Вероника не находила себе места. Темнота обступала её со всех сторон.

Такая густая и живая, что казалось, ещё немного и темнота схватит её за руку и сожрёт, словно голодный зверь. Темнота обступила её со всех сторон, молчаливая и настороженная. Вероника боялась встать с кровати. Боялась включить свет. Такого с ней ещё никогда не было. Ожили все её детские страхи, и зажили своей жизнью в этой тревожной темноте. Веронике казалось, что в комнате кто — то есть. Кто — то сильный и злой. Этот кто-то наблюдал за ней, прячась в непроглядной темноте. Он ждал подходящего момента, чтобы напасть.

Сама собой вспыхнула настольная лампа. Она вздрогнула от неожиданности. Дома никого не было. Муж ушёл на ночное дежурство. Никого в комнате не было, но казалось, что совсем рядом, рукой подать, стоит кто — то и внимательно смотрит прямо ей в лицо. Она чувствовала этот взгляд, от которого по коже бежали мурашки и в горле стало сухо.

Впрочем, она знала причину этого внезапного страха — Анатолий, странный сосед сына и его чёрный пёс, похожий на волка. Объяснить этого она не могла, но чувствовала, что от него исходит невидимая, необъяснимая угроза.

Стук. В окно ударилась птица. Нормальные птицы ночью спят. В темноте не было видно, что это за птица, да это и неважно. Птица ещё какое — то время скреблась о стекло, приводя Веронику в состояние ужаса, но вскоре ей всё это надоело и она улетела.

— Кто здесь? — робко обратилась она к темноте. — Здесь есть кто — то? Отзовитесь.

Она понимала, что это глупо. Никого в квартире нет, но присутствие незнакомца ощущалось настолько явно, что, казалось, до него можно дотронуться рукой. Ей казалось, что в темноте кто — то ворочается и сопит.

Она встала с кровати, осторожно, словно боясь спугнуть того, кто затаился где—то здесь, в комнате.

— Есть тут кто? Эй, отзовитесь! — Тихо спросила она. Но то, что пряталось в темноте, по — прежнему не давало о себе знать.

— Я жду, — она закрыла глаза, боясь увидеть того, кого здесь нет и быть не может.

Вероника решила позвонить мужу и рассказать о том, что с ней происходит, но тот лишь посмеялся над её страхами, чем вывел из себя:

— Ты хочешь сказать, что я сошла с ума? Нет уж! Тут кто—то есть! Я это чувствую! Ладно, не будем об этом. Купи яиц и кефира на обратном пути.

Вероника набросила поверх ночной рубашки халат, сунула ноги в мягкие тапочки и решительно отправилась осматривать квартиру, прекрасно понимая, что никого и ничего не найдёт.

Только сейчас Вероника обнаружила, что квартира живёт какой — то своей жизнью. Нервно подрагивали шторы, внимательно рассматривал всё вокруг выключенный телевизор, цветы на окне бесшумно вздыхали. Квартира жила. Всё вокруг было живым! Это открытие поразило её. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Мир, в котором она столько лет жила, оказался совсем другим! В этом мире существовало ещё что—то, помимо привычных и порядком поднадоевших вещей. Она старательно обошла всю квартиру, но ничего не нашла. И вдруг в темноте коридора она увидела тёмную тень. Два блестящих глаза не мигая смотрели на неё. Внутри у Вероники всё похолодело, но она смело вошла и включила свет. Смешно и грустно — тёмная тень оказалась её плащом, а глаза — пуговицами. Мир вновь стал понятным и простым и это её немного разочаровало. Страх исчез, всё стало на свои места.

— Нервы расшалились. — Признала она себе. И в этот момент она услышала в своей комнате осторожные шаги, осторожные, но чёткие. Дрожа от страха и нетерпения, она ворвалась в комнату — никого!

— Да что же это со мной?! — Она не могла больше сдерживаться, её захлестнула истерика.

Дрожащими пальцами она набрала номер телефона сына. Она просто не могла больше находиться здесь одна. Трубку долго никто не поднимал, потом сонный голос Ярика:

— Слушаю.

