1. Велики ли различия между нами и насколько существенно то, что нас разделяет?
В «Воспоминаниях» Сильвестра Сиропула — наиболее авторитетном и достоверном отчёте о происходившем на «объединительном» Ферраро-Флорентийском соборе (1438-1439 гг.) — сохранилось свидетельство об одном эпизоде, участниками которого были представители филокатоликов и святой Марк Ефесский. Рассматривая его в свете нынешнего времени — времени распростёртых объятий и богословских уступок папизму, — можно заключить, что современные филопаписты продвинулись по пути апостасии и предательства веры куда дальше, чем их предшественники — Виссарион Никейский, Исидор Киевский и др.
В ходе заседаний собора среди его православных участников сформировалась сильная пролатинская партия, убедившая самого императора подписать соборное постановление об унии. Единственным, кто проявлял неколебимую твёрдость и не шёл ни на какие уступки, был святой Марк Евгеник, митрополит Ефесский, который настаивал на том, чтобы латиняне сначала признали свои еретические заблуждения и согласились с истинами некогда общего для Востока и Запада учения, основывающегося на Священном Писании и святоотеческом Предании. И лишь потом, по его мнению, мог быть подписан акт об объединении, ибо только в этом случае мир и единство будут истинными и прочными, а не формальными и ненадёжными. Ведь как могут соединиться истина и заблуждение, Православие и ересь?
Сиропул пишет, что православные, симпатизировавшие католикам, закрывая глаза на догматические расхождения, всячески превозносили и ставили во главу угла «мир и согласие», как это делают современные экуменисты, которые вводят в заблуждение непросвещённый в истинах веры народ громкими словами о любви, как будто они любвеобильнее и человеколюбивее, чем Христос, Апостолы и Святые, строго осуждающие заблуждение и ересь, лжепророков и лжеучителей. Итак, после тайной договорённости с католиками они подготовили договор об объединении, не поставив в известность всех членов православной делегации, чтобы избежать противодействия с их стороны. Когда же митрополит Ираклийский пожелал взять в руки подготовленный Виссарионом и его единомышленниками документ об унии, чтобы более внимательно с ним ознакомиться, потому что, по его словам, трудно сделать о нём заключение, только прослушав его, было сделано строгое и исполненное сарказма замечание, что должно быть стыдно тем, которые заявляют о неспособности удержать в памяти прочитанное. С такой поспешностью, коварством и легкомыслием разбирались при подготовке унии вопросы веры! «Сим и ограничилось изучение и обсуждение вопросов, имеющих отношение к вероучению».
Филокатолики заявляли также, что различия, разделяющие нас с латинянами, не существенны, и если православные захотят объединиться, они легко могут быть устранены. На возражения святителя Марка, считавшего эти различия большими, ему ответили, что латиняне — не еретики, и он не может называть их еретиками, потому что никогда в прошлом никто из учёных мужей и Святых не называл латинство ересью. «Нет, — сказал святитель, — это — ересь, и именно так относились к латинству наши предшественники. Они просто не хотели открыто обличать латинян в ереси, потому что с надеждой ожидали их возвращения и желали сохранить с ними дружбу. А в доказательство того, что они считали их еретиками, я могу, если пожелаете, представить вам письменные свидетельства».
2. Латиняне — еретики, потому что искажают вероучение
В своём знаменитом «Окружном послании ко всем православным христианам, живущим на материке и на островах», написанном в ссылке на Лесбосе примерно через год после окончания Собора (1440-1441) с целью проинформировать христиан о том, что происходило во Флоренции и что обсуждалось на Соборе, святитель Марк приводит, между прочим, некоторые аргументы «латиномудрствующих». Разбирая один из них (о котором упоминает и Сиропул), Святой пишет: «Никогда, — говорят нам, — мы не считали латинян еретиками, но только раскольниками». Раскольниками же, поясняет он далее, мы называем их потому лишь, что они сами нас так именуют, ибо в отношении нашего вероисповедания они не могут нам сделать никакого упрёка и укоряют нас только в том, что мы не признаём над собою власти папы. Но надлежит разобрать, не правильнее ли будет почитать их еретиками, как искажающих вероучение.
