Дельталет мотало так, что Янычару несколько раз едва удалось сохранить управление. Ветер налетал из-за высотных домов, выныривал снизу, норовя подбросить аппарат вверх, или наваливался сверху, прижимая его к домам.
Петруха с заднего сиденья что-то невнятно кричал, треск двигателя заглушал слова, но это было и неважно – пока дельталет в воздухе, пока не долетел до места назначения, на Петруху можно внимания не обращать. А вот потом, после посадки… сразу после посадки можно получить от него пулю в затылок. Или нож под лопатку.
И это будет в какой-то мере даже справедливо.
Янычар заставил Петруху сделать выбор. Заставил выбирать между спасением собственной жизни и жизнью приятеля. И даже не в этом дело – главная вина Янычара состоит в том, что он показал Петрухе то, что у того прячется внутри. В душе. А такое простить трудно, почти невозможно.
Егорыч…
Вот Егорыч повел себя странно. Ведь мог выстрелить, понимая, что все, что для него путешествие к спасению закончилось, что его списали, кинули, обрекли… Янычар бы точно выстрелил. Там невозможно было промазать, пуля обязательно достала бы либо кого-то из людей, либо повредила двигатель. С двух метров – без проблем.
Но он не выстрелил. Странно. Дурак?
Но почему – дурак, спросил у себя Янычар. Глупость совершил? Не убил того, кто его предал?
Это не входило, не вмещалось в систему мироздания по Янычару. Предателя – убить. Правда… А кем стал сам Янычар? Он же собрался убить своего Хозяина, даже не попытался оправдаться, объяснить, сразу решил расстрелять и его, и жену и ни в чем не повинных телохранителей… своих вроде как приятелей, между прочим. И не почувствовал себя предателем. Разве не так?
– Чушь, – пробормотал Янычар. – Ерунда, не забивать голову.
Он специально направил мотодельтаплан через центр Москвы, решил глянуть на Кремль. Столб черного дыма стоял над руинами, колокольня Ивана Великого была словно перебита посередине, купол валялся на куче битого камня. Но осаждающие продолжали стрелять – клубы белого дыма вырывались из стволов пушек, черные с красным фонтаны поднимались на остатках Кремля, люди суетились между танками и пушками.
Сообразив чуть ли не в последний момент, Янычар резким рывком увел дельталет в сторону, укрылся за дымом, несколько трассеров пролетели мимо аппарата.
– Если не с нами, то против нас, – пробормотал Янычар. Это понятно. Разве можно простить кому-то полет над городом, если сам ты сидишь в этом дерьме и понимаешь, что выбраться наружу не получится.
Российская государственная библиотека, бывшая Библиотека имени Ленина, уже не горела, над закопченными стенами поднимался белый мокрый дым.
Петруха хлопнул Янычара по плечу и указал рукой вправо – оттуда сплошной стеной двигался ливень. Сверкнула молния.
Если такая ударит в аппарат, то… Янычар повел дельталет влево, молясь про себя, чтобы туча оказалась не очень большой, чтобы удалось ее обойти по не очень широкой дуге, иначе горючего до цели могло не хватить. И не попасть под дождь.
Общее время налета на легкомоторных аппаратах у Янычара составляло около двадцати часов, из них три – даже в ночных условиях. Но Янычар прекрасно сознавал, что если погода ухудшится еще хоть чуть-чуть, то с управлением он не справится.
Спокойно, сказал Янычар, спокойно. Все получится.
Внизу показалась толпа мутантов. Тысячи две. Они двигались в сторону Кремля, солдатам снова предстоял бой. И с каждым разом шансов отбиться у них будет все меньше и меньше. Просто правило – во время уличных боев нельзя оставаться на месте, необходимо двигаться, постоянно меняя дислокацию, имея в виду свою основную цель.
Солдат с каждым днем будет все меньше, а мутантов – все больше. Похоже, что эти твари стараются держаться вместе. И нападать вместе.
Университет выгорел снизу до пятого этажа. Пустые оконные проемы были обрамлены черными языками копоти. Янычару показалось, что на седьмом этаже кто-то есть… Точно, человек высунулся из окна и махнул рукой… На помощь надеется? Или просто желает удачи?
Туча теперь была сзади, скорость у дельталета была выше, туча отставала. Молнии сверкали на безопасном расстоянии.
Петруха что-то снова крикнул, но Янычар лишь мотнул головой. Пошел ты, товарищ дорогой. Потерпи. Вот приземлимся… если нормально приземлимся, вот тогда ты сможешь попытаться…
Лучше бы не пытался. Что бы ты там себе в голову ни вбил, теперь ты мне нужен живым. Хотя бы для того, чтобы дотянуть тюки до места назначения. Понятно, что сажать аппарат нужно как можно ближе к поселку, но тут уж как получится. Дорога возле Заставы не слишком широкая, проходит через лес, и вовсе не факт, что крылья дельталета не повиснут на ветках. Со всеми вытекающими последствиями.
Янычар решил пробиться в поселок.
Логика простая – народа в Заставе немного. Даже когда все съезжались, то набиралось от силы сто – сто пятьдесят человек вместе с обслугой. Когда грянула эпидемия, в поселке было… ну, три десятка слуг и охраны. Ну четыре, если кто-то из владельцев домиков туда добрался…
Треть стали уродами… мутантами… треть – выжили. Десять на десять? Ерунда! При том количестве оружия и всяких острых сельскохозяйственных орудий, что были в поселке, шансов у выживших отбиться – более чем. Во всяком случае, проредить мутантов люди смогут. И останется Янычару только добить… ну пусть даже десяток мутантов. Ерунда.
Вдвоем с Петрухой – тем более.