— Сына, у тебя всё в порядке? — Зачем — то спросила она.

— Конечно. Что случилось, ма?

— Я могу к тебе сейчас приехать?

Ярослав замялся.

— Я не могу здесь быть одна! — С трудом сдерживая рыдания, призналась она.

— Ма, что случилось? — Забеспокоился сын.

— Я могу к тебе сейчас приехать? — Повторила она свой вопрос.

Последовало долгое молчание и вот, наконец, он ответил:

— Да, конечно, но я не один. Приезжай.

…Она бежала по пустынным улицам — такси вызвать не удалось, а ждать ей не хотелось. Пустые улицы сейчас пугали её гораздо меньше, чем тёплый и уютный дом. На улице ей не было страшно — здесь было куда бежать. Здесь никто за ней не наблюдал. Холодный ветер, качал кроны деревьев, гоняя по асфальту корявые тени, но эти тени её уже не пугали. Сейчас она доберётся до сына и успокоится. Ей срочно нужно увидеть хоть одного живого человечка! А в это время, как назло, или, к счастью, вокруг не было ни одной живой души.

Наконец — то знакомый двор! Сейчас она поднимется на девятый этаж и все страхи окажутся просто бредом, нервным расстройством…

У дверей подъезда стоял какой — то человек и нервно курил. Сердце у Вероники ёкнуло. Она осмотрелась по сторонам, ища что — нибудь, чем можно было бы в случае необходимости себя защитить. Но ничего подходящего обнаружить ей так и не удалось. «Если что, — подумала она, — буду орать». Она прекрасно понимала, что ори — не ори, никто не выйдет и не поможет, разве, что Ярослав услышит.

— Вероника? — Услышала она знакомый голос. — Вы? Одна? В такое время? Что случилось?

И, несмотря на взволнованный голос, ей показалось, что он над ней смеётся! Что — то было такое в его голосе, что заставило её так подумать.

— Я к сыну пришла. А вот вы, что вы делаете на улице в такое время?

— Я? Я собаку выгуливаю. Уп у меня парень с характером и, если ему приспичило, ждать он не будет. Он ведь не совсем собака, он — волк.

— Так уж и волк, — усмехнулась она, — хотя, похож.

Страх ушёл. Теперь она казалась себе глупой истеричной девчонкой. Напридумывала всякие глупости! Перед сыном неудобно. Как ему теперь это объяснить? Рядом с этим странным человеком она чувствовала себя уверенной и защищённой — чувство, в котором она никогда не нуждалась до сегодняшнего дня.

Человек вышел в два часа ночи выгулять собаку — что тут странного? Свет фонаря падал на его лицо и лицо это показалось ей не просто знакомым, а почти родным. Самый обычный человек! Вероника поймала его взгляд. Взгляд этот её развеселил, она поняла, что нравится ему.

— Так почему же Вы так поздно гуляете по городу? — Спросил он. — Это может быть опасно.

Она рассмеялась.

— Если честно, то сама не знаю, что на меня нашло. Блажь какая — то. Вдруг стало страшно. Не могла сидеть дома одна. Теперь понимаю, что сделала глупость. Надо было дождаться утра. Сейчас позвоню сыну и вернусь домой.

Анатолий нахмурился.

— Я думаю, что Вам не стоит одной возвращаться домой. Ночь уже. Я Вас провожу. — Это он не спросил, а просто констатировал факт. Спорить было бесполезно, да она и не хотела.

Ночью звуки слышны особенно чётко. Можно уловить даже самый тихий шаг, и Вероника вдруг услышала, что в темноте, за деревьями кто — то тихо вздохнул. Вновь вернулся страх.

— Хорошо, — покорно согласилась она, — если Вас не затруднит.

— Не затруднит. Знаете, у меня в этом городе никого нет. Я Наблюдал за Вашим сыном, потому, что он казался мне таким же одиноким и несчастным, как я.

— Вы несчастливы?! — Удивилась она. Ей казалось, что такой сильный и уверенный в себе человек, каким показался ей Анатолий, не может быть несчастным.

— Одинокий человек не может быть счастливым. — Спокойно ответил он.

