До ночи мы обговаривали эту проблему: обсуждали еще и еще раз, пытаясь отыскать наименее опасный путь, и возвращались к прежнему решению. Другого просто не было — по крайней мере, на ближайшее время. Если Дженкинс занят по горло, ищет ту пропавшую молодую женщину, то кто будет искать второго любовника Лиз? И что можем мы, кроме как сфотографировать нескольких «драконов» и показать Крис снимки?

Нам придется остерегаться полиции. Мы не знаем и не можем знать, что там делается. Дженкинс определенно не собирается нас информировать. Более чем ясно: они не связывают «драконов» с делом Лиз, но могут следить за ними, пытаясь отыскать светловолосую женщину прежде, чем ее прикончат. В этом случае — если полиция там окажется — мы с Тони отвалим, уберемся с дороги. Если же нет, ну тогда… Тогда мы определенно на верном пути.

Все это, ясное дело, сработает, если мы правы — если «драконы» соберутся завтра, в ночь затмения. Но мы не знаем места встречи, то есть надо опять садиться на хвост Робу Тайлеру. Действовать придется с умом. В подъезде моего дома он ничего не сказал о недавней погоне, стало быть, не подозревает, что сам привел нас к «драконам». Тем не менее он наверняка примет особые предосторожности. Поэтому я решил пустить в ход один трюк — я прочел о нем в шпионском романе — и надеялся, что, если мы сработаем аккуратно, Тайлер нас не заметит.

Это называется «методом пары»: два самостоятельных преследователя попеременно сидят на хвосте у преследуемого. Сменяющиеся автомобили очень трудно зафиксировать — тем более с учетом разницы между моей «хондой» и автомобильчиком Тони. Мы надеялись, даже были уверены, что сможем с успехом выследить Тайлера. Такая игра как специально придумана для Америки и особенно для Миннеаполиса, для города, в котором уничтожили шестисотмильную сеть трамваев и взамен построили скоростные шоссе. Можно было не сомневаться: Тайлер поедет на машине, и мы сыграем с ним в эту игру.

Наутро, около десяти, Тони пошла и купила парочку портативных раций — «уоки-токи».

— Ах, как мило, — сказал я, принимаясь за приготовление завтрака. — Для голубка и для голубки.

Тони сунула «уоки-токи» в сумку с фотоаппаратом и фыркнула:

— Погоди, еще поймешь…

Пока я готовил бутерброды с индейкой, Тони ушла в гостиную. Я взглянул туда — нас разделял длинный коридор — и увидел, что Тони говорит по телефону. Проверяет, как дела в клинике, подумал я, дает предписания для пациентов. Но она возвратилась явно расстроенная.

— Звонила в Северный Центр, консультанту Лоры. — Она застонала и упала На табурет. — Лора не уверена, что хочет меня видеть. Можешь себе вообразить? Я оставила свой номер и попросила ее хотя бы позвонить. — Тони посмотрела на бутерброд. — Положи мне много майонеза. Чипсы у тебя есть?

— Не беспокоишься о калориях и углеводах?

— Чем больше, тем лучше. Как насчет печенья? Нету?

Мы неторопливо и, я бы сказал, спокойно позавтракали. Тони почти все время была погружена в свои мысли. Я пытался завести разговор о Лоре, но Тони быстро сменила тему.

Около трех мы сели каждый в свою машину. Роба Тайлера дома не оказалось, и мы направились в Колледж живописи и дизайна — это был наш второй и последний шанс его найти. Затмение Луны начнется после заката солнца, так что Тайлер наверняка еще не уехал. Тони проехала следом за мной в художественный комплекс — музей, детский театр и, конечно, Колледж. Все вокруг было заставлено машинами, и в поисках обшарпанного синего «дастера» я стал ездить по авеню, идущим с юга на север, а Тони — по улицам, идущим с востока на запад.

Я ничего не нашел. Куча битых студенческих машин с ржавыми дырами. Несколько «кадиллаков» и убойных зарубежных машин, принадлежащих наверняка патронам Института искусств. Но дряхлого «дастера» не было. И тут я услышал по «уоки-токи»:

— Нашла!

Я тормознул, прижался к тротуару Первой авеню и сказал в микрофон:

— Колоссально! Ты где?

— За общежитием. Там, где студенческая стоянка.

Я развернулся и поехал туда. Тони стояла на углу. Я поставил свою машину рядом и опустил боковое стекло.

— Прямо впереди, — сказала Тони. — Видишь?

Я видел. Такую машину каждый бы заметил. Этот «дастер» выглядел неплохо, когда ему было лет пятнадцать. Тони вызвалась прочесать комплекс — вдруг увидит самого Тайлера. Она снова уложила рацию в сумку с фотоаппаратом, вышла из машины и повернулась к светло-серым домам, прикорнувшим в тени Института искусств.

— В случае чего позовешь, — сказала она, похлопав себя по сумке.

Я смотрел, как она шла. Тони, которая была мне нужна всегда — и, наверно, так всегда и будет. Стройная и бесстрашная Тони. На меня накатило беспокойство, и так я провел гнетущие, томительные двадцать или тридцать минут.

