— И что ты собираешься делать дальше? — начала Гвенн, перешагивая через выгнутые дугами полы.

— Объявлю себя морским царём, — совершенно спокойно ответил Дроун и потянул её через кабинет морского царя.

Гвенн неохотно подчинилась. Оглядела глыбу льда с еле видными контурами Айджиана, застывшего с тревожной гримасой Маунхайра, настороженно вытаскивающего кинжал Улинна, удивилась отсутствию Лейсун и быстро смахнула в поясную сумку висящего в воде Мигеля. Он показался ей совершенно ледяным на ощупь. Оживёт ли эта малявка? Оживут ли все?

— А если твои подданные не захотят? — гоня сомнения, спросила Гвенн.

— Ты решила мне прекословить? — мгновенно разозлился Дроун.

— О нет, что ты! Но если я буду делить с тобой трон, то я должна знать твои действия. Ведь для подобной смены власти всё должно быть очень продумано.

Дроун пробормотал что-то о непредвиденных обстоятельствах и зашагал дальше.

Гвенн поняла, что была права. У Дроуна или у его отца всё пошло не по плану. И как не уследила стража?

Дорога показалась царевне бесконечной. Окаменевшие — или замороженные — в самых разных позах обитатели морского дна навевали мысли о кладбище. Ши-айс показалось куда больше, чем три десятка. Немногочисленные стражи в красно-синих цветах Тёплого моря, казалось, сами пребывали в смятении. Один или двое, не в силах стоять на ногах, опустились на мозаику пола, жадно хватая воду.

— Ты видишь, что творится? — потянула его Гвенн. — Надо благословить воду.

— О, ты думаешь о колодце, — ухмыльнулся Дроун и остановился. — Знаешь, во времена Балора Первого именно там запечатлевали браки.

Подхватил Гвенн за талию и привлёк к себе. Мерзкий запах, густой и сладкий, всегда сопровождавший Дроуна, усилился, его губы мяли губы Гвенн, и она приложила все силы, чтобы не отшатнуться. Положила руку на грудь Дроуна и попробовала осторожно отстранить его — не вышло. Он отпустил лишь, когда сам этого захотел.

Насколько далеко она готова зайти? Гвенн представила Дроуна ещё ближе, как может быть лишь во время слияния тел, и дурнота захлестнула её, подобно коварному течению Такеллачского пролива. Раньше бы она не побрезговала подобным приёмом!

Даже хорошо, что Дроун решил её поцеловать раньше времени. Теперь понятно, что подле него сопротивляться выходит с трудом и ей надо что-то придумать заранее.

Гвенн вздрогнула: Дроун рассматривал её лицо внимательно, ловя малейшие оттенки чувств, ища намёк на отвращение. Царевна улыбнулась беззаботно, как было принято в Доме Волка. Держать лицо, несмотря ни на что!

Ах, какая из них бы вышла славная пара, если бы Гвенн дала волю своей темной стороне! Как они бы дополняли друг друга: она, отказавшаяся от любви, умеющая и любящая плести интриги, и этот мерзавец, готовый идти по трупам ради своей цели. А ведь вначале Гвенн хотела интриговать и с Нисом.

Дроун опустил глаза к груди, туда, где, по его мнению, висело средоточие власти надо Океанией, протянул руку. Гвенн, боясь выдать себя, вылила негодование в слова:

— Надо что-то сделать, иначе у тебя не останется подданных!

— Слабаки, — пнул Дроун очередного упавшего стража. — Сначала я получу своё! Замерзшие не дышат. А мои воины готовы к смерти.

И потянул Гвенн дальше. Она перебирала то немногое, что имелось для защиты и для нападения. Заставила себя запоминать дорогу и этим отогнала подступавшую панику.

Дальнее левое крыло, где живут особо привилегированные гости. Идти становилось всё труднее и труднее, словно вода вокруг превратилась в густой кисель и помутнела.

Неприметную дверь, которую караулило аж четверо ши-айс, царевна отложила в памяти так, чтобы пройти к ней из покоев Дроуна можно было даже вслепую.

— Как же ты поступишь, если тебе не подчинятся? — остановилась Гвенн.

— Им придётся! — Дроун приоткрыл дверь.

— Ты разрешаешь мне зайти в твои покои?

— Приказываю! — втолкнул Дроун Гвенн. — Подчиниться придётся всем. Как и тебе. И хватит уже слов!

Гвенн чуть было не наткнулась на Лейсун. Замерзшую и ещё более красивую, чем обычно.

