Дом Егора напоминал фасетчатый глаз гигантского насекомого. Когда они добрались до места, был уже час дня. Саня вырулил через арку в просторный двор:

– Твою ж мать.

Каролина возмущенно ойкнула, но, увидев что творится вокруг, заткнулась.

– Тут, кажется, половина микрорайона, – заметил Саня.

Валентин присвистнул:

– Прорвало трубу или что-то в этом роде. Видите, машины аварийных служб. Эй, да это еще не все! Смотрите: асфальтоукладчик, полицейские, скорая! Тут явно был катаклизм. Поэтому столько зевак.

– Бедняга, – Вера показала на рабочего в оранжевой спецовке, который пытался выбраться изо рва, заполненного водой, – свалился в кипяток.

– Нас заметили, – Саня показал на людей, направлявшихся к ним.

Пошел сильный дождь. В образовавшихся лужах запрыгали пузыри. Каролина взвизгнула и схватилась за шею. То же самое сделал Сева. Из расхлябанного люка в крыше на них пролилась вода. Мать с ребенком пересели подальше, но выяснилось, что дырявым был не только люк. Вода капала и струилась с потолка, скапливалась на сиденьях и на полу. Салон стал мокрым за считаные секунды.

– Не автобус, а ведро, – шипела Каролина, – почему его до сих пор не списали? Загремел гром, Сева заплакал и схватился за голову.

Стас направился к дверям, показывая жестами: «Ждите меня здесь, я скоро».

– Нет! Мы тут не останемся! Тут такие дыры! Эти могут пролезть.

– Не преувеличивайте, – вступился за машину Саня.

– Сами тут сидите!

Асфальтоукладчик вдруг двинулся с места. Машина ехала на них медленно, но уверенно.

– Эй! – успел закричать Саня по водительской привычке разговаривать с тем, кто тебя не слышит.

Асфальтоукладчик въехал в бок автобуса. Удар получился несильный. Бросившись к окну, они стали вглядываться в кабину многотонной машины.

– Водитель – этот, – констатировал, Саня, – случайно тронулся. Ничего страшного. Он нас не помял.

– Мы тут не останемся! И не просите.

– В подъезде могут быть больные.

– Уж явно их будет меньше, чем здесь.

Стас закатил глаза, вздохнул. Взял кирку. Потом показал на дверь – «открой». Спрыгнув на землю, он поднял плечи и побежал к дому. Пистолет торчал у него из-за пояса. Стаса не было пару минут, наконец он помахал им из подъезда. Они бежали быстро, стараясь обогнать друг друга, но все равно вымокли.

– Неплохо он устроился, – пропыхтел Саня уже в квартире Егора. – Тут жилье, наверное, до фига стоит. На какие бабки, спрашивается, люди так живут? Он же моего возраста.

– Он риэлтор, – доктор Шер нашел полотенце и тер им голову, – значит, в рынке разбирается и может рассчитывать на самые выгодные условия.

– А вы откуда знаете, что он риэлтор?

– Я его осматривал. Задавал вопросы.

– А про работу-то зачем спрашивать?

– Интересный вы человек, Александр. При постановке диагноза нужно знать все. А вдруг он работает с реактивами, токсичными веществами, зараженными людьми?

– Я бы тоже риэлтором поработал. Продал одну квартиру, а потом сидишь месяц, куришь бамбук. А тут ишачишь-ишачишь за копейки…

– Это не так просто, как кажется, – заявил Валентин, растирая Севу, – чтобы продать одну квартиру в месяц, нужно весь месяц трудиться каждый день. Ездить на встречи. Убеждать. Очаровывать, в конце концов. Риэлтор – такой же продавец, как, например, в магазине. Им даже тяжелее. Рынок жилья в последнее время ползет вниз.

– Ползет? – хмыкнула Каролина. – Да он рухнул. Где те покупатели, где те риэлторы? Заходи в любой дворец и живи бесплатно. Не сдохни только.

– Квартира и правда хорошая, – Валентин открыл дверь в санузел, – ванная большая и лоджия есть.

– А по мне – она странная, – заметила Вера, – даже мойки нет. На стенах какие-то рисунки. На кухне вообще – газеты вместо обоев.

