Об этих, а также о других случаях из жизни этолога или социального биолога рассказывает один из основоположников новой отрасли науки — действительный член Академии естественных наук, лауреат Государственной премии России Евгений Николаевич ПАНОВ.
Нынешний руководитель лаборатории сравнительной этологии и биокоммуникаций Института морфологии и экологии РАН далеко не сразу стал академиком, завлабом, автором нескольких десятков научных статей и монографий. Поначалу он просто избрал профессию биолога.
— Еще в школе я прочел книжку известного австрийского ученого Конрада «Кольцо царя Соломона», — рассказывал Евгений Николаевич. — Говорилось в ней не столько о мифическом кольце, которое, говорят, позволяло библейскому персонажу понимать языки животных, птиц и даже насекомых, сколько о том, как много может узнать внимательный человек из собственных наблюдений.
В книге на многочисленных примерах не только подвергалась сомнению главенствующая роль инстинктов в поведении «братьев наших меньших», но и наглядно показывалось, что животным свойственна немалая хитрость, если хотите, даже смышленость.
— Кстати, термин «младшие братья», вошедший в моду с легкой руки Сергея Есенина, неверен, — продолжает академик. — С точки зрения эволюции скорее мы, люди — младшие братья насекомых, птиц, животных. Многие их виды куда древнее «хомо сапиенс» …
Желание познать корни, истоки рода человеческого и привело Евгения Панова на биофак МГУ, на кафедру зоологии. Закончив университет, он распределился на Дальний Восток, в знаменитый заповедник Кедровая Падь. Но уже в дипломной работе молодой исследователь обозначил тему, которой оказалась посвящена вся его сознательная жизнь. Работа называлась «Этология — наука о поведении животных».
Потом он занимался орнитологией, работал на противочумной станции, на кафедре биологии II медицинского института. А последние двадцать с лишним лет занимается любимым делом в Институте морфологии и экологии.
Дело же это, говоря совсем уж упрощенно, таково. Долгое время в науке бытовало мнение: все тонкости поведения того или иного вида животных, их образ жизни, привычки, местообитание и т. д. направлены на максимальную целесообразность, приспособляемость к окружающей среде. Иначе жесткий естественный отбор тут же отбросит «еретика» на обочину жизни; у него практически нет шансов уцелеть, а тем более — дать потомство.
Однако на практике выяснилось, что все далеко не столь просто. Изучал, например, Панов черных каменщиков — небольших птиц, обитающих в Средней Азии и Закавказье. Одна из привычек черных каменщиков, унаследованная от предков, — укладывать в основу гнезда фундамент из плоских камешков. Предполагалось, что каменная платформа, во-первых, защищает гнездо от сырости, во-вторых, не позволяет ему сползать на косогоре.
Рациональная привычка? Как будто да. Но в своих исследованиях Панов установил, что каменщики продолжают укладывать фундамент даже в тех случаях, когда он заведомо держаться не будет — например, на конусно соструганной вершине телеграфного столба или иного сооружения, возведенного человеком. И попытавшись сначала-таки натаскать камешков, каменщики в конце концов «машут крылом» на свое бесполезное занятие и строят гнездо без платформы. Изменились условия обитания, меняются и привычки птиц. Иначе им не уцелеть. Стало быть, наряду с инстинктом тут должен работать и разум.
Тоже самое можно сказать и об известных всем грачах. Вспомните хотя бы картину Саврасова «Грачи прилетели»: мартовский снег с проталинами, на березе восседают прилетевшие с юга грачи. Так вот на нынешний день и картина эта, и поговорка «Грач — птица весенняя» устарели. Почему? Да потому, что многие грачи, обитающие, например, в Москве и Подмосковье, и не думают ныне улетать в теплые края. Они находят себе достаточно пропитания на городских свалках, так чего же и крылья зря утруждать перелетами в дальние края и обратно? Изменились и привычки гнездования — грачиные поселения стали теперь плотнее; для более вольготного расселения в природе не хватает места.
И примеры такой приспособляемости можно множить еще и еще. Например, в течение ряда лет ученые вели наблюдение за колонией ящериц в Средней Азии. Понятное дело, для удобства наблюдений ящериц пометили. Но через какой-то срок стали узнавать своих подопечных и без меток. И дело не только в том, что узор на коже каждой ящерицы индивидуален. Любая рептилия, как выяснилось, имеет и свой характер, особенности поведения, повадки.
