«Поговорим с тобою, брат…»

Овладеть языком животных люди мечтали испокон веков и кое-чего в этом отношении достигли. Например, хорошо научились определять намерения собаки по положению ее хвоста и выражению морды. Оскаленные зубы, сморщенный нос и направленные вперед уши дают понять, что животное не просто угрожает, но и достаточно уверено в собственной правоте. О степени уверенности можно судить по тому, насколько прижаты его уши. Если же при прижатых ушах рот закрыт, а морда несколько наклонена вперед, знайте — эта собака просто в страхе. Таким образом, состояние духа «написано у собаки на морде».

Общее положение тела и хвоста — тоже сигналы. Пес уверен в себе (но не угрожает), если у него задорно поднят хвост, уши торчком, а на морде подобие улыбки. Угроза, которая так четко «написана» на морде, понятна и по положению хвоста — если собака угрожает, то он напряжен, отставлен и слегка изогнут у основания. Этот сигнал другие собаки ни за что не пропустят: ошибиться — себе дороже. Если же голова сильно наклонена вперед, а хвост поджат, то это может сигнализировать или о подавленном состоянии собаки, или о ее покорности и подчинении более сильному сородичу.

Многие охотники и любители птиц успешно подражают свисту рябчика или другим птичьим голосам и умеют вступать с ними в диалог. Не уступают им и некоторые орнитологи и этологи, о чем уже шла речь в этой книжке.

Язык своих питомцев хорошо знают профессиональные дрессировщики. Например, у многих животных сигналом угрозы служит направленный в упор взгляд. И, напротив, быстрое отведение взгляда, а еще лучше, по ворот головы — знак мирных намерений. Так же действует и дрессировщик: подчинить зверя помогает волевой взгляд, а чтобы успокоить трусоватое животное, иногда бывает полезно демонстративно от него отвернуться.

В последнее время люди научились использовать язык животных для своих практических целей. Все знают, например, что когда птицам угрожает опасность, они издают особые крики, сигналы тревоги. Когда другие птицы слышат такой крик, они в панике разлетаются.

Записав на магнитофонную пленку тревожные крики птиц разных видов, люди пытались с их помощью отпугивать их сородичей от садов, полей, аэродромов, отовсюду, где они могут навредить.

Такие сигналы действуют хорошо, но только на первых порах, потому что птицы довольно быстро соображают, что паника была ложной, а за сигналом бедствия никакой беды не следует.

У животных (как и у человека) есть пять основных чувств: зрение, слух, обоняние, осязание и вкус, и сигналы языка животных направлены на все пять.

 

Какими сигналами пользуются животные

Чаще всего животные общаются друг с другом с помощью звуков: лая и визга, воя или пения. Даже рыбы, которые, казалось бы, совершенно «бессловесны», не составляют исключения. С помощью специальной аппаратуры ученые установили, что и рыбы могут издавать довольно разнообразные звуковые сигналы, например при объединении в стаю.

Очень богат звуковой язык дельфинов. Они не только щелкают и свистят, но и обмениваются ультразвуковыми сигналами, которые мы не слышим. Они используют ультразвук и для обнаружения добычи, подобно тому, как это делают летучие мыши.

У самца маленькой пуэрториканской лягушки квакши звуковой сигнал — двусложный. Он звучит примерно как «коки». Этологи смогли установить, что такая «песня» имеет две цели. Во-первых, отпугнуть соперника — это слог «ко», а во-вторых, — привлечь самку — это слог «ки». Причем было обнаружено, что самки квакши лучше слышат второй слог, а самцы — первый.

Звуковые сигналы особенно важны на далеких расстояниях, а другие виды сигналов используются при непосредственном контакте. Ключевую роль в общении играют язык позы и телодвижения — обмен зрительными сигналами. При образовании пар, при контактах в сообществе животные используют характерные для каждого вида «ритуалы». С помощью таких движений животные сообщают о том или ином своем намерении. Во многих случаях такие движения или позы дополняются звуковыми сигналами.

Оскаленная пасть, вздыбленная шерсть, выпущенные когти — все это сигналы агрессии у многих видов хищных млекопитающих. Часто животные, чтобы напугать врага, как бы «раздуваются», стараются казаться крупнее, чем они есть. Для этого ушастая сова, например, характерным образом раскрывает крылья и смыкает их над головой. Кобра перед нападением раздувает капюшон.

У слонов положение ушей и хобота — это важнейшие сигналы, с помощью которых они оповещают окружающих о своих настроениях и намерениях и благодаря которым поддерживается порядок в группе. Если кончик хобота направлен вперед, это сигнал угрозы, если он закручен внутрь, — животное намерено обороняться. Если стремление слона угрожать противнику крепнет и агрессивность растет, — его хобот вытягивается вперед или вперед и вверх. Агрессивному состоянию слона соответствует также разворачивание ушей, когда они стоят перпендикулярно к оси тела.

А вот об агрессивном настроении кошки свидетельствуют, наоборот, прижатые уши и резкие движения хвоста. У спокойной кошки уши развернуты вперед, рот закрыт, шея в спокойном состоянии. По мере нарастания состояния агрессивности у нее несколько прищуриваются глаза, а уши она отводит назад, одновременно прижимая их. Но, как известно, очень часто животное, даже решившееся на конфликт с сородичем, испытывает не только ярость, но одновременно и страх. Нарастание страха «обозначено» на кошачьей морде резким прижиманием ушей с шипением. Если же кошка сильно испугана, и в то же время полна злости, ее морда выглядит так — у нее прижаты (но не спрятаны) уши, глаза напряженно смотрят на вас, а все тело сильно напряжено.

У многих животных выразительность поз и движений как бы подчеркивается особенностями окраски и строения тела. Примеры этого мы видели, когда говорили о брачных церемониях птиц, которые сопровождают свои движения демонстрацией ярко окрашенных частей тела.

Цветовые сигналы особенно важны для рыб и птиц, у которых, как и у приматов, хорошо развито цветное зрение. Например, красное брюшко самца колюшки — суровый сигнал, предупреждающий соперника, что лучше ему не вторгаться на чужую территорию.

Другой важнейший элемент языка животных — запаховые (или обонятельные) сигналы. С их помощью многие млекопитающие обозначают границы своей территории. Собаки используют в качестве таких запаховых меток капли мочи — вот почему самцы то и дело поднимают заднюю лапу. Чаще всего свою метку они оставляют там, где уже «отметились» другие обитатели того же двора. Зная это, спущенная с поводка собака внимательно обнюхивает землю, кусты, стволы деревьев, или же прямиком отправляется к определенным заветным пунктам — узнать, кто побывал здесь в ее отсутствие.

Кошки также обозначают границы своей территории при помощи запаховых меток. Для этого они везде оставляют капли мочи, а на предметах, которые они царапают (в доме — мебель, вне дома — деревья, заборы и т. п.) — потовые выделения подушечек лап. Наконец, кошки трутся об окружающие предметы, оставляя на них выделения сальных желез.

У других животных, например у грызунов и у копытных, для подачи обонятельных сигналов существуют специальные пахучие железы. Так, например, у кабарги (это родственник антилоп, живущий на территории нашей страны) такая пахучая железа расположена в углу глаза, и животное оставляет метку на кустах (как раз на уровне носа), просто потеревшись этим местом о сучок.

Сигналами могут быть и задиры на деревьях, которые оставляют медведи. Зверь вытягивается во весь рост и ставит метку как можно выше. Высота ее расположения свидетельствует о силе животного, поэтому медведи относятся к чужим меткам внимательно.

Большинство сигналов одинаковы у всех особей данного вида, более или менее постоянны по форме и понятны «собеседникам» без подготовки. Знание многих сигналов животные получают по наследству, это такой же инстинкт, как инстинкт строительства жилищ или выбора пути при дальних миграциях. Чтобы выяснить, какие сигналы животное выучивает от окружающих, а какие составляют часть его наследственного багажа, используют метод воспитания животных в изоляции от сородичей.

Особенно много таких исследований проведено с птицами. У птиц есть два рода звуковых сигналов, отличающихся по форме, и по значению, и по способу развития в онтогенезе. Как правило, мы лучше знаем песни птиц — их поют самцы в сезон размножения для привлечения самки и извещения соперников о том, что гнездовая территория занята.

