Лондон. Гостиница «Парус»

Небо за окном было похоже на только что выстиранную, но еще не отжатую простынь, целиком накрывшую город. Простынь давно набухла, но никто пока не собирался ее отжимать. Ветром же только сбрасывалась водяная пыль, оседавшая на всем, что ей встречалось на пути к земле.

Два господина на краю Лондона в одном из номеров третьеразрядной гостиницы под шум моросящего уже третьи сутки дождя внимательно читали каждый свой экземпляр проекта контракта, который мог принести всем и большие деньги, и полное исчезновение вкладываемых в дело сумм. Завершалась работа над, возможно, очень прибыльной, хотя и рискованной операцией международного масштаба. Заказчик проекта – один из результативных футбольных клубов Европы. Исполнитель – никому не известное, но, очевидно, сумевшее доказать свою надежность и профессионализм, аккредитованное в России закрытое акционерное общество «Прогресс». Заказчик платит исполнителю оговариваемую соглашением сумму денег, если команда, интересы которой представляет заказчик, гарантированно выигрывает финальную встречу команд предстоящего Европейского футбольного первенства. В случае проигрыша заказчика исполнитель компенсирует заказчику неустойку в размере трехкратной суммы премиальных исполнителя за выигрыш команды заказчика. В тех же размерах заказчик выплачивает исполнителю неустойку, если команда заказчика не попадает в финальную игру. Несколько, на первый взгляд, странное соглашение становилось вполне понятным и логичным с учетом того, что команда заказчика в мировой футбольной лиге считается в настоящее время сильнейшей и к финальной встрече, безусловно, наберет необходимое количество очков. Тогда победоносный финал – основная цель заказчика. В нем, как правило, встречаются соперники. приблизительно равные по опыту и возможностям. Здесь все решает случай. Случая заказчик не хотел. Исключить случай поручалось исполнителю. Как он это сделает, заказчика не интересовало. Главное результат и желательно без криминальной окраски. Деньги, естественно, потом.

Еще примерно через полтора часа сделка была завершена – в номере никому не известной гостиницы и в стране, подданными которой вышеозначенные господа никогда не являлись.

От дома Юрия Кузьмича Прохоренко, главного тренера «Сокола», до Лужников, где сегодня должна состояться встреча традиционных соперников «Сокола» и «Вымпела», на машине можно доехать минут за пятнадцать. Реально с учетом московских пробок – за сорок.

«А ведь опаздываю», – подумал Юрий Кузьмич, доедая приготовленную женой окрошку, единственное, что в такую жару он мог проглотить, а уже неделю стояло под тридцать.

Засигналил домофон. Жена взяла трубку.

– Юра, к тебе. Просят принять заказное письмо. Впустить?

– Давай, – отозвался Юрий Кузьмич, доедая остатки холодной вкуснятины и надевая пиджак.

– Спорим, – тренер повертел конверт, – за месяц это уже третий футбольный специалист, который хочет поделиться своими соображениями, наставлениями и предупреждениями. Я его в мусоропровод, и без проблем.

– Подожди в помойку, – жена отняла конверт и нашла имя отправителя. – Какой-то «Прогресс». Может, тебе работу предлагают? Ведь опять проиграете. И тебя тогда точно попрут из главных тренеров. Тебе новая работа в самый раз.

– Ладно, давай письмо. Все равно читать некогда. Посмотрю потом.

Сунув письмо в карман, тренер вышел из квартиры. Проверяя, не забыл ли ключи от машины, он наткнулся на конверт. Уже сев в машину, он его все-таки вскрыл и бегло просмотрел. Юрий Кузьмич всегда с интересом и уважением относился ко всему, что помогало ему в работе. Его работа тренером, а несколько раз даже главным тренером сборной футбольной команды страны, была для него не только способом добывания денег на жизнь, но и возможностью совершенствования как специалиста и, если складывалось хорошо, получения незабываемого удовольствия. По этому поводу друзья много раз шутили: «Ты не только классный специалист со всеми своими удовольствиями, но еще и шизик».

Юрий Кузьмич с этим, может быть, и соглашался, но никогда не забывал, что хлеб с маслом гораздо вкуснее того же хлеба без масла. Полученное письмо сулило очередную возможность намазать масло на хлеб. Оно заинтересовало Юрия Кузьмича настолько, что, не дотрагиваясь до уже вставленного в замок зажигания ключа, он снова, но уже внимательно, прочитал его.

