Олег Вольский

Россия дает нам шанс?

Политическая позиция Moldovatoday.net хорошо известна нашим постоянным читателям. Тем не менее, мы неоднократно предоставляли свою площадку носителям иных, отличных от наших, взглядов и идей. Именно к таким относится автор данного текста. Олег Вольский — проживающий в Молдове русскоязычный бизнесмен, излагает свою позицию по проблеме изменения стратегии России в отношении т. н. непризнанных государств. Статья печатается вместе с комментарием, представленным одним из наших экспертов.

Сегодня приднестровская проблема близка к решению, как никогда. Впервые более чем за пятнадцать лет интересы Молдовы как одной из конфликтующих сторон и России как основного посредника при переговорах, не противоречат друг другу. Россия согласна разрешать конфликт без ущерба для территориальной целостности Молдовы. Это отражает чаяния многих граждан РМ, уставших от вялотекущей холодной войны между правым и левым берегом, войны, которая началась еще до распада советской империи.

Теперь мы можем довершить то, что не было закончено в 1997 году, когда Владимир Воронин под давлением Вашингтона отказался подписать «меморандум Козака», в результате чего решение проблемы было отложено на годы. Страна до сих пор пребывает в разделенном состоянии, и с течением времени вражда между жителями двух берегов становится только сильнее. Этот процесс усугубляется румынской культурной и политической экспансией, которая достаточно спокойно воспринимается в Молдове, но вызывает резкое отторжение в ПМР. Если так пойдет и дальше, то нашей стране уже никогда не удастся восстановить целостность своего народа. Раскол нации — величайшая политическая трагедия, но при этом единственное, что мы сейчас делаем для того, чтобы решить эту проблему, это беспрерывный поиск виновных. Впервые за десять лет мы вплотную приблизились к возможности восстановить некогда единую Молдову.

Необходимо немедленно согласиться с новой позицией России в вопросе Приднестровского урегулирования. Даровав ПМР особый статус в составе новой федеративной молдавской республики, мы сможем: а) положить конец многолетней вражде и сплотить как молдаван, так и русских, живущих по обе стороны Днестра; б) предотвратить румынизацию, в обозримом будущем грозящую Молдове потерей национального суверенитета; в) обеспечить должное соблюдение прав русскоязычного населения; г) соединить в цельную экономическую структуру промышленный восток и аграрный запад, что позволит ликвидировать перманентный экономический кризис. Это уже не говоря о том, что налаживание отношений с Россией способно принести Молдове ряд важных преимуществ. Важнейшим из них может стать возвращение молдавской винодельческой продукции на российский рынок — не воображаемое, как сейчас, а вполне реальное. Россия многие годы является важнейшим экономическим партнером Молдовы. Тем более странно наблюдать тот разлад, который царит в политических отношениях двух государств. Не думаю, что от построения здоровых отношений с большим восточным соседом Молдова может проиграть.

Одним из ключевых пунктов новой позиции России в вопросе Приднестровского урегулирования является подтверждение и неукоснительное соблюдение РМ нейтрального статуса, прописанного в Конституции. Со дня обретения своей независимости Молдова является нейтральным государством, и пока что от этого никто не пострадал. В нашем положении нейтралитет является синонимом суверенитета, а нарушение этого статуса способно привести к полной утрате независимости. Еще ни одна страна мира не начала жить лучше оттого, что на ее территории появились базы НАТО. Если Молдова действительно хочет вернуть Приднестровье, то нашему государству необходимо срочно прекратить практику заигрываний с Североатлантическим альянсом. НАТО и Приднестровье — две вещи несовместные, а объединение возможно лишь при наличии соответствующего стремления с обеих сторон. В РМ до сих пор много сторонников идеи решить конфликт путем давления или насилия. Смею напомнить, что в начале девяностых их было еще больше.

