Глава 1

Тяжёлый день

Короче, с Надькой я разошёлся. Почти бескровно. Терпеть её у меня больше не было сил. Бензопила «Дружба» по сравнению с ней — маленькая такая пилочка для ногтей. Красивая она, зараза, очень, но дура — дурой. Родилась бы глухонемой — цены бы ей не было. Но, к величайшему моему сожалению, Надька говорить умеет и говорит она, как правило, много и не по теме. Пока молчит, смотришь на неё и восхищаешься: «Как природа могла создать такое совершенство?!», но стоит ей только открыть рот, как сразу вспоминаешь слова Лиса из «Маленького принца»: «Нет в мире совершенства»!

Познакомились мы на дне рожденья у моего старого друга Севы Колесникова. Надька сразу же бросилась мне в глаза. Я даже не мог поверить, что в природе такие чудеса существуют. Потом, провожая её до дома, я узнал, что муж у Надежды алкоголик и что ей всё это давным-давно надоело. Я, помнится, поинтересовался, чего же она не разводится, если так уж невмоготу, на что услышал циничный ответ: «Хрен на хрен менять не хрен». Тогда это меня позабавило. Теперь же я подумал, что точно так же она будет говорить и обо мне. Это потом, когда она переселилась жить мою холостяцкую квартиру, я узнал, что её Толян вовсе не алкоголик, просто лупит он Надьку нещадно. За что? Встретились мы однажды и поговорили, как мужик с мужиком и Толик честно ответил на этот сакраментальный вопрос: «Потому что она сука и характер у неё сучий! Попомнишь ты ещё мои слова. Не пойму, зачем тебе этот экстрим? Если не хватает адреналина, ты уж лучше сам себе мозг распили и в сердце воткни зубочистки — всё лучше».

Её сучий характер я терпел долго, полтора года, оправдывая себя тем, что от такой писаной красавицы можно стерпеть всё, надо же платить за удовольствие. Но удовольствие постепенно куда-то исчезло, а раздражение осталось. Оно копилось в душе, как деньги в чулке у скупердяя — медленно, но верно. Сколько раз я закрывал глаза и представлял, как убью её, а труп спрячу! Придумывал самые изощрённые методы убийства и таким образом хоть как-то успокаивал себя.

Последние месяцы были особенно невыносимыми. Пошла чёрная полоса в моей жизни, чернее не бывает. И вот так всё паскудно совпало: на работе шеф устроил мне разнос, пригрозил увольнением, а дома меня встретило это чудовище. И тогда я, наконец, сказал всё, что о ней думаю, объяснил, куда конкретно ей надо идти и, дав полчаса на сборы, ушёл в промозглый ноябрьский вечер. Ушёл из человеколюбия, чтобы не применять грубую физическую силу против женщины — очень уж кулаки чесались!

Гнойный ноябрь обрадовался мне и сразу же окатил помоями холодного дождя. Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Бросив тоскливый взгляд на своё окно и женский силуэт в нём, я уселся на мокрую лавочку и стал ждать, когда же эта фурия освободит мой дом. Прошёл час, а она всё металась по квартире и не собиралась убираться вон. «Чёрт, — подумал я, — она, что, собирается всю квартиру мне вынести? Сколько можно собирать свои тряпки?!». Но возвращаться, всё-таки, не стал. Нет у меня ничего настолько ценного, ради чего я рискнул бы пойти в тот момент на выяснение отношений. Стены останутся и это уже хорошо! Надеюсь, стены она унести не сможет. Мир был бы прекрасен, если бы не был настолько гнусен!

В конце концов, мне надоело сидеть под дождём на обшарпанной, сырой лавке и я решил прогуляться, надеясь на то, что когда вернусь, в моём окне свет уже гореть не будет, потому что, если она не уйдёт к тому времени, то я её точно убью… и съем, чтобы не оставлять следов!

Как-то само собой получилось, что ноги принесли меня к реке. Глядя на то, как усилившийся ливень остервенело взбивает воду, я равнодушно подумал: «Утопиться, что ли, может, полегчает?». Мысль эта показалась мне такой соблазнительной, что стоило большого труда, чтобы тут же не претворить её в жизнь. Сидя на берегу у самой кромки воды, мокрый, как после всемирного потопа, я вдруг вспомнил всё то хорошее, что было в моей жизни и задохнулся от жалости к себе — как же это всё мелко! Как будто я и не жил совсем. Не человек — призрак. Всё маленькое, убогое, ущербное! Кажется, что счастлив не был никогда! Вот и сейчас жизнь повернулась ко мне своим мощным, откормленным задом. Уже в который раз!

Восемь часов вечера, а темно, как будто уже глухая полночь. Конечно, ноябрь и скоро зима. Не очень задумываясь над тем, что делаю, я вошёл в холодную воду и вдруг увидел, что в реке кто-то отчаянно барахтается. Ничего себе делишки! Это что ещё за полоумный ныряльщик в такую погоду и в такое время года?!

Я остановился и стал всматриваться в темноту, пытаясь разобраться, что же там происходит. Мелькнула мысль, что это такой же бедолага, как и я, которого до того довели родные и близкие, что он решил утопиться, чтобы больше не отравлять себе жизнь общением с этими милыми людьми. Да, нет, утопленники так не барахтаются, они мирно камнем идут под воду, а этот пытается сопротивляться.

Не соображая, что делаю, я рванул в холодную воду и поплыл к тонущему, проклиная всё на свете. Зачем ушёл из собственного дома, зачем попёрся к реке и, наконец, какого чёрта полез спасать этого странного типа? От холода внутри всё сжалось.

Когда я оказался рядом, то увидел лишь макушку над тёмной водой, видимо, человек уже устал барахтаться и решил смириться с неизбежным. Пришлось хватать его за волосы и тащить за собой. Всё бы ничего, но в какой-то момент мой утопленник очухался и стал так бурно сопротивляться, что я испугался. «Сейчас оба пойдём ко дну»: — мелькнула в голове отчаянная мысль и тогда я изо всех сил стукнул его по голове. Странный парень сразу обмяк и я спокойно дотащил его и себя до берега.

— Ты чего сопротивлялся? — Спросил я незнакомца и тут обнаружил, что он совершенно голый. — Блин, нудист ноябрьский! Тебе, что больше нечем заняться?! Тебя звать, то, как?

Странный парень упорно молчал и затравленно смотрел на меня. Присмотревшись к нему повнимательней, я понял, что одежда на нём всё же есть, но она так плотно облегает его тело и по цвету не отличается от человеческой кожи, что создавалась иллюзия наготы.

— А ты, парниша, франт, оказывается. Чего так вырядился?

Незнакомец продолжал упрямо молчать. Меня эта нелепая ситуация начала потихоньку раздражать. Ну, что ж, не хочет разговаривать — не сильно надо. Я постоял ещё несколько минут, потом развернулся и направился домой. Не хватало ещё и простудиться! Как будто мало у меня проблем и без этого.

Странно, но, похоже, холодная вода меня успокоила и всё, чего мне хотелось в тот момент, так это просто вернуться к себе домой, выпить горячий чай и опустить своё продрогшее тело ванну. Всё остальное отошло на задний план. Жизнь не кончилась, так что всё ещё будет.

Уже в своём дворе я оглянулся и обнаружил, что мой утопленник уныло бредёт за мной. Это ещё что за фокусы?! Чего привязался, спрашивается? Бросив взгляд на своё тёмное окно и, убедившись в том, что Надька, всё-таки, покинула мой дом, я поспешил в родной подъезд, пропахший мочой и сигаретным дымом. Промёрз я до костей, зуб на зуб не попадал. Лифт по старой доброй традиции не работал и пришлось нестись вверх, перепрыгивая через ступеньки. Спиной я почувствовал, что кто-то меня преследует. Хотелось верить, что это не тот молчаливый чудик, которого я спас, но что-то подсказывало мне, что это именно он. У двери, доставая из куртки ключи, я боковым зрением увидел его дрожащую фигуру. Это уже переходило все границы!

— Слушай, чудило, чего ты от меня хочешь? — Тихо, чтобы не тревожить соседей, прошипел я. — Иди домой, чего ты за мной увязался, а?

Он прислонился к стене, такой же бледный, как обшарпанная побелка, на фоне которой он стоял. И таким он мне показался несчастным, таким одиноким, что, проклиная себя за эту слабость, я распахнул перед ним дверь и кивнул.

— Ладно, давай заходи, но только не шуметь у меня!

Этого я мог бы и не говорить, потому что до сих пор пока ещё не услышал от него ни единого слова.

Прошмыгнув в ванную, я быстренько вытерся сухим полотенцем и переоделся в сухое. Мой гость так и стоял пеньком посреди коридора.

— Да заходи ты уже, не топчись на месте, — сказал я раздражённо и тут заметил, что волосы на голове у парня слиплись от крови. Похоже, он не сам в реку упал, видимо, ему кто-то помог. И то, что на нём сейчас одето похоже на нижнее бельё. Такие современные кальсоны…

— Как тебя зовут? — Спросил я таким тоном, что не ответить мне он просто не имел права и он ответил!

— Белёк.

— Чего «белёк»? — Не понял я.

— Меня зовут Белёк, — повторил он глухим больным голосом.

Окинув своего гостя насмешливым взглядом, я, сдерживая смех, спросил:

— А не великоват ли ты для детёныша тюленя?

Он не понял и часто-часто заморгал.

— Бельками называют детёнышей тюленей, — объяснил я. — Нормальное имя у тебя есть?

— Белёк, — продолжал он настаивать.

Я пожал плечами, Чтож, пусть будет так. Может, это единственное слово, которое он знает.

Ставя на плиту чайник, я раздумывал над тем, что же мне с ним делать. Выгнать в ночь под дождь рука не поднималась, а оставить… Подозрительный он какой-то. Хотя, если задуматься, чего мне опасаться? Украсть у меня нечего. Если что-то где-то ценное у меня когда то и было, то Надька наверняка эту оплошность исправила и уволокла всё, что смогла к себе в нору. Пусть это будут компенсацией Толяну за её возвращение. Я усмехнулся. Закурил и тут же Белёк, или как его там, подскочил ко мне и выхватил сигарету изо рта и хмуро сказал:

— Нельзя!

Я оторопел от такой наглости. Ничего себе заявочки! Я уже не хозяин в своем доме?!

— Это почему же? — Спросил я раздражённо, закуривая вторую сигарету и следя за ним. Если сейчас попытается и эту отобрать, дам в глаз!

— Это вредно! — Заявил он страдальческим тоном.

— Знаю, — согласился я, — и что с того? Слушай, а ты бы себе табличку на лоб прибил «Минздрав предупреждает: куренье вредит вашему здоровью».

Зря я это сказал, очень может быть, что такая табличка у него была, вон вся башка в крови! Надо бы как-то рану осмотреть, а вдруг что-то серьёзное?

— Что у тебя с головой? — Спросил его, не очень-то рассчитывая на ответ. — Где ты её расшиб?

— Меня побили. Я ничего не смог понять. Они подошли, обозвали меня извращенцем и стали бить, а потом выбросили в реку, — в его голосе было столько страдания и удивления, что мне стало стыдно за весь род человеческий.

— А чего ты хотел, — поучительно ответил ему я, наливая чай в чашки, — у нас городок захолустный, строгий и всех этих новых веяний не понимают. Они видимо, решили, что ты голый. Чего ты так вырядился?

Он растерянно захлопал густыми ресницами.

— Нормально одет, — сказал он обиженно.

— Может быть, но не для нашего городка. Тебе сахара сколько?

Белёк, кажется, не понял, о чём я его спрашиваю, и тогда я насыпал привычные две ложки, как себе. Если не нравится, мог бы ответить на мой вопрос, с меня спрос невелик. Так сказать, раз сам не сказал, то две ложки по умолчанию!

— Что это? — Спросил Белёк настороженно.

— Сахар, — ответил я растерянно. — Ты, что, сахара никогда не пробовал?

— Нет, — признался он.

— Да, жизнь у тебя была не сладкой!

Чай он пил как будто первый раз в жизни. Странный, очень странный, чтобы не сказать больше. Может, он просто из дурдома сбежал? Хорошо бы, если бы он был не очень буйным, так, малость с придурью…

Горячий чай обжигал внутренности, мой гость немного освоился и расслабился. С шумом, отхлебнув душистый напиток, он вдруг вспомнил:

— А как тебя зовут? — Всё тем же глухим голосом, как будто прикрывая рот ладошкой, спросил он.

— Олег, — ответил я, — видишь, не такое оригинальное имя, как у тебя.

— О-о-олег, — протяжно повторил он и тут же сделал вывод, — странное имя. Разве можно так называть людей?

Я поперхнулся. Во, даёт! Бельком, значит, можно называть, а нормальным человеческим именем нельзя. Я даже хотел обидеться, но, увидев в его глазах искреннее недоумение, делать этого не стал — чего нервировать психа?!

— Знаешь, это всё-таки лучше, чем Тузик или Бобик, — дипломатично ответил я.

— Чем лучше? — Настаивал он.

— Тем, что это собачьи клички, — терпеливо объяснил я ему.

— А какая разница?

От неожиданности у меня выпала из рук чайная ложка. Белёк нагнул, поднял, облизнул и протянул мне. Теперь он казался мне не просто странным, а очень странным! Я бесцеремонно стал его разглядывать, надо же понять, кого я приволок в свой дом! Высокий лоб, узкие скулы, глаза чёрные, я таких чёрных никогда не видел! Волосы цвета вороньего крыла. Как будто ничего особенного, только вот какая-то неуловимая странность, всё-таки, имелась в нём, но я ещё не понял, какая именно.

— Слушай, надо бы твою рану обработать, — предложил я.

— Зачем? — Удивился он так, как будто я предложил отрубить ему голову.

— Мало ли, а вдруг что-то серьёзное…

— А, ничего страшного! — Он даже попытался рассмеяться, но смехом эти приглушённые хрипы можно было бы назвать очень условно. — Уже всё зажило!

— Белёк, — спросил я настороженно — а ты, вообще-то, откуда?

Он махнул рукой в сторону окна и ответил просто:

— Оттуда.

Не, ну ответил он, конечно, верно, только мне бы хотелось немного поконкретней.

— А точнее, — продолжал настаивать я.

— Леста!

Хотел бы я знать, что это значит! И он, словно услышав мои мысли, поспешил объяснить, — Это моя планета так называется!

Настроение упало, и со звоном разбилось. Теперь сомнений не оставалось — он самый обычный шизик и, вполне возможно, его сейчас разыскивают дюжие санитары и дома скорби. Говорят, что эти психи очень сильные, когда их замыкает. Я осмотрелся. Ища глазами, чем бы мне его огреть, если вдруг он задумает напасть. Конечно, можно и просто кулаком в челюсть, но не факт, что это его вырубит.

— Ты мне не веришь? — Спросил он мрачно и я понял, что ожидается вспышка гнева, или как это у них у психов называется. — Я сказал правду!

— Кто бы сомневался, — попытался успокоить гостя я, но он и не думал бушевать.

«Тихий, значит. Не опасный!»: — вздохнул я с облегчением.

— Но я действительно с другой планеты, — продолжал он настаивать.

«Ну вот, что это за жизнь такая?! Поменял буйную истеричку на тихого психа. Его-то как теперь выпроводить? И вообще, как с такими, как он полагается себя вести?»: — запрыгали в голове сумбурные мысли. Как будто парень он тихий, даже милый… Но тут мне вспомнился доктор Лектер из «Молчания ягнят», тот тоже был вполне обаятельным дядькой, а что творил в свободное от работы время!

— Что с тобой? — Спросил он настороженно.

— Всё нормально, — не очень умело соврал я.

— Мне показалось, что ты испуган.

«Вот оконфузился! Но ведь он действительно не в своём уме. Ну, не привык я к общению я шизиками! Не знаю, что с ними делать и о чём говорить!». Образ проклятого доктора никак не желал выветриваться из моей головы. Окинув его тщедушное тело оценивающим взглядом, я немного успокоился, с таким-то я легко справлюсь, главное не пропустить момент нападения.

— А-а-а-а, — улыбнулся он радостно, — ты мне просто не веришь, да?

— Скажем так, — начал я дипломатично оправдываться, — я немного сомневаюсь в твоих словах.

— Но я же говорю правду! — Возмутился мой гость.

Конечно, псих, который, непонятно почему, считает себя Наполеоном, тоже искренне страдает, вспоминая «своё» поражение при Ватерлоо! Кто бы сомневался, что Белёк верит в свой бред! Но мне-то от этого никак не легче.

— Видишь ли, — начал выкручиваться я, незаметно убирая со стола кухонный нож, — раньше я никогда не встречался с инопланетянами.

— Конечно, мы ведь с вами обычно не контактируем и сегодня так же было бы, — воодушевлённо воскликнул он, — если бы ты меня не спас! Вы ведь совершенно дикие ещё!

Псих — псих, а в здравом смысле ему не откажешь! Будь я пришельцем, я бы тоже не захотел общаться с землянами! А куда деваться. Если мы действительно дикари и ничего с этим не поделаешь. Эволюция обошла нас стороной, так, немного подштукатурила, но кардинально ничего не меняла…

— Я очень хотел бы тебя отблагодарить, — глухой голос Белька отвлёк меня от грустных размышлений о судьбе человечества.

— Да не стоит, — поспешно охладил я его пыл.

Интересно, как он собирается меня отблагодарить? Опять перед глазами появилось лицо милейшего доктора Лектера. Видимо он хочет мне предложить самому выбирать, каким блюдом я должен стать. Не станет же он есть меня сырым, как будто вполне цивилизованный человек, хоть и ненормальный…

— Не надо благодарностей! Всё нормально. Ты бы тоже так поступил на моём месте…

— Нет, — оборвал он меня, — не поступил — я плавать не умею. Скажи, чего бы ты хотел больше всего?

Вот я выловил в реке свою золотую рыбку! Правда, рыбка эта какая-то сомнительная и не очень-то золотая, но ведь обещает исполнить желание! Чтож, наверное, шизикам надо подыгрывать, чтобы не вывести их из себя…

— Я хотел бы личный космический корабль, — брякнул я наобум Лазаря.

Белёк задумался, а я вздохнул облегчённо. И тут вспомнил, что в ванной у меня, наверное, уже вода перелилась. Вскочил порывисто и на ходу объяснил «пришельцу»:

— Я сейчас, воду надо слить.

Когда я вернулся в кухню, он всё так же сидел, погружённый в глубокие раздумья. Наконец, он вздохнул и заявил торжественно:

— Я думаю, что это вполне реально.

Я с тоской смотрел в тёмное окно, где облысевший клён грозил кому-то своей корявой лапой. Может, это он мне? Ну, например, хочет сказать что-то вроде: «Олежек, а тебя разве родители в детстве не учили, что нельзя тащить в дом кого попало? От одной такой ты только сегодня избавился, так нет, надо ещё хуже приволочь! Что делать теперь будешь?».

Белёк сделал какое-то едва заметное движение и на столе появилась странная прозрачная пластинка, напоминающая лабораторное стёклышко. Интересно, откуда он её достал? Я уверен, что карманов у него нет! Да кто бы додумался к кальсонам карманы приделать?! Вообще, зачем нужны карманы на кальсонах?

— Мне нужно взять твою кровь, — робко попросил он.

Началось! Кровь ему моя понадобилась, как будто у меня есть лишняя. Самому мало! Я отодвинулся немного и приготовился дать отпор безумному душегубу. Но он и не думал на меня нападать, а лишь просительно сказал:

— Совсем немного для образца…

— Зачем? — Я почти закричал, сознавая, что безумие готово перекинуться на меня, а ведь психические заболевания, вроде бы не считаются заразными.

— Говорю же тебе — для образца! — Терпеливо объяснил он. — Это не больно и совсем не страшно. Я просто приложу к твоей руке эту накопитель и всё.

Я задумался. К руке — не страшно, это же не по горлу полоснуть, но потакать его придури мне надоело. Я подошёл к двери и твёрдо сказал:

— Всё, мне это надоело! Пора тебе возвращаться домой. Я устал и хочу спать!

Лицо Белька озарила улыбка.

— Я понял, — воскликнул он, — ты мне не веришь, ты думаешь, что я сумасшедший, да? Ты меня боишься. Послушай, я не хотел тебя пугать.

— Я тебе верю, но мне пора в ванную и потом спать. Я сегодня слишком от всего устал, — признался я угрюмо.

Мой полоумный гость подвинул мне «накопитель» и строго сказал:

— Я отойду в сторону, чтобы ты ничего такого не думал. А ты просто приложи это к своей руке и всё.

— И тогда ты, наконец, уйдёшь? — Спросил я его устало.

— Обещаю!

Проклиная себя за мягкотелость, я взял стёклышко, которое оказалось слишком лёгким и выполнил всё, что он мне сказал. Укол был таким лёгким, что я его почти не заметил. «Накопитель стал окрашиваться в красный цвет, наполняясь моей кровью. Забавная штука, интересно, откуда она у него? Белёк подошёл и взял у меня «накопитель».

— Ну, вот и всё. Видишь, ничего страшного не произошло. Мне пора.

Я вздохнул облегчённо. Но рановато, потому что он спросил:

— Где у тебя тут балкон?

— Слушай, — взорвался я, — у меня пятый этаж! Может, ты как-нибудь через дверь, а?

«Пришелец» нахмурился и повторил:

— Где у тебя балкон?

«А, фиг с ним, — решил я, — если хочет, пусть бросается с балкона, а я уже устал от всего этого!».

Я провёл его в комнату и кивнув на балконную дверь, сказал:

— Вон балкон. Но я бы, всё-таки, советовал тебе выйти через дверь, потому что силу земного притяжения ещё никто не отменял.

Он равнодушно махнул рукой и, не прощаясь, вышел на балкон. А дальше произошло то, что я никак потом не мог себе объяснить. Ещё несколько минут он стоял под дождём, глядя в тёмное ночное небо и вдруг исчез, как привидение! Готов поклясться, что он не пригнул вниз — это бы я заметил! Он именно исчез. Вот стоял и вот уже нет его! Я даже выскочил вслед за ним под дождь и попытался рассмотреть, что там внизу, представляя себе распластанное на асфальте искалеченное тело. В темноте ничего нельзя было разглядеть. Проклиная весь этот сволочной мир, Надьку, из-за которой мне пришлось уйти из дома, начальника с его клиническими заскоками и всех психов вместе взятых, я вышел в подъезд, прекрасно понимая, что, если он действительно выпрыгнул, то я ему уже ничем не смогу помочь. Зачем я полез в воду его спасать? Утонул бы и отмучился уже. Не думаю, что быть безумным так уж приятно. Как же мне всё это надоело!

Внизу никого не было! Ни живого, ни мёртвого! Не понимая, что происходит, я задрал голову и стал искать его на других балконах, но Белёк испарился, как будто его никогда и не было. Фантастика!

Вернувшись домой, я завалился спать. Измотанные нервы молили о пощаде и в сон я провалился, как в бездну.

 

Глава 2

Болезнь

Утро встретило меня монотонным шуршанием дождя и мутным серым небом, а так же страшной головной болью и скверным самочувствием. В горле, как будто кактус застрял, а нос категорически отказывался дышать. Впрочем, этого следовало ожидать — ноябрь не самый лучший месяц для купания в реке. Всё, произошедшее вчера, вспоминалось, как в тумане, словно накануне я был мертвецки пьян. Бред какой-то!

Меня бил озноб и не хотелось даже шевелиться, настолько болело всё тело! Острая жалость к себе накрыла меня горячей волной. Ну, вот дождался! Один одинёшенек, как перст, совершенно больной и разбитый. Вспомнилась банальность о стакане, который некому подать. Болеть в одиночестве — это ужасно! Я глубоко вздохнул и сразу же закашлялся. Зачем я вчера прогнал Надюху?! Вот теперь меня мучило позднее раскаянье.

Дверь в спальню открылась и на пороге возникла она, Надька! Жаль, что я не Пушкин, а то выдал бы что-нибудь типа: «я помню чудное мгновенье — передо мной явилась ты»! Всё-таки женщины — это чудо! Как она почувствовала, что мне плохо? Не зря же говорят, что у этих загадочных созданий интуиция хорошо развита, не то, что у нас — мужиков. Вернулась! И это, не смотря на то, что я её вчера сильно обидел — я расчувствовался почти до слёз.

— Привет, — просипел я, — ты вернулась?

— Я забыла вчера оставить тебе ключ, — сухо ответила она, — вернулась, а ты тут совершенно больной. Когда ты успел? Вас, мужиков, ни на минуту нельзя оставлять одних. Ну, как дети малые!

Смешно, как будто на это надо много времени. Ноябрь, грипп, вода в реке холодная…

В комнате повисло напряжённое молчание. Никто не знал, что говорить. Наконец, Надежда сказала:

— Ладно, будем тебя лечить, куда денешься. Только ты не сопротивляйся, а то я на тебя злая, могу и огреть чем-нибудь!

Она взяла градусник, встряхнула и засунула мне подмышку. Я безропотно повиновался. Оставаться в гордом одиночестве наедине с заложенным носом, больным горлом и изматывающим ознобом, не хотелось.

— Слушай, я не поняла, почему там, в ванной, валяется твоя одежда вся мокрая? Где можно было так промокнуть? Ты, что, купался в одежде?

На этот вопрос я решил не отвечать. Да что тут можно умное соврать? В Белька она точно не поверит, да я и сам сегодня уже в это не верю. Надежда не стала зацикливаться на деталях и настойчиво продолжила свою нравоучительную беседу.

— Это тебя Бог наказал за то, как ты со мной поступил! — Уверенно произнесла она, нисколько не сомневаясь в своей правоте. Вытащив градусник, она даже присвистнула. — Почти сорок! Надо вызывать врача. Как только тебя угораздило? Вчера ещё был вполне здоров.

— На это много ума не надо, — заискивающе прошептал я.

Чтож, возможно она и права, но ведь свой грех я искупил спасением утопающего…

— Так, я сейчас звоню в скорую! — Заявила она твёрдо.

— Не надо мне тут врачей! Я им не доверяю. Знаешь, — захотелось мне поделиться с ней вчерашним происшествием, — я вчера познакомился с одним психом…

Она усмехнулась и ответила:

— А чего ты удивляешься, подобное тянется к подобному.

Желание исповедоваться сразу пропало. Как ни крути, мы с ней слишком уж разные. Понять друг друга нам трудно. А. если уж совсем честно, то вообще невозможно. Мы с ней, как будто из разных вселенных. Я закрыл глаза и откинулся на подушку. Слушал, как она хозяйничает на кухне и на душе стало спокойно и тепло. Незаметно навалился тяжёлый больной сон…

— Так, — голос Надюхи разорвал липкие щупальца сна, — иди есть.

— Не хочу. Лучше дай мне сигарету.

Надька мгновенно превратилась в фурию, сощурила глаза и заявила:

— Обойдёшься без курева. Можно немного потерпеть.

Ну, вот, начинается старая история. С неслышным миру стоном я выбрался из-под одеяла и поплёлся на кухню. Я благодарен ей за то, что не оставила меня тут одного подыхать, но никому не позволю лишать меня этих маленьких радостей жизни, к которым я уже привык. Какой смысл в этой жизни, если не потакать иногда своим слабостям?

Затянулся глубоко и сразу же последовал приступ кашля. Дым был сладковатым и противным, как будто вместо табака я курил горелые тряпки. Не получается. Вот зараза, даже этого малого удовольствия я лишён!

— Что, не идёт? Совсем никак? — Спросила Надежда ехидно. — Вы, мужики, как маленькие дети, всё назло, всё поперёк. Я же знаю, что говорю!

Она поставила передо мной тарелку с горячим супом и приказала:

— Ешь!

Безропотно я хлебал безвкусную, из-за температуры, еду и пытался вспомнить вчерашнее происшествие. Теперь всё казалось безумно глупым и нелепым. Инопланетянин, надо же такое придумать! Только вот одно меня мучает: куда он, всё-таки, пропал? Взгляд упал на, свесившуюся с ложки, вермишелину.

— Червяк, — задумчиво произнёс я, — глист!

Надька вспыхнула. Я давно заметил, что критиковать её кулинарные способности нельзя, никак нельзя — опасно для жизни. Но, учитывая то, что я болен, она ограничилась лишь коротким замечанием:

— Сам ты червяк, глист неблагодарный! Я стараюсь, стараюсь, а ты постоянно чем-то недоволен!

— Надь, а вот мне интересно, глисты бывают благодарными? Не обижайся, наверное, это было вкусно, но у меня сейчас все чувства притуплены, ничего не могу разобрать.

Её раздирали на части противоречивые чувства: с одной стороны я упорно напрашивался на скандал, но с другой — я ведь больной, у меня температура под сорок, можно и простить. Вздохнув обречённо, она пробормотала себе под нос, но так, чтобы я слышал:

— Не везёт мне с мужиками, один другого хуже.

Потом Надюха уложила меня в постель, натёрла уксусом так, что в глазах защипало и, укутав в одеяло, как маленького ребёнка, строго сказала:

— Я сейчас по магазинам, надо купить мёд, молоко, малину, калину…

— Калину не надо, — жалобно прошептал я голосом раненного бойца, — она мочой воняет. Я её не могу ни есть, ни пить!

— У тебя нос заложен, так что ничего не почувствуешь, — обнадёжила она меня. А лечить тебя надо. Сдохнешь тут у себя в норе и завоняешься.

— Не, ты не позволишь мне завоняться, правда? — Спросил я жалобно.

— Ты, по-моему, забыл, что вчера послал меня и не просто послал, а точно указал, в каком направлении мне идти, — напомнила она ехидно.

— А ты, оказывается, злопамятная! — Я обиделся.

— Нет, просто я очень исполнительная, — она хихикнула глупо, — мне сказали «Иди на…», вот я и иду, куда сказали.

Вот уж точно «язык мой — враг мой»! Вот так ляпнешь с дуру, а потом тебе это будут вспоминать до гробовой доски!

— А ты себе хотя бы рыбок аквариумных завёл — хоть кто-то живой в квартире будет, кроме тебя. Нельзя жить так, как ты живёшь!

— Ты думаешь, что, если я подохну, то рыбки смогут выбраться из аквариума и устроят мне пышные похороны? — Спросил я ядовито. — Не, не люблю я эту безмозглую живность.

Надька посмотрела на меня оценивающе, как на залежалый товар и сделала свой вывод, конечно же, не в мою пользу:

— Вы бы друг друга поняли, у вас уровень интеллекта одинаковый, хотя, рыбки они, конечно, немного умнее, но ничего, со временем и ты подтянешься до их уровня.

Потом она деловито вытирала пыль с мебели, рылась в аптечке, пытаясь отыскать чудодейственное средство, способное мгновенно поставить меня на ноги, но ничего нужного, естественно, не нашла. Хмуро заявила:

— У тебя тут такой гадюшник! Скоро здесь будут змеи с крысами ползать. Неужели так трудно убраться в квартире?

От возмущения я даже задохнулся. Это она мне говорит!

— Знаешь, что, — хрипло взорвался я, давясь кашлем, — если ты за полтора года не смогла навести в квартире порядок, то не надо мне сейчас тут нервы мотать!

Странно, но возмущаться она не стала, просто тихо заявила:

— Я не смогла, а ты не захотел, да?

Ну, вот, ничего не изменилось. Я уже не был уверен в том, что так уж хочу, чтобы она возвращалась. Эти постоянные придирки мне надоели до чёртиков! Пусть уж лучше Толян её усмиряет, а я не укротитель змей! Моя нервная система слишком уж нервная, для этого дела. Но, едва она накинула пальто, как тут же навалилась тоска и я жалобно простонал:

— Надь, приведи мне нотариуса.

Она остановилась, повернулась, на лице её застыло удивление.

— Это ещё зачем? — Спросила она растерянно.

— Хочу тебе квартиру завещать, — слабым голосом сказал я, — а то умру тут и всё государству отойдёт. А так хоть какая-то польза будет от моей смерти.

Надюха сбросила пальто, подошла ко мне, наклонилась и, глядя прямо в глаза, тихо спросила:

— А не боишься, что я после этого тебе вместо лекарства, яд подсуну? Умирать он собрался, смешно. Можно подумать, что ты первый раз простужаешься. Не суетись, тебя ещё ломом не добьёшь. И вообще, такие, как ты живут долго и другим жизнь отравляют. Покойник, — она хмыкнула, — а вот не надо искать лёгких путей, придётся как-то выживать и думать, как дальше жить будешь! Хотя, знаешь что, давай-ка я тебе пару кубиков антибиотика вколю для надёжности?

— Не надо, — испуганно отшатнулся я от неё. — Не хочу!

— Такой большой мальчик, а уколов боишься! — Рассмеялась она.

Мне стало обидно. Хотелось сочувствия и понимания, а нарвался на издёвки и сарказм. Неужели так трудно хотя бы на время моей болезни укротить свой сволочизм?!

— Ничего я не боюсь, просто не хочу и всё! — Угрюмо ответил я, кутаясь в одеяло.

— Стесняешься? — Надька весело рассмеялась. — Можно подумать, что я твой тощий зад не видела. Тоже мне картина да Винчи! Давай вколю для профилактики, чтобы душа была спокойна. У меня рука лёгкая.

— Ничего не тощий, — окончательно и бесповоротно разобиделся я, — нормальный. Мне больше и не надо, мне не рожать.

— Ну-ну, ты прав, это самое ценное, что у тебя есть. И вообще, если ты не изменишься, ничего более ценного в твоей жизни больше будет. Так и останешься в глухой заднице.

Я понял, что, почему-то, больше не хочу и не могу с ней общаться. С чего я взял, что между нами что-то может измениться? Она осталась прежней, я тоже, так на что я надеялся? Температура, наверное, виновата. Одним словом дело идёт к тому, что я её снова пошлю куда-нибудь подальше, а потом буду раскаиваться и заниматься самоедством.

— Знаешь, что, иди-ка ты домой! Достала ты меня уже!

— Правда глаза колет? — Спросила Надюха своим привычным язвительным тоном. — Не нравится тебе, когда против шерсти гладят, да?

— Можно подумать, что ты это любишь. Но, рыба моя, я сейчас не в том состоянии, чтобы устраивать разбор полётов. Мне плохо, а ты хочешь добиться того, чтобы мне стало ещё хуже. Иди-ка ты!

Она хмыкнула, вновь надела пальто и ушла, громко хлопнув дверью. А я опять остался один. И вновь подкатила беспросветная тоска. Постепенно болезнь и сон взяли своё и я уснул.

Снилось мне что-то мрачное и липкое, что-то омерзительное. Хотелось проснуться, но я лишь ещё глубже проваливался в этот кошмар. Иногда мне казалось, что я проснулся, но на самом деле это было лишь продолжение кошмарного сна. Я свесился с кровати и с ужасом обнаружил, что пола нет, вместо него зияла черная бездонная пропасть, на дне которой что-то шевелилось. Кошмар никак не кончался, он тянулся и тянулся бесконечно, словно резиновый. Со дна пропасти ко мне тянулись длинные розовые щупальца с алыми присосками — это мой жуткий сон не желал отпускать свою жертву. Я запутался в нём, как муха в паутине. Что-то мычал сквозь сомкнутые губы, кого-то звал на помощь, но никто не мог меня разбудить — я был один в пустой квартире.

Проснулся весь в поту от того, что кто-то стучал в балконную дверь. Мне даже показалось, что это продолжается мой кошмар, но стук повторился. Интересное дело. Похоже в этом сезоне входные двери не в моде. Кутаясь в одеяло, я вышел из спальни. За тонкими занавесками на балконе мелькал чей-то тёмный силуэт. Ну, это уже ни в какие рамки не лезет! И ведь не первый этаж и даже не второй. Кого это ко мне ветром надуло? Я отдёрнул занавеску и увидел знакомое лицо. Белёк! Вот ведь псих-экстремал выискался на мою голову! И ведь он наверняка думает, что так и нужно ходить в гости — через окно. Ему нравится производить неизгладимое впечатление на хозяев! Распахнув дверь, я кивнул ему, приглашая войти. Слава Богу, сегодня он был одет вполне прилично, я бы даже сказал изысканно. Вот только неужели ему удобно скакать по балконам в деловом костюме?

— Привет, Белёк! — Вежливо поздоровался я. — Слушай, а куда ты в прошлый раз исчез?

Он проигнорировал мой вопрос, вошёл и бесцеремонно плюхнулся в кресло, словно это не мой, а его дом.

— Я принёс то, что обещал! — Торжественно объявил он.

Чёрт, я как-то подзабыл, что он там мне наобещал!

— Что именно? — Попытался уточнить я.

— Как что?! — Изумился мой гость. — Космический корабль!

Я хрипло рассмеялся. Надо же, а я совсем забыл! Интересно, он звездолёт, что, в кармане прячет? Далеко же я на нём улечу!

— Чего ты смеёшься? — Обиделся Белёк.

— Да так, ничего особенного, просто мысли разные.

Надо же, кому на что везёт, а мне вот на разных психов и истеричек! Сомнительное какое-то везение, но другого не дано. А между тем Белёк разглядывал меня как-то подозрительно внимательно. Чего это он?

— Ты болен, — заявил он недовольным тоном. Как будто я совершил какое-то преступление.

Согласен, хорошего в моём положении мало, но он мог бы вспомнить, как именно я простудился. А теперь ведёт себя так, словно я его в чём-то подвёл. Был бы он женщиной, я бы сказал так: «обещал жениться и свалил». Всё же, хотя температура, судя по тому, что озноб меня больше не колотил, спала, слабость осталась. Не говоря ни слова, я направился в спальню. Блин, пусть делает, что хочет, а мне надо быстренько улечься в кровать и выпить те таблетки, которые мне оставила Надюха. Тем более что кактус в моём горле никуда не делся, а даже ещё больше разросся, царапая гортань своими иглами.

Белёк поплёлся за мной, всем своим видом демонстрируя едва сдерживаемое возмущение. Дышать мне было трудно, говорить ещё труднее. Вместо нормальных человеческих слов из глотки вырывалось сдавленное шипение. Белька такое положение дел не устраивало. Он уселся в кресло рядом с кроватью и стал разглядывать таблетки.

— Что это? — Спроси он строго.

— А вам в дурке разве такого не дают? — Решил я отшутиться, но неудачно.

— Не пойму, о чём ты. Неужели так тяжело ответить на мой вопрос!

Мозг плавился от температуры и я готов уже был принять всё происходящее за бред и отдать себя на растерзание ночным кошмарам, но стоило мне закрыть глаза, как мой «пришелец» тут же стал настойчиво меня расталкивать. Вот ведь назойливый глюк! Я с трудом разлепил тяжёлые веки.

— Ну, чего ты от меня хочешь? — Прохрипел я.

Надо сказать, что в обычном состоянии я не так любезен и давно бы выдворил его за дверь, но болезнь, видимо, окончательно выбила меня из колеи.

— Я не могу тебе его отдать, пока ты болен, — объяснил терпеливо Белёк. — Нельзя.

— Понимаю, — покорно согласился я, — таких не берут в космонавты. Но ты уж извини меня, друг, я не виноват, что заболел, это получилось как-то не запланировано.

Белёк взял таблетку, понюхал её, потом лизнул и, скорчив брезгливую мину, швырнул на пол. Ну, совсем обнаглел, назойливый глюк! Теперь у меня не оставалось никаких сомнений, что всё это — только бред больного воображения и не стоит мне с ним так уж церемонится.

— У тебя совершенно нет никакого иммунитета, — услышал я глухой голос своего гостя и хотел, было, обидеться, но даже на это у меня не хватило сил, я лишь горько отмахнулся от него и прошипел:

— Он у меня есть. Просто мой иммунитет не привык купаться в ноябре в реке. Для него это своего рода шок.

— Ты должен выздороветь! — Потребовал Белёк.

— Согласен. Ты иди домой, а я тут буду выздоравливать потихоньку.

Но его мои слова не успокоили, он бесцеремонно стал меня трясти и настойчиво требовать:

— Сейчас давай выздоравливай!

Пришлось открывать глаза и терпеливо, хотя никаких сил у меня уже не осталось, объяснить ему:

— Не могу я сейчас, ясно?! Оставь меня в покое, а?

Мой назойливый гость вскочил и заметался по комнате. Я устало следил за ним, ненавидя свою болезнь, которая подсовывает мне то кошмары, то такие вот утомительные галлюцинации. Всё-таки жалко, что Надька ушла! Она, конечно, сволочь редкая, но с ней как-то спокойней. Ни один глюк не смог бы с ней ужиться под одной крышей. Я улыбнулся своим мыслям.

— Ах, — бормотал Белёк, — если бы я знал, что ты болен, я бы подготовился. Я бы тебя вылечил за пять минут!

Интересно, как бы он подготовился? Явился бы в марлевой повязке на всю рожу и в белом халате? Ох, что-то мне совсем паршиво! Я, не глядя, взял со стула таблетку и проглотил. Надо было видеть лицо моего назойливого гостя! Он скривился, как будто я прямо у него на глазах сделал себе харакири. Что это за странное предубеждение у него против лекарств? Впрочем, в каждой избушке свои погремушки.

— Не ешь эту дрянь! — Потребовал он.

— Тогда, боюсь, я не скоро пойду на поправку. Хотя, скоро явится Надюха и начнёт меня лечить народными методами. Против этого ты ничего не имеешь?

Было видно, что он не понимает о чём идёт речь. Мой мозг отчаянно боролся с безумием, но я уже понимал, что победа будет не на его стороне. Чтож, при такой температуре бред надо принимать как данность. И я принял!

— Понимаешь, пока ты болен, я не смогу тебе его отдать — это опасно и для тебя и для него, — сбивчиво что-то непонятное объяснял мне мой «пришелец».

А, плевать на всё это. Меня не интересует, кто такой этот «он» и какая опасность нам тут всем подряд грозит! Я всего-то хочу, чтобы меня все оставили в покое! Все! Надька, кошмары, галлюцинации, вообще весь этот мир! Я мог бы сейчас просто провалиться в ту самую бездну, которая мне снилась и отдаться на растерзание этим розовым щупальцам — теперь это меня уже не пугает. Всё, что угодно, только оставьте меня в покое! Я хочу спать!

Последнее, что я видел, это чёрные глаза, склонившегося надо мной Белька и его тонкие кисти, которыми он совершал надо мной какие-то замысловатые пассы. Хотелось пошутить на тему Чумака и Кашпировского, но губы уже не слушались меня. Тяжёлые веки слиплись, голова вдавилась в подушку, а тело наполнилось горячим свинцом и весь остальной мир перестал для меня существовать. И не было ни кошмаров, ни галлюцинаций, я, словно умер. Казалось, что меня качает, словно ребёнка в колыбели, медленная река и несёт неизвестно куда и зачем. Я, кажется, даже слышал монотонный плеск волн. Тихо, спокойно я уплывал в мир без запахов, звуков и красок, в спасительную темноту и тишину. В голове лениво шевельнулась мысль: «наверное, я уже умер или умираю».

Проснулся я от того, что кто-то грубо и бесцеремонно меня тормошил и густым, сочным басом требовал:

— Лёлик, просыпайся! Что с тобой?

Голос показался мне знакомым. Я открыл глаза и увидел Толика. Интересно девки пляшут! Как он здесь у меня оказался?

— Живой, — обрадовался Надькин муж, — я уже думал, что ты помер или в коме. Час уже не могу тебя разбудить. Ну, ты и дрыхнешь!

На кухне гремела посудой Надюха. Я её не видел, но понимал, что никого другого здесь быть не может. Странно, но мне заметно полегчало. Дышать стало легче, а назойливый кактус из горла исчез. Правда, оставалась ещё слабость и кружилась голова, но мысли о скорой кончине меня больше не посещали. Вернулся аппетит! Я посмотрел в окно, чтобы понять, сколько прошло времени с того момента, как я отключился. На улице по-прежнему стояло серое, словно припорошенное пеплом, промозглое ноябрьское утро.

— Толян, — спросил я почти робко у своего визитёра, — это ещё сегодня или уже завтра? Ничего не могу понять.

Толик звучно икнул и разразился гомерическим хохотом. Он смеялся так громко и так весело, что у меня на душе полегчало.

— Это уже завтра, — ответил он. — Надюха мне всю плешь проела. Орёт, как ненормальная: «Там человек помирает! Мы должны ему помочь, потому что он больше никому не нужен. Если он умрёт, то его смерть будет на нашей совести!». А ты ничего, я смотрю, даже бодренький. А с Надькой спорить — себе дороже. Она любому мозги наизнанку вывернет и скажет, что так и было, — он коротко хохотнул. — Есть такая работа — отравлять жизнь другим. Пей!

Он протянул мне чашку с горячим молоком, на поверхности которого плавала янтарная масляная плёнка. Я скривился, с детства ненавижу кипячёное молоко! Но Толян продолжал настаивать:

— Пей, давай, а то я Надюху позову! Она там тебе жрать готовит. Тут мёд ещё. Хороший мёд, не разбавленный. У меня сосед пасеку за городом держит. Так что пей и не чирикай!

Скривившись, я глотал горячее, приторно-сладкое молоко и думал о том, что происходит. Абсурд какой-то получается. Муж моей любовницы вместо того, чтобы меня разукрасить, как бог черепаху, заботливо поит меня молоком с мёдом, а его жена готовит мне еду. Неправильно это, дико даже. Какая-то шведская семья получается. И, кажется, мне уже давно пора привыкнуть к тому, что всё в моей жизни происходить неправильно и дико.

— Толян, а ты не ревнуешь? — Спросил я растерянно.

— Кого? Надьку? — Он на минуту задумался и твёрдо сказал: — Нет! Её ревновать — дурное дело, всё равно ничего не изменишь. Да и, если честно сказать, то я тебе благодарен. — Поймав мой удивлённый взгляд, он шепотом объяснил, — Ты мне хоть передышку устроил, а иначе я бы её давно уже убил! Серьёзно. Она ведь так может достать… Впрочем, кому я это говорю, ты ведь сам всё прочувствовал.

Жизнь налаживается. Болезнь отступает!

 

Глава 3

Сомнительный подарок

Они, наконец-то, ушли! Свобода! Я уже и надеяться на это не смел, так вольготно они чувствовали себя в моём негостеприимном доме. Пока я болел, Толян и Надька жили у меня. Сказать, что они меня достали — этого мало. Эта парочка способна даже деревяшку вывести из себя. Я понял, что, если я не выздоровею в ближайшие дни, то мои нервы порвутся в клочья. Эта их бесконечная грызня могла бы свести с ума и более уравновешенного и терпеливого человека, чем я. Порой мне хотелось выгнать их из дому пинками в благодарность за заботу обо мне, таком больном и одиноком. И вот пришёл этот радостный день, когда за ними захлопнулась входная дверь! Я вздохнул с облегчением. Душа тихонечко пела, наслаждаясь свободой. Но это радужное состояние длилось недолго, потому что позвонил друг мой Сева и бесцеремонно столкнул меня с моих розовых облаков на серую, холодную, заплёванную гомо сапиенсами, Землю.

— Блин, Лёлик, жизнь — каторга, — объявил он устало. — Хожу под сокращением, пашу вдвое больше, получаю меньше. Хорошо тебе, ты уже это прошёл!

Интересная мысль. Получается, что чем хуже, тем лучше. Я усмехнулся сам себе. А ведь пора бы уже подумать о работе. Хотя, где её сейчас найдёшь? Мировой финансовый кризис, повальные сокращения. Я бы в дворники пошёл — пусть меня научат! Только думается мне, что теперь и эта престижная профессия стала для меня недосягаемой.

Эти невесёлые мысли о хлебе насущном испоганили моё радужное настроение окончательно и бесповоротно, даже подумалось, что лучше бы я уж умер, тогда не пришлось бы решать все эти проблемы. Лежал бы себе тихонечко в гробу, кормил бы червяков своей плотью и ни о чём больше не беспокоился бы.

Занавесив окна, чтобы не видеть спешащих на работу людей, отгородившись, таким образом, от всего мира, я предался фантазиям о необитаемом острове, где меня никто не смог бы найти. Вспомнился этот сумасшедший Белёк. А, что, хорошо бы было заиметь свой личный космический корабль и свалить отсюда куда-нибудь подальше. Жаль только, что это всё только мечты, да и Белёк больше не показывался. Он хоть и псих, но забавный…

Пронзительный звонок в дверь напомнил мне, что нет у меня ни острова, ни корабля, зато есть куча проблем и назойливых гостей. Наверняка это Надюха что-то забыла и вернулась — это её коронный номер. Я даже знаю, что именно она забыла — высказать мне очередную гадость о том, что она обо мне думает. Надеяться на то, что думает она обо мне хорошее не стоит — всего лишь очередная порция помоев на мою многострадальную голову. Открывать не хотелось, но гость не собирался так просто сдаваться, он звонил и звонил. Матерясь на чём свет стоит, но тихо, чтобы за дверью не было слышно, я направился к двери. Кто же это такой настойчивый?

Это был Белёк! Он, наконец-то понял, что двери — это не бутафория и их можно использовать по назначении. Я, честно говоря, обрадовался его приходу. Может, это уже симптом какой-то болезни? Почему мне приятней общаться с такими вот юродивыми, чем с нормальными людьми? Хотя, разве можно назвать нормальными Надьку и Толика? Нет, кем угодно, но только не нормальными людьми!

— Заходи. Я уже думал, что ты забыл обо мне.

Он вошёл, деловито осмотрелся по сторонам и заметил:

— У тебя чисто стало.

Всё верно, перед своим уходом Надежда навела такую стерильную чистоту, что вся моя квартира стала походить на операционную. Не могу сказать, что меня это приводило в бешеный восторг. Теперь я не мог разобраться, где что у меня лежит. В бардаке и хаосе я ориентировался лучше. А сейчас даже не знаю куда сунуться, если что-то понадобится. Ничего, разберусь со временем. Да и порядок штука не вечная, если за ним не следить, а я следить не собираюсь.

— А кто это от тебя вышел? — Заинтересовался мой гость.

— Моя семья, — засмеялся я. — Да, можно сказать и так.

— Семья — это хорошо, — радостно закивал Белёк, — очень хорошо! Семья — это очень важно!

— Хорошо, — неохотно согласился я и вздрогнул, вспомнив бурные ежедневные разборки моей странной «семьи», — когда в меру.

«Пришелец» чувствовал себя, как дома, ходил по квартире, рассматривал всё внимательно. Потом уставился на меня, как очумелый лемур — глаза почти на всё лицо.

— Я смотрю, ты уже здоров, — констатировал мой гость. — Я рад!

— А уж как я рад! — И я не соврал, его визит отвлёк меня от невесёлых мыслей. А никаких гадостей я от него больше не ждал.

— Я пришёл выполнить своё обещание, — серьёзно заявил он.

Теперь мне уже не надо было напоминать, что он там мне наобещал. Я улыбнулся и протянул ему руку.

— Ладно, давай сюда свою игрушку.

Его чёрные большущие глаза побелели от обиды. А что я такого сказал? До чего же они обидчивые эти «пришельцы», прямо слова не скажи!

— Это не игрушка! — Сказал он с вызовом. — Зря ты так легкомысленно к этому относишься. Я бы не пришёл, но я обещал! Я всегда выполняю свои обещания! Это для меня дело чести.

Ох, твою мать, какие они, оказывается, серьёзные ребята эти психи! Как бы он, защищая свою честь, не вздумал вызвать меня на дуэль. Надо как-то контролировать себя, чтобы не вывести его из себя. Я уселся в обшарпанное кресло и стал его разглядывать. Теперь, когда я был здоров и спокоен, я обнаружил, что он действительно странный. То, что Белёк облюбовал мой балкон для своих визитов, меня нисколько не удивляло. Мало ли, может он считает себя человеком-пауком, а пришелец — это так, для отвода глаз, маскировка у него такая. Но эти глаза… Не может быть у человека таких глаз! И вообще, все пропорции у него нарушены. Какой-то весь из себя такой вытянутый, угловатый. Всё не так, как у нормальных людей. Я насторожился.

— Закати рукав, — приказал Белёк строго.

— Это ещё зачем? — Спросил я тревожно.

Мой странный гость начал нервничать.

— Я введу тебе в кровь вот это, — он достал из кармана ту самую штуку, которую в прошлый раз назвал накопителем или как его там, но на этот раз внутри было что-то голубовато-сиреневое.

— Это что такое? — Поинтересовался я осторожно.

— Вирус, — просто ответил он.

— Извини, дружок, но я только что переболел и больше мне как-то не хочется. Так что ты уж, будь любезен, убери эту дрянь.

— Это не дрянь, — терпеливо объяснил мне он, — это — космический корабль, который ты просил.

Я разозлился и потерял контроль над собой.

— Слышь, ты, — заорал на него я, — я не просил заражать меня какой-то фигнёй! И вообще, считай, что я освобождаю тебя от всех обязательств! И мне просто интересно, как я буду летать на этом вирусе? Уж лучше бы метлу мне подарил или реактивную ступу!

— Я сам себя не освобождаю, — серьёзно ответил он и приблизился ко мне. — Давай руку!

Вот когда мне стало действительно не по себе! Не знаю, что там у него, но намерения, похоже, самые серьёзные.

— Да не нужен мне никакой-такой вирус! Отстань от меня!

Лицо у парня стало серьёзным и даже мрачным, он схватил меня за руку и попытался закатить рукав рубашки. С трудом мне удалось отцепить его от себя. Шутовское настроение слетело, как осенние листья с деревьев. Ситуация становилась угрожающей. Видя, что Белёк собирается вновь напасть, я приготовился дать ему достойный отпор. Не знаю, что его остановило, возможно, вид у меня был такой, что остановил бы даже несущийся на полной скорости поезд. Гость тоскливо осмотрелся по сторонам и направился к дивану. Он никак не мог понять, почему я сопротивляюсь. Решил наградить меня какой-то заразой и теперь искренне недоумевает, что я не визжу от восторга.

— Чудак, — сказал он, — ты ничего не понимаешь. Тебе это ничем не угрожает. Плохо будет только первые несколько дней…

— Ага, а потом я просто умру, да? — Съязвил я. — Извини, парень, но мне ещё пожить хочется.

— Иди сюда, я тебе всё объясню, — попросил он грустно и я почему-то поддался на его уговоры. Сел рядом и стал ждать объяснений.

— Это, — Белёк протянул «накопитель» — вирус. И это же космический корабль. Он может существовать только в твоём организме, потому что создан на основе твоей ДНК.

Вот обрадовал, так обрадовал! Всегда мечтал завести свою личную персональную заразу, да такую, чтобы ни у кого такой не было! Он, что издевается надо мной или, в самом деле, чокнутый?!

Вдруг «пришелец» сделал резкий рывок и прижал сине-сиреневую пластинку к моей кисти. Я ощутил легкий укол и с ужасом увидел, как загадочная жидкость стала исчезать в моей вене, а «накопитель», как ему и положено потерял цвет и стал прозрачным и бесцветным. Что этот гад мне ввел?! Хоть и с опозданием, но я вырвал руку и изо всех сил заехал ему в челюсть. Удар был слабым, потому что бить сидя не очень удобно, но его хватило, чтобы опрокинуть Белька на спину. Пока мой враг лежал на полу, беззащитный и растерянный, я вскочил ему на грудь и стал метелить так, что даже вспотел, наверное, я хотел взбить его в пену. Его голова болталась из стороны в сторону, но сам он и не думал сопротивляться. Принял побои безропотно, чем полностью обезоружил меня. Да, не могу я бить того, кто категорически не желает давать мне сдачу! Я встал и пошёл в кухню, чтобы покурить и попытаться хоть как-то успокоиться.

Через несколько минут ко мне заявился он, растрёпанный, вытирая ладонью разбитую губу и хлюпая окровавленным носом.

— Зачем ты со мной так? — Жалобно спросил он. И не было в его голосе ни страха, ни обиды, а только удивление.

— А зачем ты мне эту дрянь в кровь ввёл? — Устало и обречённо ответил я вопросом на вопрос. — Я что, теперь заболею и умру? Что там было? Чума? Холера? СПИД? Чем ты меня решил отблагодарить за спасение своей бесценной жизни?

Белёк потянулся за сигаретой, какое-то время рассматривал её, потом схватил зажигалку, неумело закурил и тут же закашлялся.

— Фу, гадость какая!

— Согласен, но дурные привычки самые стойкие, — объяснил ему я.

Затушив сигарету о дно пепельницы, он произнёс:

— Ничего ты не заболеешь и не умрёшь! Хотя сначала тебе будет немного плохо, пока сформируется ядро.

Это мне ни о чём не говорило. Всё, что я понял, так это то, что смерть мне пока не грозит. А что грозит? Я выжидающе уставился на странного типа.

— Видишь ли, этот вирус не причинит тебе никакого вреда. Более того, он будет защищать тебя от любого вредного воздействия, поскольку он всеяден и полностью зависит от тебя. Он разумен и бессмертен, но до тех пор, пока ты жив. Твоя смерть — это его смерть. Он совершенен! Ты себе даже представить не можешь, сколько сил и лет потрачено на его создание!

Что-то я совершенно не разделял его восторгов. Может, этот его вирус и совершенство, но мне как-то неприятно сознавать, что у меня в крови хозяйничает какая-то неведомая зараза. Слово «вирус» уже звучит угрожающе, если мне не изменяет память, то переводится оно, как «яд». Вот пусть он теперь попытается меня переубедить!

— Зачем ты меня избил? — Печально спросил Белёк. — Ты же даже не понимаешь, какой это подарок! О таком можно только мечтать!

Я посмотрел на его разбитое лицо и почувствовал сначала неловкость, а потом и стыд. Может, я погорячился? Вон, как лицо распухло! Подавив в себе угрызения совести, которые и без того звучали очень тихо, почти не слышно, я возмущённо заявил:

— А ты бы сначала мне всё нормально объяснил! Я до сих пор не понимаю при чём тут космический корабль? Бросаешься на людей, как коршун, со своим накопителем. По-твоему я должен визжать от восторга?

Он задумался.

— Да, ты прав! Я поторопился. Просто у нас все знают, что такое ВВВ, вот я и не учёл, что ты не в курсе.

— Что за ВВВ? — Спросил я настороженно.

— Вирус, — спокойно объяснил он, — тот, который я тебе ввёл. Хорошо, я тебе постараюсь всё объяснить, как могу. Только ты успокойся сначала, ладно?

Я почти успокоился, ну, не внушал он мне страха и всё тут! Глядя на его заплывший глаз, я даже почувствовал себя каким-то маньяком-садистом. Измордовал парня хорошо! Разрисовал под хохлому. Я бы на его месте обиделся, а не стал бы ничего объяснять. А он, добрая душа, ещё хочет меня успокоить. Надюха всегда возмущалась по поводу моей доверчивости и, как она говорит, детского наива. Меня может убедить кто угодно в чём угодно — это совершенно не трудно. На одни и те же грабли я могу наступать бесконечно. Сам себя ненавижу за это, но изменить ничего не могу.

— Ты мне всё ещё не доверяешь? — В голосе Белька звучала тревога. — Я бы не хотел, чтобы ты меня опять стал бить. Мне это неприятно.

— А, чего уже, — махнул я рукой, — дело сделано и уже ничего не изменить. Теперь я хотел бы понять, что это за ВВВ такое и чего мне от него ждать.

Белёк с отвращением смотрел на дымящуюся сигарету и, вспомнив, как он повёл себя в день нашего знакомства, я отодвинулся от него подальше. С таким африканским темпераментом, как у него, надо держать ухо востро. Предсказать, как он себя поведёт в следующую минуту, невозможно! То ли в горло вцепится, то ли впадёт в ступор, то ли разрыдается, как невинное дитя.

— Ладно, Белёк, давай дальше про этот ВВВ! Чем мне это грозит?

На его лице появилось выражение такого искреннего удивления, что я даже позавидовал ему, сам я давно уже перестал чему-либо удивляться. Поразить моё воображение трудно.

— Грозит?! — Воскликнул он возмущённо. — Ты не понимаешь, о чём говоришь! Три тысячи лет мой народ потратил на то, чтобы создать нечто совершенное — универсальный, высокоразвитый высший вирус. Больше половина этого срока потрачена на то, чтобы сделать его безопасным для носителя. Он слишком агрессивен и первые образцы убивали носителя за считанные часы. Но зато теперь это само совершенство! Более того, друг мой, это, можно сказать, дополнительная иммунная система. Если бы я сразу тебе его ввёл, то ты бы не заболел, потому что он уничтожит всё, что представляет для тебя опасность — так он борется и за свою жизнь тоже.

Я задумался, звучит убедительно, даже соблазнительно. Это, что, получается, что я теперь не могу заболеть ничем и никогда! Неплохо, если он не врёт. А ведь непохоже, что врать он умеет, создаёт впечатление стопроцентного лоха. И всё-таки мне до сих пор непонятно, при чём тут космический корабль? Или он, всё-таки, темнит? Неприятный холодок пробежался по спине.

— Белёк, ты мне не ответил, а какое отношение этот твой ВВВ имеет к обещанному космическому кораблю? Что-то ты темнишь.

Я смотрел ему в глаза, не мигая, рассчитывая на то, что он как-то себя выдаст, но напрасно. Наивный дурень только разулыбался во весь рот и заговорил быстро-быстро:

— А вот это главное! Дело в том, что в тебе находится только ядро, ну, это вроде как мозг, он и управляет всеми остальными, кого произведёт на свет. Размножается он очень быстро, противоестественно быстро! Вся колония выбирается на поверхность и принимают ту форму, которую ты закажешь ядру. Он может быть кем угодно, даже твоей точной копией. Он может принимать любую форму и любые свойства. Я старательно пытался переварить полученную информацию, так старательно, что в голове вот-вот все пробки повырубает. Представить себе то, о чём он тут мне рассказал, я не мог, никак не мог! Это всё находилось за пределами моего понимания. Видимо, понимая, как мне трудно в этом разобраться, Белёк решил продемонстрировать мне, действие загадочного ВВВ. Сначала ничего не происходило, ни шороха, ни писка, но потом в центре комнаты появилось мерцающее расплывчатое облачко, так обычно в фильмах изображают привидений. Постепенно оно уплотнялось и обретало чёткие очертания человека. Минут через десять — пятнадцать передо мной появился ещё один Белёк — точная копия моего гостя. От удивления я не знал, что сказать, просто таращился то на одного, то на другого Белька.

— Это что? — Спросил я.

— Это он — ВВВ! — Гордо ответил мой пришелец. — Теперь ты мне веришь? Ты понимаешь, о чём я тебе рассказал?

— Понимаю, — потрясённо ответил я. — Только поверить мне в это трудно даже теперь. А его можно потрогать?

— Конечно!

Белёк кивнул и его копия подошла ко мне и застыла в ожидании. Я осторожно прикоснулся к его руке. Рука, как рука, тёплая, как у всех людей. Я пытался найти хоть какое-то отличия, но их не было.

— А он говорить умеет? — Робко спросил я.

— Конечно! Он всё умеет, вот только он, всё-таки, отличается от меня, — признался мой гость, — одно, но существенное отличие. Если взять образцы его крови или кожи, то в них не обнаружишь привычных человеческих клеток, там есть только ВВВ и ничего больше.

Передо мной стоял вирус! Твою мать! Такого я не мог себе представить даже в бреду! Даже тогда, когда меня колбасило от дикой температуры, меня посещали вполне понятные глюки и кошмары — бездонная пропасть, розовые щупальца и всё такое. Но ни разу в моих кошмарах мне не являлся вирус в человеческом обличии. И вот теперь что-то подобное живёт во мне! Я от волнения вскочил и заметался по комнате. Чувства, которые владели мной, трудно было описать.

Белёк-копия задрожал и стал медленно, словно мороженое на солнце, таять. Жутковатое зрелище, надо заметить. Вот стоит человек и вдруг ни с того ни с сего начинает оплавляться, скукоживается, а потом и вовсе исчезает. Если бы я такое увидел раньше, то, наверняка бы тронулся умом. Для того чтобы снять напряжение, я спросил у Белька:

— Слушай, а почему ты тогда явился через балкон? И вообще, куда ты исчез тогда?

Инопланетянин задрал голову в потолок, немного помолчал и признался после недолгого молчания:

— Там, вверху находится мой корабль, просто его не видно. Если бы я появился или исчез посреди улицы, на глазах у других людей, это их очень сильно удивило бы. А смотреть на балконы многим в голову не приходит. Да и, если бы посмотрели, то могли бы подумать, что я просто нагнулся или зашёл в квартиру…

Логично, но всё равно непонятно. Я ненавидел себя за тупость, но рискнул продемонстрировать её ещё раз:

— Но куда ты деваешься всегда? Как ты попадаешь на свой корабль?

Белёк пожал плечами и заявил с гордостью:

— Он меня забирает! Он и не такое может! Я говорю про ВВВ! Теперь ты на меня больше не сердишься?

Вопросец! Даже непонятно, как на него отвечать. Я прислушался к себе, чтобы почувствовать хоть какие-то перемены — ничего, даже маленького намёка на присутствие чудесного вируса!

— Ну, скажи, ты рад? — Настаивал мой гость. — Теперь ты доволен? Я сдержал своё слово!

Ну, сдержал! Только вот я никак не мог понять рад я этому или нет. То, что он мне рассказал, казалось чудесной сказкой, в это хотелось верить, но не верилось почему-то. Состояние называется «и хочется, и колется, и мамка не велит». Я бы скорее поверил в маленького крылатого эльфа, в фею с волшебной палочкой, но только не в это! Но расстраивать Белька мне не хотелось, поэтому я великодушно кивнул, дескать, премного благодарен, век тебя, доброго человека, помнить буду и детям своим завещаю, чтобы помнили.

— Всё, — радостно объявил гость, — я своё дело сделал, мне пора покидать Землю. Если честно, то мне здесь совсем не понравилось! Дрянная планетка. Вот ты ВВВ испугался и даже не подумал о том, что вы, земляне — тоже вирус, только гораздо более агрессивный, опасный и абсолютно безмозглый. Не пойму, почему вы себя считаете разумной расой? Вот ВВВ разумен, а вы — нет. Даже намёка на разум я не обнаружил.

Мне стало обидно за всё прогрессивное человечество. Так нас ещё никто не оскорблял! Нет, можно много чего плохого сказать о людях и они это заслужили, но обозвать безмозглым вирусом — это, пожалуй, перебор! Я нахмурился. Белёк заметил перемены в моём настроении и попытался объясниться.

— Ты не обижайся. Но, посуди сам, разве вы ведёте себя иначе? Вы — вирус. Вы живёте в чужом организме, а Земля — это живой организм, паразитируете на нём, нисколько не заботясь о том, что будет потом. И сами не сознаёте того, что без этого носителя вы все погибните. Когда умрёт планета, умрёте и вы. Отравленные вами водоёмы, вырубленные леса, загаженный воздух — это всё продукты вашей жизнедеятельности. ВВВ иной, он разумен в отличие от вас! Он всё понимает и добиться этого нам было очень трудно. Но мы смогли!

Я задумался. С горечью мне пришлось признать его правоту, наше земное человечество со стороны вовсе не выглядит таким уж разумным. Теперь понятно, почему с нами никто не хочет общаться — не признают за равных. А, если совсем уж честно, то нас считают какой-то опасной заразой. Я не удивлюсь, если нам раз и навсегда перекроют дорогу в космос. Ну, позволят, конечно, шарахаться в пределах нашей Солнечной системы, но и то только в том случае, если в ней больше нигде нет никакой жизни.

— Тебе неприятно это слушать? — Участливо поинтересовался Белёк. — Извини, я не хотел тебя обидеть, но я говорю правду.

— Согласен, — почему-то сказал я, хотя мне безумно хотелось с ним поспорить.

— Ну, мне пора, — засобирался он и бросил взгляд в сторону балкона.

— Постой, я хочу тебя ещё кое о чём спросить.

— Я слушаю, — тебе голос его звучал глухо, как будто он находился где-то далеко. — Я готов ответить на любой твой вопрос.

— Скажи, а почему ты не стал этого делать, когда я болел?

— Это было опасно, — просто объяснил он. — До тех пор пока не будет сформировано ядро, любой вирус сможет уничтожить ВВВ. Ему необходимо освоиться и закрепиться в твоём организме. На это может уйти неделя — две. Но зато потом он будет неистребим и станет заботиться о тебе. Он грустно усмехнулся и направился к балкону.

— Белёк, — попытался остановить его я, — скажи, а что будет со мной?

— Я не знаю, — честно признался он, даже не повернувшись в мою сторону. Видимо потерял ко мне интерес. — Это уже зависит от тебя. Ты получил такой подарок, о котором можно только мечтать, вот и подумай, как им воспользоваться с умом.

— А мы ещё увидимся с тобой? — Спросил я с тоской. Мне почему-то было грустно расставаться с этим забавным существом.

— Я не знаю, но всё может быть. Мой народ ничего не отрицает.

Я хотел уловить тот момент, когда он исчезнет, чтобы понять, как же это всё происходит, но ничего не вышло. Всё произошло так же незаметно, как и в первый раз. Вот он стоял и вот его уже нет. Всё ещё не желая верить в то, что произошло, я рванулся на балкон и посмотрел вниз. Нет, распластанного на асфальте тела нигде не было видно!

 

Глава 4

Тревоги и сомнения

Субботнее утро началось не по субботнему паршиво. Конечно, теперь выходные не играли для меня никакой роли, но сказывалась привычка. Так вот эта суббота превратилась для меня в настоящий кошмар. Меня тошнило так, что, просидев час в обнимку с унитазом, я ещё радовался тому, что не выблевал свой желудок. Но этим дело не ограничилось, меня швыряло из стороны в сторону так, словно я находился на палубе корабля во время сильнейшего шторма. Создавалось впечатление, что основательно перепил.

— Блин, что за дрянь такая?! — Удивился я сам себе. — Ведь трезв, как стёклышко.

Держась за стены, я направился к телефону. Обнаружилось ещё одна неприятность — все цвета и краски стали вдруг ненормально яркими, даже серый цвет, уж на что нейтральный, резал глаз. Я уже не говорю про звуки! Тиканье часов выводило из себя. Оказывается, не зря в ушах есть и молоток и наковальня! Теперь какой-то полоумный кузнец орудует там вовсю, пытаясь свести меня с ума.

— Кому неймётся в такую рань? — Услышал я в трубке бас Толика.

— Толян, Надюху позови, — жалобно попросил я.

Я понимаю, что наши странные отношения могли бы кого угодно привести в замешательство, но сам уже давно ко всему привык. Меня совсем не удивляло то, что два мужика делят между собой одну женщину и при этом остаются в хороших отношениях. Просто женщина нам попалась такая, что её постоянно хочется передать кому-то третьему, чтобы потом посыпать голову пеплом и жалеть о том, что не смог удержать.

— Надька там твой второй муж звонит, — в трубке послышалось лошадиное ржание, а потом звонкий шлепок — это Надюха съездила Толяну по роже. Когда он трезвый она может себе это позволить.

— Ну, что ещё? — Не размениваясь на приветствия, спросила Надежда.

— Надь, а что надо делать при отравлении? — Жалобно спросил я.

— Ты опять нажрался просроченных йогуртов? Сколько тебе раз говорить, чтобы смотрел на срок годности?!

Много раз она мне это говорила, но я почему-то постоянно это забываю. Но на этот раз просроченный йогурт не при чём. Отравился я чем-то другим. Попытался вспомнить, что ел накануне, но ничего подозрительного вспомнить не смог.

— Надь, что мне делать?

— Надо промывание желудка делать, — безапелляционно заявила она. — Нагрей побольше воды, дай ей остыть и потом пей до посинения.

— Я уже посинел, — глядя на себя в зеркало, констатировал я. — А промывать там уже нечего. Я выблевал всё, кроме собственного желудка.

— Тогда выпей активированного угля и побольше.

— У меня его нет.

Надька шумно вздохнула.

— Сходи и купи, надеюсь, поноса у тебя нет?

— Пока нет, но, что дальше будет, я не знаю. Но дело не в этом, я ходить не могу…

— Парализовало что ли? — Испугалась Надюха.

— Да нет, шатает меня, колбасит из стороны в сторону, — терпеливо объяснил я. — Сил нет! И запахи стали какими-то слишком уж противными.

— Всё ясно, — безжалостно хихикнула Надька, — ты беременный! Купи в аптеке тест на беременность.

Вот сволочь! Человеку плохо, а она глумится! И эту женщину я почти любил! В голове что-то взорвалось, в желудке наоборот съёжилось.

— Надь, может, ты мне принесёшь этот уголь, а? — просительным тоном заканючил я, закрывая глаза, чтобы свет и цвет не причиняли мне боль.

— Ладно, — наконец сжалилась она, — пришлю к тебе Толяна, пусть немного проветрится. Как же вы меня оба достали?! — В её словах прозвучала искренняя усталость и разочарование.

Дальше я услышал возмущённое ворчание Надькиного супруга, что-то на тему: «Это ваши проблемы, сами и разбирайтесь, а у меня скоро футбол».

Говорят, что в мире где-то существует мужская солидарность… Не знаю, но точно могу сказать, что футбол и пиво Толян не променяет ни на что! Даже если бы ему сказали, что мой дом охвачен огнём и я вот-вот сгорю заживо, ему бы в голову не пришло бежать меня спасать, потому что «футбол»! А я, между прочим, на целых полтора года избавил его от Надькиных издевательств! Никакой благодарности.

— Нет, дорогой, ты пойдёшь! — Услышал я Надькин голос, источающий яд. — Ты сделаешь то, что я тебе сказала!

Когда он появился, я уже собирался тихо отойти в мир иной, настолько мне было плохо. Взглянув на меня, Толик сразу посерьёзнел, шутовское настроение слетело с него, как тополиный пух.

— Да-а-а, — протянул он сурово, — хорош! Краше в гроб кладут. Чего ты тут успел наклеваться?

— Не знаю, — признался я тусклым голосом. — Блин, Толян, я, наверное, сдохну сейчас.

— А помирать нам рановато, — пропел он, чудовищно фальшивя, — есть у нас ещё в жизни дела. Ничего, Лёлик, мы тебе не дадим умереть! Вот!

Он высыпал на стол кучу упаковок с таблетками. В основном это был активированный уголь, но встречались и другие, мой внимание привлекло что-то длинное, непонятное.

— А это что? — Поинтересовался я.

— Тест на беременность, — заржал он и тут же взял себя в руки. — Извини, решил приколоться, я же не знал, что тебе на самом деле так плохо. Это я Надюхе принесу, может пригодиться.

Он с интересом разглядывал меня и лицо его становилось всё суровее и суровее. Я понимал, что выгляжу не фонтан, но, судя по выражению его лица, я вообще мало чем отличался от свеженького покойника.

— А, что, — спохватился он и принялся шутить, — красивый зелёный цвет. Теперь твоё лицо хорошо гармонирует с обоями.

Мне хотелось его придушить, но я опасался лишний раз пошевелиться, чтобы не вызвать очередную бурю в желудке. Что-то полоса у меня пошла не просто тёмная, а чёрная до антрацитового блеска! Если уж не везёт, так уж по полной программе! Если уж непруха, так уж чтобы по всем фронтам, чтобы ни вздохнуть, ни пёрднуть! Но самое противное в том, что все мои чувства настолько обострились, что жизнь превратилась в ад. Запахи! От них никуда не денешься, они везде. Сейчас я бы мог работать розыскной собакой.

— Ты пиво пил? — Спросил я.

— Да так, совсем чуть, неужели унюхал? Блин, ну ты даёшь!

— Если бы только это, — вздохнул я, — а ещё свет, звуки и осязание. Насчёт вкуса не знаю — не могу ничего есть.

— Да, хреново тебе, — согласился Толик, — у меня бы тоже были бы от всего этого красные глаза. Слушай, а ведь и вправду красный и зелёный плохо сочетаются.

Толику можно простить много, чувство юмора у него весьма своеобразное и не отключается никогда. Даже на похоронах близких родственников, он умудрялся шуточки отпускать, правда, я не знаю, что при этом творится в его душе, просто стиль такой у человека. Понять, когда он шутит, а когда серьёзно говорит невозможно!

— Ладно, Лёлик, всё будет нормально, — попытался успокоил он меня. — Вот тут какая-то дрянь, левомицетин называется, Надька сказала, чтобы ты это выпил.

— Яд? — Спросил я грустно.

— Не, всего лишь антибиотик, — успокоил Толик, — яд бы Надюха сама принесла, мне бы она такое дело не доверила.

Вот они мои друзья и любимые! В беде не оставят и умереть достойно помогут! Я могу ими гордиться.

— Слушай, Олежек, ну, если так хреново, то, может, тебе Надюху прислать? — С тайной надеждой спросил Толян.

Я представил, что она опять появится здесь. Это значит, её голос будет разрывать мой мозг на клочки, а ещё эти её духи… Учитывая моё нынешнее состояние, пережить это я не смогу.

— Спасибо, я знал, что ты — хороший человек, но не надо! Я уж как-нибудь сам справлюсь, — вежливо ответил я. — Не так уж смертельно я болен, бывало и похуже.

Толик понимающе закивал. Ему ли не понять меня, он с Надюхой прожил поболее моего и знает на что она способна. Надо быть деревянным или чугунным, чтобы терпеть её бесконечные придирки.

— Слушай, а вдруг это у тебя холера, дизентерия или вирус какой-то? Говорят, что иногда в водопроводных трубах обитает всякая мерзость, — вдруг заявил он и опасливо попятился от меня. — Врача по-любому звать надо. С заразой этой, чем раньше начнёшь бороться, тем лучше.

Эти слова обрушились на меня, как холодный дождь. Точно! Вирус! Как я мог это забыть? Это он — подозрительный ВВВ. И ведь Белёк предупреждал, что первую неделю или две мне будет плохо! Но он, гад, не уточнил, что настолько плохо! Я даже застонал, представив, что ещё две недели мне предстоит всё это терпеть. Мой организм на такие перегрузки не рассчитан, я не инопланетянин! Это, может, им все по фонарю, что ВВВ, что чума бубонная — без разницы. Я закрыл глаза и простонал:

— Всё, Толян, спасибо тебе. Я хочу немного отдохнуть.

Он меня понял, кивнул и радостно засобирался домой — навстречу футболу и пиву. На пороге остановился и проникновенно сказал на прощанье:

— Если будет совсем плохо, то звони, не смущайся.

Ну, смутить меня сейчас будет трудно.

Интересно, это все сюрпризы, которые мне преподнесёт ВВВ? Наверное, неделю я смогу продержаться, но больше — вряд ли. Ну, Белёк, ну, сукин сын! Разрисовал мне тут радужные перспективы, наобещал золотые горы, а вот то, что мне придётся в морской узел тут завязываться, об этом скромно умолчал, гадёныш! Главное, чтобы никаких новых неожиданностей эта дрянь мне не преподнесла. А то ведь от него можно ожидать чего угодно. Вдруг следующим этапом будет облысение или провалы памяти или я покроюсь здоровенными гнойниками… Моё больное воображение услужливо нарисовало мне страшную картинку. Вообще-то, выжить можно, надо только беруши купить и тёмные очки надеть, а вот с запахами придётся смириться. И вот ещё что…

Белёк не стал заморачиваться на то, чтобы объяснить мне, как же надо управляться с этим вирусом, когда он, наконец, уютно устроится в моём организме. Что мне теперь с ним делать? Ладно, фиг с ним, если я выживу, то мне будет достаточно и того, что он станет защищать меня от своих сородичей — всяких-разных микробов и вирусов. Дополнительная иммунная система лишней не бывает.

Неделю меня выворачивало на изнанку, выкручивало, как мокрое бельё и, казалось, что не будут этому ни конца, ни края. Я уже так привык обниматься с унитазом, что, похоже, теперь, как порядочный человек, просто обязан буду на нём жениться, когда это всё, наконец, закончится! А, что, он уже весь белый — не надо тратиться на свадебное платье. Потом мне стало немного полегче. Тошнота и рвота отступили на задний план, но все чувства обострились ещё больше. Я начал понимать собак: как же им трудно жить в мире, где столько запахов и не все они приятные! Тёмные очки и вата в ушах немного облегчали жизнь, но есть я по-прежнему ничего не мог. Теперь живот мне сводило не от тошноты, а от голода. К этому я просто не привык. Однажды попытался пожарить себе яичницу и тут же рванул на свидание с унитазом — запах омерзительный! Как я раньше этого не замечал?!

Однажды заявилась Надюха, окинула критическим взором моё убогое жилище, потом меня самого, нет, чтобы наоборот, и заявила:

— Лёлик, твой внешний вид меня напрягает! Это похоже на шантаж!

— В смысле? Не пойму, о чём ты.

Надежда достала из сумочки маленькое зеркальце и поднесла к моим очкам.

— Посмотри на кого ты похож! — Воскликнула она возмущённо, как будто я специально так жестоко над собой поглумился. — Ты просто вылитый Васисуалий Лоханкин! Как только я от тебя ушла, ты принялся болеть. Мне кажется это подозрительным. А тебе?

Ну, ничего себе у девицы самомнение! Мне бы, мужику неотёсанному, такое объяснение моего плачевного положения в голову не пришло! Значит, она думает, что я просто давлю на жалость и хочу её вернуть? Размечталась, наивная! Язык мой по-прежнему прилипал к нёбу, голос немного сел за это время, но я выдавил из себя сакраментальное:

— Надя, ты ещё помнишь, куда я тебя тогда послал? Так вот, дорогая, иди туда! Бегом! Иначе я за себя не ручаюсь. Мне слишком плохо, чтобы с тобой тут миндальничать!

На душе у меня было тяжело и грустно. А ведь я считал их почти семьёй! Сволочи они, а не семья! Никакого понимания, никакого сочувствия. Нашла, гадюка подколодная, Васисуалия Лоханкина! Как будто я не мог заболеть просто так, сам по себе? Я ведь не железяка какая-нибудь.

— Не хами, Лёлик, не надо, — попыталась успокоить меня она. — Я не хотела тебя обидеть. Вырвалось. Тем более, что ты, по-мему, действительно болен…

— Иди, Надя, потому что, как человек больной, я не отвечаю за свои действия, — прошипел я зло.

Озадаченная Надька попятилась к двери, ощутив каким-то шестым чувством, что на этот раз я не собираюсь сдерживаться и вполне возможно, впервые в жизни подниму руку на женщину. Битая и не раз своим благоверным, она надвигающуюся опасность чувствовала загодя. Я принюхался и понял, что же меня в ней так раздражает — чёртовы духи! Раньше они мне нравились, но не сейчас.

— Олежка, ты бы вышел, подышал свежим воздухом, — примирительно начала она, — а я тут пока у тебя уберусь.

Глупая овца! Как я ей объясню, что для моего обострившегося обоняния городские запахи, весь этот её «свежий воздух» — самая настоящая пытка?! Видя, что её слова до меня не доходят, Надюха сделала поспешные выводы:

— Всё ясно, ты просто ушёл в запой!

Боже, как у неё всё просто! Хотел бы я, чтобы и в моей жизни всё так было! А тут свалились на мою голову инопланетяне в охапку со зловредным вирусом и нет мне спасения нигде!

— Не пил я, — мрачно ответил я.

— Да я по твоей роже вижу, — осмелела Надежда. — Сколько тебе раз повторять: не умеешь пить — не пей!

— Правильно, не умею, — согласился я, — но я учусь! Учиться никогда не поздно. Эту науку я обязательно освою.

Спорить с ней бесполезно, если эта женщина что-то вбила себе в голову, то теперь будет стоять на своём до последнего! Мне ли не знать её повадки?

— С тобой трудно разговаривать, — сказала она, — я ухожу, но обязательно на днях наведаюсь.

Ну, прямо не женщина, а Карлсон какой-то: он улетел, но обещал вернуться. Я даже рассмеялся такому сравнению и это её обидело больше, чем, если бы я разразился матерной тирадой. Громко хлопнув дверью, Надюха покинула мой дом, бросив на прощанье:

— Придурок неблагодарный! Запомни, Лёлик, теперь, даже если ты надумаешь умирать, мне не звони. Я даже на похороны к тебе не приду. Хотя, может и появлюсь, чтобы плюнуть на твою могилку.

В её словах была доля истины и я точно знаю, что ещё не раз пожалею, о том, что так по-свински обошёлся с человеком, который вполне искренне, хотя и немного навязчиво, заботится обо мне, но выносить этот приторно-сладкий, бьющий в нос, запах её духов я больше не мог.

«Есть женщины в русских селеньях, — подумал я, — которые и табун коней замордуют и все избу в округе подожгут! Надежда из таких вот неугомонных!».

После её ухода я распахнул все окна, чтобы невыносимый запах поскорее выветрился. Зачем только они поливают себя этой зловонной жидкость? И почему мне раньше это нравилось? Вопросы без ответов. Вся моя жизнь — это одни сплошные вопросы без ответов. Кто-то утверждает, что, всё, что ни делается — к лучшему, но каждый раз я убеждаюсь в обратном. Чтобы ни происходило в моей никчёмной жизни, неотвратимо вело меня в какую-то глубокую и тёмную пропасть. И просвета, видимо, я никогда не дождусь. Даже это, казалось бы, настоящее чудо — встреча с настоящим инопланетянином и та обернулась для меня невыносимой пыткой. Нет бы, рассказал мне что-нибудь полезное, важное, что-нибудь, что реально помогло бы мне как-то выжить в этом бурном море, именуемом жизнью! Он решил, что мне не хватает только инопланетной заразы, чтобы, наконец, решиться накинуть себе петлю на шею и больше не мучится самому и не мучить других. Я даже задохнулся от жалости к себе и вдруг обнаружил, что стало значительно легче. Запахи, хоть и оставались слишком сильными для человеческого носа, но уже не раздражали так, как раньше. Я снял тёмные очки и обнаружил, что и с цветами та же история. Или я начинаю привыкать к своему бедственному положению или этот ВВВ ослабил свою хватку.

На сковородке шкварчала яичница из шести яиц и запах её не вызывал у меня больше никакого негатива. Истосковавшийся по еде желудок пускал слюни и требовал срочно его накормить. Даже заплесневелая буханка хлеба была для меня теперь в радость. Я старательно срезал плесень и понюхал серую горбушку — запах, как запах, ничего сверхестесственного. И, наверное, я бы чувствовал себя почти счастливым, если бы не ожидал очередного подвоха. Ну, не верю я, что эта дрянь меня так просто отпустит. Белёк говорил, что это будет продолжаться одну — две недели, Чтож, у меня должна быть ещё целая неделя пыток, иначе со мной не бывает! Если что-то и происходит в моей жизни, то только по самому плохому сценарию — такова моя горькая участь.

И всё же, что-то во мне изменилось и эти перемены относились скорее к душе, нежели к телу. Желание жалеть себя мгновенно исчезло, а вместо него появилась подозрительная уверенность в своих силах и даже в светлом будущем, что мне совсем уж несвойственно.

Когда-то какая-то бабка-гадалка сказала моей маме, что у меня будет очень тяжёлая судьба и на хорошее рассчитывать мне не стоит. Как выяснилось, моя мама, будучи беременной мной, перешла дорогу похоронной процессии, чем обрекла меня на вечное невезение. А ещё, как объяснила маме эта гадалка, я родился в неудачный день — есть такие дни в году. Их не так уж много, но мне «сказочно повезло» появиться на свет именно в такой вот проклятый день! Во все эти бредни я никогда не верил. И, помнится, веселился, когда мама выискивала яйцо из-под чёрной курицы, чтобы снять с меня это проклятье. Оказалось, что для городского жителя задача эта почти неосуществимая. Яиц завались, но какое из них снесла именно чёрная курица, разобраться невозможно. Как мог я пытался успокоить мою перепуганную мамочку. Вскоре она и сама оставила эту затею, разочаровавшись во всех этих магических делах. Но всей своей дальнейшей жизнью я доказывал правоту той бабки, которая предсказала мне судьбу неудачника и порой мне приходилось наступать себе на горло, чтобы не поехать к маме в слезах и соплях, выяснять чудодейственный рецепт избавления от напасти. Скептик в душе потихоньку уступал место мистику — жизнь заставила.

