Я наклонила голову, чтобы посмотреть на приглушенное падение пушистых белых хлопьев, покрывающих землю. Мне казалось, что хрупкие снежинки танцуют вокруг меня, двигаясь под слышную им одним музыку.

В окружении заснеженных ветвей город выглядел живописно и обнадеживающе.

Шейн отряхнул снег с переднего и заднего стекол. Я была поражена тем, сколько его уже нападало, а ведь метель даже не дошла до нас. На земле лежало уже около фута снега. Прежде чем покинуть квартиру, мы наблюдали за бегущей строкой на экране телевизора, призывающей оставаться дома и выезжать только в экстренных случаях.

Это не было экстренным случаем, но я бы отрастила крылья и полетела к тем древним голубым глазам, если бы не могла водить.

Шейн открыл дверь со стороны пассажира и отряхнул ботинки, раскидывая повсюду снег.

— Поторопись, просто залезай. Я бы хотел убраться с дороги, прежде чем начнется метель.

Шейн сердито посмотрел на меня.

— Мы можем остаться здесь, Грейс. Мы не обязаны ехать к Такеру. Я обещаю, что защищу тебя.

— Шейн. Я еду. Ты можешь оставаться здесь.

Внутри джипа все еще было холодно, и пар вырывался изо рта каждый раз, когда мы говорили. Я задрожала, включила обогрев и разморозку и пыталась вернуть тепло в пальцы. Когда воздух казался достаточно теплым и мои пальцы не дрожали, я включила свой навигатор и ввела данные пункта назначения. Снаружи снег пошел сильнее.

Я выкарабкалась из сугробов на полном приводе, ветер завывал снаружи.

— Похоже, ангелы устроили тот ещё бой подушками! — засмеялась я.

— Бой подушками? — прошептал Шейн.

— Ага, это старое выражение. Коннер сказал его, когда снег начался той ночью. — Я взглянула на его лицо: голова низко опушена, руки крепко сжаты на груди. — Что не так? Ты не веришь в эти штуки и в старые бабушкины сказки?

Я остановилась на красный свет и стала ждать его ответа.

Шейн пожал плечами и выглянул в заснеженное окно.

— Я просто не задумывался об ангелах, — сказал он и вздрогнул.

Я въехала в Тоннель Линкольна и выехала в еще худшую зимнюю сказку, чем та, из которой выехала: по эту сторону тоннеля снег не был расчищен. Шейн пристегнулся, но все еще сидел на краю сиденья, сжимая приборную панель так, что костяшки побелели.

Телефон Шейна зазвонил. Когда он ответил, я услышала голос Коннера. Вой ветра доносился снаружи, и я не расслышала остальную часть разговора.

После краткой беседы Шейн выключил телефон.

— Они уже добрались. Коннер сказал, что дороги становятся хуже и на I-80 просто белая мгла.

Большие куски снега врезались в машину, и дворники едва могли очистить лобовое стекло.

— Мы не можем повернуть назад. Все хорошо. Смотри. — Я указала на почти матовое лобовое стекло. — Дороги не так уж плохи.

Кого я обманывала? Я обезумела, если хотела вести в такую погоду! Я сжала руль так сильно, как только могла.

Шейн смотрел на меня с отрытым ртом.

Я сильнее нажала на педаль газа, чтобы он перестал смотреть на меня, и это сработало. Он резко повернул голову вперед и скрестил руки на груди, пялясь в окно.

— Леа права, ты действительно в какой-то степени желаешь смерти, — прошептал он.

Я пропустила замечание мимо ушей. Ссора с ним помешает мне сконцентрироваться на вождении и увидеть дорогу. Все, что мне сейчас нужно, — это идти к древним голубым глазам. Важно было узнать, был ли Блейк тем, кого я искала.

— Не хочешь объяснить, почему ты едешь в эту безумную метель к кому-то, с кем даже не хочешь быть? Или я неправ насчет вас с Такером?

Он никогда не поймет.

— Я не хочу быть с Такером. Дай мне сосредоточиться на дороге.

Он топнул ногой.

— Как хочешь.

Мы продолжили поездку в часах мрачной тишины, лишь приглушенные звуки падающего и удушающего землю снега нарушали тишину. Такую смерть я получу, когда вечность закончится? Без рая, тихую, холодную и пустую.

Мы оба подскочили, когда голос из навигатора предупредил меня о следующем повороте направо.

Джип занесло, он съехал с автомагистрали и почти попал в снежную насыпь, но каким-то образом мне удалось выровнять его. Шейн выругался себе под нос.

