I

Последний гость, собиравшийся уезжать домой, окончательно отключился после очередного бокала. И его самого, и тех, кто приехал в тот вечер вместе с ним, охрана проводила до машины. Праздник закончился.

Вдруг в комнату вбежал один из помощников губернатора.

— В чем дело, Морт? — спокойно спросил Билл.

— Только что позвонили из береговой охраны: штормовое предупреждение, сэр. Говорят, что ураган будет здесь уже к утру, а к полудню мы окажемся в самом его эпицентре.

«Завтра?.. — подумала Франческа. — Мы уже в центре урагана». Она повернулась к гостям:

— Не волнуйтесь, пожалуйста, ничего страшного. Просто придется закрыть ставни поплотнее. У нас есть два дополнительных генератора, а также много свечей, так что не бойтесь — мы даже не останемся в темноте.

— Интересная тут у вас с Биллом жизнь, — ухмыльнулась Джудит.

— Да, ужасно интересно, — подхватила Джейд. — Никогда не видела урагана. У нас в Калифорнии разве что землетрясения порой случаются. Да и то совсем слабые, пару минут — и все.

— Нет, не все, — рассмеялся Трейс. — После землетрясений бывают еще отдельные толчки.

Джейд подумала какое-то мгновение и добавила:

— Конечно, папа бывают и дополнительные толчки. И порой они случаются через много часов после самого землетрясения, не так ли? — она пристально посмотрела на Трейса: он не смог выдержать этот взгляд.

Примерно через час все разошлись спать: Джейд и Абигайль расположились в одной комнате по соседству с Д’Арси, а Трейсу выделили третью спальню в крыле, примыкающем к северному залу, рядом с Джудит и Редом.

Франческа с нетерпением ждала наступления ночи, чтобы остаться наконец наедине с Биллом и задать ему те вопросы, которые уже так долго мучили ее. Почему он так часто танцевал с Джудит? О чем они разговаривали? Как ему показалось, сильно ли изменилась Джудит? А Джейд? Не заметил ли он, что она не только внешне похожа на Карлотту? Но какая наглая! И в этом, пожалуй, ее главное сходство с Трейсом.

Но когда, почистив зубы и умывшись, она наконец добралась до постели, Билл уже спал. Или притворялся спящим? Может быть, он предвидел ее вопросы и не хотел на них отвечать?

Но Билл не притворялся: он постепенно отдавался во власть сна и находился в том странном состоянии, когда мечты смешиваются со сновидениями и трудно понять, что окружает тебя — действительность или сон. Ему казалось, что он стоит между Редом, его родным сыном, который протягивает ему обе руки, и Джейд в ее зеленом праздничном платье — она тоже протягивала навстречу ему свои изящные белые руки. Вдруг он понял, что не знает, кто эта девушка — Джейд или… Карлотта. Впрочем, разве имело это какое-нибудь значение? Может быть, между ними действительно не было никакой разницы? И вдруг откуда-то издали, из бытия, появилась Джудит: она стояла скрестив руки на груди, как будто ожидая чего-то…

Д’Арси с нетерпением ждала, когда же наконец уснет ее мать, — тогда она проскользнула бы потихоньку в комнату Абигайль и Джейд. Ей очень хотелось поболтать с девочками: интересно, не положила ли Джейд глаз на Реда. А то, того и гляди, у нее появится соперница. Она долго ждала и… неожиданно для самой себя уснула.

Ред лежал в постели. Ему не спалось, и он сочинял рифмы. Про Абигайль:

Прелестная подружка наша

Скучна, как рисовая каша…

Потом его поэтические фантазии перекинулись на Д’Арси:

Полна страстей, прекрасна, молода…

Легко ли овладеть ей? В общем, да!

Наконец, настала очередь Джейд. Но сколько ни пытался он зарифмовать пару строчек о ней, ничего не выходило. Ред смог лишь представить себе ее образ, крепко зажмурив глаза. Вот она прижималась к нему во время танца, смочила губы в бокале вермута, потом вытерла рот кончиками пальцев и облизала их… Ред тогда чувствовал, что теряет над собой контроль. Ему хотелось повалить ее прямо на пол возле стойки бара и не выпускать из своих объятий, пока оба не удовлетворят свою страсть.

Ред представлял последующее сладостное изнеможение….Вскоре он тоже уснул.

Джейд поняла, что, коль скоро она осталась наедине с сестрой, Абигайль станет досаждать ей вопросами о Карлотте. Она заранее приготовилась: на простые вопросы отвечала бы прямо, а ответы на более сложные обдумывала бы в то время, пока сестра задавала их. Она знала, что может произвести впечатление на Абигайль: рассказ о частых разговорах Карлотты о своей любви к ней, о желании бороться за нее с Трюсдейлами. Судьба же решила иначе, неожиданно столкнув роскошный «роллс-ройс» с могучим старым деревом.

Карлотта возвращалась домой с вечеринки, проходившей где-то на побережье, и врезалась в дерево кондори. И «роллс-ройс», и дерево практически не пострадали от столкновения. Досталось лишь бедной Карлотте — ее прелестная белая шея не выдержала удара и переломилась. Таковы были факты.

В газетах много писали о кондори. Никто, оказывается, не обращал раньше внимания, что деревья этой породы растут и в Южной Калифорнии, а не только на севере штата.

Не забыли написать газетчики и о том, что знаменитая своими экстравагантными выходками красавица Карлотта Боудин на одном из маскарадов, устроенном в клубе «Полм Гротто» на Сансет-стрип, принадлежавшем ее мужу Трейсу Боудину, появилась перед собравшимися в костюме леди Годивы. Она медленно проехала среди элегантных членов клуба верхом на белой лошади, прикрытая лишь собственными волосами.

Это произошло давно, и тот клуб закрылся года за два до гибели Карлотты, но людям нравилось повторять такие истории: из тех времен, когда Голливуд был настоящим Голливудом, а Карлотта Боудин — одной из самых ярких его звезд.

Да, Джейд не только была готова ответить Абигайль на все ее вопросы, но и отдать сестре свое ожерелье из бриллиантов и изумрудов со словами:

— Это от мамы. Она всегда говорила, что хочет подарить эту вещь тебе. Бриллианты и изумруды от Карлотты — для Эбби с любовью. Она так любила тебя, Эбби!

Но не успела Джейд достать зубную щетку из своей косметички, как заметила, что Абигайль — не сняв даже своего праздничного розового платья — сладко уснула на розовом покрывале, расстеленном на одной из двух кроватей.

«Бедная Эбби, — подумала Джейд. — Наверное, слишком утомилась от путешествия, от вечеринки, к тому же все чувства ее явно были на пределе». Она легла на свободную кровать, сняла покрывало и заботливо укрыла им сестру.

«Не волнуйся, мама, я позабочусь о ней», — подумала Джейд.

Она повторила сейчас обещание, данное в тот день, когда обнаружила дневники матери несколько дней спустя после ее гибели. В тот день она не столько поклялась заботиться о сестре, сколько отомстить тем, кто был так или иначе виноват в смерти матери. Ведь прекрасная и знаменитая Карлотта Коллинз Трюсдейл Боудин ушла из жизни так рано — в возрасте тридцати пяти лет, — и кто-то должен был ответить за это!

Однажды Джейд прочитала, что людей убивают не пистолеты, а люди. Конечно, людей не убивают ни роскошные «роллс-ройсы», ни раскидистые деревья кондори. Только люди повинны в гибели себе подобных — будь их жертвы даже такими красивыми женщинами, как ее мать. Джейд прочитала ее дневники и посчитала повинными в гибели Карлотты Фрэнки, Джудит, Трейса и Росса Скотта. Она не знала точно, кто из них виноват больше всего, но каждому из них была готова отомстить!

Франческа так и не смогла уснуть. Она встала и вышла в соседнюю комнату, боясь разбудить Билла, который наконец перестал ворочаться и вздыхать и тихо засопел на своей половине кровати. Она подошла к окну и раскрыла ставни. Дождь прекратился, ветер почти улегся. С тех пор как они переехали во Флориду, она видела много ураганов и знала, что это всего лишь временное затишье перед бурей.

Ей показалось, что кто-то гуляет по пляжу. Но так далеко, что нельзя было разглядеть без бинокля этого безумца, бросающего вызов стихии. Наверное, этот человек ничего не боится!

Это напомнило Карлотту…

Разве плохо ей жилось с Уитом? Она была в полной безопасности, ничто ей не угрожало. Подумать только — миссис Уитмен Трюсдейл, почтенная матрона, верная жена, любящая мать, живет в кирпичном доме Трюсдейлов. Любая девочка из Бостона скажет, что нет ничего надежнее такого дома! И только ненормальный мог бросить все это и выбежать в неизвестность, навстречу бурям жизни.

Стоило Трейсу Боудину поманить ее, и Карлотта все бросила! Она ушла, не оборачиваясь назад, — полетела навстречу урагану. Дурочка: недооценила опасности, и судьба погубила ее в расцвете лет.

Франческа так и не смогла простить Карлотту, но — видит Бог — не хотела ее смерти, никогда не желала, чтобы сестра стала беззащитной пташкой, не имеющей сил победить бурю. Ее вновь пронзила резкая боль утраты. В тот же миг молния осветила небосклон, снова пошел дождь. Пришлось закрыть окна и ставни.

Она ни разу не видела Карлотту с той страшной ночи, когда узнала, что сестра предала ее. Она осуждала Карлотту, ей очень хотелось вообще забыть о ее существовании. Увы, это оказалось невозможно! Если бы она не получала писем от Карлотты! Писем с мольбой о прощении, о совете, о наставлениях, а также с просьбами рассказать о ребенке, которого она бросила. Франческа никогда на них не отвечала, поэтому, может быть, гибель сестры и нанесла ей такой сильный удар, вызвала такое острое чувство вины.

И все же самое страшное в том, что Франческа до сих пор не могла до конца простить Карлотту!

Трейс Боудин тоже никак не мог уснуть. Когда он оставался наедине с собой, он был не таким беззаботным, как при людях. Он размышлял. Когда Росс Скотт велел ему поехать с Джейд на праздник к Шериданам, чтобы добиться определенных целей, Трейс согласился с неохотой — зачем ему это? Но теперь понял, что для этого предоставилась масса возможностей. У него давно уже был в кармане ключ: Трейс знал от Карлотты, что Билл Шеридан был отцом ребенка Джудит. Теперь надо было найти ту замочную скважину, к которой этот ключ подошел. Но приходилось быть осторожным с незнакомыми дверьми: а то, глядишь, потолок упадет на голову или пол провалится.

Долгое время он собирался шантажировать Шеридана, но понял, что и за ним кое-кто наблюдает. «Пожалуй, этот способ не совсем безопасен», — решил Трейс про себя.

Что касается Джудит, то он точно знал, как отнять у нее несколько миллионов, но она несколько беспокоила его, особенно с тех пор, когда стала тайной партнершей Скотта. В этом качестве Джудит по сути дела, купила его самого. Купила молчание Скотта в некоторых делах: как-то отель «Джейд» в Лас-Вегасе, киностудии…

Но теперь все изменилось. Джудит не сотрудничает со Скоттом и, похоже, потеряла всякий интерес к его делу. И теперь, когда ее отпрыск подрос и готов начать собственную карьеру, она, скорее всего, не захочет вспоминать, что когда-то была партнершей пресловутого Росса Скотта.

О Боже, как же ему были нужны сейчас деньги! Кроме того, в нем кипело желание отомстить Джудит за все, что она ему в свое время сделала! Он жаждал припереть ее к стенке! Вопрос, как? Ответ надо было найти в течение ближайших дней. Трудности в том, что было очень непросто иметь дело с Джудит Стэнтон: чуть покажется, что прижал ее к стенке, как она мигом достает из шляпы кролика, да при этом не только оставляет тебя в дураках, но вдобавок еще сводит с ума!

Трейсу надо было подумать еще о многом. Например, о Джейд. Ему не нравилось, как она смотрела на него в последнее время. Что бы это значило? За Джейд нужен глаз да глаз — по крайней мере, до тех пор, пока ей стукнет двадцать один год. Тогда она получит в наследство принадлежавшую Карлотте коллекцию драгоценностей, которая потянет не меньше чем на пару миллионов! Он ловил себя на мысли, что хочет отнять у Джейд те украшения, которые она всегда носила с собой, — а вдруг побежит жаловаться Скотту? Тот лично подарил Карлотте большую часть драгоценностей и, похоже, искренне испытывал теплые, чувства к Джейд, — ах он, сукин сын!

Надо еще подумать о его дочери, Абигайль Трюсдейл. Он никогда не сомневался в том, что это его дочь, но кому она была нужна в этой игре? Лишний груз… Даже Карлотта оставила свои планы отвоевать ее у Трюсдейлов, когда уезжала в Калифорнию. Действительно, стоило ли вообще заботиться о ней? По сравнению с Джейд она казалась дурнушкой. Ничего общего с матерью. Да и вообще, разве кто-нибудь мог походить на Карлотту? Разве что Джейд. Иногда он видел во сне Карлотту, порой даже вместе с Россом Скоттом…

Трейса удивляло, что он не испытывает никаких чувств при виде Абигайль. Что бы это значило?! Рассудок подсказывал, что он ничего не выиграет, если расскажет ей, что она — его плоть и кровь. Карлотта говорила, что у Уита Трюсдейла не было ни гроша собственных денег и после его смерти ей ничего не досталось. Теперь это становилось весьма занятным. Ведь все считали, что Абигайль — дочь Уита. Интересный получается узел…

Обычно Джудит, любившая самодисциплину, засыпала через долю секунды после того, как ее голова касалась подушки. Она считала, что о своих проблемах надо думать днем, когда мозги еще не потеряли сообразительность. Но в эту ночь, вопреки самовнушению, она долго не могла предаться объятиям Морфея.

На душе было тревожно — кто-то ей угрожал. Но кто? Это был явно не Трейс Боудин, который спал в соседней комнате. Одно слово, один намек Россу Скотту на то, чем занимался Трейс в казино, — и ему конец!

Может быть, Джейд угрожала ее благополучию? Но она — еще ребенок. Правда, ясно намекнула, что у нее есть планы подобраться к ней — через Реда. Ребенок! Может быть, но очень соблазнительный, в этом ей никак не откажешь! Впрочем, Джудит не в первый раз сталкивалась с юными особами женского пола, желавшими заманить в свои сети ее сына. Что ж, придется постоять за себя и за Реда еще раз.

Однако она знала твердо: чтобы не потерять влияние на Реда, надо постоянно держать его возле себя. Она должна была лично подбирать ему друзей и особенно подруг. С годами это становилось все труднее и труднее, но Джудит понимала; нельзя предоставить сына самому себе. Конечно, когда Ред был ребенком, все было намного проще. Она могла оградить его от влияния школ, наняв домашних учителей. Потом, когда ему исполнилось четырнадцать, пришлось отдать сына в школу, но все же это был не интернат — Ред каждый день бывал дома. Постепенно она предоставляла ему немного свободы — но лишь в меру, чтобы избежать возможных протестов с его стороны. Теперь ему восемнадцать. В этом возрасте юноши достигают половой зрелости, они полны страстей, вожделения, но все еще незрелы эмоционально… Именно сейчас от нее требовалось найти единственно верный путь — путь осторожного балансирования. Немного отпустить вожжи, потом резко натянуть их; задать сыну взбучку, потом польстить ему; чередовать доверительность в отношениях со строгой дисциплиной; соединять небольшие дозы свободы с намного большими — господства над Редом.

Джудит прекрасно помнила, как трудно было справиться с Редом прошлым летом — особенно в том, что касалось женщин. Действительно, ее сын стал прекрасным юношей, превзойдя даже все ожидания матери. Он был не просто красив — в его облике было что-то завораживающее, чарующее, и это буквально сводило с ума девушек: они слетались к нему, как бабочки к свечке. Но, конечно, Джудит воспитывала сына не для того, чтобы он стал игрушкой в руках какой-нибудь бабенки! В его жизни должны быть другие приоритеты!

Но не только женщины представляли опасность для Реда — этого прекрасного богатого Адониса с великолепными манерами и блестящим образованием. Другой опасностью был дилетантизм, или, другими словами, синдром плейбоя, столь типичный для богатой молодежи. Симптомы были налицо: предрасположенность к частым выпивкам, привязанность к роскошным автомобилям и высоким скоростям, страсть к яхтам, неразборчивость в выборе друзей. Джудит знала, к чему это может привести: Ред рисковал ничего не добиться в жизни, не достичь славы, может быть, даже вообще потерпеть полное фиаско в карьере! Нет, не такое будущее готовила Джудит своему сыну, не об этом мечтала еще тогда, когда Ред даже не был зачат, а она только начинала думать, что у нее родится сын, который принесет матери столько радости, став знаменитым и преуспевающим. Джудит ревновала сына к его окружению; она чувствовала, что сама была, не прочь получить все то внимание, которое доставалось сыну. Особенно волновало ее то обстоятельство, что, будучи объектом живого интереса всех женщин моложе пятидесяти лет, Ред, похоже, не имел сил сопротивляться дамским чарам и легко увлекался теми, кто оказывал ему знаки внимания.

Да, главное — держать сына под контролем! И по мере того как искушения и соблазны вне дома становились все сильнее, а дисциплина дома все более трудно осуществимой, у нее оставалось только одно эффективное средство — деньги! Ред получил прекрасное образование, у него был изысканный вкус. А раз он решил посвятить свою жизнь политической карьере, — на этом ведь много не заработаешь, — то единственным источником финансов для него было оставленное отцом наследство, пожизненным опекуном которого являлась Джудит. Ред не получит ни цента без ее разрешения, и так будет продолжаться до самой ее смерти!

Надо найти Реду невесту, похожую на нее — с такой же хваткой. Джудит знала, что такая девушка найдется, вопрос только, кто и когда. Как только она заметит в окружении сына молодую особу, отвечающую ее идеалам, то скажет свое решающее слово. Будущему президенту нужна хорошая жена, а кто, как не она, знает, что значит «хорошая жена»?!

Джейд? Едва ли. Она очень соблазнительна, хотя ей пятнадцать. Но все-таки Ред — сын своего отца, а Джейд — дочь своей матери… В конце концов, Джудит была готова немного пожевать Джейд, чтобы потом выплюнуть ее.

Нет, не Джейд мешала Джудит уснуть. Это был… Билл Шеридан, по-прежнему он. Она не боялась его, не думала, что этот человек станет что-то от нее требовать. Просто вспомнились те дни, когда они были вместе, и поэтому никак не могла успокоиться…

Хотя на протяжении стольких лет между ними была огромная дистанция, память о Билле так и не стерлась. Она помнила часы их близости: как сладки они были, как крепко он сжимал ее в своих объятиях, как обладал ею. О, как ей хотелось этого большого, светловолосого, мужественного человека! И она знала, что это желание осуществится — тем или иным образом. Однажды она купила его, и сейчас была готова пойти на это! Впрочем, Джудит покупала Билла уже дважды — один раз его присутствие, второй — отсутствие.

Это было в 1950 году. Карлотты не было в Бостоне вот уже четыре года. Лишь Билл оставался рядом, продолжая угрожать ей и Реду. Нет, она не думала, что Билл когда-нибудь придет к Реду и прямо скажет ему, что он его отец! Даже если ему наплевать на спокойствие мальчика, он не рискнул бы поставить под удар свою собственную карьеру — будучи тогда уже конгрессменом, не позволил бы поставить под удар Фрэнки и их дочь. Ему не нужен был скандал. Но само присутствие Билла в Бостоне содержало в себе некую угрозу. Любой внимательный взгляд мог бы заметить их сходство — у Реда была та же улыбка, тот же взгляд. Мальчику было всего шесть лет, но Джудит боялась, что с каждым годом сходство будет лишь расти. Она была обязана удалить Билла, заставить его уехать как можно дальше.

— Уезжай из города! — сказала ему Джудит. — Из Бостона, из Массачусетса…

— Ты что, с ума сошла? Я избран в Палату представителей от этого штата. Куда прикажешь мне теперь деваться? И чего ради — только для твоего спокойствия? Пойми, это совершенно невозможно…

— Ты уедешь, — твердым голосом повторила Джудит.

— Черта с два!

— А за миллион долларов?

— А что мне твой миллион? Разве на эти деньги купишь все то, что есть у меня здесь?

— Два миллиона.

— Куда я должен уехать?

Она знала, что Билл сломается.

— Может быть, во Флориду? Там сейчас бум на земельные участки, — сказала она. — Штат быстро развивается. С твоими способностями и с двумя миллионами в кармане ты приобретешь полштата. А затем, с таким солидным капиталом, может быть, ты закончишь карьеру мэром Майами-Бич.

Ему захотелось дать ей пощечину. Джудит всегда будила в нем такие чувства. Иногда он готов был избить ее до полусмерти.

— А что я скажу Фрэнки?

— Скажи ей, что я не даю тебе жить, использую свое богатство и связи, чтобы насолить тебе, что вы оба меня раздражаете и я требую вашего отъезда из Бостона. Скажи, наконец, что в Бостоне твоя политическая карьера обречена на провал.

— Три миллиона, — произнес Билл. Джудит рассмеялась:

— Я всегда знала, что ты продажная девка, Билл Шеридан. Три миллиона так три миллиона!

Ставни не пропускали свет, и в комнате было совсем темно. Но Джудит знала, что уже настало утро. Она встала с кровати, подошла к окну и открыла ставни. За окном творилось нечто ужасное: порывы ветра, несшиеся с Бог знает какой скоростью, носили по двору листья пальм, оторванные ставни, куски черепицы. На земле валялись вырванные с корнем деревья.

Ураган, казалось, придал Джудит дополнительную энергии. Она твердо решила, что Билл Шеридан снова будет принадлежать ей. У нее были другие мужчины, но никто из них не мог сравниться с Биллом.

Однажды они заключили сделку, что ж, можно попробовать еще раз. В конце концов, все эти Фрэнки, Д’Арси, Трейс, Джейд были здесь ни при чем. Речь шла, по сути дела, лишь о них троих — о ней, Билле и их сыне Реде.

 

II

Когда Абигайль проснулась утром, то не сразу поняла, где находится и почему в комнате так темно. Потом догадалась, что ставни закрыты из-за урагана. Рядом лежала Джейд. Простыня, прикрывавшая ее, оттеняла обнаженные плечи сестры. На ней все то же праздничное платье — значит, она заснула не раздеваясь! Разумеется, она даже не пожелала спокойной ночи Джейд. Разбудить сестру? Нет! Лучше сначала раздеться, принять душ, потом одеться снова. Может быть, за это время Джейд проснется сама и они смогут немного поболтать, прежде чем надо будет спускаться вниз. Ведь Абигайль совсем не надеялась до этого побывать во Флориде и, увидеться с сестрой…

Когда почтальон принес приглашение на празднование шестнадцатилетия, Абигайль была дома одна. Она страшно обрадовалась: значит, Шериданы еще не забыли о ее существовании! Но спустя некоторое время загрустила: конечно, дядя и тетя ни за что не согласятся отпустить ее на этот праздник. Вслед за отцом они никогда не разрешали ей встречаться с Шериданами и Джейд! Об этом было сказано сразу же после похорон отца. Казалось, он смог вынести бегство Карлотты, но не ее смерть: через неделю после того, как Карлотта нашла вечный покой в теплой калифорнийской земле, Уит Трюсдейл поднялся на чердак своего кирпичного дома на Луисбург-сквер и повесился.

Как только они вернулись с похорон домой, тетя Селена сказала:

— Карлотта приносила зло при жизни. Увы, она и мертвая никак не успокоиться! Вполне допускаю, что у нее хватило наглости встать из могилы только для того, чтобы накинуть петлю на шею Уитмену.

Абигайль, которой было тогда тринадцать лет, хотела было закричать:

— Ничего подобного! Все случилось, как в «Сияющих высотах», Кэти и Хитклиффа! Ее дух прилетел за ним, и оба они нашли свое единство в смерти! — Она не дерзнула произнести это вслух. Зачем? Она знала правду: Карлотта по собственной воле бросила мужа и малолетнюю дочь, и не было никаких оснований превращать этот неприятный факт в романтическую историю.

Была еще одна причина, по которой Абигайль в тот раз смолчала: она никогда не спорила с двоюродной бабушкой. Это было невозможно. Она всегда побаивалась строгих манер и суждений тети Селены. Может быть, и Карлотта боялась того же?

Иногда Абигайль играла в игру «что, если». Что, если бы ее родители не жили с Джорджем и Селеной? Что, если бы они не зависели от дяди Джорджа и, тети Селены? Несомненно, маме было невообразимо трудно жить с ними. А если бы не так? Что было бы тогда? Может, все кончилось бы по-другому?

Через неделю после похорон на заднем дворе дома дяди Джорджа состоялся акт сожжения — убираясь в комнате племянника, тетя Селена обнаружила кипу журналов с фотографиями Карлотты. В одном из ящиков шкафа Уит прятал все то, что осталось от Карлотты после ее побега: легкий газовый шарф, булавку, шелковый цветок, белую кофточку со следами губной помады на воротнике, опорожненную наполовину бутылку «Орхидеи джунглей», давно потерявшую всякий запах, и даже пару кружевных розовых трусиков.

Абигайль стояла за углом дома и смотрела, как языки пламени пожирают все, что напоминало отцу о матери.

Ей очень хотелось броситься к костру и спасти хотя бы немногое — наверное, было бы достаточно одного номера «Серебряного экрана». Но разве могла она сдвинуться с места под пристальным, мстительным взором тети Селены!

Абигайль была почти уверена, что ее не пустят на праздник в Палм-Бич. Года два назад она хотела послать Шериданам во Флориду и Джейд в Калифорнию поздравления с Рождеством — просто чтобы напомнить им о своем существовании. У нее хватило ума спросить адреса у тети Селены. Конечно, Абигайль знала, что та не позволит ей написать большое письмо, а рождественские открытки — это же так невинно! Но двоюродная бабка была против, произнеся слова, которые навсегда остались в памяти Абигайль:

— Ты до сих пор ничего не поняла, Абигайль. Но ты уже достаточно взрослая — пора серьезно поговорить на эту тему. Так знай: твоя мать, которая с такой легкостью бросила тебя, — самая настоящая блудница. Я знаю, это достаточно грубое слово, но оно употребляется даже в Библии, поэтому не собираюсь подбирать более мягкие выражения. Что касается Франчески — ее сестрицы, — то она ненамного лучше. Обе они были дурно воспитаны, их поведение после смерти родителей часто граничило со скандальным. Мы просто умоляли твоего отца держаться подальше от них, особенно от Карлотты! Мы предвидели, что все кончится плохо еще до того, как она связалась с этим Трейсом Боудином. Но все наши уговоры были напрасны — она просто околдовала твоего несчастного отца. Если бы не она, он до сих пор был бы жив. Ты должна помнить все это. А Франческа? За кого она вышла замуж? За того самого ирландского проходимца, которому в свое время дала от ворот поворот твоя мать! А Джейд! Кроме того, что мать у нее блудница, кто ее отец? Знаменитый игрок и преступник. А теперь позволь мне спросить тебя: достойны ли эти люди получать от тебя рождественские поздравления? Полагаю, нет. Хочу сказать тебе еще кое-что: хотя со стороны матери в твоих жилах течет та же кровь, что и у Джейд, ты должна благодарить Бога за то, что у тебя есть кровь твоего отца — кровь Трюсдейлов. И ты должна сделать все возможное, чтобы эта кровь одержала верх!

Абигайль вспомнила костер, устроенный Селеной на заднем дворе, и ей стало страшно: вдруг Селена захочет устроить публичное кровопускание, чтобы очистить ее жилы от скверной крови Карлотты! Она охотно оставила планы послать родственникам рождественские открытки и вообще была готова забыть имена не только Джейд и Шериданов, но заодно и своих кузенов — Стэнтонов.

Хотя Селена не считала Джудит Стэнтон и ее сына столь же опасными для Абигайль, как Джейд или Шериданов, но и эта парочка была у нее не на хорошем счету. Трюсдейлы считали, что Джудит явно вышла замуж по расчету — Дадли Стэнтон был для нее лишком стар и слишком богат. Но больше всего раздражало Селену то, что Джудит тратила деньги Стэнтона — хвастливо, напоказ.

Конечно, ничто не могло заставить Джорджа и Селену отпустить ее во Флориду. Абигайль села и горько заплакала, хотя и понимала, что уже не в том возрасте, чтобы лить слезы по всякому поводу. Теперь она должна учиться принимать обстоятельства такими, как они есть. Но как трудно было не расстраиваться, не страдать! Абигайль тосковала по тому, чего у нее никогда не было — по любви. Конечно, Джордж и Селена никогда не любили ее! Они только выполняли свой долг воспитателей — какая уж там любовь! Может быть, даже отец никогда не любил ее! Может быть, измена Карлотты нанесла ему такой сильный удар, что он так и не смог найти в себе силы любить плод этого несчастного союза. Да, Абигайль прекрасно понимала, почему ее не любят, но одно дело — понимать, а другое — стать счастливой. Разве можно быть счастливой без любви? Поэтому она изо всех сил цеплялась за иллюзорную мысль о том, что мать все-таки чуточку любила ее! Может быть, хоть тетя Франческа сможет дать ей немного любви? Или Джейд?

Абигайль подумала, что лучше всего будет разорвать приглашение на мелкие кусочки. Да, это был единственный шанс увидеть тетю Франческу и свою двоюродную сестру Д’Арси, но ее никто не отпустить в Палм-Бич! Она снова взяла в руки конверт и тут заметила, что кроме обычного приглашения в него был сложен железнодорожный билет и небольшой листок бумаги, исписанный торопливым почерком:

«Моя дорогая Абигайль!

Хотя мы ни разу с тобой не виделись, надеюсь, что это можно исправить. По-моему, шестнадцатилетие Д’Арси — прекрасный повод для встречи. Очень хочется верить, что ты сможешь убедить двоюродных бабушку и дедушку отпустить тебя к нам.

Посылаю тебе железнодорожный билет туда и обратно. Хотелось бы, чтобы ты погостила у нас еще дня два после дня рождения. Я очень надеюсь, что ты приедешь — тем более что мы послали приглашения твоей сестре Джейд и кузенам — Джудит и Редьярду Стэнтонам».

