Панорамная картинка кабинета всеми выступами и впадинами интерьера буквально кричала о честности, надежности, щедрости, финансовой продвинутости, безусловной ответственности и неподкупности своего хозяина Сектора Петра Егоровича. Однако Петр Егорович, утонувший в черной кожаной мякоти кресла, по своему внешнему виду сейчас никак не походил на хозяина громадного дворцового комплекса, называемого банком «Акрил», и этого кабинета, тщательно охраняемого церберами-секретаршами. У главного хозяина вообще не было никакого внешнего вида. Эта маленькая, согнутая, как будто под гнетом тяжелой болезни, фигурка была мало примечательна. В дальнем углу огромного, как и сам кабинет, кресла-аэродрома он съежился в комочек, чтобы убежать от других, а еще больше от себя. Ничего «внешнего» у банкира не осталось. Было только то, что находилось у него внутри. Он думал.

С самого начала все складывалось хорошо и даже очень. Четырнадцать лет назад Вася-Профессор, старый вор в законе, уважающий не только понятия своей узкой специализации, но и последние достижения науки, в частности экономики, совершенно правильно решил и свое решение озвучил на сходке «коллег по работе», что деньги должны делать деньги и потому их надо запускать в дело. Так в фундамент вновь организованного и официально зарегистрированного банка «Акрил» был заложен воровской общак Кожуховской группировки. Во главе банка был поставлен он, Сектор Петр Егорович, внучатый племянник Пети-Слона, тоже вора в законе, друга ВасиПрофессора. Ко времени открытия банка Петр Егорович был уже известным доктором экономических наук и сразу согласился на роль главного банкира. В этом не было ничего необычного, так как полностью соответствовало понятиям затянувшегося в России переходного периода от социализма к капитализму. Банк работал на легальной основе и был зарегистрирован во всех мыслимых и немыслимых (особенно в таких, как налоговая инспекция) организациях. В целях безопасности (сохранности общака) банк функционировал в режиме разумной честности и почти полного отсутствия всяких «намывных», «смываемых» или отмываемых финансовых операций.

Хотя был объект, который у Петра Егоровича вызывал определенное беспокойство в плане возможного попадания на крючок не только налоговой инспекции, спаси и сохрани, но и более кусающейся юридической организации – такой, например, как прокуратура. Речь шла о фармацевтическом концерне, куда банк вложил деньги и который в больших количествах выпускал востребованную и качественную лекарственную продукцию (ну, разве только в небольших количествах не совсем лекарственную). Вот это «не совсем» немного и тревожило Петра Егоровича. Дело в том, что концерн производил универсальные таблетки, излечивающие при пропускании через кишки, подобно кремлевским, сразу от всех болячек. А самое главное – таблетка могла лечить СПИД.

Со СПИДом была отдельная история. В средствах массовой информации (Петр Егорович всегда внимательно отслеживал этот способ получения новых знаний, кстати, для его работы очень нужный), в книжных изданиях, в высказываниях довольно большого числа врачей и ученых, таких, например, как профессор Питер Дюсберг в книге «Выдуманный вирус СПИДа», биохимик и нобелевский лауреат Кэри Муллис, автор книги «Смертельная ложь» Роберт Уиллнер и другие, уже давно приводились аргументы против неизлечимости СПИДа. И что угрожающая миру эпидемия СПИДа – это выгодный бизнес-проект, у истоков которого, как, например, сообщала газета «Аргументы и факты», стоят крупнейшие фармацевтические корпорации и коррумпированные чиновники международных медицинских организаций. И название этому проекту «Бизнес на смерти». Если кратко, то смысл полемики тех, кто «за», и тех, кто «против», в следующем. Да, никто из врачей этого и не отрицает, иммунодефицит существует, но на его фоне в организм человека попадают и вирусы, и бактерии. Больные умирают от туберкулеза легких и пневмонии, синдрома истощения, сальмонеллеза и других традиционных болячек. Но только не от СПИДа. СПИДу приписывают десятки отсутствующих заболеваний, большинство из которых никак с ним не связаны. От СПИДа так и не умер ни один человек, хотя компания по борьбе с ним ведется еще с начала восьмидесятых годов прошлого века. То есть нет ни одного достоверного доказательства того, что СПИД вызывается вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ). На такой вот мощной фундаментальной основе о СПИДе и была замешана таблетка, освоенная фармацевтическим концерном банка.

– Говорят, что лекарства от СПИДа нет. Мало ли что говорят. А у нас оно получилось. И мы им лечим.

