3.1. Организация обороны государства

Хотя Столбовский мир и Деулинское перемирие знаменовали окончание военных действий, народ не мог вздохнуть свободно из-за крайнего разорения. Но постепенно Россия встала на путь хозяйственного возрождения. Крестьяне возвращались на старые места, осваивали залежные земли. Возрастала численность населения черноземного края, Поволжья, Приуралья и Сибири. Возникали первые мануфактуры в районах Тулы и Каширы. Тульские и каширские заводы лили и ковали пушки, ядра, ручные гранаты, мушкетные стволы. Доменные печи на тульских заводах давали 125 пудов (2 тонны) металла в сутки. Для того времени это было немало. Возникали новые города, становившиеся не только ремесленными центрами, но и центрами торговли. На европейской территории в начале 20-х гг. XVII в. насчитывался 181 город, а в 1650 г. — уже 226 городов.

После окончания иностранной интервенции перед Россией встали важные и многообразные задачи: восстановить разрушенную государственность и вооруженные силы, возвратить Смоленск и русские земли, захваченные Польшей и Швецией, вернуть путь к Балтийскому морю по рекам Нева и Нарва, укрепить оборонительные сооружения на юго-восточном направлении.

Правительство, готовясь к возвращению Смоленска, учитывало, что в период отражения польской и шведской интервенции дворянская конница значительно снизила свою боеспособность по сравнению со стрельцами. Стрельцы же проявили не только моральную устойчивость, но и умение в штурме городов-крепостей. Опыт войны учил, что возникла необходимость создания иного пехотного и конного войска. В апреле 1630 г. в наиболее крупные города России Разрядный приказ отослал грамоты о наборе людей в «ратное научение», что знаменовало начало комплектования и формирования полков «нового строя». Эти полки представляли собой принципиально новую по сравнению с дворянским ополчением военную организацию. Полки (войска) «нового строя» по существу являлись постоянным, но еще не регулярным войском, комплектуемым на принятых сначала принципах добровольного (из детей обедневших бояр, стрельцов, казаков и других «охочих людей»), а затем принудительного набора даточных людей. Этот шаг в российском военном строительстве носил подлинно реформаторский характер.

В солдатские полки призывали вступить всяких «вольных людей», записывали в них «беспоместных» детей боярских и казаков. При этом указывалось, что вновь набранные ратники будут получать жалование, оружие и снаряжение за счет страны.

Новые полки — четыре «немецких» (иноземных) и шесть русских — спешно обучали «ратному строению». Боевое крещение русские полки «нового строя» (9 тыс. человек из 34 тыс. воинов) получили в Смоленской войне (1632–1634) с поляками. Несмотря на короткий срок обучения, полки неплохо себя показали.

Однако иностранные офицеры и солдаты в ходе боевых действий перебегали на сторону поляков. Наемники дорого обошлись казне Русского государства, а их помощь оказалась призрачной. Смоленск остался за Польшей.

Дворянская конница также не проявила себя. Помещики проведали о том, что на южные окраины государства напали полчища крымских татар, разоряя их владения. И дворяне стали уходить из лагеря на защиту своих поместий. Еще раз на практике русское правительство убедилось, что для военных действий необходима серьезная и всесторонняя подготовка.

Русские полки «нового строя» — участники Смоленского похода — были распущены по домам. И тем не менее от комплектования войск на иных началах не отказались. Преобразование вооруженных сил продолжалось по всем важнейшим направлениям. Одно из них — изменения в системе высшего военного управления. Наряду со старыми приказами, восстановленными еще при организации Второго ополчения (Нижегородского), таким как Разрядный, Стрелецкий, Пушкарский, началось формирование новых управленческих структур. Воссозданная в 1613 г. как приказ Оружейная палата ведала изготовлением легкого огнестрельного и холодного оружия. В ее состав впоследствии вошли временные приказы: Мушкетного дела (1654) и Ствольный (1647–1666). С 1613 по 1643 г. функционировал Казачий приказ. В 1614–1623 гг. существовал Панский приказ, набиравший иностранцев на русскую службу. С 1624 г. эти функции были возложены на Иноземский приказ.

Набеги крымских татар в период Смоленской войны вынудили правительство обратить самое пристальное внимание на защиту южных рубежей. В 1633 г. был образован приказ Сбора даточных людей. В его обязанности входило комплектование из крестьян и посадского населения (1 человек от 20–25 дворов) контингента войсковых частей, предназначенных для устройства и ремонта засечных линий. В период военных действий они исправляли дороги и несли обозную службу. Впоследствии из даточных людей начали формировать полки «нового строя».

С 1637 по 1654 г. функционировал приказ Сбора ратных людей, который формировал солдатские и драгунские полки «нового строя». Они комплектовались из населения порубежных деревень и городов по одному человеку от 3–5 дворов для несения воинской службы на засечных линиях. Так, если в 1635 г. на Белгородской засечной черте было 12 тыс. человек, то уже в 1639 г. там находилось 25 тыс. ратников. Однако эти части, драгунские и солдатские полки, несли сезонную службу на южной границе. Они собирались весной, а осенью их распускали по домам. Оружие и коней солдаты и драгуны возвращали государству. Набор «посохи» отходил в прошлое.

После 1654 г. дела этих двух новых приказов были переданы в Разрядный, Стрелецкий (формировал солдатские полки) и Рейтарский (с 1649 г. занимался комплектованием и устройством конницы) приказы.

Таким образом, в России начался новый этап развития вооруженных сил, который предвосхитил переход к всесословному призыву в армию. На всем протяжении XVII в. правительство не отступало с этого пути, невзирая на все сложности, возникавшие в ходе реформ.

Так, 3 января 1642 г. вышел указ царя об устроении солдатских полков. В течение этого года из лучших выборных (отобранных) стрельцов в Москве сформировали два солдатских полка: Бутырский и Московский. Они жили в солдатских слободах: в Бутырках и за Яузой, напротив Немецкой слободы. Солдаты выборных полков проходили ежедневное обучение и находились на казарменном положении. Эти полки, как и московские стрельцы полка Леонтия Сухарева, образовали ядро будущей русской регулярной армии.

Во второй половине XVII в. полки «нового строя» в русских вооруженных силах утвердились окончательно. В отличие от стран Западной Европы (за исключением Швеции), в которых процветало наемничество, в России наметилась система обязательной военной службы почти всех социальных слоев коренного населения. В военное время ратники полков «нового строя» получали жалование, одежду и вооружение. Они оставались на содержании государства и после окончания военных действий, если не распускались по домам. И тем не менее русское войско в XVII в. не сложилось в качестве армии, обладавшей всеми признаками регулярности. Самым большим изъяном было то, что полки «нового строя» «уходили по домам».

