Остаток прибрежного сирийского шоссе, в сущности, не представляет особого интереса. За небольшим исключением.

Недалеко от городка Банияс перед нами вдруг появились огромные серебристые резервуары-барабаны. В первый момент мы просто остолбенели от удивления: никогда в жизни нам не приходилось видеть барабаны столь огромных размеров. Но разъяснение не заставило себя ждать. Большая вывеска у дороги гласила: «IRAQ PETROLEUM COMPANY, TERMINAL BANYAS».

Да, эти барабаны имеют прямое отношение к неприметной на карте ниточке, тянущейся на протяжении без малого девятисот километров из иракского Киркука через Сирийскую пустыню и обрывающейся на границе суши с яркой синевой Средиземного моря; к нефтяной реке, закованной в трубопровод, одна из труб которого имеет в диаметре шестьдесят шесть, а другая даже семьдесят один сантиметр; к реке, которая с прошлого года поит также и вновь построенный нефтеперегонный завод в Хомсе.

Мы насчитали двадцать восемь таких резервуаров. Вы-: строившись четырехугольником по семь в ряд, они безучастно взирали на заходящее солнце, готовившееся окунуться в ванну Средиземного моря. В ней уже покачивались два уродливых судна, заокеанские танкеры, прибывшие за живительной влагой.

В семидесяти двух километрах за Баниясом кончается Сирия. Дорогу преграждает Ливан. А в Ливан въезжают через тоннель.

Гор здесь никаких нет, приморская равнина плоская, точно лист. Именно поэтому здесь, на границе, сирийцы построили легкий двусторонний тоннель из бетона для того, чтобы, с одной стороны, во время таможенного досмотра их не поливал дождь, с другой — чтобы солнце не припекало голову. Сооружение это весьма и весьма полезное, что по достоинству оценивают и туристы, которым после долгого пути по выжженному краю надлежит предъявить для контроля паспорта, карнеты и… хватит! Ничего больше от нас сирийцы не потребовали, только начальник таможни с гордостью сообщил, что он хорошо знаком с Вашеком.

— Разве вы не знаете, кто такой Вашек?.. Ах, вот оно что, как его звали дальше… этого уже я не знаю, но у него была великолепная машина, «татра-111», он на ней возил из порта оборудование в Хомс. На этих «татрах» они по частям перевезли весь нефтеперегонный завод… Чики тайиб, тайиб , — произнес он признательно и при этих словах влепил печать в четвертый карнет. — Можете ехать…

Чтобы попасть в Ливан, нужно проехать несколько десятков метров. Но взгляните-ка, здесь словно прошла война: здания контрольного пункта и таможни рассыпались, будто карточные домики, на земле валяются груды бумаг, официальные донесения, карнеты — выбирай, какой только тебе больше нравится. Формальности выполняются в полевой машине.

— В прошлом году у нас тут были кое-какие неприятности, — произнес начальник паспортного отдела так, между прочим, как будто бы его это ни в коей мере не касается. «Кое-какими неприятностями» называли они восстание. Гражданская война. Интервенция Шестого американского флота. Ночные заседания Совета безопасности и чрезвычайное заседание Генеральной ассамблеи Организации Объединенных Наций. Страх всего мира перед угрозой войны на Среднем Востоке. Страх перед третьей мировой войной. Здесь же об этом говорится как о «кое-каких неприятностях»!

— Это бааситы натворили, сторонники панарабского националистического движения. Они хотят устранить границы между всеми арабскими государствами… и начали как раз отсюда…

Вопросы гражданского чиновника в очках, вмешавшегося в разговор в качестве представителя официальных властей, весьма вежливы, но целеустремленны:

— Есть ли у вас магнитофонная лента?

— Да, только без записи.

— Значит, записей нет?

— Нет.

— Грампластинки?

— Ни одной.

— Газеты, книги, печатные издания?

— Кроме справочников для своей работы, ничего. Мы журналисты и писатели.

— Будьте любезны, паспорта… Так, профессия совпадает… Не откажетесь ли от чашки чаю? Или от стакана кока-колы?

Мы были поражены, но последний вопрос был задан нам тем же главным таможенником, который задавал и все предыдущие. Не успели мы допить стакан лимонада, как формальности были закончены. И, уже подавая нам руку на прощание, таможенник вдруг вспомнил еще об одном.

— Вероятно, вы везете какое-то оружие?

— Разумеется, все оно значится в перечне, утвержденном вами. Два пистолета, охотничье ружье, две мелкокалиберки.

Настала минута мучительной тишины.

— Мне очень жаль, но я как-то не учел… Видите ли, у нас здесь были кое-какие…

— Неприятности. Мы уже знаем. И понимаем.

Целый час таможенник в очках добросовестно рылся в испещренных арабским шрифтом фолиантах, бумагах и сводах, чтобы найти дорожку, которая бы прошла между служебным долгом и искренней убежденностью, что четверо чехословаков приехали в Ливан не за тем, чтобы использовать свое дорожное оружие для очередной «неприятности». Но он не нашел такой дорожки.

Оружие опечатали, и оно осталось в таможне. А мы въехали в восьмую на нашем пути страну, в прародину финикийцев…