— Кстати, про подарки. Случай такой со мной был, не поверите. Когда я еще работал в «Юрисконсульте плюс». Женщины не слышат? Отлично, тогда расскажу. Так вот. Отмечали дни рождения у нас там скромно, без этих разносолов, — и он махнул рукой в сторону разномастных бутылок и мисок с салатами, — торт «Птичье молоко», кока-кола и все дела. А подарки делали в основном прикольные, чтобы поржать. И вот приношу я это самое «Птичье молоко», день рождения у меня был, но не успеваю нож вонзить, как наш разводящий Серега Полищук вваливается в комнату и говорит: «Срочная заявка, Валера, выручай. Нужно до одиннадцати успеть, а не то трындец, эти гоблины расторгнут с нами договор». Мы программку юридическую ставили, а среди клиентов попадались абсолютные придурки. Ну какая тебе разница, скажи, в десять тридцать я тебе ее залью или в тринадцать ноль ноль? Или вообще к вечеру? Короче, сорвали меня с мероприятия, но одно хорошо, по поводу днюхи с концами уезжал, в офис разрешили не возвращаться. Пацаны мне подарок сунули, по плечам настучали и все, отбыл я. А они остались мой торт жрать. Подарок они упаковали в «Юрисконсультовскую» фирменную коробку и заклеили стикерами, тоже фирменными, видимо из экономии. И на коробке, и на стикерах белочка рыженькая была изображена как графический символ компании. Типа, все ваши проблемы разгрызем, как эта белочка орешки. И символ этот «Юрисконсульт» активно продвигал. Знаете, что есть такое материализация идеи? Объясню. Этой самой белки в виде мягкой игрушки отдел маркетинга заказал охрененное количество. И раздаривали мы их пользователям массово, чтобы главбух, к примеру, или юрист, или кто там у них на нашей проге работает, вешал ее за петельку себе на монитор или куда-нибудь около. С одной стороны, теткам приятно подарок получить, халява все же, а с другой стороны — хитрый психологический прием наших маркитантов. Нехай пользователи смотрят и привыкают, условный рефлекс по Фрейду. Или это по Павлову? Ну, неважно.

Материализация эта, скажу я вам, прямо до абсурда доходила. Как-то к Новому году нас как придурков заставили развозить белок размером в полменя. Представили монстра? И его так нужно умудриться запихнуть в рабочую сумку, чтобы эта тварь там внутри не измялась и ничего себе не оторвала. Матерились мы тогда, помню!.. А в тот раз ничего объемного у меня с собой не было, кроме коробок с дистрибутивами и бухгалтерского журнала, который тоже на халяву.