С посылом «лечим» и была связана постоянная озабоченность Петра Егоровича, который, хотя и не был медиком и во всех тонкостях проблематики со СПИДом не разбирался, но был финансистом, замешанным на «генах» своих «родственников» – рисковых братьев из не менее рискованных объединений. Итак, получалось, что иммунодефицит – это суммарное последствие нескольких не вылеченных заболеваний организма, приводящее к дефициту его защитных сил. Как со всем этим была связана таблетка? А таблетка была универсальной и сразу от всего. В нее для усиления эффекта вводился специальный транквилизатор, покупаемый концерном у американцев на черном рынке. Транквилизатор вроде бы и давал эффект излечения от СПИДа, но всего где-то процентов на тридцать-сорок от числа заболевших. Остальная часть пациентов, принимавших таблетки, подозрительно быстро оказывалась на том свете. Об этом знала только секретная статистика концерна. Да и со стороны было трудно определить причину смерти больного. Получалось, что если клиент выздоравливал, то от СПИДа – таблетки помогли. Когда умирал, то от чего угодно, но не от СПИДа. Ведь антитела, которые при СПИДе регистрируют в крови пациентов, – это косвенная улика. А прямая улика – это вирусы. Вирус СПИДа до сих пор не обнаружен. Тогда во всех нехороших случаях таблетки были ни при чем. Короче, таблетки были нарасхват, а на рынке появилась конкурирующая продукция. Но фармацевтический концерн, да еще с такой продвинутой репутацией, был вне конкуренции и стал очень привлекательным для клиентов. Их число, особенно в последние годы, постоянно росло. Увеличивался и объем финансового портфеля банка. Это означало, что часть денег, которые могли бы освоить конкурирующие банки, уходила в банк, возглавляемый Петром Егоровичем. И это было нормально. Итак, бизнес Петра Егоровича до сегодняшнего дня был надежно защищен от всякого рода посягательств, так как полностью легализовался и четко действовал в режиме «по понятиям». Это вполне устраивало всех функционеров по обе стороны баррикад. Но?! Без «но» у Петра Егоровича почему-то никогда не получалось. И это «но» подстроили, Петр Егорович не сомневался, конкуренты банка. Только он никак не мог сообразить, как им это удалось.

«Меня просто кинули каким-то совершенно непонятным, самым настоящим изуверским способом. Такое даже придумать сложно», – думал Петр Егорович. Его, никогда ничего подобного в жизни не делавшего, ну, может быть, только иногда в мыслях, заставили украсть собственный общак. И не просто увести, а самым банальным образом уничтожить, проиграть в рулетку.

Сейчас Петр Егорович старался спокойно расставить все точки над всеми своими «и» – обрисовать для себя возможное развитие событий. Вариант первый. Его совсем скоро по кусочкам разорвут братья по цеху. Наверняка будет очень больно и придется досрочно отправиться туда, куда уходят все желающие расстаться с жизнью. Ему это надо? Вариант второй. Можно разобраться, как это делают приличные и, самое главное, честные люди, в том, кто виноват. А что дальше?

«Защиту от братьев по цеху мне, гражданину России, может обеспечить и мое родное государство», – подумал Петр Егорович.

Перефразировав известную мысль о том, что умирать стоя все же незачем, так как можно еще пожить и на коленях, Петр Егорович пришел в сложившейся ситуации к совершенно правильному выводу. За решеткой существовать вполне терпимо. Он поднялся с кресла и подошел к столу.

Подполковник Семенов Петр Афанасьевич, следователь городской прокуратуры, с удивлением смотрел на только что прочитанный документ. Такого за его более чем двадцатилетнюю практику следственной работы еще не было. Преступник сам пришел в прокуратуру, сообщил о преступлении, провел подробный, кстати, профессиональный анализ случившегося и сам же сделал вывод. Именно он совершил это преступление. Но из его слов следует, что его преступление – результат козней кого-то другого, неизвестного недоброжелателя. А сам он не виноват! И дальше на многих страницах пухлого документа доказательства невиновности. Если бы заявитель не пришел сам и не сознался, недели через две-три, ну, может быть, через месяц-другой, это все равно бы раскопали. Тогда бы он явился уже не самостоятельно и безо всяких желаний. Ведь речь шла о хищении со счетов банка порядка четырех миллионов долларов. Похититель – генеральный директор этого же банка. С предполагаемого преступника, а он, получается, является еще и потерпевшим, на всякий случай взяли подписку о невыезде и отпустили домой.

