Прошло только двое суток, как я покинул «Динамо». Даже о будущем не успел задуматься – пока лишь переваривал последний свой трудовой период. Когда зазвонил мобильный телефон, я сидел дома на диване, что-то читал. Человек в трубке представился: это Гинер. Раньше с Евгением Ленноровичем мы знакомы не были, поэтому я сразу догадался: звонит он не для того, чтобы узнать, как у меня настроение. Договорились на следующий день встретиться в ресторане. Помимо президента армейцев, на встрече присутствовали еще два члена совета директоров клуба. Без особой раскачки мне сделали предложение возглавить ЦСКА по окончании сезона. Со стратегической точки зрения это был идеальный вариант, так как у меня появлялось полгода для подготовки, к тому же я получал возможность комплектовать команду «под себя».

На первый взгляд меня устраивало абсолютно все, здесь чувствовался размах. Единственное, меня жутко смущал один факт – я не представлял себя в ЦСКА. Никогда не мог подумать, что буду носить красно-синие цвета. Всю свою тренерскую деятельность в России связывал с «Аланией» или «Динамо», командами, в которых прошла моя футбольная жизнь. Не исключал я для себя разве что зарубежный вариант. Поэтому мне необходимо было прислушаться к своему сердцу, и я попросил несколько дней на размышление. Этого времени мне хватило, чтобы убедить себя дать согласие, однако истинное мое перестроение порядком затянулось. На первых порах частенько забывался и вместо ЦСКА говорил «Динамо». Более того, наверное, только спустя полтора года я наконец-то перестал отправлять игроков в Новогорск, на базу бело-голубых. Тренировка заканчивалась, и я говорил армейцам: «Завтра автобус в Новогорск отходит во столько-то». Вначале меня поправляли: «В Архангельское, Валерий Георгиевич», а потом смирились.

Я с собой боролся, ломал себя – было очень непросто! Традиции «Динамо» и ЦСКА слишком сильно разнятся, даже менталитет у людей совсем иной. Про понимание игры я вообще молчу. Пожалуй, клуб – это как часть твоей семьи. Представьте, что в одночасье место, например, вашего брата за столом занял чужой, незнакомый человек. Не факт, что вы сумеете найти общий язык. Так и здесь. Но я постоянно повторял себе, что я профессионал, а настоящий профессионал сумеет проявить себя в любой команде. А если он с каждой чего-то еще и добьется, то он выдающийся. Я не простил бы себе, если бы у меня не получилось. Есть специалисты успешные, но они успешные в одних условиях. А в других у них ничего не получается. Примеров десятки, в том числе и у нас. И мне жутко не хотелось пополнить эту незавидную компанию. Так что выхода другого у меня не было. Я старательно впускал ЦСКА в свое сердце, и в один прекрасный день почувствовал, что красно-синие цвета для меня все-таки стали родными. Безо всяких оговорок! Убежден, тренер – важная, ключевая фигура в команде. И если он в эту команду не влюблен, то он не сможет заразить людей одной большой целью и вдохнуть в них столь весомый клубный патриотизм. Патриотизм – явление искреннее, его нужно поселить внутри. Его невозможно имплантировать.

Тренер, откуда бы он ни пришел, является еще и носителем традиций, его задача – способствовать их укреплению. Карвалью, допустим, многого не знает о прошлом ЦСКА, ему позволительно что-то в этом прошлом не любить, но уважать его он обязан. Я никогда не позволю игроку прийти в чужой монастырь со своим уставом. И если легионер, приезжая, каким-то образом выказывает пренебрежение к клубу, у нас с ним не будет ничего общего. Сегодня, когда в коллективе уже все налажено, мне необязательно прикладывать сверхусилия в воспитании, многое новичкам объясняют старожилы. Да и нынешняя репутация обладателя Кубка УЕФА говорит сама за себя.

* * *

Прежде чем официально возглавить армейцев, в июне 2001-го я успел занять пост главного тренера молодежной сборной России – настолько стремительно развивались события! В тот период к молодежке отношение у руководства РФС и болельщиков было откровенно равнодушным. Я же, помня о своем завоеванном титуле чемпиона Европы в составе юношеской сборной СССР, хотел привлечь внимание страны к национальным дружинам второго плана. Вывести их из тени и дать импульс развитию подрастающего поколения. Не боюсь показаться пафосным, считаю, что любой человек, если он, конечно, способен взлететь высоко, должен помимо личных интересов всегда преследовать общественные и приносить пользу своей родине.

Впрочем, не буду скрывать, приход в молодежку оказал позитивное влияние и на мою собственную карьеру. Во-первых, проделанная там работа не осталась незамеченной и в какой-то степени повлияла на то, что в 2002 году именно мне предложили возглавить первую сборную. Кстати, все те, кто образовал костяк национальной команды в 2004–2005 годах, были «разгаданы» мной и включены в состав еще в 2001-м. Исключение по причине возраста составили лишь Смертин, Билялетдинов и Акинфеев.

