— Чертовщина! — выкрикнул я из своего транса.
— Это уж верно…
— И какая еще!
Я вроде как на ковре самолете, вылетел из балконных дверей, с третьего этажа, лечу над домом, над озером. Синее озеро. Синее облако. Это было здорово. Мне давным-давно не было так легко. Воздушная зыбь. Вихрь, несущий меня. Ласкающий меня. Успокаивающий.
— Отбрось все, Алекс. Расслабься, — взывала Мэдди оттуда, с той стороны.
— Я уже ушел.
— Не волнуйся, все будет хорошо. Я позабочусь.
— А кто волнуется?
У меня было ощущение, что я вижу сон, которым могу управлять. Сон, вот на что похож гипноз. Сон, который можно направить, сон, в котором можно говорить. Я был в трансе, глубоком, как самый глубокий сон, но в то же время бодрствовал и все сознавал. Я был внутри него, но мог сообщаться с миром, с Мэдди. Чрезвычайно странное ощущение, как будто я отпер волшебную дверцу в своем мозгу и исчез в скрытой части собственного бытия.
Я был в трансе, чувствовал, что сижу и поворачиваюсь туда-сюда, но внутренним оком видел себя летящим вверх в небо. Посмотрел назад. Виден дом со всеми его колоннами. Такой большой и белый. На самом верху, на балконе, стоит моя сестра Мэдди. Стоит и машет мне. Глядит на меня. Нет инвалидного кресла. Нет темных очков. Вот почему она так любит гипноз, каждый день к нему прибегает: она путешествует, куда хочет, и все видит.
— Дай этому волю, — командует она и машет мне с балкона.
Вихрь эмоций поднялся во мне. Это гипноз. Он выпустил на свободу мои слова и мысли.
— Мэдди, я рад, что я здесь. Я скучаю без тебя. Нам не надо жить порознь. Нам было так весело, когда мы росли в Чикаго, правда?
— Да-да. Лучше не бывает.
— Понимаешь, я беспокоюсь о тебе, — сказал я; гипноз, как «сыворотка правды», вытолкнул мои чувства на поверхность. — Причины для беспокойства? Их куча. — Особенно с тех пор, подумал я, как умер отец и маму пришлось отправить в дом инвалидов. — И я чувствую себя виноватым.
— Алекс, пожалуйста, не надо.
— Почему? Я спрашиваю себя, почему я не ослеп или… Почему не меня сбил автобус. Я о том, почему ничего не случилось со мной?
— Господи, хороши бы мы тогда были. Слепой брат и увечная сестра или наоборот. — Мэдди засмеялась. — Нет, Алекс. Ты предназначен для другого. Не беспокойся. Я больше не сержусь на судьбу и даже в некотором роде счастлива. До неприличия богата. И собираюсь сделать кое-что очень серьезное с помощью этих денег. Да, есть такая цель. Может быть, и для тебя будет работа — да, да, — если тебе это интересно. И есть еще одно дело, в нем мне действительно нужна твоя помощь. Но давай все по порядку. Это твой транс.
— О, Да.
Мой транс. За тем я и приехал на остров моей сестры. Коснуться основ и улететь. Я люблю летать, а не копать вглубь. Некоторым нравится уходить в транс все глубже и глубже. Погрузить себя во тьму и копать до центра Земли — это не для меня. Конечно, я начинаю во тьме, но затем поднимаюсь и лечу — выше, выше, Я люблю эту часть пути. Подъем, подъем… Вот я и в облаках. Холодных, белых, пушистых облаках. Я приехал к Мэдди, она послала меня вверх, так что я могу…
— Вот зачем мне гипноз, — проговорил я печально, — Тони. Ты помнишь ее? Она из Чикаго, она приехала в Миннеаполис, и ее убили.
— Знаю. Ты любил ее.
— Это было страшно, — слова стали комом в горле. — Полиция… она до сих пор в тупике, а мне все кажется, я что-то знаю. Что-то важное. Я там был, ты же помнишь. В тот вечер, когда ее убили. Я пытался спасти ее, но…
— Так вот о чем ты думаешь: не известно ли тебе нечто такое, что поможет найти ее убийцу? Нечто, скрытое в твоем подсознании?
Для меня-то это было ясно как день.
— Да.
— Так что же ты знаешь?