Там будет ее сестра Джейд! Как же она могла остаться?! Абигайль так захотелось повидать сестру, что решила во что бы то ни стало приехать на праздник. Чего бы это ни стоило!

Теперь ей плевать на своих стариков, раз Франческа прислала железнодорожный билет. Конечно, надо будет просить, умолять на коленях. Но если они так и не уступят, она попросту убежит! Кто сможет помешать? Ведь не запрут же на замок в конце концов! Она поедет, даже если Трюсдейлы не разрешат. Ведь так хотелось увидеться с сестрой, пообщаться и поговорить с ней. Может быть, тогда она узнает наконец, испытывала ли покойная мать хоть немного любви к своей брошенной дочери?

Она готова была выполнить целый список обещаний, если только дядя Джордж и тетя Селена согласятся отпустить ее к Шериданам (разумеется, не сказав им о том, что Джейд также приглашена).

Итак. Она будет в два раза дольше сидеть над домашними заданиями.

Она никогда не будет отвлекаться во время церковных служб и станет ходить в воскресную школу каждую неделю, а не раз в две, как раньше.

Она никогда не будет отлынивать от воскресных походов в гости с двоюродными дедом и бабкой, не будет возражать, если рядом с ней во время чаепития захочет сесть старый мистер Пирсон (он страдал катаром дыхательных путей, поэтому несколько раз в минуту доставал из коробочки салфетку и отхаркивался, после чего аккуратно убирал ее в коричневый бумажный мешочек, бывший всегда при нем).

Она готова в течение полугода не включать телевизор или (если бы это больше устроило стариков) отказаться от своих любимых передач, чтобы смотреть все, что нравилось им.

Она не пойдет на концерт Джоан Баэз, хотя уже был куплен билет. Его можно было продать Джейни Трумен, которая очень страдала, что ей он так и не достался. Вырученные деньги можно пожертвовать на благотворительные нужды!

Список занял три страницы. Кажется, Абигайль написала все, что могло прийти в голову. Она решила подождать до утра, чтобы собраться с силами для предстоящего разговора. В постели, крепко прижимая к груди приглашение, она все время повторяла:

— Господи! Прошу тебя, сделай так, чтобы хоть раз сбылось мое желание! — Какое счастье, что в конверт был вложен железнодорожный билет! Ведь Джордж и Селена очень скупы и могли бы отказать, сославшись на дороговизну. Как это тетя Франческа догадалась, что для стариков Трюсдейлов основным признаком благочестия была именно бережливость?!

Абигайль спустилась в столовую, сжимая в одной руке приглашение, а в другой — железнодорожный билет и список обещаний. Сердце ее бешено колотилось. Потом, собравшись с силами, она молча протянула старикам приглашение.

— Когда оно пришло? — спросил Джордж.

— Вчера. Когда вас обоих не было дома.

Старики обменялись многозначительными взглядами. Абигайль показала им билет.

— Почему ты не рассказала о приглашении сразу? — спросила Селена.

— Потому что я… я… готовила вот это, — пролепетала Абигайль, показывая список обещаний.

Дядя Джордж и тетя Селена по очереди прочитали список. Одно то, что они сразу же не ответили отказом, вселяло в Абигайль надежду. Ей с трудом удавалось сдержаться, чтобы не начать упрашивать, — тогда неминуемо последовал бы отказ. Тем более нельзя было плакать. Слезам в этом доме никто не верил. Они могли вызвать у Джорджа и Селены лишь отвращение, это никак не вязалось с их представлением о хорошем вкусе. Пророни она хотя бы одну слезинку, отказ последовал тотчас же.

Неожиданно Джордж произнес:

— Ну что ж, весьма внушительный список.

А Селена добавила:

— Задумано много хорошего. Как тебе кажется, Джордж?

— К тому же они прислали билет.

— Да и вообще, поездка по стране может оказаться полезной для расширения кругозора. Полагаю, что Франческа и ее муж-губернатор не смогут за какие-то несколько дней испортить девочку. Что же касается их дочери, то она отвечает за своих родителей не больше, чем Абигайль за свою мать.

— Ты права, — подхватил Джордж, — права, как всегда.

Абигайль не могла поверить своим ушам: невероятно! Они, кажется, были готовы выполнить ее просьбу! Она не знала, что накануне этого разговора Селена напомнила мужу, что выходные перед Днем труда — последний шанс съездить на море. Поэтому она могла лишь радоваться, что отпадает тяжелая необходимость тащить с собой Абигайль, думать о том, как та ведет себя за столом и с кем проводит время. Особенную тревогу вызывало у Селены именно окружение воспитанницы. И потом, не придется тратиться на девочку. Праздники продлятся четыре дня, экономия налицо: им не придется платить за еду и отдельную комнату для Абигайль.

Селена кивнула Джорджу, и он с серьезным видом произнес:

— Ну что ж, Абигайль, мы согласны. Можешь съездить.

— Спасибо, спасибо, дядя Джордж! Спасибо, тебя Селена! Вы не пожалеете об этом, обещаю вам!

— Надеюсь, ты сдержишь свои обещания, — сказала Селена. — Сразу же после завтрака можешь пойти к себе и написать Франческе, что ты приедешь. Однако должна сказать, что твоя тетя повела себя довольно странно — ведь она не написала, насколько дней тебя приглашает…

— Она написала! Меня приглашают на целую неделю!

— Где это ты вычитала?

— В конверт была вложена записка, — Абигайль предусмотрительно выбросила ее, чтобы старики не узнали, что среди приглашенных — Джейд.

— А можно на нее взглянуть? — протянула руку Селена.

— Я ее куда-то задевала. Наверно, выбросила по ошибке, — пробормотала Абигайль, а сама при этом думала: «О Господи! Лишь бы она не стала рыться в помойке!»

— Гм, ты очень невнимательна.

— Простите меня, тетя Селена. Я больше не буду.

— Хорошо. Но надо продумать о подарке для твоей двоюродной сестры. Можно преподнести ей книгу или коробку льняных платочков с вышивкой. Выбери подарок сама, а я дам денег.

— Спасибо, тетя Селена.

Селена откинулась на спинку стула: она была довольна, что все сложилось именно так. Правда, придется потратиться на праздничное платье для девочки — такое, чтобы прослужило ей еще года два. Она разрешит ей купить и туфли к платью — это не очень дорого. Сейчас, кажется, в моде туфли на шпильках? Что ж, пусть купит себе такие.

 

III

Наконец проснулась Джейд. Она сладко потянулась, увидела Абигайль и сказала:

— Ах, Эбби, мне снился такой чудесный сон!

Абигайль присела на край кровати. Именно для этого она приехала в Палм-Бич: ей хотелось побыть наедине с сестрой.

— О чем, Джейд?

— Какой прекрасный сон! Мне снилась мама. Мы были в ее спальне. Знаешь, там было так красиво! Я никогда не забуду, как выглядела эта комната при маме: зеркала, атласные покрывала, белый ковер, туалетный столик со всевозможными кремами и лосьонами.

Абигайль кивнула головой, хорошо представляя себе спальню матери. Однажды, просматривая старые журналы в одном из букинистических магазинов, она обнаружила интервью с Карлоттой, где в мельчайших подробностях описывалась ее спальня. Журналист не забыл упомянуть даже об огромном стенном шкафе с зеркальными дверцами: «Обворожительная Карлотта любит сидеть у камина на своей вилле, напоминающей чем-то орлиное гнездо, прилепившееся к склону одного из холмов Бель-Эйр. Она проводит все свободное время в обществе обаятельного Трейса Боудина — владельца знаменитого клуба „Палм-Гротто“. Всегда рядом с Карлоттой ее очаровательная дочка — миниатюрная копия мамы».

В журнале был помещен ряд фотографий. На одной из них был портрет Карлотты, висевший на стене спальни. Она была изображена в белом бальном платье, с распущенными волосами, свободно ниспадавшими по плечам, глаза ее блестели, рот — чуть приоткрыт. Это был портрет кинозвезды, ставшей по мановению какой-то невидимой волшебной палочки королевой бала.

— А мамин портрет — он еще висит на стене?

— Откуда ты знаешь про портрет?

— Я видела фотографию в старом журнале — никак не могу забыть…

Джейд решила сделать сестре приятное и с ходу сочинила продолжение сна:

— Знаешь, Эбби, мне снилось, что мы с тобой сидим в той спальне и разговариваем с мамой.

Абигайль склонилась к сестре:

— Правда? А о чем мы разговаривали?

— Да так, ни о чем. О жизни, о поэзии.

— О поэзии! Как я люблю стихи! А ты не помнишь, о каком именно стихотворении мы говорили?

— Не помню. Помню, что мы ели ванильное мороженое с каким-то печеньем, разговаривали и все время смеялись. Все вокруг было белое. Мы были в белых платьях — легких летних, — и свежий ветерок колыхал белые занавески на окнах!

— Ах, — вздохнула Абигайль, — какой сон! Как я хочу оказаться в этом сне!

— Я знаю, я знаю! — С этими словами Джейд крепко прижала голову Эбби к своей груди, радуясь, что сестра поверила этой сказке и оказалась вовлеченной в ее фантазию. — Мне тоже хочется, чтобы этот сон стал явью, чтобы мы были там, в маминой спальне, вместе с тобой. Знаешь, Эбби, а почему бы нам не попытаться представить себе, что это не сон? Ведь это так просто: я, ты и мама — сидим вместе и едим мороженое!

Абигайль кивнула головой. Именно так она представляла себе встречу с сестрой. Казалось, они были знакомы целую вечность. Ей захотелось излить душу перед Джейд, ведь та рассказала ей свой сон! Надо было придумать какую-нибудь романтическую историю.

— Знаешь, Джейд, мне сегодня тоже снился сон, — соврала Абигайль.

— И что же тебе снилось? — заинтересовалась Джейд.

— Мне снился… Ред! — Эбби назвала первое имя, пришедшее в голову. Джейд вздрогнула:

— Ред?! Она не заметила, чтобы Эбби обращала на него особое внимание вчера вечером. Наверно, он был ей интересен, но едва ли речь шла о влюбленности. Джейд не могла допустить, что кто-то другой мог испытывать к Реду те же чувства, что она сама. — А что именно тебе снилось? Что вы делали во сне?

Абигайль не знала, что ответить. Но видя живой интерес Джейд, решила выдумать что-нибудь поинтереснее. Ведь если сказать, что просто разговаривали и смеялись — это будет так похоже на сон сестры!

— Мы целовались! — выпалила она, — Прямо как в кино. В губы!

— В губы? — удивилась Джейд.

— Да, — радостно продолжила Абигайль; она заметила, что Джейд заинтересовалась, и это обстоятельство лишь подстегнуло ее девичью фантазию. Его язык был у меня во рту… А потом он сказал, что любит меня!

— Правда? — переспросила Джейд, широко раскрыв глаза. Наверное, Эбби по уши влюбилась в Реда, если ей снится такое. — А ты? Что ты ему ответила?

— А ты как думаешь? Я тоже призналась ему в любви. — Эбби чувствовала, что должна ответить именно так, она обязана была сочинить романтическую историю.

— Ты действительно его любишь? — Джейд устремила на Абигайль испытующий взор. Если Эбби действительно влюблена в Реда, она не будет становиться у нее на пути! Даже не станет флиртовать с ним и забудет о своих планах вскружить голову этому парню. Ведь ей был нужен не столько он сам, сколько гнев его матери: Джейд знала, что Джудит выйдет из себя при виде ее флирта с Редом. Эбби никогда не знала материнской любви, и теперь Джейд была готова пойти на все ради сестры.

— Ты уверена, что любишь Реда? — спросила она еще раз.

Абигайль пожалела, что начала разговор на эту тему. Зачем только она солгала?! Оказывается, даже самая невинная ложь постепенно затягивает — начинаешь врать еще и еще. Что ответить на вопрос сестры? Ограничиться ничего не значащими словами, что Ред очень мил? Поздно: это был бы так банально, так скучно! Нет, она скажет Джейд именно то, что та хочет услышать — это будет их общая тайна!

— Да, Джейд, мне кажется, что люблю!

Джейд отвернулась, чтобы Абигайль не увидела, какое впечатление произвели на нее эти слова. Она твердо решила помочь Эбби заполучить Реда!

— Надо всерьез заняться этим, — сказала Джейд. Если он до сих пор не влюбился в тебя, то обязательно влюбится ко времени отъезда. А потом оба вы окажетесь в Бостоне, и — все будет О’кей!

— А как же Д’Арси? — возразила Абигайль. — По-моему, она влюбилась в него по уши. Она ведь красивее меня!

— Красивее?! — возмутилась Джейд. — Да ты ничуть не хуже!

«Ред не может обладать Д’Арси — она ведь его сестра», — подумала она про себя.

Единственная проблема Эбби заключалась в том, что ей не хватало уверенности в себе — должно быть, тому причиной было воспитание в доме Трюсдейлов. Джейд поможет исправить положение — даст Эбби почувствовать себя полноценной! Она вскочила с кровати, взяла свой чемодан и вытащила розовый кашемировый свитер с глубоким вырезом.

— Сними этот балахон и надень это. Только без лифчика!

— Без лифчика? — удивленно переспросила Абигайль.

— Ты что, глухая? Мы заткнем эту Д’Арси за пояс! — Ее сестра Эбби кого хочет заткнет за пояс — и Д’Арси, и Джудит, и даже ее саму, Джейд!

При мысли о том, что она может стать роковой женщиной, Абигайль расхохоталась:

— Ах, Джейд, как я тебя люблю! Больше всего на свете!

— Еще бы! Я тоже люблю тебя больше всего на свете, Эбби!

— Правда? А как же твой отец? По-моему, он такой замечательный!

— Конечно, конечно. Я его тоже люблю… — разве могла она рассказать Абигайль всю правду, что любила отца, пока не обнаружила дневники Карлотты. Теперь она желала ему только одного — смерти!

…Джейд едва исполнилось двенадцать. Но еще за несколько месяцев до гибели Карлотты она заметила: что-то случилось.

Стоял зимний день. Смеркалось. Солнце, всего какой-нибудь час назад светившее так ярко, спряталось за горизонт. Стало совсем темно. Карлотта, в длинном белом платье, встала с дивана. Джейд думала, что она хочет включить электричество, но вместо этого мать зажгла свечу и поставила ее на стол. Комната залилась волшебным светом.

— Правда, красиво? — сказала Карлотта, взглянув на Джейд. Потом она прикрыла глаза и стала медленно декламировать:

Я с двух концов зажег свечу; Недолго ей гореть — о нет!

Врагам, друзьям сказать хочу: взгляните, что за чудный свет!

Джейд не поняла смысл этих строк Милле, но одно ей было ясно: речь идет не о свече, а о чем-то гораздо более важном. Она посмотрела на лицо матери и тотчас, испугавшись, что вдруг эта свеча догорит раньше времени, сама подбежала к ней и задула. Но Карлотта снова зажгла ее:

— Свечи существуют для того, Джейд, чтобы светить ярко… и недолго. Так устроен мир.

Джейд знала, что ее мать — «очаровательная дурочка», вычитав эти слова в одном романе, где героиня книги так напоминала ей Карлотту. Обе походили на изысканные цветки на тонких стебельках. Но когда Карлотта погибла в автокатастрофе, когда сломался пополам стебель ее изящной шеи, Джейд поняла, что между матерью и возлюбленной Гэтсби Дэзи была огромная разница. Ведь Дэзи ни о ком не заботилась, она походя калечила души людей! А Карлотта? Она сама погибла, а все остальные даже не пострадали.

Но окончательно все Джейд поняла, лишь обнаружив дневники матери. Она узнала, что раньше Карлотта была сильной женщиной и, если продолжить сравнение со свечой, никто не мог задуть ее пламя! Так продолжалось до тех пор, пока в ее жизнь не вошли некоторые люди, пока сопутствующие им обстоятельства не сломили ее. Именно это в итоге и стало причиной того, что красный «роллс-ройс» врезался в дерево кондори. А ее жизнь угасла, как свеча, зажженная с обоих концов. Несчастный случай? А может, Карлотта сама искала смерти, окончательно запутавшись в жизни?

В полицейском протоколе, составленном сразу же после катастрофы, было написано, что «в крови пострадавшей обнаружено большое количество алкоголя». Следствие пришло к выводу: причиной трагедии было управление машиной в нетрезвом виде.

Джейд же знала: алкоголь здесь ни при чем. Всего за несколько месяцев до этого Карлотта перестала пить. Она ходила к врачу, которого посещали кинозвезды и богатые люди, решившие завязать. Неужели не сдержалась на вечеринке в Малибу? Джейд сама видела, насколько серьезно было намерение Карлотты покончить с выпивками. Один только вид алкоголя вызывал у матери чувство отвращения: в последнее время не могла даже пригубить свое любимое шампанское. Разве она не выбила бокал из руки Трейса через две недели после посещения того врача?

— Выпей, детка, — говорил ей Трейс. — Это всего лишь шампанское, в нем и градусов почти нет.

— Спасибо, я не буду, — ответила, улыбаясь, Карлотта.

— Всего глоточек. Это тебе не повредит. — Он поднес бокал к самым ее губам.

— Может, и не повредит, но и не поможет, — Карлотта по-прежнему пыталась обратить все в шутку. — Прошу тебя, Трейс, оставь меня в покое.

— Как же не поможет! — процедил Трейс. — Очень может быть, что именно это тебе и поможет. С тех пор как перестала пить, ты стала какая-то грустная. Где твое былое веселье? А кому ты нужна такая скучная?! Мне лично не нужна. Скотти — тоже.

Карлотта перестала улыбаться:

— В таком случае я могу уйти. Мы с Джейд найдем себе другое место…

На этот раз рассмеялся Трейс:

— Не так это просто, детка. В сценарии все по-другому: ты должна оставаться здесь и веселиться…

Карлотта оттолкнула руку с бокалом:

— А кто автор сценария? Ты? Или Скотти? Кто?

— Сама знаешь кто. Ты знаешь это лучше меня.

Он снова поднес бокал к ее губам и попытался влить шампанское ей в рот.

Она резко отпрянула, и бокал, вылетев из руки Трейса, вдребезги разбился о стену.

Он схватил ее руку и стал заламывать за спину. Тут в комнату вошел Росс Скотт. Поняв, что происходит, он повелительным тоном сказал Трейсу:

— Успокойся!

Потом он обернулся и увидел Джейд, стоявшую все это время в углу и наблюдавшую эту сцену. Натужно рассмеялся:

— Смешную игру придумали папа с мамой, не правда ли, крошка?

И хотя Джейд прекрасно понимала, что это никакая не игра, она тоже рассмеялась вслед за своим крестным. Всего минуту назад, когда Трейс схватил за руку Карлотту, ей хотелось разреветься, а теперь все эмоции вылились в этот громкий смех…

Солидные газеты ограничились сообщением о том, что Карлотта была в тот вечер в Малибу, и выдержками из отчета следователя, бульварные издания выдвинули самые разнообразные версии — были напечатаны даже взаимоисключающие списки гостей, приглашенных на ту вечеринку. Все газеты сходились в одном: на празднике была Мэрилин Монро в сопровождении некоего господина с Востока, отказавшегося назвать свое имя, — судя по всему, известного политика. Среди приглашенных был также Росс Скотт, близкий друг семьи Боудинов, и его приятель, ведущий популярных телепрограмм Дж. С. Хант со своей новой любовницей — высоченной пышногрудой датчанкой, ни слова не понимавшей по-английски.

В газетах писали, что, узнав о трагедии, Трейс пришел в ужас. Он считал, что во всем виноват продюсер Черлз Драйер. Нашлись свидетели, видевшие, как Карлотта с Чаком сидели в его машине и пили водку прямо из горла.

— Этот сукин сын Чак влил в нее целую бутылку — ведь Карлотта не могла отказаться, если ей предлагали!

Рассказывали, что Карлотта заснула прямо в машине Чака, а когда потом ее растолкали и вытащили наружу, заявила, что немедленно едет домой, причем убедила всех окружающих, что справится с машиной.

Чак Драйер не мог ничего толком припомнить — он сам был пьян в стельку. Может быть, Карлотта действительно допивала при нем какую-то бутылку, но, кажется, это была не водка — ведь хозяин дома Гарри Принс хранил у себя в буфете только то, что он пил сам, а водку он не пил. Чак помнил, что бывший шеф Карлотты по студии «Мэджестик» принес какой-то импортный напиток. Скотти — Росс Скотт — пил только самые изысканные напитки:

— Эти ребята такие, все у них самое хорошее — будь то вино, женщины или наркотики!

Одна дама — хорошо сохранившаяся блондинка, основным занятием которой было устройство вечеринок для политиков обеих партий — рассказывала, что, когда Карлотту вытащили из машины Чака, кто-то дал ей маленькую красную пилюлю, «чтобы она пришла в себя». Блондинка готова была поклясться, что пилюлю дала Карлотте не кто иная, как Мэрилин Монро. Она утверждала также, что приехавший с Мэрилин политик был в восторге, что оказался на настоящем голливудском празднике, и весь вечер приставал к гостям с расспросами, когда же наконец начнется оргия.

Муж блондинки, техасский нефтепромышленник, заявил, что напоил Карлотту не Чак, а сам Трейс Боудин: он видел, как Трейсс держал в одной руке бутылку водки, а другой запрокидывал Карлотте голову. Жидкость лилась по ее подбородку…

Прочитав все эти репортажи, Джейд ясно поняла, что никогда не узнает, что же случилось в тот день на самом деле. Даже если бы она решилась, невозможно расспросить самого Чака Драйера. Недели через две после гибели Карлотты он отправился на кинофестиваль на Ривьере, где попал на вечеринку, устроенную прямо на борту яхты. Чак перегнулся через борт, упал в воду и утонул — хотя яхта стояла у причала.

Это случилось после того, как погибла Карлотта, и до того, как Джейд обнаружила дневники. Многое тогда еще не было понятно. Джейд смотрела на портрет матери и задавала немой вопрос: «Мама, стоило ли так жить? Дни, полные безрассудства, ночи, полные безумия! Жизнь, прожитая с умопомрачительной скоростью! Скажи мне что-нибудь, мама! Пошли мне знак! Что лучше: погибнуть, как ты — в расцвете лет? Или ждать, пока жизнь станет тяжелой и невыносимой? Или твоя жизнь была уже столь невыносимой?» Впрочем, уже тогда Джейд стала казаться, что мать выбрала слишком опасную профессию.

Смотря в зеркало, Джейд видела, как она была похожа на мать! Карлотта останется в памяти тех, кто ее знал и любил, вечно молодой. А сама она, наверное, состарится, и это сходство навсегда исчезнет! Джейд чувствовала это уже сейчас, будучи совсем еще девочкой. Суждено ли ей тоже сгореть, подобно зажженной с двух концов свече?

Но обнаружив дневники, Джейд твердо решила: она доживет до старости, но будет совершенно другим человеком, она ни за что не повторит жизненный путь матери! Хотя и будет походить на Карлотту, и, как Карлотта, любить жизнь! Карлотта была подобна изумруду — прекрасная, блестящая… но такая хрупкая! Джейд будет крепче! Необходимо походить на алмаз. Ведь алмаз — эталон крепости!

В дневниках Джейд нашла ответы на многие вопросы. Но ответы на них требовали постановки все новых и новых!

— Прокатимся верхом? — Джейд вышла из ванной комнаты. На ней была атласная кремовая блузка, белые бриджи и до блеска начищенные черные сапоги.

Абигайль рассмеялась:

— Мне кажется, сегодня никто не поедет кататься на лошадях. Хотя ураган закончился, на улицу страшно выглянуть — все перевернуто.

— Ты меня не поняла: я не собираюсь кататься. Просто такое настроение, что я решила надеть костюм для верховой езды. Мне идет?

— Еще как!

— Тебе тоже идет мой свитер. Только зачем вы проявляете своеволие, мисс Тюрсдейл? Что я вам сказала? — Джейд подошла к Абигайль и провела рукой по ее груди. — Я же сказала, что не надо надевать лифчик!

— Но…

— Никаких но. Или ты снимешь лифчик сама, или этим займусь я. И вообще, запомни: надо делать все, как я говорю!

— Хорошо, хорошо, — рассмеялась Абигайль, поднимая руки вверх, — Сдаюсь.

— Правильно делаешь. Быстро раздевайся!

Абигайль, покраснев, сняла розовый свитер и отвернулась, расстегивая лифчик.

— Ах, какая недотрога! — ухмыльнулась Джейд, подходя к сестре с другой стороны. — Какая грудь! Крошке Реду должно понравиться.

Абигайль поспешно натянула розовый свитер, прикрывая наготу:

— Ну как? Теперь ты довольна?

— По-моему, прекрасно. А теперь пройдись по комнате — надо посмотреть, как ты выглядишь в движении.

— Ты невыносима!

— Знаю. А тебе надо усвоить еще одну вещь: твои джинсы слишком свободны. Не забывай, что ты на войне, а Д’Арси будет драться до последнего. Так что советую надеть мои джинсы — они будут тебе как раз в обтяжку. Будь спокойна — Ред не сможет устоять при виде такой красавицы! — Джейд было больно говорить все это, но она знала — другого выхода нет.

Она достала из чемодана пару джинсов и кинула их сестре:

— Давай побыстрее! Если мы сейчас же не спустимся к завтраку, то, пожалуй, опоздаем и на ленч.

 

IV

Ред сидел в столовой и пил кофе. Он надеялся, что Джейд придет на завтрак без Эбби. Ему очень хотелось оказаться наедине с Джейд, но ее сестрица все время ходила за ней по пятам. Что касалось матери, Ред был уверен: от нее сбежать будет нетрудно.

Он хорошо помнил день три недели назад, когда они получили приглашение на день рождения Д’Арси. Тогда Джудит помешала ему позабавиться с Д. Д. Клейтон…

План Реда был прост: сбежать из дому прежде, чем Джудит его поймает. Мать имела обыкновение влезать во все его дела, ее интересовал распорядок дня сына, вплоть до каждого часа и минуты. Для перестраховки он хотел даже улизнуть из дому до завтрака, прежде чем она станет выяснять, что он собирается делать, но это ему не удалось. Уже в самой прихожей его окликнула секретарша Джудит Беатрис Юит:

— Подожди, Ред, мама хотела поговорить с тобой.

— Скажите ей, что я зайду к ней попозже. А сейчас я тороплюсь на теннис.

— Мать просила тебя зайти именно сейчас. Она получила какое-то срочное приглашение. А еще хотела поговорить с тобой об этой лодке.

— О Боже! Как надели ему эти разговоры о лодке!

— Мать ждет тебя в библиотеке, — сказала Беатрис.

Ред нагнулся и поцеловал Джудит в макушку:

— Что за спешка, дорогая Джуди? Куда нас приглашают?

Джудит протянула ему приглашение и записку, в которой Шериданы предлагали им провести неделю в их доме.

— Отлично! Я давно хотел познакомиться с ними. Поедем!

— Ну что ж, если так хочешь, поедем. Ты ведь у нас главный.

Ред саркастически улыбнулся: Джудит любила эту игру, будто Ред и впрямь главный. Оба они понимали, что на самом деле все не так, но Ред никогда не возражал и подыгрывал матери. Иногда он начинал даже изображать легкий флирт, показывая таким образом Джудит, что хотя она ему и мать, он по достоинству оценивает ее женские качества.

— А ты что, не хочешь? — Ред не понимал, что может не нравиться его матери в Шериданах, вообще он чувствовал, что мысли Джудит — непостижимый постороннему лабиринт. — Мне кажется, там будет весело.

— Тебе! — произнесла Джудит с шутливым укором. — Тебе везде весело.

— А разве это плохо? И потом, кто знает — может, мы подружимся? Мне очень хочется познакомиться с кузинами — Д’Арси и этими сестрами… Как бишь их?

— Абигайль Трюсдейл и Джейд Боудин.

— Да-да. У них разные отцы? А какая из них красавица?

— Понятия не имею. А почему ты решил, что одна обязательно должна быть уродкой? Ред пожал плечами:

— Ну, так всегда бывает, когда у сестер одна мать и разные отцы: одна — прелесть, другая — страшилка. — Он скорчил гримасу, думая рассмешить мать.

Но Джудит почему-то не рассмеялась. Напротив, весьма серьезным тоном она спросила:

— А что, ты располагаешь статистическими данными, подтверждающими эту теорию?

«Да, — подумал Ред, — наверное, ляпнул что-то не то».

— Мама, — сказал он вслух, — я обеими руками голосую за поездку. А теперь мне надо бежать. Надо быть на корте.

— С кем ты сегодня играешь?

— Мы в паре с Д. Д. Клейтон играем против Хатча и Лорен.

— Д. Д. твоя партнерша? — изумленно спросила Джудит. — Мне всегда казалось, что у нее не хватит ума завязать шнурки на ботинках.

«Ах, мама, — подумал Ред, — разве дело в этом? У Д. Д. есть другие достоинства…»

Он громко рассмеялся и направился к выходу. Но не успел он открыть дверь, как услышал слова Джудит.

— Послушай, Ред, а почему ты тебе не пригласить своих друзей пообедать с нами?

— С нами? — Ред замер на пороге.

— Да. Предлагаю встретиться всем вместе в начале второго около «Казино», а потом мы можем съездить посмотреть на лодку.

О Господи! Ведь он почти ускользнул от матери! Теперь он знал: этот день у него занят, Джудит не обведешь. Самое обидное заключалось в том, что она, скорее всего, и не собиралась покупать эту лодку, о которой он так давно мечтал. Ред знал тактику своей матери: она обтожит покупку до следующего лета и целый год будет дразнить его!

Он постарался изобразить улыбку:

— Отлично, Джуди. Встретимся в начале второго. Только умоляю: не надевай платье с декольте — а то беднягу Хатча хватит сердечный приступ.

Джудит усмехнулась: конечно, она не поддалась на эту маленькую лесть, но ей нравилось, когда Ред дразнил ее, создавая образ опытной женщины, сводившей с ума мальчишек.

— И, пожалуйста, напиши им, что мы приедем. По-моему, сойтись поближе со стариком Шериданом было бы весьма полезно для блестящего молодого человека, вынашивающего планы захватить Белый дом!