Ну вот. Приезжаю, еле успел до назначенного упырями срока. Вваливаюсь к ихнему директору. Прогу на директорский комп нужно было заливать. В кабинете два стола буквой Т составлены, за «перекладиной» восседает рыжий хомяк в галстуке. Морда насупленная. Приступаю к работе. Нервы он мне тогда измотал от души. Не уходит никуда, жаба, и зырит, что я у него в компе вышариваю. И вопросы подозрительные задает. Ну, вымучил, наконец, я свою работу, от его стола откатился и направился к своей сумке, документы доставать. Упырю на подпись. Акт о выполненной работе, акт поставки, договор, то, се. И оно все это у меня почему-то на самом дне оказалось. А сумку, для справки, на стул поставить он мне не разрешил, подонок. Побоялся, что я ему чистые поверхности дорожной грязью изляпаю. Сумка у меня была обычная, спортивная, но объемная, чтобы, в случае чего, белок-мутантов перевозить. И вот полез я в нее, присев на корточки возле торца. Выложил на край журнал, подумал, что хорошо ведь, что не забыл, а то этот крендель и накляузничать может. А ему не передаю, рано еще. Потому что он еще подписи свои нигде не поставил. Поверх журнала выкладываю коробку, которую мне пацаны вручили. Снова ныряю. А когда я голову задрал с актами в руках, то увидел, что этот гоблин так неспеша пододвигает мой подарочек к себе и начинает его рассматривать. И тут как раз его главная бухгалтерисса входит, какой-то свой вопрос решить. Директор берет в руки нож для бумаги и вскрывает не принадлежащую ему коробку. Я конечно офигел, а потом понял, в чем дело: она упакована как была? Вся в логотипах, поэтому клиента понять можно. Вот наш клиент открывает коробку, и я, и он, и все мы трое видим, что в коробке размещен непонятный глянцевый сверток, а рядом втиснут пластмассовый брусок с полкирпича с двумя кнопочками. Как нормальный мужик, директор на сверток внимания не обратил, а сразу взял в руки брусок и стал жать на кнопки, после чего послышался щелчок и глухой размеренный звук, наподобие шипения. Тут я заметил, что от него тянется тонкий шланг к тому самому глянцевому свертку, и шланг этот начинает ритмично подрагивать. Брусок пыхтит. До меня доходит, что это есть не что иное, как насос со встроенным аккумулятором. Это все я как бы автоматически про себя отмечаю, однако с места не двигаюсь и звуков никаких не издаю. Мы замерли, как суслики, ждем чего-то. Не прошло и трех минут, как вместо свертка на столе у начальника образовалась голая негритянка с белыми волосами. В натуральную, практически, величину. «Падлы! — подумал я про пацанов. А сам сползаю ближе к сумке, чтобы ползком достичь двери и рвать когти как можно скорее. Посмотрел снизу на главбухгалтериссу, и меня чистый ужас охватил. Лицо у нее такое сделалось, что вам, коллеги, такого лучше не видеть никогда. Сейчас, думаю, заорет, люди сбегутся, прибежит охрана. Кранты, вот ведь вляпался, теперь точно уволят. Но сначала упекут за хулиганство. А «хомяк» взял безобразие за подмышки, покрутил туда-сюда и говорит довольно: «Ну, что ж, молодцы, юрисконсультовцы. Наконец что-то нормальное презентовали. От белок этих выворачивает уже. Одену ее посмешнее и поставлю у входа визитки на поднос собирать».

Застолье грохнуло хохотом. А Надежда подумала: «Хороший у Катюхи начальник, повезло ей».

Потом молодежь налаживала музыкальный центр, который притащил из своей серверной тот же Валера. А пока подсоединяли шнуры и спорили, где лучше разместить колонки, бригадир наладчиков Леня Кучеренко достал гитару и начал перебирать струны, склонив голову к деке и слушая звучание ладов. Вокруг него сразу же собралось несколько человек, кто-то сказал: «Спой, Лень», но он отложил инструмент на соседний стул, потянулся с ленцой и проговорил: «Может, попозже и спою».

Все снова разбрелись, а гитару взяла Надя. Она спросила Леню: «Можно?» Он пожал плечами, но не ушел, остался бдительно сидеть рядом. Надя погладила лаковый корпус кончиками пальцев, которые вспоминали радость владения инструментом, перехватила гриф и легко коснулась струн.

Из-за общего гама Лапин сначала подумал, что радио включили, бардов передают, а потом увидел, что это за бард. Его недавняя «невеста» играла на гитаре, и играла, кстати, весьма прилично для женщины. И пела. Ивану стало любопытно, и он подошел ближе. А почему нет? С самого старта мероприятия он делает вид, что они не

знакомы, а это ненормально. Со всеми он знаком, а с начальником патентного отдела почему-то нет.

На окруживший ее люд она не смотрела, а смотрела только на свои пальцы, перебегающие по грифу. Песня грустная и не современная. Он прислушался.

— Красивая песня, — произнес уважительно Лапин, когда Надежда закончила петь.

Он знал, что женщин надо хвалить. Тогда они делаются добрее и мягче.

— А как она называется? — выдал он еще одну порцию лести, придав ей вид заинтересованности. К ним следует проявлять интерес, это он тоже знал. Только почему он сейчас этим озаботился?

