Ранее мы говорили о предположениях русских военачальников относительно планов противника. Но это были только догадки, основанные на разведданных и универсальных принципах ведения войны. А как представляли себе войну с Россией западные стратеги? На какие козыри рассчитывали, что собирались делать?

Этот вопрос хорошо исследован в европейской историографии, вот и давайте воспользуемся классической работой Эмиля Даниэльса, который завершил многотомный труд своего учителя Ганса Дельбрюка «История военного искусства».

Лондон и Париж тщательно готовили против России так называемый поход «цивилизованных стран против московитов». По мысли англичан и французов, в коалицию следовало вовлечь не только Австрию, но и Пруссию, а также Швецию и германские княжества. Активные дипломатические консультации шли по всей Европе. Так, например, шведский король Оскар I согласился выставить шестидесятитысячную армию, потребовав себе Финляндию, всю Прибалтику и Петербург. Эта комбинация встретила понимание у французов, но Швеция сделала оговорку: вступить в войну она согласна лишь при условии, что и Австрия нападет на Россию.

Вена демонстративно бряцала оружием у наших границ, но переходить их не решалась. «Ястребы» в австрийской элите давили на своего императора, но он колебался. Неуверенность Вены заставила и шведов повременить с выступлением и подождать, как будут развиваться дальнейшие события. Подобным образом рассуждали и в Пруссии, которой Париж тоже предлагал территории за счет нашей страны. Угроза всеобщей войны против России сохранялась, и все зависело от того, добьются ли англичане и французы крупных побед.

Чтобы подтолкнуть Швецию и Пруссию, англо-французский флот вошел в Балтийское море, угрожая Кронштадту. Однако русские уже были готовы к их появлению. Помимо действующего флота, финские шхеры защищали тридцать пять русских кораблей на паровом ходу и сто семьдесят девять канонерских гребных лодок, не считая вспомогательных мелких судов. Еще в декабре 1853 года Меншиков по приказу Николая I составил аналитическую записку о стратегии нашего флота на Балтике. Он считал, что нет смысла давать сражение в открытом море далеко от наших укрепленных берегов. Сухопутные батареи — наше преимущество, вот пусть неприятель сам идет на пушки, понесет урон, и только затем русские корабли выйдут преследовать врага. Как водится, данный план потом критиковали за «нерешительность», но он блестяще оправдался и посрамил великие флоты Англии и Франции.

Судите сами. Весной 1854 года сорок девять английских кораблей, вооруженных 2344 орудиями и общей численностью экипажей в 22 тысячи человек, вознамерились разрушить все укрепленные пункты России на Балтике. Командовал эскадрой вице-адмирал Непир. Франция направила ему в помощь эскадру вице-адмирала Пасеваль-Душена: 31 корабль, несших 1308 пушек. Вся эта мощь занялась обстрелом береговых поселений, но без особого успеха, а лишь озлобляя местных жителей. Выманить русский флот не получалось, а сунуться к нашим главным крепостям противник побаивался.

Время шло, вся Европа следила за англо-французским походом. От Непира ждали крупных побед. Наконец, 26 июня 1854 года неприятельский флот показался у Кронштадта. Русские капитаны хладнокровно ждали, когда противник подойдет поближе, и тогда заговорили бы не только корабельные пушки, но и береговая артиллерия. Непир заявил, что фарватер слишком мелководный, и не рискнул атаковать. Персеваль поступил точно так же. Осмотрел Кронштадтские укрепления и удалился восвояси. Царь Николай I следил за этими маневрами лично, как впоследствии писал Меншикову, ждал атаки каждую минуту. Но ничего не происходило.

Бессмысленно болтаясь по Балтике, Непир в конце концов решил захватить Аландские острова, в то время принадлежавшие нашей стране. Как уже говорилось, Наполеону III было крайне важно подтолкнуть Швецию и Пруссию к выступлению против России, и он, одобряя идею Непира, отправил в Балтику еще подкрепления: 6 тысяч человек и 10 орудий. Собрав все силы, англо-французы высадили десант 7 августа 1854 года. Остров защищала небольшая крепость— Бомарсунд. Она состояла из одной гранитной казармы и трех башен. Командующий гарнизоном, генерал-майор Яков Андреевич Бодиско смог собрать лишь 1600 человек. В главном форту у него было 68 пушек, в двух башнях по 18 орудий, а в одной и того меньше — 16. Для сравнения: в одном только вспомогательном десанте насчитывалось 3000 англичан и французов. Однако Бомарсунд оказался крепким орешком. 9 августа английский паровой фрегат «Пенелопа» налетел на скалу близ нашей крепости. Русские артиллеристы обрушили на корабль град раскаленных ядер, и тогда на помощь фрегату англичане направили еще два корабля.