Для усвоения правильной песни многим видам птиц нужно послушать песню сородича и не слышать голосов других, посторонних видов. Очень важен такой вовремя полученный опыт, например, для канареек.

Свои песни птицы поют только в сезон размножения, а в остальное время для общения им служит набор специальных криков — «позывов», которые они издают в определенных случаях. Позывами являются разнообразные сигналы тревоги, предупреждающие об опасности. Есть и сигналы, призывающие к активной обороне или даже нападению.

У некоторых видов птиц бывают и так называемые сигналы комфорта, нечто вроде кошачьего мяуканья. Они обозначают, что птица беспокойства или голода не испытывает. В отличие от песни, знание позывов передается у птиц по наследству, им не надо учиться специально. Они так же стабильны по форме, как и другие инстинктивные реакции.

 

О чем «разговаривают» животные?

Набор сообщений, которыми обмениваются животные, очень ограничен. Чаще всего это предостережение или команда: «внимание», «осторожно», «спасайся», «убирайся прочь», «иди сюда», «летим вместе», «участок занят» и т. п.

Одни сигналы позволяют родителям и детям опознавать друг друга, другие — узнавать сородича, сообщать о неприязни и агрессивности, или, наоборот, о миролюбивом настроении, третьи оповещают о намерении играть или ухаживать за будущей супругой.

Все эти сигналы животное передает помимо своей воли, спонтанно; они просто отражают его состояние и настроение в данный момент. Даже подавая сигнал тревоги, подавляющее большинство из них не может выразить, чего именно оно испугалось.

Однако постепенно ученые начинают обнаруживать и исключения из этого правила. Одно из них — африканские обезьяны верветки. Сравнительно недавно ученые выяснили, что в их языке есть «слова» для обозначения, по крайней мере, некоторых конкретных вещей: «леопард», «змея», «хищная птица», «павиан», «человек с ружьем», «человек без ружья». Так что они пользуются разными сигналами в зависимости от того, о какой угрозе предупреждают. Есть у них и специальный сигнал: «дождь». Его записали на пленку, и когда эту запись включили в хорошую погоду, обезьяны тут же бросились прятаться, кто куда мог.

Есть и другие свидетельства, что высшие животные в отдельных случаях способны сообщать друг другу что-то конкретное.

Однако, как мы уже говорили, в большинстве случаев возможности языка животных ограничиваются набором стандартных сигналов. Рассказать же о том, что было вчера на охоте, или где лучше кормиться завтра, животные не могут, хотя эти сведения, возможно, и были бы нужны соседу.

Только язык человека позволяет передавать неограниченное разнообразие информации о настоящем, прошлом и будущем. Поэтому выражение «язык животных» долгое время употреблялось в кавычках.

Тем не менее доступная животным способность передавать информацию, необходимую для повседневной жизни, тоже является языком, хотя и примитивным.

Люди потихоньку учатся понимать язык животных. Но возникает вопрос: а могут ли животные понимать человека, и что именно они понимают? На этот вопрос многие из нас готовы ответить положительно, но ответ в значительной степени зависит от того, о каком животном идет речь. Чаще всего имеются в виду собаки, кошки, попугаи, обезьяны, иногда дельфины. Но, как мы увидим дальше, в «понимании» человеческой речи каждым из этих животных, в характере их общения с человеком есть очень большие различия.

Расскажем теперь подробнее, как общаются с человеком некоторые животные и что лежит в основе такого поведения. Рассказ этот мы начнем с собак, потому что они особенно тесно связаны с людьми.

 

Диалог с собакой

Про собак часто говорят, что «они все понимают, только сказать не могут». И дело не только в том, что после долгой дрессировки они начинают четко выполнять подаваемые нами команды.

Многие преданные псы понимают не только эти команды, но и слова, которым их совершенно не учили. Более того, иногда они как будто читают мысли хозяина. Попробуем разобраться, как это происходит. Начнем с последнего, т. е. со способности собак понимать хозяина без слов.

К. Лоренц считал, что они могут реагировать на мельчайшие движения и жесты, ускользающие от внимания самого человека и окружающих. Сказываются здесь и особенности их происхождения, ведь человек в процессе одомашнивания специально отбирал животных, привязанных к нему, сосредоточенных на служении хозяину, тех, что буквально ловят на лету каждое его слово.

Как пишет К. Лоренц, собака часто лучше человека реагирует на некоторые сигналы. Каждый, кто способен разбираться в поведении своей собаки, знает, с какой сверхъестественной точностью преданный четвероногий друг узнаёт, отправился ли его хозяин просто в соседнюю комнату или же он собирается на столь желанную совместную прогулку.

Многие собаки прекрасно понимают, как относятся друг к другу хозяева, и кого из соседей или посетителей недолюбливают. В этом может убедиться любой владелец собаки. К. Лоренц пишет, что его эльзасская сука Тита могла при помощи «телепатии» точно определять, кто из гостей действует хозяину на нервы и когда именно. «Ничто не могло помешать ей наказать такого человека, что она неизменно и проделывала, мягко кусая его в ягодицу.

Особой опасности всегда подвергались авторитетные пожилые джентльмены, которые в разговоре со мной занимали хорошо известную позицию: „Вы ведь слишком молоды…“ Не успевал гость произнести свое увещевание, как его рука с тревогой касалась того места, которое Тита пунктуально использовала для вынесения своего выговора. Я никогда не мог понять, как все это случается, — собака лежала под столом и не видела лиц и жестов сидевших вокруг него. Как она узнавала, с кем именно я разговаривал и спорил?»

Нет сомнения, что Тита, как и любая собака, не могла понимать истинного смысла происходивших при ней разговоров, однако благодаря своей сосредоточенности на тончайших жестах хозяина, зачастую ускользавших от его внимания, прекрасно чувствовала его настроение.

Чтобы пояснить, как может собака воспринимать такие тонкости, К. Лоренц, приводит пример из наблюдений за поведением галок, потому что эти принципы характерны для поведения любых животных: «Когда галка, разыскивающая на земле себе пропитание, взлетит лишь затем, чтобы усесться на ветви ближайшей яблони и почистить клювом оперение, остальные птицы в стае оставят ее действия без внимания, разве что бросят мимолетный взгляд в ее сторону. Но если один из членов стаи взлетит с намерением отправиться в дальнюю дорогу, тут уж и другие присоединятся к нему — или только супруг или значительная группа галок, в зависимости от того, каким авторитетом в стае пользуется зачинщик. Все это происходит даже в том случае, если последний не подает никаких звуковых сигналов».

Отсюда следует, что человек, хорошо знакомый с образом жизни и повадками галок, на основании своих наблюдений за мельчайшими демонстративными жестами птиц сможет предсказать, как далеко она решила отправиться.

Конечно, человек не в состоянии предугадывать поведение птиц так точно, как сами птицы, но все же в какой-то мере он проникает в их планы. Так и животные, в частности собаки, наблюдая за всеми движениями человека, постепенно улавливают признаки, по которым они могут предсказывать его дальнейшее поведение.

 

История умного Ганса

О том, что многие животные, наблюдая за человеком, проявляют при этом удивительную тонкость, совершенно для него неожиданную, свидетельствуют многие наблюдения и факты. Одно из самых первых и поразительных наблюдений на этот счет было сделано в Германии незадолго до Первой мировой войны.

Один из владельцев лошадей, убежденный в их незаурядных умственных способностях, обучал нескольких из них различать цвета, узнавать буквы и цифры. Когда он показывал лошади определенную букву или цифру, она должна была ударить копытом соответствующее число раз, и тогда получала небольшую награду. Как мы помним, именно так вырабатывают у животного условные рефлексы, которые лежат в основе любой дрессировки.

Наиболее способным учеником оказался орловский рысак по кличке «Умный Ганс», который не только запоминал буквы и цифры, но и производил достаточно сложные арифметические подсчеты — не просто вычитал и складывал, но даже извлекал квадратные корни!

Из букв он составлял слова и отвечал на разнообразные вопросы, а иногда высказывался по собственной инициативе.

Поведение его производило неизгладимое впечатление не только на публику, но даже на членов многочисленных специальных комиссий, которые никак не могли разобраться, в чем секрет этого удивительного животного.

