Он едва не уснул за рулем, и, когда вышел из машины, ноги сами подогнулись от усталости. Кузнечики стрекотали как никогда оглушительно. И, как ему казалось, укоризненно. Ворота открылись. Внезапно взлетела петарда и с треском разорвалась на тысячи разноцветных искр.
– У кого хватило ума положить в мусор баллончик? – прошипела совершенно побелевшая Аида. Интересно, что заставило ее побледнеть – его неожиданное возвращение или взрыв в мангале?
Аида не бросилась к нему на шею, сказала только спокойно:
– Вы один, – и стала ворошить палкой в костре.
Почему он раньше не замечал, как много времени она проводит у огня? Девочка же буквально на нем помешалась. Такое стремление – явное проявление депрессии. Так она пытается избавиться от воспоминаний.
– Да. Один.
– Понятно. Выглядите ужасно.
– Аида. Я должен тебе сказать. Он не вернется, – тихо сказал Шер, протянув руки к огню.
– Я уже поняла.
– Я говорю не про Дорогана. Я видел Егора. Он больше не придет.
Аида не ответила.
– Он же навещал тебя, верно? Ты встречалась с ним за забором?
– Ну навещал.
– Поэтому он знал, куда я собираюсь пойти и что я буду делать?
– Отчитывать меня будете?
– Нет. Ты сама – жертва.
Новая порция пакетов, зашипев, стала сплавляться в ком, который Аида поворачивала так и этак.
– Я рад, что мы одни. Мне нужно с тобой поговорить.
Девушка приподняла плечи, будто ей стало холодно.
– Ты давно заметила за собой… странности?
– Странности?
– Ты знаешь, о чем я. Ты можешь поговорить со мной. Я врач. Давно ты заметила, что тебя не кусают?
– В первый раз – когда вышла за травой. Они подошли близко, но меня не трогали. Им нужна была Вика.
– Мне не нужно объяснять, почему у тебя появилась такая… особенность?
– Я догадалась. Я его спросила, и он признался. Осуждаете меня?
– Ни в коей мере. Это не мое дело.
– Меня тоже выгоните за ворота?
– Нет. С Егором… я ошибся, признаю. В этом не было необходимости.
– Но что мне теперь делать? – В свете пламени Аида выглядела даже моложе своих двадцати. Дите дитем. Куда делся ее гонор? Маленькая испуганная девочка.
– Ничего. Живи как жила. В городе есть лекарства. Это раньше ВИЧ был приговором, теперь с ним можно прожить долгую и вполне разнообразную жизнь. Ты же не употребляешь наркотики.
– Разнообразия и так хватает.
– Считай, что это твое оружие. От этих. Ты – наш секретный агент.
– Но как я объясню остальным?
– Не нужно пока ничего говорить. А потом что-нибудь придумаем.
Аида, наконец, заплакала. Шер неуклюже прижал ее голову к своей груди. Бедная девочка. На что только не толкает женщин любовь.
– Он не был тебя достоин, – сказал Шер и сам незаметно поморщился от пафоса. Он доктор, и, в конце концов, он не умеет успокаивать девиц с разбитыми сердцами. У него нет дочери, которой он втолковывал бы, что она выбрала не того парня. Что за наказание? Шер колебался, решая, не стоит ли рассказать Аиде о планах, которые были у гастарбайтеров относительно женской половины компании, но смолчал. – Он не слишком порядочно к тебе относился. Вы проглядели парня. Наркотики быстро изменили его, вы просто отказывались это замечать.
Сейчас Георгию Яковлевичу казалось, что он мог бы сразу обо всем догадаться. Аида так хлопотала над Егором, переживала больше, чем за родного брата. Девочка изо всех сил пыталась скрыть свою влюбленность. А у Егора хватило подлости ею воспользоваться.
– Егор… – Аида плакала.
– Есть хорошие парни, хоть люди теперь в дефиците.
– Он просто не знает, что у меня… Он перестанет меня уважать.
– Он уже знает.
Аида отпрянула.
– Шутите? Саня знает?
– Мы с ним говорили на эту тему. Больные ВИЧ вовсе не так опасны, как думают обыватели. Нужно только быть острожным. Выше нос! И к тому же тебя не кусают.
– Георгий Яковлевич, вы такой добрый!
– Глупости.
Новая порция пакетов отправилась в огонь, во дворе стало светлее.
– Вам не кажется, что у дачи должно быть имя?
– Как насчет «Аида»?
– Неудобно как-то.