– Он просто не доделал ремонт.

Стас взял несессер с лекарствами, который лежал возле двуспального матраса, заменявшего хозяину кровать, и прижал к груди.

– Вы как себя чувствуете, Станислав? – спросил доктор. – Давайте я осмотрю ваше горло.

Стас покрутил головой.

– Кажется, ливень стихает, – Вера выглянула в окно, – и знаете, вы были правы, когда говорили, что…

Каролина схватила ее за руку:

– Тише! Слышите?

Все замерли. Но был слышен только шум дождя за окном и болезненно-тяжелое дыхание Валентина.

– Показалось, – вздохнула Каролина, но тут раздался чей-то смех. Веселый, заливистый. Вскоре к смеющемуся присоединился еще один голос. Потом еще один.

– Это из соседней квартиры.

– Радио? Телевизор?

Каролина постучала по стене, и смех сразу стих. Они переглянулись. Вскоре вновь раздалось чье-то хихиканье. Теперь они слышали и разговор, но слов нельзя было разобрать. Низкий мужской голос за стеной бубнил что-то, и ему аккомпанировали взрывы хохота. Когда они открыли дверь на лестничную клетку, смех стал еще громче. Держа пистолет дулом вверх, Стас нажал кнопку звонка. В квартире снова стало тихо. Но они продолжали звонить, рискуя привлечь внимание этих. За дверью послышались осторожные шаги, кто-то подошел на цыпочках и стоял, стараясь не шуметь.

– Откройте! Мы знаем, что в квартире кто-то есть! – строго сказал доктор.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась на ширину цепочки, из щели на них уставился мутный, воспаленный глаз в красных прожилках.

– Что надо?

– Что здесь происходит?

– Не твое дело, дядя, – ответил парень, но, увидев пистолет, поменял тон:

– Эй, эй, спокойно! Уберите ствол! Мы ничего плохого не делаем! Если вам кто-то сказал, что тут варят, так это неправда. Сами зайдите и посмотрите. У нас с собой всего ничего, буквально по понюшке на каждого. Для личного пользования, не для продажи, ясно? Мы закон знаем. Вы на нас ничего не повесите.

– Дверь открой, балбес.

Звякнула цепочка. Дверь распахнулась. В коридоре стояли несколько человек с такими же воспаленными глазами. В воздухе висел тяжелый химический дух, хоть святых выноси. Пол был усеян окурками. Прямо на паркете валялся мальчишка в задранной до подмышек футболке. Обитатели квартиры выглядели ненамного лучше этих – безумные взгляды, серые лица, грязные волосы. У всех щетина и круги под глазами.

– Что тут?.. – Каролина попыталась пройти в квартиру, но доктор буквально выпихнул ее обратно:

– Ничего особенного. Обычный наркоманский притон.

– Я же сказал, ты на нас ничего не повесишь! Мы не барыжим, только употребляем. По чуточке. По щепоточке. Правда, пацаны? – Парень отступил в глубь коридора.

Пацаны закивали.

– Вы сколько тут сидите?

– Не твое дело. Ты кто? Участковый?

– Я даже не знаю, как вас назвать, идиотов! – От волнения доктор даже прикусил костяшки пальцев. – Вы вообще знаете, что происходит? Пока вы тут ширяетесь, в городе почти все погибли.

– Чувак, да ты сам упоролся в хлам. Ты бы так на это дело не налегал, – парень засмеялся противным визгливым смехом, друзья стали ему вторить.

– Слушай меня, идиот, – говорил Шер в то время, как Стас, ловко схватив парня чуть пониже кадыка, привалил его к стене, – придите в себя и посмотрите, что творится на улице.

– Пусти. Вы откуда, вообще, нарисовались? – хрипел наркоман. Остальные почтительно притихли.

– Мы те, кто тебя, придурка, и твоих друзей, таких же придурков, спасли от смерти.

– Какой смерти! Руки убери! Парни, он больной!

– Вы на улицу когда выходили в последний раз?

– Чтобы нас замели? Нет, мы тихо сидим, не светимся. Три дня уже никуда не суемся. Даже за едой. Пиццу заказали, ждем. Живот уже сводит.