Однако, в конце концов, люди стали замечать, что Ганс отвечает правильно только на те вопросы, ответ на которые знает сам экспериментатор. И когда присмотрелись повнимательнее, то выяснили, что «командой» для правильного ответа служили малозаметные легкие движения тела экспериментатора, которые тот совершенно не осознает, но невольно совершает, когда животное должно выполнить нужное действие.

Что же это за движения? Подобно тому, как мы невольно киваем в такт музыке или от усердия высовываем язык при письме, так и ожидающий ответа экспериментатор подавал невольные и практически не заметные для окружающих знаки в момент, когда конь должен был прекратить отстукивание копытом. Такими знаками были, например, отклонения тела на 2 мм, микродвижения бровей, другие мельчайшие мимические реакции. Даже картонный щит, которым пробовал загораживаться от лошади тренер, давал ей какие-то знаки для определения правильного ответа.

Чтобы проверить эту гипотезу, Ганса специально научили реагировать на определенные микродвижения тренера, которые тот совершал уже сознательно. Неудивительно, что конь заработал еще лучше!

Таким образом, то, что долгое время считали проявлением удивительной сообразительности, на самом деле было лишь следствием умения точно реагировать на команды. Другое дело, что а не сам определил те почти незаметные, но все же точные сигналы тренера, которые вели к получению подкрепления.

Такими же незаметными для зрителя, но понятными животному сигналами пользуются и в цирке, только дрессировщик подает их сознательно.

Этот прием применим при дрессировке самых разных животных, в том числе и собак, с которых мы начали этот разговор. «Считающие» собаки перестают лаять не потому, что они знают, сколько будет дважды два, а потому, что слышат легкий щелчок или какую-то другую незаметную для окружающих, но твердо усвоенную команду.

Тот факт, что сам человек подсказывает животному правильное решение, был убедительно доказан и в эксперименте с одной знаменитой «думающей» и «считающей» таксой.

Друг К. Лоренца применил для этого хитроумный способ: неправильный ответ на задачу он предлагал не «считающей» собаке, а ее хозяйке. Для этого экспериментатор сделал несколько плотных карточек, на лицевой стороне которых жирными цифрами были написаны простейшие задачки. Каждая карточка была склеена из нескольких слоев прозрачной бумаги, и на самом последнем листе тоже были нарисованы цифры, но совсем не те, что видела собака. У хозяйки создавалось полное впечатление, что она видит на просвет надпись на лицевой стороне, обращенной в сторону животного. Ничего не подозревавшая хозяйка, видя перед собой зеркальное изображение цифр, мысленно решала за дачу и бессознательно, какими-то своими движениями или мимикой подавала своей собаке знак для ответа, который, разумеется, не согласовался с надписью на лицевой стороне карточки.

Представьте себе удивление ничего не подозревавшей женщины, когда обнаруживалось, что ее питомец, впервые за все время их выступлений, снова и снова давал неправильный ответ!

Но самый коварный опыт был поставлен в конце неудавшегося выступления — последнюю задачу собака смогла решить, а старая дама — нет. Учитывая, что собака различает массу запахов, которых человек или не воспринимает, или вообще не знает, перед таксой положили тряпку, пропитанную запахом другой собаки.

Собака пришла в возбуждение, начал скулить и вилять хвостом — она-то знала, чем пахнет кусок материи. Более опытный «собачник» тоже мог бы догадаться обо всем по поведению своего питомца. Но старая дама не догадалась. Когда собаку спросили, чем пахнет тряпка, та быстро пролаяла ответ своей хозяйки: «Сыром!».

 

Сколько слов знают собаки?

Чрезвычайная восприимчивость собак к некоторым мимолетным признакам настроения и действиям хозяина заставляет многих переоценивать собачьи возможности. По словам К. Лоренца, «не удивительно, что наивный наблюдатель, пытающийся приписать животным человеческие качества, рассуждает следующим образом: если мой питомец способен угадывать даже невысказанные мысли, то он, тем более, должен понимать каждое слово из уст любимого хозяина».

Таково довольно распространенное заблуждение, но не следует забывать, что на самом деле собаки лишены способности по-настоящему понимать речь хозяина, а внимательность к его мельчайшим движениям именно потому сильно обострена у животных, что она составляет основу их собственного языка. И требуется терпеливая дрессировка с детства, чтобы собака действительно научилась понимать некоторые слова. Это прежде всего обычные команды («сидеть», «место», «ко мне», «рядом» и т. п.).

Конечно, каждая смышленая собака понимает и некоторые другие слова. Она по собственной инициативе приносит поводок, едва услышав это слово, знает членов семьи по именам, знает названия многих предметов, хотя никому и в голову не приходило ее этому учить.

Трусоватая собака, которую надо лечить — смазывать болячку или делать укол, — моментально запоминает не только эти слова, но и любые их синонимы. Правда есть вероятность, что она реагирует не только и не столько на сами слова, сколько на интонацию и на другие сигналы, связанные с лечебной процедурой.

Но все же сколько слов и насколько тонко может различать собака? Как ни странно, ученые не исследовали этот вопрос специально, и точных данных на этот счет гораздо меньше, чем можно было бы ожидать. Поэтому приведем примеры тех немецких слов, распознавание которых удалось наблюдать Лоренцу и его коллегам. Он рассказывает, например, что один из зоопсихологов специально назвал своих собак очень похожими кличками — Харрис, Арис и Парис. Но, несмотря на такое сходство, по команде хозяина «место!» вставала и печально плелась к своей подстилке именно та собака, которую он называл. Не менее точно каждая из них выполняла команду, поданную из другой комнаты, когда хозяина не было видно и нельзя было сориентироваться по каким-то еще признакам, кроме самих слов.

Лоренц описывает и собаку Аффи, которая по-разному реагировала на слова «котенок», «белочка» и «воробушек», причем «воробушком» звали ручного ежика, жившего в семье. По-немецки эти слова звучали похоже («Шпатци», «Эйхатци» и «Наци»), но Аффи различала их очень хорошо. При упоминании котенка шерсть у нее на загривке вставала дыбом, и она начинала возбужденно обнюхивать пол, совсем как это делает любой пес, учуявший во дворе след кошки. Весь ее вид ясно свидетельствовал, что она ожидает встречи с противником, который будет защищаться.

Ежика по кличке «Наци» Аффи ненавидела просто за то, что он еж. Услышав его кличку, она бросалась к мусорной куче, где обитал другой еж, рыла лапами сухие листья и лаяла с бессильной злобой. При слове «Эйхатци» она задирала голову, ожидая, по-видимому, увидеть белку. А поскольку белки, как правило, поблизости не оказывалось, она начинала перебегать от дерева к дереву, старательно задирая голову. Этим достижения Аффи не ограничивались: она знала имена девяти людей, и очень четко и безошибочно бежала к тому из них, имя которого указывали.

Можно приводить много похожих примеров, однако общий вывод от этого не меняется: собака может понимать обращенные к ней слова человека все же в очень ограниченной степени.

Действительно, даже если нам кажется, что собака понимает обращенную к ней фразу «Не пора ли нам погулять?», на самом деле она ловит главное для нее, «ключевое» слово — «гулять» — и реагирует именно на него. Фраза «Вот кончу работу и пойдем гулять» совершенно не отличается для нее от первой, и пес искренне не понимает, почему, произнеся ее, хозяин не берется сразу за поводок.

И уж совсем невозможно, чтобы даже самый преданный и умный пес понял, когда ему рассказывают о прошедших или будущих событиях. Вот типичная ситуация — хозяин собирается в дорогу, суета в доме, полусобранные чемоданы. По прошлому опыту пес уже знает, что это предвещает разлуку. На этот раз хозяин берет его с собой, но объяснить это ему невозможно, сколько ни повторяй. И пес будет страдать до последней минуты, пока хозяин не возьмет в руки поводок и не скомандует: «Вперед!».

Впрочем, это неудивительно, ведь зачатки настоящего понимания человеческой речи, смысл которой зависит от порядка слов в предложении, как мы скоро увидим, есть только у высших обезьян.

 

«Собеседник» из клетки

Отряд попугаев весьма многочислен — более 320 видов. Несколько десятков из них люди содержат в клетках. Всех попугаев объединяет особое строение клюва и лап, но есть у этих птиц и гораздо более существенное свойство, которое объясняет специфику их поведения. Мозг у попугаев крупный и сложно устроен, и в этом отношении они превосходят большинство остальных птиц в той же мере, в какой обезьяны превосходят других млекопитающих.

