С 1964 по 1972 г. самая богатая и могущественная держава в мировой истории предпринимала колоссальные военные усилия, не используя разве что атомные бомбы, чтобы нанести поражение националистическому революционному движению в маленькой крестьянской стране, — и потерпела поражение. Когда США воевали во Вьетнаме, они мобилизовали новейшую технику против организованных людей, и эти люди победили.

В ходе войны в Соединенных Штатах развилось мощнейшее антивоенное движение, когда-либо имевшее место в этой стране, движение, сыгравшее решающую роль в прекращении войны.

Это стало еще одним поразительным феноменом 60-х.

Осенью 1945 г. потерпевшая поражение Япония была вынуждена оставить Индокитай, бывшую французскую колонию, которую она оккупировала в начале войны. Между тем в регионе возникло революционное движение, стремившееся положить конец колониальному подчинению и построить для крестьян Индокитая новую жизнь. Возглавлявшиеся коммунистом Хо Ши Мином революционеры боролись против японцев, а когда те ушли, устроили в конце 1945 г. грандиозный праздник в Ханое, в котором участвовали миллион человек, и обнародовали Декларацию независимости. Многое в ней было заимствовано из Декларации прав человека и гражданина времен Французской революции и американской Декларации независимости; она начиналась словами: «Все люди созданы равными. Они наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на Жизнь, на Свободу и на стремление к Счастью». Подобно американцам, перечислявшим в 1776 г. свои претензии к английскому королю, вьетнамцы жаловались на правление французов:

Они проводили в жизнь бесчеловечные законы… Они построили больше тюрем, чем школ. Они безжалостно убивали наших патриотов, топили восстания в реках крови. Они сковали общественное мнение… Они лишили нас рисовых полей, шахт, лесов и сырьевых ресурсов…

Они изобрели многочисленные неоправданные налоги и довели наш народ, особенно крестьянство, до состояния чрезвычайной нищеты…

… с конца прошлого года до начала этого года более двух миллионов наших сограждан умерли от истощения…

Весь вьетнамский народ, воодушевленный общей целью, преисполнен решимости сражаться до конца против любой попытки французских колонизаторов вновь захватить его страну.

Исследование войны во Вьетнаме, проведенное министерством обороны США, которое должно было храниться под грифом «Совершенно секретно», но было обнародовано Даниэлом Эллсбергом и Энтони Руссо в знаменитой публикации «Документы Пентагона», так характеризует деятельность Хо Ши Мина:

… Хо создал из Вьетминя [214] единственную общевьетнамскую политическую организацию, способную на действенное сопротивление как японцам, так и французам. Он являлся единственным вьетнамским лидером военного времени, имевшим приверженцев по всей стране, и обеспечил себе широкую поддержку среди вьетнамского народа, когда в августе — сентябре 1945 г. сверг японцев, провозгласил Демократическую Республику Вьетнам и устроил торжественный прием оккупационным силам союзников… В течение нескольких недель в сентябре 1945 г. Вьетнам был — первый и единственный раз в своей современной истории — свободным от иностранного господства и объединенным с севера до юга государством под властью Хо Ши Мина…

Западные державы уже предпринимали действия, собираясь изменить создавшееся положение. Англия оккупировала южную часть Индокитая, а затем передала ее французам. Националистический Китай (еще под властью Чан Кайши до победы коммунистов) занял Северный Индокитай. Соединенные Штаты убедили китайцев также возвратить его французам. Хо Ши Мин говорил американскому журналисту: «Похоже, мы остались в одиночестве… Мы должны полагаться на самих себя».

В период с октября 1945 по февраль 1946 г. вьетнамский лидер написал восемь писем президенту Трумэну, напоминая тому об обещаниях самоопределения, содержавшихся в Атлантической хартии. Одно из обращений было послано как президенту США, так и в ООН:

Я хочу привлечь внимание Вашего Превосходительства исключительно к гуманитарным аспектам следующей проблемы. Два миллиона вьетнамцев умерли от голода зимой 1944 г. и весной 1945 г. из-за действий французов, которые захватили и хранили все имевшиеся запасы риса, до тех пор пока те не испортились… Три четверти обрабатываемой земли летом 1945 г. оказались жертвой наводнения, за которым последовала жестокая засуха; было потеряно пять шестых урожая…

Многие люди голодают… Без срочной помощи великих мировых держав и международных благотворительных организаций нас неминуемо постигнет катастрофа…

Ответ Трумэна так и не пришел.

В октябре 1946 г. французы подвергли бомбардировке Хайфон, порт на севере Вьетнама, что положило начало восьмилетней войне между Вьетминем и французами за полный контроль над страной. После победы коммунистов в Китае в 1949 г. и вспыхнувшей в следующем году войны в Корее Соединенные Штаты начали оказывать французам крупномасштабную военную помощь. К 1954 г. США поставили 300 тыс. единиц стрелкового оружия и пулеметов, которых было достаточно для обеспечения всей французской армии в Индокитае, и выделили 1 млрд долл.; в целом американцы профинансировали 80 % расходов Франции на войну.

Почему Соединенные Штаты делали это? Общественному мнению разъяснялось, что США помогают остановить распространение коммунизма в Азии, но публичного обсуждения этой проблемы почти не было. В секретном меморандуме Совета национальной безопасности (консультировавшего президента по вопросам внешнем политики) в 1950 г. говорилось о том, что позднее назовут «принципом домино»: подобно тому как одна за другой упадут поставленные вряд костяшки домино, если одна страна станет коммунистической, за ней последует и другая и т. д. Следовательно, наиболее важным являлось удержать от падения первую страну.

Секретная памятная записка Совета национальной безопасности в июне 1952 г. обращала также внимание на американские военные базы, расположенные вдоль побережья Китая, Филиппин, Тайваня, Японии и Южной Кореи:

Подчинение всей Юго-Восточной Азии коммунистам осложнит позиции США в районе тихоокеанских островов и серьезно подорвет коренные интересы безопасности Соединенных Штатов на Дальнем Востоке.

И далее:

Юго-Восточная Азия, особенно Малайя и Индонезия, являются главным мировым источником природного каучука и олова, а также поставщиком нефти и других стратегически важных материалов…

Кроме того, отмечалось, что Япония зависит от поставок риса из Юго-Восточной Азии и победа коммунистов в Индокитае «чрезвычайно затруднит меры, направленные против возможного крена Японии в сторону коммунизма».

В 1953 г. в докладе, подготовленном делегацией Конгресса, говорилось: «Район Индокитая очень богат рисом, каучуком, углем и железной рудой. Географическое положение делает его стратегическим ключом к остальной Юго-Восточной Азии». В том же году в меморандуме государственного департамента отмечалось, что французы проигрывают войну в Индокитае и что им не удалось «добиться достаточной поддержки местного населения»; высказывалось опасение, что урегулирование путем переговоров «будет означать в конечном счете победу коммунистов не только в Индокитае, но и во всей Юго-Восточной Азии», и делалось заключение: «Если французы на самом деле примут решение об эвакуации, США должны будут самым серьезным образом рассмотреть вопрос о замене их в этом районе».

В 1954 г. французы, так и не завоевав поддержки вьетнамского народа, в массе своей бывшего на стороне Хо Ши Мина и революционного движения, вынуждены были покинуть страну.

На международном совещании в Женеве было заключено мирное соглашение между Францией и Вьетминем. Договорились, что французы временно отведут войска в южную часть Вьетнама, Вьетминь останется на Севере, а через два года на всей территории страны состоятся выборы, которые позволят народу избрать собственное правительство.

Соединенные Штаты предприняли срочные меры, чтобы помешать объединению и превратить Южный Вьетнам в американскую сферу влияния. Они поставили во главе сайгонского правительства бывшего чиновника Нго Динь Дьема, в последнее время проживавшего в Нью-Джерси, и поддержали его отказ от намеченных выборов, призванных объединить Вьетнам. В меморандуме Объединенного комитета начальников штабов в начале 1954 г. говорилось: разведывательные данные свидетельствуют о том, что «урегулирование, основанное на свободных выборах, приведет к явному подпаданию Ассоциированных государств [Лаоса, Камбоджи и Вьетнама — трех стран Индокитая, возникших в результате Женевской конференции] под контроль коммунистов». Дьем неоднократно срывал выборы, проведения которых требовал Вьетминь, а с помощью американских денег и оружия его правительство все сильнее укрепляло свои позиции. В «Документах Пентагона» прямо говорилось: «Южный Вьетнам был по существу творением Соединенных Штатов».

Режим Дьема терял популярность. Его глава был католиком, в то время как большинство вьетнамцев являлись буддистами; Дьем имел тесные контакты с землевладельцами, а Вьетнам оставался крестьянской страной. Несмотря на видимость земельной реформы, сохранялась прежняя ситуация. Он заменил глав провинций, избранных местным населением, своими ставленниками; к 1962 г. 88 % из них были военными. Дьем бросал в тюрьмы все новых и новых вьетнамцев, критиковавших его режим за коррумпированность и отказ от реформ.

В сельской местности, где влияние ставленников Дьема было слабым, укреплялась оппозиция, и примерно в 1958 г. против режима началась партизанская война. Коммунистические власти в Ханое оказывали повстанцам помощь, а также посылали на Юг своих людей — в большинстве своем выходцев из этого региона, перебравшихся на Север после Женевских соглашений, — для укрепления партизанского движения. В 1960 г. на Юге был организован Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ). Он объединял в своих рядах различные слои, оппозиционные режиму, и опирался на широкую поддержку южновьетнамских крестьян, видевших в нем средство изменить свою повседневную жизнь. Аналитик из правительства США Дуглас Пайк в своей книге «Вьет-конг», основанной на интервью с повстанцами и захваченных документах, попытался дать реалистичную оценку того, с чем столкнулись Соединенные Штаты:

В 2561 деревне в Южном Вьетнаме Национальный фронт освобождения создал множество общенациональных социально-политических организаций, и это в стране, где массовых организаций… по существу, не было вообще… Кроме НФОЮВ, в Южном Вьетнаме никогда не существовало по-настоящему массовой политической партии.

Пайк писал: «Коммунисты принесли в деревни Южного Вьетнама важные социальные перемены, и сделали это преимущественно в процессе общения». То есть они были в гораздо большей степени организаторами, чем воинами. «Что сильнее всего поразило меня в НФОЮВ, так это то, что он в первую очередь воплощал собой социальную революцию и только потом войну». Аналитик находился под впечатлением массового участия в этом движении крестьянства. «Вьетнамец — сельский житель рассматривался не просто как пешка в борьбе за власть, а как активный элемент выступления. Он сам и был этим выступлением». Пайк отмечал:

Целью этих масштабных организационных усилий являлись… преобразование общественного строя в деревне и обучение сельских жителей самоконтролю. Это с самого начала было неизменной целью НФОЮВ. Не уничтожение солдат армии Республики Вьетнам (Сайгон), не присвоение недвижимости, не подготовка к каким-нибудь великим сражениям, а фундаментальная организация сельского населения с помощью инструмента самоконтроля.