— У Вас совсем никого нет? Совсем никого?

— Почему же, у меня есть брат — близнец, но он живёт в Париже. Так сложилась жизнь. Мы с ним видимся крайне редко. А здесь у меня никого нет. Вообще — то я привык, но иногда бывает тошно в пустой квартире.

Вероника никогда не была одна. Она даже представить себе не могла, что это такое. Но вот сегодня она впервые почувствовала эту пустоту и, видимо, именно это её и испугало.

Они шли по безлюдным улицам и Веронике казалось, что они одни выжили после какого — то страшного катаклизма, и нет в мире никого, кроме них. И деревья, по — осеннему бесстыжие, голые, казались ей теперь мёртвыми. Холодок пробежал по спине от этих мыслей. Толик, словно почувствовал её настроение, крепко сжал её локоть.

— Мне кажется, что у Вас всё же что — то случилось. Может я могу Вам помочь? — Тихо сказал он.

— А, — весело отмахнулась от его вопроса Вероника, — с ума схожу понемногу. Кажется всякая ерунда.

Взгляд, которым одарил её Анатолий, её немного удивил. Он посмотрел на неё очень внимательно и даже настороженно, словно пытался прочитать её мысли. От этого взгляда вернулось ей стало не по себе, вернулось беспокойство, вспомнилось, что именно этого человека она видела на похоронах мужа.

— Скажите, Анатолий, — вырвалось у неё, — я не могла Вас раньше видеть? Много лет назад, на кладбище.

— Вполне возможно. — Спокойно ответил он. — Все мы кого — то похоронили. Я часто посещаю кладбище — у меня там много знакомых лежит — издержки профессии.

— А что у Вас за профессия? — Спросила она, чувствуя, что задавать этот вопрос не стоит.

— Я уже отошёл от дел. И вообще, я не люблю говорить о своей работе. И, знаете, что, давайте перейдём на «ты».

Она кивнула. Интересно, что у него за работа такая, что он о ней не хочет говорить? Незаметно муть в душе улеглась и всё вокруг стало понятным и простым. И не хотелось ей идти домой, а хотелось гулять с ним по ночному городу и говорить о разной ерунде или просто молчать о своём. Видимо, это её настроение передалось ему и они шли какими — то запутанными, безлюдными дворами непонятно куда. И ей не было страшно. Страшно станет дома. Станет, станет, она это знает. Знает, что будет вздрагивать от каждого шороха. Этот человек встретился ей не просто так — в этом она уверена. Вероника чувствовала, что Толик, так теперь она его называла, появился в её жизни не случайно и появился он уже давно. Появился он лет пятнадцать назад, а, возможно, ещё раньше, возможно, он существовал в её жизни всегда. Так ей казалось. Она кожей ловила на себе его взгляды. Он смотрел пристально, словно пытаясь уловить какие — то знакомые черты.

Она уже давно могла бы быть дома, уже высунулся из за горизонта робкий солнечный луч. Небо посерело, а звёзды понемногу стали исчезать. Утро всё прояснило, прогнало страхи и она наконец — то почувствовала усталость.

— Извините, я Вас не приглашаю. Устала. Спать хочу, да и муж скоро с работы придет. — Стала она оправдываться.

— Мы, кажется, договорились на «ты»? — Улыбаясь, спросил он. — Да и мне пора уже домой. Что — то мы с Упом сегодня разгулялись. Надеюсь, что мы видимся не в последний раз.

— Я тоже на это надеюсь.

Она вошла в подъезд. Ей очень хотелось обернуться и посмотреть ему в след, но она сдержалась. Глупость всё это!

А дома всё, как обычно, ничего страшного. Вот только муж должен вернуться. Странно, почему — то, после встречи с Анатолием ей совершенно не хотелось видеться с Марком. Да, он красивый парень, талантливый хирург, любящий муж, но… Только сейчас она стала замечать, что чего — то ему всё же не хватает. Он стал её раздражать. И ведь не объяснишь, что именно не так.

