Пробуждение было странным. Гвенн словно вырывалась с невозможной глубины, и никак не могла вдохнуть воздух… Потом спросонья рассмеялась, когда поняла, что давно уже дышит водой.
Нис привычно спал на спине, а Гвенн, прижатая к его боку, радовалась, что он не видит, как она на него смотрит. Можно было не прикрывать взор опущенными ресницами, можно было не скрывать чувства, не опасаться подвоха или обмана — можно было быть собой! Пожалуй, хихикнула Гвенн, можно быть даже лучшей из возможных я.
Она пошевелилась на мягком моховом ковре и не поверила глазам: он весь покрылся мелкими золотыми цветами о девяти узких лепестках.
— Что это? — не удержалась Гвенн. И сразу испугалась: сегодня был тот редкий случай, когда супруг спал крепко.
— М-м-м? — спросонья пробормотал он. — Видимо, счастье… — подтянул к себе поближе и вновь задышал глубоко и ровно.
Пожалуй, царевна готова была согласиться с ним и признать ещё одно: Нис был прав, когда говорил, что она ничего не смыслит в любви. Гвенн была любима и полюбила сама, и всё было иначе! Она принимала весь мир и готова была подарить себя ему, она впитывала каждое признание, каждое прикосновение Ниса, трепет сердца отражался в трепете тела…
Чернильная синева в высоком окне говорила о самом тёмном часе ночи. И всё вокруг было синим… Нет, синей была рука Гвенн! Ночник Ниса — светящийся шарик из мелких извивающихся рыбок — давал достаточно света, чтобы видеть: магический морской змей, прорисованный Айджианом на её руке, потемнел до густого василькового тона.
Гвенн вновь оглядела своё бирюзовое сокровище. Очень сдержанный и временами жёсткий с посторонними, Нис становился разговорчивым и мягким с Гвенн… А ещё с коньками и Ваа! Царевна вновь не удержалась от счастливого фырканья, решив, что попала в добрую компанию, и, подумав, чем она еще могла бы порадовасть супруга, разбудила его столь необычным, сколь и приятным образом, то нежа губами, то обжигая, доводя до грани и останавливая — а потом вновь доверяя себя полностью.
Это состояние светлого покоя продержалось весь день. Гвенн поделилась с Лайхан откровением о себе и о Нисе. Русалка обняла её и пожелала всей возможной удачи. Лейсун подобной чести не удостоилась, на вопрос: «Как прошла ночь» Гвенн показала язык, но та рассмеялась, довольная. Темстиале, словно поджидавшей Гвенн по дороге к Зельдхиллу, улыбнулась от души и пожелала обрести такую же любовь, как у них с Нисом. Удивилась злой гримасе, исказившей лицо отступившей княжны, и прошла мимо.
Только осознание, что ей предстоит убить полдня на занятие с фоморским магом, омрачало покой царевны.
Зельдхилл с самого начала вызывал её подозрения, а уж сегодня… Отослал слуг и закрыл дверь, чего никогда не делал, и царевна ощутила себя в ловушке. Но не стала ничего говорить, не желая выказывать свой страх или овеществлять его в словах. Затем, после ровного дыхания, практики сосредоточения и расслабления, а также очередной лекции о потоках и сплетениях, её учитель подошёл слишком близко. Гвенн насторожилась ещё сильнее. Зельдхилл никогда не переступал незримую границу собственной территории царевны, не явную, но магически ощутимую. Тогда зачем? Гвенн сцепила зубы и не отодвинулась. Родня её учителя занимала высокий пост подле отца Дроуна, Дарриена, князя Тёплого моря — одно это волновало царевну не хуже Великого шторма и поднимало на загривке несуществующую шерсть. Пара косых, словно оценочных взглядов — и Гвенн готова была показать клыки.
Речь Зельдхилла прервалась, Гвенн отшатнулась, но было уже поздно: обе её руки оказались спутаны магическим зелёным заклятием.
— Отпусти немедленно!
— Глупая девчонка! И не подумаю! — лицо Зельдхилла исказилось, став чужим и неприятным. — Раз заклятие подействовало на тебя — оно подействует и на Ниса!
— Даже не думай причинить ему вред!
Нет, не сейчас, когда они с Нисом обрели друг друга — только не сейчас!
Ярость на собственную глупость поднялась огненной волной, вырвалась из руки — там, где была нарисована пасть морского змея, и выжгла все зелёные плетения.
Гвенн в одно мгновение запрыгнула на мага, повалила его на землю и прижала локоть к шее.
— Что грозит Нису?
— Ничего, пока его так защищают, — странный звук был больше всего похож на сдавленный смех. Продолжил он таким тоном, словно читал лекцию: — Прошу вас, царевна, запомнить этот момент и применять его в дальнейшем обучении.
