды. Часто из соображений безопасности переносились уже во всех деталях спланированные праздничные мероприятия. «По радио сказали, что он летит во Франкфурт. Потом он приземлился в Мангейме и пересел в автомобиль», — рассказывал один очевидец .
Несмотря на все меры предосторожности, самолеты Гитлера также были возможным объектом нападения для потенциальных убийц. План, в котором непросчитываемый человеческий фактор легко преодолевал все меры безопасности, вполне мог стать успешным. 13 марта 1943 года Гитлер с тремя «кондорами» приземлился в Смоленске, чтобы обсудить с армейским командованием наступление на Курск. Чтобы встретить его, прибыли фельдмаршал фон Клюге и генерал-майор фон Тресков — главные участники военного заговора. Как обычно, короткий отрезок пути от аэропорта к конференц-залу был полностью оцеплен. Отряды СС стояли в тесном оцеплении. Во время обеда Тресков попросил одного из сопровождавших Гитлера (полковника Брандта) о маленьком одолжении: не мог бы он отнести в штаб-квартиру фюрера две бутылки «Куантро», которые Тресков якобы проспорил Гитлеру. Собранная Тресковым бомба состояла из двух пар английских сцепных мин «Clam», соединенных магнитами. Красиво запечатанный подарок передали Брандту незадолго до отлета. Часовой механизм бомбы был выставлен таким образом, чтобы она взорвалась через полчаса. Самолет Гитлера должен был упасть в двухстах километрах от Минска — трагический, ужасный, но необъяснимый несчастный случай. Но напрасно заговорщики ждали новостей. Через два часа самолет приземлился в Растенбурге. Тресков начал лихорадочно раздумывать, как же вернуть посылку с бомбой, о которой никто не знал, может ли она еще взорваться, и если может, то когда. К тому же он боялся, что ничего не подозревающий получатель подарка обнаружит в пакете бомбу. В конце концов Тресков позвонил Брандту и попросил его не отдавать пакет, так как произошло досадное недоразумение. Один из заговорщиков полетел обычным курьерским самолетом в восточную Пруссию, подменил пакет, оставив Брандту настоящее «Куантро», нашел укромное место и осторожно вскрыл посылку бритвой. Оказалось, что механизм до последнего момента работал нормально. Запал должен был детонировать от бойка, который освободит сгоревший трут. Боек находился в запале, трут почернел, оболочка запала прогорела, но взрывчатка не сработала из-за сильного холода. Уже после 1945 года ситуация прояснилась в разговоре со старшим пилотом Бауром: иногда в аэропорту не работало отопление, а кабина пилота и грузовой отдел вообще не отапливались. Об этом покушении никто ничего не узнал до конца войны. В гестапо ничего не заподозрили, никого не арестовали. Гитлер, веривший в защиту провидения, не узнал, что может прибавить еще один случай к числу счастливых.
Когда Гитлер принимал участие в официальных мероприятиях, ответственность за принятие мер безопасности и блокирование территорий ложилась на плечи рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Договорившись с гаулейтером местности, в которой мероприятие должно происходить, Гиммлер задействовал местную полицию. Кроме того, на владельцев домов на улицах, по которым должен был следовать Гитлер, также возлагалась личная ответственность за то, чтобы подвалы домов в указанное время оставались запертыми, а в домах не было посторонних. Нежилые дома контролировались, и там выставлялась охрана. Руководители отделов и ячеек НСДАП проводили неожиданные обыски квартир. Никто не протестовал и не защищался, так как все знали о террористических методах режима. К тому же для запугивания населения на всех колоннах вывешивали знаменитые красные плакаты, на которых писалось о смертельных приговорах и приведении их в исполнение часто за такие мелочи, как «пренебрежение немецким приветствием». Несомненно, человеческий страх также защищал Гитлера. Все дороги, по которым должен проследовать Гитлер, тщательно проверялись его эскортом. Люди в штатском следили за толпой, приветствовавшей фюрера у дороги. То же делали и стоящие вдоль дороги эсэсовцы, обращенные лицом к толпе. Их коллеги контролировали крыши домов. Очевидцы с удивлением отмечали, что цветы, которые бросали люди, приветствуя фюрера, не долетали до него: эскорт мгновенно реагировал, открывая зонтики. То, что в первых рядах за плотным оцеплением эсэсовцев размещали инвалидов и пожилых женщин, рассматривалось очевидцами как проявление вежливого внимания, а не как мера предосторожности, каковой на самом деле это и являлось.
