Глава первая. Завоеватели

Хазар.

База «Девятка».

Время вспомнить о боге.

Грязный мартовский снег перестал колоть морозными иглами лицо — кожа просто онемела, но Хазар не шевелился. Он лежал у ворот с того самого момента, как прогремел взрыв. Сначала, потому что его здорово контузило, и бывший зек потерял сознание, а потом… потом он понял, что жив до тех пор, пока его считают мертвым…

Хазар лежал на боку и смотрел сквозь узкие щелки прикрытых глаз, как из домов выбегают растерянные жители базы: полуодетые, но большинство при оружии. Кипеш поднялся такой, что даже контуженный жулик решил подняться, чтобы поучаствовать в движухе, но сквозь гул оглохших ушей, он услышал дикие вопли.

До пандемии, Хазар был козырным фраером, уважаемым бандитом и, по долгу «службы» натворил немало дерьма. Однажды он даже сжег человека заживо. Нет, бандит не был маньяком или бездушным убийцей, просто один коммерс, отказавшийся платить крыше дань, не вынес акции устрашения, которая сопровождалась вполне себе натуральным избиением… Тогда бандит бросил должника в багажник и отвез на заброшенную дачу, служившую ему перевалочной базой. Хазар деловито пощупал шею «клиента», компетентно (как он сам думал) решил, что тот мертв и попытался сжечь тело… Когда он понял, что бедолага еще жив, было уже поздно — коммерса объяло пламя и он закричал…

Так вот, жители базы кричали так же — не только от боли, но и от ужаса, от осознания неотвратимости страшной смерти. Хоть их и не сжигали заживо, их участь едва ли была лучше.

На территории бывшего исправительно-трудового учреждения началась настоящая резня — сквозь изувеченные ворота на базу ворвались странные мужики: здоровенные — просто амбалы, вроде тех, которых бывший зэк видел по телевизору в трансляциях матчей по реслингу, такие же косматые, к одежде многих были прилажены собачьи и волчьи шкуры. Для таких бугаев они носились с невероятной скоростью, как кенийские атлеты, если не быстрее, будто и не весили как маленькие грузовики. При этом, громилы не забывали расстреливать бегущих к ним навстречу людей, а приближаясь к кому-нибудь из защитников базы, на ходу размазывали его, как большую кровавую соплю.

Пока безбожно тормозящий мозг Хазара продолжал тупить и бездействовать, организм принял верное решение и начал думать непрерывно сокращающимся очком — универсальным датчиком опасности, которому бандит привык доверять. По мере того, как разгоралось боестолкновение, холодная, промерзшая, грязная земля покрывалась парящей кровью.

Хазар перевернулся на живот и, моля Бога о том, чтобы его не заметили, медленно пополз за ворота, сквозь еще дымящийся провал, а когда выбрался, поднялся на ноги и бросился бежать, не оглядываясь, не разбирая дороги. Бывший зек боялся, что если обернется, то увидит за собой погоню… Хотя, быстроногие громилы бегали куда лучше Хазара, проведшего в зонах полжизни, где и оставил большую часть здоровья, так что смотреть назад не было смысла — если его заметили, убьют и так, хоть оглядывайся, хоть нет.

Беглец направился на старый алюминиевый завод, где и собирался отсидеться. Было там одно местечко…

Племя.

База «Девятка».

Пленных не брать.

Утренний штурм предвосхитил все ожидания лидера мутантов. Сказать, что Вожак был доволен победой — не сказать ничего: новая база, свежее мясо, пополнение войска. Воины легко перебили остервенело сопротивлявшихся защитников, и уже деловито таскали туши туда, где у людей была столовая (мутант в очередной раз порадовался тому, что руководство баз прилежно соблюдало договоры с Электриками и свежее мясо можно распределить по морозильным камерам).

Вот только с новыми пасынками Вожака ждала неудача. Молодых людей здесь практически не было — хорошо, если с десяток среди пленных наберется. Даже женщины, и те были слишком зрелыми для обращения.

Первенцы, как обычно, молча шли за «отцом», ожидая приказов.

— Пленных запереть, молодых привести ко мне. Если не хватит мяса, разрешаю брать людей без спроса, — распорядился Вожак.

— А что с бабами делать? — спросил Дима.

— Выберите себе получше. Остальных отдайте братьям…

С тех пор, как воины Вожака захватили Оплот и заметно сократили численность жителей базы, прошло три месяца. Пасынки росли с невероятной скоростью, их тела развивались в ускоренном темпе (еще бы, при таком-то питательном рационе). Неудивительно, что запасы мяса начали заканчиваться — и это несмотря на то, что молодняк постоянно охотился. Вскоре, в окрестностях базы, на расстоянии в добрый десяток километров вокруг захваченного Оплота не осталось ни одной псины или крысы. Пасынки уже начали посматривать на рабов, поэтому Вожак решился на захват Девятки.

После захвата мяса должно было хватить всем. Но закончится когда-нибудь и оно, а голод допускать нельзя, мутант слишком хорошо помнил это чувство — оно подчиняло разум и превращало в животное, тупого хищника, живущего одними лишь инстинктами…

Вожак снова задумался о будущем.

«А в будущем будут другие базы, — твердо решил мутант. — Будут новые базы, будут новые пасынки, и никакого недостатка в еде, никакого голода. Да, я смогу».

Серега.

Некрополь.

Запах свободы и мания преследования.

Весна… Как всегда, она припаздывала. Для юга, у нас слишком долгая и холодная зима. Так всегда — летом изнываем от сухой жары, зимой — трясемся от холода.

Но в день, когда я вышел с базы, светило лучистое, рыжее солнце, и снег уже начинал потихоньку плавится под гнетом несущего тепло ультрафиолета. Как я выбрался с Лабы? Хе-хе… Знакомьтесь — Сергей Борисович Сухов, официальный дилер компании «Драгз энд пилз», дочерней компании «Игнат и иже с ним»…

Мне вернули карабин и «ПБ» (подкинув неплохой боекомплект), нагрузили «химией» и отправили в Девятку. Почему? Да потому, что двоих других дилеров на базе не было. А кто же лучше справится с опасной работой дилера, как не опытный искатель вроде вашего покорного слуги?

Бер сказал, что я больше не свинарь, а самый что ни на есть благородный распространитель лекарств (и наркоты). Как говорится, из грязи, да в пушеры. Меня быстренько выперли с базы, при этом забыв спросить, что я вообще думаю о своем новом статусе, снабдили относительно новым армейским бушлатом, а Бер снизошел до личной беседы.

— Твоя задача, — сказал зав. глав. убер всея базы, когда мы подошли к КПП, — узнать, что там не так с Девяткой. Если все ОК — передашь им лекарства, а они уже с нами свяжутся…

— А почему они с вами сейчас не свяжутся? — задал я резонный вопрос.

— А хрен его знает, — простецки ответил убер. — Вот это тебе и нужно узнать. Считай это задачей номер раз.

— А что мне мешает свалить вместе с «химией»? — спросил я прямо.

— Ну… ты тогда не получишь гонорар, — пожал широченными плечами Бер. — Ну и конечно, тебя в скором времени убьют, и не факт, что быстро.

Я с трудом проглотил застрявший в горле комок страха — убер смотрел холодно, но в его глазах мелькнуло что-то пугающее, а меня обдало каким-то потусторонним холодом. Я даже вспомнил старую английскую пословицу: «Кто-то прошелся по моей могиле».

— Я вот чего не пойму, — пробормотал я, пытаясь отвлечься от нехороших мыслей. — Чего вы сами не проверите, что там стряслось на базе?

— Потому что, увидев нас, жители базы могут нехило так пересраться и начать палить почем зря. Зачем пугать людей?

Не люблю, когда мне угрожают… Но я отходчивый, что уж поделаешь, тем более дело предстояло плевое — полтора дня пути (мне вручили карту с координатами всего Некрополя с прилегающей областью и важными объектами). Конечно, без ночевки во времянке на старом алюминиевом заводе не получится, но награда была — что надо: «Кипарис» в отличном состоянии, с глушителем, ограниченной серии, с боезапасом. Плюс поистине царский паек. Я даже начал подумывать о постоянном контракте…

На дорогу, ведущую к заводу, я вышел без приключений и довольно быстро (как же удобно путешествовать с точной картой местности). Яркие солнечные лучи влажно отражались от начавшего таять снега, создавая иллюзию окончательно наступившей весны. Приятные впечатления от свободы и неожиданного потепления портили мысли о Кате… Я бросил глупую затею вытащить девушку из плена, потому что а) это было натуральным самоубийством, б) куда мне тащиться с беременной девушкой, вынашивающей неведому зверушку (я боялся даже представить себе плод невзаимной любви мутанта-Максима и Кати)…

А еще меня донимало назойливое чувство, что за мной кто-то непрестанно следит, но как я не пытался заметить признаки постороннего присутствия, ничего подозрительного обнаружить так и не удалось.

Наверное, доктор Кунцевич был прав, и у меня действительно проблемы с психикой… Мерзкий старикашка, надеюсь тебя уже давно мертвяки сожрали!

Кот.

Некрополь.

Слежка.

«Замечательно! Отлично! Просто превосходно!»

Кот был очень раздражен. Можно сказать, убером завладело чувство глубочайшей обиды. Ему хотелось поймать голову постоянно оглядывающегося Сергея в прицел и надавить на спусковой крючок штурмовой винтовки, а потом доложиться Беру, мол, их бывший проводник столкнулся с бандой мародеров и Кот просто не успел спасти ведомого.

Только командира черта с два обманешь. У него на врунов просто нюх, как у таможенной собаки на героин, а Кот, ко всему прочему, совершенно не умел владеть собой, краснел и постоянно путался в собственной лжи, если приходилось нести ответ перед Бером.

Серега опять обернулся и уберу пришлось вжаться в снег. Зимняя камуфлированная броня отлично сливалась с окружающей местностью, но дилер-неофит, казалось, чувствовал слежку.

«И зачем они отправили этого хлюпика на задание? Мало ли, что там приключилось», — зло подумал убер, замирая. Его очень бесил тот факт, что Сергей шел себе вразвалочку, тогда как он вынужден был все время пригибаться и падать.

С Оплотом база потеряла связь сразу же после смерти деда. Немногие знали, что старик сошел с ума, перед тем, как покончить с собой, зарезал радиста — большинство жителей думали, что лидер базы умер от сердечного приступа… Радиста же просто сожгли — его до сих пор «ищут» за пределами Лабы.

В день, когда и Девятка не вышла на связь, было принято решение отправить туда Сергея (остальные дилеры куда-то запропастились, а бывший искатель подходил идеально).

Бывший проводник группы Бера даже не догадывался о том, что тащит на себе несколько миниатюрных девайсов, хитрых жучков и даже одну камеру. Целью Кота было вести Сергея до базы. У начальства имелись подозрения, что кто-то решил подмять под себя все анклавы Некрополя. Игнат даже выдвинул предположение, что вояки из Села решили объединить все базы, естественно, под своим шефством.

С Лабой у военных был твердый мир с упором на сотрудничество… Но в Селе были свои лаборатории, свои ученые… Может быть теперь они сами способны обеспечивать своих жителей лекарствами? Возможно, они способны удовлетворить медицинские потребности всех баз Некрополя? Что, тогда, помешает им подмять под себя Лабу? С их-то техническим обеспечением и доступу к топливу (они, фактически, сидят на месторождениях нефти, даже имеется собственный нефтеперерабатывающий завод).

Поэтому Сергей должен был попасть на базу соседей, а Кот должен был узнать как можно больше о том, что там творится. Если вояки устроили крестовый поход, Игнат хотел быть к этому готов.

Хазар.

Заброшенный алюминиевый завод.

Ствол бы не помешал.

Когда дыхалка начала сдавать (а произошло это довольно быстро — курение дрянного самосада здоровья не прибавляет), Хазар продолжил свой путь быстрым шагом. Четыре часа пути показались вечностью, но к полудню он уже был у распахнутых, словно объятия матери, дверей «Алюминьки».

Когда-то здесь похозяйничали вояки. Они вскрыли ворота, наскоро перебили опасных тогда еще мертвяков и вынесли все, что им было нужно. Хазар понятия не имел, чего там понадобилось солдафонам, да и плевать ему было на это, зато бывший жулик точно знал, что на заводе можно спрятаться. Тем более, что территорию заброшенного объекта беглец хорошо знал. Когда-то, задолго до пандемии, он со своим братом, работавшим тогда в службе охраны «Алюминьки», вынес за забор немало ценного металла, пока молодого воришку и его родственника не поймали. Так Хазар свой первый срок и получил…

Беглец вошел через главные ворота. В руках он сжимал ржавый прут арматуры, подобранный недалеко от входа. Он медленно шел в сторону административного корпуса, стараясь не шуметь, сжимая импровизированное оружие и постоянно оглядываясь по сторонам.

Он опасался не зря. У готовых к неприятностям людей больше шансов выжить… но это не спасет их от проблем в принципе…

Мертвяки по большей части создания тупые и медленные. Те, что посвежее — быстры и сообразительны, те же ходячие, что были инфицированы давно и долгое время не получали свежего мяса — медлительны и тупы, для опытного бойца представляют угрозу только толпой и в закрытом пространстве… Но были еще и анабиозники, твари редкие, но невероятно опасные.

Этим ублюдкам нестрашен ни голод, ни холод. Они всегда находятся в одной поре — степень разложения крайне мала, а то и вовсе незаметна. Долго не питаясь живой плотью, эти твари могли просто «отключиться». Забираться в какое-нибудь помещение, уткнуться в угол или лечь на пол, (иногда бывает, садятся в кресло, словно обычный человек, да так и остаются). Кажется, что жизнь снова покинула и без того мертвое тело, но стоило поблизости оказаться человеку с горячей, живой кровью в жилах — они во мгновение ока сбрасывали с себя оцепенение.

Быстрые, хитрые, сильные — убегать от не знающих усталости анабиозников было равносильно соревнованию с профессиональным легкоатлетом в беге. С этими тварями можно было только сражаться. Либо ты его, либо он тебя.

Говорят, что если человека укусит анабиозник — тот, в конечном итоге, станет обычным ходячим мертвецом. То есть эта разновидность мертвяков была, если так можно выразиться, элитой среди нежити. Не удивительно, что их боялись.

Сохранив больше, чем пару примитивных инстинктов, анабиозники запросто могли… затаиться, чтобы напасть на зазевавшуюся жертву из засады и порвать её на куски.

Этих странных существ можно было встретить только вблизи одного места, у заброшенного колхоза. То есть, за его пределами они почти не встречались, но, иногда, твари покидали насиженное место в поисках еды. Поговаривают, что анабиозники, независимо от результатов своих вылазок, всегда возвращаются домой, в колхоз, который в самом начале пандемии стал одной из первых баз (правда, продержалась база очень не долго — там вспыхнул очаг заражения, который ликвидировать не удалось). Говорят, что у них там какой-то ученый был, который все лекарство какое-то разрабатывал… Видать, не помогло, лекарство-то.

Хазар переборол желание кинуться наутек, когда встретился взглядом с неживыми, но странно осмысленными глазами мертвяка. Тот выпустил из зубов собачий труп, над которой склонился (с анабиозниками собаки старались не связываться, потому что, в отличает от обычной нежити, эти не просто сопротивлялись, но и давали жестокий отпор) и тихо зарычал. Он нервно облизал синюшным языком окровавленные губы и начал подниматься. Мгновение ничего не происходило. Живой человек и мертвяк просто смотрели друг на друга. Анабиозник склонил голову набок, как будто о чем-то задумавшись, и вдруг тут же, без перехода, бросился на Хазара.

Бывший зэк покрепче сжал прут правой рукой и, когда тварь подбежала на расстояние вытянутой руки, ушел влево, коротко, без замаха ударив.

Смышленый мертвяк в последний момент, за мгновение до удара, прикрыл голову руками, чего человек, конечно же, не ожидал, но потерял равновесие и упал на землю, предварительно выставив перед собой покалеченные прутом конечности, но тут же вскочил и, зло оскалив кривые, кажущиеся очень длинными из-за съежившихся десен зубы, закричал, подняв голову вверх. Его протяжный дикий крик удивительно походил на волчий вой.

Хазар шагнул к мертвяку и со всей силы ударил его прутом сверху, по темечку, затем еще раз, и пнул размахивающего руками противника ногой в колено, которое тут же противно хрустнуло, после чего тварь рухнула на карачки, не переставая выть.

— Повой, повой, безмозглая тварь, — выкрикнул человек и «прописал» мертвяку ногой по ребрам, отчего тот перевернулся на спину и тут же попытался встать, не переставая издавать зловещие звуки, которые теперь, когда он был повержен выглядели жалко. — Что, не получилось Хазара сожрать, петушара? Не был бы ты таким, сука, страшным, я бы тебя еще и вые…л!

— Ар-р-р… ар-р-р… — ответил ему мертвяк. И снова, уже намного громче, — А-а-а-а-а-р-р-р-р!!!

Хазар перехватил прут поудобнее и, что было сил, воткнул его в голову анабиозника, удачно попав в глазницу. Кусок арматуры с влажным чавканьем и хрустом пробил мутный глаз мертвеца и, почти беспрепятственно, прошел дальше.

Анабиозник несколько раз дернул ногами и затих, широко раскрыв рот.

Вытащив прут из ставшего неопасным мертвеца, Хазар направился в сторону одного из цехов, где в кабинете бригадира, как он помнил, можно было перевести дух и подумать о том, что делать дальше, но бывший жулик снова услышал за спиной уже знакомое «Ар-р-р».

— Да когда ж ты… — сказал мужчина, обернувшись. И оторопел — от столовой для рабочих к нему быстро шли, ускоряясь и уже переходя на бег, двое очень свежих мертвяков.

«Анабиозники, — подумал Хазар и запоздало вспомнил. — Они же по одному не ходят».

Так вот, что делал тот мертвяк, издавая странные звуки. Он звал на помощь товарищей…

Двое основательно разогнавшихся анабиозников бросились на приготовившегося к схватке человека. Одного Хазар встретил тем же самым ударом, которым сбил с ног прошлого мертвяка, но тварь не упала — просто запрокинула голову и продолжила бежать, немного сместившись, отчего столкнулась со своим товарищем, но и в этот раз устояла. Мужчина пятился, осыпая ударами делающих выпады анабиозников.

Один нападавший получил в висок — Хазар, что было сил, рубанул его справа налево, немного сверху, под углом, основательно вложившись в удар, отчего мертвяк, не издав ни звука рухнул на землю. В то же мгновение его собрат резво бросился на человека, схватившись за прут обеими руками поперек, отчего беглец упал на спину.

«Только не укуси меня, только не укуси меня…, - вопило сознание мужчины, когда он пытался отжать от себя вцепившегося в прут урода и подтягивая к груди ноги, чтобы оттолкнуть тварь от себя. — Только не укуси меня…»

Катя.

База «Лаба». Палата с ограниченным доступом.

Я хочу его…

Когда боль ушла, остались лишь страх и ярость. Сознание будто раздвоилось. Оба состояния чередовались, сменяли одно другое, и это сводило меня с ума. Но чем больше меня держали в заточении, тем больше ярость преобладала над страхом.

Была Я-старая, которая забилась в глубокую нору на самом краю подсознания и тряслась там от боли, от жалости к себе, от ужаса перед, мягко говоря, не радужным будущим.

Была Я-новая, которая захватила власть в моей голове. Эта узурпаторша заполнила яростью и ненавистью все мое естество. Она была ужасна… Хорошо хоть, я пришла в себя и многое вспомнила, в том числе и его… он сделал для меня так много. Если бы Сергей не сказал, что убил Максима, если бы он не произнес его имя, Я-новая непременно бы порвала его в клочья, а остатки с жадностью запихала бы в рот и, громко чавкая стала, бы жрать еще горячую, живую плоть… Вместо этого, Я-старая выползла из своей глубокой норы и заплакала, зарыдала, забилась в истерике, из которой вышла только после того как он ушел, и я смогла нормально поесть. Сейчас, когда неконтролируемые припадки в прошлом, ко мне пришло понимание того, что в еду, время от времени, добавляли какую-то химию, потому что я могла неожиданно уснуть или успокоиться, просто поев.