Эта реплика тоже была часть его игры. Реду иногда хотелось придушить Джудит. Он даже представлял себе, каким именно способом: подошли бы канат лодки, струна теннисной ракетки, даже шнурки от ботинок Д. Д. Клейтон. Но сегодня мать одержала очередную победу над сыном — она не дала ему переспать с Д. Д.

Когда Абигайль и Джейд вошли в комнату, Ред, позабыв о хороших манерах, вскочил на ноги, едва сдерживая возмущение: опять эта Абигайль притащилась вместе с сестрой! А на дворе такая погода, что позвать Джейд на прогулку не получится! Как соблазнительно выглядела Джейд в этом костюме для верховой езды! Зачем только она его надела?

— Ты что, собираешься прокатиться верхом?

— Ты что, не в своем уме?! — насмешливым тоном произнесла Джейд. Она надеялась отбить у Реда всякий интерес к себе. — Кто же ездит верхом в такую погоду?! А где все?

— Франческа закончила завтракать минут пятнадцать назад. У нее какие-то дела по хозяйству. Насколько я понял, из-за урагана часть прислуги не смогла попасть в дом, так что приходится самой всем заниматься. Что касается дяди Билла, то он встал очень рано. Да и твой отец тоже, Джейд. Они куда-то ушли.

Джейд недоверчиво взглянула на Реда:

— Мой отец проснулся в такую рань, да еще в самый разгар урагана? Не может быть?

— Ураган уже прошел над этим местом. Тетя Франческа сказала, что Билл как губернатор обязан сразу же выезжать на места стихийных бедствий и оценивать причиненный ущерб. Вот они и поехали вместе с твоим отцом.

— Какая осведомленность! — произнесла Джейд тем же насмешливым тоном. Джейд не могла понять, зачем это Трейс отправился вместе с Биллом, а Ред не мог понять, почему дочь Трейса неожиданно стала столь недружелюбной. Еще накануне она была так мила, даже больше, чем мила, — явно проявляла к нему интерес.

— Не хотите ли присесть? Я вас обслужу. — Ред перекинул салфетку через локоть и учтиво поклонившись продолжил: — Я к вашим услугам, юные леди. Что желаете: яйца всмятку, колбаса, бекон, овсянка, тосты, датские печенья, всевозможные сладости…

Абигайль рассмеялась и села за стол:

— Мне, пожалуйста, яичницу с беконом и тост с персиковым мармеладом.

Джейд искоса поглядела на Реда, всем своим видом показывая, что его шутка пришлась ей не по вкусу:

— Не стоит беспокоиться обо мне. Я буду только кофе, причем налью его сама.

Она налила себе чашку кофе и села за стол напротив Абигайль. Но Ред не успокоился: накладывая яичницу в тарелку Эбби, он произнес:

— Думаю, леди, вам не мешало бы немного подкрепиться — завтрак способствует улучшению настроения.

— Да что вы говорите?! — протянула Джейд. — Вот, оказывается, о чем вы… А я вот все думаю, куда же это подевалась Джудит, и как она решилась оставить без присмотра своего любимого сыночка…

Абигайль тяжело вздохнула. Джейд откровенно хамила — зачем? Хотя Эбби и не была влюблена в Реда, он в принципе ей нравился. Было неприятно смотреть, как сестра обижает этого парня.

Ред воспринял слова Джейд, как пощечину: «Ну и стерва!»

Ладно, он ей покажет, на что способен! Хамить, так хамить!

Джейд опустила глаза и уставилась в чашку. Пожалуй, она зашла слишком далеко. Не надо было говорить всего этого. Но было уже поздно. Важно одно: после этих грубых слов Ред наверняка забудет о ней и переключится на Абигайль. Кажется, это уже произошло: он склонился над Эбби и что-то шептал ей на ухо так тихо, что Джейд не могла ничего расслышать. Джейд подумала, что именно этого она и добивалась — сближения Реда и Абигайль!

Ред болтал какую-то бессмыслицу на ухо Абигайль, заглядывая в вырез на ее свитере, но мысли его были заняты другим: какая муха укусила Джейд? Что явилось причиной столь резкой перемены в ее поведении? Вдруг он заметил, что Абигайль была без лифчика. Интересно! Кажется, впервые Ред посмотрел на Эбби, как на девушку.

Вскоре вбежала Д’Арси. Эбби обернулась: она тоже была без лифчика! Тоже в облегающих джинсах! Выходит, все ухищрения Джейд оказались тщетными!

Д’Арси подбежала к Реду и произнесла, кокетливо надув губы:

— Как?! Вы тут завтракаете без меня?! И никто не удосужился сходить за мной!

— Садись к нам, — сказал Ред, скользнув взглядом по Джейд.

Джейд поняла, что была права, когда подозревала Д’Арси в чрезмерном интересе к Реду. Она буквально трясла своими грудями у него перед лицом! Джейд очень надеялась, что этот флирт останется без последствий: она должна была помешать этому — и ради Абигайль, и ради самой Д’Арси. Та ведь сама не знала, что перед нею собственный брат! Что будет, если они привяжутся друг к другу?!

А Ред тем временем думал, как бы ему заставить ревновать Джейд. Пожалуй, большего эффекта можно достичь, флиртуя с Д’Арси. Бог с ней, этой Эбби. Главное — успеть что-нибудь предпринять до того, как в столовую спустится мать!

 

V

Джудит проснулась в отвратительном настроении.

Она заснула лишь после рассвета, а теперь было уже около полудня: было чувство, что потеряна впустую уйма времени! Она открыла ставни — за окном моросил мелкий дождик. Мелькнула надежда, что ураган не достиг Нового Англии и стихия пощадила Ньюпорт.

Прежде чем спуститься вниз, Джудит постучала в дверь Реда — выяснить, на месте он или нет. Она надеялась, что он еще не вставал. Пусть лучше валяется в постели до обеда, чем якшается со своей рыжеволосой кузиной или с Биллом! Сначала Джудит сама поговорит с Биллом обо всем, а потом уж будет видно! На стук никто не ответил. Она толкнула дверь и увидела, что в комнате Реда нет, затем поспешила вниз по лестнице.

Когда Джудит вошла в столовую, экономка уже убирала со стола.

— Доброе утро, миссис Стэнтон. Я уже начала убираться, но, конечно, вы еще можете позавтракать. Что вам подать — может быть, омлет?

— Спасибо, не стоит. Пожалуй, ограничусь соком, чаем и тостами. А где остальные?

— Господин губернатор с мистером Боудином уехали выяснять последствия урагана. Миссис Шеридан на кухне. Сегодня у нас мало прислуги, вот она и хлопочет по хозяйству. Большинство прислуги живет далеко отсюда, а в такую бурю разве заставишь кого выйти из дому, тем более — поехать в такую даль?! Потом, у нас ведь отключили электроэнергию, а из запасных генераторов работает только один. А холодильник, по-моему…

— Нельзя ли короче?! Где молодежь?

— Все пошли наверх. Поскольку в доме мало прислуги, миссис Шеридан предложила им самим навести порядок у себя в комнатах.

— Прекрасная идея, — сказала Джудит, усаживаясь за стол. Едва притронувшись к еде, она недовольным тоном произнесла: — Скажите, а свежих тостов у вас нет? И потом, сколько времени назад вы налили в чашку этот чай?

— Извините, миссис Стэнтон, я принесу горячий чай.

— Уж будьте так любезны. И еще: не забудьте, пожалуйста, охладить сок. Надеюсь, вы умеете это делать?

— Я уже говорила, что холодильник не работает. Попробую что-нибудь придумать.

— Сделайте милость. Кстати, у вас есть свежие газеты?

— Нет мэм. Сами понимаете — буря, — с этими словами экономка поспешно ретировалась.

Вдруг до Джудит дошло: если дети занимаются уборкой в своих комнатах, то почему же никого нет в комнате Реда? Где он? С кем? Она поспешно встала из-за стола и пошла наверх.

Поднявшись по лестнице, она услышала голоса, смех, музыку. Все эти звуки доносились из комнаты Джейд и Абигайль. Джудит резко распахнула дверь: на одной из двух кроватей лежал Ред, а над ним склонились Абигайль и Д’Арси, которые пытались стянуть его на пол. Девушки визжали и смеялись. Из радиоприемника доносились звуки песни Сэмми Дэвиса «Какой же я дурак». Увидев мать, Ред резко вскочил на ноги. Д’Арси одернула свитер, а из ванной появилась Джейд.

— Тетя Фрэнки послала нас навести порядок в комнатах… — извиняющимся тоном начал Ред.

— Мы решили, что лучше работать всем вместе, — добавила Д’Арси. — Начали здесь.

— Понятно, — сухо произнесла Джудит. — Общими усилиями, не так ли?

— Мы убираем постель, а Джейд приводит в порядок ванную, — с серьезным видом сказала Абигайль. — Закончим уборку тут — пойдем к Д’Арси, а потом — к Реду.

— Интересно у вас получается: один человек — почему-то в костюме для верховой езды — занимается ванной, а кровать поправляют аж втроем! — съязвила Джудит.

— Что поделаешь, — сказала, улыбнувшись, Д’Арси. — Раз один человек улегся на кровать и никак не хочет вставать, приходится поднимать ее вдвоем!

— Да, нелегкая вам досталась работа, — рассмеялась Джудит. Кажется, все довольно невинно. — Ладно, ребята, продолжайте уборку. А ты, Ред, не будь таким лентяем — вставай поскорее и не заставляй девочек стаскивать тебя силой!

Абигайль выбежала из комнаты вслед за ней:

— Джудит, я здесь не нужна. Можно, я уберу твою комнату?

— Почему бы и нет, дорогая? Это очень мило с твоей стороны. Спасибо.

Едва закрылась дверь, Д’Арси кинулась обратно к кровати и снова стала сталкивать с нее Реда, а Джейд, облокотившись на косяк двери ванной, протянула:

— Редьярд, сынок, будь хорошим мальчиком, встань, пожалуйста, с кровати.

Ред схватил подушку и запустил ею в Джейд.

Завтрак для Джудит принесла Франческа.

— Надеюсь, сок достаточно холодный, Джудит, — сказала она. — Я поставила его в кастрюлю со льдом, боюсь теперь, что мы останемся без льда. А кто его знает, когда починят генератор…

— Извини, Фрэнки, я не хотела причинить тебе так много беспокойства. Может быть, нам лучше уехать?

— В любом случае это сейчас невозможно. Аэропорты закрыты, поезда не ходят. Ураган продолжает путь вдоль побережья.

— А где Билл? Он звонил домой?

— Нет, но уверена: к вечеру он вернется.

— Говорят, и Трейс поехал с ним. Что это с ним случилось?!

— Именно об этом мне и хотелось спросить тебя, Джудит.

— Меня? Откуда я знаю?!

— Помнится, Трейс всегда обсуждал с тобой важные дела.

— Да что ты, Фрэнки! Не так уж часто это бывало. Сейчас, насколько я понимаю, Трейс решил обсудить что-то с Биллом.

«К чему она клонит?» — подумала Франческа. Как бы то ни было, надо было уходить отсюда.

— Извини, Джудит, у меня дела… — Тут она заметила стоявшую на пороге Абигайль. — Ты что-то хотела, Эбби?

— Да нет, я просто закончила убираться в комнате Джудит и теперь могу помочь на кухне. Здесь, наверху, мне делать нечего. Может быть, я вытру со стола или помою тарелки…

— Спасибо, Эбби, — прервала ее Франческа. — Ничего не надо. Сами справимся. А теперь, еще раз прошу прощения, но мне надо идти…

«Что это с ней? — подумала Джудит. — Понятно, что меня она терпеть не может, но за что она набросилась на бедную девочку? Странно, что она так себя ведет по отношению к дочери Карлотты…» — и она с улыбкой посмотрела на Эбби, стоявшую в углу с видом побитой собаки.

— Я хотела помочь… — смущенно пробормотала Абигайль.

— Ну, конечно, конечно. Ты правильно поступила. Послушай, а не выпить ли нам чаю? У нас есть чашка и блюдце, а тост мы разделим пополам.

Абигайль с радостью села возле Джудит. Та налила ей чаю.

— Ты будешь со сливками или с лимоном?

— А ты?

— Я — с лимоном.

— Тогда я тоже. — Заметив, что Джудит не положила себе сахару, Эбби решила последовать ее примеру.

— Ты помогаешь по хозяйству дома?

— Конечно. У меня есть своя работа, не говоря уже о моей комнате и ванной. Тетя Селена держит только одну служанку, и она не справляется со всем хозяйством.

Да, маленькая Эбби очень мила. Подумать только — плод любви Карлотты и Трейса! Что касается Джейд, то ни у кого не вызывало сомнений, что она дочь Карлотты и Трейса. И дело не только во внешней сходстве с Карлоттой — у нее был характер родителей. Джудит было интересно, кто, кроме нее, знал, что Эбби — дочь Трейса. Скорее всего, это было известно Франческе и Биллу. Из разговора с Джейд она сделала вывод, что и она знала об этом. Трюсдейлы, вероятно, пребывали в неведении. Иначе они бы выгнали девочку вон. Кто мог открыть эту тайну? Явно не Франческа с Биллом. Джейд? Едва ли. Это мог сделать только один человек — Трейс — если это было бы ему выгодно и если бы не нашелся другой, более сильный человек, который остановил бы его.

Джейд считала, что обладает такой силой. Она смогла бы остановить этого негодяя.

— Тебе нравится в Палм-Биче, Эбби? Ураган не испортил впечатления?

— Нет, что ты! Вот сейчас, например, мне так хорошо оттого, что мы вместе пьем чай! Одно только жаль — ведь мы обе живем в Бостоне и до сих пор ни разу не виделись.

— Я думала о том же. Когда мы вернемся в Бостон, мы исправим положение. Будешь приходить ко мне в гости на обед — ну, хотя бы на чай — раз в неделю. Договорились?

— Договорились! — восторженно произнесла Эбби, пододвинув свой стул вплотную к Джудит. Джудит была так заботлива, так внимательна — не то, что тетя Франческа. Джудит обращалась к ней, как родная тетя!

— Ладно, Эбби, не хочу вырывать тебя из компании сверстников. Ты, наверное, хочешь вернуться к ним, наверх.

— Нет, нет! Мне здесь так хорошо.

Тут Джудит поняла, что и ей хорошо с Эбби — было приятно ощущать себя объектом такого восторга, — у девочки горели глаза! У кого еще вызывала она такие чувства? Наверное, ни у кого. Во всяком случае, не у Реда.

Через некоторое время Джудит и Абигайль поднялись наверх посмотреть, чем занимаются другие. Все были в комнате Реда. Джейд снова убиралась в ванной комнате, а Ред с Д’Арси поправляли постель. Снова в комнате стоял смех: Ред лежал на кровати, но на этот раз Д’Арси улеглась сверху.

При виде Джудит Д’Арси, тяжело дыша, скатилась с Реда. Он сел на кровати, а Джейд вышла из ванной — она обрадовалась, что Джудит помешала «игре» Реда с Д’Арси. Все это время она только и думала, как это сделать, но чтобы Ред не подумал, что ревнует. Конечно, она ревновала, но гораздо больше ее злило другое: она так много сделала сегодня для Эбби, обхамила Реда… А Эбби — когда путь к сердцу этого парня был практически открыт — куда-то убежала, уступив поле боя Д’Арси, которая наступала на Реда, как танк. Что стряслось с Эбби? Она сдалась без боя! Ну что ж, пусть теперь Джудит займется своим сынком. Она уж наведет порядок…

Как ни странно, Джудит не устроила скандал. Конечно, ей не нравились эти забавы Реда, но она решила, что лучше сохранить спокойствие.

— Ред, дорогой мой, — сказала она, улыбаясь, — что скажут на это твои однокурсники из Гарварда? Что ты снова стал маленьким мальчиком? Сколько тебе лет?!

Ред побагровел от гнева: Джудит всегда удавалось высмеять его! А теперь она сделала это в присутствии Д’Арси и Джейд! На Эбби он не обращал особого внимания. Впрочем, его раздражало, что та подлизывается к его матери.

— А ты, Д’Арси, — продолжала Джудит, — о чем ты думаешь? Что бы сказали об этом твои папа с мамой?

Д’Арси встала на ноги:

— Подумаешь! Думаю, что папа просто бы рассмеялся. А мама?! Мама, пожалуй, немного старомодна. Но ведь мы просто играли, валяли дурака. Неужели ты ей все расскажешь?

— Да нет, не расскажу. Зачем понапрасну огорчать ее? Вы ведь «просто валяли дурака».

По правде говоря, она вообще не хотела говорить с Франческой, только с Биллом. Скорее бы он вернулся! Ей хотелось поскорее узнать, о чем беседовали Билл с Трейсом!

 

VI

Когда рано утром Трейс заявил, что хочет поехать с Биллом, тот понял, что Боудину нужно поговорить с ним без свидетелей. Но на протяжении всего дня им та и не удалось оказаться наедине — Билл был все время в гуще событий. Он разговаривал с людьми, выяснял, серьезны ли повреждения от урагана. Всюду — и в джипе, и в вертолете — их окружали люди. Наконец, Билл закончил свои дела. Усталые, грязные, голодные, они возвращались домой. Теперь никто не мог помешать их разговору, если не считать шофера, — но тот следил за дорогой, да и шум мотора не дал бы ему ничего расслышать.

— Ладно, Боудин, выкладывай, — сказал Билл. — Что ты хотел сказать?

— Я могу и подождать. У нас впереди целая неделя, — Трейсу показалось, что сейчас не время. Действительно, они так утомились за день, а говорить на столь серьезные темы лучше за столом, в спокойной обстановке…

— Не рассчитывай на неделю, Боудин. Я выставлю тебя отсюда раньше!

— Однако ты невежлив, Шеридан. Мой партнер Скотти говорил, что ты воспитанный человек.

— Партнер?! Какой он тебе партнер?! Он твой босс, а ты — ноль, мыльный пузырь!

«Ты к тому же гнусный вор, похитивший Карлотту и упрятавший ее в столь гнусное место, куда, по всей видимости, не проникали лучи палящего калифорнийского солнца!» — добавил про себя Билл.

Он вспомнил, как однажды зимой Карлотта говорила ему:

— Ах, если бы мы оказались с тобой сейчас в Калифорнии! На солнцепеке! Наверное, это прекрасно — заниматься любовью под палящим солнцем! Правда, Билл? — Интересно, занимались они с Трейсом любовью под палящим солнцем?

— Видишь ли, Шеридан, насколько мне известно, у тебя кое-какие проблемы с репутацией. А человек, решивший стать президентом, должен иметь безупречную репутацию.

— Хочешь меня запугать, скотина?

— Нет, мы никого не запугиваем. Иногда просто предупреждаем.

— Идиот, — процедил Билл, вплотную придвигаясь к Боудину. — Ты хоть сам понимаешь, кого ты хочешь «предупредить»?! Меня не напрасно зовут здесь «Королем». Ты находишься на моей территории, понял?! Однажды утром ты проснешься покойником, и никто ни о чем не спросит.

На какое-то мгновение Боудин испугался, опустил глаза, не зная, что сказать. Вскоре, однако, он совладал с собой:

— Этим меня не удивишь. Мы тоже так делаем.

— Дерьмо! — бросил ему Билл. — Ну ладно, раз уж твой босс подослал ко мне такого ублюдка, придется выслушать. Выкладывай, в чем дело!

Боудин знал, что не надо говорить все сразу. Чтобы победить противника — особенно такого, как Билл, — надо было сохранить самообладание.

— Дело весьма серьезное, Король, — процедил Боудин. — Речь идет о тебе, о твоей заднице. Ребята Кеннеди сильно мешают Скотти и его друзьям — надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду… Бобби лезет явно не в свое дело. Ребята хотят убрать его из министерства юстиции, а это значит, что и Джону придется освободить Овальный кабинет к шестьдесят пятому году…

— И что из этого следует?

— Люди, которых представляет Скотти, прекрасно понимают, что, если в шестьдесят четвертом Кеннеди потеряет Юг, он проиграет выборы. Они понимают также, что ты обладаешь большим влиянием на избирателей Юга. Если ты не поддержишь Кеннеди, он проиграет. А мои ребята в долгу не останутся — мы знаем правила игры.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду? Ты играешь с нами — мы играем с тобой. Ни для кого не секрет, что рано или поздно ты захочешь вылезти на самый верх. И тогда мы отблагодарим тебя сполна. Мы поддержим твою кандидатуру — а мы умеем поддерживать, ты ведь знаешь.

— Знаю. — Голос Билла был по-прежнему спокоен, и Трейс немного расслабился. Он решил, что Шеридан согласится. Что ж, тем лучше — значит, не придется доставать свой последний козырь. Он никому не станет рассказывать, что Ред — сын Билла. Пока что не будет. А там, глядишь, подвернется случай использовать этот козырь лично для себя, а не для Скотти.

— А если я не играю в ваши игры? — все так же спокойно спросил Билл.

— Тогда ты должен понять, что у тебя много врагов, причем они гораздо опаснее политических противников.

— Я тебя не боюсь.

— Испугаешься, куда ты денешься, — рассмеялся Боудин. — Даже президенты с треском вылетают.

Билл еще ближе придвинулся к Боудину и схватил его за яйца:

— Слушай меня внимательно, Боудин. Ты поползешь обратно в ту яму, из которой вылез, и передашь своим приятелям, что Билл Шеридан желает им поиметь самих себя. Я сам решаю, кого поддерживать на выборах. Понял, дерьмо? Если понял, скажи «да».

Глаза Боудина налились кровью. Он попытался схватить Билла за запястье и высвободиться из стального захвата, но это было невозможно. Несколько секунд он пытался терпеть, но, наконец, сломался и прокряхтел: «Да». Билл тотчас же отпустил его.

«Ты ответишь мне за это, Билл Шеридан, — подумал Боудин, — Когда-нибудь я убью тебя!»

— Если бы не Джейд, я бы вышвырнул тебя вон прямо сейчас, — проговорил Билл. — Но я не хочу огорчать девочку. Запомни это хорошенько и держи язык за зубами. И вообще, Боудин, не советую тебе попадаться мне на пути!

Боудин понял, что действительно, сейчас не время делать сенсационные разоблачения. Он прибережет свой козырь на потом. Впрочем, у него была приготовлена еще парочка бомб замедленного действия…

Франческа открыла дверь.

Как дела, Билл, есть серьезные разрушения? — Всем своим видом она показывала, что стоявший рядом Трейс для нее не существует.

— Ничего, могло быть и хуже, — ответил Билл.

Тут из дома выбежала Джейд. Ей, казалось, тоже не было никакого дела до Боудина — она с радостью бросилась на шею дяде:

— Ах, бедный дядя Билл! Ты так устал!

Франческа взяла Билла под руку и практически оттащила его от Джейд. Она понимала, что это выглядит смешно — защищать мужа от поцелуев собственной племянницы, но ничего не могла с собой поделать.

— По-моему, Джейд, твой отец тоже изрядно вымок и устал. Ты не хочешь принести ему мартини? — С этими словами Франческа увела Билла в дом, оставив Джейд наедине с Трейсом.

Трейс пристально посмотрел на Джейд: что у нее на уме? Ему не понравилось, как она бросилась на шею Шеридану.

«Какая дура! — подумал Трейс. — Вся в мать!»

Карлотта тоже не умела видеть свою выгоду. Вот и Джейд — зачем она тратит время на Билла? Лучше бы охмуряла своего богатенького кузена! Ведь еще вчера он, казалось, совсем уж попался на ее крючок. Наклевывалось выгодное дельце! Что же произошло с тех пор? Наверняка в дело вмешалась Джудит — само собой разумеется, ей не очень нравится Джейд, и она не хочет отдать ей на растерзание своего сынка. Что ж, Трейс постарался бы взять на себя Джудит — он помог бы дочери, а она, в свою очередь, помогла бы потом ему.

Трейс обнял Джейд за плечи, но она резко оттолкнула его руку. Что такое? Трейсу в этот день явно не везло. Однако он сохранил самообладание:

— Что случилось, детка?

Джейд посмотрела в его глаза. Вот уже почти три года она сдерживала в себе эти чувства — эту ненависть, это отвращение. И вот, наконец, настал день, когда она скажет Трейсу все, что думает о нем! Когда-то она любила его, когда-то она верила в волшебную сказку о любви Карлотты и Трейса… Но судьбе было угодно раскрыть перед ней страницы дневников матери. Иллюзии рассеялись. Джейд чувствовала: ее терпению настал конец.

— Это у тебя надо спросить, что случилось!

Трейс и так изрядно перенервничал, ему хотелось поскорее закончить разговор с дочерью:

— На что это ты намекаешь? А ну, выкладывай.

— Я намекаю на мамины дневники.

— Что?! Разве она вела дневники?

— Да, и я нашла их. Более того: я взяла их с собой. Теперь мне все известно.

Трейс поймал руку Джейд и заломил ее за спину:

— Что это тебе известно?

— Что ты убил маму!

Он выпустил ее руку и разразился хохотом:

— Дурочка! Она перебрала лишнего и врезалась в дерево…

— Это был лишь один момент, а ты… ты медленно убивал ее годами. Ты продал ее!

Трейс снова рассмеялся:

— Продал? Но кому — белым работорговцам?

— Работорговцам? Пожалуй. Ты продал ее Россу Скотту.

Трейс с размаху ударил ее по лицу. Джейд не издала ни звука, только прижала к щеке ладонь.

— Как ты смеешь так разговаривать с отцом?!

— С отцом? А ты уверен, что именно ты — мой отец?

Теперь был ее черед смеяться. И хотя Джейд прекрасно понимала, что ничего смешного во всем этом нет, она расхохоталась в лицо Боудину!

А ведь когда она впервые открыла дневники Карлотты, ей было совсем не до смеха.

…Карлотта ехала в Калифорнию поездом. Бесстрашная Карлотта боялась самолетов, причем ее пугала не столько перспектива разбиться, сколько само ощущение беспомощности, невозможности постоять за свою жизнь на этой огромной высоте. Там, за облаками, ты был совершенно бессилен, твоя судьба полностью принадлежала кому-то другому.

Ей не нравилась эта поездка. Еще бы — три долгих ночи и три долгих дня! Как тут не тосковать об оставленной малютке? Крошке Абигайль едва исполнилось тогда три месяца. Но Карлотта утешала себя мыслью о том, что совсем скоро она вернется за Эбби — этим видимым плодом их любви с Трейсом. Это была настоящая лю6овь Карлотта постоянно твердила эти слова. Бели бы Трейс не любил ее, зачем бы он послал за ней? Зачем бы позвал в Калифорнию?

Конечно, он позвал Карлотту к себе потому, что не мог жить без нее. Как только он увидит Абигайль, он поймет, что и без этой малютки ему не прожить, он полюбит ее так, как любит ее сама Карлотта! Карлотта с нетерпением ждала того часа, когда Трейс наконец увидит дочь. Ведь у нее были его глаза, его волосы! Разве можно остаться равнодушным при виде того, как Эбби улыбается и воркует?! Скорее бы Трейс увидел дочку!

Они вместе посмеются над этим именем: Абигайль — это важное и претенциозное имя совсем не подходит малютке! Имя придумали Джордж и Селена — они решили назвать девочку в честь жены второго президента США: Джордж считал себя ее потомком по материнской линии. Кроме того, Абигайль Адаме была не просто вторая по счету Первая Леди страны — она представляла из себя квинтэссенцию самого понятия «леди». Конечно же, Уит не стал спорить с ними. У него не нашлось сил даже для того, чтобы защитить Карлотту от нападок, которые не прекращались с того дня, как он привел ее в их дом после свадьбы. Джордж и Селена смотрели на нее, как на заразу, как на ведьму, похитившую любимого племянника.

С этим домом все кончено! Кончено раз и навсегда. Карлотте больше никогда не придется иметь дело с Джорджем и Селеной, не придется выдерживать их полные ненависти взгляды! Она вырвалась из дома Трюсдейлов, и скоро, совсем скоро ее обнимет Трейс. Он прижмет ее к груди и скажет, что любит ее, что жизнь без нее невозможна, что они будут вместе до самой смерти…

«Трейс Боудин, Трейс Боудин, Трейс Боудин! — стучали колеса поезда, мчавшего Карлотту с одного конца страны на другой. — Трейс любит Карлотту, Трейс любит Карлотту…»

Когда Трейс уехал в Калифорнию, Карлотта возненавидела его. Но вскоре гнев прошел — действительно, разве он виноват? Ведь она сама подробно рассказывала ему о своих мужчинах, — что же удивительного, что Трейс не сразу поверил ей? Конечно, он имел все основания считать, что она беременна от другого… Но теперь — все позади. Трейс поверил Карлотте. Он даже сказал, что раскаивается в том, что не женился на ней тогда. Они вернутся за Эбби и будут жить дружной семьей: она, Трейс и их дочь!

Карлотта искренне старалась ужиться с Уитом. Ей вовсе не хотелось причинить ему боль. Когда она осталась одна, без Трейса, Уит воспользовался случаем жениться на ней — он не мог и не хотел ждать. Увы, после свадьбы он не мог и не хотел быть великодушным мужем, постоянно оскорбляя Карлотту. Казалось, он самоутверждается, мучая ее. Бедный Уит! Он так и не нашел в себе силы простить ее. Ему было нужно только одно: чтобы никто — прежде всего Джордж и Селена — не узнал, что он женился на женщине, беременной от другого.

Но теперь все мосты, связывающие ее с той жизнью, были сожжены. Только бы доехать до Калифорнии, до Трейса — исчезнут все проблемы, все невзгоды! Все будет, как в сказке, как в настоящем голливудском фильме, герои которого не знают горя и наслаждаются друг другом долгие годы, всю жизнь…

Она вышла из поезда и бросилась в объятия Трейса. Наконец они вместе! Ничто вокруг не интересовало Карлотту — ни вокзал, ни калифорнийские пейзажи, ни жаркое солнце и голубое небо — она была с любимым человеком… Вдруг она поняла, что Трейс не один за его спиной стоял какой-то человек: худощавый, элегантный, с гладко причесанными седыми волосами и какими-то странными, практически бесцветными глазами. Но глаза внушали страх. Аккуратно подстриженная бородка клином лишь подчеркивала жесткую линию рта. Трейс представил незнакомца:

— Росс Скотт. Называй его просто Скотти. — Но глаза Трейса говорили: — Будь с ним повежливее — это не простой человек!

