Ничего насчет секты мы с Тони так и не нашли. Обшарили всю квартиру, перерыли полки, ящики — ничего. То ли искали не там, где надо, то ли взломщик и впрямь увел заметки Лиз, опасные для компании Роба Тайлера. Мы впали в мрачность.

Спустя час мы ушли, совсем расстроенные, и после полудня вернулись ко мне, не зная, что делать дальше. Коробки, сказала Тони. Надо найти винный магазин и набрать коробок, чтобы начать паковать вещи Лиз. Месяц кончался, оставалась последняя неделя апреля. Джон явно спешил с освобождением квартиры, и, если Тони не вывезет все вещи Лиз, придется платить еще за месяц. Небольшое удовольствие. Полнолуние, на носу май, а нам паковать вещи покойницы.

Я припарковался у своего дома на Гумбольдта, и мы двинулись к парадной.

— Я думаю, тебе бы нужно позвонить Дженкинсу, — сказал я, поднявшись к двери. — Спросить про этого второго мужчину.

— Непонятно, почему он и словом о нем не обмолвился,

— Так позвони ему, Тони. Все равно надо ему сказать, что ты больше не живешь в гостинице.

— Да, наверное.

Открыв наружную дверь и пропустив Тони в тамбур, я увидел спину человека, наклонившегося к внутренней двери. Наверное, почтальон, собирается разложить почту. С другой стороны, почему он одет так по-идиотски? Эти парни ходят в форме. Почему на нем черные джинсы и черная кожаная куртка?

Он не двинулся с места, и я сказал:

— Извините, не позволите пройти?

Парень засмеялся, выпрямился, и мы увидели лысую голову. Вот дерьмо, никакой это не почтальон.

— Здравствуйте! — Роб Тайлер улыбнулся. — Как сегодня самочувствие?

При виде длинного ножа, сверкнувшего у него в руке, я оцепенел. Мы с Тони попятились. Голова этого чудища лоснилась, как атласная. Она была свежевыбрита — там и сям виднелись порезы и запекшиеся капельки крови. Он ухмылялся, глазки у него были маленькие и темные, и мне хотелось спросить: «Девушка, блондинка, что вы с ней сделали, ребятки? Где она? Еще жива или ее разрубили на куски?»

Однако я понимал, что возникать не надо, и спросил:

— Что вы тут делаете?

— Ну… — Он наставил свой длинный нож, здоровенную охотничью штуку, прямо на Тони. — Докторша сказала, если я захочу поговорить, надо пойти в «Холидэй инн». Я пришел туда, а мне говорят, что вы, док, свалили и теперь трахаетесь с этим парнем. Я-то думал, вы — розовая. Лиз что-то такое говорила, а?

— Тайлер, почему бы тебе не… — гаркнул я.

Ладонь Тони мгновенно легла на мое запястье, и она размеренно, веско произнесла:

— Что вам нужно, Роб?

У меня сердце заходилось от злости, но Тони была права. Она наверняка сто раз бывала в таких ситуациях, когда задевали ее женское достоинство, когда ее оскорбляли из-за гомосексуализма. Она знала, как себя вести и как кого осаживать… Она умела поставить на место обидчика.

— Сегодня утром ко мне зашел какой-то легавый. — Тайлер провел пальцем по длинному лезвию. — Вы знаете что-нибудь об этом? Знаете, что его кольнуло в задницу?

— Нет, Роб, не знаю, — ответила Тони.

— Воще, говорили с легавыми? Насчет меня?

— Нет, — солгала Тони.

— Хорошо. Это хорошо. — Он пожал плечами, повернулся к двери и воткнул нож в дерево. — Я им сказал то, что раньше: на Лиз мне начхать. Вот так. Мы разбежались потому, что она наркоманила и поддавала.

Высказавшись, этот мудак стал вырезать что-то на двери моего дома. Господи, да это буква. Вырезает свои инициалы.

— Тайлер, не смей гадить в моем доме!

Он засмеялся, выдул из буквы стружки и сказал с ухмылкой:

— А вы кончайте срать на меня… если, конечно, не хотите кончить как Лиз. — Он вытер лезвие о полу куртки, еще полюбовался своей работой и добавил: — Закончу в следующий раз. Пока!

