АЛЕКС МЕРФИ. ПОДМОСКОВЬЕ.
— Слушай, а ты — знаменитость!
Вздрогнув, пришел в себя. Пока Ассоль шерстила интернет, я пригрелся, вытянув ноги на соседний стул, и провалился в сон.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Смотри сам…
Она протянула телефон. На экранчике — моя фотография. Та, которую сделали на Лубянке, и еще — в дурацкой красной шапке… Каждый раз при воспоминании о том автобусе рвотный комок подкатывал к горлу.
— Это ориентировка МВД. Говорят, ты — террорист… — она скептически оглядела меня с ног до головы.
— Это неправда!
— Да кого волнует? Любой, кто тебя увидит, обязан сообщить. Ты попал, Лёшик.
— Меня зовут Алекс!
— Не ори. Люди кругом… Улететь, походу, не удастся. Не контрабандой же тебя отправлять…
— А это возможно?
— Да ты что, совсем? Я пошутила! И вообще… Как ты себе это представляешь? У тебя хоть документы есть?
— Нету.
— Офигеть. И как ты собрался в Штаты? Даже на частном самолете… Они же всё равно заполняют полетный лист, декларируют груз. За провоз нелегалов отбирают лицензию!
— Мне надо, понимаешь? Надо…
Я зажмурился, пережидая приступ паники. Накатила тошнота, в висках застучали молотки, сердце ухнуло в живот.
— Да что у тебя там? Невеста? Любимый песик?
— Мама умерла. На похороны…
Глазам вдруг стало горячо. Я ни разу не произносил этих слов, вообще старался не думать. Всё это сон.
Затрясло. Уткнувшись лицом в колени, чтобы избежать её требовательного взгляда, я затих…
ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
Как он мог не справиться с управлением? Это абсурд! Мысли прыгали, как блохи на сковороде. Что? Почему? Может, враги у него были? Отравили?
Ладно… Сейчас я возьму Михалыча, и поеду: Кто констатировал смерть? От каких повреждений? Где свидетели? Всё, всё нужно самому…
Постоянно звонил телефон: то из Управления, то Лилька, то мать — вспомнила не вовремя, что у неё сын есть… Я его отключил, от греха.
— Вот те крест, Романыч! Чистое ДТП! Несчастный случай…
Знакомый из МВД был искренен, как школьник, прогулявший урок.
— Кто занимался автомобилем? Имя, телефон, адрес!
— Да не могу я! Ты чо, не понимаешь?
— Я-то всё понимаю! Убит начальник Управления ФСБ, а ты мне ваньку валяешь? Трибуналу захотел?
— Ты чо, Романыч, я и так тебе по дружбе… Дело-то сразу закрыли…
— Какая, к свиням собачьим, дружба! Кто посмел?
— Иди ты в жопу, Воронцов! Сам разбирайся, если охота… Официальное заключение таково: человек в возрасте, прихватило сердце — не справился с управлением.
— А подушки? У него же тачка новая!
— А вот это уже не ко мне. Не в курсе я…
Неправда. Чего-то все недоговаривают… По идее, землю носом должны рыть — такое событие… Не мелкая ведь сошка!
На Лубянку вернулся поздно. В коридорах пусто, лампы вполнакала. Все разбежались, хоть шаром покати. А в приемной у Кремлева горит свет — яркая полоска выбивается из-под двери… Я подобрался. Пинком распахнув створку, влетел внутрь, поводя пистолетом.
— Рита Павловна, что вы здесь делаете?
Что-то часто я стал дураком выставляться.
— Вас дожидаюсь.
На пистолет она даже не взглянула.
— Зачем?
Я постарался придать голосу уверенности, которую подрастерял за этот дурацкий, полный недомолвок и нелепостей, день…
— Ну как же? Передать дела!
Я сделал сквозь зубы вдох, досчитал до десяти и только потом спрятал пистолет.
— А разве мы не договорились с вами на завтра?
— Ну… Раз уж вы всё равно здесь, почему бы не сейчас? — она философски пожала плечами.
Железная дама. Успокоилась, привела себя в порядок — только синяки под глазами и губы бледные.
— Сколько это займет времени?
Ни о чем я сейчас не мечтал больше, чем о рюмке водки. Замерз, как собака.
— Да собственно… Дела действительно подождут. Все, кроме одного. — она поднялась, и направилась к сейфу. — Завтра сейф опечатают, бумаги заберут — так что нужно сегодня…
Я ничего не понимал. Что за тайны в родном Управлении?
— Это личные вещи Константин Петровича. — объяснила она, ныряя в железный ящик по пояс. — Точнее, его личные дела…
— Что? Разве он занимался оперативкой?
— Это, скорее, хобби. — секретарша с трудом вытащила стопку папок, я помог перегрузить их на стол. — Дела, которым Константин Петрович посвящал свободное время.
Я удивился. Никогда бы не подумал, что трезвомыслящему и очень занятому контрразведчику придет в голову играть в сыщика.
— Но причем тут я? В конце концов, у меня нет допуска!
— Это закрытые дела, на них уже махнули рукой. Ничего секретного.
Я посмотрел на папки. Тут были картонки с замусоленными веревочками и затрепанными уголками, тетради на скоросшивателях, современные файловые футляры…
— Константин Петрович завещали это вам. — секретарша многозначительно придавила сухими желтоватыми пальцами верхнюю папку. Строго, как учительница, посмотрела поверх очков. — Вы меня понимаете, Илья Романович? — и легонько подвинула всю кипу в мою сторону.
— Как не понять…
— Тогда на сегодня всё. Доброй ночи. — она четко, как на параде, развернулась, и удалилась.
А я никуда не пошел. Устроился в кресле шефа, и открыл первое дело…