– А мы зашифруем. Что оно означает?
– Возвращенная.
– Как хорошо, как правильно.
Найдя в гараже краску, они написали на заборе: «Дача „Возвращенная“».
– А теперь надо сказать им, что я вернулся.
* * *
– Сева, положи ее, наконец!
В ответ мальчик лишь пожал плечами. То ли «сейчас-сейчас, еще секундочку», то ли «отстань».
– Сева!!
Лидия Вячеславовна пересекла холл и шлепнула Севу по темени тыльной стороной кисти, потому что ладони у нее блестели от масла. Если парня она еще боялась испачкать, то с приставкой церемониться не стала. Вырвав из рук мальчика экранчик, она положила его в карман передника.
– Э-э-э! – завопил Сева.
– Все, время истекло.
– Ну, пожалуйста! Мне чуть-чуть осталось.
– Твои «чуть-чуть» могут длиться вечно. Мы договорились, что ты мне поможешь.
Сева застонал – протяжно и скорбно.
Лидия Вячеславовна лепила какую-то сдобу, следя, чтобы тесто не липло к рукам. Подтащив кресло к дивану в форме губ, Семен Семенович корпел над кроссвордом. Рядом сидел Шер, который не был ничем занят. Время от времени Семен Семенович обращался к нему с вопросом, но Лидия Вячеславовна хитрости мужа знала наизусть. Нет такого кроссворда, который не по зубам Семену Семеновичу. Он просто использует газету как повод пообщаться с доктором.
– Дайте хоть сохранюсь! – не унимался Сева.
– У тебя было время. Что это вообще за игра такая? Не понимаю, что в ней может нравиться.
– Она всем нравится! Там куры!
– С ума сойти. Как интересно.
– Их нужно спасти от эпидемии птичьего гриппа.
– Учат детей с малолетства ерунде, – вставил Семен Семенович, посмотрев на раскрасневшуюся жену поверх очков. – Что еще за темы для детских игр. «Птичий грипп», удумают тоже.
– Вы ничего не понимаете!
– Так объясни нам. Выйди за ворота – вот тебе и эпидемия. Настоящая, не птичья. Нет, надо еще в экран уткнуться.
– А ваш кроссворд интересный, что ли?
– Он по крайней мере тренирует мою память.
– Куры тоже тренируют! Ведешь ее, ведешь на заводе по конвейеру. Смотришь, чтобы на нее вирусы не набросились. Чтобы яйцо снесла. Чтобы дикие птицы не заклевали. Все запоминаешь. А они бегут все быстрей и быстрей. Это сложнее кроссворда.
– Я просто не хочу, чтобы ты целый день сидел над этой крякалкой. Тебе промыли мозги.
– Ну еще пять минут!
– Сева, ты же сам знаешь, что ответ будет – «нет».
– Но попросить-то можно.
– И доктор скажет, что компьютерные игрушки – это вредно. Георгий Яковлевич, вы со мной согласны?
Но Шер промолчал. Казалось, он вообще не понял, что от него хотят. Трехдневная щетина удивительно не шла ему, но он даже не пытался от нее избавиться. Он больше не подравнивал усики, которые теперь выглядели плебейскими. Плечи как-то обмякли. И, главное, он совершенно ушел в себя. «С тех пор как вернулся, слова из него не вытянешь», – подумал Семен Семенович, а вслух произнес:
– Статья про уход за яблонями. Вы как-то интересовались. Не желаете ли прочесть? – он сунул в руки Шера газету. Потом нужно будет спросить его мнение по поводу прочитанного.
После смерти Дорогана Шер сам не свой. Не говорит, конечно, прямо, но видно, что переживает.
Лидия считает, что его нужно тормошить, веселить, вовлекать в жизнь коллектива. Его же мнение – доктора нужно просто оставить в покое. Такие люди восстанавливаются сами. Да, сейчас Шер удручен тем, что так оплошал. Ему есть над чем подумать. Но ошибиться может каждый. И не надо его дергать каждые пять минут, говоря: «Дружище, выше нос, ты ни в чем не виноват, все будет хорошо!» Умному человеку просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Краем глаза Семен Семенович поглядывал на Шера. Так и есть, не читает, сидит, уставившись на рекламу «Вакцина „Х“ – первый шаг на пути к здоровью!».
Остается только надеяться, что доктор не «поплывет».
– Что, неинтересная статья?
– А? – встрепенулся Шер.
– Хотите, может, другую газету?
– Да-да. Дайте мне, Семен Семенович, еще ваших газет. Несите все, что есть.