Это было письмо фирмы «Прогресс», специализирующейся на внедрении научно-обоснованных методик профессиональной подготовки к соревнованиям спортивных команд различного профиля, в том числе и футбольных. Фирма предлагала использовать специально разработанную уникальную методику тренировок, которая была настолько эффективной, что сборная России легко смогла войти, как утверждала фирма, в группу фаворитов команд Европейской футбольной лиги. Понимая, что все это только слова, которые еще нужно подтверждать, фирма просила Прохоренко Юрия Кузьмича, первого в этом году кандидата на роль главного тренера сборной России по футболу, встретиться с ее представителем и на практике убедиться в реальности предложения. Если оно будет принято, возможны дальнейшие обсуждения, но уже на более высоком уровне с разработкой плана совместных действий. Согласие на встречу фирма просила дать ей по телефону, приведенному ниже. Письмо Юрию Кузьмичу понравилось своей конкретностью, и в то же время какой-то осторожностью. Авторы со своими идеями не лезли напролом. Наоборот, предлагали лично попробовать, посмотреть, проверить, пощупать и только тогда согласиться с тем, что методика для клиента действительно полезна. Как будто наверняка знали, что она стоящая, а умные люди от такого, понятно, не отказываются.

«Если предлагают, почему бы и не попробовать, – подумал Юрий Кузьмич. – Конечно, после того, как увижу, что это не бред и не подстава».

Через минуту машина тренера двигалась в сторону Лужников.

Представитель фирмы, молодой человек чуть больше тридцати, худощавый, высокий, под метр девяносто, подтянутый, как после работы на тренажере, в строгом с иголочки костюме, делился фантазиями на тему оптимизации персонального управления поведением игрока с использованием интегрального психоэнергетического мнения болельщиков на оперативную обстановку на поле. В качестве тактической и стратегической поддержки игрока в работе с мячом предлагалось, если убрать научные выкрутасы, использовать звуковую реакцию болельщиков на ситуационные моменты игры.

– Все, что я рассказываю, на первый взгляд кажется сказкой, – выдавал представитель фирмы. – Но попробуем сделать так, чтобы вы, Юрий Кузьмич, лично убедились в том, что это правда.

– Хорошо, давайте ваши сказки, – улыбнулся Юрий Кузьмич.

– Прежде всего вот о чем, – начал представитель, – мы, Юрий Кузьмич, беседуем с вами, как со специалистом, который может профессионально оценить наше предложение. Если вы поймете, что оно интересно, то у вышестоящих товарищей не будет никакого недопонимания и размышлений – принять или не принять предложение. Насчет денег замечу, что когда их предлагают больше, чем планируется, и возможность заработать подтверждается специалистом, не специалисты – это те, кто вокруг вас, Юрий Кузьмич, всегда только за то, чтобы заработать.

– Но, – встрепенулся тренер, до того молча слушавший своего собеседника, – пока опустим все, что касается сказок. Займемся вещами, которые меня интересуют как тренера. Поговорим о ваших исследованиях, которые, как вы обещаете, сделают нашу команду непобедимой. В чем я, кстати, сомневаюсь. Простите, я вас перебью, – Юрий Кузьмич остановил представителя фирмы, который уже начал что-то говорить в ответ на сомнения собеседника. – Но я думаю следующее. У всех команд уровень подготовки к мировому первенству примерно одинаков. Факты проигрыша носят, скорее, случайный, но ни в коем случае не системный характер. Практически нельзя обеспечить так называемую стопроцентную «сыгранность» команды. Ведь игроки – это люди со своими проблемами, амбициями, характерами, физической подготовкой и другими индивидуальными особенностями. Вряд ли их можно заставить как нужно и очень слаженно «дудеть в одну дуду». Но можно ли тогда добиться того, чтобы игроки целиком и полностью работали по правилам? Практически это невозможно. Хотя, пофантазируем и представим себе, что вместо игроков-людей в команде игроки-роботы. Тогда при правильном программировании роботов команда могла быть, наверное, непобедимой. Но это сказки.

– Совершенно с вами согласен, – закивал представитель фирмы. – Но на процесс игры мы смотрим немного под другим углом, несколько отличным от принятого. Мы нашли, что есть невостребованные и, с нашей точки зрения, довольно значительные резервы совершенствования игры команд. Мы и привлекли эти резервы в предлагаемую нами методику тренировок. Если ее использовать на всех этапах любого первенства, победа команды по очкам будет обеспечена.