В городскую прокуратуру

«Я, Сектор Петр Егорович, 1963 года рождения, проживающий по адресу: г. Москва, ул. 2-я Звенигородская, д. 3, кв. 91, находясь в здравом уме и рассудке и с полным пониманием случившегося, сообщаю, что на вверенное мне учреждение банк «Акрил», генеральным директором которого я являюсь, было совершено нападение с целью ограбления. Похищено четыре миллиона двести тысяч долларов США. Хищение явилось результатом временного насильственного манипулирования неизвестными лицами моим сознанием для принудительного изъятия со счетов банка и, получается, с моего разрешения и в мое личное пользование наличности в особо крупных размерах. Немного о себе и о моем деле. Окончил финансово-экономический институт. Сколотил капитал и вместе с группой ребят организовал банк, который работает уже более четырнадцати лет, и настолько успешен, что вошел в число наиболее надежных банков страны, с возможностью получения государственного кредита, если коснется кризис. Опыт работы выработал аналитический беспроигрышный подход к решению финансовых проблем и никогда меня не подводившее правило, а вернее, закон: «Сначала думать, потом делать».

Это, как сейчас помню, началось внезапно, в понедельник около пяти вечера (часы на стенке перед глазами), то есть неделю назад. Почему я запомнил время? У меня в семнадцать часов была назначена встреча. Уже собрался ехать, но в голове мелькнуло ЭТО. Тогда я и посмотрел на часы. Ведь если немедленно начинать разбираться с ЭТИМ, а почему-то нужно было разбираться именно сейчас, я опоздаю на встречу. Вдруг появились мысли о том, как очень быстро можно улучшить финансовое положение банка. Сначала незначительно, а потом вполне ощутимо. Нет, не мысли. Мысль – это что-то продолжительное, ее надо осознать, подвергнуть сомнению, обдумать. Здесь же иначе – вскочит и пропадет, вскочит и пропадет. Так внезапно появляются и исчезают идеи. Короче, стали возникать идеи быстрой поправки финансов банка с учетом сложившейся с этими финансами, ведь кризис, довольно сложной ситуации. И все на фоне уже сто раз продуманных и согласованных мыслей. С этим сейчас быстро не получится. А тут вдруг, как гвоздиком, затюкало – получится, получится. Если рискнуть, можно быстро и много. И кредиты, как мне показалось, можно получить быстро и в больших количествах. И совсем не от государства. И, если раскинуть мозгами, самому! Это и выход из положения. «С кредитами я выберусь! Я их сделаю сам!»

Мысли о резком финансовом рывке, позволяющем, возможно, дальше уйти от конкурентов банка, посещали меня сначала как-то мельком. Но потом эти всплески участились. Казалось, что кто-то все время повторяет и все навязчивее внушает – обязательно нужен рывок. И предлагает, а я предложение начинаю почему-то прокручивать в голове, анализировать возможные варианты исполнения и особенно варианты с повышенным риском. Именно они должны принести максимальный успех. Все это было быстро-быстро-быстро и на фоне совершенно здоровых соображений о поехавшей крыше, о том, что я сбрендил, с такими идеями меня нужно в сумасшедший дом и так далее.

Фон нормальных мыслей потом как-то быстро отошел на второй план или не на второй, а отодвинулся куда-то в туман, где уже ничего нельзя было разобрать, куда-то очень далеко. Осталась только пульсация. Быстро заработать, быстро заработать… И кто-то одновременно подкидывает вопрос. А как? Как? Думай! И возникающая мысль. Это можно, хотя и за гранью, но можно. Хотя за гранью, но, черт с ним, если нужно, то можно. И ведь за гранью может все происходить. И за гранью живут. За гранью это риск. Риск! Риск! Риск! Ну и что? Кто не рискует, тот не имеет. А риск? Он, может, и не такой страшный.

Например, азарт. Это риск? Наверное. Только ведь азарт (каким-то остатком разума мне можно было еще думать) – это же клинический риск и называется вроде бы бредом. Хотя бред, когда все же есть какая-то логика. А если по-другому, если никакой логики?

Ее и не нужно. Я вдруг понял, нет, стал знать, что главное в риске – случай. А логика – это тьфу! Я просто без всякой логики стал очень верить, нет, знать! Проблемы банка можно решить быстро и сразу, используя случай. А все связанное с азартными играми – во много раз больше потеряешь, чем найдешь, это для невезунчиков. Я же, по меркам среднестатистического гражданина России, везунчик. У меня все прекрасно. Образование, работа, продвижение по службе, бизнес, любовь, семья, дети, деньги. Да-да, деньги. Они у меня всегда были и в количествах, которые нужно, и даже больше. Почему мне, такому везунчику, которому по жизни всегда было хорошо и ни разу не было не как всегда, судьба должна подкидывать что-то не так? Почему? Почему? Иногда маленькая-маленькая искорка – «ну и дурак, совсем ведь без крыши». Но искорка все реже и реже. Все заслонила генеральная мысль. Ведь это здорово! С нашими финансами это решение всех вопросов. Другие не могут! Другие проиграют! Но ведь это я. Если что в голове, то всегда и в деле. Голова меня никогда не подводила. Если она так решила, то это действительно так нужно и никаких сомнений. Ведь голова – моя гарантия.

