Богатейшие из них

Во многих странах есть города, районы, провинции, жители которых являются излюбленным объектом шуток, анекдотов, всяческих историй. Гасконцы во Франции дают вот уже сотни лет пищу острякам, и такая Гасконь имеется почти в каждой стране. Есть она и в Соединенных Штатах Америки. Это штат Техас. Можно с уверенностью сказать, что из каждых трех анекдотов, рассказываемых американцами, один посвящен Техасу или в нем фигурирует техасец. Жителям Техаса молва приписывает беспардонную хвастливость, невероятную страсть к преувеличениям и — что главное — полную убежденность в том, будто именно Техас — центр вселенной и только техасцы принадлежат к числу людей, достойных внимания. Популярен, например, в Америке такой анекдот: во время минувшей войны по полю сражения, где лежат тысячи убитых, бродит корреспондент техасской газеты. «Есть ли здесь кто-нибудь из Техаса?» — спрашивает он. Больше его ничего не интересует.

Это анекдот уже не новый. А вот из новейших. Он посвящен одному из богатых жителей Техаса, 74-летнему Клинтону Мерчисону. Клинтон скупил большую часть штата. Теперь он занят тем, чтобы скупить всю остальную территорию Соединенных Штатов и присоединить ее к Техасу.

Кто же такой этот Мерчисон, на которого честолюбивые техасцы возлагают столь большие надежды?

Он — один из нескольких крупнейших техасских воротил, прибравших к рукам значительную часть экономики юга США и играющих все более заметную роль в экономической и политической жизни страны.

Клинтон Мерчисон и два его сына входят в группку дельцов, которых называют техасскими баронами. К ней принадлежат также 89-летний Хью Каллен, 79-летний Гарольдсон Хант, а также братья Клейберги, Уильям Вэггонер, Роберт Смит, Джон Меком и еще с полдюжины толстосумов, привлекших к себе внимание в самые последние годы.

К техасским баронам причисляли и недавно умершего Сида Ричардсона.

В Америке считают, что личные состояния этих дельцов относятся к самым крупным в стране. Если компании, находящиеся под их контролем, пока еще не могут конкурировать с концернами Дюпонов, Морганов, Рокфеллеров, то по размеру личных богатств каждый из техасских баронов не только догнал, но и обогнал многих из тех, кто входит в американскую финансовую элиту.

Точных данных о размерах этих богатств нет. Так, например, Хью Каллен, отличающийся непомерной хвастливостью, любит значительно преувеличивать свои богатства, утверждая, что ему принадлежит до полутора миллиардов долларов. Мерчисон, наоборот, прибедняется, называя цифру «всего лишь» в два-три десятка миллионов. Специалисты оценивают богатства наиболее состоятельных из техасских баронов от 1 миллиарда до 700 миллионов долларов.

Откуда взялись эти бароны, как приобрели они свои фантастические богатства?

В деятельности многих из них и в истории возникновения их состояний немало общего. Богатейшие — Хант, Мерчисоны, Каллен живут в графстве Гендерсон. Центр этого административного округа — городок, названный Афинами. Поэтому обитающих здесь техасских баронов американская печать иногда называет «новыми афинянами». Почти все техасские промышленники и финансовые воротилы начинали свою деятельность как владельцы крупных скотоводческих ранчо и торговцы скотом. Известно, что до недавнего времени Техас был чисто сельскохозяйственным районом, а его жители занимались выращиванием хлопка, табака, скотоводством.

Сейчас пресса США пытается выдать техасских миллиардеров за типичных средних американцев, разбогатевших благодаря собственному труду. Труды, конечно, были. Но какие? Гарольдсона Ханта в молодости знали как азартного карточного игрока, причем ходили слухи, что играл он нечисто. Во всяком случае, начало своему богатству этот ныне один из респектабельнейших джентльменов Америки положил в игорном доме в штате Арканзас. Попавшихся на передергивании карты, как известно, бьют подсвечниками по голове. Судя по всему, эта перспектива не улыбалась пронырливому Ханту, и, обобрав за карточными столами многих притонов изрядное количество игроков, Хант решил переменить профессию. Сколоченный за карточным столом капитал он пустил в оборот, скупая земли на востоке Техаса, и превратился вскоре в солидного бизнесмена.

Словом, о начале карьеры мистера Ханта в американских воскресных школах не рассказывают. Зато о начале карьеры Клинтона Мерчисона рассказывают. И притом весьма чувствительно. Подумайте только, один из девяти детей в семье — маленький Клинт вставал в три часа утра, отправлялся за город и расставлял капканы, в которые ловил скунсов. А затем продавал ценные шкурки этих зверьков. Не правда ли, трогательно? И вполне поучительно для юных американцев.

Для полной ясности добавим только, что охотился на скунсов юный Мерчисон отнюдь не ради хлеба насущ ного. Отец его был директором крупного банка, так что на хлеб семейству Мерчисона хватало.

Когда Клинт Мерчисон стал взрослым, он на деньги отца приобрел ряд крупных ранчо в различных районах Техаса и занялся прибыльной торговлей скотом.

Примерно так же начинали свою деятельность Ричардсон и Каллен.

Однако это еще не объясняет, каким образом владельцы ранчо и скотопромышленники вознеслись на вершину финансовой пирамиды Соединенных Штатов Америки. Нет, не лошади и не быки обогатили техасских баронов. Их обогатила нефть, не столь давно обнаруженная в недрах Техаса.

Естественно, — как всегда бывало раньше — к техасской нефти потянулись жадные лапы Рокфеллеров и Меллонов. Но на сей раз всемогущим Рокфеллерам не удалось прибрать к рукам все вновь открытые залежи, хотя значительную часть из них они все-таки захватили.

А немалая доля оказалась у предприимчивых техасских дельцов, владевших обширными участками земли. Пастбища для скота они превратили в нефтяные промыслы.

Началась жестокая конкурентная борьба между владельцами техасских земель и могущественными нефтяными трестами Уолл-стрита. Газеты, существующие на деньги техасских нефтепромышленников, пытаются объяснить победу своих боссов в этой неравной схватке их необыкновенными качествами — гениальными математическими способностями Мерчисона, энергией Ричардсона. Эти «объяснения» не выдерживают никакой критики. Энергии десятка тысяч Ричардсонов не хватило бы, чтобы справиться с Рокфеллерами, в чьих руках сосредоточились бесчисленные нити руководства экономической и политической жизнью США.

Техасцев спасло другое — острейшая конкуренция между крупнейшими монополистическими объединениями Америки. Именно это обстоятельство позволило техасским баронам выжить на первых порах. Стремясь не допустить еще большего усиления своих уолл-стритских соперников, промышленники Среднего Запада и Калифорнии, как говорится, в пику Уолл-стриту оказали финансовую и политическую поддержку техасцам, помогли им сохранить в своих руках часть вновь возникшей нефтяной промышленности этого района.

Благодаря нефти Гарольдсон Хант превратился в одного из крупнейших предпринимателей Америки, обладателя миллиардного состояния.

Эта зловещая и мрачная фигура привлекла к себе особенно-пристальное внимание после убийства Джона Кеннеди. Многие факты говорят о том, что Хант имел к заговору, стоившему жизни президенту Соединенных Штатов, отношение отнюдь не косвенное. Но это уже другая тема, и я рассказал об истории вражды двух миллиардерских семейств — Хантов и Кеннеди — в другой книге.

Семейство Мерчисонов — в нашей печати их все время именуют по-разному, то Меркисонами, то даже Муркисонами — также принадлежит к числу богатейших среди техасских баронов. Когда изучаешь бизнес Мерчисонов, на ум невольно приходит сравнение с очень хищной, очень жадной, но не очень умной птицей, которая алчно накидывается на пищу, клюет и рыбешку, и требуху, не разобравшись, заглатывает гальку — лишь бы потуже набить зоб.