– Три дня ждете? Ну-ну. В городе эпидемия. Люди кусают друг друга. – Шер помолчал и добавил: – Насмерть.

– Типа как зомби, да?

Наркоманы переглянулись и снова схватились за бока.

– Ой, не могу, – один, с дредами, опустился на пол и стал по нему кататься, – ну ты, дядя, отмочил. Парни, вы тоже это слышали? Или у меня был глюк?

Потом парня вырвало. Кажется, его это не расстроило.

* * *

– Сегодня мы впервые в истории стали свидетелями того, как наркотики спасли людям жизнь, – доктор барабанил пальцами по подоконнику. – Они сидят третий день взаперти, покуривают метамфетамин и знать ничего не знают. Они провели так больше времени, чем им кажется, с наркоманами это бывает.

– Сколько их там? – спросила Каролина.

– Пятеро. Всем лет по двадцать пять. И все совершенно неадекватны. Один вообще без сознания.

– Пять здоровых обдолбанных лбов. Вы не обижайтесь, но это не наша головная боль. Не можем же мы сидеть здесь и ждать, пока они протрезвеют. Поехали отсюда.

Слова Каролины заглушил грохот басов и голос, визжащий на пределе возможностей.

– Эй, выключите музыку! – Женщина постучала в стену. – Нельзя шуметь, идиоты!

Но музыку лишь сделали погромче; соседи Егора предпочитали тяжелый металл и старались выжать из колонок максимум.

– Поздно, эти уже пришли, – Валентин топтался перед дверью, глядя в глазок, пока доктор не оттеснил его:

– Откуда они набежали? – удивился Шер и, сосчитав собравшихся на лестничной клетке, объявил: – Пятеро.

Каролина принялась грызть ноготь:

– Надо было раньше уходить! Это все вы со своим гуманизмом. С какой стати нам помогать этим отбросам? Теперь, пожалуйста, по вашей милости мы сидим на одиннадцатом этаже. В квартире, где нет еды!

Дождь прекратился. Во дворе стояли огромные лужи. Свежевыкопанный ров наполнился до самых краев, но рабочий в оранжевой спецовке так и барахтался в нем. Этим дождь был не страшен, ни один не потрудился укрыться под навесом или деревом. Без видимой причины заверещали сигнализации сразу нескольких машин. Валентин снова занял место у глазка и вполголоса комментировал происходящее за дверью:

– Трое просто ходят кругами. А двое, я вам клянусь, танцуют! Они реагируют на музыку! Посмотрите!

– Скорее, они чувствительны к вибрациям на низких частотах, – поправил его Шер.

Каролина снова стала колотить в стену:

– Выключите ее, вы, ублюдки! Нас всех съедят!

Ответом ей был взрыв хохота. Женщина села на табурет в прихожей и расплакалась.

– Как же мы отсюда выйдем! – всхлипывала она.

Глядя на мать, Сева тоже стал шмыгать носом.

– А долго наркоманы могут вот так зависать? – поинтересовалась Вера.

– Пока не закончатся препараты, я полагаю, – уклончиво ответил доктор Шер.

– Уже шестеро, – мрачно сообщил Валентин.

* * *

– Этот человек дал нам кров, – Семен Семенович Огнев, перекрестившись, бросил в яму горсть земли. – Будем всегда благодарны ему за это.

Вслед за Семеном Семеновичем немного земли на могилу бросили Лидия Вячеславовна, Евгений Дороган, Аида, Вика, Александра и Егор, который ради похорон поднялся с кровати, хотя у него зуб на зуб не попадал.

«Зачем вы устраиваете такую церемонию?» – спросила Семена Семеновича Аида. «Я не хочу, чтобы его похоронили как собаку», – ответил он. «Но мы и хороним его как хоронили его собаку».

Могилу копали лопатами с короткими ручками, которые нашли в гараже. Копали долго; как только приступили к работе, небо затянули тучи, стал накрапывать дождь. Пару раз попадались довольно большие камни, и пришлось пожалеть, что обе кирки увезли в город.

– Если бы он не умер, нам бы пришлось искать другое место, – Егор клацал зубами так, что было слышно.