– Давайте ближе к делу, – опять завозился Юрий Кузьмич.

– Хорошо, ближе так ближе. Рассмотрим составляющие процесса, который называется «игра в футбол», – согласился представитель фирмы. – Эти самые составляющие, назовем их участниками игры, влияют на игру каждый по-своему. Таковыми являются не только те, кто бегает с мячом по полю, но и так называемое материальное оснащение процесса – футбольное поле, температура и влажность окружающего воздуха, стадион, где проводятся соревнования, да и болельщики, которые наблюдают за игрой. Ваш многолетний опыт тренера, уважаемый Юрий Кузьмич, неоднократно подтверждал, что влияние на исход игры этих участников достаточно велико. Самый главный на поле – игрок. Это тот, кто владеет навыками работы с мячом. Следующий по иерархии – команда. Команда – это совокупность игроков, владеющих коллективным навыком оптимизации движения мяча к заданной цели, например, прямо в ворота противника, или туда же, но через цепочку посредников. Почему-то большинство футбольных специалистов считают, что этих двух участников вполне достаточно, чтобы играть и выигрывать. Во всяком случае, профессионально на игру натаскивают только игроков, ну и, как играющий коллектив, команду. Вместе с тем на исход борьбы оказывают влияние и другие вполне материальные участники. Возьмем спортивное поле и его газонное покрытие. Если газон специально к игре не подготовить, например, как нужно не подстричь, результаты игроков будут значительно отличаться от возможных, причем в худшую сторону. Все зависит и от того, какой газонокосилкой обрабатывают газон. Обычной или специальной. Специальная косилка гарантирует равномерную высоту всех травинок в каждой точке спортивного поля. Если же косить обычной газонокосилкой, или просто ручной косой, высота травинок будет разной. Тогда игрок, когда бьет по воротам, должен корректировать удар с поправкой на то, что неровности газона будут мешать мячу лететь куда надо. Если за время тренировок на плохом газоне игрок привыкает к таким поправкам, то, например, на международных соревнованиях, мяч с большой вероятностью полетит мимо ворот. Получается, что физико-механические параметры участника игры, в данном случае газона, могут влиять на результативность игры. И никаким тренингом все это не предусмотришь, как, кстати, и погодные условия с их влажностью и температурой. Правда, в игре противники находятся в равных условиях. Для всех одинаковы и газон, и температура, и влажность. Разница в индивидуальности игроков. Поэтому результативность игры, как вы, Юрий Кузьмич, правильно заметили, можно считать случайной. Управлять всем этим очень сложно. Есть и еще один участник игры, – продолжал представитель фирмы. – Играют стадион и зрители. И не просто зрители, а болельщики. Наконец подошли к тому, что мы хотим вам, уважаемый Юрий Кузьмич, предложить. Мы предлагаем использовать коллективную точку зрения болельщиков на оперативный ход игры, за которой они наблюдают. Ее мы объединяем с опытом профессиональных игроков, работающих в данный момент с мячом на поле.

– Простите, перебью, – вклинился в завораживающую речь представителя Юрий Кузьмич. – Зачем игрокам какая-то дополнительная помощь болельщиков? Болельщики и без того поднимают игровой дух команды, ее желание победить. Потому мы и не препятствуем работе фанатов, разумеется, в соответствующих законных рамках. И еще. Во время игры я всегда чувствую поддержку трибун. Но это скорее эмоциональная поддержка, как когда-то во время войны все поднимались «за Родину, за Сталина!». Настоящий болельщик отличается от зрителя тем, что болеет. Вернее, он не болеет. Он участвует в игре, прокручивая в голове возможные игровые ситуации. Он как бы сам владеет мячом, но в голове.