Когда же в случае необходимости их приходилось набирать вновь, в строй приходили даточные люди, зачастую не знакомые с военным делом. Помещик отвечал лишь за численность поставляемых им людей, но не за степень военной подготовки. Такой способ комплектования не позволял создавать обученные резервы, без которых не могло существовать регулярное и боеспособное войско. Вооруженные силы России в XVII в. в своем развитии прошли длинный и трудный путь, но нового и резкого качественного скачка не произошло. Однако поступательное движение реформ предыдущих столетий — от постоянного стрелецкого войска в XVI в. к созданию полков «нового строя» XVII в. — значительно облегчило работу Петра I по реорганизации армии.

Возросла роль приказов. Центральной власти была необходима сильная армия — защищать территорию страны. XVII век предъявил к русскому войску требования — быть постоянно готовым к отпору внешних врагов.

События XVII в. показали огромное значение пехоты, вооруженной огнестрельным оружием. «Огневой бой» стал внедряться и в русскую конницу. С 1655 г. царские указы предписывали дворянам явиться на службу с карабином и парой пистолей. Возросла потребность и в артиллерии. «Наряд» с обслугой насчитывал в середине XVII в. до 4,5–5 тыс. человек.

В 30-50-х гг. XVII в. были проведены военные реформы, цель которых состояла в том, чтобы увеличить численность, улучшить организацию и повысить боевую подготовку русского войска. В результате этих реформ были созданы войска «нового строя». Они состояли из конных и пеших полков. Конные полки подразделялись на драгунские и рейтарские. Драгунская конница была обучена действиям в конном и пешем строю, тогда как рейтары сражались только в конном строю. Кроме того, в составе войск «нового строя» имелась в небольшом количестве легкая конница — гусары.

Рейтар был вооружен карабином, двумя пистолетами, шпагой и латами. Имелись также эскадроны и полки рейтаров — копейщиков, которые вооружались копьями и пистолетами.

Гусар вооружался копьем меньшего размера, чем у копейщика, двумя пистолетами и латами. Драгун имел облегченный карабин, мушкет и шпагу. Были также драгуны-копейщики.

Пешее войско составляли солдатские полки, вооруженные мушкетами и бердышами. В качестве защитного вооружения иногда употреблялись латы. Старший офицерский состав вооружался протазанами, а младший — алебардами.

Войска «нового строя» получили единую организацию. Все полки, как конные, так и пешие, имели по 10 рот. В конных ротах числилось по 100 человек, в пеших — по 160 человек. В полках вводились новые чины: полковник, майор, капитан, ротмистр, поручик. Это определяло четкий порядок соподчинения начальствующих лиц.

В мирное время солдаты жили по домам, им разрешалось заниматься торговлей и разными промыслами. Часть солдатских полков находилась на постоянной службе, составляя наряду со стрельцами постоянное войско.

Ежегодно в течение месяца полки «нового строя» собирались для воинского обучения, которое велось по уставу. Известно два устава того времени: «Устав ратных, пушечных и других дел» (1607; 1621) и «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» (1647). В «Уставе ратных, пушечных и других дел» говорилось об обучении и дисциплине войск, о вождении войск на театре военных действий, о боевых и походных порядках, взаимодействие войск в бою, устройству лагерей, организации движения обозов, способах владения крепостями и их обороне. Большое число статей было посвящено артиллерии, правилам ее стрельбы, что свидетельствует о важном значении, которое приобретал этот род войск.

В Уставе неоднократно подчеркивалась мысль о необходимости повседневного обучения войск. Только «ежедневное навыкание — говорилось в одной из статей, — дает или приносит мастерство». Большое внимание уделялось также соблюдению воинского порядка и дисциплины. От воинов требовалась взаимная поддержка в службе «делом и разумом». За измену и передачу тайны врагу, за грабеж, убийство мирных жителей, утерю оружия в боевых условиях виновные подвергались смертной казни.

Войско, говорилось в Уставе, всегда должно быть готово к войне. Маневр войск, который совершается в целях разгрома врага, должен быть быстрым, так как медлительность «портит многие домыслы».

Во второй половине XVII в. отчетливо проявлялась тенденция к усилению государственной централизации — переход от сословно-представительской монархии к абсолютизму. Перестройки вооруженных сил и контакты с армиями западных государств потребовали от русского правительства определенных мер по укреплению воинской дисциплины в целях повышения боеспособности войска.

Задачи обороны государства от внешних врагов, укрепление власти самодержавия требовали создания послушной, дисциплинированной армии. В своде законов (Соборное уложение 1649 года) была установлена военно-уголовная ответственность всех ратных людей за нарушение дисциплины. Из преступлений Соборное уложение на первый план выдвигало измену царю и государству. За переход в лагерь неприятеля и бунт виновникам грозила смертная казнь. За первый побег и самовольный отъезд с поля боя предусматривалось битье кнутом, за второй — битье кнутом и лишение половины оклада и поместья, за эти нарушения в третий раз — битье и полная конфискация поместья. В войсках существовали и крепостнические порядки, за даточных людей (крепостных крестьян, мобилизованных на время военных действий) отвечали их владельцы. Вопросы о преступных деяниях ратных людей и мерах их наказания решали полковые воеводы.

Поместная система комплектования изживала себя. Дворяне-воины, занимаясь своим хозяйством, более заботились о закрепощении работников, нежели о военной службе. Участилось и стало массовым уклонение от воинских обязанностей. Стрелецкие войска стали доукомплектовываться людьми, сосланными в них за различные преступления. Сотенные головы и полковники облагали стрельцов налогами и поборами, что повлекло раскол в среде стрелецкого войска. Основная масса стрельцов, не получая жалованья, кормилась «черной работой». Полицейские функции, возложенные на них, не вызывали энтузиазма. Стрельцы зачастую выступали на стороне угнетенного люда.

Несмотря на регламентацию условий службы, которая придавала русскому войску черты регулярной армии, своевольство и самоуправство феодальной военной знати (особенно местнические раздоры — борьба за право назначения на более высокий пост) ослабляли воинскую дисциплину, снижали боеспособность русского войска. Злоупотребление властью, насилие и вымогательства «начальных людей» (воевод и других) приводили к оскорблению личности ратников и жестокости. Плодилась масса наказов, а дисциплина падала. Русский военный историк П.О. Бобровский справедливо писал: «Начальник, допускающий себе оскорбительные и унижающие личную честь действия в отношении своих подчиненных, не только нарушает долг службы, но дает повод своим подчиненным к нарушению чинопочитания и подчиненности, двух основных элементов воинской дисциплины…». Далее он отмечал, что в XVII в. под честью понималось не личное достоинство человека, а то положение, которое он занимал в обществе. Требовались коренные изменения не только в войсках, но и в военно-юридических законах, чтобы поднять престиж воина независимо от его происхождения. Тем более что традиционные воинские представления о чести и товариществе у русского народа не исчезли. Герой Отечественной войны 1812 года генерал Д.П. Неверовский, говоря о казачьих войсках, отмечал: «В своем офицере он (казак) никогда не видел барина… Офицер был всегда для него такой же казак, но начальник… Дисциплина поддерживалась не столько наружными формами и не силою страха, сколько нравственной связью между начальником и подчиненным… внутренним сцеплением — товариществом». Петр I, учреждая регулярную армию, стремился утвердить в русском войске дисциплину, основанную на нравственных началах. Он указывал, что солдат — прежде всего защитник Отечества. Военные традиции оказали огромное влияние на систему воспитания русской регулярной армии.