Вероника даже не стала готовить завтрак, как это было всегда. Она никак не могла собраться с мыслями после ночной прогулки. Мысли шарахались по голове беспорядочно и спотыкались друг об друга. Мысли были такими же хаотичными, как и чувства. Ей хотелось и смеяться и плакать одновременно. Она вновь стала молоденькой девушкой, забыв всю свою прошедшую жизнь.

— Анатолий. — Тихо произнесла она. — Толик… Кто же ты такой? Почему всё так?

В Толике было всё, чего ей так не хватало. Когда всё это у неё уже было. Когда — то, когда был жив Виктор. Чем — то Виктор был похож на Толика. Что — то в нём было такое, чего нет и никогда не будет у Марка. Что же? Она задумалась.

За окнами начался дождь. Тяжёлые капли застучали по стеклу: тук, тук, тук… Казалось, что кто — то барабанит в нетерпении пальцами по стеклу. Боже, столько лет всё было так хорошо! Почему же с появлением этого странного типа, которого она едва знает, всё изменилось. Ей хотелось убежать куда — то далеко — далеко, где её никто бы не смог бы найти. Никто и никогда!

Она мыла посуду. Она даже не понимала, что делает. Тарелка выскользнула из рук и со звоном разлетелась на осколки.

— Ахти, дединка, старый врединька, за всё плочено, позолочено, бытии мне в беде по твоей злобе, мне убыточки — тебе шуточки. Ахти, ахти, ахти! — Автоматически сказала она. Так всегда говорила её бабушка, когда билась посуда. Бабушка свято верила, что это домовой шалит и его обязательно надо постыдить, чтобы в нём заговорила совесть и он компенсировал нанесённый ущерб. Ника в домовых не верила, но тоже не забывала повторять бабушкины слова.

Зазвонил телефон. Ника вздрогнула. Кто это?

А это сын.

— Мама, что случилось? Где ты была всю ночь? Я себе места не нахожу всю ночь.

— Извини, Ярик. Я тут встретила твоего соседа и мы с ним гуляли всю ночь.

«Дикость какая — то, — подумала она, — теперь я оправдываюсь перед собственным сыном».

— Ма, с каким соседом? С Анатолием? Ты, что, в детство впала? Всю ночь гулять по городу. Ма, с тобой всё в порядке?

— Всё в порядке, сына. У меня всё в порядке.

— Ма, ночь ведь! Опасно по ночам шляться по городу.

— Я же не одна была.

— И что это меняет?

Она задумалась. Что меняет? Вот он — ответ на вопрос! С Анатолием ей совершенно не было страшно! В нём была сила. Она точно знала, вернее чувствовала, что с ним ей ничто не грозит. Когда он с ней, ей ничто не грозит, ничто, никогда, ни при каких обстоятельствах! Точно так же она чувствовала себя с Виктором. В нём тоже была сила. Не та сила, которая находится в мышцах и не та, что таится где — то в мозгу, нет! Это была сила, которую невозможно измерить никакими тестами! Сила духа! Всё верно, именно сила духа — то, что она безрезультатно искала все эти годы. У Марка её не было, но она старалась этого не замечать. И всё бы было прекрасно, но этот Анатолий…

Хлопнула дверь — это пришёл Марк. Вероника вздохнула, настроение испортило окончательно. Теперь, когда она разобралась в своих чувствах, стало совсем худо. Как теперь жить? Марк обнял её и она дёрнулась, словно от зубной боли. Он не мог этого не заметить.

— Что — то случилось?

— Ничего, просто чувствую себя не очень хорошо.

Он профессиональным взглядом осмотрел её.

— Да, вид у тебя не очень. Что — то болит?

Ей хотелось заорать на него. Вид не очень… Конечно, когда всю ночь по улицам шляешься, не выспалась и вообще…

— Ничего у меня не болит, просто слабость какая — то.

— Давай-ка ты завтра придёшь ко мне на работу, тебя надо обследовать. Гемоглобин проверить. Вообще, Никусь, надо периодически проходить медосмотр, тем более, что у тебя уже были серьёзные проблемы со здоровьем.