Аналитик оценивал количество членов НФОЮВ в начале 1962 г. приблизительно в 300 тыс. человек. В «Документах Пентагона» так говорилось об этом периоде: «Только Вьетконг пользовался реальной поддержкой и широким влиянием в сельской местности».

Когда в начале 1961 г. президентом стал Кеннеди, он продолжил в Юго-Восточной Азии политику Трумэна и Эйзенхауэра. Почти немедленно им был одобрен секретный план различных военных мероприятий во Вьетнаме и в Лаосе, включавший «засылку агентов в Северный Вьетнам» для «участия в саботаже и небольших подрывных акциях», как об этом упоминалось в «Документах Пентагона». Еще в 1956 г. Кеннеди говорил о «поразительном успехе президента Дьема» и о его Вьетнаме: «Достигнутая здесь политическая свобода вдохновляет».

В июне 1963 г. один буддистский монах сел на сайгонской площади и поджег себя. За ним последовали другие монахи, совершавшие самосожжение, чтобы продемонстрировать неприятие режима Дьема. Полиция провела рейд против буддистских пагод и храмов, 30 монахов получили ранения, 1,4 тыс. человек подверглись аресту, а пагоды были закрыты. В Сайгоне прошли демонстрации. Полицейские открыли огонь, погибло девять человек. После этого в Хюэ, древней столице Вьетнама, состоялась десятитысячная демонстрация протеста.

В соответствии с Женевскими соглашениями Соединенным Штатам было позволено направить в южную часть Вьетнама 685 военных советников. Эйзенхауэр тайно направил туда несколько тысяч человек. При Кеннеди эта цифра возросла до 16 тыс., и некоторые из этих советников стали принимать участие в военных операциях. Между тем Дьем терпел поражение. Большая часть сельской местности в Южном Вьетнаме находилась под контролем местных жителей, вступивших в НФОЮВ.

Дьем сделался неудобен, он стал препятствием для эффективного контроля над страной. Некоторые вьетнамские генералы начали замышлять свержение его режима, вступая в контакт с представителем ЦРУ Люсьеном Конейном. Последний тайно встретился с американским послом Генри Кэботом Лоджем-младшим, с готовностью поддержавшим переворот. Согласно «Документам Пентагона» 25 октября Лодж сообщал помощнику Кеннеди по национальной безопасности Макджорджу Банди: «Я лично давал согласие на каждую встречу между генералом Тран Ван Доном и Конейном, который в каждом случае четко выполнял мои распоряжения». Кеннеди, казалось, колебался, но ни одной попытки предупредить главу южновьетнамского режима сделано не было. Накануне переворота и после переговоров, через посредство Конейна, с заговорщиками Лодж провел вместе с Дьемом уикенд на морском курорте. Когда 1 ноября 1963 г. заговорщики атаковали президентский дворец, Дьем позвонил послу США, и между ними состоялся следующий разговор:

Дьем: Некоторые части взбунтовались, и я хочу знать, какова позиция Соединенных Штатов.

Лодж: Я не считаю себя достаточно хорошо информированным, чтобы иметь возможность сказать вам. Я слышал стрельбу, но не знаком со всеми фактами. Кроме того, сейчас в Вашингтоне 4. 30 утра, и правительство США, скорее всего, не может занимать какой-либо позиции.

Дьем: Но у вас же должны быть какие-то общие идеи…

Лодж рекомендовал Дьему связаться с ним, если встанет вопрос о его физической безопасности.

Это был последний разговор, который вел с Дьемом кто-либо из американцев. Глава режима бежал из дворца, но был вместе со своим братом схвачен заговорщиками, вывезен на грузовике и казнен.

Ранее, в том же 1963 г., заместитель госсекретаря в администрации Кеннеди Ю. Алексис Джонсон говорил в своей речи в Экономическом клубе Детройта:

В чем на протяжении веков состояла привлекательность Юго-Восточной Азии для великих держав, подбиравшихся к ней со всех сторон?

Почему она столь желанна и почему столь важна? Во-первых, здесь благоприятный климат, плодородная почва, богатые природные ресурсы, относительно редкое население в большинстве районов и хорошие возможности для развития. Страны Юго-Восточной Азии в изобилии производят рис, каучук, древесину тикового дерева, кукурузу, олово, пряности, нефть и многое другое, что можно экспортировать…

Это совсем не тот язык, к которому прибегал Кеннеди в своих обращениях к американской общественности. Президент толковал о коммунизме и свободе. На пресс-конференции 14 февраля 1962 г. он заявил: «Да, как вы знаете, США более десяти лет оказывают помощь правительству и народу Вьетнама в деле укрепления его независимости».

Через три недели после казни Дьема сам американский президент стал жертвой покушения, и его место занял вице-президент Линдон Джонсон.

Генералы, пришедшие на смену Дьему, не смогли уничтожить НФОЮВ. Руководители США вновь и вновь выражали недоумение по поводу популярности Фронта и высокого боевого духа его бойцов. Историки Пентагона писали, что, когда в январе 1961 г. Эйзенхауэр встречался с избранным в президенты Кеннеди, он «вслух задавался вопросом, почему при подобном вмешательстве мы всегда обнаруживаем, что боевой дух коммунистических сил выше, чем дух сил демократии». А генерал Максвелл Тейлор в конце 1964 г. докладывал:

Способность Вьетконга постоянно пополнять свои отряды и извлекать пользу из своих потерь является одной из загадок партизанской войны… Вьетконговские отряды не только обладают способностью к возрождению, подобно фениксу, но и поразительной способностью поддерживать боевой дух. Лишь в редких случаях мы имели доказательства низкого морального состояния среди вьетконговских пленников или обнаруживали такие факты в захваченных у Вьетконга документах.

В начале августа 1964 г. президент Джонсон воспользовался не вполне понятным инцидентом в Тонкинском заливе у побережья Северного Вьетнама для начала полномасштабной войны против Вьетнама. Джонсон и министр обороны Роберт Макнамара заявили общественности своей страны, что американские эсминцы подверглись нападению со стороны северовьетнамских торпедных катеров. «В ходе обычного патрулирования в международных водах, — говорил Макнамара, — эсминец США "Мэдаркс" был неспровоцированно атакован». Позже выяснилось, что эпизод в Тонкинском заливе являлся выдумкой и высокопоставленные американские официальные лица просто лгали общественности — как они это делали при вторжении на Кубу во времена администрации Кеннеди. В действительности же проводилась секретная операция с участием ЦРУ по нападению на береговые укрепления Северного Вьетнама, так что если атака и имела место, то она не была «неспровоцированной». И это не являлось «обычным патрулированием», так как «Мэдаркс» выполнял специальное задание по электронному шпионажу. И данная миссия осуществлялась не в международных, а в территориальных водах Вьетнама. Как стало известно, никакие торпедные катера не вели стрельбу по «Мэддоксу», о чем заявлял Макнамара. Еще одно сообщение — о нападении на другой эсминец двумя днями позже, которое Джонсон назвал «явной агрессией в открытом море», — тоже, по-видимому, было выдумкой.

Во время этого инцидента госсекретаря Д. Раска спросили в интервью для телекомпании Эн-би-си:

ЖУРНАЛИСТ: Какое объяснение имеется у вас в связи с этим неспровоцированным нападением?

PACK: Знаете ли, я не могу, если честно, дать вполне удовлетворительное объяснение. Существует пропасть во взаимопонимании между тем миром и нашим миром, идеологическая по характеру. Они видят то, что мы считаем реальным миром, совсем по-другому. Сам процесс их логики иной. Так что очень трудно через эту огромную идеологическую пропасть проникнуть в сознание друг друга.

В результате «нападения» в Тонкинском заливе появилась резолюция Конгресса, единогласно одобренная палатой представителей и утвержденная сенатом лишь при двух голосах против. Джонсон получил полномочия по своему усмотрению предпринимать военные действия в Юго-Восточной Азии.

За два месяца до инцидента руководители правительства США обсуждали в Гонолулу проект этой резолюции. Как свидетельствуют «Документы Пентагона», Раск на этом заседании заявил, что «на сегодняшний день в Соединенных Штатах общественное мнение о нашей политике в Юго-Восточной Азии заметно разделилось, следовательно, президент нуждается в гарантиях поддержки».

Тонкинская резолюция давала Джонсону полномочия начать военные действия без объявления войны Конгрессом, что предусматривалось Конституцией США. Ряд исков, поданных во время этой войны, призывал Верховный суд, который должен был обеспечивать соблюдение Конституции, объявить вьетнамскую войну неконституционной. Однако Суд раз за разом отказывался от рассмотрения данного вопроса.

Сразу после инцидента в Тонкинском заливе американские военные самолеты начали бомбардировку Северного Вьетнама. В течение 1965 г. в Южный Вьетнам было направлено 200 тыс. солдат армии США, а в 1966 г. — еще 200 тыс. К началу 1968 г. там находилось свыше 500 тыс. американских военных, а самолеты сбрасывали бомбы в количестве, не имевшем прецедента в истории. До окружающего мира доносились лишь слабые отзвуки человеческих страданий, вызванных этими бомбардировками. Пятого июня 1965 г. «Нью-Йорк таймс» опубликовала сообщение из Сайгона:

Как только коммунисты в прошлый понедельник отступили из [провинции] Квангнгай, бомбардировщики Соединенных Штатов нанесли удар по горам, к которым те направились. Множество вьетнамцев — по некоторым оценкам, до 500 человек — погибло в результате этих налетов. По утверждению американской стороны, они были солдатами Вьетконга. Но три из четверых пациентов, обратившихся после этого во вьетнамские госпитали с ожогами от напалма или желеобразного бензина, оказались простыми крестьянками.

Шестого сентября в прессе появилось другое сообщение из этого города:

В провинции Бьенхоа к югу от Сайгона 15 августа самолет США случайно подверг бомбежке буддистскую пагоду и католическую церковь… уже в третий раз в 1965 г. пагода становится объектом бомбардировок. Расположенный в том же районе храм религиозной секты «Као Дай» в этом году подвергался бомбардировке дважды.

В другой провинции дельты реки есть женщина, у которой обе руки сожжены напалмом, а ее веки так сильно обгорели, что она не может их закрывать. Когда наступает время сна, семья кладет ей на голову одеяло. Двое детей этой женщины погибли во время того же налета, который искалечил ее.

Не многие американцы могут оценить, что их страна делает своими налетами с Южным Вьетнамом… каждый день там гибнут невинные гражданские лица.

Обширные районы Южного Вьетнама были объявлены «зонами свободного огня». Это означало, что все, кто оставался в них: гражданские лица, старики, дети, — считались противником и могли подвергаться бомбовым атакам. Деревни, заподозренные в пособничестве Вьетконгу, становились объектом карательных операций — мужчин, способных носить оружие, убивали, дома сжигали, женщин, детей и стариков отправляли в лагеря беженцев. Дж. Шелл в своей книге «Деревня Бен Сук» описывает такую операцию: селение окружено, подвергнуто атаке, человек, ехавший на велосипеде, застрелен, трое людей, отдыхавших на берегу реки, убиты, дома разорены, женщины, дети, старики собраны вместе и изгнаны из домов своих предков.

