Валентин Зиманенко

ГДЕ, КОГДА И КОМУ ПОВЕЗЕТ

Лодка быстро скользнула в воду, и мы отчалили к острову, который должен быть за туманной мглой, висящей над протокой.

Борис работал на веслах, Иван рулил, а я был "в резерве" - сидел пассажиром в середине лодки. По Енисею шла шуга. Иногда льдинки сталкивались, налезали одна на другую, и звон их катился над студеной водой. Кругом ничего не было видно. Только всплески от наших весел несколько оживляли серое безмолвие. В этом мареве легко было сбиться с пути, но нам помогало ориентироваться солнце, проглядывавшее сквозь туман оранжевым шаром.

Чем ближе подплывали к острову, тем труднее было грести: мы вошли в сплошное ледяное поле. Но лед был тонким, и Борис легко пробивал его веслами, а когда он устал, в действие вошел "резерв" - за весла сел я. Со свежими силами принялся энергично пробивать лед и шаг за шагом продвигать лодку вперед. Наше судно превратилось в ледокол.

Но вот, наконец, протока с нависшим над ней туманом позади, последние метры льда пробиты, лодка вытащена на берег. Перед нами открылась удивительная картина острова, купающегося в лучах утреннего солнца: кристаллы снега, покрывавшего берег, словно рассыпанные бриллианты, сверкали разноцветными искорками; стволы сосен пламенели как раскаленные угли; иней, опушивший деревья, алел на фоне бирюзового неба. И тишина. Мы стояли очарованные волшебной красотой и молчали, боясь вспугнуть эту величественную тишину. Я чувствовал себя робинзоном. Мне казалось, что это чудесный, сказочный сон. Борис повел нас с Иваном к заливу, где он два года назад осенью охотился. Под ногами похрустывали и позванивали льдинки., вытесненные из воды на берег более мощными льдинами.

Снег, покрашенный утренним солнышком в нежно-розовый цвет, был, как ковер, разрисован причудливыми узорами птичьих следов. Слева нас сопровождали длинные нежно-синие тени, усиливающие красочность пейзажа.

От реки тянуло влажным холодом. Пощипывало щеки, нос. За воротник забивался ссылающийся с шапки иней. Мы были похожи на дедов-морозов.

Минут через пятнадцать перед нами открылся живописный распадок с кустами черемухи, смородины и тальника по склонам. По дну его бежал ручеек, еще не застывший на быстринах. Темная сине-зеленая вода бурлила, выбрасывая на берег пену, которая тут же застывала. Тихие места ручья были подо льдом.

- Ну как, посмотрим, что здесь есть? - предложил я своим товарищам, сбрасывая рюкзак на берег.

- Хорошо, давайте остановимся, но ненадолго, - согласился Борис.

Испытав прочность льда, начали бурить лунки в самом устье ручья. С радостным волнением разматываю удочку и насаживаю мотыля.

Воображение рисует тяжело трепыхающихся у лунки полосатых красавцев. Мормышка - белая "чечевичка" - скользнула в темную воду. Что-то будет? Я уже представляю, как плавно изогнется сторож и рука почувствует упругую тяжесть крупного окуня. Потихоньку поднимаю удочку, играю ею. Все внимание приковано к куску черной ниппельной резинки. Готовый моментально сделать подсечку, веду мормышку у дна - поклевки нет. Поднимаю выше - еле заметно дрогнул сторожок. Прекрасно. Значит, рыба есть. Вытащив мормышку, на которой мотыль превратился в прозрачную пленку, с досадой подумал: "А может быть, это гольян?" Быстро насаживаю крупного, очень резвого мотыля и вновь опускаю мормышку в лунку... Опять чуть-чуть дернулся сторожок. Мгновенное движение руки вверх - леска натянулась и зазвенела. "Так, попался, голубчик! - торжествую я, и сердце радостно забилось. - Только бы не сошел!"

Рыба сопротивлялась изо всех сил. Подержав ее несколько секунд на пределе, чувствую, что она сдала немного и начала подниматься вверх. Но потом рыбина еще раза три бросалась в глубину и сильно натягивала леску. Сбросив рукавицы, плавно подтягиваю ее все выше и выше. Привстав над лункой, ожидаю крупного окуня. Вытаскиваю... и глазам не верю: на льду прыгает длинная серебристая, с большим плавником на темной спине рыбина. Мгновенное удивление сменила радость.

- Борис! - кричу я. - Хариус!

- Не может быть! - подскочили мои приятели.

- Да, черт возьми, действительно хариус! Да какой крупный! Граммов пятьсот, наверное, будет, - восхитился Иван.

Лишь несколько минут спустя я осознал удачу. Крупный хариус - это мечта каждого рыболова даже летом, а тут вдруг он попался зимой!..

От холода и волнения зубы начали выбивать дробь. Но я, не теряя времени, опять бросаю мормышку в счастливую лунку.

