Вернувшись, я застал в палате одну Леа, она свернулась калачиком около Грейс. На фоне отвратительно пищали аппараты поддержания жизни. Леа подняла голову и взглянула на меня; её лицо было все в слезах. У меня внутри все сжалось; я понимал, как отчаянно она желала, чтобы Грейс открыла глаза.
Я вытащил один из стоящих у стены стульев и рухнул на него. Я наклонился и уперся локтями в колени, прижав лоб к больничной койке.
— Где ты был? — всхлипывая, спросила Леа.
— В больничной часовне, — ответил я, подняв к ней голову. У нее отвисла челюсть. Ну, это явный показатель того, что она обо мне думает.
Отныне она со мной.
Отныне она со мной.
Со мной.
Черт меня побери.
Это сделал Габриэль.