Наконец мой «уоки-токи» ожил, и ее голос, низкий и приглушенный, произнес:

— Алекс, он здесь.

Я схватил маленький черный ящик, нажал на кнопку и сказал голосом Дика Трейси:

— Где?

— В студенческом клубе. — И вдруг заспешила: — Встает. Наверно, уходит. Разговаривает с парой… Обожди. Да, уходит. К двери на стоянку.

Сердце забилось быстрее.

— Прекрасно, — сказал я. — Пока постой, чтобы он тебя не увидел. Я в машине, так что мы готовы.

Минут через пять и я увидел его лысый череп — проглядеть эту башку было невозможно. На нем была черная куртка, декорированная блестящими цепочками, и штаны, нарочно порванные на заднице и коленях. Я соскользнул с сиденья вниз и сквозь рулевое колесо смотрел, как он идет. Он прошел за соседней машиной. Я оглядел другие авто поблизости. Нет ли легавых? Не следит ли кто за ним? Вроде — никого.

Тайлер прямиком прошел к «дастеру», сел, завел двигатель — с ревом — и тут же тронулся с места. Может быть, удача, подумал я, может, едет на сборище, и у нас будет шанс. А что, если он едет домой или к приятелю, чтобы поддать как следует?

— Тони! Ты где?

— За газоном.

— Он выезжает. Я поеду за ним и скажу, куда он свернет.

— Прекрасно.

Как только Тайлер выехал со стоянки, я завел свою «хонду». Как только он свернул на улицу, я нажал на педали. Еще раз огляделся — полицейских не видно — и рванул. Нельзя было его упустить.

— Тони, ни признака Дженкинса или кого еще. Похоже, никому, кроме нас, он не нужен. Левый поворот от стоянки, — радировал я. — Вижу его. Он свернул влево, на Первую авеню.

— Хорошо. Еду за тобой.

Тони тяжело и быстро дышала. Я представил себе, как она бежала и вскакивала в машину. Скоро она опять заговорила, сказала, что жмет за нами. Это меня порадовало — я не знал, как далеко достают «уоки-токи». Тайлер же не терял времени и гнал куда-то, но не домой, в другую сторону. Прогрохотал по Первой авеню, свернул направо на Франклина над скоростным шоссе и затем налево, к моему любимому «Дайри Куин».

— Тони, — позвал я, поддавая газу и проверяя картинку в зеркале заднего вида. — Он жмет на скоростное шоссе. Думаю, мы угадали.

Тайлер впереди, за ним я, за мной Тони. Мы ссыпались со скоростного на широкую 94-ю дорогу и, все набирая скорость, понеслись к Сент-Полу. Вскоре я окончательно убедился, что за Тайлером, кроме нас, никто не едет, так что наша затея удалась. Когда остался позади мост через Миссисипи и мы въехали в Сент-Пол, я рассудил, что «драконы» бросили район пакгаузов Миннеаполиса и теперь собираются в таких же пакгаузах Сент-Пола, примыкающих к деловым кварталам. Но нет, Тайлер и его «дастер» пропилили по развязкам — мимо собора святого Павла, мимо импозантного капитолия штата дальше на восток.

Когда мы очутились на другом краю города, белый автомобиль Тони выпрыгнул и пристроился сзади меня.

— Как делишки? — спросил я в микрофон.

Она мигнула фарами — порядок, — поднажала и вскоре радировала, что держит Тайлера. Я приотстал. Держал ее в поле зрения, пока мы катили мимо редких домов окраины и сногсшибательных вилл. Оставались позади торговые центры, автостоянки, магазины уцененных товаров — раз за разом они возникали на холмах. Наконец появились поля; из коричневой грязи лезла зелень первых всходов. Я смотрел на юг, думая, что через пару месяцев тут будет безбрежное море зерновых и сои. И еще я думал — куда нас ведет Тайлер? В Висконсин, до которого оставалось меньше двадцати миль, к домишке на берегу озера, запрятанному среди сосен?

Когда мы проехали еще пятнадцать миль и оставалось немного до широкой реки Сент-Крой, разделяющей Миннесоту и Висконсин, я услышал голос Тони:

— Он сейчас уйдет с шоссе.

Я взял «уоки-токи».

— Принял. Как только съедет, все равно куда, иди в другую сторону. Я его перехвачу.

— Очень хорошо.

Было видно, как Тони сбросила скорость и поехала к длинному съезду на дорогу, ведущую на эстакаду над шоссе. Тайлера я, однако, не видел и нажал на газ, готовясь занять свое место.

— Он поворачивает направо, так что я ухожу влево, — сообщила Тони. — Дженкинса по-прежнему не видать?

— He-а. Они в мыле гоняются за кем-то еще.

Я быстренько съехал с шоссе и повернул на юг — теперь я спешил, боясь потерять Тайлера. Не потерял. Проехав с четверть мили, увидел его машину, поднимающуюся из ложбины по склону холма.

— Вижу его, — радировал я.

— Хорошо. Я развернулась и через секунду буду с вами.