Пропаганда США очень любит распространяться на тему о конструктивной роли предпринимателей. Они, дескать, люди бескорыстные, движимые исключительно интересами развития тех отраслей промышленности, которые их увлекают, а что касается барышей, это, мол, вещь побочная; Но попробуйте установить, чем увлечены Мерчисоны. Нефть? Да, она явилась основой их колоссальных богатств. Но среди владений Мерчисонов мы видим и крупную кондитерскую фирму в Чикаго, и производство духовых ружей в Арканзасе, и издательство школьных учебников в Нью-Йорке, и латифундию в Мексике, и торговлю мукой на Гаити, и страховую компанию в Теннеси, и автобусную фирму в Далласе.

Если папаша Мерчисон и его два сына чем-то и увлечены, так только одним — приобретением денег, и притом в возможно большем количестве. А каким путем они добыты — это дело второстепенное. Мерчисон создал целую империю из многих компаний, на которых заняты десятки тысяч рабочих и служащих. Компании расположены на всем протяжении от Канады до Мексики. Как только Мерчисон покупает какую-нибудь пароходную линию, ему сейчас же хочется иметь свою собственную железную дорогу. Как только у него появляется компания по производству кондитерских изделий, он тут же приобретает и фирму, торгующую бакалейными товарами.

Сколотив несколько миллионов на нефтяном бизнесе, Клинтон Мерчисон с конца 30-х годов скупал предприятия самых различных отраслей хозяйства. Так, в траурный для Америки день Пирл-Харбора, когда биржи страны охватила неслыханная паника и курсы акций резко упали, он хладнокровно, нимало не взволнованный судьбой родины, занимался спекуляцией. Почти за бесценок приобрел Клинтон Мерчисон ряд страховых компаний, превратив день национальной трагедии в день, который принес ему несколько десятков миллионов долларов.

Скупив после окончания войны ряд конкурировавших между собой таксомоторных фирм и слив их в одну «Сити транспортейшн», Мерчисон стал полновластным хозяином всего далласского таксомоторного парка. «Его компания, включающая несколько сот такси и автобусов для обслуживания аэродромов, пользуясь монопольным положением в Далласе, получает отличные прибыли», — отмечает «Форчун». Уже в начале 50-х годов промышленно-банковские владения Мерчисона включали свыше ста фирм и учреждений. Капитал семейства — около 800 миллионов долларов.

В печати США не так давно было опубликовано сообщение о том, что чикагский безработный лишил себя и семью жизни. Причина — мучения голодающих детей.

У Клинтона Мерчисона тоже есть дети — Клинт-младший, Джон и Льюпи Мерчисоны. О том, какой образ жизни они ведут, рассказал журнал «Лук». «Льюпи никогда не покупает одну пару туфель. Она покупает шесть. Люпи выбирает один из трех самолетов, которые принадлежат ее отцу, когда летит в свое загородное поместье, где приземляется на своей собственной взлетно-посадочной дорожке. Разнообразие — одно из удовольствий, которые дает Мерчисонам их богатство. Если Льюпи хочет переменить обстановку, она может полететь из Далласа на принадлежащий семье остров, расположенный недалеко от Темпико (Мексика). Она может отправиться покататься на лыжах в Швейцарию или Скво-Велли (Калифорния), где у нее есть дом на случай зимних олимпийских игр. Она может посетить предприятия, в которые вложены средства семьи, в двадцати штатах, Канаде или Перу».

Не отстает от детей и отец. У него десятки имений. Главное из них — ферма, расположенная недалеко от техасских Афин. Стоимость фермы — 100 тысяч долларов. Газеты сообщали, что однажды, выглянув из окна своей спальни, мистер Мерчисон остался недоволен открывшимся перед ним ландшафтом. Он велел его переделать. «Переделать ландшафт?» — спросили его. «Да, переделать. Сколько это стоит?» И переделали. Срыли одни холмы, насыпали другие, насадили десятки тысяч деревьев. Одних сосен было посажено, как утверждает журнал «Тайм», свыше 10 тысяч.

Сид Ричардсон был человеком скромным. «Когда ему хочется уехать подальше от светской жизни, — рассказывал журнал «Тайм», — он обычно летит на самолете на свое ранчо размером в 75 тысяч акров, расположенное в горах Мексики. Дом, построенный на этом ранчо, очень комфортабелен, но там не проведен телефон, а также нет никакой дороги, поэтому на ранчо можно попасть только на самолете». Бедный, бедный Сид Ричардсон! Подумать только — до самой смерти ему приходилось жить в доме, к которому не проложено дорог! Он был принужден пользоваться самолетом! Вот на какие «лишения» обрекал себя один из техасских миллиардеров, И все скромности ради…

В 30-х годах вместе с Клинтоном Мерчисоном, своим приятелем и партнером по финансовым махинациям, Ричардсон спекулировал нефтеносными участками: он покупал у недальновидных фермеров земельные наделы, а затем перепродавал их втридорога нефтяным магнатам. Вскоре на этих спекуляциях Сид Ричардсон сколотил весьма круглую сумму, позволившую ему самому взяться за нефтедобычу. Он приобрел обширные земли в Восточном Техасе. В недрах этого района были обнаружены богатейшие залежи нефти.

Своим наследникам Сид Ричардсон оставил состояние, входящее в список крупнейших в США, — 700 миллионов долларов.

Столько же у семейства Калленов. Его глава — Хью Рой Каллен был владельцем огромных хлопковых плантаций, на которых под палящими лучами южного солнца от зари до зари трудились сотни батраков-негров. Торговля хлопком, эксплуатация почти дарового труда негров — исконный бизнес богатеев-южан. Каллен был типичным из них: в меру богатым, безмерно жадным, жестоким, высокомерным. В 1930 году на одной из его плантаций копали артезианский колодец и обнаружили нефть. Вскоре все поля Каллена были перекопаны и утыканы нефтяными вышками. Этот кладоискатель оказался среди единиц, которым повезло. Ведь многие его соседи и друзья, вложив все свое состояние в буровое оборудование и нефтеразведку, вытаскивали в этой лотерее пустой билет и не только не становились миллионерами, но разорялись и теряли последнее.

Первый же нефтяной прииск принес Каллену 20 миллионов. А два года спустя в недрах арендованных им участков на берегу Мексиканского залива нашли нефть, общие запасы которой были оценены в 500 миллионов долларов.

Огромные богатства, огромная власть сосредоточены в руках вознесенных нефтяным бумом техасских воротил. Соперничая и не доверяя друг другу, они все же держатся сплоченно — в одиночку не устоять перед могущественными конкурентами.

Свободное время «новые афиняне» проводят в клубе «Кун Крик клаб», расположенном в диком месте на востоке Техаса. В члены клуба принимают только миллионеров. Здесь они, как свидетельствует светская хроника, «живут в простых хижинах», ходят в спортивных рубашках и старых штанах, играют в азартную карточную игру «джин рамми», по одному центу за очко, борются друг с другом и занимаются рыбалкой. До чего простые парни! Правда, сообщают репортеры, на рыбалку их сопровождают проводники, чтобы насаживать червяков на крючки и снимать рыбу. Насаживать червяков они предоставляют другим. Что же касается ловли рыбы, особенно в мутной воде, то это они делают сами и с мастерством, скажем прямо, непревзойденным.

Этому мастерству в значительной степени они обязаны тем, что в последние годы увеличили свои состояния в десятки раз.

Общим для новых миллионеров Техаса является то, что все они разбогатели на нефтяном бизнесе. Открытие в 30—40-х годах огромных запасов нефти в этом штате было первопричиной обогащения полутора десятков счастливчиков и в то же время тысяч разбитых надежд, разорения и нередко гибели тысяч людей, кинувшихся в годы «черной лихорадки» на юг в отчаянной надежде разбогатеть.