В целом реформы в русском войске в XVII в. предопределяли создание регулярной армии, комплектуемой по единому принципу, вооружаемой и содержащейся за счет государства, но это стало возможным только при окончательном утверждении абсолютизма.

Русская армия, готовясь к освобождению Смоленска, захваченного Польшей, проводила специальные учения. Для решения важной задачи русское правительство пригласило иностранных офицеров, нанимало иноземных солдат — пусть поделятся опытом, себя покажут. Но во время Смоленской войны (1632–1634) иностранцы показали себя не с лучшей стороны. Многие из них перешли на службу в польские войска. После изгнания захватчиков пришлось обратиться к национальной основе обучения и набора в войска. Русское правительство, озабоченное охраной границ, начало набирать ратных людей в полки «нового строя». В 1649 г. из крестьян стали формировать пашенных солдат. Им выдавали казенные мушкеты и шпаги. С переходом от частных к общегосударственным призывам даточных людей русская армия численно возросла. В 1661–1663 гг. на службе находилось 42 солдатских полка — 24 377 офицеров и рядовых; 8 драгунских полков — 9334; 22 рейтарских полка — 18 795; 2 полка копейщиков — 1185 и 1 полк гусар — 757 человек.

В 1661–1663 гг. во всех стрелецких приказах числилось 48 263 человека. Из росписи видно, что основным ядром войска стала пехота. По своей организации и выучке стрельцы являлись наиболее боеспособной частью войска, которые проявили свои боевые качества в войне с Турцией, пытавшейся захватить Украину. Стрелецкие полки в Чигиринском походе 1678 г., по словам П. Гордона, зарекомендовали себя как лучшая часть войска. Вооруженные огнестрельным оружием полки «нового строя» и стрельцы располагались в первой линии. В связи с качественным улучшением огнестрельного оружия и возросшей скорострельностью боевой порядок русской пехоты строился в четыре шеренги в глубину. Удлинился фронт построения пехоты в целях максимального использования огневой мощи. Вторую линию, или резерв, составляла дворянская и казачья конница.

В Чигиринском походе стрелецкая пехота, вооруженная бердышами, при наступлении выбивала из траншей турецкую пехоту.

При фронтальном столкновении огневой бой русской пехоты и артиллерии расстраивал боевые порядки турецкого войска, чем способствовал успешным фланговым действиям конницы из резерва. Дворянское ополчение и вообще конница приобрели вспомогательное значение. В целом дворянское ополчение теряет свою роль окончательно после 1649 г., когда дворяне добились права передавать поместье по наследству. Постепенно, стремясь укрепить свое экономическое положение, дворяне стали избегать «государевой службы». Как писал И.Т. Посошков, даже выйдя в поход, дворяне в сражении целыми ротами прятались «за кусты», надеясь получить «легкие раны» и вернуться скорее в свое поместье.

Вся тяжесть сражения переносилась теперь на пехоту. С резким возрастанием численности пехоты русскому правительству пришлось делать закупки огнестрельного оружия за границей. Но в конце века, когда развилась уральская промышленность, эти меры перестали быть необходимыми. Оружие закупали за рубежом только в особо экстренных случаях.

В 70-х гг. полки «нового строя» и стрельцы получили первоклассное для своего времени вооружение: мушкеты и карабины с кремневым замком, ручные гранаты, «винтовальные» (нарезные) пищали, пистолеты. Этим полкам придавалась артиллерия — от 8 до 20 пушек на каждый полк. В целом в армии насчитывалось до 400, а в крепостях — до 2500 пушек. В 1677 г. в России был образован Пушкарский полк с 39 офицерами и 1261 пушкарями. В артиллерии происходила замена устаревших орудий (затинных пищалей, тюфяков) более унифицированными по типам и калибрам пушками.

Изменилась организационная структура русского войска. Унаследованное от XVI в. деление армии на «полки» было нарушено маневренными действиями войск И.И. Болотникова, а затем и ополчением Д. Пожарского и К. Минина. После изгнания интервентов в 1615 г. русская армия состояла из разрядов — корпусов войск, имеющих определенную самостоятельную стратегическую задачу.

Во главе разряда назначался воевода, который подчинялся главному воеводе. При главном воеводе (главнокомандующем) формировался походный штаб, в состав которого стали включаться от каждого полка (стрелецкого, «нового строя») «сторожеставцы» и «станоставцы». Они возглавляли разведывательные отряды, определяли места для расположения войск (лагери, станы). Так совершенствовалась, говоря современным языком, служба генерального штаба. В Уставе 1621 г. указывалось, что в обязанности окольничего (в конце XVII в. — квартирмейстера) вменялось: «А коли доведется с стану подыматься (войску) и ему наперед посылать по дороге добрых конных вестовщиков дозераши всех мостов и стежок, которые в той земле ведущи (знаемы) были (велась разведка всех дорог по маршруту следования войск)». Также предписывалось при устройстве войскового лагеря сторожевому полку «стояти полчася», то есть быть наготове. В штабе непременно действовали канцелярии (дьяки), осуществлявшие делопроизводство и разрабатывавшие указания главнокомандующего подчиненным ему воеводам. Главный воевода получал от царя и Боярской думы наказ, каким образом вести войну, где действовать объединенным полкам — разрядам. Таким образом, разряд как военный корпус приобретал самостоятельное значение и определенную свободу действий. В зависимости от района намечаемых боевых действий войска, входившие в разряд, назывались соответственно Смоленским или Украинским. Так, при подготовке к отвоеванию Смоленска было вновь сформировано шесть солдатских и один рейтарский и драгунский полки. Все они входили в Смоленский разряд, который к концу войны насчитывал 10 полков «нового строя» численностью свыше 17 тыс. человек. Практически такое деление давало возможность мобильно выходить на угрожаемые направления. В конце XVII в. все ратные люди были расписаны по разрядам и они по существу превратились в своеобразные военные округа, на базе которых комплектовались Московский, Смоленский, Владимирский, Новгородский, Северский, Казанский, Рязанский, Белгородский, Тамбовский разряды. В них числилось 208 213 человек.