Он всадил нож в ножны, висевшие на цепочке, обвитой вокруг талии, и распахнул наружную дверь. Беспечный, как дьяволенок Питер Пен, выскочил на улицу.

Дверь с легким шипением закрылась.

— О Господи! — простонал я.

Прежде, чем я успел сказать что-то еще, Тони распахнула дверь и ринулась за ним.

— Тони! — завопил я.

Ее не остановишь — она выскочила на крыльцо и крикнула:

— Роб! Роб!

Тайлер обернулся, уставился на нее и пробурчал:

— Чего?

— Сестра встречалась с кем-нибудь еще?

— Когда мы были с ней? — Он засмеялся, словно над глупой шуткой. — Ну уж нет…

— Но потом, с парнем постарше?

— Я же сказал: ни хрена не знаю.

С тем он и отчалил. Тони стояла на крыльце, как изваяние. Я подошел к ней, осторожно взял под руку.

— Пойдем.

— Вот скотина, — пробормотала она.

— Еще какая. Ты в порядке?

— М-м…

Мы вошли, я увидел испорченный косяк и покачал головой:

— Нет, ты представь себе!..

Мы поднялись ко мне в молчании — оба пытались осмыслить случившееся, Тони прошла в гостиную, упала на диван, а я укрылся на кухне и стал готовить кофе. Голова лихорадочно работала. Спустя пять минут, когда я вышел с кофейником и кружками, Тони сидела на диване, скрестив ноги, поставив телефон на колено, и говорила в трубку:

— Да, а потом этот идиот открыл дверь и ушел.

Увидев меня, она сказала одними губами: «Дженкинс» — и закончила рассказ о нашем бритоголовом визитере. Ответы Дженкинса, по-видимому, не слишком ее радовали.

— И еще вот что, — сказала она. — Я со своим другом Алексом только что была на квартире Лиз. Мы разговаривали с одной из соседок, Крис, фамилию не знаю. Она говорит, у Лиз был еще один приятель, пожилой. Крис сказала, что она даже видела его, но, правда, издали. Она ведь вам об этом говорила?

Дженкинс что-то ответил, и Тони методично пересказала всю историю о втором дружке — о вечере, когда Крис их видела, и о времени. Не слишком длинный рассказ. Очень мало вопросов с той стороны. Наконец Тони сказала, что выехала из гостиницы, дала мой номер и с шумом бросила трубку. Передернула плечами и потянулась за своим кофе.

— Дженкинс говорит, что этим утром беседовал с Тайлером, но у того алиби: вчера он был у своей подружки по имени Мордашка Мортисия. Ласки и пляски в постельке. Я рассказала, что Тайлер нам угрожал. Дженкинс просил быть поосторожней. Сказал, что делает все возможное и всем этим занимается.

— Что насчет второго дружка Лиз?

— Он извинился. Сказал, что забыл мне сообщить и что раньше посчитал это неважным. К делу не относящимся.

— Что еще?

— Они там очень заняты, он обещал, что мы вскоре поговорим. — Тони отхлебнула из своей кружки. — Они думают, что блондинка, которую мы видели в пакгаузе, возможно, еще жива, и делают все, чтобы ее отыскать. Это пока их главная задача. — Тони покачала головой. — Полагаю, дело Лиз они отложили. Черт их побери.

Что нам теперь делать? Сидеть и ждать? Но чего? Надо двигаться дальше, мы не можем это бросить. Значит, нам самим надо разыскать второго любовника Лиз. Может быть, он пойдет на разговор и либо подтвердит, что Лиз по своей воле прыгнула в Миссисипи, либо — все бывает — возьмет вину на себя.

Тони перелистала свой ежедневник и сказала:

— Надо позвонить доктору Доусону, дать ему твой телефон.

— Хорошая мысль, — согласился я. Если Лиз и была с кем откровенна, то наверняка со своим психиатром — А Доусон ведь тоже не упоминал о втором приятеле, а?

— Не упоминал, — сказала Тони, набирая номер. — Здравствуйте, доктор Доусон у себя?