Кстати, есть мне хотелось все время, и дело вовсе не в беременности. Мое тело менялось. В отражении стеклянных стен камеры на меня смотрел совсем другой человек… Хотя, как из меня теперь человек? Чудовище, монстр, мутант… С человеком разве что в темноте перепутать можно. Дело не в том, что лицо теперь было серым, «украшенным» кривыми сплетениями черных вен с небольшими узлами, выпирающими из-под кожи. Не в том, что глаза чуть вышли из орбит, будто бы я напряглась, и стали красными, как у взбешенного быка. Дело было еще и в выражении этих самых глаз… Оно было другим, не таким, как раньше. Когда осознала, что Я-старая и Я-новая — это и есть Я, все вокруг изменилось. Потоком хлынули воспоминания, с которыми психика с трудом, но справилась. Мне не хотелось снова разрыдаться и получить новую дозу психотропных веществ в сырое мясо, которым меня, время от времени, снабжают. Да и организм очень быстро привык к препаратам — они действовали на меня все слабее, с каждым приемом.

Моё тело требовало больше еды, и я попросила своих надсмотрщиков об увеличении порций — их самих я тогда не видела, но чувствовала запах пота, слышала дыхание, а когда была особенно голодна, даже могла уловить стук сердец, слишком мощных для простых людей. Миску с едой мне просовывали сквозь небольшую щель в стене, у самого пола. Когда надсмотрщик подходил к стеклу вплотную, был виден лишь его силуэт — снаружи освещения не было, тогда как в моей камере оно отключалось лишь по ночам (хотя, откуда мне знать, в какое время суток мне дают поспать?). Силуэт был огромен и, если бы не другой запах, я бы подумала, что существо было таким же, как Максим… И таким же, каким стала я.

Когда я заговорила (впервые за время заключения), к стеклу подошел тот самый гигант, а потом над едва различимым силуэтом загорелась лампочка. И я, наконец-то, увидела своего тюремщика.

Огромный, как сказочный великан, он не уступал ростом даже Максиму. Да и шире — разлет его плеч был просто колоссальный. Но глаза… они все-таки были человеческими. Холодные льдинки смотрели на меня изучающе, с интересом, но без сожаления и даже с какой-то еле уловимой жестокой радостью.

— Так ты способна нормально разговаривать? — спросил он буравя меня взглядом. Голос у него был низким, но приятным, без звериных ноток. Речь была правильной. — Все таки, Док был прав: мутанты, со временем, возвращаются в относительно-первоначальное человеческое состояние. Потрясающе… — он обращался не ко мне, скорее просто решил озвучить мысль.

— Слушай сюда, урод, — прошипела я, подойдя к стеклу вплотную, даже уперлась в него лбом и вперила в гиганта взгляд, стараясь наполнить его всей ненавистью, на которую вообще была способна. — Когда я отсюда выберусь, ты умрешь. На совсем умрешь, по настоящему. Я вырву тебе кишки, намотаю на твою бычью шею и буду душить до тех пор, пока твои ясны глазоньки не лопнут на х…!!!

Остаток фразы я прокричала, забрызгав слюной стекло камеры. А надсмотрщик, сука, лишь криво ухмыльнулся.

— Пока не научишься разговаривать со мной уважительно, порцию увеличивать не стану… — Игнат деланно задумчиво постучал указательным пальцем по подбородку. — Пожалуй, уменьшу-ка я ее… Ну, скажем, вдвое.

И ушел, сукин сын, под аккомпанемент выкрикиваемых мною проклятий и самых грязных ругательств, которые я только могла вспомнить или придумать…

Когда постоянно грызущее изнутри чувство голода начало сводить меня с ума, я со злостью ударила в прозрачную стену и крикнула: «Я все поняла, дай мне еды…»

— Меня зовут Игнат, — сказал мой тюремщик, когда я расправилась с большой порцией сырого мяса — стейками и отбивными меня не баловали, но я не особо по этому поводу огорчалась (я даже представить себе не могла, что без специй и соли сырая плоть животного может быть такой вкусной). — Я — руководитель базы, а по совместительству еще и ученый. Наблюдатель, так сказать…

— И за чем же ты наблюдаешь? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие.

— За тобой, Катя, за тобой… Возможно, что ты — ключ к спасению человечества… — Игнат сделал небольшую паузу, затем развел руками и улыбнулся. — По правде говоря, мир спасать буду я, но с твоей помощью. Если все выгорит. Ты — носитель мутировшего вируса. Ты мутант, Катя…

Он замолчал, наблюдая за моей реакцией, но я оставалась спокойной, едва удержавшись от «Спасибо, Кэп». Ученый продолжил.

— Более того, в твоем чреве растет новая жизнь. Твой ребенок — связующее звено. Когда мы узнаем, что ты родишь, мы, возможно, решим и нашу проблему…

— «Что»? Ты сказал «что ты родишь»?

— Я тебя умоляю, — Игнат театрально закатил глаза. — Только не говори, что ты питаешь чувства к еще не рожденному ребенку, папаша которого — изнасиловавший тебя умалишенный мутант?

Я отвернулась — не хотелось радовать этого психа навернувшимися на глаза слезами. В его словах была своя правда — ну кто… что там может родится? Чудовище? Я боялась себе признаться в том, что хочу этого ребенка, что мне страшно за него, а не за себя. Не думала, что материнские инстинкты во мне когда-нибудь проснутся. Хотя, если животные инстинкты убийцы и охотника, дремавшие в моих генах, были пробуждены вирусом (я почти бросилась тогда на Сергея, в голове зудящим комком пульсировало: «Убей и съешь!»)… Да, пожалуй, материнские чувства — не самое странное, что со мной произошло за последние месяцы.

— Что за проблема у вас такая, которую поможет решить мой ребенок? — спросила я, успокоившись и взяв себя в руки.

— А вот это тебя не касается, — его большие глаза вновь обожгли холодом, затем он отошел от меой камеры, щелкнул выключателем и исчез во тьме… Но я чувствовала — он еще долго стоял там. Стоял и смотрел. Изучающе, внимательно, но, уже, не так хладнокровно… В его запахе что-то изменилось, но я еще не научилась распознавать такие тонкости.

— Ты знаешь, что делать, — сказал Игнат и я послушно протянула руки в два открывшихся в стене круглых отверстия, сантиметров в двадцать, между которыми было небольшое расстояние. Щелкнули наручники — надо заметить, что теперь мои запястья стали намного шире — даже и не знала, что кости могут так быстро расти.

Игнат задрал мне подол больничной пижамы и сделал какой-то укол в ягодицу (как он сказал, это был витаминный коктейль, ведь кроме мяса я ничего есть не могла и не хотела, а будущей маме нужны и фрукты и овощи… или правильные уколы…), но не одернул больничную одежду, немного помедлил.

— Нравится? — Я уже давно поняла, чего ему хочется. По запаху. Наверняка, сам себе он в этом признаться не мог, но я чувствовала… точнее чуяла — этот больной ублюдок меня хотел.

— Не льсти себе, — ответил он холодно и вышел…

Я должна отсюда выбраться, просто обязана… Ради своего ребенка. Я хочу его. Я хочу, чтобы он родился, чтобы выжил, чтобы жил…

«И ты его не получишь, Игнат. Пока я жива — ты его не получишь», — подумала я со злостью, глядя в широкую спину ученого.

Серега.

Заброшенный алюминиевый завод.

Эй, фраер, ты туда не ходи.

До Алюминьки я добрался без приключений. А вот когда уже попал на территорию завода, сразу же наткнулся на труп с пробитой черепушкой, а чуть подальше — еще на два. Все трое мертвяков были свежими. Точнее, чересчур уж свежими для обычной нежити, которая только-только «пережила» зиму.

«Анабиозники, — подумал я, внутренне холодея, разглядывая трупы, лишь слегка тронутые разложением. — Ну да, Колхоз не так уж и далеко… Надеюсь, их было всего трое. Интересно, кто это их так уработал?».

Теперь я передвигался осторожнее, стараясь не шуметь и выставив перед собой пистолет… Я направился к офисному зданию, где у меня была замечательная времянка в кабинете директора…

— Пс-с… Эй, фраер, не ходи туда…

Я оглянулся в поисках неожиданного источника шепота.

— Я здесь, наверху.

Задрав голову, я увидел высунувшегося из окна мужика. Он находился на втором этаже литейного цеха.

— Слышь, фраер, не ходи туда, — повторил мужик, блеснув металлическими фиксами, и указал пальцем в сторону моей времянки. — Там их много.

Он на секунду замолчал, всматриваясь в сторону нужного мне здания.

— Бл…, опоздал. Дуй наверх, а то сожрут, — бросил он и скрылся в помещении.

Я оглянулся туда, куда только что смотрел фиксатый. Из офисного здания вышел мертвец, дернул несколько раз головой, задрав нос, и тут же вперил в меня жуткий взгляд воспаленных мутных глаз. Он негромко зарычал, повернул голову набок, с интересом меня разглядывая, и, распознав таки во мне свежее мясо, а не ошибившегося «делянкой» соплеменника, бросился в мою сторону.

Присев на колено, я тщательно прицелился и надавил на спусковой крючок. «ПБ» сухо щелкнул и несильно дернулся в руке.

Неудачно.

Из шеи мертвеца брызнул бурый фонтанчик, он сбился с бега, завалился вперед и упал, но тут же, почти не мешкая, поднялся на ноги и снова ринулся на меня. Когда нас разделяло не больше пяти шагов, я прицелился и выстрелил опять — в этот раз более удачно: пуля попала точно в лоб и мертвяк, подломившись в коленях, рухнул рожей в землю…

Ко мне, тем временем, от офисного здания уже неслась троица анабиозников. Твари глухо рычали и скалили кривые зубы. Пятясь спиной к двери, ведущей в цех, я разрядил в них остатки обоймы. Стрелял по ногам, в вырвавшегося вперед мертвяка. Тот упал, и в него врезался одни из собратьев, отчего оба растянулись на земле (классический прием, не раз спасавший мне жизнь — эффективен против толпы тупых мешков с костями, но, иногда, может выручить и в такой экстремальной ситуации… если повезет), но третий анабиозник все-таки вырвался вперед. Я сорвал с плеча карабин и услышал, как сзади скрипнули давно не смазываемые дверные петли, после чего чьи-то сильные руки крепко схватили меня за лямки рюкзака и с силой втянули внутрь.

Хазар.

Заброшенный алюминиевый завод. Комната бригадира.

Никто не хочет умирать в одиночестве.

«А фраер-то — не промах, — думал Хазар с уважением, разглядывая хорошо экипированного бродягу. — Карабин, «Пэбэха», одежонка армейская…»

При других обстоятельствах, Хазар не стал бы вытаскивать этого фраера из передряги. Просто дождался бы, пока нежить его растерзает, а потом бы просто собрал уцелевшие шмотки и амуницию… Или бы кончил фраера здесь, чтобы одежонку не портить.

Но теперь в таких движениях не было никакого смысла. Хазар был рад любой компании, лишь бы живой. Он не хотел умирать в одиночку…

— Ты чьих будешь, бродяга? — осведомился бывший житель Девятки, когда они с товарищем по несчастью заперлись в кабинете бригадира. — Не ожидал, что сюда кто-нибудь кроме меня забредет…

— Я дилер, — ответил парнишка просто. — Зовут Серега. Иду на Девятку…

— Ага, удачи, — ответил Хазар и криво усмехнулся, обнажив стальные фиксы.

— Я так понял, в Девятку идти не стоит… — Протянул искатель настороженно. — На базе что-то произошло? Какие-то проблемы?

«Молодец, — мысленно похвалил дилера бывший зэк. — Чуйка есть».

— Проблемы? Что ты, никаких проблем нет… И Девятки больше тоже нет.

— Как это «нет», — удивился Серега.

— А вот так это… Две недели назад на базу мудаки какие-то ворвались. Здоровенные, как будто вместо мамкиной сиськи анаболиками вскармливались — ростом, метра два, даже выше. Широченные, быстрые — покрошили наших, как капусту… У тебя курить нет? — прервался мужчина и с благодарностью принял протянутую Сергеем самокрутку. — О, спасибо… Так вот, прошлись по защите, что танк по говну. Мне повезло — контузило сильно, когда эти гады ворота взорвали, под жмурика закосил, а потом свалил под шумок.

Хазар затянулся самокруткой и, блаженно улыбнувшись, выпустил тонкую струю дыма.

— И что дальше? — озадаченно спросил Сергей.

— А дальше — ничего. Я ж говорю, когда эти ган…ны наших на части рвать начали, я и слинял по-тихому… А ты бы не слинял?

— Наверное, — растеряно пробормотал парнишка. — Так что, базу захватили? Вояки?

— Да хрен их знает, но, вроде, не похожи… Какие-то они слишком уж здоровые… ну, для людей… да и без формы — в обносках каких-то, да в шкурах собачьих. Вблизи я их не видел — некогда, знаешь ли, было — шкуру свою спасал… Слушай, пацан, ты же, вроде, дилером обозвался? У тебя есть колеса какие-нибудь? От боли.

Сергей покопался в рюкзаке и вытащил из него какой-то пузырек, вытряхнул из него две бледно-зеленые пилюли и протянул собеседнику. Хазар тут же забросил их в рот и разжевал, кривясь от горечи, потом прополоскал рот водой и проглотил.

Посидели, покурили, помолчали… А потом бывшего зэка пробило на откровенность. Он вывалил на Серегу почти всю свою жизнь: как первый раз попался, как посадили, как пытались сломать на зоне — сначала блатные, потом красные, как вышел, как первый раз человека завалил.

А когда приступ откровенности закончился, рассказывать, оказалось, было уже нечего. Вся жизнь бывшего бандита уместилась в сбивчивую пятиминутную исповедь.

— Ты это, извини, малой, что я на тебя все это вывалил… Просто я здесь уже давно. Хорошо здесь, для блатных схрон небольшой есть, с припасами, можешь пользоваться, если чо — на меня сошлешься…

Хазар снова замолчал, но ненадолго.

— А сегодня утром пытался прорваться… Досталось мне, братан, по полной. Ни хрена не получилось через них пробиться, шустрые падлы… Ты прости, брат, хреново мне что-то… Я полежу мальца, покемарю. А ты бди, ага.

Выглядел Хазар совсем плохо — воспаленные, обрамленные темными синяками глаза впали, бледное лицо стремительно белело, синеватые губы пересохли. Ему становилось все хуже, он, то и дело, закатывал глаза, как будто человек, с которым случился обморок, но тут же брал себя в руки, тряс головой и оставался в сознании, не позволяя себе отключиться.

Бандит лег на брошенный прямо на пол матрац и повернулся к дилеру спиной, показывая небольшую рану на шее, под затылком. На коже отчетливо виднелись следы зубов. Хазар прекрасно слышал, как фраер выщелкивает из разряженного пистолета обойму, загоняет в нее патрон, а затем передергивает затворную раму.

Какой смысл продлевать мучения, хвататься за ускользающую, как вода сквозь пальцы жизнь, если ты уже знаешь, что уже не жилец?

Вдох-выдох, вдох-выдох. Вдох… Выдох…

Хазар был уже мертв, когда Сергей нажал на спусковой крючок и выстрелил ему в затылок.

Кот.

Недалеко от заброшенного алюминиевого завода.

Пора домой.

«Вблизи я их не видел — некогда, знаешь ли, было — шкуру свою спасал… Слушай, пацан, ты же, вроде, дилером обозвался? У тебя есть колеса какие-нибудь? От боли.» — Кот прослушал запись еще раз, удостоверился, что все, что требовалось Беру с Игнатом, он уже выяснил и со спокойной совестью снялся с позиции.

«Серега не маленький, — думал он про себя. — Сам о себе сможет позаботиться, я ему в няньки не набивался. Он Зевса кореш, а не мой».

Впереди был длинный путь и привыкший к нагрузкам убер прибавил ходу, ведь информация, которую он раздобыл, была действительно важной. Её нужно было доставить начальству как можно быстрее. Хотя, если уж по правде, Кот просто очень хотел домой.

Игнат.

База «Лаба».

Что она о себе возомнила?

«Сучка, вот сучка!» — думал Игнат зло, подходя к стеклянной камере. Его била дрожь и, как он ни пытался успокоиться, ничего не получалось. Игнат просто терял контроль… Стоило ему подумать о ней, вспомнить ее терпкий, манящий, сладкий запах…

«Нет-нет-нет! Соберись! Какой на хрен запах, чертов слабак! Это отродье! Мутант!»

Нужно было проколоть девке последнюю серию препаратов. Плод должен развиваться правильно, ребенок необходим ученому живым — это приоритетная задача. Маленький ублюдок — ключ к решению проблемы бесплодия уберов. Обычные женщины не могли родить ребенка от совершенных солдат. Даже после того, как Док начал их к этому «подготавливать», все равно ничего не выходило. Если ничего не предпринять, совершенные люди… вымрут.

Наверное поэтому Игнат так хотел её. Даже изменившаяся внешность девки не отталкивала его, даже ставший округлым живот не уменьшал сексуального влечения. Когда он находился рядом, все его естество горело желанием обладать ей. Он начинал ненавидеть маленького выродка, который сидел в её чреве, за то, что он не от него…

«Сука…», — подумал Игнат, невообразимым усилием воли угомонив разошедшиеся нервы и, постаравшись придать себе спокойный вид, вошел в камеру.

— А я уж заждалась, — томно произнесла Катя и облизала пересохшие синеватые губы языком. Она задрала пижаму сама, до того как просунуть руки в отверстия для наручников. Первым, что увидел убер, когда вошел, были её обнаженные крепкие ягодицы — Ты до сих пор борешься с желанием трахнуть меня?

— Заткнись, — зло огрызнулся ученый. — Думаешь, мне не терпится подхватить от тебя мутировавший вирус? Неизвестно, как это на меня повлияет…

Игнат приготовил шприц и положил руку на левую ягодицу девушки. Он еле сдерживал желание овладеть Катей.

«Опомнись», — подумал он, злясь на себя за слабость. — «Это просто химия, феромоны… Она — мутант: она жрет сырое мясо и подмывается водой из проведенного в камеру шланга… Она заразна…»

Мысли шли в разрез с действиями: Игнат уже распахнул халат и сжал задранное к потолку хозяйство, чтобы направить его в лоно ненавистной и желанной пленницы…

Резкая боль в области паха заставила убера рухнуть на колени. Катина пятка прилетела снизу и угодила прямо туда, куда надо.

— С-с-сука… — тоненько простонал Игнат.

Катя.

База «Лаба».

Достаточно сильна для побега…

Я схватилась за стекло между отверстиями для рук, уперлась ногами в прозрачную стену и начала с силой давить на нее. Несколько секунд ничего не происходило, но потом стекло не выдержало — раздался хруст и я рухнула на стонущего от боли убера. Больше никого в помещении я не чувствовала и не слышала, Игнат работал один, но надо было поторопиться — в любую минуту в лабораторию мог зайти один из этих… И тогда мне конец.

Я залезла на хнычущего ученого верхом (Господи, какой же он огромный, я ему в пупок дышу) и, закинув ему на шею цепь от наручников, изо всех сил потянула её на себя, упершись ногами в плечи громилы.

Понявший, что его убивают, Игнат подобрал под себя руки и колени, встал на четвереньки, но тут же завалился набок.

Силы начинали покидать меня, и я закричала в отчаянии, да и боль в животе была невыносимой, но не привыкший к дракам ученый просто отдал мне свою жизнь. Другой бы кувыркнулся вперед, ухватился за цепь, оттянул её, но этот же болван тупо шарил перед собой руками, не пытаясь меня сбросить. Не боец, даром что здоровый, как пожарная вышка.