— Слышишь, ВВВ, или как там тебя, — начал я беседу с таинственным обитателем моего измученного организма, — если ты набираешься сил для нового рывка, то погоди немного, дай хоть поесть спокойно.

В ответ я, конечно, ничего не услышал и немудрено, сомневаюсь, что оно вообще способно разговаривать, что бы там ни говорим мне Белёк.

Потом я вошёл во вкус и выгреб из холодильника всё, что там было. Не заботясь о сроках годности, я умял и зловредные просроченные йогурты, и подозрительного зеленоватого цвета варёную колбасу — сам не мог вспомнить, когда я её купил, одним словом всё, что попалось мне на глаза. Таким образом я решил проверить, как мой «квартирант» отреагирует на такую явную угрозу. «А, — успокаивал я сам себя, — всё полезно, что в рот полезло!».

— Ну, — смеясь спросил я, — как оно тебе, а?

В ответ, конечно, тишина. Обидно, мне бы очень хотелось, чтобы появилось это дрожащее облачко, которое потом превратится в мою точную копию! Интересно было бы побеседовать с самим собой вот так запросто, без затей.

Я подошёл к зеркалу и обнаружил, что моё лицо вновь приобрело нормальный человеческий цвет. И, хотя круги под глазами никуда не исчезли, но это дело времени. Свежий воздух и здоровое питание быстро приведут меня в норму! Когда пытка закончилась, мне хотелось думать о тех радужных перспективах, которые нарисовал Белёк, но что-то мешало. И вскоре я понял, что именно.

Всё хорошо, но я понятия не имею, что мне теперь с этим добром делать. У меня есть нечто невероятное, замечательное, — в это я верил свято, — а я не могу разобраться, как этим воспользоваться. Настроение слегка испортилось, но не настолько, чтобы я потерял зародившуюся во мне уверенность в том, что жизнь прекрасна и удивительна, а завтра она будет ещё лучше. «Ничего, — успокаивал я себя, — разберусь. Буду действовать методом научного тыка. Рано или поздно, но что-то должно получиться!».

Ночью я пытался как-то вытащить из себя ВВВ, но безрезультатно, никакого общения не получалось. Хитрый вирус никак не желал себя проявлять. Хоть бы слово доброе сказал, тварь бессловесная! У меня, помнится, в детстве был волнистый попугайчик Жорик, так у того был богатый словарный запас, правда, слова эти в основном были матерные за редким исключением. Но ведь говорил же! Я вспомнил покойного Жорика. Зелёный такой, с жёлтыми щёчками. Веселый был, постоянно третировал гостей своей нецензурной бранью. Мама краснела и оправдывалась: «Не знаю, откуда у него это, у нас в семье никто не знает таких слов!». Ну, это она сильно искажала действительность, потому что все, кроме неё прекрасно владели этим жанром словесности и более того, материться Жорика научил я, просто ради хохмы. Кота нашего Урку, Жорик вежливо приветствовал: «Ну, здравствуй, здравствуй, кот блохастый!», чем доводил Урку до безумия. Несколько раз котяра покушался на жизнь наглой птицы, но безрезультатно и в итоге потерял к нему интерес. Мы так думали, что потерял, на самом деле Урка оказался хитрее. Он просто умело имитировал равнодушие и строил коварные планы. Когда он усыпил нашу бдительность настолько, что мы стали выпускать Жорика полетать по комнате. И вот как-то мы услышали душераздирающие вопли. Бедный попугай нещадно на кого-то матерился, правда, недолго. Когда мама вбежала в комнату, изо рта Урки торчало лишь несколько зелёных перьев — даже похоронить было некого. Впервые наш котяра был бит, обычно он отделывался лишь нравоучениями. По-моему, он так и не понял, за что с ним так жестоко обошлись.

— Ну, здравствуй, здравствуй, кот блохастый, — вдруг явственно услышал я и вздрогнул от неожиданности. Мне показалось, что невинно убиенный Жорик вновь где-то здесь. — Чего, хрен моржовый, морж хреновый, притаился?

Я вскочил и включил свет. На спинке кровати действительно сидел мой попугай, погибший в пасти Урки лет около двадцати лет назад! Я остолбенел. Ну, люди — зомби — это понятно, а вот про попугаев я такого не слышал! Дурацкая мысль о том, что передо мной всего лишь призрак покойной птицы не давала мне покоя.

— Жорик, это ты? — Чувствуя себя полным идиотом, спросил я.

— Жорик — это я! — Торжественно ответила птица.

— Ты же умер, тебя Урка сожрал!

Кажется, мои страдания не закончились, только теперь я просто тихо схожу с ума. Жорик подлетел ко мне и по старой своей привычке больно клюнул меня в нос.

— Больно же, — возмутился я, забывая о том, что разговариваю с мёртвой птицей.

— А это, чтоб ты страх не терял, — ответил попугай и рассмеялся.

 

Глава 5

Разговор с зелёным попугаем

Он сидел, наклонив голову на бок, целый и невредимый, приводя меня в какой-то мистический ужас. Его здесь не должно быть! Мне даже стало казаться, что Жорик получает удовольствие, видя моё недоумение и страх.

— Ну, чего ты смотришь на меня, как солдат на вошь? — Спросила птица с вызовом. Уверен, что при жизни этой фразы Жорик не знал. Он, конечно, любил поболтать, но словарный запас у него был довольно скудным. Что-то здесь не так. Да всё не так!

— Ты кто? — Спросил я, чувствуя себя при этом полным идиотом. — Откуда ты взялся?

— А ты напряги мозги, если они у тебя есть, — предложила наглая птица, — подумай немного. Неужели это для тебя непосильная задача?

Он начал меня бесить и это моё раздражение, словно могучее цунами, смыло всю растерянность и страх. Это не мой попугай — теперь уже у меня не оставалось никаких сомнений! Мой, хоть и был матерщинником, но никогда мне не хамил, да ещё с такой наглой рожей. Косит чёрной бусиной левого глаза и старательно выговаривает:

— Ну, шевели извилинами. А, если их у тебя нет, то хоть тем, что есть.

Я протянул руку, пытаясь поймать зелёную дрянь, но псевдожорик мгновенно отлетел в сторону, уселся на монитор компьютера и хрипло заорал:

— А, не поймал! Не поймал!

Я пожалел, что не обзавёлся сачком, а подлое создание продолжало глумиться. Но вскоре птице это надоело и, замерев на несколько минут, она хрипло заявила:

— А, давай поиграем в угадайку? У тебя есть три попытки. Итак, кто я такой?

— Тень отца Гамлета, — не думая, ответил я.

Попугай хрипло рассмеялся и произнёс довольным тоном:

— Мимо! Следующая попытка.

— Ты — мой глюк, — я пошёл у него на поводу и принял условия игры! Вот позорище-то — плясать под дудку какой-то полоумной птицы!

— Пальцем в небо! — Веселился от души Жорик, оглашая квартиру странным лающим смехом.

И тут мне самому стало интересно, что же это такое у меня завелось и откуда столько счастья?! Стоило мне немного подумать, как тут же все компоненты этой головоломки собрались в чёткую и ясную картину. Это ОН! Как же я сразу не догадался?! Птица, демонстрирую своё ко мне презрение, демонстративно обгадила монитор. Вот ведь сволочь!

— Ты — вирус, ВВВ, — сказал я спокойно, — а, если ты ещё раз здесь нагадишь, то я засуну тебя в микроволновку, хотя и не являюсь сторонником жёстких методов воспитания.

Жорик, буду называть его так, сразу нахохлился и посерьёзнел, он задумался ненадолго и изрёк:

— А из тебя будет толк. Мне кажется, что мы поладим. И, ты уж извини меня за хамство, как-то само собой получилось.

А я смотрел на его жёлтые щёчки и думал с тоской: «Это, что, и есть мой космический корабль? Далеко же я на нём улечу». Вот так разбиваются мечты. И, тем не менее, в душе у меня ещё теплилась слабая надежда на светлое будущее. Лиха беда начало, всё ещё впереди. Хорошо, что я хоть что-то смог. Странно, но в последнее время я стал слишком легковерным, но как может быть иначе? Разве можно оставаться скептиком, когда перед тобой сидит мёртвый попугай, смотрит пристально в глаза и одаривает скупыми комплиментами? Я всегда настороженно относился к похвалам, казалось, что человеку от меня что-то надо. Но вот что нужно от меня мёртвому попугаю? При жизни у него ещё могли быть какие-то запросы, а сейчас…

— Ну, поговорим, что ли? — Нетерпеливо стал подгонять меня Жорик.

— Давай я хоть имя тебе какое-нибудь дам, что ли, — предложил я осторожно.

— Зачем? — Удивился попугай, — Какая в этом необходимость?

— Мне так удобнее будет с тобой общаться, — строго сказал я, тем самым, давая понять, что отказа не приму.

Птица что-то забормотала скороговоркой, под конец этой невнятной тирады, выдала:

— Валяй, мне без разницы.

Я задумался, как же мне назвать это таинственное создание? Я перебирал в уме все известные мне имена и чувствовал, что ни одно из них не подходит моему необыкновенному гостю. Потом откуда-то из подсознания выскочило это «Вирка»! Может, он сам подсказал, как его назвать? Не знаю, но теперь ему не отвертеться.

— Будешь Виркой, ясно? — Строго спросил я у него.

Птица не стала спорить со мной и покорно согласилась:

— Виркой, так Виркой. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.

Ноябрь плавно переходил в декабрь. Уже выпал первый снег, превращая город в чёрно-белую фотографию. Небо за окном такое белое, мёртвое и птиц в нём что-то не видно. И во всём этом чувствуется такая безысходность, что даже не верится в то, что жизнь ещё не кончилась и в то, что будет ещё и зима, и весна, и лето… Кажется, что наступил обещанный конец света и никогда больше эти чёрные деревья не станут зелёными, а на ветках не запоют птицы… Я поёжился и перевёл взгляд от окна на Вирку. И сразу успокоился, неожиданная тоска схлынула. Всё ещё будет! Такой радостный зелёный цвет его перьев внушал мне уверенность в завтрашнем дне. Вот смех-то, попугай-психотерапевт!

— Слушай, а ты мне объясни, как это происходит, — обратился я к нему.

— Что именно? — Деловито спросил Вирка.

— Ну, что надо делать, чтобы появилось то, что задумал, — не очень-то складно объяснил я.

Попугай по-человечески закашлял, видимо, он решил, что я сморозил какую-то глупость, мне так тоже показалось, но я ещё не понял какую именно.

— Нет, ты, всё-таки, непроходимый тупица! — Грустно заявил он. — Неужели так трудно догадаться? Я думал о тебе лучше…

Я потупил глаза и тихо пробормотал:

— Я о себе тоже так думал до встречи с тобой. Но я действительно пока ещё не понял, как это всё происходит.

Вирка взлетел, сделал круг под потолком и уселся мне на плечо. Подвинувшись ближе, он хрипло крикнул мне в ухо:

— Значит, и не поймёшь никогда! — А потом почти печально, — Дурень, дурень! Ну, напряги же свои извилины!

Я задумался. Если вирус считает, что я могу сам во всём разобраться, а Белёк не счёл нужным меня проинструктировать, значит, здесь всё действительно просто. Я прокрутил в голове всё, что происходило со мной перед тем, как появилось это загадочное существо и меня осенило! Это действительно просто! Невероятно просто! Эх, вот я дел наворочу теперь! Воображение услужливо стало рисовать мне радужные картинки, но Вирка прервал этот процесс резким окриком:

— Не спеши. Это совсем не так просто, как тебе кажется. Надо тренироваться и много! Давай ты сейчас попытаешься что-то создать. Только попроще для начала.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Потом представил себе большое жёлто-красное яблоко. Ах, как же я старательно его себе вырисовывал, каждую красную чёрточку на упругом боку! Когда я открыл глаза, на столе передо мной лежало оно! Точно такое, каким я его себе представил, большое аппетитное. Это было чудо, настоящее чудо!

— А его можно есть? — Вновь проснулся во мне скептик, никак не желая мириться с очевидным.

— Валяй, — великодушно разрешила птица.

Я схватил, созданное мной яблоко и жадно откусил большой кусок, как никак это моё создание! И тут же выплюнул. Редкая дрянь оказалась. Солоноватое, вязкое и к тому же пахло гнилью!

— Что за дрянь такая?! — Разочарованно спросил я.

— Не дрянь, а то, что ты сам создал, — ехидно ответил мне зелёный попугай. — Кто же виноват, в том, что ты такая бестолочь. Я тут совершенно не при чём. Что заказал, то и получил!

— Я хотел нормальное яблоко, а не это дерьмо, — начал заводиться я.

— А какое именно? — Глумливо спросил Вирка.

— Да вот такое, как это, тютелька в тютельку.

Попугай издал хриплые непонятные звуки, имитирующие смех. Потом, успокоившись немного, заявил:

— Ну и какие ко мне претензии, а? Что хотел, то и получил.

До меня, хоть и медленно, но стало доходить. А ведь он, стервец, прав! Я не имею никакого права обвинять его. Я ведь представил себе только внешний вид, а вот о вкусе или запахе я как-то даже не задумался. Но ведь и с Жориком была та же история…

— Вот и я о том же, — печально признался Вирка, — я ненастоящий попугай, у меня внутри нет ничего, только то, что ты сейчас обнаружил в своём яблоке. К этому делу надо относится серьёзно.

Мне не хотелось в это верить. Как же такое может быть, ведь птица-то живая! Неужели у неё внутри ничего нет, ни сердца, ни костей? Это откровение нарушало все законы мироздания. Я внимательно разглядывал Вирку, чтобы уличить его во лжи. Он, как будто услышал мои мысли и предложил:

— Можешь взять нож и отрезать мне голову, если не веришь.

И, хотя я уже понял, что птица — всего лишь имитация моего покойного Жорика, поступить так, как предлагал мне он, я не мог. Поэтому я решил поверить ему на слово. Вновь закрыл глаза и повторил всё заново, но теперь я вспомнил вкус яблока, его запах… Я так расстарался, что даже почувствовал на языке его кисло-сладкую, хрустящую мякоть. Я не забыл ни о чём, даже семечки внутри не упустил и для большей достоверности небольшую червоточину.

Оно лежало передо мной, словно тот запретный плод, который стал причиной изгнания человека из рая. Не хватало только Евы и змея, впрочем и я далеко не Адам.

— Ну, чего вылупился? — Торопил меня Вирка. — Давай пробуй!

На этот раз я не спешил. Поднёс яблоко к носу и принюхался — всё нормально, пахнет яблоком, а не тем дерьмом, что предыдущее. Оставалось ещё одно сомнение, которое мне хотелось бы развеять.

— А я могу это есть, со мной ничего не случиться? — Спросил я опасливо.

— А тебе больше ничего не грозит, — уверенно ответил мне зелёный попугай, — можешь даже крысиный яд ложками есть. Теперь у тебя есть я!

Яблоко оказалось вкусным, кисло-сладким, сочным! Я мог с полным правом гордиться собой! Вирка же молча ожидал моего вердикта.

— Круто! — Не смог я сдержать свои эмоции. А мне теперь можно и не работать! С голода я не умру. Могу сейчас себе закатить такой грандиозный банкет, что ах!

Попугай грязно выругался и я никак не мог понять причины его гнева. А птица тем временем выдала весь свой запас матерных слов. Орал он всё это с выражением, закрыв глаза, отдаваясь этому делу полностью. Понять причину его возмущения я не мог, поэтому просто аккуратно взял его в руку и, поднеся к своему лицу, спросил:

— Что опять не так? Вместо того, чтобы вопить, мог бы просто всё нормально объяснить. В чём я не прав, а, голубь мой сизокрылый?

Вирка немного успокоился, вырвался из моей руки, сел на надкушенное яблоко и нагадил на него. Этот мерзкий поступок меня возмутил.

— Что всё это значит? — Грозно спросил я, склоняясь к тому, к голову ему я, всё-таки, смогу отрезать, если он не прекратит свои выходки.

— А то, что это не еда! — Возмущённо заорал он! — Не еда, ясно? И, если ты будешь есть только её, то просто однажды умрёшь. Укокошить меня решил, да? Я тебе так быстро надоел? А зачем тогда ты выпрашивал меня у Белька? Запомни раз и навсегда, в этом яблоке, как и в любой другой пище, которую ты сотворишь, нет ничего! Ясно? Ни белков, ни жиров, ни углеводов, ни микроэлементов! Там только вирус и всё. Ты, конечно, не будешь чувствовать голода, потому что желудок будет полным. Вот так, сытым и довольным, ты умрёшь от истощения!

Я задумался. Эх, был бы я толстым, я бы этого попугая поцеловал бы в жёлтые щёчки! Идеальное средство похудеть — ешь, что хочешь и сколько хочешь, а не поправляешься. Желудок полный, а сало не нарастает! Круто, но не в тему. Вспомнилась наша главбугхша Валентина Антоновна — мощная, как баобаб, бабища, у которой одна нога, как я весь. Она всегда жаловалась девчонкам из бухгалтерии: «Девочки, ну никак не могу похудеть, никак! Постоянно хочется есть. У меня, наверное, селитёр завёлся». А девчонки по- холуйски возмущались и убеждали Валентину, что она просто «аппетитная женщина». Да, не знаю, что точно они имели в виду, но аппетит у неё о-го-го! Видел как-то в столовой, как она одной рукой засовывает себе в рот сразу целую котлету, а другой рукой тянется за пирожком! И голос у неё тоже соответствующий, как пароходный гудок. Я её немного побаивался, потому что она казалась мне не живым человеком, а каким-то монументальным сооружением, сразу в голове всплывало что-то про статую Командора…

— Ладно, ты не паникуй, я умирать пока не готов.

— Я тоже, — густым зычным басом прогудел Вирка. — Я только начал жить!

Я посмотрел на него и ужаснулся — в кресле развалилась Валентина Антоновна во всей свой красе! Кошмар! В одной руке она держала котлету, в другой сжимала румяный пирожок.

— Вирка, прекрати немедленно, — взмолился я испуганно, — давай обратно Жорика! Мне с ним общаться приятней.

Но вирус и не думал преображаться во что-нибудь более приятное, ему нравилось изображать из себя Валентину. Мне показалось, что он наслаждается произведённым эффектом. Могучие телеса главбухгши с трудом помещались в моём многострадальном кресле.

— Верни Жорика! — потребовал я. — Я с этой разговаривать не буду!

Валентина Антоновна зычно рассмеялась, сотрясая своим смехом воздух. Проклятый Вирка, похоже, не собирался расставаться с этим телом. Он тяжело поднялся с кресла и оно издало облегчённый вздох. Когда эта неуправляемая груда мяса нависла надо мной, я почувствовал себя мальчиком — с пальчиком в гостях у людоеда.

— Не паникуй, всё под контролем, — прогудел Вирка. — Хорошо тут, комфортно.

Я даже не стал спрашивать, что он имеет в виду, скукожился и постарался смотреть в сторону, лишь бы не видеть этот кошмар у себя дома. Но «кошмар» оказался настолько большим, что избавиться от него было сложно. Как-то сразу вспомнился муж Валентины — маленький тщедушный человечек с затравленным взглядом. Интересно, как его угораздило на ней жениться? Я бы на такое не пошёл даже под угрозой смерти.

Я не увидел, а почувствовал, что в комнате что-то изменилось и тут же обнаружил на месте Валентины её затравленного супруга. Вздохнув облегчённо, я сказал Вирке строго:

— Всё, давай на этом остановимся! Хватит меняться. Но, если хочешь, чтобы мне было приятно, то верни обратно Жорика, я к нему уже привык, как-никак, родная душа.

Человечек ничего не ответил, а просто стал оплавляться и таять, как восковая свечка. Я с ужасом наблюдал, как съезжает на подбородок его нос, как съёживаются щёки и проседает, словно подтаявший снег, его, и без того не богатырское тело. Зрелище не для слабонервных, надо заметить. Вскоре передо мной вновь возник Жорик. Я не находил себе места от возмущения, но старался изо всех сил сдерживаться.

— Послушай-ка, Вирка, что-то я не понял, ты, что, теперь собираешься претворять в жизнь все мои фантазии? Знаешь, я к таким испытаниям не готов.

Я живо себе представил, как лечу я на космическом корабле в безвоздушном пространстве, читаю себе сказочку про драконов и вдруг обнаруживаю у себя под задницей блестящую чешую, а вокруг меня носятся метеориты и кометы и дышать мне нечем, и холодно, и вот я уже труп.

— А ты, всё-таки, тупица, — чувством собственного превосходства произнёс вирус. Всему тебя надо учить. Тоже мне покоритель космоса. Хоть бы для разнообразия иногда думал.

Мне уже надоели до чёртиков его придирки! Чем-то он напомнил мне Надюху, та тоже не упускала не единого случая, чтобы понизить мою самооценку до критического минимума. От одной я благополучно избавился, только-только поверил в себя, а тут этот свалился на мою голову! Но теперь мой комплекс неполноценности принимает воистину космические масштабы. С этим надо что-то делать! Видимо, уловив перемены в моём настроении, Вирка решил сбавить обороты и добродушно предложил:

— Ты, главное, слушайся меня и делай, как я тебе скажу и тогда ничего сложного в этом деле для тебя не будет. Я тебя подстрахую, но ты должен помнить, что главный здесь — ты.

Какая приятная новость! Значит, главный, всё-таки, я! Настроение немного поправилось. А вот Вирка, по-моему, расстроился. Глядя на печального попугая, я понял, о чём он думает. Сейчас бы ему хотелось вернуть Валентину обратно, но мой горячий протест не позволял ему преобразоваться в этого мастодонта. Вот так-то! Знай наших!

— Говори, что мне надо сделать, чтобы здесь не появлялись все мои фантазии — это было бы очень страшно!

Птица одарила меня презрительным взглядом и тихо произнесла:

— Да просто поставь запрет и все дела!

Умник, слов нет, умник. А как этот запрет поставить он не считает нужным мне объяснить. Поняв, в чём его просчёт, Вирка поспешил исправить свою оплошность:

— А ты представь себе какой-нибудь запрещающий знак, хорошо представь. И после этого все твои фантазии будут заблокированы. А, когда что-то захочешь что-то материализовать, то просто снимешь запрет — представишь себе разрешающий знак.

Я задумался. Воображение услужливо нарисовало мне «кирпич». Хорошо, пусть будет так. Вирка нахохлился и грустно спросил:

— А ты будешь мне позволять иногда выбираться на свободу? Я бы сейчас немного полетал бы. Отпусти, а? Ты ведь ничем не рискуешь, я ведь с тобой остаюсь, в тебе. Я не могу потеряться.

Можно было бы припомнить ему все издевательства, но я по своей природе человек добрый, поэтому широко распахнул форточку и сказал:

— Ладно, лети. Мне надо по делам смотаться. На работу надо как-то устраиваться раз уж ты меня кормить отказываешься…

И тут меня посетила идея. Они не часто залетают в мою голову и, как правило, ничего стоящего собой не представляют. Но в этот раз, кажется, появилось что-то стоящее. Вот только бы Вирка меня не подвёл! Эта птица умеет преподносить сюрпризы — этого у неё не отнять. А вдруг сейчас начнёт мне читать лекцию на тему «преступление и наказание». Я выждал несколько минут и выдал:

— Слышь, вирус, ты ведь можешь быть кем и чем угодно, да?

Вирка, который уже собрался вылететь в открытую форточку, повернулся в мою сторону и гордо заявил:

— Конечно! А чего ты хочешь на этот раз?

Я достал из заначки тысячерублёвую купюру и сунул попугаю под клюв. Но Вирка так и не понял, чего я от него добиваюсь. Тогда я закрыл глаза и во всех подробностях стал представлять себе вожделенную бумажку. Периодически я открывал глаза и внимательно, с пристрастием рассматривал тысячерублёвку, чтобы на этот раз не было никаких проколов, даже пошуршал ею и понюхал для пущей убедительности.

— Вот, — заявил я серьёзно, — мне нужно точно такую! Но, чтобы тютелька в тютельку, без самодеятельности!

Вирка выругался зло, потом что-то просвистел, подозреваю, что это были какие-то птичьи маты. Одарил меня злым взглядом чёрных бусинок, я даже не подозревал, что птицы могут так смотреть. Потом он исполнил какой-то замысловатый танец. Наконец, он успокоился и выдал:

— Нет, вы, люди, неисправимы! Ну, вот зачем тебе нужны эти бумажки? Какая от них польза? Объясни мне, почему вы так сходите по ним с ума?

Умник! Крыша над головой у него есть — мой собственный организм, с едой у него тоже проблем нет и не понимает, остолоп, что человеку, как минимум надо за квартиру платить, продукты покупать… Да много чего в этой жизни надо человеку, до фига! Я ведь не ушлый вирус, мне так легко на постой не определиться, а ночевать в подвале и питаться с помойки — радость небольшая.

— Ты, давай, не разглагольствуй мне тут, а делай то, что я тебе сказал! — Приказал я командирским тоном, вовремя вспомнив, кто из нас здесь главный.

— Люди гибнут за металл, — голосом пьяной шлюхи проорала птица.

— Не боись, не погибну, — успокоил его я, — давай, сотвори мне денежку, мне пора уже по счетам платить, да и холодильнике пусто. Делай, что я тебе говорю и можешь лететь на все четыре стороны!

Но ничего не произошло. Я раздражённо уставился на попугая, ожидая объяснений, но он не спешил. Тягостное молчание повисло в комнате тяжёлой грозовой тучей.

— Ну?!

— Баранки гну, — парировала наглая птица.

— Где деньги, я тебя спрашиваю?

— Слушай, Лёлик, ты мне не жена, — принялся куражиться Жорик, — я тебе не обязан зарплату приносить.

Ну, всё, моё терпение кончилось! Почему я должен терпеть это издевательство? Мне обежали золотые горы, а я постоянно должен спорить с наглой птицей. То, что золотых гор ждать мне не стоит, я уже понял, но несколько купюр я из него вытрясу! Почувствовав, что моё терпение минут пять назад, как кончилось, Вирка решил уступить:

— Слышь, ты запрет не снял. Как я тебе эти бумажки сотворю, а? Говорю же, думать надо!

Ах, да, запрет! Долго ломать голову над этим я не стал, просто и без затей представил себе светофор, безумно таращащийся на меня своим зелёным глазом. Нормально, сойдёт и так!

Хорошо поставленным голосом дикторши радио, Вирка заявил:

— В соответствии со ст. 186 УК изготовление с целью сбыта или сбыт поддельных банковских билетов Центрального банка Российской Федерации наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет, чаще с конфискацией имущества. Если эти деяния совершены в крупном размере, то срок наказания возрастает до 12 лет, а если фальшивки изготавливались в составе организованной группы, то фальшивомонетчики рискуют провести за решёткой от 8 до 15 лет.

Во, молодец какой! И откуда он это знает? Когда только успел научиться?

— Да, — прочитав мои мысли, заявил попугай, — я всесторонне развитый вирус, я много чего знаю, не то, что некоторые и не собираюсь останавливаться на достигнутом! Ладно, держи свой презренный металл и мне пора уже на свободу. Запах здесь спёртый какой-то.

Прямо у меня на коленях из пустоты, из ничего возникли три синие бумажки, потом ежё одна и ещё! Сердце моё учащённо забилось. Я богат! Я сказочно богат! Того, чем я обладаю, не было ни у кого. Опаньки, я приобрёл личного сказочного джинна! Наконец-то, закончилась моя полоса невезения длиной в целую жизнь!

 

Глава 6

Очередные открытия

Уже два месяца прошло с тех пор, как я начал осваивать сложную науку общения с ВВВ. Очень быстро я осознал, что вирус — это не волшебная палочка и для того, чтобы не возникало проблем, надо много и старательно учиться. А ещё приходилось постоянно тренировать своё воображение, хотя я на него никогда не жаловался, но сейчас обнаружил, что постоянно пропускаю какие-то мелкие детали. Моим первым проколом могли стать деньги, потому что у всех, созданных мной купюр были одинаковые номера. Пришлось принять меры предосторожности и теперь номера никогда не совпадали, но, поскольку Вирка изначально угрожал мне тюрьмой, то я пошёл дальше — я поставил условие, чтобы все эти поддельные деньги, ночью исчезали. Зачем? Нет улик — нет преступления! Даже ворчливый попугай оценил мою сообразительность, а уж дождаться похвалы от этого въедливого ВВВ практически невозможно. Это оскорбить и унизить он запросто. А вот слова доброго от него лучше не ждать.

Что я только не вытворял! Я прогуливался по городу в обнимку с Анджелиной Джоли, но почему-то это никого не удивило. Сева, даже отозвал меня в сторонку и сказал что-то вроде: «Олежа, хвалю. Эта девица — вылитая Анджелина Джоли! Где ты с ней познакомился?». Я мог бы пить пиво с президентом, но сомневаюсь, чтобы кто-нибудь в нашем захолустном городишке в это поверил, решили бы, что это «человек очень похожий на президента». Одним словом я очень быстро сообразил, что потрясти воображение моих земляков знакомством с известными людьми, чтобы поднять свою самооценку, будет сложно, если не невозможно, и оставил эту затею. А уже потом мне надоели и остальные развлечения. В сердце поселилась непонятная и тягучая, как смола, тоска.

Иногда ночью я выходил не балкон и долго смотрел в небо, где загадочно мигали недоступные звёзды. Теперь я точно знал, что там тоже есть жизнь.

— Тебе плохо? — Радостно спрашивал меня Вирка, как будто все мои неудачи и огорчения — это единственное, что доставляет ему удовольствие в этой жизни.

— Мне просто грустно и я не могу понять, в чём дело.

— Дело в том, что ты просто не можешь полностью реализовать себя, — услужливо объяснил мне ВВВ, — тебя окружают сплошные подделки. Все эти красавицы, которыми ты поражаешь своих друзей, шикарная одежда и безумные вечеринки, всё это ненастоящее. А ты, мой друг, не тот человек, который будет долго довольствоваться суррогатом.

Я сам не заметил, когда снял запрет, это случилось так незаметно, что я и глазом моргнуть не успел. Она подошла ко мне, обняла и пристально посмотрела мне в глаза.

— Надюха, мне так плохо, — признался я, — ты права и я никуда негодный человек. Вся моя жизнь не стоит ломаного гроша.

У меня вылетело из головы, что и она тоже подделка, так сильно мне хотелось, чтобы всё это было настоящим!

— Не спеши, это только начало, — успокоила меня она, — ты ещё ничего не видел и ничего не знаешь. Ты сразу не тем занялся. Хотя, я понимаю тебя, но пора уже заняться настоящим делом. Я тебе помогу, ты не бойся.

Я насторожился, о чём это она, вернее он… оно…

— Ты прекрасно понимаешь, о чём, — откликнулась Надюха на мои мысли. — Просто до тебя пока ещё не доходит, что тебе надо. Ты ещё не понимаешь, но уже чувствуешь.

Я осмотрел свою квартиру. Да, в ней многое изменилось, но в основном она осталась всё такой же тесной, маленькой хрущёвкой с грязными окнами и стандартным потолком высотой два с половиной метра. Всё сколько-нибудь ценное здесь — сплошная имитация, ничего настоящего. И эта женщина, которая сейчас меня обнимает, она тоже всего лишь вирус. А настоящими остались грязно-голубые обшарпанные обои, книги, кое-что из мебели и вон та, похожая на жирного паука, протечка на потолке. Моя реальность убога и скучна…

Надюха отстранилась и задумчиво произнесла:

— Так, может, нам пора, наконец, заняться настоящим делом и зажить настоящей жизнью?

«Настоящее дело» — это звучит соблазнительно, ещё бы понять, что она имеет в виду.

— Я имею в виду то, ради чего всё это изначально затевалось. Ты ведь хотел настоящий космический корабль, верно?

Ах, да, как же я забыл об этом! Космический корабль! И свалить отсюда навсегда! Нет, я не забыл это, просто слишком старательно гнал от себя эти мысли. Стыдно было даже самому себе признаться, что я боюсь. Хорошо мечтать о космосе, когда знаешь наверняка, что это тебе никогда не светит. Но вот когда он становится реальным, близким — это уже совсем другая история. Я не знаю, что там меня ждёт и никто этого не знает…

— Я знаю, — произнесла вкрадчиво Надюха. — В моей памяти есть много такого, о чём ты даже не догадываешься! Ведь, что я такое?

Я насторожился. Интересно, чем ещё он меня потрясёт? Я готов к новым сюрпризам.

— Ты, — робко сказал я, — микроорганизм такой.

Она рассмеялась и смех этот был мне знаком настолько, что я уже готов был поверить в то, что передо мной стоит настоящая Надюха.

— Я не микроорганизм. Я даже не клетка, я — вирус. Но и это ещё не вся правда. Я — нечто, что создано искусственно и с определённой целью. Видишь ли, цивилизация Белька пошла иным путём, чем ваша. Они не стали подгонять мир под себя, а научились использовать то, что уже существует. Вот вы говорите нанотехнологии, нанотехнологии… Смешно мне это. Так вот, милый, — голос у него слегка сел, как это обычно бывает у Надюхи, когда она волнуется, — я — это всего лишь информация, заключённая в оболочку, программа такая. Во мне есть много чего! И это всё, что роднит меня с настоящими вирусами.

Я задумался, пытаясь понять, к чему он завёл этот разговор. Надюха уселась в кресло, закинула ногу на ногу и закурила. Её каштановые волосы лисьим воротником разметались по плечам. Интересно, почему именно Надежда получилась у меня настолько удачной, что я даже сам готов поверить в то, что это действительно она?

— Потому, что ты её любишь, — ответил Вирка. — Хотя ты очень старательно пытаешь себя убедить в том, что это не так. И никуда ты от этого не денешься. Даже, если в твоей жизни появится другая женщина, в чём я не сомневаюсь, но эта будет всегда самой важной и самой любимой. Так у вас, у людей бывает.

Он прав, чёрт возьми! Тысячу и один раз прав! Я ненавижу её! Иногда готов был даже убить, но…

— Скажи, — прервал мои раздумья голос Надюхи, — ты веришь в то, что случайности существуют?

Верю ли? Не знаю, во что я верю! Разве в то, что жизнь слишком быстротечна и невозможно прожить её дважды. Тем обиднее то, что она у меня проходит так бездарно и так бессмысленно.

— Случайности? — Переспросил я. — Да вся жизнь состоит из одних сплошных случайностей!

— Ты в это веришь? — Спросила она с сомнением.

— Конечно! — Мне казалось, что я пытаюсь врать самому себе, потому что уже заметил, что все мои мысли известны Вирке. Я для него, как открытая книга.

Мой взгляд упал на старый отрывной календарь восьмилетней давности, висящий на стене. Почему я его не выбросил? Зачем-то обратил внимание на дату и меня словно кипятком обожгло! Дата смерти отца! Вот почему этот календарь до сих пор висит! Как же я тогда переживал! Нет ничего страшнее и безысходнее смерти! Всё можно изменить, пока ты жив и только смерть необратима. Сколько я не сказал ему! И как переживал потом об этом. Чувствовал себя виноватым со всех сторон и не было никакой возможности хоть как-то загладить свою вину.

— Да, Олег, — услышал я голос папы и обнаружил на месте, где только что была Надюха, отца — живого и невредимого, — смерть, к сожалению, ещё никому не удалось отменить и это единственная и главная тайна мироздания. Никто оттуда не возвращался и не возвратится, потому что, когда такое произойдёт, вселенная закончит своё существование — в это свято верят те, кто создал меня.

И, хотя я понимал, что и это тоже всего лишь имитация, но мне так захотелось рассказать ему всё, что лежало, все эти годы, на самом дне души, бережно укрытое от всех и от самого себя тоже.

— Почему ты так рано ушёл? — Спросил я с тоской, вновь ощутив ту боль, которую, казалось, уже забыл за эти годы. Ничего я не забыл!

— Потому, что пришло моё время. И ты не должен себя винить, потому что не в твоих силах было изменить что-либо.

— Пап, я не успел попросить у тебя прощение за то, что был не самым лучшим сыном, за то, что мало уделял тебе внимания. Блин, па, как же мне тебя не хватает!

Он поднялся с кресла, подошёл ко мне и похлопал по плечу, стараясь приободрить.

— Успокойся, Олежа, я и сам был не самым лучшим сыном. Такова жизнь, мы понимаем свои ошибки слишком поздно, но ведь хорошо, что понимаем, всё-таки!

Как же хорошо, что я могу сейчас плакать и не стыдиться этого! И вместе со слезами из меня вытекал тот яд вины, который уже восемь лет отравлял мою жизнь. Ведь даже тогда, когда я об этом не думал, чувство вины и безысходности оставалось во мне и незаметно разъедало душу.

— Поплачь, сына, слёзы — это не позор, как думают многие глупцы. Слезами душа очищается, а иначе, зачем они нужны? Поэтому мужчины и живут меньше женщин, что стыдятся слёз. Плачь, сын.

Наплакавшись вволю, я почувствовал невероятное облегчение, словно сбросил с себя тяжелейший груз. И сразу очистилась голова, а мысли посветлели.

— Вирка, — обратился я к «папе», — а теперь объясни мне, к чему ты всё это время меня подводишь? Я ведь уже заметил, что ты ничего не делаешь просто так.

Он не стал дальше ломать комедию и вновь превратился в зелёного попугая и многозначительно произнёс:

— Я ведь не просто так тебя спрашивал, веришь ли ты в случайности или нет. Дело в том, что случайностей в мире не существует, всё подчинено одному плану. И то, что я достался тебе — это тоже часть этого плана. Это зачем-то нужно, но я и сам не знаю, зачем. Но, мне кажется, что нам пора, наконец-то, задуматься о корабле! Ты согласен?

Ну, вот! Теперь я, кажется, готов к этому. Что бы там потом не случилось, но, наверное, так и должно быть! Лишь некоторые детали меня тревожили и я поспешил огласить зелёному попугаю свои сомнения.

— Вирка, но я понятия не имею, каким должен быть этот корабль! Как же я его смогу представить?

Птица радостно что-то заверещала, взвилась в воздух и сделала несколько кругов над моей головой. Потом уселась на плечо и заорала в ухо, нарушая стройный ход моих мыслей:

— А вот этого тебе знать и не надо, это знаю я! Ты только уточни, как должно быть внутри, чтобы ты чувствовал себя комфортно?

Э нет, дружище! Не так-то всё просто, как ты хочешь изобразить! Этот корабль должен быть именно моим! Даже представить себе не могу, до чего там додумались Бельковы сородичи, но точно знаю, что для меня это будет неприемлемо — слишком уж мы отличаемся друг от друга.

— Не морочь себе голову, — настаивала птица, — просто подумай, как у тебя там должно быть внутри, а остальное — это моя забота.

— Нет, я должен хорошо подумать, а не так с бухты-барахты, — упёрся я, — от этого моя жизнь зависит и твоя, между прочим, тоже.

— Я знаю, поэтому никакого прокола не допущу, — успокоил меня Вирка. — Я слишком молод, чтобы умирать. Да ты не бойся, всё получится!

Забавно, я, помнится, даже обыкновенное яблоко толком не смог создать, а тут такое сложное сооружение! И он хочет меня убедить в том, что нет ничего проще, чем создавать на голом месте космические корабли! Хитёр бобёр! А вот я даже не знаю, с какого бока к этой проблеме подойти, с чего начать…

— Говорю же тебе, просто представь, как оно должно быть внутри, остальное тебя не касается! — Вышел из себя зелёный попугай. — Не твоя это забота!

В меня вселился бес противоречия. Хотелось спорить до хрипоты, но слова не находились. А потом вдруг непонятно откуда возникла странная мысль: «А с чего вдруг такая спешка?». Темнит, чёртов вирус, скрывает от меня что-то! И пока, он мне не откроет все свои тайны, я даже не подумаю идти у него на поводу! Я — человек, а он вообще непонятно что!

На улице трещал мороз, разрисовывая окна инопланетными пейзажами, сквозь которые ничего нельзя было увидеть. В какой-то момент мне показалось, что я уже лечу куда-то на невероятном корабле и вокруг нет никого, только проносятся иногда шустрые метеориты…

— А что, — заявил после недолгого молчания Вирка, — можно и так сделать. Пусть внутри будет так же, как у тебя здесь.

Я разозлился и, не глядя на него, сказал:

— И не мечтай. Пока ты мне не объяснишь, зачем тебе это всё нужно, я с места не сдвинусь, а ты, как хочешь. Никуда я не полечу.

Острая тоска сдавила мне сердце, показалось, что я сижу в тюрьме и нет ни малейшего шанса выйти когда-нибудь на свободу. Откуда это? Я вновь вышел на балкон и подставил лицо колючим снежинкам. Я даже не почувствовал холода. В горле стоял ком, хотелось задрать голову к Луне и завыть по-волчьи. Это не мои чувства, не мои! Вирка? Сомневаюсь, что такое противоестественное создание, как он, способно испытывать хоть какие-то чувства, хотя… Действительно, а что я о нём знаю? Что он там говорил про случайности? Значит, их не бывает? Получается…

— Дошло, наконец, — ворчливо произнёс Белёк, возникший на месте зелёного попугая. — Я рад, что ты научился думать. Честно говоря, я и надеяться на это не смел.

Теперь я почувствовал мороз. Пальцы покраснели, а внутри всё сжалось и зубы принялись отстукивать степ. Нырнув из холода зимней ночи в свою нагретую квартиру, я испытал облегчение.

— Белёк? — Растерянно спросил я. — Это действительно ты?

Инопланетянин замялся немного и, опустив глаза, признался:

— Да, я и есть Белёк. Не было никакого инопланетянина, только я — Вирка. И, как ты сам понимаешь, утонуть я не мог. Но так было нужно.

В голове закрутилась карусель самых разных мыслей и далеко не все они были радужными. Когда знакомство начинается с обмана, стоит ли верить такому человеку в дальнейшем? Осталось только выяснить, зачем ему это нужно было? Почему именно я? И, наконец, как он мог узнать, что я в это время буду на берегу, если я и сам этого не знал? На все эти вопросы моему инопланетянину предстояло ответить, иначе никакого разговора у нас вообще не получится! Я постарался так оформить свои мысли, чтобы он понял, что спорить на эту тему со мной — бесполезная трата времени и сил. Только так!

— Хорошо, я всё тебе объясню, — тяжело вздохнул Белёк. — Только ты, пожалуйста, меня не перебивай. Если возникнут вопросы, ты задашь мне их потом.

— Валяй, — согласился я, — ври дальше. Только учти, что теперь я уже так легко тебе не поверю!

И, как бы ни старался я прогнать эти мысли, но сразу вспомнились эти ужастики, типа «Чужого». А, что, если во мне сейчас сидит что-то подобное? Подсунули такую вот жуткую тварь под видом благодати и ржут сейчас надо мной — доверчивым идиотом. Страх забился где-то в солнечном сплетении и мне пришлось сжать кулаки, чтобы он не увидел, как дрожат руки.

— Прекрати! — Взмолился Белёк. — Всё, что я тебе рассказал — это чистая правда. Обманул я тебя лишь в том, кто я такой, да и то лишь наполовину. Белёк на самом деле существует и именно он прислал меня сюда с заданием. Но, если бы наше знакомство состоялось как-то иначе, мне было бы трудно убедить тебя в искренности моих намерений. Так надо было.

Голос его зазвенел. Я смотрел на странное существо и изо всех сил пытался сдержать себя, чтобы не вышвырнуть его за дверь. Он оценил мои старания и продолжил уже более спокойным тоном:

— Цивилизация, создавшая меня, действительно преуспела во многом. Если бы ты оказался на их планете, то решил бы, что никакой разумной жизни там нет, потому что нет там ни зданий, ни заводом, ничего того, что вы здесь подразумеваете под словом «цивилизация». Они вовремя сообразили, что этот путь ведёт в тупик и создали меня. Но это ещё не всё. Кстати, если говорить по-вашему, то Белёк — микробиолог.

Он замолчал, видимо, подыскивая правильные слова, вид у него был растерянный и я даже немного посочувствовал ему, потому что и сам не очень люблю оправдываться.

— А ещё, — уныло продолжил Вирка, — они создали кое-что более ценное, чем я. Бактерии, которые способны анализировать любую ситуацию и прогнозировать все грядущие события. Если ты попросишь меня объяснить, как это происходит, то, думаю, ты ещё больше запутаешься. Бактерии одни из древнейших, если не самые древние живые существа во вселенной, а эти ещё и способны хранить в памяти всё, что произошло за всю историю Вселенной с того момента, как в ней зародилась жизнь. Хранить и анализировать. Ты понимаешь, о чём я?

Я кивнул, хотя очень смутно понимал всё то, что он пытался мне объяснить, но ведь мы договорились, все вопросы задавать только после его объяснений. Я не очень терпеливый, но подожду.

— Это своего рода живой компьютер, если так тебе будет легче понять. Подобная колония бактерий даёт самые надёжные прогнозы, они практически никогда не ошибаются. Так вот…

Он замолчал и мне, почему-то показалось, что мой вирус не хочет рассказывать дальше. Это только раззадорило меня. Теперь я выжму из него всё и даже больше! Но почему-то мой собеседник не спешил открывать свои карты и вновь мной овладело едкое сомнение. Что-то тут не так.

— Я жду! — Строго сказал я и выжидающе уставился на Белька, который тут же как-то сник, скукожился, словно опавшее тесто. — Давай, колись!

— Только, понимаешь, они на самом деле редко эти прогнозы дают… — Белёк задумался.

— Ладно, не заморачивайся, говори, как есть. Я ведь не настолько тупой, чтобы совсем уж ничего не понять.

Пришелец тяжко вздохнул и продолжил обречённо:

— Чаще они сразу выдают готовое решение проблемы. И, если следовать их указаниям, то, скорее всего, никто и не узнают, какая беда могла бы приключиться. А вот, если их советами пренебречь…

— Наступит конец света, — попытался сыронизировать я. — Но я-то причём, а? Какое отношение я имею к твоим соотечественникам? Где они, а где я? Каким таким боком я вас касаюсь?

Белёк закрыл глаза, я и сам так делаю, когда надо сосредоточиться, чтобы ничто не отвлекало. Я внимательно наблюдал за его лицом, но на нём ничего не отражалось, честное слово, как каменное, маска смерти. Стало не по себе. Где-то кем-то ведётся непонятная мне игра и я в этой игре пешка…или ферзь? Я хочу понять, чего от меня хотят и чем это мне грозит.

— Я и сам не знаю, почему именно ты, но они ничего не объясняют, просто выдают рекомендации. Только на этот раз были не рекомендации, а чёткий приказ! Раньше такого не было и поэтому этот факт насторожил всех. Бактерии указали место и время действия и конкретный объект — тебя. Приказали подарить тебе меня, а больше ничего.

Он виновато замолчал и я понял, что больше ничего от него не дождусь. Вот, значит, почему он был настолько настойчив, что насильно ввёл мне вирус! Только ничего это не объясняет. Если их цивилизации что-то угрожает, то я-то при чём? Это их проблемы, меня они не касаются, тем более что мне так ничего не объяснили толком.

Вирка застонал. Мои мысли привели его в отчаяние, а слов для того, чтобы разубедить меня, он никак не мог найти.

— Слушай, но раз уж это так важно, то почему они сами не явились, а прислали тебя? Может, меня такое неуважение к моей персоне сильно задевает! Могли бы лично засвидетельствовать мне своё почтение, — я даже засмеялся, представив себе этот визит и мою реакцию на всё это.

— Да не мог Белёк лично явится, потому что Земля находится на карантине! — Воскликнул он с отчаянием в голосе. — Вы же ненормальные! Вы опасные. Сюда никого не пускают, только таких вот созданий, как я. Людям сюда никак нельзя, считается, что это заразно. Я же тебе говорил, что вы — вирус!

Я окрысился. Нормальное дело — хотят от меня помощи, но не объясняют, что именно я должен сделать, да ещё и обзываются! И после этого, я ещё должен безропотно выполнять приказы их подозрительных бактерий. Бред полнейший!

Вирка сорвался с места и одним прыжком оказался рядом со мной. Лицо его исказилось от гнева, губы дрожали, он схватил меня за горло и я испугался, что вот сейчас придушит, как котёнка и все дела. Но проклятый вирус, уловив мои мысли, быстренько отпустил меня и прошипел:

— Ты полный идиот, Лёлик! В конкретном случае речь идёт не о какой-то мелкой местной проблеме. Похоже, хотя я за это не ручаюсь, бактерии предупредили об угрозе всему живому во Вселенной, а значит и тебе тоже, и твоим близким, и даже тем, кто ещё не родился!

Я, по простоте душевной, даже не подозревал, что вирус может быть настолько эмоциональным! Ну, какие у него могут быть чувства?! Я и в людях-то не очень хорошо разбираюсь, а что может твориться в голове у такого вот непонятного создания, мне и вовсе непонятно. Испугавшись его вспышки гнева, я благоразумно решил пойти на уступки.

— Хорошо, — покорно согласился я, — я сделаю всё, что вы хотите, а что дальше? Ты можешь мне это объяснить?

— Не могу, — признался Вирка с горечью, — об этом ничего не было сказано.

— Вот! — Взвился я. — Даже ты не знаешь, а я и подавно! Получается, как в сказке: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». И как я должен, по-твоему, на это реагировать?

Он сразу как-то скис и я понял, что это задание и ему самому, и его создателям кажется таким же бредовым, как и мне, но что-то им мешает махнуть на всё это дело рукой и жить себе спокойно, как раньше, не зацикливаясь на всей этой ерунде. Чтож, видимо эти хитромудрые бактерии действительно никогда не подводили, раз уж даже такие неопределённые их приказы беспрекословно выполняются! Желание спорить и докапываться до истины пропало. А, вообще-то, что я теряю? Моя жизнь настолько скучна и бесперспективна, что смена обстановки пойдёт мне на пользу.

— Хорошо, — произнёс я строгим голосом, — я согласен. Только сразу предупреждаю — я не супермен и никогда до этого не совершал никаких подвигов. И рад был бы, да как-то карта не выпадала. Одним словом, не стоит ждать от меня каких-то сногсшибательных результатов!

— Да никто ничего не ждёт, — признался он, — потому что не знаю, чего в этой ситуации надо ждать.

 

Глава 7

Путешествие на четвёртую планету

Я влип! Теперь отступать уже поздно. В голове мысли метались, как суетливые мыши, одна сменяла другую — бардак и хаос. Сквозь прозрачные стенки корабля на меня смотрят звёзды, внимательно и, как мне кажется, с презрением. Множество ярких, сосредоточенных глаз, от которых мне просто некуда бежать. И пустота вокруг. Бесконечная, угнетающая пустота. Ну, удружил мне Вирка! Слов нет, как удружил, креативный дизайнер! Я с раздражением слушал болтовню зелёного попугая и с большим трудом сдерживал себя, чтобы не заорать на него благим матом. Наконец, терпение моё лопнуло и я сорвался.

— Да заткнись ты! Зачем ты сделал его прозрачным? Я скоро свихнусь от всего этого! Это же пытка! Ты, что, хочешь, чтобы я здесь с ума сошёл?! Мне кажется, что я болтаюсь в открытом космосе, один-одинёшенек.

Вирка замолчал, немного подумал и с обидой в голосе заявил:

— А мне казалось, что тебе это должно понравиться. Смотри, как романтично! Ну, глянь же, дурень, только звёзды вокруг и ты висишь посреди бесконечного космоса! Сам подумай, чего тебе здесь бояться? Это на Земле человеку каждую минуту угрожает какая-нибудь опасность, а здесь тихо, мирно…

— Вот именно от этого у меня и срывает уже крышу, — объяснил я устало и раздражённо. — Как ты не понимаешь, что всё это хорошо только первые несколько часов, а долго я не смогу такое выдерживать, я свихнусь и ты будешь виноват. Тоже мне романтик выискался! Вирус-романтик! Звёзды ему подавай. А я привык смотреть на звёзды с Земли, ясно?

Видимо я отменил запрет, потому что на месте попугая возник Сева Колесников с яблоком в руке и изрёк многозначительно:

— Это не самое страшное, что с тобой может приключиться. Ты забыл запастись едой — и это гораздо хуже. Так что, друг мой, придётся скоро возвращаться обратно, чтобы затариться.

Сразу у меня в животе заурчал голодный зверь. Я с утра ничего не ел, а, если судить по часам, то прошло уже достаточно времени, чтобы я успел проголодаться. И эта космическая сволочь Вирка даже не подумал, что меня надо предупредить. Как будто я знаю, куда он меня сейчас тащит и как долго продлиться это путешествие. А тут, смотри, заботу проявил! Обиженный на него за такое наплевательское отношение к своей персоне, я решил демонстративно его игнорировать. Даже спрашивать ничего не захотел, хотя вопросов у меня накопилось предостаточно.

Но зато я обратил внимание на то, что стены вокруг меня начали мутнеть и вот уже сквозь них перестал проникать назойливый свет звёзд. Нервы успокоились, теперь я мог чувствовать себя, как дома. Точно, дома! И вот передо мной возникла моя, простенькая, без затей, квартира, с протечкой на потолке. Так-то будет лучше, я облегчённо вздохнул.

— Ну, что, — спросил Сева, — чай теперь твоя душенька довольна? Да не дуйся ты, я же хотел, как лучше…

— Благими намерениями устелена дорога в ад, — процитировал я ему всем известную фразу. — И вообще, если не хочешь, чтобы я сделал тебе плохо, не делай мне хорошо.

ПсевдоСева, он же Вирка, усмехнулся многозначительно и, как мне показалось, с издёвкой.

— Что ты можешь мне сделать? — Спросил он ехидно. — Убить себя? Только так ты сможешь причинить мне вред. Может, попытаешься?

— Слишком много чести для тебя, — фыркнул я, — и не мечтай!

Схватив первую попавшуюся книгу, я завалился на кровать прямо в обуви и старательно стал делать вид, что читаю. Может, я бы и в самом деле что-нибудь прочёл, но треклятые строчки сливались, а мысли путались, да и есть от чего. Шутка ли, я нахожусь в открытом космосе, внутри какого-то неведомого вируса, который в свою очередь находится во мне. Есть от чего свихнуться. А я ещё ничего, держусь молодцом, даже не пищу больше, чем надо, хотя мог бы себе это позволить.

И всё же любопытство взяло верх. Как ни крути, но надо же узнать, что день грядущий мне готовит. Промаявшись над книгой ещё полчаса, я не вытерпел и поинтересовался:

— А скажи-ка ты мне, друг мой Вирка, куда ты меня несёшь?

— К Бельку, — просто объяснил он.

— М-м-м, — промычал я с сомнением, — а это очень далеко? Ты ведь сам заметил, что еды у нас тут нет. Я могу загнуться с голодухи.

Сева, точнее ВВВ, подошёл ко мне, широко и белозубо улыбнулся и радостно заявил:

— Не беспокойся, тут совсем рядом, четвёртая планета от Солнца, можно сказать, рукой подать.

«Четвёртая планета — это Марс, — думал я лихорадочно, освежая в памяти уроки астрономии, — так ведь там нет никакой жизни! Что-то Вирка темнит». Мысли мои вновь лихорадочно заметались в голове, периодически громко стукаясь об черепную коробку.

— Марс? — Спросил я недоверчиво.

— Не, — легкомысленно ответил он, — не Марс. Планета называется Литака или что-то в этом роде и жизни на ней предостаточно, хотя климат там мне не нравится, а тебе и подавно. Холодновато, но бывает и хуже. Но сейчас там лето, так что не замёрзнешь.

Я, конечно, не очень то сведущ в астрономии, но точно знаю, что четвёртая от Солнца планета — это Марс. Так чего он мне тут мозги сушит? Может, это у него такая манера издеваться надо мной и он, просто гнусно самоутверждается, ущемляя постоянно моё самолюбие? Я хмуро посмотрел на Вирку, ожидая объяснений и не говоря при этом ни слова, чтобы вновь не выставить себя полным идиотом. Ждать пришлось недолго. Вирус изобразил на своём лице глубокую печаль по поводу того, что носитель ему достался безнадёжно тупой, которому теперь всё придётся объяснять на пальцах, и изрёк голосом строгого и усталого учителя:

— Лёлик, четвёртая планета действительно не Марс. Есть ещё одна, только вы её не можете видеть, потому что она всегда скрыта Солнцем. Она вращается вокруг Солнца в обратную сторону и скорость её вращения, такая же, как и у Земли. Объяснять дальше? Только мне кажется, ты всё равно ничего не поймёшь.

Ему только кажется, а я точно знал, что ничего не пойму, но такое пренебрежительное отношение к своей персоне долго терпеть я не собирался. Не сдержавшись, я страдальчески вздохнул, мысленно призывая на него все беды и страдания этого мира, что тут же откомментировал Вирка:

— Не вздыхай ты, как тельная корова. Ну, какая тебе разница, почему мир устроен так, а не иначе, а? Ведь раньше ты совершенно над этим не задумывался, вот и продолжай в том же духе. А мне утомительно всё тебе разъяснять и рассказывать.

И тут вдруг я вспомнил ещё одну деталь, которая заставила меня насторожиться. Маленькая такая нестыковочка, непонятным образом проскочившая незамеченной. А теперь я уже начал подозревать, что эта дрянь не просто издевается надо мной, но и готовит какую-то неведомую подлость, а иначе, зачем врать. Скосив глаза на Вирку и обнаружив безмятежное лицо Севы, я немного успокоился. К счастью приступы паранойи длятся у меня недолго. Всегда и везде я должен расставить всё по своим местам. А, что поделаешь, таков я, плохо это или хорошо, не знаю, но измениться уже не смогу.

— Вирка, а ведь ты мне соврал, — произнёс я страшным голосом, — ты сказал, что ты и есть тот самый Белёк, которого я вытащил из реки…

На его лице не дрогнул ни один мускул, мой вопрос его не смутил нисколечко. Мне даже показалось, что он рад этому.

— Ну, наконец-то! — Вырвалось у него. — Рад, что оказался умнее, чем кажешься. Во всяком случае, наблюдательнее.

Что тут скажешь? Ему нравится меня постоянно унижать. Он получает удовольствие, опуская меня ниже плинтуса и к этому я никогда не привыкну! Надо будет как-то поставить его на место. Не хватало мне только, чтобы какой-то сомнительный вирус считал себя лучше и умнее меня — человека — венца творенья! Как же! Я прикрыл глаза, подыскивая нужные слова, чтобы вновь не нарваться на его язвительные реплики. Слова нашлись, но не сразу.

— Ты не можешь быть тем ВВВ! Тебя создали позже. Объясни, в чём тут подвох?

Он рассмеялся, весело, без привычной издёвки. От души отлегло. Когда-нибудь, возможно, мы с ним придём к компромиссу. Интересно, а Бельку так же трудно общаться со своим вирусом или там дела обстоят иначе? Оказывается, что эти создания, если их можно так назвать, отличаются мерзким характером, хотя, чего удивляться, вирус он и есть вирус и ничего хорошего от него ждать не приходится.

— Конечно, это был не совсем я, но всё то, что помнит тот ВВВ, помню и я, потому что создан на основе ВВВ Белька. Можно сказать, что он мой отец или мать… Не знаю, у нас нет этих дурацких полов.

Не буду кривить душой, я почувствовал облегчение. Как ни крути, оказаться в космосе внутри своего потенциального врага — не самое приятное, что может чувствовать человек в этой жизни. Мне до судорог не хотелось, чтобы ВВВ и Белёк оказались сволочами, которым нельзя верить. Об этом страшно было даже думать. На Земле я бы с этим легко смирился, но не в открытом космосе, где больше никого нет.

— Так Белёк живёт на этой четвёртой планете? — Спросил я осторожно.

— Нет, конечно! Он живёт далеко, очень далеко. Но, видишь ли, ВВВ не может слишком уж удаляться от своего носителя.

— Почему? — Оторопело поинтересовался я, вызвав на его лице очередную пренебрежительную гримасу.

— Да ты хоть иногда думай, а? Ядро-то находится в тебе! Ядро — это, по сути, моя голова. Скажи, как далеко ты сможешь уйти без головы?

Красиво ответил, доходчиво, даже обижаться на него не хочется. А главное, я понял, что Вирка без меня никуда. Теперь я в этом окончательно убедился и перестал подозревать во всех подлостях и гнусносностях этого мира. От души отлегло. Дышать стало легче. Я набрал в грудь воздуха и тут же у меня родился очередной тревожный вопрос:

— Слушай, Вирка, а откуда здесь кислород?

Теперь Вирка принял вид моей учительницы химии — редкой стервозы, надо заметить, и хорошо поставленным голосом профессиональной скандалистки, заявил:

— Бактерии. Здесь присутствуют бактерии, которые подобно растениям, поглощают углекислый газ и выделяют кислород. Так, что можешь на этот счёт не беспокоиться — не задохнёшься. Ещё вопросы есть? А, знаешь что, давай-ка будем решать все проблемы по мере их поступления? Очень уж утомительно отвечать на все эти детские вопросы.

Умник выискался. «Детские вопросы» его раздражают. А что было делать мне, если от таких вот «детских вопросов» зависела моя драгоценная жизнь? Плюнуть на всё и довериться Вирке? Ну, не настолько хорошо я его знал!

В глубине души, так глубоко, что даже мне самому трудно было туда добраться, я верил, что всё происшедшее со мной — это знак некой избранности. Что я чем-то отличаюсь от остальных людей и это мне льстило. Эх, тщеславия и амбиций во мне навалом, как, наверное, в любом человеке. Но, как ни старался я отыскать в себе хоть что-нибудь особенное, ничего не получалось. Не самый умный, о чём мне постоянно напоминает Вирка, не самый сильный, не самый смелый… Почему я? По какому — такому принципу эти их хитромудрые бактерии выбрали меня…

Я отдёрнул штору, но вместо привычного окна увидел маленький круглый иллюминатор. Чего это он? Мог бы нормальное окошко соорудить, для него это не проблема, если уж изловчился целый корабль сделать прозрачным. Опять выпендрёж? Я с осуждением уставился на Вирку и, встретившись взглядом с колючими глазами Нины Фёдоровны, почувствовал себя школьником, не выучившим домашнее задание. Чтобы избавиться от этого наваждения, я вспомнил Надюху и сердце по привычке сладко заныло и срочно затребовало анестезии. Я чувствовал себя закоренелым мазохистом, который получает удовольствие от боли. Проклятая Надька! С ней быть не хочу, а без неё не могу.

— О, люди, человеки, — услышал я её сладкий голос, — сами не знают, чего хотят.

Она стояла передо мной во всей своей красе! И ведь понятно, что это всего лишь Вирка, а так хотелось верить в невозможное, что я протянул к ней руку и, схватив за талию, притянул к себе. На какой-то миг я потерял голову, но быстро взял себя в руки. Зараза! Это даже не зоофилия, а что-то такое, чему ещё и названия нет. Откуда быть названию, если никому до меня в голову не могло прийти, что можно заниматься сексом с вирусом. Я горько рассмеялся. Точно, я уникальный человек, хотя бы в этом!

На месте иллюминатора появилось обыкновенное окно и мне показалось, что я вновь на Земле, у себя дома, сейчас зазвонит телефон, только вот… Звёзды слишком яркие, а тишина такая, которой на Земле не бывает даже самой поздней ночью. Там всегда присутствуют какие-то звуки: лай собак, шорох шин, шелест дождя…

— Приближаемся, — оборвал мои мысли голос Надежды, — смотри, вот она! До тебя ни один землянин этого не видел.

В окне возникла эта таинственная планета, которой просто не могло быть. Большой шар. Воды на Литаке гораздо меньше, чем на Земле, но мне удалось разглядеть синие прожилки рек несколько больших морей. Что же это творится на белом свете, у нас под носом, по соседству, есть планета, на которой, если верить Вирке, имеется жизнь, а мы о ней даже не догадываемся. «Чудны дела твои, Господи!»: — как говаривала частенько моя бабушка.

Вирка наслаждался произведённым эффектом. Видимо, вид у меня и вправду был ошарашенный, потому что он рассмеялся ехидным Надькиным смехом и заявил:

— Вот видишь, я не врал. А, когда приземлимся, ты сможешь, наконец, познакомиться с настоящим Бельком. Не думаю, что он так уж сильно отличается от того, что ты видел до этого.

Приземлимся. Даже мороз по коже пробежал. Чужая планета к тому же обитаемая…

— Вирка, а там разумная жизнь есть? — Спросил я почему-то шепотом.

— Да есть что-то такое, но разумными я их не назвал бы, — высокомерно ответил он голосом Надежды. — Хотя, тебе они покажутся вполне разумными, потому что недалеко от вас ушли.

Ноги мои стали ватными и я даже присел в кресло от волнения. Он не понимает всю важность этого момента! Конечно, куда ему, он ведь всего лишь вирус! Разумная жизнь и не где-нибудь в далёкой галактике, а в солнечной системе, под боком.

— Но, знаешь, — вкрадчиво сказал вирус, — когда-то здесь была высокоразвитая цивилизация, но потом случилась какая-то глобальная катастрофа и теперь всё, что осталось — это лишь эти дикари.

Ну, нас он тоже считает дикарями, если не хуже, а что представляет собой, по его мнению, «высокоразвитая цивилизация» — этого я даже приблизительно представить себе не могу. Спиной я почувствовал Надькино тело, прижавшееся ко мне, такое горячее и настоящее, что сердце забилось где-то в горле — Вирка тоже созерцал приближающийся сине-зелёно-жёлтый шар Литаки. Интересно, способен ли он испытывать хоть какие-то чувства?

— Нет, — ответил он спокойно, — то, что вы называете чувствами, мне не ведомо, но у меня есть нечто иное…

И это сомнительное существо постоянно пытается доказать мне своё превосходство над людьми! Я развеселился и все мои сомнения растаяли, как изморозь на стекле под ладонью.

— Смешно, — сказал я весело, — как же ты берёшься судить о людях, если не понимаешь того, о чём идёт речь? Ты не способен испытывать даже самые простые чувства, а ведёшь себя так, как будто ты есть само совершенство.

Надюха обиженно отстранилась и отошла от меня в тёмный угол. Неужели мне удалось его задеть хоть немного?! Но тогда получается, что он мне врал насчёт чувств!

— Да, я не способен испытывать то, что вы, люди, называете эмоциями, — произнёс он тусклым голосом, — но кое в чём ты не прав, я знаю, что это такое! — На последних словах голос его зазвенел, мне даже показалось, что он сейчас расплачется, что было бы ещё большим чудом, чем появление перед глазами неизвестной Литаки.

— Но я могу, — уже спокойно продолжил он, — испытывать те чувства, которые испытываешь ты! Мне известны все твои мысли. Я способен почувствовать на себе твои эмоции, хотя бы потому, что меняется биохимический фон. Ты что-нибудь слышал о гормонах?

Вот стервозина, уел, таки! Оказывается, не так-то просто загнать его в угол. Палец в рот не клади — отгрызёт по самую шею и не подавится. Хотя, какой у него может быть рот?! Я посмотрел Вирке в лицо и обругал себя за излишнюю самонадеянность. Рот у него есть! И какой! Сразу же захотелось его…её поцеловать. А что я мог поделать, если эту гнусную биохимию никто не отменял? Гормон заиграл во всю! Если так пойдёт и дальше, то скоро я пересмотрю свои нравственные устои. Вирус он-то вирус, но, как он бывает хорош, паразит!

Почувствовав, что происходит со мной, Вирка мгновенно сменил внешность. Желание целоваться и заниматься с ним любовью пропало мгновенно, как только я увидел перед собой Николая Валуева. И я понял, что мой ВВВ страдает гигантоманией.

— Лучше бы превратился сразу в семерых гномов, — уныло сказал я. — К чему такая масштабность? Нравится смотреть на меня свысока?

Вирка многозначительно стукнул кулаком об кулак.

— Успокоился? — Спросил он с вызовом, — или тебя успокоить?

— Успокоился, — покорно согласился я, глядя на Колины кулачищи. Ведь успокоит, до сотрясения мозга успокоит.

— Вот и славно, — ответил он ровным голосом, — мне бы не хотелось тебя увечить, но ведь с головой у тебя совсем беда! Не о том ты думаешь, не о том!

Интуиция подсказала мне, что путешествие это будет не из лёгких. Не знаю, то там спрогнозировали эти их бактерии и почему они выбрали меня, но пудовые кулаки Николая Валуева ничего хорошего не обещали. Мне придётся постоянно приспосабливаться под это непонятное существо, чтобы не вызвать его гнева. Убить он меня не убьёт, а вот покалечить может запросто. При этом не стоит забывать, что эта его ипостась ещё не самое страшное, на что он способен. Вирка ведь может превратиться, к примеру, в тираннозавра или обычного медведя, неважно, белого или бурого, мне достаточно будет любого, чтобы лишиться очень важных частей тела без угрозы для жизни, правда. Убивать он меня не станет…

— Нет, ты не перестаешь меня удивлять, хотя я и не способен испытывать это чувство, — произнёс Коля расстроено. — Чего ты боишься, а? Что за дырявая голова у тебя? Я же тебе говорил уже, что главный здесь ты! Скажи, что тебе мешает сейчас представить кого-нибудь другого и поставить запрет?

Я закрыл глаза, чтобы не видеть того, что сейчас произойдёт — никак не могу привыкнуть к тому, как все эти мои эксперименты начинают таять и менять свои очертания. Зрелище это не для слабонервных. Сосредоточился на образе Жорика и потом уже привычно поставил запрет. Когда я открыл глаза, Николай Валуев исчез, как будто его никогда здесь и не было, а на спинке стула гордо восседал зелёный попугай.

А шар Литаки, между тем, почти вдвое вырос в размерах. Скоро это случится и мои ноги коснуться незнакомой планеты…

— Вирка, а хищники там есть? — Спросил я настороженно.

— Всё там есть, — «успокоил» меня он.

Вот ведь стервец, любит он испытывать мои нервы. Теперь начнёт стращать какими-нибудь жуткими тварями. Зачем ему это надо? Я поймал себя на том, что ещё ни к кому в жизни не относился с подобной подозрительностью. С чего бы это вдруг? Ответ нашёлся сразу: да потому, что он живёт во мне, а я ничего толком о нём не знаю и никогда не смогу понять, что же он такое и как все эти превращения происходят. Он нарушает все мои представления об устройстве этого мира!

— Успокойся, меня бояться не стоит и ты сам это знаешь, но скоро ты столкнёшься с чем-то более сложным для твоего понимания, а, если быть точным, то непостижимым и это действительно может нести угрозу.

Это называется, успокоил! Да, если уж на то пошло, то я вообще не выйду из корабля! Бельку это надо, вот пусть он и идёт ко мне. А то устроились хорошо, ничего толком объяснить не могут, а требовать будут, как с понимающего. Я даже вспотел от волнения. Кажется, у меня поднялась температура, хотя точно знаю, что заболеть я никак не мог — Вирка бы не позволил. Я вытер тыльной стороной ладони лоб и прошипел:

— Всё, мне плохо, никуда я не пойду.

— Пойдёшь, как миленький, — уверенно заявил попугай, — побежишь!

— А не то заклюёшь до смерти? — Съязвил я.

Видимо, он пожалел, что напомнил мне о запрете. Валуев ему нравился больше Жорика.

— А вот тут ты ошибаешься. У меня даже скафандра нет, — продолжал упрямиться я, прекрасно сознавая, что всё равно будет так, как сказал он.

С трудом я обрёл душевное равновесие. И хотя моё сердце всё ещё колотилось, как заячий хвост, но мысли прояснились. В конце концов, чего я боюсь? У меня есть Вирка, который, если возникнет такая необходимость, может стать чем угодно, даже танком и который не позволит укокошить меня запросто так. Вот пусть он и ломает себе голову, как обеспечить мою безопасность.

— Вот и славно, — прочитав мои мысли, сказал он, — не переживай ты так.

Легко ему говорить, они привычные. Наверное, всю вселенную облетали в поисках приключений на свою задницу. А мне каково? Я то человек домашний, земной. Память услужливо предложила мне на выбор целую галерею голливудских страшилок от чужого, до особи. Выбирай — не хочу. Легкомысленный попугай уселся на моё плечо и я стал похож на пирата, не хватало только деревянного протеза, но это дело времени.

— Не психуй, если тебе оторвут ногу, то протез будет не деревянный, если, конечно, для тебя это не принципиально. Я тебе отращу полноценную ногу, так что успокойся.

Какие мы прогрессивные! А то, что отрывать её будут, скорее всего, без наркоза — это его не волнует. Правильно, больно-то будет мне! Я насупился и стряхнул Жорика с плеча. Попугай обложил меня трёхэтажным матом и устроился на столе.

— Погоди, — пообещал он страшным голосом, — если тебе очень не повезёт, а так оно и будет, потому что ты точно не везунчик, то ты ещё нарвёшься здесь на кое-что по-настоящему страшное!

Я устал бояться непонятно чего и игнорировал его мрачное заявление. Пусть говорит всё, что угодно, я не стану зацикливаться на его словах!

Корабль коснулся грунта — это я понял по глухому удару. Всё, приехали. Захотелось расшторить и окно и посмотреть, что там такое, но Вирка завопил дурным голосом:

— Прибыли благополучно! Вперёд, нас ждут в гости!

— А скафандр, — робко напомнил ему я.

— Достал ты меня уже!

И тут я почувствовал, как что-то невидимое ползёт по моему телу. Лёгкое покалывание оповестило меня о том, что скафандр готов и можно выходить наружу. Я посмотрел на свою руку и никаких изменений не обнаружил. Всё верно, скафандр, если он и был на самом деле, оказался абсолютно прозрачным и тонким. Чтож, упираться дальше бессмысленно.

 

Глава 8

Так вот какой ты, Белёк

Это очень уж было похоже на Землю. И всё же тусклый и унылый пейзаж мне не понравился. Скудная зелень и серые камни — вот и всё, что меня окружило, едва мои ноги коснулись поверхности Литаки. И ни одного даже маленького зверька, не говоря уж о человеке. Не верилось, что это не Земля, а какой-то другой совершенно незнакомый мир. Я растерянно озирался по сторонам, словно надеясь, что вот сейчас под моими ногами появится красная дорожка, а из-за большой, корявой скалы выйдет делегация инопланетян с хлебом-солью и заиграет невидимый оркестр…

— Закати губу, — прервал мои размышления Вирка, который к этому времени превратился в Белька, — никто тебя встречать не выйдет. Мы на северном полушарии, а оно не очень-то густо заселено — холодно здесь, если что. Просто ты в своём скафандре этого не можешь почувствовать. Сейчас температура воздуха всего три градуса тепла.

— Жить можно, — ляпнул я не подумав.

— Можно, конечно, но плохо. Здесь сейчас лето и максимум насколько здесь ещё может потеплеть — градусов на десять. Это в южном полушарии хорошо, там много морей и океанов, тёплые течения…

— А чего мы сюда припёрлись? — Удивлённо спросил я. — Давай, махнём на юг! Отдохнём, позагораем.

Вирка вздохнул обречённо и терпеливо стал объяснять мне, что южное полушарие слишком густо заселено и там нам не удастся остаться незамеченными, а здесь обитают только изгои, отщепенцы, которых за какие-то провинности отторгло общество. Это было уже интересно. Не просто жизнь, а разумная жизнь! Хотелось бы мне с ними встретиться…

— А мне бы не хотелось, — ответил вирус, — ничего хорошего в них нет. — Гнусно здесь. И ты ещё не знаешь всего. Но относительно спокойно и тихо, если соблюдать меры предосторожности. Никто не лезет с расспросами, никто в глаза не бросается. Так что Бельку пришлось обосноваться на севере планеты. Замучился он, наверное, уже ждать нас.

А, что, Россия тоже находится в северном полушарии!

— Здравствуй, Родина! — Огласил я тишину своим воплем.

На лице моего вируса отразилось такое отвращение, что мне пришло мгновенно заткнуться и дальше идти молча. Но дело даже не в этом, хоть и с опозданием, но до меня, наконец, дошло, что об этой планете я ничего не знаю и вполне возможно, здесь обитают какие-то опасные хищники. Воображение услужливо нарисовало мне белого медведя, потом ещё парочку, затем оно позволило себе совсем разыграться и непонятно из каких глубин моего подсознание выползли тираннозавры и рапторы…

Порыв ветра взлохматил зелёный ворс растительности и распугал разнообразную мелкую живность, которая тут же тучей взлетела над нами и вновь осела едва только ветер стих. Ничего такого, чего бы не было на Земле, даже мелкий гнус и тот имеется. А я-то рассчитывал увидеть что-то совершенно новое, неизведанное, такое, от чего не грех и с ума сойти…

— Лучше умереть, — грустно произнёс Вирка, — чем жить в таком идиоте! Доля моя горькая! За что мне всё это? Не могли подыскать для меня более приличного носителя?!

Это было сказано с таким пафосом, что я не выдержал и рассмеялся, не смог удержаться и всё тут. Трава под ногами странно пружинила, как будто мы шли по поролону, она тихо вздыхала и охала, совсем как живая. Я захотел сорвать пучок, но вирус бесцеремонно толкнул меня в спину. Вот и кто из нас хозяин положения? Но мне пришлось подчиниться. Что я знаю об этом мире? Ничего! Остаётся только довериться моему вирусу и беспрекословно выполнять все его приказы, чтобы не вляпаться в какую-нибудь беду, как в коровью лепёшку.

— Хорошо хоть на это у тебя ума хватает, — буркнул он себе под нос.

Внезапно из-под моих ног кто-то выскочил, маленький, пушистый огненно-рыжего цвета и застелился по траве, словно ручеёк огня по разлитому бензину. От неожиданности я резко отпрянул и, не устояв на ногах, упал на пружинисто-мягкий травяной ковёр. Вирка посмотрел на меня с осуждением и неохотно протянул руку, помогая подняться. Как-то не складываются у нас с ним нормальные отношения. Кто бы мог подумать, что и с вирусами у человека может быть психологическая несовместимость!

— Ну, и чего ты испугался. Это всего лишь мелкий местный грызун. Тебе бы нервную систему проверить, дёрганный ты какой-то.

Хотелось мне возмутиться по этому поводу, объяснить ехидному созданию, что не каждый день мне выпадает прогуляться по незнакомой планете, но я во время сообразил, что слушать мои объяснения он не станет.

— Куда мы идём? — Уныло спросил я. Незнакомая планета теряла в моих глазах своё очарование. Ничего такого необычного на ней не обнаружено. Похожа на Землю, а я то, наивный, рассчитывал увидеть что-то особенное, мрачное или наоборот — яркое до рези в глазах. В этот момент зелёный листик, приклеившийся к моей ладони, стал вести как-то подозрительно. Я с удивлением наблюдал за тем, как он выпустил тонкие бледные побеги, которые свесились с руки и быстро потянулись к земле, так быстро не растёт даже бамбук! Едва коснувшись почвы, эти побеги мгновенно выбросили белые усики — корни и вот уже загадочное растение вновь прочно укоренилось на новом месте. Интересная картина!

— Мы идём к Бельку, он обосновался здесь недалеко и нечего стоять таращится на всякую там траву. Пошли, ботаник-самоучка! — Он потянул меня за руку. И я послушно поплёлся за ним, хотя так хотелось всё осмотреть повнимательней.

Когда мы проходили мимо большого чёрного валуна, напоминающего своими очертаниями спящую собаку, мне показалось, что за ним кто-то есть. Это было неприятное чувство, словно некто невидимый наблюдает за мной и намерения его неясны. Я даже поёжился, чтобы сбросить с себя этот взгляд.

— Ты чего? — От Вирки ничего невозможно скрыть, он каким-то непостижимым образом знает все мои мысли. — Что за очередные бредни? Не обращай внимания на всякую ерунду, но постарайся не шуметь сильно.

Шуметь теперь мне и самому не хотелось. Я не могу этого объяснить, но от камня исходила какая-то угроза. Казалось бы, что за бредни, камень, как камень, и всё же… Я ускорил шаг. Спину мне сверлил всё тот же недобрый взгляд невидимого существа, а в воздухе разлилось чувство неведомой опасности. А я привык доверять своей интуиции.

— Сдрейфил? — С привычной ехидцей спросил вирус. — И ведь это ещё не всё. Тут такое бывает, сам боюсь, хотя мне-то ничто не угрожает. Но как-то здесь неуютно даже мне. Место такое — гнилое и подлое.

— Ты же не испытываешь никаких чувств, — напомнил ему я. — Испугать меня хочешь?

Вирка резко остановился и на лицо его легла тень. Он взял меня за плечи и тихо, но чётко произнёс:

— Жить хочется всем, даже мне, каким бы странным я тебе ни казался. А твоя смерть — это и моя тоже, ты должен помнить об этом.

Сказал так, как будто меня больше должна волновать его участь, чем собственная жизнь. Где же этот чёртов Белёк? Я внимательно смотрел по сторонам, но не обнаружил ничего похожего на космический корабль.

— Да здесь он, — успокоил меня вирус, — просто его корабль невидим сейчас — зачем привлекать к себе ненужное внимание? Уже почти добрались, вон за тем холмом.

Холм действительно был рядом, шагах в ста. Я даже вздохнул облегчённо, но подозрительное шуршание за спиной заставило меня вновь напрячься. Нервы натянулись так, что казалось, они вот-вот порвутся. Непроизвольно я оглянулся, но за моей спиной ничего не изменилось. Или я чего-то не замечаю?

— Будешь идти мимо холма, не произноси ни слова, — предупредил Вирка бесцветным голосом Белька. — Слышишь, ни единого слова!

— А почему? — Постарался уточнить я, но он лишь приложил палец к губам и пошёл дольше.

Ну, как говорят на моей далёкой родине: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Может, конечно, это очередная его издёвка, но не похоже. Таким серьёзным я свой вирус не видел ни разу, ни в каком исполнении. Даже зелёный попугай Жорик и тот казался теперь легкомысленным и жизнерадостным клоуном.

В полном молчании мы шли мимо зелёного холма и я пытался отыскать того врага, которого Вирка так боится, не смотря на то, что страх ему просто не ведом. Ничего особенного, никого и ничего. Нет, эта сволочь опять издевается надо мной. Просто решил заткнуть мне рот, чтобы я больше его не раздражал своими разговорами. А потом будут ржать вместе с Бельком над моей доверчивостью и беспросветной глупостью.

— Может, ты объяснишь мне, почему я должен молчать? — Строго потребовал я.

Ничего не случилось, лишь слабый ветерок примял траву за моей спиной. Но Вирка вздрогнул, потом схватил меня за руку и мы понеслись с такой скоростью, что я едва успевал ноги переставлять. На бегу я вновь оглянулся и увидел нечто! За нами стелились полоса примятой травы, как будто по ней ползла большая невидимая змея. Мне стало не по себе от этого зрелища и я уже сам прибавил скорость и вскоре ударился лбом в невидимую преграду. Растерянно я посмотрел на вирус. Он что-то сказал так тихо, что мне не удалось расслышать ни единого слова и тут что-то подхватило меня и вот уже я на корабле Белька. А вот Вирки нигде нет. Я растерянно озирался по сторонам. Никого!

— Эй, есть тут кто-нибудь? — Робко спросил я.

— Есть, — из темного коридора мне навстречу вышел Белёк. Или это всё-таки Вирка? На этот раз одет он был вполне прилично и по земной моде, никакого нудизма и облегающих комбинезонов — джинсы, толстый свитер. Я даже усомнился во всём происходящем. Показалось на какой-то миг, что никакой он не пришелец и нет этой четвёртой планете. Я на Земле и кто-то решил меня разыграть. Только вот розыгрыш этот слишком уж правдоподобным получился.

— Здравствуй, Олег, — вежливо поздоровался он со мной. — Вот мы и встретились, наконец! Теперь моя одежда тебя не смущает? Я подготовился к встрече с тобой.

— Привет, А где Вирка?

— Как всегда он в тебе, — спокойно ответил инопланетянин.

— Да нет, я не о том. Где тот, что был похож на тебя? Мы с ним вместе сюда шли. Куда он делся?

— Его больше нет, но ты можешь создать нового.

Мы с ним зашли в просторную светлую, абсолютно пустую комнату и Белёк предложил мне сесть. Я осмотрелся, но не увидел ничего похожего на стул или кресло.

— Ах, извини, — опомнился хозяин корабля и тут же передо мной возникло удобное кресло. Только теперь я почувствовал усталость.

— А почему его больше нет? — Спросил я, устраиваясь в кресле. — Что с ним случилось?

— Он остался снаружи и распался, ничего страшного. Хуже было бы, если бы ты не успел…

Я по-прежнему ничего не мог понять, но не стал торопить Белька своими расспросами, ведь нам ещё много чего надо обсудить. Отдышавшись и немного успокоившись, я поинтересовался:

— А ты здесь один?

— А кого бы ты ещё хотел видеть? — Спросил он. — Я могу для тебя создать кого угодно.

— Да нет, просто я подумал, что носиться по космосу в одиночку скучно, наверное.

— Мне не скучно. Но давай перейдём к делу.

Чтож, давай, мне многое надо выяснить. И первое, что я хотел бы узнать, зачем я здесь?

— Предвижу твой вопрос, — сказал он тихо, — но я хотел бы, чтобы сначала ты посмотрел на это.

Он отошёл в сторону и вернулся с каким-то предметом, напоминающим небольшой аквариум. Что это значит? Не собирается же он предложить мне, как однажды Надюха, разводить рыбок.

— Вот это, — объяснил Белёк, — наш компьютер. ВВВ тебе про него рассказывал.

Не, ну странное у них чувство юмора! Он, что, думает, что мне сейчас хочется шутки шутить?! Я возмущённо привстал, но Белёк создал стол и поставил на него «аквариум» так осторожно, как будто боялся разбить. Странное отношение к примитивной посудине, чай она следана не из горного хрусталя.

— Там внутри, — терпеливо объяснил он мне, — находится колония бактерий, ты их не можешь видеть, но они там есть. Они могут собирать и перерабатывать информацию и выдавать уже готовый ответ на любой вопрос.

— Слушай, я не могу поверить, что какая-то бактерия может быть умнее человека! — Искренне возмутился я.

Белёк тяжело вздохнул, совсем, как мой Вирка, когда ему приходилось объяснять мне очевидные, как ему казалось, вещи.

— Одна бактерия ничего не значит. Но, согласись, один нейрон в твоей голове тоже погоды не делает, верно же? А все вместе они образуют супермозг. Не спрашивай, как он работает — этого мы и сами не знаем, но поверь, работает он безошибочно!

Я тупо рассматривал «аквариум» и чувствовал себя круглым дураком. Ну, не может эта штука быть суперкомпьютером! Там же ничего нет! Просто стеклянная или пластиковая посудина с крышкой и все дела. Как это может думать?!

— Извини, но мне трудно в это поверить, — признался я смущённо. — Этого не может быть!

— Но это есть, — ответил он. И это работает.

— Как? — Всё ещё не веря ему, спросил я. — Объясни, как это может работать?!

Он ничего не ответил, лишь снял крышку с посудины и засунул туда руку. Немного постоял так с отстранённым лицом и вдруг заявил:

— Сейчас твоя женщина у тебя в квартире. Она не может понять, куда ты подевался.

— Надюха?

— Да, она. Ты ведь ничего ей не сказал, а она пришла тебя навестить. Она звонит по телефону и разговаривает с каким-то Толиком, тебе передать их разговор?

Я всё понял. Для того чтобы что-то узнать у этой штуки, надо сунуть в неё руку, а дальше? Что происходит дальше?