Техасским нефтепромышленникам повезло вдвойне. Помимо растущего спроса на нефть они воспользовались льготами, которых добились Рокфеллеры у Вашингтона для нефтяного бизнеса. Американское налоговое законодательство содержит массу лазеек для крупных монополий. Эти лазейки фактически дают возможность монополистам укрывать от налогов значительную часть своих прибылей.

В особенно выгодном положении находятся нефтяные компании. В 1954 году в США был проведен закон, резко снизивший налоги на доходы нефтяных компаний в связи с так называемым «истощением» земель. Трудно установить, насколько истощились нефтеносные земли в Соединенных Штатах. Зато можно без ошибки сказать, что кошельки американских налогоплательщиков в результате этой меры истощились чрезвычайно сильно, а нефтяные компании страны получают ежегодно полтора миллиарда долларов дополнительных прибылей. Богатства техасских баронов — это деньги, украденные у трудящихся.

 

Удачливые игроки и несчастливые богатеи

Есть ли в Соединенных Штатах Америки помещики? Некоторые ответят на этот вопрос отрицательно. Дескать, это не Европа и помещики — понятие не американское. Но те, кто так думает, ошибаются. Помещики в Америке есть и сегодня, да такие, что не снились старушке-Европе.

…На многие сотни километров раскинулись в Техасе владения семейства Клейбергов. 400 тысяч гектаров — больше, чем вся территория северо-восточного штата Род-Айленд, — расположенные на самом юге страны, — таков размер поместья Клейбергов.

Еще когда не только Ханты и Мерчисоны, но Форды и Рокфеллеры были мелкой сошкой, Клейберги входили в круг избранной американской аристократии. И хотя они не ведут род свой от первых переселенцев из Старого Света, тех, кто в США играет роль титулованной знати, огромные богатства уже сотню лет назад проложили Клейбергам путь в высшее общество.

Правда, тогда эта семья носила другое имя — Кинги. Ее родоначальник капитан Роберт Кинг был ближайшим другом и сподвижником Роберта Ли, человека, стяжавшего в американской истории славу незавидную и мрачную. Генерал Роберт Ли — тот самый Ли, который, возглавив мятеж южан-рабовладельцев, командовал их армией во время войны Севера и Юга и был заклятым врагом вождя северян президента Авраама Линкольна. Богатства свои Кинг нажил типично разбойничьим путем. Когда в середине прошлого века Соединенные Штаты отторгли от Мексики значительные территории, вошедшие впоследствии в штат Техас, военная знать, и в том числе Кинг, по дешевке скупила их.

Так возникли огромные поместья Кингов. В 1885 году престарелый вояка отправился в мир иной, оставив жене и дочери владения в сотни тысяч гектаров. На их пастбищах паслось свыше 100 тысяч голов крупного рогатого скота, несколько десятков тысяч овец и табуны лошадей, насчитывавшие многие и многие тысячи голов.

Многократно описанные, окруженные ореолом романтики, лихие ковбои из техасских прерий в широкополых шляпах и живописном одеянии — это пастухи, тяжким трудом добывающие хлеб, гоняя стада и табуны Кинга и его соседей — богатейших плантаторов Техаса. Разнесенный Голливудом по белу свету облик отчаянного сорви-головы, мчащегося на диком скакуне и стреляющего с бедра сразу из двух кольтов, не имеет ничего общего с настоящими ковбоями — пастухами и табунщиками.

Кинг, став хозяином огромных поместий, пригласил для управления ими ловкого и пронырливого дельца Роберта Клейберга, назначив его генеральным управляющим своих поместий. Дочь Р. Кинга оказалась особой оборотистой и отнюдь не романтичной. Она сообразила, что может сделать выгодный бизнес, соединив папашины деньги с ловкостью рук его управляющего. Вскоре после похорон Роберта Кинга состоялась ее свадьба. Девица Кинг стала миссис Клейберг, и с тех пор одна из богатейших помещичьих семей Соединенных Штатов носит эту фамилию.

В настоящее время поместья Клейбергов меньше всего напоминают идиллические картины бескрайних прерий со скачущими ковбоями. Это крупное современное капиталистическое хозяйство с завершенным циклом, объединенное в корпорацию «Кинг рэнч». Сельскохозяйственную продукцию, поступающую с клейбергских плантаций, обрабатывает целая сеть заводов и фабрик, вокруг которых вырос город Кингсвилл. 10–12 миллионов килограммов мяса поставляет ежегодно «Кинг рэнч» знаменитой чикагской мясоконсервной компании «Свифт».

Однако огромных просторов техасских прерий клейбергскому семейству уже мало. По дешевке скупили они крупнейшие скотоводческие латифундии не только в Бразилии и Аргентине, но и в далекой Австралии. До революции на Кубе Клейберги владели там 50 тысячами акров плодородных земель. Нужно ли удивляться бешеной ненависти этого клана к народу революционной Кубы, изгнавшему их с острова Свободы?

Мясо и шерсть — вещи, конечно, доходные, и в прошлом веке обладатели огромных стад и пастбищ занимали видное место в иерархии американских богачей. Но пришли новые времена, а с ними и новые мерки. Многие некогда богатейшие семьи уже не являются таковыми, и их имена, в прошлом известные всей Америке, сейчас забыты. Клейберги избегли этой судьбы. Виной тому опять же случай.

Когда началась нефтяная лихорадка, выяснилось, что недра их пастбищ чрезвычайно богаты нефтью. Но если многие соседи Клейбергов оказались слишком старомодными и, не оценив открывавшихся перспектив, продавали свои нефтеносные земли оборотистым Ханту, Мерчисону, Ричардсону и другим, то Клейберги сами воспользовались свалившейся на них удачей.

Типичные плантаторы и торговцы, они не стали заниматься разработкой нефтяных месторождений. Клейберги сдали свои нефтеносные участки в аренду Рокфеллерам. Только на промысле, арендованном у Клейбергов рокфеллеровской «Стандард ойл оф Нью-Джерси», стоимость месторождений газа, по оценкам 1963 года, составила 900 миллионов долларов. «Нефтяная» рента, которую эта семья получает от Рокфеллеров, вместе с доходами от «Кинг рэнч» сделала семейство Клейбергов одним из богатейших в стране; размер его личных капиталов приближается к 200 миллионам долларов. И хотя это значительно меньше, нежели у «самых богатых» из техасских баронов, старинное имя семейства, их обширные связи делают Клейбергов весьма влиятельными среди владетельных князей Техаса.

В последние годы семейство возглавляется внуками капитана Кинга — братьями Робертом Клейбергом-младшим и Ричардом Клейбергом. При этом братья строго разграничили между собой функции. Роберт непосредственно занимается бизнесом, а Ричард, будучи в течение многих лет членом конгресса от Техаса, представлял интересы семьи в столице. Небезынтересно отметить, что когда молодой учитель техасского колледжа Линдон Бейнс Джонсон решил попробовать свои силы на поприще политики и приехал в Вашингтон, то начал он с должности личного секретаря конгрессмена Ричарда Клейберга, которому привез рекомендательное письмо из Техаса.

Соседом и приятелем первого из Клейбергов был свирепый и диковатый Уильям Вэггонер — гроза всей округи, человек, по любому поводу и без повода пускавший в ход не только увесистые кулаки и хлыст, но и огромный пистолет, с которым он никогда не расставался. Принадлежавшие ему поместья составляли 300 тысяч гектаров в Техасе и Нью-Мексико.