Святителю Марку было хорошо известно то, о чём надлежало бы знать всем клирикам и богословам, а именно — общепризнанное в Православии и являющееся органической частью Предания Церкви суждение Василия Великого о различиях между нарушителями церковного единства: еретиками, раскольниками и представителями самочинных сборищ. Разбирая вопрос о действительности или недействительности Крещения, совершённого еретиками, святитель Василий в своём Первом Каноническом Послании к Амфилохию Иконийскому пишет, что такое Крещение ни в коем случае не может быть признано состоявшимся — в отличие от Крещения, которое совершили раскольники или члены самочинных сборищ. «Древние положили принимать Крещение, ни в чём не отступающее от веры; поэтому иное наименовали они ересью, иное расколом, а иное самочинным сборищем. Еретиками назвали они совершенно отторгшихся и в самой вере отчуждившихся; раскольниками — разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих уврачевание; а самочинными сборищами — собрания, составляемые непокорными пресвитерами или епископами и ненаученным народом».
Итак, согласно этой классификации и градации степеней отторжения от Церкви, ересь, как отчуждение в вере, совершенно отторгает еретиков от церковного сообщества и делает их Крещение, а также все другие таинства недействительными, так что еретику, если бы он, отказавшись от своего заблуждения, захотел присоединиться к Церкви, надлежит заново креститься, как некрещёному. По снисхождению к католикам, латинствующие современники святителя Марка Ефесского причисляли их не к еретикам, то есть к худшему разряду отступников, а к раскольникам, подчёркивая тем самым, что разделение между ними и православными касается малозначительных вопросов, «допускающих уврачевание», и легко может быть преодолено.
Святитель Марк, касаясь «филиокве» — то есть богохульного искажения латинянами Символа Веры путём добавления в него в том месте, где говорится об исхождении Святого Духа от Отца, слов «и от Сына», — пишет, что православные отсекли их от тела Церкви, «потому что они замыслили недопустимое и беззаконное и ввели ни на чём не основанное прибавление». И далее: «Мы их оставили, как еретиков, и отделились от них. И почему так? Благочестивые постановления гласят: "Еретиками называются и подвергаются законам против еретиков также и те, которые в малом отступают от Правоверия". Если бы латины ни в чём не отступили от Правоверия, то мы не имели бы основания отделиться от них; если же они совершенно отступили от оного, — а именно в исповедании о Святом Духе, чрез самое опасное и богохульное нововведение, — то они сделались еретиками и мы отделили их от себя, как еретиков».
3. «Латиняне — не еретики, не раскольники, но братья, придерживающиеся иного вероучения»
Филокатолики времён святого Марка Евгеника и Ферраро-Флорентийского лжесобора не оправдывали совершенно латинян. Просто обвиняли их не в самом тяжёлом антицерковном преступлении — ереси, что должны были бы сделать, руководствуясь решениями Соборов и суждениями на этот счёт Великих и Святых отцов, которые в любой момент готов был им представить Святитель. Латиномудрствующие возлагали на них меньшую, вторую по значению, вину — вину раскола, чтобы облегчить достижение тайно готовившейся унии, той цели, к которой стремятся и их нынешние единомышленники, делающие более смелые и решительные шаги по пути апостасии.
И сегодня симпатизирующие католикам, «латинства возжелавшии» православные, в когорту которых после кончины блаженной памяти Архиепископа Серафима «веселыми ногами» вступили руководители Элладской Церкви, открыто заявляют, что разделяющие нас с латинянами различия не существенны, что богохульное, еретическое и соборно осуждённое «филиокве» не является препятствием для объединения и вообще проблемой, что Крещение и другие таинства у католиков действенны, что, в соответствии с современной экклесиологией, латиняне — не еретики, не раскольники, но «церковь-сестра», такая же сестра, как другие Поместные Православные Церкви.