И теперь в голове только одна мысль. Надо рискнуть. Но рискнуть криминальным путем – это ведь кого-то убить или у кого-то отнять, а потом ждать, когда тебя самого найдут, посадят или убьют. Рискнуть без криминала? Но здесь была другая проблема. Чтобы рискнуть, нужны деньги. Ведь если играть в азарт, то надо иметь первоначальный капитал, который и должен затем дать требуемые в больших количествах деньги с минимальными затратами времени. А где достать? А банк? Я генеральный, могу снять. Меня, когда принесу, что выиграл, – на пьедестал. Я ведь везунчик. Жизнь меня никогда не подводила. Я робот. Я запрограммирован на везение. Никаких исключений. Таким меня сделала природа. У меня все получится. И в подтверждение моим мыслям в мозгу кто-то соглашаясь нашептывает: получится, получится… будет… будет… выиграешь!..

Дальше все было на полном автомате. Какая-то внедренная в сознание программа, используя мой профессиональный опыт финансиста, отлично знающего и арифметику, и высшую математику, руководила всеми моими действиями. Мозг с моими собственными мыслями как бы со стороны наблюдал за тем, что происходит. Мне было четко видно, что я сумасшедший, а все, что я делаю, не что иное, как сумасшествие. Но эти мысли уже никак не могли повлиять на ситуацию. Не важно, что происходило – выигрывал я или проигрывал. Чем больше циклов «выигрыш – проигрыш», тем вероятнее, что окончательный и самый большой выигрыш будет уже скоро и в тех объемах, которые мне нужны. Нужны! Короче, это продолжалось двое суток и в разных игорных конторах – в шести или семи. Чтобы сошлась моя математика, мне почему-то нужно было играть часто и в разных местах, так быстрее повезет. Моя цель – случай. И обязательно он сработает в мою пользу. Наличность взял из банка частями – больше четырех миллионов долларов, и все проиграл.

Потом отпустило. Я как бы очнулся от всего, что произошло. А ведь все, что случилось, было похоже на какоето кино. Как будто в мозг поместили пленку и прокручивали ее. Я делал все, что появлялось в кадре. Но было и мое второе собственное «Я», которое как бы со стороны наблюдало за происходящим. Когда пленка вдруг кончилась, мое второе «Я» стало первым. Я остался наедине с собой, поняв, что со мной, как с директором банка, произошла катастрофа. Я украл! Конечно, я сошел с ума, только вот как-то уж очень странно. Как будто кто-то взял и насильно ввел меня в режим сумасшествия. Может быть, это гипноз? Какой, к черту, гипноз? Где тот, кто гипнотизер? Но ведь я нормальный! Или псих? Зачем я это делал? Я ведь этого не хотел. А у меня никто и не спрашивал, хочу я этого или нет. Просто кто-то заставил меня это сделать. И я сделал. Хотя вовсе и не я, а кто-то другой использовал мое тело и мозг как рабочие органы. Меня там не было. Меня, как личность, из тела вынули. Кто-то вместо меня влез в мой мозг и стал управлять моим телом и поступками. Все, что свершилось, делал не я, а тот, кто меня «замещал». Тогда надо в прокуратуру. Меня ограбили, украли мое тело и мой мозг с моими мыслями. Совершили преступление. Похитили большую сумму, а мое тело и мозги «выбросили» за ненадобностью. Я как проститутка кому-то добровольно отдал свое тело и голову (только вовсе не добровольно, а самое что ни на есть насильно). Кто-то с этого получил навар. Только навар не в денежном эквиваленте, средства я ведь проиграл, а в виде моего полнейшего фиаско, разорения… Куда мне после такого?.. Тюрьма! Будущего никакого! Повеситься?! Если пойти в полицию самому, может быть, будет и лучше, все же с повинной. Но я решил обязательно изложить все, как было. Может, это какой-то психологический способ воздействия на меня, а заказчики этого гипноза – конкуренты. Ведь фактически меня убили. Меня, как противника для возможных конкурентов, теперь не существует. Может быть, мне нужен психиатр… Может, я все же псих и меня в Кащенку?! Господин прокурор! Обращаю ваше внимание на все это только потому, что моя деятельность до случившегося была как у обычных людей – абсолютно нормальной, предсказуемой и законной. Ну, может быть, с небольшими отступлениями. У кого их сейчас нет? Иначе для чего все эти проверки соответствующих служб. Я чувствую угрозу, что та среда, в которой я живу, тот мир, к которому я привык, рассыпается на глазах. Без этой среды я как рыба без воды, просто исчезну. Тогда я мертвец!»