Тогда, в Бостоне, Трейс иногда говорил ей о Россе Скотте. Он называл его своим компаньоном, приятелем. Но сейчас Карлотта инстинктивно почувствовала: Трейс боится этого человека. Кто же он такой, этот Росс Скотт? Несмотря на полуденную жару, Карлотта почувствовала, как по ее коже пробежал озноб. Она поняла, что тоже боится Росса.

Они посадили ее в белоснежный «бентли» и отвезли в примостившуюся на склоне одного из живописных холмов очаровательную розовую виллу. Карлотта не верила своим глазам: это ее дом! Террасы, сады, фонтаны, бассейн с мозаичным дном, теннисные корты, даже конюшня! Наверное, Трейс — добрый волшебник! Откуда иначе могло появиться это чудо? Внутри дом выглядел тоже великолепно: интерьер был оформлен с гордым презрением к веяниям современной моды. Стулья с высокими спинками, обитые сафьяном; столики на витых ножках; мягкие диваны с причудливыми позолоченными подлокотниками; мраморные статуэтки; хрустальные бокалы на изящных ножках. Десятки зеркал отражали свет тонкой работы люстр и бра, а в одной из комнат на деревянной подставке, инкрустированной слоновой костью, стояла настоящая венецианская ваза. Как удалось Трейсу так обставить виллу? Кто помог ему выбрать все эти шедевры? Где он взял столько денег? И как смог он приобрести «Палм Гротто» — этот роскошный клуб на Сансет-стрип?

И вдруг ее осенило! Трейс не имел никакого отношения к этим богатствам — все здесь принадлежало Россу Скотту. Скотти! Он был настоящим хозяином! Ей предстояло жить в его доме. Когда они повели ее наверх, чтобы показать спальню — белый бархат, атлас, зеркала во всю стену, — Карлотта поняла, в чьей кровати ей придется спать. Все это принадлежало Россу Скотту. Ему принадлежал Трейс, ему будет принадлежать и она. Карлотта поняла, что радужным иллюзиям настал конец.

Сначала она подумала бежать. Но куда? Где могла она найти пристанище? Броситься к Биллу? Нет, теперь он принадлежал Фрэнки, а та уже однажды показала, что не позволит сестре перебегать ей дорогу. Вернуться к Уиту, который — несмотря на страстное желание обладать ею — на самом деле глубоко презирал ее? Возвратиться в Бостон, к крошке Абигайль? Нет, слишком поздно. Мосты уже сожжены.

Трейс схватил ее за руку и сладким-пресладким голосом прошептал на ухо:

— Ты должна сделать это! Ради нас… ради нашей любви. Сделай это ради нашего ребенка. Подумай, о будущем нашей Эбби. Мы возьмем ее к себе. Карлотта, если ты действительно меня любишь, сделай это — докажи, что можешь пойти на это ради меня!

В эту ночь Карлотта спала с ними обоими. Сначала — с тем страшным человеком, которого Трейс боготворил, а потом с самим Трейсом, который лицемерно шептал ей на ухо, что боготворит ее.

Карлотта была раздавлена случившимся — ей никогда еще не было так стыдно. Зато Трейс мог по праву гордиться: он обещал принести своему идолу такую жертву, о которой тот мог лишь мечтать, и вот сегодня он сдержал обещание!

Через месяц она поняла, что снова забеременела, — ей было все равно, чей это ребенок — Скотти или Трейса. Но Трейс был в восторге:

— Скотти очень доволен. Он хочет, чтобы мы поехали в Мексику. Там ты сможешь быстренько оформить развод, и мы поженимся. Если у тебя родится девочка, Скотти хочет, чтобы ее назвали Джейд — так называется гостиница, которую мы строим в Лас-Вегасе. А что — неплохое имя. Как тебе кажется?

Она произнесла в ответ что-то невнятное. Трейс взял ее за плечи и слегка встряхнул:

— Что это ты такая кислая? Здесь нужна веселая Карлотта. Поняла?

Джейд? Пусть будет Джейд. В конце концов, если неважно даже, кто отец ребенка, какое значение имеет имя? Как все-таки повезло Абигайль! Ее назвали в честь жены второго президента, ей суждено расти в далеком Бостоне, вдали от обманчивого солнца Калифорнии. Она никогда не услышит лживые слова Трейса Боудина, не увидит бесцветные и безжалостные глаза Росса Скотта. Счастливица Абигайль, бедняжка Джейд!..

Когда Джейд прекратила смеяться, она посмотрела на Трейса и спокойно произнесла:

— Как видишь, мне все известно. Все. И даже больше. Я знаю про ваши дела с Россом Скоттом. Обо всем этом написано в дневниках мамы — черным по белому.

Трейс поверил ей — это было видно по его глазам.

— Послушай, Джейд, подумай о себе самой. Ты ведь умная пташка. Знаешь, когда пташки слишком громко чирикают, их… — он слегка сжал руками ее горло.

Джейд знала: нельзя показывать Трейсу, что она испугалась. Конечно, ей было страшно — она ведь знала, на что способен этот человек. Собрав в кулак всю свою волю, она процедила издевательским тоном:

— Неужели ты решишься на это? А вдруг я все-таки твоя дочь?

— Может, моя, а может — нет. Как бы то ни было, у меня есть дочь — Абигайль. И это я знаю наверняка. На твоем месте я все время помнил бы об этом и держал язык за зубами!

 

VII

Билл проснулся на заре. Огромный оранжево-розовый диск солнца медленно поднимался над океаном. Сегодня ему предстояло поехать на север штата — выяснить, какие разрушения принес ураган в эти места. Но сначала ему хотелось поговорить с Джудит. Сейчас, когда все еще спали, было самое удобное время для этого разговора.

Он постучал в дверь так, чтобы было слышно только ей, но чтобы не разбудить спавших в соседних комнатах Реда и Трейса. Джудит открыла почти сразу — должно быть, уже не спала. Может быть, она кого-то ждала, подумал Билл. На ней была ночная рубашка из черного атласа с кружевами на груди. Интересно, она все время ложилась спать такой нарядной? Безупречная прическа, косметика в полном порядке. Если она кого-то ждала, то кого: его или Трейса? Билл хорошо знал Джудит и был готов ко всему.

— Ты так рано встал… — Джудит присела на край кровати.

— Мне сейчас надо будет уехать по делам. Хочу поговорить с тобой. — И он вкратце рассказал ей о вчерашнем разговоре с Трейсом.

— И ради этого ты разбудил меня в такую рань? — усмехнулась Джудит. — Чтобы поведать мне, как ты послал Боудина к такой-то матери?

— Я хотел предупредить тебя. Думаю, он знает, что Ред… По крайней мере, Карлотте это было известно. Могу допустить, что она рассказала Боудину.

— Если так, почему он не пригрозил тебе предать гласности этот факт?

— Может быть, он хочет придержать этот козырь, чтобы шантажировать тебя?

— Возможно. Тебя он шантажировал по поручению своих дружков. Если он пристанет ко мне, то ради денег. Ему очень нужны деньги.

— Деньги всем нужны.

Джудит рассмеялась:

— Кое-кому они особенно нужны. Боудин нуждается в деньгах, чтобы выжить.

— А если он действительно станет шантажировать тебя, ты дашь ему денег?

— Зачем? Мне кое-что известно о мистере Боудине… Если я стану говорить, Трейс — покойник. Точнее, у него будет маленькая отсрочка — но ровно до тех пор, пока его найдут. Так что с его стороны было бы логичнее шантажировать кого-нибудь другого.

Билл был доволен. Его не интересовали подробности. Одно было важно: сохранить в тайне то, что объединяло его с Джудит… Теперь надо было поговорить и о другом — рассказать, зачем он пригласил Реда и Джудит во Флориду. Неожиданно Билл замялся: еще недавно, тщательно продумывая все аргументы, которые он хотел высказать Джудит, Билл полагал, что ему удастся убедить эту женщину не прятать от него Реда. Действительно, в тот год, когда Джудит за три миллиона выставила его из Массачусетса, он был беден, не обладал именем и авторитетом. Какая могла быть от него польза Реду и ей самой? Теперь все изменилось — он мог помочь им. Но как объяснить все это?

Пауза затягивалась. Джудит первая нарушила молчание.

— Ты хочешь видеться с Редом, — с улыбкой проговорила она. — Ты хочешь дружить с ним, хочешь сыграть в его жизни какую-то роль… Ты ведь это хотел сказать?

— Да, — вздохнул Билл, радуясь, что Джудит нашла нужные слова. — Поверь: я не собираюсь никому ничего рассказывать. Пусть все останется по-прежнему. Я предлагаю взаимовыгодный обмен: ты разрешаешь мне хоть немного заняться Редом — буду его наставником, покровителем, другом, может быть, со временем, даже спонсором, — а я помогу тебе сделать его президентом.

— Ты и сам-то не стал президентом…

— Стану. Я обязательно стану президентом США. Можешь не сомневаться.

— Когда? В шестьдесят четвертом победа обеспечена Кеннеди.

— Надеюсь пробиться в шестьдесят восьмом.

Джудит задумалась: — Что ж… может быть.

— Никаких «может быть»! Я буду президентом. И тогда я смогу помочь Реду.

— Занятно, — проговорила Джудит. — Не знаю, как ты сможешь помочь Реду. К тому же президентом он может стать не раньше, чем через тридцать лет. Кто знает, что будет с тобой через тридцать лет. Как бы то ни было, я полагаю, что мы обойдемся без твоей помощи.

Билл понял, что сбываются его опасения: Джудит не поддалась на его аргументы. Он стал терять самообладание.

— Ты рассчитываешь на свои миллионы, но деньги — это еще не все.

— Деньги — огромная сила. Сам знаешь.

— Ум — тоже сила. А сообразительность? А хватка? Все меняется, Джудит. Одними деньгами ничего не добьешься.

— Ты говоришь, как на предвыборном митинге, Король Шеридан.

— Послушай, Джудит! Я сделаю это для себя, а потом — для него!

Глаза Билла сверкнули, и Джудит показалось, что ее ударило током. Ей стало понятно, почему Шеридан за считанные годы покорил весь Юг. Он умел убеждать. И дело было не только в его словах — людей очаровывал он сам, его личность, его особая харизма. В Билле было что-то гипнотическое, и в этом Ред был его копией. Нечего удивляться, что женщины сходили с ума от одного взгляда ее сына. Конечно, причиной тому была не только и не столько красота Реда, сколько этот магнетизм, унаследованный от отца. И сейчас, как почти двадцать лет назад, Джудит со всей силой ощутила на себе влияние этой волшебной силы Билла Шеридана.

— Ты обещаешь сделать моего сына королем?

Билл рассмеялся: кажется, он убедил ее.

— Первая обязанность монарха — обеспечить наследование престола.

— Может быть, — задумчиво произнесла Джудит. — Давай попробуем. Может, что и выйдет? У меня есть неподалеку дом. Сейчас он пустует, но можно жить там по нескольку месяцев в году.

— Значит, договорились? — радостно выпалил Билл, с трудом сдерживая крик восторга. Как хотелось ему сейчас забраться на крышу и кричать на всю округу о своей победе!

Но тут, к его великому удивлению, — а он-то уж было решил, что научился ничему не удивляться, — Джудит быстрым движением рук развязала бретельки ночной рубашки.

— Запри дверь, — сказала она тоном, не допускающим возражений. Все было как двадцать лет назад — тот же тон, та же сила. Единственное, что изменилось в Джудит за эти годы, было ее тело.

Что это — соблазн? Билл и сам не знал. Слишком часто ему самому хотелось обладать этой женщиной! Как бы то ни было, он был опытным политиком и прекрасно знал, что сделки надо обмывать.

Он разделся и лег рядом с ней.

— Насколько я помню, — сказал он, чувствуя, что им, как и в те далекие годы, овладевает непреодолимое вожделение, — когда мы были с тобой впервые вместе, ты уже была замужем несмотря на это, сохранила девственность. Все это наводило на мысли, что у Дадли Стентона не все в порядке по мужской части. Скажи, Джудит, как тебе удалось убедить эту старую развалину, что Ред — его сын.

— Вот так, — прошептала Джудит, ложась сверху на Билла. — Когда ты сверху, гораздо легче убедить в чем угодно!

Тогда, с Биллом, она была впервые снизу. Тогда она стала женщиной. Когда она обманывала Дадли Стэнтона, она была сверху. Ей больше нравилась эта поза, и сейчас, когда после двадцати лет разлуки она снова была в постели с Биллом, Джудит решила быть наверху — она чувствовала, что ситуация у нее под контролем, она снова оказалась на высоте…

Через час после того, как Билл ушел от Джудит, в ее дверь тайком постучал Трейс Боудин. Джудит, успевшая к тому времени одеться в бирюзовый шелковый костюм, встретила его весьма сдержанно. Она знала, что рано или поздно Трейс придет сюда.

Трейс был не в лучшей форме — конечно, он изо всех сил старался казаться спокойным и выдержанным, но мелкие капли испарины, выступавшие на лбу, выдавали волнение.

Джудит была совершенно спокойна: Ред их не услышит — часом раньше она разрешила Биллу разбудить сына и взять его с собой.

— Слушаю тебя, Трейс. Чем могу быть полезна?

— Мне нужен миллион баксов, — проговорил Трейс, стараясь изобразить улыбку.

— Миллион? Это большие деньги. Что ты готов сделать за эту сумму? — Джудит заранее знала, о чем будет говорить с ней Трейс. Знала она, и чем закончится разговор. Ей было невыносимо скучно.

— Сделать? Скорее я готов не сделать кое-что. За миллион я готов помолчать насчет того, что Шеридан — отец твоего сына.

— У тебя нет доказательств, а бездоказательные обвинения — это клевета. А вот у меня есть доказательства. Я знаю, как ты добывал деньги в казино «Джейд». Ты ведь понимаешь, что Скотти не станет требовать улик — мне-то он поверит на слово.

Если бы не бронзовый загар, Трейс, наверное, побелел бы как простыня.

«Откуда она знает? Как она разнюхала, что он грел себе руки на каждом долларе, заработанном казино?» Именно поэтому ему и понадобились деньги — стало казаться, что его заподозрили. Он должен был вернуть часть денег обратно!

Откуда же Джудит узнала обо всем? Сомнений быть не могло: кто-то шпионил за ним и докладывал ей.

— Насколько мне известно, Трейс, по данным на тридцать первое июля 1962 года тебе не хватает двух миллионов долларов. А ты просишь только один миллион. Что дальше? Придешь через месяц за вторым? По правде говоря, Боудин, мне глубоко наплевать, сколько денег ты стащил у Скотти и его ребят… Мне нужно лишь одно — чтобы ты не мешал мне жить. Ты, конечно, догадываешься, что я, среди прочего, не заинтересована в том, чтобы кто-то узнал о моих делах со Скоттом. Ах ты, жадина-говядина, держись-ка подальше от меня. Смотри: подойдешь чуть ближе, я все расскажу Россу Скотту. И тебя быстренько пришьют. А если будешь соблюдать дистанцию — глядишь, годика два еще протянешь.

«О Господи! Если бы я мог придушить ее прямо сейчас! Просто положить ей руки на горло и сжать посильнее! Но что мне это даст? И что я скажу Скотту?»

— Насколько я понимаю, ты отдаешь себе отчет в происходящем. Трейс. Так что будь любезен — катись к чертовой матери из моей комнаты. Мне надо кое-чем заняться. Кстати, ты заметил, как много тут летает всяких мошек — так и жужжат над ухом. Так что Флорида в сентябре — это как раз для тебя, особенно при нынешней погоде.

Он снова подумал, что хорошо было бы ее задушить. Но знал, что с ней не справится. Джудит всегда одерживала верх, а потом еще смеялась над поверженным противником. Надо было вести себя по-другому. Может быть, с самого начала, еще тогда, он выбрал неправильный подход? Возможно, с Джудит надо было обращаться так же, как обращался он с другими? Ведь она тоже женщина. Ей тоже хочется мужика. В конце концов, разве есть на свете такие бабы, которым совершенно не хочется мужика?!

Он попытался собраться с мыслями. Вместо того чтобы уйти, он аккуратно присел на край стула лишь бы не помять стрелку на брюках! — и снова постарался изобразить улыбку.

— Ну и хватка у тебя, Джуди! Леди с такой хваткой — где это видано?! Знаешь, иногда ты просто сводишь меня с ума.

Джудит посмотрела на него поверх газеты, которую она уже начала читать:

— Правда?

Трейсу в ее тоне послышался живой интерес. Неужели клюнула?

— Правда. Я всегда любил женщин с хваткой.

— Интересно, — проговорила Джудит, сверкнув глазами. — Скажи еще что-нибудь.

Он вскочил со стула, как кошка, и бросился на Джудит, крепко прижал ее к себе и стал гладить по спине и ягодицам.

— Чувствуешь, Джудит? Видишь? Я не могу сдержаться. Я совсем потерял с тобой голову…

— О-о-о, — простонала Джудит. — Как хорошо, как мне сейчас хорошо!

Трейс подумал, что победа за ним — наверное, она уже много лет ни с кем не спала!

Он опрокинул ее на кровать, жадно впился в ее губы своим ртом. Она поддалась и раскрыла губы, потом позволила расстегнуть кофту, покрыть поцелуями грудь.

— Ах, Джудит, милая моя леди с хваткой! Тебе хорошо со мной? — прошептал Трейс.

Но Джудит поддавалась его ласкам лишь до тех пор, пока возбужденный похотью и мнимой победой над опасной противницей Трейс не стал наконец расстегивать брюки. Тут она вдруг отпрянула в сторону и громко расхохоталась. Джудит долго не могла остановить смех, наконец, глядя в упор на остолбеневшего Трейса, она проговорила:

— Помнишь, что я сказала о Палм-Бич в сентябре? Носится по воздуху всякая мошкара. Наверное, и вредителей ползает немало. Так что, милый Трейс, советую спрятать свое хозяйство подальше, пока не пришел какой-нибудь грызун покрупнее и не откусил его! — Джудит щелкнула зубами и снова принялась хохотать.

Вернувшись в свою комнату, Трейс поклялся убить эту бабу. Нет, он убьет их обоих — и Джудит, и Шеридана. Надо только решить, как. Важно было и другое: за эти два дня он дважды был опозорен. Да еще Джейд со своими угрозами рассказать о нем Скотти. Он не сомневался, что дневники действительно существуют — эта паршивая Карлотта все записывала! Если бы только завладеть ими! Может быть, там есть и для него какая-нибудь полезная информация? Что, если порыться в комнате сестер, когда их не будет дома? Но дом Шериданов был такой большой, и Джейд могла сунуть дневники куда угодно.

Главным все же были деньги, он должен был раздобыть их — хотя бы немного! Другого способа отсрочить смерть нет — иначе ребята Скотта не станут церемониться. Хорошо хоть, что ураган закончился — девчонки наверняка пойдут гулять, и он сможет пошарить в их комнате. Потом надо ехать в Майами — повидаться кое с кем и разузнать, что там творится. Говорят, в городе полно наркотиков. Кто знает, может, удастся поживиться на чем-нибудь. А все-таки как некстати погибла Карлотта! Когда она была рядом, один ее вид служил пропуском во многие места, куда одному Трейсу никогда было не проникнуть. Он так надеялся, что со временем эту роль будет играть Джейд, но крошка оказалась куда менее покладистой, чем ее мать…

— Что это случилось с папой?! Он поехал с Редом, а меня оставил дома! Какая подлость! — причитала Д’Арси, когда они вдвоем с матерью сидели за столом и завтракали.

— Когда папа уезжал, я еще спала, — сказала Франческа. — Но что плохого в том, что он взял с собой Реда?

— А я и не говорю, что это плохо, — мрачно произнесла Д’Арси. — Плохо, что он меня оставил дома.

Франческа не знала, что больше огорчает Д’Арси — что ею манкировал отец или разлука на целый день с Редом. Вообще, ей давно казалось, что дочь ревнует Билла к Реду.

— Наверное, папа подумал, что ты хочешь побыть с Джейд и Абигайль.

— Ну, конечно, — проворчала Д’Арси, откусывая большой кусок бутерброда. — Но вообще-то, если бы мне позволили сделать выбор самой, я предпочла бы общество Реда.

Значит, Д’Арси расстроилась из-за того, что осталась без Реда. Что ж, ничего удивительного… Франческа очень надеялась, что Д’Арси не влюбится в Реда — что хорошего может быть в отпрыске Джудит? Увы, это, кажется произошло. Но ничего страшного, успокаивала себя Франческа, через несколько дней юный плейбой уберегся восвояси, а в шестнадцать лет девочки так же легко забывают своих возлюбленных, как и влюбляются…

— Тебе нравятся Джейд и Абигайль?

— Да, но, между нами говоря, они какие-то странные. Сначала Эбби просто повесилась мне на шею, потом, когда приехала Джейд, полностью переключилась на нее. Потом… потом она стала заигрывать с Редом, а теперь, забыв обо всех остальных, хвостиком ходит за Джудит. Разве может нормальная девушка предпочесть Джудит Реду?

Франческа вздохнула:

— Наверное, может, если ей всю жизнь хотелось иметь мать, — подумала она.

— А Джейд? — спросила она вслух. — Она тоже кажется тебе странной?

— Знаешь, когда я впервые увидела ее вместе с Редом, мне показалось, что она имеет на него виды. Мне стало даже немного не по себе. Она ведь такая красивая! А вчера, вдруг ни с того ни с сего она начала ругаться с ним. С одной стороны, мне это даже выгодно — ведь она опасная соперница, а с другой — я ничего не понимаю. Ред, мне кажется, тоже.

Франческе показалось, что она кое-что понимает. Скорее всего, Джейд положила глаз на самого дядю Билла. Еще бы: что ей Ред — пусть красивый, обаятельный, но мальчишка. А рядом есть настоящий мужчина — Билл! Наверное, она решила пойти по стопам матери, всегда предпочитавшей зрелых мужчин мальчикам. Впрочем, уж кто-кто, а Трейс Боудин на настоящего мужчину явно не тянул.

— По-моему, Д’Арси, вам надо оставить это романтическое соперничество. Разве нельзя просто дружить? К тому же вы все родственники.

— Конечно, — усмехнулась Д’Арси, — все было бы прекрасно, будь мы все девочки и двоюродные сестры. Но коль скоро в нашей компании оказался представитель противоположного пола — к тому же он мне вообще двоюродный племянник… Это многое меняет, мамочка. А еще меня удивляет, как непохожи Джейд и Эбби. Эбби — такая милая пай-девочка, а Джейд… она похожа на динамит.

— Ничего удивительного. Разные отцы, разное воспитание.

— Джейд больше похожа на мать, не так ли? Ведь и тетя Карлотта была, как динамит.

Меньше всего хотелось Франческе обсуждать Карлотту.

— Пожалуй, — проговорила она, — может быть, в этом было все дело.

— Все дело? Что ты имеешь в виду? По-моему, она прожила самую, что ни на есть фантастическую жизнь: вышла замуж за Трейса Боудина — ах, ну чем не Кларк Гейбл?! — а сама — знаменитая кинозвезда! О такой жизни можно только мечтать.

«Разве можно мечтать о столь короткой жизни?» — подумала Франческа.

— Да-да, конечно, Д’Арси, — сказала она вслух, — о такой жизни, наверное, можно мечтать…

— Мама, а почему вы ни разу не виделись с тетей Карлоттой с тех пор, как она уехала в Калифорнию?

Д’Арси не в первый раз задавала Франческе этот вопрос. Но что она могла ответить дочери? Разве можно рассказать, как сестра предала ее, соблазнив того мужчину, который был ее, Франчески, мужем и отцом Д’Арси? О таких вещах не рассказывают.

— Мне не хочется говорить на эту тему, Д’Арси. Неприятно вспоминать. Понимаешь, смерть Карлотты — это такая боль… — В этом Франческа не солгала: действительно, она тяжело восприняла смерть сестры. — А теперь пора подумать, что мы будем делать сегодня. Наверное, тебе стоит заняться девочками, чтобы они не скучали, а я… я займусь Джудит. Хотя, честно говоря, этого мне очень не хочется.

— Почему ты не любишь Джудит, мама?

— Долгая история. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Ах, мама, как мне хочется, чтобы эта антипатия у тебя прошла, — пожалуйста, сделай это ради меня! Ведь мне действительно очень нравится Ред. Почему бы нам не встречаться чаще? Семьями. Ведь у них есть неподалеку дом — совсем рядом с домом Кеннеди. Хорошо, если бы они приезжали сюда каждый год.

— Послушай, Д’Арси, я вижу, что ты влюбилась в Реда, но неужели ты полагаешь, что это на всю жизнь? Конечно, он очень привлекателен, да и тебе сейчас шестнадцать… Но уверяю тебя — ты еще много раз будешь влюбляться и забудешь о нем.

Д’Арси покачала головой:

— Нет, мама, я знаю, что это что-то настоящее.

Франческе очень хотелось, чтобы Д’Арси ошибалась. Интуиция подсказывала ей, что Ред — даже если рядом с ним не было бы Джудит — может поломать всю жизнь ее дочери. Некоторые девочки рождены слишком влюбчивыми, некоторые парни рождены для того, чтобы сводить их с ума и ломать жизнь… А если уж такой парень вдобавок сын Джудит Стэнтон — той, кто влюбится в него, можно только посочувствовать!

Трейс неслышно подкрался к комнате сестер. Если бы их не оказалось сейчас на месте, он тотчас бы проник и занялся поисками дневников Карлотты! А потом — скорее в Майами. Он остановился у двери и прислушался. Черт возьми! Они были там! Он услышал голос Джейд. Но что это? Она не разговаривала с сестрой — нет, она читала ей вслух. Это были дневники Карлотты.

— Когда я смотрю на малютку Джейд, лежащую в своей кроватке, мне хочется плакать. Нет, конечно, я очень ее люблю, она моя родная дочь. Но каждый раз в памяти моей встает другая — маленькая Абигайль. Непреодолимо хочется бежать отсюда в Бостон, к моей, старшей дочке. Без нее я не смогу быть счастлива. Я утешаю себя мыслью о том, что так для нее будет лучше, я все время повторяю себе эти слова, как заклинание. Но сердцу от этого не становится спокойнее — не проходит и дня, чтобы я не вспоминала малютку Абигайль. Ее милое личико все время перед моими глазами. Мне так не хватает ее… Абигайль!

— Так почему же она не взяла меня с собой?! — прервала Абигайль сестру.

— Она писала это в поезде. Она хотела вернуться за тобой.

— Но она так и не сделала это!

— Не сделала. Как только мама оказалась в Калифорнии, она поняла, что тебе лучше остаться в Бостоне.

Абигайль не удовлетворил ответ сестры. Она расплакалась.

— Лучше? — прошептала она сквозь слезы. — Что ты хочешь этим сказать?

Джейд самой с трудом удавалось сдерживать слезы.

— Послушай меня, Эбби. Всякий раз, когда я спрашивала маму о тебе, она отвечала, что ты живешь с отцом у его дяди и тети, что они в Бостоне — уважаемые люди. В общем, говорила она, чтобы все понять, надо понять Бостон и его нравы. Это не Калифорния, говорила мама, там, в Бостоне, свои традиции, свои ценности. Она считала, что тебе лучше оставаться там, в Бостоне, а если бы она забрала тебя в Калифорнию, это было бы проявлением эгоизма.

«Эгоизма? Какой странный ход мысли», — подумала Абигайль. Все эти годы она утешала себя, что все было бы хорошо, если бы только знать, что мама ее любит! Но оказалось, что одной любви недостаточно. Когда Джейд читала ей вслух дневники, Абигайль поняла, что все эти слова о любви были всего лишь словами. А слова — даже самые красивые — не могли заменить мать.

Что там говорила ей Джейд о Бостоне, его нравах и ценностях? О том, что Карлотта не имела права забирать оттуда свою собственную дочь? Что за чушь?! Неужели мама действительно могла считать, что хорошее воспитание и жизнь в среде добропорядочных бостонских обывателей стоит больше, чем любовь? Неужели Джейд верила всему этому?

Абигайль не поверила, но решила сделать вид, что верит — ради Джейд. Ведь та всем своим видом хотела показать, что любит сестру.

— Ладно, — сказала Джейд, — пойдем позавтракаем.

Когда Абигайль вышла умыться, Джейд взяла дневники и засунула их в большую кожаную сумку. Немного подумав, она положила туда же украшения, которые привезла с собой. Она не допустит, чтобы Трейс завладел всем этим — ни дневники, ни драгоценности ему не достанутся! Она будет все время носить сумку с собой!

Абигайль вышла из ванной, и сестры, взявшись за руки, пошли вниз, в столовую.

— Эбби, — сказала Джейд, — вчера ты без малейшего сопротивления сдала поле боя Д’Арси, бросившись вдогонку за Джудит. Послушай меня внимательно: если ты думаешь, что путь к сердцу парня лежит через дружбу с его матерью, ты сильно ошибаешься. Ты должна глаз не спускать с Д’Арси, ни на минуту не оставлять ее без присмотра. Она — хитрющая. Чуть расслабиться, останешься ни с чем.

— Но… — начала Эбби. Ей хотелось рассказать Джейд всю правду: что Ред ей действительно нравился, но не настолько, чтобы затевать из этого целую историю.

— Никаких «но»! — прервала ее Джейд. — Сама видела, на что способна Д’Арси — как вскарабкалась на него, когда вы вчера стелили постель.

«Я на такое не способна! Мне так хотелось бы, чтобы ты… Чтобы ты влюбилась в Реда, и тогда кончилась бы вся эта дурацкая игра», — хотелось сказать Абигайль. Но разве могла она признаться сестре, что обманула её?

— Чтобы на моем месте была такая девушка, как ты, — сказала она вслух. — У тебя бы все получилось.

Джейд выдавила улыбку.

«Ах, Эбби, — подумала она, — если бы ты только знала, как мне хочется быть на твоем месте!»