* * *
– Опять он со своими газетами, – тихо сказала Лидия Вячеславовна, глядя, как Шер тащит по лестнице целую кипу. Я все аккуратненько завернула: и лук и консервы, – нет, все поразворачивал.
– В гараже все распотрошил, – Саня попытался выхватить кусочек колбасы из-под ножа, но получил шлепок по руке, – и газеты унес. Я говорю, они жирные, с пятнами, а он – «ничего, сойдет».
– Георгий Яковлевич, – окликнул доктора Семен Семенович: – Отдайте хотя бы кроссворды.
– Потом, – Шер даже не оглянулся.
– Зачем вам столько газет?
– Читать, читать…
– Сбрендил, – шепотом постановила Лидия Вячеславовна, – опять до вечера просидит.
– Что он там ищет?
– Опять, наверное, есть не придет.
Но Лидия Вячеславовна ошиблась. К обеду Шер все-таки спустился. Его чисто выбритое лицо озаряла улыбка.
– Побрились, наконец, – всплеснула руками Лидия Вячеславовна.
Георгий Яковлевич довольно оглядел товарищей, сидящих за столом:
– Я должен вам кое-кто сказать.
* * *
– В доме пахнет хорошим настроением, – Саня нарочито принюхался.
– Это ваниль, – Лидия Вячеславовна присыпала сыр орешками.
– Ваниль и хорошее настроение! Ох, поедим сегодня.
Но брови Лидии Вячеславовны грозно сдвинулись.
– Пирог! – Бросив нож, женщина умчалась на кухню.
– И все-таки, что за сюрприз он готовит? – спросил Саня, когда она вернулась, – Сказал, шампанское привезет, икру.
– Что ты как маленький? Именины у него, непонятно разве? Решил отметить.
– А… Именины… Хорошо, а то ходил как туча.
– Просто расстроен был человек. Есть из-за чего. А потом решил жить дальше. Не таскай куски. Тарелки расставь.
– Вот он обрадуется, когда приедет. Войдет, а мы ему: «Сюрприз!»
– Спускайтесь потихоньку вниз! – закричала Лидия Вячеславовна и оглядела стол: – Скудно.
– Да вы что! И салатик, и нарезка. Царский стол!
– Коньяк неси, водку, – приказала Лидия Вячеславовна мужу, который спустился в чистой рубашке.
– А где сам?
– Скоро будет. Не бери ничего с тарелок!
* * *
У Семена Семеновича под мышками новой рубашки расплылись темные полукружья. Салат накрыли тарелкой, чтобы не сох. Вера баюкала Севу в кресле.
– Надо ехать, – Саня встал, – сколько можно кататься?
– До магазина минут двадцать. Обратно столько же, – Стас тоже поднялся, – ну шампанское еще найти.
– Да, давно уже должен вернуться. – Глядя на пирог с подтаявшей сахарной пудрой, Лидия Вячеславовна прикусила костяшки пальцев.
– Вернулись! – Вера вздрогнула, когда на улице просигналил джип, – два часа ездили. Осторожно сняв голову спящего Севы с колен, она встала: – Ну что, пойдемте?
На улице уже сгущались сумерки. Вера открыла ворота и крикнула:
– Обе машины приехали! Слава богу!
Из джипа вышел Стас, а из маршрутки Саня. Дружно, как по команде, захлопнули двери.
– А где Шер? Не нашли? – ахнула Лидия Вячеславовна и заплакала: – Приспичило ему шампанского! В доме полно крепкого.
– Прекрати! – цыкнул муж. – Что ты сразу?
Саня мял какой-то сверток.
– Говори уже! – прикрикнула Лидия Вячеславовна.
– Машину нашли. А его нигде нет.
– Да не плачь ты! – урезонивал жену Семен Семенович. – Мало ли что могло случиться. Спрятался где-нибудь.
– В магазине кто-то разбил витрину, – тихо сказал Стас, – внутри эти.
– Я и говорю. Испугался и где-нибудь спрятался. Надо вместе ехать искать.
– Мы еще вот это нашли. – Саня развернул сверток. В нем оказался клетчатый пиджак с нашитыми на локти кожаными заплатками. Хороший пиджак, но весь залит чем-то темным.
– У этого отобрали.
– Это его! – Лидия Вячеславовна опустилась на ступеньку. – Поминальный, выходит, стол собрала.
* * *
– Вера, ничего не таскай. Сами справимся.
– Я хочу помочь.
– Бери хотя бы легкие пакеты.