Основываясь на национальном опыте военно-инженерного искусства, они снабжались житницами, оружейными амбарами, пороховыми погребами, потайными ходами к воде и вывозами — для ведения активной обороны крепостей. Эти города-крепости выдерживали осады не только татарской конницы, но и опытных штурмовых отрядов запорожцев, в чем читателя убедил пример гарнизона города Михайлова.

На северо-западе строились и укреплялись каменные города-крепости — Ярославль, Можайск, Звенигород, закрывавшие пути движения войск противника с западного направления.

На юго-востоке было больше путей продвижения. На этом направлении русское правительство провело восстановление разрушенных засечных черт. Была полностью восстановлена Большая засечная черта, прикрывавшая Москву. Вновь реконструировалась Белгородская засечная черта, находившаяся на переднем плане в Крыму. Была отстроена новая Изюмская черта протяженностью 400 км от крепости Усерда до реки Коломак. Засечные черты представляли собой сплошную оборонительную линию, а крепости-города — Северск, Тамбов, Нижний Ломов и другие оставались опорными узлами сопротивления.

Русские инженеры, используя и усиливая естественные препятствия, возводили земляные укрепления — крепости и валы — с таким расчетом, чтобы затруднить маневренность и подвижность противника. Причем, как правило, эти крепости были приспособлены к круговой обороне. С 1646 г. полевые полки располагались за линией засечных черт с центром в Белгороде — Белгородский разряд. В 1651 г. в разряде насчитывалось около 18 тыс. служивых людей.

В стратегии наблюдается широкое применение маневра на театре военных действий. Начало этому положили действия восставших под руководством И.И. Болотникова. Их опыт был использован полководцем М.А. Скопиным-Шуйским и Вторым ополчением Д.М. Пожарского в борьбе с польско-шведскими интервентами. Русские полководцы нарушали традиционное деление войск на полки правой, левой руки, большой полк и «наряд». Они смело маневрировали отдельными отрядами как на поле боя, так и на всей территории страны, оккупированной интервентами. Как отмечал видный русский военный историк А.3. Мышлаевский, унаследованное от XVI в. разделение армии на «полки»… было отчасти поколеблено тревогами Смутного времени. При этом маневр не превращался в самоцель, а осуществлялся для разгрома живой силы противника. Дальнейшее развитие этого принципа привело к созданию разрядов — корпусов, действовавших на разных направлениях, но объединенных общими задачами. Такая стратегия резко отличалась от кордонной стратегии, нашедшей широкое применение в наемных армиях западноевропейских стран.

Необходимо отметить, что опыт западноевропейских стран был частично использован в русских уставах XVII в., но вместе с тем уставы не копировали его слепо, а воспринимали те положения, которые наиболее подходили к приему русского боя. Так, русская пехота широко применяла «испанские рогатки» (списы) при обороне от конницы противника. В свою очередь, иностранная пехота стала использовать обозы как средство обороны. В уставах как западных, так и русской армий большое внимание уделялось обучению огневому бою. Однако в русских войсках не нашло применения деление пехоты на мушкетеров и пикинеров. Стрелецкая пехота, как правило, обходилась без пикинеров. Попытка М.В. Скопина-Шуйского обучить русских пехотинцев действовать длинными пикамине привилась в русских войсках. Стрельцы и солдатские полки «нового строя» прекрасно обходились бердышами — универсальным оружием, использовавшимся в огневом и рукопашном боях.

Во второй половине XVII в. русская конница из драгун и рейтар вооружилась карабинами и пистолетами. Большое внимание уделялось обучению кавалеристов умению на ходу перескакивать с коня на коня, поднимать на скаку предметы с земли. В целом во второй половине XVII в. русские войска имели много общих черт с западноевропейскими армиями — как в тактике, так и в боевом построении. П. Гордон, служивший и в шведской, и в русской армиях, подметил некоторые особенности в боевом построении русских войск: в первой линии находились лучшие полки пехоты (причем глубина построения их уменьшалась до 4–6 шеренг), умело владеющие как огнестрельным, так и холодным оружием. Это были полки «нового строя» и стрелецкие полки. В некоторых случаях при боевом построении один из флангов усиливался во второй линии не только кавалерией, но и пехотой. Такое построение свидетельствовало о тенденции косого боевого порядка при линейном построении, но это были попытки, еще не закрепленные теорией и практикой военного искусства.

Во второй половине XVII в. качественно обновился артиллерийский парк русской армии. Русские пушечные мастера улучшали способы литья пушек и ядер, положили начало производству однотипных по весу и калибру полковых пушек, мортир и гаубиц. Прослеживается четкое подразделение на осадную и крепостную артиллерию и «полковой наряд» — полевую артиллерию, приданную полкам.

Почти все новые осадные и полковые орудия имели деревянный лафет, который на подходе своей хоботовой частью закреплялся на двухколесном передке и превращался в четырехколесную тележку. Таким образом перевозились орудия (пищали) калибром 25 см, длиной 6 м и весом 7 т. Особое значение в 60-е гг. приобретают орудия с нарезным каналом калибром 3,2 см. Пушки были казнозарядные с винтовым замком. В Европе они появились лишь в конце XVII в.

Униформа стрелецких полков XVII в.

В XVII в. значительный шаг вперед был сделан в военно-инженерном искусстве, особенно в принципах обороны засечных черт. Опорные пункты — города-крепости засечной черты, как правило, строились с расчетом обеспечения активной круговой обороны. Прекрасное знание местности, учет особенностей рельефа позволяли русским инженерам создавать крепкие оборонительные сооружения, представлявшие серьезные препятствия для конницы кочевых народов. Особого внимания заслуживает дислокация русских войск, несших службу по охране засечных черт. Основные силы — полки разрядов (Белгородский, Северский (Севский), Рязанский и другие) располагались за пределами засечной черты. Немногочисленные гарнизоны несли охранную службу непосредственно на черте. В случае набега они оповещали воевод разрядов о направлении набега сил противников и стремились сковать, задержать врага на черте, давая время полкам разрядов стянуться к месту предполагаемого прорыва, а если он осуществлялся, то они брали отряды противника в кольцо и ликвидировали набег. При этом гарнизоны на засечной черте прилагали все усилия, чтобы не выпускать противника обратно. Благодаря такой системе охранения отряды крымских татар во второй половине XVII в. прекратили набеги на Русское государство. В XVII в. были заложены основы правильной обороны границ России.

Таким образом, XVII век являлся важным периодом в строительстве русских вооруженных сил и развития военного искусства. Справедливо отметил русский военный историк А.3. Мышлаевский, что «полная энергии… деятельность Петра I заслонила собой более скромную работу его предшественников».