ЦРУ в рамках программы «Операция "Феникс"» тайно, без суда казнило в Южном Вьетнаме по крайней мере 20 тыс. гражданских лиц, заподозренных в участии в коммунистическом подполье. Проправительственный аналитик писал в журнале «Форин афферс» в январе 1975 г.: «Хотя в ходе программы "Феникс" несомненно погибло и попало в тюрьмы много невинных гражданских лиц, в результате ее было также уничтожено и много людей, входивших в коммунистическую инфраструктуру». После войны опубликованные данные Международного Красного Креста продемонстрировали, что в южновьетнамских лагерях для военнопленных в разгар войны находилось от 65 до 70 тыс. человек, которых часто подвергали избиениям и пыткам. За этим нередко наблюдали и иногда участвовали в таких акциях американские советники. Наблюдатели Красного Креста в двух основных лагерях для военнопленных — на острове Фу Квок и в Ки Ноне, в которых находились и американские советники, — выявили факты систематической жестокости.

К концу вьетнамской войны на страну было сброшено 7 млн тонн бомб, что более чем вдвое превысило число бомб, сброшенных в Европе и Азии в годы Второй мировой войны. При этом на каждого жителя Вьетнама приходилось по одной 500-фунтовой бомбе. По оценкам, в стране насчитывалось 20 млн бомбовых воронок. Кроме того, с самолетов с целью уничтожения деревьев и любой растительности разбрызгивались ядовитые вещества — территория, подвергшаяся действию таких препаратов, по величине равнялась штату Массачусетс. Вьетнамские матери информировали о врожденных дефектах своих детей. Биологи Йельского университета, применяя тот же яд (2,4,5,Т) на мышах, сообщали о врожденных аномалиях у мышиного потомства и доказывали: у них нет оснований утверждать, что последствия для человека были бы другими.

Шестнадцатого марта 1968 г. рота американских солдат вошла в Милай 4 [община Сонгми] в провинции Квангнгай. Они окружили ее жителей, включая стариков и женщин с детьми на руках. Людей загнали в траншею, где американские военнослужащие методично их расстреляли. В «Нью-Йорк таймс» были опубликованы показания стрелка Джеймса Дорси на процессе лейтенанта Уильяма Колли:

Лейтенант Колли и рыдающий стрелок по имени Пол Мидло — тот самый, что кормил детей конфетами, прежде чем застрелить их, — сбрасывали пленников в траншею…

«Лейтенант Колли отдал приказ стрелять, я не помню точно слов — что-то подобное "Открыть огонь".

Мидло повернулся ко мне и сказал: "Стреляй! Почему ты не стреляешь?"

Он плакал.

Я сказал: “Я не могу. Я не буду”.

Тогда лейтенант Колли и Мидло направили свои винтовки в сторону траншеи и начали стрелять.

Люди лежали один на другом; матери старались прикрыть своих детей…»

Журналист Сеймур Херш в книге «Милай 4» пишет:

Когда в ноябре 1969 г. армейские следователи добрались до этой безжизненной территории, что было связано с расследованием в Соединенных Штатах инцидента в Милай, они обнаружили массовые захоронения в трех местах, а также траншею, полную трупов. По оценкам, истреблению подверглись от 450 до 500 человек, которых похоронили там же.

Армия старалась избежать огласки случившегося. Но достоянием общественности стало письмо рядового Рона Риденауэра, слышавшего об этой бойне. Существовали фотографии, снятые во время убийств армейским фотографом Роналдом Хэйберлом. Об этом написал С. Херш, в ту пору работавший на антивоенное агентство новостей в Юго-Восточной Азии под названием «Диспэтч ньюс сервис». Рассказ о резне появился в мае 1968 г. в двух французских публикациях, одна из которых называлась «Южный Вьетнам в борьбе», а другая была издана делегацией Северного Вьетнама на мирных переговорах в Париже, — но американская пресса не обратила на них внимания.

Несколько офицеров, принимавших участие в бойне в Милай, были отданы под суд, но только лейтенанта Уильяма Колли признали виновным. Его приговорили к пожизненному заключению, но этот срок дважды сокращался; Колли отсидел всего три года — Никсон отдал распоряжение о помещении его под домашний арест вместо обычной тюрьмы, — а затем он был помилован. Тысячи американцев встали на защиту бывшего лейтенанта. Часть из них сделала это по патриотическим мотивам, оправдывая его действия как необходимые в борьбе против «коммунистов». Другая часть, по-видимому, осознавала несправедливость осуждения одного человека в условиях войны, сопровождавшейся множеством подобных жестокостей. Полковник Оран Хендерсон, которого обвинили в сокрытии резни в Милай, сказал репортерам в начале 1971 г.: «У каждой части размером с бригаду есть своя Милай, запрятанная где-нибудь».

Действительно, бойня в Милай была уникальна лишь по своим деталям. Херш сообщал о письме рядового солдата своей семье, опубликованном в одной из местных газет:

Дорогие мама и папа,

Сегодня мы ходили на задание, и я не очень горжусь собой, моими друзьями или моей страной. Мы сожгли все встретившиеся нам хижины!

Это была небольшая цепь деревень, и их жители были невероятно бедны. Мое подразделение сожгло и разграбило их скудные пожитки. Позвольте мне объяснить вам ситуацию.

Хижины здесь крыты пальмовыми листьями. Внутри каждой из них — укрытие, вырытое в высохшей грязи. Эти укрытия призваны защитить семьи. Что-то похожее на бомбоубежище.

Командиры моего подразделения, тем не менее, выдумали, что эти убежища нужны для нападения. Так что нам приказали сжечь дотла каждую хижину, в которой было такое укрытие.

Сегодняшним утром в гуще этих домов приземлились десять вертолетов, и из каждой «вертушки» выпрыгнуло по шесть человек, и мы открыли огонь, как только коснулись ногами земли. Мы стреляли по всем хижинам, по которым могли…

После этого мы сожгли эти постройки… Все [жители] плакали, просили и молили, чтобы мы не отрывали их друг от друга и не забирали их мужей и отцов, сыновей и дедов. Женщины причитали и стонали.

Потом они в ужасе смотрели, как мы сжигаем их дома, личные вещи и еду. Да, мы сожгли весь рис и застрелили всех домашних животных.

Чем непопулярнее становилось правительство в Сайгоне, тем более отчаянные военные усилия предпринимались, чтобы компенсировать это. В секретном докладе Конгресса в конце 1967 г. говорилось, что Вьетконг раздал крестьянам в 5 раз больше земли, чем южновьетнамские власти, программа которых по распределению наделов «по существу, застопорилась». В докладе говорилось: «Вьетконг уничтожил господство землевладельцев и перераспределил земли, принадлежавшие отсутствующим хозяевам и правительству Южного Вьетнама в пользу безземельных и тех, кто сотрудничал с представителями Вьетконга».

Непопулярность сайгонского режима объясняет успехи НФОЮВ в его проникновении в столицу и другие города, находившиеся под правительственным контролем в начале 1968 г. Их жители ничего не сообщали администрации. Это позволило НФОЮВ начать неожиданное наступление (совпавшее с праздником Тет, вьетнамским Новым годом), в результате которого его бойцы заняли центр Сайгона, блокировали аэродром Тонсоннут и даже захватили на короткое время американское посольство. Наступление было отбито, но оно продемонстрировало, что вся огромная огневая мощь, обрушенная Соединенными Штатами на Вьетнам, не уничтожила НФОЮВ, не подорвала его боевой дух, не лишила поддержки со стороны населения и не сломила его волю к борьбе. Это заставило правительство США по-новому оценить ситуацию и посеяло сомнения в американском народе.

Бойня в Милай, совершенная ротой обычных солдат, выглядела незначительным событием по сравнению с планами некоторых высокопоставленных военных и гражданских руководителей, намеревавшихся подвергнуть гражданское население Вьетнама массовому уничтожению. В начале 1966 г. помощник министра обороны Джон Макноутон, убедившись, что крупномасштабные бомбардировки населенных пунктов в Северном Вьетнаме не приносят желаемого результата, предложил иную стратегию. Воздушные налеты на деревни, говорил он, «вызывают волну сопротивления и неприятия за границей и внутри страны». Вместо этого он предлагал следующее:

Разрушение шлюзов и плотин, если осуществлять это правильным образом, может… дать очень многое. Это следует изучить. Такое разрушение не приводит к тому, что люди погибают или тонут. Затопление рисовых посевов через некоторое время приведет к повсеместному голоду (более миллиона человек?), в том случае если не обеспечить поставок продовольствия — которые мы и должны предложить «за столом переговоров».

Массированные бомбардировки были направлены на подавление воли вьетнамцев к сопротивлению, подобно бомбежкам населенных центров Германии и Японии во время Второй мировой войны — несмотря на публичные заверения президента Джонсона, что атакам подвергаются лишь «военные цели». Характеризуя налеты, правительство использовало выражение «еще один поворот винта». В 1966 г. ЦРУ, согласно «Документам Пентагона», рекомендовало «программу бомбардировок большей интенсивности», направленных против «устойчивости режима как целенаправленной системы».

Между тем по другую сторону вьетнамской границы, в соседнем Лаосе, где правительству правых, пришедшему к власти благодаря ЦРУ, угрожало восстание, был испепелен в результате бомбардировок один из прекраснейших уголков Земли — Долина кувшинов. Об этом не сообщалось ни правительством, ни прессой, но Фред Брэнфмен, американец, живший в Лаосе, писал в книге «Голоса из Долины кувшинов»:

На Долину кувшинов с мая 1964 по сентябрь 1969 г. было совершено более 25 тыс. авианалетов; на нее было сброшено более 75 тыс. тонн бомб; тысячи людей были убиты и ранены, десятки тысяч загнаны в подземелье, и все, что было на поверхности, сровняли с землей.

Брэнфмен, говоривший по-лаосски и долго живший в деревне в лаосской семье, взял интервью у сотен беженцев, которые наводнили столицу страны Вьентьян. Он записал их устные свидетельства и сохранил их рисунки. Двадцатишестилетняя медсестра из Сиангкхуанга так рассказывала о своей жизни в деревне:

В моей деревне я была одним целым с землей, воздухом, горными пастбищами, почвой, подготовленной к посевам риса и зерновых. Каждый день и каждую ночь при свете луны я и мои сельские друзья гуляли, перекликались и пели в лесах и полях среди трелей птиц. Во время сбора урожая и посева мы в поте лица все вместе трудились под солнцем и дождем, сражаясь с нищетой и лишениями, продолжая вести ту жизнь крестьян, что была уделом наших предков.