Многие из них, искажая, в соответствии с обычной практикой еретиков, документальные источники и тексты книг, утверждают, что «филиокве» никогда не являлось причиной разделений и расколов в Церкви. Оно было лишь частным богословским мнением, возобладавшим на Западе, теологуменом. Причину же разделения Церквей следует искать не в богословии, а в политике. Так, некий епископ, чтобы подтвердить тезис о том, что «филиокве» не следует придавать большого значения, ибо это не догмат, а теологумен, — по неведению или сознательно — ссылается на авторитетного церковного историка В. Стефанидиса. В книге последнего, действительно, можно прочитать следующее: «В отношениях между Западной и Восточной Церквами данное учение осталось теологуменом — то есть вопросом, который может обсуждаться». Далее, однако, историк пишет: «Учение о "филиокве" с того времени, когда оно официально утвердилось в Болгарской Церкви (в результате деятельности западных миссионеров), перестало быть теологуменом и начало выступать уже в роли церковного догмата. И именно в это время патриарх Фотий первым ополчился против данного учения, заклеймив его, как ересь, в своём Окружном послании Восточным патриархам, а позже в специальном трактате».
Ныне латиномудрствующие всё более активно заявляют о своих взглядах. Этому способствует общая атмосфера благожелательного отношения к экуменизму и синкретизму, которая начинает доминировать в Церкви и богословии, а также молчание епископата. Ни один епископ не высказывается против филокатоличества, ни у кого не вызывает протест наше тесное взаимодействие и сосуществование с ересью и схизмой. Никто не дерзает назвать папистов и протестантов еретиками или хотя бы раскольниками. Сегодня для них находятся иные наименования. Епископы протестуют только тогда, когда дело касается их властных полномочий, когда решается вопрос об архиерейской кафедре, о «кресле», как говорит народ, когда им не удаётся посадить на него кого-то из «своих», или когда речь идёт о каких-то экономических вопросах, и затрагиваются материальные интересы их епархий. Тогда они протестуют и говорят о нарушении соборности и искажении норм церковной жизни. А то, что экуменистами и латиномудрствующими искажается вера Церкви и принимаются соответствующие официальные решения: о совместном причащении православных и монофизитов в Антиохийском Патриархате, об утверждении Баламандского соглашения, в соответствии с которым православные признают таинства католиков действительными, о признании Константинопольской Церковью действенности лютеранского Крещения и многие другие, имже несть числа, — всё это не обременяет совесть епископов. И при их молчаливом согласии уничтожается Православие, разрушаются «границы, установленные Отцами», бесчинствуют ереси и заблуждения, ликует дьявол...
На вопрос о папистах: «Кто они — еретики или схизматики?» — с самых высоких церковных трибун даётся ответ: «Ни то, ни другое. Они — наши братья, придерживающиеся римо-католического исповедания». Сегодня принято считать, что существует много христианских вероучений — православное, римо-католическое, протестантское, монофизитское и др. Между представителями всех этих конфессий установились отношения братского сотрудничества и взаимопонимания. Такое воззрение — грубейшая экклесиологическая ошибка и наихудшая из ересей. Не существует множества исповеданий и церквей. Есть одна единственная Церковь — Православная Соборная Церковь и только одно правое исповедание — православное вероучение. Только его держались Святые отцы, подвизавшиеся сохранить правую веру и не допустить её искажения ложными учениями, за что претерпевали поношения, изгнания и клевету со стороны инославных «братьев» и их адептов из числа православных, таких как современные экуменисты и филокатолики. Где в житиях Святых, в каких святоотеческих текстах можно найти экклесиологию, допускающую наличие «замечательного взаимопонимания», достигнутого с еретиками и инакомыслящими? Нигде, только у богословов экуменизма — этой всеереси XX столетия, к которой с недавнего времени, отнюдь не по принуждению, стала благоволить Элладская Церковь.