Она чувствовала, как раздражение горячей волной накрыло её. Раздражение готово было выплеснуться наружу и она даже зубами скрипнула, чтобы хоть как — то его сдержать.

— У меня всё в порядке. — Сквозь зубы прошипела она.

— Прекрати, я же вижу, что не всё.

Ещё мгновение и она устроит скандал — то, чего она никогда не делала.

— Оставь меня в покое!

Марк не мог понять, что случилось с его женой. Он чувствовал свою вину, но понять не мог в чём именно он виноват. И вот эта неизвестность его пугала. Что — то произошло, а он не знает что. Но, каким — то шестым чувством, он почувствовал, что Веронику сейчас лучше не трогать. Пусть всё остаётся, как есть. Когда она успокоится, она сама всё ему объяснит. Он слишком устал, чтобы трепать себе нервы. Не дождавшись завтрака, он пошёл спать, изо всех сил стараясь унять невесть откуда взявшуюся тревогу.

А Вероника вдруг разрыдалась, так отчаянно и так безысходно, как никогда раньше. Она плакала и ей становилось легче, словно вместе со слезами из неё выходили все эти сомнения, все скопившиеся за последнее время неудачи и беды. Она плакала, как в детстве, легко и просто.

В какой — то момент ей опять показалось, что за ней кто — то наблюдает, но сейчас она не хотела отвлекаться на такие мелочи.

— Господи, да почему же всё так? — Шептала она.

Вероника не могла объяснить что происходит. Как будто не произошло ничего страшного, всё, как обычно, но такая горячая тоска вдруг навалилась на неё, словно она потеряла кого — то близкого. Может быть, ей передалась тоска этого странного человека? Она кожей чувствовала, что с ним что — то не так. Что — то болезненное, безысходное было в нём.

— Зачем всё это? — Продолжала она задавать себе эти ненужные вопросы.

Она не спала ночь, но спать не хотелось.

— Всё станет на свои места. Я просто немного устала. — Убеждала она себя.

— С кем ты разговариваешь? — Донёсся их спальни голос Марка.

— Сама с собой.

— Это уже что — то новое. — Марк появился в дверях неожиданно. Она даже не успела вытереть слёзы.

— Ты должна мне объяснить, что с тобой происходит. Я не слепой, я всё вижу.

Он взял ей за плечи и встряхнул хорошенько. Это её немного успокоило. Она устало улыбнулась и отстранила его.

— Ничего не произошло, просто я немного устала почему — то. Иди спать. Всё нормально.

Она сказала это и сама поверила в сказанное. То, что случилось… Да ничего не случилось. Она сама себя накрутила. От скуки что ли?

День уже полностью вступил в свои права и развеял ночное наваждение. Жизнь, как и раньше, была простой и понятной. Она даже рассмеялась.

— Всё нормально. — Уже совершенно другим тоном сказала она. — Всё хорошо.

И тут ей показалось, что в комнате кто — то вздохнул. «Опять это начинается!» — разозлилась она и прогнала остатки наваждения.

Муж обнял ей и внимательно посмотрел в глаза.

— Ты уверенна?

— Более чем. Иногда женщине просто необходимо почувствовать себя слабой, тем более, когда рядом с ней сильный мужчина.

Это его успокоило. Тонкая лесть… Кто только на неё не покупался! Дураки и умники, богачи и нищие, сильные и слабые — все они одинаково хотят в неё верить! Неужели это действительно настолько важно для человека — быть оцененным по достоинству? Неужели без этого никак нельзя?

Анатолий тоже не спал. Он смотрел в большое старинное зеркало и злился. Злился на Веронику, на себя, на её мужа, на весь мир.

— Уп, ты не знаешь, что со мной происходит?

Упуат знал. С хозяином происходило то, чего с ним никак не должно было произойти — хозяин влюбился. Влюбился, как мальчишка. Он, такой могущественный, такой умный, он купился на все эти дешёвые штучки этой сомнительной дамочки не первой молодости! Упуат даже зарычал от возмущения, глядя на отражение в зеркале. А там отражалась Вероника! Сколько можно за ней наблюдать?! Все последние дни хозяин только тем и занимается, что пялится на неё!