Но в 1964 и 1965 г. я ощутила содрогание земли и испытала ужас от звуков бомб, взрывавшихся вокруг моей деревни. Я стала прислушиваться к шуму самолетов, кружившихся в небе. Вот один из них опускает нос к земле, издает громкий рев, и сердце сжимается, когда вспышки и дым заволакивают все крутом, так что нельзя ничего увидеть. Каждый день мы обменивались с соседними деревнями новостями о бомбежках: поврежденных домах, раненых и убитых…

Норы! Норы! В это время нам нужны были норы, чтобы спасти собственные жизни. Мы, молодые, тратили силы и энергию, которые могли быть использованы на рисовых полях и в лесах, чтобы добывать пропитание, на рытье нор для своей защиты…

Молодая женщина объясняла, почему лаосское революционное движение Нео Дао, привлекло ее и многих ее друзей:

Маленькой девочкой я обнаружила, что прошлое не так уж хорошо, ведь мужчины плохо обращались и насмехались над женщинами как над слабым полом. Но после того как партия Нео Лао возглавила управление нашей областью… стало совсем по-другому… при Нео Лао произошли психологические перемены, они учили, что женщины должны быть столь же отважными, как и мужчины. Например: хоть я и раньше ходила в школу, мои взрослые родственники советовали мне не делать этого. Они говорили, что это бесполезно, ведь после ее окончания я не смогу даже надеяться стать высокопоставленным чиновником, что только дети больших людей или богачей могут рассчитывать на это.

Но члены Нео Лао заявили, что женщины должны получать то же образование, что и мужчины, и они предоставили нам равные права и не позволяли никому насмехаться над нами…

А прежние объединения были заменены новыми. Например, большинство тех, кто готовился стать учителями и врачами, были женщинами. И они изменили жизнь очень бедных людей… Ведь они поделили земли тех, у кого было много рисовых полей, и отдали их тем, у кого не было ничего.

Семнадцатилетний юноша рассказывал о революционной армии Патет-Лао, пришедшей в его деревню:

Некоторые люди были испуганы, большей частью те, у кого были деньги. Они предложили солдатам Патет-Лао [217] коров на пропитание, но те отказались их забрать. Если они брали их, то платили подходящую цену. Правда состоит в том, что они своим примером убедили людей никого не бояться.

Потом они [солдаты] организовали выборы глав деревни и кантона, и люди сами выбрали их…

Отчаяние побудило ЦРУ привлечь к военным операциям племена народности хмонг, что привело к гибели тысяч ее представителей. Это скрывалось за завесой тайны и лжи, окутавшей то, что происходило в Даосе. В сентябре 1973 г. бывший правительственный чиновник, работавший в Лаосе, Джером Дулиттл писал в «Нью-Йорк таймс»:

Последняя ложь Пентагона о бомбардировках Камбоджи вновь ставит вопрос, который я часто задавал себе, когда был пресс-атташе американского посольства во Вьентьяне (Лаос).

Почему мы все время врем?

Когда я впервые приехал в Лаос, меня научили отвечать на все вопросы прессы о наших массированных и беспощадных бомбардировках этой маленькой страны следующим предложением: «По просьбе королевского правительства Лаоса Соединенные Штаты осуществляют невооруженные разведывательные полеты, сопровождаемые вооруженным эскортом, имеющим право на ответный огонь».

Это была ложь. Каждый репортер, которому я говорил это, знал, что это не так. Ханой знал, что это ложь. Международная контрольная комиссия знала, что это обман. Каждый заинтересованный конгрессмен и читатель газеты знал, что это ложь…

В конце концов, все это вранье служило сокрытию чего-то от кого-то, и этими «кто-то» были мы.

К началу 1968 г. жестокость войны стала осознаваться многими американцами. Многих других смущало то, что Соединенные Штаты оказались не в состоянии выиграть эту войну, хотя к тому времени погибло уже 40 тыс. американских солдат, 250 тыс. получили ранения, а конца все не было видно. (Жертвы вьетнамской стороны оказались во много раз больше.)

Линдон Джонсон вел войну со все большим размахом и жестокостью, но так и не был в состоянии победить. Популярность президента упала, как никогда; он не мог появиться на публике, не столкнувшись с демонстрацией против себя и войны. Рефрен «Эл Би Джей, Эл Би Джей, сколько ребят ты убил, злодей?» слышался во время демонстраций по всей стране. Весной 1968 г. Джонсон объявил, что не будет бороться за пост президента, а также о том, что в Париже начнутся мирные переговоры с вьетнамцами.

Осенью 1968 г. президентом был избран Ричард Никсон, уверявший, что вытащит Соединенные Штаты из Вьетнама. Он начал вывод войск; к февралю 1972 г. в этой стране оставалось менее 150 тыс. американских военнослужащих. Но бомбардировки продолжались. Политикой Никсона стала «вьетнамизация» — войну должно было вести правительство Сайгона силами своих сухопутных войск, используя деньги и воздушную мощь США. Никсон не прекратил войну; он покончил лишь с самым непопулярным ее аспектом — участием американских солдат в военных действиях на территории далекой страны.

Весной 1970 г. президент Никсон и его помощник по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджер инициировали вторжение в Камбоджу, которому предшествовали длительные бомбардировки; об их проведении правительство никогда не ставило общественность в известность. Вторжение не только вызвало волну протеста в Соединенных Штатах, оно также стало военным провалом, и Конгресс решил, что Никсон не может использовать американские войска для продолжения войны без одобрения Конгресса. В следующем году, отказавшись от привлечения своей армии, Соединенные Штаты оказали поддержку южновьетнамскому вторжению в Лаос. Оно также провалилось. В 1971 г. США сбросили на Лаос, Камбоджу и Вьетнам 800 тыс. тонн бомб. Военный режим в Сайгоне во главе с президентом Нгуен Ван Тхиеу, последним из длинной череды южновьетнамских правителей, держал в тюрьмах тысячи своих противников.

Первые ростки оппозиции вьетнамской войне в Соединенных Штатах зародились в рядах движения за гражданские права — возможно, потому, что имевшийся у черного населения опыт отношений с властями давал основания не доверять официальным заявлениям о том, будто правительство ведет борьбу за свободу. В тот самый день, когда в начале августа 1964 г. Линдон Джонсон объявил нации об инциденте в Тонкинском заливе и о бомбардировках Северного Вьетнама, чернокожие и белые активисты собрались в предместье Филадельфии (Миссисипи), на мемориальную службу в память о трех борцах за гражданские права, убитых тем же летом. Один из ораторов с горечью говорил об использовании Джонсоном силы в Азии, сравнивая это с тем насилием, что применялось против чернокожих в Миссисипи.

В середине 1965 г. в Мак-Коме (Миссисипи) молодые чернокожие, только что узнавшие о гибели своего одноклассника во Вьетнаме, раздавали листовку со словами:

Ни один негр из Миссисипи не должен сражаться во Вьетнаме за свободу белого человека, до тех пор пока чернокожее население штата не обретет свободу.

Негритянские юноши в Миссисипи не должны подчиняться призыву. Матерям следует поощрять своих сыновей к уклонению от него…

Никто не имеет права требовать от нас рисковать своими жизнями и убивать представителей других цветных народов в Санто-Доминго и Вьетнаме ради того, чтобы белые американцы становились богаче.

Когда министр обороны Роберт Макнамара посетил Миссисипи и отозвался о сенаторе Джоне Стеннисе, известном расисте, как о «человеке истинного величия», белые и чернокожие студенты устроили марш протеста, неся плакаты с надписью «В память сожженных детей Вьетнама».

СККНД заявил в начале 1966 г., что «Соединенные Штаты проводят агрессивную политику в нарушение международного права», и призвал к выводу войск из Вьетнама. Летом того же года шесть членов СККНД были арестованы за вторжение на призывной пункт в Атланте. Они были приговорены к нескольким годам тюрьмы. Тогда же Джулиан Бонд, активист этой организации, только что избранный в палату представителей штата Джорджия, выступил против войны и призыва, и палата проголосовала за то, чтобы он был лишен своего мандата, так как его заявления нарушают Закон об ограниченной воинской повинности и «ведут к дискредитации палаты». Верховный суд восстановил мандат Бонда, заявив, что он, в соответствии с 1-й Поправкой, имеет право на свободу высказываний.

Один из великих спортивных кумиров нации, Мухаммед Али, чернокожий боксер и чемпион мира в тяжелом весе, отказался участвовать в том, что он назвал «войной белого человека»; спортивные чиновники лишили Али титула чемпиона. Мартин Лютер Кинг заявил в 1967 г. в церкви на Риверсайд-драйв в Нью-Йорке:

Каким-то образом это безумие должно прекратиться. Мы должны остановиться сейчас же. Я говорю как Божье дитя и брат страдающих бедняков Вьетнама. Я говорю от имени тех, чья земля разорена, чьи дома разрушаются, чья культура подвергается надругательству. Я говорю от имени бедняков Америки, которые платят двойную цену за несбывшиеся надежды у себя дома и за смерть и коррупцию во Вьетнаме. Я говорю как гражданин мира, от имени мира, пораженного ужасом от того, каким путем мы пошли. Я говорю как американец, обращающийся к руководителям моей собственной страны. Инициатива этой войны принадлежит главным образом нам. Инициатива ее прекращения должна исходить от нас.

Молодежь стала отказываться от постановки на воинский учет и от призыва на службу. Уже в мае 1964 г. широкое распространение получил лозунг «Мы не пойдем». Некоторые из зарегистрировавшихся начали публично сжигать призывные повестки, протестуя против войны. Один из них, Дэвид О'Брайен, сжег свою повестку в южном районе Бостона; он был осужден, и Верховный суд отверг аргументы О'Брайена, что это одна из форм свободы выражения. В октябре 1967 г. была организована кампания по «возврату» повесток по всей стране; только в Сан-Франциско правительству возвратили три сотни повесток. Незадолго до проведения массовой демонстрации у здания Пентагона в том же октябре мешок собранных повесток передали в министерство юстиции.

К середине 1965 г. судебное преследование было начато в отношении 380 случаев отказа от призыва; к середине 1968 г. эта цифра возросла до 3305. В конце следующего года в стране насчитывалось уже 33 960 уклонившихся.

В мае 1969 г. из сборного пункта Окленда, куда направлялись призывники со всей Калифорнии, сообщалось, что из 4,4 тыс. человек, которым было предписано явиться для прохождения военной службы, не пришло 2,4 тыс. В первом квартале 1970 г. впервые не была выполнена квота в рамках Службы призыва в армию при ограниченной воинской повинности.

Выпускник исторического факультета Бостонского университета Филип Супина писал в мае 1968 г. в призывную комиссию в Таксоне (Аризона):

Я прилагаю повестку, предписывающую мне явиться для медицинского освидетельствования в целях призыва в вооруженные силы. У меня нет абсолютно никакого намерения являться на это освидетельствование или каким бы то ни было образом способствовать американским военным усилиям, направленным против народа Вьетнама…

Ф. Супина закончил письмо цитатой из испанского философа Мигеля де Унамуно, который во время гражданской войны в Испании заявил: «Иногда Молчать значит Лгать».

Призывник был осужден и приговорен к четырем годам тюремного заключения.

На начальном этапе войны произошли два не связанных друг с другом происшествия, едва ли замеченные большинством американцев. Второго ноября 1965 г. напротив здания Пентагона в Вашингтоне в тот час, когда тысячи сотрудников этого ведомства в конце рабочего дня покидали свои офисы, Норман Моррисон, 32-летний пацифист, отец троих детей, встал под окнами расположенного на третьем этаже кабинета министра обороны Р. Макнамары, облил себя керосином и поджег, покончив с жизнью в знак протеста против войны. В том же году в Детройте 82-летняя Элис Херц погибла, устроив самосожжение, протестуя против ужасов войны в Индокитае.