— Видишь ли, они считывают мой вопрос, потом через кожу передают сигналы в мозг и я получаю готовый ответ. Ответ этот я получаю или в зрительных образах, или слышу его у себя в голове. Сейчас я спросил, что происходит у тебя дома. Я мог бы объяснить более подробно, но тогда ты точно ничего не поймёшь, а только ещё больше запутаешься. А ещё они помогают нам осваивать незнакомые языки. Это, как будто у тебя в голове сидит переводчик и переводит всё, что ты слышишь. Общаться с тобой на твоём родном языке мне помогают именно эти бактерии.

— Пожалуй, не надо мне ничего объяснять, мне и это понять трудно, — покорно согласился я. — А я мог бы приобрести такую штуку?

Белёк колебался. Видимо он очень хотел послать меня к такой-то матери или как там у них матерятся, но этому мешало их инопланетное воспитание. Не гоже оскорблять человека, который однажды спас тебе жизнь… Ну пусть не ему конкретно, но ведь не остался же равнодушным, а мог бы пройти мимо. Сомневаюсь, что нашлось бы много желающих нырять в холодную ноябрьскую реку. Я имел полное право гордиться собой. Возможно, я и не так умён, как ему хотелось бы, но всё же не самый худший представитель земного человечества!

— Я мог бы тебе дать, но сомневаюсь, что ты на это согласишься, — наконец выдавил он из себя, — я заметил, что тебе это не нравится.

— Что это? — Искренне возмутился я. — Я уже готов ко всему. Давай мне такой аквариум, может, я смогу поумнеть, — я даже рассмеялся горько, чтобы показать, насколько мне всё теперь по барабану.

И тогда он достал из кармана этот чёртов накопитель. Я уже знал, что за этим последует и попятился. Заметив это, Белёк улыбнулся и засунул накопитель обратно в карман.

— Видишь, я же говорил, что ты не согласишься.

Мной овладел бес противоречия. Он, что, меня на слабо хочет взять?! Ай, да гори оно всё синим огнём! Я сделаю это — хуже всё равно не будет!

— Давай, — решительно заявил я, протягивая ему руку, — нашпигуй меня под завязку ещё и бактериями этими, потом можешь добавить ещё каких-нибудь микробов, амёб и инопланетных глистов не забудь для полного комплекта!

Меня бил озноб. Нет, я уже не боялся, как в первый раз, но так ясно вспомнилось жуткое состояние, когда Вирка обживался во мне. Неизвестно, как поведут себя эти таинственные бактерии. И всё же теперь я твёрдо решил приобрести все эти чудеса бельковой цивилизации и неважно, чем мне за это придётся заплатить, опыт показывает, что всё это не смертельно, главное вытерпеть все эти временные осложнения.

Белёк засомневался. Его огромные чёрные глаза, в которые даже смотреть не хотелось — постоянно казалось, что это двери в ад, настолько темны они были! Мне стало понятно, что он не очень хочет одаривать меня этим замечательным подарком, решил, что ВВВ с меня вполне достаточно.

— Давай свой накопитель! — Приказал я. — Иначе я сейчас вернусь на Землю и палец о палец не ударю, чтобы выполнить то, ради чего ты меня нашёл. Хотя… Ты ведь и сам не знаешь, что я должен сделать. — Я испытывающее смотрел на него, ожидая, что этот тип хоть чем-то выдаст себя. Но лицо пришельца оставалось бесстрастным и немного отстранённым. Молча, он опустил руку в «аквариум» и замер, видимо ожидая ответа на свой непроизнесённый вопрос. Но вот оцепенения с него спало, он кому-то кивнул и сказал:

— Хорошо, я сделаю это, но ты должен кое-что узнать.

Я насторожился. Обычно таким тоном человека оповещают о том, что его увольняют с работы или оглашают смертельный приговор.

— Олег, запомни, первое время, где-то с неделю не больше, у тебя могут быть галлюцинации. Ты должен это знать, чтобы не путать их с реальностью. Дело в том, что эти бактерии поселяться у тебя в мозгу. Ты готов к этому?

Я рассмеялся. Подумаешь какие-то глюки! Вирка, тот, меня вымотал сильнее. А уж эти побочные эффекты я как-нибудь переживу. Даже интересно, у меня ведь никогда не было никаких галлюцинаций, вот и выясню на что это похоже.

Зря я так легкомысленно к этому отнёсся! Зря! Но тогда я ещё не знал, что меня ждёт и поэтому лёгкость, с которой я принял это решение, никак нельзя считать глупостью.

— Давай руку! — Велел Белёк. — И сбрось скафандр.

Тьфу ты, я про него совсем забыл! А как можно помнить о том, чего не видишь и никак не ощущаешь. Мысленный приказ вирусу и легкое покалывание известило меня о том, что теперь моя защита исчезла. Эх, какой я, однако, смелый парень! Сам себя боюсь иногда.

Белёк прижал накопитель к моей руке. Лёгкий укол и всё. Теперь я уже не человек, а ходячий инкубатор инопланетных микроорганизмов! Не знаю, можно ли этим гордится, но дело сделано и отступать уже поздно.

Я ничего не почувствовал. Всё осталось, как прежде. Этот факт даже огорчил меня немного. Окинув пришельца подозрительным взглядом, я хотел понять, а не обманул ли он меня на этот раз? Может, накопитель и на самом деле был пуст? Но Белёк достал ещё один подозрительный предмет — пустую пробирку и протянул мне со словами:

— А это выльешь в такой вот как у меня… — он замялся, подыскивая подходящее земное слово, — аквариум и всё. Ах, да, — опомнился он, — не забывай их кормить.

Я насторожился. А ведь эта штука будет жить в моей голове. Интересно, чем они там собираются питаться?

— Чем, — спросил я его испуганным голосом, — мозгами?

Белёк рассмеялся и я понял, что инопланетяне не лишены чувства юмора, что не может меня не радовать, уж слишком он был всё это время серьёзен.

— Сахаром, а лучше сиропом. Не бойся, те, которые сейчас у тебя в мозгу стерильны. Они не размножаются. А глюкозы им хватит и без какой-либо специальной подпитки. Ты сладкое любишь?

Не могу сказать, что фанатею от конфет и прочих сладостей, но ради такого дела шоколадку в день съем без напряга. Вот и всё, теперь я должен быть доволен. Сбылась места идиота — он поумнел, но никто этого не заметил.

Мой пришелец сразу потерял ко мне интерес и мне стало ясно, что сейчас он меня выпроводит, а я не успел задать ему все, интересующие меня вопросы.

— Белёк, объясни мне, почему я? Что я должен сделать?

— Я не знаю, — честно ответил он. Мы всего лишь получили приказ найти тебя и передать тебе ВВВ без объяснений. Это было уже серьёзно. Ещё никогда они так себя не вели. Они могут советовать, но никогда, слышишь, никогда не приказывали!

Ладно, я, возможно, дурак дураком, но эти, по-моему, ещё хлеще. Как так можно исполнять любую дурость даже не людей, а каких-то сомнительных бактерий, даже не требуя от них объяснений?! И кто из нас тупой? Я бы потребовал объяснений… Попытался представить, как я стал бы требовать объяснения у бактерий и сразу потух. Я вообще понять не могу, что мне с ними теперь делать и как изъясняться с этими мелкими тварями.

Белёк стал подталкивать меня к выходу. Как-то это негостеприимно с его стороны, но не упираться же мне, не хвататься руками за стены! Я — парень гордый и независимый, навязываться не привык. Ухожу с гордо поднятой головой и пусть этому инопланетному хаму стыдно будет за своё поведение! И тут я кое-что вспомнил!

— Белёк, а от чего мы с Виркой убегали? Я ничего не понял.

Он помрачнел.

— Да, неплохо было бы тебе его материализовать опять, чтобы он тебя охранял и учил. Здесь надо быть очень осторожным.

— Ясно. Сделаю. Но ты не ответил на мой вопрос, — продолжал настаивать я.

— Это полёвки, — сказал он и толкнул меня.

И вот я уже стою возле зелёного холма на чужой планете, совершенно беззащитный и одинокий. В груди начала зарождаться паника, но мне удалось взять себя в руки и срочно «одеть» скафандр и следом ударными темпами я создал Вирку. На этот раз он предстал передо мной в образе могучего гладиатора с мечом. Надо было создать какого-нибудь супермена — больше соответствует обстановке, но, что получилось, то получилось.

— Ну, что, пошли обратно? — Тихо спросил Вирка. — только не говори ни слова! Я тебя умоляю!

На этот раз я спорить не стал. В полном молчании мы быстро шли в сторону нашего корабля. И всё же, не зря же говорят: «Язык мой — враг мой»! В какой-то момент я забыл о его предупреждении и задал один-единственный вопрос:

— Вирка, а кто такие эти полёвки? Мыши?

Надо было видеть его реакцию! Он даже побурел от злости! И вновь зашелестела трава. Теперь я мог ясно наблюдать, как что-то невидимое и потому жуткое ползёт в нашу сторону, сминая траву. А потом ещё одно и ещё! Длинные полосы смятой травы тянулись ко мне со всех сторон.

— Бежим! — Крикнул Вирка и поволок меня за собой.

И я побежал со всех ног! Я старался не смотреть по сторонам, чтобы не видеть, как эти зелёные колышущиеся реки вот-вот догонят меня. Не знаю, чем мне это угрожало, но абсолютно уверен, что просто так Вирка бы не устроил этот бег по пересечённой местности.

Вот вдали уже появились контуры моего корабля! Спасение близко, осталось немного. Сердце колошматилось в горле, а в горле стало сухо и противно. Я успею! Я всё успею!

Я не видел, кто или что толкнуло меня в спину. Может, хорошо, что не видел? Последней мыслью было: «Хорошо, что мой гладиатор рядом, он мне не даст пропасть вот так зазря, не выполнив своей миссии». Сознание мигнуло в последний раз и отключилось. Мир перестал существовать.

 

Глава 9

Шаманка Нида

Очнулся я в каком-то тёмном тесном каменном мешке. Несколько окошек, если можно назвать окнами то безобразие размером с кулак, которое я обнаружил под потолком. Чем-то это сооружение напомнило мне дольмены, которые я видел на Кавказе, но трудно понять, чем именно, наверное, своей теснотой. Голова трещала так, словно по ней проехался поезд. Что же произошло? Я оглянулся и полумраке обнаружил Вирку, который сидел на земляном полу и терпеливо ждал, когда же я очухаюсь. Его присутствие меня ободрило. С ним я точно не пропаду! Хотя, что такое я мелю?! Он ведь всегда со мной! Я улыбнулся своему вирусу.

— Что, оклемался? — Спросил он враждебно. — Тебе же объясняли, что возле холма нельзя разговаривать! А теперь что ты собираешься делать?

Я растерянно взглянул на него. Что это значит? Я ничего не собираюсь делать, потому что понятия не имею, что случилось.

— А что произошло? — Робко попытался выяснить я. Под рёбра заполз холодный мокрый страх и нервно заворочался там. Почему мой Вирка так зол? Он ведь может найти выход в любом положении! Или не так уж он и могуществен?

— За тобой погнались полёвки, — зло объяснил он.

— Вирка, ты же не слон, чтобы бояться мышей, — попытался я отшутиться. — Что тебе до этих полёвок?!

Вирус нахмурился и отвёл глаза в сторону, изображая то ли смущение, то ли стыд, хотя ни то, ни другое чувство ему не ведомо. Что ж, он прекрасно имитирует чувства, но мне очень хотелось бы получить ответ на свой вопрос. Я попытался подняться с пола, но голова закружилась и я упал на четвереньки. Интересно, какая-такая мышь меня так огрела? Вторая попытка оказалась более удачной.

— Ну, что ты мне скажешь, дружище, — потребовал я, сев на напротив него на корточки. — Кто такие эти самые полёвки? Почему их надо бояться?

— Видишь ли, — загнусил Вирка, пытаясь хоть как-то уйти от ответа, но понял, что ничего не получится и отвернулся, делая вид, что разглядывает каменные плиты.

— Вирка, я задал вопрос, — напомнил я.

— Слышу, не глухой, — огрызнулся он, — я просто ищу слова, чтобы тебе это объяснить. Полёвки — это полевые формы жизни…

Я не понял, а догадался, о чём он говорит. Что-то такое я, кажется, читал. А вот что именно и когда — это напрочь выпало из памяти. Конечно, если поднапрячься, то можно что-то вспомнить, но зачем, если есть Вирка, который может мне всё объяснить подробно! Я даже готов был терпеть его издевательства и разглагольствования по поводу моего слабоумия. Но он продолжал играть в молчанку, доводя меня до бешенства.

— Ты чего молчишь, животное?! — Заорал я. — Отвечай немедленно, если не хочешь, чтобы со мной, а значит и с тобой, приключилась какая-то неприятность типа смерти от неизвестных полёвок! Скажи, Вирка, ты хочешь, чтобы меня загрызли мыши?

— Не мыши, — угрюмо ответил он. — Духи! Мне кажется, что так тебе будет понятней, хотя и это не отражает сути дела, но именно так называете их вы — земляне. Духи, бесы, полтергейст, барабашка…

Ну и бес с ним! Пусть называет, как угодно, лишь бы мне хоть что-то стало понятно я этой странной ситуации. Если быть совсем уж честным, то никогда я во всю эту муть не верил и, если вирус хочет убедить меня в том, что всё перечисленное им, действительно существует, то ему придётся сильно постараться. Я — атеист и скептик и горжусь этим! Хотя…

— Ты хочешь сказать, что всё это безобразие реально существует? — Спросил я страшным голосом.

Вирка — здоровенный гладиатор с роскошными бицепсами, которых мне никогда не заиметь, хотя бы потому, что мне просто лень сутками качаться и провести остаток своей жизни в тренажерном зале — в мире есть много гораздо более интересных мест, схватил меня за горло и слегка придушил. Ему, наверное, казалось, что слегка, но я закашлялся и стал отчаянно хватать ртом воздух. Он быстро сообразил, что немного перегнул палку и отпустил мою шею.

— Послушай, чучело, — зло сказал он, — это не шутки! Неужели ты думаешь, что тридцать, если не больше, тысячелетий кряду, твои предки поклонялись дурацким детским сказкам?! Вера в полёвок… — он запнулся и поправился, — в духов старше самой вашей цивилизации! Если всё это всего лишь фантазии, то объясни мне — глупому вирусу, как эта вера благополучно дожила до вашего «просветлённого» века и нисколько не ослабела? Миллионы точно таких вот, как ты скептиков, однажды столкнувшись с действиями полёвок и не найдя всему этому научного объяснения, очень быстро теряют свой скептицизм.

Я задумался. В его словах присутствовала логика. Действительно, почему многие люди до сих пор в это верят? Ведь это же абсурд! Нет никаких духов, барабашек, бесов! Ну, нету их!

С этим мне пришлось согласиться. Глупо спорить с очевидными вещами, но только не понятно, к чему мой гладиатор клонит. А он продолжил:

— Твои мысли и чувства тоже не материальны, но они управляют всем организмом. Так и полёвки: они бесплотны, но именно они управляют материей. Ты можешь верить в это, можешь сомневаться — это твоё право, но больше я тебе ничего сказать не могу. Просто прими это, как данность и тогда всё станет на свои места. Не на все вопросы есть ответы.

Мысли в моей голове начали путаться. Может, он прав и нечего ломать голову над тем, чего я всё равно не смогу понять? Они есть? Ну и чёрт с ними, пусть будет так! Они опасны? Почему?

— Хорошо, — покорно согласился я, — но почему они напали на нас? Что мы им плохого сделали?

Белёк ответил сразу, как будто давно ждал этого вопроса:

— Потому что мы нарушили табу. Видишь ли, здесь много разных запретов, которые установили полёвки и людям ничего не остаётся, как жить по их правилам, а иначе обязательно последует наказание. Зачем нужны эти запреты? Не знаю, трудно понять логику того, кто так сильно отличается от тебя. У них другая мораль, другие ценности, они для нас непостижимы. Кстати, а у тебя ещё не начались галлюцинации?

Как я мог об этом забыть?! Белёк ведь обещал мне шоу со спецэффектами! Я осмотрелся по сторонам, но ничего необычного не заметил.

— Не-а, нет глюков, — грустно признался я, — запаздывают почему-то.

Мне даже стало обидно, что и здесь у меня всё не как у людей, но в этот момент я увидел, как в нашу темницу кто-то вошёл. Я присмотрелся, но в полумраке так и не смог разглядеть лица человека до тех пор, пока он не подошёл ближе. От неожиданности у меня даже дыхание перехватило, я замер и даже дышать перестал.

— Началось! — Радостно сказал я, — Вирка, глюки начались!

Вирус посмотрел в направлении моего взгляда и спокойно сказал:

— Нет, Лёлик, это не глюк, это реальность!

В такую реальность я поверить никак не мог! Передо мной стояла Надюха! Правда, выглядела она довольно странно, но это была именно она! Разве мог я её с кем-нибудь спутать? Никогда!

— Лёлик, — увещевал меня Вирка, — это не она, просто очень похожа и только. Успокойся, ты весь дрожишь.

Ещё бы мне не дрожать! Я представил себе, что Надежда, не найдя меня дома, отправилась в погоню, может даже на метле. А, что, у каждой уважающей себя ведьмы должна быть персональная реактивная метла!

— Ты уверен, что это не галлюцинация? — С сомнением поинтересовался я и мне стало не по себе. Найти на другой планете своего близкого человека — это уже походило на сумасшествие.

— Не она! — Уверенно ответил Вирка.

Я присмотрелся. Действительно, Надюха никогда бы не появилась на люди в таком виде! Грязная бесформенная шубейка из меха неизвестного животного полностью скрывала её роскошную фигуру, на шее болтались вульгарные бусы из разноцветных камешков и перьев, волосы грязные, да и под ногтями пуд грязи. Да, Надежда, даже мусор никогда не выходила выносить, не приведя в порядок свою внешность. Я уже не говорю о ногтях и волосах! Когда она у меня жила, то моя ванная напоминала лабораторию средневекового алхимика, столько в ней было различных пузырьков, тюбиков и бутылочек. Меня это даже бесило, помнится. Я никак не мог понять, зачем человеку нужно в ванной несколько флаконов шампуни или несколько кусков разного мыла. Но сама она считала это абсолютно нормальным…

Женщина презрительно осмотрела меня, потом Вирку и сто-то сказала на непонятном языке, как будто камешки во рту перекатывала. Я растерянно посмотрел на Вирку.

— Чего это она? — Спросил я тихо.

— Погоди, я сейчас переведу, — обнадёжил меня ой вирус и что-то ответил незнакомке.

Женщина вновь заговорила, в её голосе слышались нотки гнева и я понял, что мы влипли. Мы не просто попали в плен, мы ухитрились чем-то разозлить аборигенов. Ничего хорошего теперь от них ждать не стоит. В голове появился какой-то гул, как будто я попал на пасеку. Я даже осмотрелся по сторонам, ища рой пчёл. Ничего.

— Нида, — произнесла женщина, видимо отвечая на вопрос вируса.

Вирка услужливо перевёл мне их разговор:

— Это Нида, она местная шаманка. Она спасла нас от полёвок, но теперь нас должны принести в жертву при первом же удобном случае.

— Куда принести?! — Задохнулся я от возмущения.

— В жертву, — терпеливо объяснил Вирка. — У местных тут, знаешь ли, такие законы: когда духи гневаются, им обязательно надо принести кого-нибудь в жертву, чтобы они успокоились. Своих людей им жалко, вот и ловят таких дураков, как ты. Тем более что повод у них есть довольно веский — мы ведь нарушили табу!

«Дикари злобные, — подумал я, — нашли себе мальчика для битья. Но пусть не думают, что я так легко сдамся! Я им ещё устрою здесь Сталинградскую битву!». Если бы я был здесь один, то бы, наверное, свихнулся от ужаса, но со мной мой Вирка, а уж он-то не позволит меня со свету сжить.

Нида решила, что главный здесь Вирка и переключила своё внимание на него, я её больше не интересовал. Обидно быть на вторых ролях, но ничего не поделаешь, я ей пока ничего не смогу объяснить. Но её поразительное сходство с Надюхой сводило меня с ума. И, несмотря на исходящую от неё угрозу, я рискнул заговорить с ней.

— Нида, — сказал я вкрадчиво, — а, может, вы нас отпустите?

Но теперь мне больше не хотелось так спешно покидать эту планету. Появилось много вопросов, на которые очень хотелось бы получить хоть какой-нибудь ответ. Например, меня очень интересовало, почему она так похожа на Надежду и чем ей удалось умаслить полёвок.

Женщина резко повернулась в мою сторону и что-то затарахтела. Зачем я задал этот вопрос, ведь всё равно ни она меня, ни я её понять не смогу. Наверное, мне просто захотелось ещё раз услышать её голос. Зараза Надька, даже здесь нет от неё покоя! Даже в космосе не удаётся избавиться от этой болезненной привязанности! Немытая, зачуханная, нелепая в этой одежде, она оставалась по-прежнему невыносимо красивой!

— Она требует, чтобы ты говорил на её языке, — перевёл мне Вирка слова шаманки. — Сможешь? — И хихикнул противно.

— Пока не могу, но у меня ещё всё впереди, — обнадежил его я.

— Сваливать нам отсюда надо, не нравятся мне эти настроения. Я сейчас уничтожу эту темницу и рванём к кораблю, — сказал он так тихо, что я едва смог понять, о чём он говорит.

— Подождём немного, — резко оборвал я его, — не забывай про полёвок. Ты уверен, что сможешь справиться и с ними?

Полёвки, полёвки, что за странные существа такие? Жаль, что этой темой я никогда не интересовался. Полевые формы жизни… Они казались мне выдумкой и бредом. Полтергейст у меня в доме никогда не водился, домовых и леших встречать на своём веку тоже не случалось. Вера некоторых моих знакомых в существование бесов и прочей нечисти всегда вызывала у меня скептическую ухмылку. И вот на тебе, я столкнулся с чем-то подобным!

Нида достала откуда-то из-под шубы горсть сушёной травы и стала разбрасывать по углам. Выглядело это смешно и нелепо. Ясно, что она совершает какой-то ритуал, не ясно только зачем.

В этот момент в дверь вошёл здоровенный мужик и воздух в нашей тесной каталажке мгновенно испортился. От парня воняло, как от городской свалки, всем понемногу. Я почувствовал тошноту и с трудом смог себя сдержать, чтобы не вырвать под ноги прекрасной шаманке. Думается мне, что ей бы это не понравилось. Я демонстративно зажал нос и отвернулся. Блин, они, что, никогда не моются?! Могли бы хотя бы иногда грязь с себя смывать или они ждут, когда она сама отвалится под собственной тяжестью?

Мужик сильно косил и невозможно было понять, куда же он смотрит. Выглядело это смешно. Парень яростно что-то кричал Ниде и отчаянно жестикулировал. Он весь раздулся от собственной важности. По его тону я понял, что речь идёт о нас. Ничего хорошего от такого типа ждать не приходилось. Но хуже всего было то, я вновь почувствовал голод. Под ложечкой засосало, а желудок тихим урчанием напоминал о своём существовании. Я толкнул Вирку в бок и сказал:

— Спроси их, собираются они нас накормить или нет?

— А тебе какая разница, — зло ответил он, — тебя ведь всё равно принесут в жертву. Или ты предпочитаешь умирать сытым и довольным?

— Между прочим, — назидательным тоном произнёс я, — даже приговорённым к смерти разрешают напоследок поесть! Это моё конституционное право! Пусть кормят, раз уж приволокли нас сюда! Они несут ответственность за мою жизнь!

— Идиот! — Выругался Вирка, — сколько у тебя осталось этой жизни, день или два? Говорю же, надо бежать, пока не поздно.

Эти двое — шаманка и косоглазый перешли на повышенные тона, вскоре их беседа плавно перешла в скандал. А пока они ругались, не имело смысла пытаться хоть что-то прояснить. Всё, что мне оставалось — это молча наблюдать за развитием событий, сути которых я не понимал.

Вирка с интересом слушал их разговор, ковыряя пальцем земляной пол. Нервничать он не может, но весь его вид говорил о том, что ему не по себе. Когда-нибудь мой вирус станет человеком — подумал я.

Косоглазый что-то сказал такое, от чего Нида вышла из себя и принялась кричать на него, даже ударила один раз по лицу. Интересно, а кто он такой?

— В посёлке стал дохнуть скот, — объяснил Вирка суть дела, — Муто — это вождь племени, думает, что виной всему мы и требует в срочном порядке отдать нас духам. А Нида напомнила ему, что шаманка здесь она и общение с духами не входит в обязанности вождя. Короче, Лёлик, дела наши паршивые. Теперь всё зависит от того, Кто из них победит в этом споре.

Муто постепенно утратил всю свою важность, весть сдулся и превратился в обычного неврастеника, который топает ногами, брызжет слюной и верещит на всю округу, как резанный. Повлиять на Ниду у него не получалось. Но мне показалось, что дело вовсе не в нас. По-моему, и до нашего появления между ними были существенные разногласия. Что ж, два представителя местной власти никак не могут поделить кусок пирога, каждый старается урвать побольше. Меня это нисколько не удивило: власть она и на другой планете — власть. Вот вождю надоел этот спор, он плюнул на пол, развернулся и, не переставая ворчать, покинул помещение.

Нида торжествовала победу. Лицо её светилось злым торжеством. Вождь — вождём, но у шаманки здесь особое положение, с ней так просто не справишься! Может, пока у неё настроение хорошее, напомнить о еде? Я же могу загнуться не дожив до обещанного жертвоприношения?

Вирка услышал мои мысли и что-то сказал Ниде. Женщина, всё ещё оставалась под властью эмоций и спорить не стала. Кивнула головой, что-то шепнула себе под нос и не спеша направилась к выходу. Уже у самой двери она остановилась и, обернувшись, произнесла короткую и непонятную мне фразу и вышла. А я с тоской смотрел на то место, где она только что стояла. Нида — Надя, даже имена у них похожи и характер, судя по всем, тоже. Сглотнув подступивший к горлу комок и прогнав прочь крамольные мысли, я обратился к Вирке:

— Давай, теперь подробно мне объясни, что всё это значит?

Отвечать он не стал. Поднялся молча с пола и подошёл к маленькому круглому окошку. Потолок здесь был настолько низким, что могучий гладиатор почти касался его головой. Вирка прижался к стене и с интересом стал наблюдать за тем, что происходит снаружи. «Что бы это значило? Он, конечно, и раньше не страдал от избытка вежливости, но сейчас-то уж мог бы ответить на мой вопрос — жить осталось совсем ничего!» — подумал я почти враждебно.

— Ты что там разглядываешь, чучело, — поинтересовался я. — Смотришь, как нам эшафот сооружают гостеприимные туземцы? Или они решили, что негоже добру пропадать и решили просто и без затей мной отужинать и теперь чистят большой котёл для варки мяса?

Вирус не оценил моей иронии и предложил:

— А ты сам посмотри. Интересно, между прочим.

Я последовал его примеру, правда мне пришлось встать на цыпочки — рост у меня не гренадёрский, как у Виркиного гладиатора, чуть выше среднего. Но пожалеть мне не пришлось, потому что впервые я стал свидетелем таинственного обряда, так сказать, прикоснулся к неведомому.

…Нида разожгла на большом валуне небольшой костерок. Потом стала обходить его по кругу, швыряя в огонь пучки сушёной травы, какие-то бурые комочки сомнительного происхождения и обильно брызгала в него из небольшой бутылочки, вызывая этим яростные вспышки пламени. Вскоре повалил густой тёмный дым, пахнущий травой и палёной шерстью.

Женщина закинула голову к небу, сделала движение плечами, словно освобождаясь от невидимых пут и из её горла вырвались нечеловеческие звуки, не скажу, что такие уж ужасные, но необычные, напоминающие синтезированные голоса. Её песня чудным образом вибрировала и слова, произносимые ею, хоть и были мне не понятны, но почему-то пугали. От них мурашки побежали по телу. Шаманка принялась исполнять дикий яростный танец, доводя себя до изнеможения. Движения и пение слились в одно чудовищное шоу, оторвать взгляд от которого я уже не мог.

— Во её колбасит-то! — шепнул я тихо, совершенно завороженный небывалым зрелищем и дрожа всем телом от чудных незнакомых ощущений.

— Тише ты! — Шикнул на меня Вирка, — Это она полёвок на разговор вызывает, доводит себя таким образом до транса, — помолчал немного и поправил сам себя, — Или не себя, а их. Известно же, что эти полевые формы особенно сильно реагируют на звуковые вибрации. Кстати, именно поэтому нельзя было разговаривать возле того холма.

А между тем Ниду стали окружать её соплеменники. Они, словно по команде ударили в ладоши, да так дружно, что их хлопки слились в один громкий звук. Потом они так же синхронно выкрикнули что-то вроде «бу-у-ухр!» и тоже принялись выкидывать такие коленца, что у меня создалось впечатление, будто я нахожусь в сумасшедшем доме, причём в палате для буйных. Но уже минут через двадцать мне и самому захотелось выскочить наружу, втиснуться в их плотный круг и так же танцевать, орать и хлопать в ладоши.

Вот шаманка опустилась в изнеможении на землю и задрожала так, что это увидел даже я. Толпа мгновенно разбежалась и Нида осталась одна. Смотреть на то, что с ней происходило потом, было больно. Женщина билась в конвульсиях, что-то кричала и мне показалось даже, что у неё приключился эпилептический припадок, тем более, что изо рта у неё пошла пена. Сколько это всё продлилось, я не знаю, но вскоре тело шаманки обмякло и распласталось на холодной земле, она казалась мёртвой.

— Она жива? — Испуганно спросил я.

— А что с ней станется, — равнодушно ответил Вирка, — живее всех живых. Сейчас оклемается и всё будет в полном порядке. Что хотела узнать, она уже узнала.

Хорошо бы, не хотел бы я, чтобы эта загадочная женщина умерла и не только потому, что от неё зависит моя жизнь, нет, дело в другом…

— Дело в том, что она похожа на твою бывшую женщину, — продолжил мою мысль Вирка. — Не могу я вас, людей, понять! Какая разница одна женщина или другая? Как по мне, то все они одинаково малопривлекательные и невыразительные. Люди вообще существа несимпатичные. Как ты их различаешь?

От неожиданности я даже задохнулся. Ничего себе заявочки! Получается, что для него мы все на одно лицо.

— Можно подумать, что вы — вирусы все такие разнообразные и очень симпатичные, — вступился я за человечество.

— Мы — другое, но тебе этого не понять. Я ведь тебе объяснял, что мы — коллективный разум. А, да чего там, всё равно тебе этого не понять никогда!

И он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.

А к Ниде подошли две пожилые женщины, помогли ей поднять и, придерживая её, чтобы не упала, куда-то увели. Всё, представление, смысл которого мне так и остался непонятен, закончилось. Не уверен, что результаты всего этого безобразия когда-нибудь станут мне известны.

— Лёлик, нам надо уходить, — настаивал Вирка. — Вождь требует крови. Я не знаю, что узнала шаманка от полёвок, но может статься, что мы доживаем последние часы. Давай, я сейчас съем эту тюрьму — я ведь всеядный, и мы рванём к кораблю!

— А как же полёвки? — Напомнил ему я. — С ними ты тоже сможешь справиться?

— Не смогу, — признался вирус, — но мы постараемся прорваться.

— А, если, не получится? Что меня ждёт, если убежать от них не удастся?

Меня действительно волновал этот вопрос. А как они могут меня наказать? Эти таинственные полевые формы жизни, что они могут мне сделать?

— Всё, что угодно! — Грозно признался вирус, — Они-то могут всё! Ты прав, только Нида может нам помочь покинуть эту планету. Только она умеет с ними общаться. Но я сомневаюсь, что шаманка согласится нас освободить. Вождь её со свету сживёт. Скот у них стал дохнуть.

Скот им жаль, а меня нет! Я уже готов был согласиться с Виркой и бежать отсюда, но тут обнаружил нечто странное. Земляной пол вдруг вздыбился волнами, как будто под ним ползла большущая змея. Я с трудом смог устоять на ногах.

— Что с тобой? — Обеспокоено спросил гладиатор Вирка. — Чего ты шатаешься?

Он, что, ничего не заметил? Я тупо уставился на пол, но всё это безобразие прекратилось и я вздохнул облегчённо.

— Тут под землёй что-то происходит, — шёпотом ответил я ему, — непонятно что, но там, как будто кто-то ползает… большой такой. А ты разве ничего не заметил?

Вирус смотрел на меня испытывающим взглядом, как будто хотел понять, что это такое на меня нашло. Чего он дурака валяет, может же прочитать мои мысли?!

— Ничего такого не было, — спокойно возразил он.

Я разозлился не на шутку. Он, похоже, действительно считает меня сумасшедшим! Я же знаю, ЧТО я видел!

— Конечно, — заметил я с сарказмом, — куда тебе заметить, ты ведь и людей друг от друга отличить не можешь.

— А зачем мне это нужно? — Спросил он равнодушно. — Но, я повторяю, ничего того, что ты рассказал, я не видел.

Мне захотелось послать его подальше, но в этот момент чудеса продолжились! В дверях появилась жуткая морда. Нет, не жуткая, просто очень странная. Существо напоминало большую кошку длинноухую и человека одновременно. Оно скалилось и роняло слюну на пол. Существо стояло на задних лапах или ногах и внимательно меня разглядывало. От его взгляда у меня подкосились ноги. Мне показалось, что оно разумно и вот-вот заговорит со мной. Запахло чем-то терпким, острым…

— Вирка, смотри! — Выкрикнул я и указал пальцем в направлении двери.

Существо злобно зашипело и сделало шаг навстречу мне. Вид у него был грозный. Голова его упиралась в потолок, руки длинные с острыми длинными когтями.

— Кто это, Вирка? — застонал я, вжимаясь в каменную стену.

 

Глава 10

Кошмарное представление

А вокруг происходило что-то странное и страшное. Чудовище остановилось и стало внимательно меня разглядывать. Я тоже никак не мог оторвать от него взгляд. Что за дрянь такая здесь водится? Существо оскалилось и прислушалось к чему-то. Кошко-человек вдруг попятился, как будто получил от кого-то неслышный приказ. И вновь земля под ногами пошла волнами, я едва смог устоять на ногах. Да, что тут, чёрт возьми, происходит?!

Сказать, что мне было страшно — это ничего не сказать. Я даже вспотел от ужаса. Липкий пот катился по лицу, а внутри всё дрожало и стоило большого труда сдерживать эту дрожь. Мне казалось, что я нахожусь внутри какого-то кошмара и никак не могу проснуться. Отчаянно я закрывал и открывал глаза в надежде, что вот сейчас я проснусь у себя дома. Но кошмар продолжался и набирал обороты. Земля неожиданно стала проседать. Смотреть на это было страшно. Пол провалился и в метре от моих ног образовалась бездонная пропасть. Сердце моё колотилось так, что его удары звучали, словно колокольный набат. А грунт, такой, казалось бы, твёрдый и надёжный, между тем продолжал осыпаться, оставляя мне всё меньше и меньше места для спасения. Из провала поднимался невыносимый жар и запах серы. Кажется, ко мне в гости пожаловал сам Ад! Я рискнул заглянуть в пропасть и обнаружил на дне кипящую лаву. Всё бы ничего, но весь этот пылающий ужас поднимался всё ближе и ближе к поверхности. Я в отчаянии сжимал кулаки, глядя, как пылающий ужас выбрасывает язычки пламени уже почти у самой кромки провала, оставалось каких-то несколько метров, а потом…

— Твою мать! — Выругался я. — Как же я влип! Спасибо, Вирка, что втравил меня в эту авантюру.

И ни слова в ответ. Мой вирус куда-то исчез. Может, он свалился в пропасть, а я и не заметил? Уходящая из под ног земля, не оставляла мне не единого шанса, одно неловкое движение и местные жители смогут отведать новое экзотическое блюдо — «Лёлик-гриль».

На поверхности лавы возник большой, переливающийся всеми оттенками красного и оранжевого цвета, пузырь, внутри которого шевелилось что-то тёмное и живое. Он напоминал огромное яйцо неведомого насекомого или икринку чудовищной рыбы.

Ах, как всё скверно получилось! Ради чего всё это? Неужели ради сомнительного удовольствия свариться заживо в жерле инопланетного вулкана? Нет, не об этом я мечтал! Я даже забыл о том, что только что хотел есть. Какая еда, когда такое творится?!

Очередной провалившийся пласт земли заставил меня буквально на стену лезть — в моём распоряжении остался только узкий ненадёжный карниз шириной в ступню.

— Ты чего на стену лезешь? — Услышал где-то рядом я голос Вирки и вздохнул облегчённо.

— А ты, что, не видишь, что происходит?

— Всё я прекрасно вижу, — спокойно ответил он, — и как ты на стену карабкаешься и как ты на цыпочки встаёшь — развлекаешься, как можешь.

— Если это, по-твоему, развлечение, то я рад, что не выбрал себе профессию клоуна, — зло ответил я ему.

— Да, — покорно согласился он со мной, — грустная это работа — веселить других своей глупостью. Но у тебя это всегда хорошо получается.

Наконец я его увидел! Он висел в воздухе над провалом и ехидно ухмылялся. Страх уступил место злости. Он ещё и издевается, мерзавец! Можно подумать, что, если я умру, он останется в живых. Тоже мне воздушный акробат выискался! Странно, но злость меня отрезвила. Хоть и с опозданием, но до меня стало доходить, что всё это очень странно. Незаметно, чтобы Вирка так сильно уж обеспокоился моим незавидным положением, а ведь с полёвками всё было иначе.

— Слышишь, микрофлора, — обратился я к нему, — объясни, что происходит!

— От микрофлоры слышу, — парировал он, — ничего не происходит. Обычные галлюцинации. Всё, что ты видишь — нереально, оно существует только в твоём мозгу. Так что ты можешь расслабиться и перестать карабкаться на стену…Альпинист выискался, смешно смотреть.

Ах, да! Как я об этом мог забыть?! Сам напросился, не спорю, но кто же знал, что это всё будет настолько реалистично? Неужели это безобразие будет продолжаться целую неделю?! Я-то по своей наивности рассчитывал на красивые эротичные глюки — гарем, толпа восхитительных наложниц, а получилось вон что. Думал, что буду видеть обнажённых сногсшибательных девушек и наслаждаться их обществом, а мой мозг подсунул мне кошко-человеческих гибридов и бурлящую лаву. Вот от кого-кого, но от своего мозга я подобной подлости никак не ожидал!

Впрочем, это ещё не самое страшное, что могло бы мне пригрезиться. Я себя знаю, иногда такое в голову приходит, что сам себя начинаю бояться.

— Вирка, что же мне теперь делать?

— Ничего, — ответил он и подошёл ко мне прямо по воздуху, аки посуху. — Переживёшь как-нибудь. Просто помни о том, что всё это — всего лишь плод твоего больного воображения.

— Слушай, умник, а как мне разобраться, что это такое? На Земле я бы ещё как-то сориентировался. А здесь не знаю, что может быть, а чего нет, — горько признался я.

Нацепив на лицо всю ту же ехидную ухмылочку, мой ВВВ выдал:

— Разберёшься, а, если совсем уж плохо будет, то я тебя подскажу. Я ведь нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти. А ты, друг, готовься к грандиозному представлению. Жаль, что я не могу всего этого видеть. Это, наверное, интересно.

Вздохнув с облегчением, я растянулся на холодном полу и уже почти спокойно наблюдал за тем, как подо мной плещется пузырящаяся лава. Красотища! Да, вот бы такой аттракцион на Земле устроить для любителей экстрима! Можно было бы озолотиться.

Я закрыл глаза и попытался уснуть, но внезапно навалившаяся тишина, противоестественная, ватная, заставила меня вздрогнуть и посмотреть, что же тут изменилось так резко?

Провал в полу исчез, но от этого мне не стало легче, потому что теперь весь пол устилали многочисленные змеи, змейки, змеищи! Они извивались, сворачивались в немыслимые клубки и норовили оплести меня с ног до головы. Не люблю я этих гадов! Но теперь-то я уже точно знал, что это всего лишь иллюзия и не стал истерить и дёргаться. Да, Иероним Босх со своими страшилками — наивный ребёнок по сравнению с тем, что производило на свет моё извращённое воображение! Потом змеи, подобно сорнякам, стали прорастать прямо в меня. Я даже чувствовал, как их сухие холодные тела скользят по моему телу и проникают внутрь. Одна змея раздулась неимоверно и сделалась похожей на большое коричневое бревно, поросшее зелёным мхом. На её теле появились шишечки, которые одна за другой лопались, производя на свет новых змеек.

— Блин, пипа суринамская выискалась! — Вздохнул я устало. Это шоу стало меня утомлять. — Почему у меня галлюцинации такие противные и неправдоподобные? Я думал, что это будет что-то более реалистичное, а тут…

— Откуда я знаю, что ты там у себя в подсознании накопил, — буркнул недовольно Вирка. — Ничего, пора уже освободиться, наконец, от своих детских страхов. И будет тебе счастье.

— Какие, к чёрту, детские страхи?! — Взвился я. — Ничего такого у меня в голове не было и быть не могло! Неправильных каких-то бактерий мне подсунул Белёк. Я их больше не хочу. Слушай, а нельзя как-то от них избавиться, выковырять их из меня или потравить дустом?

— Никак, — мне показалось, что в его голосе прозвучало злорадство, — надо было думать, прежде чем принимать решение. А у тебя всегда телега впереди лошади несётся. Задним умом ты крепок, Лёлик.

Вот скотина! Откуда я-то знал, что всё будет вот так? Мог бы предупредить. А теперь я свихнусь от всего этого. Впасть, что ли на недельку в спячку, чтобы ничего не видеть? Только не получится. Вирка присел рядом на корточках и попытался меня успокоить, как мог, только получалось у него это плохо:

— Ты успокойся и просто не реагируй на то, что происходит вокруг. Ну, кто виноват, что с головой у тебя непорядок? Я и сам не подозревал, что у тебя там творится. Теперь остаётся только потерпеть недельку и всё станет нормально.

Ах, какой он добрый этот вирус! Успокоил, называется! Неделю я не выдержу. Да и нет у меня этой недели, ведь, кажется, меня собираются принести в жертву этим полёвкам. Не знаю, как у них это делается и знать не хочу! И тут же моё подсознание услужливо организовало мне просмотр таких картинок, от которых меня бросило в дрожь. Стены исчезли и я оказался абсолютно голый на большой, людной площади, где перед гудящей толпой пытали и казнили людей. Руки и ноги у меня были связаны. С отвращением я смотрел, как молодого парня сажают на кол. Когда несчастный повернулся в мою сторону, то я обнаружил, что у него моё лицо! Другого, тоже с моим лицом, подвесили на дыбу, а третьего варили в кипящей воде, причём «повар» периодически подбрасывал в котёл различные специи и пробовал бульон на вкус…

— Прекрати это! — Дрожащим голосом потребовал я.

— Рад бы, но не могу, — признался вирус, — ты понимаешь, я этого не могу сделать.

— А кто хвастался, что способен уничтожить любую бактерию, микроба и прочую дрянь? Ты же мне доказывал, что способен защитить меня от всего этого!

— От этого не могу. Я не волшебник и запрограммирован так, чтобы не причинять вреда этим бактериям.

Я поднялся и направился к маленькому окошку. Интересно, а что там творится? И, что самое обидно, что бы я там ни увидел, вряд ли я не смогу теперь разобраться, реально ли то, оно или опять глюки.

Но в этот момент дверь отворилась и в мою камеру смертника вошла Нида! Так, кажется, тема сменилась. Шаманка приблизилась ко мне, что-то сказала на своём непонятном языке и поставила на пол глиняный горшочек с каким-то тёмным дымящимся месивом. Что бы это значило? Ах, да, я ведь давно не ел, теперь мне должны привидеться всякие яства — радость обжоры!

— Что это? — Поинтересовался я у своей галлюцинации. — Девушка, а вы бы, ей Богу, помылись бы, причесались — цены бы вам не было! Знаю я одну, она на вас похожа. Хороша, зараза! Но стерва. Хотя такую красоту не испортят даже немытые волосы и грязь под ногтями.

Вирка подошёл и грубо толкнул меня в бок.

— Заткнись, — прошипел он, — хорошо, что она тебя не понимает.

— Она, что, настоящая? — Обескуражено спросил я.

— Конечно. Еду тебе принесла, чтобы ты тут с голодухи не загнулся.

Я посмотрел на бурое скользкое месиво и поморщился. Если это еда, то я её есть не стану. Понимаю, что тюремная баланда — это не черепаший суп, но нельзя же кормить человека чем-то похожим на дерьмо! В еде я консервативен, как ни в чём другом! Все эти изыски и извращения на кулинарную тему категорически не признаю.

Нида что-то, как мне показалось, возмущённо сказала и я уставился на Вирку, ожидая перевода.

— Она говорит, чтобы ты поел, ничего другого у неё нет. Скот продолжает дохнуть и мяса тебе не положено, потому что виной всему этому — ты. Нечего было нарушать покой духов и злить их сверх всякой меры.

Здравствуйте, люди добрые! Я-то при чём? Может, на их коров, или кто там у них, ящур напал, а я виноват! Нашли стрелочника. Да я даже не знаю, что у них там за скотина такая.

Нида продолжила свою речь, возмущённо тыча в меня пальцем. А Вирка старательно перевёл её слова:

— Ты прогневал духов и они теперь мстят! Нельзя было нарушать покой духов. Есть места, где духи запрещают нарушать тишину, а ты её нарушил.

— Да слышал я уже это! Раскаиваюсь. Всё осознал. Скажи ей пусть она возьмёт меня на поруки, а? Кто знал, что у них тут так строго с этим делом? Табличку бы повестили: «Не шуметь», — посоветовал я.

Нида ещё что-то сказала и ушла, одарив меня на прощанье возмущённым взглядом, от которого мне стало стыдно, как будто я попался на чём-то постыдном. Всё-таки, эти красивые женщины умеют вогнать мужика в краску. Перед ними всегда чувствуешь себя немного неполноценным. И не важно, что красавица — дикарка и ни слова не говорит по-русски и что моется она в год три раза по заказу.

— Слушай, Вирка, а глюки-то прекратились! — Радостно воскликнул я.

— Это не надолго, — «обнадёжил» меня он. — Просто ты отвлёкся. Сейчас всё вернётся. А ты, давай, ешь, неизвестно когда ещё тебе предложат отобедать. А ничего другого у нас нет.

Я взял в руки горячий горшочек и принюхался. Вроде пахнет нормально. В принципе, если не зацикливаться на внешнем виде, то есть можно. Похоже на кашу какую-то… Тёмную…Скользкую. Интересно, а чем есть, руками, что ли? Я растерянно посмотрел на Вирку. Тот устало напомнил:

— Ну, давай, сними запрет и представь ложку. Я же без твоего разрешения никак не могу тебе помочь.

Да, сурово у них там всё. Инициатива, как водится, наказуема. Вот он корчит из себя непонятно что, а сам без меня никто и ничто. Запрет я снял, но в этот момент на меня накатила вторая волна галлюцинаций. Неудачно всё совпало, потому что теперь весь этот бред тот час же материализовался вместе с вожделенной ложкой. Теперь нас в камере было уже не двое, а четверо: я, Вирка и Толян с Надюхой. Хорошо хоть, что в тот момент меня не посетило что-то более страшное!

Надюха подошла ко мне, взяла горшок с «кашей» и брезгливо понюхала.

— Да, Олежек, паршиво тебя здесь кормят, — сказало она, — а, помнишь, как ты мою стряпню ругал? Вот теперь ешь то, что дают и радуйся.

Я совсем забыл, что это всего лишь моя фантазия, услужливо материализованная вирусом. Надька получилась такой живой и настоящей, что не поверить в неё было невозможно. Толян заржал и тоже поспешил вставить своё веское слово:

— Ешь, Лёлик, а то скоро ноги протянешь от голода.

— Не протяну, — упрямо тряхнул я головой и, содрогаясь от отвращения, съел первую ложку.

Как ни странно, но ничего страшного не произошло. Каша оказалось всего лишь приторно-сладкой, но есть её можно было. Правда, я сразу же обнаружил в ней каких-то мелких жучков, видимо, местный аналог наших долгоносиков. Ну, естественно, кто мне даст нормальную еду. Видимо, решили скормить просроченный продукт — чего добру пропадать, а пленнику, да ещё и обречённому на смерть, и такое сгодится.

Чего ты рожи тут корчишь? — Возмутилась Надежда. — Дарёному коню в зубы не смотрят. Радуйся, что хоть этим накормили. А то, посмотрите, люди добрые, какие мы все тут гурманы!

— Блин, Вирка, да убери ты их! — Вырвалось у меня. — Даже здесь от неё покоя нет! И вообще, сообрази мне что-нибудь вкусное, чтобы не так противно было есть эту дрянь.

ВВВ услужливо полил и без того приторную кашу клубничным вареньем. Не дождавшись от меня возмущённых воплей, он создал большую хорошо прожаренную отбивную и положил её прямо мне на колено.

— Вирка, не усердствуй так. Отбивная к этому гарниру никак не катит. Но за заботу спасибо.

Я ел скользкое месиво и проклинал тот день, когда дал своё согласие на эту авантюру. Но ничего, переживу. Ленинград голодал девятьсот дней! В блокаду такая каша сошла бы за изысканное блюдо. Горячие комки падали в желудок, усмиряя разбушевавшееся чувство голода. Следом за бурым, противным, но калорийным месивом туда же отправилась вкусная, но абсолютно бесполезная Виркина отбивная. Теперь хотелось пить.

Мимо меня проползло нечто. Омерзительная мокрица размером с собаку. Я уже смирился с тем, что не видать мне гарема с красотками наложницами, но обидно было сознавать то, что моё сознание не желало создавать хоть какие-то мало-мальски приятные образы, всё какую-то гнусь подсовывает.

Мокрица почти коснулась моей ноги и я непроизвольно поджал её под себя. А потом началось такое, чего я никак не ожидал! Воздух наполнился невыносимой вонью и камеру огласили жуткие вопли. Пришлось тупо уставиться в пол, чтобы не видеть того, что творится вокруг. Но разве можно спрятаться от своих собственных галлюцинаций? Никогда бы не подумал, что они могут быть такими навязчивыми! Мои руки покрылись чешуёй! А вместо кроссовок появились копыта! Но добил меня хвост! Я представил себе, как я теперь выгляжу и искренне порадовался тому, что здесь нет зеркала. Ох, до чего же я, наверное, хорош сейчас — весь покрытый рыбьей чешуёй, с конскими копытами и длинным, голым крысиным хвостом! Я попытался встать с пола, но с ужасом обнаружил, что стоять на копытах я ещё не научился. Что же это за глюки такие правдоподобные? Так ведь и с ума сойти недолго. Вспомнились рассказы про то, как люди, нализавшись ЛСД, выбрасывались из окон, в полной уверенности, что они умеют летать. Хорошо ещё, что мне не откуда сигануть в пропасть. Я даже харакири не смогу себе сделать — не чем.

— Ты чего затих? — Встревожено спросил Вирка.

— Хреново мне, — признался я тихо.

— Верю, но потерпи. Теперь уже ничего изменить нельзя.

— Да я не о том, никогда не подозревал, что у меня в голове водятся такие картинки. Я ведь не самый плохой человек, а прёт из меня сейчас такая мерзость и жуть, что уже сомнения берут, а не латентный ли я маньяк? Может, вернусь и начну людей убивать разными изощрёнными способами, а?

Вирка присел рядом и попытался меня успокоить:

— Не бери в голову. Это нормально. Всегда сначала выходит та гадость, которую человек тщательно скрывает. Это есть у каждого. Просто она принимает самые неприятные образы. Это даже хорошо — так ты от неё освободишься, очистишься…

«Ага, — подумал я, — очищусь и свихнусь. Буду чистым и сумасшедшим. Красота! Нет, пусть уж лучше они сидят тихо у меня в голове, на самом дне моего сознания и не выползают наружу».

Очередной глюк — грязный, покрытый гнойниками, голый волосатый мужик, с членом до колен, принялся ко мне гнусно и недвусмысленно приставать, пытаясь стащить с меня джинсы. Я отбивался от него, как мог, но бороться с видениями — пустое дело. Мужик оказался рослым и сильным. И вот на этом моё терпение закончилось. Я вскочил на ноги и рванул к выходу. Колошматил я в дверь так, что сбил кулаки до крови.

— Выпустите меня! — Орал я так, что слышно было, наверное, даже на соседних планетах. — Я хочу домой! Я ни в чём не виноват.

Вирка подскочил ко мне и изо всех сил съездил мне по лицу.

— Успокойся немедленно! — Приказал он. — Не надо привлекать к себе внимания. Сейчас сюда понабегут и тогда сбежать не получится. Ты не забыл, что нас собираются принести в жертву? Думаешь, что это будет приятно?

Но мне уже было всё равно. Пусть хоть живьём меня жарят, лишь прекратились эти бесконечные галлюцинации!

— Так, — продолжал увещевать меня Вирка, — возьми себя в руки, сядь, помедитируй…

— Не умею я медитировать!

— Абстрагируйся от всего того, что видишь.

— Как?! — От отчаяния голос мой звенел. — Ты ещё скажи: «Олежек, если неизбежно насилие — расслабься и получи удовольствие»

Вирус смотрел на меня с интересом.

— Даже так? Весело тебе, однако. Но это не повод для того, чтобы навлекать на себя реальные беды.

— А ты ничего не знаешь! — Вырвалось у меня. — Эти образы, они тоже вполне реальные. Я их чувствую всеми своими пятью чувствами! Это невыносимо!

Вирус терпеливо выслушивал мои откровения и, похоже, ничего не понимал. Конечно, он не мог видеть то, что вижу и чувствую я. Он запросто слышит мои мысли, но не способен забираться так глубоко в подсознание, чтобы понять то, что происходило со мной в тот момент.

— Тебя убьют, — прошипел он. — Убьют по-настоящему, а не в твоих кошмарах. Неужели тебя это не останавливает?

— Нет! — Резко оборвал его я. — Меня уже ничто не останавливает! Видел бы ты то, что вижу я! Моё терпение иссякло!

Вирка как-то потух весь, осунулся и горько произнёс:

— А я? А, как же я? Я ведь тоже погибну. Неужели ты меня так ненавидишь, что готов убить вместе с собой? Ты — эгоист! Нет, ты — эгоцентрист!

Эти слова немного охладили мой пыл. Я почувствовал усталость, такое бывает со мной всегда после сильного нервного перенапряжения. Казалось, что из меня выкачали все силы, всю жизнь. Навалилась апатия. А, да пусть будет, что будет! И сразу же галлюцинации закончились. Я мог позволить себе небольшую передышку.

— Прости меня, Вирка, просто нервы сдали, — стал я оправдываться.

— Да я-то прощу, но ты сам создал себе проблемы. Остаётся только надеяться на то, что твои вопли никто не услышал, хотя это сомнительно.

И, словно в подтверждение его слов, дверь открылась и на пороге возник косоглазый Муто. Вид у вождя был такой, как будто он собирался меня разорвать на мелкие кусочки.

— Во, очередной глюк появился, — произнес я скорбно. — Учти, если он тоже будут ко мне домогаться, я не посмотрю, что он глюк, я ему горло перегрызу!

— Это не глюк, — тихо прояснил мне ситуацию вирус. — Это настоящий вождь, так что будь осторожен.

— Ба, какие люди и без охраны! — Воскликнул я язвительно. — Проходи, Муто, я тебя уже заждался. Сейчас будем решать, как лучше меня умертвить, чтобы произвести наилучшее впечатление на полёвок.

Вождь ничего не понял из того, что я ему сказал, но очень внимательно вслушивался в мои слова. Потом он бросил к моим ногам какую-то грязную портянку, что-то рявкнул и удалился с гордо поднятой головой. Ну, конечно, он считает, что оказал мне честь, подарив портянку с собственной ноги. Я ногой отшвырнул грязную тряпку и получил оплеуху от вируса.

— Прекрати, нельзя так обращаться с хлебом! Если будешь себя так вести, то тебя вообще кормить перестанут.

Я наклонился и поднял «тряпку». Она оказалась жёсткой на ощупь.

— Это хлеб? — Спросил я с сомнением.

— Лепёшка, — уточнил вирус.

— А почему она выглядит так, как будто ей задницу вытирали?

Вирка скрипнул зубами. Неужели он и вправду ничего не чувствует? А ведь как хорошо имитирует человеческие эмоции! Я понюхал, принесённый Муто продукт и с немалым удивлением обнаружил, что, не смотря на свой непривлекательный вид, пахнет он приятно — хлебом. Видимо, вождь решил, что я бушую с голодухи и надо бы пленника хоть чем-то накормить. Добрые они тут все, милейшие люди! Если бы ещё не собирались принести меня в жертву этим непонятным полёвкам — цены бы им не было! Я откусил кусок лепёшки. Немного солоноватая, плоская, как лист бумаги, она почти ничем не отличалась от обычного земного хлеба, разве что присутствовал какой-то незнакомый привкус.

— Жить здесь можно, — заявил я, — но недолго, как я понимаю. Что ты там говорил о побеге?

Вирка обрадовался, наконец-то его мудрые слова дошли до моей тупой башки! Он принялся объяснять, как он уничтожит эту тюрьму, но тут вернулся Муто и что-то рявкнул. Вирус вздохнул обречённо.

— Поздно. Нас сегодня отведут в какую-то пещеру, завалят вход большим камнем и оставят в полном распоряжении полёвок.

Я повеселел. Так ведь не убьют же! Чего так расстраиваться? Полёвки, полёвки… Да что они могут мне сделать? Или могут? Надо было больше читать про всякие эти аномальные зоны и явления, может, сейчас бы хоть что-нибудь понял!

— Ничего, как-нибудь переживём это! — заявил я легкомысленно.

 

Глава 11

Концерт по заявкам зрителей

Пока нас вели по посёлку, со мной что-то произошло, как будто в голове щёлкнул какой-то выключатель. Теперь мне было безразлично, что случится дальше. Галлюцинации, предстоящее жертвоприношение, полёвки — всё это внезапно перестало меня волновать. Я поймал кураж! Эх, помирать, так с музыкой! И я затянул во всю глотку:

Вирка изо всех сил толкнул меня в бок локтем и прошипел возмущённо:

— Ты с ума сошёл? Прекрати немедленно! Нас не поймут.

— А мне без разницы, поймут нас или не поймут, как будто это что-то меняет. Эх, сейчас бы пивка для рывка и гори оно всё синем пламенем!

Мы шли мимо корявеньких домиков, оплетённых по самую крышу той странной травой, которая пружинила, словно поролон и я заметил, что в окнах стали появляться удивлённые лица местных жителей. Тогда, набрав в грудь побольше воздуха, чтобы не опозориться перед своими зрителями, я запел дальше, громко и с чувством:

Я бы с удовольствием погасил эти косые, колючие глазки вождя. Больно было смотреть, на то, как он ухитряется смотреть одновременно сразу в двух направлениях. Может, мне удалось бы хоть немного их сфокусировать, но связанные за спиной руки лишали меня этого маленького удовольствия.

Муто, этот косоглазый вождь, что-то невразумительное рявкнул, видимо хотел прервать мой импровизированный концерт, но не тут-то было — я вошёл в раж и продолжал орать на всю округу, нисколько не заботясь о своей дальнейшей судьбе:

Я и сам бы не отказался в тот момент напиться до помутнения в мозгу, но, к сожалению, не было у меня такой возможности, поэтому мне оставалось лишь горланить со страшной силой, демонстрируя этому грязному уроду всю мощь и силу своих лёгких. После всех тех глюков, которые я успел пережить в темнице, меня не так-то просто испугать! Пусть он хорошо постарается, а иначе ещё неизвестно кому будет хуже, мне или этим загадочным, кровожадным полёвкам! Они, значит, любят тишину? Так не будет здесь тишины, пока я жив! Им придётся заткнуть мне рот или просто убить, потому что молчать я не собирался! Хватит меня запугивать и унижать! Они, что, не учили в школе, что «человек — это звучит гордо!»? Песня лилась из меня, как вода из крана:

Впервые я увидел на лице моего вируса растерянность и, как ни странно, уважение. Видимо, своим вокалом я сумел произвести впечатление не только на местных жителей, но и на моего непрошибаемого друга Вирку, который больше даже не пытался меня утихомирить. Он шёл рядом со мной, опустив голову. Эх, какой талант во мне, оказывается, пропал! Мне бы надо было в своё время поступить в консерваторию на отделение вокала. Шаляпин бы в гробу перевернулся!

— Что загрустила, микрофлора? — Поинтересовался я весело, как будто впереди меня ждало не жертвоприношение, а какое-то небывалое и увлекательное мероприятие. — Не боись — прорвёмся!

— Сомневаюсь, — уныло признался Вирка, — теперь уже я в это почти не верю. Как ты ухитряешься всё испортить? У тебя просто талант к этому.

— А зря, — продолжал я его поучать, — в жизни всегда есть место подвигу!

— Если бы тебя видела сейчас Надежда, — как-то непривычно робко сказал вирус, — она бы была не в восторге.

Он, наивный, надеялся, что напоминание о Надюхе приведёт меня в чувство, но просчитался — предохранители полетели напрочь и теперь только девять граммов свинца смогли бы меня утихомирить. Но я очень сомневаюсь, что эти дикари имеют хоть смутное представление об огнестрельном оружии. Так что, скорее всего, они меня просто зарежут или повесят…

— Эх, дружище, — расчувствовался я, — неужели ты думаешь, что она когда-нибудь была от меня в восторге? Слушай меня сюда: никогда! Я вообще не понимаю, почему она со мной жила. Возможно, ей просто жизненно необходимо отравлять кому-нибудь жизнь. Ты слышал об энергетических вампирах? Я не верю во всю эту сверхъестественную чушь, но в них верю, потому что лично знаком и духовно общался, — я хихикнул. — И к тому же за полтора года, она видела меня всяким! Хотя, — я задумался, — эту песню я ей ещё не пел.

— И уже никогда не споёшь, — грустно заключил он.

Эти слова привели меня в чувство и допевать песню я не стал. Сквозь прохудившуюся тучу на нас пролился холодный дождь, словно оплакивая мою тяжкую участь. Ошиблись бактерии! Ничего я не сделал, не успел… А, может всё это делалось только для того, чтобы я нашёл свою смерть здесь, на этой дикой, никому неизвестной планете? Но зачем? В чём смысл? Стоило ли ради этого огород городить, если можно было убить меня ещё на Земле? Нет, чует моё сердце, будут ещё приключения на моём веку! Не знаю как именно, но я смогу вырваться из этой западни!

Удивительно, но в тот момент даже галлюцинации прекратились, как будто захлебнулись от возмущения от такой чудовищной наглости. Им нечем было поразить моё больное воображение.

Нас привели в дом вождя, где уже собралась вся местная элита, такая же грязная и нечесаная, как и сам вождь. У одного тощего мужичка с пронзительно-синими глазами и оторванным ухом лицо и руки были сплошь покрыты подозрительными язвами. Да уж, если меня срочно не убьют, то я здесь завшивею или подхвачу какую-нибудь заразу!

— Слушай, Вирка, а ты ведь говорил, что можешь уничтожить всё, — вспомнил я. — Значит, каким бы большим ни был этот камень, которым они завалят вход в пещеру, ты сможешь его просто съесть — ты ведь всеядный.

Вирус задумался и признался:

— Наверное, я смогу, если не помешают.

— Кто тебе может помешать?! — возмутился я громко, наверное, слишком громко, потому что за моим выкриком последовал удар кнута. Суровые у них законы, ничего не скажешь.

Галлюцинации вернулись неожиданно. Из толпы местной знати вышел человек, как две капли воды, похожий на меня!

— Я помню чудное мгновенье — передо мной явился я! — шепнул я на ухо Вирка. — У меня опять глюки.

— Терпи, не до них сейчас.

Парень, охраняющий вход в дом, молча подошёл к нам и так же молча, но профессионально принялся стенать меня кнутом, словно я не человек, а конь. Вот гадёныш, знает, что ответить ему я не могу и пользуется моментом!

А потом вся эта немытая свора принялась обсуждать нашу судьбу. Мужики галдели, как стая ворон. На Земле каждое утро меня будили эти треклятые птицы. Они большой чёрной тучей отправлялись по своим вороньим делам. Устраивали небольшую передышку на тополях и начинали галдеть, а потом, словно по команде, срывались с места и отправлялись дальше по своим делам. Вечером так же организованно они возвращались обратно. Спорили местные вельможи шумно, энергично, с мелкими драками, криками и бурной жестикуляцией, совсем, как наша Государственная Дума образца девяностых годов.

— Может, ты мне переведёшь, о чём они тут ругаются? — Спросил я Вирку. — Это, конечно, ничего не меняет, но хотелось бы знать, если уж речь зашла о моей жизни.

Удар кнута заставил меня замолчать. Строго у них тут всё, приговорённому к смерти даже не дают сказать своё последнее слово.

Внезапно дверь распахнулась и в дом ворвалась разгневанная Нида. Окинув собравшихся презрительным взглядом, женщина принялась что-то им выговаривать. От её слов суровые мужчины краснели, как маков цвет, теряли дар речи и начинали испуганно озираться по сторонам. Нет, шаманка, как ни крути, имеет здесь вес! Потом её всё внимание переключилось на Муто и шаманка, достав откуда-то из-под шубы связку сухих трав, принялась махать ей перед носом вождя, что-то бормоча себе под нос. Муто испуганно отшатнулся.

— Ха, — тихо произнёс Вирка, — а девица-то умеет страха нагнать! Она сейчас пригрозила вождю, что нашлёт на него мужскую слабость, если он не прекратит весь этот балаган. Дело в том, что эта шушера хочет нас просто казнить без затей, а она требует строго исполнения законов, иначе духи могут послать на племя ещё более серьёзные неприятности. У них тут конфликт государства и церкви наметился.

Мне сложно разобраться во всех этих хитросплетениях местных законов, но у меня хватило ума, чтобы понять, что вариант, который предлагает Нида, для нас более благоприятный. Что там нас ждёт в этой пещере, я не знал, но в любом случае, это лучше, чем немедленная смерть от рук этих кровожадных дикарей. Я с благодарностью посмотрел на шаманку и обнаружил у красотки узловатые когтистые лапы и острые клыки хищника. Но теперь я был внутренне готов к сюрпризам, которые в любой момент могло подбросить мне мой подсознание. Без страха, но с интересом я разглядывал чудовище, возникшее на месте красавицы-шаманки. Чего-то этому образу явно не хватало. И тут же глаза девушки окрасились кровью, а зрачок сузился и вытянулся, как у кошки — жуть!

— Не велите казнить, велите слово молвить, — хрипло сказал я, обращаясь к Муто. — Я не против того, чтобы меня принесли в жертву, раз иначе никак нельзя прекратить падёж скота, но пусть всё будет по правилам, так, как должно быть, иначе моя смерть окажется бессмысленной.

Вирка старательно перевёл мои слова. На минуту галдеж и ругань прекратились и все уставились на меня. В их взглядах легко читалось уважение и даже восторг. Как же, человек добровольно согласился обречь себя на такое! Какое именно я на тот момент ещё не знал, но был уверен, что выход обязательно найдётся, если мне удастся выиграть время. Я и сам не знал, откуда взялись эти слова, наверное, сработала интуиция. И хотя моя невидимая защитная оболочка, которую вирус упорно называл скафандром, надёжно защищала меня от холода, меня стал бить озноб.

— Что ж, будь по-твоему, — Муто подошёл ко мне и пристально посмотрел в глаза, словно сканируя, — но учти, если ты надеешься сбежать, то оставь эти мысли, потому что охрана будет надлежащей.

Эти слова я понял сам без Виркиного перевода! Бактерии принялись за работу! Так быстро? Я обескуражено посмотрел на вирус, но он, кажется, даже не заметил того, что произошло. Лицо гладиатора оставалось бесстрастным, словно было выточено из камня. Научиться бы мне такому самообладанию. Но вирусу легче, он ведь понятия не имеет, что такое чувства. Людям в этом отношении гораздо труднее.

— Вирка, — не выдержал я, — я говорю на их языке и понимаю то, что говорит они!

— Давно пора, — коротко бросил Вирка, — теперь мне не надо будет переводить тебе всю ту чушь, которую они тут несут.

— Вождь, — вежливо ответил я, — мне некуда бежать, я здесь ничего не знаю.

— Надеюсь на твоё благоразумие, незнакомец, — оскаблился Муто, — а иначе вместо тебя придётся принести в жертву Ниду, ведь это она настояла на жертвоприношении.

Шаманка проигнорировала это замечание, она одарила вождя таким презрительным взглядом, что тот быстро ретировался и затерялся в толпе. Я понял, что у шаманки с вождём нет взаимопонимания, если не хуже. Не надо быть хорошим психологом, чтобы понять, что они — непримиримые враги и каждый только и ждёт момента, чтобы утопить другого.

— Не нравится мне этот Муто, — шепнул мне на ухо Вирка, — мутный тип. За ним нужен глаз да глаз. Вот увидишь, он обязательно подсунет нам какую-нибудь подлость!

Вождь и у меня не вызывал доверия, а уж после его слов, что в случае, если всё пойдёт не так, как планируется, то ответит за всё Нида, я уже не сомневался, что он не упустит такой возможности избавится от неё, а заодно и от нас. Я поискал Муто глазами и увидел, что он разговаривает с двумя здоровенными, бородатыми парнями. Моё внутреннее чутьё подсказывало, что речь идёт о нас. Вот вождь кивнул своим собеседникам и направился к нам.

— Хорошо, Нида, забирай этих двоих и назначай время. Только у меня тоже есть требование — я хочу, чтобы их охраняли мои люди!

Девушке пришлось согласиться, но сделала она это неохотно, преодолевая внутреннее сопротивление. Видимо, Муто и она не верила, но спорить с ним в сложившейся ситуации она не могла. Улыбнувшись ему самой ядовитой улыбкой, на какую только способен человек, она с напускной покорностью произнесла:

— Это твоё право, Муто, ты здесь вождь. А срок назначат духи, пока они молчат. Завтра я тебе его оглашу.

Глаза её горели ненавистью и отвращением. Не знаю, что там между ними творится, но подозреваю, что дело тут не только в дележе власти. Здесь присутствует что-то личное, уж такие вещи я спинным мозгом чувствую. Чем же они так друг другу успели насолить? Но, так или иначе, а ещё одни сутки я себе выторговал! Это, конечно, не много, но, как говорится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Пошли обратно, — скомандовала Нида и толкнула меня в спину.

— Опять в тюрьму? — Возмутился я. — Могли бы предоставить более комфортное жилище, как-никак мне скоро умирать. Дайте хоть напоследок насладиться жизнью!

Я ожидал от неё возмущённых возгласов и даже ударов кнутом, но девушка повела себя странно и непредсказуемо. Она бросила взгляд на бородатых охранников, которые следовали за нами подобно молчаливым теням и вдруг заявила, коварно улыбаясь:

— Что ж, вы вели себя сегодня на совете вполне достойно и я приглашаю вас переночевать в моём доме.

Трудно было понять ход её мыслей, но внезапно меня озарило! Она не доверяет этим парням и не желает оставлять нас наедине с ними. Девица умна, слов нет, хочет держать ситуацию под своим контролем! Я принялся рассматривать её, нагло и бесстыже, мысленно раздевая до состояния «в чём мать родила» и вскоре моё присмиревшее подсознание услужливо нарисовало новую галлюцинацию — обнажённую шаманку! Кажется, жизнь налаживается и мечты о гареме с прекрасными наложницами, всё-таки, сбудутся! Теперь я буду с нетерпением ждать новых глюков и надеюсь, что на этот раз они меня не разочаруют.

В доме у шаманки было, как ни странно, чисто и уютно. Я обратил внимание на то, что вьющаяся трава оплетает стены не только снаружи, но и внутри и сделал вывод, что это у них такое естественный утеплитель. Охранников Нида оставила за дверью, заявив:

— У меня не так много места, что бы пускать в дом всех подряд.

Когда она сбросила шубу, и осталась в лёгком полотняном платье, то я смог по достоинству оценить её стройную фигурку. «Эх, — подумал я, — а ведь смертникам можно было бы позволить напоследок ещё и последнюю брачную ночь!», но вслух произнести этого не посмел, чтобы не вызвать у хозяйки приступа ярости. Если она на Надюху похожа не только внешне, то в гневе она должна быть страшна, а эти скандалы и истерики мне и дома до чёртиков надоели!

Девушка усадила нас с Виркой за стол и предложила отужинать. На этот раз меню оказалось более разнообразным, в него включили жареное мясо и незнакомые терпкие ягоды, а так же кувшин пьянящей янтарной жидкости, видимо, местный аналог земного вина. Эх, если бы меня не готовили, как жертвенного агнца к закланию, я мог бы очень даже неплохо провести на этой планете свой ненормированный отпуск!

После ужина Нида постелила нам на полу и заявила, что собирается пообщаться с духами, строго-настрого запретив нам произносить во время ритуала хоть одно слово — духи этого не любят и могут наказать. Объяснять ей, что ни в каких духов я не верю было бесполезно и я покорно кивнул головой, а Вирка завалился на мягкую постель, укрылся с головой одеялом и буркнув напоследок:

— Да мне и не очень-то хочется общаться, — сделал вид, что спит. Хотя, вполне возможно, что он действительно уснул. Кто их знает этих вирусов, как у них со всеми этими функциями человеческого организма обстоят дела.

— Помни, — обратилась Нида ко мне, — ни слова!

— Понял, не дурак.

Шаманка расставила по кругу плошки с сушёной травой и подожгла. Воздух наполнился душистым пряным дымом, от которого сразу же закружилась голова. Нида выпила какой-то травяной отвар, села на колени в центр круга, закрыла глаза и замерла. Губы её были плотно сжаты, лицо отстранённое, как будто она находится не здесь, а где-то в другом месте. А потом она загудела, словно где-то рядом проходила высоковольтная линия, её тела медленно раскачивалось из стороны в сторону, будто подчиняясь неслышной мелодии. Всё ясно, девушка нахлебалась какого-то галлюциногенного настоя и теперь будет «общаться» с духами. И ведь даже шарлатанкой её назвать нельзя, потому что она и сама искренне в это верит. Не могу сказать точно, сколько всё это продолжалось — время словно замерло на месте, но внезапно она распахнула глаза и выкрикнула только одно слово:

— Когда?

«Блин, — подумал я, — с моими-то глюками я тоже мог бы запросто стать шаманом». И, как будто в подтверждение этих мыслей я увидел в воздухе, возникшее из пустоты, жуткое лицо не то человека, не то зверя. Вытянутая челюсть, усыпанная острыми треугольными зубами, жёлтые кошачьи глаза, заострённые уши и вся эта «красота» удобно разместилась на человеческом туловище. Но теперь я уже не стал придавать значения этим выкидышам моего подсознания, а продолжил наблюдать за Нидой. Видимо она получила ответ на свой вопрос, потому что принялась благодарить невидимого собеседника. Мне безумно хотелось задать ей тот же вопрос, который она задала этим своим духам, но, помня о данном шаманке обете молчания, я терпеливо ждал, окончания ритуала.

Наконец, она поднялась, затушила тлеющую траву, собрала все свои магические причиндалы и сказала:

— Завтра на закате.

Ну вот, хоть какая-то ясность в этом деле! До завтра я нахожусь в безопасности. А за сутки ещё много чего может случиться. Мне стыдно было признаться самому себе, что покидать эту проклятую планету я не хочу, не смотря на то, что здесь с нами обошлись не очень-то гостеприимно. А всё она, Нида! Эта дикая шаманка, с лицом и телом Надюхи, притягивала меня, как магнит и мне с трудом удавалось подавлять свои желания. А как же хотелось встать, подойти к ней, обнять и…

— Мы спать сегодня будем? — Ворчливо поинтересовался Вирка. — Завтра у нас тяжёлый день, надо набраться сил.

— Вот и спи, раз уж у тебя возникла такая потребность в отдыхе, а мне не мешай, — огрызнулся я.

— Это я к тому, чтобы ты оставил эти глупые мысли, — терпеливо объяснил мне он. — Даже не прикасайся к ней, если не хочешь нажить ещё неприятностей, у нас их и без того предостаточно.

— А вот не лез бы ты в мою личную жизнь! — Раздражённо огрызнулся я и улёгся спать.

— Я хочу вас предупредить, — вдруг в тишине раздался голос шаманки, — спите по очереди. Эти двое за дверью не внушают мне доверия. Я хорошо знаю Муто, он способен на любую подлость.

— Не сомневаюсь, — ответил я и как бы ненароком коснулся её руки.

Ночью я всё-таки уснул, видимо сказались переживания последних дней. Проснулся от того, что мне катастрофически не хватало воздуха. Не сразу удалось разобраться в том, что происходит. Но соображать пришлось быстро. Кто-то сидел на моей груди и, накрыв мне голову шубой Ниды, усердно душил меня. Чувствуя, что времени у меня почти не осталось, я мысленно воззвал к Вирке: «Дружище, мне нужен нож! Острый надежный нож!». Я представил его, такой здоровенный тесак с костяной ручкой и сразу же почувствовал его в своей руке. Не видя ничего, я наугад пырнул охранника, а то, что это был именно он, я не сомневался, и удивился, тому, как легко нож вошёл в его тело. Сбросив с себя тяжёлое тело, я рывком вскочил с пола и осмотрелся по сторонам. В комнате было темно, но я смог разглядеть две тёмные фигуры на том месте, где должен был спать вирус. Убить Вирку невозможно — это я знаю, но сам он способен на многое. Когда глаза привыкли к темноте, я от души повеселился. Мой гладиатор, а его я легко узнал по совершенной фигуре и отсутствию косматой бороды, сосредоточенно месил второго охранника и всё это чудовищное действие происходило в полнейшей тишине, слышались лишь глухие монотонные удары.

Внезапно комната осветилась слабым дрожащим светом. С масляным светильником в руке, посреди всего этого безобразия стояла Нида и с ужасом смотрела на лужу крови и бездыханное тело моего душителя. Потом она перевела взгляд на Вирку и его «клиента». Там дела обстояли ещё хуже. Несчастный охранник Муто напоминал тряпичную куклу, казалось, что в его организме не осталось ни одной целой кости.

— Погоди, — остановила шаманка избиение, — он нам будет нужен. Я хочу у него узнать, что именно затевал этот косоглазый ублюдок!

Тело Виркиной жертвы с грохотом упало на пол. Вид у парня был не просто плачевным, у него вообще не было никакого вида! Лицо — одно сплошное месиво, зубы отсутствовали полностью, губы раздуло на пол лица…

— Извини, Нида, я сомневаюсь, что он сможет хоть что-то сказать, — заметил я с улыбкой, — не в том он состоянии.

Девушка подошла ко мне, как-то странно посмотрела мне в глаза и тихо сказала:

— Мне так жаль, что я ничего не могу изменить, — и опустила взгляд, как будто ей было стыдно передо мной.

Я обнял её за плечи, не соображая, что делаю, поцеловал в макушку и попытался успокоить:

— Не вини себя, ведь это твоя работа. И, ещё неизвестно, чем всё это закончится.

Она прижалась ко мне всем телом и горько прошептала:

— Мне известно, к сожалению.

 

Глава 12

Вождь и шаманка

Утром заявился Муто. Он ожидал чего угодно, но только не того, что ему пришлось увидеть. Я с удовольствием наблюдал за тем, как довольная ухмылка сползает с его лица.

— Что это? — Зло спросил он Ниду. — Почему мои люди мертвы?

Я видел, что шаманка готова вцепиться ему в лицо. С трудом подавив кипящие в ней страсти, Нида выкрикнула:

— А ты не знаешь? Это ведь ты приказал им убить нас!

Лицо вождя вытянулось. В глазах мелькнул страх, но Муто быстро взял себя в руки и внезапно заголосил на весь посёлок:

— Люди, она нас предала! Она хотела освободить южан и навлечь на нас гнев духов!

Такого поворота событий даже шаманка не ожидала. Она растерянно смотрела на беснующегося вождя и не находила слов, чтобы его хоть как-то успокоить, а Муто между тем продолжал свой концерт:

— Люди, я давно её подозревал. Я приставил к пленникам охрану, но она и эти двое южан убили моих людей! Скажите, если я не прав, тогда зачем она это сделала?!

Вождь оказался прирождённым артистом. Он скорбно закатывал глаза, весь кипел от праведного гнева и был так убедителен в своих обвинениях, что, если бы я сам не был свидетелем того, что случилось ночью, я бы ему точно поверил. Так что стоит ли удивляться, что все окружающие именно так и поступили. Послышался возмущённый ропот. К нам со всех сторон стали стекаться люди.

— Заткнись, грязный урод! — Тихо, но выразительно произнесла Нида, но её слова не произвели на Муто никакого впечатления. Картинно воздев руки к небу, вождь издал такой душераздирающий вопль, что мне стало не по себе. Что этот прохиндей ещё удумал? Вирка напрягся, готовый в любой момент сломать шею мерзавцу. И без того косые глазки Муто от волнения совсем уж разбежались в разные стороны, казалось, что они друг друга бояться. Вождь распалялся и уже готов был поверить своему собственному вранью.

— А, дрянь, — заорал он, — это ты привела к нам южан-безбожников! Это твоих рук дело! Ничего хорошего от южан ждать не стоит, от них одни беды. Да и с тобой не всё ясно. Скажи, шаманка, когда и за что тебя изгнали? Как ты оказалась здесь, на севере, за какие такие прегрешения? Твои родители утверждали, что ты и есть их потерянная дочь, которую когда-то украли духи. Я думаю, что они либо ошибались, либо сознательно лгали всем! Ты просто подлая южанка. Никто ведь не помнит, какой ты была маленькой. Ты появилась в поселке уже достаточно взрослой девицей!

Уже в который раз он произнёс это слово. Теперь мне уже интересно, кто же эти, так ненавидимые Муто, южане? Я рискнул подойти к нему ближе и мне никто не помешал. Когда я протянул руку к горлу вождя, молодой чумазый охранник резко ударил меня. Что ж, придётся пока соблюдать дистанцию, но я ещё разберусь с этим мошенником! Возможно Нида шарлатанка, даже наверняка, но она свято верит в то, что делает. А вот Муто не верит ни в духов, ни в Бога, ни в чёрта! По его хитрой роже вижу — не верит! Он по привычке всех и вся использует в своих целях. А таких, как он, надо гнуть в дугу и ломать об колено. За его красивыми фразами о справедливости стоит только голый расчёт и личная выгода. Политики, они везде одинаковые!

— Нида, — я наклонился к ней и старался, чтобы вождь не услышал меня, — кто такие эти южане?

Она посмотрела на меня с удивлением, но ответила так же тихо, почти не разжимая губ:

— Жители южного полушария. Разве вы не с Юга?

— Нет, мы с Севера, — честно ответил я, потому что Россия находится в северном полушарии и здесь я ни на йоту не солгал, а детали ей знать ни к чему. У каждого свои представления об этом мире и свои проблемы. У неё все эти безумства с духами, а у меня наглый, самодовольный вирус в комплекте с бактериями, от которых можно свихнуться. Все счастливы, все смеются.

Нас обступила толпа недовольных, чумазых аборигенов. С надеждой я всматривался в эти мрачные, чумазые лица, но с тоской читал в глазах аборигенов только одно — они все, как один, на стороне этого гадёныша Муто. Мне-то терять уже нечего, но Ниде может не поздоровится. Чтобы успокоить её, я положил руку ей на плечо и легонечко сжал. Женщина вздрогнула, но руку мою не убрала, сейчас я был единственным человеком в этой агрессивно настроенной толпе, кто не желал ей зла.

— Послушайте, — вдруг Вирка решил прервать монолог Муто, — этот мерзавец лжёт! Это он подослал своих людей, чтобы они нас убили. Мы же всего лишь защищали свою жизнь.

Толпа недовольно загудела. Вирусу так и не удалось никого убедить. Надо полагать, как и у нас на Земле, народ готов был поверить в любую бредню своего вождя. Не просто поверить, но и растерзать нас всех ради торжества справедливости. Нас — я согласен, но шаманка-то при чём?!

— Молчи, южанин, — гаркнул Муто, — тебе слова не давали! Вы выселили нас на эти малопригодные для жизни земли, вы запретили нам возвращаться обратно, оставив умирать от холода и голода, — голос его звенел от возмущения. — Теперь это наши земли и вы не имеете права здесь находиться!

— Эк, тебя прёт, парень, — сказал я на своём родном языке, чем несколько смутил вождя. Он не понял ни единого слова, но, как любая подобная ему хитрая тварь, почувствовал в моих словах издёвку. — Не пыли так, а то ведь захлебнёшься.

— Мы не станем убивать их, — великодушно заявил Муто, — мы исполним волю духов!

Я облегчённо вздохнул, ничего нового он не придумал, но он продолжил:

— Но шаманка отправится в пещеру вместе с ними! Она ведь должна разговаривать с духами, вот пусть и объяснит им, что произошло.

Я почувствовал, как вздрогнула Нида и понял, что слова Муто её напугали до смерти. Смешно. Не спорю, здесь наверняка есть какие-то опасные хищники, возможно тогда возле холма за мной ползла какая-нибудь местная змея, но духи… Это явно перебор! Только вот объяснять всё это ей бесполезно.

Муто подошёл к шаманке, нагло скинул мою руку с её плеча и зло прошептал:

— Вот я и поквитался с тобой за то оскорбление, которое ты мне нанесла в юности! Я ничего не забываю, Нида!

Как я и полагал, у этих двоих старые счёты. Не знаю, как она его когда-то оскорбила, но присоединяюсь к каждому её слову. Я бы, если бы не боялся ещё больше взбесить бурлящую от негодования толпу, оскорбил бы его сейчас ещё круче — я знаю много подходящих для этого случая слов!

Муто ликовал, он даже не пытался скрыть свою радость. А у меня кулаки чесались, так хотелось съездить по его наглой роже. Только вот, если я это сделаю, всех нас немедленно разорвут на куски.

— Слушай, — обратился ко мне Вирка, — давай, я сейчас их всех уничтожу и рванём к кораблю. Мне это не трудно. Только вот полёвки…

Боже мой, такой, казалось бы цивилизованный, такой сверхразумный вирус, а туда же! Ему бы в руки бубен, он, наверное, в срочном порядке организовал камлание. Я представил себе эту картинку и улыбнулся. Страха, как ни странно не было совершенно, только тихая злость на собственное бессилие. Конечно, можно поступить так, как советует Вирка, я знаю, он справится, но… Не знаю почему, но я был абсолютно уверен, что Нида откажется бежать с нами, а моё воспитание никак не позволяло мне бросить женщину в беде. Вышвырнуть за дверь, послать подальше, если сильно достанет — это запросто, но оставить на растерзание дикарям — никогда! На всякий случай я решил поинтересоваться у неё, как ей такое решение проблемы. Шаманка молча выслушала меня и категорично ответила:

— Нет, нельзя!

— Почему? — Искренне удивился я.

— Тогда духи покарают мой народ, — жалобно сказала она.

Я окинул взглядом этот «народ» и скорчил недовольную мину. Стоит ли рисковать своей жизнью ради этой грязной, безмозглой толпы, которая даже не пытается разобраться во всём, а просто тупо ищет козла отпущения, которого можно было бы обвинить во всех своих бедах? Что бы я сделал на её месте? Не знаю. Мне легко, ведь среди этих людей нет ни моих родных, ни друзей, для меня это всего лишь безликое сборище, но для Ниды все эти люди почти родные. Они вместе живут и выживают в непростых условиях, она в какой-то мере несёт за них ответственность…

— Мы остаёмся, — коротко сказал я Вирке.

— Сумасшедший! — Зло шепнул он мне на ухо. — Я никогда не смогу понять эти ваши бесполезные чувства! Безумие какое-то!