Экипаж «Пенелопы» выбросил в воду всю свою артиллерию, потерял несколько человек убитыми и ранеными, и только после этого «Пенелопе» удалось уйти. Тем временем на суше противник начал осадные работы. Обустроил батареи, вооруженные орудиями большого калибра, и приступил к разрушению одной из башен. После долгой артподготовки англичане потребовали безусловной капитуляции. Комендант башни инженер-капитан Теше отказался, и французы бросились на штурм разрушенного русского укрепления.

Теше лично повел свой скромный «гарнизон» в 32 человека в контратаку, был дважды ранен штыком и захвачен в плен. Но тут заговорили пушки главного форта (казармы), и противник отступил с потерями. И все же одна башня оказалась разрушена полностью, и англо-французы занялись второй башней и казармой, задействовав 500 морских пушек, не считая сухопутных батарей. К вечеру 15 августа вторая башня была уничтожена, а казарма еще держалась. Утром 16 августа к ней подошли три вражеских корабля и присоединились к обстрелу. Наши артиллеристы отвечали настолько успешно, что кораблям пришлось удалиться. Но силы уже были слишком неравны, ключевые пункты русской обороны превратились в развалины.

Днем 16 августа старый служивый, участник еще Наполеоновских войн, генерал Бодиско скрепя сердце поднял белый флаг. Он сделал все, что мог, дальнейшее сопротивление было невозможно. Это понимал и противник. Французы сохранили нашим пленным офицерам шпаги, тем самым признав мужество русских.

Но результаты грандиозного похода англо-французского флота оказались ничтожны. Оценивая результаты похода Непира, английская пресса умирала со смеху. Едкие журналисты писали, что самый великий флот всех времен и народов ничего не добился. «Пришел, увидел и не победил. Русские смеются, и мы смешны в самом деле», — такими словами британские газеты охарактеризовали «достижения» своего адмирала, добавив, что он хотел поймать кита, а поймал салакушку (мелкую селедку).

Наполеон III предложил Аландские острова шведам, но Оскар I прекрасно знал, что в 1809 году во время Русско-шведской войны русские солдаты по замерзшему льду дошли до Аландских островов и захватили их. Англо-французский флот не мог там находиться, ведь Балтийское море замерзало, да и в стратегическом смысле толку от контроля над Бомарсундскими развалинами не было никакого. Шведы, видя ничтожность «победы» Англии и Франции, не решились к ним присоединиться.

Между прочим, англичане не гнушались и чисто пиратских набегов. Летом 1854 года они предприняли атаку на Соловецкую обитель, почему-то решив, что там хранятся огромные сокровища. Настоятель монастыря архимандрит Александр вместе с богомольцами и прапорщик Никонович твердо решили защищаться. Сам батюшка сел на лошадь и отправился по острову следить за англичанами.

Противник потребовал капитуляции, а когда ему отказали, устроил девятичасовой обстрел монастыря. Русские отвечали ему из восьми пушек, заблаговременно присланных из Архангельска, и еще двух монастырских орудий. Не солоно хлебавши, английские пароходы удалились. В бешенстве враг последовал на Заячий остров, разорил там церквушку и украл три колокола. А Николай I за мужество наградил архимандрита и трех иеромонахов крестами на георгиевской ленте.

Побывали неприятели и у берега Онежского залива Белого моря. Устроили пальбу из пушек по селению, в котором вообще не было войск, но и тут понесли потери. Два десятка крестьян во главе с мелким чиновником Волковым дали бой, уничтожив пять англичан и ранив еще несколько. В отместку враг сжег селение, отобрал у крестьян часть их нехитрого имущества и удалился. Узнав об этом, царь наградил защитников поселения деньгами и знаками отличия, а Волкову дали орден Святой Анны 3-й степени с бантом.

Ситуация повторилась, когда английский пароход подошел к небольшому городку Коле близ Баренцева моря. Вновь потребовал сдачи, и снова ему ответили отказом, хотя и там не было гарнизона. Из людей, знакомых с военным делом, в Коле жили 50 отставников и лейтенант Бруннер. Все штатские жители согласились помогать отряду кто чем может, в обороне принимали участие даже ссыльные. Это была самая настоящая отечественная война, и надо обладать русофобским сознанием, чтобы отрицать этот очевидный факт. Целый день Колу подвергали обстрелу, выгорела половина городка, но противник не смог добиться капитуляции и снова ушел.

Боевые действия шли даже на Камчатке. Летом 1854 года шесть кораблей английского и французского вице-адмиралов Прайса и де Пуанта отправились к Петропавловскому порту.