Через минуту все было кончено. Игнат вывалил изо рта здоровенный язык, глаза с полопавшимися капиллярами бессмысленно уставились в никуда, лицо его посинело. Я обыскала мертвое тело и, вытащив из кармана халата ключи от наручников, вышла из камеры.

Серега.

Заброшенный алюминиевый завод.

Пора сваливать.

Я дождался, пока анабиозники приблизятся к телу и навел точку коллиматорного прицела на голову ближайшего ко мне мертвеца.

Идея приманить тварей телом Хазара, до того, как они вынесли дверь, пришла мне в голову сразу, как я застрелил зараженного товарища по несчастью. Как это ни цинично, но раз он больше не жив, не из-за чего маяться муками совести (проще говоря, ерундой). Погоревав над телом минуты полторы, я наспех перекрестился и, открыв окно, выбросил из него труп, немного поработав над ним ножом.

Странное дело: стоит человеку обратиться, стать ходячим мертвецом, как андэды перестают его ассоциировать с пищей. Как будто какой-то выключатель срабатывает. Но, стоит снести свежему, не тронутому разложением мертвяку голову, как он снова переходит в разряд пищи для находящейся поблизости нежити. Ломать голову над разгадкой этой тайны мне не хотелось, но интересный факт я припомнил и решил поэкспериментировать.

Когда тело Хазара рухнуло на землю, анабиозники живо переключили свое внимание на новый, более доступный объект. Прожорливые твари, сообразив, что к ним, буквально с неба, прилетело шикарное мясное блюдо, обступили труп и, обменявшись нечленораздельными рыками (может быть, это традиционная мертвячья молитва перед едой?) приступили к трапезе: стали срывать кожу, вытягивать сухожилия, впивались зубами в еще кровоточащее мясо. Один гурман даже присосался к глазнице — не к той, через которую вышла моя пуля, а к уцелевшей. Я насчитал семерых… Троих упокоил Хазар (стальные у мужика были яйца, должно быть). Одного я (скромный результат, учитывая то, что я был неплохо вооружен, а товарищ по несчастью отбивался подручными средствами). Еще семеро трапезничали под моим окном… Откуда же их столько? Никогда не слышал о таких больших стаях анабиозников. Внушительный коллектив.

Я прикинул и посчитал, что когда они закончат с Хазаром, то снова будут пытаться проникнуть ко мне — если они сообразят разбить окна и забраться через них в здание (а анабиозники, как я слышал, способны на подобные выходки, потому что намного находчивее обычных андэдов), придется вести бой здесь… Поэтому я посчитал идею перестрелять тварей сверху удачной и похвалил себя за сообразительность.

Выдохнув, и, на мгновение, оставив легкие пустыми, я плавно надавил на спусковой крючок. «Сайга», шумно плюнув пламенем, знакомо лягнула в плечо. Пуля пробила мертвяку (лысому дядьке, похожему на захворавшего и сильно пьющего Уиллиса) переносицу, и тот рухнул на спину, не выпуская изо рта окровавленный кусок мяса. Челюсть его не переставала работать еще несколько секунд. Странно, но его собратья никак не отреагировали на выстрел и уменьшение их дружного коллектива — настолько увлечены они были трапезой. То ли Хазар оказался таким вкусным, то ли нежить такая голодная, уж не знаю.

«Что ж, такая преданность любимому делу не может не вызывать уважение», — подумал я, ловя в прицел следующую жертву.

* * *

Когда с мертвецами было покончено, я решил задержаться в своем временном убежище — на всякий случай. Вдруг выстрелы карабина привлекли сюда несколько припозднившихся анабиозников? Уж лучше перебить их сверху.

Ночь я, как и планировал, провел на заводе. Почти не спал — обдумывал слова Хазара… Где гарантия, что это не было бредом человека, готового вот-вот переступить предсмертную черту? Гарантий не было. И все-таки, я ему верил. Странные завоеватели-великаны сломили сопротивление жителей базы. Если бы не одна единственная деталь описания, а именно собачьи шкуры поверх изношенно одежды, я был бы абсолютно уверен в том, что на «Девятку» напали уберы…

Когда я вышел с территории завода, то наткнулся на бредущую по дороге парочку. Сначала, мне показалось, что мертвяки держатся за руки, но, приглядевшись, понял, что это были полицейский и, по всей видимости, нарушитель, пристегнутый к нему наручниками. Причем мертвый блюститель порядка явно был анабиозником, тогда как арестант являлся обычным мертвяком, причем очень и очень несвежим.

Полицейский, время от времени, дергал рукой, к которой был пристегнут доходяга, отчего тот ненадолго прибавлял шаг, но, через несколько секунд, снова начинал плестись с черепашьей скоростью.

Увидев меня, анабиозник прибавил ходу, а затем и побежал. Арестант, которого он тянул за собой, конечно же, тут же потерял равновесие, повалив наземь и конвоира. Я не дожидаясь, пока парочка поднимется на ноги, быстро приблизился к копошащимся на земле мертвецам.

Первый выстрел оборвал попытки полицейского встать. Второй выстрел прекратил мучения дряхлого, ссохшегося, воняющего пылью и плесенью арестанта.

До базы «Девять» было четыре часа ходу, до «Лабы» — в разы дольше, но я решил не испытывать удачу — судьба и так была ко мне милостива там, на заводе.

Я направился к уберам, настороженно глядя по сторонам и не перебрасывая карабин за плечо. Перспектива встретиться с анабиозником на открытом пространстве меня не прельщала.

Катя.

Некрополь.

Беглянка.

Мне снова повезло: у высокого бетонного забора стоял древний грузовичок китайского производства, кузов которого был полон навоза. Пока я добралась до этой развалюхи, стараясь придерживаться неосвещенных участков, увидела немало интересного. На территории неизвестной базы, на которой меня держали пленницей, имелась посадочная площадка и вертолет. Сначала я даже хотела попробовать взять в заложники пилота, который копошился в кабине (все-таки, в своей звериной силе и ловкости я уже убедилась, так что самоуверенности мне было не занимать), но, увидев ошивающихся у черной громадины бойцов, которым ростом уступал даже покойный Игнат, решила эту затею оставить.

Жители базы меня удивили: нет, здесь, конечно, были и обычные люди, но бронированных переростков с мини-зенитками в руках было больше. И эти гиганты, в отличие от скоропостижно скончавшегося ученого, наверняка умели за себя постоять…

Сначала я подумала, что нахожусь в «Селе» (я там никогда не была, так что спутать было легко), но потом отмела эту догадку. Во-первых, маловато военной техники (вертолет да какой-то уродливый бронетранспортер), во-вторых, не припомню рассказов о здоровенных мужиках в диковинной броне, разгуливающих по базе (а об этом наверняка бы терли торговцы и прочий бродячий люд), в-третьих, не пахнет болотом, и в-четвертых, не видно ни одной нефтяной вышки…

Зайти за спину водителю — субтильному усатому мужичку лет пятидесяти — мне не удалось: он облокотился на дверцу своего уродливого грузовичка (откуда взял-то такой?) и, мечтательно глядя в вечернее небо, на котором уже начали проявляться первые звезды, курил древнюю на вид трубку, время от времени поджигая гаснущий табак зажигалкой и делая подряд несколько частых затяжек.

Пришлось идти на риск. Мощный луч прожектора с вышки (да-да, здесь все по-серьезному, не то, что в «Оплоте») скользнул по ущербному тельцу «китайца», заставив водителя зажмуриться и поднять руку, чтобы защитить глаза от яркого света. Когда он опустил ладонь и протер глаза, первым, что он увидел, была несущуюся на него женщина в больничной одежде, со страшным серым лицом, покрытым паутиной отвратительных черных вен, бешенными глазами и обнаженными в диком оскале зубами, кажущимися неправдоподобно длинными из-за съежившихся десен.

Когда я подбежала к нему вплотную, он сделал шаг по направлению ко мне. Я бы не смогла остановиться, даже если бы очень сильно захотела. Но я не хотела. Единственным моим желанием, которое овладело разумом и пульсировало в каждой клеточке моего воспаленного мозга, было поскорее убраться отсюда.

В водителя я врезалась на бегу, но, за секунду до столкновения, выбросила вперед руки и схватила мужчину за подбородок. Он, не успев распределить центр тяжести и встать устойчиво, завалился назад. Когда затылок мужчины соприкоснулся с металлическим креплением бокового зеркала, раздался звук удара и треснувшего стекла… А еще влажный хруст, от которого в животе у меня застонало…

Тело водителя обмякло, голова неестественно запрокинулась и я, не теряя драгоценных мгновений на сожаления и размышления, затащила подергивающийся труп за грузовичок, который стоял очень близко к высокому забору. Теперь машина закрывала меня от луча прожектора и нежелательных свидетелей, так что я относительно спокойно раздела убитого и облачилась в замызганные штаны, которые пришлись почти впору, клетчатую рубаху неопределенного цвета и безразмерный, но теплый пуховик с синтепоновой подкладкой, пахнущий табачищем, с засаленными рукавами и воротником. Не побрезговала я так же и полосатой лыжной шапочкой, влажной от крови, и потными, вонючими носками, и кирзачами, которые оказались мне велики (но это лучше, чем бегать босиком).

Низ живота постоянно тянуло (меня удивляло, что я вообще проявила такую прыткость для будущей мамаши, пусть и на малом сроке — да и живот вырос порядочно для трех месяцев), так что я отсиделась некоторое время за грузовиком, восстанавливая дыхание и борясь с искушением впиться в тело мертвого водителя зубами (меня снова мучил голод)…

Когда боль в животе утихла, я подождала, чтобы луч прожектора прошел мимо грузовика и, забравшись на крышу кабины, перепрыгнула через забор…

Сирена, пронзившая вечернее спокойствие базы, заставила меня забыть о боли от жесткого приземления и побежать. На ходу, я потрогала живот, опасаясь, что своим прыжком навредила плоду, но почувствовала, что с ним все в порядке. Не поняла, а именно почувствовала, как, наверное, это может чувствовать только мать… Я знала: несмотря на страх, опасность, отчаяние и чувство обреченности, я сберегу ребенка, которого не желала, которой был чудовищной ошибкой и не должен был увидеть этот свет. Потому что я — его мать!

Я добралась до пролеска и свернула в лесополосу, надеясь хоть немного запутать погоню…

Серега.

Некрополь.

Что такое удача?

Люблю, когда удача поворачивается ко мне лицом, а не жопой, как обычно (и ведь пендаль-то не выпишешь, терпи себе, да зубами скрипи).

Что такое удача, для среднестатистического обывателя допандемийного периода? Ну, наверное, крупная купюра, которую счастливчику принесло ветром прямо под ноги. Или три семерки, которые обнаружились под защитным слоем с надписью «стирать здесь» на лотерейном билете. Или горячая, пьяненькая девушка, именно на него, среднестатистического обывателя, уронившая свой шалый взгляд и, отчего-то, решившая, что он «ничего».

Что такое удача, для бродяги вроде меня?..

Пуля просвистела над головой и с глухим стуком врезалась в деревянную опору электропередачи, заставив меня дать стрекача в сторону единственного возможного укрытия — заброшенной заправки.

Когда я, не сбавляя скорость, запрыгнул в давно уже выбитое окно с сорванной решеткой, валявшейся неподалеку, раздалось еще два выстрела и одна из пуль врезалась в деревянную раму, отчего та брызнула во все стороны щепками и раскололась. Я неудачно приземлился руками на стеклянные осколки и, безбожно матерясь, прижался к стене. Выглянув и тут же убрав голову из зоны прицеливания. Правда, это мало что дало — стрелка я так и не увидел.

Оглядевшись, я наткнулся взглядом на лежащего неподалеку мертвеца, который, видимо, и был причиной отвратительного запаха, царившего в заброшенном помещении. Голова его была размозжена, а над телом уже давно поработали крысы, так что он скромненько так смердел и вел он себя вполне прилично — как и полагается мертвому человеку.

— Хреновый из тебя снайпер! — выкрикнул я, наспех обрабатывая руки антисептиком, который достал из рюкзака вместе тюбиком «жидкого» пластыря. — Ни одной пули в цель!

— Ничё, это дело поправимое! — донесся снаружи хриплый крик.

Я снова выглянул из окошка, на мгновение. Этого хватило, чтобы увидеть, как из лесополосы, что тянулась вдоль дороги, вышли трое… Трое из леса, блин.

Один — бородатый мужик лет пятидесяти, целился в проем из карабина (скорее всего, одна из разновидностей «Сайги»). Двое других — какие-то плюгавые, оборванные сморчки предпенсионного возраста, были вооружены обрезами.

Коротко выдохнув, я, стараясь двигаться быстро, положил дуло карабина на подоконник и сделал четыре выстрела, стараясь, чтобы красная точка коллиматора была как можно ближе к бородатому, после чего снова прижался к стене. О прицельной стрельбе речи не было, но, прячась от ответных выстрелов, я заметил, как бородатый валится наземь. Раздался крик, а за ним грохнули два выстрела. Мелкая дробь посекла оконную раму и стену.

Я пролез под подоконником, встал у противоположного откоса, и собрался послать еще пару свинцовых подарков обнаглевшим любителям халявы… Но услышал тоненькое, даже жалобное, похожее на старушечье кряхтение. Внутренне похолодев, я обернулся.

Ко мне быстро приближалась, часто шаркая тонкими ногами, омерзительная мертвячка: нижняя губа твари была вырвана, обвисшая кожа на лице имела бурый цвет, ее покрывали язвы, стеклянные глаза вперились в меня, словно прицелы. Она, вдруг, сделала рывок, который, видимо забрал последние силы её безжизненного тела, и упала прямо на меня, успев впиться руками мне в предплечье. Я попытался стряхнуть тварь, но она, хрипло крякнула и вцепилась в мою руку зубами.

Когда я отпихнул мертвячку ногой и снес ей голову выстрелом карабина, снаружи донеслись полные ужаса крики. Сначала орали в три глотки, затем один из нападавших затих. Потом снаружи доносились какие-то мольбы, кто-то плакал, но затих после какого-то влажного шлепка…

Я отмечал происходящее какой-то частичкой своего подсознания, тогда как сознание на творящееся вокруг, вне моего последнего убежища, уже «положило с прибором».

«Какой смысл париться насчет опасности за окном, — вяло подумал я, скорее по инерции закатывая прокушенный рукав куртки и наблюдая, как кровь бежит по предплечью, а края свежей раны очень быстро темнеют. — Я обречен. Не умер, но уже неживой… Все равно, у меня хватит сил на то, что нужно сделать… Должно хватить».

Я прошел мимо окна, совершенно не беспокоясь схлопотать шальную пулю, и сел у стены. Время как будто бы растянулось… Я видел, как размытая тень перемахнула через подоконник, оставив расплывчатый призрачный след, который начал неторопливо таять. И без того темное помещение начало проваливаться во тьму, но я увидел, как это нечто медленно плывет ко мне.

«Насрать», — подумал я, доставая из кобуры «ПМ» и поднося его к виску.

Нажать на спуск я не успел. Странное существо, что не вызывало у меня никакого интереса, вырвало оружие из моей руки, заставив меня на секунду сфокусировать взгляд.

— Катя? — прошептал я, увидев лицо девушки. Узнать её было трудно, выглядела она, мягко говоря, необычно… Но это была она.

— Заткнись, — зло прошипело видение и сделало нечто странное: Катя вонзила зубы себе в запястье, другой рукой схватила меня за лицо и приказала открыть рот, а когда я подчинился, начала поить меня… своей кровью.

«Наверное, зараза поразила мозг слишком быстро… Так вот какие глюки ловят ходячие? Что же, не так уж и плохо», — отстраненно подумал я, глотая тягучую, солоноватую кровь. Прежде чем отрубиться, я попытался блевануть, но Катя зажала мне рот руками и сказала: «Потерпи, потерпи немного…»

Что такое удача? Да откуда мне знать! Я чертов неудачник!

Катя.

Некрополь.

Голод не тетка, голод не дядька. Голод — это голод…

Я не ела с самой ночи. Режим быстро превратился в привычку. На секунду мне даже подумалось, что убегать не стоило.

«А в тюрьме сейчас ужин… Макароны», — сказал кто-то у меня в голове с явным восточным акцентом… Это, наверное, от голода.

Четыре раза в день — мясная диета. Относительно здоровый сон. Витаминные инъекции и теплая камера… Почти, мать его, санаторий. Я злилась на себя за подобные мысли, но ничего не могла с ними поделать: думала только о еде и о том, как хорошо было на базе.

К утру я совсем перестала здраво соображать. Включились инстинкты охотницы и убийцы. Зрение, слух, обоняние — эти чувства обострились, а то человеческое, что еще оставалось во мне, деликатно уступило место внутреннему зверю, благоразумно решив, что кровожадный хищник добудет еду быстрее, чем трусливый и робкий человечишка.

Не знаю, почему, но первым запахом, который я разобрала в переплетении ароматов леса и степи, был запах оружейной смазки. Только потом я услышала выстрелы и унюхала пороховую гарь.

«Люди», — робко прошептала Я-человек.

«Еда», — кровожадно прорычала Я-хищник, взявшая бразды правления податливым разумом.

Оказывается, я могу очень ловко и бесшумно передвигаться по лесу, несмотря на то, что беременность этому не особо-то и способствует. Когда я увидела троих крадущихся мужчин, время от времени замирающих за стволами деревьев, то испытала азартную радость охотника, преследующего ничего не подозревающую жертву. Для меня эти трое не были людьми. Они были обезличенной добычей, мясом, и никаких душевных терзаний Я-хищник по этому поводу не испытывала.

Я была достаточно близко к бородатому, вооруженному карабином предводителю, чтобы совершить рывок и разделаться с ним. В том, что он в троице главный, сомнений не было — двое других ловили каждый его жест, сразу же исполняли немые приказы, да и вооружены были куда хуже — вшивыми обрезами.

Вдруг, бородач присел возле дерева, и, достав из-за голенища нож, вогнал его в кору на уровне глаз, после чего положил на рукоять ствол карабина. Я посмотрела, прикинув, куда целился главарь, и увидела человека, одиноко идущего по дороге вдоль лесополосы.

«Кого-то он мне напоминает», — щелкнуло угасающий угольком человеческое сознание.

«Четыре туши — лучше, чем три», — обрадовалась голодная хищница.

Раздался выстрел, но бородатый промазал. У везунчика была отличная реакция. Он мгновенно понял, что свинцовая посылка была отправлена ему, поэтому тут же бросился в сторону придорожной заправки и, не замедляя бега, щучкой влетел в разбитое окно, щерившееся редкими стеклянными осколками, торчащими из рамы.

Вдогонку ему бородатый выстрелил дважды, но пули цели так и не достигли.

— Б…, - зло выругался предводитель, жестом приказывая своим подельникам обходить заправку с флангов, сам же не переставая целиться в провал окна.

— Хреновый из тебя снайпер! — донеслось из здания. — Ни одной пули в цель!

— Ничё, это дело поправимое! — хрипло отозвался бородач.

Я подобралась к нему поближе и, спрятавшись за широким стволом древнего дуба, уже приготовилась к броску, как из окна заправки начали стрелять.

Четыре выстрела, два попадания. Неплохой, надо сказать, результат — бородатый стоял на приличном от стрелка расстоянии. Одна пуля попала в карабин, другая врезалась мужчине в плечо, отчего того развернуло, и неудавшийся грабитель потерял равновесие.

Помощники бородатого сделали два выстрела в сторону окна, что было, скорее, жестом отчаяния, нежели продуманным действием. Один тут же засел за бензоколонку с надписью «92», второй прижался к стене, в двух метрах от окна.

Когда я подошла к раненному, он завизжал от страха.

«Неужели я так плохо выгляжу?», — подумала Я-человек, несколько уязвленная реакцией мужчины.

«А ты что, с ним трахаться собралась?», — с сарказмом отозвалась хищная самка, сворачивая шею бородатому, после чего вытащила нож из-за его голенища и тихо скользнула к следующей жертве.