Россия готова отстранить от власти Игоря Смирнова и его сторонников из-за их неготовности идти на компромиссы. К власти в Тирасполе придут здравомыслящие политики, не желающие продолжения конфронтации и разделяющие идеи федерализма. По инициативе российского руководства приднестровский конфликт, наконец, может быть разрешен без ущерба как для Молдовы, так и для ПМР. И почему бы нам не воспользоваться представленной возможностью и не закончить многолетнюю холодную войну? Россия дает нам шанс — воспользуемся же им!

 

Флориан Краско

Москва готовит нам Приднестровье в масштабах всей Молдовы

Так как степень политического присутствия России в Молдове можно охарактеризовать как «подавляющую», то нет ничего удивительного в том, что в нашей стране очень многие до сих пор исповедуют промосковские взгляды. Рассматриваемый текст интересен тем, что он иллюстрирует позицию отечественных сторонников кремлевской политики в вопросе о переменах в стратегии России по Приднестровью. Позиция автора, учитывая его взгляды, выглядит вполне предсказуемо — он предлагает полностью поддержать «новый» российский вариант урегулирования конфликта. В общем плане, все, написанное Олегом Вольским, звучит как своеобразное оправдание, в качестве фундамента его идеи выдвигается постулат «Давайте поступим, как хотят россияне, ведь я не вижу в этом ничего плохого».

Способность игнорировать негативные стороны жизни — качество относительно полезное, хотя и не слишком удобное для бизнесмена, коим является автор. К огромному сожалению, мы, в отличие от господина Вольского, имеем к разработчикам российской стратегии целый ряд вопросов. Однако, не желая мучить ни их, ни себя, мы предпочитаем, подобно господину Вольскому, выразить свою позицию в ряде конкретных тезисов.

Первое. Никакой необходимости в «объединении» двух берегов в одно федеративное государство на данный момент не наблюдается. Наоборот, налицо огромная, фактически непреодолимая разница в политической ориентации. Для нынешней ПМР есть только одно явление, страх и ненависть к которому превышают силу подобных эмоций в отношении Кишинева — Бухарест. С той стороны объединения не желает ни один реальный политический актор, а все проекты «восстановления территориальной целостности», возникающие на этом берегу Днестра, всегда подразумевают использование силы. Помимо разницы жителей РМ и ПМР в политической ориентации, в последнее время все четче оформляются и различия в национальной самоидентификации. ПМР, несмотря на наличие слова «молдавская» в своем названии, не является молдавским государством. Те его жители, которые являются этническими молдаванами, на самом деле не ощущают себя таковыми. С некоторыми оговорками можно утверждать, что в Приднестровье сейчас идет процесс своеобразного этногенеза, и результат этого процесса будет напрямую зависеть от дальнейшей судьбы анклава. В случае вхождения ПМР в состав России, подавляющее большинство приднестровцев, вне зависимости от этнической принадлежности, скорее всего, признают себя русскими. Если же республика обретет независимость или продолжит формальное существования в составе единого с Молдовой государства, то мы, возможно, уже в ближайшие годы увидим рождение новой нации. Как она будет называться — не знаю, но, в любом случае, молдаванами они уже не станут никогда. Так что говорить о примирении «единого народа» неверно — он не един, более того, он не был таковым никогда. Я сам являюсь сторонником конфедерации, но ее центрами должны стать Кишинев и Комрат, а не Кишинев и Тирасполь.

Второе. Переход государства в конфедеративный формат действительно способно предотвратить румынизацию. Однако же если это будет происходить по подобному сценарию, то на смену румынской экспансии немедленно придет российская. Опираясь на годами лояльный Тирасполь, Кремль будет стремиться полностью изменить существующие схемы функционирования молдавского государства, устроив нам что-то типа Приднестровья в масштабах всей страны. Права русскоязычных будут защищаться даже чересчур усердно — если румыны хотят заставить Молдову говорить только по-румынски, то россияне будут переводить ее исключительно на русский. Олег Вольский справедливо замечает, что ни в одной стране, открывшей на своей территории базы НАТО, жизнь не стала лучше. Однако я готов попросить его показать мне государства, которые встали на путь прогресса после того, как туда вошли вооруженные силы России. Русификация вместо румынизации — Харибда вместо Сциллы.