Когда пастухи вэггонеровских стад, роя глубокий колодец для скота, наткнулись на нефть и примчались с этой вестью к хозяину, тот рявкнул на них: «К черту нефть. Моему скоту нужна чистая вода». Старомодного плантатора, упрямца и ретрограда, ждала бы судьба большинства техасских богатеев прошлого века, не сумевших вовремя понять цену нефтяному морю, если бы вскоре он не умер, оставив богатства внуку, тоже Уильяму Вэггонеру. Тот оказался куда оборотистее деда, и вскоре облик его поместий преобразился. Газета «Нью-Йорк таймс» пишет: «Гигантские пастбища Вэггонера усеяны ныне нефтяными вышками, вокруг которых лениво разгуливают стада коров и табуны породистых скакунов».

Вэггонер-младший, в отличие от Клейбергов, не пожелал делить доходы от нефти с кем-либо и самолично основал компанию «Вэггонер петролеум», став одним из независимых дельцов нефтяной промышленности. Его богатства оцениваются сейчас в 300–350 миллионов долларов.

Когда хотят сказать о рядовом американце, в Америке говорят — Смит. Это как у нас Иванов. Однако житель одного из крупнейших техасских городов, Хьюстона, Роберт И. Смит никак не может быть отнесен к разряду миллионов американских Смитов, бьющихся в нелегкой борьбе за существование. Главное, что отличает хьюстонского Смита, — счет в банке. На счете капитал размером в 200 миллионов долларов. Этот приближающийся к 80 годам юркий старичок — один из тех немногих, кто выиграл в безумной лотерее техасской «черной лихорадки» — погоне за нефтью. Разбогатев, Смит начал вкладывать деньги в недвижимость, вошел в правление крупных страховых компаний, занял пост директора хьюстонского «Нэшнл бэнк оф коммерс».

Мой однокашник и коллега корреспондент «Известий» в Соединенных Штатах Станислав Кондрашов побывал как-то на одном из техасских ранчо, принадлежащих Роберту Смиту, По ранчо водил его управляющий Дик Мур, 39-летний здоровяк с румяным лицом и седой головой. Он, рассказывает Кондрашов, как заведенная пружина. На нем ковбойские штаны и ботинки, но он не на коне, а в машине. Из машины он и показывает ранчо. Сотни гектаров земли, около 2 тысяч голов крупного рогатого скота. Угрюмый тучный бык с воспаленными глазами, Мистер Смит заплатил за него 40 тысяч долларов — цена полутора десятков автомобилей. На ранчо фабрика кормосмесей, механизированная, кажется, до предела. На пульте управления — кнопки и рецепты кормосмесей для каждого вида скота: только нажимай, О мистере Смите Дик Мур говорит с собачьей преданностью и благоговением. Ранчо для Смита — забава, хотя и здесь он не упустит ни цента.

Дик Мур помнит, как 24 года назад он начал работать у Смита мальчишкой на побегушках, за доллар в день, Смит ездил тогда в старой машине, дверцы ее держались на веревочке. Машина и веревочка уже окутаны умильным дымком легенды. Ныне мистер Смит — богач из богачей, покупающий все, что выгодно. Купил даже хьюстонскую бейсбольную команду. Болельщики, не замечая того, наполняют карман мистера Смита, В 1948 году он скупал землю для своих ранчо по 200 долларов за акр, сейчас акр стоит около 4 тысяч. Темпераментные хьюстонцы считают, что одной земли у мистера Смита сейчас на 900 миллионов долларов. Он вовремя скупил землю вдоль судоходного канала, связывающего Хьюстонский порт с Мексиканским заливом. Цена ее растет фантастически быстро, и одна лишь эта сделка может через несколько лет превратить Смита в одного из богатейших людей страны. Спекулянт? Разумеется, Но в Техасе это никого не смущает.

Известный американский журналист Стюарт Олсоп, вхожий в Белый дом и в деловые конторы, в министерства и в клубы, где проводят досуг миллиардеры, задался как-то вопросом, делает ли человека счастливым обладание огромным богатством? Что ж, вопрос немаловажный, особенно в стране, где денежная купюра давно уже обожествлена, заменив собой и икону и распятие. Одним из объектов изучения, с целью получить ответ на этот вопрос, Олсоп сделал богатого техасца Джона Мекома, капиталы которого оцениваются от 300 миллионов до 500 миллионов долларов. При этом заметьте, что эти огромные деньги — не акционерный капитал компаний, им возглавляющихся, а его личное богатство.

Казалось бы, по канонам американской религии процветания и успехов, Джон Меком должен был бы находиться на верху блаженства. Можно представить себе, как был ошеломлен и обескуражен американский журналист, когда обнаружил, что обладатель огромного богатства— издерганный субъект, страдающий тиком, чесоткой на нервной почве, все время чего-то опасающийся.

Впрочем, как выяснилось, это «что-то» — вещь вполне определенная. «Джон Меком, — пришел к выводу Олсоп, — очень богат, но он весьма обеспокоен опасностью стать менее богатым, Меком прямо-таки испуган этим». Как обнаружил Олсоп, миллиардера гнетут, отравляя ему жизнь, и другие большие и малые беспокойства. Он взволнован состоянием своего здоровья и сетует, что никакие деньги не могут избавить его от бессонницы и нервной дрожи. Со страхом думает он, по его собственным словам, «достаточно ли скуп мой сын Джон Меком-младший», 24-летний повеса, интересующийся только мотогонками и стрельбой из пистолета. Отец боится, как бы сынок не пустил по ветру всяческими неправдами сколоченное богатство.

В числе причин мекомовской бессонницы — беспокойство за миллионы долларов, которые он вложил в концессии, полученные на побережье Персидского залива, в Йемене и Иордании. Тысячными подарками, а проще сказать, взятками Джон Меком добился расположения иорданского короля Хусейна, который даже величает американского толстосума своим другом. Дружба эта, отнюдь не бескорыстная, понадобилась техасцу для того, чтобы наложить руку на далекую аравийскую нефть. Но вот уже в течение нескольких лет большинство скважин, пробуренных им в этом районе, оказываются либо «сухими», либо, в лучшем случае, дают воду, которую он с кривой улыбкой приносит в дар своему коронованному приятелю.

Однако самое большое беспокойство Мекома вызвано упорной враждой со стороны могущественных нефтяных трестов, делающих все, чтобы прибрать к рукам богатства дельца-одиночки. Да, нелегка жизнь богатея. Он так разжалобил Стюарта Олсопа, что тот расчувствовался: «Кажется, глупо, — пишет Олсоп, — испытывать сострадание к человеку, ежегодный доход которого составляет 16 миллионов долларов, к человеку, который, без сомнения, может сам о себе позаботиться. Но тем не менее он вызывает сострадание».

Действительно, бедный миллиардер!

— У меня очень много дел, — кокетничает он, — и потому я не могу себе позволить роскошь медленного передвижения. Послушайте-ка, — говорит он, обращаясь к своему секретарю. — Сколько у меня самолетов — девять или десять?

Подняв глаза к потолку, Меком подсчитывает: три здесь, два в Колумбии, четыре на Среднем Востоке, а один сбил «этот разбойник Насер». Значит, осталось девять. Почему военно-воздушные силы ОАР оказались вынужденными открыть огонь по его самолету, приятель одного из главных агентов империализма на Арабском Востоке, иорданского короля Хусейна, не уточняет, но это и так ясно.

Обитает хныкающий богач в огромном замке, построенном в старофранцузском стиле. Внутреннее убранство замка Меком приобрел во Франции, где еще до войны за 12 миллионов долларов купил дом принца де Мюрата, наполеоновского маршала, и перевез все, от канделябров баккара до панельных обшивок, к себе на окраину Хьюстона.

Начало богатству Мекома, так же как и его приятелей — техасских воротил, положила случайно найденная нефть, которую при помощи кустарной бурильной установки он нашел рядом с домом своих родителей. Бросив колледж — «знаете ли, у меня все время были ужасные неприятности с математикой», — он начал свой бизнес со 100 тысячами долларов в кармане. «Я, — откровенничает Меком, — обожаю охотиться за нефтью. Когда я нахожу ее, меня охватывает нервная дрожь и я испытываю такое чувство, точно забиваю гол».