 

VIII

— Очень мило, — произнесла Джудит, входя в столовую. — Сегодня одни дамы.

— Вообще-то мы уже поели, — сказала Франческа, — но с удовольствием посидим с тобой, пока ты позавтракаешь.

— Давай я тебе помогу, — сказала Абигайль, вскакивая на ноги. — Сегодня на завтрак французские тосты.

— Я буду сок, тост и чай, — произнесла Джудит, усаживаясь возле Джейд. — Ты сегодня прекрасно выглядишь. Ты всегда завтракаешь в пижаме?

Д’Арси всю передернуло от таких слов, но Джейд лишь улыбнулась:

— Разве ты не знаешь, Джудит, что у нас в Голливуде принято завтракать именно в таких пижамах?

— Ах, Голливуд, — кивнула Джудит. — Фабрика грез, вскружившая голову стольким школьницам. Ты хочешь стать такой, как мать, Джейд?

— Может быть. А как, по-твоему, мои шансы на успех? Ты ведь знаешь кухню кинобизнеса! — Спокойно произнесла Джейд, пристально глядя на Джудит.

— Я? С чего ты это взяла? — переспросила Джудит с легким удивлением, словно делая замечание допустившему легкую промашку ребенку.

— Ну как же, ведь ты — совладелица «Мэджестик студиос»…

— Я? Владелица киностудии? Занятно. Как ты сказала — «Мэджестик»? — проговорила Джудит, делая вид, что пытается припомнить название. — Кажется, там снималась твоя мать перед тем, как покинуть большой экран?

Джейд сдерживалась изо всех сил:

«Покинуть большой экран»! Да ее просто выгнали с большого экрана!

В дневнике матери об этом говорилось так:

«Все позади. Карьере настал конец. Это было все, что оставалось у меня, кроме Джейд. Скотти сказал, что больше мне не сниматься. Я умоляла его, ползала на коленях и умоляла. Даже Трейс умолял. Ему, конечно, нужны деньги и слава. Моя слава, отблески которой перепадают и ему. Он привык гордиться своей женой — звездой большого экрана…

Но все было напрасно. Сколько я не унижалась перед Скотти — все оказалось впустую! Он говорит, что не в силах мне помочь: моего ухода добивается Джудит, а студия «Мэджестик» — ее вотчина. Скотти открыто называет ее боссом. Джудит! Я всегда знала, что она меня ненавидит. Теперь она решила уничтожить меня!

Что мне теперь делать? Не знаю. Ждать, пока эти ублюдки Трейс и Скотт вконец промотают деньги, которые я заработала? Как мне хочется умереть… просто уйти из этой жизни! Но что тогда будет с Джейд? Я вижу, каким взглядом смотрит на нее Трейс — он обдумывает, как бы и из нее извлечь пользу…»

«Нет, я не позволю ему использовать меня в своих целях! — Джейд твердо знала, что она не допустит этого. — Ни ему, ни Россу Скотту, ни тебе, Джудит! Я всех вас выведу на чистую воду!»

— Да, мама действительно снималась на «Мэджестик», и могу поклясться: она говорила, что именно ты, Джудит, контролировала финансы студии!

— Мне очень жаль, но твоя мама что-то перепутала. — Джудит повернулась к Франческе: — Кому могла прийти мысль, что я вкладываю средства в кинобизнес? — Она отпила сок из стакана, принесенного Абигайль. — Наверное, очередные небылицы Трейса Боудина. Извини, Джейд, но иногда твоему отцу приходит в голову такая чушь! Не так ли, Фрэнки?

Франческа промолчала, и Джудит снова повернулась к Джейд:

— И вообще, кинематограф меня мало интересует. Могу признаться: я даже не видела ни одного фильма с участием твоей матери.

На самом деле она видела все фильмы с участием Карлотты — некоторые по два раза. Она сидела в своем кинозале и смотрела на экран — перед ее взором была вечно юная и прекрасная Карлотта! Та самая девушка, которую так любил Билл Шеридан и которая была ему дороже всех на свете… И Джудит решила раз и навсегда изгнать с киноэкрана этот прекрасный образ. Это было нетрудно: купить она могла кого угодно — И Скотта, и Трейса Боудина, и Билла… Разница была лишь в цене.

Франческа решила перевести разговор на другую тему:

— Джудит, а Ред оставил тебе записку? Он ведь уехал с Биллом, посмотреть, что натворил ураган в северных районах штата…

— Я знаю. Я сказала Реду, что такая поездка не кажется мне забавным приключением, но запрещать не стала.

— Как? Ты уже не спала, когда они уезжали?

— Не спала. Были кое-какие дела. А что ураган? Куда сейчас переместился? Или, наконец, вся его сила вы шла наружу и на всем побережье штиль?

— Боюсь, что нет. Сейчас он достиг берегов Нью-Йорка и Нью-Джерси, причем скорость ветра лишь увеличилась. Метеорологи надеются, что он рассеется на пути к Новой Англии.

— Хорошо бы, — произнесла Джудит таким тоном, как будто ураган был личным врагом, собиравшимся причинить ей зло. — Но как бы то ни было, я рада, что хотя бы во Флориде хорошая погода.

Джейд поднялась наверх переодеться — они с Д’Арси и Эбби решили пойти в теннисный клуб, посмотреть, что там происходит. Д’Арси надеялась встретить там многих своих приятелей.

Она сразу поняла: в комнате кто-то побывал. Джейд хорошо помнила: перед тем как пойти на завтрак, она взбила подушки и тщательно натянула покрывала. Теперь одно из покрывал съехало набок, а обе подушки потеряли былую аккуратную форму.

Сомнений не было: это Трейс! Конечно, Джудит не стала бы шарить по чужим спальням, а вот человек, называвший себя ее отцом… Но надо было убедиться. Ничего не боясь, по-прежнему крепко прижимая к себе большую кожаную сумку, она направилась к комнатам Трейса и Джудит.

Дверь в комнату Трейса была распахнута настежь — служанка занималась уборкой,

— Привет, сказала Джейд. — В этой комнате живет мой отец. Вы его не видели?

— Нет, мэм. Я никого не видела.

Если Трейса нет ни в комнате, ни внизу, то где же он? Улыбнувшись служанке, Джейд подошла к шкафу — посмотреть на месте ли вещи Трейса. Вещи были в шкафу. По крайней мере, большая их часть. Где бы он ни был в данный момент, он собирался вернуться.

Выйдя из комнаты Трейса, Джейд подошла к двери Джудит и постучала.

— Войдите, — раздался голос из комнаты. Джейд открыла дверь — Джудит стояла посреди комнаты, одетая в желтый шелковый костюм. — Она собиралась отправиться с Франческой на прогулку: бридж, ленч, коктейли…

Джейд знала, что терять ей нечего, и решила действовать напрямую:

— Это ты устроила обыск в моей комнате? Дневники искала? Напрасный труд — они у меня всегда с собой.

— Так вот зачем ты таскаешь с собой это! — рассмеялась Джудит. — Выходит, дневники действительно существуют! Успокойся, Джейд, я не рылась в твоей комнате. Рыскать по всем углам, залезать в каждый ящик… нет, это не для меня. К тому же эти дневники не представляют для меня никакого интереса.

— Не представляют?! Эти дневники могут вывести тебя на чистую воду!

Джудит молча смотрела на Джейд в течение нескольких секунд. Наконец она произнесла:

— Садись, Джейд, и давай разберемся с этими дневниками раз и навсегда. По правде говоря, ты начинаешь мне надоедать.

— Ничего! — выдавила Джейд, не пытаясь даже скрыть гнев. — Когда я предам дневники гласности, тебе станет очень весело! — Но все-таки она присела на край кровати.

Джудит по-прежнему стояла во весь рост. Она как бы нависла над Джейд, очевидно считая, что таким образом ей лучше удастся победить новоявленную противницу.

— Ты хочешь обнародовать все мои тайны? Зачем?

— Зачем?! Да чтобы весь мир узнал, кто ты на самом деле! Весь мир, и Ред в том числе!

— Зачем тебе это?

«Она что, полная дура?» — подумала Джейд.

— Я хочу отомстить, — сказала она вслух. — Отомстить за то, что ты поломала жизнь моей матери!

Джудит снова рассмеялась:

— Это очень смахивает на мелодраму, Джейд! Так нельзя. В мелодрамах всегда искаженная перспектива. В чем ты меня обвиняешь? В последний раз мы виделись твоей матерью за много лет до ее смерти.

— Тебе и не надо было видеться с ней. Надо было. Просто дернуть за веревочку… Ты уничтожила ее — с помощью Росса Скотта и Трейса. Вы трое виноваты в ее гибели.

— И Франческа. Надо не забыть и о ней!

Джейд не могла больше сдерживаться — по щекам ее потекли крупные слезы.

— Зачем ты это сделала? Она же никогда не причиняла тебе зла!

— Коль скоро ты пришла ко мне с открытым забралом, позволю себе быть предельно откровенной. С самого детства я терпеть не могла твою мать. Она всегда была зазнайкой, воображалой. Ни о ком не думала — только о себе. Еще бы: этакая рыженькая куколка! Посмотрите, как она танцует, как поет! А какая она была жадная — все ей подавай: и внимание, и восторги, и любовь! Потом, когда она выросла, все осталось по-прежнему. Ей захотелось обладать всеми мужчинами, вне зависимости от того, любила она их или нет. Да, я действительно ненавидела Карлотту. Но уничтожить ее? Нет. Она сама себя погубила.

— Нет, это твоих рук дело! Не будь тебя — не было бы Трейса, Скотти. Это ты бросила маму этим стервятникам, ты швырнула ее, как кусок падали…

— Потише, Джейд! Или ты хочешь, чтобы тебя услышали? Слуги, например. Неужели ты хочешь, чтобы весь мир узнал, что прекрасная Карлотта Боудин была всего лишь гангстерской подстилкой?

Джейд бросилась к Джудит — ей хотелось расцарапать до крови ее лицо. Но у Джудит была отличная реакция — она чуть отклонилась вбок, и Джейд, промахнувшись, упала на кровать.

— Я хочу, чтобы ты внимательно послушала меня, Джейд. Мне самой ужасно надоел этот разговор, и чем раньше мы закруглимся, тем лучше для нас обеих. Если бы с самого начала твоя мать не была бы шлюхой — что бы я могла с ней сделать? Помнишь название ее последнего фильма «Рожденная порочной»! Это как раз про нее. Никто не может сделать женщину порочной, если у нее нет тяги к этому. Это не я познакомила ее с Трейсом: просто он был у меня в гостях — и Карлотту как магнитом потянуло к нему. Роковая привязанность.

— Нет! — закричала Джейд. — Мама не была порочной! Она была… глупой, но не более того. А ты, ты пыталась извлечь из этого выгоду!

— Может быть, скажешь еще, что я стояла с кнутом у постели и понукала ее отдаться Россу Скотту? Я не связывала ей руки, не раздвигала ноги, не открывала рот…

— Замолчи! — взмолилась Джейд, зажимая уши, но Джудит была неумолима:

— Это не я превратила ее в шлюху, в проститутку!

— Нет, нет! — рыдала Джейд, — Она не была шлюхой, не была проституткой!

— Так почему же она всем отдавалась? Почему не сопротивлялась?

— Она… не могла. Ей было страшно. Ей некуда было деваться.

— Если женщине очень надо, она найдет куда деться! А весь этот кинобизнес? Да, я действительно распорядилась не продлевать с ней контракт, ну и что из этого? Другие звезды уходили на другие студии, создавали свои собственные кинокомпании, шли на телевидение. Что она, хуже других?

— Она не могла… Она устала, у нее не было сил. Она «была прекрасной птицей с ярким оперением, но крылья ее были перебиты. Она не могла не упасть…».

— А как могла она бросить дочь? Разве настоящая мать может так поступить? Ты говоришь, что во всем виновата я, но разве я заставила ее бросить дочь, как только Трейс поманил ее пальчиком?

— Она не хотела бросить Эбби. Она собиралась вернуться за ней.

— Собиралась? Ну и что же: собралась?

Неожиданно Джейд почувствовала, как силы возвращаются к ней.

— Нет, не собралась, но разве хорошая мать могла отдать дочь на откуп Трейсу Боудину? Кто бы тогда защитил крошку от этого негодяя? Вот она и решила скрыть от нее правду о том, кто ее настоящий отец. Но знай: она сделала это совсем по другим причинам, чем ты, когда скрываешь от Реда, что он сын Билла Шеридана. — Джейд заметила, как по неподвижному до сих пор лицу Джудит пробежала гримаса. Выходит, она попала в точку! — Он… Билл! Ведь именно из-за него ты решила погубить маму, не так ли? Билл — отец твоего сына. Может быть, ты даже любила его. Не знаю. Я вообще не знаю, способна ли ты любить. Но поскольку тебе было не суждено обладать им, ты решила сделать так, чтобы и маме он не достался. Так ведь?

Джудит промолчала, и Джейд восприняла это молчание как знак согласия.

— Но почему именно мама, а не Франческа? Ее ты тоже не переносишь, а она ведь, помимо всего прочего, — его жена. Так почему же ты решила уничтожить Карлотту, а не Франческу?

Джудит усмехнулась — она могла говорить с Джейд совершенно откровенно, ей нечего было терять.

— Потому что Франческа — пустой звук. Билл любил только Карлотту, ради нее он был готов на все. Даже на то, чтобы оставить карьеру.

Но пора было заканчивать разговор. Джудит подсела к Джейд:

— Мне кажется, ты намного умнее, чем Карлотта, так что слушай и делай выводы. Все, что написано в дневнике о моих делах с Россом Скоттом, невозможно доказать. Это всего лишь слухи — в данном случае голословные утверждения психически неуравновешенной женщины. Единственное, чему могут поверить — это что Билл — отец Реда. Но и это ты не сможешь доказать. Едва ли Билл сам проговорится. Зачем ему это? Карлотту не вернешь, зато лишиться он может всего: жены, дочери, скорее всего — и карьеры. Что касается Реда, то он поверит мне. У него нет другого выхода — что он без меня? Так чего ты добьешься?

— А вот чего, — продолжила она после небольшой паузы. — Ты вынудишь меня раскрыть один твоей секрет… твой и твоей матери — что настоящий отец Абигайль — Трейс Боудин. И тогда сойдет на нет, то единственное добро, которое сделала в своей жизни Карлотта, когда решила защитить Абигайль от Трейса как от отца. Она сделала выбор для крошки Эбби. Она выбрала ей в отцы Уита Трюсдейла. Разве это был неправильный выбор? Так что решай сама. В чьем окружении ты хочешь видеть Эбби? Есть только два варианта — Трейс Боудин и Трюсдейлы. Выбирай. Знай: если ты станешь болтать, я в долгу не останусь. А если я заговорю, старики Трюсдейлы вышвырнут Абигайль за дверь. Что ей останется делать? Перебираться к Трейсу? Тебе, конечно, не повезло, но ведь у тебя никогда не было выбора.

«Шах и мат!»

Джудит была права: Джейд предстояло сделать выбор — отомстить Джудит за мать или защитить Абигайль от страшной правды. Разве имела она право рисковать сестрой?

И тут Джейд поняла, какая огромная сила таится в Джудит — способность видеть людей насквозь… Предвидеть, как поступят они в той или иной ситуации. Она была уверена, что Карлотта попадется в сеть Трейса. Она знала, что произойдет, когда Карлотта встретит на своем пути другое воплощение зла — Росса Скотта. Теперь знает, что она, Джейд, не станет наносить карающий удар, предпочтя мщению спокойную жизнь сестры.

Джейд взяла сумку и направилась к выходу:

— Ты уверена, что игра стоит свеч? А если Трейс сам все расскажет?

— Уверена. О Боудине я позабочусь.

Джейд поверила ей. Джудит может позаботиться о ком угодно. Джудит была дьяволом, и сейчас Джейд заключила с ним сделку. Что ей еще оставалось?

— На твоем месте, Джейд, я бы сожгла эти дневники. Насчет сестры можешь не беспокоиться, а с Трейсом и Скоттом рассчитается сама жизнь.

«А ты, Джудит, кто с тобой рассчитается?» Но вслух она произнесла совсем другие слова:

— Почему, Джудит? Почему ты решила позаботиться об Эбби?

— Как? — Джудит удивленно посмотрела на Джейд. — Это ведь пункт нашей сделки. Ведь мы заключили сделку, не так ли? К тому же Эбби мне нравится. Очень нравится. Мне бы хотелось иметь такую дочь. И потом, она настоящая леди: милая, невинная, послушная.

— Послушная! Так вот в чем дело!

Джейд подошла к двери, но Джудит окликнула ее:

— Еще одно условие. Держись подальше от моего сына.

Джейд повернулась:

— Коль скоро ты имеешь такое сильное влияние на сына, не проще ли запретить ему общаться со мной?

— Не уверена, что это будет проще. К тому же ты — дочь Карлотты, он — сын Билла…

— На твоем месте, Джудит, я обратила бы внимание на Д’Арси. Она ведь тоже дочь своего отца, как и Ред!

«Да, эта девчонка намного умнее матери!» — подумала Джудит.

 

IX

Ред отлично провел день вместе с Биллом. Шеридан обращался с ним, как со взрослым мужчиной. Он спрашивал его мнение по любому поводу, а потом давал оценку ответу. Как непохоже это было на общение с матерью Реду было интересно, но все равно, Джейд никак не уходила из его головы. Что с ней такое случилось? В субботу вечером строила глазки, а в воскресенье — обхамила!

Когда они вернулись в дом Шериданов, Ред был готов броситься к Джейд и немедленно потребовать объяснения. Но времени для этого у него не было — уже звали обедать. Франческа пригласила на обед две супружеские пары — Памелу и Стивена Бош и Джинни и Сета Марс.

Подали первое. Ред старался поймать взгляд Джейд, но она, казалось, была целиком поглощена устрицами и вином и ни разу не посмотрела в его сторону.

Выглядела она прекрасно: длинное белое платье, оставлявшее обнаженным одно плечо; роскошные рыжие волосы прибраны с нарочитой небрежностью; тонкой работы обруч на голове… Наверное, так выглядели царевны Древнего Египта, подумал Ред.

Должно быть, Джинни Марс уловила мысли Реда: она повернулась к Джейд и спросила, не был ли ее наряд представлен на недавнем показе мод в Нью-Йорке — в коллекции Сила Чепмена «Дочери Нила».

— Клянусь, детка, мне все время кажется, что вы только что сошли с какой-нибудь египетской ладьи.

Джейд рассмеялась:

— Кто же тогда мой Марк Антоний? — Она кокетливо обвела взором всех сидевших за столом мужчин, демонстративно быстро скользнув глазами по Реду и задержавшись на Билле Шеридане. — Но нет, я, конечно, шучу. Это платье не выставлялось на последних показах мод — оно досталось мне от мамы. Она была в нем на открытии отеля-казино «Джейд» в Лас-Вегасе. У меня есть даже фотография.

Джейд запомнила до мельчайших деталей эту фотографию: Карлотта в египетском платье, облокотившаяся на руку Росса Скотта. Скотт серьезен, даже мрачен — Карлотта широко улыбается в объектив. Чуть поодаль — Трейс, у него в руках белая меховая накидка Карлотты. Да, фотография запечатлела суть дела: Трейс стоял поодаль, хотя официальным владельцем казино считался именно он. Карлотта всегда смеялась в объектив фотоаппарата: смеялась или, по крайней мере, улыбалась — одаривала фоторепортера своей лучезарной улыбкой. И сейчас Джейд постаралась изобразить эту улыбку, подавая знак официанту наполнить ее бокал.

— А то платье, в котором вы были в субботу? — вступила в разговор Памела Бош. — Оно тоже от вашей мамы?

Вместо Джейд ответила Д’Арси — знаменитый эксперт в области кинематографа:

— Ну конечно, В этом платье она снялась в «Рожденной порочной», и она тоже подала знак наполнить ее бокал. Франческа недовольно нахмурила брови: ей вообще не нравилось, когда молодежь употребляла спиртные напитки за обедом — это Билл считал, что один бокал никому повредить не может. Следить за Д’Арси было ее обязанностью, но краем глаза она видела, как пьет вино Джейд. Странно, почему Трейс разрешает это дочери? И вообще, куда он подевался? Никому ничего не сказал. Хорошо, если бы он поскорее вернулся к себе в Калифорнию! Взял бы еще с собой Джейд — тогда уж точно никто не стал бы говорить здесь о Карлотте.

Но, судя по всему, Карлотте еще долго предстояло быть предметом разговоров в доме Шериданов. Теперь расспрашивала Джинни Маро:

— Скажите, милочка, у вас есть платья из всех ее фильмов?

— Почти. Обычно киностудия после съемки фильма отдавала маме платья. Половину этой коллекции я подарю Эбби.

Абигайль покраснела:

— Но они не подойдут мне, Джейд. Я ведь выше. Лучше оставь все себе.

Когда официант Эндрю очередной раз обходил стол с бутылкой, Ред попросил налить ему еще один бокал. Может быть, Джейд что-то задумала, делая вид, что ей нет до него никакого дела? Реду приходилось уже сталкиваться с такого рода кокетством — девчонки демонстративно не обращали внимания на ребят, полагая, что таким образом окончательно сведут их с ума.

В какой-то момент их взгляды на мгновение встретились, и, к своему великому удивлению, Ред прочел в глазах Джейд вожделение… Но тут же словно какая-то невидимая вуаль упала на ее лицо, и она вновь стала бесстрастной и безразлично-насмешливой.

Джудит задала Джейд какой-то пустяковый вопрос. Реда поразил чересчур любезный тон матери: он был уверен, что та терпеть не может Джейд, которая ответила еще более вежливо. Что происходит? Неужели он что-то упустил? Он готов был поклясться, что Джейд ненавидела Джудит.

Джейд, потихоньку отпивая ярко-рубиновое «Каберне» из бокала на высокой ножке, думала о том же: «Что происходит? Мы улыбаемся друг другу, как закадычные приятельницы, а ведь это одна из двух женщин, поломавших жизнь моей матери. Невероятно! Прости меня, мама, но мне кажется, другого выхода просто не было. Я должна была подумать об Эбби — даже ценой сделки с дьяволом. Ты ведь тоже пошла на многое ради крошки Абигайль! А что касается Реда Стэнтона, то с ним я на днях разберусь».

За ликером разговор сосредоточился на урагане. Билл рассказывал о нанесенном ущербе — по сравнению с тем, что наделала стихия в Нью-Джерси, Нью-Йорке и Коннектикуте, Флорида, можно сказать, отделалась легким испугом.

— А что там в Ньюпорте? — поинтересовалась Джудит.

— Ньюпорт не пострадал, зато побережью Массачусетса будь здоров как досталось.

— Надеюсь, тетя Селена и дядя Джордж успели возвратиться домой до начала бури! Они поехали отдыхать на Северный берег. Вы не слышали о Северном береге, дядя Билл? — спросила Абигайль.

— Пока не слышал, детка. В сводках, которые я получаю, не сообщаются такие подробности.

— Не волнуйся, Эбби, спокойным тоном произнесла Джудит. — Твои дядя и тетя — люди осторожные. Уверена, что как только передали по радио штормовое предупреждение, они тотчас же сложили все вещички и поспешили в свой крепкий кирпичный дом. А знаешь, что говорят в Бостоне о таких домах? Что им не страшен ни шторм, ни злой человек. Правда ведь, Фрэнки?

Франческа сдержанно улыбнулась:

— Точно не помню. Я так давно не была в Бостоне. Впрочем, что мы все о непогоде? Предлагаю сразу же после еды сыграть в бридж. А молодежь, надеюсь, сама придумает себе развлечение.

Она попыталась прикинуть в уме, кто же станет играть, и поняла, что, если дети уйдут, игроков останется всего семь…

— Ред будет восьмым, — предложила Джудит, заметив ее замешательство. — Он прекрасно играет в бридж.

«Нет, я ее все-таки точно придушу, — подумал Ред. — Она что, издевается над ним — сидеть весь вечер за карточным столом вместо того, чтобы повеселиться с девчонками?! Сегодня перед едой Д’Арси шепнула, что она прихватила в клубе немного травки, так что намечается приватная вечеринка для молодежи…»

Неожиданно на помощь пришла Эбби:

— А давайте я сыграю вместо Реда. Я буду в паре с тобой, Джудит. Дядя Джордж и тетя Селена часто звали меня четвертой. Говорят, у меня неплохо получалось…

— Действительно, Джуди, — подхватил Ред, — почему бы тебе не сыграть с Эбби? Я что-то устал.

От радости он даже поцеловал Эбби — она вся залилась краской от смущения и неожиданности.

«Какой прекрасный вечер!» — подумала Абигайль: она будет играть в паре с Джудит, потом ей предстоит еще одна ночь наедине с Джейд. Какое чудо!

— Вы подождите здесь, а я схожу за припасами, — прошептала Д’Арси, когда они вошли в большую комнату на втором этаже, служившую библиотекой. Она замерла возле двери, ведущей в коридор, и подождала, пока мимо пройдут двое охранников. — Ни за что не поверите, куда я запрятала товар. Ладно, потом расскажу все подробности. Да, ребята, непросто жить в этом доме: я тут между Сциллой и Харибдой. С одной стороны — мать, с другой — эти фашисты, — она кивнула головой в сторону удалявшихся шагов охранников. — Я сейчас. Только не начинайте без меня.

Как только Д’Арси выскользнула из комнаты, Ред повернулся к Джейд и спросил:

— Интересно, на что она намекает? Что это мы не должны начинать без нее?

Джейд пожала плечами. Ей было несколько не по себе оттого, что Ред сидел так близко от нее на диване. К тому же она выпила лишнего — голова немного кружилась. Она закрыла глаза и откинулась на холодную кожаную спинку. Наверное, надо было сразу после еды пойти спать, подумала она. А Ред придвинулся еще ближе, обнял ее. Его пальцы гладили плечо Джейд.

— Не надо… — прошептала Джейд. Что это с ним? Она так старалась отшить его — неужели не сработало? Она попыталась отодвинуться, но Ред снова приблизился к ней, его рука по-прежнему лежала на ее плече.

— Я хочу этого, и ты тоже хочешь, правда? — Он стал целовать плечо Джейд. — Разве я тебе не нравлюсь?

— Нравишься. То есть нравился…

Он поцеловал ее в закрытые веки:

— Так что же случилось? Почему ты делаешь вид, что я тебе неприятен?

— Не знаю, — у нее шла кругом голова. — Прошу тебя, перестань.

— Но почему? — Его губы спустились ниже, к ее горлу.

— Мы не должны… — но она уже не могла сопротивляться и только выгнула шею, поддаваясь ласкам Реда.

— Почему не должны? — Он немного поднял голову, и его губы оказались на уровне ее рта. Ред прильнул к ней и крепко поцеловал ее в губы…

— Я тебя люблю, — прошептал он, оторвавшись от ее уст.

— Нет, нельзя!

— Почему нельзя? Я люблю тебя! — Он стал ладить ее грудь.

— Остановись! Не надо! — закричала Джейд, но на Реда эти слова не произвели никакого воздействия.

— Скажи мне, — прошептал он, поднимая голову, — скажи, что любишь меня. Я знаю, что это так! Я сразу почувствовал это. Я почувствовал, что ты меня любишь и что я люблю тебя. Ты ведь тоже это почувствовала. Скажи «да»!

Джейд стала гладить его по голове, по затылку, по плечам. Она позабыла обо всех на свете — Джудит, Эбби… Она уже не помнила даже, ради чего приехала в Палм-Бич…

— Я люблю тебя… — прошептала она.

В коридоре послышался голос Д’Арси — она что-то объясняла охраннику. Джейд и Ред отпрянули друг от друга и сели в разные углы дивана, она поправила платье. Вдруг резко протрезвев, Джейд озлилась на саму себя. Что с ней случилось? Душу наполнило негодование: как могла она настолько забыться? За какие-то несколько минут поставила под удар будущее Эбби, свела на нет все свои усилия. Она так много сделала, чтобы Ред отстал, — теперь придется начинать все заново. Теперь это гораздо труднее, ведь они признались друг другу в любви. Как теперь исправить допущенную ошибку?

В библиотеку с торжествующим видом вошла Д'Арси — в руках ее был небольшой бумажный пакет. Она поставила первую попавшуюся пластинку и включила проигрыватель, потом выложила на столик самокрутки и коробок спичек и уселась на диван между Редом и Джейд.

Ред посмотрел на Джейд: что это с ней опять? На что она рассердилась на этот раз? «О Господи! Ну почему она снова злится? Потому что между нами уселась Д’Арси? Чего она от меня хочет?» Может быть, ему надо было сказать что-нибудь Д’Арси? Попросить ее пересесть в другое место? Но тогда Джейд рассердится на эти слова! Реду стало казаться, что Джейд относился к тем девчонкам, которые вечно чем-то недовольны — он уже встречал в своей жизни такие экземпляры. Но сейчас все было не так, как прежде, — он действительно любил эту девушку! И она тоже призналась ему в любви! Эти слова переполнили радостью душу Ре да.

«Если бы они остались наедине… Ничего, может быть, такая возможность еще предоставится, — утешал он себя. — Может быть, „травка“ убаюкает Д’Арси и она отправится к себе спать».

— Чего мы ждем? — спросила Д’Арси. — Давайте курить!

— Ну конечно, Д’Арси, — воскликнула Джейд, поднимаясь с дивана, — конечно, давай, кури. Деткам надо развлечься! Что касается меня, то я пошла спать. Может, книжку почитаю перед сном.

У Реда от неожиданности отвисла челюсть: что это с ней?!

— Ты что, Джейд, с ума сошла? — проговорила Д’Арси, качая головой. — Я не думала, что ты этакая пай-девочка — недотрога.

Джейд улыбнулась:

— При чем здесь это? Просто все это очень скучно. Прятаться от родителей и ловить кайф от «травки» — детский сад какой-то! Смотрите, детки, будьте бдительны. А то мамочка задаст тебе, Д’Арси, трепку — она ведь у тебя такая добропорядочная! А ты, Ред, не боишься схлопотать от мамы по попе? Приятной вам ночи, крошки. Кайфуйте, но оставайтесь начеку. А то, говорят, марихуана иногда оказывает на детишек неожиданное воздействие.