– Мне не тяжело.
Вика отняла у Веры сумку и решительно пошла к дому. Вера, вздохнув, вынула из машины сверток поменьше:
– Где вы набрали столько продуктов?
– Магазинов много. Нашли новый.
– Значит, так, – Лидия Вячеславовна поставила, чтобы передохнуть, битком набитые пакеты, – тесто для блинов я замесила. Припеков наделаем.
– Может, не надо было связываться с блинами? Напечь на столько человек! Вам хлопоты опять.
– На девятый день блины – обязательно.
– Мужчины в своем репертуаре. Продукты привезли и легли на диван. А нам таскать. Мы, между прочим, вместе ездили.
– Ладно, не переломимся.
Лидия Вячеславовна с Викой пошли в дом, и Вера осталась во дворе одна. Яблоки в этом году уродились хоть куда. Выходя на улицу, она часто срывала себе яблочко. Осень уже брала свое. Никто не выходил вечером на улицу без куртки. Трава жухла, пару раз утром на ней уже появлялась изморозь. Рябины слишком много. Зима будет холодной. Но на шиповнике – по-прежнему кое-где цветы. Вера вставила в уши блямбочки наушников. Ее хора давно уже нет, а музыка осталась. Как хрустальные колокольчики, щемяще-трогательные детские сопрано выводили свою партию. Ave Maria поднималась все выше, становилась все нежнее, будто растворялась в небесах… Вера прикрыла глаза.
Этот вышел из-за спины. Боковым зрением она все же заметила что-то темное справа, шарахнулась в сторону. Споткнулась о приставленную к мангалу палку-кочергу и упала на четвереньки. Мужчина вошел через приоткрытые ворота. Если бы не музыка, она бы услышала его шаги. Она хорошо видела брюки приближавшегося к ней человека, грязные настолько, будто их нарочно обмазали чем-то. Одна штанина разорвана до самого колена. На коже какие-то наросты. Под пение чистых голосов Вера начала куда-то уплывать. Мангал, за который она все пыталась схватиться, стал мягким. «Теряю сознание». Сразу стало спокойно и как-то сладко. Она еще цеплялась за железный борт, потом заскользила. Не на землю, а куда-то глубоко-глубоко. В теплую яму – нет, пропасть, которая разверзлась под ней. От страха она так и не закричала. Этот подошел, протянул руки.
* * *
– Девять дней на одной крупе! Вы даже похудели.
– Ерунда. Вы спросите, что я пил! Откуда! Из лужи на полу. Грязную, ржавую, вонючую воду из прорванной трубы. И главное – труба ревет все время! Днем и ночью! Днем и ночью! На весь подъезд. Эти кишат под дверью, а ее ни заткнуть, ни разбить.
– Мы поняли, поняли, из-за них вы не могли выйти. Почему вы вообще оказались в квартире Егора? Вы же поехали за шампанским на день рождения.
– День рождения? Какой день рождения?
– Да ваш же!
– Он у меня весной!
– А зачем вы сказали, что хотите всех нас собрать вечером и привезете шампанское?
– Я и хотел вас собрать. И за шампанским я съездил. Извините, что так получилось с пиджаком. Обронил, когда этих увидел. Но повод был другой, – и доктор Шер торжественно, словно реликвию, вынул из кармана крохотный обрывок. – Вот что я искал у Егора.
– Кусок газеты??
– Это не просто газета. Это последний кусочек мозаики, которую я складывал очень долго. Разгадка эпидемии.
Одной рукой Шер запихивал в рот целиком поминальный блин, другой раскладывал свои газетные вырезки. В результате на столе возникло что-то вроде карты мира. Евразия – листок с рекламой «Вакцина Х – первый шаг на пути к здоровью!». Вокруг него Шер разложил материки помельче. Не хватало на столе, скажем так, лишь Новой Зеландии.
– Но сначала хочу попросить у всех прощения. Я доктор. Я должен был догадаться обо всем раньше. А я повел вас по ложному следу с этой «вакциной Черниговского». Убил Дорогана. Никогда себе не прощу.
– Ты ни в чем не виноват, – пробормотала Вера, и все закивали.
– Виноват. И перед тобой виноват. Напугал до полусмерти.
– Главное, что вернулся.
– Вы ешьте, ешьте, Георгий Яковлевич, – Лидия Вячеславовна пододвинула ему тарелку.
– Когда с одной стороны от меня сидел Сева со своей игрой, с другой Семен Семенович с этой рекламой, меня будто ударили по голове. Разгадка все это время была у нас под носом. Птичий грипп.
