Поздно вечером. Почти ночью.
Дед, воздыхая и покряхтывая, в нижнем белье, с чайником и граненым стаканом ходит по комнате. Достает из тумбочки флакон с лекарством, пересасывает в пипетку, после чего отсчитывает капли в стакан. Пьет, морщится. Прячет лекарство в тумбочку. Подходит к одной двери, прислушивается. Затем у другой. Укладывается на диване. Впрочем, тут же встает, чтобы погасить настольную лампу. Снова укладывается. Спустя мгновение свет снова зажигается, он снова садится. Направляется к двери, тихо зовет: «Нина… Нина…» Не откликаются. Возвращается на диван, сидит, глядя в пол и качая головой.
Появляется Нина Алексеевна. Одета, словно и не ложилась. Вид усталый, заспанный. Впрочем, когда долго лежишь, уткнувшись лицом в полушку, в темноте…
Нина. Что?
Дед. Ты не спишь?
Нина. Нет.
Дед. Я тоже. Эх, дочка, дочка, убил он нас и зарезал…
Нина. Тебе плохо?
Дед. Ох-ох, сердце очень бьется…
Нина(приближается, проверяет пульс). Пульс у тебя нормальный.
Дед. Нормальный, какой нормальный. Без ножа зарезал. Позор…
Нина(устало). Папа, ты же знаешь, как я люблю эти разговоры…
Дед. Да, я могу молчать, если ты хочешь.
Нина. Лучше молчи.
Дед. Да, я буду молчать: он плохой человек. Он исключительно плохой человек, если он мог так некрасиво по-хамски поступить с тобой и своей единственной дочерью.
Нина. Папа, ты… Как он поступил? О чем ты говоришь? Он пропал. Ему, может быть, очень плохо. Гораздо хуже, чем всем нам…
Дед. Хорошие люди не пропадают.
Нина. Разве это зависит, папа? А если машина? А если он в больнице без сознания? Мы же ничего не знаем…
Дед. Другой человек уже бы давно сообщил своей семье, где он и что с ним, в сознании, без сознания…
Нина. Если он без сознания — как он мог сообщить? Ты, наверное, не очень хорошо понимаешь, что я тебе говорю. У тебя, наверное, сейчас… Что ты на меня так смотришь?
Дед. Ты, дочка, оказывается, тоже очень неумный человек. Мне 83 года, и я знаю: если любить семью — можно найти способ.
Нина. Ну, значит… значит, как ты говоришь… По-твоему, он меня и Верочку не любил? Кого же он любил?
Дед. Я ничего такого не говорю.
Нина. Да ты говоришь.
Дед. Я, дочка, не о такой любви говорю.
Нина. Ты говоришь, он семью не любил.
Дед. Не любил.
Нина. Тогда тебе, может быть, известно, кого он любил? Может, ты скажешь тогда, чтобы я не мучилась?
Дед. Тебя он любил, он дочку любил, но это — что такое? Так все любят, даже звери. Я тебе объясняю: свою семью не любил. Когда семью любят — для семьи живут. Все несут в дом. Стараются, чтобы дома было хорошо, красиво, богато. Как у людей. Посмотри, муж у Марии Альбертовны…
Нина. У Марии Альбертовны муж — взяточник и коррупционер.
Дед. Кто сказал? Кто его поймал?
Нина. Ты знаешь, что он вор, и не надо мне сейчас…
Дед. Конечно, ты ей завидуешь, что твой не такой…
Нина. Мы другие, папа. Ты понимаешь слово — другие?
Дед. Я ему сколько раз говорил: идем, поговорим с одним человеком, он тебя возьмет, будешь иметь в три раза побольше. Он же не хотел. Он же не соглашался. Он же упрямый был, как лошак. Умные же люди такими упрямыми не бывают. Он же был дурак.
Нина. Он не дурак был, папа, он не дурак!.. Не хотел — это другое!..
Дед. Исключительно не хотел жить для семьи.
Нина. Хотел — не хотел, папа… Как я устала…
Дед. Ты устала. Чересчур потому что плачешь о нем. Из-за такого человека — не надо. Немножко — можно. Для людей. Чтобы сказали: хорошая жена, переживает из-за мужа. Но ты же, как ненормальная. Ты плачешь и днем, и ночью, когда никто не видит.
Нина(глаза наполняются слезами). Я не могу, папа, я не могу…
Дед. Если бы тебе было восемьдесят — ладно, можно плакать. В восемьдесят лет замуж трудно. Хороших людей в этом возрасте мало. А в твои годы…
Нина. Как мы будем жить, если он не вернется? Как мы будем жить без него, папа?..