Другой немаловажный плюс моей тогдашней деятельности – это изучение перспектив несформировавшихся талантов. Еще года за два до этого я стал куда большее значение придавать «завтрашнему дню», мне нравилось работать с молодой порослью, и вот теперь, в самый кульминационный для футболиста период, я получил возможность ему, словно алмазу, придать нужную огранку. Испытать себя в качестве провидца было безумно интересно!

* * *

Утвердив в тот момент стратегию развития ЦСКА, мы с Евгением Гинером добились ощутимого результата – мы обогнали время. Мы решили собрать наиболее одаренных игроков страны под красно-синими знаменами. Так в стане армейцев появились Попов, Мандрыкин, Гогниев, Габулов, Пиюк, которые помогли нам на этапе становления. Братья Березуцкие и примкнувшие чуть позже Игнашевич с Алдониным внесли огромный вклад в успехи клуба в последующие годы.

Параллельно с привлечением молодежи я занимался полноценным комплектованием ЦСКА. Достаточно быстро я определился, что из армейцев, находящихся в заявке на первый круг 2001-го, мне будет нужен только Сережа Семак. Фамилии тех, кто пополнял команду уже по ходу сезона, согласовывались со мной.

Самое любопытное, что вся наша совместная с Евгением Гинером деятельность не была подкреплена какими-либо бумагами. Есть люди, к коим причисляю и себя, чье слово гораздо ценнее и значимей, нежели документы с десятью печатями. Поэтому детали моего контракта с клубом мы запланировали обсудить лишь осенью. Юридически оформили все и вовсе в конце года.

Отрадно и то, что мы даже не поднимали тему отношений президента и тренера. Я видел, что Евгений Леннорович понимал: я из тех, кому следует предоставить полный карт-бланш. Мы оба чувствовали границу того, где начинается сфера ответственности каждого из нас. В общем, я нисколько не сомневался, что наш тандем получится слаженным, а главное – эффективным.

Когда чемпионат закончился, команда у нас уже была сформирована. В течение трех дней после завершающего тура я переговорил со всеми тренерами и работниками обслуживающего персонала. Из пятнадцати человек оставил лишь одного Александра Кузнецова. Обстоятельные беседы провел со всеми игроками. Двенадцати из них объявил о том, что они выставляются на трансфер. Двенадцати! Тут же такое давление на меня обрушилось! Болельщики, ветераны, журналисты, словно коршуны, накинулись, защищая своих любимцев. Но я с присущими себе твердостью и убежденностью заверил всех: все будет нормально.

Задачи у нас были высочайшие. Мы с Евгением Ленноровичем их не проговаривали, но нам обоим было ясно, что ЦСКА должен выигрывать все и везде. Естественно, было необходимо время. Все-таки коллектив подбирался новый, нужно было притереть игроков друг к другу. Поэтому никто от меня кровь из носу золотых медалей в 2002 году не требовал. Однако все равно стремление привести команду к чемпионству было необычайно велико.

* * *

Наибольшие трудности скрывались в постановке игры. Я с первого же дня начал объяснять армейцам принципы взаимодействия при схеме в три защитника. В дебютном матче на предсезонном сборе мы по всем статьям уступили 1:5. Я почувствовал, что у многих ребят зародились сомнения в эффективности моего выбора, и оперативно эти сомнения постарался устранить, заверив, что мы находимся на правильном пути.

Четыре защитника, на мой взгляд, откровенно многовато. Количество не всегда определяет качество. Далеко не все со мной согласятся, но столь популярная ныне в Европе игра «четыре в линию» – на мой взгляд, не что иное, как коллективная безответственность. В проповедуемой мной схеме изъянов тоже предостаточно, но здесь улавливается больше перспектив. Я начал использовать ее в первой союзной лиге в Орджоникидзе, и в вышку в 1990 году мы взлетели именно с ней. То есть применять свои наработки на практике я стал задолго до появления в стане армейцев. Иногда, ориентируясь на подбор исполнителей, приходилось кое-что трансформировать. Я был в поиске в течение всей своей тренерской карьеры: каждый год совершенствовал, шлифовал модель с тремя защитниками, избавлялся от шероховатостей. И только в ЦСКА мне удалось приблизиться к оптимальному варианту.