– Ты что такое говоришь? – Вика пихнула его в бок. – Это у тебя лихорадка.

– Ой, да ладно тебе. Стоим тут с постными рожами, будто горюем. А ведь никто не будет отрицать, что его смерть всем нам на руку, – огрызнулся Егор. – Кто его любил, вообще?

– Мне больше интересно, кто его убил, – Аида бросила еще земли в могилу, – и, кажется, я это поняла.

– И кто же?

– Тебе не показалось странным то, как быстро собрала вещички семья с ребенком? С чего бы им уезжать? Сидели-сидели, и вдруг нате вам, заспешили. Домой им, видите ли, захотелось.

– Где логика? Они убили его, сделали дом пригодным для жизни, а сами решили уехать?

– У них расчет был на то, что все обрадуются и закроют глаза на убийство. Они же не знали, что я этого так не оставлю. Настрою всех против них.

– Аида, – простонала Вика, – меня сейчас вырвет. Как вообще в твоем небольшом мозгу появилась мысль, что они испугаются твоего расследования? Откуда такое самомнение? По-твоему, двух неглупых людей заботит, что ты о них скажешь? Они же все объяснили. У них в квартире охотничье ружье, патроны. Электронная дверь, продуктовый магазин на первом этаже. Они смогут прожить и без нас.

– А по-моему, эта Каролина просто ни с кем ужиться не в состоянии. Я бы ее саму убила, если бы она не уехала.

– Если вам нечего сказать по существу, лучше помолчать, – попросил Семен Семенович.

Помолчали. Прокатился раскат грома. Все поспешили в дом. У порога Семен Семенович оглянулся на три невысоких холма и сказал:

– Мы основали свое собственное кладбище.

– Старый, ты ополоумел? Сплюнь, – Лидия Вячеславовна дала ему подзатыльник.

* * *

Сева спал, приоткрыв пухлый рот, а они сидели прямо на полу. За окном золотилось заходящее солнце. Ко всем прочим неприятностям диск в соседней квартире стал заедать, без конца прокручивая одну и ту же композицию. Но наркоманов это, похоже, не смущало, потому что залпы смеха доносились из-за стены регулярно.

– Они когда-нибудь выключат ее? – спросила Каролина. – Им самим не надоело?

– Они и не замечают. Время течет для них совсем по-другому. Валентин, что на площадке?

– Пришел еще один. Вы не поверите – разносчик пиццы.

Молодой человек в кепке-бейсболке и с большой плоской коробкой в руках выделялся среди этих тем, что стоял неподвижно. Даже глазок, искажающий лица, не мог сделать его более уродливым. Губы его беззвучно шевелились. Он просто стоял и смотрел на дверь квартиры, в которой веселились наркоманы.

– Господи, страх-то какой, – прошептала Вера, посмотрев в глазок, – почему он не бросит коробку?

– Вы заметили, что, даже заразившись, они продолжают заниматься тем, чем занимались перед смертью? – Шер в свою очередь приник к глазку. – Вспомните водителя погрузчика. Парня, который колотил по автомату в аэропорту. Остальных. Водители продолжают вести машины. Разносчики – нести пиццу. Такое странное проявление мышечной памяти? Готов поклясться, у них нет рефлексов, по крайней мере у тех, кого я видел, но вот ведь, он не отпускает коробку. И не бросит ее, пока мы его не грохнем.

В комнате раздался странный звук, не то вздох, не то икота. Его издал Стас.

– Что с вами, Станислав? – спросила Каролина.

Стас показывал пальцем на дверь и чертил в воздухе квадрат.

– Вы говорите про разносчика пиццы?

Стас закивал.

– И что, что с ним?

Всплеснув руками, молодой человек опять заметался по комнате, заглядывая на полки, открывая ящики. Найдя карандаш, он что-то написал на обратной стороне магазинного чека и протянул записку Шеру.

– «Я знаю, что делать», – вслух прочел доктор.

Стас снова сосредоточенно рылся в вещах Егора, просматривал каждую бумажку, листал записные книжки. Наконец он удовлетворенно прикрыл глаза, зажав в руке блокнот с номерами телефонов. Некоторые были записаны аккуратным почерком, другие нацарапаны кое-как. Но Стаса интересовал только один номер. Обведя его кружком, он снял трубку с черного, похожего на калошу домашнего телефона и протянул Каролине. Жестом показал: «звони!»