Джейд вышла в коридор и осторожно прикрыла за собой дверь. У нее хватило выдержки спокойно дойти до холла. Но потом терпение иссякло — она стремглав бросилась в свою комнату, захлопнула за собой дверь и горько расплакалась.

— Что происходит? — спросила Д’Арси. — Какая муха се укусила?

Он знал, что происходит. Она просто шлюха, первоклассная шлюха! От этой мысли ему захотелось плакать.

— Ничего особенного. Просто шлюха. Обычное дело. Таких много.

— Я не такая.

Реда переполняла злоба, но он нашел силы ласково улыбнуться Д’Арси:

— Я знаю, что ты не такая, — он наклонился и поцеловал ее. — Ладно, хватит о ней. Она ушла — травки стало больше… Давай закурим!

— Сейчас-сейчас… Но сначала я должна вернуть тебе должок, — с этими словами она обвила руками его шею и нежно поцеловала.

Супруги Бош и Марс отправились домой, охрана запирала двери, а Джудит, Абигайль, Франческа и Билл поднялись наверх.

— Тихо, как в могиле, — заметила Джудит. — Наверное, дети отправились спать.

— Странно, что так быстро, — проговорила Франческа. Она знала, как трудно загнать в постель Д’Арси. — Надо проверить: Д’Арси часто забывает выключить свет.

— Этим могут заняться люди из охраны, — сказал Билл. Больше всего ему хотелось спать — он очень устал. — И потом, даже если она не погасила свет, ничего страшного не произойдет.

— Но мы стоим в двух шагах от ее комнаты. Почему бы…

— Ладно, ладно, проверь сама, — Билл повернулся к Джудит и Абигайль и улыбнувшись произнес: — Фрэнки считает, что ее дочь так мала, что неспособна сама выключить свет, телевизор, даже завернуть кран!

— Тихо! — прервала его тираду Франческа, открывая дверь библиотеки. В помещении было темно.

— Ну что, довольна? — ехидно спросил Билл. — Свет выключен.

— Свет-то выключен, а проигрыватель — нет. Слышишь, шипит? И потом, чем это пахнет? — Франческа нащупала выключатель и повернула его…

Билл и Джудит подбежали к дивану: на нем лежали Ред и Д’Арси. Они проснулись от яркого света и, жмурясь, пытались понять, что происходит. Ред почти лежал на Д’Арси, крепко обняв ее.

— Д’Арси! — воскликнул Билл.

— Удивительно! — процедила сквозь зубы Джудит.

— Что это тебя так удивляет? — спросила Франческа, инстинктивно чувствуя, что надо встать на защиту дочери — пусть даже провинившейся.

— Что это твоя дочь, а не дочь Карлотты.

Абигайль, которая сразу поняла, что это за запах, опрометью бросилась в свою комнату, благодаря Бога за то, что на диване с Редом лежала именно Д’Арси, а не дочь Карлотты Джейд. Джудит так рассердилась — а Эбби очень не хотелось, чтобы сердились на ее сестру.

 

X

На следующее утро Билл встал раньше всех. Он так и не смог заснуть — поворочавшись часа два в своей постели, он вышел в соседнюю гостиную, налил себе виски и со стаканом в руке стал смотреть на поднимающееся из-за океана солнце. Он был рассержен на всех — на Реда, на Фрэнки, на Джудит, но особенно — на свою собственную дочь! Как посмела она натворить такое? Билл не осуждал жену за то, что та встала на защиту Д’Арси от нападок Джудит, но, по правде говоря, Джудит имела все основания язвить по этому поводу. Как бы то ни было, Билл был до глубины души возмущен поведением дочери — его нисколько не утешала мысль о том, что Д’Арси не знала, что Ред — ее брат. К тому же ему было страшно неудобно перед Джудит.

Д’Арси разрушила все его планы, да и Фрэнки подлила масла в огонь — стала выгораживать дочку, а всю злобу выместила на Билле. Но гораздо больше пугал его гнев Джудит. Она строгим голосом заявила, что не намерена больше оставаться в доме Шериданов и готова немедленно убраться восвояси при первой возможности. Может быть, это было бы и неплохо, но… но она ведь забирала с собой Реда!

Слава Богу, что хотя бы Ред повел себя достойно. Он поступил, как настоящий мужчина — взял всю вину на себя, даже сказал, что травку привез с собой из Бостона. Конечно, ему никто не поверил — само собой разумелось, что вся инициатива исходила от Д’Арси.

И какое право имела Фрэнки злиться на него?! Все было бы совсем по-другому, воспитай она дочь не так… Ну хотя бы так, как Абигайль. Черт возьми! Даже дочь Трейса Боудина могла вести себя, как леди!

Впрочем, в одном Фрэнки была права — Джудит придала этому происшествию слишком большое значение. Пусть Фрэнки не знала всю правду — все равно, Джудит раздувала из мухи слона. Да, действительно, существовала угроза инцеста — но ведь ничего не произошло! Ред поклялся, что между ними ничего не было, и Билл сразу же поверил ему. Дети перебрали вина за обедом, накурились вдобавок марихуаны и остались наедине. Вот и получилась такая история. Подумаешь, на их месте так могли поступить любые подростки. Теперь ему надо было убедить Джудит, что подобное никогда не повторится.

Ах, если бы Джейд не ушла спать и не оставила их вдвоем! Честно говоря, он, как и Джудит, скорее мог предположить, что в объятиях Реда окажется именно Джейд, а не Д’Арси! Он мог поклясться, что Ред втюрился в Джейд. А кто была Д’Арси по сравнению с ней? Ребенок, да и только!

Билл посмотрел на часы. Было почти семь. Пока весь дом еще спал, ему надо было переговорить с Джудит. Главное, чтобы об этом разговоре не узнала Фрэнки. Билл убедился, что поблизости нет никого из охранников, и направился к двери Джудит.

— Наш уговор отменяется, — решительным тоном произнесла Джудит, — Я еще не сошла с ума, чтобы позволить Реду балансировать над пропастью.

— Подожди немного. Не поддавайся эмоциям.

— Я… я все обдумала этой ночью. Я «поддалась эмоциям», когда согласилась приехать сюда. Именно тогда я совершила ошибку.

Он обнял ее, крепко прижал к себе, стал шептать что-то на ухо.

— Напрасно стараешься. Эта ситуация совершенно недопустима. — Она была права, и Биллу надо было твердо себе это уяснить. Она прекрасно обходилась без Билла Шеридана все эти годы, обойдется без него и впредь — слишком многое было поставлено на карту.

— Между ними ничего не было. Я уверен в этом…

— Это не имеет значения. Ситуация взрывоопасна. Рано или поздно Ред и Д’Арси снова окажутся наедине. Ты отдаешь себе отчет в том, что они брат и сестра?! Меня не интересует, как далеко они зашли в своих любовных играх! Все это слишком рискованно, а я не собираюсь рисковать. Сегодня же мы уезжаем!

— Самолеты сегодня не летают…

— Ты, кажется, забыл, что я прилетела на частном самолете — он готов к вылету.

— Никто не разрешит тебе взлететь — все аэропорты от Вашингтона до Мэна закрыты.

— Тогда я поеду поездом.

— Но и это невозможно — поезда ходят только до Вашингтона.

— В таком случае найдем машину с шофером. Даже если мне удастся держать под замком Реда, я не могу находиться под одной крышей с Фрэнки. Мне, конечно, жаль, что она обиделась на мои слова в адрес Д’Арси, но что я еще могла сказать?! Ей действительно следовало лучше заниматься воспитанием дочери. А то ведет себя, как девица легкого поведения!

Если бы кто-нибудь другой посмел сказать это про его дочь, Билл, наверное, тотчас бы отвесил пощечину… Но, во-первых, он сам страшно злился на Д’Арси, а во-вторых, эти слова произнесла Джудит — женщина, от которой он полностью зависел.

— Успокойся, — робко пробормотал он, — они ведь оба поклялись, что ничего не было.

— Может быть, ничего и не было, но послушай, разве Можно им верить? Ред ведет себя, как джентльмен, оберегая честь дамы. Что же касается Д’Арси — что еще она могла сказать? Разве ты забыл, что всегда говорила Карлотта, убеждая тебя, что ее честь не затронута?

Билл хотел потихоньку проскользнуть в спальню, но Франческа уже проснулась. Она сидела у туалетного столика и расчесывала волосы.

— Где это ты гуляешь в такую рань? Можешь не отвечать — попробую сама догадаться. Ходил к Джудит, извинялся за то, что воспитал дочь шлюхой?

— Выбирай выражения, Фрэнки! Как ты смеешь!

— Что не угадала? Значит, ты решил поступить, как отец, обнаруживший дочь в объятиях опытного соблазнителя, пошел к этому мальчишке и провел с ним воспитательную беседу?

— Нет, Фрэнки, ты опять не угадала. Не извинялся я перед Джудит и не вел воспитательных бесед с Редом. И вообще, насколько я понимаю, все это самая настоящая буря в стакане воды. — О Господи! Как ему хотелось, чтобы это действительно оказалось так.

— Буря в стакане воды? А сам-то ты веришь в это? Если бы вы с Джудит не стали сваливать всю вину на Д’Арси, я, пожалуй, и впрямь подумала бы, что ничего страшного не произошло. Подумаешь — детки пошалили и заснули! Можно было бы хорошенько отругать их за курение марихуаны и этим ограничиться. Я устроила бы нагоняй Д’Арси, а Джудит сама решила бы, что делать с ее отпрыском. А вы с Джудит что устроили? Почему всех собак спустили на Д’Арси? Почему во всем виновата девочка? — Как только Франческа произнесла эти слова, в ее памяти встали события почти двадцатилетней давности.

— Я не осуждаю Билла. Это все ты, Карлотта, ты!

И ответ Карлотты:

— Билл здесь ни при чем… Не осуждай Билла. И прости меня!

А сейчас она тоже осуждала девочку. Осуждала и не прощала. Ее тон несколько смягчился:

— Так где же ты был в такую рань? Просил прощения у Д’Арси за вчерашнюю грубость?

— Нет, этого делать я не собираюсь. Я был у Джудит, пытался отговорить ее уезжать. Надо, чтобы сначала все успокоилось.

— Вот видишь, выходит, я угадала с первого раза. Ты был у Джудит, уговаривал ее остаться, извинялся за поведение дочери.

«Ах, Фрэнки, Фрэнки! Если бы ты только знала, о чем мы с ней говорили!» — подумал он.

Франческа позвонила на кухню, попросила сделать ей кофе и сказала экономке, что она может не накрывать на стол к завтраку, — пусть гости придут на кухню и сами решат, что им есть. Потом она вышла в гостиную и увидела, что небритый и неодетый Билл стоит у окна и смотрит на океан.

— Билл, тебе надо позавтракать…

— Не беспокойся — я уже завтракаю, — сказал он, наливая в стакан виски.

Этот ответ только разозлил Франческу, и она опрометью выбежала из гостиной. Что-то случилось с Биллом, и она не могла понять, что именно. Он был подавлен. Карьера? Вряд ли: столько раз на протяжении последних лет у него были взлеты и падения, но ни разу он не упал духом. А теперь? Неужели из-за того, что дети накурились «травки»? Или из-за того, что Джудит уезжает домой раньше времени?

В таком состоянии Франческа не видела его с тех пор, как Карлотта связалась с Трейсом Боудином.

Джудит позвонила на кухню и попросила принести ей завтрак и телефонный справочник. Ей надо было найти машину с шофером, чтобы уехать в Бостон. Затем пошла к Реду — сказать, что пора собирать вещи. Она открыла дверь и увидела, что сын еще спит. Джудит немного успокоилась и не стала его будить. Все равно надо поискать машину с шофером.

Как только за ней закрылась дверь, Ред открыл глаза. Меньше всего ему хотелось общаться с матерью. Хотя больше всех кричал вчера Билл, Ред чувствовал, что инициатива исходит от Джудит. Что они устроили! Можно подумать, что его застали за совращением невинной девы. Вернее, не так: коварную блудницу застали за совращением невинного девственника! В итоге все шишки посыпались на бедную Д’Арси, хотя, конечно, и он оказался в весьма неловком положении — и все благодаря дорогой мамочке!

Самое обидное, что при всем этом они даже не трахнулись!

Конечно, это могло произойти: Ред видел, что Д’Арси очень возбуждена, да и сам он был не прочь. Правда, его возбуждала не столько Д’Арси с ее горячими объятиями, сколько Джейд с ее странным поведением. Можно сказать, что во всем виновата именно она — Джейд! Если бы она не меняла так резко ласку на безразличие — к тому же сразу после того, как оба они признались друг другу в любви, — он не оказался бы на этом диване с крошкой Д’Арси! Бедная девочка. Она даже не всплакнула, когда Джудит выразила ей свое глубокое презрение и на нее напустился Билл. Она расплакалась потом — услышав, что Джудит собирается немедленно уезжать домой! Именно в этот миг Ред почувствовал, что виноват перед Д’Арси, — она, выходит, действительно была к нему неравнодушна.

Но что поделать! Если уж мать решила уезжать — тем лучше: он сможет наконец забыть Джейд.

Абигайль с нетерпением ждала, когда же наконец проснется Джейд. Как только она открыла глаза, Эбби вскочила с постели и выпалила:

— Ты все пропустила!

Джейд потянулась:

— Что это я пропустила?

— Д’Арси и Реда застукали спящими на одном диване!

Джейд села на кровати: сон как рукой сняло.

— Когда? Этой ночью?

— Да. Друзья тети Франчески разошлись по домам, и мы поднялись наверх: я, Джудит, тетя Фрэнки и дядя Билл. Все было тихо, но тетя Фрэнки решила проверить, всюду ли выключен свет. Мы вошли в библиотеку, там было темно, но работал проигрыватель. Тетя Фрэнки включила свет… и мы увидели эту парочку! Представляешь себе — они спали, обнявшись, на диване! Запах стоял, как в притоне наркоманов. А он еще засунул ногу между ее ног…

Джейд закрыла глаза. Ей хотелось спросить, были на Д’Арси трусики, не была ли расстегнута ширинка Реда, но она не смогла заставить себя задать эти вопросы. Ее тошнило. Больше всего ей хотелось зарыться с головой под одеяло и отключиться. Случилось то, о чем можно было помыслить лишь в самых кошмарных мечтах…

— И что было потом? — спросила она безразличным тоном.

— Дядя Билл закричал: «Д’Арси», а Джудит: «Удивительно!»

— «Удивительно»? Что она имела в виду?

— Она сказала, что удивляется, что на диване лежит Д’Арси, а не дочь Карлотты. По-моему, она имела в виду не меня.

— Мне тоже так кажется, — ухмыльнулась Джейд.

Это была ее вина. Это она спровоцировала Реда. Она просто подтолкнула его… Надо было все предусмотреть и воспрепятствовать Д’Арси осуществить свои планы — ведь та добивалась именно этого! Если бы только… Впрочем, она сделала все, что могла. Ведь думала только о благе сестры! А Эбби влюбилась в Реда, да и Джудит обещала рассказать, кто на самом деле отец Эбби, если Джейд не оставит Реда в покое.

— Не расстраивайся, Эбби. Всякое бывает. Они накурились и зашли слишком далеко. Это ничего не значит.

— Знаю, знаю. Да я и не расстраиваюсь. Я хочу сказать, что коль скоро Ред относится к тем ребятам, которых интересует лишь секс… Знаешь, сказать по правде, в тот момент, когда Джудит выразила удивление, что с Редом лежишь не ты, а Д’Арси, я почувствовала облегчение. Именно потому, что это была Д’Арси, а не ты! Мне не хочется, чтобы Джудит плохо думала о тебе. К тому же Д’Арси мне двоюродная сестра, а ты — родная. Я никого не люблю так сильно, как тебя!

— Я тоже тебя люблю. — Джейд обняла сестру. Она почувствовала, как невыносимо тоскливо ей без Реда Стэнтона, как ей хочется снова быть в его объятиях, слышать его слова о любви…

— А что было дальше? Джудит сказала, что удивлена… А Ред с Д’Арси? Что они сказали в свое оправдание?

— Не знаю. Я побежала спать.

Джейд показалось, что бедная Эбби лишь притворяется такой спокойной. Должно быть, на самом деле ей было очень тяжело — иначе зачем было убегать к себе?

Ред быстро натянул свитер и джинсы. Если уж мать действительно решила немедленно уезжать, надо, по крайней мере, постараться что-нибудь сделать для Д’Арси. Он не был уверен, что Билл и Франческа поверили им на слово. Джудит, пожалуй, тоже. Реду казалось, что мать не столько обеспокоена, с кем именно его застукали, сколько самой возможностью того, что он оказался наедине с женщиной. Будь воля Джудит — он до сорока лет оставался бы холостым, а потом женился бы исключительно для того, чтобы произвести на свет наследника! Тогда у Джудит появилась бы новая маленькая жертва.

Кроме того, Реду хотелось извиниться перед Биллом и Франческой. Ему не хотелось, чтобы они запомнили его этаким развращенным мальчишкой, соблазняющим невинных созданий, эгоистичным негодяем, помышляющим лишь об удовлетворении собственной похоти…

Франческа была явно не в восторге от того, что Ред к ней пришел. Нельзя сказать, что этот парень не понравился ей с первого взгляда, но было какое-то нехорошее предчувствие: эти безупречные манеры, смазливость, почти профессиональное обаяние… К тому же, что хорошего можно было ждать от сына Джудит? И вот предчувствия сбылись. Она, конечно, понимала, что между Редом и ее дочерью не произошло ничего такого, но в душе оставался неприятный осадок от того, что какое-то непредвиденное событие нарушило гармонию в ее доме.

— Тетя Фрэнки, я пришел попросить прощения.

— В этом нет необходимости, — холодно произнесла она.

— Это необходимо для меня. Хотя между нами ничего и не было — так, несколько поцелуев, — я все равно чувствую себя в ответе.

— Перестань, Ред. Я не сомневаюсь, что ничего не было, так что можешь не чувствовать себя в ответе. Несколько поцелуев… Ну что ж, в этом нет никакой трагедии. — Франческа постаралась изобразить улыбку.

— Я не хочу, чтобы вы плохо думали о Д’Арси. Мне следовало бы вести себя по-другому: помнить, что я ваш гость, и не целовать вашу дочь — как бы ни была она очаровательна. — Он обворожительно улыбнулся. — Что же касается марихуаны, могу лишь сказать, что я сделал глупость. Не надо было брать ее с собой и тем более — давать Д’Арси. Пожалуйста, не осуждайте ее. Во всем виноват я. Ну, пожалуйста, простите меня!

— Увы, я не умею прощать, мистер Стэнтон. — И все же Франческа почувствовала, что обида на Реда постепенно проходит. Он выглядел вполне искренним. В конце концов, разве он виноват, что Джудит — его мать? За что его осуждать? За то, что поцеловал симпатичную девочку? Ну, допустим, не просто поцеловал, но… Конечно, дело усугублялось марихуаной, хотя Франческа твердо знала: травку принесла Д’Арси. Но и это было не так страшно. Все подростки — рано или поздно — пробовали курить травку. Так в чем же его вина? В том, что он так красив, так обаятелен?

Бедная Д’Арси! Ничего удивительного, что она увлеклась этим парнем. Разве можно устоять перед его чарами? Она сама ведь тоже не смогла устоять перед Биллом Шериданом! Франческе вдруг стало грустно. Не потому, что произошел этот инцидент, а потому, что все так обернулось. Ведь для Д’Арси это могло быть лишь трогательной романтической историей, воспоминание о которой навсегда осталось бы в ее памяти чем-то светлым и добрым…

— Мне очень жаль, что все так вышло.

— Мне тоже, Ред, — сказала Франческа и поцеловала его в щеку.

Франческа постучалась к Д’Арси.

— Уходите. Не хочу никого видеть! — раздалось в ответ.

— Это я, мама. — Франческа подергала дверь: было заперто. — Открой, детка. Я не буду ругать тебя.

Мать была единственным человеком, заступившимся за нее вчера. Д’Арси открыла дверь и побежала обратно в кровать. При виде ее заплаканного лица Франческа сама с трудом сдержала слезы.

— Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь, мама. Я никогда не прощу твоему мужу те слова, которые он сказал мне вчера в присутствии Реда.

Франческа обняла ее:

— Папа не хотел тебя обидеть. Он просто расстроился. И, пожалуйста, не смей называть его моим мужем. Он ведь твой отец.

— Не защищай его! Ты защищаешь его по любому поводу — это противно. Почему ты не хочешь признаться, что он поступил плохо? Люби его на здоровье, но не называй черное белым!

— Хорошо. Я люблю папу, но вчера он действительно был не прав.

— Значит, ты веришь мне? Ты веришь, что между нами ничего не было?

— Конечно, верю.

— Так зачем же вы раздули всю эту историю?

— Мне кажется, что из-за Джудит. Папе стало неудобно перед ней.

— Значит, мнение Джудит для него важнее, чем собственная дочь?

— Знаешь, иногда бывает так, что люди больше думают о том, что скажут посторонние. Это, конечно, не значит что…

— Ах, мама! — взорвалась Д’Арси. — Сегодня он уедет домой, а я его люблю! Что мне делать?! Джудит ненавидит меня и теперь никогда не разрешит нам видеться!

Д’Арси была права. Это было в стиле Джудит: ненавидеть мою сестру — значит ненавидеть меня. Ненавидеть меня — значит ненавидеть мою дочь! Джудит никогда не выберется из этого порочного круга. Как жаль, что все так вышло! Не будь этой слепой ненависти, вокруг воцарился бы мир, можно было дружить семьями. Но, увы! Оставалась только непроходящая боль, вечная открытая рана! Впрочем, и память о Карлотте была для Франчески такой же незаживающей раной!

— Мама, ты поможешь мне снова увидеться с Редом?

Разве могла она ответить «да», зная, чего это будет стоить? Джудит не допустит этого. Франческа так и не поняла, какие чувства испытывал к ее дочери Ред. Легкое увлечение? Пожалуй, не больше. Может быть, со временем он действительно полюбил бы ее. Увы, было уже слишком поздно! Любовь имеет свои законы. Но как бы то ни было, Франческа не могла сейчас сказать «нет» — это нанесло бы дочери слишком сильный удар.

— Посмотрим, Д’Арси.

— Зачем ты говоришь «посмотрим»? Обычно это произносят, когда хотят вежливо отказать. Скажи «да»!

— Хорошо, Д’Арси, я попробую.

— Смотри, я поймаю тебя на слове!

— Хорошо-хорошо. А сейчас, пожалуйста, выполни мою просьбу: умойся, оденься и поговори с папой. Вам надо объясниться.

Д'Арси снова помрачнела:

— Нет! Может быть, я еще буду с ним разговаривать, но простить его я не смогу! Вчера он предал меня. Вместо того чтобы сказать: «Это моя дочь! А моя дочь не могла сделать ничего дурного!» — он стал поносить меня как последнюю мерзавку, да еще в присутствии Реда и его мамаши! Нет, я не смогу его простить!

— Ты не понимаешь, что говоришь, Д'Арси. Папу надо простить. Так будет лучше для тебя.

«Легко тебе говорить, Фрэнки Шеридан. Сама ты так и не смогла простить, и это навсегда отравило твою жизнь!»

— Постарайся, Д'Арси! Обещай мне, что постараешься.

— Хорошо, мама, я буду стараться!

Сама Франческа решила: надо простить, и тогда, может быть, все встанет на свои места. Карлотты уже нет в живых, но живы ее дочери. Пусть она не сможет быть им матерью, но постарается стать любящей теткой, настоящей подругой. Подружиться с Эбби нетрудно — то ли дело Джейд. Притом Франческе казалось, что на самом деле именно Джейд остро нуждается в чьей-то дружбе.

Ред с трудом поверил своим глазам: несмотря на ранний час, Билл был пьян. Более того, он подливал себе еще и еще. Когда же он начал? И зачем? Неужели из-за вчерашней сцены? Реду стало неудобно за дядю. Не таким он представлял себе Билла Шеридана. Он думал, что это крепкий, жесткий, может быть, даже немного грубый человек — не из тех, кто будет искать решение своих проблем на дне стакана спиртного.

Ред поспешно пролепетал извинения за вчерашнее, еще раз повторил, что во всем виноват он один, и хотел поскорее уйти. Но это оказалось не так просто: Билл встал с кресла, положил руки ему на плечи и стал говорить, что он его прекрасно понимает и что если кто и виноват, то это, конечно, Д'Арси. Потом он хлопнул его по плечу и сказал, что ему ужасно жаль, что Джудит решила уехать.

— Клянусь тебе, Ред, мы еще встретимся!

Ред посмотрел в лицо Биллу и увидел, что в его глазах стоят слезы. Этого он никак не ожидал!

Когда, наконец, Реду удалось выйти, ему захотелось убежать куда-нибудь подальше. Он был не готов встретить Джудит. Вообще ему никого не хотелось видеть! Может быть, спасение было в прогулке вдоль пляжа?

Надо же, какая прекрасная погода! — думал Ред, прогуливаясь по пляжу. Даже не верится, что совсем недавно здесь свирепствовал ураган. Не верится, что сегодня только вторник, а они приехали сюда в субботу вечером. Потом он заметил Д'Арси: она сидела на песке и смотрела на море. Реду не хотелось разговаривать с ней, и он повернул обратно к дому. Но Д'Арси сама заметила его.

— Ред! — Она изо всех сил замахала ему рукой. Ему пришлось пойти на ее зов. Она бросилась навстречу и повисла у него на шее: — Ах, Ред!

Он тихонько отстранил ее в сторону. Именно так нужно было поступить в этот момент. Кто поверит, что они не договорились заранее об этой встрече на пляже? Продолжать то, что они не успели сделать вчера, — и все то, после заверений о чистоте помыслов и извинений?

— Ах, Ред, я боялась, что больше никогда не увижу тебя!

— Послушай, Д'Арси, не надо, чтобы нас видели вдвоем. Они подумают, что у нас с тобой…

— Мне нет дела, что они подумают! А тебе? — Слезы текли по ее щекам, смывая краску с ресниц.

Она была слишком возбуждена, и Ред подумал, что не время говорить, что ему действительно было дело. Более того, именно мнение окружающих было ему важнее, чем сама Д'Арси…

— Так нельзя, Д'Арси, — ласково проговорил он. — Мы не можем пренебрегать мнением окружающих. По крайней мере, сейчас.

Ред допустил ошибку: он сказал «мы», и Д'Арси подумала, что он имеет в виду их двоих, противопоставляя их всему остальному миру. Он сказал «сейчас», и она подумала, что у них будет свое «потом»…

— Ах, Ред, я так люблю тебя! А ты?

О Господи! Опять этот вопрос!

Сколько раз ему его задавали! Ред сбился со счета. Иногда это звучало как приказ: «Скажи мне, что любишь меня!» И не всегда вопрос этот задавали такие юные девушки, как Д'Арси. Зачем они спрашивали об этом? Наверное, их учили не признаваться в любви первыми — ждать, когда скажет парень… Реду всегда было трудно ответить «нет» — почти невозможно.

— Ты любишь меня? Любишь? — молила Д'Арси.

— Конечно, люблю!

Что еще оставалось ему сказать?! Она была на грани истерики. Если бы он сказал «нет», кто знает, не пошла бы она сразу же топиться в океан? И действительно, он любил ее. Любил по-своему. Она была его дальней родственницей. Притом очень милой девочкой. И потом, разве это плохо — сказать девочке, что ты любишь ее?

— Но сейчас тебе надо вернуться в дом. А я… я погуляю один.

— Но ведь ты сегодня уезжаешь, — скорбно вздохнула Д’Арси, моргая покрасневшими глазами. — Твоя мама сказала…

— Мало ли что она сказала. Не уверен, что нам удастся улететь.

— Но ведь мы все равно увидимся. Правда?

Он нежно погладил ее по голове:

— Конечно, увидимся. Пока.

Она долго смотрела ему вслед и пошла в сторону дома только после того, как его фигура исчезла вдали. Ред сказал, что они еще увидятся, а мама обещала помочь! Может, и вправду все выйдет? В конце концов, какое ей дело до того, что подумает Джудит и что скажет отец!

 

XI

— Пойдем позавтракаем, — сказала Абигайль. — Умираю с голоду. А ты?

— Пожалуй… — Но Джейд было не до завтрака — гораздо больше интересовало ее, что произошло вчера после того, как Д’Арси и Реда обнаружили в библиотеке. У нее было предчувствие, что вчерашний инцидент может сократить ее пребывание в Палм-Бич — чтобы успеть свести счеты с теткой, надо было торопиться. После того как она заключила сделку с Джудит и решила до поры не трогать Трейса, Франческа оставалась единственным человеком, кому она могла отомстить прямо сейчас.

Да, она решила пока что не мстить Трейсу. Ей было страшно. С одной стороны, Джудит обещала заняться этим подонком сама, но что она там надумает? На что могут пойти Трейс и Скотти? Джейд знала достаточно много. Она понимала, что эти люди способны на все…

У Карлотты был еще один близкий друг. Режиссер. Его звали Питер Вайс. Отличный парень. Кажется, он даже нравился Карлотте.

— Он так вежлив со мной во время съемок. Когда я делаю что-то неправильно, то изо всех сил старается сделать замечание потактичнее — лишь бы не обидеть меня. А обращается со мной так, как будто перед ним дорогая, хрупкая кукла — сдавишь ее сильнее, она и разобьется на мелкие кусочки (он не знает, что я уже давно разбита, что эту куколку много раз подклеивали). Он даже не решается строго взглянуть на меня. Как много доброты в его карих глазах! Доброты, понимания… Иногда мне хочется сказать Питеру, чтобы он не смотрел на меня так. У него слишком выразительные глаза. Они слишком многое говорят. Я читаю его мысли, и мне становится страшно. За себя и в гораздо большей степени — за него. Как там поется: «Люди скажут, что мы влюблены»? А те, кто меня окружают, умеют обо всем догадигваться с первого взгляда: они заранее чувствуют опасность, и не приведи Бог оказаться жертвами их ярости!