— Я буду размораживать понемногу, — Дроун повёл шеей, видимо, ему тоже становилось трудно дышать. — И спрашивать согласия. Так что у меня будут покорные подданные или их не будет вовсе. Им придётся подчиниться. Или умереть, — Дроун ударил по замершей ши-саа чёрным шаром, зажатым в руке. Статуя треснула и рассыпалась на мелкие куски.

— Нет!

Гвенн не помнила, как оказалась на полу.

— Лейсун!

— Эта нахалка посмела мне возражать! Видите ли, единственная, кому она бы отдала корону, так это ты!

— Лейсун — княжна Лотмора! — прорычала Гвенн. — Единственный ребёнок в семье! Ты собираешься начать своё правление с войны?!

— Тем показательнее вышла казнь, — повёл головой Дроун. — Учти, не подчинишься, и тебя ждёт та же участь!

— Если ты так мне не доверяешь, зачем приближаешь к себе?

— Держи друга близко, а врага ещё ближе. Разве не так говорят в твоём народе?

Девизов у волков было много, к примеру: «Сначала убей врага, а потом говори с ним», но царевна не стала произносить его.

«Глупая, какая же глупая девочка», — проносилось в голове у Гвенн. Влюблённая, наивная, верная! И ведь она сама учила её правилам игры, почему же та не послушалась! Осколки были холодны и никак не собирались. А если бы это была Лайхан? Или Нис?

Гвенн порезалась об острый край и подняла голову, еле сдерживая рык в горле.

— Ты смотришь слишком дерзко.

— Тварь. Какая же ты ничтожная тварь, Дроун! Я не отдам тебе ключ, потому что у меня его нет!

Пощёчина оглушила, рот наполнился солёной кровью. Дроун рванул платье на груди Гвенн и зашипел от злости.

Гвенн сильнее сжала в руке осколок, рассекая ладонь, добавляя боли и ярости.

— Ты мне нравишься, Гвенн, но это ничего не меняет. Наоборот! Я мог бы сделать всё к обоюдному удовольствию, но вижу, насилие тебе больше по вкусу. Тут мы с тобой похожи. Ты всё равно всё мне расскажешь, и куда дела камень — в первую очередь. Поклонись!

Гвенн скрутило, пригнуло к полу — и она разрешила это сделать. Пошевелилась, поняла, что может двигаться, и замерла вновь.

— Я всё же буду милосерден и спрошу тебя: кого ты выбираешь, меня или Ниса?

— Я выбираю тебя…

Тяжесть, давящая на спину, ослабла.

— Повтори! Ты помнишь, магия и ложь несовместимы!

— Я выбираю тебя… убить!

Со всей злости, что у неё скопилась, со всей ненависти к этому безумцу Гвенн выставила руку вперёд. С ладони сорвался огонь — и ударил в грудь Дроуна. Отразился от чёрного шара.

— Глупая девчонка! Меня невозможно убить!

Гвенн, сжав зубы, продолжала давить и давить что есть мочи. Не хватало ещё тратить силы на пустую болтовню.

Да, убить не выйдет! Она отдавала себя всю, всю магию, что скопилась за это время, вычерпывала будущий резерв, что делать запрещено — но какое сейчас дело Гвенн до запретов?

Оранжевый огонь, не самый сильный из спектра, но властный, обволакивал фигуру Дроуна, словно верёвка, оплетал руки и ноги, пока тот не оказался полностью облитым пламенем. Сейчас её сила закончится, и что тогда?

Гвенн осенила совершенно безумная идея. Она очень осторожно завернула заклинание само в себя, последней петлей захлёстывая рот несостоявшегося владыки. Огненно-красные сполохи пробегали по телу Дроуна, лишая подвижности и силы. Злые глаза следили за Гвенн, а зрачки всё так же были сжаты в точку.

Гвенн очень хотелось похлопать его по щекам и высказать что-нибудь вроде: «Постой в углу, плохой мальчик», но она подавила семейную тягу к эффектным представлениям. Ещё сорвется и всё же попробует его уничтожить.

Царевна сорвала со стены гобелен и накрыла останки Лейсун, похожие на обломки снежного волка, что она лепила во дворе Чёрного замка. Подтолкнула под ткань осколок синего рога, испещрённый изысканной татуировкой, и еле сдержала рыдание. Обернула магию огня другой стороной и заморозила всё, что находилось под гобеленом. Сосредоточилась, медленно и неглубоко дыша, вернула так и норовившее убежать сознание.

Почему злость и ненависть всегда сильнее любви? Вышло бы у неё побороть Дроуна и его чёрный камень, если бы не смерть Лейсун?

Гвенн поднялась, растрепала прическу, расстегнула пуговицы верхнего платья, нацепила улыбку на лицо и вышла наружу, прихлопнув дверь остатками магии.