Надежда пожала плечами и легкомысленно произнесла:

— Не знаю. Просто песня. Слышала когда-то где-то, а как называется, не знаю. Она заунывная, я ее для разогрева спела. Сейчас мы…

Она подкрутила колки и ударила по струнам. Толпа после первых задорных аккордов вокруг нее загустела, и Надя выкрикнула, кинув насмешливый взгляд на Лапина:

— Хау ду ю ду, май Мурка!

Народ развеселился, и к ее голосу присоединились другие голоса, задорно выкрикивая слова англоязычной «Мурки»:

— Хау ду ю ду, май дарлинг!

Хау ду ю ду, май дарлинг энд гудбай! Ю зашухерила олл ауэ малина Энд ит из зе ризон ю шуд дай!

Лапин, поморщившись, отвернулся. Он был эстет. Она его разочаровала.

Потом музыкальный центр, наконец, наладили, и начались танцы.

Надя осталась сидеть за столом с Алиной, которая танцевать категорически не желала, а Катюха с Леркой бросились зажигать в середину импровизированного танц-пола, решив не отставать от юных сборщиц. Надя, спрятавшись за стакан с апельсиновым соком, бросала взгляды по сторонам. Настроение отчего-то упало. Ей было кисло. Грустно, кисло, хотелось поскорее домой.

Лапин достоинство не ронял и в диких танцах не участвовал, а общался с ровней — Димкой Никиным, их директором по науке, с финансовым директором Исаевым, с Павленко Константином, главным кадровиком. Хотя кто ему тут ровня?..

Однако от цепкого взгляда Надежды не укрылось, с каким новым интересом посматривали на него бабы. Это новость. Хотя, что тут странного? Череп, покрытый короткой щетиной, здорово его преобразил. Он стал выглядеть… «Ну, как? Как он стал выглядеть-то? — с раздражением подумала Надежда.

А так. Он перестал выглядеть бесполым и злобным роботом-андроидом, вот в чем дело. Он остался таким же надменным и сухим, каким был до сих пор, но теперь его высокомерие и холодность вкупе с суровой самцовостью стали притягивать местных барышень и дам, как миска с медом на городской кухне притягивает тучи жужжащих дрозофил. Киреева злилась.

А потом, когда из колонок полилась томная мелодия «Отель Калифорния», и раздухарившиеся мужики решились пригласить в медленный танец порозовевших женщин, «пролетарская девушка» Любка Филина, непонятно как оказавшаяся за столом напротив Лапина, противно гундося, кокетливо произнесла:

— Иван Викторович, а вы почему не танцуете?

И он, слегка растянув губы в небрежной улыбке Бонда, повел ее на расчищенный от столов и стульев пятачок, обхватив сильной ладонью за талию.

Надя это видела.

Потом танец закончился, а она все сидела и решала, не пригласить ли Ивана и ей тоже, и все не могла решиться, и дождалась, что его пригласила Ириночка-референт. А вслед за Ириночкой уже он сам пригласил на медленный танец Наташку Сидякину. Он их обнимал за плечи и талию и что-то говорил на ушко, а они опускали глазки долу, а потом жеманно хихикали. Причем, Надежда была уверена, что говорил он им о прогнозе погоды или об утренних пробках на Большом Каменном мосту. А с Ириночкой так вообще обсуждал распорядок дел на послезавтра.

Но ей хватило. И надоело. Поэтому она не отказала Петрасу Берзину, когда он широко прошагал через весь зал и пригласил ее на танец.

Они неплохо исполнили фигуры танго, а потом закружились в вальсе. Эти танцы вообще редко кто сейчас мог танцевать, сальсу какую-нибудь экзотическую еще может быть, но не вальс.

Она больше не смотрела на Ивана Лапина. Она смотрела только на своего партнера. Иначе она непременно заметила бы, каким мрачным взглядом сопровождал их танцевальный номер этот самый Иван, и возможно, ее настроение бы улучшилось.