Попугаев держат в неволе не только за их экзотическую красоту. Человек, берущий в дом эту птицу, как правило, надеется приобрести в ее лице прежде всего «собеседника» и даже друга. И если у него хватает терпения — это получается. А даже если попугай не умеет говорить, он иногда совершенно неожиданно обнаруживает, что знает и понимает многое, хотя и не может об этом сказать. Природная общительность попугаев заставляет их воспринимать человека как члена «своей стаи». В этом отношении они похожи на собак.

Любящий попугай приветствует вернувшегося домой хозяина всеми возможными способами: забравшись к нему на плечо, пытается кормить его, осторожно перебирает клювом волосы, трогает кожу на лице. Он как бы приводит в порядок воображаемое «оперение» на тех участках тела хозяина, где самой птице трудно было бы навести туалет, и с готовностью подставляет собственную голову для проведения аналогичных манипуляций. Надо сказать, что приглашение «почесать шейку» — одна из наиболее легко усваиваемых попугаями команд.

Конечно, часто попугаи бывают крикливы, вздорны, агрессивны, и тем не менее они — как правило, домашние любимцы.

Как бы отрешенно ни выглядел иногда сидящий в клетке одинокий красавец, на самом деле он в курсе жизни хозяев, и зачастую понимает, как на них воздействовать.

Южноамериканский попугай тиранна, живший в доме знаменитого немецкого ученого фон Фриша, заметил, что его выпускают полетать только после того, как он опорожнит кишечник, и, значит, хотя бы некоторое время не будет угрожать коврам и диванам.

Уловив закономерную связь между этими двумя фактами, попугай, если ему хотелось полетать по дому на свободе, всячески старался выдавить из себя хоть капельку помета в те моменты, когда хозяин проходил мимо клетки.

Попугаи умеют как бы оценивать свои действия с точки зрения человека. Попугай Жако знал, что его хозяйку раздражают его резкие крики, и старался сдерживаться в ее присутствии. Если же он забывался, то сам себя и останавливал: «Молчи, что кричишь, где палка?» А если кричали другие птицы, он и их одергивал: «Молчи, орало!»

От собак и других домашних животных попугаи отличаются тем, что не только могут понимать человека, но и сами могут обратиться к нему, действительно вступить с человеком в диалог.

 

Понимают ли они, что говорят?

Известно, что подражать голосу человека, выучивать несколько слов и повторять их и к месту, и не к месту могут и другие птицы: канарейки, многие врановые. Известен ворон, который выучил слово «komm» (по-немецки это значит «подойди»), с помощью которого его приглашали поесть. Когда он начал ухаживать за самкой, он повторял это слово и ее кличку, подзывая возлюбленную к лакомому куску.

Самка по кличке Дора никогда ничего не произносила в присутствии ворона, но когда он вылетал из клетки, она повторяла: «Komm, komm!» — до тех пор, пока ворон не возвращался. Так что эти две птицы использовали свой небогатый словарь строго по назначению, в нужной ситуации.

Несколько слов, выученных птенцами сорок, ворон, воронов и других птиц этого семейства, которых воспитывали люди, — явление очень распространенное. Однако обычно все этим и ограничивается — нет среди врановых таких говорунов, как попугаи. Зато врановые всегда готовы удивить человека.

Летом семья дачников подобрала и выкормила сорочонка, назвав его Гришкой. Он был веселый и смышленый, охотно садился на плечи хозяевам, брал пищу из рук и довольно быстро научился произносить свое имя.

Жил Гришка на свободе, летал по участку и его окрестностям и даже завел себе подругу — дикую сороку, которая регулярно прилетала навестить его и поиграть с ним. Во время игр птицы «переговаривались», и постепенно, наряду с обычным сорочьим стрекотом, в их диалогах начали слышаться выученные Гришкой слова. Их стала повторять и вторая птица, ведь стремление «обезьянничать» свойственно не только обезьянам.

Так продолжалось до конца лета, а потом Гришка исчез, и никто так и не узнал, куда он делся. А его подруга посещала дачу еще несколько лет и каждый раз возвещала о своем появлении когда-то выученным словом «Гриша»!

 

Истории говорящих попугаев

Некоторые истории о говорящих попугаях убедительно свидетельствуют, что они не просто автоматически повторяют слова, а во многих случаях делают это вполне к месту и ко времени. И если долгое время о таких птицах существовали только рассказы, в достоверности которых многие сомневались, то в последние десятилетия этим вопросом занялись ученые.

Московские орнитологи В. Д. Ильичев и O. Л. Силаева записывают на пленку «высказывания» наиболее талантливых и говорливых птиц, составляют словари их «языка».

Вопрос о том, насколько птицы отдают себе отчет в смысле того, что «говорят», совсем не прост и пока до конца не решен. Одни попугаи болтают без умолку и без смысла, другие применяют свой словарный запас, казалось бы, осмысленно. Они говорят «Здравствуй!» утром, «Спокойной ночи!» — перед сном, а «Кто пришел?» — когда действительно кто-то приходит.

Один жако, когда ему насыпали чистый песок на дно клетки, приговаривал: «Как у нас хорошо, как чисто!». Когда он был голоден, то просил: «Дай покушать!», а получив желаемое, отстранял клювом руку и говорил: «Покушал!». Когда становилось холодно, он причитал: «Я озяб, поди, погрей меня!», а потом кричал из-под платка: «Теплушка!»

Многие попугаи умеют не только произносить нужные слова в нужное время, но как будто понимают, как именно и о чем надо говорить с одним человеком и как — с другим. Здороваются, например, с разными людьми — с разной интонацией.

Описаны случаи, когда попугаи подражают голосу не того человека, который обучает его говорить, а другого члена семьи, которого они больше любят, или, наоборот, не любят. Например, один вредный ара, который недолюбливал хозяина дома — человека прекрасно воспитанного и деликатного, — именно его голосом произносил совершенно непечатные ругательства, которых он нахватался еще до поступления в этот дом.

Кроме человеческого голоса попугаи успешно воспроизводят и многие другие звуки — свист, смех, стук, мяуканье.

Особенно поражают случаи, в которых попугаи сами находят слова, уместные в какой-то нестандартной ситуации. Известно, что многие (хотя и не все) птицы не разговаривают при посторонних. Поэтому продемонстрировать искусство говорящего попугая в нужный для хозяина момент — дело сложное и не всегда благодарное.

Описан случай, когда съемочная группа провела целый день в квартире владельца коллекции говорящих птиц, но ни одна из них не проронила ни слова. Когда уже начали собирать аппаратуру, один из раздосадованных операторов споткнулся о кабель. И вот тут-то все убедились, что эти попугаи действительно умели разговаривать. Сначала раздался дружный хохот (попугаи очень хорошо изображают смех человека). А затем один из них прокричал: «Ага, запутался!» Последовала немая сцена…

 

Попугай-вундеркинд

Мнения специалистов о том, какой вид попугаев наиболее разговорчив, расходятся, иногда диаметрально. Однако все единодушны в том, что способности птиц каждого вида настолько индивидуальны, что перекрывают возможные различия между видами. Одним из лучших говорунов считают жако он может произносить более сотни слов и фраз. Эти попугаи могут точно копировать голос человека, воспроизводя его тембр и интонации. Кроме того, они запоминают и насвистывают множество мелодий, возможно потому, что громкий свист — это их средство общения.

Учитывая добрую славу этого вида, американская исследовательница Ирэн Пепперберг, решившая изучать «речь» попугаев, выбрала именно жако.

Купленного на чикагском рынке птенца она назвала Алексом и начала учить его довольно своеобразным способом.

В начале опытов Алекс выучил несколько десятков слов, обозначающих не только названия предметов, но и некоторые более общие понятия — «цвет», «форма», «одинаковый» и т. п. Он запомнил названия более чем 30 предметов, причем мог указывать еще их цвет и материал, из которого они были сделаны. Его сразу научили и нескольким фразам для обращения к экспериментатору («Я хочу…» и т. п.).