Гвенн в ошеломлении отпустила фомора. Тот встал, как ни в чём не бывало поправил обожжённую одежду.
— А ты… да как ты… Как ты посмел!
— Можете отказаться от моих услуг, если пожелаете, — поклонился Зельдхилл. — Я действительно никудышный учитель, раз смог выявить вашу магию только таким жестоким способом. Искренне прошу простить меня за это, царевна.
Обожжённая ладонь зачесалась и восстановилась: Зельдхилл владел и магией лечения. Владеть своей стихией у Гвенн получалось куда хуже.
В конце занятия она, согласно традиции, должна была сказать, что она извлекла из сегодняшнего урока. Царевна произнесла слова благодарности, затем фразу о том, что осознала, как ей владеть огнём, а Зельдхилл всё ещё выглядел не слишком довольным.
— Иногда то, что выглядит подозрительным — только так выглядит? — выдала она наконец, и учитель улыбнулся уголками губ, немного напомнив Джареда.
— Иногда то, что выглядит подозрительным — подозрительно на самом деле, — добавил Зельдхилл, а Гвенн зашипела от своей злости и чужой двусмысленности магических речей, пожелав магу свалиться Бездне в пасть. Конечно, про себя. К тому же царевна была уверена, что Зельдхиллом Бездна точно поперхнется!
Выйдя за дверь, Гвенн увидела Ската и на миг решила отвернуться и малодушно убежать куда подальше, но шагнула вперед. Тот поманил царевну, напоминая о занятии, на которое она сама же и напросилась.
И сегодня он тоже не щадил её совершенно.
— Да ровнее спину, ровнее! Руки прямые должны быть, ты не танцевать вышла! Куда ногу заворачиваешь! У-у-у, бестолочь, видел бы тебя наш царь, так бы и сказал: бестолочь!
Гвенн еле сдержалась, чтобы не сорваться и не рявкнуть в ответ нечто совсем оскорбительное. Скат, воспользовавшись её заминкой, мгновенно ткнул носом в плетение ковра. Гвенн сдержалась, поблагодарила за науку. Вышла, прихрамывая и потирая натруженную ладонь.
Привычно внимательный супруг тут же заметил:
— Что случилось?
Напряжение этого странного дня дало о себе знать, и царевна выдохнула:
— Бестолочь. Он назвал меня бестолочью. Я и есть бестолочь!
Гвенн расстроилась бы ещё сильнее, но тут вылетел почерневший Мигель, завертел юбочкой:
— О, вы для Ската бестолочь!
— И что? — сквозь зубы проронила Гвенн.
— Айджиана не поминал?
— Поминал!
Гвенн обернулась к Нису, а тот, кажется, готов был засмеяться.
— Любимое ругательство. На Айджиана дядька Скат привык ссылаться, пока меня воспитывал. Это для него высший авторитет. Хорошо, что ты для Ската стала своей.
Мигель вертелся рядом:
— Этот Скат, ух, этот Скат! Я его отчитаю! Какая же вы бестолочь, царевна?! Вы наша любимая бестолочь!
Гвенн фыркнула, перестав сердиться.
— Да-да! Где были его манеры! — грозил краем юбочки Мигель. — Нет, совершенно никуда не годится! Вы мне не верите?! Да я ужасно грозен в гневе! Меня даже акулы боятся!
— Мальки? — очень серьёзно вопросил Нис.
— Икринки? — поддержала супруга Гвенн.
— Уйду я от вас, жестокие! — заполыхал оранжево-жёлтым Мигель. — Вот так и знайте, уплыву — и выброшусь на берег! — и унёсся в сторону королевских покоев.
— Ты встречаешь меня, Нис, — улыбнулась совершенно успокоившаяся Гвенн. — Мне приятно. Ничего не случилось?
— Случилось.
Конечно! Все было слишком хорошо!
Гвенн сдержала заволновавшееся сердце.
— Что-то плохое?
Нис посмотрел непонятно, огладил плечи, заглянул в глаза.
— Мидир очнулся.
— Отец! — вырвалось у Гвенн испуганно.
— Я думал, ты будешь рада.
Гвенн закусила губу. Сейчас, когда только-только сплелась эта тонкая нить от сердца к сердцу, когда она только поняла и приняла себя и супруга просто должно было случиться что-то гадкое.
— Это… Да, это хорошо, но… Он узнает о тебе — это плохо. Вернее, это хорошо, но… как же всё сложно!
— Что тут сложного?
— Всё, Нис! Всё меняется! Тебя нужно поставить в центр доски.
— Может, не стоит?
— Стоит. А мне надо срочно найти Маунхайра!