– Правильно, – перебил тренера представитель фирмы. – Мяч – это своеобразный включатель. У мяча в игре есть тот, кто им владеет, и тот, кто хочет его отнять у владельца. Если игрокам каким-то образом передать точку зрения и своих, и чужих болельщиков на то, что в данный момент происходит на поле и что может произойти в следующий (такой своеобразный коллективный компьютерный прогноз), результативность действий игроков может возрасти на порядок. Болельщики на стадионе – это коллективный разум. Он анализирует процесс игры, полностью охватывая игровое поле во всех его точках. Каждый болельщик психологический датчик. Датчиков много, и они на процесс игры генерируют суммарную точку зрения стадиона. Она гораздо объективнее, чем у одного игрока или, скажем, у тренера, на то, что происходит на поле. Болельщики на массовом подсознательном уровне формируют (проектируют) почти идеальный вариант игры, выражая это звуковой реакцией на игровые коллизии на поле. Если в мозг игроков ввести идеальный вариант игры, то игроки, приложив вариант к своему профессиональному навыку, будут непобедимы. Разумеется, когда такое компьютерное решение болельщиков будет доступно только игрокам одной команды.

– Но это невозможно, – прервал представителя тренер. – Тогда болельщиков надо чем-то соединить, чтобы получаемый от них общий управляющий сигнал передавать только своим игрокам.

– Нет, возможно. Я вам попробую подробно объяснить, – заторопился представитель. – Чтобы из скрипки извлечь мелодию, ее сначала надо сочинить. Это делает композитор, перекладывая мелодию на ноты. Мелодию можно воспроизвести и без всяких нот. Спонтанно, как «крик души». Игрок на поле играет и на скрипке-мяче, и спонтанно, и с нот, которые ему пишет его опыт специалиста игры в футбол. Игроку можно подложить и дополнительные ноты, на которых в качестве мелодии в виде звукового фона записано еще и коллективное мнение болельщиков. С предлагаемых нот – шума болельщиков – игрок будет считывать дополнительные рекомендации о том, как лучше в каждый момент игры поступить с мячом. Например, правильна ли траектория движения и скорость мяча, или как использовать получаемый прогноз возможных действий противника, нарушающего эту правильность.

– Все, что вы говорите, может быть, и чистая правда, – засмеялся тренер. – И опыт болельщиков, и полная информация о том, что происходит на поле, и сами болельщики – носители достаточно правдивой информации об игре. Их же много, и они все видят. И интегральный мозг. Тоже здорово. Ну и шум, который, как по нотам, можно расписать, заманчиво. Только как расшифровать этот звуковой фон? Причем фон болельщиков не только своих, но и соперника. Вы ничего об этом не говорите, а я тем более ничего не знаю. И похоже, никто не знает. Поэтому, – тренер сразу стал серьезным, – дальнейший разговор с вами, уважаемый представитель фирмы, бесполезен. Мне, если честно, надоела почти часовая сказка, которую вы заставили меня слушать.

– Извините, пожалуйста, – остановил уходившего тренера представитель фирмы. – Сказку мы рассказали только для того, чтобы вы поверили, но уже не сказке. У нас есть и методика, и аппаратура (аппаратура – секрет фирмы), позволяющие расшифровать шумовое сопровождение игры – точку зрения болельщиков на ход игры, и донести ее до игроков. В головах участников вашей команды в каждый момент игрового времени будет картинка всего того, что происходит у них за спиной. А это очень большая помощь футболисту в оценке правильности его решения. Предлагаем, Юрий Кузьмич, вам в этом лично убедиться.

– И как в этом убедиться? – остановился тренер.

– Да очень просто, – пожал плечами фирмач, – в ходе любого матча. Вам представится возможность сравнивать мнение болельщиков с оперативными действиями игрока.

– Хорошо, – согласился тренер. – Через два дня встречаемся на стадионе «Локомотив». Пропуск на стадион получите и для аппаратуры. Потом посмотрим, продолжать сказки дальше или прощаемся.

– Спасибо, – поблагодарил представитель фирмы. – Аппаратуре пропуск не нужен. Она работает на расстоянии.

Через два дня стадион «Локомотив» был набит битком. Ожидалась встреча известных своей активностью команд «Метеора» и «Кузбасса». Результат был непредсказуем. Команды имели примерно одинаковые шансы на успех. Но тренеру было интересно не это, не результат игры. Главное, как будет получен обещанный результат. Юрий Кузьмич сидел в кабинке телевизионных комментаторов, оттуда лучше обзор, и ждал. К игре его предварительно подготовили, надев под пиджак специальную футболку с логотипом. В логотип, как ему объяснили, встроено устройство на микросхемах, позволяющее воспринимать информацию от болельщиков.