Третье. С экономической точки зрения слияние Молдовы и ПМР не способно принести рядовым молдаванам ничего, кроме дальнейшего усугубления кризиса. Экономика Приднестровья по своей природе полностью криминальна, а у нас и своих бандитов более чем достаточно. Легализация приднестровской экономики в Молдове приведет к окончательному слиянию теневых секторов обоих берегов. Насчет перспектив объединения народов я испытываю обоснованные сомнения, но у меня нет никаких сомнений в том, что криминальный элемент объединится мгновенно! Помимо своих воров, на нашу шею сядут и их воры. А Россия не сделает ничего для того, чтобы это предотвратить.

Наша позиция в вопросе о Приднестровье остается неизменной, не смотря ни на какие сказочные предложения РФ. Мы считаем целесообразным самостоятельно начать процесс признания ПМР в качестве независимого государства. Если Молдова хочет иметь будущее, то единственно возможным вариантом отношений между Кишиневом и Тирасполем являются отношения дипломатические. Приднестровье — просто соседняя НЕМОЛДАВСКАЯ страна. Так тому и быть.

4.2007

 

Олесь Стан

Румынское Косово

Политическое присутствие Бухареста в нашей стране с каждым днем становится все заметнее. С того момента, когда Траян Бэсеску выдвинул Кишиневу предложение объединиться в рамках Евросоюза, дипломатическое наступление Румынии на Молдову постоянно усиливается. Румынский суд признал законность оккупации Бессарабии и Буковины в 1941 году, объявив ее «освобождением», румынское внешнеполитическое ведомство «выбило» у Брюсселя эксклюзивное право на выдачу молдавским гражданам европейских виз, Румыния все более облегчает процедуру получения собственного гражданства и подсчитывает стоимость будущей «унии». Кишиневское руководство не раз заявляло о своем негативном отношении к подобным действиям, но, похоже, у нашей власти нет других средств воздействия на Бухарест, кроме вялых и невнятных протестов. На наших глазах происходит последовательная реализация «великорумынского» проекта, который еще три года назад показался бы параноидальным бредом любому здравомыслящему человеку как по эту, так и по ту сторону Прута. Румыния, одно из самых нестабильных в экономическом отношении государств, похоже, всерьез собралось прирасти новыми территориями.

Отечественные сторонники унионизма приветствуют это, однако до сих пор никто из них толком не высказался о том, как они сами представляют себе процесс формирования «единого румынского государства». Между тем, румынская национальная политика традиционно была бескомпромиссной и жестокой, во все времена румынское руководство, будь то режим Антонеску, советская диктатура или современное «демократическое» правительство, проводило четкую линию унитаризма со всеми вытекающими отсюда последствиями — запретом национального языка, сменой фамилий и прочими сопутствующими случаю элементами. Суть румынской национальной политики можно определить одной фразой — в Румынии должны жить одни румыны.

Между тем современный Бухарест все чаще сталкивается именно с проблемой регионального сепаратизма. Стремясь к присоединению новых территорий, Румыния оказывается признать то, что ей с течением времени становится все тяжелее контролировать собственные национальные окраины. Одним из вызовов, стоящих перед румынской властью, является вопрос о статусе компактно проживающего этнического меньшинства — трансильванских венгров.

Трансильвания, в прошлом часть Австро-Венгерской империи, впервые была присоединена к Румынии после Первой Мировой войны. В пятидесятых годах двадцатого столетия этому краю даже было предоставлено некое подобие автономии, но затем Чаушеску безжалостно ее ликвидировал. Тем не менее, проблема трансильванских венгров постоянно давала о себе знать. Особенно резко она обострилась к концу советского правления в Румынии. Падение диктаторского режима несколько сняло напряжение, однако в наши дни оно вновь начало возрастать.