Поражение в Сталинградской битве, плачевный для фашистов ход войны, смерть, ежедневно настигающая множество людей на фронте и в самой Германии, значительно усилили стремление уничтожить человека, приведшего ко всем этим несчастьям. Но поразительная удача не отворачивалась от Гитлера. Готовые на самоубийство заговорщики с пистолетом или со взрывчаткой на теле незамеченными проходили все уровни контроля, однако какая-нибудь случайность не позволяла им проникнуть дальше. Демонстрацию новой армейской формы, на которой должен был присутствовать фюрер, внезапно отменили. Именно тогда его планировали застрелить . Бомба, подложенная в самолет фюрера, взорвалась во время проверочного облета. Полковник Штауффенберг два раза провозил в Оберзальцберг бомбы, однако так и не пустил их в ход, потому что хотел убить Гитлера и Гиммлера одновременно. Невероятным образом Гитлеру удалось пережить опасности, угрожавшие ему, независимо от того, какие методы применяли заговорщики. Только после краха Третьего рейха выяснилось, что Гитлер чуть было не попал в руки Советов во время поездки в Запорожье, важный опорный пункт немецкого вермахта на порогах Днепра в Украине. 17 февраля 1943 года Гитлер, которого с большим трудом убедили поехать на фронт, отправился на восток. Свою нерешительность в этом вопросе он объяснял так: «Не страх удерживал меня от визитов на фронт, а уверенность в том, что нет человека с решительностью столь необходимой, чтобы продолжать войну [после моей смерти]». На третий день пребывания в Запорожье по дороге, ведшей непосредственно в аэропорт, начали двигаться советские танки. Их отделили от аэропорта два часа пути. Гитлер все еще находился на совете, посвященном положению на фронте. Старший пилот Баур поспешно отправился в город, чтобы поторопить фюрера. Когда три «кондора» с Гитлером на борту наконец поднялись в воздух, советские войска уже въехали на территорию аэропорта с восточной стороны, однако внезапно остановились: совсем недалеко от цели у них закончилось горючее . Часто казалось, что Гитлер обладает каким-то шестым чувством, точно зная об опасных ситуациях. «Утром того дня у меня было какое-то неприятное предчувствие, и я отказался от поездки», — вспоминал Гитлер, как он отказался ехать по оккупированной Рейнской области. Впоследствии он узнал, что при этом наверняка попал бы в руки французов . На самом деле у фюрера не было каких-либо ясновидческих или сверхъестественных способностей, в которые верило его окружение. Он просто обладал обостренными чувствами, его никогда не покидали страхи, что его убьют до того, как он сможет исполнить свое предназначение: уничтожение евреев, германское наступление на восток и мировое господство Германии.
Гитлер умел мгновенно оценивать чувства своих соотечественников, используя их силу и слабость. Он легко мог войти в образ человека, собирающегося совершить покушение на его жизнь. Этим-то он и занимался. Он строил и отбрасывал изощреннейшие планы, подбирал подходящее место и планировал свое собственное убийство. Эта жизненно важная для него тема часто занимала мысли фюрера. Рудольф Дильс предложил главе гестапо Пруссии такой сценарий: «Однажды абсолютно безобидный человек снимет мансарду на Вильгельмштрассе. Его будут считать учителем на пенсии — порядочный гражданин, в очках, плохо выбритый, с бородкой. Он никого не будет приводить в свою скромную комнату. Он установит там пулемет. С невероятным терпением он начнет целиться в балкон рейхсканцелярии. Час за часом, день за днем. А потом, однажды, он выстрелит!»