Свои богатства Джон Меком сколотил в первые годы после того, как в Техасе были обнаружены огромные запасы нефти. Сейчас, так же как и другие нефтяные «волки-одиночки», он испытывает большие трудности в конкурентной борьбе с Рокфеллерами и Меллонами.

В этом смысле показательна судьба нефтяной компании «Сьюпириер ойл», принадлежавшей техасскому семейству Кеков.

В 1957 году Кеки добились выгодной концессии в Венесуэле, перехватив ее у Рокфеллеров. Однако радость их была преждевременной. Перед ними встала задача: где продавать добываемую нефть? Протиснуться на мировой рынок, захваченный несколькими сверхгигантами, дело практически безнадежное. Везти нефть из Венесуэлы в США оказалось тоже не просто: на это требуется специальная лицензия правительства, а вес Рокфеллеров в Вашингтоне достаточен для того, чтобы их противодействие оказалось непреодолимым. В результате в 1964 году семейству Кеков пришлось продать свою компанию все тем же Рокфеллерам и Меллонам.

Джон Меком пытается продолжать борьбу. Вложив миллионы долларов в нефтяные промыслы Колумбии и других стран, он надеется укрепить свое положение, найдя большую нефть на Среднем Востоке. Пока же он вскакивает среди ночи в холодном поту, мучает врачей, мечется, интригует и… боится.

Несколько особняком среди техасских выскочек стоит семейство мультимиллионеров Браунов. В те времена, когда Техас представлял огромное скотоводческое ранчо, а о промышленности там еще и слыхом не слыхивали, предприимчивый пришелец с севера Герман Браун уговорил одного из местных богатеев — Рута организовать строительную корпорацию. Техасские плантаторы, выгодно торгуя шерстью и кожей, мясом и хлопком, быстро богатели. Возникали новые города, и оборотистый Браун правильно рассчитал, что строительный бизнес — один из перспективных в этом штате…

Однако одной оборотистости недостаточно. Для начала требовалось хотя бы несколько десятков тысяч долларов, а их у Брауна не было. Долго убеждал он Рута, пустил в ход все свое красноречие, и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы раньше папаши это красноречие не вскружило голову его дочери Маргарэт. Женившись на ней, Герман Браун обломал-таки провинциала тестя, и накануне первой мировой войны, в 1914 году, в Техасе возникла инженерно-строительная компания «Браун энд Рут». Старый Рут вскоре умер, и с тех пор делами фирмы заправляли Герман Браун и его младший брат Джордж. Техасская земельная знать долго не пускала в свой круг хозяев нового дела, считая недостойным аристократа занятием всякие там подряды, сидения в конторе, пыль и грязь строительных площадок.

Шло время. На дрожжах строительного бума брауновская компания быстро разрасталась. Ее хозяева не очень горевали по поводу холодного к ним отношения Техасских богатеев. Оно даже пошло им на пользу: чувствуя себя чужаками в аристократических салонах Далласа и Хьюстона, братья Брауны установили тесные контакты с предпринимателями Уолл-стрита. Это обстоятельство послужило причиной того, что обособленность Браунов в Техасе стала, если можно так выразиться, хронической.

Но сентименты сентиментами, а бизнес бизнесом. Огромные капиталы, сконцентрированные ныне в руках семейства Браунов, а они более чем внушительны — четверть миллиарда личного состояния и 2 с половиной миллиарда, находящиеся под контролем, — превратили это семейство в одно из могущественнейших в Техасе.

 

Процент с политики

Делая свой бизнес, Брауны уже многие десятилетия искусно используют связи в правящих сферах Вашингтона. Чековая книжка Браунов сыграла самую существенную роль во многих избирательных кампаниях последних 40 лет. Сенаторы и министры, мэры и боссы демократической партии опираются на поддержку этих техасских миллионеров и не остаются в долгу.

Памятуя о том, что в следующей избирательной кампании им опять придется обращаться к брауновскому кошельку, лидеры демократической партии в те периоды, когда партия находится у власти, предоставляют этим техасским промышленникам самые лакомые кусочки. Так Брауны стали обладателями нефтепроводов «Биг инч» и «Литл биг инч», построенных во время войны правительством и переданных вскоре после ее окончания по личному распоряжению Трумэна этому семейству. Что значил такой подарок, можно судить по данным, приведенным журналом «Форчун». Для управления нефтепроводами была создана корпорация «Тексас истерн трансмишн», в которую семейство Браунов вложило всего 150 тысяч долларов; в настоящее время капиталы этой корпорации превысили миллиард долларов.

После смерти Германа Брауна семейным бизнесом руководит его младший брат Джордж. Верный традициям семьи, он особое значение придает поддержанию теснейших связей с верхушкой демократической партии. И если карьера Линдона Джонсона началась при содействии техасского помещика Ричарда Клейберга, то дальнейшее восхождение его по ступеням политической карьеры связано прежде всего с семейством Браунов, и особенно с Джорджем Брауном. Именно Джордж Браун играл одну из главных ролей, когда в 1960 году группа влиятельных деятелей партии выдвинула кандидатуру сенатора Джонсона на пост президента.

После того как выяснилось, что силы, стоявшие за спиной Кеннеди, более могущественны, Джордж Браун и его друзья предложили закулисную сделку. Они согласились поддержать кандидатуру Кеннеди при условии, если их фавориту будет предоставлено второе место. Браун сплотил тогда на поддержку Джонсона крупнейших техасских воротил — Ханта, Мерчисонов, Смита и других.

Выдвижение креатуры техасских предпринимателей на второй по значению пост в стране было своеобразным политическим рекордом. В течение многих десятилетий считалось, что ни один деятель с Юга не может занимать высших государственных постов. Корни этой политической традиции уходят во времена гражданской войны между Севером и Югом. Линдон Джонсон первый из южан сумел ее поломать.

Две причины дали ему такую возможность. Первая, и самая главная, заключается в том, что в последние годы неизмеримо возросла роль южных штатов в экономике и политике страны. Группировка техасских миллиардеров вышла на авансцену экономической и политической жизни США и, естественно, потребовала государственных постов, соответствующих ее влиянию. То, что ставленник техасских монополистов сначала занял пост вице-президента, а затем, после гибели Джона Кеннеди, возглавил правительство страны, свидетельствует о росте могущества конкурентов Уолл-стрита — провинциальных промышленно-финансовых групп. Хотя, конечно, было бы упрощением изображать дело так, что, став президентом, Джонсон руководствовался исключительно интересами техасских баронов, а не отражал прежде всего общие интересы монополистического капитала США в целом.

И тем не менее успех техасцев налицо. Именно решительная поддержка и щедрые ассигнования техасских толстосумов были второй причиной, позволившей бывшему секретарю Ричарда Клейберга, приятелю Джорджа Брауна стать 36-м президентом Соединенных Штатов.

Через несколько дней после того, как Джонсон занял президентский кабинет, к нему явился Джордж Браун. Он хотел лично поздравить своего протеже. «Это первый человек в Белом доме со времен Гувера, — заявил он корреспондентам, выйдя от президента, — который заслуживает нашего доверия».

И дело здесь, конечно, не просто в симпатиях к земляку. Техасские предприниматели давно и хорошо знают Джонсона. «Будучи доверенным лицом Клейберга, — констатирует «Форчун», — он по роду службы помогал своему шефу в управлении его обширным техасским поместьем «Кинг рэнч», продемонстрировав отличную хватку бизнесмена. Предприниматели были всегда в числе его лучших друзей, а его жена, леди Бэрд Джонсон, и по сей день является образцом удачливого бизнесмена. За три десятилетия она превратила сумму, доставшуюся ей в наследство от деда, плантатора из Алабамы, в значительное состояние, превышающее 10 миллионов долларов, став хозяйкой крупнейшей на юге страны радиотелевизионной сети».