Дед. Жить, жить… Будем жить. Как все живут.
Нина. Верочка еще ребенок, я уже старуха…
Дед. Ох-ох, было бы мне сорок лет.
Нина. Такого больше не будет, папа…
Дед. Э, что ты с ним видела? Квартира не его — наша. Мебель я вам на свадьбу подарил. Книжки он тебе накопил? Телевизор? Компьютер? Что он для тебя сделал, ты с ним столько лет прожила? Еще дочь родила. И еще ухаживала за ним.
Нина. За что мне такое горе? Почему я?..
Дед. И пропал. И о себе не сообщил. Все не как у людей. Как у лошаков.
Появляется Бабуля в ночной рубашке, щурится на свету.
Бабуля. Ой, здесь мужчины, простите, я не одета… (Уплывает в прихожую).
Дед. И мать дрянь, и сын такой же. Вся семья дрянская. Отняла у меня комнату, а я, старый человек, должен спать, где попало…
Нина. Пойди на мою постель. Я все равно не сплю.
Дед. У тебя матрац жесткий.
Нина. Я тебе сверху еще чего-нибудь постелю.
Дед. А почему ее не приглашаешь? Лучше ее пригласи, а я пойду на свою кровать.
Нина. Папа, я не могу. У меня просто нет сил с нею… Ну, пожалуйста? Женя вернется — она уйдет…
Дед. Ах, собака… Пускай ей приснится кость и она ею подавится, сколько я из-за нее терплю.
Возвращается Бабуля.
Бабуля. Кто подавится? Ой, не смотрите на меня, я не одета…
Дед(отворачивается). Собака.
Бабуля. Какой ужас… И вам не жалко бедную собачку?
Дед. Идите спать. Отняли кровать — спите. Много не болтайте.
Бабуля. А вы?
Дед. А я не болтаю, где не надо.
Бубуля. Ой-ой, не смотрите!..
Дед(отворачивается). Идите спать. За нас не волнуйтесь. Думайте о себе.
Бабуля. Я никогда не была эгоисткой, я всегда жила для людей.
Дед. Очень вы живете. Вы живете, я вижу…
Бабуля. Не поворачивайтесь, этакий вы проказник!
Дед. Не дай Бог, чтобы все так жили, как вы живете.
Бабуля. А что, меня любят и уважают все посторонние. У своих почему-то не заслужила…
Нина быстро уходит в спальню.
Дед. За что вас любить, такую дрянскую мать?
Бабуля. Нет, вы только посмотрите на этого старого идиота.
Дед. Вы же не мать. Вместо того, чтобы сказать ему: если женился уже, сынок — так живи, вы ему мешали.
Бабуля. Я мешала?
Дед. Да, вы, никто другой. От вас, кроме вреда, ничего не было. Вредительница. Самая настоящая.
Бабуля(демонстративно распахивает дверь в спальню). Ниночка! Что он такое говорит! Я своими руками женила его! Благословила на этот ужасный брак, а теперь он меня же…
Сонный голос Дочери: «Ну, бабуля!..»
Нина(является). Идите немедленно к себе, или я…
Бабуля. Ниночка, детка, ты видела, я… (Осекается, вдруг, увидев лицо Нины). Я… Спокойной всем ночи… (Робко, бочком скрывается в своей комнате).
Нина гасит люстру, но тут же включается настольная лампа.
Дед(кряхтя, усаживается). Дочка, я с тобой хочу поговорить.
Нина. Папа, час ночи…
Дед. Я не могу спать, дочка. Во мне все кипит. Время сейчас не играет роли. Иди сюда. Иди ко мне…
Нина Алексеевна приближается.
Надо подумать о будущем. Дочка, жизнь не стоит, надо жить дальше.
Нина. Как?
Дед. Чтобы было еще лучше. Человек так устроен: хуже он не хочет. Хочет, чтобы лучше. Ты должна лучше. Мне бы очень хотелось, чтобы я умер, а тебе было хорошо. А то мне там будет плохо. А я должен знать, что тебе хорошо.
Нина. Хорошо…
Дед. Есть один человек, дочка. Исключительно то, что нужно.
Возникает Бабуля.
Нина. Что нужно?..
Дед. Человек нужен. Тебе. Ты его не знаешь, сразу не говори: нет. Меня с ним познакомил Арсений Овсеевич.
Нина. Какой Арсений Овсеевич?..