Настроения менялись на глазах. В начале 1965 г. в момент начала бомбардировок Северного Вьетнама на центральной площади Бостона собралось лишь около сотни людей, заявивших о своем возмущении этой войной. Пятнадцатого октября 1969 г. число людей, пришедших на ту же площадь, чтобы протестовать, достигло 100 тысяч. Около 2 млн человек по всей стране собрались в этот день в тех городах и населенных пунктах, где прежде никогда не проводились антивоенные митинги.

Летом 1965 г. несколько сот американцев прибыли в Вашингтон, чтобы пройти маршем протеста против войны; шедших в этой колонне первыми, историка Стоутона Линда, активиста СККНД Боба Мозеса и давнего пацифиста Дэвида Деллинджера, недовольные облили красной краской. Но к 1970 г. массовые митинги за мир собирали в Вашингтоне сотни тысяч участников. В 1971 г. 20 тыс. человек съехались в столицу, чтобы в рамках кампании гражданского неповиновения попытаться остановить уличное движение в городе и продемонстрировать этим свое отвращение к продолжающейся гибели людей во Вьетнаме. Четырнадцать тысяч из них были арестованы, что стало самым массовым арестом в американской истории.

Против войны выступали сотни волонтеров из Корпуса мира. В Чили 92 добровольца оказали открытое неповиновение директору Корпуса и издали циркуляр, осуждавший войну. Восемьсот бывших членов этой организации выпустили заявление протеста против происходящего во Вьетнаме.

Поэт Роберт Лоуэлл отказался принять участие в торжестве в Белом доме. Артур Миллер, также приглашенный туда, направил телеграмму: «Когда громыхают пушки, искусство умирает». Певица Эрта Китт, побывавшая на обеде на лужайке у Белого дома, была поражена тем, что все находившиеся там выступали против войны в присутствии жены президента. Подросток, пришедший в Белый дом для вручения ему премии, стал критиковать войну. В Голливуде местные художники возвели на бульваре Сансет 60-футовую Башню протеста. На церемонии вручения Национальной книжной премии в Нью-Йорке 50 авторов и издателей покинули зал во время речи вице-президента Г. Хэмфри, демонстрируя свое отношение к его роли в войне.

В Лондоне два молодых американца незваными проникли на прием, устроенный послом Соединенных Штатов по случаю праздника 4 июля, и подняли тост «За всех мертвых и умирающих во Вьетнаме». Они были выведены охраной. В Тихом океане два американских моряка захватили корабль США, перевозивший боеприпасы, стремясь таким образом помешать доставке груза бомб на авиабазы в Таиланде. В течение четырех дней они командовали судном и его экипажем, принимая таблетки амфетамина, чтобы не заснуть, пока корабль не достигнет территориальных вод Камбоджи. Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщало в конце 1972 г. из Йорка (Пенсильвания): «Пятеро активистов антивоенного движения сегодня были арестованы полицией штата за якобы совершенную ими порчу железнодорожного оборудования возле фабрики, изготавливающей корпуса для бомб, которые используются в войне во Вьетнаме».

В антивоенных выступлениях стали принимать участие представители среднего класса и специалисты, которым прежде была несвойственна политическая активность. В мае 1970 г. «Нью-Йорк таймс» сообщала из Вашингтона: «ТЫСЯЧА АДВОКАТОВ ИЗ "ИСТЕБЛИШМЕНТА" ПРИСОЕДИНИЛИСЬ К ДВИЖЕНИЮ ПРОТЕСТА ПРОТИВ ВОЙНЫ». Частные корпорации стали задумываться над тем, не наносит ли война ущерб их долгосрочным деловым интересам; с критикой продолжения войны начала выступать газета «Уолл-стрит джорнэл».

По мере того как война становилась все менее популярной, люди, работавшие в правительстве или на него, стали разрывать сложившиеся отношения круговой поруки. Наиболее ярким примером является дело Даниэла Эллсберга.

Он являлся экономистом, учившимся в Гарварде, бывшим морским офицером, работавшим в «РЭНД корпорейшн», которая проводила специальные, зачастую секретные исследования по заказу правительства США. Эллсберг участвовал в написании истории войны во Вьетнаме под эгидой министерства обороны, а затем решил опубликовать секретные документы с помощью Энтони Руссо, бывшего сотрудника «РЭНД корпорейшн». Они встретились в Сайгоне, где оба были потрясены, собственными глазами увидев то, что происходит на этой войне, и испытав глубокое возмущение тем, что Соединенные Штаты делают с народом Вьетнама.

Эллсберг и Руссо проводили целые ночи по окончании рабочего дня в рекламном агентстве одного своего приятеля, копируя документ объемом 7 тыс. страниц. Затем Эллсберг разослал экземпляры ряду конгрессменов и в «Нью-Йорк таймс». В июне 1971 г. газета стала публиковать подборку из того, что получило известность как «Документы Пентагона». Это стало сенсацией национального масштаба.

Администрация Никсона попыталась через Верховный суд остановить публикацию, но Суд заявил, что это является «предварительным ограничением» свободы прессы и потому неконституционно. Затем правительство обвинило Эллсберга и Руссо в нарушении Закона о шпионаже, поскольку они открыли секретные документы людям, не имеющим допуска к такого рода бумагам; в случае приговора им грозили длительные сроки заключения. Однако судья прекратил разбирательство, когда присяжные совещались, поскольку в ходе уотергейтского скандала, начавшегося в это время, были выявлены нечестные методы, использовавшиеся обвиняющей стороной.

Своим решительным поступком Эллсберг нарушил общепринятую практику диссидентов из правительственных учреждений, тянувших время и державших свое мнение при себе в надежде на некоторые перемены в политике. Один из коллег уговаривал его не покидать правительство, поскольку, работая в нем, он имел «доступ», говоря: «Не отрывайся. Не перерезай себе горло». Эллсберг отвечал: «Жизнь существует и вне исполнительной ветви власти».

Уже на начальных этапах антивоенное движение приобрело необычных союзников — священников и монахинь католической церкви. Одни из них были воодушевлены движением за гражданские права, другие — опытом, приобретенным в Латинской Америке, где они увидели нищету народа и несправедливость правительств, поддерживаемых Соединенными Штатами. Осенью 1967 г. отец Филип Берриган (католический священник, член общества св. Иосифа и ветеран Второй мировой войны) вместе с художником Томом Льюисом и своими друзьями Дэвидом Эберхардтом и Джеймсом Менгелом проникли в помещение призывного пункта в Балтиморе (Мэриленд), залили призывные документы кровью и остались ждать своего ареста. Они были отданы под суд и приговорены к тюремному заключению сроком от двух до шести лет.

В мае следующего года Филип Берриган, выпущенный из тюрьмы под залог, предпринял вторую акцию вместе со своим братом Даниэлом — священником-иезуитом, побывавшим в Северном Вьетнаме и видевшим последствия американских бомбардировок. Филип, Даниэл и еще семь человек пришли на призывной пункт в Кейтонсвилле (Мэриленд), изъяли документы и сожгли их на улице в присутствии репортеров и зевак. Они были приговорены к тюремному заключению и стали известны как «Кейтонсвиллская девятка». Дан Берриган так писал в «Размышлениях» об этом инциденте:

Приносим извинения, добрые друзья, за нарушение подобающего порядка, за сожжение бумаг вместо детей, за раздражение добропорядочных людей в преддверии склепа. Мы не могли, да поможет нам Бог, поступить по-другому… Мы говорим: убийство направлено против порядка: жизнь, спокойствие, общность, бескорыстие — это единственный порядок, который мы признаем. Во имя этого порядка мы рискуем нашей свободой, нашим добрым именем. Прошло время, когда порядочные люди могли хранить молчание, когда повиновение могло оберегать людей от риска, когда бедняки могли умирать без защиты.

После того как были поданы все кассационные жалобы, и Д. Берриган должен был отправиться в тюрьму, он исчез. Пока ФБР занималось поисками, Даниэл оказался на пасхальном фестивале в Корнеллском университете, в котором преподавал. В то время как дюжина агентов ФБР выискивала Берригана в толпе, он неожиданно появился на сцене. Затем свет погас, Даниэл спрятался внутри гигантской куклы из реквизита для спектакля труппы «Брэд энд Паппет Тиэтр», а потом был погружен в грузовик и отвезен на близлежащую ферму. Берриган находился в подполье четыре месяца; он писал стихи, делал заявления, давал закрытые интервью, внезапно появлялся в какой-нибудь филадельфийской церкви, чтобы прочитать проповедь, а потом опять скрывался, ставя в тупик ФБР, — пока перехваченное неким информатором письмо не раскрыло местонахождения Даниэла, после чего он был схвачен и заключен в тюрьму.

Единственная женщина, входившая в «Кейтосвиллскую девятку», Мэри Мойлан, в прошлом монахиня, также отказалась сдаться ФБР. Ее так и не нашли. В записках из подполья она размышляла о своем опыте и рассказывала о том, как она к этому пришла:

… Мы все знали, что окажемся в тюрьме, поэтому у всех при себе были зубные щетки. Я просто лишилась сил. Я взяла мою маленькую коробку с одеждой и засунула ее под койку и улеглась на кровать. Все женщины в тюрьме графства Балтимор был черные — я думаю, только одна была белая. Они разбудили меня и спросили: «Разве ты не собираешься плакать?» Я сказала: «Из-за чего?» Сокамерницы ответили:

«Ты же в тюрьме». А я сказала: «Ага, я знала, что окажусь здесь…»

Я спала между двумя из этих женщин, и каждое утро, когда я просыпалась, они, подперев головы локтями, смотрели на меня. Они говорили:

«Ты спала всю ночь». И не могли этому поверить. Женщины оказались хорошими. Это было славное время…

Я думаю, что политическим поворотным пунктом моей жизни стало время, когда я находилась в Уганде. Я была там, когда американские самолеты вели бомбардировку Конго, а мы жили очень близко к конголезской границе. Самолеты перелетели через границу и бомбили две угандийские деревни… Откуда, черт возьми, взялись эти американские самолеты?

Потом я была в Дар-эс-Саламе, и в город приехал Чжоу Эньлай. Американское посольство разослало письма, предписывающие, чтобы ни одного американца не было на улицах, потому что это грязный коммунистический лидер; но я решила, что это человек, который делает историю, и я хочу его увидеть…

Когда я вернулась домой из Африки, то переехала в Вашингтон и столкнулась с тем, что там происходит, с безумием и жестокостью полицейских, с образом жизни, которую ведет большинство населения этого города — 70 % чернокожих…

А потом Вьетнам, и напалм, и дефолианты, и бомбардировки…

Около года назад я стала участницей движения женщин…

К моменту событий в Кейтонсвилле перспектива оказаться в тюрьме приобрела для меня особый смысл, отчасти из-за ситуации с черными, — так много чернокожих вечно сидят в тюрьмах… Я не думаю, однако, что это все еще разумная тактика… Я не желаю видеть людей, идущих в тюрьмы с улыбкой на лицах. Я просто не хочу, чтобы они туда шли. Семидесятые годы, скорее всего, будут очень трудными, и я не желаю терять наших сестер и братьев, которые отправятся в тюрьмы, чтобы приобрести там мистический опыт или что-либо другое…

Влияние войны и смелые действия некоторых священников и монахинь привели к появлению трещины в традиционном консерватизме католического сообщества. В 1969 г. в День всеобщего протеста против войны (День моратория) в колледже Святого сердца в Ньютоне близ Бостона, заповеднике буколического спокойствия и политического молчания, на внушительной входной двери был нарисован огромный красный кулак. В Бостонском колледже, другом католическом учебном заведении, в гимнастическом зале вечером собрались 6 тыс. человек, осуждавшие войну.