Оказалось, что Доусон ведет прием и его телефон переключен на бюро обслуживания — очень разумно, поскольку Доусон работал без медсестры. Тони оставила сообщение: ей бы хотелось задать пару вопросов, пусть доктор позвонит по моему номеру.

Она положила трубку. Я сидел, думал и прикидывал. Вот что нам нужно: фотографии обоих пожилых мужчин из этой секты. Если Крис сумеет опознать любовника Лиз, дело примет совсем другой оборот. Но фотографии — как их раздобыть? Попросить у Роба Тайлера групповое фото? Смешно.

— Тони, как по-твоему, Дженкинс собирается нажать на педали? — спросил я, глядя в потолок.

— Хороший вопрос. Сейчас он явно занят выше головы. Что дальше, не знаю. А что?

— Может, мы подстегнем полицию, если поговорим с парнем, который был с Лиз вечером накануне ее гибели?

— О чем ты говоришь?

— Ну, кто-то должен его найти.

— Конечно.

— Но я что-то сомневаюсь, что Дженкинсу охота в это лезть. По крайней мере, сейчас.

— Ну и?..

— Может, мы сами его найдем?

Тони встряхнула головой.

— Правильно!

— Должен быть какой-то способ, Тони.

Я откинулся на спинку кресла, глотнул кофе и опять уставился в потолок. Есть шанс, что этот парень из секты. Может быть, и нет, но все равно с чего-то надо начинать. Итак, каков будет наш первый шаг?

— Надо снова попасть на их сборище, — пробормотал я. — Человек, с которым Крис видела твою сестру, может оказаться одним из этих старших «драконов».

— Алекс, ты же видел Тайлера. И слышал. Так что ты предлагаешь? Явиться на их милую тусовку, представиться и спросить, не убивал ли кто из них мою сестрицу?

— Нет, ты возьмешь свою камеру. Она у тебя с собой, верно? — спросил я, вспомнив, что раньше она никогда не расставалась с фотокамерой.

— Ага.

— С телеобъективом?

— Конечно.

— Вот это — дело. Нам надо только подобраться к ним, чтобы ты смогла снимать телевиком. Щелкнешь этих двух ребят, и тогда посмотрим — вдруг Крис одного из них опознает.

Тони вытянулась на диване.

— Ладно, может, я и сумела бы сделать парочку снимков, но ты не думаешь, что рядом будут легавые? Не думаешь, что эти у них под наблюдением?

— Но вчера их не было. Кроме того, мы можем испариться, если объявится Дженкинс или кто другой.

— М-м, но если всерьез — как нам попасть на их очередную сходку? Будь уверен, в тот пакгауз «драконы» больше носа не сунут. И объявления о встрече не повесят.

— Снова выследим Тайлера.

Она воззрилась на меня, как на психа.

— Ты хочешь сказать, что мы устроим засаду у его дома и, только он куда поедет, сядем ему на хвост? И он нас приведет на сходку? Прекрасно придумано. Этого можно ждать еще неделю, еще месяц… Или до бесконечности.

— Я это и обмозговываю.

Я закрыл глаза. В таких сектах обычно якшаются с дьяволом или с языческими богами. Верования такого сорта — штука очень далекая от обыденной жизни. Подумаем-ка о кельтах, друидах, ведьмах и ведунах. И о жертвоприношениях.

Все верно. Там, в пакгаузе, была женщина, с которой они готовились сотворить одному Богу известно что, и там был козел. Жертвенный козел, распоротый вдоль и начиненный ритуальной едой. Жертва кому — мифологическому дракону? Огнедышащей твари из иного мира? По-видимому. Но почему они делали это именно тем вечером? Что у них за расписание, какой календарь?

— Тони, как ты думаешь, если секта следует какому-то календарю, что это может быть?

— Хм, могу себе представить, он подчинен какому-то циклу. Солнечному, например. Однако, я думаю, у них темный цикл, что-нибудь оккультное, наверно. Скорее всего, они следуют лунному циклу.

