С утра всё валилось из рук. В прямом смысле. На пол летела одежда, бумаги, даже чашка кофе. В случае с чашкой ещё и разбилось на десяток осколков, а кофейная жижа некрасивым пятном окрасила светлый ковер. Иттан растер пятно пяткой и, неудовлетворенный результатом, позвал секретаршу.

— Вытрешь? — спросил он, пытаясь сладить с узлом на галстуке.

— Ага! — Клаудия метнулась за тряпкой и, вернувшись, начала елозить по полу, отклячив зад и выгибаясь что кошка. Она давно была влюблена в светлого декана, и тот ничего не мог поделать с её одержимостью. Убеждал, что им не суждено быть вместе, ругал и даже грозился уволить — Клаудия безропотно соглашалась на всё и продолжала оказывать неумелые, нелепые знаки внимания.

— Господин, а это правда, что вас… ну… — старательно натирая ковер, промычала она.

— Что меня — что?

Узел не поддавался, и Иттан сдернул галстук с шеи, бросил на пол и подавил желание растоптать непослушную полоску ткани каблуком.

— Что вас отстранят? — Клаудия шмыгнула носом.

— Кто сказал? — Иттан скрестил руки на груди.

Секретарша села на коленки, затеребила тряпку.

— Слухи ходят, что новый ректор поменяет многих преподавателей, а вас понизит, — и добавила поспешно: — временно, пока вы не наберетесь опыта и знаний. Дескать, вы слишком молоды и пока не оправдываете возложенных на вас надежд.

Если честно, эти слова даже обрадовали Иттана — он давно пожалел, что в двадцать лет согласился взойти на должность управляющего светлым факультетом. Так уж вышло, что прежний декан скоропостижно скончался, не оставив ни приемника, ни времени подобрать ему замену, перед самыми выпускными экзаменами. И тогда было решено взять сына графа Берка, так, на недолгий срок, до утверждения подходящей кандидатуры. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, потому недавно Иттан справил пятилетие своей службы. Но получалось у него ой как плохо. Ему подсовывали детишек, которым выкупили место родители; с его мнением особо не считались и советов не спрашивали. А в прошлом году у студентов факультета начали пропадать магические силы, совсем, безвозвратно — в итоге оказалось, что кражей промышлял бывший ректор, ныне покойный, но и без того слабый авторитет Иттана это подорвало окончательно. Потому, может, и неплохо, что ему найдут замену.

Съездит на море или в горы — как давно мечтал. Жаль, не с Агнией.

Иттан болезненно поморщился, а Клаудия восприняла это по-своему. Вспорхнула как бабочка и подлетела к декану, закудахтав взволнованно:

— Да вы не переживайте, побудете помощником или ассистентом, а там всё наладится! Уж мы все будем за вас просить. А я…

— Всё нормально, — перебил Иттан. — Спасибо, что помогла с пятном.

— Что-то ещё? — И преданно заглянула в глаза.

— Нет. Хотя постой. — Иттан вспомнил о брошенном на пол вчерашнем костюме и указал на него. — Отдай в стирку вещи. Только выложи кольцо.

Клаудия пошарила по карманам, выудила платок, мелочь, оторванную с мясом пуговицу. Развела руками.

— А нету кольца.

— Как нет?! — Он, схватив пиджак, вывернул карманы наизнанку, осмотрел на наличие дыр. — Быть того не может!

Иттан рухнул на пол, но и там кольца не обнаружилось. Под диваном нашелся носок, заросший пылью, но ничего более. Так же и под столом. И при входе. Иттан исползал кабинет вдоль и поперек под оханье секретарши. Впустую. Фамильное кольцо с крупным бриллиантом круглой огранки исчезло. Куда, как? Где он его выронил или сознательно выложил? В храме? Нет, позже. Но когда?..

— Чем я могу помочь? — влезла Клаудия, и Иттан прогнал её прочь, чтобы не сбивала. Напоследок она только успела бросить: — У вас в девять встреча с преподавателями.