Через несколько недель Карлотта записала: «Я сказала Питеру, что он не может, не должен — пусть в мечтах — искать близости со мною. Мы не должны даже репетировать наедине. Никогда. И нигде: ни в моей гримерной, ни у меня дома, ни даже в студии, если вокруг не будет свидетелей.

Я так боюсь, что улыбка, взгляд, даже тембр голоса при общении со мной принесут Питеру горе. Они скажут, что мы влюблены.

Я снова попросила его быть осторожнее, хотя он ни разу не позволял себе никаких вольностей — не смел даже прикоснуться к моей руке. Но сегодня, хотя я снова предупреждала его, он покачал головой и взял меня за руку. Только и всего, но этого было достаточно, чтобы я отдернула руку, как от горящих углей. На самом деле я боялась, чтобы он не почувствовал, что я вся горю!»

Три недели спустя в дневнике Карлотты появилась новая запись о Питере Вайсе: «Я сказала Скотти, что мне не нравится работать с Питером Вайсом — пусть поищет другого режиссера. Теперь никто не подумает, что мы влюблены!»

И еще одна запись, всего несколькими днями позже: «В следующем фильме у меня будет другой режиссер (Джейд не смогла прочесть следующую строчку — она была залита чернилами). Они сказали мне, что Питер парализован, до конца дней обречен на инвалидную коляску. Интересно, что значит „до конца дней“? Долго ли будет продолжаться такая жизнь? Питера жестоко избили, до полусмерти. Избили и, вероятно, бросили умирать на одном из пустырей к югу от Беверли-Хиллс. Наверное, кому-то могло показаться, что мы были влюблены, но ведь на самом деле мы даже ни разу не поцеловались».

Ред зачерпнул горсть песку и смотрел, как медленно просачивается он между его пальцами. Конечно, Джейд — самая хладнокровная шлюха, которая встречалась ему в жизни, но, по крайней мере, она не задавала ему этой дурацкий вопрос: «Ты меня любишь?» У нее хватило терпения дождаться, пока он первый признался ей в любви, и лишь потом она сама прошептала: «Я люблю тебя!»

Ну и что из того? Она была всего лишь шлюхой — шлюхой с ледяным сердцем и лживым языком!

Ред встал. Пора было возвращаться домой — выяснить, уезжают они или нет. Заодно увидится с Джейд. Она, наверное, тоже думает, что он трахнул Д’Арси. Ну и пусть себе думает что хочет! Ему совершенно наплевать на Джейд! Но сколько ни пытался Ред уверить себя в этом, внутренний голос постоянно твердил, что все это неправда и что ему есть дело до нее, и только до нее.

Джудит перехватила его по дороге:

— Представляешь?! Никто не хочет довезти нас до Бостона! Они все с ума сошли: только и говорят, что о вышедших из берегов реках, рухнувших мостах и упавших на дорогу высоковольтных проводах! Ну и трусы — даже тысячедолларовый куш их не прельщает. Если так пойдет дальше, не знаю, что станет с этой страной!

— Тысяча долларов? Я готов, Джуди. Давай возьмем машину напрокат, — он вызывающе посмотрел на мать.

Джудит смутилась: она не могла понять, разыгрывает ее сын или говорит серьезно.

— Зачем тебе тысяча долларов? Не пойму, к чему ты клонишь, но сдается мне, все это очередная блажь: ты и водить-то толком не умеешь!

Этого и следовало ожидать, подумал Ред. Мать всегда считала, что он ни на что не способен с практической точки зрения. Конечно, сын мадам Стэнтон — прекрасный, умнейший юноша. Посмел бы он только принести домой плохую оценку — что бы она ему устроила! Со временем он обязательно станет президентом США. Но что касается мелких бытовых проблем — будь то замена колеса или открывание бутылки кетчупа, — тут она считает его полным идиотом и несмышленышем! Впрочем, может быть, она и права.

— Дело твое, Джудит. Значит, мы сегодня никуда не едем? А завтра?

— Возможно. Чем раньше, тем лучше. И вообще, хорошо бы поскорее убраться из этого дома.

— Так что же — переехать в отель?

— В отель? Может быть, и в отель. Посмотрим. А пока что мне хочется посмотреть на наш дом, который находится здесь неподалеку — хочу его продать. Пойдем вместе. А потом, потом мы приглашены на ленч в Мара-Лагсг к герцогу и герцогине. Они, кажется, тоже застряли в этих краях из-за урагана. Тебе бы надо переодеться.

— Что прикажете надеть? Фрак? Смокинг?

Джудит попыталась изобразить улыбку:

— Это что, студенческий юмор? Ну и вкусы в Гарварде!

— Извини. На пустой желудок мне ничего более остроумного в голову не приходит. Можно, я немного перекушу?

— Ты до сих пор не завтракал? Скоро уже ленч.

— Мне просто необходимо подкрепиться. Я ведь маленький мальчик, не умею даже машину водить. Так что регулярное питание мне просто необходимо!

— Не будь таким обидчивым, Ред. Я разговаривала с профессиональными шоферами, и даже они испугались ехать в такую погоду. Неужели ты думаешь, что справишься с задачей лучше? А теперь пойди подкрепись. Да и я пойду с тобой — выпью чашку чаю.

Подойдя к двери столовой, Ред заметил, что за столом сидят Эбби и Джейд. Увы, отступать было поздно — особенно после того, как обогнав сына, в дверь проплыла Джудит и громким голосом пожелала сестрам приятного аппетита. Ред сдержанно кивнул в сторону сестер, пододвинул матери стул, а сам уселся во главе стола, подальше от Эбби и Джейд. Потом он решил, что такое поведение могло показаться смешным — будто бы он обижен и не хочет разговаривать, так что буквально через минуту пересел поближе к Джудит, напротив девушек.

Неожиданно для самого себя он громко произнес:

— Да будет известно всем и каждому, что вчера вечером я не соблазнял Д’Арси Шеридан; она тоже меня не соблазняла. То, что произошло между нами, можно назвать ласковым поцелуем, столь обычным для родственников. В этот момент мы почувствовали некоторую усталость и решили вздремнуть.

Он повернулся к вошедшей в столовую служанке и попросил принести стакан апельсинового сока — двойного, со льдом. Потом он уставился на Джейд. Она выдержала этот взгляд — даже не моргнула. Ему показалось, что в выражении ее лица было что-то…грустное. Ред понял, что это чувство передалось и ему — на душе тоже стало как-то грустно, неуютно. Аппетит куда-то пропал, и Ред пошел к себе переодеться, оставив Джудит в компании девушек.

— У меня есть предложение, — неожиданно сказала Джудит. — Мы с Редом приглашены на ленч к герцогу и герцогине Виндзорским. Но сначала собираемся посмотреть наш дом, он тут, неподалеку. Почему бы тебе не пойти вместе с нами, Эбби? Во-первых, будет интересно прогуляться, а во-вторых, познакомишься с важными персонами. Я бы пригласила и тебя, Джейд, но, боюсь, привести с собой двух незваных гостей — не совсем прилично.

— Я все понимаю, Джудит.

Абигайль явно смутилась:

— Мне очень хотелось бы пойти с вами, но я не могу.

— Все ты прекрасно можешь, — прервала ее Джейд. — Обязательно пойди с Джудит. Тебе понравится. А я посижу здесь и подожду отца.

— Вот и прекрасно, — сказала Джудит, как бы неожиданно вспомнив, что у Джейд есть еще и отец. — Кстати, а куда подевался Трейс? Я только сейчас поняла, что он не был вчера на ужине.

«Забавно, — подумала Джейд. — Ведь Трейс исчез еще вчера, и до сих пор никто, кроме Джудит, не удосужился хотя бы из вежливости поинтересоваться, где он».

— Думаю, он сегодня вернется. Подожду его здесь. К тому же бассейн наконец почистили, можно будет искупаться и позагорать. Может быть, Д’Арси составит мне компанию.

— Ты точно не обидишься? — спросила Абигайль. — Может, мне все-таки остаться?

— Ни в коем случае. Иди с Джудит. Пойдем наверх. Тебе надо переодеться.

Джейд действительно была рада: все складывалось как нельзя лучше. Джудит, Ред и Эбби уходили на прогулку, и теперь ей оставалось только выяснить, чем занимаются Франческа, Д’Арси и Билл.

— А теперь сиди спокойно! Сейчас все будет готово. — Джейд нанесла последний штрих на веки сестры. Потом она немного отступила назад, чтобы полюбо-иаться результатом своих трудов. — Гм, прекрасно! Думаю, даже герцог не устоит перед твоими чарами, не говоря уже о Реде.

Абигайль захихикала:

— А тебе не кажется, что это чересчур? Представляешь, что сказала бы тетя Селена?!

— Может быть, она тоже пришла бы в восторг.

— Как же! — усмехнулась Абигайль, страшно довольная тем, что ей предстояло провести полдня с Джудит и Виндзорами. Никто в школе не поверит, что она сидела за одним столом с герцогом и герцогиней!

В дверь постучали.

— Наверное, это Ред или Джудит! — воскликнула Абигайль, вскакивая со стула. — Они пришли за мной.

Но это была Франческа: решила выполнить данное себе самой обещание и попытаться сблизиться с племянницами. Она замерла на пороге и, собравшись с духом, произнесла:

— Мы с Д’Арси собираемся пообедать в ресторане «Птит Мармит», а потом отправиться по магазинам. Может быть, составите нам компанию? Д’Арси не в духе после вчерашнего, а вы, девочки, могли бы помочь ей немного развеяться.

— Я бы с радостью, тетя Фрэнки, — проговорила Абигайль. — Но Джудит уже пригласила меня на ленч к Виндзорам!

— Да ну? А ты, Джейд? Ты тоже идешь к герцогу?

— Нет, меня никто не приглашал.

— Ну, тогда позволь мне тебя пригласить. Пойдем с нами?

— Спасибо за приглашение, но я, пожалуй, останусь здесь — подожду отца. «Ты немного опоздала, тетя Фрэнки. У меня другие планы!»

— Ах, конечно, твой отец. Куда он подевался? Он вернется сегодня?

— Возможно.

— Ну, если это только возможно, то почему бы тебе не пойти с нами? Думаю, мы неплохо проведем время, — настаивала Франческа.

— Нет, спасибо. Я собиралась немного позагорать. А что дядя Билл, он тоже идет с вами?

— Нет, он неважно себя чувствует — хочет немного полежать. Кстати, сегодня вечером мы все приглашены в одно место. Впрочем, об этом чуть позже. Мы вернемся к четырем.

«Что ж, — подумала Франческа, — по крайней мере, попытка сделана». Девочки, правда, отказались, но она их звала.

Джейд сидела в белом бикини на краю бассейна. Включенный на полную громкость радиоприемник передавал в унисон ее мыслям добрые старые песни: «Если бы я любил тебя», «Я пленник любви»… Она ярко накрасила ногти на ногах, хотя обычно предпочитала бледные тона лака. Каждые десять минут — точно по часам — окуналась в бассейн, чтобы не обгореть на ярком солнце. Когда на часах было половина третьего, Джейд вошла в дом, посматривая по сторонам — нет ли поблизости охранников. Ей было не нужно, чтобы кто-то видел, как она проходит в спальню Билла Шеридана. Джейд посмотрела на свои наручные часы. Было без пяти четыре. Отлично! Франческа сказала, что вернется к четырем.

Дверь была не заперта. Джейд вошла без стука: в комнате было темно. Закрытые наглухо ставни практически не пропускали солнечный свет, и только работавший телевизор — звук был выключен, но экран ярко горел — позволял разглядеть, что происходит. Джейд увидела мертвецки пьяного Билла, лежащего на кровати. На тумбочке стояла почти порожняя бутылка виски, рядом с Биллом валялся опрокинутый стакан. Пахло спиртным.

Он был почти голый, и это было на руку Джейд — чтобы раздеть Билла в таком состоянии, пришлось бы изрядно потрудиться! Она поспешно сняла бикини и легла на кровать возле Билла. Наверное, он так пьян, что даже не проснется, подумала Джейд, но ей это было и не нужно — достаточно будет, если Франческа увидит их вдвоем обнаженными.

И все-таки надо привести его хоть немного в чувство. Джейд начала гладить Билла: ее руки скользили вдоль его спины, ласкали плечи и грудь. Он стал медленно просыпаться. Открыл рот, чтобы набрать побольше воздуха, но его губы встретили губы Джейд, ее язык. Неожиданно для Джейд то, что она начала делать совершенно рассудочно, стало выходить инстинктивно.

Билл с трудом открыл глаза и, увидев, кто находится рядом с ним, с удивлением произнес:

— Карлотта! Ты вернулась ко мне! — В этот миг Джейд почти забыла, что она лишь дочь Карлотты, а не сама Карлотта.

Билл посмотрел на нее. Да, Карлотта! Те же яркие зеленые глаза, те же длинные рыжие волосы, разбросанные по простыне, та же белая кожа…

Он обнял ее и прижал к себе.

На какое-то мгновение Джейд стало страшно — она действительно не понимала, кто она такая — мать или дочь своей матери. И кто был этот мужественный человек, державший ее в своих объятиях — отец или сын? Может быть, это не имело значения? Но потом она как бы очнулась от этого наваждения: все имело значение. В какую-то долю секунды вожделение оставило ее, она резко отпрянула назад…

Первое, что увидела Франческа, войдя в комнату, был телевизор, который работал без звука. Лишь потом разглядела в темноте фигуры на кровати. Она не расплакалась, не закричала — просто выключила телевизор, прошла в соседнюю гостиную и закрыла за собой дверь на защелку.

Билл неожиданно почувствовал, что он абсолютно трезв. Еще минуту назад он был в каком-то другом месте, в другом времени. Сейчас все вернулось на круги своя — он был в своей комнате, в соседней гостиной заперлась Франческа, а рядом, в постели, лежала не Карлотта, а Джейд. Он не знал даже, что сказать. Зачем только ей все это понадобилось?!

Джейд снова надела бикини и молча направилась к выходу.

— Зачем? — смог только произнести Билл ей вслед.

— А почему бы и нет? Я ведь дочь Карлотты, — ответила Джейд таким тоном, как будто в этих словах было какое-то объяснение, и вышла из комнаты. Билл так ничего и не понял.

Да, действительно, Джейд во многом походила на Карлотту, но это была не Карлотта. Такой, как Карлотта, больше никогда не будет. Ведь суть этой удивительной женщины не сводилась к ее внешности — роскошным рыжим волосам, зеленым глазам, бледной коже, ярким губам. Нет, у нее был свой дух, свой образ. Может быть, Билл что-то придумал сам, но он твердо знал, что никогда не сможет расстаться с этим образом, порожденным, должно быть, в равной мере его фантазией и действительностью. Увы! Сегодня он вновь стал жертвой своих фантазий — ему действительно показалось, что к нему пришла Карлотта, чтобы сказать о своей любви.

Он утешался тем, что ничего не произошло, что любовный акт, если можно было так выразиться, так и не состоялся. Он не был ни в чем уверен, но в памяти запечатлелось, что еще до того, как в комнату вошла Фрэнки, Джейд отпрянула назад — как всегда делала это в те далекие годы Карлотта… Всегда, если не считать того самого раза. Но как ему удастся убедить Фрэнки, что ничего не было? Поверит ли она ему — ведь сам-то он не поверил родной дочери при гораздо меньшем количестве компрометирующих фактов!

Он подошел к двери гостиной и начал стучаться:

— Фрэнки! Фрэнки! Пусти! Я все тебе объясню!

Франческа не отвечала. Билл махнул рукой, прошел в свой кабинет и тоже запер за собой дверь.

Джейд пошла к себе в комнату и стала ждать Франческу — она нисколько не сомневалась, что та придет. Вот тогда бы они и свели окончательно счеты! Она вынула из сумки дневники Карлотты и разложила их на столе, открыв на некоторых страницах. Потом уселась напротив окна и стала смотреть на океан. Она думала, что несколько минут назад была совсем похожа на мать… но даже в этот момент ей так и не удалось стать Карлоттой!?

Франческа вспоминала, как спешила она домой, к Биллу. Тревожное предчувствие охватило ее, когда они с Д’Арси пили кока-колу возле магазина. Она поняла, что не надо было оставлять мужа одного в таком состоянии, что надо возвращаться как можно скорее. Фрэнки не догадывалась, что именно так расстроило Билла. Но ему было плохо — значит, он нуждался в сострадании, в понимании. А она оставила его одного! Ведь именно это придавало смысл любому браку — жизнь ради другого. Она оставила Д’Арси в городе и устремилась домой, где страдал Билл… И вот все это…

Может быть, она сама была во всем виновата. Ведь выйдя замуж за Билла, она полностью лишилась всех своих прав — прав свободной личности. Фрэнки стала жить по законам, диктуемым Биллом Шериданом. А может быть, ошибка произошла еще раньше — когда она стала отказываться от своих интересов ради Карлотты? Конечно, она совершила тогда роковою ошибку. С одной стороны, приучила Карлотту чувствовать себя более слабой, а с другой — потеряла саму себя — Фрэнки Коллинз. Между двумя личностями — Биллом и Карлоттой — не оставалось места для третьей. От Фрэнки Коллинз Шеридан осталась лишь пустая скорлупа.

Если ей не хотелось видеть в своем доме Джейд и Абигайль, не надо было их пускать. Как, впрочем, и Джудит с Редом. Она должна была настоять на своем — твердо сказать Биллу, что имеет право на свое мнение. Тогда ничего бы этого не произошло. Впрочем, проявлять силу надо было намного раньше — Фрэнки не должна была выходить замуж за человека, безнадежно: влюбленного в другую женщину. Для этого человека ее собственная любовь к нему не имела на самом деле никакого значения.

В дверь постучала секретарша.

— Да-да, в чем дело? — отозвалась Франческа, не открывая дверь.

— Звонила Д’Арси, сказала, что пойдет в гости к Элоизе Анделсон и перезвонит попозже. Еще звонила Абигайль, просила передать вам и ее сестре, что они со Стэнтонами не придут на ужин. А миссис Хаббл спрашивает, что делать с ужином.

— Скажите миссис Хаббл, что по поводу ужина может не беспокоиться. Позвоните Д’Арси и передайте, что Стэнтоны не придут к ужину, так что может оставаться у Анделсонов сколько ей заблагорассудится. После этого вы свободны, Бесс. Можете идти домой.

— С вами все в порядке, Фрэнки?

— Конечно, в порядке, не волнуйтесь.

Даже если сейчас все было не очень хорошо, Фрэнки найдет в себе силы исправить положение. Чего бы это ни стоило, завтра утром она велит Джудит убираться вон из ее дома. Джейд она выставит сегодня! После того, что случилось час назад в этот день, у нее больше не было мужа, но дом оставался ее домом, и она не собиралась больше терпеть в нем шлюх, ведьм, а также призраков.

Она достала ключ, открыла ящик письменного стола и вынула из него письма Карлотты — эти бесконечно-длинные письма, в которых сестра молила ее о прощении. Зачем она хранит этот мусор? Чтобы поддерживать в себе чувство вины? Или просто, чтобы время от времени портить себе настроение? Надо было еще давно избавиться от них! Она зажгла газовую горелку в камине и бросила письма в огонь… Это было начало, только начало. И эти горящие письма символизировали разрыв с прошлым.

— Я хочу, чтобы ты немедленно собрала вещи и выкатилась вон из моего дома, — сказала Франческа Джейд.

— Но мой отец еще не вернулся.

— Когда он вернется, я отправлю его вслед за тобой. Вам обоим нечего делать в моем доме. Два сапога — пара!

«Что ж, неплохое начало», — подумала Джейд и сказала:

— А знаешь, я совсем не уверена, что он мой отец. А тебе как кажется?

Франческа даже вздрогнула от неожиданности, но потом совладала с собой и, сморщившись, пожала плечами. Что здесь удивительного? Вполне возможно, что Карлотта меняла мужиков и после того, как поселилась в Голливуде.

— Мне кажется только одно: шлюха — всегда шлюха. И ты точно такая же — вся в мать пошла.

Произнеся эту тираду, Франческа села на кровать — казалось, она вложила все свои силы в эти слова. Переведя дыхание, продолжила:

— Карлотта ложилась в постель с первым встречным. Чего ей хотелось, то она и получала. Совсем как ты.

Джейд поняла, что Франческа не догадывается, каковы настоящие мотивы ее поведения, решив, что ей просто захотелось переспать с Биллом, захотелось этого взрослого, сильного мужчину, захотелось насладиться его телом. Фрэнки не поняла, что ею двигало лишь чувство мести за Карлотту. Фрэнки должна была узнать всю правду!

— Ты ничего не поняла, Фрэнки! Я вовсе не хотела его. Не для этого я все устроила!

Франческа горько улыбнулась:

— Ну, конечно, не для этого. Ты сделала это потому же, что и твоя мать. Не потому, что она хотела его, не потому, что любила. Она сделала это просто так — потому что была шлюхой, и ей было наплевать, с кем спать и кого оскорблять при этом. Да, твоя мать спала с Биллом. Тебе это известно?

— Известно. Она написала об этом в дневнике. У меня есть мамины дневники. Там обо всем написано! Обо всем! — Джейд подбежала к столу, схватила одну из тетрадей и подбросила ее в воздух. — Здесь об всем написано! О том, как ты не захотела ей помочь! Как ты отвернулась от нее! Как она писала тебе письмо за письмом, моля о прощении, упрашивая вновь стать ее подругой! Как ты ни разу не ответила ей! Ни разу! Как ты помогала убивать ее!

— Убивать? Последний раз я видела твою мать за много лет до ее смерти. Я даже ни разу не была в Голливуде!

— Вот именно! Ты ни разу не удосужилась съездить к ней. Ты отвернулась от мамы, позволила этим негодяям уничтожить ее. Ей некуда было бежать, не к кому вернуться, а ты… ты ни разу не ответила на ее письма!

— Позволила? Кому им?

— Трейсу и Скотти. Скотти — это тот человек, которому Трейс ее продал. Возможно, он мой отец.

— Но это не я послала ее вдогонку за Трейсом. Сначала она предала меня, а потом и саму себя. — Франческа изо всех сил сдерживалась. — Так вот зачем ты решила соблазнить моего мужа? Решила отомстить мне за мать? Вообразила, что я виновата во всех бедах?

— Во-первых, я его не соблазняла. Между нами ничего не было! А если бы это и произошло, с чего ты взяла, что мне надо было соблазнять его? И чем моя мать хуже твоего мужа? Ведь это он спал с ней, а ты все равно вышла за него замуж, а от нее отвернулась, бросила ее умирать! — Вдруг порыв дерзости прошел, и в голосе Джейд появились жалобные нотки: — Она всегда рассчитывала на тебя. У нее никого больше не было!

Франческа поняла, что Джейд страдает. В конце концов, она была всего лишь пятнадцатилетней девочкой, любившей свою мать и оказавшейся не по своей воле в положении, всю тяжесть которого ей было вынести не под силу. А она старалась бороться и победить. Гнев прошел, на смену ему пришло отчаяние. Какая разница, что произошло или не произошло между Джейд и Биллом! Самое важное для нее сейчас — объясниться с Джейд.

— Да, Джейд, Билл действительно изменил мне с Карлоттой, и я, несмотря на это, вышла за него замуж. Но между предательством Билла и предательством Карлотты есть большая разница. Он всегда любил ее, хотел ее и… никогда не обладал ею. Я была опустошена, но все же смогла оправдать Билла — пойми, он действительно любил Карлотту! Но сама она никогда не любила Билла, никогда не стремилась к нему. Для нее переспать с ним было так — пустым делом. Она разбила мое сердце, а ей было хоть бы что! Просто очередной каприз. Карлотта знала, как я люблю Билла, как я люблю ее! Известно ли тебе, что сначала, несмотря на то, что я уже любила Билла, я уговаривала ее выйти за него замуж? Я знала, что этот человек сможет защитить ее. Я была готова уступить, отойти в сторону. Поверь мне, это было невыносимо трудно. Невыносимо! Знаешь, иногда приходится провести в жизни определенную границу, определенную черту. Я смогла простить Билла за его любовь, но простить Карлотту за ее эгоизм, за ее предательство, за то, что она никогда по-настоящему не любила меня…

— Она любила тебя, Фрэнки! Она очень любила тебя. Более того, знай, что ради тебя она пошла на жертву. Тебе, наверное, неприятно будет узнать об этом, но надо знать правду! — Джейд стала судорожно листать дневник в поисках нужной записи. — Вот. Двадцать третье декабря 1945 года. За день до их свадьбы с Уитом Трюсдейлом. Почитай!

Франческа отвернулась в сторону:

— Нет! Не хочу!

— Ты должна это прочесть. Тогда ты поймешь, что она ради тебя сделала.

Франческа отодвинулась в сторону — казалось, она боится дневника, как горящих углей.

— Не хочешь? — проговорила Джейд. — Что ж, прочту тебе вслух.

— Нет!

Но Джейд стала читать:

— «Сегодня я ходила к Биллу, спрашивала, как мне быть. Больше мне не с кем посоветоваться — ведь Фрэнки даже видеть меня не хочет. У меня есть только они двое. Мои единственные друзья. Они всегда любили меня, всегда прощали… даже когда я поступала дурно. Но на этот раз я слишком сильно обидела Фрэнки. Она не может меня простить, и я не осуждаю ее за это. Я действительно поступила ужасно, и опьянение служит лишь слабым оправданием…»

— Перестань! — проговорила сквозь слезы Франческа. — Я не могу это слышать.

— Ты должна выслушать до конца. Тебе надо знать всю правду!

Франческа замолчала, и Джейд продолжила чтение:

— «А Билл… Ведь с ним я тоже обошлась ужасно, но он по-прежнему меня любит. Любит настолько, чтобы простить. Когда я рассказала ему о том, что беременна и что Трейс меня бросил, он позвал меня замуж! Он поклялся, что вечно будет любить и меня, и ребенка. Ребенка Трейса! Он сказал, что позаботится о нас обоих. О Боже, какое сильное искушение! Боже! Дай мне силы устоять перед Биллом! Я недостойна этой тихой гавани. Я не имею права выйти за него замуж! Даже если мне никогда не придется увидеть их — Фрэнки и Билла, — я все равно сделаю это ради нее, ради моей дорогой Фрэнки…»

Джейд закончила читать и закрыла тетрадь.

— Видишь, тетя Фрэнки, она любила тебя настолько, что смогла отказаться от «тихой гавани»…

Джейд хотела прочитать дальше — о Уите Трюсдейле. Ему Карлотта тоже рассказала всю правду, и он женился на ней, но так и не нашел в себе силы простить ее, превратив ее жизнь в чистилище, из которого она убежала, чтобы попасть… в ад, уготованный Трейсом и Скотти. Но поймав потрясенный взгляд Франчески, она поняла, что и так прочитала больше, чем достаточно.

— Видишь, тетя Фрэнки, мама была глупой, слабой женщиной. Она совершала дурные поступки, но сама не была дурной. Она ведь не заслужила того, чтобы ее уничтожили, не правда ли? — Ее голос сорвался, по щекам потекли слезы.

— Нет, нет, конечно, нет! — Франческе тоже хотелось плакать, но глаза ее остались сухи. — Я ведь тоже была глупой и слабой. Если бы у меня нашлись силы простить Карлотту — кто знает, может быть, это спасло бы ее. Но я ни в чем не уверена. Мне кажется, слишком велика была сила Трейса — Карлотту просто тянуло к нему. Но и меня судьба наказала — я тоже уничтожена.

Только сейчас до Джейд дошло, что она натворила — она помогла уничтожить Фрэнки, которая, в сущности, была виновата ничуть не больше, чем Карлотта. Может быть, даже меньше.

— Поверь мне, тетя Фрэнки. Между нами с Биллом ничего не было. В последнюю минуту я передумала. Я решила не заходить так далеко. А Билл, он вообще не понял, что происходит: был пьян. Ему казалось, что это сон. Он думал, что рядом с ним Карлотта. Не осуждай его. Во всем виновата я одна. Ах, тетя Фрэнки, прости меня!

Снова эти слова: «Не осуждай Билла». «Прости меня!» Долго ли еще будет длиться этот кошмар?!

Разве она не дала понять Джейд, что не имело никакого значения, произошло у нее совокупление с Биллом или нет! Важно было другое — что пьяный или трезвый, спящий или бодрствующий, Билл был готов поддаться искушениям девчонки, которую он принял за Карлотту! А хуже всего было то, что Билл, уже помолвленный с ней, с Фрэнки, и прекрасно понимавший, как сильно она его любит, сделал предложение Карлотте всего за несколько дней до их свадьбы. Свадьба Билла Шеридана и старой, доброй Фрэнки Коллинз, оказавшейся в этой истории совершенно лишней и никому не нужной!

Нет, она не могла заставить страдать еще и это дитя.

— Я не могу простить тебя, Джейд. Не могу, потому что не осуждаю тебя. Теперь я вижу, что никого из нас нельзя осуждать. Ни тебя, ни Карлотту, ни меня. Все мы жертвы… жертвы жизни, и я не знаю, за что нам досталась такая судьба. Но мне кажется, что больше всех досталось тебе. Вынести такое бремя, такую тяжесть! Забудь обо всем этом, Джейд! Забудь, если только сможешь! Сожги эти проклятые дневники и спасайся!

— Я не могу это сделать. Там написано кое-что о Трейсе со Скотти и о Джудит.

— О Джудит? Я знаю, что это она свела Карлотту с Трейсом, а что еще она натворила?

— Сейчас это не имеет значения. Но мне необходимо сохранить дневники — тогда у меня останется шанс отомстить им. Сейчас я не могу это сделать — нельзя, чтобы Абигайль узнала, что ее настоящий отец — Трейс. Джудит знает кое-что о темных делишках Трейса, так что он будет вести себя смирно до поры до времени. Спокойствие сестры для меня важнее, чем месть Джудит.

Франческа покачала головой: одна из дочерей Карлотты уже так много знала в свои пятнадцать лет.

— Сожги дневники, — повторила Франческа. — Предай этих людей суду Божьему.

Джейд по-прежнему раскаивалась, что устроила сегодня эту сцену. Может быть, от ее глупости распадется семья Фрэнки?