И, как всегда и у всех, игра началась. Игроки бегали, прыгали, толкались, ставили друг другу подножки, били мимо того, во что целились, кричали, потели, спотыкались, устраивали спринтерские забеги, дрались, калечились, забивали, матерились и обнимались. В какой-то момент Юрий Кузьмич почувствовал, что его как бы переместили в игрока, владеющего мячом, и дали возможность сравнивать правильность действий футболиста по схемам «как есть» и «как нужно». Тренер вдруг понял, что схемы не полностью совпадают. Получалось, что игрок лишь частично оценивал ситуацию во всех точках поля (а вот тренер, как и болельщики, мог теперь это делать, отслеживая всю площадь игрового пространства), и потому задачу по перемещению мяча решал не совсем так, как того требовал игровой момент.

Наверное, сейчас бессмысленно бить прямо по воротам, как это через секунду сделает наш игрок с мячом, считали болельщики и следом за ними это же начинал понимать тренер. Сзади надвигается игрок соперника, который гарантированно перекроет проход между вратарем и стойкой ворот. Слева за спиной нашего игрока с мячом уже появляется еще один наш футболист. Его не видит игрок с мячом, но видят болельщики. Если ему отдать мяч, то через открывающийся канал, как считают болельщики, появляется возможность закинуть мяч в ворота. Перекрыть этот канал вратарь не успевает. А на другом конце поля уже формируется новая ударная группа соперника, готовая принять мяч, который в случае, если наш футболист сейчас будет бить сам, у него успешно отнимет. Игрок пробил, и мяч отняли…

«Вот так и влипаем, – досадливо поморщился Юрий Кузьмич. – Здесь помощь болельщиков была бы не лишней. Хотя о чем говорить, если решение задачи о воротах и влетевшем туда мяче в головах у меня и болельщиков, а не у игрока с мячом. Но тогда напрашивается и еще один вывод. Игрокам мало навыков специалиста игры в футбол и стратегических наказов тренера. Им нужна дополнительная оперативная информация обо всем, что происходит на поле. Такие сведения сейчас у болельщиков. Но, если команда хочет победы, ими, очевидно, должен владеть и каждый игрок».

Почему-то Юрию Кузьмичу вдруг вспомнилось, что в этом году он может опять стать главным тренером сборной страны. Положение главного всегда на грани. Качнет не в ту сторону, проводят на работу в другую контору. Деньгами там может и не пахнуть. Или выгонят на пенсию, или чернорабочим как, например, тренера проигравшей когда-то команды Северной Кореи. Сейчас ему представлялась реальная возможность еще немного побыть в кресле главного. В нем он усидит, даже если команда выйдет в финал и проиграет. С предлагаемой технологией игры попасть в финал можно запросто. А проигрыш в финале тоже неплохо, хотя его еще надо заслужить.

«Хорошо, – наконец для себя решил Юрий Кузьмич. – Условия фирмы принимаю, и попробую доказать наверху, что все это только поможет команде выйти в финал».

Единственное, что его во всем этом смущало, – некоторая необычность способа подготовки команды к первенству. Хотя ведь используют для тренировок всем известные механические тренажеры? А у нас будут еще и психологические. Ну и что?

Отдел аномальной криминалистики

– Появилась более-менее обнадеживающая информация, как-то связывающая московские события с произошедшим в музеях Германии, – начал полковник. – Как и договаривались, материалы по этому вопросу собрал капитан Нефедов. Давайте, капитан.