— Мы почти на месте, — сказала я. — Навигатор говорит, что мы будем там через три минуты.

Я вела медленно, кровь бурлила в жилах. Навигатор громко объявил, что мы доехали до цели. За стеклом все было белым-бело.

— Проезд к дому Такера прямо за этой главной дорогой, так что мы, вероятно, на въезде. Я обернулась, чтобы увидеть что-то похожее на четырехметровую стену снега.

— Выглядит так, будто дорогу расчищают, — сказал он. — Попытайся взять чуть вправо. Так ты съедешь с главной дороги на случай, если другой проезд уже расчистили, и его просто не видно.

Я съехала дальше, руки немного дрожали.

— Может, нам выйти и пойти дальше пешком?

Шейн скривился.

— Проезд к дому Такера, по меньшей мере, в трех милях отсюда. У нее собственное название, так что мы не сможем пройти. Я позвоню им и выясню, доберутся ли они к нам на снегоходах.

Он попытался позвонить, так же как и я, но вообще не получил ответа, а я переключилась на голосовую почту и оставила сообщение.

— Что нам делать? — спросила я с тревогой.

— Останемся здесь, пока не дозвонимся до них. Таким образом, Грейс, мы не погибнем в снегу, — издевался он. — Выключи зажигание, не трать бензин.

Ужасающий порыв ветра накренил джип, так что я отчаянно попыталась позвонить снова. Нет связи. Зашибись!

Шейн начал ерзать на сидении.

— Моя задница онемела от такого долгого сиденья. Как это вообще возможно? Хочешь растереть ее мне? — засмеялся он.

— Заткнись, — засмеялась я в ответ.

Пытаясь поудобнее усесться, он слегка задел мое колено рукой, посылая дрожь по моему телу. Конечно, он заметил.

Наклоняясь вперед, он зажал ручку сиденья и отодвинул его на всю длину.

— Ты уже замерзла, лезь сюда.

Я смотрела на него так, будто у него только что выросла вторая голова.

— В этом нет необходимости.

В смысле, серьезно, когда он только задевает меня своей долбаной рукой, это уже посылает мурашки по моему телу. Что будет, когда все его тело будет на мне...  Чтобы удержаться и не прыгнуть на него, я подумала о том, как может помять джип медведь, ищущий пищу в метель.

Снаружи ветер завыл громче, а внутри машины температура стала падать быстрее.

— Что у тебя в вещевом ящике?

— В каком ящике?

Он указал на приборную панель перед собой.

— А, ты имеешь в виду бардачок? Поверь, там нет ничего, что бы ты хотел увидеть, — объяснила я.

— Бардачок? И это должно заставить меня не хотеть узнать, что внутри? — засмеялся Шейн. — Потому что, поверь МНЕ, это не заставит.

Мы оба дотянулись до бардачка одновременно, но он оказался быстрее. Около полдюжины тампонов вывалилось из него.

Я неудержимо засмеялась.

— Я же говорила, там нет ничего, что тебе захочется увидеть. Почему ты обязательно сделаешь всё по-своему?

Он протянул рукой и пошарил, бросая последний тампон в меня.

— Потому что надеялся, что у тебя есть вот это. — Он улыбнулся, показывая мне фонарик. Его глаза изучали меня, пока он клал фонарик обратно в бардачок. Он заправил выбившиеся волосы мне за ухо. Дрожь снова потрясла мое тело. Слабая грусть замерцала в его глазах.

Он расстегнул куртку и снял ее.

— Иди сюда, Грейс, ты замерзаешь. — Он взял меня на руки и легко перетащил к себе на колени. Конечно, это было простой задачей: мое предательское тело помогало ему в этом. Он обнял меня и накинул на нас куртку.

Не контролируя свое тело, я уткнулась носом в его грудь под курткой. Это было будто плавание в теплых тропических водах. Где-то в глубине души я думала о тех древних голубых глазах, находящихся всего в трех милях отсюда. Картинка размылась, исчезла и ушла. Я прильнула к Шейну, не шевелясь в страхе, что трение и тепло между нами разожжет огонь. Я засмеялась этой мысли.

Шейн застонал и сжал меня крепче.

— Над чем ты там хихикаешь?

Я достала голову из-под его куртки, наши лица были так близко, что я едва могла дышать. Наши губы были в миллиметре друг от друга.

— Просто, — пробормотала я. — Я отчаянно нуждаюсь в чашке горячего какао, ну, ты знаешь, с теми густыми сливками и маленькими, сладкими зефиринками. Я хочу сесть возле камина, греть руки о теплую чашку и почувствовать бархатное тепло, проникающее в рот и горло, — напыщенно разглагольствовала я.