Нужно только объяснить придурку, что в паре им выжить проще. И поселок сможет прокормить их двоих долго. Очень долго. Вокруг лес. Заказник, принадлежащий… принадлежавший министерству обороны. До ближайшего поселка – пятнадцать километров. Ну не попрутся мутанты в лес просто так. В поисках жратвы они будут тянуться к городам, мелким и крупным. Выедать по дороге деревни и села, пополняться тамошними мутантами и двигаться дальше. В конечном итоге – в Москву. Там самые большие запасы еды.
Внизу промелькнул МКАД.
Плотные ряды машин, легковых и грузовиков. Некоторые скатились с дороги, некоторые сгорели.
Янычар глянул на часы, потом на индикатор горючего – должно хватить. Если бы не ветер…
Встречный ветер уже давно выдул из-под одежды остатки тепла, и мелкая дрожь колотила Янычара. Намокшая под дождем одежда высохла, но теплее от этого не стало. Руки сводило судорогой, глаза слезились – все-таки он хреново подготовился к броску, не учел мелочи. Петруха наверняка спрятал руки в карманы, поднял воротник, а вот Янычар не может себе такого позволить, нужно управлять аппаратом.
Нужно…
Над лесом поднялась стая птиц, Янычар вздрогнул и потянул аппарат в сторону и вверх, надеясь уклониться от стаи. Он помнил, как взбесившиеся вороны чуть не достали его на балконе дома на второй день после катастрофы. Хорошо, что дверь была открыта и Янычару одним броском удалось добраться до комнаты. И стекла были прочными, несколько птиц разбились о них, а трех ворон, сумевших влететь вовнутрь, Янычар расстрелял из пистолета.
В тот же день он увидел, как птицы убили трех человек возле дома. Настигли на открытом пространстве и…
В воздухе от птиц отбиться будет невозможно. Даже если они не достанут людей, то в винт врежутся наверняка. И тогда – все.
Янычар тащил аппарат в сторону, понимая, что расходует бензин, но лучше уж пройти по лесу несколько лишних километров, чем столкнуться со стаей и погибнуть.
Повезло – стая улетела в сторону Москвы.
Вот и славно.
Янычар осторожно снял правую руку с панели управления, сунул скрюченные пальцы за пазуху. После посадки он даже стрелять не сможет. Если возникнет такая необходимость – в Петруху или в мутанта, или даже в какого-нибудь волка (в заказнике полно всякого зверья), он, – не то что выстрелить – удержать оружие в руке не сможет.
А тут еще встречный ветер. Скорость дельталета упала, верхушки деревьев внизу теперь двигались очень медленно, иногда Янычару казалось, что аппарат просто висит в воздухе, не в силах преодолеть сопротивление ветра.
Еще почти семьдесят километров.
Янычар сменил руки, спрятав левую, а правой перехватив управление.
При такой скорости – еще час полета. Еще целый бесконечный час. Глаза резало, кожа лица заледенела и потеряла чувствительность. Начали болеть мышцы ног.
Сильный удар ветра слева, аппарат накренился, лес внизу приблизился, теперь он был похож на болотную жижу, готовую принять в себя очередную жертву. Янычар вцепился в ручку управления двумя руками, выровнял дельталет.
Внизу промелькнули крыши небольшой деревеньки. Целые, не сгоревшие. И таких в округе наверняка полно. Можно будет обойти их, собирая припасы и нужные вещи. Янычар не знал, сколько ему отпустит зараза, о том, что на самом деле у него иммунитет, Янычар старался не думать. Этого просто не могло быть. Просто болячка сидит в нем и в любой момент…
Но сколько ему ни отпущено – год, два, он не собирается их отдавать просто так. Он будет жить. Он будет жить…
Осталось двадцать километров.
Встречный ветер наконец стих, начался, правда, мелкий дождик, но пусть так, пусть моросит и даже пусть сечет лицо, лишь бы дотянуть до поселка. Лишь бы…
Десять километров.
Птица – небольшая, черная, Янычар не разобрал, какая именно, врезалась в стойку крыла, превратившись в брызги крови и разбросав перья, будто осколки.
Черт!
Янычар оглянулся – вторая птица ударила его в левое плечо, отлетела в сторону черным комком.
Больно. Словно кто-то приложил кулаком. Профессионально приложил, точно и безжалостно.
Дельталет вздрогнул – птица прорвала крыло дельталета, аппарат накренился. Еще один удар в стойку. В винт. В шасси. В мешок, лежащий на заднем сиденье. В винт. В двигатель.
Янычар прикрыл лицо локтем левой руки.
Петруха закричал что-то, потом грохнул выстрел возле самого уха Янычара. Еще один. Янычар взвыл и оттолкнул руку с пистолетом. Ни хрена это не поможет. Подстрелить птицу в воздухе, на такой скорости…
Удар, двигатель кашлянул и замолчал.
Придется садиться. И совершенно нет запаса высоты, чтобы оглядеться и выбрать место посадки. Да и какое тут может быть место в этом лесу из многовековых дубов.
Мать твою, мать-мать-мать…
Птицы, словно удовлетворившись нанесенным ущербом, перестали атаковать, Янычар не заметил, куда они делись, все внимание Янычара было приковано к верхушкам деревьев. Высота – метров пятьдесят. Аппарат планирует, но надолго его не хватит. И главное не делать резких движений. Даже если сейчас появится поляна в стороне, то повернуть к ней не удастся – не хватит ни высоты, ни скорости. Одна надежда – что-то появится прямо по курсу. Или совсем чуть-чуть в стороне…
Поляна.
Крохотная, метров пятнадцать-двадцать в диаметре.
– Приготовься! – крикнул Янычар Петрухе. – Держись!
Аппарат снизился. Ветка хлестнула по шасси. Еще одна.
Держаться. Уронить аппарат нужно на самом краю поляны. На самом краюшке. Ни перелететь, ни упасть раньше. Точно на краю… Вниз. Аппарат резко просел вниз, Янычар потянул ручку на себя, запрокидывая нос дельталета и гася скорость. Шасси ударилось о землю, аппарат снова подбросило вверх, развернуло боком.