– И что? Хотите сказать, дело в простом гриппе? – сморщилась Каролина.
– Нет, не в гриппе. В лекарстве от гриппа.
– Все из-за того, что люди вводили себе вакцину? Ее колют уже бог знает сколько времени. Почему все заболели только теперь?
– Вы задаете совершенно правильные вопросы, Каролина. Я объясню. Пока что запомните только одно: есть вакцина «Х», которую производит фирма «Y».
Шер оглядел лица товарищей. Да, до сих пор его считают сумасшедшим. Но это ненадолго.
– Вас никогда не смущало, что только одно лекарство от гриппа рекламируется так агрессивно и широко? Почему только вакцина «Х»? Почему не какая-то другая? Почему Всемирная Организация Здравоохранения так активно «толкает» этот препарат? Будто стала отделом сбыта одного-единственного лекарства.
– «Х» ведь даже не помогает!
– Вы снова правы, Каролина. Вопрос не в том, помогает она или нет. Вопрос стоит так: «Ее надо продать любыми способами». А что нужно, чтобы продать вакцину?
– Болезнь?
– Правильно – болезнь! Нужен грипп! Вакцина появилась именно тогда, когда нас пугали свиным гриппом. Нам постоянно говорили о том, как опасен свиной грипп, как ужасна будет эпидемия, если ее не остановить. И тут же предложили спасение – вакцину «Х». Всемирная организация здравоохранения, которая совершенно случайно оказалась там же, где и фирма-производитель «Y» – в Швейцарии, – прогнозирует пандемию и призывает все страны в срочном порядке приобретать вакцину «X». И государства закупали, закупали много. А какую рекламу устроили! Дети вот, – Шер показал на Севу, – играют в птичий грипп. На эту тему снимают сериалы и пишут книги.
Шер взял еще один блин и стал жевать. Но внимание аудитории он держал и с набитым ртом.
– Но что потом? – обратился Шер к слушателям и, поскольку все молчали, продолжил: – Потом – ничего. Эпидемия, которая должна была унести «треть населения земного шара», как пишут в газетах, пшикнула и потухла, как испорченная петарда. И что у нас осталось?
Публика безмолвствовала.
– У нас осталась целая куча дорогостоящей вакцины «Х», – объявил доктор, – от которой нужно избавиться. Но нет гриппа – нет продаж. И нам дали новый грипп. На этот раз – птичий. А панацеей снова объявили вакцину «Х». И напечатали еще больше рекламы. Нам намекнули прозрачно, что вирус просто дал человечеству передышку и скоро набросится снова. В общем, чтобы не утомлять, скажу просто: нас пугали разными штаммами гриппа несколько раз за пять лет. Сценарий всегда один и тот же. «Человечество идет к гибели! Спасайтесь! Защищайтесь! Прививайтесь!» И каждый раз подсовывали вакцину «Х».
Шер потряс перед присутствующими новыми вырезками и положил их поверх женщины с вакциной «Х».
– Вот, например, журналист газеты «Коммерсант» задает совершенно справедливый вопрос: «Вам не кажется, что ВОЗ неровно дышит к вакцине „Х“? Ведь есть и другие. Да и все равно грипп не лечится – какую бурду хочешь, такую и принимай. Почему именно „Х“? И это не голословные утверждения. Вот, в 20… году „Х“ стоил почти в два раза дешевле, чем тогда, когда бахнул свиной грипп, и в четыре раза меньше, чем когда появился птичий».
Шер раскладывал вырезки где-то в районе «Тихого океана»:
– Но ВОЗ, какой бы авторитетной она ни была, не могла одна заставить всех покупать «Х». Тут нужна тяжелая артиллерия. Но читаем опять газеты. В какой-то момент в игру активно включается Всемирный Банк, который начинает раздавать странам кредиты на покупку вакцины. Если ВОЗ пугает смертями, то Всемирный Банк – падением экономики. «Инвестируйте в безопасное будущее!» В общем, нас постоянно пугают до смерти, но сразу же продают спасение за хорошие денежки.
– Но все это не объясняет, почему люди заболели!
– Еще немного терпения. Мы почти у цели. Срок действия вакцины должен был закончиться в мае 20… года. Я не сомневался, что с вакциной «Х» есть какой-то подвох, но все не мог понять какой. Но я был уверен – где-то я уже такое читал. Все не мог вспомнить где.