– Мы провели отбор информации о зарегистрированных в Германии событиях, так или иначе связанных с музеями, – начал капитан. – С момента случая в институте Склифосовского в Германии было зафиксировано около тысячи трехсот мелких и крупных происшествий, какимто образом соотносящихся с музеями. К ним мы отнесли случаи хищения и акты вандализма в отношении произведений искусств, возгорания в помещениях музеев с безвозвратной потерей отдельных экспонатов или с возможностью их восстановления, пожары с полным уничтожением здания музея. Кроме того, были рассмотрены случаи аномального поведения посетителей на экспозиционных площадках музеев, как реакция на зрелищный эффект от демонстрации произведения искусства. Сюда вошли и случаи, происходившие рядом с музеями, а также хулиганские и криминальные разборки, террористические акты и другое. Все, что подходило под категорию «случаи в музеях». Что мы имеем по результатам анализа этих событий? Криминальных происшествий, где фигурируют экспонаты, как-то связанные с музеями, сравнительно мало. И объясняется это, видимо, повышенным риском для исполнителя. Опасность очевидна, так как хранящиеся в музеях ценности подразумевают соответствующую квалификацию работающих с ними специалистов и систем, охраняющих эти экспонаты. Есть сложности и в сбыте украденного. Надо еще поискать таких бесстрашных коллекционеров, кто согласился бы приобрести ценности, объявленные в мировой розыск. Из всего того, что в рассматриваемый период случилось в музеях, мы выбрали два происшествия, которые с большой вероятностью могут быть связаны с решаемой нами проблемой. Первый случай. В одном из музеев Мюнхена ночью вместе с экспонатами полностью сгорел один из залов. Все происходило при отключенной охранной сигнализации и камерах наблюдения, что, безусловно, дело рук достаточно профессиональных злоумышленников. Прошло уже более двух лет после случая, но что это было – поджог, чтобы скрыть хищение экспоната, какая-то месть, приступ вандализма или просто акт шизофрении – до сих пор неизвестно. Все глухо. Второй случай. В Дрездене в реставрационной мастерской Дрезденской картинной галереи реставратор нанес повреждения экспонату – статуэтка восстановлению не подлежит. На следующий день реставратор покончил с собой или его убили. Следствие так и не пришло к однозначному выводу. Его, возвращавшегося домой с работы, насмерть сбила машина. Ни машина, ни ее владелец не установлены. Произошло это месяца три назад.

– Вы, как мы договаривались, получили списки сотрудников этих двух музеев? – спросил полковник.

– Да, у нас есть полные списки всех, кто работал, начиная с мая сорок пятого, и даже несколько раньше. Многих из них сейчас нет в живых. Ведь с окончания войны прошло более шестидесяти лет. Фиксировались и те служащие, которые пришли в музей на смену своим родственникам. Кроме того, был составлен список прямых родственников тех сотрудников, которые уже умерли или продолжают жить в городах, где находятся музеи. Списки жителей Дрездена и Мюнхена проверили по компьютерным данным московских гостиниц (приняли, что оборудование, которое мы ищем, находится в Москве, поскольку события с его предположительным использованием происходят в основном в Москве) на предмет пребывания в Москве в рассматриваемый период людей из списка. Таким оказался только один человек – Карл Кихнер. Мы совершенно случайно наткнулись на него. Он гражданин Германии, из Дрездена, специалист по радиоэлектронике. Прибыл в долгосрочную командировку как сотрудник или хозяин Дрезденского филиала своей фирмы в Москве. Его отец Ганс Кихнер с сорок пятого года и до конца жизни (умер в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году) сотрудник охранного комплекса Дрезденской галереи. Кем был отец – молодой человек в армии вермахта – не установлено. Жил в квартире недалеко от галереи. После его смерти квартира по наследству перешла к сыну. Была жена. Умерла в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. Сын тысяча девятьсот сорок шестого года рождения. Замечаний по работе Ганс Кихнер не имел. Поступков, выделяющих его из среды, в которой жил, не совершал. Сын Карл Кихнер после смерти отца так и остался в своем родном городе, несмотря на возможность сменить свою работу на более выгодную, но не в Дрездене. Жил там, может быть, в память об отце или по каким-то другим соображениям, связанным, например, с чем-то, что хранилось в музее, с информацией, переданной отцом по наследству.

– Хорошо, – подытожил полковник Юльцев. – Допустим, мы нашли того, кого искали, и поставим его под самое пристальное, и днем и ночью, наблюдение. Теперь нужно ждать каких-то знаковых событий, в которых может принять участие психотронная аппаратура с ее длительным и мощным излучением. Надеюсь, вы, майор, распорядились о слежке за нашим клиентом? – обратился полковник к майору Звягину.

– Да, товарищ полковник, – поднялся майор. – Как только поступила информация, я дал команду на обслуживание клиента по полной программе.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул полковник. – Теперь по поводу того, где это может произойти. То есть о возможности вывода нас с помощью клиента из Германии на аппаратуру, которую разыскиваем. Мне позвонили из Комитета по физической культуре и спорта и попросили принять и выслушать представителя спорта – тренера нашей сборной команды страны по футболу, которая сейчас вышла в финал Международного футбольного первенства. Финал через три дня. Как мне сказали в Комитете, это стало возможно только после заключения контракта с одной из фирм на использование при подготовке команды к соревнованиям психологического аппаратного тренинга. Результаты тренинга, с какой бы стороны мы на это ни смотрели, только положительные. И самый значимый из них – мы вышли в финал. Только вот у тренера команды, хотя он и инициатор тренинга, появились на этот счет определенные сомнения. Я предложил ему приехать к нам на собеседование. Сейчас он будет здесь, и мы его послушаем.