Сам Джонсон, будучи президентом, уделял немалое внимание своему обширному ранчо, занимающему сотни акров по берегам техасской реки Педерналес. Большой дом, расположенный в центре этого ранчо, пресса США именовала «техасским Белым домом». Джонсон проводил здесь значительную часть времени, решая государственные дела, проводя заседания кабинета министров и даже принимая глав иностранных государств. Неподалеку сооружен специальный аэродром, способный принимать современные самолеты.

Но не только желание работать в приятной обстановке, привычном климате, вблизи от друзей заставляло хозяина Белого дома иногда по нескольку раз в месяц совершать с чадами и домочадцами перелеты из Вашингтона в Техас. Ни на минуту не забывал он и о своем личном бизнесе. Хорошо информированная в делах предпринимательства газета «Уолл-стрит джорнэл» писала: «Близкие друзья Джонсона обычно отмечают его интерес к бизнесу, основываясь на том, как он ведет свои дела на принадлежащих ему ранчо и ферме».

О деловой хватке Джонсона — владельца большого ранчо рассказал один из ведущих американских обозревателей Д. Рестон, наблюдавший за ним, когда президент проводил в Техасе рождественские праздники. «В прошлое воскресенье, — рассказывал Рестон в «Нью-Йорк таймс», — он проезжал в автомобиле по техасской автостраде мимо фермы, расположенной через дорогу от его собственной. Держа одну руку на руле, он поднял трубку президентского радиотелефона, вызвал управляющего своего ранчо и предложил ему прозондировать возможности покупки этой фермы. Однако это не все. Он захотел узнать, где сейчас находится управляющий, сколько минут ему потребуется, чтобы добраться до фермы, и сколько, чтобы вернуться назад. Он потребовал и получил доклад в 2 часа 45 минут пополудни — за 15 минут до того, как вылетел в Остин, чтобы встретиться с губернатором штата».

А вот еще одно свидетельство, принадлежащее техасскому соседу Джонсона. Тот рассказывает, как увидел Джонсона в декабре 1960 года на аукционе быков в Сан-Антонио. «Линдон стоял спиной, он был в широкополой шляпе, надвинутой на лоб, и очках, не похожих на те, которые обычно носит. Я подошел к нему, хлопнул его по спине и сказал: «Эй, Линдон». Он сердито взглянул на меня, отпрянул назад. «Тихо, — сказал он, — я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я здесь»…»

Президент активно участвовал в деловых предприятиях. «Линдон Джонсон знает цену деньгам, потому что именно ради них он упорно трудился всю свою жизнь», — утверждает глава техасского «Америкэн нэшнл бэнк» Миллер. «Вы не можете одержать верх над ним в какой-либо деловой сделке, — говорит он, вспоминая, как егб отец в начале 40-х годов покупал шерсть у Джонсона. — Линдон так торговался из-за цены, что отец как-то сказал ему: «Линдон, продавая шерсть, вы тратите больше времени, чем выращивая своих овец»».

Став президентом, Джонсон доверил большую часть своей собственности опеке различных юридических фирм.

Сюда относится «ЛБД компани», во владении которой находится телевизионная и радиовещательная станции, 5 тысяч акров нетронутых земель и скот, являющийся собственностью Джонсона. Ему лично принадлежат облигации, выпущенные муниципалитетом, дом на ранчо близ Джонсон-сити.

Чета Джонсонов владеет земельным участком в жилом квартале быстро растущего города Остина. Один из коллег Джонсона по предпринимательской деятельности рассказывает, что он купил эту землю в конце 30-х годов, заплатив по 300 долларов за акр. По его мнению, в настоящее время эта земля стоит 20 тысяч долларов за акр. Госпоже Джонсон принадлежит в Алабаме свыше 3 тысяч акров земли под строевым лесом и хлопком, доставшиеся ей в наследство. Во всяком случае, удалившись на покой, Джонсон ведет жизнь человека, весьма состоятельного.

Но не только земляческие связи и деловая хватка обеспечили Л. Джонсону в бытность его президентом поддержку могущественной техасской группы миллионеров. Главное — он последовательно отстаивал их интересы на протяжении всей своей политической карьеры. В Техасе никогда не забывают, что, когда в середине 50-х годов на Капитолии разгорелась жаркая схватка вокруг предложения передать богатые нефтью государственные прибрежные отмели Техаса в руки частных владельцев, сенатор Джонсон был среди тех, кто особенно настойчиво отстаивал интересы нефтепромышленников.

Приход техасца в Белый дом породил среди предпринимателей его родного штата новые надежды. Техасские богатеи собрали и передали президенту несколько миллионов долларов.

Мы говорили уже о том, что представители «молодых денег» особенно падки на высокие посты в государственном аппарате, не без основания видя в этом возможность дальнейшего увеличения своих богатств. К техасцам это относится в не меньшей степени, чем к предпринимателям Среднего Запада. Приход техасского политика на высший государственный пост в стране не был каким-то случайным или изолированным явлением. До появления Джонсона в Белом доме техасские миллионеры уже располагали солидными позициями в Вашингтоне.

Сид Ричардсон был близким другом Дуайта Эйзенхауэра. Когда летом 1952 года тузы американского финансового капитала искали фигуру, которой они хотели бы вверить руль государственного корабля, Сид Ричардсон, отложив в сторону все дела, вылетел в Париж, где Эйзенхауэр пребывал тогда в роли главнокомандующего вооруженными силами НАТО. В течение нескольких дней, живя в личных апартаментах генерала, техасский нефтяной магнат убеждал его включиться в борьбу за президентский пост, обещая всяческую поддержку. Для вящей убедительности он привез тогда в Париж коллективное письмо и других нефтяных баронов Техаса, поддерживавших миссию Ричардсона. Уже став президентом, Эйзенхауэр не одну неделю провел в поместьях Ричардсона и Мерчисона, хаживал с ними на охоту, играл в гольф, обсуждал государственные дела.

Не удивительно, что, став президентом, он пост министра финансов доверил управителю плантаций Вэггонеров Роберту Андерсону, а адвокат из Хьюстона Диллон Андерсон занимал при Эйзенхауэре пост личного помощника президента.

Мало что изменил и приход в Белый дом Джона Кеннеди. При нем одним из главных эмиссаров техасских миллионеров в Вашингтоне был Джон Коннэли-младший. В правительстве Кеннеди он получил пост военно-морского министра. Характерно, что и в правительстве Эйзенхауэра эту должность занимал представитель той же самой техасской группировки. Это отнюдь не случайно. Военно-морской флот — один из основных потребителей нефти. А нефть— фундамент богатств техасских миллионеров. Поэтому они особенно заинтересованы в том, чтобы держать в своих руках пост военно-морского министра.

Уход Коннэли с должности военно-морского министра, когда он решил возглавить администрацию Техаса, не лишил нефтепромышленников-техасцев тех позиций, которые они имели. Военно-морским министром был назначен техасский банкир Фрэд Корт, президент «Континентэл нэшнл бэнк оф Форт-Уэрт» в Техасе. Однако карьера Корта оказалась недолговечной. Летом 1963 года разразился скандал. Стало известно, как Корт использовал официальные бланки морского министерства для того, чтобы обделывать дела своей фирмы. Ему пришлось бесславно покинуть министерство.