Для него придумали особую методику обучения — два тренера на своем примере демонстрировали птице, как ему нужно общаться с экспериментатором. Один из них предъявлял второму предметы и задавал вопросы, поощрял правильные ответы и выражал неодобрение при неправильных. Второй человек одновременно и показывал птице пример того, как надо отвечать, и был ее соперником при получении подкрепления. Это соперничество очень подстегивало стремление Алекса отвечать правильно.

Оказалось, что Алекс не просто называет предметы, не механически повторяет заученные слова и фразы, но и разбирается в том, что говорит. Когда ему показывали пару новых предметов, названий которых он не знал, он почти безошибочно указывал, чем эти предметы похожи (например формой), а чем отличаются (например цветом). Если же предметы были совершенно одинаковы, то на вопрос: «Что отличается?» попугай отвечал: «Ничего».

А когда Алекса научили названиям цифр, оказалось, что он может указывать число предметов в небольшой (до пяти предметов) группе, даже если он видел их впервые.

Так что Алекс оказался первой птицей, которая научилась немного считать действительно сама, а не по подсказке экспериментатора или дрессировщика.

До недавнего времени считалось, что говорить могут только птицы крупных пород — жако, какаду, амазоны. Однако обнаружилось, что прекрасными способностями подражать человеческой речи обладают волнистые попугайчики. Это была своего рода сенсация, потому что эти небольшие, неприхотливые и недорогие птицы доступны каждому желающему. Только в США в домах живет больше 10 миллионов волнистых попугайчиков.

Широкое распространение этого вида способствовало тому, что говорящий попугай перестал быть экзотикой. Действительно, с ними гораздо легче следовать всем условиям обучения: приручать с самого раннего возраста, легко выбрать самца, т. к. у этого вида они гораздо заметнее отличаются от самок по цвету восковицы в основании клюва. У самок она розовая, а у самцов — голубая.

При правильном воспитании обычный волнистый попугайчик может достичь всего, на что вообще способна говорящая птица.

 

Братья или кузены?

Как возник человек, как появилась у него речь — это одна из центральных проблем биологии. И чтобы понять, как у человека появилась в процессе эволюции речь, нужно не только исследовать, как общаются друг с другом разные животные, но и обратить особое внимание на те особенности поведения человекообразных обезьян, которые могли составить основу для ее появления.

Американский ученый Эрнст Майр, известный своими работами в области теории эволюции, говорил, что если приравнять время существования жизни на Земле к одному году, то момент появления современного человека — человека разумного (Homo sapiens) — придется на без четверти двенадцать 31 декабря! Современный человек и близкие виды его предков — «пралюдей» — живут на Земле около 2 миллионов лет, а жизнь на Земле возникла примерно 3,8 миллиарда лет назад. Однако наши ближайшие предки и родственники — обезьяны (приматы) живут на ней гораздо дольше (около 50 миллионов лет).

Большинство видов приматов по строению тела, по биохимическому составу его тканей, по склонности к определенным заболеваниям, по генетическим особенностям и, наконец, по поведению и интеллектуальным способностям ближе к человеку, чем любые другие животные.

Хотя все обезьяны — наши близкие родственники, все же из всех современных обезьян нам ближе всех шимпанзе. Мозг шимпанзе значительно крупнее, чем мозг большинства других животных, включая и все остальные виды обезьян. Конечно, он значительно меньше по размеру, чем мозг человека, который весит в среднем 1500 г, а в некоторых случаях превышает и 2000 г. Тем не менее самый крупный мозг из всех исследованных у шимпанзе весил 600 г, а самый маленький у человека — 800 г, так что разрыв не столь уж и велик. 800 г — это наименьший зарегистрированный вес мозга нормального человека, не страдающего никакими болезнями.

Однако антропологи и зоологи уже давно обращают внимание не только на абсолютный, но и на относительный размер мозга. Ведь чем крупнее само животное, тем, естественно, больше и его мозг, и сравнивать по весу мозг лося и мартышки просто неправильно. Поэтому есть специальные показатели (или индексы), которые точно характеризует именно уровень развития мозга, независимо от того, крупное это животное или не очень. И тут оказывается, что после человека, у которого этот индекс самый большой, следом идут человекообразные обезьяны — два вида шимпанзе (обыкновенный и карликовый), горилла, орангутан и гиббон.

Кто эти обезьяны человеку — родные или двоюродные «братья», или более отдаленные родственники? Точного ответа на этот вопрос не существует. По одной из гипотез, предки человека и шимпанзе в процессе эволюции сначала «разошлись» с предками гориллы, а затем отделились и друг от друга. Это произошло более 10 миллионов лет назад.

При первом же взгляде на обезьян бросается в глаза, что их поведение во многом похоже на наше. Это прежде всего выразительная мимика, ловкие движения пальцев, быстрота реакций на действия сородичей и публики (в зоопарке). Но сходство этим, конечно же, не ограничивается.

Мы уже рассказали о том, какие тонкие взаимоотношения существуют в сообществах шимпанзе и других человекообразных обезьян, какую изобретательность они проявляют при добывании корма, как сообща воспитывают детенышей, помогают друг другу в трудную минуту.

И чем глубже ученые анализируют поведение обезьян, тем больше зачатков чисто человеческих способностей они обнаруживают.

Многие приматологи (так называют специалистов по поведению обезьян), работавшие с шимпанзе, признавались даже, что чем больше они имели дело с этими животными, тем меньше чувствовали разницу между ними и человеком.

Много сведений было получено, когда детенышей человекообразных обезьян (чаще всего это были шимпанзе) воспитывали в домашней обстановке, когда шимпанзенок жил в доме точно так же, как если бы это был ребенок человека.

Ученые полагали, что контакт с человеком с самого раннего возраста позволит гораздо полнее выявить истинные способности этих животных. Именно поэтому эти эксперименты называли воспитанием в «развивающей среде».

 

«Не почти человек, а совсем не человек»

Самый первый такой эксперимент провела Надежда Николаевна Ладыгина-Котс, одна из первых отечественных зоопсихологов (так называют психологов, которые исследуют психическое развитие животных). В 1913 году она приобрела полуторагодовалого шимпанзе Иони, который прожил в семье супругов Коте два с половиной года, пока не погиб от случайной инфекции.

Вот как описывает Надежда Николаевна обычные 15 минут жизни Иони. «Выпущенный из клетки Иони взбирается на стул и смотрит через окно на улицу, сидя на спинке стула и касаясь лицом стекла. Когда видит близко проходящего, стучит рукой по стеклу и издает звук „у-у“. Затем он хватает шнур от лампы, крутит и грызет его, то и дело поглядывая в окно. Минуты через две он вскакивает на кресло посреди комнаты, хватает лежащую на нем бумажку и перебегает на соседнее кресло. Здесь он берет и по очереди запихивает в рот лежащие рядом на столике фарфоровые фигурки. Затем бежит к елке, ложится под ней на спину, вытягивает вверх конечности и ловит ими свисающие шишки, обрывая их и разгрызая; спустя некоторое время он снова подходит к окну, а через пару минут возвращается под елку, ложится навзничь на кресло и опять срывает шишки».

И любые другие 15 минут жизни Иони были также полны бешеной активности и шалостей, зачастую разрушительных.

Надежда Николаевна не просто наблюдала за Иони, но и придумала особый метод для работы с ним — выбор по образцу. Этот метод оказался очень удобным для исследования способностей животных, и его до сих пор очень широко используют ученые всего мира.

Обстановка опыта напоминала Иони игру — он садился перед воспитательницей около небольшого столика, на котором лежало несколько фигурок разной формы, размера или цвета. И когда ему показывали фигурку, он должен был выбрать из лежащих перед ним такую же. Например, если ему показывали треугольник, надо было выбрать треугольник среди кругов, квадратов и т. п. Иони с удовольствием рисовал, очень толково сооружал из кубиков постройки, похожие на те, что ему показывали.

Оказалось, что Иони прекрасно различает и запоминает различные геометрические плоские и объемные фигуры, а также все цвета и их оттенки. Это сравнение подтвердило предположение о том, что шимпанзе похожи на нас не только мимикой.

Иони был нежно привязан к своим «родителям», охотно учился, и многие его проделки были похожи на шалости любого ребенка. В этом ученые убедились, когда через несколько лет Иони уже не было в живых, а у них уже родился собственный сын Руди. Он рос в том же доме, с теми же людьми, в тех же условиях, что и Иони. Так что можно было сравнить, чем ребенок и шимпанзенок похожи, а чем различаются. Об этом Н. Н. Ладыгина-Котс опубликовала в 1935 году прекрасную книгу «Дитя шимпанзе и дитя человека», снабдив ее собственными фотографиями и рисунками.