Венгры как национальное меньшинство проживают не только в Румынии, но и в ряде стран, в девятнадцатом веке входивших в состав империи Габсбургов. После падения советских режимов в Восточной Европе начался рост этнонационализма. В Будапеште появлялось все больше сторонников идеи «Великой Венгрии», объединения всех земель, на которых живут этнические венгры, в том числе и Трансильвании. Но потом эта линия потеряла свою актуальность — Венгрия все стремительнее превращалось в рядовое европейское государство без особых внешнеполитических претензий. Когда к власти пришло левое правительство, все националистические и экспансионистские проекты стали уделом маргиналов.

В то же время в Трасильвании незаметно, исподволь шел рост сепаратизма. Из массы породивших его причин можно выделить тяжелую экономическую ситуацию в Румынии и жесткую позицию правительства в отношении нацменьшинств. Диктатура Чаушеску пала, но положение венгров, лишенных автономии, не улучшилось. Естественно, стабильная и финансово состоятельная Венгрия казалась этническому меньшинству куда более привлекательной, чем бедная шовинистская Румыния. А с обострением косовской проблемы соответствующие настроения в Трансильвании активизировались еще сильнее.

Лидер венгерских сепаратистов Ласло Текеш и его сторонники, число которых, по некоторым сведениям, постоянно растет, ратует за обретение краем самой широкой автономии, которая включает в себя наличие собственного президента и правительства, финансовую независимость, ведение делопроизводства на венгерском языке и право осуществлять дипломатические сношения с иностранными государствами. Как мы видим, то, что авторы проекта подразумевают под автономией, не многим отличается от суверенитета. Впрочем, проект не был поддержан большинством трансильванских венгров; тем неожиданнее для румынских властей стали результаты референдумов, проведенных в крае местными «активистами». В отдельных населенных пунктах за получение автономии высказалось до ста процентов населения.

Румынские власти, как могут, пытаются ограничивать сепаратизм. Они достаточно успешно сотрудничают с официальной местной организацией под названием Демократический союз Венгров Румынии, но на фоне этого все большую поддержку населения получает отделившийся от него Гражданский союз, руководители которого настроены крайне радикально. Более того, постепенно радикализируются настроения и среди лояльного да недавнего времени Демократического союза.

До сих пор сепаратизм румынских венгров сдерживало то, что у него практически полностью отсутствовала поддержка со стороны официального Будапешта. Жители Трансильвании неоднократно сетовали на то, что венгерское правительство постоянно демонстрирует свою полную незаинтересованность в поддержке соотечественников за рубежом. Официальные венгерские власти не раз выступали против предоставления жителям Трансильвании венгерского гражданства, опасаясь наплыва людских масс, жаждущих получения соответствующих социальных льгот. Но в наши дни в Венгрии происходит достаточно радикальный пересмотр этого вопроса. По мере того, как слабеют позиции нынешнего левого правительства, возглавляемого премьер-министром Ференцем Дюрчанем, который не так давно прилюдно признался в том, что руководство скрывало от народа истинное, весьма неприглядное положение дел в экономике, происходит постоянное усиление правых. Поддержка трансильванских венгров является одним из основных пунктов правоцентристской партии ФИДЕШ, возглавляемой бывшим премьером Виктором Орбаном. Полной неожиданностью для румынских политиков стали недавние слова венгерского президента Ласло Шойома о том, что Трансильвания заслужила автономию — это было сказано в личной беседе с Траяном Бэсеску. Можно прогнозировать, что подобные поползновения будут расти — скорее всего, крайне непопулярную левую власть в Венгрии сменят именно правоцентристы.