 

3.2. Смоленская война 1632–1634 годов на западном и «Азовское сидение» на южном направлениях

В 1632 г. заканчивалась передышка, полученная Россией по Деулинскому перемирию сроком на 14,5 года. Польша по-прежнему владела древнейшим русским городом Смоленском и черниговскими землями. Граница между Россией и Речью Посполитой проходила всего в 200–250 км от Москвы. И русское правительство, учитывая сложившуюся международную обстановку, решило возобновить военные действия против Польши в целях возвращения отторгнутых русских земель.

В Европе разразилась и шла одна из самых жесточайших войн XVII в. — Тридцатилетняя война 1618–1648 годов, когда практически весь европейский континент разделился на два лагеря. Германия, Испания и Польша противостояли Швеции, Дании, Франции и Голландии. Озверевшие в кровавых стычках ландскнехты (наемные солдаты) без разбору грабили мирное население европейских стран независимо от того, к какому лагерю оно принадлежало.

Россия, упрочившая свое положение в системе европейских государств, открыла военные действия против Польши. Начало войны было выбрано удачно. Швеция нанесла поражение Германии — союзнице Польши. В самой Речи Посполитой наступило «бескоролевье». Умер Сигизмунд III, а королевич Владислав еще не принял престола. Но организация похода русской армии на Смоленск проходила крайне неудовлетворительно. Из 67 тыс. ратных людей, предназначенных для похода, не более половины приняло участие в Смоленской войне 1632–1634 годов. В поход отправлялись шесть полков «нового строя» (солдатских), но если учесть, что два из них были сформированы в 1630 г., а другие — перед выступлением (в 1632 г.), то станет очевидным: боевая подготовка вновь «прибранных» ратников оставляла желать лучшего. Стрельцов же, наиболее боеспособной части русской пехоты того времени, насчитывалось немногим более 1 тыс. человек.

20 октября 1632 г. русское войско двинулось к Смоленску. Поход проходил довольно успешно: к февралю 1633 г. русские гарнизоны уже стояли в городах, захваченных по Деулинскому перемирию Польшей. И в этом немалую роль сыграло развернувшееся движение русских и белорусских крестьян, боровшихся с польскими феодалами. Однако воеводы М.Б. Шеин и А.В. Измайлов не воспользовались помощью партизан. Но самая серьезная ошибка русских военачальников заключалась в том, что большой наряд двинулся под Смоленск только 5 марта 1633 г. — почти год спустя. Все это помешало взять город с ходу.

Ко времени подхода русских войск четырехтысячный гарнизон поляков успел укрепить стены города и создать запасы. Русским пришлось рыть земляные траншеи и возводить лагеря: под стенами города были «поделаны городки и земляные шанцы накопаны». По весеннему бездорожью 1633 г. подтащили из Вязьмы большой наряд — осадную артиллерию — всего 111 орудий. 17 марта начался обстрел Смоленска. «Из наряду по городу били беспрестанно и в день, и в ночь», и вскоре, воспользовавшись разрушениями в стенах, русские полки двинулись на штурм. Но польский гарнизон отбил атаки. После первых неудач Шеин изменил тактику: подкопы стали вести «даточные люди». Однако из-за ошибки в расчетах мина взорвалась не под основанием стены, а между нею и атакующими войсками. Град камней и земли обрушился на русский авангард и смял его. Неудача постигла воевод и со вторым подкопом. После взрыва, когда штурмующие отряды бросились в образовавшийся пролом, перед ними оказалась возведенная противником новая земляная стена. Не успела осесть пыль, как сверху по полкам ударили пушки. Осаждавшим пришлось отойти.

И тем не менее не только неудачами отмечены бои за Смоленск. Заслуживает внимания тактика стрельцов, применяемая во время осады города. Тактической единицей при атаке крепости являлась сотня (от 90 до 120 человек), поддерживаемая с флангов дворянской конницей. Стрельцы вели атаку колонной в шеренге по 2 человека и 10 человек в ряду. В затылок каждой колонне, состоявшей из двух десятков, шла следующая такого же состава. В случае вылазки противника с флангов стрельцы, развернувшись к противнику, образовывали три плотные огневые линии. Таким образом, вопреки заявлениям некоторых иностранцев о том, что московиты дерутся толпой, в русском войске стрелецкая пехота по своей универсальности и боевой выучке во многом превосходила наемников западноевропейской пехоты. Наемники-мушкетеры не могли вести огневой бой без поддержки пикинеров. Стрельцы же в случае необходимости действовали бердышами и не нуждались в ограждении их пиками. Десятки легко управлялись в бою. Простота шеренг и рядов позволяла легко сдавать их для «огневого боя» и рассредоточивать для действия холодным оружием. Но стрельцов в войске было мало для штурма такой мощной крепости, как Смоленск.

Пока воевода Шеин раздумывал, как взять Смоленск, в тылу польско-литовских войск стали действовать партизанские отряды. Один из них возглавил Иван Балаш, крестьянин Дорогобужского уезда. И настолько активно себя проявил его отряд, осаждая совместно с царскими войсками города Кричев, Стародуб, что солдаты государственных полков стали перебегать к балашовцам. Воеводы забеспокоились, стали просить Москву прислать пополнение под Смоленск и утихомирить отряд Балаша. Вскоре И. Балаша захватил царский воевода, но по пути в Москву атаман умер (скорее всего, был убит в назидание всем, кто воевал «не по правилам»). Царское правительство и воеводы, убоявшись народной инициативы, загубили на корню партизанское движение, обещавшее вырасти в мощную силу.

Летом 1633 г. счастье окончательно изменило Шеину. 25 августа к Смоленску подошло 30-тысячное войско нового короля Владислава IV. Оно начало теснить армию Шеина. 3 сентября того же года под Смоленск на подмогу польскому королю прибыло 15 тыс. запорожцев, которые надеялись за оказанную ими помощь добиться увеличения количества реестровых казаков — осуществление их давней мечты.

Из лагеря Шеина в войско Владислава стали перебегать иностранцы: шотландцы, немцы, французы и другие, не пожелавшие испытывать судьбу после значительного усиления поляков. М. Шеин пытался собрать полки в одном лагере и организовать отпор противнику, но было поздно. Лагерь оказался в осаде. Артиллерийский наряд — самые крупные «именные» орудия «Вепрь», «Волк», «Кречет» и другие — из-за распутицы не был своевременно вывезен с позиций в лагерь и попали в руки поляков.

В Москве планировали направить войска в помощь Шеину, но в Можайск, где должны были собраться ратники, вместо намеченных 10–15 тыс. воинов из-за плохой организации их сбора пришло только 357 человек. Не дождавшись подкрепления, Шеин 16 февраля подписал перемирие и, оставив всю артиллерию, по указу царя отошел от Смоленска.