Янычар бросил ручку управления – все, больше от него ничего не зависит, вцепился в стойку. Наклонил голову, прикрывая ее плечом.
Крыло ударилось в дерево, резко затормозило дельталет, щелкнули, ломаясь, распорки крыла. Ветка ударила Янычара по спине, ремень врезался в грудь, выдавливая воздух из легких.
Удар – ремень лопнул, Янычар почувствовал, что летит, зажмурился и закрыл лицо руками, врезался в какие-то ветки… боль в левой руке… удар обо что-то упругое… еще удар… на этот раз – всем телом, о землю. Хруст, крик, треск.
Тишина.
Янычар лежал в мокрой траве лицом вниз. Не шевелиться. Переждать первый шок, не вскакивать, не размахивать руками – лежать и ждать, пока организм не сообщит о повреждениях. Лежать и ждать.
Левая рука.
Кисть начинает наливаться болью. Но не слепящей болью сломанной кости, а огненной… рана.
Болело все тело, но это ерунда. Оно и должно болеть после такого удара. Ноги… Янычар очень медленно и очень осторожно напряг мышцы ног. Сначала правой, потом левой. Потом медленно согнул ноги в коленях, тоже по очереди. Правая рука… Шевельнулась. Ни в плече, ни в локте ничто не мешает ей двигаться. Саднящая боль. Можно вообще не обращать внимания. Левая рука… Шевелится. В кисти при движении боль усиливается.
Янычар открыл глаза. Медленно повернул голову из стороны в сторону. Щека скользнула по мокрой траве. По приятно холодной мокрой траве. Спина, позвоночник – работает. Все вроде бы работает.
Можно попытаться встать.
Медленно.
На колени. Посмотреть на руки – ладонь левой руки разодрана, льется кровь. Это каким-то сучком, это можно перевязать. Вот когда ему в Колумбии раскаленным мачете провели по той же ладони, вот тогда было больно, а сейчас… Правая рука – целая. В ссадинах, но рабочая. Встать на ноги.
Земля качнулась, деревья поплыли в сторону. Держаться на ногах, приказал себе Янычар. Держаться…
Мелкий дождик. Это хорошо. Это здорово, что сейчас с неба стекает живительный бальзам. Нужно только подставить под него руки. Как в детстве, когда он собирал дождевую воду в ладони и пил ее.
Вот так.
Ладони наполнились ярко-красной жидкостью. Словно полные руки крови. У него ведь и вправду – полные руки крови. И той, что он пролил до катастрофы, и той, что он пролил после… Он ведь убил людей больше, чем уродов. Они с вирусом вместе составили неплохую команду убийц. Он и вирус.
Вода в ладонях посветлела, теперь на землю капали крупные розовые капли.
– Доброе волшебство смерти, – сказал Янычар, улыбаясь. – Смерть любит меня…
– Хоть кто-то тебя любит… – прозвучало справа.
Янычар оглянулся, рука легла на кобуру.
Петруха сидел, прислонившись спиной к дереву. Щека была расцарапана, по виску стекал тонкий ручеек крови, но в основном он производил впечатление не очень поврежденного человека. И оружия у него в руках не было.
– Чо за пушку хватаешься? – спросил Петруха и сплюнул кровь. – Я вон зуб потерял, прикинь. Чуть дерево не обнял с налета, вот на столько не попал…
Петруха показал пальцами, насколько именно не попал, получалось, меньше чем на сантиметр.
– Хорошо, – выдохнул Янычар и сел в траву.
– Что живы? Хорошо, – кивнул Петруха. – Хоть ты, конечно, и сволочь… Какая же ты сволочь, дорогой ты мой Янычар…
– Я знаю, – сказал Янычар, оглядываясь. – Меня предупреждали…
Они не очень далеко отлетели от дельталета, всего метра на три. И приземлились, нужно сказать, почти удачно. Каждый человек – одним целым куском.
Дельталет лежал кверху шасси, бензин вытекал из разбитого двигателя, сломанное крыло валялось в стороне.
«Протекта» висела возле сиденья, вроде не пострадала. Пулемет Петрухи валялся в стороне.
– Ты со своим стволом разберись… – хрипло сказал Янычар, снова поднимаясь на ноги. – Лес, он, конечно, лес… но…
Янычар подошел к ружью, взял его в руки – вроде повреждений нет. Янычар снял «Протекту» с предохранителя, повернул ствол к стволу дуба на противоположном краю поляны. Нажал на спуск.
Выстрел, картечь ударила в дерево, разбрасывая в стороны куски коры и щепки.
Ружье работало, это неплохо.
Петруха засмеялся.
– Что такое? – Янычар повернулся к нему. – С чего это?..
– Я думал – в меня, – сквозь смех произнес Петруха. – Даже хотел в тебя раньше стрельнуть.
В руке у него был пистолет, потертый «макаров». Старый, нелепый, но с такой дистанции вполне смертельный.
– И почему же не выстрелил? – спросил Янычар.
– А мне стало интересно – в меня шарахнешь или как… – Петруха встал, опираясь о ствол дуба. – Насколько ты урод.
– И как?
– А что как? Тебе ведь носильщик нужен. Сам-то ты всего этого не дотащишь. Сколько мы не долетели до места? До твоего поселка?
– Километров семь. Может – пять.
– Не дотащишь без меня… А я без тебя поселка не найду. И в поселке не разберусь… Так что… Как та черепаха, перевозящая змею через море. Да?
– А если я тебе скажу, что ты мне нужен живым и дальше? – Янычар, держа в левой руке ружье, правой достал из кобуры «стечкина», осмотрел его и снова спрятал. – В паре выживать будем…
– А меня ты спросил? – усмехнулся Петруха. – На голосование среди меня поставил? А если мне лучше самому подохнуть, чем с тобой выживать? Не подумал?