– Что я должна сделать? – заволновалась женщина.

Стас снова принялся писать что-то на листке. Прочитав послание, Каролина побледнела:

– Ты уверен?

Стас кивнул и снова протянул ей трубку.

* * *

Лавируя между брошенными машинами, они миновали Морскую набережную и выехали на Наличную улицу. Снова набежали тучи. Со стороны станции «Приморская» ветер принес сладкий запах гниения: на площади у метро портились барханы поздней черешни, выставленной на продажу, роились мириады мух. Несколько продавцов безучастно сидели возле фруктов, облепленных насекомыми. Бывшие покупатели бессмысленно шатались между прилавками, опрокидывали корзины и коробки. Так мечутся жуки или тараканы под внезапно приподнятой доской.

– Черт, – сказал Саня, когда на перекрестке с Новосмоленской набережной автобус оказался в плотной толпе, – интересно, куда они так спешат?

Светофор продолжал менять цвета, но эти перли без разбору, натыкаясь друг на друга и на брошенные автомобили. Броуновское движение сопровождала оглушительная какофония автомобильных сигнализаций. Между матерью и маленькой дочкой, что шли, держась за руки, вклинился высоченный толстяк с портфелем. Мать продолжала медленно шагать, держа в руке оторванную кисть ребенка, не замечая ничего вокруг. Дочь тоже не заметила потери руки. Вера зажала рот, борясь с тошнотой.

Их автобус вызвал интерес у мертвых пешеходов. Посиневшие лица поворачивались на шум мотора. Эти пялились невидящими глазами на машину, пытались ее ощупать. К окну прижалась ладонь, за ней еще одна и еще. Потом в окно впечаталось чье-то перекошенное лицо, сплющенное под напором других тел. Стекло затрещало.

– Тише ты! – сказал Саня скулящей Вере и немного сдал назад. – Они нас не видят.

– Но чувствуют.

Наконец они выехали из толпы и помчали по относительно свободной Наличной улице. Эти, руководствуясь необъяснимой логикой, сгрудились возле метро, но буквально через пару сотен метров город снова стал практически пустым. Поднявшийся ветер грубо трепал цветы на клумбах, кидал в стекла пригоршни песка.

Сгустились, стали более зловещими все краски.

Шер положил руку на плечо Стаса:

– Не забивайте этим голову.

Парень сидел как неживой и в ответ лишь прикрыл глаза.

– Вы должны были спасти своего друга. Женщин и детей, в конце концов!

Стас кивнул.

– Я не хотел тогда говорить, – продолжал доктор, – но амфетаминщики иногда «зависают» на своих квартирах целыми неделями. Могут обходиться без еды, если есть отрава. Бывает, что они приходят в притон зимой, а потом, выйдя из подъезда, узнают, что на дворе лето. Поверьте, мы могли там просидеть еще о-го-го сколько.

– Да, Стас. Этих мальчишек, конечно, жаль, но мы поступили правильно, – вмешалась Каролина. – Ваша придумка нас спасла. Мой дорогой, закончились времена, когда можно было позвонить в милицию и попросить, чтобы выслали наряд. Теперь спасаться придется самим. И если мы будем делать это плохо, нас просто съедят.

Саня заметил женщину в короткой юбке, голосовавшую у обочины, и попытался ее сбить. При этом он заехал на тротуар, и автобус ощутимо тряхнуло. Женщину лишь задело по касательной. Покачиваясь, она отошла на пару метров и снова подняла руку в безмолвном призыве. Саня принялся сдавать задом, чтобы наехать на нее еще раз, и едва не заглох.

– Да оставь ты ее в покое, – возмутился Валентин, – ты теперь за каждым укушенным будешь гоняться?

– Братан, – это правда была отличная идея, – Саня вырулил на проезжую часть. – Позвонить им и сказать, что привезли пиццу. Я бы лучше не придумал.

– Ты вообще ничего не придумал, – напомнил ему Валентин.