Он никогда не сможет понять, что значит любить и ненавидеть, ему не дано почувствовать радость победы и горечь поражения, он ведь всего лишь вирус! Умный, могущественный и слабый одновременно, потому что обязан подчиняться существу гораздо менее совершенному, чем он сам — мне. А я буду поступать так, как считаю нужным, даже если потом мне придётся пожалеть об этом тысячу и один раз! Всё очень просто: я — человек, не самое лучшее создание в этой Вселенной, но и не самое худшее.

Я почувствовал, что меня самого скоро стошнит от собственного пафоса, но мысли невозможно подчинить, они существуют независимо от нас.

— Так, когда же, а, шаманка? — Прервал этот бесконечный процесс восхищения самим собой, голос Муто. — Я, как и положено, подчинюсь. Что сказали тебе твои духи?

— На закате, — процедила сквозь зубы Нида. — Но запомни, вождь, если я всё-таки вернусь, то спрошу с тебя за всё!

— О, да, — с деланной покорностью согласился Муто, — вот тогда ты и спросишь, но не раньше.

Почему-то он был уверен, что из пещеры живым не выберется никто. И эта его уверенность вселила в мою душу беспокойство. Я понятия не имел, что там творится и совершенно не склонен был впадать во всё это мракобесие, но одно я понял ясно: из пещеры никто и никогда не возвращался живым! Есть от чего напрячься. И скользкий, бегающий взгляд вождя, как будто подтверждал все самые худшие мои опасения.

— Хочешь, — предложил вирус, — я убью этого урода?

Я хотел, я очень этого хотел, но потом. Наверное, кто-то назвал бы меня наивным, безмозглым оптимистом, не способным трезво оценить ситуацию, но откуда-то из глубины моего сознания поднялась спокойная и холодная, как льды Арктики, уверенность — я вернусь. Я обязательно вернусь!

Муто отдал своим приспешникам короткий приказ и нас отвели в дом Ниды — посадили под домашний арест. Хорошо, слоняться по посёлку в поисках очередных приключений мне не хотелось. Зато у шаманки нам теперь никто не станет мешать и у меня будет время до заката, чтобы всё у неё разузнать.

— Скажи, что у тебя было с этим косоглазым ублюдком? — Спросил я шаманку, когда мы, наконец, остались втроём у неё дома и сам удивился тому, как я это сказал. Не нужно было быть хорошим психологом, чтобы расслышать в этой короткой фразу ревность и подозрение. Я вёл себя, как муж-рогоносец.

— Когда-то, когда я ещё не была шаманкой, а он только что был избран вождём, Муто предложил мне стать его женой, — просто ответила мне Нида. — Но я высмеяла его и отказалась. Наверное, я поступила жестоко, но тогда я была ещё совсем девчонкой и многого не понимала. Скажи, вы — мужчины всегда так долго помните свои обиды?

Я растерялся. Помню ли я свои обиды? Не знаю. Меня ещё никто не обижал настолько сильно, чтобы это врезалось в память. В основном были какие-то мелочи, которыми не стоит забивать себе голову, что я и делал.

— Видишь ли, Нида, — ответил я ей пространно, — все люди разные. Нельзя по одному уроду судить обо всех.

Она тяжело вздохнула и призналась:

— Мне страшно, мне очень страшно!

Эх, это был такой хороший повод для того, чтобы немедленно заняться сексом и я его использовал! Я повёл себя до омерзения порядочно и благородно — я стал её успокаивать, не распуская при этом рук и даже не касаясь её тела! Как же много во Вселенной идиотов! И я — один из них!

Когда она взяла себя в руки, я решил задать свой вопрос:

— Нида, а что происходит с людьми в пещере?

— Я не знаю, — честно призналась она и тут же поспешила объяснить, — когда камень вновь отодвигают, то в пещере, как правило, уже все мертвы или никого нет. От чего люди умирают непонятно, ведь на их телах нет никаких повреждений, только лица… У них такие страшные лица!

«У них и при жизни лица не лучше, — подумал я, — один другого краше». Но произносить в слух я это не стал — зачем обижать девушку, она ведь другой жизни не знает.

— Духи, — прошептала шаманка, — духи выпивают их души. Больше я тебе ничего сказать не могу.

Эти бабушкины сказки про духов, выпивающих человеческие души, меня нисколько не смутили. У каждого события или явления должно быть какое-то вполне разумное объяснение. Возможно, в пещере что-то есть, какой-нибудь ядовитый газ или повышенная радиация. Да мало ли от чего люди могут умереть, человеческая жизнь — штука хрупкая. Если это так, то мне ничего не грозит — мой невидимый скафандр и Вирка смогут защитить от всего! Но вот с Нидой может случиться всё, что угодно.

— Слушай меня внимательно, — уверенным голосом сказал я, — всё будет хорошо. Когда нас запрут в пещере, мы немного подождём и ночью сбежим. Думаю, что за несколько часов с нами ничего не случится.

— Как мы сможем сбежать? — Спросила женщина удивлённо. — Камень, которым закрывают вход в пещеру, десять взрослых мужчин с трудом могут сдвинуть с места.

Она окинула нас с Виркой придирчивым взглядом и осталась недовольна тем, что увидела, особенно это касалось меня. Конечно, вирус скроил себе роскошное сильное тело, а я, что, я остался прежним. Не гладиатор, не атлет.

— Вы не сможете этого! — Уверенно заявила она.

— А вот это мы ещё посмотрим, — заявил я спокойно.

Что-то, очевидно, было в моём голосе такое, что успокоило шаманку. Она вышла из комнаты, собирая всё необходимое для предстоящего жертвоприношения. В основном это были какие-то травы, костяные фигурки и разноцветные камешки. На какое-то время нас с ВВВ оставили вдвоем и я решил обсудить с ним предстоящую операцию по освобождению. Только вот мой вирус на этот раз повёл себя странно. Он, как и шаманка не был уверен в успехе.

— Боюсь, что всё не так просто, как ты думаешь, — грустно признался он. — Если это пещера полёвок, то сбежать нам просто не дадут. Надо рвать когти сейчас!

Да слышал я уже это! Но, что ждёт в этом случае Ниду?

— Какая тебе разница?! — Заорал на меня Вирка раздражённо. — Жил без неё всю жизнь и дальше как-нибудь обойдёшься. Не надо изображать из себя героя-любовника, я тебя очень прошу.

— Меня бесит твой цинизм, — заявил я горько. — Я понимаю, что ты не способен испытывать чувства, но хотя бы какое-то представление о морали и нравственности ты должен иметь. И ещё, не забывай, дружище, что музыку здесь заказываю я! Слушай, — попытался я отвлечь его от тяжких мыслей, — вот ты говоришь, что не способен испытывать человеческие эмоции, а мне кажется, что тут ты мне соврал. Возмущаешься ты очень искренне.

— Ты любого заставишь искренне возмущаться, — грустно заметил он и дал мне повод гордиться собой.

— Вот и славно, — весело сказал я, — значит, нам предстоит разобраться с этими полёвками, чем бы они ни были!

Вирус вскочил и нервно заходил из угла в угол. По его виду я понял, что, если бы его жизнь напрямую не зависела от моей, то меня бы ждала участь того охранника, которого Вирка ночью с удивительной лёгкостью превратил в фарш.

— Я отказываюсь тебе подчиняться! — Вдруг выпалил он.

— Это не в твоих силах, — напомнил я, — ты вынужден делать всё, что я тебе прикажу! Ты, дорогой вирус — мой вечный раб, мой персональный джинн! Но, если ты всё-таки попытаешься пойти против меня, — я и сам не мог себе этого представить, но кто знает, на что он способен, — то я найду, как тебя наказать.

Надо было видеть его похабную ухмылку!

— Ты перережешь себе глотку? — С надеждой спросил он. — Или ты сделаешь себе харакири? Только так ты сможешь убить меня!

Не знаю, то ли от злости, то ли из чувства противоречия, но мой мозг вдруг заработал в нужном направлении и быстро нашел нужный ответ!

— Нет, Вирка, я не перережу себе глотку, и не сделаю харакири, на это даже не надейся. Я просто загоню тебя внутрь и поставлю большущий запрет. И это будет твоя тюрьма! Ты никогда не сможешь выбраться наружу и посмотреть, что твориться в этом мире. Ты навечно будешь заперт внутри меня! Неплохое наказание я придумал для такой любознательной твари, как ты, верно?

Он погрустнел.

— Ты слишком быстро умнеешь, — печально констатировал он, — я даже не знаю, радоваться этому или нет. Хорошо, пусть всё будет так, как ты решишь.

Это была моя первая маленькая победа над своенравным вирусом. Маленькая, но такая важная! И, когда, наконец, вернулась Нида, то даже она почувствовала происшедшие изменения, только не могла разобраться, что именно изменилось. Женщина посмотрела сначала на меня, потом на моего бравого гладиатора и спросила обеспокоено:

— Вы, что, поссорились?

Я не мог ей всего объяснить, точно так же, как ей не удалось заставить меня поверить во всех этих духов и прочую чертовщину. Поэтому лишь отрицательно мотнул головой.

— Правильно, вам нельзя сейчас ссориться. Я тут подумала, возможно, нам удастся избежать смерти. Если я смогу договориться с духами, то они могут нас отпустить.

— Бубен не забудь, — язвительно посоветовал Вирка. — Духи эти просто млеют от звуков бубна. Сразу начинают плясать и веселиться.

Нида его юмор не смогла оценить и сделала вид, что не слышала этой фразы. Но я, всё-таки, толкнул вирус в бок и прошипел едва слышно:

— Веди себя прилично в гостях, чёртова бацилла!

— И это за все мои заботы, — с поддельной скорбью вздохнул Вирка и покорно замолчал.

С трудом сдерживая торжествующую улыбку, неуместную в нашем положении, я выглянул в мутное слюдяное окошко. И то, что я увидел, не могло меня порадовать. Как же быстро пролетел этот день! Омерзительно быстро, словно кто-то, зная, что на закате меня должны принести в жертву, специально заставил Солнце нестись по небосклону с несвойственным ему диким галопом.

В дверь настойчиво постучали и, не дожидаясь приглашения, в комнату вошёл довольный Муто. Вождь чувствовал себя на вершине блаженства. Ах, сколько долгих лет он ждал этой минуты! Что может быть слаще мести! Ради этого стоило жить и ждать! Теперь эта высокомерная дрянь Нида пожалеет о том, что много лет назад отказала ему и высмеяла при людях! Шаманка, ну и что, что шаманка. Пусть эти тёмные забитые глупцы верят в её удивительные способности! Сам Муто давно уже разуверился и в духах, и в шаманах. Есть только власть и сила, а они в его руках!

— Олежа, — тихо шепнул мне на ухо Вирка, — хочешь, я сейчас не оставлю от этой сволочи мокрого места?

Мне понравился его тон. Он разговаривал теперь со мной, как с хозяином и не было в его тоне привычного ехидства. И на старуху бывает проруха!

— Не надо, это нам ничего не даст, — разумно заключил я, — сейчас же понабегут сюда толпы возмущённых соплеменников и успокоить их будет сложно. А Нида ни за что не согласится, чтобы мы извели под корень всё её племя.

Шаманка одарила вождя презрительным взглядом, подошла ко мне и неожиданно впилась в мои губы долгим страстным поцелуем. Губы её были мягкими и сладкими, а соски под холщёвым платьем, напротив, затвердели. «Лёлик, — сказал я сам себе, — она тебя хочет. Какой же ты тормоз, Лёлик!». Этого не ожидал никто, наверное, даже она сама. Я видел, как побагровело лицо вождя, как сползает с него, словно змеиная шкура, торжествующая ухмылка. «Да, эта девчонка стоит того, чтобы ради неё рисковать своей жизнью!»: — подумал я, когда она оттолкнула меня и направилась к двери, не сказав ни слова.

Муто, пунцовый от пережитого унижения, семенил за ней и грязно ругался себе под нос. Она опять смогла его унизить! Даже в таком бедственном положении она не стала молить его о пощаде. Этот поцелуй… Это хуже пощёчины! Как она посмела?! Вождь с трудом сдержался, чтобы не всадить ей нож в шею. Шарлатанка! Ведьма проклятая! Муто не верил в духов и понятия не имел, от чего умирают, оставленные в пещере. Люди, но то, что они умирают мучительной смертью, для него не являлось секретом — надо было видеть эти жуткие гримасы на лицах мертвецов!

— Слышишь, Нида, — шептал в спину шаманке сдавленным шёпотом вождь, — я бы мог тебя пощадить, но ты сама так решила. Я хотел тебя простить, если бы ты попросила меня об этом…

Женщина резко остановилась, повернулась к вождю и громко, чтобы слышали все, сказала:

— Муто, я знаю, чем я должна была бы заплатить тебе за своё спасение! Так вот, мой косоглазый вождь, смерть меня страшит меньше.

Мы с Виркой шли за ними и мой верный гладиатор вдруг сказал по-русски, чтобы не поняли идущие за нами охранники:

— Я понял, почему тебе нравятся такие женщины.

Я и сам этого не знаю, просто нравятся и всё, поэтому вопросительно посмотрел в точёное лицо вируса и спросил:

— И почему же?

— Потому что они не могут не нравится, — выдал Вирка со знанием дела. — Даже меня она поразила, хотя я ничего не понимаю в этих ваших странных человеческих отношениях. Но, чёрт возьми, до чего она хороша!

— Скоро, дружище, ты и сам научишься чувствовать, — обнадёжил его я. — Если верить всем эти шаманским штучкам, то душа есть у всего, думается мне, что и у вирусов тоже.

Резкий удар плети заставил меня замолчать. Мы шли к тому самому холму, возле которого на нас напали таинственные полёвки. Я хорошо запомнил, что в этом месте лучше помолчать. Не знаю, что тогда за нами погналось, но встречаться ещё раз с этим неопознанным явлением у меня желания не было. Вспомнились почему-то круги на полях и прочая аномальная муть, которой меня пичкала Надюха, увлекающаяся всяческой чертовщиной — даже в этом они с шаманкой оказались похожи.

Возле здоровенного обломка скалы нас ждали десять бородатых парней гренадёрского роста с такими мрачными лицами, что это придавало дополнительный драматизм всей и без того не радостной ситуации. От волнения я сглотнул слюну и с трудом унял дрожь в ногах. Мне стало страшно. Казалось бы, ведь я не верю во всё это шаманское мракобесие, но почему же тогда сердце готово вырваться из груди и бежать прочь от этого места?

На камне я обнаружил незнакомые знаки, возможно, это и есть та самая табличка «Не шуметь», хотя, скорее всего — это какие-то магические заклинания.

Большие ребята, с трудом сдерживая кряхтение и пыхтение, чтобы не прогневить духов, еле-еле сдвинули камень, открыв узкий проход в непроглядную темноту. Пещера находилась в теле холма, но была до поры до времени скрыта камнем. Наверное, именно поэтому здесь нельзя произносить ни звука…

— Желаю вам приятного времяпрепровождения, — ехидно процедил сквозь зубы Муто и втолкнул в узкий проём Ниду, за ней уже добровольно последовали мы.

Камень вернулся на место и мы оказались в кромешной темноте.

 

Глава 13

Полёвки

— Ну, и в чём подвох? — Спросил я у Ниды. — Предполагается, что мы здесь умрём от голода? Пещера, как пещера. Правда, темень, но это поправимо.

Как опытный эксплуататор ВВВ, я быстренько представил себе карманный фонарик и тут же почувствовал под рукой гладкую пластмассу. Пятно света, похожее на яичный желток, заплясало по стенам пещеры. Ну, и где обещанный кошмар? Где этот ужас, летящий на крыльях ночи. Полёвки-то где? И всё же, что-то в этой пещере было не так, но что именно я никак не мог понять. Вновь и вновь я высвечивал лучом фонаря стены и потолок пещеры и чувство неправильности во мне крепло.

— Вирка, обратился я к вирусу на своём родном языке, — здесь что-то не так, но не могу пока понять что именно.

— Здесь всё неправильно, — мигом отозвался мой друг, — абсолютно всё!

— Но что-то особенно неправильное, — упорствовал я.

— Хорошо, — несчастным голосом согласился он, — пусть будет так. Но нас это не касается. Нам надо немного подождать и сваливать с этой гнусной планетки. Мы здесь слишком задержались.

— Сказано, бацилла она и есть бацилла! — Возмутился я. — Как можно быть таким нелюбопытным?

— Легко, — ответил он устало, — а вот твоё любопытство нам слишком дорого обходится. Если бы ты поверил мне на слово и сделал всё, как я говорил, то мы бы уже давно были бы далеко от этой проклятой Литаки.

Наш разговор прервала Нида.

— Если я, всё-таки, выберусь отсюда живой, — сказала она не очень уверенно, — я убью эту скотину Муто! Я сдеру с него шкуру и постелю у входа в мой дом, чтобы об неё вытирали ноги! Я сделаю из его черепа плевательницу, ночную вазу для нечистот!

Ну, вот, уже прогресс! Она поняла, что ноги при входе в дом надо вытирать, так, глядишь, и мыться со временем научится. Но в слух я этого, конечно, не сказал — зачем расстраивать девушку. Дурное дело — не хитрое. Она ведь и немытая чертовски хороша!

— Не понимаю, на что он рассчитывал, предлагая мне это?! Он думал, что я соглашусь стать его женой? И это после того, как я ему уже однажды отказала!

По-моему, она сама не верила тому, что сказала, а Вирка многозначительно изрёк:

— Видишь ли, Нида, у людей иногда так бывает — от ненависти до любви один шаг и наоборот. Видимо, он рассчитывал, что твоё мнение о нём могло за эти годы измениться. А, что, порой узнаешь человека получше и уже его недостатки не кажутся такими уж страшными, они перекрываются каким-то другими достоинствами, о которых ты раньше даже не подозревала. Вот Лёлик, к примеру, знаешь, как он меня раздражал?! Я бы его ненавидел, если бы мне было доступно это чувство, за беспросветную тупость и отсутствие логики. А теперь привык и временами нахожу его поведение забавным. Его непроходимый идиотизм меня больше не возмущает. Возможно, когда-нибудь он станет меня даже умилять, а потом даже восхищать…

Он говорил обо мне так, как будто я находился где-то в другом месте, но это признание немного меня приободрило. Куда он денется, научится уважать меня рано или поздно, нам друг без друга теперь никак — скованные одной цепью, связанные одной целью!

— Муто изменился с тех пор, — грустно призналась Нида, — но изменился в худшую сторону. Теперь, даже если в нём и есть какие-то достоинства, они похоронены под грудой всевозможных пороков.

И вдруг…

— Я понял, что мне не даёт покоя! — Заорал я так, что Нида вздрогнула от неожиданности, а Вирка многозначительно покрутил пальцем у виска.

— Эта пещера искусственная! — Выдохнул я. — Посмотрите, какие здесь гладкие и ровные стены и потолки!

Теперь уже все принялись рассматривать странную пещеру.

— Я же говорил, что он не безнадёжен, — с гордостью заявил вирус, словно говорил о своём ребёнке-вундеркинде. — Из него ещё будет толк.

Вот мой фонарик выхватил из темноты ещё что-то. Это был коридор, длинный, тёмный, пугающий. Если полёвки и явятся к нам, то только оттуда, больше неоткуда. Не соображая, что делаю, я поднялся и направился в сторону этого жуткого тоннеля, ведущего в неизвестность.

— Куда ты? — Услышал я за спиной растерянный голос Ниды. — Туда нельзя!

— Мне теперь всё можно, — сказал, как отрезал я.

— Остановись, — пыталась остановить меня шаманка, ты должен оставаться на месте!

— Я здесь никому ничего не должен, — коротко ответил я и продолжил свой путь.

— Правильно, — раздался в темноте спокойный голос вируса, — поступай так, как считаешь нужным.

От неожиданности я даже остановился. Это что-то новое в его репертуаре. Мне срочно захотелось получить объяснения и я их получил!

— Я понял, почему выбрали тебя, — продолжил Вирка, — потому что другой, более умный, осторожный и дисциплинированный никогда не оказался бы в этой пещере и давно покинул бы Литаку! Но, видимо, тогда бы выполнение твоей миссии было бы невозможным. Они всё просчитали! Иди и ни о чём не беспокойся. Помни, я ведь всегда с тобой.

И то верно, он всегда со мной, так что защита мне гарантированна. Я улыбнулся сам себе и уверенно зашагал по зловещему коридору. Мой тусклый фонарик давал мало света — ровно столько, чтобы не споткнуться и не сломать себе шею.

Не знаю, чего так боялась Нида, но я всё шёл и шёл, а ничего не происходило. Коридор, казалось, тянулся бесконечно. Мне уже захотелось повернуть обратно, когда я услышал у себя над головой подозрительное потрескивание и тонкий вибрирующий свист. Сердце с готовностью ухнуло в пятки, но тут же вернулось на место. «Если эти бактерии правильно всё рассчитали, то со мной ничего не должно случиться»: — успокоил я себя и посмотрел вверх.

— Ну, ни фига себе! — Невольно вырвался у меня восхищённый крик. — Вот это иллюминация! Кто-нибудь что-нибудь подобное видел?

Под потолком кружился целый рой ярких светящихся шаров, размером с теннисный мячик. Они были прекрасны. Маленькие такие шаровые молнии, танцующие замысловатый танец над моей головой. Световые пятна прыгали по стенам коридора, подобно солнечным зайчикам. Я замер заворожённый этим невероятным зрелищем. Шары чертили в воздухе огненные спирали, круги, зигзаги, как будто писали мне какое-то важное послание. Вот только прочитать его я не мог.

— Ну, и к чему всё это? — Спросил я непонятно кого, скорее всего, самого себя. — Красиво, но я рассчитывал на большее.

Неожиданно один из огненных шаров спустился ниже и оказался на уровне моей груди. Казалось, что он решает какую-то сложную задачу. Потом, видимо приняв, наконец, решение, он резко рванулся ко мне и прилип намертво к невидимой оболочке, защищающей меня от всего, что могло бы нести хоть какую-то угрозу. Я злорадно усмехнулся и попытался образумить нахала:

— Ну, куда ты прёшься, не видишь, что ли: «Посторонним вход воспрещён»!

Но то, что произошло потом, заставило меня здорово перетрухнуть. Я ничего не почувствовал, даже лёгкой щекотки не было, но эта светящаяся дрянь, тем не менее, каким-то непостижимым образом ухитрилась прорвать защиту и с упорством энцефалитного клеща стала просачиваться мне под кожу. А за ним последовали и все остальные. Они облепили меня со всех сторон и не было ни малейшей возможности стряхнуть их с себя. Мне ничего не оставалось, как убеждать себя в том, что это всего лишь очередные глюки, чтобы окончательно не запаниковать, наблюдая за тем, как один за другим светящиеся шары проникают внутрь меня. «Глюки, — уговаривал я себя, — самые обычные глюки и не более того». Но возникший из пустоты зелёный попугай, многозначительно произнёс, доводя меня до безумия:

— Это всё по-настоящему, дружище! Я же говорил тебе, что от них нет защиты! Они теперь в тебе.

— Полёвки? — тихо поинтересовался я.

— Они самые. Только мне непонятно, почему они тебя не убили?

— А ты, как я погляжу, добрая птичка, — не без сарказма заметил я и развернулся, чтобы вернуться к шаманке и Вирке.

Мне казалось, что я развернулся, но на самом деле ноги несли меня дальше по коридору и всё это делалось против моей воли и без каких-либо усилий с моей стороны. Я попытался остановиться, но и это у меня не получилось.

— Слышь, птица, что-то со мной не так, — растерянно произнёс я.

— Ты только сейчас это заметил? — Ещё не разобравшись в том, что происходит, попытался съязвить ВВВ.

— Идиот, ты, что, не видишь, что я больше не владею своим телом?! Я не знаю куда иду и зачем!

— Это точно? — Спросил он с сомнением.

— Куда уж точнее, — горько признался я.

Чем больше я сопротивлялся чужому влиянию, тем сильнее уставал. А, чем сильнее я уставал, тем легче им было управлять мной. Впервые в жизни я почувствовал себя марионеткой и это мне не понравилось.

— Может, мне лечь на пол? — Спросил я с сомнением.

— Не думаю, что это хорошая идея, — заявил зелёный попугай. — Давай, посмотрим, куда нас ведут. Согласись, если бы хотели убить, то уже давно бы уже убили — им это запросто!

Определённая логика в его словах была.

Вскоре мы увидели нечто странное. Где-то в конце коридора что-то светилось рассеянным голубоватым светом. Я ускорил шаг, вернее не я, а те, кто в этот момент управлял моим телом.

— Куда идём мы с Пятачком — большой, большой секрет, — бубнил я про себя, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей. — Идём мы с ним за шмурдячком — на водку денег нет!

Потом воцарилось недолгое молчание, потому что мы с удивлением рассматривали, представшее перед нами нечто.

Этим нечто оказался яркий, пульсирующий голубоватым светом, квадрат, напоминающий экран большого телевизора. Он манил, звал, что-то обещал…

— Как ты думаешь, что это? — Спросил я у Вирки, но мои непослушные ноги уже подвели меня к «экрану».

— Если бы я знал, я бы тебе ответил, — раздражённо ответил, сидящий у меня на плече попугай. — Но я не знаю, даже не догадываюсь. В любом случае, мне кажется, что надо уходить отсюда поскорее. Пока ещё не поздно.

Шаг, ещё… Густой синий туман окутал всё вокруг такой плотной пеленой, что даже своей собственной руки я не мог разглядеть, запахло озоном и внезапно на меня навалилась такая усталость, что я не мог даже устоять на ногах. Медленно я осел на пол. Веки стали тяжёлыми и я провалился в пустоту, но не надолго.

…Дикое место! Ничего подобного просто не может быть! Это даже не бред сумасшедшего, это — сумасшедший бред! Ни потолка, ни пола, ни стен, только бесконечные сияющие линии, зигзаги, спирали и прочие закорючки. На одной из них я очень даже удобно устроился. Мне казалось, что все эти немыслимые символы живые, более того, они разумны! Под кожей что-то неприятно завибрировало и огненные шары посыпались из меня градом! Я освободился, но облегчения это мне не принесло. Даже в самом безумном сне мне не могло присниться то, что я увидел вокруг себя.

— Где я? — Крик мой звучал так тихо, что я сам едва его расслышал. — Что со мной?

Зелёная птица замерла в недоумении и не спешила отвешивать в мой адрес едкие реплики. Что ж, не только я обалдел, даже невозмутимый Вирка, потерял дар речи!

— Вирка, может, мы уже умерли, а? Кто знает, как оно там, на том свете, а? Возможно, эти сверкающие закорючки и есть ангелы…

— А ты, я так понимаю, решил, что твоё место в раю? — Наконец-то к моему вирусу вернулась его привычная язвительность. — Так тебя там и ждут! Тогда уж это — демоны!

И попугай хрипло рассмеялся.

— Всё может быть. Но мне было бы приятней оказаться в этом случае среди рогатых и хвостатых чертей и котлов с кипящей смолой, а не здесь.

— А кто тебя спрашивал, что тебе приятней? Куда упекли, там и оказался. Не повезло мне с тобой!

— Судьба у тебя такая, — попытался успокоить его я, — зато, по-моему, ты уже начинаешь что-то чувствовать.

— А я этого хотел? — Возмутился ВВВ. — А мне оно надо?

— А кто тебя спрашивал, что тебе надо, — передразнил его я и тут же замер, потому что в моей голове зазвучали странные, щёлкающие и свистящие голоса, такие же безумные, как и всё, что творилось в этом невероятном месте.

«Ты спасёшь Эдем?»: — Спрашивали меня одни. «Ты спасёшь Эдем!»: — Утверждали другие. «Ты должен спасти Эдем, — объясняли третьи, — иначе Вселенная погибнет! Эдем — это чакра, это распределительный пункт. Спаси Эдем! Он дарит энергию остальным планетам. Если Эдем погибнет, то начнётся цепная реакция».

— Кто вы? — Заорал я во весь голос и с ужасом обнаружил, что ни единого звука не сорвалось с моих губ.

«Мы — духи! Духи Литаки. Если погибнет Эдем, погибнем и мы, потому что нам неоткуда будет брать энергию. Если погибнем мы, то погибнет Литака».

Моё безумие набирало обороты. Сверкающие символы кружились вокруг меня, сменяя друг друга и в какой-то момент мне показалось, что я могу их читать. Казалось, что в мире больше нет никого и ничего, только я и эти загадочные живые письмена. Даже Вирка куда-то исчез, несмотря на то, что я его не отпускал. Вот когда мне стало по-настоящему страшно. Подумалось, что теперь уж я точно никогда отсюда не выберусь, так и останусь висеть в этой синей пустоте, среди этих чёртовых иероглифов пока не сойду с ума!

«Спаси Эдем! Спаси Эдем! Спаси Эдем!»: — без остановки жужжали у меня в голове голоса, лишённые какой-либо интонации.

— Да спасу, мать вашу! — Закричал я беззвучно. — Не знаю как, но спасу, только отпустите меня обратно!

А потом появились размытые силуэты странных людей. Лиц я их не видел, но что-то пугало и завораживало в их движениях и я никак не мог понять, что именно. Их движения были текучими и плавными, никакой человек не может позволить себе такую роскошь, каким бы гуттаперчевым он ни был! Казалось, что я смотрю какое-то безумное кино или ночной кошмар. Кто это? Что это? Зачем мне это?!

И вновь сияющие символы пустились в пляс, от которого у меня закружилась голова и тошнота подкатила к горлу.

Вдруг бешеный круговорот знаков замедлил своё движение и уже не так рябило в глазах от этих бесконечных вспышек. Потом всё неожиданно погасло и я почувствовал под ногами твёрдый пол. Появились стены и потолок. Дышать стало легче, а сердце перестало биться в припадке, как эпилептик.

— Слава Богу! — Выдохнул я, с удовольствием слушая свой собственный голос. — Кажется, всё закончилось. Вирка, ты где?

Но ничего не закончилось. Только теперь вместо сверкающих символов вокруг меня стали появляться размытые тёмные тени. Трудно даже сказать, на что они были похожи, но точно не на людей! Они возникали из пустоты и, казалось, обретали плоть. Тени… Но теперь уже не такие расплывчатые, а яркие, густые, словно чернильные кляксы.

«Спаси Эдем! Спаси его!»: — услышал я в своей голове их вкрадчивые, шелестящие, тихие голоса, как будто у меня в голове завелись мыши и теперь шуршат там старыми газетами.

— Достали вы меня уже! — Устало сказал я. — Я ведь уже согласился. Осталось только уточнить, где он находится и как я должен его спасать?

Они, как будто меня не слышали, а, может быть, так оно и было, и продолжали настаивать на своём: «Спаси Эдем!»

— Да вы меня уже достали! — Выдохнул я. — Отпустите меня обратно и я пойду спасать ваш чёртов Эдем! Вот прямо сейчас встану и пойду спасать!

Это было страшно.

Тени слились в одно большое чёрное пятно и теперь казались вполне материальными, хотя всё ещё бесформенными. Но вскоре стали появляться очертания человека, очень большого человека…с хвостом. Я схватился за голову, когда этот хвостатый приблизился ко мне.

Такие большие глаза! А клыки… У людей не бывает таких клыков! Но самое страшное — это руки! Вместо рук у существа были змеи, большие, гладкие, они извивались и шипели, стараясь дотянуться до меня. Я замер, в горле стоял ком. С невероятными усилиями мне удалось, таки, взять себя в руки и сохранить хотя бы видимость самообладания. Всё это было похоже на сон, на очень страшный сон.

— Кто ты? — Спросил я, изо всех сил стараясь сдержать дрожь.

— Это не важно, — ответила тварь, не разжимая губ. — Важно другое.

— Что?

— То, что ты должен спасти Эдем! У тебя есть для этого всё, что нужно.

Мне хотелось возразить, что нет у меня ничего, но я осмотрительно промолчал, понимая, что тогда, возможно, я не смогу вернуться обратно. И вообще, им виднее, что у меня есть, а чего нет.

— Ты двуедин, — тихим шипящим голосом оповестило меня существо.

«Наверное, это он о вирусе, живущим во мне, — подумал я. — Тогда уж триедин, ведь у меня ещё эти бактерии в мозгу засели».

— Что такое Эдем? — Попытался уточнить я.

Существо замерло и я почувствовал у себя в голове постороннее присутствие. Это сложно объяснить.

А потом перед глазами стали появляться картинки: электростанция и тянущиеся от неё во все стороны провода; сердце, перекачивающее кровь и распределяющее её по всему организму; костёр, у которого греются замёрзшие люди…

И я всё понял! Как же это просто! Эдем — это и есть электростанция, сердце, костёр и всё остальное. Это нечто, что даёт жизнь.

— Что я должен сделать? — Уже без страха спросил я.

— Ты сам поймёшь, когда придёт время — ответила жуткая тварь уверенно. — Ты всё сделаешь, тебя учить не надо.

— Тогда я хотел бы вернуться обратно к своим друзьям, если, конечно, Эдем не находится где-то здесь.

— Вернёшься. Ты найдёшь его и сразу поймёшь, что это он и есть.

— Но что это?

— Планета. Удивительная планета!

Тогда я набрался наглости и задал ещё один, не дававший мне покоя, вопрос:

— А что это за пещера? Она странная, как будто её создали искусственно.

— Всё верно. Это лаборатория. Её создали те, кто жил на Литаке до того, как в неё врезалась комета. Здесь они смогли открыть дверь в иные миры, но не успели закрыть, — ответила тварь и распалась на множество сияющих теннисных шаров, от которых заболела голова. Я закрыл глаза и больше уже не смог их открыть…

…Запах дыма и трав. Откуда это? И заунывное пение, и звон колокольчиков, их здесь не должно быть. Глаза не открывались, словно на веки кто-то положил медные пятаки. Но я ведь пока ещё не покойник, зачем это? С нечеловеческими усилиями мне удалось всё-таки разлепить тяжёлые веки.

Я лежал там же, в пещере. Надо мной склонился гладиатор Вирка, а шаманка жгла пучок сухой травы и, позванивая в маленькие колокольчики, пела какую-то свою молитву, о которой на глаза наворачивались слёзы. Или это у меня от дыма? Я приподнялся на локтях и тут же упал. Мне казалось, что я вернулся с того света, настолько мне было плохо!

— Я вернулся, — язык прилипал к нёбу и слова звучали нечётко.

— Ты никуда и не уходил, — ответила Нида удивлённо. — Откуда ты мог вернуться.

Странно. Очень странно всё это. Неужели это был всего лишь сон или очередные галлюцинации. Рука по-прежнему сжимала фонарик. Я направил луч света туда, где должен находиться коридор, но ничего, только стены.

— Тут должен быть коридор, — сказал я растерянно.

— Ты это говорил перед тем, как потерять сознание, но здесь нет никакого коридора, — терпеливо объяснила шаманка.

Значит, всё это просто бред и никакого Эдема не существует. И ничего я никому не должен! Что ж, пожалуй, пора мне возвращаться домой…

Вирка помог мне подняться и шёпотом, чтобы не услышала Нида, сказал:

— Олег, это не галлюцинации и не сон. Ты там был! Я ведь тоже там был! Эдем существует и ты обещал его спасти.

Час от часу не легче! Как во всём этом разобраться? Кто говорит правду? Получается, что Нида врёт.

Шаманка внимательно разглядывала меня и вдруг спросила:

— Значит, ты там был? Ты их видел?

— Кого? — Принялся я валять дурака, хотя прекрасно понимал, о чём она говорит.

— Духов. Ты их видел и ты был в их мире.

Я и сам хотел бы разобраться, что же такое произошло со мной, но пора уже было покидать проклятую пещеру и возвращаться на корабль. Мы слишком задержались здесь, пора и честь знать. Только вот Нида…

Вирка не нуждался в моих приказах. Надо было видеть, как под его взглядом рассыпается в пыль здоровенный обломок скалы, которым завалили выход из пещеры десять могучих парней! А потом вся эта пыль исчезла у него во рту — зрелище не для слабонервных. Во всяком случае, на Ниду этот трюк произвёл неизгладимое впечатление, но у женщины хватило ума не приставать с расспросами. Да мне и самому хотелось её о многом спросить, но не время и, видимо, уже никогда у меня не будет такого шанса…

Лишь выйдя наружу и вдохнув свежий холодный воздух Литаки, я понял, как тяжело мне дышалось в пещере! Было от чего потерять сознание. Нет, всё-таки это были галлюцинации или кошмар! Я поймал укоризненный взгляд Вирки и постарался переключиться на другое. Нида… Что теперь делать с ней?

— Нам пора покидать это место, — сказал я печально. — Мне жаль с тобой расставаться, но у нас разные пути.

В её глазах блеснули слёзы и ей пришлось наклонить голову, чтобы скрыть это.

— Что ты будешь делать? — Спросил вирус у девушки.

— Отомщу Муто! — Ответила она страстно. — Этот мерзавец должен ответить за всё!

Бедняга вождь, достанется ему! Такие страстные дамочки обид не прощают, уж она-то отыграется за всё!

— Послушай, Вирка, а нам ведь ни к чему переться ночью к кораблю, — внезапно осенило меня. — Ты можешь подогнать его прямо сюда? Я ещё слишком слаб, чтобы самостоятельно преодолеть этот путь. Не пойму, что со мной произошло, но мне плохо.

Вирус кивнул и вот уже над нашими головами повис, точно большая грозовая туча, мой корабль. Пора.

Пошатываясь, я подошёл к шаманке и молча обнял её. Слова исчезли все до одного, да они и не нужны были — не всё можно высказать, самое главное так и останется невысказанным. Но, возможно, я ещё когда-нибудь вернусь на эту планету и тогда…

— Нида, — вдруг густым басом произнёс вирус, — а ты не хочешь отправиться с нами?

Я оторопел от неожиданности. Чего-чего, но такого я никак от него не ожидал! Что случилось с моим циничным Виркой?

— А почему бы и нет? — Тряхнув головой, отгоняя сомнения, сказала Нида. — Мне здесь больше нечего делать. Но вы ведь меня не возьмёте.

Они уставились на меня, ожидая моего решения. Да, я ведь как-то забыл, что без моего участия здесь и вода не освятится. Решения принимаю я! А решать-то ничего и не надо.

— Так ты согласна? — Спросил я осторожно, боясь, что в последнюю минуту она может передумать.

— Конечно, если вы меня готовы простить.

— Уже давно простили! — Рассмеялся Вирка. И, убей меня Бог, это был настоящий человеческий смех!

 

Глава 14

Алмазный астероид

Я проснулся и ещё долго не мог понять, где нахожусь. Меня окружала такая густая, непроглядная темнота, какой я в своей жизни никогда не видел. Постепенно мысли мои прояснились и я всё вспомнил.

Мы в космосе. Летим непонятно куда, спасать непонятно что и непонятно от чего. На Земле мы задержались всего на пару дней, чтобы запастись едой. Стервец Вирка решил этот вопрос по-своему, очень легко, не задумываясь о морально-этической стороне проблемы. Ох, уж этот вирус, никакой совести! Он просто уничтожил какой-то продовольственный склад и загрёб всё то, что там находилось, оставив после себя пусто место и кучу вопросов без ответов. Я пытался возмущаться, убеждая Вирку, что воровать — это очень плохо, на что наглая тварь ответила коротко: «А твои фальшивые деньги это не воровство?». И я поспешно заткнулся, оставляя его наедине с тем, чего у него нет и быть не может — с совестью.

В соседней каюте спала непривычно чистая Нида. Ох, чего мне стоило её искупать! Я вспомнил это представление и улыбнулся. Вирке пришлось сотворить настоящую фрекен Бок, потому что обнажаться перед посторонним мужиком шаманка наотрез отказалась, а я, после того, как она попыталась съесть душистое, вкусно пахнущее, мыло, не мог позволить ей сделать это в гордом одиночестве.

Я вышел в коридор и направился к каюте шаманки. Неприятное чувство охватило меня, когда я услышал монотонное гудение, звон колокольчиков и запах жжёной травы. Опять шаманит, паразитка! Только этого мне не хватало! Сразу вспомнилась пещера на Литаке и то, что мне пришлось в ней испытать. Вирка говорил, что против полёвок он бессилен. Если она приманит на корабль этих существ или, как она их называет, духов, то бежать будет некуда. Моё беспокойство усилилось, когда в воздухе рядом со мной что-то невидимое завибрировало и тут же затихло, словно испугавшись самого себя. Неизвестность изматывает не хуже тяжёлой болезни и терпеть её я больше не мог. Пусть это будет выглядеть в высшей степени хамством с моей стороны, но поступить иначе я не мог. Я распахнул дверь и вошёл в каюту.

Нида сидела на полу в позе лотоса и, покачиваясь из стороны в сторону, что-то невнятное гудела себе под нос. В тарелках, как будто ВВВ их создавал для этого, дымилась какая-то трава с Литаки. В руках шаманка держала, сплетённую из лоскутов и прочего хлама, куклу. Лицо у девушки было неживое, взгляд отсутствующий, она смотрела на меня и не видела.

— Прекрати это немедленно! — Как можно строже приказал я. — Ты же мне обещала не заниматься этим на корабле.

Нида меня не слышала и продолжала свой обряд. Внезапно она схватила куклу за голову и с силой рванула. Тряпичная голова отлетела в сторону. Мне почему-то стало страшно.

— Нида, я тебе сказал, чтобы ты прекратила это безобразие! — Заорал я, уже даже не пытаясь сдерживать себя. — Ты не понимаешь, что мы находимся в открытом космосе?! Если с нами что-то случится, то помочь нам никто не сможет.

Наконец, взгляд её стал осмысленным. Она уставилась на меня с таким невинным и удивлённым видом, что мне даже стыдно стало за свою несдержанность. Ору, как ненормальный на невинную девушку…

— Что-то случилась? — Спросила она спокойно.

— Я же просил тебя не заниматься этим на корабле! — Уже более спокойным тоном объяснил я.

— А что тут такого? — Удивлённо хлопая ресницами, поинтересовалась шаманка. — Ничего страшного.

Вспомнилась фразочка из мультфильма о Малыше и Карлсоне: «Пустяки, дело-то житейское».

— Нида, я не хочу, чтобы ты занималась этим на моём корабле! — Настойчиво повторил я, подчеркнув слово «моём». — Я этого не хочу!

— Хорошо, — как-то подозрительно легко согласилась она, — я больше не буду. Всё, что мне было нужно, я уже сделала.

— Что ты сделала? — Настороженно спросил я.

— Отомстила Муто, — просто ответила она.

Как же я мог забыть?! С самого начала было ясно, что эта девица ни за что не откажется от своих планов мести. В лёгком шёлковом халатике, с блестящими, распущенными по плечам, волосами, она выглядела очень соблазнительно и мне пришлось отвести свой взгляд в сторону, чтобы хоть как-то сохранить остатки хладнокровия. Над кроватью висел сияющий шар, похожий на те, которые атаковали меня в пещере. Я вздрогнул и толкнул Ниду, но немного не рассчитал силы и она завалилась на бок, как неживая.

— Чего ты? — Обиженно спросила шаманка, поднимаясь с пола. — Я ведь сказала, что больше этого не повториться.

— Смотри, — указал я на то место, где только что находился проклятый шар, но теперь там уже ничего не было.

— Что смотри? — Спросила она удивлённо. — Ничего не вижу.

— Только что тут было это! Ну, те шары, которые я видел в пещере. Вон там над кроватью висел.

Шаманка сделала вид, что не понимает о чём я говорю, но её ухмылка говорила о другом. Она была почти счастлива.

— Ты всё поняла, — зло сказал я и грубо толкнул её на кровать. — Давай мне тут дурочку не ломай, а лучше объясни, что за аттракцион ты мне здесь устроила. И не ври!

Нида пожала плечиками, подобрала под себя ноги и вдруг призналась:

— Да, дух здесь был, но теперь его нет! Он ушёл выполнять задание. Муто не жилец, он скоро лишится головы!

И она рассмеялась. От этого смеха мне стало не по себе. Что же за дрянь я собственноручно приволок на свой корабль?! Теперь я даже не смогу от неё избавиться. И что значит эта её фраза о том, что вождь лишится головы? Верить во всё это не хотелось, но внутреннее чутьё подсказывало, что в словах шаманки нет ни слова лжи. Она ухитрилась отомстить своему врагу, находясь от него на таком невероятном расстоянии, что, казалось бы, тому и беспокоиться было не о чем.

— Не тревожься, — попыталась успокоить меня девушка, — тебе ничего не грозит. Ты двуедин и тебя охраняют духи.

Опять это непонятное словечко. Знать бы ещё, что оно значит.

— Нида, объясни мне, что значит «двуедин». Я уже во второй раз слышу это слово.

Шаманка задумалась. Я любовался её задумчивым лицом. Интересно, а она сама-то понимает, насколько она красива?

— У тебя нет двойника, — наконец выдала она непонятную фразу.

Я оторопел. Честно говоря, такого ответа я не ожидал.

— Нида, а, что, у всех людей есть двойники? — Спросил я ошарашено.

— Не только у людей, у всего! А у тебя нет. Не знаю, как так получилось, но на тебя невозможно влиять. Ты защищён от любых магических действий. Я попытаюсь тебе объяснить, но сомневаюсь, что ты поймёшь. У всего существующего есть двойник в ином мире, с ними, с этими двойниками, и работают шаманы. Вот сейчас я работала с двойником Муто.

Я покосился на обезглавленную куклу. По-моему, в ритуалах Вуду что-то такое практикуется. Никогда в эту дрянь не верил, но в тот момент у меня не было ни малейших сомнений, что с Муто скоро будет покончено и именно так, как сказала шаманка — без головы он останется. Двойники… А я-то предполагал, что тогда в пещере мне прозрачно намекнули о Вирке. Двуедин… Второго такого нет!

Стоит ли говорить, что вся эта галиматья для меня ничего не значила, но шаманка, судя по её тону, относилась к этому слишком серьёзно. Но, чего уж там, приятно сознавать, что ты хоть чем-то отличаешься от всего остального мира. Нет двойника и не надо! Эксклюзивчик, однако, получился у моих родителей!

В этот момент в комнату вошёл Вирка и строго поинтересовался:

— Вам чего не спится?

Потом принюхался, осмотрелся и всё понял. Хорошо, когда хоть кто-то тебя понимает без лишних слов, пусть даже вирус!

— Отобрал бы ты у неё шубейку, — посоветовал Вирка, — она там много чего запасла. Не стоит превращать корабль в Лысую гору.

А ведь верно! Сразу вспомнилось, как на Земле шаманка яростно защищала свою блохастую шубу, которую я хотел выбросить на помойку. Она готова была разорвать меня на мелкие кусочки. Эх, зря я её послушался!

— Нида, давай-ка сюда свою шубу, — приказал я. — И не надо никакие отговорки придумывать!

Окинув взглядом комнату, я нашёл то, что мне нужно. Но у Ниды оказалась прекрасная реакция. Через мгновенье она уже стояла передо мной, преграждая дорогу к цели. Глаза горели, губы плотно сжаты. Я попытался её аккуратно отстранить и получил коленом в пах. Вот сволочь! От боли я согнулся пополам, даже дыхание перехватило.

— Сука! — только и смог выдохнуть я.

— Вирка рассмеялся и участливо спросил:

— Всмятку?

От злости и боли я даже не смог ему сразу ответить. Вот ведь свалились на мою голову эти двое! Нет, долго я их присутствия не вынесу! И, если от Вирки невозможно избавиться, то шаманку я могу запросто высадить на какой-нибудь подходящей для жизни планете и благополучно забыть о её существовании.

— Вкрутую! — Ответил я зло. — А тебе, я смотрю, весело.

— Нида, — обратился вирус к девушке, — нельзя так. Я, конечно, согласен с тобой, что такие идиоты не должны размножаться, но он ведь ещё надеется осчастливить мир парочкой таки же, как он сам, болванов! И это его право. Это ещё хорошо, что он не почкуется, вот когда было бы настоящее бедствие! Ты его больше не бей по причинным местам, он ведь терпеливый, но может и озлобиться. Дурак, что с него возьмёшь…

Тем временем Нида схватила свою грязную, косматую шубу и рванула к двери. Дурища! Бессмысленно куда-то пытаться сбежать. Ну, куда ты денешься с корабля? Видимо и она это поняла, потому что резко остановилась, окинула нас ненавидящим взглядом и вдруг заплакала, жалобно так, по-детски. Моя злость сразу же куда-то испарилась.

— Успокойся, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, — я её не выброшу, просто спрячу подальше, чтобы ты не могла вот так по своему усмотрению устраивать здесь свои ритуалы. Пойми ты, это опасно!

Она была похожа на нашкодившего ребёнка. Глаза бегали, руки едва заметно дрожали, но при этом девушка изо всех сил старалась сохранить гордый и независимый вид. Получалось это у неё неважно, покрасневшие глаза красноречиво говорили о её состоянии. Я подошёл к ней и обнял, хотя ещё несколько минут назад хотел врезать ей как следует, чтобы впредь неповадно было.

— Сладкая парочка, — хрипло сказал вирус и, отдёрнув штору, стал всматриваться в большое тёмное окно. Ага, мне он оставил лишь маленький иллюминатор, а здесь, смотри, расщедрился, расстарался!

— Плохо, — вдруг произнёс он и в его голосе я услышал тревогу, — очень плохо. Алмазный астероид.

— Алмазный астероид? — Переспросил я, не понимая, о чём идёт речь. — Что это значит и почему это плохо?

— Опасная зона — вот что это значит, — хмуро ответил Вирка. — Пора тебе, друг мой, наконец, пообщаться с бактериями. Надеюсь, что они уже к этому готовы.

Они-то, возможно и готовы, а вот я не совсем. Но, вспомнив, к чему привело мой непослушание на Литаке, спорить не стал. Раз уж вирус считает, что надо, значит надо! Лишь бы хуже не было. А Вирка продолжил:

— Хватит бесцельно болтаться в космосе! Пора уточнить координаты и срочно искать подходящую «кротовую норку», пока не ещё поздно. Такими темпами мы никогда не доберёмся до Эдема.

Про «кротовые норы» я что-то когда-то слышал, поэтому ничего уточнять не стал. Кто знает, сколько у нас времени осталось, чтобы избежать неведомой опасности. Молча, я направился в свою каюту. Нида и Вирка шли за мной так же в полном молчании. Это было похоже на небольшую траурную процессию. Я улыбнулся. Кто знает, может так оно и есть, просто мы пока ещё этого не понимаем. Когда всё закончится, я обязательно потребую от вируса объяснений! Я им всем устрою допрос с пристрастием! Слишком много тайн.

На дне «аквариума» уже появилась едва заметная мутноватая плёнка — растут мои крошечки-хаврошечки, активно размножаются! Теперь уже я смотрел на этот малопривлекательный сероватый налёт, похожий на мыльную плёнку, с почти отеческой любовью. Что-то не то, совсем не то, происходит у меня с головой. Никогда раньше меня не интересовали все эти микроорганизмы и даже в голову не могло прийти, чтобы испытывать к ним какие-то тёплые чувства. Прогрессирую или деградирую? Впрочем, неподходящее время, чтобы в этом разбираться. По позвоночнику пробежались мурашки, а в горле возник сухой комок. Ответственный момент — я впервые буду общаться с этими загадочными маленькими умниками, не опозориться бы, хватит того, что вирус уже считает меня дебилом! Не хотелось бы ударить лицом в грязь перед этими крошками. Если и они начнут издеваться надо мной, то моя самооценка не просто упадёт ниже плинтуса, она вроется в землю на несколько километров! А потом долгие годы зализывай раны своего истерзанного самолюбия! О, нет! Здесь я не опозорюсь! Чья-то рука легла мне на плечо.

— Не переживай, всё будет хорошо, — услышал я за спиной тихий и уверенный голос Ниды. — Ты справишься.

Я был потрясён. Как, как такое может быть? Дикарка, существо из какого-то недоразвитого мира, она ничему не удивляется и, кажется, понимает всё лучше меня — землянина из 21 века! Почему-то меня не покидает мысль, что эта девушка не так проста, как кажется и знает она больше, чем говорит.

— Давай же! — Рявкнул нетерпеливый вирус. На существо без эмоций он не слишком похож. Все, все, кто оказался рядом со мной, не такие, какими кажутся!

— Не торопи меня, дай собраться с мыслями, — отмахнулся я.

— Было бы с чем собираться, — попытался вновь съязвить Вирка, но я его резко оборвал.

— Заткнись, животное, ты мне уже надоел. Засажу тебя в темницу по гроб жизни, моей жизни и больше ты света белого не увидишь! Кажется, я дал тебе слишком много воли.

Обиженный вирус замолчал. Да всё он может чувствовать! Наврал стервец! Возможно его чувства не такие, как у меня, но они есть! Я мысленно сформулировал вопрос и осторожно опустил руку в прозрачный сосуд, слегка касаясь пальцами скользкой плёнки на дне. Сначала ничего не происходило, вообще ничего! Я даже расстроился. Ни тебе голосов в голове, ни удара молнии, ни искр из глаз. Блин, даже бактерии мне подсунули бракованные! Я вытащил руку, понюхал пальцы и повернулся к моим друзьям, если их можно так назвать.

— Ничего, — разочарованно признался я. — Совсем ничего!

Вирус рассмеялся, но от своих привычных ехидных реплик воздержался, лишь поинтересовался с притворной монашеской скромностью:

— Лёлик, а чего ты ожидал, горящего, говорящего куста?

Я отмахнулся от него и опустился в кресло совершенно огорошенный и расстроенный. Не получилось. И ради чего я терпел омерзительные галлюцинации? Неужели только ради неприятного запаха и скользкой мрази в аквариуме?

— Олег, — обратилась ко мне шаманка, — ты уверен, что не знаешь ответа на свой вопрос? Подумай.

Издевается, зараза… И тут, как будто кто-то взял меня за плечи и хорошенько встряхнул, в голове прояснилось и я понял, что знаю! Всё знаю! Это немыслимо, но ответ на мой сложный вопрос лежал передо мной, словно на блюдечке с голубой каёмочкой. Откуда, как?! Ответ пришёл сам по себе, как будто его родил мой собственный мозг, но я-то знаю, что он не мог это выдать! Как, как это могло произойти?

— Всё ясно, — удовлетворенно сказал Вирка, прочитав мои сумбурные мысли. — Маршрут ясен. Осталось только найти подходящую «кротовую» нору поблизости.

А я всё ещё не мог прийти в себя. Так вот, значит, как это происходит! Так просто! Хотя…А чему я, собственно, удивляюсь, ведь и язык Ниды я выучил так же! Какое там выучил, я просто его знал! О, чудо микробиологии! Любите бактерии — источник знаний! От радости я вскочил с кресла, подхватил на руки Ниду и закружил с ней по комнате. Она оказалась лёгкой, почти невесомой. Запрокинув голову, словно птица, собравшаяся исполнить свою самую лучшую песню, она заливисто рассмеялась.

— Чего веселитесь? — Ворчал Вирка. — Надо ещё как-то выбраться отсюда. Поверь мне на слово, Олежек, если мы не успеем, то нас ждут серьёзные проблемы. Алмазный астероид — это гарантия того, что неприятности рядом.

Умеет же это существо испортить настроение! Не для того ли оно придумано, чтобы жизнь мёдом не казалась. Я опустил Ниду на пол и вздохнул обречённо.

— Астероид-то действительно алмазный или это просто такая метафора? — Заинтересовался я.

— Какая метафора?! — Возмутился он. — Действительно он алмазный, алмазнее не бывает! Или ты сомневаешься, что во Вселенной недостаточно углерода, чтобы появился алмазный астероид?

— Я уже ни в чём не сомневаюсь. Вот бы приволочь такую цацку на Землю! — Мечтательно выдохнул я.

— Если такая, как ты говоришь, цацка упадёт на Землю, то можешь считать, что предсказанный конец света уже наступил. Но, даже если доставить её аккуратно, без катастрофических последствий, то алмазы сразу же упадут в цене и будут стоить не дороже обычных стекляшек.

— Умеешь ты испортить настроение, — укоризненно сказал я.

— Ничего, — успокоил меня он, — главное, чтобы воздух не портил.

Вот за что я люблю эту скотину, так это за то, что за словом в карман он никогда не лезет, сообразительная животина!

— Сам ты животина! — Огрызнулся вирус. — Лучше покопайся у себя в голове и посмотри, где тут поблизости есть подходящая норка. Я, конечно, могу и сам её создать, но не люблю я этого — долго и небезопасно. Лучше использовать то, что уже создано до нас.

Я честно попытался, но, как назло, в поле моего зрения попала шаманка. В ожидании самого невероятного приключения в своей жизни, она часто дышала, глаза горели, на щеках играл лёгкий румянец и никакой косметики, никакой фальши! Взгляд спустился ниже, туда, где под тонким шёлковым халатиком топорщились маленькие твёрдые соски.

— Кобель, — расстроено сказал Вирка. — Не о том ты сейчас думаешь, не о том. Соберись с мыслями.

Легко сказать, соберись с мыслями! А у меня в голове пусто, ни о чём не могу думать, перед глазами только она. Как можно думать о чём-то ещё? Он меня понять никогда не сможет, у них, у мелюзги этой, с этим делом намного проще. Бесполые, хладнокровные, вообще бескровные, разве могут они понять мои чувства? Для Вирки, что мужчина, что женщина — всё равно.

— Олег, — голос Ниды звучал сладко и вкрадчиво, — соберись. Мне кажется, что ты отвлёкся.

Запахло озоном и раздался знакомый треск и посвистывание. Я похолодел. Неужели опять это начинается?

Рой огненных шариков завис под потолком. Если они опять попытаются пролезть мне под кожу, то я тронусь умом. Второго путешествия в мир полёвок я не выдержу! Тот, кто там побывал, поймёт меня, а остальным и объяснять не стоит, что это такое — мир, в котором всё не так и не работают привычные законы мироздания.

Нида повела себя странно. Она бросилась к валяющейся на полу, шубейке и стала лихорадочно рыться в потайных карманах, выгребая на свет божий кучу диковинных предметов, о назначении которых я даже приблизительно не мог догадаться.

— Даже не думай! — Предупредил я её, но она, кажется, даже не услышала моих слов.

Вирка подошёл и так больно сжал мне руку, что я выругался.

— А вот сейчас ты ей не мешай, она знает, что делает.

Вот влип! Все всё знают, кроме меня и со всеми я должен считаться, а со мной никто! Зачем тогда я им вообще нужен, как-нибудь сами справились бы с этим заданием.

— А я говорю, пусть прекратит эти свои фокусы! — Продолжил настаивать я. — Хватит с меня! Устроили мне здесь балаган!

Нида, наконец, достала то, что искала, это была красивая перламутровая морская раковина небывалой расцветки. Шаманка приложила её к губам и по кораблю пронёсся тоскливый вой. От этого звука мне стало не по себе. Полёвки опустились ниже и закружились в хороводе вокруг головы девушки, то приближаясь, почти касаясь волос, то отдаляясь. Что там между ними происходило, я не знаю, но по лицу шаманки я понял, что сейчас она должна принять какое-то важное решение. Кто знает, может, меня они выбрали только потому, что я смог затащить её на корабль и втянул в эту авантюру? «Крошечки-хаврошечки» мне так и не объяснили, почему именно я, а не какой-нибудь более достойный кандидат. Эти объяснения про мою исключительность приятно щекочут самолюбие, но ничего не объясняют. Ну, нет у меня двойника в другом мире, и что толку? Ну, не могут на меня такие всякие колдуны и ведьмы повлиять — приятно, но пока, кроме Ниды я здесь не вижу тех, кто попытался бы хотя бы попытаться это сделать.

— Надо уходить отсюда, — заговорила она низким чужим голосом, и при этом лицо её исказилось в страшной гримасе, как будто в неё вселился бес. — Немедленно надо уходить. Опасность! Опасность!

Шары вспыхнули и исчезли так же внезапно, как и появились. Нида бессильно сползла по стене. Глаза её невидяще смотрели куда-то за пределы корабля, а, возможно, и этого мира.

— Опасность, — уже своим голосом прошептала она и упала без чувств, громко ударившись головой об пол.

— Она, что, умерла? — Испуганно спросил я у вируса. — Слышь, бацилла, что с ней? Отвечай, раз уж ты такой умный!

— Да всё с ней в порядке, — обнадёжил меня Вирка, — ничего с ней не случилось. Сейчас немного отойдёт от общения с полёвками и вернётся в норму. Себя вспомни, как ты себя чувствовал! Ты лучше не отвлекайся, а ищи нору. Что-то мне подсказывает, что времени у нас почти не осталось.

— Хорошо, — покорно согласился я, — но сначала я бы хотел понять, что именно нам грозит. Может оно того не стоит?

— Потом, — нетерпеливо заорал мой вирус, — всё потом! Ищи нору, я кому сказал!

Он на меня кричал! Такого ещё не было! Я попытался сосредоточиться и отыскать в своей голове нужные сведения, но никак не получалось ухватить ускользающую, вертлявую мысль. Вот-вот и опять она ухитрилась спрятаться среди других. Наконец, после долгих стараний, я сумел выхватить координаты ближайшей «кротовой норы», которые оставили у меня в памяти благоразумные бактерии.

— Есть! — Воскликнул я радостно.

— Ну, наконец-то!

И в этот момент сильный удар потряс мой корабль. Настолько сильный, что я до сих пор удивляюсь, как он не расколол моё судёнышко пополам. Мы, словно кегли посыпались на пол. Даже могучий Вирка не смог устоять на ногах. Происходило что-то страшное и непонятное. Упавшая на голову настольная лампа, выключила на какое-то время моё сознание.

 

Глава 15

Незваные гости

Я открыл глаза и прислушался. Что-то изменилось, но я ещё не мог понять что именно. Некоторое время в каюте царило молчание. Потом голос Вирки разорвал эту напряжённую тишину:

— Мы стоим на месте. Я пытаюсь прорваться, но нас что-то удерживает.

Вот, что не давало мне покоя! Я потёр шишку на макушке и направился к иллюминатору. Очень захотелось увидеть ставший уже привычным пейзаж — темнота, в которой купаются звёзды. Так всё и было. Так да не так!

Это сложно объяснить, но на тёмном фоне я обнаружил нечто ещё более тёмное, похожее на спрута. Я никогда не задумывался, что чёрный цвет имеет так много разных оттенков! Чернота «спрута» казалась абсолютной, граничащей с совершенством. Он менял форму и щупальца его тянулись прямо к нашему кораблю.

— Что это, Вирка? — Спросил я удивлённо. — Что?

Впервые я увидел на лице моего вируса страх.

— Если бы я знал, то ответил, — произнёс он смущённо.

Я был потрясён. Он и вдруг не знает! Кажется, пришло моё время издеваться над его умственными способностями, но почему-то не хотелось. Нида прижалась ко мне и я почувствовал, что она дрожит. Все чего-то бояться, а я, почему-то спокоен, как удав. Впрочем, моё хладнокровие легко объяснялось — я знал, что до тех пор, пока я не выполню свою миссию, со мной ничего не может случиться, а иначе меня бы не выбрали. Ну, а если бактерии ошиблись, то умирать ведь всё равно рано или поздно придётся.

…Они вошли. Высокие, худые, скуластые, с большими фиолетовыми глазами на бледном, давно позабывшем, что такое солнечный свет, лице. Трое мужчин и одна женщина. Женщина была одета более чем странно. На голове некое подобие чалмы, а всё, что находилось ниже глаз, пряталось за цветными повязками — вот эти-то повязки и составляли её одежду. Красиво, конечно, но сомневаюсь, что удобно. Я должен был удивиться, но почему-то воспринял появление незнакомцев, как данность, как будто иначе и быть не могло. Более того, у меня возникло странное ощущение, что с этими существами я уже когда-то встречался, хотя такого просто не могло быть. Двигались они противоестественно плавно, как будто у них было больше суставов, чем полагается иметь нормальному человеку. Эти змеиные движения завораживали и восхищали. Рядом с ними любой человек казался неуклюжим немного недоделанным роботом, корявым и угловатым. Я смотрел на них почти с восторгом, хотя каждой клеткой чувствовал исходящую от них угрозу.

— Кто вы, животные? — Спросил тот, который шёл впереди, про себя я назвал его капитаном.

— Это я вас должен спросить, кто вы? — Нагло ответил я.

Брови женщины немного приподнялись от удивления, но тут же на её лицо вновь легла маска холодного равнодушия и презрения. Но, клянусь, я удивил её!

— Ты знаешь язык сотиев? — Спросил мрачный тип, стоящий по правую руку от того, кто обозвал нас животными.

— Я много чего знаю, — ответил я с вызовом и не солгал, потому что мои бактерии исправно и без малейших задержек поставляли мне всю необходимую информацию.

Женщина подошла ко мне вплотную и не спросила- потребовала:

— Имя!

— Моё? — Решил я немного поиздеваться над высокомерием незваной гостьей.

— Своё я знаю, — прошипела она и сходство со змеёй стало почти полным. — Своё имя назови!

В её глазах цвета чернослива мне всё-таки удалось разглядеть какие-то человеческие чувства, кажется, она растерялась, но по её виду этого нельзя было сказать, держалась она отлично.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — Потребовал «капитан».

Они казались одинаковыми, такое бывает, когда имеешь дело с представителями других рас. На общем фоне выделялись только «капитан» и, естественно, женщина.

— Вообще-то это вы у меня в гостях, — напомнил ему я, — и именно вам не мешало бы представиться.

«Капитан» сначала разозлился, а потом неожиданно рассмеялся свистящим смехом туберкулёзного больного. Он разглядывал меня, будто неведомую, забавную зверюшку. Вот только этот смех не предвещал ничего хорошего. И тут решил вмешаться Вирка. Он шагнул вперёд и стал между мной и «гостями».

— Ты не понял, — строго сказал вирус, глядя прямо в глаза незнакомца, — вас никто не приглашал сюда, так что было бы неплохо, если бы вы убрались по-хорошему.

— Ридга, — обратился «капитан» к женщине, — ты слышишь, что говорит эта наглая тварь?! Он думает, что этот корабль всё ещё принадлежит им.

Ридга презрительно фыркнула и достала откуда-то металлический предмет, напоминающий карманный фонарик.

— Милый мальчик, — прошипела она, направляя «фонарик» на вирус, — очень милый мальчик, жаль, что так мало прожил.

Я наблюдал за её быстрыми, но плавными движениями и думал: «Интересно, а какая она в постели?». Но обстановка накалялась и я понял, что добром это всё не кончится. Сейчас что-то случится, что-то очень нехорошее.

— Вирка, — обратился я к вирусу на русском языке, — прекрати! С этими существами, по-моему, лучше не шутить.

— Я это уже понял. Но сейчас мне нужно переключить их внимание на себя, потому что, если они возьмутся за тебя, будет хуже. Помни, Олежек, пока ты жив, мне ничто не угрожает.

А в фиолетовых глазах неземной, в прямом смысле этого слова, красавицы, вспыхнула ярость. А потом произошло то, что заставило меня пересмотреть своё отношение к ней.

Не было ни вспышки, ни грохота, просто Вирка вдруг резко дёрнулся и рассыпался на множество мелких осколков, словно он был сделан из стекла или фарфора. Ахнула Нида, да и у меня ком к горлу подкатил, хотя уж я-то прекрасно понимал, что с Виркой ничего не случилось. Он по-прежнему во мне, жив и здоров, чего и мне желает. И всё же это выглядело жутко. Грозила ли нам с Нидой та же участь, я не знал, но хотелось верить, что конфликт можно решить полюбовно.

— Значит так, — зло заявила Ридга, — разговаривать только на языке сотиев, ясно?! Того, кто ослушается, ждёт наказание.

Вот, оказывается, что её взбесило! Можно было бы по-человечески объяснить, а не демонстрировать здесь своё превосходство! Какое-то время я просто молча разглядывал её, пытаясь понять, что же творится в голове у этого, далеко не ангельского создания, но потом махнул на всё рукой и тихо произнёс:

— Мадам, надо учитывать, что не все здесь знают ваш чёртов язык.

— А те, кто не знает, пусть лучше молчат хотя бы ради собственной безопасности, — резко оборвал меня «капитан».

Можно было бы попытаться отбиться, но что-то подсказывало мне, что чёрный «спрут» так просто нас не отпустит. То, что это непонятное вещество или существо создано этими самыми пришельцами, я уже не сомневался. Непонятно только какие цели преследуют они и зачем им понадобилось нападать на наш корабль. Впрочем, на этот вопрос ответ я получил буквально через минуту, когда в мою каюту вошёл ещё один бледнолицый пришелец. Этот был ниже ростом и вместо роскошной шевелюры, собранной в конский хвост, как у «капитана» и сопровождающих его лиц мужского пола, на голове его смешно топорщился короткий ёжик тёмных волос.

— Калук, — обратился он к «капитану», — этим кораблём мы управлять не сможем. Опять нам попалась эта неуправляемая дрянь.

Ага, значит, Бельковые сородичи уже сталкивались с этими сотиями! Вот откуда Вирка знает, что встреча с ними опасна! Не с ними — поправил я сам себя, — с алмазным астероидом. Видимо, между ним есть какая-то связь, которую я пока не уловил.

— Жаль, — разочарованно прошипел Калук, — зря старались. Ну, что ж, хотя бы парочку рабов получили, хотя это никак не компенсирует той энергии, что мы на них потратили! Как ты думаешь, Торкод, — обратился он к тому, который стоял от него по правую руку, — из этих двоих получатся хорошие работники?

Торкод окинул нас придирчивым взглядом тёмно-бордовых, как оказалось, глаз и остался недоволен осмотром. Это было видно по тому, как он скривился в ответ на вопрос своего капитана. Конечно, я на их фоне выгляжу довольно мелкой особью — на полторы головы ниже самого мелкого из них, хотя на свой рост я никогда не жаловался, полноценные метр восемьдесят семь. А вот на Ниде взгляд «правой руки» задержался дольше.

— Ты по-прежнему интересуешься экзотикой? — Спросил он у Калука. — Если нет, то эту девицу я бы взял себе. На рудниках от неё будет мало прока, а вот в постели…

Ничего не говоря, Калук подошёл к Ниде и, взяв её за подбородок, принялся рассматривать, как какую-то скотину. Я видел, как трудно шаманке сдерживать себя и боялся, что сейчас она выкинет какую-то шутку из своего репертуара, после чего нас обязательно постигнет участь Вирки. Шутить с этими ребятами бесполезно — у них весьма специфическое чувство юмора, если оно вообще есть. Верзила провёл ладонью по лицу Ниды, словно пробуя её на ощупь, потом вдруг ущипнул её за грудь, заставив вздрогнуть. Удивительно, но шаманка не применила свой любимый в таких случаях приём и не заехала пришельцу ногой в пах. Видимо она тоже почувствовала угрозу, исходящую от него. Шаманка вся сжалась и при этом вид у неё был такой испуганно-беззащитный, что мне стоило большого труда сдержаться и не броситься на этого ублюдка с кулаками. «Что ж, видимо Нида приберегла свои трюки для меня»: — подумал я расстроено и сжал кулаки. А Калук резко рванул тонкий халатик и тот расползся по швам, словно бумажный. Нида густо покраснела и попыталась прикрыть свою наготу руками. Мужчины хрипло рассмеялись. Этого я уже не мог вынести, в глазах потемнело и я рванулся к Калуку, но в тот же момент чья-то сильная рука вернула меня на место. С удивлением я обнаружил, что удерживает меня Ридга. На её губах играла нехорошая улыбка.

— Тихо, не дёргайся, — почти шёпотом сказала она, — не хотелось бы, чтобы Калук тебя убил. Я ведь тоже люблю экзотику.

Теперь я уже знал, что означает это выражение и почему-то меня это не обрадовало. Заниматься любовью с этой женщиной-змеёй мне больше не хотелось. Сейчас это казалось мне более противоестественным, нежели секс с вирусом, тот, по крайней мере, стал мне уже почти родным.

— Женщинам сотиев запрещено спариваться с иными, поэтому я и покинула нашу планету, — доверительно поведала мне она, — Калук не мешает мне делать то, что я хочу.

А Калук всё продолжал оценивать Ниду. Он уловил краем глаза то, что происходило между мной и Ридгой. По его устам скользнула презрительная ухмылка, не знаю даже, к кому она относилась, ко мне или к ней. Он напоминал кобру, приготовившуюся к броску и это сходство поразило меня. Я верно подобрал им название — змеелюди! Ещё неизвестно чего в них больше, человеческого или змеиного…

— Нет, Торкод, — сказал он спокойно, — эту штучку я оставлю себе. Есть в ней что-то. Мне в последнее время так скучно, возможно, она сумеет развеселить меня. Как ты думаешь, красотка, ты сможешь порадовать Калука? Не спеши с ответом, от этого зависит твоя жизнь, — дальше короткий взгляд в мою сторону, — и его тоже.

Бедняжка Нида. Она ведь не привыкла к такому обращению! Там, у себя на Литаке, она была в особом почёте и даже вождь не рискнул взять её силой, хотя мог бы, а здесь… Я не мог смотреть на её потухшие глаза и сжатые в бессильной злости губы.

— Она не знает языка сотиев, — стараясь не вызвать очередную вспышку гнева у Ридги, объяснил я молчание шаманки.

— А ты ей переведи, — посоветовала женщина-змея.

— Нида, — обратился я к девушке на её родном языке, — я прошу тебя, потерпи немного, ничего не предпринимай. Слышишь, я обязательно найду способ освободиться! Ты только не глупи пока. Мне жаль, что я забрал тебя с Литаки, но дело сделано и ничего нельзя изменить…

Она вымученно улыбнулась и кивнула.

— Я знаю, что всё будет хорошо, — произнесла она не очень уверенно, — духи мне ещё на Литаке это сказали. Но сейчас мне страшно.

— Мне тоже, — неохотно признался я, уж очень хотелось выглядеть в её глазах героем, рыцарем без страха и упрёка, но не получалось. — Накинь шубу. Хорошо, что я её не выбросил.

Что-то смутное промелькнуло в голове и я даже не успел понять что именно, так быстро эта шальная мысль растворилась среди других, менее ценных. Кажется, это было решение нашей проблемы и непохоже, что его мне подкинули бактерии. Теперь я был почти уверен, что мы выберемся из этой передряги, просто мне нужно немного тишины и покоя, чтобы эта смутная догадка оформилась во что-нибудь более конкретное. Здесь штурмовщина не поможет, не имеет смысла подгонять мысли и ковыряться в памяти, надо просто немного успокоиться и подождать.

— Так, — холодно оборвал наш разговор Калук, — достаточно. Мне неинтересно до чего вы договорились. С этого момента всё в вашей жизни будет происходить так, как я хочу! Нам пора покинуть эту бесполезную посудину, — он разочарованно вздохнул. — Да, улов сегодня невелик.

Ридга толкнула меня в спину, давая понять, что разговор окончен и пора нам уходить. Потом она схватила меня за руку мёртвой хваткой чуть выше локтя и я в очередной раз удивился тому сколько силы в этом тонком девичьем теле! Она слегка наклонилась, заглянула мне в глаза и я увидел, что зрачки у неё не круглые, как у всех нормальных людей, а длинные и узкие, как у змеи. Это открытие меня неприятно поразило.

— Не бойся, малыш, — шепнула она, обдавая меня своим горячим дыханием, — тебе ничего не грозит, пока ты меня не рассердишь. А ты ведь не собираешься этого делать, верно?

Я лишь кивнул и громко произнёс:

— А вот здесь ты, милая, хрен угадала! Я обязательно тебя расстрою при первой же удобной возможности! Не думаю, что ты успеешь попользоваться моим телом так, как ты хочешь — не для того меня мама с папой растили, чтобы я поганил его с какими-то гадинами!

Но сказал это я по-русски, поэтому женщина-змея ничего не смогла понять и одарила меня сладчайшей улыбкой.

— Вот и хорошо, малыш, ты не пожалеешь о том, что с тобой приключилось это маленькое недоразумение.

И она сладострастно облизнула свои алые губы длинным раздвоенным язычком… Жалом, у змей это называется жалом!

Их маленькая шлюпка прилепилась к днищу нашего корабля, словно рыба-прилипала к акульему брюху. Нас грубо втолкнули внутрь. Всё! Сможем ли мы когда-нибудь вернуться на свой корабль? Сердце сжалось от тоски. И тут вновь сверкнула эта неуловимая мысль! Выход есть! Казалось, что вот чуть-чуть и я пойму, что нам надо делать, но и на этот раз у меня ничего не получилось. Что ж, если нас сразу не убьют, то я найду решение!

Теперь я смог ближе рассмотреть то, что я принял за чёрного спрута. Конечно же, это нечто не было и не могло быть живым существом. Оно скорее напоминало столбы густого тёмного дыма, такого, который поднимается в небо, когда жгут старые покрышки. Оно постоянно меняло форму, извивалось и пузырилось. Оно внушало ужас, хотя я не имел ни малейшего представления о то, что же это такое. Едва мы отчалили от моего корабля, как тут же этот дымный мрачный монстр начал стремительно уменьшаться, пока, наконец, не превратился в небольшую точку. Вскоре и она исчезла.

Мы расселись по узким металлическим скамейкам. Ридга устроилась рядом со мной. Нисколько не смущаясь, она прижималась ко мне своим бедром, хотя места было предостаточно. Мне захотелось отодвинуться подальше, но трудно предсказать, какой будет реакция этой женщины, поэтому пришлось терпеть. «В цивилизованном обществе, — подумал я, — это называется сексуальным домогательством. А здесь даже на суд не подашь». Мысль развеселила и я тихо рассмеялся, проклиная себя за несдержанность. Но Ридгу мой смех только раззадорил. Извиваясь, как самая настоящая змея, она тёрлась грудью об моё плечо. Я чувствовал себя неловко под ехидными взглядами её соплеменников. Они, видимо, привыкли к таким её выходкам, а я нет. Мне никогда не нравились навязчивые женщины. Есть в этом что-то противоестественное. Я привык сам добиваться женщину, причём, чем труднее она мне даётся, тем интересней. А здесь… Взгляд мой упал на поникшую и зажатую между Калуком и Торкодом Ниду и настроение испортилось ещё больше. Избавил от домогательств меня капитан, он недовольно толкнул ногой Ридгу и зло сказал:

— Угомонись! Ты бы видела, как это выглядит со стороны! Я никогда ничего не имел против того, что женщины сотиев должны иметь равные права с мужчинами, но сейчас ты ведёшь себя неприлично. Ридга, у тебя будет ещё время для забав, а пока прекрати это безобразие!

Женщина одарила капитана таким убийственным взглядом, что тот даже заёрзал на месте.

— Женщины сотиев, — сказала она зло, — имеют равные с мужчинами права во всём, кроме одного. Вы так трясётесь за чистоту расы, что даже мысли не допускаете, что среди вас может появиться метис. Однако себе вы, почему-то, позволяете связь с иными!

Торкод хмыкнул и я понял, что к Ридге он не питает тёплых чувств. Остальные двое, безликие и молчаливые, смотрели в сторону, чтобы не смущать своими взглядами женщину-змею. Я так поняла, что они занимают довольно низкое положение в иерархии этого странного сообщества космических пиратов. Так и есть, они — пираты! А как иначе назвать тех, кто нападает на чужие суда?

— Ах, Калук, — недовольно откликнулась Ридга, — с каких пор ты стал таким высоконравственным? Мне ли не знать о твоих забавах…

— Заткнись! — Рявкнул капитан и женщина замолчала обиженно — Я никогда не занимаюсь этим при посторонних!

Ридга покорно отодвинулась от меня и я с трудом смог сдержать вздох облегчения. Кажется, этот мерзавец Калук начинает мне нравится, но, если мне, всё-таки, представится такой случай, я, не задумываясь, убью его за то унижение, которому он подверг Ниду и моя рука не дрогнет.

Шаманка совсем потухла! Смотреть на неё было больно. Где та гордая Нида, которую боялся даже стервец Муто? Скорчившись, чтобы не касаться, сидящих рядом мужчин, она напоминала мне сломанную куклу. Голова поникла, руки безвольно лежат на коленях. Она как будто состарилась на несколько лет…

Их корабль прятался за алмазным астероидом. Когда нас вели по запутанным длинным и сумрачным коридорам, я старался запомнить путь к свободе. Заблудиться в этих лабиринтах ничего не стоит. По дороге нам так никто и не встретился. Понять сколько человек на корабле нереально, так что надеяться на маленькое победоносное сражение не стоит.

Преодолев бесконечные закоулки незнакомого корабля, мы остановились перед металлической дверью. Калук прижал узкую ладонь с длинными пальцами к тёмному пятну, похожему на жирную кляксу и створки двери разъехались в разные стороны. Миндальничать с нами не стали и с такой силой толкнули в тесное, полутёмное помещение, что я едва смог устоять на ногах, а Нида упала на пол, обдирая колени об грубое шершавое покрытие пола. Двери закрылись, отрезая нам путь назад, к своему кораблю. Ясно, что изнутри их открыть не удастся.

В маленькой комнатушке, в которой мы оказались, стояли четыре койки из неизвестного материала, напоминающего пластик, намертво привинченные к полу, две табуретки и стол. Всё. Больше ничего. Вот такой минимализм, просто и незатейливо.

Поднявшись с пола, Нида вдруг подошла ко мне и с какой-то необъяснимой злостью сказала, как будто в лицо мне плюнула:

— Как же я тебя ненавижу!

Я даже оторопел от такого признания. Ничего себе заявочки! Конечно, ей есть за что меня не любить, но не до такой же степени! Насильно я её к себе на корабль не тащил, могла бы и на Литаке остаться.

— У тебя на глазах убили твоего друга, а тебе всё равно, — попыталась она меня усовестить, но в ответ получила лишь улыбку и короткое:

— Успокойся, с Виркой всё в полном порядке.

— Какое там в порядке! — Возмутилась она, — я же видела, что эта дрянь его убила!

— Ах, милая, нам ещё многое, что надо будет друг другу рассказать, но не сейчас, потом, когда освободимся. Ты ведь тоже кое-что от меня скрываешь, верно? — И я испытывающее уставился ей в глаза.

Девушка отвернулась и тяжело опустилась на твёрдую кровать. Я видел, что с ней происходит что-то странное, он едва сдерживала рыдания, губы у неё дрожали, но она из последних сил боролась с собой.

— Я видела, как ты на неё смотрел, — кусая губы, звенящим от слёз голосом выпалила Нида, — это мерзко! Как ты можешь?!

Похоже, она меня приревновала! Точно, так и есть! И, не смотря на наше безрадостное положение, на меня напало игривое настроение. Захотелось её немного позлить.

— Почему? — Изобразил я на своём лице искреннее недоумение. — По-моему Ридга очень красивая женщина!

Глаза шаманки полыхнули нехорошим огнём и я даже подумал, что вот сейчас она вцепится мне в горло, но вместо этого она с дрожью в голосе негодующе выкрикнула:

— Потому что она даже не человек! Гадина какая-то!

— Ты неправа, Нида, — продолжил я свою игру, — согласись, что Ридга просто сногсшибательная женщина! У меня никогда таких не было! В нашем положении тоже есть свои приятные стороны.

Я даже голову наклонил, чтобы спрятать улыбку. А Нида, кутаясь в свою мохнатую шубейку, вскочила и заметалась из одного угла в другой, не в силах сдерживать, внезапно нахлынувшие чувства. Я видел, что ещё чуть-чуть и она набросится на меня с кулаками, это меня здорово забавляло.

— Ты ревнуешь? — Спросил я спокойно. Обычный вопрос, но реакцию на него я бы нормальной не назвал.

— Я? Тебя? Ревную? — Она старалась вложить в эти три слова максимум презрения, но румянец, окрасивший её щеки, говорил сам за себя. Окатив меня с ног до головы презрительным взглядом, словно помоями, она прошипела почти как Ридга:

— Да ты сам не понимаешь, что говоришь! Я и ты! Как тебе только в голову это пришло?!

От волнения она стала многословной и заговорила быстро-быстро, как будто оправдываясь:

— Много ты обо мне знаешь. Таких, как я уже нет! А ты? Что ты из себя представляешь? Ты самовлюблённый дурак! Ты ничем не лучше Муто, вот! Вот-вот, только такую гадину, как эта Ридга ты и можешь заинтересовать!

Не знаю, что бы она ещё мне высказала, я не стал дожидаться, когда иссякнет поток её красноречия, мне это просто надоело. Я подошёл к ней, взял за плечи и повернул к себе. Ох уж эти невидимые миру слёзы! Они стояли у неё в глазах, сдерживаемые лишь одним усилием воли. «Если хочешь заткнуть рот женщине, то лучше заткни его поцелуем»: — сейчас я даже не помню, откуда взялось в моей голове это выражение. Я прижал её к себе, она даже не думала сопротивляться, и поцеловал так нежно, как до неё не целовал ни одну из женщин.

 

Глава 16

Побег

Вдруг я ощутил чудовищную усталость и опустошённость. Не удивительно, рано или поздно, это должно было случиться. Слишком много на меня навалилось! Плюс к тому же за последние несколько месяцев мне так и не удалось нормально отоспаться. Мысли в голове путались, словно пьяные и мозг категорически отказывался работать. Но дело даже не в этом. Я чувствовал, что решение нашей проблемы уже существует, оно где-то там, в голове, просто ещё не оформилось во что-нибудь конкретное. Мне надо немного поспать. Спокойно, без сновидений, без навязчивых мыслей, о том, что же такое со мной происходит и что ждёт впереди. Нужно отключиться только и всего! Но ведь не получится, знаю, что не получится!

— Нида, скажи, а ты можешь меня усыпить хотя бы на часик, но так, чтобы я действительно смог отдохнуть? — Спросил я шаманку.

Возмущённый взгляд в мою сторону и тихое признание:

— Это проще простого. Но я боюсь…

— Ради Бога, чего ты боишься?!

Мне лень было даже языком ворочать.

— Я боюсь, — сказала она, сопровождая свои слова тяжёлым вздохом, — что пока ты спишь, этот вернётся и заберёт меня с собой.

Под «этим» она подразумевала Калука.

— Нида, нам надо как-то выбираться отсюда, — устало объяснил я, — но, чтобы нормально соображать, мне нужен полноценный отдых.

— А почему нам не сделать того, что ты сделал в пещере? Уничтожь дверь и сбежим отсюда, а?

Всё верно, Вирка по-прежнему со мной и можно было бы поступить так, как она говорит, но вся проблема в том, что ничего из этого не получится. Даже, если допустить, что нам удастся незаметно пробраться в шлюзовой отсек, я очень сомневаюсь, что смогу управлять пиратской шлюпкой. Ну, а, если допустить, что я, всё-таки это сумею, то далеко мы сбежать не сможем. Память услужливо воскресила тёмного «спрута». Можно, конечно создать целую армию и устроить здесь побоище, но и это не выход из положения. Любое сражение предполагает потери. Вирка никогда на это не согласится, он слишком прагматичен, чтобы рисковать моей и, соответственно, своей жизнью. Эта умная и ушлая скотинка предпочитает действовать наверняка и не допускает ни малейшего риска!

— Это не вариант, — коротко ответил я. — Так ты усыпишь меня или нет?

Я начал терять терпение, потому что к усталости примешалось ещё и раздражение.

Шаманка тяжело вздохнула, полезла в один из многочисленных потайных карманов в своей шубе и достала маленький хрустальный шарик на тонкой нитке.

— Хорошо, — согласилась она, — но не надолго.

— Главное, чтобы мне ничего не снилось и ни о чём не думалось, — умоляюще попросил я.

Она понимающе кивнула.

Хрустальный маятник мелькал перед глазами, рассыпая по стенам разноцветные блики. Глаза устали следить за его движением, веки стали тяжёлыми и сами собой закрылись, как мне казалось, только на мгновенье…

Проснулся я так же неожиданно, как и уснул. В голове прояснилось и вот оно — решение! Такое простое, что мне даже стыдно стало, что я его раньше не заметил!

— Нида, а ведь у нас есть шанс! Очень хороший шанс.