– Это все потом. Доберемся, а потом уж… – Янычар подергал резиновые жгуты, которыми были закреплены мешки. – Давай, нам лучше засветло добраться…
– Давай, – согласился Петруха.
Он подобрал свой пулемет, поднял крышку, вытащил ленту с патронами, внимательно осмотрел каждое звено, проверил затвор и как работает механизм. Вставил ленту на место.
– Проверять не будешь? – спросил Янычар.
– А зачем? Все и так видно. А лишний раз тут шуметь – ну его на хрен. Мало ли кого привлечем. Нет?
– Резонно. Давай разберемся с оружием и всем остальным. Все тащить смысла нет. Оставим часть тут, а потом уж…
Из мешка он достал свой ранец, надел. Винторез в чехле повесил на плечо, пристегнув к ранцу.
– Второй пулемет я не беру, – сказал Янычар. – Патроны давай захватим, я возьму две ленты по сто пятьдесят патронов, и ты – сколько сможешь. Если что – у меня в ранце запасные стволы к ПК.
– Если тебя убьют?
– Что-то вроде того.
– Ладненько, уговорил.
– Еще автомат. Берешь?
Петруха взял из мешка АКМ, засунул несколько магазинов в карманы «разгрузки». Достал гранаты, несколько штук отдал Янычару, остальные распределил по своим карманам и на ремень. Оставшиеся патроны вытряхнул в траву.
Срезал ремни с кресел дельталета, соорудил с их помощью из мешка нечто вроде рюкзака. Загрузил в него продукты.
Забросил мешок за спину, подпрыгнул, прикидывая вес.
– Ну, пять километров уж как-нибудь… – сказал Петруха. – Значит, это… Как идем?
Янычар оглянулся, прикинул направление по солнцу.
– Вот туда! – указал рукой. – На север.
– У тебя картечь… – Петруха привязал ремень к стволу пулемета и прикладу, повесил его на плечо. – Значит, идешь первым. Я прикрываю сзади. Если кто на меня валится с тыла, я кричу и падаю, ты стреляешь. Доступно? Прямо сразу после моих матюков – лупишь без жалости, только не в землю.
– Если цель одиночная – на большой дистанции или рядом – работаю я. Если групповая…
– За групповуху больше дают, – сказал Петруха. – Пошли, чего топчешься?
Янычар пошел.
Под деревьями было почти темно, тучи плотно обложили небо, не пропуская солнечных лучей. С веток капало, наполняя лес хаотическим стуком и шорохом. Так можно и нарваться, подумал Янычар. Достал из нагрудного кармана фонарь на эластичной ленте, надел на голову.
Подлеска не было, ветки на дубах начинались высоко, не нужно было ни пригибаться, ни проламываться сквозь кусты. Правда, в случае необходимости забраться на дерево будет непросто – толстые ровные стволы вековых дубов поднимались вверх, как колонны, зацепиться было не за что.
Они прошли уже километра три, когда Янычар замер и поднял руку.
Что-то ведь он услышал? Точно, что-то услышал, но что именно? Шорох? Так весь лес заполнен звуками, отличить один от другого – невозможно. Запах? Вот запах…
Еле слышный. Ветра под деревьями нет, только верхушки шумят. Ветра нет, поэтому запахи сохраняются дольше. Запах смерти. Запах гниющей плоти. Его ни с чем не спутаешь. И где-то рядом.
Янычар осторожно шагнул вперед, принюхался. Где-то рядом. Совсем рядом… За деревом лежали кости. Два черепа и почти полные скелеты, если судить по величине кучки из костей. Ребра, тазобедренные, берцовые…
Обрывки одежды, обувь. Пара армейских ботинок и кроссовки.
На костях – лохмотья гниющей плоти.
Янычар присел на корточки, осмотрел кости. Обрывки одежды почернели, но можно рассмотреть. Раньше это была армейская форма и что-то туристическое, ярко-синего цвета.
И жрали их не так чтобы давно. Дней пять, может. Неделю назад. Кто их ел?
А ты угадай, Янычар! Угадай! Не волки, не медведи. Люди их ели. Те, что раньше был людьми.
– Хреново? – спросил Петруха, присаживаясь на корточки рядом.
– Куда уж хуже… – Янычар постучал пальцем по стволу «Протекты». – Это значит, что где-то здесь бродят… Откуда они здесь? Тут же есть нечего…
– Да? – хмыкнул Петруха и стукнул стволом пулемета по одному из черепов. – А так сразу и не скажешь…
Неподалеку хрустнула ветка.
Янычар повернул ружье в ту сторону, прислушался.
– Так и будем сидеть? – поинтересовался Петруха. – Нам же все равно туда идти…
Снова хрустнуло, теперь ближе.
– Мать твою, – прошептал Петруха. – А скоро еще и стемнеет…
Янычар медленно выпрямился, двинулся навстречу подозрительному звуку, осторожно ставя ноги. Петруха – за ним, сместившись вправо, чтобы иметь свой сектор обстрела.
Хрип.
Вот теперь Янычар ясно услышал хрип, доносящийся из-за дерева. Мутанты здесь. Ждет в засаде? Или еще не услышал… Нет, услышал. Унюхал. И теперь…
Мутант атаковал слева, Янычар заметил краем глаза движение, развернулся и выстрелил. Голову урода снесло, тело упало, руки и ноги дергались, словно жизнь не хотела покидать мутанта.
Ударил пулемет Петрухи. Несколько пуль попало в грудь второму уроду, прыгнувшему из-за дерева, пробили насквозь, вырывая из спины кровавые клочья, но задержали мутанта только на несколько секунду.
Янычар резко повернулся и выстрелил нападавшему в голову.
– Бегом! – крикнул Янычар. – Прямо и не отставай.
– Ты, главное, с пути не… – Петруха бросился следом за Янычаром.
– И сколько… сколько раз я тебе говорил… в голову… В голову!.. – на ходу крикнул Янычар.