Того, что стоял у колонки я бы могла прирезать бесшумно… но мне хотелось услышать вопль боли законной добычи, поэтому я подкралась к нему сзади и воткнула нож ему в печень. К моему разочарованию, он почти не кричал — видимо, болевой шок его убил быстрее, чем смертельная рана.

Внутри помещения заправки раздавались звуки возни. Мертвяка я учуяла сразу, как только подошла к зданию, видимо человек внутри не заметил, что он там не один. Изнутри раздался выстрел — видимо везучий беглец расправился с тварью.

Третий бандит, завидев меня с окровавленными руками, бросился бежать, даже не попытавшись сразиться, но я метнула в него нож… А так как у меня было мало опыта в обращении с метательным оружием, беглец получил в затылок не острием, а тяжеленной рукояткой, но этого хватило, чтобы сбить мужчину с ног. Перед тем, как перерезать грабителю горло, я с лихвой насладилась его истошным воплем и мольбами о пощаде.

Четвертого я убивать не собиралась — мяса хватит с запасом. Когда я повернулась лицом к окну (мало ли, вдруг человек пальнет сперепугу) и увидела его…

Сергей, совсем не опасаясь, медленно прошел мимо окна, держась за левую руку и не обращая на меня никакого внимания. И как я его сразу не узнала?

Дурное предчувствие кольнуло меня изнутри, заставив остатки человеческого во мне приструнить разошедшегося зверя. Я добежала до окна и перемахнула через него, мягко приземлившись на ноги.

Сергей сидел у стены, невидяще глядя перед собой. Он медленно вытащил из поясной кобуры пистолет и, так же медленно, приставил его к виску. Я бросилась к нему и обезоружила, затем сделала то единственное, что, по моему мнению, могло спасти последнего, пожалуй, близкого мне человека: я вцепилась зубами в запястье, схватила его за подбородок и приложила кровоточащую рану к его губам…

Ангел смерти — все равно Ангел.

— Я тебе говорю, классная девчонка.

— Знаю я твоих «классных девчонок», брат! Что-то твои «так себе», куда лучше, чем их «классные» подруги, которых ты мне все время подгоняешь.

— Дружище, поверь, ты будешь в восторге! Она — это нечто… О, кстати, вот и она.

Нежная музыка с незапоминающимся, но приятным мотивом разливается по залу. Она стоит в окружении подружек, спиной ко мне, немного покачиваясь в такт музыке. Легкое летнее платье грамотно подчеркивает прекрасную фигуру, и я с благодарностью смотрю на друга.

— Брат, ну ты даешь…

— А ты что думал?

— Думал, как всегда.

Друг смеется:

— Да я бы и сам к ней подкатил, но она Ленке сказала, что тащится от тебя.

Не помню её… Наверное, она не из нашей школы, пришла на бал с подружками.

— Иди, чего стоишь, как истукан.

«Подойду и просто приглашу на танец, — думаю я, внутри сгорая от стеснения. Как же она хороша. Я невольно скольжу по точеной фигурке взглядом, чуть задержавшись пониже спины. — Момент истины…»

— Привет! — Стараюсь говорить уверенно. — Мне тут передали, что ты мною интересовалась…

— Да, — говорит она. Её голос нежен. Он такой, каким я его себе и представлял. Девушка поворачивается и истеричным голосом кричит. — Поцелуй меня!!!

Я делаю шаг назад. Господи, как же она уродлива!..

Серое, бугрящееся гнойными нарывами лицо влажно поблескивает, кожа висит клоками, а нижняя губа и нос объедены, видны следы зубов.

Чудовище хватает меня за руку и вцепляется зубами, в то время, как Гия, вместо того, чтобы помочь другу и оттащить от меня эту тварь, садится рядом, кладет мою голову себе на колени и начинает гладить по волосам, приговаривая знакомым женским голосом: «Борись, Сережа, борись…»

Я открыл глаза и увидел изменившееся, но показавшееся мне таким родным лицо Кати, прежде, чем еще один сильный спазм, объединивший гудящую боль, нестерпимый зуд и ужасный холод, судорогой прошел по моему телу, и я снова провалился в беспамятство, полное шизофренических образов, в которых причудливо переплелись прошлое и настоящее, мои детские страхи и выросшие из них взрослые фобии, отвратительные извращения и сексуальные фантазии, то, что я любил, то, что я ненавидел, то, что я навсегда потерял и то, чего у меня никогда и не было…

Я бредил, во мне боролись две стихии, две противоречивые силы. Смерть — холодная, неуступчивая, непреклонная, и Жизнь — дикая, мощная, несгибаемая…

В безумном, болезненном полусне я ни на секунду не прекращал бормотать одну и ту же фразу, словно спасительное заклинание: «Я живой… я живой… я живой…»

И сквозь пелену безумия, сквозь липкий страх смерти и безумное желание жить я видел лишь её лицо. Она держала меня за руку, не давая сорваться в Бездну, словно Ангел Смерти, сжалившийся над проклятой душой, и решивший вернуть её обратно в Царство Живых.

Бер.

База «Село».

Дар убеждения.

— А не слишком ли часто у вас руководство меняется? — усмехнулся Командующий в усы. Растительность под носом он развел для того, чтобы казаться старше. Хоть правителя самой большой базы в округе уважали все, от простого фермера до боевого офицера, он комплексовал из-за своего возраста, ведь когда генерал Морозов скончался (надо отметить, во сне, а не в результате переворота), его помощнику, принявшему бразды правления, только-только стукнуло тридцать.

— А не слишком ли твои стукачи на моей базе обнаглели? — ответил Бер, возвышаясь над Командующим, аккуратно отвечая рукопожатием на протянутую руку. — Пожалуй, пора мне их… того…

Новый лидер Лабы осторожно сел на крепкий деревянный табурет, предусмотрительно принесенный секретарем, напротив сидящего большого, роскошного по нынешним меркам стола хозяина.

Кабинет Петрухина изобиловал разными видами холодного оружия: арабские секиры, средневековые алебарды, стойки с катанами и вакидзаси, казачьи шашки, круглые, квадратные и треугольные щиты, мечи разной длинны, формы и эпохи. Все это было грамотно, будто рукою профессионального дизайнера, расставлено по просторному помещению и развешано по стенам.

— Ты знаешь, Витя, я давно уже видел тебя хозяином Лабы, — Петрухин был одним из немногих, кто называл Бера по имени, а не по боевой кличке, полученной еще до того, как убер стал таким, какой он сейчас. — Ни Док, светлая ему память, ни Игнат, земля ему пухом, не могли правильно управлять военной базой… Они, брат, гражданские, пусть и семи пядей во лбу.

Командующий, постучал себя пальцем по лбу, затем воздел перст к небу и развел руками. Бер пантомимы не понял, но, на всякий случай, многозначительно кивнул. Немного помолчав, он продолжил.

— Ты военный, Витя. Ты один из нас. И твои люди — они такие же, как мы, несмотря на то, что Док сделал вас больше, сильнее и быстрее. Вы воины, и ваше место здесь, на моей базе, а не на Лабе…

— Паш, я не могу… уберы слишком привыкли к независимости, как и люди, которых они защищают…

— Ты хотел сказать — используют, — перебил гостя Командующий, нехорошо прищурившись, но через мгновение он улыбнулся и, как ни в чем не бывало, сказал:

— Чего ты хочешь, Бер?

— Я хочу попросить тебя о помощи…

— И с чем же бесстрашные и могучие, а главное — свободолюбивые… — Петрухин сделал театральную паузу, ожидая реакции гостя, но тот оставался спокоен, так что хозяин продолжил, — уберы не смогли справиться собственными силами.

— Паш, ну чего ты ёрничаешь? Проблема серьезная… И её нужно решить сейчас… Уже скоро будет слишком поздно.

Командующий достал из ящика стола хрустальную пепельницу, пачку сигарет и зажигалку.

— А ты уверен в том, что твоя проблема так уж серьезна? Ну, то есть, какая мне печаль до ваших личных проблем, господин убер? — Петрухин выпустив дым через ноздри, и снова затянулся, заставив кончик сигареты ярко разгореться. Несмотря на внешнее хладнокровие и показную апатичность, убер видел, что Командующий напрягся. Он знал Бера очень давно, когда тот был еще человеком. Знал и уважал, потому что тот не ведал страха в бою. Но сейчас в глазах гостя хозяин читал… Нет, не ужас, но обеспокоенность… Что для этого терминатора сродни панике, в рамках восприятия среднестатистического индивида.

— Если честно, я не уверен, что проблема вообще существует… Но если наши подозрения подтвердятся… То решать ее нужно было еще позавчера.

Первенцы.

База «Девятка».

Спешка важна не только при ловле блох…

— Отец отбыл в Оплот, просил поторопиться с обучением новых пасынков.

Дима был самым высоким и мощным воином стаи. Если остальные мутанты выглядели гигантами, то он казался настоящим колоссом.

— Он увез лучших — тех, кто уже в скором времени встанет в строй, оставив нам это отребье. Я вообще не уверен, что из этого зверья что-нибудь выйдет… Слишком старые, слишком испорченные, — Арсен сидел на полу и собирал АКСУ. Несмотря на толстые, грубые пальцы, он довольно ловко обращался с оружием — сам ухаживал за ним и чинил. Он помогал и Диме — тот своими здоровенными ручищами только крушил, ломал и убивал, для более тонких операций его конечности были непригодны.

Братья находились в бывшем административном здании тюрьмы, в кабинете начальника. Столы и стулья были выброшены на улицу, а в помещение пасынки, которые исполняли поручения первенцев почти с таким же рвением, как и приказы самого Вожака, натаскали из разоренных жилищ мягких одеял, собачьих шкур и подушек, которыми и устлали полы.

В углу застонала рабыня, с которой братья развлекались накануне. Женщине было плохо, она уже начала меняться. Дима еще не решил — оставить её в живых или прикончить. В «Оплоте» было достаточно обращенных женщин. Их держали взаперти — Вожак не хотел делать из них воинов. Был у него и собственный гарем из наложниц, соответствующих его запросам.

— Ничего, — ответил Дима, отвернувшись от корчившейся на полу рабыни. — Если ничего не выйдет, перевалим их, да на «Оплот» двинем. Отец сказал, чтобы долго не возились.

— Почему я обо всем узнаю от тебя? — Сказал Арсен, оторвавшись от своего оружия. — Он тебя выделяет, хотя я первым стал соображать, как человек, пока ты за собаками гонялся…

Дима поднялся на ноги и положил брату на плечо огромную лапищу.

— Хорош чудить, Арс. Ты бы, вместо того, чтобы херней страдать, лучше бы…

Договорить Дима не успел. Стены здания содрогнулись, раздался ужасный грохот, помещение почти мгновенно наполнилось пылью. Казалось, земля разверзлась под базой, что сам Тартар поглотил место кровавой бойни.

Инфицированная рабыня, испугавшись шума и тряски, дико заорала и бросилась на опешившего Арсена. Дима встретил её быстрым ударом, попав в переносицу. Женщину снесло, будто бы взрывной волной — она рухнула на пол, неестественно выгнув шею, и задергала ногами.

— Наружу!!! — прокричал Дима брату, стараясь перекрыть своим рыком ужасный грохот, и на этот раз Арсен не стал с ним спорить…

База «Девятка».

Ломать — не строить.

Сколько нужно времени, чтобы уничтожить целую базу? Наверное, не очень много. Грамотно организованный штурм, при соответствующем техническом обеспечении, позволит быстро и качественно перебить всех жителей, при этом, даже, останется возможность помародерствовать.

Можно расстрелять базу из танков — у вояк имелись восемь Т-72, на ходу, в хорошем состоянии, с боезапасом. Но танковая атака не гарантирует полного уничтожения противника, так что необходимость в контрольной зачистке все равно останется…

Существа, захватившие «Девятку» просто не успели вовремя среагировать на быстро приближающийся рокот вращающихся лопастей. Да и что бы они смогли сделать? Что их «огрызки» и охотничьи карабины против брони Ми-28, если даже стекло его кабины выдерживает прямое попадание двадцатимиллиметровых осколочно-фугасных снарядов?

После залпа из десяти управляемых ракет, от базы «Девятка» осталась горящая и дымящаяся куча обломков. От строений, на протяжении десятилетий служивших тюрьмой для нескольких поколений преступников, а позже — домом и убежищем для выживших после пандемии людей, остались лишь остовы. Каждый взрыв разносил осколки дерева, бетонную крошку и куски металла на сотни метров вокруг.

Когда пилот расстреливал дымящиеся останки из тридцатимиллиметровой авиационной пушки, в этом уже не было смысла — какой человек (или даже мутант) сможет выжить после такого обстрела? Но приказ Командующего следовало выполнять беспрекословно. Да и рад был пилот воспользоваться таким шансом и снова почувствовать себя непобедимым повелителем летающего монстра, несущего врагам смерть и ужас.

Стоит ли обвинять увлеченно расстреливающего пепелище вояку за невнимательность? Пилот так и не заметил одинокую хищную тень, удаляющуюся от дымящихся останков базы?..

Некрополь.

Мутанты.

Бегство или тактическое отступление? Все зависит от контекста.

Некоторые ученые считали, что человек, при определенном стечении обстоятельств, может развить скорость бега до шестидесяти пяти километров в час. И пускай головастые теперь в овраге лошадь доедают, но в какой-то степени они были правы.

Дима преодолел около пятидесяти километров чуть больше, чем за час. Окровавленный, обожженный, черный от копоти, грязи и пыли, мутант обессиленно рухнул у ворот «Оплота». Его тут же заботливо подхватили под руки и отвели к Вожаку.

— Прости, отец…

— Тебе не за что просить прощения, Дима. Ты не виноват в смерти брата. Нет твоей вины и в том, что на базу напали. Это борьба видов — наверное, люди сообразили, что к чему и решили избавиться от конкурентов…

— Мы отомстим…

— Отомстим, сын. Но сейчас нам нужно уходить. Причем быстро.

Мутанты в спешке покинули базу и рассеялись по Некрополю. Брали только самое необходимое — оружие, припасы и самых необходимых рабов. Вожак всячески скрывал гнев и своим спокойствием внушил пасынкам чувство уверенности.

Когда к Оплоту подъехала колонна из восьми танков, мутанты были достаточно далеко, чтобы не попасть под обстрел… Но достаточно близко, чтобы услышать смерть поселения. Наверное, они так же верили в неприступность базы, как люди, населявшие ее до злополучного ночного штурма…

Никто не позаботился о запертых в ангарах пленниках. Они были балластом, а мутанты уходили в спешке, почти налегке. Залп из восьми орудий положил конец их страданиям.

— Слышишь? — спросил Дима отца, не отводя взгляда от окна. — Это он…

Отец, в окружении лучших воинов, обосновался в квартире одной из заброшенных высоток. С этой позиции можно было видеть зарево, поднявшееся над пепелищем, в которое превратился Оплот.

Через некоторое время рокот винтов приблизился, и Вожак даже увидел темное тело летающей машины смерти. Вертолет присоединился к грозному октету, и исполнил соло на авиационной пушке.

Артем Витальевич.

ГЭС.

Рая не существует.

Артем Витальевич работал на ГЭС с того самого дня, как станцию облагородили американцы. Не зря государство выделило столько деньжищ — хватило и нашим проворовавшимся и оборзевшим вконец чинушам, и хитрожопым строителям, прущим все, что плохо лежит и не приколочено гвоздями, и самим забугорным партнерам. Средств выделили столько, что, по всей видимости, все разворовать так и не удалось.

Автоматизация процесса управления ГЭС значительно упростила работу Артема Витальевича, заграничные свистелки с перделками были прилажены там, где надо — уж янки-то в этом толк знали.

«Хорошо, что они до эпидемии управились», — любил повторять как вслух, так и про себя старший инженер, а ныне просто — Управляющий. Станция была для него персональным раем. Здесь он имел положение если не Бога, то уж Архангела точно.

Артем Витальевич вошел в свой кабинет и сел за персональную панель управления, в роскошное, удобное кожаное кресло, запах которого так любил. Проверив данные о работоспособности станции (набор цифр, диаграмм, графиков и 3D-моделей, разобраться в которых мог на всей ГЭС только он), управляющий включил систему видео-мониторинга: на огромном сенсорном экране ткнул пальцем в элемент интерактивного меню и стал ждать, пока матовая поверхность разобьется на девять одинаковых полей.

Изображение с камер не поступало. Девять экранов показывали одно и то же: помехи. Управляющий нахмурился — все камеры работали автономно, связь была только программной, то есть выйти из строя все они просто не могли.

«Наверное, проблема с ПО», — обеспокоенно подумал мужчина. Он снял трубку древнего артефакта — красного дискового телефона (который смотрелся весьма нелепо рядом с навороченным пультом футуристического вида, но его наличие отлично символизировало стык времен, на котором в оцепенении застыла Родина перед ужасом Катастрофы) и крутанул девятку одни раз. Алекс — местный компьютерный гений не отвечал.

Немного пожевав карандаш (курить Управляющий бросил уже давно), мужчина открыл запись с камер за последние пятнадцать минут: все те же помехи. Артем Витальевич переместил бегунок, визуализирующий временной период записи еще на четверть часа. Тот же результат.

Управляющий отмотал запись еще на час назад…

Паника… Техники раскрыли рты в беззвучном крике, их лица искажены гримасами смертельного ужаса. Они пытались убежать от странных, страшных людей… Нет, не людей. Эти монстры не могли быть людьми: огромные, косматые, хищные — минотавры с антропоморфными головами. Они жестоко и быстро орудовали чудовищного вида мачете, тесаками и дубинами, резали сотрудников станции, ломали им руки и ноги, разбивали черепа. Брызги крови из рассеченных артерий, срубленных конечностей, размозженных голов на черно-белой записи казались темными чернильными кляксами и это, почему-то, пугало управляющего еще сильнее.

Артем Витальевич крутанул на диске «единичку», надеясь связаться с начальником охраны, но тот не отвечал. Мужчина в оцепенении наблюдал, как огромный монстр, намного выше и массивнее остальных нападавших, держал, сжав горло, одного из техников, прижав его к стене, и что-то ему говорил. Или спрашивал…

Управляющий встрепенулся, пытаясь сбросить с себя оцепенение… Нет, конечно, Артем Витальевич боялся (а кто бы не испугался в такой ситуации?), но он был умным и сильным человеком, пережившим пандемию, одним из немногих, кто устроился лучше чем до апокалипсиса. Да и вообще, за свои пятьдесят восемь лет управляющий успел и повоевать, и отсидеть (правда вину с него сняли, благодаря влиятельным друзьям, но в СИЗО он некоторое время провел — и, надо отметить, весьма достойно). Так что со своим страхом он бороться умел.

Открыв ящик стола, и вытащив оттуда «Грача» (подарок Командующего), Управляющий открыл дверь… И тут же выстрелил.

Жуткий верзила в рваных обносках, поверх которых кое-как была нашита облезлая, смахивающая на собачью шкура, по всей видимости, собирался вынести дверь в кабинет Артема Витальевича, но когда та открылась сама, тем самым нарушив планы монстра, тот на мгновение впал в ступор. Этой доли секунды управляющему хватило, чтобы выстрелить.

Бронебойная пуля девятого калибра врезалась в могучую грудь страшного существа, и одежда вокруг входного отверстия окрасилась кровью. Монстр сделал два шага назад и уперся в стену, но не упал, а лишь глухо зарычал, обнажив уродливые длинные зубы.

Управляющий выстрелил еще несколько раз: сильная отдача легкого «Грача» не добавляла ему точности, но со столь близкого расстояния промазать было трудно. Получив ранения в грудь, в живот, в шею, здоровяк сполз по стене, оставляя на ней темный кровавый след, но все еще продолжал дышать, не сводя безумных глаз с человека.

— Да что же ты такое?.. — прокричал Артем Витальевич, не слыша себя от звона в ушах. Монстр грозно оскалился, зарычал и снова попытался встать.

Управляющий нацелил пистолет мутанту в лоб и нажал на спусковой крючок.