— Пожалуйста, тетя Фрэнки, не осуждай дядю Билла, хорошо? Я же тебе все объяснила. Он не понимал, кто я такая, — думал, что это Карлотта.

Стараясь скрыть боль, причиненную этими словами, Франческа постаралась отшутиться:

— Наверное, это не так уж плохо. Ведь ему могло показаться, что ты Джудит.

«О Господи! — подумала Джейд. — Она ничего не знает! Не знает о Джудит и Билле! Не знает, что Ред — сын Билла. Если бы Фрэнки знала, она не стала бы так шутить!

И я не могу рассказать ей об этом! Я и так натворила слишком много! Все, что я могу сейчас сделать для Фрэнки — это не обрывать последнюю нить, связующую ее брак!»

 

XII

Проснувшись, Абигайль с ужасом обнаружила, что Джейд собирает вещи.

— Что случилось?! — спросила она.

— Хочу заранее собраться: как только вернется отец, я уеду.

— Да ты что! Пожалуйста, не уезжай! Тогда и мне придется ехать. Посуди сама: ты уедешь, Джудит с Редом уедут… Что я буду здесь делать без вас?

— Разве тебя не устраивает компания Д’Арси, Фрэнки и…

— Разве ты сама не видишь: Д’Арси меня явно недолюбливает, а тетя Фрэнки просто не обращает никакого внимания.

— Думаю, ты ошибаешься. Просто Д’Арси смотрит на тебя, как на соперницу, а у тети Фрэнки, по-моему, просто какие-то личные проблемы, ты здесь совершенно ни при чем.

— Мне нет до них никакого дела. Ты что, действительно собралась уезжать?

— Действительно. Мне кажется, отец пропал после ссоры с дядей Биллом. Короче, будет лучше для всех, если мы отсюда уедем.

— А когда мы снова увидимся? Боюсь, что это произойдет нескоро. Едва успели познакомиться, даже не поговорили толком…

Джейд обняла сестру:

— Мне тоже очень грустно, Эбби. Но мы обязательно встретимся, обещаю тебе.

— Когда? Как?

— Точно не знаю, обязательно что-нибудь придумаем.

— Послушай? А что, если ты приедешь в Бостон на Рождество? Вряд ли тебе удастся пожить у нас — тетя Селена, боюсь, не согласится. Но вот Джудит… Знаешь, я уверена, что она не сможет отказать нам — будешь жить у нее, а это ведь совсем рядом.

— Замечательно, — задумчиво произнесла Джейд, прекрасно понимая, что этим планам никогда не суждено осуществиться.

— Я просто уверена, что Джудит согласится, — продолжала Эбби. — Знаешь, она так добра ко мне! Обещала, что в Бостоне мы не потеряем друг друга из виду.

— Хорошо. Но послушай, отец еще не вернулся и я пока никуда не уезжаю. У нас впереди целый день — или, по крайней мере, полдня. Давай проведем это время вдвоем. Сначала позавтракаем, потом пойдем погуляем по городу. Мы ведь так ничего и не видели в Палм-Бич, и кто знает, окажемся ли здесь еще?

— Отлично! Но сначала я хочу попрощаться с Джудит — вдруг она уедет прямо сейчас?

— А с Редом ты не хочешь попрощаться? — напомнила Джейд.

— Хочу. Но знаешь, мне показалось, что ты интересуешь его гораздо больше, чем я.

— С чего ты взяла?

— Вчера вечером он только о тебе и говорил.

— Я кажусь Реду чем-то не обычным. Как бы это сказать… Он из Бостона — я из Голливуда. Он думает, что во мне есть что-то экзотическое, странное. Признавайся, тебе ведь тоже так кажется! — Она бросилась к Абигайль и стала ее щекотать. Вскоре обе они лежали на кровати и истерически хохотали.

Абигайль отправилась на поиски Джудит, а Джейд пошла к Франческе. Франческа беседовала с экономкой и поваром — давала распоряжения относительно прощального ужина сегодня вечером. Он устраивался в честь Джудит и Реда, улетавших на следующий день — бостонский аэропорт «Логан» открылся в шесть утра.

— Но почему только завтра, тетя Фрэнки? Ты ведь сказала, что выставишь Джудит за дверь сегодня же, невзирая ни на что. Ты ведь, кажется, твердо решила избавиться от нее.

— Я изменила свое решение ради Д’Арси. Мне не хочется, чтобы для нее все окончилось на такой невеселой ноте. Понимаешь, если ситуация с Джудит и Редом хоть немного урегулируется, Д’Арси не будет так сердиться на отца. Мои отношения с Биллом не имеют значения — в любом случае нехорошо, чтобы девочка держала зло на родного отца. Это может привести к тяжелым последствиям.

Джейд поняла, на что намекает тетя Фрэнки.

— Д’Арси так обрадовалась, что Ред останется здесь еще на день, — продолжала Франческа. — Они смогут побыть вместе, девочка уже не так сердится на Джудит, да и та, кажется, поняла, что лучше расстаться по-хорошему. Она даже перестала грубить Д’Арси.

— Ты довольна?

— А почему бы и нет? — рассмеялась Франческа. — Д’Арси вообразила, что она влюбилась в Реда. По-моему, гораздо разумнее позволить девочке разобраться в свои чувствах, чем сразу запрещать, — тогда уж точно она в него по уши влюбится. Д’Арси очень упрямая, и хотя я надеюсь, что это всего лишь минутное увлечение, мне не хочется, чтобы у моей дочери на всю жизнь осталось чувство обиды за то, что ей запретили любить.

Джейд прекрасно понимала политику Фрэнки — она тоже знала, как сладок запретный плод. Вся беда заключалась в том, что Франческа ничего не знала… Но как объяснить благодушие Джудит? Она-то знала лучше всех, чей сын Ред! Может быть, и она опасалась эффекта запретного плода, полагая, что любые препятствия смогут лишь возвысить Д’Арси в глазах Реда?

— Наверное, ты права, тетя Фрэнки. Мне только очень жалко ту бедную девочку, которая выбрала Джудит себе в мачехи! — Джейд скорчила жалобную рожу, давая понять, что это всего-навсего лишь шутка.

Франческа рассмеялась, но потом серьезно посмотрела на Джейд:

— Если я не ошиблась, все это время ты сама подталкивала Эбби по направлению к Джудит и Реду.

— Я думала, ты поймешь меня! Ведь Джудит просто необходима моей сестре. Только она сможет защитить ее от Трейса!

Все собрались в большой гостиной, ожидая гостей и — возможно — Трейса Боудина. Джейд показалось, что попала в какой-то яркий цветной фильм: сама она была в ярко-оранжевом платье, Эбби — в бледно-голубом, Д’Арси — в розовом, Фрэнки — в темно-красном, и лишь Джудит — в черном, казалось — скрывает какую-то тайну. Билл — на нем был пиджак цвета морской волны и белые брюки — заметил, что дамы напоминают ему букет весенних цветов.

— За исключением Джудит, — съязвил Ред. — Впрочем, она может сойти за черный георгин.

— Черный георгин выглядит несколько зловеще, — улыбнулась Джудит.

— Перестань, — прервал ее Билл. — Ты выглядишь замечательно — как загадочная волшебница.

— Я? — Джудит изобразила удивление. — Да меня насквозь видно! — При этих словах Ред громко расхохотался, и мать бросила на него недовольный взгляд.

Ред — на нем, в отличие от Билла, были брюки цвета морской волны и белый пиджак — выглядел отлично. Целый день он провел на теннисном корте, и к загару, приобретенному в Ньюпорте, добавился свежий оттенок. Джейд заметила, что он как-то особенно обворожителен. Она изо всех сил старалась не смотреть на Реда и Билла — ей было страшно неудобно. Но когда один раз ее взгляд встретился со взглядом Реда, она прочитала в его глазах такую острую боль и обиду, что с трудом сдержала слезы.

Когда официант спросил, что подать из спиртного, Ред ответил:

— Я бы выпил мартини. — Потом, очень громко и четко он произнес: — Джейд, ты сделаешь мне мартини?

Его тон был столь явно враждебен, что все присутствующие повернулись в сторону Джейд, ожидая, что она ему ответит.

— Нет, Ред. Ты еще не дорос до моих коктейлей!

Джейд хотела пошутить, но по лицам собравшихся — особенно Реда, покрасневшего как рак, — поняла, что

зашла слишком далеко. «Как я похожа на маму, — подумала Джейд, — сжигаю за собой все мосты!»

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел Трейс. Он походил на человека, боявшегося опоздать к застолью. На нем были облегающие черные брюки и белоснежная рубашка, расстегнутая чуть ли не до середины груди. Трейс широко улыбался. Франческа подумала, что он выглядит как настоящий игрок, а Билл вспомнил, что еще много лет назад, при первой встрече с Боудином, понял, что это просто типичный сутенер.

Судорога скривила лицо Джейд, а Д’Арси, чуть привстав, нараспев произнесла:

— Ах, дядя Трейс! Ты так похож на Рэтта Батлера!

Тут Джейд заметила, что в руках у Трейса была маленькая желтая птичка.

— Что это ты принес? — спросил, прищурившись, Билл.

— Посмотрите, — Трейс протянул вперед ладонь. — Это канарейка — маленькая певчая птичка. Я нашел ее на пороге этого дома. Бедняжка мертва — кто-то проломил ее крошечную головку. До чего же обидно, не правда ли?

— Где ты был все это время? — спросила Абигайль. — Джейд так волновалась.

Трейс рассмеялся:

— Волновалась? Совершенно напрасно. Я увидел, как вам здесь хорошо, и решил смотаться на пару дней в Майами.

— Ах, вот что, — проговорила Абигайль, с трудом сдерживая слезы: она помнила, что Джейд собиралась уехать, как только вернется отец. — Ну и как ты провел время?

— Спасибо, дорогая. Все было очень хорошо.

Трейс не лгал: он действительно хорошо провел эти два дня. В Майами ему удалось напасть на золото, на кубинское золото. В кармане у него было сейчас сто тысяч. Хватит на первое время, а там — видно будет.

Одеваясь к ужину, Билл смотрел телевизор. В выпуске новостей сообщали, что ураган наконец прекратился, — на последнем издыхании он нанес сильный ущерб побережью в районе Бостона. Билл помнил, что Эбби беспокоилась о стариках Трюсдейлах, отправившихся отдыхать в «Дори Инн». Прежде чем спуститься вниз, он попросил одного из своих помощников выяснить подробности о ситуации в штате Массачусетс.

Сейчас, когда все гости уже сидели за столиком и доедали картофель, фаршированный черной икрой, к Биллу подошел помощник и что-то шепнул ему на ухо. Билл поднялся и вышел из-за стола. Минут через десять он вернулся в гостиную и шепнул что-то Франческе. Она пошла к гостям и стала как можно более тактично объяснять, что пора расходиться. Билл взял Абигайль за руку, отвел ее в сторону и приготовился поведать ужасную весть. Когда Абигайль пришла в себя, она сидела, откинувшись на спинку дивана. По бокам от нее были Джудит и Джейд.

— Надо вызвать врача — пусть даст ей успокоительное, — сказала Франческа.

— Не надо, — возразила Джудит. — Абигайль — сильная девочка. С тобой все в порядке, Эбби, не так ли?

— Может быть, тебе стоит подняться к себе в комнату и немного полежать? — предложила Франческа.

— Нет, нет, — заговорила Эбби. — Я не хочу лежать! Я не хочу оставаться одна!

— Ну конечно, конечно, — стала успокаивать ее Джудит.

— Ты будешь не одна, — вступила в разговор Джейд. — Я пойду с тобой.

— И я тоже, — неохотно проговорила Д’Арси: с одной стороны, она понимала, что нехорошо оставлять в беде родственницу, с другой — ей очень хотелось побыть с Редом. Может быть, и Ред поднимется вместе с ними к Эбби? — А может быть, пойдем все вместе? Джейд, я и Ред?

— Нет! — замахала руками Абигайль. — Я лучше останусь здесь. — Ей было очень страшно, а рядом с Джудит этот страх куда-то отступал.

— Конечно, оставайся здесь, — проговорила Джудит, гладя Абигайль по руке.

— Ну вот, — тяжело вздохнула Абигайль. — Теперь я круглая сирота.

— Но ты не одна, — сказала Джейд. — У тебя есть я.

— И я, и мы… Мы не бросим тебя! — подхватила Франческа. Она знала, что говорит. На этот раз у нее хватит сил сдержать свое обещание — она позаботится о дочери Карлотты. Пусть Эбби станет членом ее семьи — такой же, как Билл и Д’Арси. Каковы бы ни были ее отношения с Биллом, к Эбби это не имеет никакого отношения. — Правда же, Билл? Правда, Д’Арси? — Она повернулась к мужу и дочери, ища их поддержки.

Билл был готов сейчас согласиться с Франческой в чем угодно.

— Да-да, конечно, — выпалил он.

— Конечно, конечно, — поддержала его Д’Арси. — Мы ведь родственники.

Но Абигайль, казалось, не слышала их: ее взгляд перебегал с Джудит на Джейд — только им двоим было до нее дело. Она еще не успела оправиться от известия о гибели дяди Джорджа и тети Селены, но в душе ее уже поселилось беспокойство о своем будущем. Что ей делать? Куда идти? Ведь у нее не оставалось больше родственников по линии Трюсдейлов, а перспектива жить у тети Фрэнки казалась безрадостной и унылой. Эта женщина с первого взгляда не понравилась Абигайль. Что ждало ее — круглую сироту, уже не ребенка, но еще не взрослую девушку?

Когда Абигайль не отозвалась на ее предложение, Франческа поняла, что девочка отказалась жить с ней, с ее семьей. Да и могла ли она рассчитывать на другое? Разве сама она хоть раз вспомнила о крошке Эбби за все эти годы? Было слишком поздно: Фрэнки не суждено заменить ей мать, не суждено даже занять место любящей тетки. И все же Абигайль придется жить у них — пусть даже не по собственной воле! Куда ей еще деваться?

Ред и Трейс молчали — им было нечего сказать.

Ред думал о том, что Эбби — пусть сама она еще не поняла это — не нуждается в соболезнованиях. Скорее, ее можно поздравить. Еще бы! У нее теперь все трюсдейловские миллионы и полная свобода действий — ни тети с дядей, ни матери. Абигайль свободна! Точнее, полностью свободной она станет через пару лет, когда достигнет совершеннолетия и сможет распоряжаться наследством по своему усмотрению.

Трейс думал приблизительно о том же. Его дочь стала наследницей огромного состояния, и ему надо было решить, как вести себя дальше. Конечно, ни в коем случае не стоит сразу же заявлять, что он — ее настоящий отец, — Джудит не даст. Тут еще Джейд с этими проклятыми дневниками. Трейс понимал, что должен преподать себя так, чтобы Эбби не смогла отказать: надо избрать единственно верную тактику — тактику хитрости, лести…

Абигайль вдруг вспомнила, что не знает даже, как погибли тетя и дядя, — ей сказали только, что их нет больше в живых.

— Ничего не понимаю! — сказала Абигайль. — Почему они не вернулись домой, зная о приближении урагана? Это так непохоже на тетю Селену! Она была такая предусмотрительная. Дядя Билл, что случилось конкретно?

— Не знаю, детка. Подробности пока неизвестны. Мне удалось узнать только, что во время урагана они были на побережье и… В общем, их тела были опознаны. По прибытии в Бостон ты сможешь узнать больше.

Да, подумала Франческа. Несмотря ни на что, Эбби надо будет поехать в Бостон на похороны. Конечно, она поедет с ней.

— Думаю, нам с Эбби имеет смысл полететь завтра утром с тобой, Джудит, — если, конечно, в твоем самолете найдется для нас местечко. Я побуду с Эбби в доме Трюсдейлов до тех пор… Может быть, и ты полетишь с нами, Джейд? — Конечно, Джейд смогла бы поддержать Абигайль в эти трудные дни: Франческа понимала, что общество сестры гораздо приятнее для девочки, чем ее собственное.

— Конечно, конечно, — отозвалась Джейд. — Я хочу быть с Эбби.

— И я тоже, — выпалила Д’Арси. — Надо, чтобы в этот тяжелый час рядом с Эбби было как можно больше родственников! И потом, разве можно, чтобы на похоронах почти никого не было? — Какое счастье, подумала Д’Арси, полететь в Бостон на личном самолете Джудит и Реда и пробыть с ними еще несколько дней до конца каникул!

Но тут в разговор вступила Джудит:

— Я прекрасно понимаю, что все вы хотите быть рядом с Эбби в эту трудную минуту. Однако мне кажется, что в этом нет необходимости. Я знаю, как привык Билл полагаться на твою помощь, Фрэнки, — ему будет трудно без тебя. Если вы беспокоитесь насчет устройства похорон и оформления завещания, то для этого существуют опекуны имущества Трюсдейлов. Они все уладят. А что касается того, где жить Эбби, то я просто не разрешу ей жить сейчас в этом доме — слишком это будет тяжело. Так что она поживет у нас с Редом.

Абигайль невольно прижалась щекой к руке Джудит.

Пожалуй, она права, подумала Франческа. Эбби действительно не стоит жить сейчас в доме Трюсдейлов, к тому же ей так хочется побыть с Джудит. Процедурными вопросами займутся опекуны и адвокаты. Сама она приедет в Бостон только на похороны и остановится в отеле. А потом вернется во Флориду, взяв с собой Эбби.

— А можно Джейд полетит с нами? — с надеждой в голосе спросила Абигайль. — Всего на несколько дней?

Ред почувствовал, как в ожидании ответа его сердце забилось чаще.

— В принципе это возможно, — задумчивым голосом произнесла Джудит. — Но нельзя же думать только о себе — у Джейд скоро начнутся занятия в школе.

— Я могу опоздать на несколько дней. Это не имеет никакого значения.

— А зачем? Похороны займут каких-нибудь два часа. Лучше приезжай на Рождество — тогда и у Эбби настроение будет получше и ты сможешь пожить у нас подольше. Да и вообще, рождественские каникулы куда более подходящее время для такой поездки. За Эбби не беспокойся: ей будет хорошо у нас.

Абигайль во все глаза уставилась на Джудит. Неужели ей не послышалось? Неужели завтра она поедет к ней домой и останется жить там? Жить с ней.

Когда Джейд поняла, что Фрэнки собирается взять Эбби к себе — даже несмотря на ссору с Биллом, она вздрогнула. Хотя было логично предположить, что Эбби поселится именно у Шериданов. Фрэнки действительно искала дружбы с обеими племянницами, особенно с Эбби — невинным созданием, так остро нуждавшимся в любви.

— Что ты говоришь, Джудит? — изумленно произнесла Франческа. — Ты хочешь, чтобы Эбби жила у тебя?

— Конечно. За эти дни мы так подружились. Правда, Эбби?

— Конечно! — воскликнула Абигайль. — Конечно!

Франческа еще раз поняла, что безнадежно опоздала. Еще несколько минут назад она была уверена, что Абигайль будет жить у нее дома за неимением выбора. Теперь оказалось, что выбор у нее был, более того, она уже его сделала, предпочтя ей Джудит.

— Вот видите, Эбби тоже хочешь жить со мной, — спокойным голосом продолжила Джудит. — Я, конечно, понимаю, что ты, Фрэнки, ее тетка, но ведь вы с Биллом — как бы это сказать — такие занятые. Жизнь политика ко многому обязывает. И потом, Эбби не придется столь резко менять образ жизни — она будет ходить в ту же школу, общаться со старыми друзьями, потом сможет поступить в Редклифф. Не волнуйтесь, Эбби будет хорошо со мной, с нами. У нее будет все, что она только пожелает. И потом, мне всегда хотелось иметь дочь…

— Ах! — вздохнула Абигайль, блаженно улыбаясь.

Франческа кинула взгляд на Джейд — она не возражала. Более того, она, кажется, была довольна. Несмотря на презрение к Джудит, Джейд понимала, что та предлагает разумные вещи. В свои пятнадцать лет Джейд уже знала, что такое борьба и какие у нее законы, умела идти на компромисс. К тому же самой Эбби так хотелось этого. Что тут говорить?

Но тут заговорил Трейс:

— Постойте. Вы все забыли одну немаловажную деталь, умолчать о которой я не вправе. Эбби — сестра Джейд. В их жилах течет одна кровь. Девочки должны жить вместе. О Господи! Если я не возьму Эбби к себе, если я позволю снова разлучить их — что я тогда скажу Карлотте, когда мы встретимся с ней на небесах? Но я знаю, что она мне тогда скажет… — Он сделал небольшую паузу и вытер платком глаза. — Она скажет мне: «Трейс, милый, почему ты не взял мою дорогую дочку к себе? Я так хотела, чтобы они были вместе!»

«Ну что? — злорадствовал Трейс. — Как они смогут мне возразить?!»

Боудин продолжал:

— Поверьте, мне совершенно не хочется услышать от Карлотты эти горькие упреки! Думаю, и Джейд этого не хочется. Не так ли, моя принцесса?

Джейд молча смотрела на Трейса, не зная, что ответить.

— Нет, эти девочки должны быть вместе. Если я не добьюсь того, чтобы Эбби жила с Джейд, я предам… предам память Карлотты! — Трейс повернулся к Эбби: — Ты ведь хочешь жить вместе с сестрой, дорогая моя? — Боудин знал, что Абигайль ни за что не выберет его, именно поэтому он предлагал ей Джейд.

Джейд хотелось закричать: «Нет! Она не хочет жить со мной!» Но как можно произнести эти слова? Что подумает тогда Эбби? Она беспомощно посмотрела на Франческу… на Джудит: что же делать? Помогите! Помогите мне спасти Эбби от Трейса!

Эбби перевела взгляд с Джудит на Джейд. Она знала, что ей хотелось их обеих. Чтобы Джудит была ей матерью, а Джейд — сестрой. Франческа и Билл обменялись многозначительными взглядами: они прекрасно знали, кто такой Боудин, но что они могли сказать? Трейс переплюнул всех — даже Джудит. Почему же она молчит?

Паузу прервала Д’Арси:

— Можно мне, дядя Трейс? То, что вы сказали сейчас о встрече с тетей Карлоттой на небесах, — самые прекрасные слова, которые мне доводилось слышать за всю жизнь. Ах, Эбби, как я рада, что все кончается так хорошо — что ты будешь жить вместе с Джейд!

«Аминь, — подумал Ред. — Да, милая Эбби, сделай милость, отправься жить с этой шлюхой — твоей сестрицей и этим дерьмовым актеришкой — ее папашей!» Но потом подумал, что, если бы Эбби поселилась у них в доме, это могло бы ослабить давление матери на него. Гм, а это было бы совсем неплохо!

Но Джейд и Абигайль по-прежнему хранили молчание.

— Что же ты молчишь, принцесса? — поторопил Трейс. — Хотим мы, чтобы Эбби жила у нас?

Абигайль не моргая смотрела на Джейд — она ждала ее ответа.

«Почему же молчит Джудит?» — переживала Джейд, но вслух произнесла единственно возможные в этой ситуации слова:

— Конечно, да. Конечно, я хочу, чтобы Эбби жила с нами!

— Ну что ж, — проговорила упавшим голосом Франческа, — раз все решено, не пойти ли нам спать? Утро вечера мудренее.

— Прекрасная идея, — отозвалась Джудит. — С утра решим все окончательно. — Она посмотрела на Джейд, и та прочитала в ее взгляде: я сделала все, что могла. Теперь твоя очередь действовать. Ты умная девочка — обдумай все хорошенько!

Но о чем тут было думать? Эбби разрывалась между сестрой и Джудит, не в силах сделать выбор. Варианты? С одной стороны — хищный оскал Трейса, с другой — Джудит с Редом: безбедная жизнь, золотое будущее, может быть, даже самый золотой мальчик. Какой уж тут выбор? Надо было лишь подтолкнуть сестру в нужном направлении.

Наутро Джейд пропала! Сначала с Эбби случилась истерика, ее сменило состояние растерянности. Зачем Джейд говорила ей эти слова о любви? Для того лишь, чтобы бросить ее, как однажды сделала это Карлотта? Оставила лишь записку: «Я тебя люблю. Буду писать». Но что значат все эти слова после того, как она бросила ее? Рядом с запиской лежало ожерелье Карлотты с бриллиантами и изумрудами. Что значит этот дар по сравнению с предательством? Эбби бросила ожерелье на пол:

— Мне не нужны драгоценности Карлотты! Мне от них ничего не надо — ни от Джейд, ни от Карлотты!

Джудит подняла ожерелье. Если Эбби не возьмет его, то Трейс не столь щепетилен. Придет время, и она будет носить эту вещь, поймет, как красиво это ожерелье, станет относиться к нему просто как к ювелирному изделию.

Франческа смотрела, как Джудит обняла Эбби: неужели она действительно любит девочку? Впрочем, разве это важно? Абигайль будет думать, что ее любят. Этого будет достаточно.

Гораздо больше волновала Франческу судьба Джейд, такой юной и такой одинокой! Она только старалась выглядеть грубоватой и сильной — какой же характер требовался, чтобы принять такое решение? Куда она убежала? Она сделала это из-за любви, из-за самопожертвования. Люди, способные на такую любовь, беззащитны перед лицом зла. Джейд — беззащитная дочь Карлотты, а мир — увы! — полон Трейсов Боудинов.

Билл размышлял, почему убежала Джейд: должно быть, она решила, что у нее нет другого выхода. Но ведь ей было всего пятнадцать — совсем еще ребенок, несмотря на всю свою обольстительность! Ему стало страшно: стало понятно, что Джейд обречена, обречена, как Карлотта. Она принесет горе не только самой себе, но и всем, кто полюбит ее. По его наблюдениям, Ред всерьез увлекся Джейд — можно ли было осуждать его за это? Но Джейд ему не пара. Связь с ней равнозначна немедленной смерти для любого мужчины, всерьез собирающегося заняться политикой. Билл постарается узнать, куда убежала Джейд, и держать ее в поле зрения. Конечно, он не станет звать ее обратно: где бы она ни была, чем бы ни занималась — это в любом случае лучше общества Трейса Боудина. Ах, если бы Карлотта в свое время нашла силы убежать от этого негодяя!

Д’Арси ничего не могла понять: куда сбежала эта сумасшедшая девчонка прямо посреди ночи?! Ей с самого начала показалось, что Джейд немного с приветом. А теперь еще везучка Эбби будет жить в одном доме с Редом!

Ред не мог свыкнуться с мыслью, что Джейд исчезла. За всю свою жизнь он ни разу не встречал таких странных девушек. Сначала горячая, потом ледяная. Но он знал наверняка: в ней была какая-то особая сила. Он понял это в тот вечер, когда они целовались на диване в библиотеке. Кто же она такая? И куда убежала? Душу остро полоснуло чувство утраты.

Трейс позвонил в авиакомпанию и заказал билет на самолет. Эта подлая девчонка свела на нет его грандиозные планы! Казалось, сама судьба отдает ему в руки солидный куш, еще немного, и он был бы избавлен от опасности, да что там — он бы просто заткнул всех за пояс! Но это еще не все — она забралась ночью в его комнату и украла несколько тысяч долларов — из тех денег, что он привез из Майами! Мерзкая маленькая шлюха! Но какая хватка! Ничего, они еще встретятся, и он отплатит ей сполна! Но сначала дождется ее совершеннолетия — пусть сперва станет официальной владелицей коллекции драгоценностей Карлотты. А пока что у него будет чем заняться: для начала надо объяснить Скотти, куда пропала Джейд. Он, конечно, страшно развопится! Да вдобавок ко всему — отказ Шеридана участвовать в их планах насчет Кеннеди… Как же ему хотелось сунуть яйца Шеридана в кофемолку!

Билл, Франческа и Д’Арси вышли попрощаться с Джудит, Редом и Абигайль, которые уезжали в аэропорт на губернаторском лимузине. Биллу хотелось обнять Реда, но он не решился сделать это при Франческе и Джудит. Ничего, он найдет способ снова увидеться с сыном! А пока что надо подумать, как жить дальше с Фрэнки.

Франческа поцеловала Абигайль, племянница ответила ей тем же — но весьма сдержанно. У Фрэнки пропало желание лететь в Бостон на похороны. Зачем? У нее и без этого полно проблем: надо подумать о своем будущем. Когда-то она выходила замуж за человека, которого считала героем, а теперь — хотя она любила его так же сильно, как тогда, — приходилось мириться с фактом, что он совсем не такой.

Джудит пожала руку Франческе, потом — Биллу. Все вышло не совсем так, как ей хотелось. Ей не удалось заполучить в свою собственность Билла — зато она увозила с собой Эбби. Да и с Биллом все впереди.

— До встречи, — произнесла Джудит, посмотрев в глаза Биллу, и заметила, как в его взгляде загорелась надежда.

Потом на пороге дома появился Трейс. Он улыбался во весь рот:

— Может, подбросите до аэропорта бедного бродягу? Что ни говори, а мужчине надо иногда бывать дома — только там он может успокоиться и набраться сил для новых подвигов.

Трейс поблагодарил Франческу за гостеприимство и, уже садясь в лимузин, бросил Биллу:

— Ради Бога, дружище, не теряй меня из виду. Передумаешь — сообщи, — он подмигнул и захлопнул дверцу.

Д’Арси расцеловала всех на прощание — самые нежные поцелуи достались Реду.

Когда все уже сели в машину, Абигайль вдруг прижалась к Джудит — ее переполняло чувство благодарности, оно было сильнее любви. Ведь Джудит готова была заменить ей мать! А Джейд? Джейд была как Карлотта, а кому нужна очередная Карлотта? Во всяком случае, не ей. Да и вообще, наверное, никому…

Семья Шериданов стояла на пороге дома и смотрела вслед лимузину. Д’Арси махала рукой, пока машина не скрылась за поворотом. Фрэнки была удивлена, что дочь в таком хорошем настроении. Она думала, что девочка будет плакать, прощаясь с Редом. Но все вышло наоборот — Д’Арси улыбалась, глаза ее блестели. Что же переменилось? Франческа ничего не понимала.

А Д’Арси мысленно повторяла слова своей любимой героини: «Я подумаю обо всем завтра… Завтра я придумаю, как вернуть его. Завтра — это ведь так скоро!»