 

Второе поколение дельцов Техаса

Мы только что упомянули имя Джона Коннэли, человека, одинаково хорошо известного и на поприще бизнеса и в кабинетах партийных политиков. Громкую всеамериканскую известность Коннэли получил как одно из главных действующих лиц далласской трагедии. Находясь в одной машине с Джоном Кеннеди, он был тяжело ранен, но после месячного лечения вновь вернулся в апартаменты губернатора Техаса. По сей день ни одно исследование, посвященное убийству президента, не проходит мимо вопроса — попала ли рикошетом в Коннэли пуля, ранившая Кеннеди, или губернатора поразила пуля из другой винтовки. Кстати, показания самого пострадавшего коренным образом разошлись с выводами комиссии Уоррена, официально засвидетельствовавшей, что пуля, тяжело ранившая губернатора Техаса, прошла перед этим сквозь тело президента. Коннэли утверждает, что дело обстояло не так. Однако, несмотря на то что он был одним из ближайших "очевидцев, что с мнением этого человека обычно считаются, на сей раз от его заявления отмахнулись. Причина этого достаточно веская. Ведь если признать версию Коннэли правильной, то придется согласиться, что выстрелов было не столько, сколько зафиксировано следствием, а больше и, следовательно, убийца был не один, а по меньшей мере двое, а то и трое.

Но так или иначе, а Джон Коннэли, личный друг Линдона Джонсона, министр в правительстве Кеннеди, а затем губернатор штата Техас, — фигура на американском политическом небосклоне весьма заметная. Однако широкой публике значительно менее известно, что Джон Коннэли не только и даже не столько политический деятель, сколько один из виднейших представителей техасских миллиардеров, человек, личное состояние которого делает его одним из богатейших предпринимателей Техаса.

Он родился в состоятельной техасской семье и по окончании юридического факультета одного из университетов, используя связи отца, получил место юрисконсульта в компании Сида Ричардсона. Очень скоро он завоевал доверие своего бездетного хозяина и стал одним из наиболее приближенных к нему лиц. Ричардсон поручил молодому стряпчему управление предприятиями и назначил его казначеем своего именного 400-миллионного фонда. Затем Ричардсон, один из тех, кто уже давно сделал ставку на Линдона Джонсона, рекомендовал своего любимца техасскому сенатору в качестве личного секретаря. На этом посту, установив прочные контакты в столице, и в частности с будущим президентом, Коннэли выполнял роль связующего звена между техасскими предпринимателями и вашингтонскими властями. Заняв пост вице-президента, Джонсон рекомендовал Кеннеди своего протеже в качестве члена кабинета.

Когда в начале 60-х годов бездетный Ричардсон умер, стало известно, что одним из главных наследников и управляющих своим обширным бизнесом он в завещании назвал Джона Коннэли. Покинув Вашингтон, наследник ричардсоновских миллионов выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора Техаса и осенью 1962 года въехал в губернаторский дворец.

Заметную роль среди техасских баронов играют представители второго поколения и другой богатейшей семьи — сыновья Клинтона Мерчисона Джон и Клинт-младший. Об их деятельности стоит рассказать особо, ибо эти молодые хищники — фигуры, типичные не только для Техаса.

Мы уже упоминали дочь Мерчисона Льюпи. Но главная надежда Мерчисона-старшего — его два сына. Джон родился в 1922 году, Клинт — на два года моложе. Старый Мерчисон воспитывал сыновей в своем духе. Сам он начинал со скунсового бизнеса и своих отпрысков стал приучать к спекуляциям с детства. Джон Мерчисон с умилением вспоминает свою первую деловую операцию. «Мне было тогда 10 лет, — рассказывает он. — Отец продал мне теленка за 25 долларов. Вместо денег Клинт-старший взял с меня расписку в том, что через определенный срок я верну ему 25 долларов плюс проценты. Через некоторое время я с выгодой продал теленка и, вернув отцу и долг и проценты, выгадал кое-что для себя».

Когда братьям было немногим больше двадцати, лет, отец выделил им значительную сумму денег, предложив самостоятельно заняться бизнесом, и оба с головой окунулись в спекуляцию. Вопреки тому, что пишет о братьях Мерчисонах услужливая пресса, находящаяся у них на содержании, ни тот, ни другой не обладают никакими выдающимися способностями. Поэтому первые же их шаги на деловом поприще ознаменовались крупными провалами.

Так, Джон завяз в весьма убыточном предприятии, связанном со спекуляциями лесом, а затем потерял несколько миллионов папашиных денег, пустившись в неудавшиеся поиски урановой руды. Клинт-младший занялся в городе Далласе жилищным строительством, на котором, по мнению его отца, можно было нажить несколько миллионов. Однако Клинт-младший потерял на нем полмиллиона.

Рассвирепевший глава семейства, рассказывают люди, близкие к старому Мерчисону, вызвал к себе сыновей и, сурово отчитав их, сказал: «Вы можете позволить себе потерпеть неудачу только один раз. Не вздумайте попасться еще раз, отниму все деньги». Угроза возымела действие. С тех пор братья Мерчисоны не переоценивают своих деловых способностей и, не жалея денег, привлекают к осуществлению деловых операций самых опытных и ловких администраторов, советников и консультантов.

В этом, а также в том, что они опираются на огромное семейное состояние и обширные отцовские деловые связи, а вовсе не в каких-то выдающихся способностях «молодых техасских волков» кроется секрет того, что в настоящее время младшие Мерчисоны не только контролируют капиталы размером в несколько сот миллионов долларов, но и вышли в своих деловых операциях за пределы Техаса и даже, что называется, приняты на Уоллстрите.

По роду деятельности Джон и Клинт Мерчисоны не промышленники, не банкиры, а типичные спекулянты. Они вкладывают деньги в самые различные отрасли бизнеса, лишь бы получить как можно больше доходов: в жилищное строительство, компании, поставляющие строительные материалы. Им принадлежат два водных пути, несколько страховых обществ и т. д.

Одна из прибыльных операций Мерчисонов-младших последнего времени — покупка пустующих земель вокруг города Нью-Орлеана. Они скупили 32 тысячи акров по цене 300 долларов за акр. В связи с быстрым ростом города и расширением его площади предполагается, что лет через 10 стоимость этих земель возрастет до 500 тысяч долларов.

Но все эти махинации — мелочь по сравнению с той, о которой рассказал журнал «Тайм» в июне 1961 года. В результате этой операции братья Мерчисоны захватили было в свои руки контроль над «Аллегани корпорейшн одной из крупнейших промышленных компаний, контроль над которой делят уолл-стритские банки и чикагский воротила Аллан Керби. Эта корпорация распоряжается несколькими большими железными дорогами и могущественной страховой компанией. Капиталы, находящиеся в сфере влияния «Аллегани корпорейшн», достигают нескольких миллиардов долларов.

Захват Мерчисонами этого гиганта означал бы не просто расширение их сферы влияния, а событие огромного значения в мире американского бизнеса, ибо оно показало бы, что техасские предприниматели не только активно конкурируют с наиболее могущественными монополистическими объединениями Соединенных Штатов, но и прямо вторгаются в их святая святых, завоевывай позиции, в частности, на Уолл-стрите.

Первоначальная удача этой мерчисоновской авантюры стала возможной, во-первых, потому, что они, попросту говоря, обманули конкурентов, действовавших, по словам печати, несколько старомодно. А во-вторых, и это главное, потому, что за спиной молодых и нахрапистых братьев стояло все техасское объединение миллиардеров, придававшее принципиальное значение первой фронтальной атаке техасской группировки на позиции своих могущественных противников. Операция братьев Мерчисонов была сродни операции Р. Янга.

Главным противником братьев Мерчисонов в этой схватке был глава «Аллегани корпорейшн» наследник миллионеров Вулвортов Аллан Керби. Капиталы Керби значительно превышают богатство и братьев Мерчисонов и их отца. Однако на первых порах он оплошал. Ни он и его партнеры, ни уолл-стритские банкиры не успели еще в тот момент в должной степени оценить опасность конкуренции техасцев и сплоченности, которая отличала техасских миллионеров именно в этой схватке.