До поры, до времени в Бухаресте надеялись, что при вступлении в ЕС «венгерский вопрос» будет снят сам собой. Однако референдумы об автономии, результаты которых произвели на румынские власти крайне гнетущее впечатление, были проведены уже в 2007 году. Скандальное высказывание венгерского президента тоже сошло с его уст сравнительно недавно. Множество аналитиков отмечает рост национализма в Центральной и Восточной Европе, и Венгрия в этом отношении — не исключение. Как и на постсоветском пространстве, здесь многое будет зависеть от решения ООН по Косово. Между тем, румыны уже сейчас выражают категорический протест против приобретения Трансильванией автономного статуса. Министр внутренних дел Василе Блага высказался вполне ясно — ни о какой автономии и речи быть не может.

Подавляющее большинство трансильванских венгров (более восьмисот тысяч человек) не удовлетворены своим положением внутри унитарной Румынии. В случае поддержки официального Будапешта, что в ближайшем будущем может стать реальностью, Румыния может напрямую столкнуться с угрозой отторжения собственных территорий. Однако при этом Бухарест всерьез рассматривает возможность присоединения Молдовы. Если допустить возможность развития событий по румынскому сценарию, Молдова, лишенная каких-либо автономных прав, становится частью унитарной Румынии. Позволят ли румынские власти, которые даже венгров хотели сделать румынами (на протяжении почти всего двадцатого столетия им банально запрещали говорить по-венгерски — О.С.), молдаванам остаться молдаванами? А понравиться ли перспектива тотальной натурализации гагаузам с их общеизвестным отношением к Румынии и румынам?

Стремясь присоединить Молдову, Румыния польстилась на кусок, который она не сможет проглотить. Реализация «великорумынского» проекта никогда не стала бы даже теоретически возможной, если бы не полная несамостоятельность нынешней власти. Некая иллюзия ответных мер, представленная высказыванием Владимира Воронина по поводу того, что Молдова готова предоставить свое гражданство живущим в Румынии молдаванам, выглядит просто жалко. Можем ли мы говорить о том, что официальный Кишинев противодействует ползучей экспансии? На ум приходят лишь неутешительные выводы — либо современную молдавскую власть полностью устраивает происходящее, либо она просто не в состоянии что-либо противопоставить этому.

3.2007

 

Иван Кириогло

Конфедеративная республика Молдова и Гагаузия

В современном мире различные многонациональные государства вынуждены решать схожие проблемы. Необходимость обеспечения нормальных отношений между этносами, проживающими на территории той или иной страны, обуславливает появление всё новых и новых схем национальной политики, большая часть которых, к сожалению, не удовлетворяет требованиям времени. На данный момент мы можем перечислить три основных варианта подобных моделей.

Вариант первый — «мультикультурное общество». Это популярное в Западной Европе понятие не случайно взято нами в кавычки — никакой «мультикультурности» на самом деле не существует. Жизнь «мультикультурных» стран характеризуется тем, что межэтнические взаимоотношения в них обострены до предела. Власть фактически лишена контроля над деятельностью национальных диаспор, в перспективе грозящих образовать на территории государства ряд сепаратистских анклавов, или, что более вероятно, попросту ассимилировать коренное население. Постоянные брожения среди мусульманского населения Франции и Великобритании, проблемы с мигрантами из стран бывшего соцлагеря — всё это грозит в ближайшем будущем стать для западной цивилизации проблемой номер один. Такие термины, как «толерантность» и «политкорректность» уже давно являются синонимами слабости, конформизма и политики постоянных уступок: на глазах у всего мира Европа превращается в Азию. Процесс этот, судя по всему, принял необратимый характер.

Вариант второй — «имперский авторитаризм». Эта схема, основанная на жёстком диктате единого центра, железной рукой подавляющего все проявления национального самосознания, веками функционировала в России. Россия, которая, как показывает история, не может существовать ни при какой власти, кроме тоталитарной, в том или ином виде эксплуатировала имперскую идею со времён Петра I. По ныне действующей российской конституции, государство имеет федеративное устройство, однако в реальности все субъекты федерации управляются из Москвы. Как уже говорилось выше, подобная модель подходит лишь для полицейских стран. Малейшая слабость власти мгновенно порождает сепаратизм и неминуемо ведёт к кровопролитию. Однако нынешняя молдавская власть предпочитает именно такую схему. Кишинёвский унитаризм, основанный на насилии, на каждом шагу подтверждает свою неэффективность, но наше руководство со свойственным ему упрямством продолжает идти проторенным российским путём.