Оказалось также, что приблизительно до двухлетнего возраста ребенок и шимпанзенок очень похожи друг на друга в своих привычках, играх, способности учиться, а потом ребенок оставляет шимпанзе далеко позади. И это очень важное различие. Н. Н. Ладыгина-Котс писала даже, что, несмотря на все сходство, этот наш ближайший родственник «не почти человек, а совсем не человек».

 

Необычная сестра маленького американца

Американские психологи супруги Келлог в 1931 году не побоялись в течение 9 месяцев воспитывать молодую самку шимпанзе Гуа вместе со своим маленьким сыном Дональдом.

Ребенку исполнилось 10 с половиной месяцев, когда у него появилась такая необычная сестричка — ровесница. В течение 9 месяцев Гуа и Дональд жили вместе, и их психическое развитие было предметом весьма тщательного наблюдения.

Родители не делали различия между «детьми» и обращались с ними одинаково. Как и Дональд, Гуа носила теплую одежду и укрывалась одеялом. Кормили ее на детском кресле около стола, с ложечки и из чашки, а после еды и питья она вытирала себе губы тыльной стороной руки. Режим кормления для Гуа был такой же, как и для Дональда; шимпанзе получала 600 г молока ежедневно, ела овощное пюре, бисквиты, варенье, фрукты, яйца всмятку, желе, пудинги, пила апельсиновый сок и т. п. После двух месяцев такого «приобщения к цивилизации» обезьяне дали кровать с сеткой и матрацем, а также пижаму. Матрац Гуа приняла с большой радостью, и когда его на время отобрали, обезьяна плакала так сильно, что пришлось его вернуть.

Эксперимент длился всего несколько месяцев, но на протяжении этого времени стало очевидным, что в этом возрасте ребенок и шимпанзе не так уж сильно друг от друга отличаются, а кое в чем, например в ловкости и силе, ребенок явно отстает.

 

Вики — домашний деспот

В отличие от Гуа еще одна знаменитая обезьяна — шимпанзе по кличке Вики, приемная дочь американских психологов супругов Кэти и Кейта Хейс — прожила с людьми значительно дольше всех своих предшественников — около восьми лет. Это была замечательная обезьяна, вполне достойная своих самоотверженных воспитателей, но характер у нее был совершенно несносным.

Супруги Хейс были привязаны к этой обезьяне искренне и глубоко. Она жила вместе с «родителями», питалась за общим столом. Вместе с ними она «праздновала» Рождество и день своего рождения. На семейные торжества обычно приглашали ее приятелей-детей, которые приносили ей множество подарков. Для обезьяны это были действительно праздники, хотя вела она себя при этом весьма своеобразно. Однажды она усердно помогала накрывать на стол, встречать гостей, принимать подарки, но когда гостей позвали к столу, оказалось, что виновница торжества, и никогда-то не отличавшаяся особым благонравием, сидит на столе и методично разбрасывает угощения, которые она только что помогала туда ставить.

Вики росла быстро, и становилось все тяжелее носить ее на руках. «Пусти ее на пол, — предлагал Кейт своей супруге, — она может прекрасно ходить и сама. Будь только решительной». Но как только Кэти Хейс делала попытку так поступить, обезьяна тут же протягивала к ней свои черные волосатые руки, издавая пронзительные крики, и та немедленно сдавалась.

Супруги Хейс так баловали свою воспитанницу, потакая ей во всем, что вскоре она стала настоящим вредителем, перед которым ничто не оставалось в безопасности. Если сначала она строила пирамиды из книжек, то потом начала «конструировать» их из нагромождения ламп, картин, рваных занавесок и т. п.; стала бросать старые тряпки в пищу.

Когда Вики было 9 месяцев, к ней привели для игры мальчика того же возраста. Увидев обезьяну, он обратился к ней с криком: «Бэби, бэби». В ответ на это Вики оскалилась и ударила ребенка. Когда мальчик попробовал дотронуться до головы обезьяны, она даже поцарапала его. Мальчик взял ее мяч и хотел было поиграть с ним — Вики тут же оттолкнула его. Ребенок взял ее куклу, но это было уже слишком — обезьяна со злостью вырвала куклу из его рук, издавая при этом громкие звуки. Затем Вики собрала все свои игрушки в одну кучу и уселась на них. Когда мальчик заплакал, она с силой потянула его за волосы и попробовала укусить, а через некоторое время снова уселась на игрушках.

Вики все хуже подчинялась, а однажды даже укусила воспитательницу! Кэти Хейс ответила ей тем же: схватила обезьяну за руку и укусила ее так сильно, как только могла. В ответ обезьяна принялась рвать занавески и бить чашки.

Обезьяна каждый день придумывала какие-нибудь новые каверзы, и если бы ее не успокаивали поминутно, она только и делала бы, что бегала вокруг и залезала куда-нибудь повыше, не занимаясь больше ничем.

Обезьяна любила почти те же игрушки, что и дети, — кубики, мячи, мохнатых зверушек. При всей своей непоседливости она любила собирать «по росту» детали деревянных пирамидок или яркие кольца. Больше всего она любила игрушки, которые можно тянуть за шнур. Позднее она полюбила книжки с картинками.

Полуторагодовалый ребенок начинает подражать поступкам взрослых, окружающих его. Примерно в этом же возрасте и Вики начала «обезьянничать». Она помогала собирать и мыть посуду, стала пудрить себе лицо, пользоваться губной помадой. Каждое утро она выбегала из дома за газетой. Сидя в кресле, обезьяна разворачивала газету и, держа ее на вытянутых вперед руках, как бы «читала». Рассматривая некоторые рисунки, она улыбалась.

Иными словами Вики, как и ее предшественники Иони и Гуа, во многом была похожа на ребенка. Однако не менее важными были и различия, которые все больше проявлялись с возрастом. Как и большинство детей, Вики находилась в постоянном движении, но намного превосходила в этом отношении любого из них.

Было замечено, что, перенося какие-либо игрушки, она одинаково быстро бегала как на двух, так и на четырех конечностях. Она могла вспрыгнуть на высоту, трижды превышающую ее рост, причем постоянно выискивала, куда бы ей забраться. С этим тяготением Вики к высоте воспитатели должны были примириться, вмешиваясь только в случаях какой-либо опасности.

Вскоре Вики сделалась совсем неуправляемой. Она часто убегала к соседям, где ее сердечно принимали, но когда ее пробовали увести оттуда, она залезала на высокое дерево и отказывалась спускаться вниз.

Чтобы заставить ее слезть, пробовали разные средства: запугивание, притворство воспитательницы, которая делала вид, будто одна уходит домой, будто у нее в руке что-то интересное и т. п. Но Вики нельзя было провести с помощью таких примитивных приемов. Попытка разжалобить ее притворным плачем Кэти тоже не имела особого успеха. Правда, на какое-то время она спускалась вниз и обнимала воспитательницу, но затем тотчас же снова взбиралась на дерево.

В конце концов «родители» Вики решили, что их дом и усадьбу нужно окружить проволокой, через которую проходил бы слабый электрический ток.

Когда Вики выпустили из дома, она тут же дотронулась до проволоки и, получив удар тока, отошла от нее. Целый день она вела себя спокойно, не пробуя убегать. Однако на следующий день предприняла настоящую атаку на проволочный забор, бросая в него все, что попадало под руку, и топая ногами, но ничто не помогало.

Тогда Вики сделала настоящее открытие. Она вытянула перед собой руки, как бы приготовившись к прыжку в воду, высунула их за сетку и внезапно быстрым и ловким прыжком преодолела забор. В дальнейшем обезьяна многократно пользовалась этим способом. Иногда в момент прыжка она касалась ногами электропровода, однако никогда не подвергалась воздействию тока, ибо не была заземлена в момент контакта с проволокой.

После этого забор сделали более частым, чтобы обезьяна не могла протиснуться. Однако Вики тоже не дремала и в свою очередь начала обследовать забор. Она заметила, что в одном месте он касается низкой крыши жилого дома, и что в этом месте не было электрического провода.