Вытащили на площади? Нет, к нему никто не подходил. И сам он рук в карманах не держал. Выпало при драке со Свеном? Вряд ли.

Разве что…

Скрипачка! Неспроста она терлась об него: услышала, как звенят монеты в кармане, и обокрала. Эта дрянная воровка умыкнула кольцо, которое предназначалось Агнии!

Как у всякого приличного человека голубых кровей, у Иттана Берка имелись товарищи, о знакомстве с которыми не принято распространяться. Например, Регс Стюа, бывший сокурсник, переквалифицировался из светлого колдуна в первоклассного слухача. Поняв, что магам платят втрое меньше, чем информаторам, он приманил воришек, нищих, калек и прочего сброда. Регс мог добыть всё. Уже в час дня они с Иттаном пили эль в неприметном трактире, главной особенностью которого было въевшееся в дощатый пол пятно крови посреди зала.

— Какая нелегкая заставила тебя обратиться ко мне? — полюбопытствовал Регс, почесав аккуратно выстриженную бородку.

— Вчера меня обокрали. Так сказать, жажду возмездия.

Иттан отхлебнул из кружки. На вкус напоминало обмылки, причем не первой свежести. Он обтер рукавом губы.

— И кто же? — Регс побарабанил по столу. Ногти его были чисты и ухожены.

— Темноволосая девчонка, тощая, лет пятнадцать от силы. Одета была в какие-то лохмотья. Волосы вьются.

— Ты сейчас охарактеризовал половину моих знакомых шлюх. — Регс хмыкнул, жадно отпил эля. — Да ты не кривись, вкусная штука, главное — привыкнуть.

Он взялся за кружку Иттана, допил и из неё тоже.

— Она скрипачка, по крайней мере, играть научена.

— Что нынче за воры пошли, которые для начала помузицируют для жертвы, а после обчистят её? — посетовал Регс. — Многое стащила-то?

— Немногое, зато какое. — Покачал головой Иттан. — Фамильное кольцо, дорогущее, там бриллиант размером с горошину.

Если она продала кольцо или — не дайте боги — нацепила его на свой грязный палец, ей несдобровать. Она могла утянуть что угодно, хоть кошель с деньгами, но не прощальный подарок для Агнии.

— Неплохо, — протянул Регс, глянув в опустевшую кружку. — Ладно, как разыщу — дам знать. Если понадобится поучить её уму-разуму — говори. Мои ребятки с удовольствием расскажут, что воровать у приличных господ чревато проблемами со здоровьем.

Регс собрался уходить. Встал, отряхнув выглаженную штанину от невидимой соринки.

— Сколько я тебе должен? — Иттан протянул ладонь для рукопожатия.

— Для друзей оплата по факту, — белозубо улыбнулся Регс, сжимая руку. — Бывай.

Спустя секунду он затерялся среди посетителей, а вскоре и вовсе исчез из трактира. Как всё-таки не вязался его франтоватый облик — начищенные до блеска ботинки, подтяжки и запонки — с родом деятельности и местами, где Регс обтирался. Иттан тоскливо глянул на кровавое пятно и, стараясь на дотрагиваться до липкой столешницы, поднялся.

Только бы эта скрипачка вспомнила, куда девала кольцо: кому продала или где запрятала. Иначе придется-таки попросить «ребят» Регса пообщаться с ней. И хоть избивать женщин недопустимо, эту воришку за женщину и считать нельзя. Только крыса тяпнет за палец того, кто был с ней добр. Крыс нужно истреблять, дабы они не распространяли заразу — значит, и скрипачку при надобности отловят за хвост.

Академия жила привычной жизнью, такой славной и беззаботной, что Иттан, проходя мимо фонтана во внутреннем дворе, даже залюбовался молодой парочкой: юношей, играющим на свирели, и танцующую девушку, чьи медные волосы были уложены в замысловатую косу. Вздохнул. Не время прохлаждаться: ещё согласовывать учебную программу на год.