— Х-ха, — послышалось справа, но человек не успел отреагировать. Лишь заметил боковым зрением размытую тень и какое-то резкое движение. В следующую секунду его рука дернулась, как от удара, после чего раздался звук выстрела…

Это отрубленную конечность свело судорогой, которая заставивила указательный палец нажать на спусковой крючок.

Управляющий, вопя от боли и ужаса, корчился на полу. Он зажал здоровой рукой кровоточащий обрубок, пытаясь остановить кровь. К нему неторопливо подошел монстр, по сравнению с которым расстрелянный Артемом Витальевичем мутант был больным дистрофией школьником.

— Ты здесь главный? — Спросил он, вытаскивая ремень из брюк Управляющего и перетягивая им изувеченную руку мужчины.

Катя.

Некрополь.

Большой ребенок.

Возиться с больным было тяжело. Сергей впадал то в буйство (размахивал руками, пытался куда-то ползти, выкрикивал какие-то ругательства), то в беспамятство. Хорошо хоть еще слабым был, иначе мне пришлось бы его убить… А мне этого очень не хотелось.

Я чувствовала внутри себя новую жизнь, и, наверное, именно она сделала меня такой сентиментальной, и теперь, впервые за долгое время, я не чувствовала себя одинокой.

Троих грабителей я разделала замечательным охотничьим ножом — прощальным подарком бородача. Опыта в этом деле у меня было мало, так что запас мяса состоял из бесформенных окровавленных кусков, почему-то слегка пованивающих дерьмом.

Внутри помещения заправочной станции я нашла холодильник для мороженного. Вытащив из него сетчатые корзины со слипшейся массой из фантиков и остатков испорченного лакомства, я вытолкала эту бандуру на улицу. Ночь обещала быть холодной, так что «припасы», уложенные на дно холодильника, не должны были пропасть.

Наспех поев, я немного пришла в себя. Навалилось дикое чувство тоски и жалости. Жалости к самой себе — хотелось забиться в угол и заскулить. Я посмотрела на грязные окровавленные руки, вспомнила, с какой легкостью расправилась с тремя людьми — пусть они были ублюдками, пусть для них человеческая жизнь не стоит ничего… но это были люди, не мертвяки. Наконец, я сообразила, какое мясо жую и меня вырвало плохо переваренными кусками человечины, вперемешку с кисло-горькой желчью. Когда блевать было уже нечем, я все еще продолжала содрогаться от пустых рвотных спазмов.

Истерика закончилась, когда я услышала звуки возни у кассы — там лежал Сергей, я укрыла его трофейными куртками, чтобы хоть как-то облегчить озноб. Он долго возился, но все-таки смог встать и сделать пару шагов, что-то невнятно бормоча. У меня похолодело в груди, от душевных переживаний не осталось и следа, и тому была веская причина: Сергей двигался… как мертвяк.

Он сделал пару шагов, но не удержал равновесия и упал на холодную плитку, которой был выложен пол, еле успев выставить перед собой руки. Я подошла к нему, приложила два пальца к шее… и облегченно вздохнула — пульс, хоть и учащенный, но, все же был. Да и кожа была горячей. Даже слишком горячей, но это лучше, чем холодная плоть мертвеца.

— Пить… — еле слышно, одними губами произнес он. — Воды…

Хорошо, что предприимчивая я, развела маленький костерок прямо на кафельном полу и растопила снег в кружке, которую достала из рюкзака Сергея.

— Я… хочу… есть… — заявил на утро болезный, и снова забылся беспокойным сном. Пришлось идти на улицу и доставать из холодильника… продукты… Я и сама изрядно проголодалась, ведь приходится есть за двоих.

Хорошо, все-таки, что Сергей находился в полубессознательном состоянии, когда я срезала ножом небольшие кусочки человеческой плоти и скармливала их ему. Он, не просыпаясь, медленно работал челюстями, но, войдя во вкус, начал громко чавкать и жадно глотать плохо прожеванное жесткое мясо. Через несколько минут его вырвало (пришлось перевернуть набок, чтобы не захлебнулся), но он снова попросил есть.

— Больной, да вы идете на поправку, — сказала я, гладя его по грязным спутанным волосам, когда он уснул, и я поняла, что улыбнулась, впервые за долгое время. Зрелище, наверное, не из приятных, учитывая тот «тюнинг», что со мной сотворил мутировавший вирус, о котором болтал Игнат, да не остынет в аду его котел… Но мне было плевать на то, как я сейчас выгляжу.

Артем Витальевич.

ГЭС.

Все предельно просто.

Жуткий громила втащил слабо упирающегося, стонущего управляющего в кабинет. Изувеченная конечность безбожно болела, да к тому же и кровоточила. Раненный слабел на глазах — если бы не вцепившаяся а ворот пиджака ручища, он бы попросту рухнул на пол.

— Слушай сюда, старый мудак, — уродливый верзила, лишивший управляющего кисти, склонился над мужчиной, обдав его зловонным дыханием. Артему Витальевичу казалось, что огромные, налитые кровью зеленые глаза видят его насквозь, со всеми мыслями, тайнами и страхами. Уродливое серое лицо, казалось, было искажено гримасой злобы и презрения. — Мне нужно знать, как вывести станцию из строя.

— Можно мне взять аптечку? — решился спросить изнывающий от боли пленник. Он был бледен и слаб — сказывалась потеря крови и стресс. — Там… там инъектор с обезболивающим… прошу вас.

— Где она? — на удивление легко согласился здоровяк.

— Вон, на стене.

Монстр поднялся на ноги, не сводя глаз со стонущего пленника. Он подошел к небольшому металлическому ящичку белого цвета с красным крестом посередине и без усилий вырвал его из стены, вместо того, чтобы аккуратно снять.

Управляющий перестал прижимать обрубок к груди и протянул здоровую руку к страшному здоровяку, но тот лишь злобно ухмыльнулся, хищно обнажив крепкие желтые зубы.

— Не так быстро, старик… Как вывести станцию из строя? Предупреждаю, если попытаешься меня нае…ть, я тебя четвертую, а потом еще и кастрирую. А потом мои братья просто взорвут здесь все на хер…

— Нет, тогда весь город погибнет, — последнее заявление этого человекообразного чудовища выдернули слабеющего мужчину из состояния мучительного транса.

— Это, вообще-то, уже мертвый город, старик… Какое тебе дело до тех, кто его населяет?

— П-прошу вас, все можно сделать программно, я могу все отключить… Вот только…

— Что «только»? — монстр снова придвинулся к управляющему, вперив в мужчину свой жуткий взгляд.

— Н-ничего…

— Говори! — прорычало чудовище, схватив Артема Витальевича за окровавленный обрубо и с силой сдавил рану. Разозлившись, страшное существо потеряло всякое сходство с человеком — над управляющим склонился кровожадный хищник…

— Ааа… — дико взвыл мужчина. — Ааа-тпусти!

— Что «только»?!!

— У вояк есть человек, который сможет все включить обратно, — прокричал управляющий. При других обстоятельствах он бы ни за что не проболтался этому уроду, но боль была настолько невыносимой, что он сболтнул неосознанно лишнего.

— Если здесь все отрубить, вояки сюда припрутся? — монстр отпустил кричащего человека и схватил его рукой за нижнюю челюсть. — Заткнись! Они сюда сразу припрутся?

— Да, — слабо сказал управляющий, закатывая глаза. Он был на грани обморока.

Монстр взял инъектор с обезболивающим и приставил его к шее слабеющего на глазах Артема Витальевича.

— Обработай свой обрубок и перебинтуй. Потом научишь, как здесь все вырубить.

Серега.

Некрополь. Заброшенная заправочная станция.

У кошки девять жизней, а у собаки — всего одна.

Морозный утренний воздух обжигал легкие холодом. Я лежал в небольшой рытвине, прижимаясь к влажной земле. Подумать только, еще четыре дня назад я только и мог, что лежать пластом, жрать, блевать и плакать. А двое суток назад я не мог вспомнить кто я и где нахожусь.

Но сегодня я проснулся с ясной головой… Ну как ясной — в желудке ужасно урчало, хотелось жрать, а мяса (о происхождении которого я, конечно, догадывался, но старался не думать) больше не осталось. Когда я проснулся, Катя мирно посапывала рядышком… Она сильно изменилась: стала крупнее, лицо приобрело хищные черты и на нем осталась уродливая печать заразы. Бедная девочка… и что она со мной возится?

Чтобы не разбудить свою спасительницу, я медленно, стараясь не шуметь, поднялся с куртки, которая служила мне подстилкой. Вооружившись «ПБ», валявшимся на полу, недалеко от меня, я как только мог тихо выбрался через окно.

Жрать хотелось ужасно. Не есть, а именно жрать, жадно чавкая, давясь кусками сочного мяса, не заморачиваясь на лишнее разжёвывание и бессмысленную готовку. Голод был настолько сильным, что я решил довериться инстинктам, памяти предков, спавшей до сего момента в моих генах. Меня вел запах. Он четко выделялся среди прочих, как свист полицейского свистка выделялся бы на фоне классической симфонии Моцарта. Пахло псиной…

Старый крупный кобель с покрытой давними следами уличных боев черной шкурой поднял квадратную морду и понюхал воздух. Возможно, раньше он был вожаком, но молодость, в конечном итоге, как всегда, победила опыт, и он ушел из стаи, зализывая свежие шрамы.

Учуяв что-то неладное, он рывком развернулся в мою сторону. Да, от меня жутко воняло кислой блевотиной… и еще кое-чем… Хорошо хоть, Катя любезно переодела меня в штаны, которые, полагаю, принадлежали одному из грабителей. Не мудрено, что пес учуял исходящее от меня зловоние.

Кобель глухо зарычал и медленно, но постепенно ускоряя шаг, направился к яме, в которой я притаился. Ждать было нечего — я был слишком слаб для такого опытного хищника — псина легко могла порвать меня на куски. Чувство голода и инстинкт самосохранения заглушили во мне азарт охотника, и я, поднявшись на одно колено, выставил перед собой пистолет. Нас разделяло всего пара метров, когда я дважды нажал на спусковой крючок.

Пес, успевший порядочно разогнаться, рухнул мордой вниз, отчего его тело, по инерции, перевернуло. Получился почти кувырок.

Я поставил пистолет на предохранитель, засунул его за пояс (кобура осталась на старом ремне, который, в свою очередь, остался в старых же джинсах) и, ухватившись за задние лапы псины, потащил тушу в наше с Катей временное убежище.

В это время над головой пролетел, шумя длинными лопастями, большой вертолет.

Бер.

Над Некрополем.

Долг платежом красен.

Бер понимал, что Командующий поставил его в безвыходное положение. Точнее, он сам себя загнал в угол, когда попросил у Петрухина помощи. А что ему еще оставалось делать? Когда Кот притащил запись, на которой было четко и ясно слышно, благодаря увешанному жучками Сереге, как один из жителей «Девятки» рассказывает о том, что база подверглась нападению странных существ — сомнений не осталось, положение становилось катастрофическим.

Подумать только — целая толпа мутантов. Сильные, быстрые, живучие — они не были неадекватными животными, вроде того же Максима. Эти твари, в отличие от неудавшегося убера, были разумны… и, судя по всему, они пользовались стрелковым оружием. Мутанты отличались от Максима почти так же, как человек от обезьяны. И новый вид вполне мог истребить и людей, и уберов, если ничего не предпринять — у мутантов было все, чтобы покорить вершину пищевой пирамиды…

Бер сожалел о том, что Игната не было рядом. Тот всегда мог помочь советом, принять правильное решение, схитрить… Когда его нашли — он пускал слюни и улюлюкал как младенец. На шее руководителя «Лабы» (пробывшего на своем посту не так уж и долго) темнел кровоподтек, будто от удавки, только шире. Некоторое время ученый пробыл в состоянии клинической смерти, но измененный вакциной Дока организм вернул его к жизни. К сожалению, мозг Игната получил значительные повреждения. Причем, насколько понял далекий от науки Бер, даже сильнее, чем в свое время получил мутант, с которого и начались все неприятности. Игнат не был опасен — он просто стал овощем.

Когда его поместили в камеру, где совсем недавно находилась Катя, Бер в одиночку пришел туда и прекратил мучения ученого. Жителям базы, не посвященным в истинное положение дел, сообщать ничего пока не стали…

Командующий предупредил Бера, что помощь военных не безвозмездна. За уничтожение баз он требовал помощи в проведении операций… По сути, уберы теперь работали на вояк.

Когда пропало электричество, Бер сразу поставил жителей базы в ружье. Новый руководитель ожидал штурма, так как привык готовиться к худшему, но ничего подобного не произошло. Вместо этого, в Лабу прибыл Ми-26, на борту которого находилось сорок два вооруженных до зубов бойца из Села. Командир взвода, представившийся как старший лейтенант Зубов, передал Беру «просьбу» Командующего о содействии военным в спецоперации.

Никто не заставлял убера отправляться на ГЭС самому. Но он знал, что Петрухин не стал бы беспокоить его людей по пустякам, поэтому новый лидер Лабы очень рисковал… Бер, хоть и взял на себя обязанности руководителя, все равно оставался воином, не привыкшим протирать задницу в кабинете. Так что командир собрал отделение из двенадцати опытных бойцов и отправился с вояками на электростанцию, оставив Зевса за старшего (Бер все еще опасался штурма).

Убер вздохнул и посмотрел на по-деловому собранных, сконцентрированных перед возможным (или, скорее, ожидаемым) боем подчиненных. Один лишь Кот веселил Васю какими-то пошлыми историями (других он просто не знал).

— Кот, не засоряй эфир, — сказал Бер в микрофон, включив устройство внутренней связи и захватив краешек фразы: «…вот такая жопа!»

— Есть, — уныло отозвался боец и замолчал.

Мутанты.

ГЭС.

«Приходите, гости дорогие…»

Чуткий слух часового донес далекий звук вращающихся лопастей вертолета… Началось. Рядом с опытным пасынком крутился смышленый пацан, не так давно обращенный Отцом, но уже соображавший не хуже бывалых мутантов, так что его-то и послали доложиться старшим.

Поднявшись на два этажа и пробежав по длинному коридору в главном здании, юный пасынок в нерешительности замер у двери кабинета, в котором Дима держал ценного пленного. Вспомнив, какую важную новость ему поручили передать, мальчишка открыл дверь и вошел, перебирая в уме обращения к первенцам…

— Старший брат, — нашелся он, увидев мощный силуэт, каменной статуей замерший в полумраке комнаты. — Мы слышали шум вертолета, километрах в двух, наверное.

«Сколько ему? — подумал Дима, глядя на неокрепшего еще пасынка, но необычайно сообразительного для недавно обращенного. После гибели Арсена, первенец неосознанно искал психологическую замену брату. — Надо бы его убрать подальше, а то замесят…»

— «Старший брат»… А что, мне нравится. Сам придумал? — спросил Дима посыльного и тут же, не дожидаясь ответа, распорядился:

— Скажи бойцам, пускай передают по цепочке: «Готовность номер один». И передай Семену с Костей, чтобы «гостинец» готовили.

Мальчишка кивнул и, развернувшись, растворился в темноте коридора станции.

«Хороший разведчик растет», — одобрительно подумал Дима.

Воины были готовы. То чувство родства, которое привил им Вожак, требовало мести за павших под бесчестным и беспощадным огнем авиационных орудий. Погибшим не дали возможности для защиты, им не предоставили чести сражаться и умереть в бою — их перебили издали, избегая прямого боя. Мутанты жаждали отомстить за тех, кто был погребен под обломками честно завоеванной базы.

Когда обессиленный, израненный Дима добрался до «Оплота» и сообщил Отцу о нападении, тот принял единственное верное решение — отступление вглубь города.

Мутанты срывали решетки с окон квартир, небрежно отрывая головы прежним хозяевам, которые уже были так слабы, что не могли ни напасть на чужаков, ни убежать от них… Заняв позиции, они затихли, ожидая распоряжений Отца.

Благодаря Диме, с «Оплота» ушли все пасынки, забрав вооружение, небольшой запас еды и нескольких рабов, в том числе и пленного оружейника, охотно сотрудничавшего с мутантами.

— Дим, всё готово, — Семен с Костей уже не были так похожи, как до обращения. Костя сохранил почти человеческое лицо, вирус, казалось, почти не изменил его, тогда как у его брата выпали все волосы, а рожа стала такой страшной, что даже Диме — лучшему бойцу стаи, становилось немного не по себе в его присутствии. Семен продолжил доклад, срывающимся на рык голосом:

— Оружие проверено, заряжено, бойцы сытые, отдохнувшие…

— А сюрприз? — перебил мутанта первенец.

— Все в порядке, что им будет? Мы их уже наружу вывели. Оружейник специально для них ошейники хитрые придумал… На кнопку нажал — и все, свободны.

— Ну, значит, гостей встретим, как положено, — зло улыбнулся Дима.

Первенец вооружился двумя «АКСУ», специально переделанными оружейником под его огромные ручища и направился на свою позицию. Сегодня у пасынков будет шанс отомстить за мертвых братьев.

Старший Лейтенант Зубов.

ГЭС.

Гребаная элита.

— Товарищ старший лейтенант, пусто… Внутрь мы заходить не стали — с пригорка в бинокль полчаса пялились.

— А что на КПП?

— Тоже пусто. Вообще ни души.

Двое бойцов, облаченные в маскхалаты, вытянулись перед командиром взвода. Зубов был уважаемым среди солдат офицером… поэтому так и остался старшим лейтенантом. Высокий, плечистый, со светлыми волосами, светло-карими, почти желтыми глазами — он просто просился на плакат с призывом о вступление в ряды вооруженных сил: «Ты нужен Родине!»

Зубов подошел к уберам, занятым подготовкой оружия. Великаны расположились неподалеку от вертолета, но всем своим поведением показывали, что они, как будто бы, сами по себе.

— Бер, мне нужно поговорить с вами, — сказал Зубов, обращаясь к командиру. В их присутствии старший лейтенант, привыкший смотреть на всех, в прямом смысле, свысока, робел и чувствовал себя неуютно — двухметровый Зубов не доставал до плеча даже Коту, самому низкорослому бойцу Бера.

— Давай на «ты», лейтенант. Чего хотел?

Бер даже не смотрел на человека — просто продолжал возиться со своим монструозным оружием, которое уберы скромно называют «Штурмовой винтовкой». «По мне — так это самый настоящий ручной пулемет», — подумал Зубов, разглядывая длинный ствол с мощным компенсатором. Но, надо заметить, в руках воинов-велетов это оружие, и правда, смотрелось не таким громоздким.

«А патроны-то — натовские, — заметил старший лейтенант ленту с пять-пятьдесят-шестыми, выходящую из короба питания. — Как это не патриотично».

— Разведчики доложили, что на территории ГЭС не замечено сил противника…

— И? — Бер на секунду оторвался от чудо-пушки и внимательно посмотрел на Зубова.

— Там никого нет… То есть вообще никого: техники, охрана, рабочие — станция как будто вымерла.

— И? — Повторил убер, не сводя равнодушных глаз со старшего лейтенанта.

— Вашему отделению нужно попасть на территорию базы и выяснить, что случилось с персоналом, мы вас прикроем.

Бер зло рассмеялся, и его тут же поддержали подчиненные.

— Ты что удумал, лейтенант? Мы — особое подразделение. Элита! — Бер поднял палец вверх, подчеркивая значимость сказанного, и Зубов понял, что убер не шутит. — А не пушечное мясо, как ты, отчего-то, решил сначала… Если вы облажаетесь, тогда в игру вступим мы и спасем ваши потрепанные задницы. Герои всегда приходят в последний момент!

— Но… — старший лейтенант не знал, что ответить на заявление убера. Он думал, что могучие воины, вооруженные мощным оружием, облаченные в первоклассную броню, расчистят дорогу людям, которым останется лишь добить раненых и собрать трофеи.

— Свободен, лейтенант… Не заставляй меня бить тебя при твоих же людях — это может сказаться на их боевом духе.