Она сидела на своей койке, обхватив колени руками и внимательно смотрела мне в лицо. Интересно, как долго она так сидит? Мои слова, кажется, пролетели мимо её ушей, потому что я что-то не заметил радостной улыбки. Обидно, её Богу!

— Нида, ты слышишь меня? — Тихо обратился я к ней.

— Слышу, — безразлично ответила она. По всему видно, что и она, так же, как и Вирка сильно сомневается в моих умственных способностях и скорее готова смириться с предстоящими испытаниями, выпавшими, как она думает, на её долю по моей вине, чем поверить в то, что я могу вытащить её отсюда.

В этот момент створки дверей разъехались в разные стороны и на пороге возникли Калук с Торкодом. Нида вздрогнула и одними губами прошептала:

— Поздно, всё поздно.

Капитан подошёл к шаманке и, схватив её за плечи, сильно встряхнул.

— Ждала? — В его голосе звучала насмешка. — Не переживай, я не из тех, кто заставляет женщин долго упрашивать себя. У нас здесь выбор не велик — одна-единственная дама и та стерва.

Он громко рассмеялся и, обхватив Ниду за талию, прижал её к себе. И вот, что удивительно, я обнаружил, что даже красота может быть отталкивающей! Калук был хорош собой. Высокий, стройный, с роскошными чёрными волосами, стянутыми в тугой хвост и такими глубокими фиолетовыми глазами, что казалось, будто они вместили в себя весь космос. Но эти узкие змеиные зрачки, эти неестественные движения и голос, похожий на шипение, делали его омерзительным… Хотя, возможно, я просто отношусь к нему с предубеждением.

— Сейчас, малышка, ты пойдёшь со мной и, наконец, узнаешь, что такое любовь настоящего мужчины, — при этом он бросил в мою сторону такой пренебрежительный взгляд, что мне тут же захотелось огреть его чем-нибудь достаточно тяжёлым, чтобы он больше еже никогда не поднялся и тем самым провалить весь мой грандиозный план побега.

— Поверь, такого ты ещё не испытывала, — продолжал капитан то, что я про себя назвал «брачными игрищами самцов бабуинов».

Нида растерянно оглянулась на меня, ожидая поддержки. Она ничего не понимала из того, что сказала эта змееглазая скотина, но по тому, как тот себя вёл, легко догадалась о его намерениях.

— Нида, — ровным, спокойным голосом, чтобы не вызвать подозрений, сказал я, — ты сможешь его усыпить? Только не так, как меня — на хрустальный маятник он не подпишется, что-нибудь попроще?

— Могу, — ответила шаманка, всё ещё не понимая, что я собираюсь сделать. — Но что это даст? Это не поможет. Рано или поздно он проснётся.

— Слушай меня внимательно, — продолжил я, — когда усыпишь этого, — я кивнул в сторону капитана, — появится ещё один такой же…

Она побледнела, представив себе эту картину, ей и одного Калука было много, а второй — это уж явно перебор.

— Будешь делать то, что он скажет и не спорь сейчас. Вон, видишь, они уже косятся.

В подтверждение моих слов капитан Калук сделал шаг в мою сторону и со зверской рожей рявкнул:

— О чём это вы, животные, тут говорите? Тебя ведь предупреждали, что разговаривать можно только на языке сотиев.

— А она не знает вашего языка. Я ей перевожу, — терпеливо объяснил я.

Торкод засмеялся и заявил довольно:

— Ещё бы! Удивительно, что ты знаешь. Животное и говорит на языке сотиев! А ты — забавная зверюшка.

— Может, я и зверюшка, — ответил я на своём родном языке, но тогда вы, ребята, зоофилы!

— Всё, хватит! — Оборвал нашу «милую» беседу Калук. — Пошли!

Они вышли, а мне осталось только ждать. На душе было гадко и скользко. Казалось, что я своими собственными руками отдал этому уроду бедную девушку. Оставалось надеяться, что Нида всё сделает правильно, иначе весь мой хитроумный план накроется большим медным тазом. Вот сейчас не хватало только, чтобы эта змеючка Ридга явилась и изъявила желание осчастливить меня, такого одинокого и такого несчастного своим роскошным телом. Я даже передёрнулся от отвращения. Представил себе, как она облизывает меня с ног до головы своим раздвоенным языком и завязывается вокруг меня морскими узлами. Почему-то это меня не возбудило совершенно, скорее наоборот. Жуть! Как такое могло мне понравится, не иначе ум за разум зашёл?! Всё-таки, как ни крути, я слишком консервативен, просто до патологии. И вот что я делаю в космосе с такими устаревшими взглядами на жизнь?

Время тянулось, как резиновое. Ещё никогда раньше такого со мной не было. Казалось, что уже прошла целая вечность. Пора или нет? Блин, даже часов нет, чтобы хоть как-то сориентироваться. Наконец терпенье моё лопнуло. Пора! Я закрыл глаза и представил капитана во всех подробностях. Никогда ещё я так не старался. Сосредоточенно вспоминал каждую его чёрточку, каждый незначительный штрих. Здесь облажаться никак нельзя! Этого я себе никогда не прощу!

Оценить своё творение я смогу чуть позже или никогда, но вот об этом втором варианте мне думать совершенно не хотелось…

Когда нервы натянулись, как струны и, казалось, даже звенели, дверь медленно открылась и передо мной возникли Нида и Калук. Я имел полное право гордится собой. Думаю, что даже его родная мать не смогла бы заподозрить подмену.

— Собирайся, давай, — скомандовал Калук, — времени у нас в обрез.

Долго уговаривать меня не пришлось. Я подорвался с койки и слишком уж ретиво метнулся к двери. Вирка, а это был именно он, осадил меня:

— Угомонись, — зло сказал он, — с чего вдруг такое рвение. Давай, изобрази скорбную мину и пошли потихоньку.

Эта наглая сволочь опять начинает мной командовать! Нет, совести у него нет, не было и никогда не будет! Я всё придумал, организовал, а он изображает из себя спасителя! Но, понимая, что возмущаться здесь опасно — мало ли кто может за нами следить.

— Пошли, — произнёс я с приторной покорностью.

Когда мы встретили Ридгу, я почувствовал себя неуютно, но обошлось, она ничего не заподозрила, лишь многозначительно усмехнулась и, слегка кивнув головой, удалилась по своим делам, не задавая лишних вопросов. С трудом мне удалось сдержать вздох облегчения. Мне казалось, что наши шаги в пустом коридоре звучат слишком громко и скоро сюда сбежится целая толпа народа, но никому не было до нас никакого дела. Постепенно ко мне возвращалась уверенность.

— Нида, — тихо поинтересовался я, — долго ещё Калук спать будет?

— Несколько часов, нам хватит, — обнадёжила она меня, доставая из-под шубы щепотку бурого порошка, — это очень сильное снотворное. Но, Олег, мне кажется, что ты мне не всё рассказал.

Ну, вот, начинается старая песня! Ну, не всё что с того? Она ведь не мой духовный пастырь и каяться я перед ней не обязан!

— А мне кажется, что и ты кое о чём умолчала, — парировал я. — Давай договоримся, что все вопросы мы будем задавать на корабле, когда всё это, — я окинул взглядом корабль, — исчезнет, как страшный сон.

Её тонкие брови вздрогнули, а на губах заиграла улыбка.

— Вот уж не думала, что у нас это получится!

Я суеверно сплюнул через левое плечо и строго произнёс:

— Пока ещё рано об этом говорить, смотри, не спугни удачу.

Вскоре нам встретился ещё один странный тип, который очень вежливо поздоровался с Виркой и поспешил исчезнуть за одной из многочисленных дверей. Видимо, у них здесь начальство не любят так же, как и у нас на Земле. Вирка всё больше входил в роль и в какой-то момент мне показалось, что я ошибся и нет никакого вируса, а есть только Калук, который решил нас разыграть. Но нет, этого быть не может! Не думаю, что Нида могла так ошибиться и опоить вместо капитана моего въедливого друга, тем более что все эти её чудодейственный средства против Вирки бессильны.

Вокруг царила противоестественная тишина и покой. С чего бы это? Корабль всё больше напоминал «Марию Селесту» — таинственное судно без экипажа. От такого сравнения стало немного не по себе.

— Ночь у них сейчас, будто услышав мои мысли, отозвалась Нида, — спят все. Так что время выбрано просто отлично!

Ну, положим, время никто не выбирал, получилось, как получилось, но я согласен, что всё вышло слишком просто и эта простота настораживает. Знаю я эти мулечки моей треклятой судьбы! Давно заметил, что у меня всё, что хорошо начинается, обязательно скверно заканчивается. Такая, видать, у меня карма, а против кармы не попрёшь…

— Калук, куда это вы собрались? — Услышал я за спиной свистящий голос и обернулся. Торкод, разрази его гром!

Стоит, смотрит на нас и на губах его змеиться подозрительная усмешка. Теперь остаётся рассчитывать только на актёрские таланты Вирки. А ведь свобода была уже в двух шагах — вон он люк в шлюзовой отсек!

Одарив Торкода презрительным взглядом, Вирка ответил так, как подобает отвечать в таких случаях сотиям, знать бы ещё, что это за звери такие:

— Не забывайся, Торкод, я не обязан ни перед кем отчитываться, в том числе и перед тобой!

Он рисковал, очень рисковал! Кто его знает, какие отношения у этих двоих, но иначе нельзя.

— Но я твой брат, — ошарашено и потерянно произнёс Торкод, сразу же теряя весь свой апломб и всю свою подозрительность.

— Это не значит, что ты можешь требовать от меня каких-либо отчётов, — продолжил свою игру вирус.

Эх, киношная академия, вот кому нужно вручать «Оскара» за лучшую мужскую роль! Плачьте звёзды всех времён и народов — вам так никогда не сыграть! Для пущей достоверности Вирка запустил руку Ниде под шубу. Девушка оторопела и даже не пыталась скрыть своего отвращения. Видимо этот похабный Виркин жест окончательно и бесповоротно убедил Торкода, что ничего сверхъестественного не происходит, всё так, как и должно быть, но, тем не менее, он продолжил свой допрос, хотя уже с меньшим нажимом:

— Калук, я всё равно хочу, чтобы ты мне объяснил, куда ты в такое время отправляешься с двумя пленниками? Неужели нельзя было отложить это мероприятие до утра? С чего вдруг такая спешка? Ты становишься непредсказуемым и это меня тревожит.

Вирка грубо и резко толкнул нас к стене, подошёл к «своему брату» и прошипел многозначительно:

— Как оказалось, их корабль не достаточно хорошо осмотрели. Там есть кое-что полезное для нас.

Он рисковал, но иного выхода у него не было. Видимо он твёрдо решил что, если Торкода не удастся убедить, то его всегда можно убить. А вот это уже ненужный риск. Мне захотелось его остановить, но я не мог сделать это так, чтобы не вызвать подозрения у Виркиного собеседника.

— Вирка, — сказал я по-русски, — не заигрывайся — это опасно. Предложи ему отправиться с нами.

— Заткнись, животное, — рявкнул на меня вирус, очень правдоподобно изображая гнев капитана на своём лице и изо всех сил съездил мне кулаком в челюсть, — я предупреждал, что разговаривать можно только на языке сотиев! Ещё одно непонятное слово и ты лишишься языка!

Я потёр место удара и твёрдо решил, что это я ему ещё вспомню, потому что мне показалось, да нет, не показалось, так оно и было, что он получил настоящее удовольствие от своего скотского поступка. Можно ведь было и не так сильно бить. Не видать ему «Оскара» — переигрывает, подлец!

— Торкод, если хочешь, то можешь отправиться с нами, — предложил Вирка, следуя моему совету.

Лицо змеечеловека озарилось благодарной улыбкой, но он тут же нацепил на себя маску равнодушия и цинизма и спросил:

— А девку-то, зачем брать с собой? Хватит и этого.

— Брат, у меня может быть личная жизнь? — С укором поинтересовался наш «Калук». — Жаль, что тебе не досталось, — и тут же разразился похабным смехом, который можно было трактовать, как угодно.

Торкод брезгливо поморщился, всем своим видом показывая пренебрежение к таким «животным», как мы и без слов направился к люку. Да, братец у него гораздо более демократичный, нос не воротит от халявного секса! Я даже испытал нечто похожее на симпатию по отношению к спящему у себя в каюте, Калуку. Ну, вот и ещё одна проблема решена — теперь есть кому управлять шлюпкой! У нас даже появился личный извозчик из стана врага! Я мог собой гордиться, что я и делал, не забывая при этом демонстрировать глубокую печаль и разочарование. Возможно, у меня это получалось не так хорошо, как у вируса, но ведь никто и не уделял моей скромной особе столь пристального внимания, чтобы заметить мелкие оплошности, типа мелькнувшей на моих губах ехидной улыбки.

— Я не понимаю, — уже открывая люк, спросил Торкод, — почему этого нельзя сделать завтра? Что за спешка такая?

— Потому, что это очень важно, — убеждал его Вирка, — ты сам увидишь и оценишь. Это будет для тебя настоящим сюрпризом!

А вот в этом я нисколько не сомневаюсь. Как только мы доберёмся до своего корабля, Торкод очень удивится, но это будет последнее чувство, которое он испытает в своей никчёмной змеиной жизни…

И вот мы, наконец, нырнули в чёрную пустоту космоса. Мне захотелось заорать от радости, но я давно уже усвоил старую истину: «Не говори «гоп», пока не перескочишь» и больно прикусил язык. Надо ещё добраться без приключений до нашего корабля.

А Вирке, словно вожжа под хвост попала, он расшалился не на шутку. Схватил Ниду и силой усадил её к себе на колени. Потом с наглой рожей стащил с неё шубейку, оставив абсолютно обнажённой и начал её лапать, доводя бедную девушку до состояния глубокого ступора. Уже во второй раз мне захотелось съездить ему по роже. Пусть от этого не будет никакого толка, но хоть душу отведу! Но, бросив короткий взгляд на, сидящего за пультом управления, Торкода, я с большим трудом подавил в себе это желание, лишь зубами скрипнул и пообещал себе при первом же удобном случае припомнить охальнику всё!

Наш пилот прекрасно видел, что вытворяет его братец и точно так же, как и я бесился. Вирка ухитрился вывести из себя не только меня, но и моего врага — умелец, однако! В конце концов, терпение Торкода лопнуло. Не поворачивая голову в сторону резвящегося вируса, он сказал зло:

— Только недавно ты воспитывал сестру, а теперь сам творишь такое! Как ты можешь заниматься ЭТИМ с ними?! У них же даже хвоста нет!

Вирус ущипнул шаманку за грудь, и я не знаю, как она смогла сдержаться и не заехала по его наглой ухмыляющейся роже. Девушка лишь залилась густой краской и опустила глаза.

— Зато у меня есть! — Никак не желал прекращать своё шоу Вирка. — Дорогая, ты не представляешь, какой это будет незабываемый секс! Ты получишь двойное удовольствие! О, сотии — это самые лучшие любовники во Вселенной! Верно, брат? Расскажи этой малышке, как мы в этом деле используем хвост!

Мама моя! У них есть хвост и они, если верить Вирке, пользуются им для своих сексуальных утех, так сказать «два в одном»! Извращенцы! Всё-таки, мы вовремя сбежали и на этот раз, похоже, удача не повернулась ко мне своей щуплой задницей. Я попытался представить себе, как бы использовала Ридга свой хвост и в голове у меня прозвучал суровый голос спортивного комментатора Озерова: «Нет, такой секс нам не нужен!».

Я не знаю, откуда Вирке известны все эти интимные подробности из жизни сородичей Калука, скорее всего, он просто догадался, но зато я знаю точно, что на корабле я ему устрою такой «незабываемый секс», что это раз и навсегда отобьёт у него охоту ТАК шутить! Вирус почувствовал, что перегнул палку и затих. Он даже поднял с пола шубу и накинул её на плечи шаманки.

— Всё, — обратился он к «брату», — я осознал свою неправоту! Но, когда будем на корабле, я уже не буду тебя так травмировать, а Торкод?

Пилот оставил его вопрос без ответа и подлый вирус затих. Наш корабль стремительно приближался. Похоже, мы действительно смогли сбежать!

Когда шлюпка пристыковалась к кораблю, Вирка решил, что теперь уж точно можно сбросить маску и прямо на глазах у очумевшего Торкода стал меняться, стремительно теряя всякое сходство с Калуком. Змеёныш понял, что его провели, как ребёнка. Не знаю, что он собирался предпринять — я просто не стал ждать дальнейшего развития событий. Я подскочил к нему, схватил за голову и резко повернул на бок. Что-то противно хрустнуло, тело пилота обмякло и медленно сползло с кресла. Никогда бы я не подумал, что способен на такое, но особого раскаяния я не испытывал, глядя на вывалившийся изо рта длинный, раздвоенный язык. Я не человека убил, я гадину раздавил!

— Пусть Космос будет ему пухом! — С пафосом пожелал Вирка упокоения нашему бывшему пилоту. — Он и так слишком долго пожил и слишком многим успел нагадить.

— Покойся с миром, дорогой, товарищ, — подхватил я его игру.

Но едва я оказался у себя дома, на своём корабле, как игривое настроение тут же улетучилось. Теперь я могу высказаться! Одарив Вирку испепеляющим взглядом, я заорал на всю Вселенную, не в силах дальше сдерживать свой гнев:

— Чума, проказа, сибирская язва! Ты что вытворял, мерзавец?!

Наклонив голову и изображая высшую степень раскаяния, Вирка, ковыряя носочком пол, примирительно сказал:

— Я не виноват, так было нужно.

— Кому нужно, сифилис ты холерный?! Объясни мне, такому недалёкому, кому? Может мне? Или Ниде?

Гордо вскинув красивое лицо какой-то рекламной модели, Вирка гордо заявил:

— Вот зря ты на меня кричишь — это несправедливо, если бы я не отвлекал своими выходками Торкода, то он бы вполне мог переключить своё внимание на вас. Ты уверен, что смог бы правильно ответить на все его вопросы? Тогда бы нам пришлось убить его на месте и я очень сомневаюсь, что смог бы управлять шлюпкой.

В этом я не был уверен, но и признавать Виркину правоту мне не хотелось. После того гнусного представления, которое он устроил перед Торкодом, мне вообще хотелось начистить ему рожу. Возможно, я бы это и сделал, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Не знаю, сколько бы мы с ним припирались, если бы не Нида. Она озабоченно смотрела в иллюминатор, за которым на не таком уж большом расстоянии, плавал алмазный астероид.

— Мальчики, — взмолилась она, — успокойтесь. Нам надо немедленно улетать отсюда. Я не знаю, как мой порошок подействует на Калука, он ведь не человек. В любой момент он может проснуться и тогда…

Договорить ей я не дал. Пнув коленом под зад Вирку, я приказал:

— Так, давай немедленно создавай здесь «кротовую норку»! Нида права, мы не знаем, какой метаболизм у этих тварей. Возможно, там уже началась паника.

— На это требуется немного времени, — непривычно покорным тоном произнёс вирус. — Вы подождёте?

— Нет, — разъярился я, — мы уйдём отсюда пешком. Давай же, делай своё дело! Ты и так уже вывел меня из себя, не стоит испытывать мой терпение дальше!

А Нида одарила Вирку таким испепеляющим взглядом, что от него даже воздух в комнате накалился. Удивительно, как она ухитряется сдерживать себя и не вцепиться ему в глотку? После того, что он ей устроил, я не удивился, если бы она схватила топор и стала гоняться за ним по всему кораблю. Вирка умеет довести до белого каления кого угодно, в этом он настоящий профи!

Не в силах оторвать свой взгляд от алмазного астероида, за которым прятался корабль пиратов, мы с Нидой молча вглядывались в темноту, чтобы не упустить того момента, когда возникнет угроза. Если Калук вновь захватит нас в плен, то теперь на спасение рассчитывать не приходится, ведь я убил его брата! Тут уже дело пахнет не сексом и не рабством, а могилой! Только бы успеть! Только бы эта тварь не проснулась раньше времени!

Я едва не пропустил тот момент, когда жуткое непроглядно-чёрное, колеблющееся пятно повисло над астероидом и выпустило свои щупальца! Они тянулись к нашему кораблю, с каждой минутой оставляя нам всё меньше шансов на спасение. В этой противоестественной, постоянно колеблющейся и извивающейся, черноте читалась явная угроза. Мне даже показалось, что «спрут» этот гораздо опаснее, чем я о нём думаю и способен на большее. Он, словно вынырнул из адской бездны, чтобы уничтожить весь мир. Мир — не мир, но от нас он и мокрого пятна не оставит!

— Вирка, — крикнул я, — когда же? Оно совсем близко! Если они нас опять поймают, то порешат на месте. Смерть Торкода Калук нам не простит. Поспеши же! Очень жить хочется! Рано мне ещё на тот свет, я и на этом ещё толком не пожил.

— Ещё немного. Здесь торопиться нельзя. Вы же не хотите, чтобы нора захлопнулась то того, как мы окажемся на месте? Поверьте, тогда у нас точно не будет никаких шансов на спасение.

— Кажется, — обречённо произнёс я, словно завороженный глядя на приближающиеся щупальца чёрного «спрута», — у нас их и так нет

 

Глава 17

Кротовая нора

Корабль резко дёрнулся, отскочил, словно кузнечик, от приближающихся щупальцев на безопасное расстояние, ненадолго замер и внезапно провалился непонятно куда. Именно провалился, потому что сердце ухнуло и ушло в пятки. Хотя, если подумать, ну куда здесь можно провалиться — вокруг космос?! Сначала закрутило, завертело в каком-то немыслимом водовороте так, что я едва смог сдержаться, чтобы не вырвать, а потом плавно понесло в неизвестном направлении. Впечатление было такое, как будто наш кораблик кто-то ловко смыл в унитаз.

И вот мы оказались в странном месте, где нет ни звёзд, ни планет, ничего. Длинная чёрная, вращающаяся труба или тоннель, в конце которого, как и положено, мерцал свет, очень далёкий свет! Нас окружала темнота, такая густая, что казалось материальной, вполне возможно, что так оно и было. Вокруг корабля дрожало невыносимо яркое свечение, оно напоминало солнечную корону, но при этом ничего не освещало. Свет, словно был заперт сам в себе. Какое-то дьявольское место! Не удивлюсь, если сейчас откуда-то выскочат по наши души черти с раскалёнными до бела сковородками и охапками хвороста.

Я был потрясён случившимся. Куда исчез весь мир? Что произошло с нами и нашим кораблём? И куда мы, чёрт возьми, попали?! Но самым животрепещущим вопросом, как всегда, оказался: что делать? Неужели нас и в самом деле проглотил этот «спрут»?

— Вирка, где мы находимся, — осторожно спросил я, — куда всё делось? Мы, что, находимся внутри этой чёрной дряни?

Вирка развеселился. Он повернулся к Ниде и сказал и глумливой ухмылкой:

— Девочка, а ведь ты всё поняла, верно? А вот наш Лёлик так и не допёр, что случилось. — И только после этого он соизволил ответить на мой вопрос: — Олежа, мы находимся внутри кротовой норы и скоро, если ничего не случится, будем вблизи Эдема.

Наконец-то всё прояснилось и я вздохнул облегчённо. Мы сбежали! Теперь уже точно сбежали! Больше мы не встретимся с этими пиратами, гори они синим огнём! Перед глазами возник «светлый» образ Ридги. В какой-то момент я даже пожалел, что так и не смог насладиться общением с ней в полной мере. Такое могло прийти в голову только теперь, когда опасность миновала. Раньше я думал иначе.

А Вирка продолжил:

— Я пытался сделать анализ той штуки, которая на нас напала и, честно говоря, я в полном недоумении. Никто никогда ни с чем подобным не сталкивался! — В голосе вируса я услышал нотки восторга. — Оно способно воистину творить чудеса! Если бы этому «спруту» хватило энергии, то он запросто смог бы рвать в клочья планеты и гасить звёзды! Хорошо, что такого источника энергии не существует. Это очень интересная штука! Нам надо было задержаться на корабле пиратов и всё выяснить.

От возмущения я не сразу нашёл, что ему ответить, но чуть погодя слова появились. Дрожа от злости, я выкрикнул:

— Вот ты бы и оставался там. А, что? Не тебя же эти… — я даже не смог сразу подобрать подходящее слово, — твари хотели использовать для своих утех. Не тебе бы пришлось отдуваться за своё любопытство!

Вирка нахмурился и угрюмо заявил:

— Вот и я о том же! Этот ваш секс — абсолютно бессмысленное и бесперспективное занятие. Зачем огород городить, если можно всё сделать легко и просто, без затей?

— Не тебе об этом судить, бацилла, — огрызнулся я. — Много ты в этом понимаешь.

— Не понимаю и понимать не хочу! Бессмысленное и энергозатратное занятие и ради чего?

— Тебе этого не понять, поэтому, давай закроем эту тему.

Я посмотрел назад и обнаружил ещё нечто! Пространство за кораблём заполнялось непроглядной чернотой. Кажется, Вирка не всё мне объяснил. Я толкнул его в бок и кивнул в ту сторону, где бурлило и пенилось нечто необъяснимое, тёмное и жутковатое. Вирус, кажется, не был удивлён увиденным.

— А чего ты дёргаешься, — заявил он, — всё нормально, так и должно быть. Это просто «нора» за нами сжимается. Ты же не хочешь, чтобы эти бандюки погнались за нами. Вот я и принял меры предосторожности. Теперь они точно никогда нас не найдут.

Шаманка лежала на мятой кровати и взгляд у неё был безучастный и отсутствующий, казалось, что она сейчас где-то в другом месте. Если бы не едва заметное дыхание, её можно было бы принять за мёртвую. А ведь я о многом хотел бы её расспросить и, кажется мне, что время для выяснения отношений пришло, а она, надо же выбрала момент, впала в ступор и теперь до неё не докричишься.

— Нида, — обратился я к ней тихо, но ни одна мышца не дрогнула на лице девушке.

Тяжело вздохнув, я поднялся с кресла и подошёл к ней, осторожно взял за руку и удивился тому, насколько холодной она была.

— Нида, очнись!

Вирус заинтересованно наблюдал за нами. Его забавляло всё: и полное безразличие Ниды к моим призывам, и моя чёртова робость. Я потряс девушку за плечо — никакого результата!

— Успокойся, Лёлик, сейчас она тебя не видит и не слышит, — объяснил Вирка, — не понимаешь, что ли, что она в трансе.

— Нашла время! — Возмутился я. — Неподходящее время для транса. Могла бы отложить до лучших времён.

Вирка успел измениться. Я сам не помню, когда я успел снять запрет, но сейчас передо мной стоял незнакомый высокий, длинноволосый, кареглазый мужчина с трехдневной щетиной на щеках. Непонятно откуда у меня взялся этот образ. Одет он был небрежно и странно: чёрные современные джинсы и белая шёлковая свободная рубашка, непонятно из каких времён. Хорош, стервец! Ладно, пусть будет так! Я устал уже бороться с его причудами. Но и к нему у меня накопилась парочка-тройка вопросов и, я очень надеюсь, что уж он-то сейчас в срочном порядке не впадёт в транс.

— Вирка, а вот ты мне, друг, объясни, как такое может быть?

— Что именно, — напрягся вирус.

— Не дури, ты всё понял! Ты ведь утверждал, что не способен испытывать человеческие чувства, но я не слепой и вижу, что всё чувствуешь и в чрезмерном хладнокровии тебя обвинить никак нельзя. Ты мне врал?

Тёмные глаза вируса метнули в мою сторону такой испепеляющий взгляд, что будь он материальным, меня бы уже можно было бы отпевать. Окрысился. Интересно, с чего бы это?

— А это ты во всём виноват! — Разозлился он. — Ты слишком хороший ученик. За такое короткое время ты научился творить просто шедевры. Теперь у меня есть всё, что нужно полноценному человеку, в том числе и нервная система, и гормональная! Когда ты успел так подковаться?

Я пожил плечами, сам не знаю, как оно так у меня получается, видимо и в этом деле, как и во всём остальном, важен опыт. Мой вирус становится настоящим человеком и мне трудно понять, рад я этому или нет.

— А вот мне, — признался Вирка, — это не нравится. Если дело пойдёт такими темпами, то я скоро так же, как и ты, начну маяться всякой дурью.

Что он подразумевал под дурью, я не знаю, но могу догадаться. Когда ему захочется завести себе пару, то на нашем корабле нам двоим может стать тесно, а по одиночке у никак не получится. Теперь пришло моё время издеваться над ним, но я человек гуманный, да и обострять и без того сложные отношения как-то совершенно не хочется. Нам ведь не просто вместе теперь коротать всю оставшуюся жизнь — мы являемся частями друг друга. Он живёт во мне, а я в нём!

Услышав эти благоразумные мысли, вирус сменил гнев на милость. Стрельнув глазами в сторону Ниды, он, тяжело вздохнув, признался:

— Она мне нравится. Хорошо, что мы забрали её с собой.

Я смотрел на его красивое лицо, на небрежно распахнутую на груди, рубашку и почувствовал болезненный укол ревности. Похоже, что я сам своими руками, точнее своим воображением, создал себе соперника. Не хорошо будет, если мы ещё и по этому поводу начнём с ним бодаться, у нас и без этого довольно сложные отношения.

Я обратил внимание, что на столике непонятно откуда появились весёлые рыжие апельсины. Хорошо помню, что я точно их не создавал! Что это ещё за фокусы? Удивлённо я уставился на вирус. Он, даже не посмотрел в мою сторону, лишь отрезал дольку, подошёл к Ниде и выжал сок в её полураскрытые губы! Нет, моя хрупкая нервная система этого не выдержит! Ухажер выискался! Не иначе, как он готовится в ближайшее время заняться этим, как он заявил, энергозатратным и бессмысленным занятием! Охмурёж, похоже, уже начался.

— Да это настоящие апельсины, — объяснил он. Просто я доставил их из пищеблока.

Шаманка даже не шевельнулась. Интересно, как долго она собирается вот так пролежать? Может, надо её поцеловать, как спящую красавицу, чтобы она проснулась?

— Ты смешной, — как-то грустно произнёс Вирка, — сам подумай, какой я тебе соперник? Я ведь всего лишь вирус, всегда был и останусь им. И всегда я буду жить в тебе и зависеть от тебя. Так что можешь успокоиться на этот счёт.

Мне даже стало его жаль немного. Но он тут же взял себя в руки и лёгкая улыбка скользнула по его губам. Долго пребывать в печали Вирка не привык. Мгновенно преобразившись, словно по мановению волшебной палочки, одарив меня насмешливым взглядом шоколадных глаз, вирус подытожил:

— Впрочем, в моём положении есть много хорошего. Например, меня не может изнасиловать какая-то змееженщина! — Нашёл, таки, чем меня уесть.

В этот момент зашевелилась Нида и мы дружно посмотрели в её сторону. Вирка напрягся, словно хищник перед броском. Девушка уже почти вышла из транса, но глаза её по-прежнему были подёрнуты туманом. Она озиралась по сторонам и, кажется, ничего не видела. Облизнув сухие губы, она улыбнулась и взгляд её стал проясняться.

— Странный вкус, — хрипло произнесла она, облизнув губы, — приятный и необычный. Что это? Никогда ничего подобного не пробовала.

— Всего лишь апельсин, — ответил я.

— Смешное название. А что это такое?

Я взял со столика ярко-оранжевый плод и протянул ей. Девушка взяла его осторожно, словно драгоценность какую-то, понюхала и счастливо улыбнулась.

— Вкусно пахнет, — заметила она. — Его едят?

— Нет, — раздражённо буркнул вирус, — им гвозди забивают.

Чего это он распсиховался? Почувствовал, что здесь он пролетает и нет у него никаких перспектив? А вот так, умник, получается, что быть человеком не так уж плохо, есть в этом и свои приятные моменты!

— Да, — вмешался я, — это плод, его едят, только сначала надо почистить. Нида, мне нужно задать тебе несколько вопросов.

Она замерла, потом, будто приняв какое-то сложное решение, тряхнула головой, рассыпая по плечам густые тёмные волосы и сказала:

— Хорошо, но мне тоже хотелось бы у тебя кое-что узнать.

Вот и договорились. Её вопросы я уже предвижу, скорее всего, они будут касаться Вирки. Не знаю, как смогу ей объяснить то, что и сам с трудом понимаю, но постараюсь, если, конечно, она сама мне ответит честно. Мне срочно захотелось закурить! Интересно, когда вирус грабил склад, там были хоть какие-то сигареты? Я умоляюще уставился на Вирку. Нида тоже посмотрела на него и её брови от удивления взметнулись вверх, как крылья летящей птицы.

— Кто этот человек? — Спросила она настороженно.

— Это… — я немного замялся, — наш друг Вирка. Просто он немного изменился.

— Так, значит, он действительно умеет менять свой облик? — Немного помолчав, спросила она.

— Да, — спокойно ответил я и приготовился к дальнейшим расспросам, — и не только это. Он много чего умеет!

Я испытывал настоящую гордость за своего могущественного друга. Даже проклюнувшаяся, было, ревность, исчезла бесследно. Глупо это! Он мне не соперник! Я — человек, а он — хоть и очень необычный, но всего лишь вирус. На лице Вирки отразилось некое подобие улыбки — это он прочёл мои мысли. От него ничего невозможно скрыть!

Какое-то время в комнате царила тишина, такая нездоровая и невыносимая, что слушать её уже не было сил. Всё равно, пусть «нора», пусть трижды «кротовая», но ведь должны же быть хоть какие-то звуки!

Наконец, я не выдержал этого, как мне показалось, бесконечного молчания и спросил:

— Нида, ты ведь из дикого племени. Извини, я не хочу тебя обидеть, но это факт.

Она покорно кивнула, даже не думая на меня обижаться.

— То, что сейчас происходит, должно тебя, как минимум, удивлять. Ты ведь никогда раньше не видела космических кораблей. Но мне кажется, что ты знаешь гораздо больше чем я. Ты сразу поняла, что такое «кротовая нора», хотя я и сам-то с трудом представляю, что это такое. Ты нисколько не удивилась, встретив существ, не похожих ни на тебя, ни на меня, но ведь никогда раньше ты ни с чем подобным не сталкивалась! Скажу честно, мне это кажется странным. Кто ты, Нида? Только не пытайся обмануть меня — это глупо. Нам предстоит ещё долгое время жить бок о бок и неизвестно, что пережить, поэтому надо быть честными, чтобы в дальнейшем избежать всяческих неприятных ситуаций.

Девушка покорно кивнула и вдруг выдала такое, чего я никак от неё не ожидал!

— Ты ведь знаешь, что до нас на Литаке когда-то жили другие люди? — Спросила она. — Их цивилизация погибла после столкновения с кометой.

— И что с того? — Не понимая, к чему она клонит, спросил я. — Давно это было. Какое это имеет отношение к тебе?

— Погибли не все, — продолжила она свой рассказ, — некоторые остались. Им удалось спрятаться от катастрофы в убежищах. Среди них были те, кто открыл дверь в мир духов. Эта дверь находится как раз в той пещере, где ты был. Ты ведь тоже там побывал, верно? Только для этого тебе пришлось выйти из своего тела.

Я начал терять терпение. Ну, к чему мне этот экскурс в историю Литаки? Я ведь спросил её про другое!

— Так вот, — продолжила она, — однажды три человека прошли в эту дверь. Не так, как это сделал ты, а вполне материально, в своих собственных телах. Один из них погиб, второй, сошёл с ума и не вернулся, но…

И тут повисла напряжённая пауза, казалось, что Нида не желает рассказывать дальше, но теперь уже я загорелся услышать конец этой душещипательной истории.

— А что случилось с третьим? — Нетерпеливо поинтересовался я.

— С третьей, — поправила меня шаманка, — это была женщина.

— Хорошо, так что же с ней произошло?

— Она перед тобой! — В её голосе слышалась такая печаль, что принять этот абсурдный ответ за розыгрыш я никак не мог, скорее всего, она просто сошла с ума.

— Ты хочешь сказать, что умудрилась прожить несколько тысяч, если не миллионов, лет?! Но это невозможно! Ни одно живое существо на это не способно!

Девушка устало вздохнула и почти беззвучно закончила своё повествование:

— Да, после того путешествия в мир духов, я стала бессмертной. И, поверь мне, нет в этом ничего хорошего! Не знаю даже, как этот подарок духов воспринимать, как награду или, как наказание. Много раз я хотела покончить жизнь самоубийством, но кто тогда будет хранить знания моего погибшего народа?! Так что покойный Муто кое в чём был прав. Я действительно не принадлежу его народу, только я не южанка! — Она горько усмехнулась.

Н-да, я ожидал чего угодно, но только не такого! Увидеть воочию настоящее бессмертное существо и не медузу какую-нибудь, не бактерию, а человека!.. Поверить в такое я не мог. Она просто свихнулась и теперь кормит меня своим бредом. Я испытывающее смотрел ей в глаза, надеясь, что вот сейчас она рассмеётся и скажет что-нибудь типа: «Это программа «Розыгрыш». Вас разыграли!». Но нет, шаманка была серьёзна, как никогда.

— Это правда? — Спросил я недоверчиво. — Как такое может быть?

— Не знаю. Я даже не понимаю, почему они так со мной поступили, но, наверное, в этом есть какой-то смысл, просто я его пока ещё не вижу, — грустно призналась девушка. — Возможно, когда-нибудь я это пойму. А теперь, Олег, пришла моя очередь задавать вопросы. Объясни мне, пожалуйста, кто такой твой друг? На моих глазах его убила Ридга, но он каким-то непостижимым образом остался жив. А потом я вдруг обнаружила, что он с лёгкостью меняет обличия. Кто он, Лёлик?

Ну, к этому вопросу я был внутренне готов, смущало меня одно, как всё это объяснить ей, но теперь, после её признания мне будет легче это сделать. Если всё то, что Нида мне рассказала, правда, то ей будет проще разобраться во всех этих странностях, чем мне.

— Вирка — вирус. Он создан искусственно людьми, о которых я мало что знаю. Всего лишь раз я встречался с представителем этой загадочной цивилизации и не думаю, что наши пути ещё когда-нибудь пересекутся. Я даже не знаю, где они обитают. Вирка живёт во мне, но он может создавать всё, что угодно, принять любой облик и уничтожить его можно лишь вместе со мной и никак иначе!

В глазах шаманки я прочитал недоверие. Ясное дело, в такое поверить трудно, но никакого другого объяснения я ей предоставить не могу. Что поделаешь, если истина порой может оказаться фантастичней любой самой смелой выдумки.

Вирка ловко жонглировал апельсинами и, казалось, что наша беседа его нисколько не интересовала, но я-то знаю, он всё внимательно слушал! От этой таинственной скотинки трудно что-либо утаить.

Нида молча смотрела на резвящегося Вирку, который старательно делал вид, что всё происходящее его не касается. Апельсины мелькали в воздухе, словно два маленьких сумасшедших солнца. «Ему бы в цирке выступать»: — подумал я устало.

— Вирка, — робко обратилась к вирусу Нида, — разве такое возможно?

Этот вопрос, как будто, его нисколько не смутил, лишь рассыпавшиеся по полу ярко-оранжевые плоды, говорили о том, что ВВВ растерялся. Когда ему надоело ломать комедию, он резко повернулся в её сторону и сдавленным от волнения голосом произнёс:

— А почему бы и нет? Вот он я! Как видишь, девочка, я вполне реален.

Мне стало не по себе, когда я заметил, КАК он смотрит на шаманку! Можно сколько угодно успокаивать себя тем, что вирус человеку не соперник, что ничего между ними нет и быть не может, что не я от него, а он от меня зависит, но что толку? Я ведь на его фоне здорово проигрываю. Шоколадные глаза вируса самым бесстыжим образом раздевали девушку, а она, как будто даже не замечала всего этого свинства. Что он задумал, стервец?!

— Вирка, — постарался я направить его мысли в другое русло, — у нас есть сигареты?

— Наверное, есть, — неопределённо ответил он, продолжая пялиться на шаманку. — Я не обратил на это внимания.

Моему терпению пришёл конец! Да и какие надо иметь нервы, чтобы спокойно наблюдать за тем, как этот, с ног до головы искусственный, созданный моим воображением, красавчик пытается соблазнить женщину, которая нравится мне! А ведь он даже не человек — так, непонятно что! Вид у него был вызывающий и даже наглый. Что-то между ними происходило в этот момент, только вот что именно? Жаль, что я не умею читать чужие мысли!

— Вирка, — приказал я строго, — дай мне сигарету!

Он даже не посмотрел в мою сторону, продолжая играть в гляделки с Нидой.

— Ты меня не понял? Дай мне сигарету! — Ещё немного и я разобью это красивое лицо…

Какой же я идиот! Настроение сразу поползло вверх, как столбик термометра при самой злющей ангине. Красивое лицо? Что ж, в моих силах исправить эту оплошность. Я вспомнил Муто! Я постарался воспроизвести в памяти каждую мельчайшую чёрточку его неотразимого лица. Сначала это было трудно, но потом воображение разыгралось и вождь получился у меня даже ещё более гнусным, чем был в жизни. Теперь его глаза не просто косили, они даже не желали знаться друг с другом! Я с нескрываемым удовольствием смотрел на то, как меняется выражение лица шаманки. Даже понимая, что перед ней не треклятый вождь, а всего лишь безобидный вирус, она не смогла сдержать отвращения. Всё-таки, я тот ещё стервец! Потом Нида, видимо, вспомнила все те мелкие шалости, которые позволил себе Вирка в образе Калука и больше даже не пыталась сдерживать свою ярость. Сорвавшись с места, она метнулась к Вирке и изо всех сил влепила ему такую звонкую пощёчину, что даже мне стало не по себе. Наступила тишина, напряжённая и гнетущая. Бедолага вирус сник, сгорбился, как будто на его плечах уютно расположились все беды этого мира и тяжело опустился на пол.

— Зачем? — Тихо спросил он то ли меня, то ли девушку. — Разве я сделал что-то плохое?

И такая в его голосе прозвучала тоска, что мне пришлось отвернуться в сторону, чтобы никто не заметил, как мне стыдно! Меня бросило в жар, я чувствовал, как горят мои щёки и удивился тому, что так и не разучился краснеть, хотя уже давно пора — не маленький мальчик. Достаточно! Чего я бешусь? ВВВ — всего лишь вирус и мне он не соперник — в этом он прав!

Я подошёл к расстроенному Вирке и сел рядом на пол. Преодолевая внутреннее сопротивление, обнял его и тихо сказал:

— Ну, извини, я сейчас всё верну обратно. Не знаю, что со мной произошло, блажь накатила. Поверь, я не совсем скотина, но иногда находит что-то…

Нида подсела к нам. Видимо и ей стало не по себе. В конце концов, ведь именно вирус спасал нас и на Литаке, и сейчас, когда «спрут» едва не схватил наш кораблик. Девушка осторожно погладила Вирку по руке, преодолевая внутреннее сопротивление — образ вождя давал о себе знать. Потом, всё ещё дрожа от отвращения, она обняла ВВВ. Так мы и сидели на полу, молча, обнявшись и истекая собственной виной, как перезревшие груши соком.

— Прости, Вирка, я не права, но ведь и ты совсем ещё недавно вёл себя не лучшим образом. Считай, что мы квиты.

Вирус кивнул. Чтобы загладить свою вину, я вернул ему прежний облик и мгновенно обстановка разрядилась. Нида облегчённо вздохнула и не смогла сдержать радостной улыбки. Долго злиться у неё не получалось, весь свой гнев она выплеснула вместе с этой пощёчиной.

— Ты больше на нас не злишься? — Спросила шаманка.

— А я и не умею злиться, — весело откликнулся ВВВ, — я ведь не человек, верно, Олег? Такие важные для вас, людей, эмоции для меня ничего не значат.

Ох, и хитрован! Опять пытается навести тень на плетень. Знаю я теперь, какой он бесчувственный, насмотрелся уже достаточно! Но ничего, пусть повеселится, если по-другому у него не получается.

Мир и покой воцарились в нашей маленькой команде, но ненадолго. С кораблём стало происходить что-то странное. Он внезапно задрожал и замедлил свой ход. Казалось, что он преодолевает какое-то невидимое препятствие. Мы переглянулись в растерянности.

— Вирка, что происходит? — Спросил я. — Так надо или…

— Вот именно «или», — рявкнул вирус, — это «нора» сжимается! Слабеет электромагнитное поле. А всё эти ваши дурацкие эмоции! Я отвлёкся и вот на тебе. Теперь сидите тихо и не мешайте, иначе мы навечно здесь застрянем.

Я даже рассмеялся от неожиданности. Ну, что за жизнь такая, ни дня без неприятностей! Как говаривал друг мой Сева: «Карма у тебя такая, Лёлик. Терпи и не рыпайся. Просто прими это, как данность. Дурное это дело — спорить с кармой!».

Свечение вокруг нашего корабля стало меркнуть, кажется, что, и без того непроглядная чернота, стала ещё темнее, хотя, куда уж больше — её уже можно руками потрогать?! Но страха не было, только нервная дрожь, как перед экзаменами, когда всё знаешь, но успокоиться не можешь всё равно.

По каюте засновали искрящиеся силуэты людей и животных, в воздухе появились картинки незнакомых миров, они возникали из пустоты и тут же исчезали, я не успевал даже всё рассмотреть. Мир… Неужели он исчезнет для меня навсегда?! Не верю! До чего же смешно это — я верю в свою неуязвимость только потому, что какие-то там странные бактерии выбрали меня для такого же странного задания. Я должен спасти Эдем! Получается, что кроме меня этого никто другой не смог бы сделать, а значит, я буду жить, пока не выполню свою миссию! Они никогда не ошибаются!

Нида, кажется, была абсолютно спокойна и это меня удивило.

— Тебе не страшно? — Растерянно спросил я.

— Нисколько, — ответила она с улыбкой, — мы выберемся отсюда!

В её словах было столько уверенности, как будто она всё знала наперёд… Хотя, с чего бы это вдруг с ней этот недавний транс приключился? Вполне возможно, что она действительно всё знает!

— Я всё это видела, — подтвердила мои догадки девушка, — мне показали то, что должно произойти в ближайшее время. Смотри: вот сейчас сияние вокруг корабля усилится, потом…

А потом мы сделали такой мощный рывок, что оказались у самого выхода из «норы». За нами уже ничего не было — нора уже почти вся захлопнулась, осталось только маленькое окошко впереди. Мы должны успеть! Мы успеем!

Вирка замер без движения, будто окаменел и только карие глаза горели адским огнём. Он был весь, словно сжатая пружина. Боясь потревожить его в этот ответственный момент, мы с Нидой поднялись с пола и отошли в сторону, чтобы не мешать.

Вот корабль, собрав все свои силы, вновь рванулся вперёд и тут же вокруг нас засияли звёзды — наш мир вернулся, вернее — это мы вернулись. Корабль, как и в самом начале моего путешествия, вновь стал абсолютно прозрачным, но теперь это меня не раздражало, а радовало, потому что недалеко от нас я увидел потрясающее красивую планету, такую же голубую и живую, как моя Земля!

— Эдем, — прошептала мне на ухо, незаметно подошедшая Нида, — вот он — Эдем!

 

Глава 18

Адам и Ева

Планета лениво плыла в тёмных мутных водах бескрайнего Космоса. Я замер, не в состоянии вымолвить ни слова. Передо мной была Земля! Что с того, что очертания материков не совпадают? Что с того, что Эдем окружает целый пояс астероидов? Он похож на мою родную планету! Эта пронзительная голубизна, небрежно прикрытая белой пеной облаков — разве может ещё где-то существовать подобное?

Нида не могла отвести взгляд от иллюминатора. Глаза её расширились, словно хотели вобрать в себя всю эту красоту. Прижимая руки к груди, шаманка беззвучно шептала какое-то заклинание, или пела, не знаю. Она ничего не видела вокруг себя и не слышала, поглощённая созерцанием удивительной картины приближающегося Эдема.

Я и сам ощутил необычное волнение и лихорадочную дрожь ожидания встречи с чем-то или кем-то очень важным для меня. Эдем звал! Да-да, я слышал его тихий голос, он напоминал шелест волн, шёпот листьев и скрип песка под ногами. Он ждал нас! Ждал давно и терпеливо, он знал, что мы должны появиться! Мне показалось, что, если бы в тот момент я захотел вернуться, то он бы нас не отпустил, настолько остро я ощутил это его затянувшееся ожидание. Невидимые сирены Эдема, поющие сладкие, беззвучные песни, поймали наш кораблик в свои сети и не было ни сил, ни желания противиться их власти.

— Как красиво! — Восторженно выдохнула Нида. — Я даже не подозревала, что такое бывает! Он живой! Олег, он разговаривает со мной!

Значит, и она услышала этот зов?! Я не сошёл с ума, не придумал его. Этот голос существует на самом деле, вот только так трудно понять, что он поёт и чего он хочет от нас.

— Романтики, — произнёс за моей спиной Вирка с нескрываемым сарказмом в голосе, — не забывайте, что вы приехали сюда не в свадебное путешествие. Здесь что-то не так, какая-то угроза, а иначе, какой смысл был тащиться в такую даль? Так что, детишки, охи и вздохи отложите до лучших времён, а сейчас внимательно следите за всем, что может показаться хоть сколько-нибудь подозрительным.

Зараза, она и есть зараза! Умеет же эта сволочь испоганить даже самое хорошее настроение! Весь флер романтики и загадки спал и теперь перед моими глазами была самая обыкновенная планета, затих даже этот тихий, манящий голос. От досады я стукнул кулаком по иллюминатору, нисколько не боясь его повредить.

— Слушай, а ты не мог бы хотя бы иногда помолчать? Тебе обязательно надо всё перегадить?

— Не обязательно, но желательно, — хмыкнул он. — Олег, я не сказал ничего криминального. Если немного подумаешь, то согласишься с тем, что я прав.

Я вздохнул обречённо. Прав он, сто раз прав, но меня уже начинает тошнить от этой его правоты!

Нида, отошла от иллюминатора, упала на кровать и разрыдалась. Ненавижу женские слёзы. Теряюсь и не знаю, что сказать. Вот, спрашивается, чего её пробрало в самый неподходящий момент? Что за эксцентричная особа?! Будет с ней мороки. Я присел рядом и попытался выяснить, в чём дело. Вздрагивая и глотая слёзы, она запричитала:

— Это так красиво, что даже страшно!

Вопрос в другом — будет ли казаться таким же прекрасным Эдем, когда мы увидим его вблизи? Пока ничего такого, что могло бы внушить хоть какие-то опасения, я не обнаружил, Вирка, если судить по его кривой, глумливой ухмылке, тоже.

Корабль коснулся грунта. Едва уловимый удар известил нас о том, что мы благополучно прибыли на место.

Это был дикий, первозданный мир, не изгаженный людьми. Воздух оказался настолько чистым, что от него закружилась голова. В нос ударил запах моря и сырой травы. Наш корабль приземлился у самой кромки леса. Удивительного леса! Громадные деревья с такими густыми кронами, что солнечный свет безнадёжно терялся за ними, так и не достигая земли. Вечный сумрак царил здесь.

— Ну, и что дальше? — Спросил я непонятно у кого.

— А ты чего ждал, что вот так сразу всё решиться? Ты и пяти минут здесь не находишься, а уже хочешь получить ответы на все вопросы, — вмешался Вирка.

Где-то в лесу я уловил движение и насторожился. Эдем Эдемом, но в этом райском саду вполне могут обитать хищники. Людей, я надеюсь, мы здесь не встретим. Раздалось шипение, как будто кто-то выпустил воздух из шарика, треск веток и перед нами возник…раптор или кто-то очень на него похожий! Жуткая тварь! Как завороженный я смотрел на эту чудовищную пасть, усеянную острыми зубами. В след за ним появился ещё один, немного помельче.

— Парк юрского периода, — шёпотом сказал я. — Рапторы! Вирка, ты сможешь их убить?

— Смогу, конечно, но пока не вижу смысла, — ответил легкомысленно вирус. Они ведь не нападают. И, между прочим, никакой это не раптор, а дейноних. Дейноних.

Не, а чего, нормальная логика. Пока не нападают. Когда они нападут, будет уже поздно. Мой взгляд спустился ниже и остановился на когтистых лапах. Особенно был страшен один коготь на ноге, похожий на острый клинок. Таким можно убить одним ударом. Мало нам, в случае чего, не покажется. И всё же страха почему-то не было. Даже лёгкая оторопь сошла на нет. Мы с динозаврами молча разглядывали друг друга, не оценивая, не примеряясь для нападения, просто исключительно из интереса. Это напоминало детскую игру в гляделки — кто кого переглядит. Я даже улыбнулся этой мысли. Никогда бы не подумал, что мне придётся играть в эту игру с хищными динозаврами! Ситуация сложилась просто абсурдная. И повёл я себя соответственно — протянул руку и попытался дотронуться до того, что был ближе ко мне. Животное отшатнулось, потом осторожно приблизилось и понюхало, наверное, проверяло вкусно я пахну или нет. За моей спиной ахнула Нида.

— Осторожнее! Смотри, какие у них зубы!

Зубы, что надо — хорошая мясорубка! Вот только почему-то воспользоваться ими динозавры не спешили. Странное поведение для хищников. Осторожно, стараясь не делать резких движений, я двинулся дальше в глубь леса. Нида и Вирка последовали за мной, а наши новые знакомые заключали этот странный кортеж. Вирус немилосердно ругался и постоянно требовал вернуться обратно. Когда мне надоело его бесконечное ворчание, я рявкнул:

— Заткнись! Устал я уже от тебя. Мы должны всё здесь осмотреть. Что-то же привело нас сюда. Лучше смотри по сторонам.

— И обязательно надо в лес переться? — Продолжал гнусить Вирка, доводя меня до белого каления.

— Желательно. Сам посуди, если здесь есть что-то такое, чего мы не должны увидеть, то проще всего спрятать это в лесу.

Я даже не отдавал себе отчёта в том, что в этом вечном полумраке может таиться кто-то пострашнее динозавров. Спотыкаясь о торчащие из земли корни могучих деревьев, продираясь сквозь колючие кустарники, я настойчиво шёл вперёд, словно кто-то толкал меня в спину. Моя убеждённость в том, что этот девственный лес таит какую-то страшную тайну, крепла с каждым шагом. Эдем вновь заговорил со мной, но на этот раз это было мало похоже на пение сирен, планета теперь решила изъясняться языком первобытных рептилий. От неожиданности я остановился и обернулся назад, наши новые знакомые следовали за нами на почтительном расстоянии, не приближаясь, но и не отставая. Что им надо?

Вскоре я понял что! Из чащи выскочила здоровенная кошка с такими клыками, что мне оставалось только удивляться, как они ей не мешают. Саблезубый тигр, а, похоже, это был именно он, преградил нам дорогу и угрожающе зарычал. Шерсть на загривке у него стала дыбом, жёлтые глаза внимательно следили за малейшим моим движением, а хвост лихорадочно метался из стороны в сторону. Не было нужды расшифровывать этот язык жестов, всё и так было ясно, как белый день — кошка проголодалась и рассматривает нас, в качестве комплексного обеда.

— Нашёл, что искал? — Услышал я за спиной язвительный голос Вирки. — Ты нарываешься, а мне теперь отдуваться.

Я даже не успел толком представить себе кого-то, кто мог бы противостоять зверю, когда он, хлестнув себя в очередной раз хвостом, метнулся в мою сторону. И тут бы я нашёл свою смерть, если бы не два буро-зелёных, чешуйчатых снаряда. Дейнонихи оказались намного проворнее саблезубой кошки. Ещё в прыжке, намертво вцепившись в мохнатое тело кошки, динозавр успел полоснуть задними лапами ей по брюху. Они упали и превратились в рычащий и шипящий клубок. Тут же на помощь подоспел и второй ящер и началось кровавое пиршество! Динозавры кромсали бедную кошку с таким остервенением, что шансов у той не оставалось, но даже исполосованный жуткими когтями, истекающий кровью, саблезубый тигр продолжал сопротивляться.

Привлечённые запахом крови из темноты леса внезапно выскочили ещё несколько ящеров, небольших, размером со среднюю собаку, похожие на сильно уменьшенную копию «наших новых друзей».

— Заврорнитоидиды, — со знанием дела оповестил нас Вирка. — Бедный саблезубый!

Меня волновало только одно, как бы в разгар этого кровавого беспредела, нас случайно не приняли за десерт. Осторожно, стараясь не шуметь, я стал пробираться между снующими под ногами рептилиями, но тут мне, как всегда, не повезло, я поскользнулся на залитой кровью траве и упал. И сразу же эта кровожадная мелюзга обступила меня со всех сторон. Вирка ждал приказа, но я никак не мог сосредоточиться, глядя на то, как кольцо этих тварей сжимается вокруг меня. Мелкие, но наглые!

— Да делайте же что-нибудь! — Раздался крик Ниды.

Ощущение неизбежности стало настолько сильным, что я даже не попытался подняться и правильно сделал, потому что наши дейнонихи, всего лишь несколькими меткими ударами хвостов, разметали обнаглевших от собственной безнаказанности заврорнитоидидов, будто ворох сухих листьев. И всё-таки несколько зубастых существ успели вцепиться в мою ногу, за что и поплатились жизнью — наши динозавры перекусили их пополам, как будто ножницами перерезали. Это уже интересно. Неужели им так понравился мой запах, что они готовы теперь любого порвать на конфетти, защищая мою драгоценную жизнь.

Вирка протянул руку и помог мне подняться. Нога болела — зубы у этих зверюшек острые. Тёплая струйка крови ползла по моей ноге.

— Может, теперь вернёмся обратно на корабль? — Предложил вирус без особой надежды. — Ты доволен? Ты всё увидел? Учти, Лёлик, с тираннозавром, если нам он встретится, наши охранники не справятся.

Мне на помощь подоспела шаманка. За всё время, которое длилась битва между кошкой и динозаврами, она молчала. Теперь, она подошла и, сжав мою руку, сказала:

— Я считаю, что нам надо идти дальше. Мы должны здесь что-то найти! Я чувствую это. Нас ведут! Вирка, ты этого не можешь услышать, не можешь прочувствовать, но нас ведут. Кто? Я не знаю.

Скроив недовольную мину, вирус углубился в чащу леса, ворча себе под нос что-то нелицеприятное насчёт наших умственных способностей.

— Ты тоже это слышишь? — Шёпотом спросила девушка. — Слышишь, я знаю! И эти существа, — она кивнула в сторону, сопровождающих нас динозавров, — они не просто так увязались за нами, они нас охраняют. Эдем знает кто мы такие, он ждал нас и теперь хочет показать себя.

До чего же она всё правильно сказала, именно то, чему я никак не мог найти слова. Теперь, когда Нида всё так чётко сформулировала, мне стало легче. Я перестал казаться себе сумасшедшим упрямцем, который готов подвергать опасности себя и окружающих только ради своих бредовых идей.

Не знаю, сколько прошло времени, в полумраке леса очень трудно ориентироваться во времени. Но мы, в конце концов, вышли на большую открытую поляну. Только теперь я почувствовал дьявольскую усталость. Сердце билось где-то в горле, ноги дрожали, а спину ломило так, как будто я всю ночь грузил мешки с цементом.

— Пожалуй, здесь и заночуем, — хрипло сказал я, — надо отдохнуть немного.

Потирая небритую щёку, Вирка тихо выругался, но спорить не стал, лишь заметил:

— Вот так под открытым небом, на голой земле и будете спать?

— Ну, раз ты такой заботливый, то сооруди что-нибудь подходящее для ночлега, — предложил я и тут же отключился.

Проснулся я среди ночи от пульсирующей боли в ноге. Шёпотом матерясь, задрал штанину, которая намертво присохла к ране и теперь отрывать её приходилось вместе с тонкой корочкой спёкшейся крови. Даже в темноте, при тусклом свете местной луны, я заметил, что нога в месте укусов сильно раздулась. Я дотронулся до раны, она оказалась горячей и влажной. В голове возникли слова идиотской оперы: «Гангрена, гангрена, ему отрежут ноги!».

— Вирка, гад ползучий, — тихо, чтобы не разбудить Ниду, обратился я к вирусу, — ты же обещал, что будешь меня лечить от всех болячек.

Вирус перевернулся на бок и, глядя мне в глаза, растерянно признался:

— Лёлик, прости меня, я не могу понять, что со мной происходит…

— Блин, Вирка, психоанализом займёшься потом! Ты меня спасай! Если я загнусь здесь, ты тоже недолго протянешь после этого.

— Ты не дослушал меня. Я не могу ничего сделать. Меня что-то блокирует. Эта проклятая планета… Что-то здесь не так. Зря мы прилетели сюда. Сейчас я, будто под колпакам нахожусь.

Тупо глядя на то, как наши динозавры кромсают в сторонке очередную свою жертву, я прошептал:

— Адам и Ева. Мы не вернёмся обратно. Только я никак не могу понять, зачем? Почему нас принесло на эту планету? Если ей ничто не угрожает, то зачем мы здесь? В чём смысл, Вирка?

Вирус сел, наклонился над моей многострадальной ногой и угрюмо заявил:

— Я не знаю зачем. Если бы мы остались на корабле, то ты мог бы задать этот вопрос бактериям, а заодно и ногу твою подлечили бы, но сейчас… Ты сам настоял, чтобы мы шли дальше. Но, если тебя интересует моё мнение, то вот, что я тебе скажу — ложись и спи. Утро вечера мудренее. Мне кажется, что завтра мы сможем хоть немного разобраться в том, что происходит.

А повалился на влажную траву, закинул руки за голову и стал смотреть в ночное небо, которое казалось хрустально-прозрачным и звонким. Вот с неба сорвалась звезда и я даже успел загадать желание, что раньше мне никогда не удавалось.

— Если я заболею, К врачам обращаться не стану, Обращусь я к друзьям — Не сочтите, что это в бреду: Постелите мне степь, Занавесьте мне окна туманом, В изголовье поставьте Упавшую с неба звезду.

Я пел тихо, почти неслышно, но ВВВ, тем не менее, шикнул на меня и сказал:

— Тихо, Ниду разбудишь. И вообще, ты, Лёлик, гораздо симпатичнее, когда ты не поёшь. Не твоё это.

— Знаю, — покорно согласился я, — но это моя лебединая песня.

— Из лебедей хреновые певцы, — напомнил Вирка недовольно, — лебеди ведь не соловьи.

И в доказательство своих слов, он зажал уши ладонями, как будто это могло спасти его от моего пения. Я даже улыбнулся вымученно.

— Знаешь, зараза, за что я тебя люблю? — Спросил я.

Вирус даже замер от неожиданности.

— Ты меня любишь? — Спросил он удивлённо. — Никогда не поверю!

— Я тоже, — усмехнулся я, — и, тем не менее, это так. Ты мне дорог своей чудовищной прямолинейностью и честностью. Среди людей такого не встретишь. Общаясь с тобой, я как будто в зеркало смотрю.

Адам и Ева покончили с едой и осторожно приблизились к нам. Их тёмные силуэты на фоне первобытной природы могли бы привести в ужас кого угодно, но не меня. В этих существах я улавливал присутствие разума, не человеческого, чуждого, но разума. И всё их поведение казалось мне противоестественным. Что заставляет их охранять нас? Почему они не расправились с нами так же легко, как сделали это с саблезубым тигром?

Застонала во сне Нида. Интересно, что ей сейчас снится? Забавная у нас получилась команда! Я рассмеялся, приводя Вирку в смятение.

— Не вижу ничего смешного, — стараясь сохранять достоинство, заявил он. — Меня, например, тревожит то, что я не могу размножаться и тем самым не в состоянии позаботиться о нас.

— Видишь, а ты говорил, что это у нас всё так сложно с этим делом, — напомнил ему я. — У вас тоже не очень-то просто.

— Ерунда, — мотнул он головой, рассыпая по плечам густые тёмные волосы, — это только здесь такое случилось! Когда вернёмся к кораблю, ты узнаешь у бактерий, в чём тут дело.

— Мне кажется, что мы и без них всё поймём утром.

Адам приблизился, наклонился надо мной и, дохнув мне в лицо смрадным запахом, что-то зашипел встревожено. Я смотрел в его горящие глаза и пытался понять, чего же дейноних добивается. А он боднул меня в бок, переворачивая на бок. Ногу прошила резкая боль и я вскрикнул.

— Отстань, животное!

Ничего, если будет совсем уж плохо, то попрошу Ниду, чтобы она меня загипнотизировала и отдам ногу на съедение дейнонихам. Эти бравые ребята ампутируют мне её в считанные секунды с такими-то зубами. От одной только этой мысли мне стало плохо, но я успокаивал себя тем, что когда-нибудь, когда неведомая сила разблокирует Виркины способности, он сможет отрастить мне новую ногу.

— Да отстань же! — Зашипел я на динозавра после очередного толчка.

Но Адам был настойчив, он упорно теребил меня, его шипение плавно перешло в длинный, тревожный свист. Это забавляло меня и беспокоило одновременно. И тогда я посмотрел в глубь леса и обнаружил, что за ближайшими деревьями растекается непонятное рассеянное фосфорицирующее свечение. Что ещё за чудеса тут творятся? Первым порывом было вскочить и пойти посмотреть, но вместо этого я закрыл глаза и мгновенно уснул под недовольное шипение Адама и Евы. Я слишком много прошёл по первобытному лесу и слишком слаб, чтобы совершать подобные подвиги. Прав Вирка, надо дождаться утра.

Утром я проснулся от того, что кто-то настойчиво толкает меня в бок. Сначала я подумал, что это Вирка, но, увидев перед собой зубастую морду динозавра, выругался. Адам и Ева склонились надо мной и по очереди теребили, осторожно, но настойчиво, стараясь не причинить вреда своими острыми зубами. Вирка сидел чуть в стороне и с интересом наблюдал за их действиями. Шаманка всё ещё спала. Надо думать, если я — взрослый мужик так вымотался, продираясь сквозь спутанный кустарник и торчащие из земли корни, то, что уж говорить о слабой женщине! Пусть спит.

— Ты как? — Поинтересовался вирус странным голосом.

Я прислушался к себе и обнаружил, что терзавшая меня ночью, боль исчезла. Не веря своим чувствам, я сел, задрал штанину и стал разглядывать то место, где ещё ночью была кровоточащая, воспалённая рана. Ничего! Абсолютно! Даже шрама не осталось, только тёмные пятна засохшей крови.

— Ты? — Повернулся я к Вирке. — Значит, ты свободен?

— Нет, не я, — печально признался вирус и на его красивое мужественное лицо легла тень. — Я по-прежнему не могу ничего сделать.

Час от часу не легче. Эдем продолжает меня удивлять. Мало мне этих динозавров-телохранителей, так теперь новые загадки появились. Эта планетка мало похожа на райский сад, но она таит много загадок, больше, чем мне хотелось бы.

— Это тебя Эдем вылечил, — услышал я голос Ниды. — Можешь даже не сомневаться. Я думаю, что и Вирку он блокировал только для того, чтобы дать понять тебе, что он нас принял и теперь будет заботиться.

— Чушь, — возмутился я, — как планета может вылечить? Он мне что, рану промывал, уколы колол?

Нида встала, отряхнулась от прилипших к её одежде, листьев и терпеливо, как капризному ребёнку, объяснила:

— А ты разве не знаешь, что иногда для того, чтобы выздороветь, достаточно просто сменить место жительства? Места бывают разные и разные духи там обитают.

Опять духи! И ведь умная женщина, а туда же, духи… Она, догадавшись по выражению моего лица о том, что я думаю, поспешила объяснить:

— Хорошо, пусть будет по-твоему, пусть полевые формы жизни, но они есть! Ты же сам их видел! Просто мне проще называть их духами.

Я послюнявил палец и стал оттирать бурую кровь со своей ноги. Нет, такого просто не может быть! Даже крошечного шрама не осталось! Никаких следов!

— Нида, я готов согласиться с тобой, но посмотри, здесь же даже следов не осталось, как будто всё это мне только приснилось.

Она не стала спорить, лишь загадочно улыбнулась своим мыслям.

Осторожно, всё ещё не веря тому чуду, которое со мной приключилось, я встал, боли не было. Ко мне приблизилась Ева и толкнула в спину так сильно, что я с трудом смог устоять на ногах. Но на этом шалости динозавров не закончились, они обступила меня и пинками и толчками погнали в сторону леса.

— Эй, что за дела, динки? Чего вы от меня добиваетесь?

И тут я ясно вспомнил то, что увидел перед тем, как уснуть! Именно в ту сторону, где вчера ночью колыхалось это непонятное голубоватое свечение, толкали меня сейчас динозавры. Дальше я уже не нуждался в их понукании, мне и самому стало интересно, что же там такое. Уверенным шагом я направился к лесу. Не знаю, что я там увижу, но дейнонихи слишком уж упорны и это неспроста.

Я раздвинул колючие ветки неведомого кустарника, обдирая шипами кожу с рук и даже не смог сдержать удивлённого возгласа, настолько неожиданным было то, что я увидел!

— Олег, что случилось? — Услышал я встревоженный голос Ниды.

— Эй, Лёлик, с тобой всё в порядке? — Вирка уже бежал через поляну ко мне. Ты жив там?

— Жив! — Заорал я во весь голос. — Идите сюда, скорее!

Можно было их и не подгонять, потому что мой голос сработал не хуже кнута. Уж не знаю, что там им почудилось, но Нида даже упала, споткнувшись о камень, так она спешила!

И вот я не увидел, а почувствовал спиной, что они уже рядом.

— Как вам это? — Спросил я встревожено.

Ответом мне было напряжённое молчание.

— Как оно вам?

И вновь молчание, лишь длинный прерывистый вздох Ниды.

 

Глава 19

Чужие здесь не ходят

— Вирка, а ты уверен, что здесь нет никакой разумной жизни? — Поинтересовался я у моего друга.

Вирус криво усмехнулся и мрачно ответил:

— До этого момента я был в этом абсолютно уверен. Я просканировал поверхность несколько раз и ничего не обнаружил.

Я с интересом рассматривал непонятный металлический цилиндр, торчащий прямо из земли. Заканчивалась эта подозрительная конструкция прозрачной сферой размером с баскетбольный мяч и понять назначение данного предмета было невозможно, но то, что эта штука — творение рук человеческих или каких-то других разумных существ, в этом сомнений не оставалось.

— Ты хочешь сказать, что это само из земли выросло, типа дерево такое? — Спросил я язвительно.

Нида приблизилась к подозрительному предмету и дотронулась до него. Я даже не успел её остановить. Впрочем, ничего страшного не произошло, но надо быть осторожными.

— Слушай, — задумчиво произнёс Вирка, — может, кто-то сюда прилетал и забыл это, когда покидали Эдем?

Я прыснул, не в силах сдержать смех.

— Ага, забыли, — язвительно сказал я, — только перед этим врыли в землю, чтоб уж наверняка забыть. Ну да, с глаз долой из сердца вон! Эта штука как-то работает, она ночью светилась.

Адам и Ева всем своим видом демонстрировали недовольство. Они противно скрипели в сторону подозрительного предмета, но приближаться не решались, лишь делали грозные выпады и тут же отскакивали в сторону, как будто боясь, что непонятный прибор может на них напасть. Такое их поведение меня забавляло, но и настораживало тоже.

— Что-то не так, — тихо сказала Нида и отошла в сторону.

Мы с Виркой переглянулись и на время потеряли всякий интерес к загадочной штуковине, потому что с шаманкой стало твориться нечто гораздо более странное! Сквозь ажурную листву деревьев лениво, как мука сквозь сито, просачивался солнечный свет, разбрасывая яркие пятна по всей поляне. Но ярче этих солнечных пятен было свечение, исходящее от Ниды. Она словно погрузилась в ослепительно-белую, искрящуюся пену и была так прекрасна, что у меня все слова застряли в горле. А шаманка опустилась на траву, обхватила голову руками и застонала. Этот стон привёл меня в чувство. Я подскочил к ней, обхватил за плечи и тут же неведомая сила отшвырнула меня метра на три. Мощнейшая энергия истекала из Ниды, пугая динозавров и нас с Виркой. Взгляд у девушки стал пустым и бессмысленным, как у куклы, все мышцы окаменели. Она и в самом деле сейчас казалась не настоящей.

— Что с ней? — Растерянно спросил я вирус.

— Хотел бы я это знать, — мрачно ответил он, но приближаться к девушке не стал, — это, видимо из-за этого механизма, или что там это такое, — он кивнул в сторону прозрачной сферы, внутри которой уже плясали многочисленные искрящиеся голубоватые точки. Она до неё дотронулась.

— Надо что-то делать, — я отчаянно пытался понять, что же происходит и чем я могу помочь Ниде.

— Ничего, — отмахнулся Вирка, — ничего не надо делать.

Его новая мужественная внешность никак не вязалась с таким не мужественным ответом! Я даже разозлился не на шутку:

— А, что, если она умрёт от этого?! — Заорал я так, что даже наши динозавры отшатнулись от меня.

На его лице застыло выражение омерзительного спокойствия. Вероятная смерть девушки его нисколько не волновала»! Сейчас все его мысли были заняты нашей находкой. Он, будто кроссворд разгадывал, перебирая все возможные варианты. Выглядел он при этом деловитым и с усердием разглядывал таинственный агрегат, как будто что-то понимал во всём этом.

— Слушай, что происходит с Нидой?! — набросился я на него.

— Это какая-то незнакомая энергия, очень сильная. Но я не думаю, что ей что-то грозит, хотя, если бы это было электричество, то от неё осталась бы только кучка пепла, — ответил вирус себе под нос, даже не посмотрев в мою сторону. — Успокойся, если до сих пор живая, то ничего с ней не случится — время вышло.

— Ты меня когда-нибудь в гроб загонишь! — Возмутился я. — Отцепись от этой дряни и помоги мне привести её в чувство!

— Интересно как? — Спросил он равнодушно. — Да она, вроде бы, в обморок не падала, сидит себе спокойненько и светится, как лампочка. Чего ты дёргаешься?

Я вспомнил «Пикник на обочине» Стругацких и высказал своё предположение:

— Слушай, а может, тут кто-то пикничок устроил? А на этой штуковине они шашлыки жарили?

Вирка укоризненно покачал головой и, бросив короткий взгляд на Ниду, заявил:

— Если бы это было так, то она давно бы уже покрылась хрустящей золотистой корочкой и вкусно пахла бы жареным мясом. А она, посмотри, совсем, как живая.

От этих его слов мне стало плохо. Нет, что ни говори, а у этой заразы нет даже намёка на человеческие чувства! Ведь ещё недавно эта сволочь проявляла к девушке вполне недвусмысленный интерес, а сейчас она, как будто перестала существовать, стоило лишь появиться новой игрушке…

Адам приблизился у Ниде, протянул к ней короткие передние лапки с жуткими когтями и тут же неведомая сила отшвырнула его и ударила об дерево. Несчастный дейноних сердито зашипел и с большим трудом поднялся. Он грозно мотал могучим хвостом, как рассерженная кошка, но второй раз испытывать судьбу не стал и близко не подошёл, выражая своё недовольство грозным шипением и сердитым свистом. Ева оказалась осторожнее и держалась от шаманки на безопасном расстоянии, но и у неё вид был такой же недовольный и злой. Всё, что происходило у кромки леса, им не нравилось. Мне тоже. И лишь вирус был почти счастлив. Он ползал вокруг цилиндра на четвереньках, рассматривая его детально.

Неприятности не всегда имеют грозный вид, чаще всего они выглядят почти безобидно, порой, даже нелепо и лишь интуиция настойчиво шепчет в ухо: «Опасность! Опасность! Будь осторожен, Лёлик!». Вот и сейчас я слышал этот едва уловимый шёпот и никак не мог понять, кто именно и, главное, чем, может нам угрожать на Эдеме. Машинально я потянулся за яркими оранжевыми ягодами, которыми были густо облеплены все ветки неизвестного куста. Ветка дрогнула и отстранилась, как будто живая. Удивлённый я уставился на куст. Не было ни малейшего ветерка, который бы хоть как-то объяснял эти фокусы. Я вновь протянул руку к ягоде и ветка вновь поспешно отстранилась. Это уже становилось интересным! Мало того, что динозавры здесь ведут себя в высшей степени странно, так ещё и растения позволяют себе проявлять характер!

— Ты это видел? — Спросил я у Вирки.

— Видел и что с того? — Ответил он, продолжая рассматривать металлический цилиндр.

— Он живой!

— Конечно, — покорно согласился вирус. — Слушай, если он не хочет, чтобы ты рвал эти ягоды, то ты и не рви их, может, они ядовитые.

В этот момент Нида поднялась с земли и улыбнулась, не понимая, что с ней произошло. Светиться она перестала и теперь ничто не говорило о том странном состоянии, в котором она до этого находилась. Девушка измученно осмотрелась и робко спросила:

— А что тут было? Такое впечатление, что я на какое-то время перестала существовать, помню только яркое свечение и ничего больше. Никаких других чувств, ни слуха, на зрения, ни обоняния и такая лёгкость…

Мы с Виркой переглянулись, но отвечать на её вопрос не стали, наверное, просто потому, что не знали ответа. Каким-то непостижимым образом Нида умудрилась превратиться в чистейшую энергию, при этом оставаясь вполне материальной. Криво улыбаясь нездоровой улыбкой Джоконды, она, пошатываясь, направилась в лес.

— Нида, ты куда? — только и успел я крикнуть ей вдогонку.

— На корабль, — ответила она устало.

Вирка сопроводил её слова длинным замысловатым ругательством и поплёлся следом. И лишь мне не хотелось покидать это место. Надо же разобраться что к чему. Дейнонихи поддержали меня сдавленным шипением, мол, всё ты правильно думаешь, дружище, а они — трусы и дезертиры. Переминаясь с ноги на ногу, я никак не мог заставить себя пойти за своими друзьями, как будто какая-то неведомая сила удерживала меня на этом месте. Наконец, с трудом подавив в себе все эти сомнения, я поспешил за ними.

— Эй, Вирка, а зачем нам куда-то идти? — Крикнул я. — Ты ведь можешь пригнать корабль прямо сюда.

— Могу, ответил, даже не обернувшись, — но для этого ты должен мне отдать такой приказ.

Оригинальный подход, сваливает всю ответственность на меня и притворяется таким уж хорошим и покладистым, что хоть к ране его прикладывай! Знаю я, какой он милашка! Насмотрелся уже достаточно на все его выверты! Теперь он при каждом удобном случае, если что-то вдруг пойдёт не так, будет обвинять меня во всем, дескать, приказа не было, а сам я — мелкая сошка, ничего не решаю, ничего не знаю.

— Ладно, упрямая зараза, давай, гони его сюда, нечего нам опять через лес тащиться. Что-то я не сомневаюсь, что все его обитатели такие же доброжелательные, как эти, я кивнул на Адама и Еву.

Вирка покорно кивнул, машинально сорвал с куста оранжевую ягоду и отправил в рот. Странно, но почему-то на этот раз куст даже не подумал сопротивляться, неужели, он смог понять, что Вирка не совсем человек. Вот уж действительно удивительное место этот Эдем! Я наблюдал за вирусом, хотя прекрасно знал, что ничего с ним не может произойти.

— Действительно ядовитая, — сделал вывод Вирка. — Дрянь, одним словом.

Я, признаться, был несколько ошарашен его поведением. Зачем ему нужно было есть эту ягоду? Ларчик открывался просто.

— Эта планета оберегает нас, — задумчиво произнёс вирус. — Знаете, что, ребята, мне кажется, что здесь с нами ничего плохого не может случиться.

— Плохое может случиться где угодно, — охладил я его благостное настроение. — Вспомни саблезубого тигра.

Нида решила проверить прав ил Вирка и потянулась за ягодой. Куст старательно отвёл ветку. Наверное, если бы он умел говорить, он бы сказал что-то вроде: «Не, ну, сколько вас можно предупреждать, что есть это нельзя?! Вы, что, ребята, совсем тупые?».

Когда громадина корабля зависла над поляной, с динозаврами случился настоящий припадок. В панике они метались по поляне и истошно вопили пронзительными и свистящими голосами.

— Видимо, мы здесь не первые, кто явился с неба, — сделал вывод Нида, — и тот, кто был до нас, судя по всему, здорово напугал этих зверюшек.

— Точно! Осталось только разобраться, кто здесь был и что творил, — весело предложил я.

Когда мы проходили мимо цилиндра, Вирка, который всё это время стойко молчал, подозрительно оживился. Ну, не даёт ему покоя этот странный агрегат и всё тут!

— Олег, — вкрадчиво произнёс он, — не мог бы ты для меня кое-что сделать? Очень-очень тебя прошу!

А вот это уже то-то новое! Но у меня даже не хватило ума, чтобы почувствовать в его вопросе подвох. Наверное, потому, что не ожидал от него никакой пакости, поэтому легко пообещал:

— Могу, знаю, что ты не попросишь от меня ничего такого, что могло бы мне навредить. Говори, чего хочешь?

Ну, просто, как золотая рыбка: «Чего тебе надобно, старче?». Я улыбнулся, не ожидая никакого подвоха и восхищаясь собственным благородством. Зря…

— Лёлик, а ты не мог бы прикоснуться к этому цилиндру? — Изобразив на своём красивом лице высшую степень смущения, спросил зловредный вирус.

Я насторожился. С чего бы это он так со мной? После того, что случилось с Нидой повторять её «подвиг» мне совершенно не хотелось. Я растерянно посмотрел этой заразе в глаза, но даже намёка на угрызения совести там не обнаружил. Вирка нагло подтолкнул меня к прибору.

— Не бойся, ты же видел, что с Нидой ничего страшного не произошло. Я хочу кое-что проверить.

— Может, ты на себе проверишь? — Предложил я.

— Я бы проверил, но я не человек, а мне нужен для этого человек, — он задумался, — и именно ты!

— Спасибо, дружище, — тяжело вздохнул я, — я знал, что ты обо мне высокого мнения, просто очень хорошо это скрываешь.

Нида, слушавшая все эти наши препирания с большим интересом, вдруг заявила:

— А мне тоже интересна именно твоя реакция!

Обложили! Со всех сторон обложили! А с другой стороны, бояться мне, вроде, действительно, нечего, почему бы и не погеройствовать немного? Я решительно протянул руку и дотронулся до прозрачной, сверкающей сферы…

Когда ко мне вернулись все мои чувства, я не мог понять, что же произошло. Как будто ничего особенного, но какое-то забытое воспоминание зудело и чесалось где-то на самых задворках моей памяти. Я просто прекратил существовать и вновь появился спустя какое-то время — так это казалось мне сначала, но, настроившись извлечь хоть какую-то пользу из своих «страданий» и не желая признавать, что этот опыт так и не дал никакого результата, я всё-таки понял, что не давало мне покоя!

Когда я коснулся сферы, я почувствовал то, что однажды испытал на Литаке, когда неведомые полёвки нагло проникли внутрь меня! Ни боли, ни даже щекотки не было, лишь ощущение того, что такое родное и привычное, моё тело больше мне не принадлежит! Кто-то иной владел им, кто-то безликий и непостижимый! Но тогда я всё помнил, а сейчас в глазах стоял лишь ослепительно яркий свет и больше ничего! И ещё кое-что, те полёвки с Литаки, они хоть и казались чем-то совершенно чуждым, но, тем не менее, в них чувствовался разум, даже характер, а сейчас я этого не почувствовал. Это была всего лишь какая-то незнакомая энергия, схожая с той, из которой состоят полёвки, но только лишённая разума и индивидуальности!

— Ну, как ты? — Услышал я удивительно громкий голос Ниды. — С тобой всё в порядке?

Омерзительно яркое солнце резало мне глаза, я, словно вернулся в прошлое, когда мой вирус обживался во мне, изматывая при этом мой мозг чрезмерной яркостью всех пяти чувств.

— Я нормально, только вот всё слишком ярко, даже до боли ярко!

Она погладила меня по голове, как ребёнка и поспешила успокоить:

— Это скоро пройдёт. Очень скоро!

Особенно сбивали с толку запахи, невыносимо острые и пьянящие одновременно. Даже удивительно, как я их раньше не замечал?! Я почувствовал тонкий аромат ядовитых оранжевых ягод, который тут же смешался с запахом кошачьей мочи — видимо кто-то из саблезубых пометил ближайшее дерево. Я чихнул.

— Ну, рассказывай, — заторопил меня Вирка, но я лишь отмахнулся от него, чем вызвал у вируса приступ гнева.

— Тебе, что, трудно мне рассказать, что с тобой произошло?! — Заорал он на весь лес.

— Но ведь ты же можешь читать мои мысли, вот и прочти, — ехидно ответил я. — В чём проблема?

— В том, что нет там никаких мыслей на этот счёт, — хмуро объяснил он.

— Мальчики, а давайте-ка вернёмся на корабль и уже там всё обсудим, — разумно предложила шаманка.

Спорить никто не стал. Когда корабль опустился на поляну, вся мелкая живность, которую мы даже не замечали до этого момента, бросилась врассыпную, будто спасаясь от лесного пожара. Что их так напугало? Нелогично бояться того, с чем до этого ты никогда не имел дело. А в природе всё логично и понятно. Ведь бывает же на Земле такое, что те животные, которые никогда не сталкивались с человеческой жестокостью, абсолютно не боятся людей…

— Это странно, — грустно улыбаясь призналась Нида, — все они бояться нашего корабля до смерти.

— Видимо, — логично предположил Вирка, — какой-то другой корабль устроил им тут всем весёлую жизнь.

На корабле все мы вздохнули облегчённо. Что ни говори, а дома даже стены помогают! Привычная обстановка сразу же настроила на лениво-благодушный лад нашу маленькую компанию. Растянувшись прямо на пушистом ковре, я сладко потянулся и даже собрался, было, уснуть, но Нида, усевшись в позе лотоса возле меня, строго заявила:

— С чего ты взял, что кто-то позволит тебе уснуть до того, пока мы всё не обсудим? Не мечтай даже!

Матерь Божья! Она сказала это таким тоном, что я вновь усомнился, а не Надюха ли сейчас находится рядом со мной? Даже интонации её, даже эта недовольная гримаса! Я даже протёр себе глаза, проверяя, не исчезнет ли она после этого. Не исчезла.

Наглый вирус бесцеремонно подошёл к шаманке, нагнулся и, с лёгкостью подняв её на руки, отнёс в кровать и бережно укрыл клетчатым пледом.

— Нет, девочка, он должен отдохнуть, — сказал Вирка твёрдо, поражая меня своим великодушием до глубины души — этого я от него никак не ожидал. Спать мне не хотелось совершенно, но зато было желание всё спокойно обдумать, без посторонних реплик.

Сон навалился неожиданно. Снилась всякая муть, но среди этой ерунды я старательно отлавливал яркие моменты и пытался сложить из них какую-то мозаику. Во сне я напоминал себе Кая из «Снежной королевы», старательно складывающего из осколков льда слово «вечность». Я сверкающие столбы яркого голубоватого света, вырывающиеся прямо из-под земли, словно гейзеры. Потом появились какие-то незнакомые люди, но лиц их невозможно было разглядеть, потому что они постоянно находились в тени. Люди эти шли по лесу, безжалостно расстреливая всё, что позволяло себе пошевелиться. Казалось, что сеять смерть — это их единственное призвание и смысл жизни. А потом на Эдем пролился искрящийся голубоватый дождь и всё изменилось. Теперь уже пришельцы защищались от нападающих на них животных, птиц, насекомых и растений. Я по-прежнему не видел их лиц, спрятанных в изумрудных сумерках векового леса, но зато я мог почувствовать их страх, нет, даже ужас. Планета объявила им войну и это было ужасно!..

Досмотреть сон мне так и не дали. Чья-то рука настойчиво теребила моё плечо и приглушённый голос Ниды настойчиво требовал:

— Олег, хватит спать, проснись! Да проснись же ты!