Дед. Тоже очень хороший человек, ты его тоже не знаешь. Он занимается этими делами… Мусор возит, короче… В золоте купается… Бизнесмен! Двое, правда, детей, но я думаю — ничего… Ты тоже не девочка, дочь… Я ему твою фотографию показал, где ты после института. А, пускай, чтобы больше хотел. Когда захочешь — мы к нему пойдем. А, пойдем?
Нина. Ты специально за этим весь день…
Дед. Исключительно хороший человек!
Нина. Но, папа…
Дед. Исключительно тебе с ним будет хорошо!
Нина. Я же замужем…
Дед. Потом, как захочешь, он подождет… Он согласен. Только, недолго, сказал. Пока у тебя горе.
Нина. Ты меня слышишь?
Дед. Я слышу.
Нина. Не слышишь. Я говорю — ты… Я замужем, папа. Ты понимаешь, что я замужем, что у меня муж?
Дед. Дочка, это исключительно хороший человек!
Нина. Ты даже сейчас не хочешь меня пощадить. (Уходит).
И Бабуля, подобно видению, исчезает. И Дед, бормоча: «ох, дочка, дочка…» встает и, цепляясь руками за мебель, пробирается к двери в спальню, открывает и слабо зовет: «Нина… Нина..» Нина захлопывает дверь у его носа. Он отшатывается. В раздумье. Возвращается к дивану, медленно оседает. Гасит настольную лампу. Внезапно распахивается дверь, в полосе света — Бабуля.
Бабуля. Я все слышала… Ах, негодяи… вы все негодяи… Я не позволю… Люди негодяи… (Уходит в прихожую, слышно, она возится замками, наконец, все стихает).
Дед. Ох-ох… (Диван застонал). Нина… (Включил настольную лампу, попытался подняться — не вышло.) Нина… Нина… (Достал флакон с каплями).
Из прихожей доносится нечленораздельное бормотание. Появляется Манечкин.
Манечкин. А, дедушка… (Кому-то в коридор). Иди, заходи сюда. (Старику). Добрый вечер… Вы как бы, папаша, извините… Мы тут вошли сами, в общем..
Появляется Паршин. Дед принимает лекарство.
Это что у вас, папаша, двери по ночам нараспашку?
Дед, не мигая, разглядывает ночных гостей.
Мы товарищи как бы… (Паршину). Глухой, что ли, дед?
Паршин. Старый.
Манечкин. Старый — я вижу, что не молодой. Туда мы попали-то?
Паршин. Туда. Тесть.
Манечкин. А, вот и Евгений, узнаю… (Замечает большой портрет пропавшего на стене). Да, да, да, да… (Приближается к Деду и громко). Дедусь, мы с завода! Товарищи как бы! Слышь? Мы пришли, говорю, товарищи мы!.. (Тычет в портрет пальцем). Его мы, его!..
Дед, кряхтя, укладывается и отворачивается лицом к стене.
Чего это он? Совсем не слышит?
Появляется Нина Алексеевна. Тишина.
Паршин. Нина, здравствуй.
Манечки(Паршину). Нина Алексеевна? Жена?
Нина. Что случилось?
Манечкин. А-а, ничего… Мы только тут как бы… Я тут как бы орал… Извините, я думал дедуся глухой… Я Манечкин. Мирон Петрович. Товарищ, одним словом. Начальник, короче. (Паршину). Ты меня представь.
Паршин. Манечкин. Мирон Петрович.
Манечкин. Очень приятно. Сердечно рад. (Протягивает было руку, но тут же ее и опускает).
Нина( Паршину ) . Ты постарел.
Паршин молчит.
Манечкин. Вот, значит, вот… Вот, говорю, при каких обстоятельствах знакомимся. (Паршину.) Верно? (Оглядывает жилище.) Ничего живете… нормально… Эта дверь идет… Туда дверь, туда… что, на кухню? А санузел у вас как, совмещенный? (Ждет ответа.) Ну-ну, разделенный?..
Паршин. В квартирах этого типа, по-моему, раздельные.
Манечкин. Да? Интересно. А чем же тогда этот тип отличается от того типа, где я живу?
Паршин. Расположением, я думаю.
Манечкин. Расположением, верно… Подумай, как интересно… Вы извините, если вам кажется, что мы поздно. Но вот только, понимаете, от дел освободились. Геннадий говорит: куда, мол, за полночь, поздно уже. А я ему говорю: жена сейчас в такой позиции, что, наверное, плачет. Верно? Короче, надо утешить, говорю. Чтобы как у людей было. Да. Невзирая на ночь.