Зубову не оставалось ничего другого, как развернуться и побрести в сторону своих бойцов. Ему хотелось дать своим людям один простой приказ, «супер-солдаты» не успели бы среагировать… Но это означало бы лишь одно — начало войны с Лабой… По вине Зубова.

Внешне старший лейтенант оставался спокойным, солдатом незачем знать, что тревожит командира. Но желваки на обветренном лице офицера едва заметно подрагивали.

ГЭС.

Правильное решение.

Управляющему было очень плохо. Рана воспалилась, боль раскаленными иглами впивалась в обрубок, пробиваясь сквозь спасительный дурман обезболивающего. Мужчину то трясло от холода, то бросало жар.

«Еще немного — и я умру, — как-то равнодушно, безучастно подумал Артем Витальевич, когда очередной приступ лихорадки утих. — Да, я сдохну здесь! Но не за просто так…»

В памяти управляющего всплыл недавний разговор того жуткого здоровяка с уродливым собратом. Чудовища говорили о том, как пустить электроэнергию на центр города, где засел, как он выразился «Отец с братьями».

«Если плотину прорвет, в первую очередь пострадает центральный район, — лихорадочно соображал Артем Витальевич. — Окраинам тоже несдобровать… зато центр уж точно смоет с лица земли».

Пожилой управляющий знал о своей станции и об её изъянах все. И то, какие повреждения получило дно колодца под плотиной, и о кавернах вблизи основания плотины и, как следствие, о деформации бетона, который, по идее, выдерживает попадание авиационной бомбы, но против такого противника, как время, бессилен.

Страшные существа были слишком заняты подготовкой к засаде, чтобы возиться с полумертвым человеком. Он не вызывал ни малейших опасений — Артем Витальевич рассказал их оружейнику (который, к его удивлению, оказался обычным человеком) все, что нужно для возобновления подачи энергии, для управления линиями передач… Покалеченного пленника просто забыли убить, оставив умирать здесь.

Управляющий находился в своем кабинете. Полуживой, уставший, измученный, он поднялся с пола и побрел к персональной консоли управления станции. Тронув нужные сенсоры, он вызвал мониторы управления оборудованием. Действовать одной рукой, да еще и левой, было очень неудобно, но он старался. Непонятные постороннему человеку графики, значения, изображения и таблицы были для него родной стихией, в которой он ориентировался как рыба в воде.

Артем Витальевич менял цифры в различных интерфейсных полях, поднимал и опускал отметки то на одной виртуальной шкале, то на другой, игнорируя предупредительно мерцающие красным оповещения, молясь лишь о том, чтобы его никто не увидел, чтобы никто не вошел в его кабинет и не помешал осуществить задуманное.

Когда мужчина закончил, он без труда скрыл результаты своей деятельности и поменял пароль. Силы покидали управляющего, поэтому он сел на пол и приставил к шее инъектор, а затем нажал на активатор. Потом еще раз… И еще.

Когда в кабинет вошел тот самый монстр, лишивший управляющего правой кисти, Артем Валентинович уснул, чтобы больше не просыпаться.

— Черт, — выругался Дима, схватив безвольное тело пленника за шиворот и пару раз встряхнув. — Черт-черт-черт! Старый дурак!

Поздно — человек был мертв. Дима, на всякий случай, подошел к консоли, но не заметил ничего странного. Мутант плюнул на мертвеца и направился к подчиненным. Те людишки, которые прибыли на вертолете, уже третий день никак не проявляют своего присутствия. Ничего, запас еды большой… Если постараться, можно еще неделю просидеть.

— Дима! — В кабинет, сломя голову, влетел Семен. — Они, все-таки, решились на штурм!!!

Бремя крови.

Катя.

— Катя? Катя?! Что с тобой? Воды хочешь?..

— Не ори! — Тяжело привалившаяся к стене Катя болезненно сморщилась.

— Что? Это ребенок, да? Ребенок? У тебя схватки? — Серега продолжал тормошить свою спутницу, несмотря на ее вялые попытки отбиваться.

— Какие схватки, окстись, мне до родов, как до луны пешком! — Катя обхватила голову руками и медленно опустилась на землю, — О-о-ох…

— Ты можешь толком сказать, где болит? Я аптечку сейчас принесу! — не унимался Сергей.

— Сказала же, помолчи! — Катя вскинула на напарника полыхнувшие тигриной зеленью глаза, — Нигде у меня не болит! Дурно мне что-то. Кажись, я с ума схожу.

— В каком смысле?

— Да в прямом! Голоса слышу. Ну, не то, чтобы голоса. Чувствую мысли чьи-то, вижу картинки какие-то. Людей. И самое страшное, я понимаю, что мне нужно сделать. Меня… позвали. На плотину. Я… там нужна.

— Кому нужна? Ты о чем?

— Не знаю, верней, я чувствую, что должна что-то защитить. Или кого-то? Ох, Сереж, я совсем запуталась! — Катя вдруг стала похожа на ту девчонку из супермаркета, уязвимую, нуждающуюся в помощи.

— Послушай, — Сергей заговорил уверенным и спокойным голосом (таким обычно говорят врачи, прячущие за спиной шприц), — На плотине полно военных. Охрана, понимаешь? Нас они порвут в клочья, как только увидят.

— Клочья! — взвизгнула Катя.

— Н-н-ну да… — Серега пристально посмотрел на руки своей спутницы, которые вдруг начали рисовать в воздухе странные траектории, словно их хозяйка что-то скручивала, сжимала и сдирала.

— У охраны там, похоже, с клочьями проблемы. Или, как раз, проблем с клочьями нет… как правильно сказать: есть проблемы, или нет? — Катино бормотание стало бессвязным.

— Чего? — Серега, похоже, всерьез труханул, глядя на наливающиеся кровью белки катиных глаз.

— Да ничего. — Катя устало опустила веки, — Сережик, мне правда, хреново что-то. Дай воды.

— Айн момент, мадмуазель! — Сергей резво вскочил и зашагал к их временной базе, устроенной на окраине Некрополя в относительно чистом, не загаженном мертвяками, доме.

Заподозрив неладное, он резко обернулся и что-то даже крикнул, но было поздно — Катя, недавно обессилено привалившаяся к стене, исчезла. Теперь о ее присутствии напоминали лишь четыре параллельных отметины на штукатурке, оставленные ногтями (или когтями?), да глубокий след от ботинка, на внешнем контуре которого слабо шевелилась раздавленная мокрица.

Бремя крови.

Сергей.

В общем-то, диспозиция ясна. Перехватить ее по пути следования к источнику этого непонятного зова нереально. У мутанта в мертвом городе сто тропинок, как говорится, да только сходятся они в одном месте. Значит, там и будем искать.

Сергей заметил, что, вроде бы, не спеша, покрывает такие расстояния, какие ему, будучи обычным «выживальщиком», были недоступны, даже если бы он вздумал проехаться по кишащему мертвецами городу на велосипеде. «Не стоит забывать», — говорил он себе, — «Что так двигаюсь я, относительно еще слабый… мутант (что ж, придется привыкать), недавно прошедший трансформацию. Куда уж мне тягаться в скорости с Катей, которая, судя по всему, вполне освоилась в своем новом теле».

Мертвяки почти не беспокоили преследователя. Видимо, чувствовали, что неуловимо быстро перемещающаяся по захламленным улицам тень плохо подходит на роль жертвы. Ободранные силуэты маячили на периферии серегиного невероятно обострившегося зрения и поспешно, насколько позволяли разлагающиеся мышцы, убирались с пути.

«Кто же ее позвал?» — терзался Сергей, — «Нет сомнений в том, что все это связано с новыми катиными «способностями»». Вспомнив безвременно опочившего Максима, Сергей невольно вздрогнул. «Неужто уберы научились-таки управлять существами, в которых мы с ней превращаемся? Не хочу! Но почему ГЭС? Почему?»

Задумавшись и на секунду и потеряв сосредоточенность на окружающей обстановке, Сергей не сразу уловил угрозу, которая исходила от нескольких существ, бесшумно выкатившихся откуда-то из темной арки облупленной «хрущевки».

Приглядевшись, Сергей похолодел. Это была стая собак. Поджарые, скалящие зубы бестии, источающие дикую вонь, они больше были похожи на толпу оголодавших гиен.

Кобель, превосходящий своих собратьев примерно вдвое, идущий во главе своры, на мгновение припал к земле и, прижав острые уши к мохнатому загривку, молча прыгнул Сергею на грудь.

Все произошло так быстро, что Серега успел только испугаться, ни на что другое у него не хватило времени. А вот Мутанту по имени Серега, времени хватило на то, чтобы еще разозлиться и вскинуть руки навстречу стремительно приближающемуся к лицу серому силуэту и схватить его за косматую, жилистую шею.

Не обращая внимания на щелкающие у самого лица слюнявые клыки, Мутант приподнял извивающегося пса на вытянутых руках, мощным рывком взметнул над собой, перехватил левой рукой ляжку своей жертвы и с тошнотворным хрустом сломал ее позвоночник о свое колено.

Лай и истеричные завывания стаи моментально стихли. В наступившей тишине слышно было, как безвольное тело вожака грянуло о землю. Пес почти по-человечьи застонал и забился в агонии.

Мутант медленно обвел странно заблестевшими глазами онемевших шавок, а затем не спеша опустился перед поверженным врагом на колени и вонзил свои зубы в еще пульсирующую теплую собачью шею.

Когда Сергей отпрянул от парящей раны на горле вожака стаи и внимательно оглядел улицу, на ней уже никого не было. Облизнув губы и кое-как утерев рукавами окровавленное лицо, Мутант повел головой и плотоядно улыбнулся. Подняв с земли свой рюкзак, он неторопливо проверил амуницию и целеустремленно зашагал по темной улице. Зов, который недавно уловила Катя, прочно поселился и в его голове. Он звучал явственно и неоднозначно, лишь волны нечеловеческого, лихорадочного смеха, периодически сотрясающие тело Мутанта, изредка его заглушали.

ГЭС

Трое сбоку, наших нет.

Сегодня Дима пировал на поле боя. Нет, он не пожирал тела своих врагов. Он упивался насилием, как действом. Находясь на пике своей формы, Дима шел меж неповоротливых манекенов, возомнивших себя воинами, будто исполняя па грозного боевого танца. Огромные ручищи, не очень приспособленные для огнестрельного оружия, творили ужасные дела. Одному из зубовских бойцов он на бегу проломил кулаком грудную клетку, другому — оторвал руку, сжимающую автомат.

Анабиозники сделали свое дело — отвлекли огонь солдат на себя, позволив Диме сократить дистанцию между собой и жертвами. Подождав, пока объятые ужасом бойцы полностью не переключат внимание на тварей, бросающихся под пули с яростью берсеркеров, Дима выстрелил собой прямо в самую гущу сбившихся в кучу людей.

— За Арсена! — один из стрелков откатился в сторону, сжимая руками разорванный бок.

— За братьев! — схватив двух солдат за шкирку, как котят, Дима с треском столкнул их лбами, с мрачным удовлетворением уловив едва слышный хруст ломаемых шейных позвонков.

Анабиозники кружили вокруг Димы, как рыбы-лоцманы вокруг белой акулы, преследуя свои гастрономические интересы. Они видели, что еда мало интересует огромного хищника и с восторгом принимали от него щедрые подачки. Дима же их ни разу не разочаровал: любой из зубовских бойцов, имевший несчастье встать на его пути, превращался в бесформенное кровоточащее нечто, через несколько секунд после знакомства с руками мутанта, исчезающее под грудой тел мертвяков.

Дима мощным пинком сбросил очередного бойца с тела плотины, и обернулся на странный звук, сжимая в руках тактические ножи, больше напоминающие римские гладиусы.

— Веселишься, курвеныш? — на Диму смотрела диковинная железная харя, недобро посверкивая стеклышками визоров.

Дима, вполне уже погрузившийся в багровые глубины амока, не ответил. Человеческая речь уходила от него, уступая место клокочущему рычанию.

Впрочем, Бер не очень-то рассчитывал на диалог. Отпихнув ногой тело только что упокоенного им мертвяка, командир уберов поднял ствол штурмовой винтовки и дал короткую очередь.

Уйти с прицела убера — дело дохлое. Но Дима и не думал об этом. Пока Бер целился, Дима сделал неуловимое для глаза движение и один из визжащих мертвяков полетел навстречу пулям. Бледно-серая туша на миг заслонила от Бера свет. Убер не дал мерзкому куску мяса коснуться себя, сместившись влево. Шлепнувшись на бетон, мертвяк дернул пару раз ногами и затих. Бер поглядел на то место, где секунду назад стоял Дима. Кроме скалящих клыки анабиозников там не было никого. Секунду твари мешкали: фигура, залитая камуфлированной броней, не источала соблазнительных запахов, однако представляла несомненную опасность. Будто поняв, что шипением и воем отогнать грозного гиганта не удастся, один из анабиозников сначала неуверенно, а затем все решительней затопал в сторону убера. Остальные бросились следом.

— Запасайтесь, дьяволы, гробами! — сказал Бер и выхватил из ножен на бедре свою «ваку».

ГЭС

Бремя крови

Катя

«Что я здесь делаю?» — Катя, притаившись за стоящим на ободах ржавым «Уазиком», судорожно пыталась осознать, что с ней происходит. КПП горел, смотровая площадка, на которой раньше люди устраивали фотосессии и пикники, была завалена мертвыми телами. А наверху, на самом теле плотины, шел жаркий бой.

— «Сестра!» — Катя охнула, прижавшись к шершавой дверце.

— «Ты нужна Стае!»

— Я иду! — мутантка распрямила спину и легко перемахнула через покосившийся автомобиль.

— Движение! — тут же заорали со стены.

С досадой ощущая, как заныли голеностопы, Катя пулей рванула к новому укрытию — будке КПП, курящейся белесым дымом. Пламя притихло, так что, можно было безбоязненно прижаться к бетонной переборке.

За спиной, впрочем, слишком далеко, чтобы причинить какой-то вред, громыхнул взрыв. Зубовские бойцы, наученные горьким опытом «общения» с Димой, решили на мелочи не размениваться и пальнули по размытому стремительному силуэту из подствольника.

Впрочем, такая расточительность была вполне оправдана. Теснимые анабиозниками, солдаты прилагали все силы для того, чтобы удержать позицию. Если бы не Бер, вовремя вступивший в бой, Зубов со своими людьми не выстоял.

Громадный убер, оттеснив Зубова, командовал обороной и тела мертвяков градом сыпались на бетон. Дима не давал о себе знать, и это бесило Бера, любившего все, за что принялся, доводить до конца.

— Прикрой нас с тылу, старлей! — Бер небрежно качнул своей железной башкой в сторону будки КПП.

Зубов недовольно кивнул, содрал с неподвижно лежащего возле стены тела сумку с гранатами и махнул двум своим людям, направляясь в сторону автомобильной стоянки у КПП. Короткими перебежками бойцы, используя остовы машин, как укрытия, двинулись в сторону катиного ненадежного убежища.

ГЭС

Бер

Танец в огне

— Кот! Вы на позиции? — Бер раздраженно пощелкал арамидными пальцами по шлему.

— Никак нет, — голос Кота прорывался сквозь сильные помехи, пальба зубовских подчиненных тоже не добавляла слышимости, — Продвигаемся к корпусу «Б», сильное противодействие!

— Потери?

— Шестеро. Из них четверо «двухсотых».

— Твою ж мать!

— Пилота вертушки какая-то сволочь подстрелила, когда мы высаживались. Саламбек перехватил управление и ушел на базу.

— Порадовал ты меня, то есть, вас там не семеро, а шестеро осталось?

— Так точно!

— Значит так, Кот, мне нужен этот корпус. Не зачищай его. Просто крышу займи, оттуда вся ГЭС, как на ладони. Что хочешь делай, но скинь эту падаль с плотины. Мы тут топчемся, пока уроды в Пункте управления окапываются. Давай, дорогой! Рассчитываю на тебя!

— Как скажешь, начальник… Команч! Ослеп? Вали этого! Ах ты блядь… босс? У меня здесь… Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш… пш-ш-ш-ш-ш-ш…

— Кот? Ко-о-о-т!

Бер орал, зная, что Кота на связи уже нет. Словно вслед его догадке, воздух распороло эхом нескольких взрывов.

Корпус «Б», в котором находились лаборатория, столовая и центр связи, окутался клубами черного дыма.

— Сука! — Бер стиснул кулаки.

— Э-э-э… Командир? — один из бойцов неуверенно смотрел на убера, явно не зная, как к нему обращаться, но, рассудил, что, раз уж старлей не стал кочевряжиться и побежал исполнять боевую задачу по кивку этого «суперсолдата», то ему и подавно не к лицу рядиться.

— Ну?

— Твари опять активизировались.

Бер перевел взгляд туда, откуда шли волны мертвечины, раз за разом иссякающие под кинжальным огнем его небольшого отряда и на секунду остолбенел.

Вместо осточертевших уже анабиозников, на площадку, заваленную неподвижными телами, вышли тела, еще способные поддерживать себя в вертикальном положении. Но давалось им это со значительным трудом. Отчасти, из-за полуразложившейся плоти, отчасти, из-за навешанных на эту плоть всевозможных средств индивидуальной защиты. Такого паноптикума бывалый командир элитного отряда не видел никогда.

Мертвяки, идущие плотной стеной, щеголяли бронежилетами и касками. Причем, местами снаряжение было новеньким, как на витрине магазина, а кое-где — обгоревшим и пробитым пулями. Было видно, что мутанты, устроившие этот цирк, знатно помародерствовали в «Оплоте».

Впрочем, в ход пошло не только военное снаряжение. Парочка ходячих трупов тащила на себе полицейские щиты, а один и вовсе — велосипедный шлем и защиту, используемую игроками в американский футбол.

— Психическая атака, говорите? — подобрав челюсть, пробормотал Бер, — Типа, матросы на зебрах?

— Чего? — опешил боец.

— Огонь, говорю!

Под ураганным огнем мертвяки, теряя части тел, надвигались на укрепления Бера. Многие падали, но на их место вставали новые твари, так же, как и свои предшественники, бездумно подставляя свои тела под длинные очереди солдат.

Бер экономил патроны, одиночными выстрелами разваливая уродливые головы, нелепо упакованные в каски. Боезапас подходил к концу, а у зубовских бойцов не было с собой натовского боекомплекта. Первой его жертвой стал тот самый «спортсмен» в велосипедном шлеме. Почему-то уберу он понравился еще меньше других, не столь пижонистых, мертвецов. Наверное, любое нарушение формы одежды у Бера, как у истинного командира, вызывало инстинктивную и абсолютно спонтанную неприязнь.

Стена из мертвецов, несмотря на огонь и тяжелые потери, неотвратимо надвигалась. Бер целился и одновременно зыркал глазами по сторонам, ожидая появления стремительного силуэта. Он знал, что мутант-берсеркер где-то рядом и весь этот адский маскарад — неспроста.

Но вдруг, его взгляд выхватил из толпы вяло бредущих тел одно, обмотанное алюминиевой проволокой. Таким оригинальным крепежом к нему был прикручен баллон с кислородом. Опустив глаза, Бер вздрогнул: поверх драной клетчатой рубашки на мертвеца была небрежно натянута разгрузка с болтающимися на ней цилиндрами ядовито-оранжевого цвета. За ним шел еще один такой «смертник», и еще! Похолодевший убер насчитал четверых «шахидов».

— Стой! Прекратить огонь! — Что было силы, заорал Бер.

Но было уже поздно. Одна из живых бомб зашаталась под ударами пуль и, корчась, рухнула на бетон.

ГЭС

Катя

Танец в огне

Пуля сделала в декоративной панели аккуратную дырочку, обрамленную небольшим кратером в нескольких сантиметрах от катиной головы.

Морщась, она отползла вдоль забора поближе к будке и выщелкнула обойму из своего Пэ-Эма. Пять патронов и один в стволе.

Старлей со своим подразделением, памятуя о резне, которую недавно устроил Дима, действовал наверняка. Не давая Кате поднять голову, вояки обложили КПП, постепенно сжимая кольцо.