Студенты с самого начала принимали непосредственное участие в антивоенных акциях. Отчет Корпорации по исследованию проблем урбанизации, касавшийся только первых шести месяцев 1969 г. и только 232 из 2 тыс. высших учебных заведений страны, показал, что в актах протеста в кампусах принимали участие по меньшей мере 215 тыс. студентов, причем 3652 человека были арестованы и 956 — отстранены от учебного процесса или исключены. Даже в средних школах в конце 60-х годов выходило 500 подпольных газет. Во время церемонии получения дипломов в Университете Брауна в 1969 г. две трети выпускников повернулись спиной к обратившемуся к ним с речью Генри Киссинджеру.

Пик протеста пришелся на весну 1970 г., когда президент Никсон отдал приказ о вторжении в Камбоджу. В Кентском университете (Огайо) национальные гвардейцы 4 мая открыли огонь по толпе студентов, собравшихся на антивоенную демонстрацию. Четверо студентов были убиты. Один остался на всю жизнь парализованным. Учащиеся 400 колледжей и университетов в знак протеста объявили забастовку. Это была первая всеобщая студенческая забастовка в истории Соединенных Штатов. В 1969/70 учебный год ФБР зарегистрировало 1785 студенческих демонстраций, включая захват студентами 313 зданий.

Церемония получения дипломов после расстрела в Кентском университете стала чем-то совершенно невиданным в истории страны. Из Амхерста (Массачуссетс) пришло следующее газетное сообщение:

Сотая церемония в университете Массачусетса, состоявшаяся вчера, стала протестом, призывом к миру.

Грохот похоронных барабанов задавал ритм 2,6 тыс. юношам и девушкам, марширующим «в страхе, отчаянии и разочаровании».

На черные академические мантии были нанесены трафареты красных кулаков протеста, белых символов мира и голубых голубей, и почти каждый второй старшекурсник имел нарукавную повязку, выражавшую призыв к миру.

Студенческие протесты против программы УКОЗ (Учебного корпуса офицеров запаса) привели к ее отмене в более чем 400 колледжах и университетах. В 1966 г. 191 749 студентов обучались в рамках этой программы. К 1973 г. это число снизилось до 72 459. УКОЗ предусматривал отправку половины офицеров во Вьетнам. В сентябре 1973 г. в течение шести полных месяцев программа не могла заполнить эту квоту. Один из армейских чиновников сказал: «Я просто надеюсь, что мы не ввяжемся в другую войну, так как, если это произойдет, я сомневаюсь, что мы сможем ее вести».

Широкое освещение студенческих выступлений создавало впечатление, что оппозиция войне охватывает главным образом интеллектуалов, принадлежавших к среднему классу. Когда несколько строительных рабочих в Нью-Йорке напали на студентов — участников демонстрации, эта новость всячески использовалась национальной прессой. Однако выборы, проведенные в некоторых американских городах, в том числе и тех, где преобладали работники из числа «синих воротничков», продемонстрировал, что антивоенные настроения были сильны и среди трудящихся. Например, в Дирборне (Мичиган), центре автомобилестроения, уже в 1967 г. голосование показало, что 41 % населения выступает за выход из войны во Вьетнаме. В 1970 г. в двух графствах Калифорнии, где петиционеры поставили вопрос о войне на голосование — в графствах Сан-Франциско и Марин, — большинство в ходе референдума высказалось за вывод войск США.

В конце 1970 г., когда при опросе, проведенном Институтом Гэллапа, была предложена формулировка «Соединенные Штаты должны вывести все войска из Вьетнама к концу следующего года», положительно ответили 65 % опрошенных. В Мадисоне (Висконсин) весной 1971 г. резолюция, призывавшая к немедленному выводу американских войск, прошла с большинством в 31 тыс. голосов против 16 тыс. (в 1968 г. подобная резолюция провалилась).

Но самые поразительные результаты дало исследование, проведенного Мичиганским университетом. Оно показало, что в течение всей вьетнамской войны американцы, получившие лишь школьное образование, были гораздо более решительно настроены в пользу выхода из войны, чем люди с образованием на уровне колледжа. В июне 1966 г. из получивших образование в колледже 27 % выступали за немедленный уход из Вьетнама; из имевших только школьное образование «за» был 41 %. К сентябрю 1971 г. антивоенные настроения у обеих групп усилились: за выход из войны выступали 47 % окончивших колледж и 61 % имевших школьное образование.

Есть и другие свидетельства подобного рода. В статье в журнале «Америкэн сосиолоджикал ревью» (июнь 1968 г.) Ричард Ф. Гамильтон сообщал, что в ходе проведенного им исследования общественного мнения, обнаружилось следующее: «Предпочтение в пользу различных вариантов "жесткой" политики наиболее распространено среди групп населения: более образованных, занимающих более высокий статус на работе, имеющих более высокий уровень доходов, более молодых и тех, кто уделяет большее внимание газетам и журналам». А политолог X. Хан, проведя исследование ряда городских референдумов по Вьетнаму, выявил, что идея вывода войск из этой страны наиболее популярна в группах с относительно низким социально-экономическим статусом. Он также обнаружил, что периодические опросы, основанные на выборке, недооценивали оппозицию войне среди людей из низшего класса.

Все это было частью общих перемен в настроении населения страны. В августе 1965 г. 61 % американцев полагал, что участие США в войне во Вьетнаме не является ошибочным. К маю 1971 г. ситуация стала противоположной: 61 % считал, что вступление в войну было ошибкой. Брюс Эндрюс, студент Гарвардского университета, изучавший общественное мнение, выявил, что в наибольшей степени антивоенные настроенния выражали те, кому больше 50 лет, а также чернокожие и женщины. Кроме того, он отметил, что исследование, проведенное весной 1964 г., когда Вьетнам еще не стал важной проблемой, освещаемой в газетах, показало: 53 % людей, получивших образование в колледже, выступали за то, чтобы направить туда войска, тогда как среди окончивших среднюю школу таких было лишь 33 %.

Как представляется, средства массовой информации, сами находившиеся под контролем людей с высшим образованием и высокими доходами и более агрессивно настроенных в том, что касалось внешней политики, были склонны отражать ошибочное мнение о представителях рабочего класса как о суперпатриотах в отношении этой войны. Между тем Льюис Липситц в обследовании, проведенном в середине 1968 г. среди малоимущего чернокожего и белого населения на Юге, воспроизводил точку зрения, которую считал типичной: «Единственным способом помочь бедняку является выход из этой войны во Вьетнаме… Налоги — высокие налоги — могут убить людей, и я не вижу никакой причины для их увеличения».

Способность простых американцев к независимому суждению, возможно, лучше всего демонстрирует быстрое развитие антивоенных настроений среди американских солдат — добровольцев и призывников, которые в основном являлись выходцами из групп с более низкими доходами. Случаи недовольства солдат войной бывали в истории США и прежде: бунты во время Войны за независимость, отказ от повторного призыва в разгар военных действий в период мексиканской войны, дезертирство и сознательный протест в годы Первой и Второй мировых войн. Но Вьетнам привел к оппозиции среди солдат и ветеранов, невиданной по размаху и ожесточенности.

Все началось с отдельных актов протеста. Уже в июне 1965 г. Ричард Стайнке, выпускник Военной академии в Уэст-Пойнте, отказался садиться в самолет, отправлявшийся в отдаленную вьетнамскую деревню. «Вьетнамская война, — заявил он, — не стоит ни одной жизни американца». Стайнке был предан суду военного трибунала и уволен со службы. На следующий год трое рядовых, один чернокожий, одни пуэрториканец и еще один потомок литовцев и итальянцев — все выходцы из неимущих слоев, — отказались направиться во Вьетнам, критикуя войну как «безнравственную, незаконную и несправедливую». Они предстали перед трибуналом и были заключены в тюрьму.

В начале 1967 г. капитан Говард Леви, армейский врач в Форт-Джексоне (Южная Каролина) отказался обучать «зеленые береты» — элитные войска специального назначения. Он заявил, что они «убийцы женщин и детей» и «истребители крестьян». Дело Леви рассматривал военный трибунал на том основании, что своими высказываниями подсудимый пытался посеять недовольство среди призывников. Полковник, председательствовавший на суде, сказал: «Правдивость заявлений не является предметом рассмотрения в этом деле». Леви был осужден и приговорен к тюремному заключению.

Подобные случаи множились: чернокожий рядовой в Окленде отказался садиться в самолет, перевозивший войска во Вьетнам, хотя ему грозило 11 лет каторжных работ. Лейтенант военно-морского флота медсестра Сьюзан Шнэлл была отдана под суд за участие в мирной демонстрации в униформе и за разбрасывание с самолета листовок антивоенного содержания над объектами ВМФ. В Норфолке (Виргиния) моряк отказался обучать летчиков-истребителей, так как, по его заявлению, эта война является аморальной. В начале 1968 г. в Вашингтоне был арестован армейский лейтенант за пикетирование Белого дома с плакатом: «За что убито и ранено 120 000 американцев?» Двое чернокожих морских пехотинцев, Джордж Даниэле и Уильям Харви, были приговорены к длительным срокам тюремного заключения (первый — к шести годам, второй — к десяти; впоследствии сроки были сокращены) за антивоенные высказывания в беседах с чернокожими сослуживцами.

По мере продолжения войны росло дезертирство из вооруженных сил. Тысячи людей направлялись в Западную Европу — во Францию, в Швецию, Голландию. Большинство беглецов скрывалось в Канаде; по одним оценкам, их было 50 тыс., по другим — 100 тыс. Некоторые оставались в Соединенных Штатах. Не многие открыто выступали против армейского начальства, находя потом «убежище» в церквах, где, в окружении друзей по антивоенному движению и сочувствующих, пребывали в ожидании ареста и военного трибунала. В Бостонском университете тысяча студентов в течение пяти дней и ночей несли дежурство в часовне, оказывая поддержку 18-летнему дезертиру Рэю Кроллу.

История Кролла была самой обычной. Его завлекли в армию: выходец из бедной семьи, Кролл был предан суду по обвинению в пьянстве, где ему предложили выбор между тюрьмой и армейской службой. Рэй пошел служить. А затем задумался над характером войны.

В один из воскресных дней на пороге часовни Бостонского университета появились федеральные агенты. Они проложили себе путь через заполненные студентами проходы, взломали двери и вывели Кролла наружу. С гауптвахты он писал своим друзьям: «Я не собираюсь убивать; это против моей воли…» Человек, с которым Рэй подружился в часовне, приносил ему книги, и Кролл пометил высказывание, найденное в одной из них: «Что сделано нами, не исчезнет в Вечности. Все созревает в свое время и становится плодом в свой час».