И, наконец, третий вариант — конфедерация, она же договорная федерация. Подобное государственное устройство характерно для малых стран, имеющих нейтральный политический статус при очень высоких экономических показателях. Самым ярким примером здесь является Швейцария, разделённая на ряд германо- и франкоязычных кантонов, каждый из которых обладает самоуправлением и имеет представительство в нижней палате парламента. Швейцарская демократия, основанная на конфедеративных началах, является одной из самых эффективных в Европе. Двадцать шесть самостоятельных административных единиц и четыре официальных государственных языка никогда не становились помехой государственному единению. Швейцария на данный момент, если так можно выразиться, является куда в большей степени Европой, чем Англия, Франция или Германия, погрязшие в этнических и религиозных дрязгах.

В нынешней Молдове есть политики, которые берут Швейцарию в качестве объекта для подражания. Откровенно смехотворные заявления того же Думитру Брагиша о намерении едва ли не за пару лет превратить нашу страну в цветущий альпийский рай, известны всем. Время его премьерства убедительно доказывает ценность его слов. Однако в отношении государственного устройства Швейцария продолжает оставаться для Молдовы вполне приемлемым образцом.

Превращение нашей страны в конфедерацию по типу швейцарской могло бы способствовать решению многих фундаментальных внутриполитических проблем. В частности, повышение роли Комрата мгновенно остановило бы рост протестных настроений в Гагаузии. Преобразование унитарной республики в равноправное молдо-гагаузское содружество стало бы первым шагом по искоренению наследия полицейского режима Воронина, являющегося очагом постоянной напряжённости в регионе. Становление Молдовы в качестве мирного, цивилизованного, экономически развитого государства, невозможно без полного пересмотра существующих отношений центра с Гагаузской автономией, уже давно лишённой всяких прав. Основой будущих отношений должен стать равноправный договор между Молдовой и Гагаузией.

Распределение властных полномочий между Кишинёвом и Комратом устроило бы как Европу, совершенно не заинтересованную в эскалации любого конфликта в бассейне Прута и Днестра, так и Россию. И в этом случае, можно было бы говорить о вполне реальном, а не декларативном нейтралитете нового государства. Более того, создание молдо-гагаузской конфедерации на данный момент является единственным способом вернуть Приднестровье. В случае успешности этого проекта Приднестровье, возможно, увидит, что перспектива быть вечным пасынком России, доставляющим столько хлопот и не очень ею любимым — не единственный вариант для полноценного и относительно безопасного развития и захочет заключить равноправный конфедеративный договор с Молдовой и Гагаузией, стать полноценной частью нового государства.

Коммунистический унитаризм в Молдове обречён. Несмотря на это, ПКРМ и её сателлиты, в случае сохранения власти, гарантированно продолжат политику организованного насилия. Единственный шанс для будущего двух братских народов, молдаван и гагаузов, заключается в создании нового государства конфедеративного типа.

Продолжая тему перспектив создания молдо-гагаузской конфедерации, в первую очередь требуется оговорить то, что конфедеративное государственное устройство возможно только при демократической форме правления. Истинная федерация (или конфедерация) способна существовать и успешно функционировать лишь при наличии развитых институтов гражданского общества и полной прозрачности действий всех ветвей власти. Федерализация подразумевает демократию, но и установление демократии подчас невозможно без проведения федерализации. Нечто подобное относится и к современной Молдове.

