— Дорогие друзья, родные; уважаемые акционеры. Я долго ждал этого дня. Дня, когда я смогу, наконец, увидеть всех нас вместе, а вместе с нами — представителей нового поколения.

Эти представители — не просто представители.

С одной стороны, эти дети принадлежат нам. Но, с другой стороны, они принадлежат Вселенной, как принадлежу ей и я, и вы, и деревянный человек, которого сейчас торжественно и символично сожгут в кремационной печи.

<Неясный гул в толпе>

Вы скажете мне: не сжигай деревянного человека! — ведь дети так любят его.

Но — нет! — скажу я вам.

Нет, нет и ещё раз нет: let him burn!

В том-то и состоят порочность и беспомощность современной системы воспитания, что детскую голову одуряют с мальства деревянными куклами…

Что плохого в куклах? — спросите вы.

Позвольте, да разве не слыхали вы о смертельных практиках вуду?

Разве не знаете, как используют вудуисты куклы?

А здесь — всё наоборот: кукла сама использует детей, превращая их в сексуальных рабов и послушных зомби.

Но наше учреждение придерживается иных законов.

В нашем учреждении мертвецы не смеют вмешиваться в дела живых, не смеют диктовать условия.

Мы являем собой совершенно новое слово в педагогике.

Посему вполне логично сегодняшнее аутодафе — ведь Буратино и сам хотел уже в топку.

Посему после всего сказанного вам станет ясно, что детей мы воспитываем совершенно иначе и первым, и самым строгим запретом будет запрет на куклы и игрушки вообще в привычном понимании этого слова.

У детей есть собственные игрушки — ими являются их половые органы, и органы выделения — так зачем же отвлекать ребёнка от жадных проб самоисследования посторонними предметами? Зачем с младых лет губить душу малыша примитивной механичностью пластика, дерева и металлических сплавов?

— И стекла! — подсказал кто-то.

— Ошибаетесь! — Отец поднял палец над трибуной, задев микрофон, отчего тот грохнул, — как раз стекло-то — битое на мелкие осколки оконное стекло — и является единственной из разрешённых у нас детских забав! Стекло опасно: им можно порезаться! Боль, кровь, шок. Ребёнок с малых лет приобретает колоссальный опыт по выживанию, отмеченный мощными эмоциональными всплесками. Ребёнка никто не учит, как обращаться с битым стеклом: ребёнок всё постигает сам.

В дальнейшем, уже, обучаясь грамоте в классах, дети станут со стеклом на «ты»: тетрадки им заменят большие осколки, на которых тончайшим алмазным маркером будут они выцарапывать знаки алфавита будущего — и заодно тренировать зрение.

И не только зрение: к этому моменту они уже приобретут ценнейшие навыки неуязвимости от острых предметов. Кроме того, они не будут бояться крови, бояться боли: они будут презирать боль. В школе они натренируют глаз, разбирая паутинные каракули на стекле — и набьют руку, пытаясь уместить курс правописания на узком как кинжал осколке.

Именно из таких детей вырастают люди творческие, поражающие своё поколение своей непохожестью… бунт гения — вот название этим пророкам!

Речь отца была прервана бурными продолжительными аплодисментами.