Подойдя к этому месту она собрала все свои силы и, встав как можно выше, великолепным прыжком приземлилась за загородкой.

Отыскание способа перебраться через забор стало основной заботой этой обезьяны и заставляло ее проявлять недюжинную сообразительность.

До этого все предыдущие попытки преодоления препятствия включали восемь различных способов. Но Вики уже знала, что поддерживающие проволоку столбики не опасны. Хватаясь руками и опираясь ногами, обезьяна ловко взбиралась на один из столбиков, причем всегда так, чтобы не касаться проволоки, а потом с верхушки столбика прыгала на землю. Это был уже девятый способ преодоления препятствия.

Кейт окружил усадьбу еще большим количеством витков проволоки и, кроме того, провел соединительный провод вокруг каждого столбика. Казалось бы, теперь не оставалось никаких лазеек. Однако минуту спустя после окончания работы Кейт, проверяя, везде ли проволока находится под напряжением, с удивлением обнаружил, что тока нет. Оказалось, что обезьяна и тут сообразила, что сделать. Она разомкнула цепь, просто вырвав кусок провода. Пришлось признать, что это был 10-й способ преодоления препятствий.

Несмотря на дурной характер, Вики, как и Иони, была очень умным существом и, наблюдая за ней, ученые многое узнали о психике обезьян.

Вот только один пример из множества проведенных с ней опытов.

Воспользовавшись интересом обезьяны к разглядыванию картинок, перед ней кладут пачку фотографий. Сначала Вики просто перебирает их, потом начинает раскладывать на две кучки и, как выяснилось, совсем не наобум. Когда «родители», проводившие этот эксперимент, обнаружили, что в одну сторону Вики откладывала изображения людей, а в другую животных, самым интересным было то, что фотографии других шимпанзе она отбрасывала туда, где уже лежали кошки и поросята, но собственную фотографию она положила в другую сторону, как раз поверх портрета леди Рузвельт — жены американского президента.

Это было одним из первых доказательств того, что обезьяны мысленно как бы «раскладывают по полочкам» всё, что их окружает.

 

Можно ли научить обезьяну говорить?

И чем больше наблюдали ученые за Вики и другими «домашними» шимпанзе, тем больше обнаруживалось признаков сходства в их поведении с поведением ребенка. Временами воспитателям казалось, что их смышленый воспитанник вот-вот заговорит. А поскольку этого не случалось, ученые издавна пытались научить их произносить хотя бы несколько слов. Одним из первых таких учеников был молодой орангутан, который с огромным трудом усвоил два слова — «папа» и «кап» (чашка по-английски). Эти слова он произносил вполне к месту. И даже во время болезни, в жару, когда ему хотелось пить, он повторял нужное слово.

Не больших успехов в обучении обезьян языку добились и другие ученые от своих воспитанников: ни Иони, ни Вики так и не заговорили. Впрочем, в отношении Иони это неудивительно — его воспитатели такую задачу и не ставили. Они ничему не учили его специально, за ним только наблюдали и тестировали, а вот с Вики занимались много и упорно. Тем не менее, в ее обиход вошли только слова — «мама», «папа», «кап», которые, впрочем, она употребляла очень активно и по смыслу.

«Речь» Вики сняли на кинопленку и, просматривая ее уже после смерти обезьяны, ученые обратили внимание на то, что поведение ее очень выразительно, и о том, что она хочет сказать, всегда можно догадаться по ее жестикуляции. При этом многим ученым приходила в голову мысль о том, что строение голосового аппарата просто не позволяет обезьянам произносить звуки так, как это делают люди. Поэтому решили попробовать научить обезьян языку жестов.

 

Из жизни «говорящих» обезьян

Первой и самой знаменитой обезьяной, заговорившей «человеческим» языком, хотя и с помощью жестов, была шимпанзе Уошо. Когда американские ученые Алан и Беатрис Гарднеры начали с ней заниматься, ей было всего 10 месяцев. А к 4 годам она знала уже более 130 слов.

Так же, как Иони и Вики, Уошо жила в совершенно «человеческих» условиях. У нее был собственный небольшой домик на территории научного центра, обставленный и оборудованный всем необходимым — мебелью, кухней, туалетом.

Прошло несколько лет, и Уошо научилась пить из чашки и есть из тарелки ложкой и вилкой. Она также научилась накрывать на стол и убирать с него, и даже мыть тарелки примерно так, как это делает ребенок. Уошо спала в постели и умела сама одеваться, раздеваться и открывать холодильник.

Уошо понимала, что нужно пользоваться туалетом, а в тех случаях, когда ей не удавалось найти местечко в кустах во время прогулки, она выглядела очень сконфуженной. В этом отношении она вполне догнала свою предшественницу Вики. Пока Вики была маленькой, ее награждали конфетой за каждое своевременное посещение туалета. Иногда она брала эту награду сама из стоявшей на буфете вазы. О том, как серьезно относилась обезьяна к своим «обязанностям», свидетельствует такой факт. Как и у всякого ребенка, у Вики тоже случались неприятности. Однажды она решила взять свой приз еще до того, как посетила туалет, но не рассчитала и не успела до него добежать. И хотя рядом никого не было (вернее, она не видела, что за ней наблюдают), она положила конфету на место, понимая, что награды ей не положено.

У Уошо были обычные детские игрушки, особенно она любила кукол, целовала их, кормила, даже купала. Она почти с первых дней очень интересовалась книжками с картинками и журналами, очень любила орудовать молотком или отверткой. С ней постоянно находились инструкторы — люди общавшиеся между собой с помощью жестов на том языке, которым пользуются глухонемые. При Уошо никто не говорил вслух.

Обезьяна очень быстро усвоила названия предметов своего обихода и тех действий, которые она с ними совершала, и даже сама придумывала некоторые знаки.

Обученная правилам хорошего тона, Уошо перед едой надевала нагрудник и обозначала его своим собственным жестом — очерчивала пальцем круг на груди. И для своей любимой игры — в прятки — она тоже сама придумала «слово»: несколько раз закрывала руками глаза.

Благодаря Уошо люди узнали, что обезьяны могут шутить. Как-то, сидя на плечах у тренера, Уошо пустила лужицу (ведь она была еще совсем маленькой), а в ответ на его неудовольствие сделала жест «смешно», предлагая считать это шуткой. Но не всегда Уошо была так благодушна. Однажды во время уборки территории ее посадили в клетку, и через некоторое время работавший неподалеку человек увидел, что недовольная обезьяна делает какие-то знаки. Оказалось, что она буквально бомбардировала не понимавшего знаков человека фразой: «Грязный Джек, дай пить». Этим же словом — «грязный» — она награждала ненавистный поводок, который ей надевали перед прогулкой, а также собак.

В самом начале работы обезьяну пытались научить знаку «нет». Трудность состояла не в том, чтобы заставить ее сделать соответствующий жест, а в том, чтобы объяснить, когда его надо употреблять. Дело продвигалось крайне туго, но ученые не слишком и удивлялись — в тот период они еще не очень-то верили, что обезьяны вообще способны научиться говорить. Но однажды, когда Уошо плохо себя вела, ей пригрозили, что ее выгонят на улицу, где как раз громко лаяла собака. Вот тут-то и оказалось, что шимпанзе могут усвоить и даже такое абстрактное «слово» — Уошо усиленно зажестикулировала: «Нет, нет, нет!»

В другой раз она проявила находчивость и сообразила, что «сказать» в совершенно неожиданной ситуации во время прогулки на машине. Откуда-то выскочила большая собака и понеслась за машиной с заливистым лаем. Взволнованная обезьяна высунулась из машины и несколько раз повторила «Собака, уходи!» и при этом показывала, куда именно той надо уходить.

Такая боязнь собак была совершенно не свойственна другим шимпанзе, которых учили «говорить» после Уошо. Шимпанзе Люси, например, охотно возилась со щенком. Когда тот поранил лапу, его несколько дней к ней не пускали. Люси явно скучала и несколько раз жестами напоминала, что щенку больно. Когда он снова появился, она первым делом осмотрела его лапу. Интересно отметить, что эта же обезьяна Люси, увидев в окно, как ее любимая воспитательница садится в машину с чемоданами, просигналила: «Элен — уезжать, Люси — плакать».