Катя, припав к стене, напряженно вслушивалась в переговоры солдат. Ее обостренный слух выхватывал их реплики из какофонии боя, кипевшего неподалеку. Она знала, что задумал Зубов, но не могла ничего поделать. Со своими шестью патронами она мало что могла противопоставить вооруженным до зубов людям. Оставалось одно: дождаться, когда подойдут на расстояние броска гранаты и выскочить из укрытия, устроив «ураганный» огонь, сближаясь для рукопашного боя, в котором перед ней никто из них не устоит.

Ураганный, ага! Аж самой смешно. Но ничего другого в голову не приходило.

Вдруг она замерла, принюхиваясь, как собака. К «букету» из пота солдат, крови и пороховой гари, примешался еще какой-то неуловимо знакомый запах. Сережа?

Азартное сопение и негромкие голоса приближались. Катя похолодевшими пальцами стиснула рукоять пистолета и на секунду прикрыла глаза. Пора!

Ухватившись левой рукой за выщербленный угол будки КПП, Катя изготовилась к мощному прыжку, но вдруг почувствовала, как бетон под ногами задрожал. Через долю секунды она ничего, кроме звона в своих ушах, слышать не могла. Вспышки, как при сильной и близкой грозе, негативами отпечатали на сером бетоне длинные, изогнутые тени и исчезли, оставив лишь угасающие зеленые зигзаги перед глазами, вроде тех, которые случаются, если долго смотреть на лампочку.

Длинная очередь неподалеку вернула Кате ощущение реальности происходящего, а вслед за ним пришел страх. Еще пара автоматов внесла свою лепту, суетливо и как-то обреченно перебивая друг друга. Откуда-то со стороны донеслось басовитое рявканье одиночных выстрелов и лай оружия подчиненных старлея Зубова потихоньку начал стихать.

Несколько томительных минут тишины Катя, обмерев, прислушивалась, скрываясь за стенами своего ненадежного убежища, а затем услышала скрежет бетонного крошева под тяжелыми ступнями. Серега? Снова обожгло надеждой и нечаянной радостью.

Нет. Теперь было отчетливо слышно: к ней по трупам солдат шло два… существа. Не было сомнений в том, что именно их запах она уловила несколько минут назад.

— Эй ты!.. Как тебя там? Не стреляй. Меня зовут Семен, а моего брата — Костя. Не делай глупостей, мы на твоей стороне. Идем с нами, тебя хочет видеть Отец.

ГЭС

Бер

Танец в огне

Бер любовался тлеющими хлопьями сажи, медленно кружащими над его лицом. Шлем лежал рядом, поскольку взрывом повредило систему вентилирования и убер сорвал его. Теперь Бер осторожно вдыхал горячий воздух, пахнущий гарью и разложением.

В голове было пусто, а тело плохо слушалось. Впрочем, шевелиться совсем не хотелось. Танец пепла завораживал. Бер вообще не хотел вспоминать, почему он здесь лежит и смотрит на горящих мотыльков, ткущих пламенный узор над его головой. Ему казалось, что за этими воспоминаниями таится что-то мерзкое и опасное, а огоньки были такими красивыми…

Он помнил, что совсем недавно рядом были не то, чтобы друзья, но люди, готовые прикрыть спину. Он знал, что сейчас плоть их пожирает жадный термитный огонь, а души поднимаются вверх, к пронзительно синему небу, похожие на черно-оранжевых, красивых бабочек.

А затем, откуда-то сверху опустилась громадная рука и грубо схватила Бера за горло. От мощного рывка в голове плеснулась боль, а в глазах потемнело.

— Курвеныш, говоришь? — донеслось из зеленой мглы.

Удара Бер почти не ощутил, вот только темнота приобрела багровый оттенок, а во рту стало солоно.

Дима встряхнул обмякшего противника, заставляя его встать на ноги, и замахнулся для следующего удара.

Внезапно, руку, которой он держал свою жертву, обожгло и рвануло так, что Дима развернулся всем корпусом. Проклятый убер, каким-то непостижимым образом оказавшийся сбоку, попытался поймать голову мутанта в захват своих, чудом налившихся силой, рук. Вывернувшись, Дима ощутил сильнейший пинок в область поясницы, отчего заныли почки и показалось, что сердце рухнуло куда-то в желудок. Быстро обернувшись, он увидел перед собой того, прежнего беспощадного убийцу, пусть теперь и без шлема, в обугленной и вмятой броне.

— Курвеныш и есть, к тому же мудак редкостный! — насмешливо сказал Бер и перебросил свой, то ли нож, то ли меч из правой руки в левую. Когда он его достал — Бог весть.

Дима зарычал и отпрыгнул назад, доставая из-за пояса ножи.

Три клинка замелькали в воздухе с головокружительной скоростью. Мутант был по-звериному быстр, однако ему противостоял враг, не уступающий мощью и рефлексами, а в багаже имел годы тренировок и боевой опыт.

Все же, Дима видел, что взрыв не прошел для убера даром. И не зря тот орудовал левой рукой — у суперсолдат был очень крепкий скелет, но он тоже имел свои пределы прочности.

Поставить жизнь на карту и рискнуть — единственный шанс выжить в драке с убером. Дима решил не откладывать дело в долгий ящик. Сделав обманный выпад, целя в глаза, он заставил противника поднять руку с зажатой в ней вакидзаши и вложил всю свою силу в удар, пробив слабый блок искалеченной правой руки своего врага. Обгорелая броня вмялась в бок убера, а его оружие улетело в ревущую искусственными водопадами пропасть.

Отлетев на несколько шагов, Бер тяжко рухнул на спину в нескольких шагах от кромки тела плотины. Дима, не торопясь, засунул ножи за пояс и подошел к конвульсивно выгибающемуся противнику. Все также неспешно, он пригвоздил своими ручищами плечи убера к бетону и наклонился к толстой шее, обнажив клыки.

Его даже немного восхищала воля к жизни этого человека. Вот и сейчас, зная, что проиграл, тот пытался бороться до последнего. Слабеющие руки убера сомкнулись под нижней челюстью мутанта, пытаясь оттянуть неизбежный конец.

— Давай! — прорычал Бер и задрал голову Димы повыше, — Давай!

Он видел то, чего не видел зацикленный на желании перегрызть ему глотку мутант. По не очень высокому лбу Димы уже несколько секунд ползала нервная красная муха лазерного целеуказателя.

— Огонь! — заорал изо всех сил Бер, молясь о том, что снайпер услышит и послушается приказа — руки слабели с каждой секундой.

Почуяв неладное, Дима задергался, пытаясь высвободиться из захвата, но не успел. Пуля снайпера аккуратно сняла ему полголовы, обдав изнемогающего Бера крошевом костей и ошметками мозга.

Поднатужившись, убер приподнял обмякшее тело и ногой отправил его в пропасть.

Хромая, он подошел к своему шлему, поднял его с бетона и сказал:

— Хороший выстрел, Кот.

— Спасибо, командир! — голос Кота звучал очень тихо. Непонятно было, то ли связь была плохая, то ли сил у него, как и у Бера, было не очень много.

— Кто еще с тобой?

— Никого, я один.

— Понятно… бл-л-л-лядь!

Кот промолчал.

— Давай, двигай ко мне. Тут решим, что делать дальше. Отбой!

Бер подошел к краю и заглянул туда, куда минуту назад отправилось тело одного из «пасынков». Черные хлопья сажи все еще оседали на бетон, на плечи убера и сыпались в пропасть. Красивых огоньков уже не было и Беру чудилось, что к реву водопадов изредка присоединяется предсмертный крик мутанта: обреченный и свирепый.

Услышав за спиной легкий шорох, он успел обернуться и даже отпрыгнуть от края пропасти. Перед ним стояли трое. Один из них — с угрюмой и страшной даже для мутанта рожей, только что пустил в полет свой волосатый кулак, стремительно приближающийся к челюсти убера. Машинально вскинув в блок правую, раненную руку, Бер вскрикнул и позорно пропустил этот крестьянский хук.

Вторично грохнувшись спиной о бетон, перед тем, как отключиться, Бер услышал, как одна из фигур хриплым, но все же женским голосом произнесла:

— Не убивай! Возьмем его с собой.

Ответа убер услышать не успел. Он просто раскинул руки и закрыл глаза, перед которыми продолжали кружиться и медленно опускаться на землю траурные, оранжево-черные мотыльки.

ГЭС

Центр управления и контроля

Вожак не мигая смотрел на Катю. Похоже, она его не узнала, да и немудрено. Последний раз они виделись, будучи людьми и эта сучка унизила его. Сейчас она смотрела на него так же нахально, как и тогда, на базе «Оплот», только расклады были совсем иные. Сам Вожак едва мог скрыть какой-то иррациональный восторг, который охватил его, когда она вошла в зал. Следом за Катей, вышагивающей с гордо задранным подбородком, Семен и Костя с некоторым трудом протиснули в двери связанного убера.

Молчание затянулось. Катя не собиралась суетиться и все так же вызывающе смотрела на огромную корявую фигуру на фоне панорамного стекла. Убер, кажется, едва понимал, где находится. Во всяком случае, заплывшие кровью глаза выражали полную апатию, а ноги то и дело подгибались, так что, то Семену, то Косте, приходилось иногда приводить его в вертикальное положение.

— Здравствуй, Сестра! — наконец, заговорил Вожак, — Ты не можешь себе представить, как мы рады, что ты присоединилась к нашей Стае.

— Ну почему же, очень даже могу! — Катя непринужденно оглядела зал в поисках места, куда можно было бы сесть, — Как я могла заметить, с женщинами у вас негусто.

Вожак видел, что она снова начинает свою женскую игру, в которой мужчины всегда проигрывают, он был готов разорвать ее за это, но заставил себя улыбнуться. Пора поставить маленькую шлюшку на ее место.

Катя услышала, как тихо вздохнул тот, кто назвался Семеном. Стоящим рядом Костя просто лучился счастьем. Ничего не понимая, она перевела взгляд на «вожака» и застыла — перед ней стоял Тот, кому нельзя перечить. Хозяин.

— Подойди! — властно сказал Вожак и Катя немедленно повиновалась.

Пока самка шла через зал, он откровенно ей любовался. Даже тяжелый живот не портил ее мощную фигуру. А запах, шедший от нее, заставлял голову Вожака кружиться.

Неожиданно, рука мутанта метнулась вперед и разорвала одежду на ее груди. Притянув Катю к себе, он долгим поцелуем впился в ее раскрытые губы. Пасынки довольно заворчали.

Оттолкнув от себя самку, Вожак тяжело перевел дух. Не стоило терять над собой контроль. Не сейчас. Нужно было решить еще кое-что и откладывать это было очень опасно.

— Позже. — пообещал он молча пытающейся задрапироваться обрывками одежды Кате и повернулся к Беру.

— Эй ты! Гвардеец! Просыпайся, дело есть! — Вожак сделал знак своим детям, чтобы подтащили убера поближе.

— Какие у нас с тобой могут быть дела, трупоед? — разбитые губы командира спецподразделения скривились в презрительной усмешке.

— Да как всегда, на миллион, не больше, не меньше. — Вожак внимательно оглядел закатывающиеся глаза Бера, — Так уж получилось, что все, кому ты верно служил, нынче кормят червей. А я предлагаю тебе союз.

— Союз? С кем союз? С обезьянами твоими голожопыми? Не смеши меня, упырь.

— А если тебя из твоих железок выковырять, ты какой обезьяной станешь? Не думай, что мы с тобой такие разные. Вся разница между тобой и мной в том, что я кровь люблю в силу природы, а ты — потому что тебя таким создали твои хозяева.

Бер медлил с ответом. Катя видела, что убер украдкой вслушивается во что-то, происходящее за дверью. Она попыталась предупредить хозяина о возможной опасности, но Вожак и сам уже повернулся и сказал кому-то, стоящему снаружи:

— Заходи! Гостем будешь!

Дверь медленно открылась, но светлый прямоугольник дверного проема был пуст. Вожак кивнул Семену и тот, сдернув с плеча автомат, загородился громоздким убером, прицелившись в пустоту.

— Кому сказано, заходи! — повысил голос Отец, обнажив клыки, — И не вздумай дурить!

Тот, кто стоял за дверью, сделал шаг и на пол, освещенный солнцем снаружи, упала громадная горбатая тень.

ГЭС

Плотина

Несколько минут тому назад

Как джентльмен джентльмену

— Ну здравствуй, Сережа! — скрежет, в который превращался голос убера на выходе из динамиков (или как там у них эти дырки в масках называются), создавал иллюзию спокойствия, мол: «все в порядке, гражданин, сейчас мы вас немного застрелим».

— И тебе не хворать, — Серега угрюмо смотрел в недра винтовочного ствола. Оружие было направлено аккурат в середину его живота, — Кот, ты чтоль? Не узнал тебя в гриме. Ружьишко вот только выдает.

— Ага. Смышленый ты парень. Да вот только я тебя последнее время чаще вижу, чем мне хотелось бы.

Сергей виновато развел руками. Сам он предпочел бы совсем не видеть этих «дружбанов» из недалекого, но какого-то совсем чужого прошлого.

— А ты не смотри.

— А ты мне не указывай!

— Куда уж мне, винтовка-то у тебя.

Кот сделал быстрое движение ногой и Сергей грохнулся на землю. Ствол уперся оглушенному мутанту прямо в лоб.

— Значит так, Сережа, у нас на твои остроты времени нет. Быстро говори, какого хрена ты здесь забыл и где Бер?

Сергей на секунду прикрыл глаза. Похоже, приплыли. Он видел, что Кот, никогда не отличавшийся сдержанностью, паникует и очень скоро начнет решать свои проблемы так, как привык. А как он привык, Сергей помнил слишком хорошо. Судя по бушующему то тут, то там пламени и завалам из разномастных трупов, заварушка совсем недавно здесь была некислая. И кто знает, какую роль в ней сыграла Катя? И не ей ли обязан Кот потерей командира?

Серега был парнем начитанным и знал, что таких людей уговаривать и убеждать бессмысленно. Убер был так запрограммирован: у кого ствол, тот и главный. Нужно срочно «рвать шаблон», то есть, сбивать Кота с его агрессивно-истеричного настроя.

— Г.Э.К.К. я тут забыл. — Не обращая внимания на больно упершийся в кожу ствол, Сергей непринужденно подтянул под себя ноги и доброжелательно глянул снизу вверх на Кота.

— Э? — Убер испуганно завертел головой в громоздком шлеме, словно пытаясь в окружающем пейзаже найти разгадку незнакомой аббревиатуре.

— Группа Эдемских Конструкционных Компонентов, для создания города-рая! — любезно пояснил Серега и, почувствовав, что у Кота заплясал палец на спусковом крючке, поспешил добавить:

— Кот, давай включим голову. Я вам не враг и никогда им не был. Когда я подошел, тут пусто было, только «двухсотые» и мертвяки. А что я здесь забыл… человека забыл, которому жизнью обязан. И у меня такое впечатление складывается, что мы можем друг другу помочь… Я тебе с Бером, а ты мне с… Катей.

— Ну? — Кот нетерпеливо дернул головой.

— Вон там, — Сергей ткнул грязным пальцем в сторону Центра управления, — сидит дядя, к которому и у меня, и у тебя куча вопросов накопилась.

— Откуда такая информация?

— А ты посмотри на меня внимательней. Чуйка у меня, понимаешь?

Глухой шлем скрывал лицо собеседника, но Серега почему-то был твердо уверен: челюсть убера отвисла. Похоже, он только сейчас обратил внимание на черную сетку сосудов, покрывающую лицо мутанта и его неестественно богатырское телосложение, которым он раньше, мягко говоря, не отличался. Чего уж говорить, парнем Кот был шустрым, но мозги за мускулами у него поспевали не всегда.

— А расклад такой. Я все равно туда пойду. Ну, если не зажмурюсь сейчас по твоей милости. Один, либо под твоим прикрытием. И получу ответы на вопросы. Так что, если тебя что-то не устраивает — стреляй. А если готов говорить нормально — убери ствол. Побеседуем, как джентльмен с джентльменом. Чопорно и надменно. Но цивилизованно.

Несколько секунд мутант и убер смотрели друг на друга и Сергей был почти уверен, что нервы Кота не выдержат и он нажмет на спуск. Но тот, сделав над собой ощутимое усилие, убрал винтовку от серегиного лба и закинул ее за спину.

— А у этой Кати твоей… подружка есть?

ГЭС

Центр управления и контроля

Мексиканская дуэль

Сергей набрал воздуха в легкие и, как пловец, заходящий в воду, шагнул с дневного света в бутылочный полумрак зала управления.

В зале воняло страхом, свежими ранами и похотью. Застреляв по сторонам глазами, Серега быстро нашел связанного Бера и Катю, пытающуюся спрятаться в лохмотьях от взглядов двоих молодых мутантов. Третий — самый корявый и матерый из них, не обращая видимого внимания на катины прелести, пытался поймать серегин взгляд.

— Здорово! — Отец помнил неловкую игру в «молчанку» с Катей, поэтому решил с ходу взять инициативу в свои руки. Глядя на Сергея, он скалил зубы в неприятной улыбочке. Было неясно, то ли правда рад видеть, то ли примеряется в глотку вцепиться.

— Ну, здорово, коль не шутишь! — Серега демонстративно бросил к ногам молодых мутантов два пистолета и нож, медленно выгрузив их из-за пояса.

— Обшмонай для верности! — Отец кивнул Косте, а затем опять расплылся в своей отвратительной улыбке, — ты уж прости, доверяй, но проверяй!

— Не вопрос. — Серега с готовностью задрал руки навстречу приближающемуся Косте и позволил ему себя обыскать.

— Помнишь меня?

Сергей отрицательно помотал головой. Неудивительно, что он не признал в этом раздувшемся от мускулов мутанте того недомерка, которого Катя, кажется, целую жизнь назад, отделала в «Простреленной голове».

— Когда-то меня звали Шнырь! — значительно сказал Вожак. — Я унижался из-за каждой сигареты и банки консервов. Но Шнырь умер вместе с теми, кто его сделал таким. Понимаешь о чем я?

— Неа. — Сергей, казалось, совершенно не интересовался разговором, он продолжал смотреть на Катю, пытаясь понять, цела ли она. Остальное ему пока было «по барабану».

Вожак перехватил его взгляд и глухо зарычал. С трудом подавив бешенство, он вновь обратился к новоприбывшему:

— Это значит, что те, кем мы были до всего этого, умерли. Мы — новый вид. Хозяева этой земли. Ты согласен со мной? Если да, присоединяйся к нам. Если нет — проваливай!

— К вам? — Сергей, наконец-то, перевел взгляд на оскаленную рожу Отца, — я тут не вижу никаких «вас». Есть кучка уродов, свихнувшихся от крови. Я не хочу ни к кому присоединяться. Я пришел за Катей, и без нее никуда не уйду.

Бер, услышав этот диалог, почти дословно перекликающийся с его недавними словами, издевательски засмеялся.

Предводитель мутантов, не оборачиваясь, махнул рукой, и Бер замолчал, слизывая с губ выступившую кровь. На самку Вожак по-прежнему не смотрел, сверля взглядом Сергея. А в Катиных глазах, вместо тупой покорности и эйфории вдруг засветился злой и лукавый огонек. Она вспомнила того попрошайку, которого пнула под зад в «Простреленной голове» за то, что он назвал ее сукой.

Сергей смотрел на Вожака прямо и враждебно, упорно не желая превращаться под его «гипнотическим взором» в пускающего слюни идиота.

— Ты только что сам себя приговорил! — процедил Вожак, поняв, что с этим пареньком «зов» не работает, или работает, но как-то не так. — Сейчас ты сдохнешь!

— Ага, ты меня и так почти уморил своим киношным пафосом! — Серегины глаза сузились, он опять смотрел на Катю, а та, поймав его взгляд, вдруг весело подмигнула.

— Ее хочешь? — заревел Отец. — Получай! Убей его!