– Нет, правда, я в каком-то фильме такое видел. Они звонят, говорят: «Мы пиццу привезли, почему не открываете?» А эти открывают – и бах, всех положили. Только как ты телефон их нашел?

Стас пожал плечами.

– Догадался, что у Егора должен быть где-то записан номер соседей, – подсказал Шер.

– Ну тебе, в натуре, детективы писать надо.

– Вообще-то это не смешно, – Вера глядела в пол, – плохие они были люди или хорошие – их убили. Они погибли из-за нас. Давайте проявим уважение.

– Я совершенно согласен с вами, Вера, – Шер говорил осторожно, – но мы сейчас просто пытаемся поддержать Стаса. Что бы вы, Станислав, про себя ни думали, просто знайте – вам не в чем себя упрекнуть. Это было нашим общим решением. Не вашим.

– Мы могли еще подождать! – Вера хлопнула себя по колену. – Мы не умирали с голоду! Необязательно было убивать их сразу!

– А Егор? Он ведь мучается, рассчитывает на нашу помощь.

– Получается, что из-за одного человека мы убили пятерых!

– Вера, это не было убийством в полном смысле слова. Это была вынужденная жертва. Как врач могу сказать, – Шер смотрел женщине в глаза, – наркомана вылечить нельзя. Это отработанный материал. Мусор. Да, простите меня, милая Вера, но это так. Вы бы поосторожнее сейчас с жалостью. Мы видели их лица. Видели, на что похожа их квартира. Это уже не люди. Они сами сделали из себя зомби. Рано или поздно они вышли бы на улицу. С нами или без нас конец их ждал один. Давайте будем считать, что мы их пожалели. Да, мы убили их из жалости!

Автобус повернул на Гаванскую улицу. В крохотном садике ветер пригибал тонкие березы чуть не к самой земле. Взвыло так, что не стало слышно шума мотора. На лобовом стекле распласталась огромная черная клякса и снова унеслась прочь – ворона не справилась с порывом ветра. Следом на автобус обрушилась шумная стена дождя. Лобовое стекло стало похоже на черный экран внезапно выключенного телевизора.

– У вас работают дворники? – спросила Каролина.

– Нет.

– А что, вообще, тут работает?

Автобус подскочил, его повело в сторону. Ударившись о невидимое препятствие, машина встала. Послышался треск и звон. Открылась передняя дверь. Задняя, сломанная, помедлив, тоже почему-то распахнулась.

– Врезались. Отлично, – чуть ли не с удовлетворением констатировала Каролина, – Теперь у нас и двери нараспашку.

Она выскочила под ливень и пнула колесо:

– Ты нас чуть не убил! Дворники-то можно было починить?

– На фига мне дворники? Чтобы проехать сто метров до самолета? Мы же в дождь и не ездим никуда.

Санин голос заглушил раскат грома.

– Господи, нам пара километров осталась до дому. Почему мы именно сейчас сломались? – Женщина картинно подняла руки к льющему воду небу.

– Возьмем другую машину! – сказал Георгий Яковлевич, выпрыгивая из автобуса. Его золотистые кудри мгновенно прилипли к черепу, сразу сделав голову доктора маленькой и какой-то несолидной. Он даже стал выглядеть старше. – Давно надо было поменять транспорт. Я вообще удивляюсь, как мы на этой рухляди доехали до города.

Шер приставил ладонь козырьком ко лбу, хотя в этом не было никакой нужды, и осмотрелся:

– Могу предложить три варианта. Джип возле ларька. Маршрутка, видите, стоит на остановке на «аварийке». Еще вижу «мини-купер».

– Закрыт! – Валентин уже дергал дверцу джипа.

– Лучше маршрутка! – Саня побежал к остановке.

– Я не помню прежде такого ливня, – сидя в маршрутке, сказала Каролина, пытаясь отжать Севины волосы.

Саня, с которого на сиденье натекла целая лужа, дергал коробку передач:

– Маршруточка, спасительница.

Он поднял с соседнего сиденья черный мужской кошелек.

– Как бы я раньше ему обрадовался, – Саня пересчитал купюры, – а теперь лучше бы пирожок нашел, что ли.

– Где Стас? – севшим голосом спросила Вера.