Уходило из лагеря под Смоленском и дворянское ополчение. Помещики проведали о том, что на южные окраины государства по наущению Польши двинулись полчища крымских татар, разоряя их владения. И дворяне устремились на защиту своих поместий. Так закончилась Смоленская война 1632–1634 годов. 2 мая 1634 г. был подписан Поляновский мир, подтвердивший условия Деулинского перемирия. Но Владислав IV окончательно отказался от претензий занять московский престол, о котором он еще мечтал со времен Семибоярщины, когда в 1610 г. бояре-изменники прочили его в цари Московии.

Царское правительство обвинило во всех неудачах войны воевод Михаила Шеина, Артемия Измайлова и его сына Василия. Они были казнены. Царь пожертвовал в угоду помещикам головой героя Смоленской обороны, хотя и заверял Шеина, что тот будет прощен. А дворян — участников войны 1632–1634 годов царь пожаловал прибавкой к земельным угодьям. Так понимал справедливость первый правитель династии Романовых.

Горький опыт Смоленской войны убедил царский двор, что прежде чем пытаться возвратить русские земли и Смоленск, захваченные Польшей, необходимо обезопасить южные рубежи от нашествий крымских и ногайских феодалов — вассалов Турции. Только в первой половине XVII в. в результате набегов на Россию было захвачено для продажи восточным купцам около 200 тыс. русских людей. Одним из крупных невольничьих рынков в ту пору являлся Азов.

Древний город стоял на высоком холме в 16 км от устья Дона. Еще в VI в. греки основали на этом месте город Танаис. В X–XI вв. он входил в состав Тмутараканского княжества, а затем оказался во владениях половцев и от них перешел в руки Золотой Орды. В XIII–XV вв. здесь располагалась италийская колония.

В 1471 г. турки захватили город и превратили его в мощную крепость. Высокая каменная стена с 11 башнями опоясывала холм. Глубокий ров и высокие земляные валы окружали крепостные стены. Крепость защищал четырехтысячный гарнизон пехоты, имевший на вооружении 200 пушек. Азов являлся опорным пунктом для осуществления контроля за господством над побережьем Азовского моря и степными просторами При-донья и Северного Кавказа. А крымские ханы, будучи вассалами Турции, использовали мощную крепость как плацдарм для разбойничьих набегов на Россию. И хотя русское правительство создало на южных рубежах засечные черты, Азов продолжал представлять постоянную угрозу не только для Руси, но и для донских казаков и землепашцев, осваивавших южные степи. Ведь только за время Смоленской войны 1632–1634 годов крымские татары увели в плен более 10 тыс. человек. И донские казаки, чтобы наказать разбойников, в 1634 г. с помощью запорожцев напали на крепость. Они с ходу захватили одну из башен, охранявшую вход, но ее стены обвалились и засыпали ворота в город. Пришлось отступить.

В 1637 г. турецкий султан Мурад IV решил с помощью крымской конницы нанести удар по Ирану, находившемуся в состоянии войны с Турцией. Султан предполагал, что Россия, ослабленная войной, не сможет угрожать владениям Турции в Приазовье. По этой причине он намеревался увести крымскую и ногайскую конницу в Иран. Но крымские феодалы воспротивились этому походу и даже увлекли за собой ногайцев в набег на Молдавию. Азов остался без прикрытия. Однако московское правительство, не желая осложнять отношения с Турцией, не давало донским казакам разрешения напасть на Азов. А казаки тем не менее, умалчивая о своих планах, исподволь готовили поход на разбойничье гнездо.

В январе 1637 г. на казачьем кругу было принято решение о походе на Азов. В нем должны были участвовать все жители казачьего края. Донцы послали письмо к запорожцам с просьбой примкнуть к ним. Войско собралось довольно внушительное. В нем насчитывалось около 4,5 тыс. казаков, стрельцов и пушкарей из южных городов. Примерно столько же пришло на помощь и запорожцев. Все войско разделили на четыре полка. Походным атаманом избрали казака Михаила Татаринова. Он сказал на казачьем круге: «Пойдем мы, атаманы и казаки, под тот град Азов среди дня, а не нощию украдом, своею славой великой не устыдим лица своего от басурманов».

Прежде всего казаки послали разведчиков, которые захватили «языков» и выяснили обстановку в крепости. После этого войско двинулось к Азову на судах по реке и конях по берегу.

21 апреля 1637 г. казаки подошли к Азову. Донцы и запорожцы воздвигли вокруг города укрепления: вырыли ров, почти вплотную к каменным стенам соорудили насыпь, с которой можно было «друг на друга камением метати» — поражать воинов противника, сойдясь вплотную. Кроме этого казаки выставили для охраны своего тыла караулы, которые контролировали подходы к Азову. Они-то и обнаружили «азовских» людей, возвращавшихся в крепость с полоном после набега на окраины Руси. Пленников освободили, а захватчиков «всех под меч подклониша».

В течение нескольких месяцев шла перестрелка. Порох и боеприпасы казаков иссякали. Но вскоре из Москвы прибыл к донцам отряд Степана Чирикова на 49 стругах, который доставил не только порох и боеприпасы, но и несколько тысяч казаков.

Казачье войско усилило огонь из пушек по укреплениям Азова, но разрушения стен оказались незначительными. И тогда было решено начать минные работы — вести подкоп, чтобы взрывом проделать брешь в крепостной стене.

Подземный ход казаки рыли около месяца. Первый подкоп взорвали, но он не принес желаемого результата. Стены Азова оказались нетронутыми. Турки насмехались: «Сколько вам, казакам, под городом Азовом ни стоять, а нашего Азова не взять!.. Сколько в Азове в стенах камения, столько ваших голов казачьих под ним погибнет!». Гарнизон был уверен в бесплодности попыток осуществить результативные минные работы. Но казаки не опустили рук и более расчетливо вели второй подкоп. Когда он был готов, осаждающие «пороховую казну под стену подложища и укрепиша извнутри тою же землею». Казаки отошли от крепости на почтительное расстояние: кто ее, эту мину, знает. Турки, полагая, что казаки уходят совсем, провожали их насмешками. В это время запорожцы готовили штурмовые лестницы, а донцы продумывали атаку через пролом в крепость. Штурм с разных сторон вынудит противника разбросать силы.

Рано утром 18 июня 1637 г. казак Иван Ардов «в подкопе порох запалил». Мощный взрыв образовал пролом в стене размером более чем в 20 м. Донцы рванулись в крепость. «Азовские люди», стремясь отбить атаку, кинулись к пролому и ослабили защиту стен. И тогда по штурмовым лестницам донские и запорожские казаки взобрались на стены и ворвались в город со всех сторон. Начались уличные бои. Часть «азовцев» вырвалась из крепости, но конные казаки преследовали их до реки Кагальник и многих уничтожили.