Он посмотрел в Катину сторону и картинно указал пальцем на опустившего взгляд, чтобы не выдать себя, Сергея.

Катя молча двинулась с места, непринужденно и легко. Все, присутствующие в зале, глазели на ее грациозное тело, едва прикрытое одеждой и мощные руки, с резко выделяющимися на пальцах когтями. Но в Катины глаза смотрел только Серега. А еще он видел, как под лохмотьями ее куртки при ходьбе подмигивает ему тусклая вороненая искорка на рукояти пистолета.

Подойдя вплотную, Катя замахнулась и, приблизив губы к Серегиному уху шепнула:

— Правого!

Серега опустил голову еще ниже, словно смиряясь со своей участью, а затем выхватил пистолет из-за ее пояса и влепил пулю ухмыляющемуся Семену прямо между глаз.

Ноги мутанта подогнулись, а автомат глухо звякнул о мраморные плиты пола. Костя, доселе заворожено наблюдавший за волнительным колыханием полуобнаженных Катиных грудей, неохотно перевел с них свой непонимающий взгляд на Сергея, а затем на опрокинувшегося навзничь Семена.

Он неуверенно начал наводить ствол своего автомата на фигуру с зажатым в руке дымящимся пистолетом, но Катя совершила молниеносный подкат и воткнула свой кулак Косте в пах.

Завывая, мутант скрючился и присел, выронив оружие. Сергей, перепрыгнув через Катю, пнул его в грудь.

Отлетев к окну, Костя не стал, вопреки ожиданиям «сладкой парочки», корчиться на полу, а быстро вскочил на ноги и выхватил из кобуры пистолет. Лицо мутанта свело в страшноватую гримасу, словно недавно опочивший Семен глянул на своих убийц, с помощью брата, поверх пистолетного ствола. Пуля, выпущенная Костей-Семеном, свернула воздух возле серегиной головы в шипящую спираль и ушла куда-то в недра зала Центра управления. Нечеловеческая, призрачная харя мутанта бешено скривилась и… разлетелась кровавыми брызгами.

Обезглавленное тело отшвырнуло от оконного проема, а пыльное стекло с дыркой от пули, окруженной багровым ореолом, захрустело и, покрывшись трещинами, грациозным каскадом ссыпалось на пол.

— Кот — красава, — пробормотал Серега, проворно укрываясь за мраморной колонной, — снайпер от Бога, хоть и говнюк порядочный.

— Ты что творишь? — взвыл съежившийся за пультом управления Вожак. — Убей его! Я тебе приказываю! Слышишь?

Катя задорно усмехнулась и повторила фразу, с которой и завязалось ее «знакомство» с мелким попрошайкой на базе «Оплот»:

— А что взамен-то есть?

— Сука! — не стал отклоняться от старого сценария Шнырь и, метнув в центр зала светошумовую гранату, рванул к выходу.

— Не так быстро! — левая рука Отца, лишившегося всех своих пасынков, словно попала в медвежий капкан. Перед мутантом стоял освободившийся от веревки Бер.

ГЭС

Огонь, вода и медные трубы

Командир элитного подразделения генетически модернизированных солдат по кличке Бер никогда не стал бы командиром, наступая по три раза на одни и те же грабли. Его опасная служба заставляла быстро учиться на ошибках — чужих и, тем более, своих. И он сегодня поклялся себе, что ни за что больше не позволит ни одному паршивому мутанту себя достать.

Здоровенная лапища Отца, способная одним ударом переломать средней толщины березу, в очередной раз вхолостую пролетела над головой Бера. Тот присел и, сместившись в сторону, резким ударом стопы изувечил мутанту колено. Толстая нога жалобно хрустнула и изогнулась под неестественным углом.

Отец взвыл и покатился по полу. Бер, щелкнув костяшками пальцев, двинулся к отползающему от него упырю. Глаза убера сжались в две узкие щелочки, за которыми плескалась опасная пустота.

— Ты давеча интересовался, какая между нами разница? Сейчас расскажу и покажу. Если в теории — все просто: я офицер, а ты мурло. А на практике… сам увидишь.

Сергей, не сводя напряженного взгляда с двух, вновь сцепившихся тел, поднял пистолет и тщательно прицелился, но подошедшая сзади Катя грубо схватила его за плечо.

— Ты чего? — Серега раздраженно обернулся и дернул плечом, пытаясь сбросить руку подруги.

— Двигаем отсюда, вот чего!

— Там Бер!

— Вот именно!

Пару секунд Сергей тупо смотрел в катины глаза, а затем сквозь боевой азарт робко проклюнулись ростки осознания.

— Сережик, нам с тобой здесь больше делать нечего. А эти двое… им и без нас весело.

Сергей еще раз посмотрел на схватку мутанта и убера, а затем кивнул и, подобрав с пола автомат Семена, зашагал к выходу. Катя, приотстав, сдернула с тела Кости добротную косуху и последовала за своим напарником, неловко пытаясь на ходу продеть руки в жесткие рукава.

Бер не обратил никакого внимания на то, что парочка мутантов улизнула. Враг у него был один и убер был готов приложить все усилия, чтобы он не покинул зал управления живым. Словно приняв его негласную жертву, стихия, выпущенная на волю слабеющими руками управляющего ГЭС, дала, наконец, о себе знать. Где-то внизу, в циклопических недрах комплекса, родился и неудержимо разрастался низкий, мощный гул.

А затем, с душераздирающим скрежетом, с одного из гидроагрегатов слетел рифленый дюралевый кожух, раскрываясь фантасмагорическим цветком. Бьющая из разорванной турбины вода вынесла на свет божий бешено вращающийся многотонный ротор, который, оказавшись, наконец, на воле, пустился в неконтролируемый пляс, сметая все на своем пути.

Бер мимолетно оглянулся на ад, извергающийся в нескольких десятках метров от него и, равнодушно отвернувшись, с ревом погрузил извивающегося Шныря в стремительно прибывающую черную воду.

— … какого?.. — Катя нелепо взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие.

Вокруг разом страшно заскрипели стены и перекрытия, с потолка посыпалась колючая цементная пыль.

Хлипкие двери, сквозь которые недавно прошли Серега с Катей, распахнулись, выпустив в коридор поток воды.

Сергей молча схватил подругу за рукав и рванул, потянув за собой к выходу.

Катя не стала возмущаться и ускорилась так же, как тогда, на плотине, под гранатометным обстрелом. Сергей не очень освоился со своим новым телом, но тоже старался не отстать. Оба понимали: если вода течет по коридорам корпуса управления — дело дрянь.

Прорываясь через помещения, стремительно наполняющиеся бурлящей водой, Сергей с Катей несколько раз с перепугу принимались палить по вяло шевелящимся смутным силуэтам. Расстреляв обойму от Катиного Пэ-Эма, Серега остановился, чтобы перекинуть автомат со спины на грудь и вздрогнул, когда чья-то рука вцепилась в его штанину.

— Сережа! Помоги! — заляпанный кровью и грязью человек копошился в воде, тщетно пытаясь встать.

— Лев Моисеич?

— Серега! Ты сдурел? — взвыла Катя. — Быстро уходим!

— Меня ранили, прошу вас, помогите мне выбраться!

— Прости, Бомжуля… — Катя отобрала у Сергея автомат, — отпусти моего друга, иначе помрешь прямо сейчас.

Лев Моисеевич поспешно разжал пальцы и снова плюхнулся в мутную жижу, достающую рослым молодым мутантам уже до груди.

— Идем! — Катя кивнула колеблющемуся Сергею.

— Вам не уйти! — плача и захлебываясь слезами пополам с водой, закричал старик. — Инженерный ход… я покажу… дорг… пожалст…

Вода захлестнула кричащий рот и Бомжуля исчез, оставив на поверхности рой глухо гудящих пузырей.

Жилистая рука ухватила старика за хилое плечо и взметнула на полметра в воздух, вызвав фонтан грязных брызг.

— Показывайте дорогу, Лев Моисеич, — отрывисто сказал Сергей, — если вздумаете потерять сознание, я вас тут же брошу.

Он взвалил стонущего Бомжулю как куль на спину, и, поддерживаемый недовольной Катей, бросился к выходу из коридора.

Над умирающей плотиной широкой, издевательски яркой каймой распростерлась радуга. Иногда ее семицветное коромысло меркло во время сполохов, порожденных короткими замыканиями и машинный зал окутывался ослепительно-белыми ветвями разрядов, прорывающихся сквозь толщу водяной пыли.

Изредка от монолитной стены отлетали, под ударами взбесившейся воды, громадные бетонные глыбы, и по размашистой траектории улетали в ревущую от неконтролируемых потоков пропасть.

Сергей небрежно опустил своего «седока» на камень плато, с которого наблюдал за катастрофой и козырьком прислонил ладонь ко лбу. Лежащий в котловине Некрополь хрустел и грохотал. Временами Сергею казалось, что он слышит крики и стоны, но скорей всего, виной этому было разыгравшееся воображение: с такого расстояния вряд ли даже его чуткие уши могли что-то уловить.

Новый посторонний шум заставил Сергея отвести глаза от ужасного, но по-своему, красивого зрелища. Со стороны солнца, лениво рассекая радугу лопастями, заходила «вертушка».

Сделав неторопливый круг над рушащейся плотиной, вертолет приблизился к еще стоящему многострадальному корпусу «Б», ненадолго завис над ним, а затем, словно чего-то внезапно испугавшись, резко взмыл вверх и исчез за горной грядой, некогда опоясывающей водохранилище.

Лагерь мутантов где-то в лесу

Неделю спустя

Визит вежливости

Негустой подлесок тихонько зашуршал и на небольшую темную полянку вышли двое, о чем-то жарко, хоть и вполголоса, споря между собой.

— Говорю тебе, этот Бомжуля — гнида редкостная. Нельзя к нему спиной поворачиваться! — Катя тяжело оперлась на Серегино плечо и энергично рубила воздух свободной рукой.

Сергей перехватил поудобнее окоченевшее кроличье тельце и исподлобья посмотрел на подругу. Разговор этот начался явно не минуту назад и откровенно его тяготил.

— Ну так, сидела бы в лагере, стерегла! Чего ты со мной вообще беременная на охоту ходишь?

— Не знаю, Сереж, не могу сказать. Боюсь я одна с ним оставаться.

Сергей хмыкнул. Катя могла одним движением пальца разорвать тщедушному старикашке глотку, а поди ж ты! Боится она.

— Нужно от него срочно избавляться! — Катя жалобно посмотрела на Сергея. — Чего ты с ним нянчишься?

Сергей не ответил.

— Ты пойми, он нам вообще не нужен! — гнула свою линию Серегина спутница. — Ну хорошо, показал он нам пару своих тайников, теперь мы в порядке, он в порядке, пора нам уже сказать друг другу последнее «Адью»!

— Ладно! — Серега мотнул головой, давая понять, что вопрос можно считать закрытым, — завтра отдадим ему половину снаряги и гуляй, рванина! Теперь твоя душенька довольна?

— Ты лучший! — Катя радостно чмокнула Серегу в губы и вдруг резко отстранилась.

Со стороны лагеря донесся выстрел, а затем еще один.

Катя рванулась на звук, но Сергей схватил ее за руку и, приложив палец к губам, кивнул в сторону темнеющих неподалеку зарослей. Верная подруга нахмурилась, но перечить не стала и бесшумно исчезла в темноте.

Серега осторожно и бесшумно, забирая влево, двинулся вокруг лагеря. В принципе, будучи готовым к тому, что там увидит, он все равно невольно вздрогнул, узрев две слабо подергивающиеся ноги возле затухающего костра. Тело и голова Бомжули выпадали из круга света, который все еще отбрасывал на землю умирающий огонь, но Сергею свет не был нужен. Он видел безо всякого огня два кровоточащих отверстия на теле своего временного союзника: одно в груди, другое во лбу.

На земле появилась и быстро побежала к Серегиным сапогам маленькая красная точка. Проворно забравшись по правой штанине, она перепрыгнула на грудь и там замерла прямо напротив сердца.

— Этой штукой в автоматическом режиме можно деревья рубить. Шестьсот выстрелов в минуту. Так что, стой спокойно, Сережа, — тихо донеслось из темноты. Точка исчезла, но угроза осталась, мутант чувствовал это кожей груди.

— Здорово, Зевс! — Сергей протянул вперед правую руку и уронил свой пистолет на траву. — Давно не виделись! За что ты его?

Зевса Сергей не видел, зато отчетливо услышал, как тот заскрипел зубами.

— Этот упырь… эта нелюдь мутантам помогала моих ребят на плотине убивать. Я теперь уже точно знаю: взрывчатка на мертвяках — его рук дело.

Серега присвистнул. Катя вкратце рассказала ему, что было в той заварушке на плотине и то, что Бомжуля приложил руку к разгрому уберов, многое проясняло. Вожак не производил впечатления гения тактики.

— Как ты нашел меня, Зевс? Я думал, что мы достаточно далеко от вас ушли.

— Ах, Серега, Серега, простая душа! — убер тихонько рассмеялся, — Ты ведь дилер у нас. А это очень опасная работа. Вот и приходится… присматривать за вами. На тебе жучков больше, чем блох на собаке.

Настала очередь Сереги скрипеть зубами. Чувствовать себя таким дураком ему уже давно не приходилось.

— Ну ладно, ты меня нашел! Дальше что?

— А это, Сереж, я у тебя хотел спросить. Дальше что? Чего ты по жизни хочешь?

— Ничего не хочу! — быстро ответил Сергей, — ничего нам от вас не надо, уйти хочу подальше от вас и жить спокойно! Катюхе и ребенку дом найти, а всю эту вашу паранойю и игры в войнушку забыть, как страшный сон!

Зевс молчал.

— Я сяду? — Серега устало смотрел в пустоту, — что-то ноги ноют — столько по лесу бегать.

— Садись, — равнодушно отозвался убер. Голос его звучал так, как будто он о чем-то напряженно размышлял.

Серега не спеша опустился на землю.

— Что с Котом-то? Жив? — Сергею и правда было интересно, выбрался ли из водной западни его «добрый фей» со снайперской винтовкой.

— Жив, чего с ним сделается! — Было слышно, что говоря это, Зевс улыбается.

— А… Бер?

— Тело не нашли, — жестко сказал Зевс, — Петрухинские вояки потом ниже по течению поисковые работы устроили, повылавливали кое-кого… Бер — глыба, матерый человечище. Но и у глыб есть свой запас прочности. Так что, надежды мало.

— Предводитель мутантов, наверное, тоже исчез? — Сергею очень хотелось услышать обратное, и Зевс, кажется, правильно понял его.

— Ага, но ты не ссы, дружище. Бер свое дело знает… знал… знает… короче! У тебя вопросы кончились, или, может, ты тут газетку читанешь, полистаешь светскую хронику под кренделек и чашечку кофе?!

— Да ладно тебе, Зевс! — Серега обезоруживающе улыбнулся, — я в этой глуши без новостей скоро озверею совсем.

— Юморист.

— Так что ты решил со мной? — Серега пристально уставился в то место, откуда, предположительно, беседовал с ним убер.

— Не знаю, Сережа, вот честно не знаю. Я ведь тогда Коту приказал вас не трогать, когда вы из центра управления вывалились, хоть он мне и рекомендовал применить… нулевой вариант.

— «Приказал»? «Рекомендовал»? Да ты, я смотрю, резко в гору пошел, Зевс? — Серега неприятно рассмеялся.

— Не без того. В общем, озадачил ты меня, ответственность такая, аж прямо кошки на душе скребут.

— Ну тогда позволь, я тебе помогу.

— Чего? Ах ты!..

Из подлеска донеслась какая-то возня, вылетел странной конструкции шлем, а затем, в полный рост, держа брыкающуюся пустоту, встали два рослых мутанта, один из которых сдавленно пробасил:

— Вот он, Старший Брат.

— Осторожней там, не покалечьте! — прикрикнул Сергей, не торопясь поднял с земли пистолет и приблизился к хрипящему Зевсу.

— Спектральный камуфляж? Роскошно живете, братцы-кролики.

— Кто это такие? — не обращая внимания на реплику Сергея, взвыл Зевс.

— Ты чего, не слышал? Младшие братья. Этот Отец, оказывается, целую армию хотел создать, столько народу инициировал, шалун этакий. В основном, здоровых и молодых парней, другие и не выкарабкались бы. Женщины, правда, тоже есть. Они там, неподалеку, где — не скажу, сам понимаешь. Мы их с Катей обнаружили… тоже неважно, где. Всех, кто в этой бойне уцелел. И я у них теперь, вроде как, Старший Брат. Они как дети. Большие, зубастые дети. Табула раса. И им я тоже очень хочу найти дом подальше от вас. Они нас с Катюхой почему-то очень любят и слушаются. Эмпатия, слыхал о таком?

Зевс произнес длинную матерную тираду. Сергей, с удовольствием дослушав до конца, бесцеремонно оттолкнул одного из братьев и поднял с земли оружие убера.

— Хорошая штука, дружище. Слушай, а подари мне ее на свадьбу? У вас там полный боекомплект, а мы тут в лесу, сам понимаешь, скоро с дубинами будем бегать.

— Что-то я не помню, чтобы ты мне приглашение посылал! — криво ухмыльнулся Зевс.

— Да? Видать, почта хреново работать стала. Впрочем, ты и так здесь. Оставайся, какие проблемы!

— Спасибо, я человечинку как-то не очень люблю и уважаю.

— Обижаешь, начальник. Мы таких деликатесов стараемся избегать.

— Не то, чтобы я тебе не верю, но рисковать не стану.

Серега от души рассмеялся и кивнул братьям, чтобы они отпустили убера.

— Зевс, ты мне нравишься и я тебе не врал. Сейчас мы соберемся и уйдем очень далеко от вас. Ты уж как-нибудь повлияй на своих бабуинов в погонах, скажи, что чужого нам не надо, но и своего мы не отдадим. А вы стройте тут государства, империи, прочую лабуду, крестовые походы объявляйте, спасайте мир. Мы же устали и хотим пожить спокойно.

— Хочешь мира — готовься к войне!

— Ты угрожаешь мне? — Сергей презрительно сузил глаза.

— Не я, Сережа. Есть сведения, что живая мертвечина и такие вот кадавры, как вы — это не самое страшное, что угрожает человечеству. Как говорится, ягодки будут впереди.

— Интригуешь, генералиссимус, но мне по барабану.

— Как хочешь. Считай, я тебя предупредил. А насчет конфликта между нашими… расами — можешь не беспокоиться. Очень скоро нам всем станет не до этого.

— Вот и ладушки… Ты точно на мальчишник не останешься?

— Нет, Сережа, мне пора. Служба.

— Тогда, удачи тебе, дружище!

— И тебе.

Мутант и убер, не колеблясь, пожали друг другу руки и обнялись на прощание.

— Ах да! — Зевс хлопнул себя ладонью по лбу, — ты свое брачное ложе проверь хорошенько. Я могу ошибаться, но Бомжуля там, кажись, растяжку оставил. И вообще, пошукай осторожненько по лагерю. Старик был редкостной гнидой.

— Вот и я ему то же самое говорила! — сказала, незаметно подошедшая, Катя. В руке она держала сумку с обезвреженными «подарками» от Льва Моисеевича. Обняв Серегу, она покивала Зевсу, а своему «жениху» показала язык.

— Все готово? — спросил ее Сергей, не обращая внимания на гримасу и удивление Зевса.

— Ага. Снимаемся.

— Оки-доки.

Махнув последний раз уберу, «сладкая парочка» исчезла в предрассветных сумерках.

Подождав, пока они уйдут подальше, Зевс достал из кобуры ракетницу и запустил в небо веселого зеленого головастика. Немного погодя, откуда-то издалека донесся стрекот вертолетных лопастей.

Рождался новый день и у командира элитного подразделения действительно было много работы. По данным разведки, новый кризис был не за горами, а Зевс любил встречать любой кризис во всеоружии.

КОНЕЦ

Продолжение может последовать, а может и нет