Но едва Иттан переступил порог академии, как дорогу ему преградила зареванная секретарша. Бросилась на шею. Взвыла.

— Что случилось? — Иттан отстранил Клаудию, и та всхлипнула.

— Вас искал ректор, а когда узнал, что вы за пределами академии в рабочие часы, оставил записку. Вас… у-у-у… — Она подавилась истерикой.

Насквозь мокрая записка с потекшими чернилами обнаружилась в стиснутом кулачке. Иттан прочитал короткое послание, окончившееся размашистой подписью, и усмехнулся.

— Немногословно. Да не реви ты, дадут тебе другого декана.

— Я вас хочу-у-у, — заливалась Клаудия. — Как он посмел у-у-увольнять вас та-а-ак…

— Не увольнять, — поправил Иттан, возвращая записку (не хранить же её, в самом деле), — а смещать с должности.

Да, с Виитаро Монро у Иттана всегда были тяжелые отношения: декан факультета телепатии смотрел на светлого декана с неприязнью и частенько упрашивал понизить его до преподавателя или и вовсе специалиста. И всё-таки сейчас Виитаро, едва вступив в ректорские обязанности, поступил неправильно, ибо сообщать недобрые известия нужно в лицо, а не трусливо выплескивать их на бумагу. Мол, ты не огорчайся, зарплату тебе выплатят, из покоев выгонят только через месяц, а работу, соответствующую твоему опыту и статусу, подберут в стенах академии. Да далась ему эта академия!

Их обступали студенты. Любопытные донельзя, они тянули шеи и перешептывались. Хихикали, округляли глаза. Потому Иттан встряхнул секретаршу за плечи.

— Прекращай реветь. Ректор на месте?

— Да! — Клаудия громко высморкалась.

В кабинет Виитаро Монро Иттан ворвался без стука. На секунду ему захотелось, как прежде, трижды постучать и дождаться короткого «Войдите!» Но то было с предыдущим ректором, с нынешним же, увольняющим посредством записки, не стоило церемониться.

— Объяснитесь, пожалуйста, — потребовал Иттан, усаживаясь на стул напротив рабочего стола ректора.

Виитаро, усатый, подслеповатый старик, поправил пенсне, съезжающее с носа, и заскрежетал:

— Молодой человек, что за недопустимое поведение?

— Вы без объяснений отстранили меня от должности. Разумеется, я в бешенстве, — ответил Иттан, хотя бешенства в нем не набралось бы и на грамм. Он был спокоен, просто жаждал прояснить причины перед тем, как уволиться и уехать из прогнившей столицы, где всё напоминало об Агнии.

— Поймите меня, Иттан. — Виитаро опустил взгляд словно нашкодивший ребенок. — Я признаю воинские заслуги вашего отца перед государством. Также я благодарю вас за годы, отданные факультету света. Но ваши квалификационные навыки вызывают… м-м-м… сомнения.

То есть пять лет не вызывали, а тут начали вызывать столь резко, что Виитаро не смог вызвать теперь уже бывшего декана для беседы? Иттан собирался озвучить это — добавив, разумеется, толику ехидства в голос, — но взгляд его зацепился за почти чистый стол. Разве что конверт с гербом в виде орла выделялся среди свитков и бланков академии.

Всё стало ясно.

— Вас попросил отец Свена Лотта? — Иттан кивнул на о. — За то, что я обидел его драгоценного сыночка?

— Что вы несете, молодой человек! — возмутился Виитаро, но рука его легла на конверт.

Трудно бороться с прихотью первого министра, особенно когда ходят слухи, что тот помыкает самим королем. Виитаро Монро, всю жизнь посвятивший академии и мечтающий управлять ею, не хотел впасть в немилость короля из-за строптивого декана. И пусть.

— Не смею больше тратить ваше время. Заявление передам через секретаря, — сказал Иттан, откланиваясь. — Успехов.