В комнату вошел небольшого роста мужчина плотного телосложения, подтянутый, наверняка, имеющий свою точку зрения и умеющий ее отстаивать. Короче, тренер.

– Пожалуйста, Юрий Кузьмич, расскажите, что вас привело к нам. Какие проблемы? С играми у вас, кажется, все в порядке, – улыбнулся полковник.

– Пока с играми хорошо. Но вокруг них происходит что-то непонятное. Это беспокоит, – начал тренер. – Мне, тренеру нашей сборной по футболу, предложили опробовать в работе абсолютно новый психологический тренинг, персональный для каждого игрока и команды в целом. Тренинг использует виртуальное влияние мнения болельщиков на ход происходящей на поле игры. Специальной аппаратурой, которую, кстати, никто из участников игр ни разу не видел, производится съем информации, содержащей точку зрения зрителей на ход игры. Информация во время игры оперативно вводится в голову каждого игрока. Она суммируется с профессиональными навыками игроков и приобретенными при тренировках навыками сыгранности команды в целом. При этом генерируется удивительный результат. Скачкообразный рост качества игры, обеспечивающий ей почти стопроцентную победу в борьбе с любым соперником. Если, конечно, соперник не получает такую же информацию от своих болельщиков. Использование в тренировочном процессе специального психологического тренинга никак не нарушает установленных правил и норм тренировок. Врачебное обследование игроков показывает, что никаких отклонений в здоровье в связи с получением дополнительного объема информации об оперативном состоянии игры не наблюдается. Сейчас сборная вышла в финал мирового первенства. Через три дня финальная игра. Что меня беспокоит, – продолжал тренер. – Футболом можно зарабатывать большие деньги. Никакого криминала в этом, если не нарушать закон, нет. Некоторое беспокойство вызывают в нашем случае интенсивные коммерческие отношения с исполнителем, отвечающим за психологическую поддержку игры команды в текущем футбольном первенстве. Фирма, обеспечивающая поддержку встречи, за каждую выигранную встречу получает заранее оговоренную и довольно крупную премию. За проигрыши, которых практически не было, премии нет. Складывается ощущение, что тот, кто получает премиальные, знает заранее, что результат будет положительным. Но тогда за счет чего? Может быть, здесь какой-то криминал или еще что-то. Мы не знаем. Это настораживает. В самом деле, известен только номер счета, на который пересылаются премии за положительный исход игры. Неизвестны ни местонахождение аппаратуры, ни кто с ней работает, ни ее параметры, ни ее возможности. Нет и физического адреса фирмы, выполняющей наш заказ. Режим ее работы перед каждой игрой заранее обсуждается и оговаривается, но только по телефону. По телефону назначается и время включения и отключения аппаратуры. Получается сплошная анонимность, но с гарантированным положительным результатом футбольных сражений. Все это начинает напоминать работу какой-то машины, которая в некотором роде зомбирует нас. Кто-то нажимает кнопки, а мы исполняем. Мы как будто механически выдаем каждый раз только положительный результат. Мне кажется, а крыша у меня совсем еще не съехала, во время игры футболисты превращаются в запрограммированных на определенную работу роботов. Игроки этого, конечно, не замечают. Но со стороны все видно, и особенно мне – тренеру. Если все так, то начинают вырисовываться две нехорошие вещи. Первая. Роботизация процесса может привести к тому, что после соревнований игроки попадут в психушку. Тогда мне, как главному тренеру, грозит срок за то, что игроков сделал психами. Вторая. Если команды соперников догадаются, что играли с роботами и потому проиграли, будет скандал мирового уровня и даже с политическим подтекстом. Все, кто это организовал, до тюрьмы точно не доживут. Там, где крутятся большие деньги, всегда рядом смерть. Я это рассказал не для того, чтобы вы вот так сразу встали и стали искать фирму с ее психологическим тренингом и аппаратурой. Думаю, что нужно подождать финального свистка. Сами понимаете, престиж страны и опять же проклятые деньги. После свистка, пожалуйста. У меня все.

