Отвеща им Иисус и рече: аминь, аминь глаголю вам, ищете Мене, не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы и насытистеся. Делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный (6, 26–27)

Изъяснение 6, 26–27. Должно заботиться не о пище тела, а о пище души. – Нужно просить у Бога того, что пристойно просить у Него. – Удовольствия и скорби, блага и бедствия мира сего не имеют в себе ничего действительного. – Не нужно поэтому желать одних и бояться других. – В другом мире все вечно – наказания и награды. – Изображение благ жизни настоящей и жизни будущей.

1. Снисходительность и кротость не везде полезны; бывают случаи, когда учителю нужна и строгость. Так, когда ученик ленив и упрям, нужно употребить против него и наказание, чтобы возбудить его от лености. Так поступил и Сын Божий, и во многих других случаях, и в настоящем. Когда народ пришел и, найдя Иисуса, стал с лестию говорить Ему: Равви, когда зде бысть? – то Он, чтобы показать, что не ищет чести у людей, а имеет в виду одно только – спасение их, отвечал ему со строгостию. Он хотел этим не только исправить народ, но и открыть и обнаружить его мысли. Что же Он говорит? Аминь, аминь глаголю вам (определительно и утвердительно), ищете Мене, не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы и насытистеся. Поражает словом и обличает, но не жестоко и сильно, а с большим снисхождением. Не сказал: о, сластолюбцы и чревоугодники! Я совершил столько чудес, но вы никогда не последовали за Мной, и не подивились совершенному; но – с некоторою кротостию и спокойствием: ищете Мене, не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы и насытистеся, указывая не на прежние только чудеса, но и на чудо настоящее. Он как бы так говорит, чем и обличает их: не чудо над хлебами поразило вас, а то, что вы насытились. А что Он это говорил о них не по догадке, это они сами тогда же показали. Они, действительно, затем снова и пришли, чтобы насладиться тою же пищею, а потому-то и говорили: отцы наши ядоша манну в пустыни (ст. 31), опять привлекая Его к пище плотской, что и заслуживало обвинения и величайшего осуждения. Но Христос не останавливается на обличении, а присоединяет к нему и наставление, говоря: делайте не брашно гиблющее, но брашно, пребывающее в живот вечный, еже Сын Человеческий вам даст: сего бо Отец знамена Бог (ст. 27). А эти слова имеют такое значение: не заботьтесь нисколько об этой пище, но – о той, духовной. Но так как некоторые из людей, желающих жить праздно, злоупотребляют этими словами, как будто бы Христос отвергал в них трудолюбие, то теперь благовременно ответить и им. Они порочат целое, так сказать, христианство и подвергают его осмеянию за праздность. Но прежде надобно обратиться к изречению Павла. Что же он говорит? Поминайте Господа, рекшего: блаженнее есть паче даяти, нежели приимати (см.: Деян. 20, 35). Но из чего было бы давать тому, кто сам ничего не имеет? Как же Марфе сказал Иисус: печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу. Мария же благую часть избра (Лк. 10, 41, 42); и еще: непецытесянаутрей (Мф. 6, 34)? Необходимо теперь все это разрешить не только для того, чтобы отвратить людей праздных, если только захотят, но и для того, чтобы показать, что слова Божии не противоречат между собою. Вот и в другом месте Апостол говорит: молим же вы избыточествовати паче и любезно прилежати, безмолвствовати и деяти своя, да ходите благообразно ко внешним (см.: 1 Сол. 4, 10–12); и еще: крадый ктому да не крадет, но паче да труждается, делая своимарукама, да имать подаяти требующему (см.: Еф. 4, 28). Здесь Павел заповедал даже не просто заниматься делом, но с таким трудом, чтобы было из чего подать и другому. И в другом месте опять он же говорит: требованию моему и сущим со мною послужистеруцемои сии (Деян. 20, 34). И в Послании к Коринфянам говорил: кая убо ми есть мзда? Да благовествуяй без мзды положу благовестие (1 Кор. 9, 18). И когда он был в том городе (в Коринфе), то находился у Акилы и Прискиллы, и трудился: бяху бо скинотворцы хитростию (Деян. 18, 3). Все это по видимому находится в большом противоречии с сказанным, и потому необходимо представить на это разрешение. Что же нам ответить? Что не пещись не значит не трудиться, но – не привязываться к вещам житейским, то есть не заботиться о покое на завтра, но считать эту заботу излишнею. Можно и трудиться – и не собирать ничего на завтра, можно и трудиться – и ни о чем не пещись. Попечение и труд не одно и то же. Иной и трудится не для того, чтобы полагаться на труд, но чтобы подать нуждающемуся. Равным образом и слова, сказанные к Марфе, относятся не к труду и занятию делом, а к тому, что надобно знать время (для труда) и времени, определенного для слушания, не употреблять на дела плотские. Значит, Он сказал те слова не с тем, чтобы вовлечь Марфу в праздность, но чтобы привлечь к слушанию. Я пришел, говорит Он, научить вас необходимому; а ты беспокоишься об обеде? Ты хочешь Меня принять и приготовить дорогую трапезу? Приготовь другой пир, предложи Мне усердное слушание и подражай ревности сестры. И не с тем это Он сказал, чтобы запретить гостеприимство, нет, совсем нет, – но чтобы показать, что во время слушания не должно заниматься другими делами. А словами: не делайте брашна гиблющего – не то дает разуметь, будто должно жить в праздности (это-то по преимуществу и есть брашно гиблющее, так как всякому злу научила праздность – см.: Сир. 33, 28), но то, что должно трудиться и подавать. Вот это брашно уже не гиблющее. Кто, живя праздно, предается чревоугодию и роскоши, тот делает брашно гиблющее. Напротив, если кто, трудясь, питает, напаяет и одевает Христа, то не найдется никого столько бесчувственного и несмысленного, кто сказал бы, что такой человек делает брашно гиблющее, потому что за это брашно обещано будущее Царство и те блага. Это брашно остается навсегда. С другой стороны, так как иудеи вовсе не заботились о вере, не старались узнать, кто совершает такие дела и какою силою, а хотели только одного – насыщаться, ничего не делая, то Христос справедливо назвал такую пищу брашном гиблющим. Я напитал ваши тела, говорит Он, чтобы вы отселе искали пищи другой, пребывающей, питающей душу; а вы опять бежите к пище земной. Значит, вы не понимаете, что Я веду вас не к этой несовершенной пище, а к той, сообщающей не временную жизнь, но вечную, питающей не тело, но душу. Потом, так как Он выразился о Себе столь возвышенно и сказал, что Он дает ту пищу, то, чтобы сказанное опять не показалось им странным, Он подаяние этой пищи относит к Отцу, сообщая тем достоверность Своим словам. Сказав: еже Сын Человеческий вам даст, Он присовокупил: сего бо Отец знамена Бог, то есть послал с тем, чтобы Он принес вам эту пищу. Впрочем, это изречение допускает и другое толкование, потому что Христос говорит и в другом месте: кто слушает Мои слова, сего знамена Отец, яко Бог истинен есть (3, 33), то есть показал очевидно. Это же, мне кажется, и здесь означает вышеприведенное изречение. В самом деле, знамена Отец значит не другое что, как – показал, открыл Своим свидетельством. Правда, Христос и Сам Себя показал, но так как говорил с иудеями, то поставил на вид свидетельство Отца.

