— Посмотрите на мои мускулы, — сказал Отец, заголяя торс, — я не качок, я гармонично развит.

— Ну, а то… как же ж… — послушно закивали дети.

Все они как один были одеты в полосатые фуфайки и серо-розовые панталоны.

Строгие воспитатели и воспитательницы стояли за их спинами, помахивая плетьми и приговаривая:

— Бржем-брджем-бом-жбрец, бржем-брджем-бом-жбрец…

— А подумать только, — продолжил Отец, по-молодецки тряхнув плечами, — подумать только, что я замочил своих детей и жену, родившую их, и нисколечко не сожалею.

— Бржем-брджем-бом-жбрец…

— Ага… именно. Он самый. Несомненно. — Отец почесался.

Дети поёжились. Многие привычно расслабили анусы.

— Ну, так вот, — Отец сплюнул кусочком кожи, — я и говорю: бржем-брджем-бом-жбрец, бржем-брджем-бом-жбрец, бржем-брджем-бом-жбрец, бржем-брджем-бом-жбрец…