Но я лишь засовывал голову под подушку и старательно сжимал веки, чтобы удержать ускользающее сновидение. Мне казалось, что этот сон навеян мне самим Эдемом, что он пытается что-то объяснить, подсказать…

Лёлик, немедленно просыпайся! — Вот уж воистину, Бог создал женщину, чтобы мужчине жизнь не казалась слишком уж сладкой! Как это у них всегда так ловко получается отравлять жизнь, не прикладывая к этому особых усилий?!

— Вставай, соня, — её рука теребила моё плечо всё настойчивее и настойчивее, ещё немного и она просто начнёт меня бить. Сквозь вязкую муть сна я всё же попытался улыбнуться и вывернуться из-под её руки.

— Ещё чуть-чуть, — просительно пробормотал я, но сон уже испарился, сверкнув мне напоследок изумительно-ярким поясом астероидов, будто бриллиантовой диадемой.

Сжав от злости губы, с трудом сдерживая своё раздражение, я выдавил из себя:

— А, что, оставить человека в покое на пару часиков никак нельзя? У тебя работа такая — мешать мне жизнь? Ты хорошая девочка, Нида, но иногда ты меня бесишь!

Шаманка недовольно дёрнула плечами, пропуская мои слова мимо ушей. Какое её дело до того, как я к ней отношусь, ведь замуж она за меня не собирается, за что я ей премного благодарен! Столько счастья моя хрупкая психика не выдержит! Я, конечно, не против задушевных бесед и ненавязчивого секса, но связывать с ней всю свою жизнь…

— Я видела сон, — заявила Нида. — Это был очень странный сон, как будто подсказка, но я так и не смогла ничего понять.

— Мне тоже снился такой сон и, возможно, я смог бы понять, чего от нас хочет Эдем, если бы ты меня не разбудила, — ворчливо ответил я.

Я хотел ей ещё много чего сказать, но только махнул рукой и направился в каюту Вирки. Ему, естественно, ничего не снилось, но, возможно, он сам за это время смог до чего-нибудь стоящего додуматься.

Никогда раньше я не пытался расшифровывать свои сны и не верил во все эти сонники, но не сейчас. Казалось бы, обычный сон, и не такой порой может присниться, но ощущение, оставшееся после него, казалось мне необычным настолько, что срочно хотелось с кем-нибудь это обсудить. Ниду, судя по всему, раздирали те же чувства. Она пошла за мной и что-то невнятное бубнила себе под нос, наверное, очередные заклинания. Эх, девушка…бабушка, столько лет прожить и не понять, что нельзя будить людей так нагло и бесцеремонно. Я спросонья всегда зол, как сто чертей вместе взятых! И теперь то, что она пытается мне навязать своё общество, нервировало даже больше, чем всё остальное. Это получается, что я теперь навеки приговорён к ней?! Вопрос, а оно мне надо?

Я остановился, повернулся к ней, чтобы излить на бедолагу всю свою накопившуюся желчь и, встретившись с этими сияющими, как драгоценнее камни, глазами, проглотил все язвительные слова обратно. Как же она хороша! Чертовски хороша! И что с того, что ей несколько тысяч лет, выглядит-то она, как молоденькая девушка! Я застыл с открытым ртом, разглядывая её чётко очерченные губы, пышные волосы и тонкие брови. Всё неправильно. Не тем мы с ней здесь занимаемся! Резко развернувшись, я направился к двери, за которой ждал моего появления Вирка.

— Скажи, Олег, что ты почувствовал, когда коснулся сферы? — Услышал я её тихий голос за своей спиной.

И вдруг слова нашлись, сами по себе, без какой-либо подсказки! Я понял, что я почувствовал перед тем, как раствориться в этом бесконечном ярком свете!

— Я, как будто перестал существовать, но не совсем, — тихо ответил я, — Я слился со всем Эдемом, утратил свою личность и стал сразу всем: динозаврами, растениями, изумрудным жуком и маленькой перламутровой рыбкой! Я был горами, реками, этим непролазным лесом с его саблезубыми тиграми и динозаврами, я был всем и ничем. Ты тоже это почувствовала? — Мой голос сел от волнения.

Она обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться и молча кивнула головой, не в силах произнести ни слова. В глазах шаманки я увидел страх и восхищение одновременно. Она прожила долгую жизнь, видела гибель своей цивилизации, она изменилась настолько, что почти превратилась в дикарку, но никогда не испытывала ничего подобного.

Дверь распахнулась и на пороге возник Вирка. Казалось, что он уже устал нас ждать.

— А вот теперь мы поговорим. Лёлик, я ведь не просто так просил тебя, чтобы ты дотронулся до этого прибора.

 

Глава 20

Незванные и нежданные

Вирка сволочь! Он всегда был сволочью и даже не притворялся порядочным вирусом. Оказывается, он с самого начала понял, в чём тут дело, но, как он сам признался, его сомнения мучили, вот и решил проверить свои догадки на мне. После его чистосердечного признания в комнате повисла гнетущая тишина.

— Ну, и как тебя после этого называть? — Спросил я, с трудом сдерживая возмущение. — Ты же мне сам говорил, что полёвки очень опасны и сам же меня им на растерзание подсунул!

Нида была более спокойна, но всё же и её возмутило поведение Вирки. Она старалась сохранить лицо, не впадая в истерики и не оглашая корабль возмущёнными воплями, но видно было, что это самообладание даётся ей с трудом — вспоминалась история с Калуком, не иначе.

— Вирка, — она отвела взгляд в сторону, — а предупредить ты не мог? Это же действительно опасно!

— Нисколько! — Категорично ответил вирус. — Это не совсем полёвки, оно обезличено, это лишь материал, из которого они потом рождаются. Вот смотри, Нидочка, — голос у стервеца стал мягким и вкрадчивым, как мурлыканье кота, — это устроено почти, как я! Так внутри у Лёлика есть моё ядро, а здесь перед тобой то, что это ядро произвело на свет. И, поверь мне, девочка, что это не одно и то же.

Я мало что понял из этих его объяснений, но молчал не поэтому. Мне не хотелось сорваться на бабий визг, когда я начну орать на него, высказывая всё, что думаю по поводу его скотского поступка.

— Вирка, но так ведь нельзя, — увещевала его шаманка, — это могло бы очень плохо закончится.

— Не могло, — заупрямился вирус. — Оно лишено индивидуальности полёвок, у него нет чувств, а, следовательно, оно не способно принимать решения. Вот так-то, детки!

Меня не покидало странное чувство, что это всё уже когда-то со мной происходило. Дежавю. Не люблю я это чувство, от него обычно в душе появляется какая-то тревога. Не просто так оно возникает, ой, не просто!

— Вир, — задумчиво произнёс я, — но тогда объясни мне, что это был за прибор? Зачем он нужен?

Нида вскинула голову и уставилась на меня так, как будто из моих уст она услышала ни много-ни мало, как откровение! Ей, самой, что, этот вопрос в голову не приходил?

— Я пока с этим не определился, — признался вирус, но могу сказать только одно…

Но ничего сказать он не успел, потому что в этот момент мощный раскат грома заставил вздрогнуть наш корабль и яркая молния серебряной нитью прошила небо. На Эдеме началась гроза. И какая гроза! Никогда ничего подобного я раньше не видел. Хотя, возможно в наших многоэтажных, благоустроенных городах просто невозможно как следует разглядеть весь этот разгул стихии. А вот здесь, в нетронутым цивилизацией мире, гроза казалась настоящим апокалипсисом! И стало понятно, почему наши предки так благоговели перед этим явлением. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», вот и мне захотелось перекреститься, когда электрический разряд ударил в нескольких метрах от корабля. Странное чувство восторга и трепета охватило меня. Разверзлись небесные хляби и опрокинули на Эдем такие потоки воды, что они буквально вдавливали траву в грунт.

Нида, не отрываясь, смотрела в окно на это безумие и я видел, как в её глаза отражались вспышки молний.

— Как это красиво! — Прошептала она с восторгом и, помолчав немного, добавила, — И страшно.

— Ничего страшного, — успокоил её вирус, — нам ничто не угрожает. А вот Адаму и Еве туго придётся. Хотя, если они спрячутся в лесу, то и с ними всё будет в порядке. Кроны деревьев здесь настолько густые, что этот ливень лишь слегка намочит землю. Но мы отвлеклись, ребята.

А мне вдруг нестерпимо захотелось выскочить наружу, под эти бесконечные струи дождя, как это бывало в детстве.

— Давай, выскакивай, — мрачно пробормотал Вирка, — а потом ангина, простуда и возись с тобой.

— Не ворчи, ты меня за пять минут вылечишь, — легкомысленно ответил я и направился к выходу.

— Вернись, Лёлик, не зли меня, — окликнул меня вирус.

— А то, что? — Спросил я, не оборачиваясь.

Он немного помолчал и заявил:

— А то я тебе морду разобью.

— Хочешь, чтобы я опять превратил тебя в попугая? — Смеясь, спросил я его. — А, ты тогда мне глаз выклюешь!

Тут Нида поднялась с места и направилась за мной. Вирка принялся остервенело ругаться. Не ожидал от него такого!

— Люди, люди, зачем вы существуете?! — С чувством орал он, а дальше шла длинная конструкция из матерных слов.

— Не ругайся при женщине, — бросил я ему через плечо, — это не хорошо.

— Остановитесь, безумцы! — Взывал вирус к нашему благоразумию.

— К чему так трагично? — Удивлённо спросила шаманка, — Вирка, это всего лишь обычный дождь, а не серная кислота.

Мы промокли сразу, едва лишь покинули уютное нутро нашего корабля. Тугие струи дождя хлестали так, что даже кожа заболела. Ничего себе гостеприимная планетка! От молний небо растрескалось, словно омертвевшая кожа на пятках. Над нами зависла туча, грязная, мохнатая, как старый кроличий треух. На нашей поляне никого не было, даже динозавры поспешили укрыться в лесу.

— Стихия, — поёживаясь от холодного ветра, сказал я, но уже без прежнего восторга. Ливень быстро остудил весь мой пыл и сразу же захотелось вернуться обратно, но было стыдно перед Нидой.

Едва заметное движение в том месте, где недавно мы обнаружили подозрительный цилиндр, привлекло моё внимание. Я резко повернулся и, сквозь густую сетку дождя и дрожащую листву, увидел тёмные человеческие фигуры. «Что за ерунда?» — подумал я, не веря своим глазам.

— Лёлик, смотри! — Голос Ниды выдавал смятение. — Кто это? Откуда?

Сжав её руку, я прошипел:

— Понятия не имею, но это точно те, кто этот агрегат установили. Надо бы Вирку позвать, но тогда они успеют скрыться. Почему-то мне не пришло в голову, что Вирку звать не обязательно, достаточно его создать прямо здесь. Иди на корабль, а я попытаюсь выяснить, что это за гости такие свалились на наши головы.

Стараясь не привлекать к себе внимания пришельцев, я двинулся к тому месту, где находился загадочный цилиндр. Их суетливые движения говорили о том, что они тоже чувствуют себя неуютно и спешат поскорее покинуть это место. Шум дождя перекрывал шелест моих осторожных шагов. Гости даже не думали смотреть в мою сторону, настолько они были поглощены своим делом. Я, словно загипнотизированный, не отрывая глаз, следил за их ловкими и умелыми движениями, но никак не мог понять, чем же эти четверо занимаются там, под прикрытием густой листвы. Возможно, мне удалось бы подкрасться к ним незамеченным, но выскочившие из лесу Адам и Ева испортили весь мой план. Дейнонихи яростно набросились на странных незнакомцев. Вскоре на помощь нашим динозаврам подоспели другие.

— Хана ребятам, порвут их наши ящеры на лоскуты, — тихо сказал я сам себе и услышал за спиной голос Ниды:

— А, может, это и хорошо, что порвут? Если планета не хочет их принимать, значит, у неё есть на этот веские причины.

— Тьфу ты, зараза! — Вырвалось у меня. — Ты не ушла?!

Девушка изобразила на своём лице не совсем искреннее раскаянье и прошептала:

— Я не могла тебя одного оставить.

Господи, когда ты создавал женщину, ты о чём думал? Наверное, о том, что без Евы Адаму будет слишком хорошо житься на белом свете или, что не найдётся потом подходящего повода, чтобы турнуть его из Эдема, а так уж наверняка — Ева постарается. Она ведь думает, что поступает правильно, а сама вяжет меня по ногам и рукам. Теперь мне придётся ещё и о её безопасности беспокоиться…

Один из незнакомцев вскинул голову и посмотрел на меня. Лица его я рассмотреть не успел, он громко вскрикнул и выстрелил. Стрелок из него никакой — яркий луч полоснул в полуметре от меня, но зато уж теперь его намерения были ясны. Разговаривать с этими типами не стоит — себе дороже. Я обхватил Ниду и мы дружно повалились на траву, надо заметить, вовремя, потому что второй луч прошёл как раз там, где несколько мгновений назад находилась моя голова. Оценив ситуацию, я шепнул несколько «добрых» слов шаманке, потом толкнул её в сторону большого дерева и попытался сосредоточиться, чтобы представить хоть какое-нибудь подходящее оружие. Ничего у меня не получилось. В такой суматохе голова отказывалась работать. Да и какие могут быть мысли, когда тебя в любой момент могут убить? Не играл бы у меня на похоронах траурный марш Шопена, даже могилки бы у меня не было, обглодали бы мои косточки местные хищники и дело с концом. И, если бы динозавры не приняли удар на себя, то ещё неизвестно, чем бы вся эта история закончилась. Я даже не сразу заметил полчища заврорнитоидов и орнитолестов, спешащих на помощь Адаму и Еве. Казалось, что открылась неведомая дверь в иной мир и оттуда потоком хлынули эти шустрые твари. Они стремительно бросались на пришельцев и тут же падали, сражённые наповал. Вспышки от выстрелов следовали одна за другой, динозавры умирали, но их количество не уменьшалось. Всё новые и новые полчища когтистых и зубастых чудовищ появлялись из-за деревьев и с удивительной скоростью, недоступной человеку, неслись к пришельцам. Имя их легион! Не менее странно вели себя растения. Колючий кустарник старательно хватал незнакомцев своими ветвями, мешая отстреливаться. А насекомые… Насекомые вились вокруг них большой тёмной тучей, кусая и жаля во все незащищённые одеждой места. Чужаки поняли, что победу над этим кровожадным воинством одержать не удастся и спешно ретировались в глубь леса, совершенно забыв о нас. Но в лесу ничуть не безопаснее — это я по себе знаю, вспомнился саблезубый и, я разумно предположил, что он ещё не самый страшный зверь, которого можно здесь встретить. Нам же оставалось лишь надеяться, что живыми они из лесу не выберутся, иначе, как только они окажутся в безопасности, память услужливо напомнит им о нашем существовании.

— Кто были эти люди? — Спросила шаманка, прижимаясь ко мне всем телом то ли от холода, то ли от страха.

— Я не знаю, но думается мне, что это те, кого я видел во сне. Эдем вновь пытается их прогнать. Ты заметила, как странно вели себя динозавры? Ими будто кто-то управлял.

Она ничего не ответила. Гроза прекратилась так же внезапно, как и началась. Кто-то там закрыл кран, разогнал тучи, будто шторы раздвинул и над нашей поляной повисло радужное коромысло.

— Что этим людям было здесь нужно? — Голос Ниды дрожал.

— А вот это мы сейчас посмотрим. В любом случае они не успели доделать своё дело. Эти милые зверьки им помешали. Но меня удивляет другое, то, что они вообще рискнули сунуться на эту планету. Она прекрасно умеет за себя постоять.

Переступая через тушки мёртвых динозавров, мы направились к тому месту, где должен был находиться металлический цилиндр. Шаманка старалась не смотреть на мёртвых животных, а мне было интересно, что это за оружие использовали чужаки. Не смотря на весь размах бойни, крови нигде не было. Я присел на корточки и стал внимательно рассматривать обугленную дыру размером с кулак на груди у заврорнитоида. Теперь ясно, почему нет крови — от высокой температуры сосуды запаялись намертво! Если бы эти сволочи попали в кого-нибудь из нас, то даже мой всемогущий вирус здесь не помог бы. От одной этой мысли мне стало не по себе. Кто его знает, где сейчас прячутся эти малоприятные визитёры? Я представил, как один из них спрятался в густой листве и целится в меня…

— Давай вернёмся на корабль, — робко предложила Нида и я впервые увидел в её глазах страх.

— Чего ты боишься, — с наигранным весельем поинтересовался я, стараясь не показывать, что мне и самому этого хочется до почечных колик, — ты ведь бессмертная?

— Нет, ты не понял, — принялась она объяснять, — я не могу умереть своей смертью, но меня так же легко убить, как и любого другого человека.

— Но ты ведь, кажется, хотела смерти, — продолжал я свой бесполезный допрос, чтобы отвлечься от мыслей о том, что может поджидать нас за густыми ветками.

— Считай, что я передумала, — резко оборвала меня она, давая понять, что разговор на эту тему её неприятен.

— Я рад за тебя. Опаньки! Смотри, а ведь наши «друзья» успели кое-что с собой прихватить!

На первый взгляд ничего не изменилось, металлический цилиндр был на месте, всё такой же гладкий, полированный и блестящий. Зато прозрачная сфера бесследно исчезла! Я поискал вокруг глазами, но нигде так и не смог её обнаружить. За моей спиной послышался хруст веток, заставивший меня вздрогнуть.

— Адам! — Радостно воскликнула Нида. — Смотри, Олег, наш Адам жив!

«Говорит, как о домашнем любимце»: — удивлённо подумал я и сам поймал себя на мысли, что рад возвращению дейнониха. Только вот куда подевалась Ева? Тело Евы я нашёл под высоким деревом. Она ещё была жива, вот только всё правое плечо её оказалось обожжено и изуродовано. Динозавриха хрипела и печально взирала на нас желтыми, как яичный желток, глазами, уже без всякой надежды на спасение. Её обмякшее, непослушное тело периодически вздрагивало, а хвост бессильно метался по траве.

— Евочка, — Нида бросилась к самке и стала рассматривать страшную рану с видом знатока. — Успокойся, девочка, я тебе помогу. Надеюсь, что жизненно важные органы не задеты.

Интересно, если бы меня ранили, она так же беспокоилась обо мне или это привилегия дейнонихов и на людей она не распространяется?

— Мы должны забрать её на корабль, — безапелляционно заявила девушка.

— Ещё чего, — возмутился я, — что она там делать будет?

— Я постараюсь её вылечить.

Надо же, какие телячьи нежности! А то, что вокруг нас десятка два мёртвых животных и среди них, возможно, тоже есть такие, которым можно помочь, её нисколько не волнует! Нашла себе болонку! Я бросил взгляд на сквозную дыру на правом плече и усомнился в благополучном исходе, о чём поспешил оповестить Ниду.

— Как тебе не стыдно?! — Возмутилась девушка вполне искренне. — Они ведь столько раз спасали нам жизнь!

В мгновенье ока она превратилась в разъярённую фурию. Глаза горят, на губах пренебрежительная усмешка, смотрит, как на какого-то морального урода и даже не пытается это скрыть.

— Ну, и как мы её потащим? — Я дал задний ход, не желая нарываться на скандал. — В ней килограмм семьдесят — восемьдесят, если не больше.

— Ничего, не надорвёшься, — сказала коротко и зло. — Её надо спасти!

Так, а себя она в расчёт не берёт! Интересно, она считает, что я в одиночку смогу дотащить эту тушу до корабля? Однако, она слишком уж высокого мнения о моих физических возможностях! То, что Ева тяжёлая — это ещё полбеды, но ведь она ещё и громоздкая, нести эту тушу просто неудобно, один хвост чего стоит! И тут я, наконец, вспомнил про Вирку! Хватит ему отсиживаться на корабле, пусть немного поработает грузчиком!

Он возник перед нами во всем своём великолепии, сухой, чистый, довольный жизнью. Окинул нас оценивающим взглядом и, не дожидаясь моего приказа, взвалил раненную динозавриху себе на плечи. Посмотреть со стороны, так не мужик, а чистое золото! Во мне вновь заговорила ревность. Конечно, куда мне соревноваться с этим универсальным солдатом! Красавец, умница, но… Чёрт, у меня, всё таки, есть одно серьёзное преимущество — я — человек, а он всего лишь вирус!

— И этот тип, — прошипел вирус по-русски, — ещё хочет нравиться девушкам! Слабак! Кишка тонка? Боишься, что пупок развяжется? А надо было тренироваться, качаться, а не валяться на диване всё своё свободное время.

— Заткнись, будь так любезен! — Зло ответил ему я, прекрасно понимая, что сейчас в глазах шаманки выгляжу не лучшим образом. — Между прочим, она уже сколько времени находится на нашем корабле, а я с ней даже ещё ни разу не переспал! И чего ради я должен перед ней тут выстилаться? Если так подумать, так это её забота думать, как сделать так, чтобы я на неё не разозлился и не вышвырнул в открытый космос!

Вирус весело заржал, вызвав у ничего не понимающей Ниды, слабую улыбку.

— И, знаешь, что, Лёлик, — язвительно заявил он, — я очень сомневаюсь, что это произойдёт в будущем. Ты облажался уже в который раз. И в космос ты её не выбросишь, просто бахвалишься сейчас.

Порыв ветра нагло задрал платье на шаманке и я поспешно отвернулся — ещё подумает, что я извращенец какой-то.

Вирка шёл к кораблю легко, не смотря на тяжёлую ношу. Вокруг него вился Адам, всем своим видом выражая беспокойство, а замыкали эту странную процессию мы с Нидой.

А ведь совсем ещё недавно у меня была нормальная человеческая жизнь. И мне это почему-то не нравилось. Никто не хотел меня в срочном порядке укокошить, никому в голову не приходило, что я могу быть для кого-то опасен, инопланетные шлюхи не пытались меня изнасиловать, а наглый вирус не унижал моё человеческое достоинство. Какого чёрта я здесь? Что меня держит?

— Олег, — прервала мои рассуждения шаманка, — помоги Вирке, ему же тяжело.

Раскомандовалась, как у себя дома! Что она себе возомнила?! Каким таким шестым или двадцать шестым чувством женщины сразу точно определяют, кто к ним неравнодушен и тут же начинают издеваться без веских причин? В крови у них это, что ли?

— За него не беспокойся, — недовольно буркнул я, — не надорвётся твой любимчик. И грыжи у него никогда не будет.

— Какой ты, всё-таки, — она немного помолчала и добавила, — непорядочный!

Моё терпение кончилось. Я остановился, обхватил её за плечи и хорошенечко встряхнул. Стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно, я произнёс, глядя прямо ей в глаза:

— Послушай, девочка, ты у меня в гостях. Это мой корабль. А твоего любимого Вирку я запросто могу хоть сейчас разложить на такие мелкие составляющие, что их можно будет рассмотреть только в электронный микроскоп. Я ничего у тебя не прошу, но я требую, чтобы меня здесь, на моём корабле, уважали! Если для тебя это непосильная задача, то я могу прямо сейчас метнуться мухой на Литаку и вернуть тебя в твоё племя. Мне уже надоели ваши бесконечные придирки и издёвки. Что-то непонятно? Если непонятно, то я постараюсь тебе объяснить более подробно.

Я приготовился выслушать длинную речь, наполненную сарказмом и презрением, но случилось кое-что другое, Нида опустила глаза, закусила губу и прошептала растерянно:

— Извини, Олег, я, кажется, немного перегнула палку. Больше этого не повториться.

Такая лёгкая победа мешала мне поверить в искренность её слов. Сейчас она такая робкая и покорная, но через минуту вновь превратится в обычную стерву, ну да и Бог с ней! Как же мне они оба надоели!

Корабль приготовился втянуть нас внутрь, но чертовски мешал Адам. Он путался под ногами и никак не желал уходить. Надо же, всего лишь рептилии, а гляди-ка, у них тоже любовь!

— Давай, возьмём и его, — робко предложила шаманка.

И я взорвался. Накопившееся раздражение прорвалось, наконец, наружу!

— А давай запихнём в корабль сразу весь Эдем, а? А, что, так и спасём его непонятно от кого и от чего. Ты думаешь, что ты предлагаешь?! Не хватало мне только, чтобы по моему кораблю бесконтрольно шлялись два хищных динозавра!

Вирка остановился, положил Еву на траву и менторским тоном изрёк:

— Лёлик…

— Олег, слышите, Олег! — Заорал я. — Прекратите называть меня Лёликом!

— Хорошо, Олег, подумай сам, ведь эти хищники не сделали нам ничего плохого, хотя могли бы, — голос у вируса стал подозрительно вкрадчивым и мягким, как пуховая перина. — Так чем они могут угрожать нам на корабле?

Немного подумав, я решил согласиться. Пусть берут кого угодно, а я умываю руки. Вот сейчас окажусь на корабле, искупаюсь и завалюсь спать, предварительно надёжно закрыв дверь, чтобы ни эта сумасшедшая шаманка, ни дейнонихи, никто не мог потревожить мой сон!

— Да делайте, что хотите, но от меня отстаньте! Всё, что мне сейчас надо — это горячая ванна, сухая одежда и здоровый детский сон!

— Наивный, — тихо, но так, чтобы я услышал, сказал Вирка, ни к кому конкретно не обращаясь. И, уже повернувшись в мою сторону, добавил, — Лёлик… извини, Олег, нам ведь ещё многое надо обсудить…

— Только после того, как мне дадут, наконец, выспаться, — категорично заявил я. Пусть Нида пока возится с Евой, ты можешь ей помогать, а я буду спать! Возражения не принимаются.

Однако в их планы мой сон не входил. Видя, что настроен я решительно и не желая обострять и без того сложную обстановку, они лишь переглянулись, будто заговорщики, улыбнулись каким-то своим паскудным мыслям и ничего не ответили. Но я и без их ответа понял, что поспать они мне не дадут. Эти двое найдут, как отравить мне жизнь. Настроившись отстаивать до последнего своё конституционное право на отдых, я отвернулся от них и тут же оказался на корабле в окружении Вирки, шаманки и двух динозавров. Наша команда разрастается, но её состав внушает мне опасения.

— Вот и славно! — С наигранной весёлостью воскликнул вирус. — Теперь мы в безопасности и нам есть, что обсудить! Я ведь, помнится, не успел вам кое-что объяснить насчёт этого прибора.

Вот ведь мерзавец! Знает чем меня заинтриговывать! А уж в свете последних событий этот чёртовый цилиндр волнует меня ещё больше. За что меня хотели убить эти сомнительные типы? Не, спать мне сейчас точно не придётся — не смогу я заснуть, пока не получу ответа на этот вопрос!

— Мальчики, вы не против, если я прямо сейчас займусь Евой? — Нида спросила это так, словно никакого ответа и не требовалось. Это был не вопрос, а констатация факта.

— Да уж делай всё, что хочешь, а мы с Виркой должны обсудить то, что здесь происходит. Пока я не знаю, что это за штука такая, ответа мы не найдём.

 

Глава 21

Споры, ссоры и сомнения

Вирка великодушно позволил мне закурить. И вот теперь смотрел на меня если не с отвращением, то уж точно с осуждением.

— Мне трудно понять, какое удовольствие может доставлять тебе глотание дыма, вредного дыма, — произнёс он задумчиво. — Вы, люди, какие-то иррациональные, непостижимы из-за своей нелогичности, существа. Но мне кажется, что я начинаю постепенно привыкать к этому бесконечному абсурду.

Я с удовольствием посмотрел на сизый завиток дыма и согласился с вирусом:

— Да, кое в чём ты прав, дружище, но ты даже представить себе не можешь, как это приятно! Значит, ты утверждаешь, что эти гости прибыли именно за этим… — я замялся, подбирая слова, — веществом, или, как его ещё можно назвать. Зачем?

— Я ведь тебе уже объяснял, что такое полёвки, — устало объяснил Вирка, — фактически они управляют всем материальным миром, но у каждой есть своя сфера, свой небольшой кусочек материи, на который она может влиять. То, что находилось в этой прозрачной сфере, которую унесли с собой, пока ещё не знает своих границ, оно не имеет какой-либо направленности и может влиять на всё! Представь себе, Лё… — он запнулся и быстро поправился, — Олег, каких дел можно натворить с этим, если научится им управлять!

Я честно попытался представить, но моё воображение забуксовало и ограничилось картинками страшного землетрясения. Вирка презрительно поджал губы и, тряхнув головой, видимо, отгоняя те язвительные слова, которые просились ему на язык, заявил:

— Нет, Олег, всё гораздо хуже! Если иметь достаточно энергии, чтобы задать необходимую направленность ЭТОМУ, то с его помощью можно зажигать и гасить звёзды, сталкивать планеты и… — он задумался, — я даже не знаю, что ещё можно натворить, если получить контроль над этим полем! Или не полем, а веществом. Мне трудно определить, что это такое.

Он задумался. Молчал он долго или мне так только показалось, но, в конце концов, Вирка неожиданно спросил:

— Ты что-нибудь знаешь об антиматерии?

К моему стыду, должен признаться, что я мало что знал, лишь то, что прочитал в фантастических романах, поэтому мне пришлось хмуро кивнуть головой, не вдаваясь в подробности. Тогда мой язвительный вирус спокойно заявил:

— Того, что ты знаешь, вполне достаточно, чтобы понять то, о чём я тебе сейчас расскажу. Представь, что помимо нашей Вселенной существует другая — антивселенная. Ты ведь знаешь, что при соприкосновении вещества и антивещества бывает? Да, именно, аннигиляция, дружок. Смотри, — он взял лист бумаги, ручку и нарисовал самую обычную шкалу, — что ты видишь? Ладно, не отвечай, я уже знаю твой ответ и он не верный. Это, — его палец скользнул по отрицательной стороне нарисованной шкалы, — антивселенная. А это, — указал вирус на обратную, положительную часть, — наша привычная вселенная. Видишь, как близко они находятся друг от друга?! Как ты думаешь, почему они не уничтожают друг друга?

Ничего себе вопросец! Да я вообще никак не думаю! Он слишком высокого мнения о моих познаниях. Вирка усмехнулся и как-то подозрительно мягко, без привычного ехидства, объяснил.

— Потому что между ними есть буферная зона — ноль! Так и с этими Вселенными. Между ними существует ещё и нулевая вселенная! Она может без особого риска соприкасаться и с нашей вселенной и с той, что имеет отрицательный знак. Но с этим ещё не всё ясно. Считается, что магнитные поля, которые существуют в космосе, просто расталкивают эти самые частицы и античастицы… Что ж, возможно, с частицами так и получается, но не с Вселенными! Так вот, Лёлик, наши полёвки — это гости из этой нулевой вселенной, непохожей ни на что ровно настолько, насколько ноль не похож на любое другое число! Так вот, что я тебе скажу: кто-то начал осваивать эту самую нулевую вселенную!

Это было слишком уж масштабно для моего понимания! Я с трудом мог себе представить, кто мог бы на такое замахнуться. Следующие минут десять в каюте царило такое мрачное молчание, что даже мирно спящий на Виркиной кровати Адам вздрогнул и нервно махнул хвостом, обрушив на пол ноутбук, который зачем-то вирус уволок с собой. Я говорю «зачем-то», потому что ни разу не видел, чтобы мой язвительный друг им пользовался.

Когда к нам вернулась довольная Нида и объявила, что Ева, скорее всего, выздоровеет, мы встретили это радостное известие без особого интереса. Шаманка хотела, было, обидеться, но во время поняла, что такое равнодушие к судьбе динозаврихи вызвано, чем-то гораздо более важным. Она встревожено заглянула мне в глаза, потом перевела взгляд на Вирку и, наконец, не выдержав, спросила:

— Что тут у вас произошло?

Ответа не последовало и девушка поняла всё по-своему, конечно же, неправильно!

— Опять повздорили? Когда вы прекратите ругаться?

— Наверное, никогда, — рассеянно ответил я, размышляя над тем, о чём мне поведал Вирка. — Стоп, как я мог забыть об этом! Бактерии!

Мы неслись к моей каюте, как ужаленные. Там, в небольшом аквариуме обитала колония умных микроскопических существ. Удивительно, как такая мелочь способна решать самые сложнейшие вопросы! Я не переставал этому поражаться до тех пор, пор однажды Вирка не спросил меня: «А много ли значит один нейрон, а?». И тут все вопросы от пали. Конечно же, одна бактерия ни на что не способна, но ведь их много и с каждым днём становится всё больше и больше. Они самые древние живые существа во Вселенной и к тому же они бессмертны!

Частенько я хотел сунуть руку в сосуд и дотронувшись до скользкой серой плёнки, получить ответы на все вопросы, но каждый раз меня что-то останавливало. Трудно даже сказать, что это было за чувство, страх смешанный с чувством собственной неполноценности. Мои вопросы, скорее всего, показались бы этим милым крошкам настолько незначительными, что они бы и отвечать на них не стали. Что им за дело до того, что волнует эту странную и громоздкую конструкции, именуемую человеком?!

Я приблизился к стеклянной посудине и открыл крышку. Запах, который ударил мне в нос, нельзя было назвать благоуханием роз, резкий, неприятный, отдающий то ли аммиаком, то ли тухлятиной. Застывшие в ожидании за моей спиной Вирка и Нида, даже дыхание затаили, чтобы не мешать мне сосредоточиться и правильно сформулировать вопрос, а это, надо заметить, не так-то просто было сделать. В конце концов, я собрался и опустил руку в этот вонючий заповедник «малюток эйнштейнов». Серая масса повела себя странно, она заколыхалась, ожила и потянулась к моим пальцам. Смотрелось это жутковато и в какой-то момент я даже захотел отдёрнуть руку, но сдержался и лишь слегка вздрогнул, почувствовав влажное и скользкое прикосновение к своей коже. Затаив дыхание, я ожидал откровения. Не знаю, что там почувствовал Будда, сидя под смоковницей, когда на него снизошло просветление, но я не испытал ровным счётом ничего! У меня даже возникло нехорошее подозрение, что на этот вопрос ответа не знают даже мои умные малютки, но внезапно в голове появились мысли, которых там быть не должно, мои, но в то же время чужие.

— Есть! — Радостно воскликнул я. — Они ответили, только я не совсем понял, какое это имеет отношение к нашему делу.

— Говори, как есть, а уж мы все вместе попытаемся разобраться, — ответила шаманка, дрожа от нетерпения.

— Наверное, разберёмся, но я не очень в этом уверен, — засомневался я.

Вирка погладил меня по голове, как заботливый папаша маленького сына и произнёс:

— Ты, Лёлик, не томи, говори все, как есть.

— Да там особо-то и рассказывать нечего, — пришлось мне признаться, — всего два слова: алмаз и астероид.

— Не густо, — разочарованно заметил Вирка, — мне это ни о чём не говорит. Я надеялся на большее.

— Алмазный астероид, — прошептала Нида испуганно, видимо, вспоминая приключения, которые нам пришлось пережить возле этого самого алмазного астероида. — Знаете, что, друзья, а ведь и мой народ, когда создавал портал в мир полёвок, использовал алмазы!

Дела! Я погружаюсь в такие дебри, из которых не смогу выбраться. Как объяснить им, что всё происходящее кажется мне сплошным абсурдом?!

— При чём тут алмазный астероид и то, что происходит здесь? — Заорал я, чтобы скрыть своё смущение. — Я ничего не понимаю!

— Я пока тоже, — призналась Нида, — но какая-то связь должна быть!

Вирка молчал, погрузившись в раздумья. На его непрошибаемом лице невозможно было разглядеть и следа эмоций, но я знал, что сейчас он лихорадочно ищет ответ на вопрос и старался не слишком ему мешать.

— Нида, — вдруг задал он вопрос шаманке, — скажи, а что ты знаешь об этом? Видишь ли, моих знаний здесь недостаточно.

Девушка растерялась, она не ожидала этого вопроса.

— Честно говоря, я мало что знаю, — призналась она, — я ведь была по другой части. Я изучала психологию полёвок, — она горько усмехнулась, — не очень-то это у меня получалось, как оказалось впоследствии. У меня в голове всё смешалось. Постараюсь рассказать, как умею, но без обид, в моих объяснениях наука и мистика будут сильно перемешаны.

Сейчас она расскажет нам душераздирающие истории о свирепых, могущественных, но справедливых духах! Я тяжело вздохнул и приготовился терпеливо выслушивать всю эту ахинею. И не ошибся. Ахинея она и есть ахинея!

— Существует три мира, — старательно, словно школьница на экзамене, объяснила шаманка, — наш мир, верхний мир и нижний. У нас считалось, что алмазы могут концентрировать в себе энергию, способную отрывать двери… — она бросила на меня короткий взгляд и поправилась, — порталы в верхний мир, из которого к нам приходят полёвки. Мы очень хотели туда заглянуть, но…

Тут она расплакалась, вспоминая, чем вся эта история закончилась. Да, досталось ей! Девчонка побывала в иной вселенной, совершенно не похожей на нашу! И как только она не свихнулась? Крепкие у неё нервы, да и психика не подкачала!

— Не счесть алмазов в каменных пещерах, — буркнул я непонятно зачем. — Ребята, а ведь вопрос в другом. Кто были эти люди? Надо их найти! А ещё лучше было бы найти эту сферу, которую они забрали с собой.

За окнами Эдем переливался всеми цветами радуги и ничто не говорило о том, что планете грозит опасность. После сумасшедшей грозы такое затишье напрягало, как будто обещало продолжение. Ни ветерка, ни шёроха. Только тишина, прозрачная равнодушная тишина!

— Вирка, ты должен мне создать более надёжный скафандр. Сможешь?

Я сидел в кресле и всматривался в пейзаж за окном. Если Эдем и в самом деле сам способен изгнать любого, кто попытается нарушить его законы, зачем здесь мы? Как ни крути, но планета сильнее нас! С самого начала всё это дело казалось мне авантюрой, безумной и бесполезной.

— Не проблема, — ответил Вирка, — я создам тебе самый надёжный скафандр, всё, что ты сможешь себе представить. Бронированный, хромированный, с рюшечками и бантами, — он хохотнул. — Но не существует идеальной защиты, я не волшебник.

И тут в разговор вмешалась Нида.

— Вирка, я не могу понять, как ты это делаешь, — сказала она, — ведь для того, что ты создаёшь, нужен материал. Олег, возможно, не в курсе, но я-то знаю, что для того, чтобы размножаться, вам, вирусам необходима живая клетка. Судя по размерам корабля и, мне кажется, что это ещё не предел твоих возможностей, Лёлик давно уже должен погибнуть, у него бы уже давно не осталось ни одной здоровой клетки. Как такое может быть?

Я насторожился. Интересный вопрос. Почему мне никогда не приходило в голову задать его? Но вирус не спешил с ответом и тогда мне пришлось его поторопить:

— Отвечай, крошечка Хаврошечка! Теперь и мне стало это интересно.

Вирка отвёл глаза в сторону и выдержал паузу. Его поведение мне не понравилось. Сердце дёрнулось в предчувствии очередных неприятностей. Кажется, я уже начинаю привыкать к тому, что ничего хорошего от этого «подарка» ждать мне не приходятся. Вон, как косит глазами, сразу же ясно, что приготовил для меня серьёзную шокотерапию.

— Вир, мне надоели эти шкатулки с секретом! Хватит постоянно что-то от меня скрывать! — Сказал я таким голосом, что самому стало страшно, — объясни мне, как это всё устроено. И не забывай, пожалуйста, что я лицо заинтересованное.

Вирус улыбнулся мне такой открытой, такой лучезарной улыбкой, что я сразу понял — сейчас он скажет мне какую-нибудь гадость. Даже шаманка, похоже, успела пожалеть о том, что затронула эту тему. Она неумело попыталась переключить внимание на другую тему, но поздно — я уже завёлся!

— Ну?!

— Баранки гну, — попытался отшутиться вирус.

— Говори! — Заорал я, теряя терпение.

— Видишь ли, Лёлик, — мне пришлось забыть на время о том, что я запретил ему так меня называть, — вместе со мной ты ещё кое-что приобрёл. Как бы так сказать, чтобы ты не сильно расстроился? Внутри у тебя теперь живёт целая россыпь раковых опухолей…

Меня, словно кипятком ошпарили. Слово «рак» звучало угрожающе и безысходно. В голову треклятому вирусу полетела, поднятая мной с пола, забытая и заброшенная, гантель — это всё, что я мог сделать на тот момент. Если я не устроил в своей каюте разгром, то только потому, что от той новости, которой «порадовал» меня вирус, у меня подкосились ноги и навалилось такое опустошение и отчаяние, что даже шевелиться не хотелось. Рак! Я видел, как умирают от рака. Нет, уж лучше бы меня пристрелил этот чужак там, у кромки эдемского леса! Я представил, как постепенно один за другим выходят из строя мои органы, как страшные боли не дают мне заснуть и лоб мой покрылся испариной.

— И когда ты собирался мне об этом сказать? — Злым шепотом спросил я. — Перед самой смертью? Сволочи!

— Ну, вот, — огорчился Вирка, — я знал, что ты это так воспримешь, поэтому и не сказал тебе ничего. Сейчас ты эту фразу сказал таким же тоном, каким сказал бы многодетный папаша своей беременной, в очередной раз, жене. Успокойся, тебе это ничем не грозит.

— Ну, конечно, пустячок, дело житейское, всего-то смертью, — ответил я с сарказмом, постепенно приходя в себя. — Но, рано или поздно, а умирать-то, всё равно придётся, верно, Вир?

Вирка растерянно посмотрел на Ниду, ища у неё поддержки и, не найдя таковой, выпалил:

— Между прочим, в твоём случае смерть не обязательное условие! — Он подождал немного, ожидая моей бурной реакции, но, так и не дождавшись, разочарованно продолжил. — Ты можешь жить вечно!

Видимо, он предположил, что раз уж и я посетил мир полёвок, то тоже обрёл бессмертие. Вот только Вирка забыл, что я там был вне своего тела, так сказать, «путешествовал в астрале» — от этого словосочетания меня даже перекосило слегка, настолько уже навяз на зубах весь этот мистическо-магический сленг!

— Ты меня не понял, — торопливо объяснил вирус, — просто я смогу заменять тебе вышедшие из строя в процессе жизни органы!

— Звучит многообещающе, а как быть с мозгом, его ты тоже заменишь?

Я довольно быстро оправился от шока и теперь мог позволить себе даже язвить.

— А почему бы и нет? — Воскликнул, вдохновлённый перспективой своего бессмертия, вирус. Мы можем жить вечно! Всё, что есть у тебя в голове, сохранят бактерии. Вечность, Лёлик, только представь себе — у тебя впереди целая вечность!

— Тебе-то это что даёт? — Спросил я равнодушно и сам удивился тому, что это грандиозное известие меня нисколько не обрадовало. — Зачем тебе, бесчувственному существу, или кем ты там являешься, вечность?

Впервые за всё время мне удалось по-настоящему оскорбить Вирку. На этот раз он не имитировал чувства, он искренне негодовал! Я с удивлением наблюдал за тем, как дрожат от возмущения его губы, как, страдая от собственного бессилия, он сжимает и разжимает кулаки. Странно, что это его так задело, я ведь сказал чистую правду?

— Я, между прочим, — зло заявил он, — живой! Лёлик, — моё имя он произнёс с откровенной брезгливостью, как будто выплюнул его, — для всего живого существует два основных инстинкта: инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Я не исключение и я хочу жить! А чувства… Есть у меня чувства, только очень сильно отличаются от человеческих.

У меня возникло чувство, что, будь на то его воля, он бы давно уже меня укокошил с превеликим удовольствием. Он мне не друг, но и не враг — врагом он быть просто не может себе позволить, хотя бы во имя этих самых основных инстинктов, а никакой дружбы у нас не может быть по определению. Он — вирус! Он служит мне, потому что для этого он и был создан, но я чувствую, с каким бы удовольствием он не оставил бы от меня и мокрого места, если бы…

— Да, — грустно заметил я, — оказывается мы не друзья, да, Вирка? Ты всего лишь мой раб. Раб, а не друг, не родственник и даже не коллега по работе.

— Я тот, кем ты хочешь меня видеть, — в его голосе звенела сталь. Я поднял глаза и увидел, как же он сейчас хорош в этом своём праведном гневе! Будь я женщиной, то не посмотрел бы на то, что он не человек и влюбился бы по самые уши!

Нида, почувствовав, как накалилась обстановка, решила немного её разрядить. Она очень неловко попыталась перевести разговор в другое русло, но это ей не удалось.

— Так как насчёт скафандра? — Напомнила она Вирке.

— Будет ему белка, будет и свисток, — процедил сквозь зубы вирус. — Получит всё, что захочет, ведь я его раб и вынужден исполнять все его приказы.

Где-то в глубине души я чувствовал свою вину перед ним, но изо всех сил старался не показывать вида, что мне стыдно. Эта дрянь наградила меня раком, а я должен его жалеть! Не дождётся!

— Успокойся, тебе ничего не грозит, — тихо произнёс Вирка, — я контролирую рост опухолей. До сих пор ты даже не догадывался о том, что они существуют.

— Мальчики, — не выдержала этого напряжения девушка, — да прекратите же вы выяснять отношения! Сейчас не это главное. Вспомните же, наконец, зачем мы здесь! Давайте все эти дрязги оставим до той поры, когда мы выполним свою миссию на Эдеме, а?

Ах, как же пафосно это прозвучало! Выполним свою миссию — ни много — ни мало. Если посмотреть на всё это дело со стороны, так и нет никакой миссии, одна только блажь. Спасти Эдем… От кого? Я смутно представлял себе, в чём заключается наша задача. Сейчас легко предположить, что вся проблема в этих подозрительных пришельцах, но ведь не факт, совсем не факт.

Нида подошла ко мне и машинально провела рукой по моей голове, погладила, будто ребёнка или котёнка. С грустью я осознал, что она не воспринимает меня, как мужчину. Ещё бы, ведь я для неё пацан, щенок! Но ведь не моя вина в том, что с ней это произошло! И в чём, собственно, трагедия, в бессмертии?

— Миссия, — я усмехнулся, — какая такая миссия? А вы уверенны, что проблема в этих типах? Может статься, что они не представляют для Эдема никакой угрозы. Ну, выкачивают они каким-то образом этих полёвок из этой гипотетической нулевой вселенной и что?

Вирка и Нида переглянулись, сейчас начнут дружно меня опускать, дескать, какой ты, Лёлик, тупой и недальновидный. Но они, похоже, не собирались этого делать.

— А для того, чтобы в этом разобраться, нам надо отловить хотя бы одного из «гостей», — сделал вывод вирус, — отловить и допросить…с пристрастием, если понадобиться.

Вот так-то! Наконец-то мы с ним стали мыслить в одном направлении!

— Я отправлюсь в лес, — решительно заявил я. — Постараюсь их найти.

— Я с тобой, — поспешила вмешаться Нида. — Не хочу быть сторонним наблюдателем.

— Не хочешь, а придётся, — коротко заявил я и сам удивился тому, как категорично прозвучал мой голос. Я становлюсь настоящим капитаном нашего кораблика и мне это нравится. — Ты останешься здесь и даже не пытайся спорить.

— Я пойду с тобой, — закусила удила шаманка. — Ты не имеешь права командовать мной, я — свободная женщина и никто…

— Здесь, на моём корабле, ты больше не свободная женщина, а член экипажа, — оборвал я, — и ты обязана подчиняться капитану, то есть мне! Так что, свободная женщина Нида, тебе придётся остаться здесь с Виркой, а я отправлюсь на поиски чужаков.

— Но ты не можешь отправляться в лес один, — продолжала спорить шаманка, — кто-то должен быть рядом на тот случай, если с тобой что-то случится.

При этих её словах Вирка напрягся.

— Нида, ты забыла, что Вирка всегда со мной. К тому же я собираюсь взять с собой Адама. А, что, будем моим проводником по Эдему!

Ну, вот, кажется, я нажил ещё одного врага. Мне стало весело и я рассмеялся, удивив этим и Вирку, и Ниду. Тяжело быть начальником, муторно: все-то тебя не любят, всем-то ты, как кость в горле. Но придётся, деваться некуда, кто-то ведь должен этим заниматься, а то даже в таком маленьком коллективе, как наш, начнётся разброд и шатания…

Внезапно за окнами нашего корабля я увидел нечто, что полностью завладело моим вниманием! Как будто тёмная туча, над лесом поднялся металлический диск. Это их корабль и они сейчас покинут Эдем, так и не ответив на наши вопросы. А я не собираюсь торчать здесь вечность! Эдем хорош, но не настолько, чтобы мне захотелось провести на нём всю свою оставшуюся…вечность! Да и не похож он на райский сад, совершенно не похож! Надо как-то остановить их! Но как? Я бросил растерянный взгляд на вирус и нервно крикнул:

— Сбей их! Вирка, ты можешь их сбить?

Вирус пожал плечами и кивнул.

…Голубоватая молния пронеслась над лесом, словно ножницами, срезая верхушки огромных деревьев. Она достигла чужого корабля и ударила в него с такой силой, что я почти почувствовал этот удар. Корабль пришельцев вздрогнул, затрясся, но не упал, как я ожидал, а стал медленно спускаться, исчезая за верхушками деревьев, словно погружаясь в зелёное море. Не ушли паразиты! Теперь мне остаётся только найти их.

— Какие ещё будут приказания, хозяин? — Подобострастно, но при этом с издёвкой, спросил вирус. — Что ещё я могу сделать для вас?

Мне этот его новый тон не понравился, но спорить надоело, пусть себе веселится, раз уж ему так хочется.

— Давай, малыш, сотвори-ка мне подходящий скафандр, чтобы я чувствовал себя в относительной безопасности, очень не хочется умирать молодым и к тому же на чужой планете. Нида, ты будешь приносить мне на могилку полевые цветы?

 

Глава 22

Так вот ты какой, северный олень!

Эдемский лес обступил меня такой плотной стеной, что казалось, будто я запутался в огромной зелёной паутине. Адам шёл впереди, мужественно прокладывая мне путь. Дейноних точно знал, куда нужно идти, словно внутри у него работал какой-то радар.

Тишина раздражала и вскоре я и сам не заметил, как на плече у меня вновь оказался зелёный попугай. Наглая птица клюнула меня в щёку и произнесла:

— Что ты собираешься делать, когда найдёшь их?

— Понятия не имею, — признался я, — знаю только, что устраивать бойню нельзя. Они нужны нам живыми — у покойников уже ничего не расспросишь.

— Разумно, — согласился Вирка, но трудноосуществимо. С чего ты взял, что они так просто дадутся тебе в руки?

Я стряхнул с груди жирную многоножку, упавшую с дерева и выругался. Лес становился всё гуще и гуще, теперь каждый метр давался с трудом. Что-то Эдем не очень-то хочет, чтобы мы наши этих пришельцев. И тут же в ответ на мои мысли, ветви деревьев, колючий кустарник и длинные зелёные плети, свисающих до земли, лиан, зашевелились и перед нами появилась хоть и узкая, но вполне проходимая тропа. Несколько секунд я удивлённо разглядывал это чудо, хотя и ожидал чего-то подобного. Но чудеса на то и чудеса, что к ним никогда невозможно привыкнуть.

Вдруг в голову невесть откуда прокралась мысль, которая не имела никакого отношения к нашему делу — вспомнился наш разговор о бессмертии. Я даже остановился от неожиданности.

— Вирка, а Нида человек? — Спросил я ошарашено.

— А кто же ещё? — Не понял моего вопроса зелёный попугай.

— А, может быть, она тоже вирус? Каким образом она вдруг стала бессмертной? Только не рассказывай мне сказки про духов и прочую нечисть.

Мой пернатый друг хрипло рассмеялся, услышав это, я даже подумал, что птица сейчас захлебнётся от смеха, но вовремя вспомнил, что ничего ей не грозит и сердито потребовал объяснений.

— Давай, колись, как такое может быть?!

— Видишь ли, — Вирка решил начать издалека, — технология бессмертия давно известна сородичам Белька, но никогда не используется. Это не так уж сложно.

Я остолбенел. Вирус поразил меня своим ответом. Бессмертие — это просто?! И при этом они не пользуются такими возможностями?! Не верю и никогда не поверю!

— Мне кажется, что ты сейчас врёшь.

— Нисколечко. Видишь ли, уже давно мои создатели научились синтезировать теломеразу. Теперь они могут сделать так, чтобы их теломеры не укорачивались, плюс к этому они смогли нейтрализовать ген «P16», который отвечает за старение, но при этом защищает организм от раковых заболеваний, а это значит, что они могут они жить вечно, но почему-то не хотят. — Он немного подумал и заявил. — Правильно, что не пользуются этим проклятым даром!

Всё это для меня прозвучало, как бред сумасшедшего, я даже разозлился. Попытался найти ответ у бактерий, но на этот раз они решили играть со мной в молчанку. Не сдержавшись, я схватил птицу, поднёс к лицу и, стараясь, чтобы мой голос звучал, как можно убедительнее, сказал:

— А теперь объясни нормальным языком, чтобы я мог понять, иначе придушу, хотя вреда тебе от этого не будет, но хоть душу отведу!

Вирка нахохлился и старательно, как ученик на экзамене, начал свою лекцию:

— Вот и зачем тебе это нужно? Это так уж важно? Хорошо, объясняю: теломеры — это такие хвосты хромосом, толку от них никакого, но именно они отвечают за продолжительность жизни и процессы старения. Каждый раз после определённого количества делений клетки теломеры сокращаются и, когда они исчезают совсем, клетка умирает. Ясно объяснил?

Я кивнул, ожидая дальнейших объяснений и вирус продолжил:

— Так вот, есть такой фермент, теломераза называется, этот фермент помогает достраивать эти самые теломеры. Объяснить, как это делается? Думаю, что не стоит. А ещё есть ген старения, P-16 он называется… — Тут он что-то вспомнил и поспешил меня «обрадовать». — Кстати, тем раковым клеткам, что сейчас живут в твоём организме, именно теломераза даёт бессмертие. Ты хоть знаешь, что раковые клетки бессмертны?

Это я знал. Теперь весь механизм бессмертия стал мне более-менее понятен. Но многое всё ещё оставалось в тумане. Что за ген такой он назвал?

— Лёлик, друг, а тебе не приходило в голову, что все эти библейские мифы о том, что когда-то люди были бессмертными не так уж абсурдны, а онкологические заболевания — вовсе и не болезнь?

— Ага, не болезнь, — ехидно согласился я, — подарок от дедушки Мороза, да? От рака умирают! Что же это, по-твоему?

— Отголоски того времени, когда вы, люди, были бессмертными, так сказать, бессмертная отрыжка.

Да уж, поэт из него никогда бы не получился — слишком уж у него малопривлекательные образы рождаются, но в его словах что-то есть, хотя сейчас нет ни времени, ни желания думать об этом. Оставался ещё один вопрос и я его задал:

— А почему они считают бессмертие проклятием? Это же здорово жить вечно!

Попугай повертел головой из стороны в сторону, будто разыскивал того, кто смог бы мне всё разъяснить и, не обнаружив рядом никого, кроме Адама, устало заявил:

— А, что в этом хорошего? Лёлик, ты даже представить себе не можешь, насколько отличается бессмертный человек от смертного и не в лучшую сторону! Только представь: полностью меняется представление о морали, исчезает инстинкт продолжения рода и вскоре цивилизация бессмертных просто деградирует, потому что нет смены поколений, нет стимулов для реализации себя, как личности… Зачем, ведь у них впереди целая вечность?! Именно это и стало началом легенды о том, что с появлением бессмертного существа придёт конец света. Таким образом, обеспокоенные Бельковы сородичи хотели раз и навсегда избавить свой вид от этого кошмара, — птица кашлянула и добавила чуть погодя. — А первые бессмертные всё ещё живут, но взаперти, подальше от человеческих глаз, чтобы не искушать остальных.

Я готов был поспорить на этот счёт, но сдержался. Хорошо или плохо быть бессмертным — об этом не мне судить, потому что не знаю, что это такое. Нида знает, но я не заметил, чтобы она была в восторге от этого дара, а значит, в словах вируса есть доля правды.

— Лекция окончена, — объявил Вирка, — теперь пора поговорить о том, как ты собираешься без мордобоя и убийств добыть чужого? Первая попытка общения с ними оказалась не очень-то удачной. Неужели ты думаешь, что за столь короткий срок они изменят свое отношение к нам?

Услышав этот вопрос, я тут же задумался о том, о чём думать не хотелось, а именно: что же я собираюсь делать с этими крутыми ребятами, которые стреляют, не разбираясь, что и как, если они так не согласятся пообщаться со мной мирно? А то, что они не согласятся, в этом я нисколько не сомневался. Второе, что меня волновало — насколько надёжен мой нынешний скафандр, сможет ли он защитить от оружия пришельцев?

— Если не станешь подходить к ним слишком близко, то сможет, — развеял мои сомнения вирус.

Нормальная тема, ничего не скажешь! Как я смогу провернуть это дело, не приближаясь к ним? Да эти ребята даже рот мне не дадут открыть, сразу же прожгут во мне большую дыру и не одну! Чем дольше я об этом думал, тем более нереальным казалось мне это задание. Я вспомнил свой побег с пиратского корабля и у меня появилась маленькая надежда.

— Вир, а ты мог бы их усыпить? — Спросил я осторожно.

— Лёлик, ответила мне птица устало, — я не золотая рыбка и не волшебная палочка, я — всего лишь вирус. Надо было тебе взять с собой Ниду, у неё эти фокусы получались лучше, но ты ведь сам решил, что курица — не птица, а баба — не человек…

— Ничего такого я не говорил, — принялся я спорить, но Вирка уже меня не слушал, он внимательно наблюдал за поведением Адама. Невольно я проследил за его взглядом и обнаружил, что динозавр стал вести себя странно. Движения его стали осторожными и плавными. Он что-то высматривал за густой листвой кустарника и недовольно шипел себе под нос. Мне стало любопытно и я тихо, стараясь, чтобы ни одна ветка не хрустнула, подошёл к нему.

За деревьями скрывалась большая поляна, посреди которой, словно большая серая мокрица, лежал корабль, точнее было бы сказать «шлюпка». На левом боку аппарата я увидел вмятину, думаю, что это было как раз то место, куда попал Вирка. Несколько человек, одетых в чёрные комбинезоны, суетились вокруг этой посадочной капсулы, видимо, занимались срочным ремонтом, а остальные их охраняли. Я попытался всех пересчитать, получилось семь человек, но кто его знает, сколько их на самом деле. Вполне возможно, что внутри корабля тоже кто-то есть.

Бледные, измождённые создания сновали вокруг своего корабля, как муравьи, ловкими, привычными движениями что-то там закручивали, завинчивали, латали. И всё это происходило в полнейшей тишине, как будто пришельцы боялись, что их кто-то может услышать. Охранники обшаривали взглядами каждый куст и один раз я едва не попал в поле зрения одного из них, но успел вовремя спрятаться за стволом дерева. Они все слишком собраны и осторожны, подобраться ближе мне не удастся. Перебить их всех, что ли? Но трупы обычно немногословны, а ведь мне надо о многом их порасспросить.

Отстранённо наблюдая за действиями чужаков, я лихорадочно пытался найти выход из положения. Когда один из охранников подошёл настолько близко ко мне, что стоило только руку протянуть, чтобы схватить его за одежду, решение нашлось само. Я подождал, когда он отойдёт и шёпотом спросил Вирку:

— Вир, а ты сможешь создать несколько динозавров? Не так, чтобы много, но пять-шесть особей нам бы не помешали.

Вирус порылся в моём мозгу и понял, что я собираюсь сделать.

— Зачем мне что-то создавать, — ворчливо ответила ленивая птица, — скоро сам Эдем предоставит нам всё, что нужно. Неужели ты думаешь, что эти ребята бояться нас? Они перепуганы до смерти самим Эдемом и эта передышка не будет длиться долго…

Теперь я, наконец-то, смог позволить себе насладиться собственным превосходством. Вирус так и не понял, что я задумал! А ведь всё так просто!

— Вирка, мне не нужно ничего ждать. Мне необходимо, чтобы звери напали на них тогда, когда мне надо и там, где я укажу!

До вируса дошло. Он взъерошил перья и робко попросил меня:

— Лёлик, а ты не мог бы вернуть мне человеческий облик?

— Погоди, чуть позже, — отмахнулся от него я. — Сейчас ты сотвори, дружище, то, о чём я тебя просил.

Адам с ужасом наблюдал за тем, как прямо из воздуха рядом с ним образовалась парочка дейнонихов. Он недовольно зашипел и принюхался. Запах сородичей ему не понравился. Динозавр принял угрожающую позу и приготовился напасть. Только этого мне не хватало! Драка динозавров наверняка не останется незамеченной и весь мой план провалится в тартарары. Вот тупая ящерица!

Я подошёл к динозавру и ласково потрепал его по плечу, пытаясь успокоить, но куда там! Удивительно, что эта тварь не отгрызла мне руку. Сильным ударом хвоста животное сбило меня с ног и я упал на мягкую подстилку из изумрудного мха.

Я всё хорошо придумал, но не учёл мерзкого характера нашего ящера и теперь вся моя задумка, похоже, накроется медным тазом.

— Вирка, — прошептал я, — отгони этих тварей на противоположную сторону поляны и пусть ждут команды.

Когда дейнонихи послушно скрылись в зарослях, я вздохнул облегчённо. Но тут наш Адам собрался их преследовать и мне пришлось схватить его за хвост, чтобы удержать. Эта тварь не успокоится, пока мне всё не испортит!

— Стоять, чудо в чешуе! — Тихо скомандовал я. — Никуда ты не пойдёшь. Не хватало нам ещё одного инвалида. Потом Нида будет тебя лечить.

Удивительно, но животное поняло, что я сказал и остановилось. Повернув в мою сторону зубастую пасть, Адам обиженно зашипел, но сопротивляться не стал и то хорошо. Не хватало мне только разборок с этим монстром и тогда точно фактор внезапности будет потерян, а в моём плане и без того много дыр.

— Да, вот это зубки, — Восхищённо сказал Вирка, разглядывая «улыбку» дейнониха, — и, заметь, никакого кариеса!

Тщедушные пришельцы торопились. Им хотелось поскорее покинуть негостеприимную планету, но что-то там у них не ладилось и уже в их движениях стала проскальзывать паника, они всё чаше ошибались, что-то выкрикивали недовольными голосами, оглядываясь по сторонам. Они ждали очередного нападения, а это плохо. Видимо, атаки Эдема происходили через определённое время и скоро должно произойти очередное нападение. А я всё ждал, когда охранник, наконец, вновь приблизится ко мне. Но вот он направился в мою сторону! Шёл он медленно, постоянно осматриваясь по сторонам, держа перед собой странное оружие, больше похожее на карманный фонарик. Но я то уже видел, на что способен этот «фонарик»!

— Скотч, верёвку и электрошокер, — шёпотом скомандовал я Вирке и тот послушно выдал мне всё, что я заказал.

Когда охранник оказался в зоне досягаемости, я скомандовал вирусу:

— Давай! Пора начинать!

И тут же из зарослей на противоположном краю поляны выскочил динозавр. Молодец Вирка, все команды выполняет точно и вовремя!

Пришельцы побросали свои инструменты. Охранники открыли огонь, но ни один луч не причинил творению Вирки ни малейшего вреда, лишь в воздухе запахло озоном. Когда на поляну выскочил второй дейноних, чужаки запаниковали и бросились прятаться на корабле. Это меня никак не устраивало. Разряд электрошокера остановил мою жертву как раз в тот момент, когда тот собирался рвануть за остальными на корабль. Охранник резко дёрнулся и повалился на траву. На свой страх и риск я выскочил из своего укрытия, но этого никто не заметил, все, кто ещё оставались на поляне, отчаянно палили по нашим динозаврам и им было не до меня.

Взвалив себе на плечи бесчувственное тело чужака, я рванул в лес и только тогда на меня обратили внимание. Рядом с моей головой полоснул яркий, белый луч, ослепив меня на какой-то миг. Сердце колотилось где-то в горле. Вот так, ничего не видя перед собой, с чужаком на плече, я вновь оказался под защитой Эдемского леса. Пора уносить ноги. Но то, чтобы связать противника времени уже не оставалось.

Однако никто не бросился нас преследовать, потому что в этот момент пришло время Эдема! На поляну со всех сторон хлынула Эдемская живность! Запах озона сменился запахом жареного мяса и горелой травы. Вот одна из мелких тварей прыгнула на охранника и тут же последовала ослепительная вспышка. Животное упало на траву уже полностью обгоревшим скелетом.

— Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах. Её обугленную тушку нашли тимуровцы в кустах, — прошептал я потрясённо старую детскую страшилку.

Нашим противникам было уже не до нас. Белые лучи расчертили небо над поляной в крупную клетку. Здесь, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Несчастные чужаки забились в свою «консервную банку» и с ужасом смотрели в иллюминаторы на, бушующее вокруг их корабля, живое море. Покинуть планету они не смогут из-за того, что корабль всё ещё оставался неисправным, а оставаться здесь — это значит постоянно подвергать себя опасности. Неужели эта прозрачная сфера так важна для них, что они готовы рисковать жизнью ради того, чтобы забрать её?!

Наш Адам решил принять участие в потасовке и куда-то исчез. Я даже забеспокоился, сможем ли мы с Виркой найти обратный путь из леса без нашего «штурмана», но аккуратная тропинка, словно по мановению волшебной палочки, возникшая перед нами, немного меня успокоила — Эдем всё ещё продолжал о нас заботиться!

— Интересно, — напомнил о себе зелёный попугай, — на Эдеме, что, совсем нет живности покрупнее? Ну, заслали бы сюда те, кто всем этим зверьём управляет, в срочном порядке парочку тираннозавров и всё давным-давно бы решилось, не осталось бы ни корабля, ни чужаков.

Я остановился, чтобы перевести дыхание. Теперь можно было не спешить. Свалив на траву тело бездыханного пленника и проверив жива ли ещё наша добыча, я ответил:

— Умный ты, Вирка, но дурак. Посуди сам, с кем легче справится, с одним львом или с полчищем крыс? Достаточно одного точного попадания и от твоего тираннозавра ничего не останется, а эту мелюзгу попробуй всю перебить! Всё логично, дружок.

С интересом разглядывая пленника, я невольно испытал к нему жалость. Парень был не просто худым, выглядел он измождённым. Непропорционально большая и абсолютно лысая, словно бильярдный шар, голова крепилась к такой тоненькой шее, что даже непонятно было, как она у него до сих пор не отвалилась при ходьбе. Создавалось впечатление, что он не ел очень давно. Не удивительно, что нести его мне было так легко.

— Так вот ты какой, северный олень! — Сказал я грустно, уже не чувствуя себя победителем. — И чего тебя понесло сюда, парень?

Узкое, с выступающими скулами, лицо, лишённое губ и носа, бледная до синеватого оттенка, кожа — жалкое зрелище. Пленник равномерно дышал и это было единственным признаком того, что он всё ещё жив, хотя по виду мог бы запросто сойти за покойника. У него на шее я заметил нечто, напоминающее собачий ошейник и попытался снять, чтобы разглядеть получше и тут же на этом странном приборе, а это был именно прибор, загорелась красная лампочка и парень внезапно затрясся, словно эпилептик. Его тело выгнулось дугой, четырёхпалые ладони судорожно скребли землю, а изо рта пошла пена. Я сразу же отдёрнул руку.

— Твою мать! — Выругался я. — Что это за дрянь такая? Он хоть жив ещё? Вот зараза! Прямо какой-то ошейник шахида! Зачем ему это?

Конвульсии прекратились и тело пленника безвольно замерло на траве. Я наклонился, чтобы послушать бьётся у него сердце или нет и неожиданно рука пришельца схватила меня за горло и попыталась придушить, но сил у него для этого оказалось маловато.

— Смотри-ка, Вир, а парнишка-то боевой оказался! — Обрадовался я тому, что наша добыча не отдала Богу душу и все мои старания оказались не напрасными.

Глаза пленника открылись и я отшатнулся. Они оказались огромными — в пол лица, чёрными и совершенно без белка — две большие, блестящие, словно пятна нефти, кляксы на абсолютно белом лице. Он смотрел на меня с такой ненавистью, что от этого взгляда мне стало плохо и я поспешно отвёл глаза в сторону. Стоит ли его вообще тащить на корабль? Этот тип настроен враждебно и неизвестно, что может натворить на нашем мирном судёнышке.

— Скотч, верёвка, — словно хирург во время операции скомандовал я и вирус послушно предоставил мне всё необходимое.

Зачем-то заклеив рот пленника скотчем, надёжно связав его по рукам и ногам, я смог вздохнуть облегчённо. Теперь неприятностей от него можно не ждать.

— Лёлик, — просительно обратился ко мне попугай, — а теперь ты не мог бы вернуть мне человеческий облик?

— Это так важно? — Спросил я его раздражённо. — Какая тебе разница?

— Большая, — ответил он, потупив взгляд, — мне хотелось бы, чтобы Нида не видела меня в таком жалком обличии.

Не смотря на пережитую встряску, я от души рассмеялся. Мой бесчувственный друг оказался слишком эмоциональным.

— А тебе-то что от этого, ты ведь сам мне, помнится, говорил, что ничего не чувствуешь?

Попугай сердито нахохлился и заявил:

— Я тебе говорил, что не способен чувствовать, как человек, но я не камень или железка, я живой!

Я пожал плечами и снял запрет. Очень быстро, как будто боясь, что я могу передумать, Вирка стал преображаться. Я-то уже давно привык к его трюкам, чего никак нельзя было сказать о пришельце. Наблюдая за тем, как безобидная зелёная птица в считанные минуты превратилась в красавца-мужчину, парень испытал настоящий шок. Его и без того большие глаза распахнулись ещё шире и заполнили собой всё лицо. Он хотел что-то сказать, но не мог — мешал скотч. Наверное, Вирка казался ему сказочным чудовищем или кем-то в этом роде. Наш пленник нервно елозил по земле, пытаясь освободиться, но всё напрасно.

— Успокойся, — похлопал я его по плечу, — он не страшный. Но я согласен, к этому надо привыкнуть. Первое время я и сам не мог на эти фокусы спокойно смотреть.

В благодарность за то, что я вновь позволил ему стать человеком, Вирка взвалил извивающегося пленника себе на плечо и легкой походкой направился в сторону нашей поляны.

— Интересно, а что там с Адамом? — Спросил вирус обеспокоено.

К стыду своему должен признаться, что судьба динозавра меня мало волновала, я даже испытал радость, когда он решил от нас отстать. Чтобы хоть как-то оправдать своё равнодушие, я сказал:

— О нём ты не беспокойся, эта скотинка сумеет за себя постоять! Ты видел, как он сбил меня с ног одним ударом хвоста?! Не хочу, чтобы этот черепашка-ниндзя бесконтрольно шарахался у меня по кораблю. А то нашли себе домашних любимцев: Мурка и Тузик. Да у них челюсти, как мясорубка! Дикое животное должно жить в дикой природе!

— Злой ты стал, Лёлик, — с печалью в голосе заметил вирус.

— Да уж тут не до розовых соплей, — заметил я философски. — Нам бы ещё с этим разобраться как-то. Как ты думаешь, бактерии смогут расшифровать его язык?

— Они всё могут! — Уверенно ответил Вирка. — Даже, если и не знают, так после нескольких фраз всё проанализируют и выдадут полный словарный запас этого типа, — он хлопнул ладонью по заднице пленника. Тот вздрогнул и обречённо замычал.

И вот уже наш корабль, чистый, блестящий, не то, что то уродство, на котором прибыли эти визитёры! Я с гордостью погладил полированный бок своего корабля. Ради этого имело смысл спасать Белька и переться неизвестно куда и непонятно зачем!

— Слушай, Вир, — от неожиданности я даже споткнулся, — а ведь они не могли прибыть сюда на том драндулете, который мы видели! Эта консервная банка совершенно не пригодна для дальних путешествий!

Вирус, который уже собрался открыть люк, остановился, словно громом поражённый. Осторожно положив свою ношу на влажную траву, Вирка внимательно, словно впервые видит своё собственное творение, осмотрел наш звездолёт.

— А ведь ты прав, — произнёс он хмуро, — где-то на орбите Эдема должен быть основной корабль. — Помолчав немного, он добавил. — Надеюсь, что они нас не засекли, но на всякий случай надо бы сделать нашу ласточку невидимой.

Уже внутри я смог, наконец-то, расслабиться и сразу же почувствовал усталость после пережитого напряжения. Навстречу нам бежали Нида и Ева.

— Ну, как вы? — Спросила шаманка, сгорая от любопытства.

— Да вот, сама смотри, — весело ответил я. — Славная получилась охота!

 

Глава 23

Разговор по душам

Вирка предлагал начать допрос пленника сразу, но мой желудок сердито заурчал, требуя пищи. Я бросил взгляд на чужака и понял, что и он бы не отказался от нормальной пищи. Как там в сказках пишут: «Сначала накорми-напои, а потом вопросы задавай!». Вирусу-то что, для него этот вопрос неактуальный, а мы — люди, нам обед по расписанию подавай!

Ужин, приготовленный «заботливым» вирусом можно было бы считать издевательством, если бы не голод. Изрядно подгоревшая яичница с ломтиками скукоженной колбасы сомнительного качества, серый хлеб и чашка омерзительного растворимого кофе.

— Спасибо, добрый человек, за заботу, — усмехаясь, язвительно поблагодарил я «повара». — Что бы мы без тебя делали?

Вирка пожал плечами и отвернулся, всем своим видом демонстрируя полное безразличие. Нацепив на вилку, почерневшую от Виркиных стараний, яичницу я с деланным восторгом заметил:

— Чистейшие канцерогены без малейшей примеси! Это же суметь надо так испоганить простейшее блюдо! Да ты спец!

Глядя на сидящего напротив меня пленника, я, как гостеприимный хозяин, предложил ему:

— Да ты ешь, не смущайся, это ещё не самое худшее, на что он способен.

Но наш гость так и продолжал молча пялиться на тарелку с едой. Мне нужно было хоть как-то его разговорить, а иначе мои бактерии не смогут разобраться с его языком. Укоризненно глянув на пришельца, я продолжил:

— Слушай, может, ты этого не ешь? Так ты скажи и наш повар приготовит всё, что закажешь. А, если он опять начнёт выделываться и демонстрировать здесь своё превосходство, то я превращу его в блохастого кота, — эти слова я проиллюстрировал рекламной улыбкой в сторону вируса и с удовольствием заметил, как тот нервно дёрнулся.

Нида, видя, что мои усилия не приносят никаких результатов, присела на свободный стул рядом с чужаком и, взяв вилку в руку, стала кормить его, словно маленького ребёнка, разве что не приговаривала при этом «ложечку за маму, ложечку за папу». Гость покорно открывал безгубый рот и поспешно, не жуя, глотал шуршащие, словно листья из гербария, куски яичницы, не выражая при этом ни удовольствие, ни отвращения. Похоже, он вообще не чувствовал вкуса пищи. Но постепенно его крайне истощённый организм не смог больше сопротивляться. Выхватив вилку из рук шаманки, парень стал с жадностью запихивать в рот всё, что находилось на столе: яичницу, колбасу, куски хлеба и масла, соль и даже салфетки. Эк его разобрало-то! И тут я заметил, что лампочка на его ошейнике загорелась ярким оранжевым светом.

— Сейчас его начнёт колбасить, — попытался предсказать я.

Но наш пленник даже не думал биться в конвульсиях, он лишь ожесточённо сгребал всю еду, которая попадала в поле его зрения. Я почти с восторгом наблюдал за этой пищевой вакханалией, подсовывая ему свою тарелку.

— Гаргантюа, мать его так, — произнёс я тихо, — вместе с Пантагрюэлем! Два в одном! Да такого дешевле похоронить, чем прокормить! Надеюсь, что наш молчаливый гость хоть поблагодарит хозяев за тёплый приём.

Когда лампочка на ошейнике погасла, нашего прожорливого пленника, как будто отключили. Он внезапно потерял всякий интерес к пище и вновь замер, тупо глядя перед собой. И ни слова. Моему терпению пришёл конец. Вскочив из-за стола, я подошёл к гостю, схватил его за плечи и грубо встряхнул. Тот даже и не думал сопротивляться, безвольно мотнул головой и вновь осел на стуле, словно пена в кружке пива, нелепый, молчаливый и хмурый.

— Так, — грозно произнёс я, — значит, по-хорошему мы не понимаем, да? Что ж, будем по-плохому! Вирка, — скомандовал я таким голосом, что сам себя не узнал, — бери этого троглодита и неси ко мне в каюту. Попытаемся допросить его с пристрастием.

Самое смешное во всей этой ситуации то, что в тот момент я был уверен, что смогу это сделать, как будто всю свою жизнь только тем и занимался, что загонял людям иголки под ногти и гладил им живот раскалённым утюгом.

Тем временем встревоженная Нида, сорвалась с места и преградила вирусу дорогу. Её красивое лицо выражало в эту минуту гнев и отвращение. Без лишних слов, она ударила Вирку в пах, но на этот раз её любимый приём не дал нужных результатов — вирус просто не почувствовал то, от чего я бы на его месте взвыл. Но, тем не менее, он остановился и растерянно посмотрел на меня.

— Чего стоишь? — Крикнул я. — Давай, неси его ко мне, раз уж он сам не хочет идти. Я его в блин раскатаю, но он мне всё расскажет!

Настроение у меня было боевое. Не знаю, то ли я вспомнил, как эти ребята чуть не сожгли меня заживо, то ли просто надоела вся эта бессмысленная игра в благородство, но настроен я был более чем решительно. Это поняла и Нида. Облив меня с ног до головы холодным презрительным взглядом, он процедила сквозь зубы:

— Я была о тебе лучшего мнения…Лёлик, — в это «Лёлик» она вложила максимум презрения, как будто выругалась на незнакомом языке. — Ты же сам видишь, что с ним что-то не так!

Я разозлился. Куда-то исчезло робость и восхищение перед этой женщиной, осталось только раздражение и злость. Без слов, отодвинув её в сторону, я приказал вирусу:

— Вперёд!

И тот, послушно, будто робот, двинулся к моей каюте. Несчастный пленник болтался на его могучем плече, как тряпка, не подавая признаков жизни, на всё согласный и со всем смирившийся. Шаманка засеменила следом, всё ещё не веря своим глазам. Видимо она пыталась понять, что это такое вдруг произошло со мной, какая такая эдемская муха меня искусала.

А я просто устал быть вечным неудачником. Мне давно надоело плясать под чужую дудку и соглашаться со всеми подряд, лишь бы избежать конфликта. Нет уж, пусть потом я буду чувствовать себя виноватым, но на этот раз сделаю всё так, как считаю нужным! И, если эта экзотическая дамочка решит закатить мне скандал, то ей придётся немного прогуляться по Эдему, до тех пор, пока не успокоится! Я так решил! Достали они меня все!

Мои друзья остолбенели от такой наглости. Вирка даже не сразу нашёл слова, чтобы выразить своё возмущение. После недолгого молчания последовала гневная тирада:

— Лёлик, ты с чего это так озверел? — Голос вируса дрожал от возмущения, мой бесчувственный друг с большим трудом себя сдерживал. — Может, скушал что-то не то?..

— Да, — спохватился я, — насчёт «скушал что-то не то», запомни, зараза, если ещё раз ты захочешь продемонстрировать своё превосходство надо мной и вместо: «Я вам не повар», подашь мне плохо приготовленную пищу, я больше цацкаться с тобой не буду, а сразу превращу в краснозадого павиана и мне плевать на твоё уязвлённое самолюбие! Значит так, — остановиться я уже не мог, — для тех, кто ещё не понял: мы на корабле и мы — команда. А я в этой команде, хотите вы этого или нет, командир! Ясно? Мои приказы не обсуждаются!

Дальше мы уже шли в полнейшей тишине. После своего демарша, я чувствовал некоторую неловкость, но и облегчение тоже. Наконец-то я сбросил с себя этот никому не нужный груз придуманной вины! Всё встало на свои места. На войне, как на войне! Теперь я уже и сам не сомневался, что смогу, если понадобиться, вытащить из пришельца не только слова, но и душу.

Уже у меня в каюте Нида непривычно робко призналась:

— Лё… Олег, мне ты такой не нравишься.

— Извини, дорогая, но я пока тебе не предлагаю выйти за меня замуж, поэтому свои чувства можешь оставить при себе.

Видя, как на глаза у неё навернулись слёзы, я смягчился, — ненавижу, когда женщина плачет, всегда чувствую себя виноватым во всех смертных грехах и не знаю, как мне на это реагировать.

— Нида, пойми, это не команда, это какой-то дурдом! Каждый считает себя главным, но никто не хочет при этом ничего делать. Так мы ничего не добьёмся. Нравится вам это или нет, но с этого момента всю ответственность за исход этой миссии я беру на себя, а вы будете чётко и без этих вечных пререканий выполнять мои команды! И так будет до тех пор, пока мы не вернёмся домой!

Сбросив с плеча бессловесного пленника, Вирка вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками и, не без издёвки, сказал:

— Яволь, мой генераль!

— Так, — усмехнулся я своим мыслям, — а вот за это, дружище, ты будешь у нас теперь и за повара, и за горничную! — Я повернулся к чужаку и с незнакомым садистским удовольствием протянул: — Ну, вот, а теперь мы с тобой поговорим, мой драгоценный гость!

Пенёк — пеньком, а он тоже почувствовал, что я настроен серьёзно, вжал голову в плечи, и попытался заползти под кровать. Вот чудик! Я схватил его за ногу и вытащил на белый свет. В глазах у парня плескался ужас и тут же я по старой доброй привычке почувствовал болезненные уколы совести, но в срочном порядке, пока они не стали слишком уж чувствительными, задушил в себе эти «прекрасные порывы», отметив лишь про себя: «Вот так человек и становится сволочью».

— Как тебя зовут? — Обратился я к гостю, как будто он мог меня понять. — Меня, — я хлопнул ладонью по груди, — зовут Олег! А тебя как?

Он молчал минуты три и, когда терпение моё уже почти иссякло, вдруг похлопал себя тонкой четырёхпалой ладонью и выдал:

— Иёса.

Я оглянулся на друзей, ожидая их комментариев, но они, обидевшись на меня, стойко молчали. Ладно, с этим мы разберёмся позже, а сейчас надо выяснить отношения с этим… Иёсой.

— Кто ты такой и что здесь делаешь? — Продолжил я свой допрос.

Пленник внимательно вслушивался в чужую речь, как будто пытался найти хоть какие-то знакомые слова, потом вздохнул обречённо и быстро-быстро застрекотал, защёлкал, засвистел. «Если это у него язык такой, то я его никогда не освою, даже с бактериями, — расстроился я, — не способен человеческий язык воспроизвести эту чехарду нечеловеческих звуков». И тут же услышал у себя в голове нормальную речь — это мои малютки-бактерии принялись за работу:

— Ты не можешь взять меня в рабство, — сказал чужак, — у меня уже есть хозяин. Видишь это? — Он коснулся пальцами своего ошейника.

Он неожиданности я замер и не сразу нашёл, что сказать. Он, что же, раб? Ну, тогда ясно, почему у этого бедолаги такой непрезентабельный вид!

— Что это? — Стараясь сохранить строгий и неприступный вид, спросил я. — Как работает эта штука?

— Это контролёр, — горестно произнёс парень, — весь мой организм подчиняется ему. Я ем, сплю, работаю только по его сигналу, а иначе…

Он не договорил, потому что Нида вдруг подошла ко мне и, сдерживаясь из последних сил, заявила:

— Я не понимаю, что он говорит, но чувствую, что ему очень плохо. Немедленно прекрати это!

Прекратить я уже не мог. Сейчас, когда парень разговорился, надо выяснить как можно больше, неизвестно на что ещё способен этот контролёр на его шее. А вдруг в какой-то момент эта штуковина просто возьмёт и отключит Иёсу и жди тогда следующего подходящего момента. Отстранив шаманку, я подсел к пленнику и повторил свой вопрос:

— Что будет, если ты не вернёшься к своему хозяину?

Он скорбно закатил глаза и прошептал:

— Будет очень плохо, Йёса умрёт от боли. Йёсе будет очень, очень больно!

В какой-то момент мне стало стыдно, но я взял себя в руки и продолжил допрос, вызвав у Ниды вспышку гнева, погасить которую мне составило труда одним только взглядом.

— Йёса, скажи, что надо здесь, на Эдеме, твоим хозяевам?

Головастик, как я про себя, его назвал, задумался, но, видимо, решив, что терять ему нечего, признался:

— Мы должны были вернуть обратно на корабль ловушку. Хозяева не рискуют высадиться на эту планету, потому что в прошлый раз из десяти вернулись только трое. Эта планета убивает всех, кто ей не нравится. Вот они и посылают нас.

Ловушка — это, видимо, и есть та самая прозрачная сфера. Но понять бы ещё, для чего она нужна хозяевам Йёсы? А ведь очень нужна, раз они готовы рисковать и вновь возвращаются на планету, которая с ними не церемонится.

— Почему они это делают?

Йёса часто заморгал и мне даже показалось, что он сейчас расплачется, настолько жалкий у него был вид, но он взял себя в руки и объяснил ситуацию:

— Понимаешь, Господин, — меня покоробило, что он ставит меня в один ряд со своими рабовладельцами, но спорить я не стал, — они отлавливают из нулевой вселенной полёвок. Их и здесь много, но только при переходе они не имеют никакой направленности. Почему здесь? Попытаюсь объяснить, как я это понимаю. Видишь ли, Господин, полёвки создают тоннели в своей вселенной и там сталкивают материю и антиматерию. От этого образуется очень большое количество энергии, которую они потом выбрасывают либо сюда, либо в антивселенную. Благодаря этой энергии всё во вселенной живёт, движется и сохраняется должный порядок, не знаю уж кем заведённый. И эта же энергия способна задать полёвкам необходимую направленность. По сути, Господин, это совершенное оружие! Здесь находится выход из такого тоннеля, отсюда эта энергия растекается по всему космосу.

Н-да, теперь кое-что прояснилось. Я вспомнил посещение священной пещеры на Литаке и общение с этими самыми полёвками. Значит, вот о чём они говорили, когда объясняли мне, почему я должен спасти этот треклятый Эдем! Пока что всё сходится и наша задача обретает хоть какую-то конкретику.

Но смутная тревога закопошилась у меня в душе. А сможем ли мы справиться с такими продвинутыми врагами, которые ворочают такими делами?! Кто я и кто они?! Эти сомнения изрядно подпортили мне настроение. Да много нам ещё надо выяснить, прежде, чем что-то решать!

— Что, — забеспокоилась Нида, — что он говорит?

Шаманку раздражало то, что она одна не в курсе того, что происходит. Я лишь отмахнулся от неё и коротко сказал:

— Давай, об этом поговорим после. Я ведь не знаю, когда этот контролёр отдаст команду «спать» и проснётся ли Йёса после этого.

— Если они рабы, то спать он будет недолго, — сердито заявила Нида, — никто с рабами церемониться не станет. А вот контролёр надо бы как-то снять с него.

Пришлось мне рассказать, что произошло с пришельцем, когда я попытался снять ошейник. Молчавший всё это время Вирка, вдруг заговорил:

— Я бы мог попытаться это сделать или хотя бы изучить это устройство.

Вопросительный взгляд в мою сторону. Но страх перед тем, что я не успею разузнать всё, что меня интересует, помешал мне отдать нужную команду вирусу.

— Кто твои хозяева, Йёса? — Как одержимый продолжал я задавать свои бесконечные вопросы и не было им ни конца, ни края.

В этот момент в каюту вломилась Ева. За время нашего недолгого отсутствия она успела прийти в себя после ранения и теперь выглядела вполне бодро. Увидев перед собой оскаленную пасть дейнониха, наш гость затрясся от страха, зубы принялись отбивать мелкую дробь и он просто больше не в состоянии был отвечать на мои вопросы.