Но она ничего этого не заметила и поэтому, натанцевавшись, отправилась к себе на пятый этаж, хотя Петрас предлагал ей выпить еще немного шампанского и послушать увлекательную историю о том, как он ходил в горы покорять вершины Тянь-Шаня. Надежда отказалась. Надоел шум, и голова у нее разболелась. Хорошо, что обе Оксанки остались тусить дальше. Надя вошла в свою комнату и села за стол. Включила компьютер. Какие там новости на Рамблере? Или игрушку запустить, пока никого нет? У нее есть замечательная стародавняя бродилка, выполненная еще в 2й-графике, плоская и двухцветная, но Надю она грела.

Открылась дверь, и вошел Лапин. Надя, откинувшись на спинку стула, выжидательно ему улыбнусь. Ну не здороваться же с ним снова.

Лапин — руки в карманах брюк, на морде загадочная улыбка — приблизился вплотную к ее столу, наклонился, нависнув, и вполголоса многозначительно произнес:

— Надежда Михайловна, вчера мне звонила моя бывшая жена.

Надежда молчала.

— Она мне не звонила ни разу после развода.

Надя сделала неопределенное движение бровями и опять улыбнулась, только на этот раз отстраненно.

— Вас критиковала очень. Настоятельно советовала не торопиться со свадьбой. И даже намекнула, что в свое время тоже поторопилась. Теперь иногда жалеет.

— В этом вы можете ее смело успокоить. Можете даже ей сказать, что абсолютно и полностью согласны с ее оценкой меня, поэтому никакой свадьбы не будет.

— Ну я бы так не сказал…

Надя метнула на него смятенный взгляд. Он, кажется, усмехнулся.

— Какого вы мнения о Наталье Сидякиной? Хорошая она женщина?

Мне ведь вас как мудрого советчика рекомендовали. Так посоветуйте. И возраст у Натальи подходящий, не старая. Она на восемь лет меня моложе. Правда, Аллочка была меня моложе на десять.

Надежда, застыв, смотрела в окно. Не могла вспомнить, когда в последний раз попадала в такую мерзкую ситуацию. И что делала, когда попадала.

— Я пошутил! — захохотал Лапин. — Я смотрю, вы так серьезно мой вопрос восприняли, лоб наморщили. Не надо, не напрягайтесь. Разве я стал бы присматривать себе партию здесь?

Щеки у Надежды вспыхнули пунцовым пламенем. Ей захотелось его ударить. Схватить со стола папку с документами и как следует, от души, шарахнуть по лысой башке. Или наотмашь по морде — сытой, наглой, зажравшейся морде циничного негодяя.

Она сжала покрепче кулачки, заставила себя успокоиться и проговорила:

— Вам вообще не следует жениться, Иван Викторович. Вы ведь этот фарс с подставной невестой затеяли лишь для того, чтобы раненое самолюбие прикрыть. Странно только, что так в роль вошли. Но раз вы у меня совет попросили, то извольте. Продолжайте жить так, как жили до сих пор. Если вам жена столько лет не была нужна, значит не понадобится и в будущем. Но если решитесь все же, то вот вам еще замечание, напоследок: совершенно не важно, где вы себе присмотрите вариант — здесь или где-нибудь в более подходящих для вас кругах. Здесь, возможно, даже предпочтительнее. И из Наташи Сидякиной жена получится ничуть не хуже, чем из какой-нибудь топ-модели, за большие бабки рекламирующей кружевное белье.

На скулах у Лапина заходили желваки, взгляд сделался злым и тяжелым. Но сам напросился. Разве не так?

Он пошарил в кармане брюк и вытащил бумажник. Отсчитал несколько купюр и стукнул ими по столу.

— Ваш гонорар. В расчете.

Надежда сидела очень прямо, зажав большим и указательным пальцами кончик носа, чтобы не разреветься.

— Кстати, — перед тем, как покинуть место побоища задал еще один вопрос Лапин, — а ваш муж, госпожа Киреева, как относится к тому, что вы отплясываете краковяк с посторонними мужчинами, и те на виду у всех лапают вас за бока?