Книга «Побег из Бухенвальда» не роман или приключение, а очерк из моей жизни. В Бухенвальде я находился, когда мне было девятнадцать — двадцать лет. Я не был политическим заключенным, но в продолжение шести месяцев я имел возможность ежедневно встречаться с политическими заключенными из Франции, Чехословакии, Италии и России. Это были люди грамотные, которые любили рассуждать о мировых событиях.

Особенно остались в памяти их рассуждения об Украине, принудительной коллективизации и искусственном голоде тысяча девятьсот тридцать третьего года. Это не была новость для людей Европы, а только для меня. Будучи в армии, я в своей простоте, не преследуя никаких политических целей, поделился с солдатами, как строился «социализм». И, конечно, мне это обошлось очень дорого. Я чудом остался живой. Сам себе я говорил: «Третий раз смерть показала мне зубы и прошла мимо». В особом политотделе я дал подпись: «Во всей своей жизни, нигде и никогда, я не буду высказывать свои мнения относительно голода в тридцать третьем году». Моя подпись мне говорила: «Хочешь жить, тогда молчи».

После распада Советского Союза стали свободно печатать в прессе о голоде тридцать третьего года. Когда американские и канадские города отмечали шестидесятилетие голода на Украине, я ни в одной газете не прочел, почему и какая цель этого голода?

Живя в Америке, девятого мая тысяча девятьсот девяносто четвертого года в школе Английского языка я напомнил, что на Украине «День Победы» это большой праздник. Мой рассказ был о Бухенвальде. Вместе с учительницей мы описали мой побег из лагеря. Этот рассказ прочитали во всех классах.

После этого мне предложили написать более подробно и оставить на память своим внукам. Так появилась эта книга. Но я не хотел, чтоб она осталась как биография дедушки, а стала достоянием простого читателя. Не желая утомлять длинным рассказом, я решил коротко описать некоторые исторические события.

Деревня Панская, которая описана в этой книге, взята как одна из многих, которых не стало на карте после голода в тысяча девятьсот тридцать третьем году. В настоящее время я не имею материальных возможностей, чтобы сделать перевод моей рукописи на английский язык и отпечатать книгой, но я верю, что она будет отпечатана. А пока молю: «Господи, благослови».

Григорий Зинченко