— Один самец — мы его Рейганом прозвали, — улыбается Евгений Николаевич, — оказался, например, очень любознательным и совершенно не боялся фотокамеры. Казалось, что позирование даже доставляет ему удовольствие. Где он сейчас? Жив ли?
Последние вопросы Панова надо расшифровывать так. Колония, за которой наблюдали ученые, находится в Туркестане, А это теперь — заграница. Причем не очень спокойная — в приграничных районах то и дело слышится стрельба. Да и денег у института не стало на дальние командировки и экспедиции. Вот так жизнь вмешивается в чисто научные опыты, вносит свои существенные коррективы. Люди вынуждены на них реагировать, А животные? Реагируют, конечно, и они…
Многие свидетели, пережившие вторую мировую войну, вспоминают, что домашние животные очень скоро стали реагировать на изменившуюся обстановку, научились даже отличать по звуку моторов отечественные самолеты от немецких. «Если Мурка в погреб полезла, значит и нам надо прятаться — скоро „лаптежники“ налетят, бомбить будут», — вспоминала одна из женщин те годы.
— В мире животных мы можем найти многие модели, казалось бы, чисто человеческого поведения, — продолжает Панов. — Возьмите, к примеру, живо всех интересующую область — сексуальное и семейное поведение. Ничего нового за последние десятки тысяч лет человечество в этой области изобрести так и не смогло…
В подтверждение своих слов Евгений Николаевич вспоминает случай, когда ему пришлось выступать в роли… комиссара полиции нравов. Во время экспедиции на острова Каспия с ним случилось несчастье — повредил ногу. И был вынужден какое-то время отлеживаться в палатке. А чтобы не скучать, стал наблюдать в бинокль за жизнью колонии одичавших ослов.
И вот видит однажды такую картину, Группа молодых ослов окружила одинокую ослицу и стала изголяться над ней в худших традициях людей: сначала отдубасили ее, потом занялись молодецкими утехами.
Тут уж Панов не выдержал. Видя, что ослицу защитить некому, прихватил толстую палку-костыль и заковылял к хулиганам. Насильников удалось отогнать. «Это ж все-таки не люди, — прокомментировал он свое поведение. — На меня никто не набросился».
Позднее ученый написал несколько статей на эту тему, составивших затем отдельную главу в монографии «Поведение животных и этологическая структура популяций». Ознакомившись с нею, каждый, наверное, может открыть для себя немало любопытного. Во всяком случае, оказывается, все наши «любовные треугольники», семейные ссоры и разводы — отнюдь не человеческое изобретение. Примерно то же миллионы лет происходит в среде животных. И знай мы об этом раньше, возможно, число драм и трагедий в истории человечества было бы меньше.
Менее агрессивно, чем мы, решают животные, птицы, насекомые и свои территориальные споры. Порою занявшему данную территорию ранее претендента достаточно подать голос, чтобы чужак тут же подался восвояси. Даже если дело доходит до драки, ученые практически не знают случаев, чтобы победа досталась пришельцу: дома, как известно, и стены помогают. Вот если бы так заканчивались все наши войны! Наверное, многие из них так никогда бы и не начались…
Исключительную терпимость проявляют друг к другу и животные разных видов, обитающие на одной территории. Даже хищники, самой природой предназначенные для убийства, выходят на охоту, когда голодны. И никогда не охотятся для удовольствия, так сказать, из спортивного интереса. Единственное, пожалуй, исключение — волки, прорвавшиеся в овчарню. Так не потому ли они пиратствуют, что знают; на них все равно спишут все грехи?.. В том числе и им совершенно несвойственные. Например, использование служебного положения в целях личной наживы. У волков глава стаи должен каждый день подтверждать свой авторитет, рискуя собственной шкурой. У нас же, как известно всем, это далеко не так.
В общем, получается, нам еще многому стоит поучиться у братьев наших старших. Хотя признавать свои грехи, учиться у других люди ох как не любят! Вспомните хотя бы, какие высокопарные слова произносились совсем недавно: человек — венец природы…
Может, поэтому учение Е. Я. Панова и его единомышленников и не пользуется пока особой популярностью. Книги его издаются тиражами 3–5 тыс. экземпляров, И представители средств массовой информации не толпятся у дверей его лаборатории. Впрочем, и сам Евгений Николаевич не очень-то гонится за славой. «Дело останется», — такова его точка зрения. И он его делает — свое дело, помогая людям и зверям сосуществовать на одной планете.