— Они уже здесь! — Истошным голосом завопил несчастный пленник, указывая пальцем на динозавра. — Смерть пришла на ваш корабль!

— Ну, так-таки и смерть, — попытался я его успокоить. — Не бойся, ничего плохого она тебе не сделает.

И тут, как бы желая опровергнуть мои слова, Ева выбросила в сторону Йёси когтистую лапу и полоснула его по щеке. Три глубокие царапины тут же набрякли от крови и багровые ручейки лениво поползли к подбородку. Я растерялся от неожиданности.

— Ева, — заорал я, как будто динозавриха могла меня понять, — прекрати немедленно! Это наш гость!

Но мои окрики на неё не дёйствовали, она не собиралась отпускать свою жертву. Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не подключился Вирка. Он обхватил Еву и понёс к выходу. Рептилия яростно сопротивлялась и даже ухитрилась распороть вирусу ногу, но это его мало волновало. Вышвырнув разбушевавшуюся зверюгу в коридор, он закрыл двери на замок. Ева несколько раз попыталась прорваться, но, быстро сообразив, что это ей не под силу, успокоилась и мы с облегчением услышали удаляющийся от моей каюты цокот её когтей.

— Вирка, что у тебя с ногой? — Бросилась к вирусу обеспокоенная шаманка. — Погоди, я обработаю рану.

Она совершенно забыла, что Вирка не человек и такие раны на его теле — это всего лишь имитация не более, но её участие так понравилось вирусу, что он даже стал припадать на больную ногу, но, сообразив, что это выглядит смешно и нелепо, прекратил эту клоунаду.

— Со мной всё в порядке, — спокойно заявил он. — Уж мне-то эта тварь никак не может причинить вреда… пока не додумается сожрать Лёлика.

Он весело рассмеялся, но внезапно смех его оборвался. Я проследил за его взглядом и увидел, что наш пленник мирно спит на полу, свернувшись калачиком. От досады, я так стукнул кулаком по столу, что Нида вздрогнула. Всё, теперь будить его бесполезно. «Надо бы и эту мисс юрского периода выставить за дверь»: — подумал я зло.

— Олег, — Вирка был серьёзен, как никогда, — я прошу тебя, сними запрет! Мне нужно срочно изучить этот прибор. Понимаешь, у меня возникло такое подозрение, что он может не проснуться.

— Чего ради? — Тревожно спросил я.

Вирус не стал мне ничего отвечать, лишь указал на окно. Я проследил за его рукой и увидел, как над лесом вновь повисла грязная туша корабля пришельцев — они покидали Эдем! Всё верно, Вирка прав! Как только отряд Йёси вернётся на головной корабль, Йёса погибнет, потому что сомневаюсь, что его хозяева захотят оставить парня в живых.

— Делай, что считаешь нужным, но поскорее! Мне он нужен живым!

Вирус наклонился над спящим пленником, легко, как будто тот вообще ничего не весил, поднял на руки и понёс к столу. Положив неподвижное тело пришельца, он стал внимательно рассматривать таинственный контролёр. Я увидел, как на его лицо легла тень и, не удержавшись, подошёл к нему. Ничего не объясняя, Вика слегка отодвинул ошейник в сторону и я обнаружил, что из него прямо в седьмой шейный позвонок впивается токая блестящая игла.

— Что всё это значит? — Удивлённо поинтересовался я.

— То, что, если мы попытаемся снять эту дрянь, парень мгновенно умрёт. Сейчас я буду разбираться с этим. Время поджимает, поэтому ты меня не отвлекай.

А дальше произошло то, чего я ещё ни разу не видел. Вирка вытянул руку и держал её на весу прямо над ошейником. Сначала ничего не происходило, но потом с его пальцев на контролер стала капать густая серебристая жидкость и вскоре она покрыла каждый миллиметр загадочного прибора, проникла даже внутрь его. Лицо вируса при этом оставалось совершено бесстрастным, даже каким-то неживым. Замерли все, боясь пошевелиться и нарушить неосторожным движением всю эту процедуру.

И вот Вирка ожил. Сеанс окончен! Жидкость исчезла с ошейника так же неожиданно, как и возникла.

— Ну, что? — Я больше не мог терпеть это затянувшееся молчание.

— Код, — коротко ответил он, — нам нужен код, иначе ничего не получится. Я пытался его расшифровать, но всё оказалось напрасно. Теперь пришло время тебе поработать, Олег. Пора потревожить твои бактерии. Кроме них нам никто не поможет.

Что ж, придётся, кто спорит. Времени у нас оставалось всё меньше. Не задумываясь, я сунул руку в «аквариума» и, разросшаяся аз это время, колония бактерий радостно бросилась на неё. Я, как всегда, ничего не почувствовал. Каждый раз я жду чуда от этой процедуры и каждый раз удивляюсь тому, насколько всё буднично происходит! Никаких откровений, никакого озарения, лишь ярко сверкнувшая неожиданная мысль, моя и не моя одновременно. Вернее, это была даже не мысль, а цепочка непонятных разноцветных символов, наподобие тех, которые я видел в священной пещере на Литаке, когда общался с полёвками. Вспыхнули и мгновенно погасли, я даже не успел их запомнить. Впрочем, это уже не имело никакого значения, потому что вирус тоже видел эти символы.

Как же, оказывается, всё легко и просто! Контролер издал неприятный сухой щелчок и, словно насосавшаяся крови пиявка, сам отвалился от шеи Йёсы. Теперь он был безопасен. Я хотел взять его в руки, но в этот момент из тонкой, испачканной кровью пришельца, иглы вырвалась тонкая зеленоватая струйка.

— Успели! — Радостно воскликнул Вирка. — Ещё чуть-чуть и было бы поздно. Теперь они знают о нас — корабль прибыл на место.

— А это значит, что от нас попытаются избавиться, — предположил я. — Мы ведь им мешаем. Хорошо, что сейчас корабль невидим, но они будут нас искать. Интересно другое, хозяева опять пришлют рабов на разборки с нами или изволят сами явиться?

В каюте повисла напряжённая тишина. Мысль о том, что эти могущественные и загадочные существа могут объявить на нас охоту, никого не радовала.

Ничего не понимающая шаманка жалобно сказала:

— Ребята, может, вы мне объясните, что вы узнали?

Теперь пришло время рассказать Ниде суть нашей беседы с Йёсой. Рассказ мой был не долгим и дополнительных вопросов у девушки не возникло. Она подошла к пленнику и осмотрела его. Потом взяла в руки ошейник, пытаясь разобраться, как работает незнакомый механизм.

— Бедная девочка, — вдруг произнесла Нида, — как же ей туго пришлось!

— Чего это ты вдруг стала бедной? — Взвился я. — Никто силой тебя не тащил с нами.

Шаманка грустно улыбнулась и, указав пальцем на спящего пленника, сказала:

— Я не о себе, я о ней!

— Ну, и с какого-такого перепугу он вдруг стал девочкой? — Возмущённо воскликнул я. — Знаешь, спящий мальчик, это ещё не девочка.

Нида рассмеялась.

— Олег, как ты не заметил, что Йёса — женщина?! Какой же ты невнимательный!

Я тупо разглядывал спящего Йёсу, пытаясь найти хоть какие-то вторичные половые признаки сквозь плотный комбинезон, но всё напрасно, он больше походил на угловатого подростка, чем на женщину.

— Ты уверена в этом? — Спросил я недоверчиво. — Какое-то оно бесполое. Ни лошадь, ни бык, ни баба, ни мужик.

Нида лишь одарила меня широкой улыбкой и кивнула.

— Капитан, уж здесь-то я не ошибусь! Мальчика от девочки я всегда смогу отличить, не смотря на то, что она такая тощая.

 

Глава 24

Изгнание беса

На рассвете я проснулся от непонятной тревоги. Что-то не так! Странное чувство, неприятное. Не соображая, что делаю, я, вместо того, чтобы вновь уснуть, выбрел в коридор, как будто собирался там найди ответ. Тишина и покой. Все спят или делают вид, что спят. Что же меня разбудило? Это не звук, не яркие вспышки, это вообще что-то непередаваемое, словно кто-то сжал моё сердце в кулаке, да так сильно, что даже дышать стало больно. Тревога и боль, больная тревога…

За спиной послышалось цоканье когтей по металлу. Оглянувшись, я обнаружил Еву, вид у дейнониха был странный. Мне сразу вспомнилось её ненормальное поведение, когда я допрашивал Йёсу. Бросив короткий взгляд на ряд острых зубов и жуткие когти, я впервые за всё время подумал: «А ведь она — хищник, дикий зверь. И никому неизвестно, что придёт ей в голову в следующую минуту». От этой мысли внутри всё съёжилось, но мне удалось взять себя в руки.

— Ну, что, Ева, пойдём, подышим свежим воздухом?

Динозавриха направилась к выходу. «Вот и хорошо, — подумал я, — нечего ей делать на корабле. Пора уже эту дамочку выпускать на свободу».

Влажная от росы трава напомнила мне о Земле. Ева пронзительно закричала, словно радуясь возвращению в привычную среду, хотя, вполне возможно, она звала своего Адама. Я был так уверен в доброжелательности Эдема, что даже не побеспокоился о скафандре. Визг Евы привёл меня в чувство. Я на чужой планете, нельзя быть таким легкомысленным. Как будто в подтверждение этой мысли вернулась тревога. Но теперь она стала ещё ярче. Я становлюсь параноиком.

Лес обступил нашу поляну, тёмный, незнакомый, опасный. С чего мы взяли, что эта планета не представляет для нас никакой опасности? Напридумывали себе непонятно чего! Наивные, легковерные…

Солнце ещё не взошло, но небо уже утратило свои глубокие тёмные краски. Оно как будто выцвело под лучами восходящего Солнца и стало напоминать блеклую застиранную тряпку. Не верилось, что это чужая планета. Я вскинул голову и внезапно в поле моего зрения попало нечто.

Это было похоже на то, как в мультфильмах рисуют привидений, только не белое, а чёрное, непроглядно чёрное. Крылатое, хвостатое нечто зависло над поляной, раскинув антрацитовые крылья. Потом появилось ещё одно и ещё.

Ева испуганно зашипела и с рекордной скоростью рванула в лес. Не соображая, что делаю, я побежал за ней. В душе родилась паника. И теперь я понял, что причиной моей тревоги были именно эти неизвестные животные, не похожие ни на одно живое существо, которое мне приходилось видеть в жизни. От них исходило такое острое чувство опасности, что мой разум полностью отключился и работали только инстинкты. В тот момент я не задумывался о том, насколько опасно разгуливать в незнакомом лесу и как я смогу вернуться обратно. Я просто бежал, задыхаясь, спотыкаясь о выступающие корни деревьев. Оглянувшись, я обнаружил, что стая неизвестных тварей с лёгкостью преодолевает ветви деревьев и вот-вот нагонит меня.

Кое-как собравшись с мыслями, я представил, что сжимаю в руках рукоятку пистолета и, не целясь, стал палить по крылатым монстрам. Пули проходили сквозь них, не причинив ни малейшего вреда. Тогда, отбросив бесполезное оружие, я вновь бросился бежать. Откуда только взялась такая прыть?! И тут же запнулся о поросший мхом камень и упал. Сердце ухнуло в пятки и там осталось.

С ужасом я наблюдал за тем, как вся стая бесследно рассеялась, лишь одно существо осталось и приблизилось ко мне. И вот, когда оно оказалось сантиметрах в двадцати от моего лица, я увидел, что никакое это не животное, потому что не было у него ни глаз, ни рта, вообще никакой плоти, только колеблющееся нечто густого чёрного цвета. Оно не торопилось нападать, казалось, что тварь наслаждается моим страхом, пьёт его, как живую воду. Потом резкий скачок в мою сторону и моё тело облепило что-то невесомое, но сильное, настолько сильное, что кости затрещали под его натиском. От этих объятий лёгкие сжались и не было никакой возможности вздохнуть. Я задыхался, но продолжал сопротивляться, теряя при этом последние силы. «Какого чёрта я побежал в лес? Надо было на корабль!»: — думал я, теряя сознание.

Очнулся я только у себя в каюте. Сначала даже подумал, что весь этот кошмар мне приснился, но рёбра так болели, что сомнений не оставалось — всё это происходило на самом деле! Тогда непонятно, как же я спасся, как вернулся на корабль?!

— Как, как, — услышал я в стороне недовольный голос Вирки. — Думаешь, я дал бы тебе убить меня? Я, Лёлик, редкий эгоист — это заложено в моей природе. Ох, и задал ты мне задачу! Мне не тяжело было нести тебя на руках, но… Если хочешь знать, то эту тварь я так и не смог от тебя отцепить!

Ничего не понимая, я осмотрел те участки моего тела, которые смог увидеть, но чёрной мерзости не обнаружил и решил, что вирус опять по привычке надо мной издевается.

— Не смотри, не смотри, ты его не увидишь, — грустно ответил он. — Оно теперь внутри тебя.

— Как так? — От неожиданности я даже попытался присесть на кровати, но тут же завалился от резкой боли. — Как внутри меня?!

Вирус пожал плечами.

— Откуда я знаю как. Видишь ли, я не могу тебе ничего объяснить, потому что сам мало что понимаю. И говорю лишь то, что видел: оно просочилось сквозь кожу внутрь тебя, как те огненные шары на Литаке.

В каюте воцарилось молчание. Давящее, тяжёлое, многозначительное, как не оглашённый приговор. Я попытался разрядить обстановку и с деланным равнодушием спросил:

— Это, что, какой-то паразит?

— Хуже, — ответила откуда-то из глубины каюты Нида. — Олег, ты не понял разве? Это не животное!

Я понял! Я всё прекрасно понял! Но я не хочу в это верить! Настолько не хочу, что тупо отказываюсь принимать реальность. Наверное, так чувствует себя неизлечимо больной человек, узнав о своём диагнозе. Я настойчиво убеждал себя: «Нет, это какая-то ошибка! Мы что-то не заметили, просмотрели. Этого не может быть!». Стиснув зубы и превозмогая острую боль в рёбрах, я поднялся с кровати. Рёбра сломаны, тут к бабке не ходи. Но сломанные рёбра это не страшно, гораздо страшнее то, что теперь находится внутри меня!

Нида сидела в кресле и всем своим видом выражала глубокую скорбь, словно я уже умер и она присутствует на моих похоронах. Наплевав на боль, я распрямился и подошёл к ней.

— Ты ведь шаманка, верно? Кем бы ты ни была раньше, но сейчас ты шаманка. — Я глубоко вздохнул и сразу же сломанные рёбра дали о себе знать. — Ты сможешь это из меня вытащить!

Я не просил, я приказывал. Теперь только она могла мне помочь! Больше на корабле нет никого, кто разбирался бы в этих вещах.

— Я не могу, — тихо ответила шаманка, опустив глаза. — Я их не знаю. Они другие.

Последняя надежда на освобождение с дребезгом разлетелась на мелкие кусочки. Сразу же вспомнилось то моё дикое состояние в пещере на Литаке, когда моё тело мне не принадлежало, подчиняясь приказам, проникшим в меня, полёвок. Что ж, теперь мной управлять будут это существо. Ха, я теперь одержимый и нет поблизости ни одного экзорциста, чтобы изгнать из меня беса. Мне оставалось лишь горько рассмеяться, что я и сделал. И тут же внутри меня гулким эхом отозвалось неведомое существо. Оно тоже смеялось, но смех его был слышен только мне.

— Что-то подсказывает мне, что ничего хорошего теперь нам ждать не приходится, — тусклым голосом произнёс я и вдруг схватил Ниду за шею и стал душить.

Девушка забилась в моих руках, но освободиться она не могла — никогда ещё я не был настолько силён! Вот она захрипела, обмякла и лишь сильный удар по больным рёбрам заставил меня ослабить хватку и отпустить свою жертву. Сложившись пополам, как перочинный нож, я застонал и осел на пол. Вирка возвышался надо мной, но в его взгляде не было ни осуждения, ни злости. Ударил он меня лишь для того, чтобы спасти шаманке жизнь, за что я ему буду благодарен по гроб жизни.

— Извини, Лёлик, — спокойно объяснил он, — я не со зла.

— Я знаю, — прохрипел я, постепенно приходя в чувство. — Со мной надо что-то сделать, я не могу себя контролировать!

Ловко опутывая меня лавсановыми верёвками, Вирка поспешил успокоить:

— Это ещё не самое страшное, что могло бы с тобой произойти.

— Куда уж хуже? — Закричал я, пытаясь освободиться от пут и тут же получив очередной удар, на этот раз под дых.

— Телом своим ты больше не владеешь, но ведь мысли твои ему неподвластны, — весело ответил вирус.

Существо внутри меня бушевало, оно металось, причиняя такую невыносимую боль, что я забыл обо всём на свете. Что-то жуткое вгрызалось в мои внутренности, выворачивало наизнанку желудок и изо всех сил сдавливало виски. Оно не хотело меня убить, лишь причинить максимальную боль. Лёжа в собственной блевотине, я стонал и извивался.

— Убейте меня! — Взмолился я, когда терпеть всё это у меня не осталось сил. — Нида, убей меня!

Я даже не подумал о том, что вместе со мной погибнет и вирус, а Нида останется одна на чужой планете без малейшего шанса когда-нибудь вернуться домой. Я просто хотел умереть.

Моя кожа горела, глаза слезились, а с губ срывалось дикое рычание. «Умереть! Сейчас! Немедленно!»:- билась в голове навязчивая мысль.

— Угомонись, Лёлик, — строго сказал Вирка, — никто тебя не убьёт. Потрепи, может оно само успокоится.

Легко сказать «потерпи»! Как можно терпеть ядерный взрыв внутри себя?! Очень болела голова! Невыносимо! Впору было помечтать о гильотине. Но, что толку мечтать? Мои друзья не доставят мне этой радости. Я нужен им живым. Больным, убогим, бесноватым, но живым! Вот уж действительно бесноватым! Что-то случилось с моим зрением, весь мир вокруг стал меняться. Ни одного узнаваемого предмета, лишь какие-то серебристые сверкающие волокна, струящиеся повсюду, свёрнутые в клубки, уходящие в бесконечность…

То, что происходило со мной, не имело никакого сколько-нибудь логического объяснения, оставаясь человеком, я перестал им быть. Даже мои чувства изменили мне! Чем же я стал? Я попытался задать этот вопрос Ниде, но из горла вырвалось что-то невнятное. Собрав все силы, я повторил вопрос, на этот раз более успешно.

— Успокойся, Олег, ты по-прежнему человек, — поспешно ответила она. — Всё, что ты видишь — это не твоё! Это оно заставляет тебя так видеть! Поверь, вокруг ничего не изменилось!

Всё верно, вокруг не изменилось, но внутри меня произошла целая революция! Я попал в мир, из которого никогда не смогу выбраться! И скоро я, наверное, перестану быть человеком.

Вирка подхватил меня на руки и, положив на кровать, укрыл одеялом. К чему такие заботы, ведь всё равно на мне можно поставить крест? Из груди у меня вырвался хриплый смех.

— А, может, попытаться провернуть этот фокус с бактериями? — Его голос звучал, словно издалека, сильно искажённый, почти неузнаваемый.

— Я бы не стала рисковать, — испуганно пролепетала шаманка. — Кто знает, на что способна эта гадина!

— На всё! — Ответил я злорадно, вернее, на этот раз это был уже не я.

Я напрягал все свои силы, чтобы освободиться от пут. Верёвки врезались в кожу, но боли я не чувствовал. Ничего не чувствовал, совершенно. Существо внутри меня хотело получить свободу, ради этого оно готово было на всё, даже изувечить меня. Прочные верёвки окрасились кровью. Мир изменился настолько, что на него не хотелось смотреть, чтобы не сойти с ума, но даже с закрытыми глазами я всё видел! Эта сверкающая, бесконечная паутина сводила меня с ума. Но природа берёт своё и вскоре я прекратил эту бессмысленную борьбу, расслабился и отключился. И сразу стало легче. Можно сделать передышку. Но, как жить дальше с этим? Умереть мне не дадут, а жить с этим я сам не хочу!

— Лёлик, ты меня слышишь? — Это Вирка пытался докричаться до меня. — Потерпи немного, мы обязательно что-нибудь придумаем. Возможно, Нида сможет как-то изгнать эту полёвку…

— Не сможет, — прошипел я, — это не та полёвка, с которыми она привыкла иметь дело. Уж я-то знаю это! С полёвками мне уже приходилось иметь дело. Это что-то искусственное, противоестественное. Вы ничего не сможете с этим сделать. А бактерии нам не помогут, потому что для этого надо освободить как минимум одну руку. Ха, а этой рукой с много чего успею натворить!

Нида уселась передо мной на стуле, но я этого не мог видеть, только чувствовал её присутствие рядом. Девушка коснулась моей щеки рукой и тут же отдёрнула, словно обожглась. Я почувствовал, как неведомая сила разжимает мне рот и уже чужие губы старательно выговаривают слова:

— Глупцы! Ах, какие же вы глупцы! Вам придётся освободить меня, иначе ваш друг умрёт. От голода умрёт. Это в моей власти.

Да, он может сделать так, чтобы я не смог проглотить ни куска. А, возможно, именно этого я и хочу. Если никто не в состоянии освободить меня от этой мерзости, то лучше уж смерть. И тут, мой мозг воспротивился этой перспективе. Он лихорадочно работал и выдал, наконец, то, что до этого момента было скрыто. Возможно, спасение, всё-таки, существует.

— Ребята, — слова давались мне с трудом, — помните, что говорила Йёса? Мне кажется, то, что на меня напало…

Больше я не мог произнести ни слова. Рот настолько плотно сжался, что я почувствовал вкус крови на губах — видимо, я их прокусил. И не было силы, которая смогла бы их разжать. Тварь сопротивлялась, а это значит, что я был на правильном пути. Вот только донести свои слова до Вирки и Ниды мне не удастся — оно не позволит. Но главное уже было сказано и теперь ребята могли бы додумать сами, что они и сделали.

— Верно, Йёса говорила, что её хозяева выкачивают отсюда из нулевой вселенной нейтральных полёвок, тех, которые пока не имеют собственной личности, пустые! А потом… Ну, конечно! Потом им можно задать любой импульс с помощью той энергии, которую получают в полёвки в этих тоннелях! Я почему-то уверена, что это именно оно!

Я вздохнул облегчённо и они поняли, что именно это я и хотел сказать. Теперь вся надежда на Йёсу, надеюсь, что она знает, как избавится от этой напасти. Но, даже, если и не знает, то сможет хотя бы указать нужное направление. Шанс есть! Призрачный, но иного не дано. Будем пользоваться тем, что под рукой.

— Вирка, приведи сюда Йёсу! — Потребовала шаманка.

Спорить с ней вирус не стал, покорно вышел из каюты, оставив нас одних. Тварь решила попробовать ещё раз. Жалобно она заговорила моим голосом:

— Нида, у меня руки болят. Расслабь немного верёвку.

Мне захотелось закричать, чтобы она этого не делала, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Если она это сделает, то тварь найдёт способ освободиться! В глазах потемнело, исчезла сверкающая паутина и вновь вернулся мой привычный мир. Судя по всему, существо готовилось к решающему броску.

Сердобольная шаманка наклонилась надо мной, перевернула на живот и принялась распутывать узлы. Тварь во мне задрожала от нетерпения. Когда верёвка расслабилась, я изо всех сил рванул руку и, сдирая кожу, освободил её! Дальше всё происходило стремительно. Девушка ничего не успела понять, когда мои пальцы впились в её плечо. Шаманка вскрикнула от неожиданности и страха.

В коридоре раздались шаги. С силой толкнув Ниду к противоположной стене, я спустил ноги с кровати и принялся развязывать прочные путы. Надо было торопиться, пока в каюту не вошли Вирка с Йёсой. Я чувствовал, как это существо дрожит от нетерпения. Долгожданная свобода уже так близко! Но как же постарался этот мерзавец вирус! Он так всю запутал, так накрутил, что времени почти не оставалось. Ну, же! Ну, быстрее! А потом они ничего не смогут мне сделать! Я вырвусь на свободу и смогу выполнить поставленную передо мной задачу! Меня бил озноб, от напряжения пальцы свело судорогой, но боли я не почувствовал. Надо торопиться!

Дверь открылась, когда последняя верёвка упала на пол. Терять нечего! На моей стороне внезапность. Они не ожидают того, что их здесь ждёт. Я схватил со стола ручку — её я собирался воткнуть в глаз своему врагу! Не я! Нет! Всё моё существо противилось тому, что должно произойти. Но отступать некуда. Они вошли. Последнее, что я увидел — это было вытянувшееся лицо Вирки. Он соображал быстро, мой друг. Заслонив собой Йёсу, он решительно шагнул навстречу врагу. Остриё ручки вошло точно в глаз вирусу, но он даже не заметил этого. Сильным ударом он отправил меня в нокаут. Меня, но не полёвку, поэтому ему пришлось отказаться от гуманизма и следующий удар едва не расколол мою голову пополам. Повалив меня на пол, перевернув на живот и заломив руки за спину, он старательно опутывал их слипшимися от крови верёвками.

Как же жутко смотрелось его лицо с вытекшим глазом и торчащей из него шариковой ручкой!

Тварь сопротивлялась, но сил у меня почти не осталось, поэтому никакой бес не смог бы выжать больше из моего измотанного тела. Поверженный и связанный, дрожащий от гнева, я лежал на полу и яростно скрипел зубами.

— Ну, и зачем ты его развязала? — Спокойно спросил вирус Ниду.

Девушка поднялась с пола, отряхнулась и грустно сказала:

— Я увидела его руки, это так страшно, сплошное месиво. Но я не думала, что так получится, всё произошло так быстро.

Йёса всё это время молча стояла у двери и равнодушно разглядывала тот погром, который я устроил в комнате за столь короткое время. Впрочем, возможно и не равнодушно, как тут разберёшься, если по её лицу вообще невозможно ничего прочитать. Потом она подошла ко мне и стала пристально смотреть в глаза. Взгляд этих чёрных, без белка, зрачка и радужки, глаз заставил существо внутри меня запаниковать.

— Да, — тихо сказала она, это оно. Наги уже здесь.

Возможно это очень важное известие, но на тот момент меня больше интересовало другое и, преодолевая чудовищное сопротивление полёвки, я выдавил из себя несколько коротких слов:

— Скажи, ты можешь освободить меня от этого?

Йёса пожала плечами и спокойно ответила:

— Ну, это-то не проблема! А вот здоровье тебе поправить надо прямо сейчас! Помимо сломанных рёбер, сорванной с рук кожи, у тебя ещё и сотрясение серьёзное имеется.

От души отлегло и я успокоился. Руки, рёбра, сотрясение, разве же это меня волновало больше всего?! Единственное, чего я хотел, так это избавиться от этого наглого квартиранта, поселившегося во мне! А всё остальное не так уж важно.

— Ты поможешь ему? — Строго спросил Вирка.

— Вылечится? — Не поняла сути вопроса Йёса. — Да я могу ему помочь!

Она гордо вскинула голову и призналась:

— Мой народ уже давно изучил то, до чего другие ещё не скоро дойдут! Но наги украли наши знания и обратили против нас! Теперь мы их рабы.

Нида не понимала не единого слова из этой беседы, язык Йёсы был для неё не более чем бессмысленным набором звуков. Но она внимательно вслушивалась в чужую речь, пытаясь по интонациям догадаться о сути разговора.

— Так вытащи из меня это! — Простонал я.

Дальше началось настоящее представление! Йёса наклонилась надо мной и изо всех сил дунула в ухо. Было щекотно и я не сдержавшись, рассмеялась. Потом она что-то тихо защебетала. Тварь во мне заметалась, причиняя невыносимую боль. Инопланетянка разорвала рубашку у меня на груди и тонким пальчиком начертила на коже небольшой круг. Да уж, обряд экзорцизма у них довольно своеобразный! Потом она насильно октрыла мне рот и пронзительно закричала что-то в него. Нормальные люди кричат в уши, а не в рот или она думает, что так правильнее? Полёвка внутри меня прилипла к тому месту, где Йёса начертила круг, больше она не носилась по всему телу. Мне даже показалось, что я чувствую её страх, хотя сомнительно, что подобное существо может кого-то бояться.

— Как долго это будет длиться? — Решил уточнить дотошный вирус.

Но Йёса его не слышала, держа узкую белую ладонь над моей грудью, она крутила пальцами, как будто что-то наматывая на них. И вот я увидел, как у меня из-под кожи высунулся тонкий дрожащий чёрный хвостик и медленно потянулся к руке девушки. Он намертво прилип к её пальцам и стал наматываться на них, как нить на веретено. Когда она вытащила всю полёвку, то ей оставалось лишь плюнуть на неё и то, что я считал чудовищем, рассыпалось в пыль, разлетелось мелким грязным облачком! Теперь я смог вздохнуть с облегчением. Но вздох этот оказался очень болезненным и я скривился. Девушка заметила мою гримасу и поспешила успокоить:

— Не переживай, сейчас я тебя вылечу.

Её руки запорхали надо мной, как две белые бабочки. От них по всему телу разлилось мягкое тепло и боль мгновенно прекратилась. Потом от пяток до макушки прокатилась легкая вибрация, как будто меня облепила целая стая мурчащих котов. На душе стало тихо и спокойно, безумно захотелось спать. Веки отяжелели. Но я отчаянно сопротивлялся сну, мне хотелось посмотреть, чем же закончится весь этот сеанс. А ещё было много такого, о чём я хотел бы расспросить нашу гостью. Чувствуя, что долго я не продержусь, я поспешил задать, мучивший меня вопрос:

— Йёса, кто эти наги? И почему полёвка на меня напала?

— Наги — это мои хозяева, — грустно призналась она, — только ты никогда не называй так их в глаза. Сами они зовут себя иначе. На их планете наги — это каста изгоев, отщепенцев, которых отвергло общество за какие-то преступления и проступки. Они очень не любят, когда их так зовут, могут даже убить.

Весь наш разговор Вирка старательно переводил Ниде. Услышав про касту изгоев, шаманка улыбнулась.

— Как мне это всё знакомо, — почти весело сказала она. — Это почти то же, что наши северяне! Похоже, во вселенной нет ничего нового.

Теперь уже возмутился Вирка:

— А вот здесь ты не права! Мои создатели не такие! У них нет ничего подобного! — Заявил он гордо.

— Да? — Лукаво спросила Нида. — А как же они наказывают преступников?

Вирка задумался и выпалил, наконец:

— Никак! Их просто нет!

А дальше в разговор вновь включилась Йёса, она спешила объяснить поведение полёвки:

— Она напала на тебя, потому что ей был отдан приказ привести на корабль кого-то из вашей команды и, если бы он, — кивок в сторону Вирки, — не помешал, то сейчас бы тебя допрашивал сам Капитан! — Она содрогнулась, вспомнив что-то неприятное. А я незаметно для себя уснул.

 

Глава 25

Змей Горыныч

Я уже научился ненавидеть этот чёртов лес! Каждый раз со мной происходят неприятности, стоит только мне в него войти. Эдем… Кому вообще взбрело в голову назвать так эту агрессивную планету таким именем?..

Корабль неприятеля мы обнаружили довольно быстро. С высоты он казался маленьким и совершенно безопасным. Распластался за лесом, нелепый и смешной, как перевёрнутая на спину черепаха. Он показался мне совершенно безобидным. Враги. Да какие они враги, так, мелкие пакостники. У меня есть Вирка, который может стать кем и чем угодно, а у них только смешная консервная банка! Недооценив врага, я, кажется, заренее обрёк себя на поражение, но понял это слишком поздно. Умные люди учатся на чужих ошибках, а дураки — на своих. Исходя из этого, я ещё хуже, чем дурак, потому что меня вообще ничто не способно ничему научить! Постоянно наступать на одни и те же грабли — это моё хобби.

Во-первых: те семь километров, которые отмерил Вирка от нас до корабля противника и которые казались мне ерундовой дистанцией, пришлось преодолевать по непроходимым джунглям Эдема; во-вторых… Ай, да какая разница, что во-вторых, если с меня и первого пункта вполне достаточно!

Чем дальше мы с Виркой углублялись в лет, тем отчётливее я сознавал, что опять сделал глупость, но отступать было поздно и я, закусив губу, терпеливо шел вперёд, цепляясь за колючий кустарник и спотыкаясь о торчащие коряги. А ведь вирус предлагал подлететь к чужакам в невидимом режиме! Но я решил, что никак нельзя рисковать Йёсой и Нидой. И вот теперь приходиться ловить на себе злорадные взгляды вируса, от которого невозможно скрыть ни свои мысли, ни свою усталость.

— Глупость и благородство, — ехидно заявил Вирка, — всегда ходят рука об руку. Только глупость может обойтись без благородства, а благородство без глупости никак!

Я устало вздохнул, даже на споры уже не хватало сил. Жара, сумасшедшая влажность и постоянные препятствия вымотали меня. А вирус, между тем, продолжал философствовать:

— Дружище, зря ты меня не слушаешься, я ведь одна из древнейших форм жизни…

— Паразит — вот кто ты! — Парировал я, но без особого энтузиазма.

— О, да, — не утихал мой спутник, — это одно из ваших человеческих заблуждений. А мы, Олег, не убийцы жизни, мы, если хочешь знать, её конструкторы!

Боже ты мой, вот только этого мне не хватало! Кому ещё мог достаться вирус с манией величия? Только мне, как окончательному и бесповоротному неудачнику. Усталость заставила меня остановиться. Сев на поваленное дерево, я с интересом стал ждать дальнейших откровений Вирки — хоть какое-то, но развлечение. И он не заставил себя упрашивать. Возвышаясь надо мной во всей своей красе, он с видом опытного лектора продолжил:

— Знаешь ли ты, Олег, что всё многообразие жизни на твоей планете обеспечили именно мы, вирусы! Мы создаём новые формы жизни и уничтожаем то, что уже отслужило свой срок. Не труд создал человека, а мы!

Ничего себе заявочки! Я, конечно, не сторонник дарвиновской теории происхождения видов, но Вирка мне предлагает кое-что похуже! Эдак он скоро потребует, что все люди молились святому вирусу. Я рассмеялся.

— Слышь, Вир, в тебе нимб не жмёт? — Поинтересовался я ехидно.

Вирус пропустил моё замечание мимо ушей и продолжил:

— Олег, а ты никогда не задумывался, зачем вообще существуют вирусы, какая от них польза?

— Да никакой! — Ответил я категорично. — Один сплошной вред. Конечно, я мог бы предположить, что они контролируют численность всего живого на планете, но это сомнительно…

— Вот, — Вирка поднял к небу указательный палец, — сомнительно. Бред это, если честно! Вирусы нужны для того, чтобы создавать новые формы жизни. Думаешь, почему не находятся эти промежуточные звенья между видами? Да потому что их просто нет! Всё живое сразу появилось таким, каким ты его видишь сейчас! Мы, накапливаемся в ДНК носителей и меняем генетический код настолько, что в итоге появляется совершенно новый вид. Использованный материал мы же и уничтожаем за ненадобностью. Вот именно поэтому на Земле и исчезли динозавры. Внутривидовые мутации существуют, но никогда, слышишь, Олег, никогда даже полутораметровый кузнечик не станет кенгуру! Чтобы возник новый вид необходимо, чтобы мутации были одинаковые у всех и, чтобы популяция этого нового вида была достаточно многочисленной, чтобы выжить. Или ты считаешь иначе? А мы действуем скоординировано, это не те хаотичные мутации, которые вы наблюдаете в природе! Мы — конструкторы и творцы жизни, а вовсе не те ненужные паразиты, которыми вы, люди нас рисуете!

Я заставил себя улыбнуться, самомнение Вирки меня забавляло. Надо же, даже вирусам не чуждо тщеславие! Всё-таки, как это приятно, наверное, почувствовать себя Богом! Конструкторы жизни… Придумал же такое!

— Значит, — разумно заметил я, — если мы, люди, однажды вас уничтожим, то эволюцию можно будет считать завершённой?

Вирка задумался. На его красивое лицо легла тень сомнения, но он вовремя собрался с мыслями, тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли и заявил:

— Не уничтожите! Природа не терпит пустоты. Из космоса придут другие на место тем, которых вы истребите. Но и тех, что уже есть, вам, людишкам, не извести!

«Вам, людишкам», вот, как он заговорил! Надо бы с этим типом держать ухо востро, неспроста в его словах столько ненависти и пренебрежения к людям! Будь его воля, он бы давно уже расправился со мной. Но, как говорится, кишка тонка.

— Чёрную оспу мы уже полностью уничтожили, — ехидно заметил я, пытаясь наступить на больную мозоль наглому вирусу, но не получилось. Он лишь презрительно усмехнулся и заявил:

— Не обольщайся, мальчик. Допустим, в природе её больше нет, но ведь она осталась в двух закрытых лабораториях в США и в России. Представляешь, Лёлик, что будет, если она однажды вырвется на свободу! А почему нет? Случаются же стихийные бедствия, человеческая халатность и просто преступный умысел. Лёлик, ты только себе представь это: все люди на земле, рождённые после 1979 года, станут её жертвами. Ох, и отыграется она за то, что вы пытались её истребить! Ты знаешь, что после 1979 года прививки против оспы не делаются? Лёлик, Лёлик, как же ты не понимаешь, что человек никогда не сможет победить нас! И однажды, когда мы решим, что вы уже отслужили свой срок, вы, люди, исчезните, как в своё время динозавры, уступив место другому, более совершенному виду, который уже сегодня мы создаём на основе ваших генов. Вы станете больше не нужны, а мы останемся, потому что мы нужны всегда!

Наверное, он бы ещё долго рассуждал на эту тему, но нам пора было отправляться в путь и поэтому мне пришлось его оборвать:

— Хорошо, конструктор жизни, поговорим об этом позже, а сейчас пора двигаться дальше.

Вирка вздохнул и подчинился. В кои-то веки ему представилась возможность доказать своё превосходство над человеком и тут же ему заткнули рот. Обидно, наверное, но время не ждёт!

И вновь непроходимые джунгли. Казалось, что это никогда не кончится. Лес представлялся мне запутанным зелёным лабиринтом, из которого нет выхода. В, пропитанном влагой, словно губка, воздухе витали пряные запахи незнакомых растений. Голова кружилась. Вокруг только лес и ничего больше, зелёная непроходимая стена. Поросшие тёмным мхом стволы деревьев казались сказочными чудовищами, ещё немного и они заговорят. И они действительно пытались что-то мне рассказать, так, во всяком случае, мне казалось. Удивительное существо этот лес, такой разный и в то же время одинаковый, мне постоянно казалось, что я хожу по кругу и постоянно возвращаюсь туда, где уже был. Но Вирка молчал, а это значило, что идём мы в правильном направлении. Иногда джунгли издавали жуткие вопли — это где-то в чаще орали местные зверюги. От неожиданности я вздрагивал, но тут же успокаивал себя тем, что Эдем не позволит своим чудовищам нас убить. Я чувствовал себя вымотанным настолько, что каждый шаг давался с трудом, как будто к ногам у меня были привязаны тяжеленные гири. Я уже не думал о том, что ждёт меня в конце пути, хотелось только одного — лечь на сырую землю и заснуть, и забыть обо всём. Я шатался из стороны в сторону, как пьяный и сил не было даже выругаться. Мир перед глазами плыл и дрожал.

— Я устал, — пришлось мне признаться в собственной слабости, — чертовски устал! Голова, как чугунная, ног вообще уже не чувствую.

— Люди, несовершенные вы создания, — принялся, было, привычно глумиться Вирка, но, поймав мой затуманенный взгляд, спешно замолчал.

Когда мы, наконец, подошли к тому месту, где по расчётам вируса должен был находиться чужой корабль, солнце уже садилось. На Эдем спустился сиреневый вечер и в лесу стали просыпаться ночные жители. Мы замерли у кромки леса и из-за дерева наблюдали за тем, как вокруг большого звездолёта суетятся какие-то люди. Вот они, явились, не запылились! Теперь надо быть осторожнее, чтобы не выдать своё присутствие.

— Эх, шарахнуть бы сейчас по их кораблю и дело с концом! — Размечтался я. — Вир, это реально?

— Шарахнуть можно, — согласился он нехотя, — но, боюсь, что толку от этого будет маловато. Сам посуди, не станут они так рисковать, наверняка у них там какая-то защита имеется. Я сомневаюсь, что мы сможем её пробить, зато своё местонахождение раскроем. Сейчас они понятия не имеют, где мы…

Он замолчал, а я внимательно всматривался в чужаков, пытаясь разглядеть их поподробнее, но расстояние между нами было слишком велико, поэтому единственное, что я смог увидеть, так это то, что они похожи на людей: голова, две ноги и две руки, просто так и без затей. Не знаю, чего уж я ожидал, но этот факт меня немного успокоил. Всё-таки приятнее иметь дело с себе подобными, а не с какими-то неведомыми чудовищами. Не спорю, люди тоже не подарок, но они кажутся более понятными, чем, скажем, осьминоги или черепахи.

Шорох за спиной вынудил меня обернуться. Вирки нигде не было. Не мог уйти без предупреждения, вообще никак не мог! И, тем не менее, его нигде не было. Этот факт меня насторожил. Конечно, с ним ничего не случится, во всяком случае, пока я жив, но всё же на душе стало как-то неуютно. Куда мог подеваться этот сумасбродный вирус?

Неожиданно я заметил слева от себя какое-то движение и вздохнул облегчённо, вот он, нашёлся.

— Вирка, смотри, может, ты скажешь, что там у них происходит? — Обратился я к нему и вновь принялся рассматривать чужаков.

Как ни странно, но ответа не последовало. Обычно Вирка ведёт себя иначе. В спину мне кто-то тяжело дышал. «Ну, сейчас ты у меня доиграешься в молчанку!»: — зло подумал я и обернулся, чтобы высказать вирусу всё, что я о нём думаю, но так и застыл с открытым ртом.

— Твою мать! — Непроизвольно вырвалось у меня. Я даже почувствовал, как волосы на голове зашевелились, а по коже пробежали мурашки.

То, что стояло передо мной нельзя было назвать человеком! Огромных размеров змея с человеческой головой и торсом! Оно опиралось на собственный хвост и лениво покачивалось из стороны в сторону. В жёлтых глазах с узким вертикальным зрачком я увидел смех. Чудовище забавляли моя растерянность и страх. В руке монстр держал подозрительный предмет, что-то вроде карманного фонарика. Где-то это я уже видел. Не чудовище, нет, «фонарь» этот мне был знаком! Удивительно, какими причудливыми бывают порой наши воспоминания! Моя память настойчиво подсказывала мне, что нечто подобное я уже когда-то видел, но отказывалась отвечать, где именно, когда и при каких обстоятельствах.

— О, — воскликнул жуткое существо, — а моя добыча оказалась гораздо интереснее, чем я думал! Вот мы и встретились!

— Не могу сказать, что я рад этой встрече, — признался я, — но почему мне кажется, что мы с вами уже виделись?

Я точно знал, что ничего подобного раньше не видел, да и где бы я мог встретить подобную тварь, но в памяти что-то назойливо скреблось, пытаясь вырваться наружу. Возможно, это бактерии, они знали, что это за зверь такой и пытались меня о чём-то предупредить, но пока безуспешно. В одном я был уверен — передо мной враг! От него исходило чувство опасности. Я почувствовал в своей руке холодную сталь. Спасибо Вирке, он, во время подсуетился и снабдил меня оружием! Раздался выстрел. Но реакция загадочного существа оказалась просто фантастической! Не знаю, существует ли во вселенной существа, обладающие такой прытью. Я даже не заметил его движения, настолько он был скор! Следующий выстрел тоже не принёс результатов. Едва уловимое движение и пуля прошла мимо обнажённой груди чудовища. Единственное, чего я добился, так это того, что привлёк внимание остальных. Люди около корабля замерли и стали прислушиваться. От страха я даже дышать перестал и на какое-то время забыл о своём противнике. Конечно, не услышать выстрелы они не могли. Теперь угроза становилась куда более реальной. Если они сейчас бросятся в мою сторону, то получится хороший мордобой, если не хуже. Какое-то время возле корабля чужаков царила тишина, но потом все вновь занялись своими делами. Удивительно, но ни одной подобной твари я среди них не заметил — все люди, как люди. Не могу сказать, сколько среди них было таких, как Йёса, но я обратил внимание на то, что некоторые здорово отличались ростом. Несколько, человек двенадцать, были не выше метра пятидесяти, а остальные, их я сосчитать не смог, возвышались над ними на две головы. Но и те и другие не имели ничего общего с тем существом, которое сейчас стояло передо мной. Может, это что-то местное? Гибрид бульдога с носорогом, вернее человека и змеи. А, что, есть Эдем, есть Адам и Ева, от которых, согласно Виркиной теории, когда-нибудь могут произойти люди, есть и змей-искуситель! Не хватало только яблока. Я невольно улыбнулся своим мыслям.

— Так мы встречались уже? — Повторил я свой вопрос.

Чудовище хрипло рассмеялось, резким ударом хвоста сбило меня с ног и мгновенно овилось вокруг моего тела, сдавив так, что я не мог даже нормально дышать. Его лицо приблизилось ко мне и я увидел эту жуткую улыбку! Лицо почти человеческое, но клыки… У этой твари оказались змеиные зубы, острые, изогнутые крючком! Почему-то у меня мелькнула мысль, что они ядовитые.

— Говоришь, что мы с тобой знакомы? — Спросило оно. — Верно, мне тоже так показалось. Жаль, что ты меня уже не помнишь, я нашу встречу никогда не забуду, — это прозвучало, как угроза. — А я-то уже и не надеялся когда-нибудь с тобой ещё раз встретиться и это омрачало мне жизнь. Ну, что ж, видимо, судьба благоволит ко мне.

«Похоже, — подумал я, — меня с кем-то путают. Эту тварь я не забыл бы никогда!» Но назойливые, размытые воспоминания по-прежнему не давали мне покоя. Бред, конечно, этого не могло быть никогда, но это было. Возможно, я видел что-то подобное в своих галлюцинациях или во сне, или тогда, в мире полёвок, когда они устроили для меня своё представление?

— Ты — наг? — Вспомнил я то, что говорила Йёса о своих хозяевах.

Лицо чудовища исказилось от злобы. Видимо, я нанёс ему такое оскорбление, стерпеть которое, монстр не смог! На какой-то миг существо ослабило хватку и мне удалось освободить одну руку. Ну, что ж, если застрелить его у меня не получилось, то хотя бы зарезать его я смогу! И тут же в руке оказался нож, здоровенный такой тесак! В этот момент я простил вирусу все его издёвки и мелкие пакости. Что бы я без него делал?

С каким удовольствием я всадил острое лезвие в его гладкую блестящую шкуру и услышал едва слышимый треск повреждённой плоти! Потом несколько раз провернул его, вытащил и вновь ударил, на этот раз в грудь. Удивительно, но чудовище никак на это не отреагировало, как будто я его лишь слегка пощекотал птичьим пёрышком. С недоумением я смотрел на то, как глубокая рана прямо на моих глазах затягивается. Не осталось даже шрама, лишь небольшая капелька запёкшейся крови. Змеиное тело развернулось и я упал на траву. Едва я вскочил на ноги, как тут же получил такой удар в живот, что зубы клацнули.

— А ты наглая скотинка! — Восхитился мой враг. — Маленькая, наглая и смелая тварь!

Следующий удар пришёлся по лицу. Хвост рептилии работал, как кнут, оставляя на моём теле длинные багровые полосы. Но боли я не чувствовал совершенно, только лишь холодную ярость и желание поскорее отправить врага в мир иной. Я понимал, что это будет непросто, но никак не желал отказаться от этой бредовой затеи. «У него должна где-то быть слабая точка и я обязательно её найду!»: — думал я, бросаясь на нага.

Не знаю, способно ли оно вообще хоть что-то чувствовать, но, когда я распорол ему брюшину от солнечного сплетения до пупка, он даже глазом не моргнул, лишь издал весёлый свист, то ли восхищаясь мной, то ли издеваясь.

— Хороший бросок, — похвалил он и очередной удар хвоста пришёлся по моей спине. — Но недостаточно сильный. Бить надо так!

От его удара у меня потемнело в глазах и в ушах зазвенели колокольчики. Упав в очередной раз на землю, я вновь поднялся, но уже не так быстро, как раньше.

Нож входил в тело нага с трудом. Кожа змеи было плотной и эластичной, как резина. Я резал, колол, кромсал, но существо лишь брезгливо усмехалось и даже не пыталось уклониться от ножа. Ему было всё равно. Раны, от которых любое существо на моей родной Земле уже давно бы превратилось в кучку конфетти, затягивались с противоестественной скоростью.

— Бедняга, как стараешься, а всё зря, — прошипел наг. — Слушай, чудик, а разве ты не знаешь, у рептилий хорошо развиты способности к регенерации? Что, в вашем мире нет никаких рептилий, ящериц или змей?

Отвечать ему я не стал — слишком много чести.

— Какой забавный! — Услышал я в стороне свистящий шёпот и обернулся. В этот момент наг вновь обвил моё тело тяжёлыми плотными кольцами и сжал настолько сильно, чтобы я худо-бедно мог дышать, но при этом был не в состоянии пошевелиться.

— Он смешной, верно? — К нагу подползло ещё одно такое же существо, но это уже была самка. — Ты мне его отдашь?

— Перебьёшься, — резко ответил мой враг.

Нагиня яростно зашипела, наклонилась ко мне и сладко зашипела на ухо:

— Мальчик, у нас только два слабых места. Запоминай, а вдруг пригодится: шея и голова. А ты, чудак в грудь, в живот, в хвост! Эх, учить тебя ещё и учить!

— С ума сошла?! — Зарычал наг. — Чему ты его учишь?! Пошла вон отсюда, чтобы я тебя не видел! Совсем распустилась, дрянь!

Нагиня рассмеялась и уползла. Я не мог видеть того, что происходит за моей спиной, но был уверен, что самка удалилась, гордо подняв голову и победно улыбаясь. Между этими двумя, похоже, давнишняя вражда.

Я хотел выяснить, куда же пропал Вирка, но тварь так сильно сжала меня, что из моей груди вырвался лишь сдавленный стон. Мои многострадальные рёбра затрещали.

— Где мой друг? — Сдавленным голосом спросил я.

— А его нет, — весело ответил гад, — совсем нет и уже никогда не будет. Я его убил! Даже следов не осталось.

На улыбку сил не было, но мысленно я улыбнулся, вспомнив о своём вирусе. Он думает, что я ничего уже не могу. Как же! У меня есть такое оружие, что ему, гаду, и не снилось. Надо только сосредоточиться и здесь будет целая армия с огнемётами и автоматами, а, если надо, то и танк забацаем! Устроим ему здесь Курскую дугу, только щепки полетят во все стороны! Голова и шея, голова и шея — вот что сказала эта гадюка! Теперь я знаю, куда его бить! Надо только освободиться и я разберусь с этим уродом!

Непонятно откуда оно достало некое подобие дудки и заиграло унылую, протяжную мелодию, от которой смертельно захотелось спать. В голове зашумело, веки отяжелели. Все мышцы онемели, а мысли в голове перепутались и превратились в клубок змей. Невозможно сосредоточиться! Мелодия текла, извивалась, пронзала всё моё существо, опутывала с ног до головы шёлковыми шелестящими путами и не было ни сил, ни желания сопротивляться ей, но я не хотел сдаваться. Дёрнувшись ещё несколько раз, я безвольно застыл. Сколько мог я боролся со сном, но надолго меня не хватило. Глаза слиплись и больше я их открыть не смог. «Сейчас, вот немного отдохну и я ему, гаду, устрою!»: — думал я, засыпая.

 

Глава 26

Встреча «старых друзей»

Я очнулся и не почувствовал своего тела. Попытался пошевелить рукой и с ужасом обнаружил, что не могу этого сделать. От отчаяния я крикнул, но из-под плотно сжатых губ вырвалось лишь глухое мычание. И только мозг лихорадочно работал, пытаясь найти хоть какое-то логичное объяснение тому, что же со мной произошло. Посмотреть бы, что там со мной происходит, но этой возможности, как оказалось, я был лишён — тело больше меня не слушалось. Почему-то подумалось, что я медленно превращаюсь в змею и вместо ног у меня отрастает змеиный хвост. Меня даже затошнило, когда я представил себе эту картинку.

— Очнулся? — Услышал я рядом насмешливый голос нага, но не смог повернуть голову, чтобы увидеть его. — Не переживай, паралич временный, скоро всё пройдёт. А ты, Олег, никогда не слышал о необычных свойствах взгляда нашего древнего народа?

Он знал моё имя и вёл себя так, как будто мы с ним давно знакомы, с чего бы? И всё же его слова меня немного успокоили. Меньше всего мне хотелось превратиться в овощ, уж лучше смерть! Тогда наг решил, что пора развеять мои сомнения, наклонился надо мной и я его узнал! Ещё бы, разве мог я забыть это бледное лицо и эти пронзительные фиолетовые глаза?! Не змей, не чудовище какое-то неведомое, Калук собственной персоной! Он-то как здесь оказался? Вот ведь невезуха!

— Я вижу, что ты меня узнал, — криво усмехнулся капитан пиратов. — А ведь я тоже тебя не забыл! Это ведь ты, маленький грязный ублюдок, убил моего брата Торкода. И, хотя я не могу сказать, что испытывал к своему родственнику братскую любовь, но прощать такое я не собираюсь, надеюсь, ты это понимаешь?

О, это я понимал прекрасно! Надеяться на благополучный исход в такой ситуации глупо. Эта тварь отыграется на мне по полной программе… Если, конечно, я ему это позволю, а я не собирался превращаться в мальчика для битья. Вот только на ноги встать, прийти в себя, а там мы ещё посмотрим кто кого!

— Но, я ещё допускаю, что убийство Торкода могло бы сойти тебе с рук, если бы не одно «но», — продолжил Калук, — ты, червяк, назвал меня нагом!

Я? Да я вообще ещё ничего не сказал! И тут меня пронзила страшная догадка: то существо, которое на меня напало и Калук — одно и тоже! Чувствительность возвращалась, по телу пробежали мурашки.

— Так это был ты? — Слова всё ещё давались мне с трудом, но наг меня понял. Он одарил меня презрительным взглядом и самодовольно заявил:

— Да, букашка, это был я! Только я не наг, я — сотий! Запомни это. Наги — изгои, преступники и отщепенцы, это самая низшая каста. А сотии — высшая каста, аристократы нашего мира. А чего ты удивляешься? Видишь ли, кости в нижней части моего тела устроены телескопически, — Капитан усмехнулся, — мы можем их убирать, когда надо и растягивать, если в том возникнет необходимость. Такой особенностью обладают только кости ног и хвоста. Но я тебе вновь повторяю: я не наг!

Я бы мог объяснить ему, что, судя по его поведению, он именно наг — преступник и отморозок, каких мало, но ума хватило промолчать. Не в том я был положении, чтобы дразнить своего могущественного врага, но это временно. Когда-нибудь мы с ним поменяемся местами вот тогда я объясню этому гаду, кто он такой и что я о нём думаю. То, что ситуация рано или поздно изменится, в этом я нисколько не сомневался. Эта тварь ещё не знает, что Вирка не погиб. Мой вирус здесь, со мной и он способен на многое.

Я попытался сесть, голова закружилась и моё, всё ещё непослушное, тело неуклюже завалилось на жёсткую койку. Так, спешить не стоит, надо немного подождать.

— Ладно, отдыхай…пока, а потом ты мне расскажешь про свои фокусы. Как ты всё это провернул? Признаюсь, я не смог объяснить этого. Но ты мне всё расскажешь, — прошипел Калук и покинул мою тюрьму.

Осторожно, чтобы в очередной раз не потерять равновесие, я сел на край койки и задумчиво осмотрел свою камеру. Судя по тому, что теперь интерьер был не такой скудный, как в прошлый раз, а под потолком висело нечто, отдалённо напоминающее камеру слежения, меня повысили в статусе. Видимо, теперь я не просто пленник, а личный враг Капитана! Красиво жить не запретишь, хотя предполагается, что красиво жить я здесь буду не долго. Что ж, посмотрим, лично я умирать не тороплюсь!

Яркий свет раздражал и мешал думать. Я прислонился к стене и закрыл глаза, чтобы легче было сосредоточиться. Удрать отсюда труда не составит, Вирка ведь легко сможет проделать дыру в стене или даже полностью уничтожить этот корабль, но надо ли это делать? Зачем тогда я сюда пришёл? Получается какое-то бессмысленное предприятие. Выходит, что я рисковал жизнью исключительно из любопытства — непозволительная роскошь для меня. Да, теперь корабль противника уничтожить легко, защита, если она существует, а Вирка уверен, что существует, действует только снаружи, а вот внутри корабля — это вряд ли. Вопрос только в том, один ли такой корабль и сколько вообще этих бандитствующих нагов скопилось в районе Эдема? Йёса сказала, что они покорили её народ, а для этого кучки пиратов с корабля Калука, пожалуй, маловато будет. Если я уничтожу сейчас звездолёт нагов, решит ли это нашу проблему? Ну, почему, прежде чем идти на поиски нагов, я не расспросил Йёсу обо всём подробнее?! Век живи, век учись — дураком помрёшь! От злости на самого себя я даже кулаки сжал и тут же услышал в голове едва различимый шёпот вируса: «Успокойся. Сейчас будем решать, что делать дальше. Убежать ты всегда успеешь, если…. Он мог бы и не договаривать, я и так понял о чём он. Конечно же, совершить побег с корабля — задача не сложная, пока он находится на поверхности Эдема, но стоит ему только подняться на орбиту, эта затея становится проблематичной, поэтому принимать решение надо здесь и сейчас. Эдем не жалует чужаков и скоро он попытается их выжить.

Словно в подтверждение моих мыслей какая-то неведомая сила так встряхнула звездолёт пиратов, что у меня внутри ёкнуло, а зубы клацнули, как после хорошего удара в челюсть. Сердце ёкнуло, как при падении. Потом раздался дикий срежет и треск. Казалось, что корабль попал в мясорубку. Наконец всё прекратилось, что-то загремело и всю эту махину сильно тряхнуло. Больно ударившись головой об холодную стену, я на мгновение потерял сознание. Происходило что-то странное и страшное. И это уже не атаки местного зверья, для них корабль слишком велик. Я встал с койки, подошёл к двери и прислушался. И тут, как назло, двери разъехались в стороны и в мою камеру вошла Ридга. Смерив меня презрительным взглядом, женщина криво усмехнулась и объявила:

— Кажется, мы все вляпались в неприятную историю. — Потом она спохватилась и вежливо поздоровалась: — Здравствуй, беглец!

Вид у неё был обескураженный и даже испуганный, как мне показалось. Женщина изо всех сил пыталась держать себя в руках, но тревога проскальзывала в каждом её движении. Куда исчезло её легкомысленно-игривое настроение?

— Здравствуй, — ответил я растерянно. — А, что произошло?

Ридга уселась на металлический стул, закинула нога на ногу и произнесла устало:

— Надо нам срочно покидать эту чёртовую планету! Началось землетрясение. Что ты так смотришь на меня? Это не просто землетрясение, это нечто похуже! Почва под нами расползлась, как прогнившая тряпка и мы провалились в трещину. Никогда ничего подобного я ещё не видела, а повидать, ты уж поверь мне на слово, я успела многое. Хотя, о чём это я? Не трещина, а огромный провал!

Это известие потрясло меня. Оказывается, Эдем способен на нечто большее, чем пугать неугодных армией динозавров и саблезубых тигров, у него в арсенале имеются куда более серьёзное оружие. Интересно, стоит ли ожидать цунами, урагана, оползней и прочих «прелестей» природы?

За толстой металлической дверью моей камеры, я услышал топот, крики и лязг металла. Всполошился весь этот гадюшник, не на шутку. Тронув нагиню за плечо, я поинтересовался:

— Что, дела действительно настолько плохи?

Она подняла на меня усталые фиолетовые глаза и призналась:

— Даже хуже. Видишь ли, Олег, провал недостаточно широк для маневрирования и мы просто не сможем взлететь, — Помолчав немного, она добавила, — если, конечно, наши пилоты не сумеют воспроизвести один трюк, на который способен был лишь Торкод.

Торкод, которому я в своё время свернул шею, на этот раз сослужил мне добрую службу. Я радостно улыбнулся этим мыслям. Братец Капитана своей преждевременной кончиной лишил Калука возможности сбежать с Эдема до того, как я разберусь со всем этим делом. Ридга поймала мою улыбку, вскочила и зло выпалила:

— Напрасно радуешься, грязное животное!

Обидно, я, между прочим, недавно помылся! Но как же трудно было мне скрывать своё ликование! Пришлось закусить предательски подрагивающую губу и опустить глаза, чтобы не разозлить нагиню ещё больше.

— Можешь даже не сомневаться, Калук с тебя с живого шкуру сдерёт! — Уверенно пообещала женщина. — Поверь, я-то знаю своего братца. Молись своим богам, чтобы наши пилоты смогли вырваться из этой ловушки! Хотя это всё равно тебя не спасёт. Мой сумасшедший брат не привык ограничиваться малой кровью.

А я готов был молиться каким угодно богам, чтобы мы застряли в этой дыре подольше. Мне необходимо выиграть время. Уж, если я попал на корабль пиратов, то надо воспользоваться предоставленной возможностью и всё разузнать. По-прежнему не совсем ясно, что именно грозит Эдему и каким образом это связано с пиратами. То, что связь имеется — это я понял сразу. Но в чём угроза? Ну, вылавливают они полёвок, что с того? Какой вред это может нанести Эдему? Я не видел связи, но это совершенно не значило, что её нет.

Она поднялась со стула и направилась к двери, у порога остановилась, повернулась ко мне и прошипела:

— Безумный, маленький человечек, ты ведь ещё совершенно не знаешь, на что способен мой народ! Мне тебя жаль. Ты мне понравился. Кстати, в прошлый раз я сразу поняла, что это был не Калук! Это трудно объяснить, но я заметила, что это подделка. Интересно, как ты это сделал? Ладно, это выяснит мой брат. Жаль…

Ридга ушла, надёжно закрыв за собой дверь. Мне же после этих её прощальных слов стало не по себе. Действительно, я не имел ни малейшего представления о том, что за звери такие эти наги и чего от них можно ждать. Мне удалось легко свернуть шею Торкоду и я решил, что справиться с ними не составит труда, но эта тварь в лесу… Я вспомнил с каким остервенением кромсал змеиное тело и насколько легко и быстро затягивались страшные раны. Потом взгляд мой скользнул по потолку и, глядя в равнодушный зрачок следящего за мной устройства, в произнёс фразу на своём родном языке:

— Голова и шея, Калук, я хорошо помню этот урок. Больше я не собираюсь ошибаться.

Не знаю почему, но я был абсолютно уверен, что той нагиней, которая дала мне эту подсказку, была Ридга. Невооружённым глазом видно, что она ненавидит своего брата, но очень боится его и это можно будет когда-нибудь использовать в борьбе с Капитаном. Не знаю, что за кошка пробежала между ними, но тёплыми их чувства назвать никак нельзя.

«Лёлик, — услышал я голос Вирки, — почему-то мне кажется, что пора нам бежать отсюда, пока они там разбираются с этим землетрясением. Потом мы можем не успеть». Но сбегать я не собирался. Возможно, Вирка тысячу раз прав и второго такого шанса у меня не будет, потом придётся локти себе кусать, но, тем не менее, я решил остаться, чем вывел вирус из себя.

«Лёлик, Калук с тобой церемониться не будет, — орал у меня в голове Вирка, — он укокошит тебя…нас и не рассчитывай на его угрызения совести. Надо бежать! Бежать, пока есть такая возможность. Даже сейчас это сложно, а потом станет нереально. Себя ты можешь убивать сколько угодно и как угодно, но я-то тебе, что плохое сделал?!.

Вот чучело огородное! Да никого я не собирался убивать, ни себя, ни его. Мы выберемся из этой ловушки! Не до суицида мне сейчас, есть дела поважнее. Решение найдётся, надо только спокойно подумать над этим вопросом, чтобы никто не мешал!

Но подумать мне так и не дали. Меня посетил капитан, гори он синим пламенем! Вид у Калука был слегка потрёпанный, в глазах не злость, а растерянность. Кто бы мог подумать, что он бывает и таким! Я напрягся и молча ожидал, что на этот раз приготовил для меня наг. Но он не спешил раскрывать карты. Внимательно осмотрев меня с ног до головы и тяжело вздохнув, Калук неожиданно спросил:

— Скажи-ка, нелепое животное, — видимо без оскорблений он никак не мог обойтись, — ты умеешь стрелять из лука?

Я оторопел от неожиданности. Вопрос показался мне более чем странным. Какой может быть лук в наш продвинутый 21 век? И, сам того не желая, я решил пошутить, чтобы скрыть своё недоумение и смятение:

— И из лука, и из укропа, и из петрушки… не умею. Зачем мне это?

Он пропустил мимо ушей мою идиотскую реплику и приказал:

— Вставай, пойдём немного посоревнуемся. Мне надо как-то отвлечься!

— А я-то тут при чём? — Осторожно поинтересовался я. — Или вы собираетесь стрелять в меня? Не хотелось бы, если честно.

Кажется, мне удалось немного его развеселить. Капитан усмехнулся и прошипел:

— Возможно, я использую тебя вместо мишени, но не сейчас. Мне скучно одному, а все мои люди сейчас заняты ремонтом корабля. Треклятая планета! Сколько раз я зарекался опускаться на неё!

— Действительно, зачем вам сюда постоянно возвращаться? — Попытался я прозондировать почву, но тут же наткнулся на холодный взгляд нага и замолчал.

— А вот это уже не твоё дело! — Резко ответил он. — Вставай, пошли!

Он открыл дверь и что-то крикнул тому, кто находился за ней. Потом, не дожидаясь меня, вышел и даже не оглянулся, оставив при этом дверь открытой, словно приглашая последовать за ним, что я и сделал.

В длинном сером коридоре меня дожидался бледный человечек очень похожий на Йёсу, очевидно это был кто-то из её соплеменников, попавших в рабство к нагам. Жалкое зрелище! Калука уже нигде не было видно, наверное, он исчез за одной из этих многочисленных дверей.

Мы с моим провожатым шли молча, не встречая на своём пути никого, видимо и в самом деле Калук всех отправил на ремонтные работы. Вскоре мой охранник, или кем там он был, остановился перед одной из дверей и кивнул мне. Я понял, что это предложение войти. Едва я подошёл к двери, как она отворилась и передо мной предстал роскошный зал, ярко освещённый, украшенный мозаикой из драгоценных камней, с бассейном в самом центре. Я слегка обалдел от всего этого великолепия. На космическом корабле увидеть такое чудо — это выше моего понимания!

— Что, не ожидал? — Услышал я где-то в стороне насмешливый голос Калука. — У тебя, наверное, такого нет?

Если быть честным, то мне и в голову не пришло бы устроить на своём скромном, аскетичном кораблике что-то подобное! Да и на кой чёрт мне это нужно? Это они себя аристократами считают, а мы привыкли по-простому, без затей. Я повернулся на голос и увидел Капитана в змеином обличии. На этот раз никакого потрясения я не испытал, лишь неприятные воспоминания о прошлой встрече с этой тварью неприятно царапнули по сердцу. В руках наг держал лук, а за спиной у него висел колчан со стрелами. Он и в самом деле решил пострелять из лука, а я-то, наивный, думал, что это у них шуточки такие.

— Как называется твоя планета? — Спросил я, стараясь не смотреть ему в глаза, памятуя о том, какие это может иметь последствия.

— Нагадвипа, — коротко ответил он, — только это больше не моя планета. Ты ведь сам обозвал меня нагом, верно? — Он выжидающе замолчал, но, не дождавшись моего ответа, продолжил. — А я не хочу быть изгоем, потому что мой род один из древнейших! Эти выскочки, — глаза его загорелись дьявольским жёлтым огнём и я поспешил отвернуться, — решили, что они могут так просто лишить меня моего статуса! Я им ещё покажу! Калук не прощает обид!

«Да уж, — подумал я злорадно, — но сбежали-то не они, а ты, капитан! но, конечно, вслух этого произносить не стал. Наг нажал какую-то кнопку и передо мной на стене возник довольно мрачный пейзаж незнакомой планеты. Бесконечные рыжие пески, камни и почти никакой зелени, лишь кое-где редкие островки жухлой травы. Зачем ему эта пустыня? Отвратительное место!

— Это Нагадвипа, — объяснил Калук и я услышал, что голос его слегка дрогнул. — Правда, она прекрасна?

Ну, что я мог ему ответить? Что у нас с ним разное представление о том, что такое прекрасно? Нет, нарываться я, конечно, не стал, лишь неопределённо кивнул головой.

— Я её верну себе! — Страстно воскликнул Калук. — Осталось совсем немного! Я вернусь победителем!

И тут же замолчав, видимо, решив, что сказал что-то лишнее.

— Сам не пойму, почему я не свернул тебе шею сразу же, там, в лесу. Что-то есть в тебе такое, — он задумался. — Знаешь, ты первый, кто решился оказать сопротивление. Обычно, когда мы приходим в чужой мир, то делаем там всё, что хотим. И никто, ты слышишь, никто даже не пытается хоть как-то бороться с нами. Теперь все они — наши рабы! Ты считаешь меня чудовищем? Нет, глупое создание, нет! Я не чудовище! У меня своё представление о том, как устроен этот мир. Я точно знаю, что свободы достоин только тот, кто готов за неё сражаться до последней капли крови, да последнего вздоха! — Капитан язвительно рассмеялся. — А все они становились рабами и даже пальцем не пошевелили, чтобы избежать этой участи. Но ты… Ты другой. Ты не хочешь сдаваться и за это я тебя уважаю. Тебе удалось от меня сбежать. И там, в лесу, ты достойно сопротивлялся. Достойно, но не результативно. Вот почему я тебя до сих пор не уничтожил, не смотря на то, что ты убил моего брата. Но сейчас я попытаюсь изменить своё представление о тебе, — он криво усмехнулся и я понял, что наг приготовил мне какую-то очередную подлость.

Он достал откуда-то лук и колчан со стрелами, бросил мне и заявил:

— Сейчас мы с тобой будем соревноваться в стрельбе. Настоящий воин должен уметь стрелять из любого вида оружия!

Вот ведь, гангрена! И ведь ему не объяснишь, что я лук никогда и в руках не держал. Самоутвердиться решил за мой счёт, гадёныш!

Калук вновь что-то там нажал и у противоположной стены что-то щёлкнуло, а потом прямо из пола вырвался рой разноцветных бабочек, зелёных и белых. Сначала они порхали вперемешку, а потом разделились и вот уже вскоре два роя, белый и зелёный, зависли над поверхностью, не разлетаясь, словно их приклеили к этому месту. Это меня удивило и я поинтересовался у Капитана:

— Как это так получается, почему они не разлетаются в разные стороны?

Калук усмехнулся и снисходительно, словно малому ребёнку, объяснил:

— Феромоны, малыш, всего лишь феромоны. Бабочки не могут никуда улететь — это выше их сил! Но дело не в этом. Объясняю правила игры, малыш.

Это его «малыш» стало меня потихоньку раздражать, но заткнуть рот Капитану у меня не было никакой возможности и приходилось терпеть.

— Давай, валяй, — ответил я, стараясь, чтобы голос мой звучал спокойно.

— Значит так, сейчас ты попытаешься выиграть жизнь. Ты ведь хочешь жить, верно?

Я кивнул, какой дурак не хочет жить? Но непонятно при чём здесь бабочки, лук и стрелы? Что придумал этот извращенец?

— Всё просто, сейчас ты попытаешься поразить как можно больше этих насекомых. Если ты сумеешь обыграть меня, то ты свободен и я не стану тебе мстить. Если выиграю я, то каждая поражённая тобой бабочка — это один день твоей жизни, — он ехидно усмехнулся, — сколько ты проживешь, зависит только от тебя. Видишь, я справедлив.

От охватившего меня возмущения я даже не сразу нашёл, что ему ответить. Справедливый, ничего не скажешь! Он бы мне ещё предложил муравьёв расстреливать! Я ведь сказал ему, что не умею стрелять из лука! Но, даже, если бы я был чемпионом мира в этом виде спорта, то всё равно, я сомневаюсь, что смог бы попасть в эту беспорядочно порхающую мелочь. Но, что поделать, музыку здесь заказывал не я. Похоже, этот день окажется последним в моей жизни. Прав был Вирка, надо было валить отсюда, пока у меня была такая возможность.

— Твои белые, а мои зелёные, — объяснил Калук и выстрелил. Насаженная на стрелу зелёная бабочка упала на пол. Я присвистнул от восхищения. Хорош Капитан, слов нет!

Моя стрела улетела совершенно в другую сторону. Да уж, тут бы хотя бы один день выиграть! Не светит мне победа в этом состязании!

Зелёный рой Калука редел, а мой белый оставался неизменным. Настроение портилось и я уже почувствовал приближение смерти. Даже, если Калук говорил честно, что у него ко мне особые отношения, то после этого аттракциона его уже ничто не остановит! Но, как говорится: голь на выдумки хитра. Я вспомнил про Вирку! У меня появился шанс! Пока Капитан прицеливался, я успел дать чёткие установки своему вирусу. Дело не хитрое, надо всего лишь уничтожить ту стрелу, которую мне дал Калук и, приняв её вид, поразить цель. Вирка сможет, он и не на такое способен! На душе полегчало и я даже позволил себе улыбнуться. Эта улыбка не осталась незамеченной.

— Хорошо держишься, — отметил Капитан, — учитывая, что жить тебе осталось всего ничего.

Никто не заметил, как в зале появилась ещё одна тварь.

— Развлекаешься, братец? — Я даже вздрогнул от неожиданности, услышав за своей спиной свистящий голос Ридги. — Бедный, Олег, у Калука ещё никто не выигрывал, он спец в этом деле. Но подобные развлечения помогают ему сохранить лицо и выглядеть в глазах окружающих честным, благородным и справедливым.

— Заткнись, — оборвал её Капитан.

Следующий мой выстрел оказался более удачным и белая бабочка упала, пронзённая тонкой иглой. Так, один день у меня уже есть! Ридга захлопала в ладоши.

— А ты быстро учишься! — Воскликнула она радостно. — Давай ещё парочку, мне хотелось бы с тобой пообщаться.

— Я сказал тебе, заткнись, — прошипел Калук. — Сестра, ты меня лучше не зли! Я могу сделать что-то такое, о чём потом пожалею.

Рука нагини скользнула по моему плечу и шее, потом, слегка ущипнув меня за мочку уха, она убрала её под возмущённое шипение нага. Хвост Ридги рисовал на полу замысловатые вензеля, в какой-то момент мне даже показалось, что она пытается мне что-то сообщить таким образом.

Соревнование продолжилось. Но в итоге мне удалось выиграть у Капитана целую неделю жизни! Я смотрел, как с каждым моим удачным выстрелом меняется выражение его лица и ликовал. Эх, за этот срок я многое успею выяснить, лишь бы пиратам не удалось покинуть ловушку раньше. Я очень надеялся, что Элем так просто их не отпустит!

— Слово Капитана — закон! Ты живёшь ещё семь дней, — мрачно заявил Калук и толкнул меня к выходу. — Иди к себе. Я обещал тебе жизнь, но не свободу!

 

Глава 27

Откровения Ридги

Ночь прошла бестолково, никаких светлых мыслей в голову не приходило. Осталось шесть суток. Меня бесило то, что даже при помощи Вирки я не мог ничего сделать, потому что неусыпный глаз следящего устройства не оставлял меня без внимания ни на секунду. Неужели последние дни своей никчёмной жизни мне придётся провести, валяясь на этой паршивой койке и слушая причитания моего неугомонного вируса? Обидно, однако, можно было бы оформить это всё веселее!

«Всё, хватит, пора бежать!: — настаивал вирус и в какой-то момент я уже был готов с ним согласиться, но время в запасе ещё было и я решил не торопиться.

Поздно ночью мне пришлось проснуться, потому что кто-то осторожно тряс меня за плечо. После сна мозг ещё плохо соображал и я не сразу понял, где нахожусь и лишь, когда в глаза ударил яркий свет и, увидев перед собой Ридгу, я всё вспомнил.

— Ты мне нужен, — заявила она категорично.

— Себе я нужнее, — недовольно буркнул я. — Вы с братцем решили по очереди меня доставать, днём он, а ночью ты? А поспать мне никак нельзя позволить?

Настроение было хуже некуда. Когда меня вот так неожиданно будят, я всегда бешусь. Интересно, как там девочки? Надо бы поднять корабль на орбиту, чтобы пираты случайно не напоролись на него. Жизнь казалась мне в тот момент бессмысленной и тусклой. Зачем я вообще пошёл выяснять, что да как, ведь можно было бы послать Вирку и спокойно дожидаться его в полной безопасности. Ох, и крепок же я задним умом! Теперь даже винить в случившемся мне некого — сам нарвался на неприятности.

— Сейчас ты пойдёшь со мной, — приказала нагиня.

— Интим не предлагать, — отмахнулся я от неё.

Мне показалось, что она от возмущения убьёт меня на месте, но Ридга лишь улыбнулась многозначительно, наклонилась и прошептала мне на ухо:

— Успокойся, в этом плане ты мне не интересен, есть и более достойные особи. Я хочу кое-что у тебя узнать.

— А до утра никак нельзя было подождать, — продолжал я злиться, хотя и у меня самого была масса вопросов к ней, но главное не это. Мне представилась шикарная возможность избавиться от надзора, а это само по себе вселяло надежду на светлое будущее.

Чтобы как-то спрятать свою радость, которая так неожиданно сменила раздражение, я отвернулся к стене, предоставив Ридге для общения свою спину и то, что ниже. Хамство, конечно, но кто сказал, что пленник обязан относиться к своему пленителю с уважением?

Корабль весь утробно гудел, оповещая всех, что ремонтные работы продолжаются и мне нестерпимо захотелось посмотреть, что же представляет собой та ловушка, в которую мы все попали. Хотелось оценить обстановку. От этого многое зависело.

— Ладно, я пойду с тобой и даже отвечу на твои вопросы, — нехотя согласился я, — но ты позволишь мне посмотреть на ту дыру, в которую мы провалились, я такого никогда не видел.

Нагиня немного подумала и согласилась, но без особой охоты. Правда, предусмотрительно предупредила:

— Учти, если ты надумаешь сбежать, сомневаться я не буду и, ты уж мне поверь на слово, стреляю я метко.

Она подошла к двери, открыла её и пропустила меня вперёд, как будто боялась, поворачиваться ко мне спиной. Я не психолог, но не заметить перемены в её отношении ко мне не мог. Появилось что-то новое, если не уважение, то страх или и то и другое вместе. Невиданное дело, кто-то посмел оказать сопротивление им, избранной, как они считают, расе! Какое-то ничтожество, у которого даже хвоста нет, здесь я не смог сдержать улыбки, ухитрилось сперва обвести вокруг пальца Капитана, потом убило его брата и вот теперь каким-то непостижимым образом выиграло у самого Калука целую неделю жизни! Не сотий и даже не наг, а так, какая-то сомнительная мелюзга.

Мы направились к выходу. По дороге нам не встретилось ни души. Понятное дело — все на ремонтных работах. Если бы я сейчас захотел убить Ридгу, то никто не смог бы мне помешать. В какой-то момент именно это я и захотел сделать, но сдержался. Кто его знает, может в лице взбалмошной сестрицы Капитана я смогу найти союзника?

Я шёл по мрачному коридору, спиной ощущая напряжение, исходящее от Ридги и изо всех сил стараясь держаться спокойно и уверенно, чтобы не вызвать подозрения у этой экзотической дамочки. Уж она-то медлить не станет и никаких предупредительных выстрелов в воздух не будет, пальнёт из своего «фонарика» и не останется от меня ни рожек, ни ножек.

Когда люк распахнулся, я не сразу понял, что мы уже вышли наружу.

Вокруг суетились какие-то люди, но при этом не было слышно ни звука, все работы проходили в гробовом молчании. Я посмотрел наверх и присвистнул. Создавалось впечатление, что мы провалились в огромную бутылку, выбраться из которой будет крайне сложно. Горлышко этой «бутылки» казалось настолько узким, что я с трудом представлял, как корабль вообще смог в него протиснуться, видимо, падал он под наклоном. «Вот и посмотрим, как вы, ребята, решите эту головоломку», — сказал я сам себе, усмехнувшись.

У моего дядьки был когда-то такой сувенир — кораблик в бутылке. В детстве я, помнится, изводил себя бесконечными размышлениями на тему, как он мог туда попасть и старательно пытался вытащить, пока, наконец, не разбил всю эту красоту. Кораблик оказался на свободе, слегка покорёженный, но радости мне это не принесло. Загадка так и осталась неразгаданной. Потом, будучи уже взрослым, я узнал секрет, он был прост до смешного. Оказалось, что эти корабли собираются прямо в бутылке.

Если Калук не сможет правильно рассчитать угол наклона, то, боюсь, ему придётся разбирать своё судно на запчасти и в таком разобранном виде вытаскивать его на поверхность. Эдем постарался на славу.

В, освещённой многочисленными фонарями, эдемской ночи, на дне этой, созданной самой природой, бутылки я, как ни странно, чувствовал себя почти счастливым. Нет, торопиться мне никуда не надо, в запасе ещё шесть суток, а за это время Капитан свою проблему не решит. Вот только…

Я с тоской смотрел на большие пласты грунта, угрожающе, зависшие над моей головой. Если всё это хозяйство внезапно обвалится, то все мы будем похоронены на этой загадочной планете, без пышных церемоний и траурных речей. И сразу же на душе стало неуютно и тревожно.

— Как ты думаешь, — поинтересовался я у нагини, — Калук сможет выбраться из этой западни?

— Сомневаюсь, — печально ответила женщина. — Торкод бы смог, он был классным пилотом, а Калук — воин. Наверное, придётся вытаскивать звездолёт по частям, а это долгое дело и не безопасное.

Она тяжело вздохнула и подтолкнула меня к люку, давая понять, что экскурсия окончена и нас ждут другие дела. То, что я хотел выяснить, я уже выяснил. Теперь остаётся надеяться, что Эдем не повторит эту шутку с землетрясением и великодушно дождётся того момента, когда я выберусь на поверхность. Я вдруг засомневался в разумности этой планеты и, бросив прощальный взгляд на горлышко «бутылки», готовое обвалиться в любую минуту прямо мне на голову, вошёл внутрь.

Помещение, где обитала Ридга, оказалось гораздо скромнее апартаментов её брата. Оно было небольшое, но уютное и, конечно же, никаких бассейнов ей не полагалось по штату. Мягкий рассеянный свет заливал комнату тёплым жёлтым светом. На полу лежал пушистый ковёр невероятной расцветки, напоминающий шкуру неизвестного животного.

Нагиня устало опустилась на широкую кровать и откинулась на подушки и только тогда я заметил, что она смертельно устала и очень сильно напугана.

— Я не хочу умирать на этой проклятой планете, — тихо призналась она. — Ты должен мне помочь!

— Интересно, когда это я тебе так задолжать успел? — Ответил я с вызовом. — Напомни, а то я что-то запамятовал.

— Олег, мой брат сумасшедший, — она, как будто не заметила моего сарказма, — он одержим своей бредовой идеей и готов на всё ради её воплощения.

— Какая идея? — Полюбопытствовал я, надеясь, что вот сейчас узнаю, что замышляет этот псих.

— Он хочет ни много, ни мало — вернуть себе Нагадвипу, а так же стать бессмертным. Именно за этим он пришёл сюда и готов рисковать своей и нашими жизнями, — нагиня обречённо вздохнула и продолжила. — Но эта планета так просто не сдастся, она убьёт всех нас, как убила уже многих. Я не могу вернуться домой, но и здесь оставаться у меня нет никакого желания.

— А я-то, чем могу тебе помочь? — Я старательно разыгрывал перед ней удивление, хот прекрасно понимал, о чём идёт речь, но уж очень хотелось вытянуть побольше информации, пока есть такая возможность.

— У тебя есть корабль, — терпеливо объяснила она, — и ты можешь забрать меня отсюда.

— Куда? — Заинтересованно спросил я. — Ты же понимаешь, что на свою планету я тебя взять не могу. Не обижайся, но тебе там будет не очень уютно.

— Я хочу, чтобы ты доставил меня обратно на Нагадвипу.

Она, похоже, совсем рехнулась, раз предлагает мне добровольно отправиться в этот гадюшник! Я представил себе сотни, тысячи, миллионы этих тварей и мурашки побежали по позвоночнику.

А тем временем с нагиней происходило нечто странное. Её ноги медленно втянулись в туловище, а хвост стал удлиняться. Я с отвращением наблюдал за тем, как меняется её красивое лицо — кожа натянулась и нос почти исчез, глаза пожелтели и радужку прорезал узкий чёрный зрачок. Потом она яростно срывала с себя широкие повязки, напоминающие чем-то индийское сари, но вот трансформация закончилась и передо мной предстало нечто жуткое и привлекательное одновременно — женщина-змея.

— Хорошо, я расскажу тебе историю Калука, чтобы ты кое-что понял, — нагиня свернулась кольцом на кровати.

— Так вот, Олег, я объясню тебе, как представитель древнейшего и уважаемого рода стал изгоем и преступником. Вся беда в том, что амбиции моего брата настолько велики, что уже не помещаются в нём! Однажды он решил, что имеет право на высшую власть в нашем мире. Но кроме него так больше никто не считал. И тогда Калук решил захватить эту власть силой. Глупая, даже безумная затея. В нашем мире все эти мятежи, бунты и революции невозможны, потому что уже много веков назад наш мудрый народ понял, что всегда за всем этим стоит какой-нибудь мерзавец, который готов пролить сколько угодно крови, пожертвовать многими жизнями, лишь бы получить то, что ему не принадлежит. Даже самая несовершенная власть, самый бездарный политик в нашем мире считается лучше всех этих одержимых бунтарей и революционеров уже потому хотя бы, что не спешит проливать море крови ради удовлетворения своих амбиций. Вот именно поэтому на Нагадвипе мой брат никогда бы не смог найти достаточно единомышленников для этой затеи. Впрочем, это его не остановило. — Она горько усмехнулась своим мыслям и продолжила. — Зато он смог поработить целый народ на другой планете! Вояками эти несчастные ребята оказались никудышными и Калуку пришлось бежать с родной планеты, иначе его бы ждало наказание пострашнее, чем понижение его статуса. Он собрал небольшой отряд из отбросов общества, сманил Торкода, для которого старший брат всегда был образцом для подражания и….

Тут она замолчала, не решаясь продолжить.

— Ридга, — поспешил я задать волнующий меня вопрос, — почему эти люди, которых он покорил, даже не пытались сопротивляться? Не может такого быть, чтобы небольшой отряд, пусть даже самых отчаянных головорезов, сумел покорить целый народ! Здесь что-то не так.

Она метнулась алой лентой к тяжёлому тёмному шкафу, порывисто распахнула дверцы и что-то достала. Я не сразу смог разобрать, что это было, лишь, когда нагиня бросила к моим ногам странный предмет, до меня дошло, что этот такой же ошейник, который был на шее Йёсы!

— Вот, — сурово произнесла она, — этот прибор позволяет контролировать любое разумное существо! Объяснить тебе, как он работает?

Ну, это я и без неё уже знал, потому решил не тратить на эти объяснения драгоценное время.

— Но как Калуку удалось нацепить это на всех? — Спросил я ошарашено — Неужели никто не сопротивлялся. Знаешь, это слишком странно.

