Темно и мрачно в одном из грязных притонов Хитрова рынка. На наре спит какая-то женщина и молодой человек с испитой физиономией. В воздухе стоит запах пота и сероводорода, слышен храп босяков.
Ночь.
Молодой человек просыпается.
— Марфушка, а Марфущка, — говори он.
Просыпается и лежащая с ним женщина.
— Тебе чего, анафема, не спится?
— Слушай, холера, оставишь ты Степку Голопупа или нет?
— Нет, не оставлю.
— Со света сживу!
— Как хочешь!
И женщина перевернулась на другой бок.
Ванька Лысый поднялся с нар и задумался.
Он когда-то был приказчиком в магазине, да сбили его с панталыку злые люди, товарищи, споили и оставили без места. Запил он горькую и в конце концов очутился на Хитровом, как и многие другие. Не было парню никакой отрады, никакого просвета, лишь одна водка да водка, но судьба свела его с женщиной. Она была когда-то купчихой, имела даже свою лавку, но прогорела, стала заниматься развратом и появилась также на Хитровом.
Оба они влюбились друг в друга и зажили вместе. Жили, как скоты, как дикие звери, но все же поддерживали хоть чем-либо друг друга, а тут попался ирод, молодой босяк Степка Голопуп и отбил у него Марфушку.
— Отмщу, отмщу непременно Степке. Жизни не пожалею, а отмщу, — бормотал побелевшими губами Ванька.
Степка Голопуп был в числе так называемых рыцарей Хитрова рынка. Он промышлял карманным воровством, а где при случае и делал более важные потравы.
И Ванька решился ему жестоко отмстить.
Сообщать полиции о том, что Степка карманщик, не стоило. Она и так знала в лицо всех Хитрованских карманщиков. Нужно было уличить Степку, поймать его с поличным, и Ванька взялся за это дело, как берется за дело опытный сыщик-разведчик.
И с этих пор, как мать, стал Ванька следить за Степкой, притворялся его другом и приятелем и даже вошел в компанию тройки, оперирующей по конкам.
Раз как-то Степка, Ванька и еще третий карманщик, Федька, вскочили на подножку трамвая, желая слимонить у кого-либо часы. Давка была ужасная и Степка, как самый проворный, запустил руку одному толстому купцу под жилетку.
Ванька воспользовался моментом и так толкнул Федьку, что тот вверх тормашками вылетел из конки прямо на мостовую. Конку остановили в виду несчастного случая, а купец схватил Степку за руку и закричал караул.
К конке со всей мочи бежал постовой городовой.
— Кто кричал: караул? — спросил он у кондуктора.
— Это я, — ответил купец, — вот видишь, карманщика поймал, веди его, любезный, в участок.
Степку схватили и повели, а Ванька, как ни в чем не бывало, стал помогать Федьке и пошел с ним, утешая его в неудаче, на Хитровку.
К вечеру обитатели притона сошлись вместе. Пришла и Марфушка.
— А где же Степка? — спросила она.
— В участок попал, — ответил Федька, — большая карамболь. Меня с конки так и выбросило. Я неловко стоял. Один Ванька цел остался, а Степку слопали.
«Значит, он и подвел его, истый Ванька Каин, — подумала Марфушка, — ну, уж если я его поймаю, цел он от меня не уйдет. Не таковская».
Затем она замолчала и до поры до времени продолжала жить с Ванькой, ничем не выказывая своего подозрения.
О Степке не было ни слуху, ни духу.
Попал ли он в тюрьму или сидит все еще в участке, оставалось совершенно неизвестным.
Ваньку мучила совесть. Он снова запил горькую, но и водка его не удовлетворяла, и вот парень принялся за ремесло сыщика, думая хоть злом удовлетворить свою скучающую душу.
Он добровольно поступил в сыскное отделение, стал получать за это известное жалованье и принялся выслеживать своих товарищей и выдавать их полиции А на Хитровом рынке ведь творится много темных дел.
Прежде всего Ванька принялся за фальшивых паспортистов. На Хитровом ведь их прямо целая фабрика. Он взялся указать их местопребывание полиции.
Фабрика фальшивых паспортов помещалась в одном грязном подвале. Там жила старая-престарая карга, которая хранила паспортные книжки в дыре под половицей. Все они были уворованы или тайком печатаны в какой-либо типографии — это вообще неизвестно, но они были. Более грамотные из босяков их писали и подписывали, затем резали печать на редьке и припечатывали ею. Заказы на паспорта получал один пропившийся художник, который ходил по молодежи и всяким студентам и сбывал он книжки по трешке и по пятерке. Третью или пятую часть получаемого он обязательно пропивал, а остальные деньги шли на общую выпивку и закуску чуть не всему Хитрову рынку.
Как парень грамотный, ловкий и расторопный, Ванька был принят на фабрику рабочим и скоро изучил всю технику этого нетрудного дела.
Оставалось лишь предать фальшивых паспортистов.