– Я психанул!.. – крикнул Петруха. – У меня нервы… и пулемет… И я…
Янычар, не останавливаясь, выстрелил влево. Мутант упал.
– Картечью легко… а ты из ПК попробуй… – Петруха вскинул пулемет к плечу, выстрелил короткой очередью – мутант, вынырнувший из-за дерева, получил две пули в голову и упал. – Вот, как я…
Янычар выстрелил еще трижды, два раза промазал, третьим достал мутанта уже почти в упор. Перепрыгнул через дергающееся тело, поскользнулся и упал на колено.
– Бежим, бежим… – Петруха подхватил его под руку, помог встать. – Рано нам еще отдыхать… Рано…
Казалось, что хрип заполнил весь лес, мутанты выли, перекликаясь или сзывая своих на охоту.
Темный силуэт стремительно вылетел из-за дерева, времени стрелять у Янычара не было, пришлось ударить прикладом в голову. Сильно.
Удар швырнул мутанта на спину, заряд картечи разнес голову в клочья.
Янычар стрелял семь раз. И еще один раз на поляне. Восемь. Значит, в магазине «Протекты» осталось четыре патрона. Но перезаряжаться некогда. Нужно бежать. Бежать и бежать, все время маневрировать, менять направление, петлять между деревьями и стрелять, когда появляется цель…
Выстрел – на одного мутанта меньше, три патрона в магазине. Два.
И в этот момент мутанты бросились скопом.
– Ложись! – заорал Петруха. – Получите, сволочи!
Янычар упал на землю, достал из кармана патроны и стал торопливо дозаряжать магазин. Три, четыре, пять… Один патрон выпал из руки. Черт с ним…
Петруха, матерясь, очертил круг длинной очередью, стоя над самой головой Янычара. Гильзы падали и шипели на мокрой земле. Одна попала Янычару на руку.
Из ствола пулемета вырывался длинный огненный сноп, освещая лицо Петрухи. Сполохи огня отражались в глазах мутантов, лезущих со всех сторон. Казалось, что глаза светятся оранжевым пульсирующим огнем. Пули били в оскаленные лица, разбивали их в клочья, проходили головы навылет, били в тела, снова в головы – Петруха был классным пулеметчиком. Если бы, как в компьютерной игре, у него было бесконечные боеприпасы, то он бы справился, но в ленте было всего сто пятьдесят патронов. И они закончились.
– Твою мать! – крикнул Петруха, опуская пулемет. – Мать твою…
– Перезаряжайся! – Янычар выстрелил с колена.
Еще раз. Еще. Еще. Он стрелял как можно быстрее, пытаясь успеть повернуть ствол «Протекты» по кругу и удержать мутантов на расстоянии. Он уже не целился в голову, нужно было как-то остановить их, пусть перебив ногу или просто сбив на землю пусть хоть на мгновение.
Выстрел-выстрел-выстрел. Двенадцатый патрон нужно оставить в магазине, двенадцатая стрелянная гильза не вылетает, ее потом нужно будет доставать.
– Граната! – крикнул Петруха. – Ложись!
Янычар упал на спину, продолжая стрелять. Петруха бросил две гранаты. Он успел перезарядить пулемет и, когда гранаты взорвались, длинной очередью перечеркнул сумерки впереди себя.
– На прорыв! Давай в ту сторону! – Пулемет стрелял не переставая, Петруха ругался и выл, чертя магический круг пулеметным огнем.
Янычар бросился в облако дыма от разрыва гранат, висящее между деревьями. Как на полигоне, когда нужно было бежать, лавируя между препятствий, бежать, уворачиваясь от противника и стреляя в хрипящие силуэты. В уродов.
Под ногами изменилась земля. Она перестала чавкать и липнуть к подошвам. Это не земля, сообразил Янычар. Это асфальт, мокрый асфальт дороги, ведущей к поселку. Только вот понять – влево или вправо? Идиот, выругался Янычар. Совсем голову потерял, это плохой признак. Поселок может быть только слева. Только слева…
– Влево поворачивай! – крикнул Янычар. – Бегом влево!
И побежал.
Сзади слышались шаги Петрухи, его хриплое дыхание и мат, который Петруха не прекращал, несмотря ни на что. А еще многоголосый хрип – за ними гнались мутанты.
От уродов по прямой не убежать – это Янычар понял давно, вывел это правило и неоднократно напоминал себе о нем, планируя прорыв из Москвы. Но теперь мог только бежать-бежать-бежать, понимая, что удрать не получится, что мутанты настигнут его рано или поздно, и все равно бежать, словно загнанная жертва.
Жертва?
Янычар остановился. Резко повернулся к набегающим мутантам, забросив ружье за спину. Рванул из кобуры «стечкин» и прицелился, держа пистолет двумя руками. Как в тире. Спокойно, не дергаясь и не нервничая.
Мутантов было не так чтобы много – десятка два. Это тебе не городская многосотенная толпа, способная снести строй солдат, перевернуть грузовики, вырвать люки из бронетехники. Всего каких-то два десятка уродов… Целых два десятка.
– Огонь! – скомандовал себе Янычар.
В голову… в голову… в распахнутую пасть… в лоб… в глаз… в глаз… мимо-мимо-мимо… в лоб… в лицо…
Рядом с Янычаром ударил автомат. Очередью разнесло голову мутанту, в которого собирался стрелять Янычар. Твою мать!
В грудь… в голову… в лоб… мимо-мимо… в грудь… Автомат свалил еще двоих, одному только перебил ногу, и мутант, хрипя, полз вперед.
Подбегавший мутант прыгнул, Янычар смог пробить ему голову, но уже мертвое тело врезалось в Петруху, сбив его на асфальт.
Янычар упал на колено, приставил пистолет к уху мутанта и выстрелил. Повернул оружие навстречу очередному уроду и выпустил последнюю пулю. В голову, получилось. Уронил пистолет, выхватил нож и, перекатившись, ушел в сторону. Вскочил.