Генерал-майор Завойко поставил фрегат «Аврора» и транспорт «Двина» у входа в Авачинскую губу— бухту на юго-востоке полуострова. 30 августа корабли противника приблизились к русским берегам, обстреляли нашу батарею, но безуспешно. Наши ответили огнем, а дальше произошло весьма странное событие. Англичане упорно утверждают, что в ночь на 31 августа командующий объединенной эскадрой вице-адмирал Прайс застрелился. Считается, что он был подавлен невозможностью выполнить боевую задачу, но в это трудно поверить. Он даже толком и не попробовал, а уже оказался подавлен, к тому же ранее неудачи терпели и многие его коллеги, однако никто из них не пускал себе пулю в лоб. Очень может быть, что его убило огнем русских батарей, но признаться в этом англичане не готовы до сих пор.

Как бы то ни было, а возглавил операцию де Пуант. Он направил три фрегата, в совокупности вооружённых 80 пушками, против двух русских батарей (8 орудий). Через два часа одна из батарей оказалась разрушена, и оставшиеся в живых солдаты отступили, а на другом участке боя противник высадил десант. «Аврора» и «Двина» открыли по высадившимся огонь. Интересно, что разгрому десанта помог английский пароход, ошибочно обстрелявший французов.

Тем временем еще три вражеских корабля обстреливали батарею под командованием князя Дмитрия Максутова. Шесть часов шла канонада, но батарея продолжала отстреливаться. Враг пытался вновь десантироваться, и снова неудачно. Его корабли потерпели серьезный урон и ушли ремонтироваться.

5 сентября сражение возобновилось, и постепенно стало сказываться подавляющее превосходство неприятеля в числе орудий. Родной брат Дмитрия Максутова, Александр, лично наводивший орудия батареи № 3, погиб. Кстати, третий брат Павел Максутов также участвовал в Крымской войне, сражаясь на Черном море.

Дольше держалась батарея № 7, но и она в конце-концов замолчала. Теперь уже ничто не мешало французам высадиться на берег. Бой перешел в сухопутную фазу, и здесь свою роль сыграла еще одна наша батарея, которая картечью встретила неприятеля, а тут еще подоспел отряд русских стрелков, который отрыл огонь по отступавшему противнику.

Однако французы продолжали сходить на берег, и русским приходилось постоянно перебрасывать свои малочисленные отряды то на один, то на другой участок сражения. Основные события развернулись у Никольской сопки, где 200 русских отражали атаку 700 солдат, высаженных англо-французской эскадрой. Здесь произошел легендарный штыковой бой, когда противник панически бежал, срываясь с утесов. В тот день его потери убитыми и ранеными достигли 400 человек против 96 у нас, причем английский фрегат «Президент» едва держался на воде и с большим трудом сумел спастись. Как и во всех предыдущих случаях, Николай I отметил наградами и повышением по службе героев Петропавловска.

Итак, на Белом море и Тихом океане русские добились победы. Противник не смог удержать даже те более чем скромные приобретения, которых добился (Аландские острова). На Кавказе русская армия теснила турок. Антироссийская коалиция надеялась взять реванш на главном театре военных действий. Успех в Крыму, по мысли англичан и французов, должен был подстегнуть Австрию, Пруссию и Швецию ударить по России с трех направлений: Запада, Севера и Юго-Запада. А чтобы сковать максимальное число русских батальонов, британская агентура вновь активизировалась на Северном Кавказе.

Лондон начал подготовку к диверсии на Кавказе еще до формального дипломатического разрыва отношений с Россией. На Западе принято возлагать на Петербург вину за Крымскую войну, однако о том, что она случится, Шамиль знал заранее, еще в начале 1853 года. Надеюсь, читатель не забыл, что среди адыгов у Шамиля был свой представитель (наиб) — Мухаммед-Амин. Так вот к нему прибыли итальянец Пачиникини и поляк Млодецкий, работавшие на Британию, и передали секретные поручения43. Затем трое турок привезли наибу подарки от султана и секретное письмо, после чего Мухамед-Амин заявил горцам, что против русских готовится война, призванная «освободить» мусульман Кавказа. Различные директивы из Стамбула Мухамед-Амин получал и ранее, в 1852 году, все это пересылалось потом Шамилю. Да и сам Шамиль находился в переписке с Высокой Портой через турецкого консула в Тифлисе, которого удалось разоблачить в августе 1853 года.

К лету 1853 года мюридизм находился на подъеме, что позволило Мухаммед-Амину собрать настоящую армию из десяти тысяч горцев. Наиб планировал захватить Карачай и Кабарду, а в перспективе соединиться с турецкими войсками и отрядами Шамиля. Всем своим последователям Мухаммед-Амин обещал не только блаженство в раю, но и богатую добычу в земной жизни. Шапсуги и натухайцы, долгое время прохладно относившиеся к проповедям мюридов, теперь выставили восемь тысяч человек под предводительством Супако-оглы-Асламбея.