Борис моментально просверлил лунку метрах в шести от меня. Его искусству рыбачить мог позавидовать любой. Но сколько он ни старался, поклевок у него не было. Тогда я дал ему такие же, как у меня, мормышку и леску. И опять безуспешно. Не клевало. Тем временем я вытянул второго крупного хариуса. В следующей лунке удалось выловить еще двух. Мне явно везло.

Раздосадованный наудачей, Борис сверлил лунку за лункой, но нигде не клевало. Будто он специально бурил в тех местах, где рыбы нет.

Иван, внимательно наблюдавший за нами, начал подшучивать:

- Ты, Борис, никак всю рыбу хочешь выловить? Может, мне помочь тебе... лунки сверлить?

А в это время, как нарочно, я вытянул еще одного хариуса.

Борис, не выдержавший превратности судьбы, встал, смотал удочку и, как бы смирившись с невезением, довольно бодро предложил:

- Ну что ж, Иван. "Пошли искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок..." - и, перейдя на прозу, добавил: - В заливе мы покажем, как надо рыбу ловить.

В четвертой лунке поклевка была вполводы. Сторожок плавно наклонился, и рука почувствовала очень сильную рыбу, резко потянувшую леску вниз. Хлыстик удочки изогнулся - вот-вот переломится. Вытащу или не вытащу? Не ослабляя напряжения, я то сдавал леску вслед за рыбой, пытающейся спастись броском в глубину, то поднимал удочку вверх, когда она резким рывком стремилась освободиться от державшего ее крючка. Наконец мне удалось выбрать леску метра на два. "Ну теперь, - думаю, - рыба моя". А она, будто услышала мои мысли, вновь метнулась в сторону: жилка натянулась с такой силой, что стало больно пальцам. Мне стало жарко. Руки уже не мерзли. "Что же это за рыба?" - удивлялся я ее силе и упорству. Сдаваться она не хотела. Рывки следовали один за другим, но становились слабее и слабее. Сколько продолжалась борьба - не знаю, но вот в темно-зеленой воде показалась розоватая рыбина, закрывшая собой лунку, а еще через секунду крупный ленок прыгал на льду. И какой красавец! Тугое коричневато-оранжевое тело украшали по бокам темные круглые пятна; верхний плавник и хвостовое оперение играли всеми цветами радуги. Бусинки выпуклых глаз переливались янтарным цветом.

В это время подошли мои приятели. Они не смогли пройти к заливу: вода подступала вплотную к обрывистому берегу, ледяной кромки не было, а на острове лежал очень глубокий снег.

Борис, увидев мой улов, поспешил пробурить лунку - поклевок не было. Он просверлил еще несколько лунок, но ему не везло. Мне даже неловко стало перед ним за свою удачу. Почему так получалось? Леска и мормышка такие же, как у меня. Практика подледной рыбалки одинаковая. Но мою мормышку рыба будто искала, а от мормышки приятеля убегала.

Туман над протокой рассеялся. Стал отчетливо виден высокий противоположный берег с раскиданными на нем домиками. В бирюзовом небе стояло яркое солнце. В его лучах, как девушки в ослепительно белом подвенечном наряде, сверкали своим легким снежным убранством заиндевевшие березки. Наш остров стал приветливее и роднее. Жаль было, что мои товарищи не попали к заливу, ради которого мы пробивались сюда. Есть ли там рыба? Если есть, то какая? Это оставалось для нас загадкой, хотя заветный залив был рядом, здесь же, на острове.

У меня тоже перестало клевать. Можно было бы еще поискать стоянки рыбы, но из солидарности с Борисом я согласился покинуть этот чудесный остров.

...Андрей Иванович никак не мог поверить, что нам удалось наловить хариусов, пока не подержал их в своих руках.

- Андрей Иваныч! А где можно найти окуней? - спросил Борис.

- Сейчас я в погреб слажу, - ответил, не поняв вопроса, наш хозяин.

- Да нет, Андрей Иваныч. Нам бы половить окуней...

Старик задумался.

- Да вот лет десять тому я сетью ловил с одним верстах в трех отседова. Рыбы дюже много было - в каждую ячею набивалась. А те-перича "не знаю. Наши туда не ходят. Мы на Кане промышляем.

- Ну как, сбегаем? - загорелся Борис. Мы сразу же согласились. Быстро поев и

подробно расспросив, как найти это место, отправились искать рыбацкое счастье на другом заливе.

Идти было легко: береговая кромка, усыпанная шуршащей под ногами галькой хоть и обледенела, но была хорошо укатана волнами

Енисея и, главное, без снега. Приветливо светило солнышко, лаская наши лица. Мы шли туда, где виднелся длинный мысок, за которым должен быть залив. Справа на крутом обрывистом берегу глядели в синее безоблачное небо стройные сосны. То и дело взлетали с кустов, потревоженные шумом наших шагов, беспокойные сойки, роняя с веток нам за воротники сыпучий снежок. В ноябре день короток. Мы торопились. Трехкилометровое расстояние проскочили минут за сорок. В запасе у нас оставалось часа два с половиной светлого времени.