Гораздо труднее оказалось выбить из башен засевших там янычар (по 30–40 человек в каждой). Многие турки закрылись в каменных торговых помещениях. Почти три дня выбивали казаки остатки гарнизона. При штурме и в уличных боях они потеряли свыше тысячи человек убитыми, и вдвое больше оказалось ранеными. Но крепость пала. Две тысячи пленников были освобождены при взятии Азова.

27 июня казаки вместе со Степаном Чириковым осматривали город. К своим 94 пушкам они прибавили 200 орудий противника. Для охраны Азова со стороны степей создали конную стражу из 400 казаков. Эти разъезды углублялись в приазовские просторы на 10–20 км.

Овладение мощной крепостью имело большие стратегические последствия. Турки потеряли важный опорный пункт в устье Дона, а крымские и ногайские татары — плацдарм для набегов на территорию Русского государства и поддержку со стороны гарнизона. Но в результате падения Азова обострились отношения Москвы и Стамбула. И тем не менее русское правительство разрешило свободную торговлю с Доном. Храбрые казаки-«ослушники» получили большое количество боеприпасов (1600 кг пороха, 2400 кг свинца).

Турецкий султан и его правительство были ошеломлены, крымские татары растерялись. По Стамбулу поползли слухи о том, что 100-тысячное (!) казачье войско, штурмовавшее Азов, вот-вот двинется на Тамань, в Крым и другие турецкие крепости, которые, увы, во многом уступали Азову. Султан Мурад IV требовал от крымского хана немедленно выйти в поход на крепость. Но татары, не решаясь на это, совершили очередной набег на русские земли и захватили 2 тыс. пленников, 300 из них отправили султану в «подарок». Тот в ярости казнил их и, продолжая настаивать на походе, обещал послать для поддержки флот.

19 апреля 1638 г. в Азов прибыло крымское посольство с требованием сдать город. Донские казаки отвечали: «Не токма город дать вашему царю, и мы не дадим с городской стены и одного камня снять вашему царю…» Послы удалились, ничего не добившись.

Летом 1638 г. турецкая эскадра в 40 каторг (гребные суда) вошла в Азовское море и блокировала выход из Дона. 74 морских казачьих струга вышли против турецких кораблей, но прорвать блокаду не смогли. Но и крымские татары не проявили энтузиазма, на что рассчитывал султан, посылая эскадру. Татарские конники, не дойдя до Дона, повернули обратно. К тому же передовой отряд татар попал в засаду и понес сильные потери от донцов.

Овладев Азовом, казаки превратили его в центр своей «республики». Они восстановили и укрепили крепостные стены, срубив и установив в проломах тарасы, которые засыпали землей со щебнем. На башнях и стенах расставили 300 пушек. В Азов стекались беглые крестьяне, пришло пополнение из запорожских казаков. Гарнизон крепости вырос до 5 тыс. человек. Казачья крепость существенным образом повлияла и на отношения степных наездников с Русским государством. Так, возвратившаяся из похода в Молдавию ногайская конница при помощи казаков была переправлена через Дон в ее кочевья. И ногайцы, порвав отношения с Крымом, перешли в подданство московского царя. В свою очередь, царское правительство, учитывая возросшее значение донских казаков в защите южных рубежей, запретило дворянам и боярам приобретать земли в тех южных районах, где располагались не только казаки, но и вновь набранные люди (городовые казаки, пушкари, стрельцы), охранявшие границу государства. Более того, в ряде мест даже были ликвидированы имения. Правительство понимало, что только свободные люди способны самоотверженно защищать свое Отечество, находясь вдалеке от его центра.

Тем временем Турция начала подготовку к захвату Азова. По приказу султана пополнялись запасы для армии, формировалась сильная морская эскадра. Узнав о мобилизации турецкого флота, донцы летом 1640 г. выжгли траву и камыш вокруг Азова. Они провели ряд походов с разведывательными целями. В одном из них, предпринятом на стругах, казаки столкнулись с турецким флотом, состоявшим из 80 больших и 100 малых судов. В течение 30 недель происходили боевые стычки с турками. Донцы потопили пять каторг, но и сами потеряли все струги от огня турецкой артиллерии. После этого казаки пешком вернулись в Азов. Затем из Азова конный отряд в 500 человек совершил рейд к Перекопу. Под стенами этой крепости казакам удалось разбить татарский полк, пленив двух мурз. От пленников узнали, что готовится совместный турецко-татарский поход на Азов. И крепость насторожилась, подготовилась к отпору. И когда в январе 1641 г. полчища крымского хана обрушились на Азов, донцы оказались во всеоружии. В течение пяти дней они отбивали натиск татар и турок. Не имея возможности сломить сопротивление гарнизона крепости, хан предложил сдать ее за огромный выкуп, но казаки отвергли сделку.

После смерти Мурада IV новый султан Турции Ибрагим сосредоточил в Анапе турецкий флот. Он состоял из 100 каторг, 80 больших и малых судов. Сухопутные войска насчитывали около 30 тыс. человек. Готовилась к походу татарская конница численностью 40 тыс. воинов. Кроме того, в турецком войске находились мастера подрывного дела: «Городоемцы, приступные и подкопные мудрые вымышленники, славные многих государств измышленники» — испанцы, венецианцы и даже наемники из Швеции и Франции.

Ко дню подхода турецких сил к Азову в городе собралось свыше 5 тыс. казаков. Оборону крепости возглавили атаманы Осип Петров и Наум Васильев. Для пропитания донцы пригнали 1200 голов рогатого скота и лошадей. С учетом корабельных команд турецкого флота турки превосходили гарнизон Азова (не считая татарской конницы) в 6–8 раз.

7 июня 1641 г. турецкая армия и флот под командованием Гусейн-паши обложили крепость со всех сторон.

Вблизи города осаждавшие вырыли траншеи, недосягаемые для артиллерии казаков. В них расположились сухопутные войска, а против башен Азова установили осадные орудия, предварительно закрепив их цепями. Мера неслучайная, ибо казаки во время вылазок всегда старались прихватить вражеские пушки с собой.

Перед началом боевых действий турецкий командующий ультимативно потребовал очистить Азов, гарантируя казакам свободный выезд со всем их имуществом. Более того, турецкие парламентеры приглашали казаков перейти на службу в войска султана, соблазняя большими деньгами.