Нина Алексеевна молчит.
Мы сначала хотели всем цехом приехать. Но я потом передумал. Лучше будет, подумал, в гуманном как бы смысле, если мы по очереди станем семью навещать. Составим в цеху прямо график и так: сегодня один, завтра еще один, послезавтра еще кто найдется. Вы будете так почаще испытывать как бы нашу моральную поддержку. Вот так. Короче, Нина Алексеевна, одинокой себя чувствовать не будете. Не дадим. (Паршину.) Где конфеты?
Паршин. У меня.
Манечкин. Отдай, чего стоишь?
Паршин протягивает Нине коробку конфет — она не берет.
Дай сюда. (Отбирает у Паршина коробку, засовывает Нине под мышку).
Нина Алексеевна роняет коробку на пол. Паршин поднимает, кладет на стол.
Ничего… не стекло… конфетки не бьются…
Паршин. Нина, если тебе еще что-нибудь надо…
Манечкин. Да, насчет этого по-простому: если надо — мы можем. Конечно, в разумных пределах, но можем. Если надо, конечно.
Нина(тихо). Найдите мне мужа.
Манечкин. Мужа? Мужа мы ищем. Это мы найдем, это вы не беспокойтесь. Живого или, как говорится, мертвого. Пропасть не дадим. Вот вы верьте, Нина Алексеевна: я тоже переживаю. То есть, ночей — видите — не сплю. Или сплю, но понимаю, что сплю и одновременно переживаю, что у меня человек там пропал. Геннадий тоже вот… Верно, Геннадий?
Паршин. Да.
Манечкин. Все страдают. Все ничего понять не могут и поэтому как бы…
Нина. Вы его погубили.
Манечкин. Кого?..
Нина. Он.
Манечкин. Нина Алексеевна, минуточку, вы неправы…
Нина. За что? Почему?
Манечкин. Вы мне позвольте, Нина Алексеевна…
Нина. Разве где-то написано, что один человек может уничтожать другого?
Манечкин. Не может! Уничтожать не может!
Нина. Он его уничтожал! Всегда!
Манечкин. Нина Алексеевна, мы понимаем, у вас сейчас чувства…
Нина. У него что-то не получалось в последнее время, и вместо того, чтобы помочь, он…
Манечкин. Не получалось — бывает, никто из-за этого не пропадает, Мало чего у меня не получается, у него не получается — мы же не пропадаем? (Паршину). Что, верно?
Нина. Вы вечные, вы не пропадете!
Манечкин. Вот зря вы так: как раз вечные скорее не выдерживают.
Паршин. Нина, прости, но ты зря…
Нина. В последние дни он был сам не свой. Что у вас там стряслось? Что вы с ним сделали?
Паршин. Ничего с ним не делали, зря…
Нина. Зря?
Манечкин. Зря, зря, зря, зря, зря…
Нина. Вы его унижали… Его, ведущего специалиста, как мальчишку, и вы… Ничего у вас не болит?
Паршин. Нина, нелепо, ты вдумайся…
Манечкин. У меня болит, Нина Алексеевна, но не в том смысле, как вы думаете.
Паршин. Пойми, ты нас обвиняешь…
Нина. Тебя обвиняю!
Манечкин. Меня?..
Жена(Паршину). Ты с ним счеты сводил!
Паршин. Мирон Петрович, я вам говорил.
Нина. Ты завидовал ему.
Манечкин. Деликатными будем, деликатными!
Нина. Ты выдавливал из него жизнь — день за днем…
Паршин. Это работа, Нина, понимаешь? Сроки, план, производство!
Нина. Можно по-человечески!
Паршин. Не всегда!
Нина. Можно!
Паршин. Я к нему относился не хуже, чем к другим!
Манечкин. Нормально он к нему относился, Нина Алексеевна!
Нина. Когда-то он боготворил тебя, помнишь?
Паршин. Это было давно.
Нина. Но ты помнишь?
Паршин. Я его тоже любил.
Нина. Так не любят!
Заспанный голос Дочери: «Мама!»
Ты же предал его, неужели не чувствуешь?
Голос Дочери: «Ма-ам! Ну, ма-ам!»
Господи, маленький человек… маленький человек…
Манечкин. Кто маленький?
Нина(Паршину). Ты маленький!
Паршин. Я маленький?
Манечкин. Он маленький?
Паршин. Я не маленький.
Нина. Маленький, ничтожество…
Паршин. Я ему не завидовал, это ты — нет…
Нина. Завидовал.
Паршин. В чем?