Сначала Мерчисоны стали потихоньку скупать на бирже акции «Аллегани корпорейшн». «Наша стратегия, — хвастался впоследствии Джон Мерчисон, — заключалась в том, чтобы путем приобретения достаточного количества акций взять в свои руки контроль». Узнав об этом,

Керби, который до того момента был уверен в своих позициях и потому беспечен, стал быстро скупать акции на бирже, стремясь как можно скорее заполучить в свои руки 51 % акций этой компании, с тем чтобы удержать в своих руках контроль над ней. Тогда братья Мерчисоны публично объявили, что отказываются от надежды закрепиться в компании, прекращают покупку ее акций, а те акции, которые они уже купили, будут распродавать.

И действительно, некоторое количество своих акций Мерчисоны выбросили на рынок. Усыпив таким образом бдительность Керби, они продолжали тайно по всей стране охотиться за мелкими акционерами этой компании, посулами и угрозами заставляя их продавать акции. Когда Керби хватился, было уже поздно. Сосредоточив в своих руках контрольный пакет акций, Мерчисоны прибегли к услугам крупнейших юристов страны и с их помощью обвинили Керби в плохом ведении дел корпорации, добившись его смещения с поста руководителя компании.

Таким образом «техасские волки» захватили крупную и важную командную позицию вне пределов своей вотчины. Однако дальнейшие события показали, что их могущественные конкуренты не собирались так просто сдать позиции и отказаться от своих богатств. Пользуясь тем, что в его руках по-прежнему находилось значительное количество акций, Керби остался в руководстве компании, в директорском кабинете которой обосновались его конкуренты. «Мерчисоны, — заявил он представителям печати, которые с интересом следили за ходом схватки двух монополистических гигантов, — хотят, чтобы я совершенно вышел из игры. Но я вовсе не собираюсь этого делать. Я не верю в способности этих парней».

Прежние хозяева корпорации продолжали войну с техасцами. Они планомерно скупали акции компании, пользовались каждым промахом соперников. А в таких промахах недостатка не было. Понаторевшие в спекуляциях братья Мерчисоны ничего не понимали в бизнесе, который им достался. Не доверяя управляющим, подозревая всех в предательстве, в подкупе со стороны прежних хозяев, они решили руководить делом сами. Но, проявив ловкость и изворотливость в захвате «Аллегани корпорейшн», братья Мерчисоны почувствовали себя куда менее уверенно, когда стали хозяевами этой компании.

В частности, Джон Мерчисон откровенно признался, что он не представляет себе, как следует руководить железнодорожными компаниями, входящими в эту корпорацию, чтобы они приносили доход.

Схватка продолжалась. Поддержка, оказанная Керби банкирами Чикаго, а также беспомощность братьев в руководстве корпорацией привели к тому, что спустя два года после того, как они отправили Аллана Керби в нокдаун, им самим пришлось выбросить на ринг полотенце в знак сдачи и, вернув контрольный пакет акций Аллану Керби, убираться восвояси.

Не стяжав лавров в сфере руководства промышленной корпорацией, братья стремятся компенсировать себя роскошью, выделяющейся даже в среде техасских богатеев. Вот как описывает житье-бытье братьев Мерчисонов журнал «Тайм»: «Братья имеют достаточное количество денег для того, чтобы жить так, как им хочется, а им хочется жить хорошо. Джон вместе со своей женой и четырьмя детьми занимает огромный дом в английском тюдоровском стиле, расположенный на участке в двести акров в окрестностях Далласа. В доме имеется буквально батальон слуг, в нем собрана богатейшая коллекция абстрактного искусства. Он ездит в правление своей фирмы на самом дорогом автомобиле. Более дальние поездки Джон Мерчисон совершает в построенном по его специальному заказу роскошном самолете. Чтобы держать самолет поблизости, он соорудил в двух милях от дома частный аэродром».

Клинт-младший, сообщает журнал, «живет значительно более скромно». Он с женой и детьми обитает в особняке, имеющем «всего» несколько десятков комнат. Но, признает журнал, эта скромность временная. Она вызвана тем, что уже в течение нескольких лет Клинт строит дом, роскошь которого должна превзойти все известное до сих пор. Этот огромный дом в стиле ранчо, пишет «Тайм», снабжен электронным баром, который смешивает любые напитки. Дом оборудован сложной и хитроумной системой связи. А сооруженный рядом бассейн для плавания настолько велик, что в нем мог бы плавать океанский лайнер размером с «Куин-Мэри». В дополнение к этому Клинт Мерчисон купил в свою полную собственность всего-навсего… один из островов Багамского архипелага. Там он построил виллу, собственный аэродром и наезжает туда отдыхать. Таковы эти типичные представители элиты американских богачей.

Техасские бароны — самая молодая экономическая группа среди монополистических объединений США. Они вышли на авансцену уже после второй мировой войны, но свое опоздание стремятся компенсировать повышенной активностью в области как экономики, так и политики. Сама история возникновения этой группы сделала ее ярым врагом монополистических объединений Рокфеллеров и Меллонов. Соперничество и тайная война между этими кланами монополистов оказывают существенное влияние на деловую жизнь США.

С опозданием появившись на деловой арене, техасцы оказались оттесненными своими более могущественными конкурентами от такого выгодного бизнеса, как капиталовложения за рубежом. С тем большей жадностью накинулись они на карманы соотечественников. Чем только не занимаются техасские бароны! Начав с нефти, они не брезгуют ничем: покупают железные дороги и универмаги, подвизаются в издательском деле и финансируют тайные публичные дома, создают банки и влезают в военно-промышленные концерны.

Характерное обстоятельство. Именно техасцы, и прежде всего Хант, были теми людьми, которые, увидев в ныне покойном бесноватом сенаторе Маккарти наиболее приемлемую для себя политическую фигуру, широко открыли для него кредит и обеспечили ему полную финансовую поддержку. Хант и Каллен на свои деньги организовали специальную пропагандистскую организацию «Фэктс форум», при помощи радио и телевидения распространяющую погромную пропаганду по всей Америке. Сам Маккарти как-то признал, что без «Фэктс форум» он не сумел бы стать фигурой общеамериканского масштаба.

С Маккарти техасские бароны связывали далеко идущие политические планы. Недаром он прямо говорил о своих намерениях попасть в Белый дом и стать президентом Соединенных Штатов. Выскочки-богачи хотели завладеть ключевыми позициями в Вашингтоне с помощью «выскочки Джо» — как звали Маккарти его коллеги-сенаторы. Устраивала их и политическая физиономия погромщика.

Когда звезда Маккарти закатилась, техасские миллионеры стали раздувать новую «фашистскую лягушку»— Берри Голдуотера. Они финансируют все реакционное отребье — минитменов и «Общество Джона Бэрча», Ку-клукс-клан и «Американскую нацистскую партию». Среди благодетелей этой фашистской нечисти все те же Хант, Каллен, «Фонд Ричардсона».

Имея основные деньги внутри Соединенных Штатов, техасские нувориши, так же как и их коллеги со Среднего Запада, больше, чем кто-либо, заинтересованы в усиленной эксплуатации американских рабочих.

Техасские нувориши. Как свидетельствует словарь, в переводе с французского языка слово «нувориш» означает богач-выскочка, нажившийся на военных и прочих спекуляциях. Неотъемлемые их качества — непомерная наглость, самоуверенность, дурные манеры и стремление к показной роскоши, а главное, жадность, ни с чем не сравнимая жадность при полной неразборчивости в средствах.

Техасские бароны — типичные нувориши, ограниченные и алчные, презирающие все, что не имеет отношения к доллару, реакционные до предела и беспредельно циничные. Таковы они, эти ярчайшие представители американских капиталистов середины XX века.