Мутант был рядом. Его пальцы вцепились в «разгрузку» Янычара, рванули на себя, к оскаленным зубам, к хриплому зловонному дыханию.
– Ага! – сказал Янычар, делая шаг вперед. – Обнимашки!
Нож вошел мутанту в глаз. Рывок, хлынула кровь и слизь, Янычар вырвал клинок из раны, оттолкнул труп и шагнул навстречу следующему уроду.
Под челюсть, сильно и резко, нож пробил мозг, уткнулся острием в крышку черепной коробки.
Шаг назад, замах… Что-то ударило Янычара по голове, слева, над ухом. Мир вдруг стал бесшумным и поплыл. Янычар мягко повалился на бок… Не выпустить нож. Не выпустить нож… Перекатиться на спину…
Мутант в оранжевой спортивной куртке, изодранной и заляпанной засохшей кровью, замахнулся автоматом, держа его за ствол, как дубину. Приклад был покрыт коркой запекшейся крови и еще чего-то черного.
Перекатиться, выйти из-под удара… Янычар знал, что нужно делать, но тело отказалось выполнять его приказы. Вот и все. Вот и все…
Пуля ударила мутанта в живот. Следующая – в грудь, следующая – пробила горло… Очередь добралась, наконец, до головы. Пуля вошла в открытый рот и вылетела, вырвав осколки затылочной кости.
Янычар встал на колени, держа нож перед собой и левой рукой пытаясь нашарить в кобуре под курткой «глок».
– Сейчас, – бормотал Янычар. – Сейчас-сейчас-сейчас…
Его сильно тряхнули за плечо. Потащили вверх, поставили на ноги.
…живой! – прозвучало над самым ухом, и звуки вернулись в этот мир.
Ветер, шелест веток и листьев, крики птиц.
– А я думал – все, концы… – сказал Петруха. – А они закончились первыми… Прикинь…
Мутанты закончились первыми.
Янычар потрогал голову над левым ухом – больно. Ну хоть не проломил урод, приклад скользнул, оставив ссадину и шишку.
Мутант с перебитыми ногами все еще полз.
– Живучие, суки. – Петруха прицелился и выстрели подползающему мутанту в голову.
– Заряжайся, – сказал Янычар, нашаривая в одном из карманов магазин к «стечкину». Загнал в рукоять, передернул затвор, вложил в кобуру. Вышиб из магазина «Протекты» оставшуюся гильзу, зарядил патронами из кармана. Нужно будет еще патронов пересыпать из ранца в карман. Пока хватает, но при первой же возможности…
– До поселка далеко? – Петруха заправил в пулемет еще одну ленту. – Тут патроны так расходуются, что свободно можем обанкротиться на полпути…
– Километра два, – оглядевшись, ответил Янычар.
Дождь усиливался, голова болела все меньше.
– А давай пробежимся, – предложил Петруха, подхватывая пулемет. – А то если из лесу появятся новые людоеды…
– Побежали.
Через пятнадцать минут показались ворота поселка. Сломанные ворота. Здоровенный черный внедорожник снес их, пытаясь вырваться наружу, и застрял, уткнувшись в столб. Дверца со стороны водительского места была открыта.
Янычар подошел, осторожно заглянул в салон.
Это была машина Хорста. Какого черта ему не сиделось в безопасном доме, а понесло навстречу смерти? Или что-то там случилось в поселке, такое, что нетрусливый, в общем, мужик все бросил и побежал.
Пол в салоне внедорожника был усыпан гильзами. Девять миллиметров, патрон «парабеллум», девять на девятнадцать, скорее всего, «Хеклер и Кох», охранники Хорста как-то хвастались, что имеют такие пушки.
Только сейчас Янычар заметил, что заднее стекло внедорожника выбито и несколько пулевых отверстий в задних стойках кабины. Отстреливался Хорст… или кто там сидел в его машине.
Дождь громко стучал по крыше внедорожника, глухо шуршал по асфальту.
– Я промокну и простужусь, – предупредил Петруха. – У меня уже насморк, имей в виду…
У него капало с козырька каскетки, с носа и со ствола пулемета.
– Ладно, пойдем поищем местечко… – пробормотал Янычар.
У него были с собой ключи от дома Младшего хозяина. Дом был недалеко от ворот, всего метрах в ста. Фокус в том, что придется идти мимо заборов нескольких домов, мимо стадиона и крытого спортивного комплекса. И черт его знает, кто там может быть…
Дежурка за воротами была пуста и разгромлена. Двери то ли не успели закрыть, то ли дежурный охранник у пульта превратился в мутанта. В углу комнаты для отдыха валялись обглоданные кости. Черепа не было.
Петруха дежурил у входа, поводя стволом пулемета из стороны в сторону.
– Здесь закроемся? – спросил Петруха.
Янычар задумался, потом сказал, что нет, пойдем дальше.
– Тут нет ни оружия, ни продуктов, – пояснил Янычар. – До моего дома всего ничего, и еще почти час до темноты. Успеем.
– Причем – везде, – буркнул Петруха. – И всюду. И к домику успеем, и на тот свет…
Они медленно двинулись мимо спорткомплекса, Петруха с пулеметом держался сзади, Янычар шел впереди. Он не пытался двигаться бесшумно – дождь перекрывал все звуки и, к сожалению, ограничивал обзор. Лучше рискнуть и побыстрее добраться, чем передвигаться медленно и все равно рискуя нарваться на уродов.
Ворота во двор были закрыты, это был неплохой знак.
Замок щелкнул, створка отошла в сторону. Петруха скользнул вовнутрь, Янычар вошел следом, закрыв за собой ворота на замок. Лужайка перед домом, дорожка, выстеленная каким-то специальным гранитом, крепким и жутко дорогим.
Ставни на окнах закрыты, бронированная дверь – закрыта. Электронный замок вырубился без электричества, но механический открылся без возражений.