Я вытаращил глаза. Тем вечером — после того, как мы убежали из пакгауза, после того, как вызвали полицию… Когда сидели в полицейской машине. Да. Так и было. Полицейские прочесывали пакгауз, мы сидели, Ждали, я откинулся на спинку сиденья. Глядел через заднее стекло вверх. И что видел? Большое белое светило, поднимающееся по небу. Большой тяжелый диск бледного света в темно-синем небе.

— Тони, наверное, ты права. Может быть, у них лунный календарь, и они вчера собирались потому, что была полная Луна. Может, это часть какого-то весеннего ритуала.

Она посмотрела на меня, обдумывая мои умозаключения, и проговорила:

— Конечно. Но если Луна вчера была полная, то сегодня она уже ущербная, верно?

Мое самодовольство лопнуло, как воздушный шарик. Тони права, и в ближайшие двадцать семь дней другого полнолуния не случится.

— Где газета? — спросил я.

Вскочил на ноги, окинул взглядом гостиную — «Трибюн» нигде нет. Пробежал по коридору в кухню. Вот она, лежит рядом с кофеваркой. Я схватил ее, пролистал отыскивая раздел, в котором, как я помнил, печатались сведения о фазах Луны. Читая на ходу, вернулся в гостиную и спросил:

— Может, что-нибудь найдется в гороскопах? Какое-нибудь расположение планет.

— Хорошая мысль, — сказала Тони.

Однако в сегодняшних предсказаниях ничего такого не нашлось. Только советы — несколько толковых, но в основном пустышки. Ничего насчет лунной активности, которая могла бы побудить секту к активности.

— Черт побери, — пробурчал я. — Ничего!

Но Тони не привыкла сдаваться.

— Как насчет погоды? Там бывают таблицы лунных и солнечных фаз, верно?

Я в сердцах шлепнул газетой о кофейный столик, уселся рядом с Тони и снова стал читать.

В Миннесоте, где перепад температур между зимой и летом достигает 130 градусов и больше, в краю сои и зерновых, жители буквально помешаны на погоде и на всем, что на нее влияет. Соответствующий газетный раздел занимает почти целую страницу. Большая погодная карта — цветная и с подробностями. Сверх того — обзор погоды; обычно я его не читаю, потому что за завтраком мое внимание поглощают войны и голод, политика и преступления. Меня всегда изумляли эти газеты, печатающие дурацкую тягомотину про области высокого и низкого давления и облачные системы. И изумляли люди, которые читают о погоде, вместо того чтобы ее ощущать. Я понимаю, что разговоры о погоде — общепринятое развлечение, но все же…

Я разгладил газету, мы с Тони склонились над ней: погодные сводки, температура, давление… Если что-то найдем, то на этой странице.

Палец Тони остановился на одном из столбцов.

— Смотри!

Раздел с немудреным названием: «Солнце и Луна» — продолжительность светового дня, время восхода и захода Солнца и схематическое изображение сегодняшней Луны. У меня подпрыгнуло сердце. Полнолуние было не вчера, оно будет завтра.

— Смотри! — опять сказала Тони, и ее длинный, тонкий палец передвинулся к прогнозу погоды.

Так… Болтовня. Масса болтовни. Приближается чудный циклончик. Приятная весенняя температурка. Ясное небо. Восхитительное небо. Восхитительные ночи. Листья распускаются. Вы будете с удовольствием наблюдать завтрашнее затмение Луны.

— Вот оно. То, что надо, — сказал я и похлопал Тони по колену. — Какая секта пропустит затмение, да еще в полнолуние, да еще восхитительной весенней ночью?

Тони покусала нижнюю губу.

— Алекс, нам действительно это необходимо? Тайлер явно психически неустойчив. Наверно, это будет идиотством — я не говорю уж об опасности.

— Знаю, но… но… — Перед глазами у меня мелькнул нож Тайлера, блики света на лезвии. — Не хочу, чтобы подонки диктовали мне, как себя вести.

— А, брось! Нашел время строить из себя ковбоя.

Я покивал.

— Ты права. Но Дженкинс расследует другое дело; как еще ты собираешься выяснить, что случилось с Лиз?

На этот вопрос Тони ответить не могла.