У него перехватило дыхание.

— Боже, Грейс, это была самая сексуальная фраза, которую я когда-либо слышал. — Он опустил взор на мои губы и расстегнул мою куртку. Мы смотрели друг другу в глаза, когда я выскальзывала из рукавов. Оборачивая обе куртки вокруг нас, он притянул меня ближе и зарылся лицом в мои волосы, его дыхание разжигало огонь на моей коже.

Я стиснула громко стучащие зубы. Предательское тело! Уже даже не было холодно!

Он забрался теплыми руками под мою рубашку, медленно проводя кончиками пальцев по моей пояснице и позвоночнику. Его прикосновения убивали меня, мою душу, оставляя только тело Грейс, желающее и нуждающееся.

Я скользнула руками под кромку его рубашки, говоря себе, что это плохая идея, но я никогда не умела врать. Его тело было мягким и чрезвычайно теплым, и сдерживаться было пыткой.

Низкий стон сорвался с его губ. Он приподнялся и мягко потянул меня в положение сидя, мои ноги были широко расставлены. Это слишком опасно, слишком ядовито, слишком красиво.

Я взглянула на него и немедленно пожалела об этом. Он пристально наблюдал за мной. Он колебался и смотрел на меня взглядом своих сильных ледяных голубых глаз. Он поднес свою прекрасную руку к моему лицу и мягко провел большим пальцем по нижней губе.

— Один поцелуй, Грейс, простой поцелуй. Детка, пожалуйста, — умолял он. — Всего один.

Он протянул руки, взял за волосы и притянул к себе. Его запах опьянял. Я глубоко вздохнула.

Легкими пальцами он пробежал по моим волосам и шее. Я дрожала под его прикосновениями. Чувствовала, как тело и душа распадалась на кусочки, желая, чтобы он собрал меня и вернул к жизни.

— Знаешь ли ты, что делаешь со мной, Грейс? — Его голос был низким и хриплым, и он смотрел на меня. У меня перехватило дыхание от этого.

Его нарочито неторопливые руки скользили по моей коже, пальцы дрожали. Он выпустил ад, бегущий в моем теле. Каждое его движение было дико эротичным.

— Всего один, — прошептала я. Его губы дотронулись до меня. Это был почти поцелуй, Мы наслаждались кратким моментом напряжения.

Я сказала себе: «Всего один, один маленький, и все». Я остановлюсь, не заходя слишком далеко.

— Грейс, — выдохнул он и прильнул ко мне губами. Я чувствовала, что разваливаюсь на кусочки в его объятиях. Его прикосновения разрушали меня, а поцелуй собрал меня воедино. Я хотела всего его, хотела попробовать на вкус каждый дюйм его тела. Я отчаянно застонала в его губы, и он притянул меня ближе.

Он сжал мои руки над головой и стянул футболку через голову. Он запрокинул голову, осматривая меня, и испустил долгий прерывистый вздох. Он осыпал поцелуями мои шею, плечи, оставляя ощущение жжения после себя. Он осторожно задевал мою кожу зубами, мягко покусывая. Каждое место, где он прикасался ко мне, отдавалось внизу живота, и у меня перехватывало дыхание.

Опуская чашку моего бюстгальтера вниз, целовал и ласкал языком мою грудь. Под его ласками мои соски затвердели.  Он прикасался ко мне так, будто не мог насытиться, будто я была первой женщиной, к которой он прикоснулся. Я вздрагивала в ответ на его прикосновения.

Мои пальцы пробежались вниз по сухим мышцам его груди и остановились на пуговице джинсов, расстегивая ее одним движением. Его руки скользнули по моим ногам, проделывая то же самое с моими штанами. Он откинулся назад и похотливо улыбнулся, что заставило мои внутренности хотеть его еще больше. Густое горячее желание горело в моем животе.

Наблюдая за мной, он положил ладонь на мой живот, медленно помещая пальцы между тканью моих трусиков и моей кожей. Мое тело со страстным желанием потянулось к нему. Его пальцы продвинулись еще немного, совсем немного, и мое тело затрепетало в предвкушении. Я задрожала, и его дыхание снова дрогнуло, когда он увидел мою реакцию. Наше дыхание ускорялось в ограниченном пространстве джипа. Он впился зубами в мою нижнюю губу, и я застонала.

Я скользнула руками под его пояс и нежно потянула, пока мои руки не дотронулись до его гладкой твердой кожи. Он закрыл глаза, его дыхание перехватило. Когда он снова открыл их, взгляд был палящим, жаждущим. Я чувствовала, как его ноги напряглись подо мной, он пульсировал в моих руках.