В июле 1853 года отряды горцев нанесли удар сразу по нескольким направлениям. Численный перевес был на их стороне, но русские победили во всех пунктах, и амбициозный план Мухаммед-Амина оказался сорван. Тем временем Шамиль готовил свое наступление, выжидая удобного случая. В распоряжении имама было 15 тысяч человек, и важно отметить, что инициатива находилась в его руках. Шамиль выбирал направление атаки, и, где появятся мюриды, русские не знали. Поэтому приходилось распределять войска по большой территории. Это давало имаму преимущество, но ему противостоял опытный и талантливый полководец Воронцов.

Когда в августе 1853 года мюриды вторглись в Джаро-Белоканский округ, русские нанесли Шамилю поражение. Несмотря на провал, имам не унывал, со дня на день Стамбул вот-вот должен был начать боевые действия, и, как мы помним, осенью турки нанесли удар по русской заставе — посту Святого Николая. Поддерживая Шамиля, османы не забывали и о Мухаммед-Амине: в октябре 1853 года Турция прислала ему порох и свинец. Согласно планам Стамбула, на черноморский берег Кавказа должен был высадиться турецкий десант, а Шамиль с Мухаммед-Амином одновременно начнут наступление. К счастью, победа Нахимова при Синопе не позволила Турции осуществить задуманное. И все же горцы отвлекали значительные силы России, а кроме того, в Иране стала поднимать голову антирусская партия, зорко следившая за развитием событий. Нашему командованию приходилось учитывать и возможное выступление Персии на стороне антироссийской коалиции.

В 1854 году в штабе французского маршала Леруа де Сент-Арно состоялось совещание, в котором приняла участие черкесская делегация во главе с Мухаммед-Амином. Решался вопрос, какой театр военных действий выбрать в качестве основного. Маршал предлагал десант на Кавказ, учитывая обещание Мухаммед-Амина поднять черкесов на борьбу с Россией. После долгих споров противник выбрал все-таки Крым, однако целесообразность десанта на Кавказе не отрицалась, и при удобном случае высадка французов и англичан могла быть осуществлена.

По согласованию с антироссийской коалицией Шамиль готовил наступление на Тифлис, а Мухаммед-Амин и Сефер-бей планировали действовать на русских коммуникациях между Кутаисом (Кутаиси) и Гори. Всего лидеры мюридов собрали 35–37 тысяч воинов. Осуществление главного удара возлагалось на Турцию, которая, потерпев поражение в предыдущую кампанию, жаждала реванша. Части анатолийской армии под Карсом достигли шестидесяти тысяч человек, отдельные турецкие корпуса находились также в Батуме и Баязете. Весной 1854 года паша Гасан-бей повел свой отряд к селению Нигоети, где было десять русских некомплектных рот и десять сотен гурийской милиции, которыми командовал подполковник, князь Эрнстова. В июне 1854 года, пользуясь подавляющим перевесом в численности, Гасан-бей окружил русских, однако, прорываясь, отряд Эристова обратил врага в паническое бегство. Гасан-бей погиб, всего турки потеряли две тысячи человек, а наши — только шестьсот.

Успех сопутствовал и князю Андронникову, в июне 1854 года предпринявшему наступление в северо-западной Грузии. Турки, не приняв боя, отошли за реку Чолок, но это их не спасло. Наши перешли Чолок и разгромили крупные силы неприятеля. В июле перешел в наступление Эриванский отряд барона Карла Карловича фон Врангеля. На Чингильских высотах (кряж к западу горы Арарат) произошел бой, в котором весь Баязетский корпус неприятеля оказался разгромлен, а сам город Баязет перешел в наши руки.

Грандиозное османское наступление, разработанное европейскими генералами при турецком штабе, обернулось оглушительным провалом. Соединиться с мюридами не удалось, причем горцы, попытавшись действовать без поддержки, тоже потерпели поражение.

Успехи русского оружия несколько охладили пыл кавказцев, среди которых началось брожение. Обещанные Мухаммед-Амином блага в земной жизни никак не давались в руки, а все атаки на русских вели к тяжелым потерями среди мюридов. И все же в июле 1854 года Шамиль решился потревожить нашу армию на Лезгинской линии (систему укреплений по рекам Иори и Алазани).

Однако у селения Шильды он столкнулся с отрядом князя Чавчавадзе и, потеряв несколько сот человек, отступил. Затем Шамиль вновь собрался с силами и стал ждать известий о ситуации под Кюрюк-Даром, где разворачивалось крупное сражение. Когда до имама дошли известия об очередной победе русской армии над турками, ему пришлось примириться с тем, что грандиозные планы соединения всех антироссийских сил на Кавказе потерпели крах. Но это вовсе не значило, что Шамиль отныне затаится в горах. Отнюдь. Мюриды вели свою войну, и она продолжалась.