В День памяти героев в 1943 году (21 марта) Гитлер опять оказался на шаг от смерти. Полковник фон Герсдорфф очень долго выжидал возможности взорвать себя вместе с Гитлером. В январе 1942 года он овдовел, и жертва ценой собственной жизни во имя благого дела не казалась ему большой. Возможность воплощения его замысла представилась на празднике в честь героев войны в 1943 году, когда в программе запланировали небольшую демонстрацию трофейных орудий. Герсдорфф сам участвовал в выборе экспонатов и посчитал чрезвычайной удачей, когда генерал-фельдмаршал Вальтер Модель, который должен был сопровождать Гитлера, настоял на присутствии Герсдорффа как эксперта: «Что же делать, если я не смогу ответить на вопрос фюрера о каком-то из предметов экспозиции!» Ночью с 20 на 21 марта заговорщику вручили английские бомбы. 21 марта около 12 часов он отправился в арсенал на Унтер ден Линден. В час дня прибыл Гитлер. Оркестр исполнил первые такты Седьмой симфонии Антона Брукнера. Затем фюрер произнес речь на тему «Опасность теперь преодолена». Так как Харьков снова взят, Гитлер сообщил, что может на пару дней покинуть свою штаб-квартиру. Лидер фашистов говорил, что победа над большевиками, азиатскими варварами, преступным разжигателем войны Черчиллем и евреями близка. В конце концов Гитлер приступил к осмотру выставки. Это задумывалось как развлечение в перерыве между двумя частями программы. Герсдорфф, как впрочем и Модель, поприветствовали Гитлера поднятой правой рукой. Левой рукой Герсдорфф раздавил ампулу с кислотой, детонировавшую запал у него в кармане, и начал медленно приближаться к Гитлеру. Но тут случилось нечто поразительное: Гитлер не удостоил экспонаты ни единым взглядом. Он не остановился, а побежал через зал, оставив эскорт далеко позади. Поведение фюрера казалось загадочным, однако не следует упускать из виду возможность, что Гитлер на подсознательном уровне почувствовал волнение Герсдорффа. Как бы то ни было, Герсдорфф, который напрасно пытался заговорить с фюрером, остался в стороне. Организаторы очень смутились, когда Гитлер покинул выставку меньше, чем через две минуты. Попытка покушения не удалась, и Герсдорфф поспешил в туалет, чтобы избавиться от запала . Летом 1944 года планы SOE, вызывавшие столько дискуссий в британских военных кругах, перешли в конкретную фазу — сторонники убийства Гитлера наконец-то победили. 21 июня 1944 года министр обороны сэр Хастингс Исмай сообщил премьер-министру Черчиллю: «Главы штабов сошлись на том, что с военной точки зрения мы имели бы преимущество, если бы Гитлер, ввиду всех ошибок, которые он совершил, и дальше руководил немецкой армией. Но если посмотреть на это с другой точки зрения, нужно признать: чем быстрее мы уберем его с нашего пути, тем лучше».
Казалось, SOE повезло с их операцией «Фоксли». В битвах в Нормандии американцам в руки попал эсэсовец, много лет охранявший Оберзальцбург. Во время допросов прекрасно информированный человек, чья личность и сегодня держится в секрете, рассказал все, что знал. На основании его данных было заведено тайное досье, состоявшее из 120 страниц. Досье включало точные карты «местности фюрера», подробные чертежи всех зданий и бункеров, информацию о постах СС и патрулях. Англичане узнали, что вокруг имения Гитлера работает 600 штатских, а для строительства бункера были задействованы сотни иностранных рабочих. Они выяснили все о личной жизни Гитлера: его точный распорядок дня с момента пробуждения до момента, когда он отправляется спать. Они получили информацию о том, что он предпочитает есть, о чем говорит. Англичане узнали, что он постоянно ходит в чаевню на Моосландеркопфе. SOE имела сведения о любовнице Гитлера Еве Браун, чье существование скрывали от немецкого народа. На основании этой информации спецслужбы рассчитывали на удачное покушение, разработав множество вариантов. Один из них предусматривал убийство Гитлера во время прогулки, которое совершат два снайпера, переодетые эсэсовцами. Другой вариант предлагал нанести удар противотанковой реактивной ручной гранатой по автоколонне фюрера на повороте при подъезде к Бергхофу. Третий вариант — операция «Хеллхаунд», которую SOE прокомментировала так: «Предположим, что было бы возможно узнать о пребывании Гитлера в Оберзальцберге за несколько часов. В таком случае наиболее перспективной была бы комбинированная операция, состоящая из бомбового удара по Бергхофу и по казармам СС с воздуха одновременно с высадкой батальона парашютистов. Тогда мы будем иметь все шансы устранить фюрера и других лидеров национал-социализма». Их планам не суждено было сбыться. Черчилль так и не отдал приказ к их воплощению. Однако все они были обречены на провал, так как Гитлер 14 июля 1944 года уехал из Оберзальцберга и больше туда не возвращался. После в распоряжении SOE имелась очень скудная информация о местонахождении и перемещениях Гитлера. В результате союзники бомбардировали гостиницу в Майланде в предпоследний год войны. Они ошибочно полагали, что там находится Гитлер. Нападений на штаб-квартиру фюрера не происходило ни разу.
О большинстве заговоров Гитлеру не сообщали. Однако количество тех, о которых он все-таки узнал, было настолько велико, что суеверный Гитлер окончательно поверил в милость провидения. Было очевидно, что судьба его хранит для завершения великой миссии!