Антивоенное движение военнослужащих становилось все более организованным. Поблизости от Форт-Джексона появилось первое «солдатское кафе», где солдаты могли получить кофе и булочки, найти антивоенную литературу и свободно поговорить друг с другом. Кафе было названо «НЛО» и просуществовало несколько лет, пока его не объявили «нарушением общественного порядка» и не закрыли по приговору суда. Однако в десятке других мест появились новые солдатские кафе. Около Форт-Девенса (Массачусетс) открылась антивоенная «книжная лавка», а другая такая лавка стала работать в Ньюпорте (Род-Айленд) на военно-морской базе.

По всей стране на военных базах появлялись подпольные газеты; к 1970 г. их было более пятидесяти. Среди них: «Эбаут фейс!» в Лос-Анджелесе; «Фед ап!» в Такоме (Вашингтон); «Шорт таймс» в Форт-Джексоне; «Вьетнам джи-ай» в Чикаго; «Грэффити» в Гейдельберге (Германия); «Брэгг брифс» (Северная Каролина); «Лэст хэрес» в Форт-Гордоне (Джорджия); «Хэлпинг хэнд» на военно-воздушной базе Маунтин-Хом (Айдахо). В этих газетах публиковались антивоенные статьи, новости об издевательствах над солдатами, давались практические советы, касавшиеся юридических прав военнослужащих, а также говорилось о том, как оказывать сопротивление милитаристскому засилью.

С антивоенными настроениями переплеталось неприятие жестокости, бесчеловечности армейской жизни. Это касалось прежде всего военных тюрем и гауптвахт. В 1968 г. на гауптвахте в Президио (Калифорния) охранник застрелил эмоционально возбужденного заключенного лишь за то, что тот отбился от рабочей команды. После этого 27 заключенных устроили «сидячую» забастовку и под пение песни «Мы победим» отказались от работы. Они были отданы под трибунал, признаны виновными в неповиновении и приговорены к тюремному заключению, сроки которого, доходившие до 14 лет, сократили после того, как это дело стало достоянием общественности и вызвало протесты.

Инакомыслие распространялось и на фронте. Когда в октябре 1969 г. в Соединенных Штатах состоялись грандиозные демонстрации в связи с Днем всеобщего протеста против войны, некоторые солдаты во Вьетнаме в знак солидарности надели черные нарукавные повязки. Один фотокорреспондент сообщал, что во взводе, патрулировавшем территорию возле Дананга, черные повязки носила почти половина личного состава. Один из солдат, расквартированных в Ку Чи, писал в октябре 1970 г. своему другу, что для военнослужащих, отказывающихся сражаться, созданы отдельные подразделения. «Отказ от участия в боевых действиях здесь уже не является подвигом». Французская газета «Монд» сообщала, что за четыре месяца за отказ от участия в таких действиях были осуждены 109 солдат из Первой воздушно-десантной дивизии. Корреспондент этой газеты писал: «Обычным стал образ черного солдата со сжатой в кулак левой рукой в знак протеста против войны, которую он никогда не считал своей».

Уоллес Терри, чернокожий американский репортер журнала «Тайм», записал на магнитофон беседы с сотнями черных солдат; в них отразилась горечь, вызванная расизмом в армии, отвращение к войне, низкий боевой дух. Из Вьетнама все чаще сообщали об «осколочных» случаях: военнослужащие подкладывали осколочные гранаты под палатки к офицерам, посылавшим их в бой, или к другим лицам, которыми они были недовольны. Пентагон сообщал о 209 таких случаях за один лишь 1970 год.

Возвратившиеся домой ветераны образовали группу под названием «Ветераны войны во Вьетнаме против войны». В декабре 1970 г. сотни этих людей участвовали в Детройте в так называемом расследовании, проводившейся организацией «Уинтер соулджер», дав публичные показания о тех жестокостях, в которых принимали участие сами или которым были свидетелями во Вьетнаме. В апреле 1971 г. более тысячи ветеранов направились в Вашингтон для участия в антивоенном марше. Один за другим они подходили к проволочному заграждению вокруг Капитолия, бросали через него полученные медали и делали короткие заявления о войне — порой эмоционально, порой с ледяным спокойствием.

Летом 1970 г. двадцать восемь офицеров Вооруженных сил США, в том числе ветераны Вьетнама, от имени еще 250 своих сослуживцев объявили об основании антивоенного Движения обеспокоенных офицеров. В 1972 г. во время жестоких бомбардировок Ханоя и Хайфона в период празднования Рождества впервые выступили с протестом пилоты самолетов «В-52», отказавшиеся совершать боевые вылеты.

Третьего июня 1973 г. «Нью-Йорк таймс» сообщила об исключении многих кадетов из академии Уэст-Пойнта. Официальные представители академии, писал репортер, «связывали этот показатель с более состоятельным, менее дисциплинированным, скептически настроенным и сомневающимся поколением, а также с антивоенными настроениями, являвшимися результатом деятельности небольшого радикального меньшинства и войны во Вьетнаме».

Но большая часть антивоенных акций совершалась рядовыми солдатами, и среди них преобладали представители слоев с низкими доходами: белые, чернокожие, индейцы, китайцы, чиканос. (Последние, вернувшись домой, тысячами участвовали в демонстрациях против войны.)

Двадцатилетний житель Нью-Йорка, выходец из китайской семьи Сэм Чой, призванный в армию в семнадцатилетнем возрасте, был отправлен во Вьетнам, назначен поваром и стал объектом издевательств со стороны других солдат, называвших его «Чинк» или «гук» (прозвища вьетнамцев) и говоривших, что он внешне похож на врага. Однажды Чой взял винтовку и сделал предупредительный выстрел в сторону своих мучителей. «В это время я находился на границе базы и подумывал о том, не присоединиться ли к Вьетконгу; по крайней мере они будут доверять мне».

Чой был арестован военной полицией, избит, отдан под трибунал и приговорен к 18 месяцам каторжных работ в Форт-Левенуэрте. «Они методично били меня каждый день». Свое интервью газете, издаваемой в Чайнатауне в Нью-Йорке, Сэм Чой закончил словами: «Вот что: я хочу сказать всем китайским ребятам, что армия вызвала у меня отвращение. Она вызвали у меня такое отвращение, что я не мог его сдержать».

В сообщении из Фу Бай в апреле 1972 г. говорилось, что 50 солдат из 142 человек в роте отказались участвовать в патрулировании, крича при этом: «Это не наша война!» Четырнадцатого июля 1973 г. в «Нью-Йорк таймс» говорилось, что пленные американские солдаты во Вьетнаме в ответ на приказ офицеров прекратить сотрудничество с врагами кричали: «Кто враг?» Они создали в лагере для военнопленных комитет мира, и сержант из этого комитета позже так вспоминал о своем пути в лагерь:

Пока мы добирались до первого лагеря, мы не видели ни одной уцелевшей деревни; все они были разрушены. Я сел, задумался и стал задавать себе вопросы: правильно это или нет? правильно ли уничтожать деревни? правильно ли убивать всех людей подряд? Со временем эти вопросы просто встали передо мной.

Чиновники Пентагона в Вашингтоне и представители ВМС в Сан-Диего после вывода американских войск из Вьетнама в 1973 г. объявили, что военно-морской флот собирается очиститься от «нежелательных элементов» — и что в число таких элементов входят не менее 6 тыс. человек на Тихоокеанском флоте, «значительная часть которых чернокожие». В целом из вооруженных сил было уволено без почестей около 700 тыс. солдат. В 1973 г. «без почестей» совершалось каждое пятое увольнение, что указывает на общее падение военной дисциплины. К 1971 г. на тысячу американских солдат 177 человек регистрировались как «отсутствующие без уважительных причин», некоторые из них по три-четыре раза. Число дезертиров удвоилось, увеличившись с 47 тыс. в 1967 г. до 89 тыс. в 1971 г.

Одним из тех, кто остался в строю, сражался, а потом выступил против войны, был Рон Ковик. Его отец работал в супермаркете на Лонг-Айленде. В 1963 г. в возрасте 17 лет Рона призвали в морскую пехоту. Двумя годами позже, во Вьетнаме, уже 19-летним, он получил ранение в позвоночник при разрыве снаряда. С парализованным ниже пояса телом, Ковик передвигался в инвалидной коляске. Вернувшись в США, он стал свидетелем бездушного обращения с ранеными в госпиталях для ветеранов, все больше задумывался о войне и в итоге присоединился к движению «Ветераны войны во Вьетнаме против войны». Ковик участвовал в демонстрациях и произносил антивоенные речи. Однажды вечером он услышал, как актер Доналд Сазерленд читает роман Дальтона Трамбо «Джонни получил винтовку», написанный после Первой мировой войны. В нем рассказывалось о солдате, конечности и лицо которого жестоко пострадали от орудийного огня, так что фактически осталось лишь мыслящее туловище, нашедшее способ общения с окружающим миром, а затем сочинившее послание, настолько пронзительное, что его нельзя было слушать без дрожи.

Сазерленд стал читать этот абзац, и что-то, чего я никогда не забуду, овладело мной. Это было так, словно кто-то говорил обо всем, через что я прошел в госпитале… Меня начало трясти, и я помню, что слезы стояли в моих глазах.

Ковик протестовал против войны и был арестован. Свою историю он изложил в книге «Рожденный четвертого июля»:

Они помогли мне сесть обратно в инвалидное кресло и отвезли в другую часть здания тюрьмы для регистрации.

«Ваше имя?» — говорит офицер, сидящий за столом.

«Рон Ковик, — отвечаю я. — Профессия — ветеран Вьетнама, выступающий против войны».

«Что?» — спрашивает он саркастически, глядя на меня сверху вниз.

«Я ветеран Вьетнама, выступающий против войны», — почти кричу я.

«Лучше бы ты умер там», — говорит он. Повернувшись к своему помощнику, офицер произнес: «Я бы хотел взять этого парня и сбросить его с крыши».

Они сняли мои отпечатки пальцев, сфотографировали меня и поместили в камеру. Я стал мочиться в штаны, как маленький ребенок.

Трубка пропала во время обследования меня врачом. Я стараюсь заснуть, однако, хотя я устал, гнев бушует во мне, как огромный раскаленный камень в груди. Я прислоняюсь головой к стене и слушаю снова и снова шум сливного бачка.

Ковик и другие ветераны съехались в Майами в 1972 г. на национальный съезд Республиканской партии. Они появились в зале заседаний и расположились в своих инвалидный креслах в проходах. Во время речи Никсона, в которой он выражал согласие стать кандидатом в президенты, эти люди стали кричать: «Прекратите бомбардировки! Остановите войну!» Делегаты бранили их: «Предатели!», а агенты спецслужб выпроводили ветеранов из зала.