— Ох, Олег, ты не знаешь ещё моего брата! — Произнесла она мягким шелестящим голосом. — Он хитёр и коварен. Те люди, которым он первым надел на шею контроллёр, испытывали необычайную эйфорию и прилив сил. Им это устройство было преподнесено, как подарок — спасение от всех болезней и вскоре к братцу выстроилась бесконечная очередь за этим чудом, — она брезгливо усмехнулась, демонстрируя презрение к тем несчастным, которые купились на этот трюк и потеряли свою свободу. — За всё, рано или поздно, приходится платить, — разумно заключила она.

Я нагнулся и стал рассматривать ошейник, словно видел его впервые. Надо же, как всё просто! Просто и страшно! Я представил, что эти существа могли явиться на мою Землю. Интересно, нас бы они покорили с такой же лёгкостью? Наверное, да, потому что уж очень мы падки на халяву, а тут такая перспектива — вечный кайф и идеальное здоровье! Мне оставалось лишь порадоваться тому, что на пути Калука не встретилась маленькая голубая планета Земля.

Она ещё что-то говорила, но я её уже не слышал, все мои мысли были там, дома, среди уродливых громоздких городов, ревущих, несущихся на большой скорости, машин и семи миллиардов одиноких, равнодушных ко всем окружающим и даже к самим себе, людей. Наверное, нас покорить было бы ещё проще.

— Ридга, — очнулся я от своих горьких мыслей, — но ты-то, почему ты пошла за ним? Только не говори мне, что тоже привязана к этому уроду, потому что я всё равно в это не поверю.

— Я тоже, — рассмеялась она свистящим нечеловеческим смехом. — К Калуку я никогда не испытывала родственных чувств, но у меня не было выбора.

Она как-то сразу потухла, на лицо легла тень.

— Я не хотела, чтобы о моём позоре все узнали, а это было неизбежно, если бы я осталась на Нагадвипе. Конечно же, после этого и я бы стала нагиней, а мне так этого не хотелось.

Опять она говорит загадками! Неужели мне придётся каждое слово из неё вытягивать клещами?

— Что такого позорного ты сделала? — Осторожно, чтобы не разозлить нагиню, поинтересовался я.

— Я родила ребёнка, — ответила она, не задумываясь.

Я мог ожидать какого угодно ответа, но только не это! Они там, что, совсем с ума посходили на этой чёртовой Нагадвипе?! С каких пор рождение ребёнка стало считаться позором? Нет, теперь-то уж я точно не отправлюсь на эту планету!

— Я родила ребёнка не от сотия и даже не от нага, а от совершенно другого существа. Видишь ли, в нашем мире все, кто не сотий или хотя бы не наг, считаются животными, — она грустно улыбнулась. — Ты тоже животное.

— Я так не считаю, — ответил я раздражённо.

— Я тоже, — поспешно согласилась Ридга, — поэтому я и покинула свой мир. — А теперь я хочу вернуться, чтобы спасти себя и свою дочь.

Ну, вот так всегда! Теперь я должен был почувствовать жалость и угрызения совести и согласиться на её предложение. Я и почувствовал всё это, но вида не подал, кто знает, что на самом деле на уме у этого существа. Но, даже, если всё, что она говорит, правда, это ещё не повод ей доверять.

— Хочешь увидеть мою дочь? — Неожиданно предложила нагиня.

Мне пришлось согласиться, но только из вежливости. Я, конечно, никак не эстет, но смотреть на непонятное и, вполне возможно, отвратительное нечто и при этом изображать дикий восторг и умиление — это было выше моих сил. Почему-то представились существа, которых обычно показывают в космических ужастиках, помесь чужого и огромного таракана.

Ридга метнулась в соседнюю комнату и вскоре появилась со свёртком на руках. Я приготовился лицезреть кошмар, но всё оказалось не так страшно, как рисовало моё воображение. У девочки было нормальное человеческое лицо, только глаза, как у Йёсы, абсолютно чёрные, без белков, а в остальном всё, как у людей, вполне даже миленькая…

А потом Ридга развернула ребёнка и моя, почти восторженная, реплика застряла в горле. К хвосту я уже успел привыкнуть, но щупальца! У миленькой черноволосой девчушки вместо ног оказались щупальца, как у осьминога, розовые и скользкие с отвратительными присосками! Они мелькали перед моим лицом и мне трудно было сдерживаться, чтобы не отшвырнуть их от себя. «Хорошенькая девчушка, просто милашка, славненький такой ребёнок»: — убеждал я себя, но аутотренинг не помогал. Это с кем же сестричка Калука снюхалась? Дедушка с бабушкой должны быть благодарный своей дочери, что она вовремя их оставила и лишила возможность заботиться о такой нестандартной внучке. У стариков, наверное, случился бы инфаркт от такого зрелища. Ситуация накалилась. Неизвестно, как мамаша отреагирует на моё категорическое неприятие её малышки.

— Что ты там говорила насчёт бессмертия? — Перевёл я разговор в другое русло, чтобы разрядить обстановку. — Ты говорила, что Калук хочет стать бессмертным, как это?

Ридга вновь закутала ребёнка и унесла в детскую. По моей реакции она поняла, что её чадо произвело на меня неизгладимо впечатление и решила, что этого вполне достаточно, чтобы я принял правильное решение.

Я не заметил, когда она вернулась.

— Калук хочет стать бессмертным, — тихо сказала она. — И у него есть шанс. Но я не думаю, что это хорошая идея.

— Вот уж точно! — Вырвалось у меня. — Знаю я одних ребят, у которых это получилось и что-то они не восторге от этой затеи.

Ридга напряглась.

— Как это? — Спросила она строго.

Пришлось мне рассказать то, что я узнал от Вирки о теломерах и гене старения. Сам я мало, что в этом понимал, поэтому моя лекция была краткой и не информативной. Нагиня слушала меня с лёгкой пренебрежительной усмешкой, но никак не комментировала. Когда я замолчал, она язвительно рассмеялась и сделала неожиданный вывод:

— Надо же, какие идиоты встречаются во Вселенной! И ведь тоже, наверное, считают себя разумными существами.

— Как это? — Опешил я. — Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что в мире достаточно нестареющих организмов, но они не бессмертны. Мы это проходили уже давно, так давно, что успели забыть. И эти ненормальные держат людей взаперти непонятно за что! И, по-твоему, я должна ими восхищаться? Умрут их «бессмертные», когда придёт время, никуда они от этого не денутся! Умрут молодыми и здоровыми!

Я совсем запутался. Кому верить? Кто прав? И, наконец, главное — чего же хочет Капитан? Если бессмертие действительно невозможно, то, как он собирается его обрести? Но задать все эти вопросы я не успел, потому что в этот момент дверь в комнату Ридги открылась и на пороге возник высокий молодой человек. Увидев меня, он остановился в недоумении и замер, не зная, что делать дальше. Интересно, а это кто такой? Неужели ещё один родственник Капитана? Вошёл, как к себе домой, без стука, без приглашения.

— Заходи, Ниланаг, — Нагиня слегка привстала на кровати. — От тебя у нас секретов нет. Верно, Олег?

Ну и наглая девка! Да я этого Ниланага впервые вижу и с какой такой песни я должен ему доверять? Может, для Ридги он роднее всех родных, но не для меня же? Да и ей я не вижу причины доверять. Мне нужен союзник в этом логове гадов ползучих, но как тут не ошибиться с выбором оного? В любом случае исповедоваться перед ними я не собирался, не годятся эти ребята на роль священников. Чем меньше они про меня будут знать, тем крепче будут спать. Я то уж точно спать буду спокойнее.

— Олег, я всё хочу тебя спросить, — опомнилась нагиня, — как ты провернул тот фокус с лжекалуком? Как тебе это удалось?

Ну, вот, начались вопросы, на которые я не собираюсь отвечать. Про Вирку они не должны узнать! Это мой козырь и я до поры до времени подержу его в рукаве.

— Это одно из моих скрытых достоинств, — ляпнул я первое, что пришло на ум.

Гость подошёл ко мне и, взяв меня за подбородок, стал пристально всматриваться мне в глаза. Чувствовал я себя неуютно, помня, что случилось после того, как Калук там, на поляне, посмотрел на меня. Эти тёмные фиолетовые глаза проникали мне в самую душу. Это было ужасное чувство, как если бы меня раздели догола и выставили на всеобщее обозрение где-нибудь в людном месте, но отвернуться я не мог.

— Расскажи нам о своих скрытых достоинствах, — прошипел Ниланаг.

Ну, размечтался он!

— Я умею создавать мыслеформы, — принялся я вдохновенно лгать. — Проблема в том, что существуют они очень короткое время, не удаётся мне удерживать их достаточно долго, — я даже расстроено вздохнул и почти сам поверил своему вранью.

— А твоим кораблём действительно не может управлять никто, кроме тебя? — Продолжил свой допрос этот странный тип.

— Никто, — честно признался я.

— Жаль, — искренне расстроился Ниланаг. — Мы надеялись на другой ответ.

Конечно, кто бы сомневался! Если бы они могли управлять моим кораблём, то я бы больше был им не нужен и не надо было бы со мной договариваться. Но зато теперь я мог быть относительно спокоен за свою драгоценную жизнь.

— Хорошо, я думаю, что мы ещё поговорим с тобой, а пока нам надо расстаться, — заторопилась Ридга и едва заметно кивнув своему гостю, вышла из комнаты.

— Пошли, — мрачно скомандовал Ниланаг, — тебе пора возвращаться к себе в камеру, иначе Калук может что-то заподозрить.

Замечательно, ещё один «горячий поклонник» Капитана! Трудно, должно быть, Калуку в таком окружении, никому нельзя доверять, но это уже его заботы.

Когда дверь за мной готова была закрыться, я услышал тихий голос Ридги:

— Подумай о моём предложении, Олег. И запомни, если Калук захочет надеть на тебя ошейник, не позволяй ему это сделать, иначе ты навеки станешь его рабом. Снять его ты уже не сможешь, да и не захочешь. Скоро он решит с тобой поговорить, я то хорошо знаю своего братца.

Это предупреждение прозвучало, как угроза и в какой-то момент я вдруг подумал, а не принять ли мне предложение нагини, но вовремя остановился. Ещё не всё мне было ясно в этом деле, а ошибаться мне никак нельзя. Если угроза для Эдема исходит действительно от команды Калука, то в чём она заключается? И не получится ли так, что, уничтожив пиратов, я, тем не менее, не устраню эту самую угрозу. Тут было над чем подумать. Время у меня ещё оставалось достаточно. На всякий случай я повторил, как заклинание: «Голова и шея».

 

Глава 28

Никому нельзя верить

Накануне Калук пытался выбраться из западни. Закончилось всё новой поломкой. Корабль зацепился за узкие края провала и с грохотом упал на дно, увлекая за собой камни и большие куски земли. По краям «бутылочного горлышка» пошли глубокие трещины. Теперь обвал мог произойти в любую минуту. Нельзя было оставаться на корабле, но я тихо матерился и, всё же, не спешил покидать проклятое судно.

«Валим отсюда! Пора покидать этот террариум, пока мы ещё живы! Не стоит так долго испытывать судьбу»: — орал у меня в голове Вирка. Я представил себе, как он там бесится от бессилия и улыбнулся. Видимо, я позволил себе лишнее, потому что мой навязчивый друг тут же материализовался. Он сидел передо мной на корточках и взгляд его метал молнии. Так, значит, Калук уже увидел это чудо. Впрочем, беспокоиться нечего, наверняка Ридга успела рассказать братцу о моей способности творить мыслеформы. Я улыбнулся сам себе.

— Мы остаёмся, — ответил я коротко. — Нам надо сначала разобраться, в чём именно состоит опасность для Эдема.

— Прихватим с собой эту нагиню и уже на корабле допросим её с пристрастием, — продолжал настаивать вирус. — Мы её расколем, можешь не сомневаться даже.

— Какой ты прыткий, — вздохнул я. — С чего ты взял, что она знает всю правду? Думаешь, Калук перед ней отчитывается? Я не заметил, чтобы между этими родственничками были доверительные отношения. А, если даже знает, с чего ты взял, что змеюка скажет тебе правду? Откуда вдруг такое доверие к ней?

— Вот в том-то и дело, что я им не доверяю, никому! — Орал Вирка. — И, в отличие от тебя, я даже честному слову Калука не склонен верить. Если он вдруг решит тебя убить, то кто сможет ему помешать, а?

Я задумался на минуту, Вирка озвучил то, что не давало мне покоя всё это время. Насколько можно доверять Капитану? Что случится, если он вздумает нарушить своё слово? Свидетелей нашего поединка не было, если не считать Ридги, а она открыто против брата не попрёт, будет молчать в тряпочку.

— Не знаю я ничего, — зло отмахнулся я от вируса, — но ты будь начеку. Если увидишь, что мне что-то угрожает, я даю тебе полную свободу. Делай всё, что сочтёшь нужным. Ты меня понял?

— А ты меня не переоцениваешь? — Спросил он, польщённый моим доверием. — Я, конечно, сделаю всё, что могу, но не факт, что этот тебе понравится.

— Ничего, уж между собой как-нибудь мы разберёмся потом.

Я не беспокоился о том, что Калук сможет понять, о чём мы беседуем, ведь говорили мы на моём родном языке.

— Всё, Вир, пора тебе исчезнуть, а то наш «гостеприимный» хозяин может что-то заподозрить.

Представляю, что чувствовал Капитан, когда наблюдал, как на его глазах рослый, крепкий мужчина вдруг стал оплывать и терять форму, постепенно превращаясь в ничто! Хотел бы увидеть его лицо в этот момент!

Однажды я попытался получить ответ на свои вопросы от бактерий, но эти маленькие сволочи повели себя, так же, как моя бывшая одноклассница Светка Сапыгина — отличница и зануда, которая никому никогда не давала списывать. Они тихо прошелестели что-то вроде: «Сам во всём разберёшься, сам всё узнаешь». Хорошо, что не добавили к этому: «У тебя голова для чего, чтобы шапку носить?. Я сначала взбесился, но, остыв, понял, что всё верно. Бактерии ведут себя правильно. Они отвечают только на те вопросы, ответы на которые самостоятельно человек найти не сможет, а иначе люди просто разучатся думать. Всё логично, но досада осталась. Уж в той ситуации, в которой оказался я, могли бы сделать исключение.

Вскоре мне разрешили бродить по кораблю. Видимо, предполагалось, что бежать мне всё равно некуда. Я шарахался по мрачным металлическим коридорам, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая помогла бы мне разгадать тайну Капитана. Я бесцельно бродил по кораблю, но за всё время так никого и не встретил — все были на ремонте. Организованные ребята, нечего сказать. Хотя, если бы на меня тоже нацепили этот контроллёр, и я бы трудился бы в поте лица дни и ночи, не чувствуя ни усталости, ни голода.

Где-то ближе к вечеру ко мне заявился сам Калук, злой, как чёрт. Осмотрел меня критическим взглядом и ехидно поинтересовался:

— Ну, как тебе моя сестричка?

Я не сразу понял, что он имеет в виду, поэтому решил промолчать, а, когда до меня дошло, возмущаться было уже поздно.

— Пошли со мной! — Приказал Капитан и, не дожидаясь моего ответа, направился к двери.

Так, если он опять устроит мне какие-нибудь соревнования, я пошлю его куда-нибудь очень далеко. В конце концов, раньше обещанного срока он меня, все равно, не убьёт, а больше я и сам не собирался здесь ошиваться. Хорошего понемногу. Если ответа я так и не найду, то придётся идти на союз с Ридгой. Вот только почему-то всё моё существо противилось этому. Не часто интуиция тревожила меня, но в этот раз она буквально ногами и руками упиралась и орала, что есть мочи: «Лёлик, не верь этой гадюке! Она тебя обманет».

Капитан ни разу даже не оглянулся, чтобы проверить, иду я за ним или нет, он был абсолютно уверен в моей покорности и это здорово меня бесило, хотелось развернуться и пойти обратно в свою камеру, просто так, из духа противоречия и пусть мне потом хуже будет!

Долговязый силуэт Калука мелькал метрах в ста от меня, его шаги в тишине коридора звучали одиноко и зловеще. Интересно, что он думает сейчас, после того, как попал в эту ловушку? Конечно же, уверен, что сумеет выбраться и, как всегда выйдет победителем. Но я уже немного узнал Эдем и прекрасно понимал, что планета не отпустит свою жертву. Сейчас Эдем играет с Капитаном, как кошка с мышью, даёт ему призрачную надежду на спасение, но потом…

— Заходи, — Капитан распахнул передо мной дверь в своё логово и пропустил вперёд. Неужели и он начал меня бояться или решил в кои-то веки быть вежливым?

Всё та же роскошная обстановка, только вот вода уже не была такой кристально-чистой, как в первое моё посещение. Я наклонил голову и усмехнулся. Дела этой банды плохи, а будут ещё хуже.

— Что, Капитан, посоревнуемся? — Бодрым тоном спросил я.

— Какие соревнования?! — Заревел наг и мне даже показалось, что он вот-вот разорвёт меня на куски. — Ты, что, не видишь, что происходит? Мы не можем отсюда выбраться. Мне не до развлечений.

Я изобразил удивление и замешательство, хотя ничего нового он мне не сказал. Вот только интересно, что ему от меня-то надо?

— И чего ты хочешь от меня? — Спросил я робко, надеясь, что, возможно, именно сейчас он раскроет мне все свои карты. Куда там!

Капитан нервно мерил шагами большой зал, погружённый в свои невесёлые мысли и, казалось, ничего не видел и никого не слышал. Я хотел повторить свой вопрос, но он опередил меня.

— У нас не хватает энергии, — мрачно оповестил меня Калук, — мне срочно надо подняться на орбиту, но у нас не осталось ни одной целой посадочной шлюпки — проклятая планета всё уничтожила! Никто не ожидал, что она окажет такое сопротивление и с каждым разом становится всё хуже и хуже. Но ничего, скоро всё закончится, — последняя его фраза заставила меня насторожиться.

Голос Калука дрожал от возмущения.

— Мне нужен твой корабль, — категорично завил он.

Ну, вот, теперь всё ясно, опять та же песня! Сестричка уламывала — не уломала, теперь за меня взялся братец. С ним будет сложнее, но я не собирался сдаваться. В душе я чувствовал уверенность в своих силах.

— Капитан, ты же знаешь, что моим кораблём могу управлять только я, — вежливо напомнил я. — Вас он слушать не будет. Это не мои выдумки, просто он так устроен, ничего личного.

— Знаю, — раздражённо ответил он и вдруг резко повернулся ко мне и, глядя, не мигая, в глаза, прошипел:

— Ты и будешь им управлять. У нас почти не осталось времени. Мне срочно надо добраться до орбиты, чтобы подзарядиться и тогда мы сможем выбраться из этого капкана.

Что ж, значит, на орбите у них приготовлен ещё один корабль или нечто подобное — неприятное известие, но я ожидал чего-то такого. Хоть одна его карта раскрыта!

— Калук, а с чего ты взял, что я буду тебя слушаться?! — От возмущения мой голос зазвенел. — Или ты полагаешь, что я стану такой же безропотной скотиной, как все эти твои рабы? Ошибаешься! Я не собираюсь опускаться перед тобой на колени и исполнять все твои приказы!

От собственного пафоса меня едва не стошнило, но на Калука моя речь произвела неизгладимое впечатление. Настолько неизгладимое, что прямо у меня на глазах он стал меняться. Трансформация из человека в змею происходила удивительно быстро. Возможно он хотел этим превращением испугать меня или поразить, но ничего у него не получилось потому что этот трюк я уже видел, исчез эффект внезапности.

— Значит, ты думаешь, что сможешь сопротивляться мне? Мне?! — В руках у нага непонятно откуда взялась та самая дудка, которая, как я считал, усыпила меня. — Смотри мне в глаза! — Приказал он.

«Ну, уж нет! Второй раз я на этом не проколюсь!: — решил я и отвернулся, чтобы взгляд нага не парализовал меня.

Музыка навевала сон, она оплетала меня, словно липкая паутина, проникала в каждую клетку, но мне удавалось с ней бороться. Оказалось, что, если не смотреть ему в глаза, то и воздействие звуков тоже слабеет. Сон ходил где-то рядом, но не решался напасть. Правда, немного кружилась голова, но это были уже мелочи. Калук старался изо всех сил, но всё напрасно. В конце концов, он понял, что на этот раз ничего у него не получится.

— А ты быстро учишься, — зло прошипел он.

— Жизнь заставляет, — спокойно ответил я и не удержался, чтобы не съязвить, — А ты не Моцарт, капитан, нет, не Моцарт!

Он ничего не понял из того, что я ему сказал, но по моему тону догадался, что я над ним издеваюсь. Лицо нага, уже почти утратившее человеческие черты, исказилось от гнева. Я лишь на мгновение встретился с его страшным жёлтым взглядом и едва не потерял над собой контроль. Мне стоило большого труда отвернуться, но того короткого мгновения, что мы смотрели друг другу в глаза, оказалось достаточно, чтобы я вдруг почувствовал слабость. Ноги предательски задрожали и пришлось мне прислониться к стене, чтобы не упасть. Казалось, что даже кровь в венах превратилась в смолу и теперь течёт медленно и лениво, никуда не торопясь. Но это состояние длилось всего несколько минут, а потом голова прояснилась, а тело вновь обрело силу.

Калук стоял у края бассейна и с интересом наблюдал за мной. Злорадная ухмылка скользнула по его губам в тот миг, когда я, чуть было, не потерял контроль над своим телом. Ничего, рано радуется, больше я такой оплошности не допущу!

— Значит, — задумчиво сказал он, — ты не собираешься мне подчиняться? Это интересно, — он рассмеялся. — Я смотрю, ты парень решительный, но…глупый.

Я ничего не ответил, время покажет, кто из нас прав.

Калук достал из кармана комбинезона контроллёр и решительно направился ко мне. Его намерения были ясны, как белый Жень. Да он и не думал ничего скрывать.

— Вот этот прибор делает послушным любого, — весело заявил он. — Никто не может ему сопротивляться, а некоторые даже не хотят этого делать. Ты думаешь, что только рабам мы это надеваем? Ошибаешься. Многие наги добровольно идут на это. Эта маленькая штучка даёт им возможность испытать такое счастье, которое в реальной жизни невозможно испытать и ради этого они готовы пойти на всё! Хочешь испытать на себе?

Сразу вспомнились слова Ридги: «И запомни, если Калук захочет надеть на тебя ошейник, не позволяй ему это сделать, иначе ты навеки станешь его рабом. Снять его ты уже не сможешь, да и не захочешь».

Когда он был уже близко, я отскочил в сторону — сам не ожидал от себя такой прыти. Капитан удивлённо вскинул брови, он ведь не знал, что Йёса выжила и мы смогли разобраться в этом устройстве, не знал, что его сестричка успела меня предупредить.

— Не хочешь? — Спросил он разочарованно.

— Не-а, — ответила я бойко. — Красивая штучка, наверное, дорогая, но, знаешь, Калук, не жил я богато, нечего и начинать.

— Зря, — он был расстроен моим поведением, — сам не понимаешь, от чего отказываешься.

А вот это он напрасно сказал, знаю я, что за райское наслаждение ждёт меня после того, как он защёлкнет на моёй шее этот проклятый контроллёр! Предупреждён — значит, вооружён! Нет уж, носите сами свои цацки, а мы уж как-нибудь обойдёмся без таких украшений!

Капитан остановился, крепко сжимая в руке ошейник.

— Иди сюда! — Прошипел он.

— Нет, Калук, что-то мне не хочется, — ответил я и попятился, потому что в этот момент он направился ко мне.

— Что ж, я и сам могу подойти, — вздохнул наг. — Хочешь ты этого или нет, но ты наденешь контроллёр. Сделаешь ты это добровольно или мне придётся тебе помочь — не важно, так будет!

Наблюдая за тем, как чудовище надвигается на меня, поигрывая контроллёром, я запаниковал, но вовремя взял себя в руки. У меня есть Вирка, об этом Калук ещё не знает, если выхода не будет, то мой вирус всегда сможет мне помочь.

— Глупое животное, — зло прошипел наг, — ещё никто никогда не пытался мне противоречить!

Не удивительно, если учесть, что почти все его жертвы добровольно позволили себя охомутать. Но они не знали, с чем имеют дело, а я знаю. Внезапно на смену страху и панике пришёл кураж. Я готов был сражаться и плевать, на то, что Калук сильнее, что он на своей территории, а я лишь пленник! Все на ремонте, сомневаюсь, что подмога, если в ней возникнет необходимость, поспеет вовремя.

— Ну, — философски заметил я, — кто-то должен быть первым. Привыкай потихоньку.

Наг оскалился и я увидел острые клыки, на душе стало неуютно, но мне удалось подавить свой страх.

— Ошибаешься, — яростно зашипел Калук, — я не собираюсь к этому привыкать, а вот тебе действительно придётся сменить свои привычки. И хватит со мной спорить! Иди сюда!

— Ага, сейчас, — я попятился от наступающего капитана, — мы уж как-нибудь тут, в сторонке постоим. А ты тоже лучше не приближайся ко мне.

Он рассмеялся. Ох, как же противно это у него получилось! Казалось, что в горле у нага работает старый изношенный механизм — сплошные скрипы, свисты и потрескивания. Мне даже захотелось залить ему в рот машинное масло, чтобы избавиться от этих неприятных звуков. Не верилось, что живое существо способно воспроизвести что-то подобное.

— А ты наглец! — В его голосе я услышал восхищение. — Мне ведь ничего не стоит убить тебя, мальчишка!

— Не убьёшь, — сарказм так и сочился из меня, — ведь слово капитана — закон. А у меня ещё три дня в запасе. Придётся немного подождать, Калук. Неужели ты рискнёшь подорвать свой авторитет?

— Я подожду, — согласился он, — но сначала я надену на тебя вот это, — он протянул ко мне руку с контроллёром. Так оно будет надёжнее.

Наг поигрывал ошейником, как будто надеялся, что я, всё-таки, заинтересуюсь неведомым устройством и позволю ему нацепить его себе на шею. Ага, как же!

Где-то с чреве корабля гудели неведомые механизмы, периодически что-то гремело и огромная махина вздрагивала и тряслась. Каждый раз, когда это происходило, мне казалось, что началось новое землетрясение. Но это всего-навсего продолжались ремонтные работы.

Стоя на безопасном расстоянии от нага, я позволил себе внимательно его рассмотреть. Теперь он не казался мне сказочным чудовищем. Напротив, когда удалось рассмотреть те детали, которые раньше ускользали от моего взгляда, я понял, что он невероятно красив! Изумрудная чешуя переливалась на свету, словно россыпь драгоценных камней. Замысловатые узоры напоминали иероглифы. Почти совершенный торс с рельефными мышцами. Лицо тоже изменилось — вытянулось, стало почти треугольным. От прошлого Калука остались только длинные волосы, стянутые в тугой хвост. Хорош, мерзавец!

Он напал неожиданно, я даже не успел сообразить, что происходит. Реакция человека не идёт ни в какое сравнение с реакцией змеи. Люди медлительны и неуклюжи. Резкий удар хвоста сбил меня с ног. Я отлетел к стене и больно ударился головой. В глазах потемнело, но разлёживаться я никак не мог! Чудом мне удалось вскочить на ноги до того, как наг приблизился ко мне. Теперь я внимательно следил за его хвостом. Но, следи — не следи, а всего не предусмотришь.

Следующий удар пришёлся в солнечное сплетение. Он был настолько сильным, что у меня даже дыхание перехватило. Я согнулся пополам, а Капитан совершил резкий бросок и ловко опутал меня с ног до головы плотными тяжёлыми кольцами своего змеиного тела. Пока он ещё не сжал их, я успел освободить одну руку. «Голова и шея»: — повторял я про себя заветную мантру.

— Ну, вот и всё, — злорадно заявил Калук, приблизив свое треугольное лицо ко мне. — Это было просто.

Просто?! От возмущения и обиды у меня потемнело в глазах. А Капитан уже собирался застегнуть контроллёр на моей шее. В свободной руке я почувствовал холод металла — это Вирка подсуетился и пришёл мне на помощь. Даже не разбираясь в том, что он мне приготовил, я взмахнул рукой и острое лезвие ножа легко вошло в шею Калука. Наг вздрогнул и ослабил хватку. Чтобы не терять времени зря, я вытащил окровавленный клинок и вновь вонзил в горло Капитана. Из раны вырвался маленький пульсирующий фонтанчик крови. Калук зажал рукой рану и я позволил себе, наконец-то, заглянуть ему в глаза. То, что рана оказалась смертельной, я понял сразу, увидев страх в глазах нага. Он уже не мог удерживать меня. Приложив минимум усилий, мне удалось освободиться. Наблюдая за тем, как некогда сильное, тело нага безвольно оседает на пол, я испытал восторг. Честная победа!

— Ну, Калук, что ты теперь скажешь? Так ли просто это было, а? Корабль тебе мой нужен? Запомни: рождённый ползать, летать не может!

Где-то раздались жиденькие аплодисменты. До меня дошло, что всё только начинается и я просчитался, на корабле ещё кто-то остался и теперь они меня на клочки порвут.

У двери стояли Ридга и Ниланаг. Нагиня облизывала алые губы раздвоенным языком и хлопала в ладоши.

— О, великолепный был поединок! — Воскликнула она восторженно. — Ты, Олег, настоящий боец! Как жаль, что Калук это так поздно понял.

Она не спешила на помощь брату, глаза которого уже подёрнулись мутной смертельной плёнкой. Услышав слова сестры, Калук собрался с силами и бросился ко мне. Такого я от него никак не ожидал. Острые зубы вонзились в моё плечо. И сразу же вслед за этим резкая боль обожгла меня будто кипятком.

— Чёрт! — выругался я. — Надеюсь, он не ядовитый?

— Ещё какой ядовитый, — в голосе Ридги я услышал тревогу. — Калук так просто не сдаётся! Если не ввести противоядие, то ты скончаешься в течение пятнадцати-двадцати минут. Как это будет? Наступит паралич сердца и дыхательных путей — так действует нейротоксин, содержащийся в нашем яде.

Нагиня подошла к брату, села рядом с ним на корточки и запричитала:

— Что же ты наделал, брат?! Как мы теперь без тебя?

Кровавая пена выступила на губах Калука, когда он попытался ответить сестре. Это у него получилось не сразу.

— Я не хочу умирать, сестра, — прошипел он тихо, почти не слышно, — приведи мне кого-нибудь из асов.

Калук не мог увидеть то, что видел я. На губах нагини появилась злорадная улыбка, она скользнула змеёй и тут же исчезла.

— Брат, ты забыл, что все на ремонте. Они не послушаются меня, ведь ты дал команду, а у меня нет кодов доступа к системе контроллёров, — запричитала она.

Голос Ридги дрожал, на глазах выступили слёзы и, если бы я не видел этой её ухмылки, то поверил бы, что она искренне опечалена предстоящей смертью Капитана.

— Наклонись, — почти неслышно прошептал Калук.

Никто не услышал, что он ей сказал. Ридга едва заметно кивнула, поднялась и направилась в одной из дверей. Какое-то время она отсутствовала, потом появилась и на лице её играла торжествующая улыбка. Она кивнула Ниланагу и тот подошёл к Капитану. Присел перед ним на корточки, взял его голову в руки и резко дёрнул. Раздался противный хруст и тело Калука безвольно упало в лужу крови. Ничего себе у них братская любовь! Не хотел бы я иметь такую сестричку.

Голова закружилась и меня затошнило. Я прилег на пол и расслабился, чтобы не мешать Вирке нейтрализовать яд. То, что мой верный вирус не позволит мне умереть, я не сомневался, он слишком любит жизнь, как оказалось, по-моему, даже больше, чем я.

Нагиня равнодушно переступила через тело своего брата и подошла ко мне. В руке у неё что-то блеснуло и я уже подумал, что она собирается меня добить, но это оказался обычный шприц. Осторожно Ридга ввела иглу в вену. Я бы мог сказать, что не нуждаюсь в скорой медицинской помощи, но тогда бы мне пришлось рассказать про Вирку, а это в мои планы не входило. После того, как она поступила с родным братом, доверять ей я уже точно не мог!

— Вот и славно. Скоро ты поправишься, Олег, а потом мы отправимся на орбиту. Ты мне очень помог. Никогда бы не думала, что всё будет настолько просто! Но я очень на это рассчитывала.

Быстрым движением она вытащила из-под одежды контроллёр и защёлкнула его на моей шее, я даже не успел сообразить, что произошло.

— Думаешь, что я тебе просто так рассказала про то, как действует это устройство? — Смеясь спросила она. — Что ты! Я ничего и никогда не делаю просто так. И про наши слабые места я тебе тоже сказала, потому что предвидела то, что случилось сейчас. Мне безумно надоел этот маньяк — мой брат, но я ничего не могла с ним поделать, потому что кроме него ни у кого не было кодов доступа к системе контроллёров, а это и есть власть. Без этого даже убийство Капитана не изменило бы ничего! Но я ведь не сказала, что, только свернув шею, можно убить нас мгновенно, в любом другом случае этот процесс займёт гораздо больше времени. Спасти Калука могли бы только асы, а они все на ремонте.

Нагиня радостно рассмеялась. Да, влип я не по-детски! Но почему-то это меня больше не волновало, меня сморил сон. Последнее, что я услышал, были слова нагини:

— Отнеси его в камеру, пусть проспится, пока не нейтрализуется действие яда, а потом мы отправимся на орбиту. Видишь, Ниланаг, всё вышло так, как я тебе говорила!

 

Глава 29

Ответы на вопросы

— Хватит притворяться, — Вирка сидел напротив меня с непроницаемым лицом и взывал к моей совести. — За тобой скоро придут.

— Плевать, — зло ответил я, — мне ведь больше нечего терять, кроме моей жизни. Свободу я уже потерял.

Проклятый ошейник сидел на моей шее, как влитой, словно я с ним родился. Было от чего пасть духом. Впереди мелькали «радужные» перспективы — я превращусь в безропотного робота. Что ж, финал вполне в моём духе, мрачно думал я, почёсывая след от укуса Калука.

— Да брось ты, — усмехнулся вирус, — Всё не так мрачно, как тебе кажется. Не стоит впадать во вселенскую скорбь, жизнь прекрасна и удивительна.

— Не сомневаюсь, что тебе она кажется именно такой, ведь это не тебе нацепили на шею контроллёр и не тобой будет управлять эта полоумная дамочка с хвостом и манией величия, — тяжело вздохнул я.

Жёлтый глаз следящего устройства больше не горел, а это означало то, что за мной перестали наблюдать. Естественно, кому это надо, ведь теперь я никуда не денусь и меня всегда можно укротить, если вдруг надумаю сотворить что-нибудь такое, что не понравится Ридге.

Вирка пропустил мою реплику мимо ушей. По его безмятежному виду нельзя было сказать, что он очень уж обеспокоен моей судьбой, жив и ладно — это для него главное. По большому счёту и мне-то огорчаться не следовало, ведь, как я понял, преждевременная смерть мне больше не грозила, более того, мне обещано райское наслаждение, если я не стану слишком уж упорствовать в своих заблуждениях. Что ж, на планете с таким названием, я просто обязан рано или поздно испытать ту эйфорию, ради которой свободолюбивые наги позволили себя охомутать. Поживём — увидим, тем более что ждать осталось не долго.

— Его высокопреосвященство, — пропел я куплет песенки из старого фильма о трёх мушкетёрах, — нам обещал на небе райское блаженство…

— Олег, — скроив страдальческую мину, попросил вирус, — делай, что хочешь, только не пой. У меня идеальный музыкальный слух и мне больно слушать, как ты фальшивишь. Если тебе так уж невмоготу, можешь сплясать или пожонглировать, только не пой.

— Слушай, Страдивари, ты бы уж помолчал, а? Я тебе дал полную свободу действий для чего? Чтобы ты не допустил этой мерзости, — я тронул пальцами ошейник. — А ты провалил задание, так что теперь терпи.

Вирка вскочил с места и нервно зашагал по комнате. Иногда он бросал на меня косые взгляды, как будто что-то решал про себя, потом махнул рукой, уселся рядом со мной на койку и, наклонившись ко мне так близко, что я уже заподозрил его в том, что он хочет меня поцеловать, прошептал на ухо:

— Дружище, я справился с заданием на отлично. Тот контроллёр, что у тебя сейчас на шее — это подделка. Он не настоящий. Я не хотел тебе этого говорить раньше времени, чтобы ты не провалил всю игру.

Сперва я хотел возмутиться, но не успел, потому что вирус поспешил внести ясность:

— Ты ведь дал мне полную свободу действий и, когда Ридга отправилась к системе управления контроллёрами, я решил, что было бы неплохо, узнать и мне код доступа. Я последовал за ней. Конечно, вы не могли меня увидеть, но это дело не меняет. Ну, а там, на месте мне стало понятно, что не собирается эта стерва спасать брата, она всего лишь проверила верный ли код он ей дал. Потом взяла ошейник и вернулась. Догадаться, кому предназначено это «украшение», согласись, было не трудно. Вот я и подменил его на муляж. Хорошая работа, она даже не заметила подмены, — Вирка самодовольно усмехнулся. — Теперь всё, что от тебя требуется — это беспрекословно подчиняться нагине, демонстрируя свою покорность.

Я задумался. План Вирки был хорош, ведь не ожидая от меня подвоха, она расслабится и тогда, возможно, я смогу вытянуть из неё всё, что меня интересует. Теперь я был абсолютно уверен, что сестричка знает многое из того, что знал её братец. Я улыбнулся и кивнул вирусу.

— Будет сделано, мой повелитель, — насмешливо ответил я ему. — Я обещаю до поры — до времени честно изображать из себя раба, не смотря на то, что эта роль мне не совершенно не по душе.

— Ах, — саркастично заметил мой друг, — только и слышу от вас, людей: «душа, душа», смешно. Я изучил весь твой организм до клеточки и не нашёл в нём никакой души. Видел сердце, печень, легкие, кстати, они у тебя порядком загажены, но души я не видел нигде. Её не существует.

Я собрался, было, с ним спорить, но тут дверь в мою камеру открылась и на пороге возник Ниланаг. Он бросил взгляд на Вирку и тот тут же поспешил раствориться.

— Послушай, червяк, — начал он и я, совершенно забыв, что обещал вирусу изображать повиновение, взъелся на него:

— Это ещё неизвестно, кто из нас больше похож на червяка, — с вызовом ответил я. — Тебе не кажется, что у тебя с ним больше общего, а, змеёныш?

Он бросился ко мне и, схватив за горло, принялся душить. Эти твари гораздо сильней людей и от смерти меня спас только треклятый контроллёр. Понимая, что взбесившийся наг не собирается успокаиваться, я изо всех сил ударил его головой в переносицу. Этого оказалось достаточно, чтобы Ниланаг ослабил свою хватку. Выскользнув из его рук, я схватил тяжёлую табуретку и с размаху огрел его. Наг застонал и повалился на бок.

— Ты, что, — заорал я, — с ума сошёл?!

— Если ты, — прошипел Ниланаг, — рискнёшь переспать с этой шлюхой, я тебя убью! Можешь даже не сомневаться в этом.

В этот момент все мы услышала тихий смех. У раскрытой двери стояла Ридга и весело смеялась.

— Нил, — произнесла она, с трудом сдерживая душивший её смех, — неужели ты готов всех нас здесь похоронить из-за своей глупой ревности? Этот парень — наша единственная надежда на спасение.

— Ты сама виновата, — угрюмо пробормотал наг, — не надо было меня злить. Я терпел твои выходки с сотиями и даже с нагами, но раб — это слишком!

Нагиня подошла к Ниланагу и помогла подняться. Потом усадила буяна на табуретку и, одарив меня сладкой, как мёд, улыбкой, произнесла довольным тоном:

— А ты, Олег, действительно храбрец. Извини, что мне пришлось тебя обмануть, но иного выхода у нас нет. Мы должны выбраться из этой западни.

Ниланаг зарычал и попытался подняться, но Ридга с силой надавила на его плечо и заставила сесть на место. На лицо её легла тень и, повернувшись в сторону нага, она прошипела зло:

— Нил, теперь Капитан здесь я! Я хочу тебе напомнить, что ты обещал слушаться меня беспрекословно. Раб говоришь? — Она усмехнулась и это была нехорошая усмешка. — Но ведь и ты тоже мой раб, хотя на твоей шее и нет контроллёра. Ты сам мне это говорил и не раз. Или ты мне лгал?

Нагиня выжидающе смотрела на своего подчинённого и тот заставил себя кивнуть в ответ. Но я заметил в его взгляде и боль и злость, вот только не смог разобраться, на кого это он так окрысился, на неё или на меня.

— Да, госпожа, я твой покорный раб, — облизнув внезапно пересохшие губы раздвоенным языком, тихо произнёс наг. — Но ты должна пообещать, что будешь принадлежать только мне!

Женщина нахмурилась и, сев перед Ниланагом на корточки, глядя прямо в его глаза, заявила:

— Нил, раньше я бы так и сделала, но не теперь. Ты знаешь меня и понимаешь, что твоё условие неприемлемо. Ты ведь назвал меня шлюхой. Да, я такая! — Она гордо вскинула голову. — Но ведь ты любишь меня именно за это, верно ведь? Я не могу тебе обещать того, что не в состоянии выполнить, ведь теперь я Капитан и обязана держать своё слово.

Ридга порывисто встала и, смерив меня оценивающим взглядом, весело заявила:

— Но кое-что, Нил, я могу тебе пообещать. С этим молодым человеком у меня точно ничего не будет. Он не в моём вкусе.

Ну и славно, — подумал я, — просто замечательно! Хоть это мне теперь не угрожает. Нет, я, конечно, не ханжа, но она не человек и этим всё сказано!

Но где-то в глубине души я почувствовал обиду и разочарование. Какой-то осьминог оказался настолько в её вкусе, что она решила родить от него ребёнка и потерять свою родину, а я не вышел рожей. Ну и чёрт с ней, не очень-то нужно!

— А сейчас, — Ридга стала между нами, словно боясь продолжения драки, — нам надо отправляться на орбиту. Верно, Олег? Тебя ведь не придётся принуждать к этому? Поверь, мне совершенно не хочется влиять на тебя при помощи контроллёра, но, если ты мне сейчас откажешь, то у меня не остаётся другого выхода.

Я вспомнил слова Вирки и с видом обречённого на смерть, с трудом выдавил из себя:

— Хорошо, Ридга, пусть будет всё так, как ты хочешь.

Нагиня довольно улыбнулась и, не желая больше ждать, направилась к двери, увлекая за собой Ниланага.

— Пошли, — приказала она мне, даже не повернув в мою сторону головы.

И я послушно побрёл за ними. В голове роились вопросы, на которые мне бы очень хотелось получить ответы, но пока я ещё не смог их толком сформулировать, поэтому тупо молчал. Она должна мне ответить, ведь теперь я её раб, а от раба она не ждёт подвоха. Главное, чтобы этот бешеный Нил не помешал. Такие типы своей вспыльчивостью и неадекватным поведением способны испортить всё дело! Как бы его устранить? Вот ведь башка у него чугунная! Я так сильно его ударил, что она должна была расколоться, как орех, а он ничего, идёт и даже не шатается. Скажите, живчик какой! Отелло хвостатый, такой бы темперамент да в нужное русло. А ещё говорят, что змеи хладнокровные.

И вновь длинный мрачный коридор корабля, похожий на большую металлическую нору. Я обратил внимание на то, что все звуки стихли и воцарилась гнетущая тишина, как в могиле. Я поёжился, вполне возможно, что это и есть могила, только большая и комфортная, братская могила.

— Ридга, — осторожно позвал я нагиню, — я хочу задать тебе несколько вопросов. Это очень важно. Если ты мне не ответишь, то я попытаюсь снять этот ошейник и мне плевать, что за этим последует!

Они резко остановились. Ридга повернулась ко мне и, немного подумав, согласилась:

— Да, ты прав, я думаю, что недомолвок в нашем деле быть не должно. Но сначала хочу тебя предупредить: никогда не пытайся снять этот ошейник. Ни-ког-да! Я тебе сейчас объясню, чем закончится эта попытка. Олег, если ты хотя бы прикоснёшься к замку, мгновенно тебе в кровь будет впрыснут сильнодействующий яд. И вот ещё что, я хочу, чтобы ты это знал: от этого яда не существует противоядия. Ты умрёшь за считанные секунды. Ты понял?

Я кивнул. И, хотя всё это мне уже было известно, а контроллёр на моей шее оказался подделкой, на душе стало неспокойно.

— Сейчас мы включим подъёмник и поднимемся наверх. Не могу сказать, что это меня радует. Ненавижу эту планету! — Устало объяснила нагиня. — Потом мы направимся к твоему кораблю и по дороге ты можешь задавать мне какие хочешь вопросы, а я честно попытаюсь на них ответить.

Ниланаг зашипел что-то невнятное и изо всех сил дёрнул Ридгу за руку. Этот жест мог означать только одно — наг недоволен её словами и хочет образумить распоясавшуюся возлюбленную.

— Не сходи с ума, — очень тихо, но не настолько, чтобы я не смог расслышать, сказал он, — совсем не обязательно всё ему рассказывать!

— Почему? — Нагиня удивлённо вскинула брови. — Всё под контролем, чего нам бояться? Если он рискнёт предпринять что-то против нас, я смогу его утихомирить.

В руках у неё оказался маленький чёрный предмет, напоминающий чем-то пульт от телевизора. Я понял, что эта штука должна была управлять моим ошейником и с трудом сдержал ехидную ухмылку. Судьба умеет корчить гримасы и скоро нагиня это поймёт сама.

Подъёмник оказался плоской площадкой без перил. Он плавно покачивался в воздухе и я никак не мог понять, что за сила движет им — никаких двигателей мне заметить не удалось. Заметив моё недоумение, Ниланаг снисходительно объяснил:

— Всё просто — магнит.

Ну, просто, так просто, спорить я не стал. Но хотя бы перила могли бы они приделать? Каждый раз, когда подъёмник слегка наклонялся, мне приходилось балансировать, чтобы не свалиться вниз. У нагов вестибулярный аппарат оказался более совершенным и они спокойно беседовали между собой, нисколько не заботясь о собственной безопасности. Но, стоило только нам ступить на поверхность, как настроение их мгновенно изменилось. Ниланаг напрягся и взгляд его принялся шарить вокруг, выискивая возможного противника. Да уж, нагнал Эдем на них страху!

Я мог бы подогнать корабль поближе и не переться по мрачному эдемскому лесу, рискуя нарваться на очередную опасную тварь, но вопросов у меня накопилось слишком много и я очень рассчитывал получить на них ответы, а поэтому путь нам предстоял не близкий.

Густой кустарник, переплетённые между собой колючие ветви, влажная трава и свинцовые тучи над головой, предвещающие очередную грозу, не сулили ничего хорошего. Но опасался я другого — того, что с минуты на минуту появятся местные твари и не станут они разбираться, кто здесь свой, кто чужой. Достанется всем и мне в том числе. Мысленно я обращался к Эдему, умоляя планету подождать с нападением. Очевидно, Эдем меня услышал или у него были свои планы на этот день, но продвигались мы на удивление быстро и без эксцессов. Даже наги перестали вздрагивать при каждом хрусте сломанной ветки.

— Ридга, — напомнил я, — ты обещала мне ответить на мои вопросы.

— Хорошо, спрашивай, что тебя интересует, — согласилась нагиня, — я отвечу. Но потом ты тоже мне кое-что объяснишь.

— Скажи, почему вы постоянно прилетаете сюда, несмотря на то, что эта планета не желает вас видеть, — фразу эта у меня б получилась глупой и корявой, но она поняла, что я имел в виду.

— Потому что это особое место. Здесь находится тоннель из нулевой вселенной. Здесь и только здесь можно наловить «слепых» полёвок. Когда они выходят из тоннеля, они, как новорожденные дети, ничего не видят, ничего не слышат и ничего не помнят. Только напитавшись амритой, они становятся разумными и приобретают своё я.

— Амрита? — Обескуражено спросил я. — Что это такое?

— Дикарь, — зашипел себе под нос Ниланаг и я понял, что эта реплика относится ко мне.

— Амрита, — терпеливо объяснила Ридга, — это та энергия, которая даёт жизнь. Именно она и может сделать бессмертным любое существо. С её помощью мы управляем полёвками. — Она задумалась. — Помнишь то чёрное вещество, которое напало на ваш корабль?

Да уж, «спрута» забыть трудно, но к чему это она? Я даже остановился от неожиданности.

— Это и были те полёвки, которых мы здесь наловили. Только есть одна проблема — они недолго подчиняются нам. Слишком быстро они «вспоминают» себя, стоит им лишь напитаться свободной амритой. Но эта энергия, если суметь приспособить её для своих нужд, может всё! За ней мы и отправляемся на орбиту. Именно её собирал здесь мой сумасшедший братец. Амрита распределяется неравномерно и, рождённые в том месте, где её мало, долго не живут. И совершенно неважно от чего умрёт существо, от болезни, от несчастного случая или без каких-либо причин, в любом случае долго оно не проживёт. Дело в том, что амрита напрямую связана с полёвками, а они управляют всем в этом мире. И, если тебе на голову случайно упадёт камень и ты покинешь этот мир в расцвете сил — это значит лишь то, что ты родился там, где этой энергии было слишком мало. А иногда умирают новорожденные младенцы, совершенно здоровые, надо отметить, умирают без каких-либо причин и это тоже значит, что в момент их рождения в том месте, где они появились на свет, амриты почти не было.

Про такое я слышал, это называется «синдром внезапной смерти», кажется. Насколько мне известно, а известно мне мало что, ещё никому не удалось объяснить этот пугающий феномен. Когда всё закончится, надо будет расспросить Вирку, что ему известно об СВС.

— И Калук хотел именно таким образом получить бессмертие? — Поинтересовался я с определённой долей сомнения — слишком уж нелепым казалось мне объяснение Ридги, можно сказать, почти сказочным.

— Да, — спокойно ответила она, как будто речь шла о каких-то совершенно обыденных вещах. — Здесь на орбите Эдема мы разместили алмазные астероиды и вся амрита, которую эта планета выбрасывает в космос, аккумулируется в них. Только не мы это придумали. Есть народ…

Ниланагу надоело слушать нашу болтовню, а, возможно, он счёл, что я и так узнал больше, чем мне полагалось, но наг резко остановился и закричал на нагиню нервно и зло:

— Хватит тебе уже просвещать этого червяка! Негоже рабу знать слишком много!

— Не твоё дело, — оборвала его Ридга, — я надеюсь, что он мне ответит тем же. Верно, Олег? У меня ведь тоже есть к тебе несколько вопросов.

Я кивнул, прекрасно сознавая, что, как только мы окажемся на корабле, ситуация изменится кардинально. Дома, как известно, и стены помогают. Пожалуй, стоило проделать этот путь, чтобы узнать всё это. Теперь мне понятно, что угрожает Эдему! Планета просто-напросто умрёт, как впрочем, и многие другие, от недостатка этой самой неведомой амриты. Полёвки, лишённые возможности обрести своё истинное «я», не смогут управлять материей в этом секторе Вселенной… Так вот ты какой глобальный кирдык!

Мне представились мёртвые миры, среди них: и моя Земля; и Литака; и ещё множество других, о которых я даже не догадываюсь.

— Так вот, — продолжила Ридга, явно желая позлить своего любовника, — есть такой народ — риши и это именно они научили нас управлять полёвками и добывать амриту. Смешные, нелепые в своей доверчивости, существа. Они могли бы быть самыми могущественными созданиями во вселенной, а вместо этого стали нашими рабами.

Нагиня рассмеялась, но в её смехе я услышал горечь, как будто ей жалко этих риши. Она восхищается ими и презирает одновременно — сложная смесь чувств.

Вдруг Ниланаг остановился и замер, словно каменный. Недоумевая, я осмотрелся по сторонам и заметил за деревьями тёмные фигуры. Мы здесь были не одни. И, что-то подсказывало мне, что скоро начнётся настоящая мясорубка. Что ж, я узнал не всё, что хотел, но достаточно, чтобы больше не рисковать. Пришлось подогнать мой звездолёт поближе — не стоит дальше испытывать судьбу, иначе она может разозлиться на меня.

Рука Ридги потянулась за «фонариком». Я однажды уже наблюдал, как действует это оружие и вздохнул с облегчением — мясорубки не будет, если, конечно, там за деревьями не спряталась целая армия.

— Опять эти твари! — Выдохнул Ниланаг. — Надеюсь, что их не много, иначе мы не справимся. Эх, надо было и этого вооружить, — он ткнул пальцем в мою сторону.

Ридга чуть смущённо улыбнулась, сжимая в руке оружие.

— Я хотела это сделать, — призналась она, — но подумала, что ты не одобришь. Теперь уже поздно жалеть, будем отбиваться вдвоём.

До стоянки моего корабля оставалось не более трехсот метров, но их ещё надо было как-то преодолеть. Твари в лесу медленно, но верно сжимали вокруг нас своё кольцо. Но, что удивительно, всё происходило в полнейшей тишине, даже ветка нигде не хрустнула и от этого становилось ещё страшнее. Я ещё не мог рассмотреть тех, кто прятался в зелёной листве, но понимал, что это не белочки с зайчиками, а кто-то поопаснее.

Осторожно, словно по тонкому льду, продвигаясь вперёд, мы не переставали осматривать окружающий нас лес. Вот над головами у нас раздались хлопки крыльев. Я вскинул голову и обнаружил парочку птеродактилей, лениво кружащихся над тем нами.

— Обложили со всех сторон, — выдохнул я. — Что делать будем?

— Ничего, как-нибудь пробьёмся! — Зло выкрикнул Нил и направил «фонарик» на одного из летающих ящеров. — Бывало и хуже. А до твоего корабля ещё далеко?

— Метров триста, — ответил я и пожалел, что сразу не расположил его ближе к провалу. Проклятое любопытство!

— Тогда шанс есть, — вздохнул облегчённо наг, — прорвёмся!

В его голосе я не услышал ни тени сомнения и даже немного позавидовал его уверенности.

Атака началась внезапно. Словно подчиняясь чьей-то команде, из леса на нас ринулись рапторы. Твари это не очень большие, но бультерьер тоже собачка не крупная. Птеродактили не могли поучаствовать в этой операции — деревья мешали. Они кружили над лесом и следили за схваткой.

Ниланаг и Ридга прижались спинами друг к другу и во всю палили из своих «фонариков» по зубастой банде. Динозавры рассыпались, как будто сделаны они были из песка, но продолжали атаковать. Когда какая-то мелкая сволочь вдруг вынырнула из-за ближайшего дерева и прыгнула на меня, я выругался и попытался её стряхнуть, но напрасна. Не знаю, что это был за динозавр, но хватка у этой мелюзги оказалась бульдожья. Оторвать зверюгу мне удалось только вместе с клочком моих штанов.

Ближе, чем на два метра животным не удавалось к нам приблизиться — Ридга и Нил работали на совесть. На их лицах я не обнаружил даже тени страха, лишь сосредоточенность и мрачное удовольствие. Этим существа, казалось, вообще не знакомо такое чувство, как страх.

Эх, подвёл меня Эдем! Кто бы мог подумать, что он так мне подгадит!

Когда заряды в оружии закончились и наги стали озираться по сторонам, ища пути к отступлению, захлебнулась и атака эдемской рати. Улетели птеродактили, скрылись в лесу шустрые рапторы и вскоре вокруг не осталось ни одного живого существа. Это показалось мне странным. Казалось бы, вот она победа, так почему же они отступили? Ради чего всё это нападение затевалось?

Я недолго ломал себе голову над этим вопросом. В голове прояснилось. Конечно же, никто не собирался нас убивать! Эдем всего лишь хотел разоружить врагов. Планета оказалась умнее меня, я то даже не подумал о том, что произойдёт, когда эта парочка устроит перестрелку на моём корабле. Судя по всему, их оружие способно проделать хорошую дыру в обшивке. И, если это произойдёт на орбите, то всем нам придётся туго, а они это могут — совершенно безбашенный народ!

«Спасибо!: — Мысленно обратился я к Эдему, теперь уже будучи абсолютно уверенный в том, что планета не только разумна, но и способна слышать мои мысли.

Остаток пути удалось преодолеть без эксцессов. Больше мы никого не интересовали. И, когда из-за густых ветвей показалась обширная поляна, на которой вольготно разлёгся мой маленький кораблик, все мы смогли вздохнуть с облегчением.

«Вирка, срочно передай девочкам, чтобы они спрятались и не попадались нам на глаза»: — приказал я вирусу, приближаясь к люку.

— Кто там у тебя ещё есть? — Настороженно спросил Ниланаг.

— Никого, — честно соврал я.

— А та девушка, что была с тобой в прошлый раз? — Вспомнила Ридга.

— Вы же сами знаете, что это за планета, — грустно ответил я, — её больше нет.

 

Глава 30

Амрита

Ну, вот, всё закончилось. Я с трудом верил, что нахожусь на своём корабле и играть мы теперь будем по моим правилам. Правда, сами наги это ещё не осознали — им не хватало одной маленькой детали, они даже не догадывались, что мой контроллёр — фальшивка. Они шли по коридорам моего корабля, заинтересованно его разглядывая.

Я едва держался на ногах, но старался не показывать виду. Всё напряжение последних дней, все мои сомнения и метания теперь давали о себе знать. Хотелось послать всех к чёрту и завалиться спать, но дело ещё не было завершено, к тому же у меня остался последний вопрос к Ридге и я поспешил его задать.

— Скажи, кто такие эти риши, о которых ты говорила? — Спросил я, распахивая перед нагами дверь своей каюты.

— Это такой смешной народец, который добился многого на пути познания устройства этого мира. Они настоящие волшебники и это не смотря на их жалкий вид. Маленькие, хрупкие, бледные с огромными чёрными глазами.

Она описала Йёсу. Почему-то я совершенно не удивился её ответу, что-то подобное вертелось у меня в голове всё это время. Теперь появилась ещё одна проблема. Не решил одну, а тут и другая на подходе. Если так пойдёт и дальше, то домой я смогу вернуться не скоро. Настроение слегка испортилось, но, приняв мудрое решение, не распыляться на всё сразу, я вздохнул и, вежливо предложив гостям присесть, задал очередной вопрос:

— Куда летим, леди и джентльмены?

— В смысле? — Не оценил моей шутки Нил.

— Я говорю, что карета уже подана, осталось только уточнить маршрут.

Я сидел, как на иголках. Уверенность в том, что мне удастся одурачить нагов, таяла с каждой минутой. Да, корабль мой, да ошейник фальшивый, но что будет, когда эти двое поймут, что я вожу их за нос и возьмутся за меня серьёзно? Об этом даже думать не хотелось, ведь задавят же, как котёнка.

— На орбиту лети, глупое ты существо! — Приказал Ниланаг, теряя терпение. — К астероидам.

Я пожал плечами.

— Как скажешь, так и будет, — изображая абсолютную покорность, сказал я, но мне так и не удалось убрать из своего голоса сарказм и Ридга это уловила сразу.

— Олег, — прошипела она, — прошу тебя, не делай глупостей. Мне не хотелось бы тебя убивать, но, сам понимаешь, в интересах дела, я вынуждена буду сделать это, если ты начнёшь самовольничать.

Боится! Она меня боится, но не хочет показать это. Эта мысль приятно щекотала моё самолюбие. Вот вам и червяк, вот вам и животное! И ведь я ещё ничего не сделал, всё впереди! И в то же время на душе было тревожно. Надо бы всё обдумать, но времени нет, а значит, придётся мне действовать по обстоятельствам, а здесь возможно всё, что угодно. Остаётся только надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

— У меня тоже есть один вопрос к тебе, — вспомнила нагиня. — Надеюсь, что ты ответишь так же честно, как я?

Я сидел, как на иголках. Пальцы сами по себе выбивали дробь по поверхности стола. Скоро орбита, а там всем придётся сбросить свои маски. «Только не это! — услышал я у себя в голове голос Вирки. — Так ты нас всех угробишь. Умоляю, будь осторожнее! Прежде, чем что-то предпринять, хорошенько подумай». Как будто, у меня будет достаточно времени на это «хорошенько подумай».

— Олег, расскажи мне про эти твои мыслеформы. Как ты это делаешь? Мы всегда готовы учиться, — голос Ридги звучал вкрадчиво и почти нежно. Ниланаг даже дёрнулся, как будто от удара током, но от нападения воздержался. Я бы на его месте поступил так же. Шутка ли, если со мной что-то случится, то корабль станет неуправляемым. Перспектива, скажем прямо, далеко не радужная.

Я смотрел на этих двоих и думал лишь о том, а не рановато ли мне исповедоваться? Сейчас они полностью в моей власти, но, когда поймут, что я не собираюсь выполнять их приказы, неизвестно, что они предпримут, особенно этот сумасшедший Нил, который уже готов был лопнуть от злости.

Вот в иллюминаторе показался алмазный астероид. Теперь я смог разглядеть его во всей красе. Но этой самой красы, как раз, и не было. Алмаз всегда представлялся мне чем-то ярким, сверкающим, но за бортом моего корабля ничего подобного не наблюдалось, лишь тёмная бесформенная каменюка, размером с футбольное поле, серая и скучная.

— Он точно алмазный? — Спросил я с сомнением. — Не похоже.

— Алмазный, только на его поверхности скопилось много пыли. Мы их выискивали везде, где только можно. Калук был одержим этой идеей, а с ним не поспоришь, — она злорадно усмехнулась, вспоминая, что случилось с её братом.

— Я кое-что не понял, — голос у меня был спокойным, хотя сердце билось, как сумасшедшее — ты говоришь, что амрита распределяется неравномерно и от этого зависит продолжительность жизни человека, так?

— Ты всё правильно понял, — согласилась нагиня.

— Но тогда получается, что надо просто сменить место жительства, чтобы продлить свою жизнь, да?

Женщина рассмеялась и энергично замотала головой.

— Нет, Олег, не так. Совсем не так! Амриту ребёнок получает в первые дни жизни, потом срабатывает некий невидимый клапан, который перекрывает амрите доступ, это приблизительно то же, что и крышка на бутылке. Сколько получил сразу, столько и будет. В течение года она ещё продолжает накапливаться, но в очень малых количествах, таких малых, что они особой роли уже не играют. А, когда родничок у младенца зарастает, то амрита перестаёт поступать вообще. Чтобы сорвать этот клапан, необходимое очень большое количество амриты, такого в природе не существует. А вот эти самые астероиды накопили уже достаточно, чтобы подарить нам бессмертие. Если удастся избавиться от клапана, то амрита будет постоянно наполнять нас. Понятно? А теперь потрудись ответить на мой вопрос.

Ну, что ж, теперь всё действительно всё стало ясно. Пора начинать!

— Вообще-то, Ридга, я тебе соврал, — с видом нашкодившего школьника признался я. — На самом деле это никакие не мыслеформы. Это вирус. Он живёт во мне и позволяет создавать всё, что угодно. Жить он может только во мне. Этот корабль — тоже вирус, вернее его производная. И мой друг, которого вы уже дважды убивали, он тоже не человек. Вот так.

Потом я подробно объяснил, что такое Вирка и как он работает. Невольно поймал себя на мысли, что говорю о нём, как о чём-то неодушевлённом и сразу же испытал неловкость. Ведь это странное существо столько раз спасало меня!

Воцарилось гробовое молчание. Ей, Богу, на кладбище веселее. И лица у обоих стали такие странные, как у восковых кукол — совершенно не живые. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, взгляд стал неподвижным и даже ресницы не вздрагивали. Народ безмолвствовал. Я даже струхнул немного, не понимая, что же происходит. Длилось это несколько минут, потом Ниланаг вскочил с места и ринулся ко мне. Не знаю, что бы он со мной сделал, если бы Ридга не остановила его.

— Успокойся, Нил, ничего страшного не произошло. Интересная информация и только. Есть над чем подумать, но не сейчас. У нас ведь по плану другое дело намечено. Олег, нам надо сесть на этот астероид. Сможешь?

Я широко улыбнулся и весело ответил:

— Смогу, но не стану этого делать. У вас свои планы, а у меня свои.

— Слушай меня внимательно, гадёныш, — заговорил, наконец, Ниланаг. — Ты лучше нас не зли. Или ты забыл, что на тебе контроллёр? Посмотрим, как ты с этим справишься!

Ридга достала свой «пульт» и что-то там нажала. Как же внимательно наблюдали они за моей реакцией! По-моему, я ещё никого и никогда в своей жизни так сильно не интересовал.

— Ребята, — обратился я к нагам, — у вас нет другого выхода, как только смириться с судьбой и не устраивать мне здесь разгром. Этот контроллёр — фальшивка. — Я демонстративно снял устройство и бросил его под ноги Ридге. — Спасибо за украшение, нагиня. Но мне оно ни к чему. Сама подумай, ну, зачем мужчине украшения?

Обнаружив, что ошейник оказался грубой подделкой, Нил вышел из себя, я не успел даже уловить его движение, настолько оно было быстрым, что-то мелькнуло в воздухе и острая боль в груди заставила меня вздрогнуть. Всё ещё не понимая, что происходит, я поднялся с кресла и тут же упал обратно. Опустив взгляд, я обнаружил, что из груди у меня торчит длинная спица с ярким оперением на конце. Этот дротик вошёл очень глубоко, в самое сердце! Дышать стало больно. Вены на шее и на руках вздулись. Пальцы стали синеть.

— Люди имеют дурную привычку умирать, — едва слышно сказал я, удивляясь своему спокойствию.

Дальше всё происходило, как в тумане. Дико закричала Ридга, она что-то говорила, но смысл её слов я так и не понял. Тут же появился Вирка и, подхватив меня на руки, уложил на кровать.

— Олег, ты только не умирай, — уговаривал он меня, — подожди немного. Сейчас сюда придёт Йёса и она тебя вылечит. Держись, ладно?

— Я как-то читал, — сдавленным шёпотом произнёс я, — про одного мужика, которого ещё во время войны ранили в грудь. Так он прожил с пулей в сердце всю жизнь до глубокой старости, даже не догадываясь об этом. Потом, спустя десятилетия, когда он вдруг почувствовал себя плохо и попал в больницу, рентген эту самую пулю и обнаружил. Так неужели я не протяну несколько минут?

Вирка сжал мою руку.

— Протянешь, обязательно протянешь, — уверял меня он. — У нас ещё много дел.

Где-то в стороне Ридга билась в истерике и проклинала своего любовника. Словно сквозь вату до меня доносились обрывки её фраз:

— Нил, ты хоть иногда думай головой! Если он умрёт, то все мы погибнем! Посмотри в иллюминатор. Нил, мы в открытом космосе! Вспомни, идиот, что он говорил об этом корабле! Как только он умрет, корабль исчезнет и мы погибнем. Зачем только я с тобой связалась?

Сознание мигнуло в последний раз и погасло, как перегоревшая лампочка. Наверное, я тогда, всё-таки, ненадолго умер. Понимаю, что звучит это дико, но, что тут ещё скажешь. И не было никаких тёмных тоннелей, никакого яркого света, ничего совершенно. Не промелькнула у меня перед глазами вся моя бестолковая жизнь, ничего подобного. Я просто исчез, чтобы потом снова появиться вновь. Во рту было сухо, но боль исчезла.

— Дышит, — услышал я над своей головой голос Йёсы.

Конечно, я дышал, что же мне оставалось делать? Открыв глаза, я обнаружил, что в каюте что-то изменилось, но не сразу понял, что именно.

Вирка помог мне сесть на кровати и всё время тревожно заглядывал в глаза, как будто всё ещё не мог поверить в моё воскрешение из мёртвых. Чтобы приободрить, его я вымученно улыбнулся. Прямо передо мной стояла Йёса, лицо её, как обычно, ничего не выражало, но мне хотелось верить, что она тоже рада.

— Йёса, это ты спасла меня? — Спросил я.

— Это было легко — времени прошло слишком мало. А ты сильный, с таким серьёзным ранением смог так долго продержаться.

— Я старался, — усмехнулся я, понимая, что никаких моих заслуг в этом нет, да и держался я не так уж долго, как она говорит. — А где наги?

Вирка сердито мотнул головой, проследив в направлении его взгляда, я увидел, что Ридга и Ниланаг закупорены в прозрачный большой террариум, разбить который даже им оказалось не по силам. Вирка своё дело знает на отлично. Теперь, когда эта парочка никому не могла причинить зла, пора было приступать к основному нашему заданию — спасать этот треклятый Эдем, который мне надоел уже до чёртиков, до кожного зуда. Если и библейский Эдем был похож на этот, то я догадываюсь, почему Адам и Ева поторопились обожраться яблоками — они хотели поскорее оттуда сбежать, а никак иначе у них не получалось.

— Ну, что ж, приступим, помолясь, — заявил я и, повернувшись к Вирке, скомандовал. — Давай, дружище, разнеси эту глыбу на мелкие кусочки!

Голубая молния вонзилась в астероид. Сначала ничего не произошло, но через несколько мгновений глыба затряслась, словно в приступе кашля, потом раскололась сначала на несколько больших кусков, которые в свою очередь распались на множество маленьких осколков. Мне казалось, что длится это очень долго, но на самом деле весь этот процесс занял считанные минуты. И, когда я уже ничего нового не ожидал, непонятно откуда возник пронзительно яркий белый свет. Настолько яркий, что мне пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Когда я позволил себе вновь взглянуть на то, что происходило с остатками астероида.

То, что я увидел, невозможно было описать привычными словами, потому что не существует в человеческом языке таких слов! На фоне бесконечной черноты появилось нечто. Можно ли свет взбить в пену? Сомневаюсь и, тем не менее, именно на пену из света было похоже то что вырвалось на свободу из расколотого астероида. Оно стремительно растекалось во все стороны, поедая темноту космоса.

Когда мой корабль попал в эту сияющую пену, то каким-то непостижимым образом она просочилась сквозь обшивку и заполнила собой всё. Но это ещё не всё.

— Амрита, — прошептала восторженно Йёса. — Смотрите, это амрита!

Так вот, значит, на что похожа эта самая энергия жизни! Ради этого мы оказались здесь. Она проникла внутрь меня и обожгла, как будто я выпил расплавленный свинец. Сначала была боль, такая же яркая и такая же пронзительная, как тот самый удивительный свет. Я не мог ни кричать, ни стонать — дыхание перехватило. Из глаз покатились слёзы, которые я так и не смог сдержать, как ни старался. Но меня тревожило другое — смутные воспоминания вмешались в мои ощущения. Когда-то я это уже испытывал. Дежавю, что ли? Никогда ведь ничего подобного в моей жизни не было и быть не могло. Но в глубине души я знал, что когда-то очень давно, когда я только что родился, нечто подобное уже происходило со мной, но я забыл всё. Никто не может вспомнить первые дни своей жизни.

Со всеми остальными, кроме Вирки, происходило то же самое. Я видел эти выпученные глаза, искаженные от боли лица, открытые в немом крике рты и мне казалось, что не будет ни конца, ни края этой пытке. А ещё они все до одного светились! Сквозь это свечение угадывались скелеты, как будто я смотрел не на живых людей, а на рентгеновские снимки. Маленькие протуберанцы отрывались от их полыхающих тел и кружились вокруг, подобно спутникам. Это было страшно и прекрасно. Мы не станем бессмертными, мы все умрём! Боже, кто бы знал, как я уже устал умирать! Два раза за один день — это явно перебор. Оставалось только позавидовать Калуку, который умер, так и не испытав всей прелести бессмертия! Интересно, а он знал об этом? О том, что надо пройти, чтобы получить его? Вряд ли, кто бы ему мог это рассказать.

А потом боль исчезла, как будто её не было и наступил покой, такой удивительный покой, который может быть только в раю. В реальной жизни что-либо подобное невозможно.

И вот вся эта невыносимая процедура повторялась потом ещё шесть раз, до тех пор, пока мы не уничтожили все семь астероидов. Пытка — блаженство, потом опять пытка — блаженство. Как я с ума не сошёл, до сих пор понять не могу, а ведь было от чего.

Первой пришла в себя Нида. Я не заметил, когда она вошла, но то, что она также пережила вместе с нами всё это безумие, я нисколько не сомневался. Шаманка подошла ко мне и села рядом. Её холодная рука коснулась моего лба.

— Теперь ты понимаешь, через что надо пройти, чтобы обрести это ненужное бессмертие? — Спросила она грустно. — Однажды я это уже испытала, но не хотела тебе рассказывать. Нет, не потому, что не доверяю, просто слов не находила.

Я сидел в кресле и любовался ею. Надо же, со всеми этими заморочками, я совершенно забыл, что рядом со мной находится потрясающая женщина! Я взял её за руку и притянул к себе. Девушка не сопротивлялась, как это бывало раньше, она покорно прижалась ко мне. Уже не сдерживаясь, я сжал её в объятиях. Она оказалась непривычно мягкой и покладистой. Куда только делось её вечное упрямство?! Я даже почувствовал биение её сердца под тонкой тканью. И тут я наткнулся на ненавидящие фиолетовые глаза Ридги. Чёрт! Когда я обвёл всех присутствующих взглядом, то обнаружил, что все до единого молча наблюдали за нами. Извращенцы! Вуайеристы чёртовы! Могли бы отвернуться ради приличия. Идолы бессловесные, дар речи потеряли от такого захватывающего зрелища.

— Н-да, — вздохнул я обречённо, — никакой личной жизни на этой посудине.

Нида осторожно отстранилась и, одарив меня загадочной улыбкой, согласилась:

— Ты прав, у нас ещё остались нерешённые проблемы.

Я хотел ей рассказать, что нерешённые проблемы — это моя карма и они будут всегда, но не стал раньше времени пугать девушку. Кому нужны неудачники?

— Значит так, горцы, сейчас мы подумает, что ещё осталось за кадром, — объявил я всем. — Ну, этих, — я кивнул в сторону прозрачного саркофага, в котором томились Ридга и Ниланаг, — всё ясно, а что делать с Йёсой?

— Почему горцы? — Поинтересовалась Нида.

— Потому что бессмертные. Пропусти это — не поймёшь. Так, что решим?

Йёса, которой я был обязан своей жизнью, вела себя на редкость деликатно, она скромно молчала и ждала, когда кто-нибудь другой выскажется, хоте вопрос касался её. Все остальные тоже не изъявляли желания высказать своё мнение, даже болтливый Вирка молчал.

— Ну, что ж, тогда решать буду я, только потом не обижайтесь. Значит так, этих двоих возвращаем на их корабль…

— Не-е-ет! — Закричала в отчаянии нагиня, — Мы никогда не сможем выбраться отсюда. А, если мы рискнём подняться на поверхность, то эта проклятая планета нас убьёт.

Она билась всем телом о прозрачную стенку «террариума», разбивая в кровь лицо и кулаки.

— Значит, — равнодушно заметил я, — вам придётся обживаться под землёй. Только прежде, чем вы вернётесь на своё законное место, Вирка уничтожит систему контроллёров — побаловались и хватит! Спички детям — не игрушки.

— Нет проблем, — отозвался мой вирус, — только сначала я бы хотел отключить все эти ошейники — код я знаю.

— Действуй, парень, а я пока уточню у бактерий, всё ли мы сделали правильно, чтобы потом сомнениями не терзаться.

Он никуда не исчезал, но через часа два вдруг вскинул голову и отчитался передо мной:

— Шеф, дело сделано, можно возвращать этих гадов на их законное место. Не знаю, как они здесь приживутся, но шанс у них есть.

Возвращение нагов происходило под бесконечные проклятия Ридги и угрозы Ниланага. Прозрачный куб опустился на дно провала и рассыпался, освобождая своих пленников. Нил ещё стоял у безжизненного корабля и продолжал мне угрожать, а Ридга скрылась внутри. Мне пришлось поторопить нага:

— Нил, если ты сейчас не зайдёшь на корабль, то твоё бессмертное тело будет погребено под тоннами грунта.

А потом вирус ударил по краям провала и обрушившиеся вниз пласты земли скрыли от нас и корабль и тех, кто на нём остался. Думать о тех, кого я похоронил живьём на этой удивительной планете, мне не хотелось, но на душе стало так паршиво, что хоть волком вой. Одно дело убить своего врага и совершенно другое то, что сделал я.

— Не трави себе душу, — заговорила Йёса, — они выживут. Ты не знаешь этих тварей, а я знаю. Выживут и приспособятся жить под землёй. К тому же двоим из них ты подарил бессмертие, так что у них будет достаточно времени на то, чтобы всё обдумать и осознать свою неправоту.

— Осознать? — Криво усмехнулся я. — А зачем им это теперь нужно?

Я впервые увидел улыбку на безгубом лице риши. Странную такую улыбку, неровную и колеблющуюся, будто горячий воздух в июльский полдень.

— Когда-нибудь ты это поймёшь, — уверенно сказала она, — и мне кажется, что это случится очень скоро.

— Ну, всё, теперь осталось только тебя вернуть домой и дело сделано, — произнес я устало. — Сейчас ты объяснишь Вирке, куда тебя доставить.

Я увидел, что Нида хочет мне что-то сказать, но не решается. Это меня насторожило. Неужели, я опять что-то ухитрился пропустить? Да, нет же, все дела сделаны, всем сёстрам досталось по серьгам, что ещё?

— А потом, — тихо так, что услышал только я, сказала девушка, — ты отправишь меня обратно на Литаку.

Чёрт подери! Она, что, издевается надо мной?! Я серьёзно рассчитывал на то, что она полетит со мной на Землю! Я-то надеялся, что эта красотка всё же питает ко мне какие-то чувства!

— Отправлю, — процедил я сквозь зубы и стал смотреть в иллюминатор, на удаляющийся Эдем.

Картина, представшая перед моими глазами, завораживала и пугала своим сходством с Землёй. Теперь, когда пояса астероидов больше не было, это сходство стало ещё более заметным. Всего-то разницы, что один большой континент, вместо множества маленьких. Я услышал за своей спиной чьё-то дыхание, обернулся и встретился с очень серьёзным взглядом Вирки. Он, как будто чего-то ждал от меня.

— Ты это заметил? — Настороженно спросил вирус.

— Что, чёрт возьми?! — Выкрикнул я в отчаянии, хотя уже понял, о чём он говорит.

— То, что очертания континентов напоминаю земные? — Вирка не стал церемониться и выдал всё как есть. — Лёлик, Эдем — это Земля, но только сотни миллионов лет назад! Этот единственный континент, который ты видишь — Пангея, он существовал двести миллионов лет тому назад.

— Как такое может быть?! — Вырвалось у меня.

— Таковы свойства кротовых нор, — спокойно объяснил вирус, — в них можно путешествовать не только в пространстве, но и во времени. Лёлик, мы переместились не в пространстве, а во времени.

— И давно ты это знаешь? — спросил я растерянно.

— С самого начала. Мне казалось, что и ты догадываешься, — виноватым голосом ответил вирус. — Ты же с самого начала заметил это сходство. А Луна? Олег, разве ты не обратил внимания на то, что Луна здесь точно такая же, как та, что ты видишь с Земли?

Не заметил я ничего! Я вообще не смотрел на небо — голова была всё время занята чем-то другим. По спине пробежал холодок. Получается, что мы оставили этих тварей на моей родной планете! И двое из них бессмертны. Оставалось только надеяться на то, что все они погибнут ещё до того, как на Земле появится человек.

— Выживут, — разбил мои надежды Вирка, под землёй им ничто не угрожает. Построят там свои города, обживутся. Но я не пойму, что тебя так волнует, ведь это уже случилось. Вспомни, часто ты на Земле встречался с нагами? — Он робко улыбнулся. — Они не поднимутся на поверхность даже тогда, когда Эдем перестанет представлять для них угрозу!

 

Эпилог

— Ну, что дальше делать будем? — Спросил Вирка. — Скучно так жить, ты не находишь?

Он сидел на диване в позе лотоса и старательно что-то выискивал в Интернете. Вирус озвучил то, о чём я и сам себя частенько спрашивал. Но ответа на этот вопрос не было.

В этот момент кто-то повернул ключ в замке. Было бы смешно, если бы в квартиру вломились воры, ведь столько месяцев дом пустовал без хозяина, покрывался толстым слоем пыли и никто им не интересовался, а стоило только вернуться и сразу такой интерес к моей далеко не респектабельной квартире.

Но это была Надюха. Ворвалась и с порога начала орать:

— Ты где пропадал всё это время?! — Голос её звенел, предвещая скандал. — Я тебя везде искала… мы искали.

Тут взгляд её упал на скучающего Вирку, она мгновенно взяла себя в руки и уже спокойным тоном объяснила:

— Я ещё вчера заметила, что у тебя свет горит. — Потом, кивнув на вирус, поинтересовалась: — А это кто такой?

— Друг, — спокойно объяснил я. — А тебе что-то от меня надо?

Видимо, что-то в моём голосе её насторожило, она удивлённо вскинула брови и заявила. — Я решила вернуться к тебе, — подумала немного и добавила, — Навсегда!

— Не стоит, — равнодушно ответил я и сам удивился тому, что совершенно ничего не испытываю больше к этой женщине. — Возвращайся к Толику.

Губы её предательски задрожали, в глазах блеснули слёзы. Изо всех сил стараясь сохранить лицо, Надюха фыркнула и ушла, громко хлопнув дверью, словно выругалась. Я вздохнул с облегчением.

Вот уже полтора месяца, как я возвратился домой. Первое время рад был до безумия, не верилось, что вернулась моя привычная жизнь. Но уже через две недели мне стало отчаянно скучно. Всё чаще и чаще я в памяти возвращался на Эдем.

Чтобы хоть как-то избавиться от этой навязчивой тоски, прошустрил по Интернету и выяснил, что наги, всё-таки, ухитрились выжить, а иначе, как объяснить, что в индуизме о них упоминается не так уж и редко. Даже имя Ниланага нашёл — есть такой источник в Кашмирской долине. Эти твари оказались слишком живучими!

Интересно, удалось им дожить до наших дней или нет? Бессмертные-то они, бессмертные, но, как говорила Нида, это ещё не значит, что их нельзя убить. Хотел бы я знать, за эти двести миллионов лет, они успели обо мне забыть? Обида — обидой, но время лечит любые раны.

Однажды, изнемогая от всей этой повседневности, я даже подумал о том, не пуститься ли мне на поиск «старых знакомых», даже стал искать их следы на Земле и обнаружил много интересно о загадочный подземных ходах в различных уголках планеты. Но от этой безумной затеи, я благоразумно решил отказаться. Лучше пусть они сами меня найдут, если захотят, сам я не горел желанием лезть на рожон, да и не так уж давно я с ними расстался, чтобы успеть соскучиться…

…Лето, пыль и жара. Удушающий запах выхлопных газов и визг тормозов за окном. Как же не похоже это всё на Эдем! Сердце заныло и я не мог понять, то ли от тоски о потерянном навсегда Эдеме, то ли давала знать о себе рана, нанесённая Нилом…

Когда я вернул Йёсу домой, то с радостью обнаружил, что её народ теперь свободен — ни у одного из риши на шее не было контроллёра. Вирка сумел разрушить систему этих проклятых устройств. Нас никто не встречал, но я чувствовал на себе настороженные взгляды. Риши были где-то рядом, но умело прятались. Должен признать, что наги, всё-таки, сделали одно доброе дело — отучили этот наивный народ от излишней доверчивости. Это пойдёт им на пользу, моя интуиция шёпотом сказала мне, что таких, как Калук со товарищи во вселенной гораздо больше, чем хотелось бы.

Но потом, когда Йёса вышла и что-то крикнула, они неожиданно появились, как будто только этого и ждали. Вот так, стоя на почтительном расстоянии друг от друга, они и беседовали. Потом что-то изменилось и нас уже встречали, как героев, предлагали остаться, но незнакомое до этого момента чувство ностальгии, как магнитом, тянуло меня обратно на Землю, в привычную земную клоаку. Риши не стали настаивать, лишь грустно пожелали нам счастливого возвращения. Мне показалось, что им ведомо что-то такое, чего я не мог и предположить. Вероятно, они знали будущее. Всё может быть…

Ниду я вынужден был вернуть на Литаку. Как же мне хотелось забрать её с собой, но, чем больше я её убеждал, тем яростнее она сопротивлялась и мне пришлось признать своё поражение, потому что в какой-то момент я понял, что она никогда не сможет стать счастливой на моей изгаженной, осквернённой человеческими пороками, Земле. Да и кто здесь счастлив? Таких нет! Те маленькие радости и незначительные победы, которые мы наивно принимаем за счастье — не более чем иллюзия, точно такая же, которую дарил своим пленникам контроллёр нагов. Шаманка просто сошла бы с ума, наблюдая всё то, что мы делаем с собой и с этим миром.

На Литаке мы приземлились в том же месте, что и в прошлый раз. Я опасался, что Муто всё ещё жив и Ниде грозит опасность и, лишь убедившись, что косоглазый вождь давно отправился в страну мёртвых, я позволил себе распрощаться с девушкой и вернуться на Землю.

… Настойчиво трезвонил телефон. Я терпеливо ждал, когда человеку на другом конце провода надоест и он сам положит трубку, но напрасно. Пришлось ответить. Звонил Сева. Радостным голосом он объявил мне, что он нашёл мне работу. Колесников ожидал благодарности и я сквозь зубы поблагодарил, хотя уже понимал, что ни на какое собеседование я не пойду.

— Ты где всё это время пропадал? — Бодрым тоном допрашивал меня мой друг детства. — Если бы Надя мне не сказала, что ты вернулся, я так ничего и не узнал бы, — в глоссе его звучал укор. — Так, где тебя носило?

— Я путешествовал, — честно ответил я в надежде, что новых вопросов не последует, но куда там!

— Где? — Сева намеривался вытрясти из меня всё.

— По библейским местам.

На другом конце провода повисло гнетущее молчание, потом голос друга настороженно поинтересовался:

— А ты часом в какую-нибудь секту не вступил?

Мне надоел этот бессмысленный разговор и, пообещав Севе перезвонить чуть позже, я положил трубку на рычаг.

— Так, Вирка, — обратился я к вирусу, — я принял решение.

Он краем глаза посмотрел на меня и ехидная ухмылочка скользнула по его губам — он уже знал, какое это решение и, похоже, был ему рад.

— Мы летим на Литаку! — Заявил я. — Ты начинай создавать новый корабль, а я пока запасусь продуктами. Знаешь, эта их еда мне совершенно не понравилась, даже твоя сгоревшая дотла яичница и то лучше.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул он. — А я ведь знал, что долго ты здесь не вытерпишь. Это же безумие, а не планета…

— Прекрати, — оборвал я его, — это, всё-таки, моя родина.

— Ну, извини, Лёлик, я не прав, — извиняющимся тоном произнёс он, но рожа при этом у него была такая хитрая-прехитрая, что я почти услышал его язвительные реплики.

— Интересно, Вир, а Нида согласится лететь с нами? — Задумчиво спросил я.

— Куда?

— Да мало ли во вселенной мест, где нас ещё не было! — Рассмеялся я.

В полуметре от моего лица появился огненный шар размером я кулак. Он немного повисел, словно рассматривая меня, потом приблизился и коснулся руки. Я подумал, что вот сейчас он проникнет сквозь мою кожу, как это уже было в священной пещере на Литаке, но полёвка поднялась под потолок, сделала круг почёта над моей головой и исчезла.

— Как тебе кажется, — задумчиво спросил Вирка, — это она благодарит за выполненное задание или приглашает в гости?

— Разберёмся на месте, — ответил я и почувствовал, как рассеивается мутная тоска, которая отравляла всё это время мне жизнь. — А, когда вернёмся, поищем нагов. Мне, всё-таки интересно узнать, как они устроились на новом месте и что с ними произошло за последние двести миллионов лет.

Вирка посмотрел на меня испытывающим взглядом, потом спросил:

— А ты не боишься?

— Вир, на данный момент единственное, что меня пугает — это собственное бессмертие, но, думаю, что и к нему я со временем привыкну, тем более, что рядом со мной всегда будет такая же бессмертная женщина.

— Ты в этом уверен? — Спросил вирус удивлённо.

— Абсолютно.