Коммунистический унитаризм со временем все больше проявляет свою истинную природу. Власть усиливает давление на оппозицию, каждый месяц появляются новые уголовные дела, тюрьмы с завидной регулярностью пополняются политзаключенными. Режим, созданный молдавскими коммунистами, не может существовать без террора, любые послабления, любые, даже откровенно показушные, шаги в сторону демократизации станут началом его полного и окончательного краха. ПКРМ изо всех сил держится за идею сохранения унитарной республики, однако унитаризм рушится: Приднестровье уходит от нас все дальше, Гагаузия выбирает оппозиционную Кишиневу власть. Молдова постепенно осознает полную невозможность дальнейшего существования в нынешнем виде.

Будущее нашей страны может быть связано лишь с коренным пересмотром всей системы внутриполитических отношений. Ниже приводится ряд процедур, которые, при условии их выполнения, способны привести к началу становления Молдовы как цивилизованного, экономически развитого современного государства.

Первое. Необходимо заключить новый союзный договор между Кишиневом и Комратом. Гагаузия должна получить статус равноправного политического субъекта, наделенного самоуправлением в законодательной, исполнительной и судебной сфере, у нее появляется собственное правительство, расширяются полномочия парламента. Отношения с центром должны приобрести характер партнерства, а не насильственного подчинения.

Второе. Все органы нынешней государственной власти должны быть преобразованы. Это подразумевает появление конфедеративного правительства и нового двухпалатного парламента, одна из палат которого будет представлять собой именно вариант равноправного молдо-гагаузского представительства.

Третье. Полномочия президента сокращаются в пользу парламента. Молдова преобразуется в конфедерацию с парламентско-президентской формой правления (реальной, а не декларативной).

Четвертое. В процессе преобразования государственного устройства необходимо начать переговоры с представителями Приднестровья о возможности вхождения в новую конфедерацию на правах третьего полноправного субъекта.

Пятое. Конфедерация Молдовы и Гагаузии, подобно Швейцарии, закрепляет за собой нейтральный статус без возможности присоединения к каким-либо политическим и военным союзам.

Эти и другие положения закрепляются в новом документе — Союзном договоре. Таким образом, Молдова предотвращает возможность распада и усиления сепаратистских тенденций. Более того, предложение Приднестровью стать равноправным субъектом конфедерации, возможно, является единственным способом вернуть другой берег Днестра в состав Молдовы.

12.2006

 

Александр Зданкевич

Молдавский язык будет уничтожен

В Интернете появилась информация, согласно которой на Украине действует некая комиссия по переводу украинского языка на латинскую азбуку. В материале, опубликованном сразу на нескольких веб-сайтах, говорится о том, что Виктор Ющенко и его «оранжевые» сторонники, прежде всего, экс-министр иностранных дел Борис Тарасюк, готовят проект по тотальному внедрению латиницы, что подразумевает полный отказ от кириллической письменности. Целью этого проекта является ускорение интеграции Украины в структуры ЕС и НАТО. По словам источника, пророссийски настроенный премьер Виктор Янукович обязался не мешать Ющенко в осуществлении проекта «в обмен на свободу действий в экономической политике». Процедура перевода украинского языка на латинскую графику намечена на январь 2007 года.

В последнее время идея внедрения латиницы приобретает на постсоветском пространстве всё большую популярность. Программы латинизации активно разрабатываются, например, в Грузии: считается, что это, опять же, должно облегчить вхождение государства в евроатлантические структуры. Вопрос о переходе на латинский алфавит ныне актуален настолько, что служит отдельным предметом обсуждения на Межпарламентской ассамблее ГуАМ, на последней сессии которой представители государств-членов этой организации договорились о проведении подробных консультаций друг с другом в этой области. Как уже говорилось выше, подобная языковая политика проводится в контексте «евроинтеграции», и РМ, в которой опыт латинизации прошёл наиболее успешно (Азербайджан не в счёт — там до сих пор практически официально используется как латинская, так и кириллическая азбука), похоже, решила в этом отношении продвинуться дальше своих соседей.