2. Научимся же, возлюбленные, просить у Бога того, чего должно просить у Него. Те то есть житейские обстоятельства, каковы бы ни были, не приносят нам никакого вреда. Обогатимся ли мы, – насладимся только здесь удовольствиями. Впадем ли в бедность, – не потерпим от того никакой беды. Ни отрадные обстоятельства этой жизни, ни печальные не заключают в себе достаточной причины для печали и для удовольствия, но и те и другие не стоят нашего внимания и протекают с большею скоростию, отчего справедливо называются и путем, так как проходят и не могут оставаться надолго. Между тем будущее, и то и другое, остается навеки – как наказание, так и Царство. Итак, в отношении к будущему станем прилагать большее старание, чтобы одного избежать, а другого достигнуть. Какая, в самом деле, польза от наслаждения земного? Сегодня оно есть, а завтра его нет; сегодня оно – цвет красивый, а завтра – прах рассеянный; сегодня – огонь пылающий, а завтра – пепел остывший. Но не таковы блага духовные: они всегда сияют и цветут и с каждым днем становятся прекраснее. То богатство никогда не гибнет, никогда не переводится, никогда не истощается, никогда не подвергает беспокойству, зависти или порицанию, не губит тела, не растлевает души, не возбуждает зависти, не навлекает ненависти, между тем как все это соединено с богатством. Та слава не доводит до безумия, не рождает надменности, никогда не перестает и не помрачается. Покой и наслаждение на Небесах также непрерывны, всегда неизменны и бессмертны: нельзя найти для них ни предела, ни конца. Возжелаем же, убеждаю вас, этой жизни. Если будем ее желать, то не поставим ни во что блага настоящие, но станем презирать их, смеяться над ними. Все, что имеет конец, не очень вожделенно. Все, что прекращается, что сегодня есть и чего завтра нет, хотя бы то было что-нибудь и очень великое, – все это кажется слишком малым и не стоящим внимания. Итак, будем любить не скоротечные, не преходящие и утекающие блага, но блага постоянные и неизменные, чтобы и сподобиться их, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.