В коридоре кто — то тихо кашлянул. От неожиданности Анатолий вздрогнул. Но человека, который вошёл в комнату, он всегда рад был видеть. Человек этот был точной копией самого Анатолия. Они были так похожи, что понять кто из них кто было невозможно! На незнакомце был дорогой костюм и волосы его были уложены волосок к волоску. У него были ухоженные руки с тонкими пальцами и пах он великолепно! Упуат оценил по достоинству запах Ги — брата хозяина, брата — близнеца.

— Сто лет не виделись! — Весело сказал Ги и сгрёб Анатолия в объятия. — Ты, братишка, совсем совесть потерял! Что у тебя творится?

Кто из них был старше, кто — младше, этого не знала даже их мать. Разница в несколько минут была не существенной, но…

— Так что тебе от меня понадобилось? — Спросил Ги настороженно. — Ты ведь давно уже не вспоминал меня. Случилось что — то из ряда вон выходящее!

Анатолий опустил глаза, но напрасно. Они были братьями — близнецами и каждый из них чувствовал и понимал другого настолько, что утаить что — либо было невозможно.

— Ха, — рассмеялся Ги — это что — то новое! Неужели я дождался этого?! Толик, неужели ТЫ тоже подвержен этому? С ума сойти можно! Да ради такого я мог бы прилететь к тебе не только из Франции, я бы пешком к тебе добрался бы с Северного полюса! Скажи, ты влюблён?

Сопротивляться и спорить было бесполезно и Анатолий лишь кивнул.

— О, это то, чего я от тебя ждал всю свою жизнь! Знаешь, я даже уже отчаялся когда — нибудь дождаться этого счастливого мига. Кто она?

— Она не из наших. — Хмуро ответил Анатолий.

Ги всё понял и его лицо сразу же стало настороженным, прежняя весёлость испарилась. Ги знал, что это значит! Это значит, что у его брата нет будущего с его избранницей. Это значит, что, если у них появятся дети… О, нет, брат никогда не нарушит закон! Сам Ги закон нарушал неоднократно.

— Знаешь, что, а ты никому об этом не рассказывай и всё. В конце концов, не мы же придумывали эти идиотские людоедские законы! Так почему же мы должны их соблюдать?

Ги захотел признаться брату, что недавно обнаружил своих детей — двоих молодых парней, тоже близнецов. Он хотел успокоить брата, но, зная, как тот относится к законам, промолчал. Но, видимо, они слишком давно не виделись и изменения, которые произошли с Анатолием, Ги не мог не заметить. Эти изменения видны были во всём: в одежде, в его квартире (А ведь когда — то его брат обожал комфорт и уют) и даже в том, как он посмотрел, когда Ги заговорил о законах. Отношение к законам у брата тоже изменилось и это не могло его не радовать.

— Слушай, Толик, никто об этом не узнает. Живи в своё удовольствие и ни о чём не беспокойся.

Толик тяжело вздохнул.

— Не получится. Слушай, ты не мог бы мне оказать одну услугу?

— Конечно, хоть сейчас!

Толи немного замялся. Даже брату он не хотел признаться в том, что не давало ему покоя всё это время. Но без Ги этот вопрос никак не решить и надо собраться с духом.

— Мне нужно, чтобы ты выяснил чья это линия? — Он протянул брату два маленьких пакетика. — Сделаешь?

Брат рассмеялся. Старая история — Толик всегда должен был знать кто и что. Но его смех внезапно оборвался, мысль, которая пришла ему в голову, его просто огорошила.

— Стоп, брат, до меня только сейчас дошло! Ты что, собираешь компромат на верховных? Слушай, брось! Конечно, ты — хранитель, но это даже тебе может выйти боком. Не связывайся с ними!

Теперь пришло время смеяться Толику.

— Ты с ума сошёл? Да я об этом даже не думал. Воевать с верховными — дурное дело, они скоро сами себя укокошат. Они там все перегрызлись настолько, что теперь каждый боится «замирать» — вдруг его не вернут. И стареют, стареют наши верховные. Недолго им осталось.