— Не знаю точно. Но это во мне. Ключ. Я хожу вокруг него. Вокруг ключа. Будто он валяется в траве под ногами, и, если я его найду, разгадаю тайну гибели Тони.
— Конечно. Значит, ты готов повернуть время? Согласен вернуться назад, а прошлое?
— Да, готов. — Я вдруг стал жаловаться: — Надо было много лет назад забыть Тони. Она не хотела быть со мной. Я делал все, чтобы выкинуть ее из себя, — не выходило, а теперь не могу забыть о ее смерти. И не забуду, пока не разберусь во всем.
— Пока не осмыслишь.
— Верно.
Мы уже говорили об этом по телефону. Я рассказал Мэдди, как я терзаюсь из-за Тони, как истязаю себя за то, что не сделал в ночь ее убийства все возможное, колочу себя за то, что я мог сделать и не сделал. Рассказал о своей идее: я видел что-то важное. Ключевое.
Тогда Мэдди и предложила мне вернуться в прошлое. Не на десятки лет назад — в юность или в одну из прошлых жизней. На несколько месяцев назад, в апрель. В ту неделю, когда Тони приехала из Чикаго. Звонок в дверь — и вот она. Тони, с которой мы не виделись почти десять лег.
— Путешествие в прошлое, — объясняла Мэдди. — Ты возвращаешься и снова видишь все, как было. Все равно, что еще раз посмотреть фильм. Можно ускорить действие. Можно замедлить и внимательно просмотреть то, что могло быть упущено в первый раз.
Конечно, вот что я должен сделать. Заново прокрутить ту неделю, нащупать в памяти то, что я неведомо для самого себя знаю об убийстве Тони.
— Значит, надо идти туда. С чего начнем?
— Просто дай истории начаться.
— Ну, это началось с появления Тони на моем пороге.
— Прекрасно, — сестра глубоко вдохнула, выдохнула. — Это случилось ни так давно. Несколько месяцев. Все это еще у тебя в памяти. Так что просто позволь себе вернуться назад. Вообрази, что ты на верху эскалатора.
Я-то был на верху облаков, но внезапно услыхал громкое шипение, прямо передо мной открылась дверь, и вот он — эскалатор. Удивительно. В небесах — эскалатор. Идущий вниз. Но он, однако, здесь и весь сияет. Я посмотрел вдоль него, вниз.
— Ты видишь эскалатор, Алекс?
— Да, прямо передо мной.
— Прекрасно. Ступи на него. Я считаю до десяти. Когда скажу «десять», ты очутишься там. В прошлом.
До меня дошло. Этот эскалатор ведет вовсе не вниз. Он переносит в прошлое.
— Один. Ты ступаешь на эскалатор.
Я шагнул. Счет начался. Возвращаюсь. Я был там вчера, стирал белье, складывал вещи. Думал о Мэдди. Беспокоился о ней. Выйдет ли она замуж? Найдет ли кого-нибудь? Наверное, нет. Наверное, у нашей матери не будет внуков, я ведь тоже не спешу обзавестись потомством. Внуки… Мама вряд ли помнит собственных детей, так что, пожалуй, «дети ее детей» для нее непосильное понятие.
— Два. Дай времени идти вспять и сам иди с ним.
— Говорю же, все началось, когда Тони объявилась в Миннеаполисе, — пробормотал я.
— Просто дай сцене ожить. Три. Это в твоей власти, Алекс!
Мэдди считала плавно, ровно, уводя меня все глубже в транс, перенося в прошлое. Все началось вскоре после смерти Лиз. Из-за нее Тони приехала из Чикаго в Миннеаполис. Тело ее младшей сестры нашли в Миссисипи.
Мэдди досчитала до семи; при счете восемь» послышался слабый звонок.
— Вот оно. Ты слышишь это, Мэдди, — звонок? — спросил я.
— Рассказывай, Алекс. Плыви по времени, и все. Ты почти в самом низу эскалатора. Девять. И…
— Выло воскресенье, полдень, и я собрался на велосипедную прогулку, и…
— Продолжай, Алекс. Восстанови эту сцену. Тебе это под силу. Сделать это и понять, что произошло с Тони. — Глубокий вдох. Сжимаю губы. Выдох. — Ты собирался выйти из дому, позвонили в дверь… и тогда… Десять!