Осенью 1973 г., лишившись надежды на победу и в условиях вторжения войск Северного Вьетнама в различные районы на юге страны, США пришлось пойти на урегулирование, предусматривавшее вывод американских войск и сохранение за повстанцами их позиций до избрания нового вьетнамского правительства с участием коммунистов и некоммунистических элементов. Но сайгонское правительство не дало своего согласия, и Соединенные Штаты решили предпринять последнюю попытку заставить Северный Вьетнам капитулировать. Волна за волной на Ханой и Хайфон летели самолеты «В-52», бомбы разрушали дома и госпитали, погибло огромное число мирных граждан. Это ничего не дало. Многие бомбардировщики были сбиты. По всему миру прокатилась волна протестов — и Киссинджер вернулся в Париж, где подписал почти такое же мирное соглашение, как то, о котором договорились прежде.

Выводя войска, Соединенные Штаты, продолжали предоставлять помощь сайгонскому правительству, но, когда в начале 1975 г. Северный Вьетнам начал наступление на главные южновьетнамские города, это правительство пало. В конце апреля северовьетнамская армия заняла Сайгон.

Сотрудники американского посольства бежали, как и многие вьетнамцы, боявшиеся прихода к власти коммунистов, и долгая война во Вьетнаме закончилась. Сайгон был переименован в Хошимин, и обе части страны объединились, став Демократической Республикой Вьетнам.

Традиционная историография изображает окончание войн как результат инициативы лидеров — переговоров в Париже или Брюсселе, в Женеве или Версале, — подобно тому как она нередко считает, будто войны начинаются в ответ на требование «народа». Война во Вьетнаме служит ярким свидетельством того, что порой бывает совсем иначе. Политические руководители были последними, кто предпринял шаги для ее завершения, — «народ» же оказался далеко впереди. Президент всегда находился в самом хвосте. Верховный суд молчаливо игнорировал факты, ставившие под сомнение конституционность войны. Конгресс на годы отстал от общественного мнения.

Весной 1971 г. соавторы газетных колонок Роуланд Эванс и Роберт Новак, два последовательных сторонника войны, с сожалением писали о «внезапном взрыве антивоенных эмоций» в палате представителей, замечая при этом, что «антивоенные чувства, столь распространенные ныне среди демократов — членов палаты, рассматриваются сторонниками администрации как направленные не столько против Никсона, сколько являющиеся реакцией на давление со стороны избирателей».

Только после завершения военных действий в Камбодже и лишь после протестов, охвативших в связи с ними кампусы по всей стране, Конгресс принял резолюцию, в которой заявлялось, что американские войска не следовало направлять в эту страну без его одобрения. И лишь в конце 1973 г., когда войска США были наконец выведены из Вьетнама, Конгресс одобрил закон, ограничивающий право президента объявлять войну без согласия Конгресса; но даже в этом случае по данной «Резолюции о военных полномочиях» президент мог вести войну в течение 60 дней по собственной инициативе, без соответствующей декларации со стороны Конгресса.

Администрация старалась убедить американский народ, что война прекращается в результате ее собственного решения начать переговоры о мире — а вовсе не потому, что она проигрывает войну, и не потому, что в США развернулось мощное антивоенное движение. Но секретные меморандумы правительства свидетельствуют о его пристальном внимании к «общественному мнению» в Соединенных Штатах и за их пределами на протяжении всей вьетнамской войны. Данные об этом содержатся в «Документах Пентагона».

В июне 1964 г. высшее американское военное руководство и представители госдепартамента, включая посла Генри Кэбота Лоджа-младшего, проводили совещание в Гонолулу. «Раск заявил, что общественное мнение в связи с нашей политикой в Юго-Восточной Азии серьезно расколото и что, следовательно, президент нуждается в заявлениях о поддержке». Нго Динь Дьема заменил генерал по имени Кхань. Историки Пентагона писали: «После своего возвращения в Сайгон 5 июня посол Лодж прямо из аэропорта направился на встречу с генералом Кханем… центральным в его беседе с Кханем был намек, что правительство Соединенных Штатов в ближайшем будущем подготовит общественное мнение в США к операциям против Северного Вьетнама». Двумя месяцами позже произошел инцидент в Тонкинском заливе.

Второго апреля 1965 г. в памятной записке директора ЦРУ Джона Маккоуна предлагалось усилить бомбежки Северного Вьетнама, поскольку они все еще были «недостаточно жестокими», чтобы привести к изменению политики властей этой страны. «С другой стороны… мы можем ожидать роста давления в пользу прекращения бомбардировок… со стороны различных элементов американской общественности, прессы, ООН, мирового общественного мнения». США должны постараться нанести решающий удар прежде, чем это мнение сможет укрепиться, рассуждал Маккоун.

В памятной записке помощника министра обороны Джона Макноутона в начале 1966 г. предлагалось разрушить шлюзы и дамбы, чтобы вызвать массовый голод, поскольку «удары по населенным центрам» приведут лишь «к контрпродуктивной волне отвращения за рубежом и в стране». В мае 1967 г. пентагоновские историки писали: «Макноутон был также чрезвычайно озабочен размахом и накалом волнений среди общественности и недовольства войной… особенно среди молодежи, представителей непривилегированных классов, интеллигенции и женщин». Он беспокоился: «Не приведет ли решение о призыве 20 тыс. резервистов… к такой поляризации общественного мнения, что "голуби" в Соединенных Штатах выйдут из повиновения и начнутся массовые отказы идти на службу, или сражаться, или сотрудничать, или того хуже?» Макноутон предостерегал:

Возможно, существуют пределы, за которыми многие американцы и большая часть мира не позволят Соединенным Штатам действовать.

Образ величайшей в мире супердержавы, убивающей или наносящей серьезные ранения тысяче мирных людей еженедельно ради того, чтобы подчинить маленькую отсталую страну, причем сама эта цель вызывает ожесточенные споры, — отнюдь не является привлекательным.

Это может привести к очень серьезному перекосу в американском национальном сознании.

Такой «серьезный перекос», похоже, произошел к весне 1968 г., когда, в условиях неожиданного наступления НФОЮВ, начатого в праздник Тет, генерал У. Уэстморленд попросил президента Джонсона направить ему дополнительно к уже находившимся во Вьетнаме 525 тыс. солдат еще 200 тысяч. Джонсон обратился к небольшой группе «оперативников» в Пентагоне за советом в связи с этой просьбой. Они изучили ситуацию и пришли к выводу, что дополнительные 200 тыс. солдат приведут к полной американизации войны и не решат задачи укрепления власти южновьетнамского правительства, так как «руководство в Сайгоне не демонстрирует никакого желания — уже не говоря о способности — заручиться необходимыми лояльностью или поддержкой народа». Более того, говорилось в докладе, отправка войск будет означать мобилизацию резервов и увеличение военного бюджета. Будет больше жертв со стороны американцев, больше налогов. В итоге:

Это растущее разочарование, сопровождаемое, скорее всего, увеличением числа уклонений от призыва и волнений в городах, вызванных убеждением, будто мы игнорируем внутренние проблемы, связано с огромным риском провоцировать в стране беспрецедентный по масштабу кризис.

Под «волнениями в городах», вероятно, имелись в виду выступления черного населения, имевшие место в 1967 г. и свидетельствовавшие о взаимосвязи — осознаваемой чернокожими или нет — между войной за границей и бедностью в США.

«Документы Пентагона» со всей очевидность показывают, что на решение Джонсона весной 1968 г. отвергнуть просьбу Уэстморленда и — впервые за все время — снизить темпы эскалации войны, сократить масштабы бомбардировок и сесть за стол переговоров в значительной степени оказали влияние действия американцев, демонстрировавших свое неприятие войны.

Когда к власти пришел Никсон, он также постарался убедить общественность, что акции протеста не окажут на него влияния. Но президент почти пришел в ярость, когда один-единственный пацифист стал пикетировать Белый дом. Лихорадочные действия Никсона, направленные против инакомыслящих, — планирование ночных краж со взломом, запись разговоров, перлюстрация писем — свидетельствуют о том важном месте, которое антивоенное движение занимало в сознании национальных лидеров.

Показателем широкого распространения идей антивоенного движения среди американской общественности является тот факт, что присяжные все более неохотно выносили участникам этого движения обвинительные приговоры, а местные судьи изменили свое отношение к ним. В Вашингтоне к 1971 г. судьи стали отклонять обвинения участников демонстраций по таким делам, по которым двумя годами раньше они наверняка отправили бы их в тюрьму. Группы антивоенных активистов, вторгавшихся в помещения призывных пунктов: «Балтиморская четверка», «Кейтонсвиллская девятка», «Четырнадцать из Милуоки», «Бостонская пятерка» и др., — получили за подобные преступления более мягкие наказания.

В последнюю группу напавших на призывной пункт, «Двадцать восемь из Кэмдена», входили священники, монахини и светские лица. В августе 1971 г. они вторглись в помещение в Кэмдене (Нью-Джерси). Эти люди совершили, по существу, то же, что сделала четырьмя годами ранее «Балтиморская четверка», члены которой были осуждены, а Фил Берриган, входивший в «Кейтонсвиллскую девятку», получил 6 лет тюрьмы. Но присяжные оправдали подсудимых из Кэмдена по всем пунктам. Когда огласили вердикт, один из присяжных, 53-летний чернокожий водитель такси из Атлантик-Сити по имени Сэмюэл Брейтвейт, который прослужил в армии 11 лет, оставил для подсудимых письмо:

Вам, церковным лекарям, с вашим талантом, данным Богом, я говорю: «Хорошо сработано». Хорошо сработано для исцеления больных безответственных людей, людей, что были избраны народом управлять и руководить им. Тех людей, что обманули ожидания народа, сея смерть и разрушение в несчастной стране… Вы вышли внести свой вклад, тогда как ваши братья остались в башнях из слоновой кости, наблюдая за происходящим… и хочется верить, что когда-нибудь в недалеком будущем мир и гармония воцарятся среди людей всех наций.

Это произошло в мае 1973 г. Американские войска покидали Вьетнам. С. Л. Сульцбергер, корреспондент «Нью-Йорк таймс» (человек, близкий к правительству), писал: «США потерпели крупное поражение, и учебники по истории должны это признать… Мы проиграли эту войну в долине Миссисипи, а не в долине Меконга. Американские правительства, одно за другим, так и не смогли добиться необходимой массовой поддержки у себя в стране».

На самом деле Соединенные Штаты проиграли войну и в долине реки Меконг, и в долине реки Миссисипи. Это стало первым явным поражением глобальной американской империи, созданной после Второй мировой войны. Оно было обусловлено борьбой революционных крестьян за границей и беспрецедентным движением протеста на родине.

Еще 26 сентября 1969 г. президент Ричард Никсон, отмечая растущую антивоенную активность в стране, заявил, что «ни при каких обстоятельствах это не окажет воздействия на меня». Но девять лет спустя в своих мемуарах он признавал, что движение против войны заставило его отказаться от планов интенсификации боевых действий: «Хотя публично я продолжал игнорировать бушевавшие антивоенные дебаты… я знал, тем не менее, что после всех протестов и Моратория американское общественное мнение будет серьезно расколото любой эскалацией войны». Это — редкое для президента признание силы общественного протеста.

В долгосрочной перспективе, возможно, произошло нечто еще более важное. Бунт в США вышел за пределы проблемы войны во Вьетнаме.