Верховные действительно катастрофически состарились за последние годы — природа брала своё. Но напряжённая обстановка и недоверие друг к другу лишало их возможности остановить неумолимое время. Скоро парки доберутся и до них.

— Тогда совсем ничего непонятно! — Начал раздражаться Ги. — Зачем тебе это? Что за бредятина такая? Тебе не всё равно, кого ты убиваешь?

Чёрная тень проскользнула по лицу Анатолия, делая его неузнаваемым, даже почти нечеловеческим. Как на переводной картинке на его лице проступило что — то жуткое, нечеловеческое. Но всё это длилось лишь мгновенье.

— Ги, а тебе когда — нибудь приходилось кого — то убивать? — Спросил он хрипло.

— Ты же сам знаешь, что нет. У меня другая работа.

Толи горько рассмеялся. Это был даже не смех, а скорее — стон.

— А я этим занимаюсь всю свою жизнь! И никогда не привыкну. Я должен знать кого я убиваю и за чьи грехи должен расплачиваться этот несчастный. Я должен это знать!

Спорить Ги не стал. Он видел, что брат на взводе, а бесить его — дело опасное. И, чтобы хоть как — то успокоить брата, Ги признался в том, в чём признаваться не собирался.

— Знаешь, я недавно нашёл своих сыновей. — Тихо сказал он. — Они близнецы, как и мы и очень на нас похожи!

Раньше Анатолий, наверное, разразился бы гневной тирадой, но не сейчас. Не сейчас и, возможно, уже никогда. Мир слишком изменился с тех пор, как писались эти дурацкие законы. И, самое обидное это то, что больше всего законы нарушают те, кто их устанавливал. Анатолий безвозвратно потерял веру и в законы и в верховных. Они, верховные, ничем не лучше, а порой, даже хуже всех остальных. И они… Нет, они не жестокие. Хуже. Они — равнодушные.

— Сколько им сейчас? — Спросил Анатолий.

— Двадцать четыре года. Взрослые парни. Ты ничего не сделаешь? — Спросил он настороженно.

Толик грустно усмехнулся. Нет, теперь он ничего не сделает. Пусть делают те, кто всё это придумал! Он увольняется!

— Я увольняюсь. Пусть этим дерьмом занимается кто — нибудь другой. — Сказал он весело.

— Шум поднимется.

— Не сразу. Они не сразу поймут в чём дело. За это время я успею так замести следы, что они меня не найдут. Теперь всё зависит от тебя. Сделай анализ поскорее. Я должен знать, что мне делать.

Ги внимательно посмотрел брату в глаза, но, сколько туда ни смотри, ничего не высмотришь. Где — то на дне этих чёрных глаз притаилась самая главная тайна, тайна, которую хотят знать все.

— На днях я всё тебе скажу, но мне кажется, что ответ ты и без меня знаешь.

— Не знаю, а догадываюсь. — Уточнил Толик. — Догадки не в счёт при такой — то игре. Верно? Познакомишь меня с племянниками? Где они, кстати живут?

Ги ещё раздумывал, стоит ли посвящать брата во все тонкости этого семейного дела.

— Всё ещё не доверяешь? — Грустно улыбнулся Толик. — Что ж, я тебя понимаю. Но, помни — я, конечно, убийца, но не подлец. В этом ты меня обвинить не можешь.

— Да нет, кому же я могу тогда доверять, если не своему родному брату?! Они здесь. В этом городе.

Здесь, в этом городе… Что — то много ИХ здесь скопилось. ИХ вообще стало много, но теперь это уже не его дело. Теперь пусть другие занимаются этим, а у него, судя по всему, теперь появятся другие дела. Кажется, ему теперь придётся не убивать ИХ, а спасать. Сегодня ночью он принял это решение. Сегодня ночью всё окончательно стало на свои места. Осталось лишь уточнить детали. Детали. Слишком важные для него детали.

— Я ни о чём не спрашиваю, — начал было Ги, но Толик его оборвал:

— Ты сам всё поймёшь, когда сделаешь анализ. Мне важно знать, чья это линия!

— Хорошо, я всё сделаю.