Как можно видеть на этих примерах, шимпанзе употребляют свои «слова» не только для обозначения предметов и действий, которые совершаются на их глазах, но и для рассказа о своих воспоминаниях и мыслях.

Были и другие обезьяны которые «разговаривали» ничуть не хуже. Запас слов у них был разный, но чемпионом был самец гориллы Коко — он выучил целых 400 слов-жестов. Характерным для всех обезьян было то, что как только они усваивали 10–15 знаков, тут же начинали их комбинировать — строить из них предложения. Конечно, это были совсем простые цепочки из 2–4 слов: «Дай пить!», «Открой — ключ — сладкий» (достать фрукты из холодильника) или «Пожалуйста — Уошо — фрукт — сладкий». Иногда одно слово повторялось несколько раз («Трикси — щекотать Уошо — скорее — скорее»).

Но самое удивительное заключалось в том, что обезьяны понимали значение порядка слов в предложениях и сами его соблюдали. Например, приглашая своего воспитателя Роджера Футса поиграть, Люси усердно жестикулировала «Роджер — щекотать — Люси» и ждала, когда тот выполнит ее просьбу.

Чтобы проверить, насколько осмысленно обезьяна подает знаки именно в таком порядке, Футе однажды сам предложил ей «Люси — щекотать — Роджер». Люси минуту казалась удивленной и раздумывала, но быстро поняла в чем дело, и с азартом кинулась возиться.

 

Шимпанзе за компьютером

Ученые придумали и другие «языки» для общения с обезьянами. Например, для шимпанзе Ланы в начале 70-х годов американские ученые соорудили специальную компьютерную систему. Чтобы получить нужный ей предмет, Лана нажимала на клавишу с соответствующим значком и получала то, что просила. Если фраза была построена неправильно, ей ничего не доставалось, но можно было «стереть» ошибку и нажать правильную клавишу. Иногда ночью, когда Лане становилось одиноко, она просила: «Машина, пощекочи, пожалуйста, Лану».

После Ланы ученые обучали еще нескольких обезьян с помощью компьютера, все время совершенствуя методику. Два шимпанзе — Шерман и Остин, которых учили вместе, настолько освоились с компьютером, что буквально ни шагу ступить, ни куска проглотить без него не могли. Все предметы, которые они брали в руки, они предварительно «называли», нажимая соответствующую клавишу. Они настолько к этому привыкли, что если случайно нажимали не ту клавишу, то ничего и не брали, сами себя наказывая за ошибку.

Шимпанзе на воле частенько ссорятся из-за пищи, обманывают или эксплуатируют друг друга. «Говорящие» шимпанзе не составляли исключения, причем использовали при этом жесты-слова. Они тоже были не прочь поживиться за счет другого. Остин, когда ему хотелось получить лакомство, подталкивал к клавиатуре Шермана, тот нажимал нужную клавишу, и только после этого они брали себе по кусочку апельсина.

 

Слушаю и отвечаю

Со всеми обезьянами экспериментаторы разговаривали на особых языках, и почти не уделяли внимания тому, как они понимают человеческую речь. Конечно, было известно, что обезьяны, как и собаки, кошки и любые домашние животные, понимают не только обращенные к ним команды, которым их специально обучают, но имеют более широкий запас слов. Особенно отличался этим шимпанзе Элли. Его учили языку жестов, а слова он ловил буквально на лету, по собственной инициативе и без всякого подкрепления. А после небольшой подготовки Элли стал даже «переводчиком» — ему говорили слово, а он показывал, каким жестом обозначается соответствующий предмет, хотя специально его этому не учили.

Но самым «слушающим» шимпанзе был и до сих пор остается Кэнзи. Надо сказать, что он относится к другому виду, чем все обезьяны, о которых мы до сих пор говорили. Ведь шимпанзе бывают разными и относятся к двум, хотя и близким, видам. Самые распространенные шимпанзе так и называются — обыкновенными. Их обычно содержат в зоопарках, да и большинство наблюдений обычно проводят за ними. Именно обыкновенных шимпанзе изучала Дж. Гудолл в Танзании.

В середине XX века в Конго обнаружили второй вид шимпанзе — бонобо. Его называют еще карликовым, или пигмеем, потому что он по размеру значительно меньше обыкновенного. Именно с детенышем шимпанзе бонобо по кличке Кэнзи проводили эксперименты, в которых пытались выяснить, могут ли обезьяны без специального обучения понимать, о чем при них говорят люди. Как и другие «говорящие» обезьяны, он жил в собственном доме, который был надлежащим образом оборудован. В доме было два холодильника и микроволновая печь, которыми он прекрасно умел пользоваться. В каждой комнате лежали разнообразные игрушки.

Пока Кэнзи был совсем маленьким, он много общался с другими шимпанзе, которые тоже жили в тот период в лаборатории. Одна из самок (ее звали Матата) начала его опекать и стала его приемной матерью. Она играла с ним, перебирала ему шерсть, утешала и защищала, совершенно так же, как поступают с сиротами дикие шимпанзе. Но кроме этой приемной матери-обезьяны у Кэнзи была еще одна — воспитательница, которая проводила с ним много времени.

В отличие от других «говорящих» обезьян, Кэнзи сначала ничему не учили специально. Но в его присутствии люди постоянно разговаривали обо всем, что происходило вокруг, стараясь употреблять простые фразы и четко произносить их.

Он рос в таких же условиях, как и дети, которые в семье с самого младенчества слышат речь взрослых. Кроме того, он присутствовал на уроках, где Матата пыталась освоить компьютер.

Матата была не очень способной ученицей. Ее приемный сын оказался куда толковее. Хотя ему ничего не показывали специально — он просто крутился рядом с Мататой во время ее занятий, — в два года он сообразил, что определенным значкам на экране соответствуют определенные команды и предметы. И прекрасно пользовался этим.

В тот же период Кэнзи стал понимать некоторые из произносимых при нем слов. А к пяти годам он уже понимал целые фразы!

Он прекрасно осознавал значение порядка слов в предложении: когда ему говорили «отнеси игрушку в кухню» или «принеси из кухни сок», он всегда правильно исполнял поручение. Каждый раз к нему обращались с какой-нибудь совершенно новой фразой, и он практически не ошибался, хотя таких экзаменов ему пришлось выдержать больше 600!

 

«Разговор» дельфинов

Морские млекопитающие тоже не безмолвны. Сейчас выяснилось, что звуки издают все киты, но самыми «разговорчивыми» оказались дельфины. Они пользуются звуковыми сигналами самой разнообразной частоты. Издаваемые ими ультразвуки служат главным образом для эхолокации. В языке дельфинов очень важны свисты (инфразвуки), которые используются в разных ситуациях, выражая целую гамму чувств. Они очень разнообразны по своим характеристикам — у каждого дельфина свой. Поэтому по характеру свиста дельфины в группе узнают друг друга.

Помимо этого у дельфинов есть звуки, которые мы слышим без специальных приспособлений. Они тоже довольно разнообразны. Это лай, визг, щебетание, вой, щелканье, хрюканье… Биологический смысл многих сигналов пока не выяснен, но отдельные звуки удалось расшифровать. Например, хлопанье челюстями — это сигнал угрозы, громкий визг — сильная боль, тявканье — ожидание пищи, лай — «разговор» самцов и самок в брачный период.

Дельфины хорошо подражают посторонним звукам, а знаменитый дельфин Эльвар мог даже произносить и некоторые человеческие слова. Иногда их сравнивают с попугаями, но это преувеличение, и научить дельфина говорить пока еще не удавалось никому.

На основании работы с дельфинами некоторые ученые пришли к выводу, что их можно научить осмысленной человеческой речи.

Итак, можно сделать твердый вывод: некоторые животные могут понимать человека, и происходит это в одном из трех случаев:

— животные понимают слова, которые усваивают благодаря дрессировке. Это те команды, в ответ на которые нужно выполнять определенные действия («лежать», «место», «ко мне» и т. п.);

— животные способны воспринимать и верно истолковывать едва заметные сигналы, совершенно неуловимые для человека, которые позволяют им понимать некоторые действия, настроения и намерения человека;

— животные понимают некоторое количество слов, которые они усваивают самостоятельно, если находятся в постоянном контакте с людьми;

— и, наконец, самые умные из животных — человекообразные обезьяны — могут «поговорить» на человеческом языке, пусть самом примитивном!