Те консультации, которые ведут между собой страны-члены ГуАМ, являются частью масштабного плана новых преобразований в языковой сфере, которые в недалёком будущем могут коснуться жителей сразу нескольких государств. Компетентный источник предоставил нам информацию, согласно которой в ближайшее время в РМ останется единственный «официальный» язык — классический румынский. Соответствующий законопроект сейчас находится в стадии активной разработки. На данный момент известно, что он будет выдвинут сразу несколькими депутатами от разных фракций. Упоминаются такие имена, как Штефан Секэряну, Влад Кубряков, Виталия Павличенко, Анатол Цэрану и др. Его внесению будут предшествовать активные парламентские дискуссии, суть которых сведётся к одному простому утверждению: никаких молдаван не существует, есть лишь восточный «подвид» румынского этноса (как мы видим, этот процесс уже начался). Коммунисты не станут препятствовать инициативе националов — закон, нарушающий все принципы существования цивилизованного государства, будет официально поддержан спикером Лупу и принят в самые короткие сроки. Причина подобного отношения ПКРМ к вопросу предельно проста — несмотря на то, что проект выдвинут унионисты, сам он от начала до конца является детищем главного идеолога партии власти нынешней Молдовы — Марка Ткачука.

Процесс начнётся с корректировки работы средств массовой информации, которым будет предписано в экстренном порядке перейти на румынский язык. Всё это будет делаться в рамках концепции ускорения евроинтеграции и вхождения в «пространство НАТО». Выдвижение законопроекта намечено на январь 2007 года. Существованию молдавского языка, который объявят наречием маргиналов, настанет конец, вместе с ним из страны уйдёт и русский.

Таким образом, происходит возврат к практике времён распада СССР, когда румынские нацисты устраивали настоящий террор на улицах Кишинёва, вылавливая и уничтожая всех, кто говорил не на их языке. Сегодня репрессии будут выглядеть более цивилизованно — представителей молдо- и русскоязычных СМИ, скорее всего, начнут преследовать абсолютно законно — все оппозиционные масс-медиа попросту закроют. Как известно, наше руководство в подобных ситуациях не привыкло разбираться в средствах.

Так или иначе, мы не склонны считать появление законопроекта о румынском языке неким принципиальным новшеством. Оно стало закономерным итогом длительного процесса, начало которому было положено ещё в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Сам по себе перевод молдавского языка на латинскую графику являлся грубым нарушением вековых традиций нашего государства. Православное молдавское княжество всеми силами сопротивлялось католической экспансии и сопутствующей ей латинизации. Молдавский язык имел кириллическую азбуку, как того и требовали каноны веры, а латинский алфавит внедрялся на территориях, покорившихся Ватикану или напрямую зависящих от него. Кириллическое письмо в Восточной Европе всегда было признаком принадлежности к православию, в то время как письмо латинское было свойственно католическим народам. Алфавит во многом определял лингвистическую разницу: так, «кириллический» сербский язык не эквивалентен «латинскому» хорватскому, и все попытки создать единый сербскохорватский язык наталкивались на это различие и закончились в конечном итоге ничем. Кириллическая азбука была основным признаком самобытности молдавского языка: естественно, отказ от неё дал румынам с их церковью, всегда имевшей тесные связи с Римом, повод говорить о том, что никакого «молдавского» не существует в природе, а есть лишь «молданизмы» и прочие лингвистические недоразумения. Ну а если нет молдавского, то вывод напрашивается сам собой — никаких молдаван тоже нет. Нет языка, нет и народа.

Похоже, такая постановка вопроса не только полностью устраивает наших официальных лиц — они делают всё возможное для развития ситуации с молдавским языком в подобном русле. Марк Ткачук, советник президента Воронина, всегда являлся активнейшим участником процесса румынизации Молдовы и латинизации СНГ. Сегодня он консультирует коллег по ГуАМ и отвечает за распространение этих идей в информационном поле РМ. И если события будут и дальше развиваться по его сценарию, то в самом скором времени молдавский язык, а вместе с ним и молдавский народ, станут частью истории.

12.2006