Нина. Я тебя ненавижу…
Паршин. Не мешай, дай сказать, в чем зависть? Я хочу понять — я меньше умел? Знал? Делал? Или меня начальство меньше ценило? Или квартира у меня, или… В чем я обделен? Чего у меня меньше? Он мне завидовал — ты! Если хочешь знать — ты! Ты! Потому что, когда появилась ты…
Дочь с другой стороны с силой захлопывает дверь.
Манечкин(шепотом). Это кто там еще?..
Нина. Его любили, тебя — не любили!
Паршин. Его? Его! А знаешь ты — кто?..
Манечкин. Геннадий, угомонись, что ты…
Паршин. Те, кто меня ненавидел! Кому я поперек горла! Кто не хочет работать, как надо!.. Легко быть любимым, когда ни за что не отвечаешь! Плевать я хотел на такую любовь!
Манечкин. Геннадий!
Паршин. Со всеми добреньким — это дешевая любовь, и я в ней не участвую!
Манечкин(хватает Паршина под локоть). Еще одно слово — и я тебе больше никто! Ты не видишь?
Паршин. Вы знаете обо мне все! Я, как все, работаю!
Манечкин. Работаешь.
Паршин. Даже когда не хочу — я себя ломаю! Мне противно — я терплю! Вот вы мне противны — а я вас терплю!
Манечкин. И терпи, и правильно делаешь!
Паршин. Правильно, да, хорошо? Тогда почему я все это обязан выносить? Они смотрят — как будто бы я!.. Я его умертвил!..
Манкечкин. Кто смотрит?
Паршин. Смотрят!
Манечкин. Ты мне скажи — кто? Приведи в кабинет, покажи…
Паршин. Не могу, надоело, хоть пропадай!..
Манечкин. Понял, довольно, ступай в машину.
Паршин. Сегодня подходит ко мне Ружьев, говорит: ты во всем виноват! В чем я виноват? В чем я виноват??
Манечкин. Забудь. (Силком подталкивает Паршина к выходу). В машину иди, подожди… Упираться не надо, уволю… Вот никогда не видел тебя таким!.. (Возвращается один). Вот разошелся, ух, ты… Прямо, прямо… А вы… вы тоже, скажу, Нина Алексеевна… Маленький человек… Маленький, ну и что? Бывает… Зачем же в глаза? Он сам про себя знает, ему и так неприятно… А так вы его как бы дополнительно помоями…
Нина. С кем он дружил, кого любил… Боже, как глупо…
Манечкин. Так у него жизнь сложилась, если он маленьким остался… Ну, и дурак, конечно…
Нина. Где он может быть?
Манечкин. В машине внизу сидит.
Нина. В машине?..
Манечкин. В машине. А что?
Нина. Кто?..
Манечкин. Геннадий. Паршин. Маленький человек.
Нина. Так очень жестоко… Так не должно быть… Что-то я должна знать… Так не исчезают…
Манечкин. Так, конечно, оно…
Нина. Что-то остается… Так не бывает, чтобы ничего…
Манечкин. Да вы бы, Нина Алексеевна… Он, может, в такой позиции сейчас, что от него как бы и не зависит…
Нина. Долго я так не вынесу…
Манечкин. Вы бы в руки себя… Мы вам тоже поможем… Коллектив там, общественность… Одной вам — конечно, а вместе мы… Сколько мы сможем — столько и сделаем. Для вас. Это я вам говорю, как лицо… Вот завтра с утра, например, поедем труп один опознавать. Мне пару часов назад позвонили, говорят, кого-то из речки выловили. Может, Евгения, а?.. (Словно спохватывается, глянув на нее). Ну, только не надо вам так беспокоиться, может, еще и не он… Народу-то тонет!.. Их даже вытаскивать не успевают… Не надо, сказал же, не надо вам так… Ну, будет, ну все… Так, давайте, договоримся: я буду вас в курсе держать. Относительно своих шагов. А вы меня это… относительно своих… Ну, все, побежал… вы держитесь… (Уходит).
Тишина.
Стонет старый диван. Дед садится, смотрит на дочь.
Нина(шепчет). Стойте… постойте, пожалуйста… (Торопится следом за Манечкиным).
Дед встает. Цепляясь руками за мебель и стены, пробирается к двери, ведущей в прихожую. Смотрит туда, в темноту. Гасит свет. В темноте пробирается к своему спальному месту. На что-то натыкается, что-то обрушивается. Голос Деда в ночи: «Верочка, Вера… Помоги мне, Вера…»