– Спасибо за информацию, Юрий Кузьмич, – поднялся полковник и протянул тренеру руку. – Сейчас пройдите в соседнюю комнату. Там бумага и ручка. Все подробно опишите. Думаю, мы с пониманием отнесемся к вашей просьбе и просьбе Комитета. Меня просили о том же, что и вы, о сохранности престижа. Ничего предпринимать не будем, пока не закончится игра.

– До свидания, – полковник проводил тренера до двери.

– Теперь послушаем нашего майора, который по моему распоряжению побывал на одной из игр нашей сборной, – повернулся полковник к майору. – Ваши впечатления как человека, имеющего некоторый футбольный опыт, правда, самодеятельный. Вчера вы смотрели игру. Наши опять выиграли. Команда действительно настолько роботизирована, что становится непобедимой, или все это бред? Ведь успех команды – заслуга тренера. Он же по каким-то причинам не хочет это признавать или показывать. Насколько я знаю, вчера вас тоже ввели в режим роботизации, надев майку с ретранслятором. Вы вместе с тренером с тренерской скамьи наблюдали за ходом игры. Для присутствующих то, о чем говорю, вводный материал, – пояснил полковник. – Сейчас нам важно понять, аппаратура на стадионе работает или нет. Если да, то определяем вероятный режим ее работы. От этого будет зависеть, поймаем мы ее, когда будет финальная игра, или нет. Давайте, майор, вашу реакцию на все, что вчера происходило на стадионе, – попросил полковник.

– Хорошо, – поднялся майор. – Коротко о связи между игроками и болельщиками. Могу совершенно точно утверждать, что такая связь во время игры возникла. Я ее почувствовал с самой первой минуты игры.

– Скажите, майор, – снова подал голос полковник. – Можно ли считать, что схема игры с добавлением психологии это результат какого-то насильственного действия специальной аппаратуры на мозг игроков?

– По моим ощущениям, – майор посмотрел на полковника, – хотя я не знаю всех тонкостей игры в футбол, я всего лишь дилетант, работает специальная аппаратура, обрабатывающая головы игроков.

– Можно вопрос, – подал голос капитан Нефедов. – Давайте, – разрешил полковник.

– Не кажется ли вам, что такой психологический насильственный тренинг игроков может в скором времени использоваться с целью шантажа? – потрогав очки на переносице, спросил капитан.

– Это как? – поднял голову полковник.

– Легко. Ни от тренера, ни от майора мы ничего не услышали о том, что будет, если во время игры игроков отключить от работающей аппаратуры. А если все же отключить? – не успокоился капитан.

– Этот вопрос меня тоже интересовал, – подтвердил майор. – Об этом спрашивал тренера. Тренер сказал, что при тренировках в мозгу у игроков создается стереотип условных рефлексов. Если работу аппаратуры прекратить, игроки какую-то информацию от болельщиков все же будут воспринимать. Шантажа с этой стороны (например, отключил прибор – игра прекратилась, повторное включение, когда заплатишь) не должно быть, хотя все возможно.

– Ясно, – подытожил полковник. – Теперь мы получаем возможность определить приблизительную зону действия психотехнической аппаратуры. Все девяносто минут матча она должна работать направленно – на игроков команды. Тогда команда выигрывает. Не будем разбираться, законен такой выигрыш или сплошное беззаконие. Для нас прежде всего важны наши общегосударственные интересы. Если из определенного источника поступит продолжительный сигнал, управляющий игрой на поле, то, имея радар, наш немецкий коллега выведет нас к цели. Так как мы не знаем, где спрятана аппаратура и откуда игрокам будут подаваться сигналы, надо проверить все вокруг стадиона и на нем самом – его закоулки, но так, чтобы раньше времени птичку не спугнуть. Помните, что кроме наших специфичных проблем, еще есть и интересы государства, его престиж.

– И еще некоторые денежные суммы за финальный выигрыш, – напомнил полковнику заулыбавшийся майор.

– Вы, майор, – повернулся полковник к майору, – головой отвечаете за коробочку, которая находится у нашего коллеги из Германии. И чтобы самый ушлый экстрасенс не догадался и не сообщил клиенту, что за ним слежка. Все. Попробуем наши дела завершить через три дня. Свободны, – поднялся полковник.