Он снова коснулся своими губами моих, вдыхая меня, будто я была воздухом, а затем оторвался от меня, тяжело дыша.

— Прошу, Грейс, что бы ты ни искала, прошу, попытайся найти его во мне. Я буду стараться изо всех сил стать мужчиной, в котором ты нуждаешься. — Его слова вернули меня с небес на землю, и у меня закружилась голова, когда я поняла, где находятся наши руки. Я оттолкнула его и откинулась назад.

Я потрогала пальцами свои опухшие губы и постаралась как можно быстрее слезть с него. Я была поражена тем, что только что чуть не произошло, но чего я все еще хотела.

— Шейн, прости. — Я почувствовала, что мои глаза расширились и сами по себе наполнились слезами. Я выглянула в окно, посмотрела по сторонам — я была вне себя. Я завела двигатель и включила обогрев. Ледяной воздух заполнил небольшое пространство. Мое тело содрогалось и протестовало против решения не целовать его. Я сжала руки на руле только для того, чтобы держать их подальше от него.

Шейн легко положил руку на мой подбородок и притянул мое лицо к своему. Я переключила обогрев на высшую точку. Шум от вентиляционных отверстий отлично отвлекал от голода во взгляде Шейна.

— Я потерял себя в тебе той ночью, потерял где-то в том поцелуе,— сказал Шейн.

— Я говорила, что не могу сделать этого. Я говорила, что влюблена в кое-кого.

— Бывший парень, правильно? Не Такер, или Итан, или Блейк?

Я кивнула и вытерла унизительные слезы со щек. Я не плакала из-за поцелуя, потому что, Боже, он был безумно удивительным. Я плакала из-за того, что он мог заставить меня забыть то, что я искала уже тысячу лет, всего лишь кончиками своих пальцев. Боже мой, что же сделает со мной остальная часть его тела? Меня убивало то, что я хотела выяснить это.

— Позволь мне помочь стереть память о нем, — прошептал он.

Меня почти вырвало на него. Вообще-то, меня бы вырвало, если бы у меня в животе была хоть какая-то еда. Я буквально чувствовала рвотные позывы. Затем я влепила ему пощечину. Я хотела ударить его. Я хотела ударить его кулаком.

Он даже не вздрогнул от пощечины. Он просто поднял свои дурацкие идеальные брови на меня, будто я была шуткой для него.

— Ты — гребаная бессердечная сволочь! Как ты сотрешь память? Своим членом? Ты действительно думаешь, что спать с тобой  так офигенно? Я люблю кое-кого, Шейн, всем своим сердцем. Ты хоть понимаешь, что это значит? У  тебя вообще есть сердце? — кричала я. Горячие слезы заливали мое лицо. Они пришли, чтобы защитить моего ангела, которого я могла никогда не найти.

Он убрал руки и прислонился к двери, бесстрастно глядя в мои слезящиеся глаза.

— Нет, Грейс. У меня нет сердца. Было раньше, но я отдал его одной девушке, и она забрала его с собой в могилу. Вот поэтому я такой, какой есть, поэтому каждая девушка всего лишь еще одна «дырка» для меня. Никто и никогда не приближался к тому, чтобы заставить меня чувствовать себя так, как с ней. Но, черт возьми, Грейс, я сделаю всё что угодно, чтобы не чувствовать эту гребаную пропасть в своей жизни.

Я больше не могла смотреть на него. Готова поклясться жизнью, он лгал мне, чтобы заставить заняться с ним сексом из жалости. Будто я была той, кто покорил его. Сколько сердец он разбил своими словами? Я бы лучше сгорела в аду, чем стала чьей-нибудь «дыркой»!

— Давай просто продолжим звонить и, наконец, выберемся из этой клетки, забудем обо всем, что случилось и продолжим жить. Ты сможешь вернуться к своим обожаемым «дыркам», а я к одиночеству. Каждый получит свою долгую и счастливую жизнь.

— Черт тебя побери, Грейс! Ты вообще меня слушаешь? Грейс, этот поцелуй я не забуду никогда. Глядя, как отвратительно я заставил тебя плакать, я чертовски хочу забыть его, но нихрена не могу! Я хочу тебя! — Он схватил мои руки и сложил их вместе.

— Не делай этого, Шейн.

— Почему? Солги мне и скажи, что не чувствуешь этого долбанного притяжения между нами, — закричал он.