4. Клевета и гонения на подвижников
Столкновение с латинствующими на Флорентийском лжесоборе, на котором Марк Евгеник твёрдо настаивал на том, что латинство — это ересь, закончилось оскорблениями и поношениями Святого со стороны окатоличенной «братии». «Кто ты такой, — спросили его, — что осмеливаешься называть католиков еретиками?» И ничтоже сумняшеся стали дерзко обличать его и осыпать бранью. Они были готовы «зубами и руками растерзать его». Считая вопрос о тайно готовившейся ими унии практически решённым и признавая верховенство папы, они попытались испугать Святителя угрозой пожаловаться на него римскому первосвященнику: «Мы скажем папе, что ты называешь его еретиком. И ты либо докажешь ему это, либо получишь по заслугам». А главный отступник, вождь прокатолической партии, получивший впоследствии от папы в награду звание кардинала и сам чуть не ставший папой (будем надеяться, что амбиции нынешних филокатоликов так далеко не простираются), назвал Святого безумным и одержимым. «Высмеяв Ефесского митрополита, после долгого спора он встал и заявил: "Нет более нужды говорить с этим одержимым человеком. Он безумствует, и я не хочу продолжать с ним спор". И в гневе покинул собрание».
Гнев и раздражение выказывает и наш Архиепископ по поводу позиции тех членов Церкви, — достойнейших игуменов монастырей, богословов, священников и монахов, — которые, осознавая свою ответственность за её судьбу и видя пагубное распространение всеереси экуменизма, возвышают голос протеста и пытаются противодействовать смешению с еретиками. Он именует этих ревнителей «православным Талибаном», «начётниками», «буквоедами», «фундаменталистами», «прокурорами Православия». Вокруг них архиепископом и поддерживающими его архиереями и клириками воздвигается некая стена изоляции. Их всячески порочат, не давая им слова, не допуская их ни к церковному радиовещанию, ни к единственному в стране православному телеканалу в Салониках, закрывая перед ними двери епархиальных и приходских залов собраний. Так некогда изолировали, сослав на Лемнос, святителя Марка — единственного правомыслящего «безумца». В другом месте нужно искать Архиепископу «слепотствующих» — там, где отвергается и попирается святоотеческое Предание и реабилитируются ереси и расколы.
Сказанное выше — не какая-то отсебятина или чревовещание. Это воспроизведение того, чему учили Святые. Того, о чём со свойственной ему простотой говорит преподобномученик Косма Этолийский: «Прокляните папу, потому что он будет виновником». И в другом месте: «Я много прочитал касательно евреев, нечестивцев, еретиков и безбожников. Исследовал основы премудрости. И пришёл к твёрдому убеждению: все веры ложны, только вера Православных — хороша и свята. Радуйтесь тому, то вы Православные христиане, и плачьте о нечестивцах и еретиках, блуждающих во тьме». «Коснеет в самоослеплении» святой Косма, советующий нам проклясть папу? Он представитель «Талибана» и «фундаменталист», если заявляет, что только Православная вера хороша и свята, а придерживающиеся других вероучений блуждают во тьме? Может ли Архиепископ и о нём высказаться так же, как и о тех, кого он обличал на Тиносе или на заседании Священного Синода? Если нет, тогда пусть прекратят обманывать Православных униаты и им подобные, которые делают вид, что почитают святого Косму, совершая ему торжественные службы и поклоняясь его честным мощам.
Заключение
Запугать епископов и священников, подвизающихся за Православие, и изолировать их не удастся. К чему привело отсечение честной главы Иоанна Предтечи, каков был результат гонений и мучений, которым безбожники и еретики подвергли верующих? Совсем не тот, какого они ожидали, ибо «для слова Божия нет уз».
Пусть нас отправят в изоляцию люди, лишь бы не отсёк нас от Себя Бог и не отвергли Святые за попрание их подвига и наследия. Предпочтительнее быть со Святыми, «со всеми Святыми», чем наслаждаться дружбой с еретиками и теми выгодами, которые даёт принадлежность к партии латинствующих и экуменистов.
Святитель Марк был убеждён в том, что чем более он удалялся от патриарха Митрофана и других латиномудрствующих, тем более приближался к Богу и ко всем Святым, и что, отделяясь от заблуждающихся, он соединялся с Истиной и Святыми отцами: «Я глубоко убеждён, что чем более я удаляюсь от него и приверженцев его, тем более я сближаюсь с Богом и с праведными и Святыми отцами. Удаление от них есть соединение с Истиною и со Святыми отцами и богословами Церкви».