Часто тренерам задают вопрос, что первично, «яйцо или курица»? В том смысле, стоит ли игроков подбирать под схему или схему нужно определять исходя из наличия исполнителей. Для меня всегда первична была схема, она – основа основ. Но… непосредственно тактику я выявляю, исходя из индивидуальных возможностей футболистов. Тренеру важно уметь объективно оценивать эти возможности и отдавать себе отчет в том, что бывают такие моменты, когда нужно наступить на горло собственной песне. Я всегда, во всех командах искал у подопечных сильные качества, их и использовал. Построение коллективной игры должно быть основано на принципах дидактики: от простого к сложному. Ни в коем случае нельзя спешить. Это нормальный эволюционный процесс. Именно так и формируются большие команды. Однако не менее важный фактор, даже в переходный период, заключается в том, что ты обязан выигрывать. И ЦСКА за четыре года моего с ним сотрудничества проделал колоссальный путь не только с точки зрения роста, улучшения качества игры, но и с точки зрения достижения результата.

* * *

Вот почему великие клубы стараются брать футболистов в возрасте 25–28 лет? Да потому, что те уже всему обучены, это готовые мастера, с ними не надо возиться. В моем же случае в игроков многое необходимо было вкладывать.

Конечно, я с самого начала знал, что крен в сторону прагматизма – это временный этап. В голове сидел тот идеал, к которому следовало стремиться. Постоянно велась селекция, параллельно с которой повышались требования к действующим игрокам. У кого хватало характера и таланта, те шли дальше, остальным говорил «спасибо» и расставался. Например, я видел, что у Березуцких прекрасные данные: они крепкие, сильные, быстрые, обучающиеся, с жестким бойцовским характером. Я нисколько не сомневался, что к своим 25–27 годам они будут одними из лучших в Европе. Но для этого мне нужно было их постоянно включать в состав, отдавая себе отчет в том, что имевшиеся на тот период у них в наличии недостатки мастерства и опыта где-то будут оборачиваться против меня. И я все равно шел на риск, боролся за будущее. Теперь смело говорю, что без этих ребят не было бы нынешнего ЦСКА. То есть для тренера очень важно уметь «раскусить» футболиста, прочувствовать его возможности.

Уверен, я не ошибусь, распознав в игроке его ключевые качества, определю, до какой планки он способен дотянуться. Однако в этом деле зарекаться все же никогда нельзя, потому что иногда встречаются такие персоны, которые сами себя удивляют. К тому же не каждый в состоянии справиться со звездной болезнью (обойти ее стороной вряд ли кому удается, главное – не запустить). Так что будущее далеко не всех можно четко предугадать. Вот взять хотя бы Канищева, форварда по своим задаткам уникального. Впрочем, задатки эти почему-то никто не замечал. За три года выступления в Арзамасе Толя показывался десятку специалистов, но никому не подошел. Я же, когда первый раз его увидел, подумал: вот это машина! Сразу представил, на что Канищев будет способен, когда его будут «обслуживать» Касымов, Тедеев. Впечатлило.

А началось все с того, что нам предстояло в рамках Кубка страны встречаться с арзамасским «Торпедо», Николай Латыш поехал туда изучать соперника. После матча мне позвонил: «Здесь парень приличный есть по фамилии Канищев». Я предложил остаться и посмотреть следующий поединок. Николай Иванович звонит через несколько дней: «Что-то кисло на этот раз, совсем не то». Я ему сказал: «Ничего страшного. Теперь мы Канищева с тобой вместе посмотрим». И вот привезли мы «Спартак-Аланию» в Арзамас, победили 3:0. Анатолий и полмомента не смастерил и никаких оснований для трансфера не дал. Но в одном эпизоде Толя сыграл так, как в моем понимании и должен играть нападающий. Тем более что вакантное место у нас в составе в общем-то было. Перед этим мы «приобрели» Мишу Кавелашвили, и из этой пары получился отличный тандем. Новая команда, новые эмоции, голы, Толю в сборную пригласили. А чуть позже вся карьера пошла под откос. Это тот случай, когда талантливый человек не выдержал испытания медными трубами.

* * *

Любой эксперимент следует оценивать только после того, как ты его доведешь до конца. Есть игроки, на которых надеешься, но по загадочным причинам они «отваливаются» от большого футбола, оказываются погребенными под грузом мирских забот. Кто-то не сумел себя загнать в профессиональную колею, кто-то посчитал, ну, в этом году простительно не напрягаться, еще успеется. А спорт такая штука, что год, а уж тем более два, здесь наверстать сложно.

Разочаровываться неприятно, и очень нелегко себе признаваться в том, что «ружье не выстрелило». Однако делать нечего, и однажды ты решаешь, что результата уже не будет, и тогда перестаешь за футболиста бороться. Слава богу, для того чтобы сосчитать подобные примеры в моей практике, хватит пальцев одной руки. Промахиваюсь я крайне редко, и подавляющее большинство ребят, в которых я верил и верю, чего-то в футболе достигают.