— В самом деле, Шейн? Хочешь поговорить об этом? Чего ты действительно у меня просишь? Ты просто хочешь, чтобы я распласталась под тобой прямо здесь, позволила тебе покончить со мной, выбросить меня из головы? И затем мы просто забьем, и ты будешь относиться ко мне как к еще одной «ДЫРКЕ»? У тебя будет отличная история для своих корешей о том, как ты трахнулся, застряв в метели.

Ему нечего было сказать, потому что я оказалась права.

— Это кошмар, Шейн. Мы с тобой. На следующую ночь я проснулась в слезах, думая о том, как ты целовал меня!

— В самом деле, Грейс? Почему бы тебе не спросить, что заставляет меня просыпаться в поту и дрожи каждую чертову ночь! Давай, Грейс, спроси меня! — требовал он, притягивая меня ближе.

— Отвали от меня, Шейн! — застонала я, отодвигаясь. Я выхватила свои руки и дернула ручку двери джипа. Она не сдвинулась с места, пока я толкала ее всем телом, чтобы выбраться. Все это время Шейн кричал, сыпал проклятиями и умолял меня выслушать его. Я нажала кнопку отключения звука и натянула воротник рубашки на голову.

— Я чертова новинка для тебя просто потому, что ни у одной девушки до меня еще не было чувства собственного достоинства, чтобы отказать тебе!

Я вылезла из машины. Сугроб, в котором мы застряли, был так высок, что я могла забраться на крышу. Под жесткой крышей я чувствовала, как Шейн выбивает дверь ногой, чтобы пойти за мной.

Крыша накренилась под ногами, и Шейн схватил меня за руки, которыми я молотила его, и стащил с джипа в снег.

— Отвали, Шейн!

Он поднял меня и перекинул через плечо, выбив весь воздух из легких. Он прошел по сугробам, неся меня, а я молотила его кулаками по спине. Когда он нашел площадку, защищенную деревом, он сбросил меня с плеча, и я проскользила по его телу. О, самое ужасное то, что это было жутко горячо!

Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня за поясницу одной рукой, а другой за шею через пучок волос.

Он осторожно убрал мои волосы назад и приблизился ко мне лицом, целуя в губы лишь раз. Он провел губами по моим щекам к уху и прошептал с теплом своего дыхания:

— Давай, Грейс, спроси меня, какие сны будили меня ночью. — Он отстранился, и его глаза атаковали меня своей глубиной. — Я просыпался, и в моих снах была только ты. Мне снились твои губы, запах твоей кожи и волос, и чертов огонь сжигал меня изнутри, желая быть с тобой. Я хочу похоронить себя внутри тебя и никогда не выбираться, моя сладкая смерть. Грейс, я чертовски люблю тебя.

Я перестала сопротивляться и позволила ему обнимать себя. Во-первых, я замерзала, потому что оставила свою куртку в джипе, и, во-вторых, ну, всего на минутку, я так сильно хотела, чтобы это было моей реальной жизнью.

Я сморгнула слезы.

— В другой жизни, Шейн, если бы я была кем-то другим, я бы хотела быть с тобою.

Шейн стоял, удерживая меня. Его глаза умоляли, когда мы услышали рев снегоходов. Наконец-то они получили одно из наших сообщений!

Он отошел от меня и провел рукой по заснеженным волосам. Два снегохода появились из ослепительной белизны и затормозили перед нами.

Такер поднял забрало и, подмигивая мне, выкрикнул, что мой Супермен, наконец, явился.

Блейк закатил глаза. Он спрыгнул и протянул мне руку. Я приняла ее, и он помог мне оседлать снегоход, затем забрался на него у меня за спиной.

Ярость затуманила черты Шейна, и его руки сжались в кулаки.

Такер выглядел брошенным. Я не заботилась ни о чем в тот момент. Я заботилась лишь о Блейке.

Вздохнув с отвращением, Шейн пробрался по глубокому снегу обратно с джип и дернул пассажирскую дверь. Я наблюдала, как он легко вытащил наши сумки и куртки и закинул обе гитары на плечи, затем обратно взобрался по сугробам к ожидающим нас снегоходам.

Сердито глядя мне в глаза, он передал мне куртку, проходя мимо.

— Вот, не хочу, чтобы ты стала еще холоднее, чем сейчас.

Его слова ужалили, потому что я знала, что он не говорил о температуре. Он имел в виду то, каким холодным человеком я была. Он был прав, но у меня не было другого выхода.

После того, как я надела куртку и застегнула ее против ветра, Блейк обернул одну сильную руку вокруг моей талии, а вторую положил на край руля. Он сорвался с места, не дожидаясь, пока Шейн устроится на снегоход Такера.