– Все, – сказал Янычар, впустив Петруху и закрыв за собой дверь. – Мы – дома…
Петруха поставил пулемет на пол, сел рядом, сжал руками виски и долго, затейливо матерился.
– А еще тут есть электричество, – сказал Янычар. – И это значит, что мы можем накачать воды и принять ванну.
Он спустился в подвал, проверил дизель, открыл кран на баке с горючим, и через минуту в доме зажегся свет.
Янычар не верил себе.
Бросил оружие на диван в гостиной, прошелся по медвежьей шкуре, лежавшей возле дивана вместо ковра, достал из бара бутылку вина, отхлебнул прямо из горлышка и все равно не верил. Руки дрожали. И ноги – тоже дрожали.
Он, оказывается, здорово испачкался в крови. Нужно раздеться и вымыться. А потом…
– Слышь, Янычар, – сказал Петруха, появившись на пороге гостиной. – А на улице, кажись, стреляют.
– К черту, – сказал Янычар. – К черту! Я спать хочу. Я устал. Пошли все на хрен!..
– Вроде как дробовик работает. – Петруха почесал за ухом и вздохнул. – Глянуть не хочешь?
Янычар молча сел на диван и сжал голову руками.
– Не, не хочешь – так и пожалуйста. – Петруха тоже присел на диван, на самый краешек, пулемет поставил между ног, на приклад стволом кверху. Патронная лента с тихим позвякиванием легла на пол. – Только я думал, ты захочешь посмотреть. Ты же говорил – место тут тихое, мутантов этих быть не должно… ну или с десяток… Десятка три мы с тобой грохнули, пока сюда через лес да по дороге перлись. А это тогда кто?
Янычар молча мотнул головой.
Он закончился. Весь закончился, до капли. Никогда не думал, что может вот так… опустошиться, что ли… У него все получилось, он убивал, обманывал, снова убивал, бежал, убивал, чудом не гробанулся на дельталете и по самой грани прошел на дороге, сражаясь с уродами в рукопашную. И что?
Это будто он вернулся на базу, а базы нет. Все разрушено, и его планы отдохнуть, перекусить и выспаться разом пошли ко всем чертям. Так нельзя. Когда Янычар ходил на задание, то патронов и гранат брал в обрез, чтобы лишнего не таскать, чтобы хватило как раз до возвращения. В этом был своеобразный шик – вернувшись на базу, продемонстрировать пустой магазин в автомате и последний патрон в пистолете. И все знали, что это он не выпендривается, не расстрелял боеприпасы где-то возле финиша, а честно работал, но все точно рассчитал.
Так и сегодня… Он не боеприпасы, не патроны с гранатами рассчитывал – себя. Терпение, выносливость, силу воли рассчитывал так, чтобы в обрез, чтобы выдохнуть все, ничего не хомяча на черный день, выйти к финишу на рывок… И вышел, и рухнул без сил за финишной чертой, но, оказывается, нужно встать и снова бежать, на этот раз – без срока, без конечной цели, без сил и желания…
– А и тут отсидеться можно, – сказал Петруха. – Дверь закроем, жратвы, говоришь, тут навалом… А там постреляют и прекратят. Либо патроны закончатся, либо люди… Чего их жалеть… людей. А вот патронов…
– Тебе делать нечего? – спросил Янычар.
– Нечего, – с готовностью кивнул Петруха. – Ты говорил – тихое место. Говорил? А тут что? Говорил, что сюда никто не заберется… человек не дойдет, не то что мутант. И? Я бы пошел разобраться – что же нас так обломало. Спросил бы, пока еще есть живые. Но ты хозяин, как ты скажешь – так и будет…
Янычар закрыл глаза. Где-то в глубине тела мелко вибрировала струна. Тонкая, звучащая где-то возле ультразвука. И все мышцы отвечали ей в тон. Дрожи не было, были тихий-тихий звон и вибрация. Это ведь не страх, правда? Это не трусость, не слабость… Просто он устал.
Он может прямо сейчас, не сходя с дивана, придумать с десяток причин, по которым не нужно никуда идти. Вообще вредно выходить из дома, переться сквозь сумерки на грохот выстрелов из какого-то там дробовика. Утро вечера мудренее, между прочим.
Хотя «мудренее» – это сложнее. Мудреный – хитро устроенный.
– Ладно, – сказал Янычар и встал с дивана. – Пошли. Патроны, гранаты…
– Пока есть. – Петруха вздохнул и тоже встал. – Ты такой заводной, Янычар. И такой смелый…
Янычар не ударил. Просто лезвие ножа вдруг оказалось возле самого лица Петрухи, холодный металл коснулся щеки.
– А еще я добрый, – сказал Янычар, убирая нож. – Имей в виду.
– Уже. Имею. Как идем?
Они поднялись на второй этаж, вышли на балкон. Прислушались.
– Ну, где стреляют? – спросил Янычар.
Уже стемнело, поселок накрыла ночь, тучи не пропускали ни лунного света, ни света звезд. Кромешная темнота. И тишина. Даже птицы не кричат. Хотя ночью птицы должны спать. И люди должны…
Выстрел.
Петруха не соврал, ударило что-то гладкоствольное. И возле гостевой площадки. Не самое лучшее место для ночной разборки с мутантами или уродами… Слишком много окон на первом этаже, слишком хлипкие решетки. Слишком большой периметр обороны.
Еще раз ударило ружье, и словно в ответ ему ударил автомат. Как-то торопливо прозвучала очередь, словно в ответ на тот самый выстрел. Будто кто-то с кем-то перестреливался. И точно не с мутантами, те, насколько знал Янычар, не стреляли.
– Люди, что ль, друг в друга палят? – спросил Петруха. – Мало им мутантов, что ли?
Свет они в доме уже выключили, выдать себя нечаянным сполохом не выдадут.