При взрыве 20 июля 1944 года в «Волчьем логове» Гитлер практически не пострадал. Этот факт фюрер истолковал как знак судьбы о свершении его замыслов во благо немецкого народа. Уже на следующий день он был в состоянии принять дуче. Гитлер чувствовал собственную неуязвимость. «Я бессмертен», — с триумфом говорил он. В письме в Оберзальцберг своей возлюбленной Еве Браун он писал: «Любимый мой медвежонок! У меня все хорошо. Не переживай за меня. Я только устал немножко. Высылаю тебе одежду, которая была на мне в день несчастного случая. Это доказательство того, что провидение хранит меня, и нам больше не нужно бояться наших врагов». Ева Браун старательно сохранила изорванную форму фюрера как историческую реликвию. Ее собирались использовать в качестве экспоната в «Музее фюрера», который планировалось создать после «окончательной победы».
После 20 июля 1944 года Гитлер решил больше не рисковать. Он не участвовал в праздновании в Мюнхене ежегодного Дня памяти путча 1923 года. Вместо него рейхсфюрер СС Гиммлер прочел письмо от фюрера, который, к сожалению, «не смог прийти». На публике Гитлер почти не показывался. Большую часть времени он проводил в кругу немногих избранных соратников в своей штаб-квартире, всячески защищенной, труднодоступной и отгороженной многочисленными закрытыми зонами. Во время его редких появлений на публике меры безопасности были настолько серьезны, что эсэсовцы хватали за руки даже высших военных чинов, если те в присутствии Гитлера хотели вытащить из кармана, к примеру, носовой платок.
Слежка за мирным населением приняла поистине чудовищный характер. За мельчайшие проступки могли приговорить к смерти. Например, высказывание: «Пока меня не вздернули, буду верить в победу» могло привести к смерти, так же как и прослушивание иностранных радиостанций . «Во всех этих разговорах меня поражает только одно, — писал один из очевидцев. — Мужество и неосторожность этих людей. Ведь все газеты полны сообщениями о тюремных и смертных приговорах за любые «пораженческие настроения». Как бы то ни было, в 1944 году по стране ходили шутки, крайне опасные для тех, кто их распространял. Например, такая: «А ведь фюрер был прав, когда говорил, что Берлин через десять лет мы не узнаем». Или другая: «Наполеон говорит: «Если бы у меня был Геббельс, никто бы не узнал, что я проиграл Лейпцигскую битву [Имеется в виду битва под Лейпцигом 16–19 октября 1813 года]!»
Огромное количество осведомителей женского и мужского пола работали, выслеживая «врагов народа» среди своих соотечественников. Привычными стали такие сцены: две дамы в купе поезда начинают громко спорить, ругая фюрера. Когда скандал становится громче, офицер, сидящий в купе, просит их прекратить. Дамы показывают удостоверения сотрудников гестапо и заявляют: «Плохо, что вы как офицер так долго слушали все это молча. А вон та дама вообще не протестовала. О вас обоих придется сообщить». Также достоверно известно о следующем случае: еврей со звездой «падает посреди улицы от инсульта». Возникает небольшая толпа, некоторые пытаются помочь еврею. Через некоторое время еврей показывает удостоверение гестапо во внутреннем кармане куртки и записывает тех, кто ему сочувствовал .
Молодые «Пираты эдельвейса» из Кельна подняли свои знамена в честь борьбы с фашистским режимом. Они планировали убить Гитлера. Только после долгой слежки с участием специально созданного отдельного отряда в конце октября 1944 года гестапо удалось обнаружить и арестовать группу подростков. 10 ноября 1944 года прохожих в Эренфельде, районе Кельна, насильно заставляли наблюдать жестокое представление, происходившее на Гюттенштрассе (сейчас улица Варфоломея Шинка), — казнь через повешение молодых людей в возрасте от 16 до 20 лет. Жалобы из суда не поступило, хотя приговора и не было. Когда палачи соорудили две деревянные конструкции со свешенными веревками, приговоренные встали на балки, которые по команде выбили у них из-под ног. Большинство скованных ужасом зрителей молчали. Тот, кто отваживался спросить, что здесь происходит, слышал в ответ, что свое справедливое наказание несут асоциальные личности и опасные враги народа.
Еще в середине февраля 1945 года министр обороны Альберт Шпеер, по его собственному признанию, собирался покончить с режимом фюрера, пустив газ в вентиляционную систему находящегося под рейхсканцелярией бункера фюрера. Из-за большого количества постов СС и СА он отказался от своего плана. Он был доверенным лицом Гитлера, мог посещать его в любое время, не проходя контроля, и таким образом имел возможность его застрелить. Шпеер стал размышлять над этим, но в конце концов ему помешала, как он позже сказал, «невероятная харизма и сила внушения» диктатора. Шпеер отказался от шага, который, вероятно, стоил ему жизни.
30 апреля 1945 года Адольф Гитлер застрелился.