Это был небольшой залив. Течение проходило стороной, и лед был везде. Только у самого берега в некоторых местах прогладывали темные пятна незамерзшей воды.

В надежде сразу попасть на окуневое место я пробил лунку подальше от берега. Лед был сравнительно толстый - с полметра, а глубина - метра три. Но, как ни старался приманить окуней, они не поддавались - поклевок не было. Теперь уже я сверлил лунку за лункой, постепенно приближаясь к берегу - ни поклевки.

Убедившись в тщетности своих поисков, я подошел к прогалинам. В одной из них, где глубина была небольшой, над галечным дном сновали туда-сюда резвые стайки мелких окуньков. Полюбовавшись на этот "детский сад", отправился к Борису.

Он устроился метрах в ста от берега. Штук десять окуней граммов по сто пятьдесят-двести прыгали у его лунки. Радом на рыбацком ящике сидел Иван. Борис был радостно возбужден.

- Смотри, Иван, как надо ловить рыбу, - похвалился он, когда хлыстик удочки согнулся дугой. Перехватывая леску, Борис вытаскивал что-то солидное. Вот уже крупный окунь висит над лункой.

- Ай да Боря!.. Силен! - восхищенно кричит Иван, и тут вдруг окунь срывается с крючка, ударяется о край лунки и мгновенно скрывается в темной глубине. Все это так неожиданно и быстро произошло, что мы и рта не успели раскрыть от удивления.

- Вот нахал! А?.. - с досадой выругался Борис. - Грамм восемьсот было.

Мы отошли с Иваном, чтобы не раздражать товарища.

Вечерело. Над противоположным берегом Енисея полыхала красная заря.

От Енисея потянуло холодом.

- Надо кончать, - предложил Иван, - скоро станет темно.

К Борису подходили на цыпочках. Он сидел у другой лунки. На льду трепыхались три приличных окуня. Нашему другу улыбалось рыбацкое счастье.

- Боря, - начал было Иван, но тот так на него посмотрел, что Иван не закончил фразу. Борис опять вываживал крупную рыбу. Он то держал без движения удочку, то быстро перехватывал леску. Мы стояли как завороженные и вместе с рыболовом мысленно участвовали в этом увлекательном и захватывающем поединке. Вот рыболов понемногу сдает леску. Руки у него красные, рукавицы отброшены в в сторону, полушубок распахнулся, шапка сбилась на затылок. Подержав несколько секунд леску в натянутом положении, он стал поднимать удочку вверх, привстав на колени. Вскоре из воды показалась золотистая рыбина, тяжело затрепыхавшаяся у лунки. Это был язь. Борис поймал его на окуневую блесенку с мотылем.

Наши уговоры идти домой не возымели действия. Борис вновь начал блеснить. Но клева не было. Тогда он взял маленького окунька из наловленных Иваном для кошки. Подцепив рыбку на крючок, опустил его в лунку, а радом с удочкой примостил электрический фонарик, чтобы был виден сторожок.

- Теперь можно перекурить, - весело сказал Борис, отходя от лунки.

Однако едва мы успели затянуться сигаретным дымом, как я увидел, что удочка резко накренилась и поползла в лунку.

Борис тоже заметил поклевку и, мигом бросившись на колени, подхватил ускользавшую удочку. Он быстро подсек, и рука застыла над лункой. Леска от напряжения чуть не звенит. По ней видно, что рыба кружит, но вверх не идет. Борис то чуть-чуть поднимал удочку, то опускал ее к самому льду.

Затаив дыхание и не чувствуя уже мороза, я наблюдал за поединком. Порой мне казалось, что не Борис вываживает рыбу, а я.

Но вот рыболов, перебирая леску, начал поднимать удочку вверх и вдруг промахнулся. Удочка падает на лед. У меня захолонуло сердце: "Уйдет рыба!" Но Борис мгновенно схватывает черенок удочки, и поединок продолжается.

Я подсвечиваю фонариком. По напряжению лески вижу, что рыба еще не устала, она не желает, чтобы ее тянули, упорно борется за жизнь.

Иван молчит и сдерживает дыхание. Молчу и я, чтобы не помешать рыболову.

Но всему приходит конец.

Борис неторопливо и уверенно продолжал борьбу, и вскоре мы увидели забившегося в его руках красавца ленка.

- Ну, теперь пора! - удовлетворенно улыбаясь, сказал Борис.

Борис был очарован послеобеденной рыбалкой и дорогой оживленно рассказывал, как вываживал ленка. Я тоже был рад его удаче и нисколько не сожалел, что здесь мне не повезло.

А про себя подумал: "Кто может сказать наверняка где, когда и кому повезет?"