— Что же вы, Иттан, такой неуравновешенный, зачем же всё воспринимаете так горячо? — вдруг донеслось до него ехидное. Виитаро не скрывал злорадства. — Вы бы настоев попили успокаивающих, что ли.

Иттан повернулся и встретился с взглядом, полным превосходства.

— Вы радуйтесь, что вас за избиение в тюрьму не посадили, а всего-то с должности сняли, — ректор убрал злополучное письмо в ящик стола, запер тот на ключ. — Так нет, вы опять на рожон лезете. Ну, уволитесь вы, а толку? Одумайтесь, пока вас не вышвырнули за дверь.

Это прозвучало с такой надменностью, что Иттан действительно ощутил себя неуравновешенным подростком, готовым нахамить, а лучше — ударить. Истинная сила в нем взбурлила так, что запах её поплыл по кабинету. Кулаки сжались.

— Вы и меня изобьете? — полюбопытствовал Виитаро, поправляя пенсне.

— Какого вы обо мне мнения? — притворно удивился Иттан и вышел, мысленно отсчитывая до десяти, чтобы не сорваться.

Успокоив Клаудию (по правде, накачав её до беспамятства травяным настоем), он сам разобрал канцелярию. И среди множества бесполезных писем, просьб и благодарностей нашлось кое-что, что на секунду заставило улыбнуться. Коротенькая весточка, запечатанная сургучом с гербом правящего дома Пограничья, страны теней.

«Леди Сольд эр Вир-дэ успешно разрешилась от бремени. Ровно в полночь семнадцатого дня второго солнечного месяца первенец лорда и леди издал первый крик».

Сольд, давняя подруга Иттана, вышедшая замуж за лорда теней (добровольно связала себя с тенями — безумная девчонка!), месяц назад родила мальчика. Хоть у кого-то жизнь сложилась.

К вечеру того же дня Иттан собрал по коробкам все вещи, хранящиеся в казенной спальне академии. Приказав слугам перенести их в отчий дом (то-то маменька обрадуется, что сын вновь будет жить в семье), он оглядел опустевшую комнату. Пять лет обставлял её по своему вкусу, а теперь — ничего. Ни отголоска души прежнего хозяина.

А все учебные наработки он по чистой случайности закинул в камин, который — тоже по случайности — разжег. И всё, что было накоплено им за пять лет работы: учебные планы, методики, рекомендации, графики — исчезло в жадном пламени. Какая досада.

Повозка ожидала у ворот академии, но Иттан не успел подняться в неё. Из темноты явился некто, прокашлялся, привлекая внимание. Лицо его закрывали широкие полы капюшона. Громадное тело скрывал плащ.

— Я от Регса, — прогнусавило существо неизвестной расы. — Ваша скрипачка найдена.

— Где она? — Сердце затрепыхалось в грудной клетке.

— Прикажите извозчику сменить маршрут. — Существо шустро влезло в нутро повозки. — Угол дубовой и кленовой. Давайте же!

Иттан, мысленно распрощавшись с академией, влез в повозку, ставшую маленькую от присутствия незнакомца.

Извозчик ударил кнутом, и лошади поплелись по улочкам столицы. Всю дорогу существо (судя по габаритам, рынди — только у этой северной расы мужчины внешне напоминают платяной шкаф, а ударом кулака легко проламывают стену) молчало, лишь пыхтело сквозь зубы. На вопросы незнакомец не отвечал, и Иттан, усвоив, что вести с ним светскую беседу не собираются, отвернулся к оконцу.

Они подъехали к самой окраине города. Дома сменились лачугами, чаще необжитыми, разваленными, наклонившимися одним боком к земле. На многих не хватало крыш, от других остались остовы. Почва была болотиста и чавкала под колесами. Дурной запах гнили разъедал ноздри.

Мурашки поползли по позвоночнику.

Лошади замерли посреди тропы, по обе стороны которой тянулись поля, заросшие бурьяном и осокой.

— Приехали, — вслух оповестило существо в капюшоне и, кажется, ухмыльнулось.