Я подтянулся к Тайлеру совсем немного. Не хотелось подходить слишком близко, и я позволял ему исчезать за поворотами, за перегибами дороги и снова обнаруживал его на прямых и за холмами. Мы катили вперед, мимо аккуратных ферм с подстриженными газонами и красными амбарами, мимо гипсовых оленей в палисадниках и сверкающих силосных башен. Заговорила Тони — сказала, что держит меня в поле зрения. Я оглянулся, на мгновение увидел ее машину. Она сказала, что кругом удивительно красиво. Точно. Не места — именины сердца. Плодородная земля, много солнца и воды. Четверть мирового зерна выращивают вокруг Двух Городов, от Иллинойса до Канады, и в это легко верится.

Внезапно открылась новая картина: деревья, плотные купы деревьев и полоса воды за ними, и это было как мощная волна, сбивающая тебя с ног. Я глубоко вздохнул и заставил себя следить за синим «дастером». Вот он. Поднимается на холм, минуя очередную ферму. Остались позади еще несколько миль, и он свернул с широкого шоссе в сторону реки Сент-Крой. Я проехал себе дальше, точно вовсе им не интересовался, а Тони свернула за ним.

— Полагаю, здесь я видна как на ладони. Поеду медленней, — сообщила она.

Проехав от поворота четверть мили, я развернулся и помчался вдогонку. Свернул за ними на восток, и скоро впереди блеснула белая машина Тони. Но Тайлер немедля сделал новый вольт.

— Опять повернул на юг, — доложила Тони.

— Осторожно, — предупредил я. — Он вроде подъезжает.

Сент-Крой была прямо перед нами — значит, дальше ему некуда ехать. Он, значит, и направлялся к реке. Очень разумно. Сент-Крой — национальный речной заповедник, застройка здесь практически запрещена. Эти места законсервированы — охрана природы, и берега совершенно пусты, изредка встретишь хижину, построенную полсотни лет назад или больше. Так что безлюдная полоса вдоль Сент-Крой — почти идеальное место для тайного сборища «драконов», для торжества в честь затмения Луны; в этих густых лесах их никто не заметит.

Мои предчувствия немедля подтвердились.

— Алекс, он поворачивает на грунтовую дорогу, — сказала Тони. — Идти за ним не могу, он меня заметит, так что я еду прямо.

Впереди, на поле, поднялось облако пыли. Тайлер. Я не видел его машину, но тянущийся за ней темный шлейф поднимался высоко. «Хонда» проскочила поперечную дорогу — я увидел на обочине почтовый ящик. Значит, это не общественная, а частная дорога, и она, должно быть, ведет к лесному домику.

— Алекс, я свернула на следующую дорогу, я у большого дуба, — сообщила Тони.

— Оставайся там.

В зеркале заднего вида возникло пятнышко: за мной двигался автомобиль. Еще один «дракон» или нас обложили и преследуют? Но кто? Полиция? При этой мысли сердце у меня трепыхнулось, но скоро автомобиль исчез. Я сбавил скорость, оглянулся — с поля поднялось облако пыли. Хорошо — значит, еще один «дракон» рулит туда. Мы не ошиблись: это, должно быть, общий сбор.

Впереди показался здоровенный дуб и белая машина Тони. Она стояла за деревом, нацелив объектив — очень длинный — на дорогу, по которой пылил Тайлер. Я подъехал к ней вплотную.

— Видишь что-нибудь? — спросил я, выбираясь из машины.

— Похоже, они оставляют машины вон у тех деревьев, — сказала она, не отрываясь от объектива. — По крайней мере, там перестает пылить.

Я вгляделся — за полем исчерна-зеленая полоса деревьев. Вполне подходящее место для парковки.

— Там по-настоящему крутой обрыв к реке, — сказал я.

Я как-то был с компанией на висконсинской стороне Сент-Крой. Мы парковались наверху, а потом грохотали вниз по отвесу к хижине. Так что Тайлер и его приятели-«драконы» оставляют машины здесь, а потом спускаются к своей черной нирване.

У меня внезапно заколотилось в висках, в глазах зарябило. Я прислонился к машине Тони, взялся за лоб. Черт побери. Закрыл глаза. Что это — начало ужасной мигрени? Предчувствие того, что должно случиться?

— Алекс, может быть, лучше прерваться? Мы можем…

Нет, нельзя останавливаться, нельзя уходить. Мы прорвались слишком далеко. Надо идти до конца. Я помотал головой, отбиваясь от страха и боли, открыл глаза.

Тони повернулась ко мне и сказала:

— Так что мы делаем? Пробираемся вниз?

— Ага. Я думаю, проедем по этой дороге, потом проберемся туда — наверное, пешком.

Вот что мы сделаем, думал я, глядя на проселок за спиной у Тони. Проедем до упора, повернем налево. Там должно быть место, где можно оставить машину. Потом — к деревьям. Мысленно я уже видел это место — там нас ждет беда. Я знал, что не надо туда идти, не надо зарываться — лучше повернуть назад. Но я не мог остановить неизбежное, и главное, здесь было много, слишком много того, что нам следовало узнать.