* * *

Что бы там ни говорили, а характер в спорте все же не менее важен, нежели талант. Были футболисты, допустим, Саша Новиков, Сережа Никулин, много чего им было не дано. Но они десять лет в сборной играли благодаря потрясающей самоотдаче.

Настоящий боец не нуждается в снисхождении даже на заре своей карьеры. Вот сравнить хотя бы Жиркова и кое-кого из дубля. Они почти ровесники, но между ними пропасть. Юра дерзкий на поле, а уж какой злой до мяча! Бьется в каждом единоборстве, хочет быть лучшим, после занятий остается – вкалывает индивидуально. В нем живет жажда борьбы. Другого бог наградил не меньше, но он на тренировке лишний раз не огрызнется, не проявит свою исключительность. Тешишь себя иллюзиями, даешь парню шанс, он первым же касанием допускает ошибку и скисает. А должно быть наоборот. В противном случае, какие бы уникальные данные у парня ни были, с ним нужно расставаться. В нынешних условиях, когда планка занесена слишком высоко, мы уже не имеем права годами возиться с дарованиями, воспитывать их, переламывать. Этот период остался в прошлом. Жизнь слишком быстротечна, она несется вперед, и я бегу с ней наперегонки. Нельзя возвращаться назад и проходить путь заново. Я хочу… Мы все в ЦСКА хотим выиграть Лигу чемпионов. И потому нам нужны исполнители, с которыми клуб сможет решить эту задачу. Вот все на нас накинулись: в летнюю дозаявочную кампанию 2005 года ЦСКА никого не купил. Но мы-то хотели купить форвардов, которые будут конкурентоспособными относительно тех, что имеются в нашем распоряжении. В частности, Адебайора из «Монако», Оливейру из «Бетиса» – не поехали они в Россию. А исполнители другого, более низкого класса нам ни к чему! Я нисколько не жалею, что мы расстались с замечательными ребятами и опытными игроками Кириченко и хавбеком Лайзансом. Даже с учетом травм и потерь, которые на нас обрушились. Нам нет смысла тормозить самих себя. Это верно с точки зрения стратегии больших побед.

 

Высказывания разных лет

Андрей Соломатин, чемпион России в составе ЦСКА:

«В «Локомотиве», бывало, Семин во время матча пихал, я не сдерживался, огрызался в ответ. Это считалось рабочим моментом. Перейдя в ЦСКА, я по старой памяти рискнул ответить так же Газзаеву. Прошло два дня. Знающие люди посоветовали – подойди и извинись. Сам бы не догадался. Поплелся я к Георгичу. И услышал от него строгое: «Это было в первый и последний раз!» Больше я себе подобного не позволял. Надо быть самоубийцей, чтобы рискнуть. Когда ЦСКА уступил «Парме» в Кубке УЕФА, Газзаев в раздевалке взял два апельсина и молча выжал на стол. У него были глаза человека… Скажи слово – разорвет».

Игорь Акинфеев, чемпион России в составе ЦСКА, вратарь сборной России:

«Прекрасно помню, как перед матчем с «Крыльями Советов» меня в спешном порядке вызвали в первую команду. Я волновался перед разговором с Газзаевым, думал, как и чего буду говорить. Но говорил в основном Валерий Георгиевич. Он сказал самое важное для меня. Что он в меня верит. Что пригласил не просто заткнуть дыру, а рассчитывает на меня по-настоящему. Меня это очень окрылило. Я почувствовал, что должен использовать тот шанс, который мне предоставляется, и тогда буду двигаться вперед. Очень Георгичу признателен и за тот шанс, и за те слова, и за все, что он мне дал и что в меня вложил».

Игорь Яновский, чемпион России в составах «Спартак-Алания» и ЦСКА:

«Я не встречал кого-то, кто мог бы также, как Газзаев мотивировать людей и объединять вокруг себя. Он словно волшебник поселял в наше воображение нереалистичные картины будущего, такие картины, о которых даже нельзя было мечтать. Но в итоге воображение становилось реальностью. Это я познал и во Владикавказе, и в ЦСКА. И очень бы хотел пройти через нечто подобное хотя бы еще раз».

Валерий Четверик, известный специалист, экс-спортивный директор ЦСКА:

«В начале создания нового ЦСКА я вел переговоры с рядом игроков для приглашения их в команду. У Ролана Гусева з аканчивался контракт с «Динамо», парень был нарасхват – звали и «Спартак», и Киев. Деньги решающей роли не играли. Гусев сразу спросил не о зарплате, а о тренере: «Кто в ЦСКА будет в следующем сезоне?» – «Газзаев». Ролан работал с Валерием Георгиевичем в «Динамо» и молодежной сборной, у них были отличные отношения. Это и стало одним из решающих факторов».