Он явился в сыскное отделение и сейчас же сообщил весь адрес и способ выделки материала на фабрике.
Там его выслушали с большим любопытством и затем накрыли всю мастерскую, когда Ваньки там не было. Старуху и другого рабочего, которым был на этот раз Федька, забрали и фабрика была перенесена хитрованцами в другое место.
Ма<рфу>шка знала, что Ванька работал на фабрике. Он, по его словам, часто носил оттуда деньги.
Она возымела подозрение, не он ли донес на фабрику полиции и она еще пуще стала следить за своим благоверным.
Поздней ночью на дворе одного из ночлежных домов собралась большая куча хитрованцев.
— Дела плохи, — говорили некоторые из них, — среди нас завелся настоящий Каин-предатель. Скоро совсем житья не будет. Надобно его поймать и сплавить с Хитрова рынка.
— А где его поймаешь, — ответили другие, — придется прямо хоть с Хитрова долой убираться. Тут житья нет.
В толпу говоривших протискалась женщина. То была Марфушка.
— Братцы, — завизжала она, — я знаю этого Каина. Он мой как раз благоверный, Ванька Лысый.
— Лысый, — проговорили недоверчиво некоторые, — а ты почем это, холера, знаешь?
— Послушайте, — кричала Марфушка, — разве не он был в компании, когда посадили в шары Степку?
— Ну он. А что же из этого?
— А разве не он был в компании, когда закрыли нашу паспортную фабрику? Он. Он и доносит все. Скажите, откуда у него деньги? Он их из полиции получает за наши головы!
Доводы были более чем убедительны и хитрованцы решили следить за Каином.
Спит Ванька на своей наре на Хитровом и видит он страшный сон.
Стоит он на какой-то обширной сплошной поляне, а кругом воет вьюга, заметает все следы и валит всюду снег в сугробы.
И вот прямо к нему идет какой-то архиерей.
Он вглядывается и видит, что это Николай Угодник.
— Слушай, Ванька, — говорит он ему, — не будь Каином, а покайся мне в своих грехах и не смей подводить свою нищую братию. Это большой грех.
— Стану я тебя слушать, — отвечает Ванька, — если за донос мне столько денег дают, что я могу всю Хитровку вином опоить. Буду кляузничать, да и все тут.
— Нет, не будешь, — отвечает Николай Угодник. — Ей, волки, ступайте сюда и разорвите окаянного предателя Каина, губителя своей же братии.
И откуда ни возьмись, появилась огромная стая волков. Стоят кругом него, зубами щелкают и один из волков впился ему в ногу.
И Ванька проснулся весь в холодном поту.
Около него сидела его Марфушка с большим ножом в руке и колола им его в ногу:
— Признайся, — шипела она, — ты предал, Каин, Степку? Ты отдал товарищей дубакам (полиции) из тех, кто паспорта делал?
Но Ванька не признавался, хотя в душе уже решил не баловать более и не выдавать товарищей.
И Марфушка оставила его, грозя смертью в случае, если она узнает что.
И она узнала.
К ней как-то привязался какой-то чиновник из сыскного отделения, из неважных. Они вместе кутнули и сыщик по секрету рассказал Марфушке, как они накрыли фальшивых паспортистов и как навел их на этот путь свой же брат, босяк.
Марфушка сообщила обо всем ею слышанном хитрованцам.
Темный-претемный подвал на Хитровом рынке. Если вообще люди задумывают что-либо темное, они всегда уходят куда-либо под спуд, во мрак и там вершат свои дела. Так было и в данном случае.
На грязном полу сидит человек десять обитателей Хитрова рынка и среди ник сидит и Ванька.
— Ванька, — говорит ему старший из босяков, — ты Каин- предатель. Мы хорошо знаем, что ты, именно ты предал фабрику паспортов дубакам, и думаем, что ты же предал и Степку. Покайся и ступай с Хитрова подобру-поздорову. Нам таких не надо.
— Он предал меня, душегуб, Каин проклятый, — раздалось из двери.
Оттуда вышел или, скорее, прямо выскочил Степка.
Его только выпустили из шаров по недоказанности вины.
— Не признаю себя виновным, — отвечал дерзко и высокомерно Ванька Каин, — вам же будет плохо, если меня убьете.
Босяки стали совещаться.
Затем двое бросились на Ваньку, ударом кулаков свалили на землю и один воткнул ему в рот дырявую шапку, а другой перетянул горло веревкой и связал ему на спине руки.
Ванька Каин отчаянно отбивался.
Но веревка взвилась кверху на крюк, вбитый в потолок и скоро Ванька уже болтался на самодельной виселице. Он взмахнул в воздухе два или три раза ногами и успокоился.
Каина повесили.
Когда он уже остыл, у него изо рта вынули шапку и доложили местному дворнику, что один из босяков повесился.
И кто же будет расследовать, что сделали с бывшим человеком? Кому он нужен и на что годен?
И Ванька Каин погиб.