Ответ был истинно казачий: «Знакомы уж вы нам!.. Где полно ваш Ибрагим, турский царь, ум свой дел? Или у него, царя, не стало за морем злата и серебра, что он прислал под нас, казаков, для кровавых казачьих зипунов (за добычей)… И то вам, туркам, самим давно ведомо, что нам по сю пору никто из наших зипунов даром не имывал с плеч наших… Не запустеет Дон головами нашими… А нас, казаков, от веку никто в осаде живых не имывал… А красной хороший Азов город взяли мы у царя вашего турского не разбойничеством и не татиным (воровским) промыслом, взяли мы Азов город — впрямь в день, а не ночью». В ответ на льстивые посулы турок и на предложение перейти на службу к султану казаки с достоинством отвечали: «А манить вам нас — лишь дни даром терять».

К началу осады донцы основательно усилили Азов, создав в его предместьях два укрепления. Из самой крепости казаки тайно прорыли ряд штолен, позволявших совершать неожиданные для врага вылазки. Приготовили они и подкопы, и ямы-ловушки.

Турецкие войска повели осаду города со всей основательностью. Турки прорыли траншеи к городской стене, насыпали вал и установили на нем артиллерию. Огонь из тяжелых пушек разбивал городские стены и башни. Из 11 башен уцелело только 3. Турецкие орудия громили и укрепления в предместье Азова. Казаки покинули дома, вырыли землянки и оказались недосягаемы для вражеских ядер. После интенсивного обстрела турки начали мощную атаку. Казаки оставили укрепленное предместье и отошли в крепость. Но когда турецкое командование сосредоточило в захваченном предместье свои основные силы, прямо под ними раздались мощные подземные взрывы. Турки, понеся ощутимые потери, откатились от Азова.

Первые атаки захлебнулись, и турецким войскам пришлось снова готовиться к штурму. Они стали насыпать земляной вал выше азовских стен, ров заваливали камышом и землей. Но и казаки не дремали. Их постоянные вылазки сдерживали темпы сооружения земляного вала. Но когда наконец он был воздвигнут, радоваться туркам было рано. Хитроумные донцы загодя подвели под него подкоп и теперь взорвали. Осаждающим пришлось насыпать новый вал, но уже отступив от стен. Именно этого и добивались казаки.

Установив на новом валу орудия, турки открыли интенсивный обстрел города и вели его в течение 16 суток — днем и ночью. Но и этого им показалось мало. Они повели в сторону крепости 17 подкопов, но казаки умело противодействовали врагам. Донцы ухитрялись точно определить направления ходов, рыли навстречу свои и закладывали там пороховые заряды. Взрывы выводили из строя и подкопы, и турецких воинов. Иногда казаки неожиданно врывались в турецкие подкопы и уничтожали турок в рукопашной схватке. Так были посрамлены иноземные специалисты подрывного дела: «С тех мест (минные ходы) подкопная их мудрость вся уж миновалась. Постыли уж им те все подкопные промыслы!».

Минная война не принесла успеха турецкому войску. Она были проиграна, потому что казаки оказались «весьма искусными минерами», — записал находившийся в войсках знаменитый турецкий путешественник XVII в. Эвлия Челеби.

Турецким войском овладело уныние. Командующий Гусейн-паша, видя упадок морального духа своего воинства, предложил султану отвести армию от Азова и возобновить осаду весной следующего года. Стамбул ответил коротко: «Паша, возьми Азов или отдай свою голову». Красноречивое предупреждение возымело действие. Турецкие войска предприняли непрерывный штурм крепости. Одна часть воинов шла на приступ, другая — отдыхала. Так продолжалось и днем, и ночью. Малочисленный гарнизон Азова выдержал и отбил 24 штурма! Более того, донцы сами проводили вылазки и во время одной из них захватили турецкое знамя (впоследствии оно было привезено в Москву). На помощь осажденным прибывали люди из казачьих донских городков. Ночью, уложив в кожаные мешки одежду, они, дыша через камышину, переплывали Дон и пробирались в крепость. Туркам пришлось перегородить реку частоколом.

К осени 1641 г. воинский пыл турецко-татарских войск окончательно иссяк, поскольку донцы довели осаждающих «до крайности». Турецкое командование пыталось заставить татарских конников в пешем строю идти на стены Азова. Но те помнили гибель опытных бойцов — турецких янычар — в первых приступах. Татарский хан вообще решил оставить Азов и вернуться в Крым, куда во время его отсутствия польско-литовские рати произвели набег и взяли большой полон. Уход татарского войска, ослабивший турецкую армию, помог Гусейн-паше оправдаться перед султаном за снятие осады.

26 сентября 1641 г. турецкое войско ушло из-под Азова. Три месяца казаки вели героическую борьбу с превосходящими силами противника, нанеся ему большой урон: турецкие сухопутные войска потеряли 15 тыс., флот — 3 тыс., татарская конница — 7 тыс. человек. Но и казаки понесли ощутимые потери — более 2,5 тыс. убитыми, а почти все оставшиеся в живых оказались ранеными.

Казачий круг послал в Москву посольство во главе с атаманом Наумом Васильевым с предложением царю взять Азов «под свою руку». На Земском соборе 1642 г. разгорелись дебаты по поводу решения судьбы Азова. Дворяне высказались за принятие Азова в состав России, но в помощь ему предлагали направлять ратников из «охочих людей». Сами дворяне не горели желанием воевать вместе с казаками, ибо, как говорили они, «казаки люди самовольные». Посадские также высказались за принятие крепости, но при этом почему-то сетовали на свое разорение, воеводское самоуправство и иностранную конкуренцию в торговле. В итоге, заслушав мнения депутатов Земского собора, царское правительство решило не создавать очаг напряженности на юге. Готовился новый поход на Смоленск.

27 апреля 1642 г. казачьим посланцам передали указ царя об оставлении Азова. 27 мая он был оглашен на казачьем круге, и донцы, взорвав остатки крепостных сооружений, вернулись на Дон. А вскоре в устье Дона вошли турецкие корабли. Турецкие военачальники с опаской смотрели на крепость и три дня не решались отдать приказ о вступлении войск в Азов. На всякий случай они приказали вновь возвести мощные полевые укрепления, оснастить их артиллерией. И чтобы окончательно оправдать себя в глазах султана, турецкие военачальники даже предприняли поход на казачьи городки, но, встретив отпор, вернулись восвояси под защиту крепостных сооружений Азова.

Взятием Азова казачье Донское войско вписало в военную историю нашего Отечества яркую страницу. Донцы не только умело овладели мощной крепостью, но и с большим искусством обороняли ее в обстановке численного и технического превосходства противника. Победный штурм, героическая оборона Азова и поражение громадного турецко-татарского войска подорвали веру в могущество Османской империи и Крымского ханства. Подвиг казаков в период славного «Азовского сидения» заставил агрессивных татарских феодалов задуматься о последствиях их хищнических набегов на Россию. Без помощи султанской Турции они остерегались самостоятельно принимать внешнеполитические решения. Вторжения татарской конницы могли привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до нанесения ответных ударов по Крыму.