Янычар пропустил в дом Петруху, закрыл балконную дверь и опустил железные жалюзи.
Снаружи донеслась еще одна автоматная очередь.
– Ладно, – сказал Янычар. – Погуляем.
– И развлечемся, – подхватил Петруха. – Давно не стреляли, у меня даже ствол в пулемете остыть успел.
Они вышли наружу, остановились, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Снова выстрел из ружья плюс двойной звук чего-то поменьше, вроде пистолета. И автоматная очередь. Две автоматных очереди.
Янычар бесшумно двинулся вдоль забора. Петруха шел следом. И толково шел, почти также тихо, как Янычар. Пулеметная лента позвякивала, словно колокольчик на козле.
Янычар хмыкнул и почувствовал, что улыбается. Дурацкая улыбка упрямо раздвигала его губы и не желала уходить с лица. Хорошо, что темно.
Голоса.
Луч света мазнул по забору и погас.
Все-таки люди. С другой стороны – а почему бы и нет? Во все времена, при катаклизмах, эпидемиях и катастрофах, всегда находился кто-то, кто начинал собирать ценности, убивая всякого, кто пытался ему в этом помешать. Чем конец света лучше?
– Ничем, – прошептал Янычар. Он даже в переговоры не собирался вступать. Понять – сколько и где. И убить. Если не всех, то как можно больше.
Говорили двое. Янычар не вслушивался в смысл звучащих слов, определил, что двое, что стоят возле дома Рабиновича. А фонарик светил с другой стороны, от дома Етоева, значит, там еще минимум один.
Янычар нащупал в темноте руку Петрухи, вложил в нее «Протекту». Вынул нож из ножен. Второй достал из-за голенища. Инструктор за такие фокусы Янычара прибил бы: работать в темноте двумя клинками, пытаясь одновременно достать двух противников, – это пижонство. Смертельно опасное пижонство. Но других вариантов нет. Работать на скорость одним ножом по двум целям Янычар не сможет – устал. И просто не докрутит финт, не выйдет на нужную скорость… И все. И кто-то из противников успеет крикнуть.
Будет смешно, если окажется, что противник не эти, что на улице, а те, что в гостевом павильоне.
Двигаться быстро и бесшумно. Никаких переползаний и подкрадываний.
Тут ведь рядом. Тут – рукой подать. А если в руке нож, то и совсем все просто…
Клинки вошли одновременно в две шеи. Сзади, между позвонков, разрезая спинной мозг. Янычар даже успел придержать тела, подвесить их на несколько мгновений на клинках, потом присесть и, опустив руки, позволил телам сползти с кинжалов на землю.
Совсем бесшумно не получилось, автомат выпал у покойника из рук и громко ударился о бордюр.
– Что там у вас? – спросил тот, что был с фонарем.
– Нормально, – буркнул Янычар.
Если человек уже включал свой фонарик в темноте, то что может помешать ему сделать ту же глупость еще раз? Янычар достал из кобуры пистолет. Нужно бы живым, но…
– Что там у вас, пацаны? – спросил счастливый, но туповатый обладатель фонарика.
– Да нормально все, – сказал Янычар и поднял пистолет. – Нормально…
Но стрелять не пришлось. Послышался звук удара – очень характерный звук соприкосновения чего-то тяжелого с черепом.
– Петруха, ты? – спросил Янычар.
– А кто еще? Первый красный командир товарищ Клим Ефремович Ворошилов? Их, похоже, трое было. Вот этот вроде живой. Ты глянь, чтобы мы не напутали чего. И пушку свою забери. Тяжеленная дура, как ты только с ней управляешься… Глянул? Чужой?
Чужой.
Янычар осветил его лицо, прикрывая фонарь ладонями. Совершенно чужой. Оно и лучше.
Значит, можно идти к гостевому павильону. Только чтобы на пулю не нарваться.
Метрах в десяти от входа в павильон Янычар встал за дерево.
– Эй, в павильоне! – тихо позвал Янычар. – Кто живой есть?
В темноте щелкнули курки двустволки.
– Не стреляй, мать твою так. – Янычар начинал заводиться. – Это Янычар. Янычар. Кто в павильоне?
– Янычар? – радостно спросили из павильона. – Неужели ты? Откуда?
– Из Москвы. А ты кто?
– Илья Денисыч, – ответили из темноты, и Янычар опустил «Протекту» стволом к земле.
Илья Денисыч был садовником в доме Хорста. Толковый мужик лет шестидесяти, всегда спокойный и невозмутимый.
– Мы подойдем? – спросил Янычар. – Я не один, со мной напарник.
– И контуженный козел, – сдавленным голосом добавил Петруха.
Он взвалил обездвиженного противника себе на плечо и был этим не очень доволен.
– Открывай дверь, – сказал Янычар. – Как ты только выжил здесь все это время, Денисыч?
– Да как-то так, – сказал садовник. – Я тут не один.
– Слышь, Янычар, тут у нашего клиента рация хрипит. Похоже, с ним кто-то хочет поболтать… – тихо сказал Петруха. – Ответишь? Или мне послать?
– Потом. Подожди пока…
Янычар подошел к двери павильона, она открылась, и на пороге появился темный силуэт. В лицо Янычару пахнуло вонью сгоревшего пороха.
– Привет, я уж думал, концы нам… – сказал Денисыч.
– Еще нет. Сколько их было?
– Вначале – семеро. Потом трое уехали на БМП, а четверо остались. Одного я, извини, завалил.
– Зачем? – искренне удивился Янычар.
Шансов у старика отбиться от четверых, даже выстрелив первым, не было.
– Они тебя хотели убить?
– Нет… Тут такое дело… – пробормотал Денисыч. – Ты заходи, я объясню. И приятеля своего зови, тут ночами не спокойно, эти… зомби шастают… Немного, но почти каждую ночь приходят.
– Заноси, – Янычар обернулся к Петрухе. – Поболтаем.