Шер взял последний обрывок бумаги, пожелтевший, смятый, и положил туда, где полагалось быть Новой Зеландии:
– Вот он. Я все думал, где я его видел? Потом вспомнил: когда мы сидели на кухне у Егора. У него там все оклеено газетами. Тогда я прочитал и забыл. Не до того было. Верочка, подлей чайку. Еще раз прости, что напугал.
Перед ним поставили чашку.
– Итак. Внимание. Вот она, разгадка. В разделе «новости одной строкой». Заголовок: «Ученые обеспокоены тем, что срок годности вакцины „Х“ был продлен без оснований». И текст: «Ученые из „…“ полагают, что вакцина „Х“ станет опасной по окончании срока годности. Об этом они заявили после испытаний вакцины». Такая маленькая заметочка просто теряется среди хвалебных статей, а как много она объясняет! Был бы Интернет, я бы нашел больше информации.
Срок годности вакцины «Х» – настоящий срок годности, – закончился еще два года назад. Но продать-то ее было нужно. И вот появился новый птичий грипп, а срок годности «Х» продлили еще аж на два года. И первого августа 20…-го ее снова стали продавать как «свежую». Эпидемия этих началась в тот же день.
– Нас что, отравили просроченной вакциной? – прошептала Каролина.
– Все еще проще и пошлее. Никто нас не травил. В смысле – нарочно. О нас просто не подумали в погоне за прибылью. Пока перед нами махали гриппом, как красной тряпкой, никому и в голову (кроме тех несчастных ученых) не пришло испытать вакцину еще разик. За что боролись, на то и напоролись – на пандемию. Мы подозревали смертельное биологическое оружие. Подозревали заговор. Боялись генной инженерии. А всему виной оказалась обычная жадность высокопоставленных чиновников. Вакцину нужно было продать, и ее продали, несмотря ни на что. Лечит она от гриппа или нет, кого это, в конце концов, волнует? Только тут речь, как оказалось, идет кое о чем серьезном. Побочный эффект – не вздутие живота.
– Есть же страны, которые не покупали эту вакцину? – Аида даже побледнела.
– Наверняка. Страны, недостаточно богатые для того, чтобы ее покупать. Но, судя по тому, как быстро распространилась эпидемия, в них сейчас тоже все не слава богу.
– А эти ученые? Которые все-таки испытали вакцину? Они где живут?
– Еще одна плохая новость. Имя главы лаборатории, который осмелился заявить, что вакцина «Х» «не того», я нашел в некрологе. Он попал туда вскоре после своих опрометчивых заявлений. Не стой на пути у того, кто продает что-то дорогое. Вот вам и «Первый шаг…». Он же последний.
На улице возмущенно залаял Рекс.
– Что ж, допустим, похоже на правду. Но от этого не легче. Шампанское пить рано, – вздохнул Семен Семенович.
– Если честно, Георгий Яковлевич, я ждала не этого, – Аида утерла глаза. – Я надеялась, что зараза случайно выбралась наружу. Что никто не виноват. Получается, почти все умерли из-за денег… Нет, об этом я не думала.
– А мне кажется, это вполне закономерный финал, – возразил Стас.
– Если они живы, надеюсь, они радуются своим денежкам, – процедила Лидия Вячеславовна.
– Да чтоб они сдохли! – Каролина была, как всегда, точнее и категоричнее остальных. – Чтобы из них все кишки вытащили по одной. Они думают, что могут играть с нами!
– Ничего-ничего, – задумчиво сказал Шер и потер заросшую щеку. – Все мы расстроены и растеряны. Но все-таки живы. И это – огромная удача. У нас есть кров и пища. А еще – шанс как-то прояснить ситуацию.
– Аминь, – закончил Стас.
– У нас есть будущее, пока мы в это верим. Мы с Аидой решили дать нашему убежищу название. Надеюсь, оно себя оправдает.
Его голос потонул в лае Рекса. Лидия Вячеславовна открыла дверь и крикнула собаке «Фу!».
– Кто-то за воротами? – спросила она подозрительно.
Они стояли, выстроившись вдоль забора, и смотрели на надпись.
Каролина обнимала Севу.
Стас – Вику.
Шер – Веру.
Семен Семенович – Лидию Вячеславовну.
Саня осторожно положил руку на плечо Аиде.
Надпись «Дача „Возвращенная“» маслянисто поблескивала в лучах заходящего солнца. Но их внимание привлекла не она.
Над ней крупно и грубо красным было выведено: «Скоро будет второй шаг!»
– Кровь, – констатировал Шер.