Макс прибыл в турнирный лагерь в то время, когда большинство рыцарей еще просыпалось. В лагере, как и следовало ожидать, никакого порядка не было. Потому что вчера там не было ни Макса, ни Шарлотты, ни даже Марты. За старших остались мэтр Гастон и Франц. Швейцарцы во главе с Францем сразу же распродали трофеи из замка святого Альберта, купили вина и устроили грандиозную попойку, напрочь споив всех прочих во главе с мэтром Гастоном.

Слуги и швейцарцы дрыхли, за исключением караульного на входе, который сидел и оправлялся прямо на посту, потому что сменить его было некому. Первым желанием было отругать дикого горца за такое поведение, но по здравому размышлению Макс решил, что солдат — не девушка, и дисциплина для него важнее, чем чистоплотность. Брошенную монетку часовой поймал, но шлепнулся на задницу и своей руганью чуть не перебудил всех собратьев.

Сонный повар с куском сыра в одной руке и кружкой вина в другой сказал, что пока не будет дров, про завтрак можно не спрашивать. Похмельная служанка вылезла из шатра в одной рубашке и сказала, что у нее, наверное, будет ребенок. Или два. Или три. Привязанный к брошенной у входа телеге конь Шарля-Луи намекнул, что его вчера забыли покормить и напоить. В поилках и кормушках остальных лошадей тоже было пусто.

Порадовал только племянник Фредерик, который среди всего этого свинства деловито вытаскивал из шатра и раскладывал на полотне детали доспеха для пешего боя.

— Доброе утро, дядя Максимилиан!

— Доброе утро, Фредерик! — ответил Макс, — А это еще что?

У входа в шатра лежал лазоревый щит с серебряным чудищем.

— Не знаю, Ваша светлость, это я тут нашел.

— Ты Франца не видел? Тогда сходи к себе в лагерь, пусть еды пришлют. Я здесь сейчас наведу порядок.

Племянник убежал. Макс пошел по лагерю, вытаскивая попадавшихся под руку пьяниц и бросая их в сторону телеги. Восьмым под руку попался Франц.

— Франц, черт тебя побери, что это такое? — спросил Макс, держа маленького швейцарца за ногу над щитом.

— Ээээ… Оберкригшнек, — жалобно ответил Франц.

— Что эта тварь делает на моем щите?

— Это мы по описанию того рыцаря нарисовали на разбитом щите, видите, угол отломан. Вам этот щит все равно больше не нужен.

— Зачем?

— Мы пытались понять, что за существо он увидел.

— Так… Значит он обозвал мой герб вот таким явлением природы?

— Да, Ваша светлость.

— Убил бы. Разве может благородный человек обозвать кого-то подобным существом? Да и вообще, разве может благородный человек обозвать кого-то даже просто улиткой? Это же абсолютно некуртуазно!

— Совершенно верно, Ваша светлость!

— Это так же некуртуазно, как… не знаю, с чем сравнить.

— Как если рыцарь направляет копье в коня?

— Верно. Черт побери, он ведь и это сделал. Что за негодяи сюда понаехали из этой Франции!

— Именно так, Ваша светлость. Может быть, Вы меня отпустите?

Макс разжал руку и Франц шлепнулся на щит.

— Сейчас немедленно тут прибраться! Или отправлю всех гребцами на галеры! Ули… Свиньи собачьи!

Собачья свинья, в отличие от улитки, старинное и привычное немецкое ругательство, поэтому Франц ничуть не обиделся, вскочил и использовал его еще несколько раз, побуждая народ к работе.

Пеший турнир вошел в моду в середине пятнадцатого века. Это относительно недавно по сравнению с конным, который не был нововведением еще во времена крестовых походов. И относительно давно, уже пару поколений назад с точки зрения участников турнира в Ферроне. Справедливости ради следует отметить, что пеший поединок не на жизнь, а на смерть на боевом оружии не был и в четырнадцатом и в тринадцатом веке чем-то необычным. Основным препятствием к широкому распространению пешего боя как относительно безопасного вида досуга, было отсутствие достаточно защищающих доспехов. В частности, забрала, которое обеспечивает и хорошую защиту, и хороший обзор, а также рукавиц, которые защищают кисть от прямого удара двуручным мечом. Еще желательно, чтобы шлем спасал от сотрясения мозга, под доспех не требовался толстый жаркий поддоспешник, и полный комплект защиты имел вес в разумных пределах.

Все перечисленное мало-помалу изобрели к середине 15 века, тогда-то рыцари принялись по-дружески меряться силами и в пешем бою. Тенденции и моды в этом виде спорта задавали немцы. Какое-то время для обозначения пешего турнира в ходу было название 'немецкий пеший бой'. Поначалу использовался обыкновенный боевой доспех, но к рубежу веков для пешего боя уже изготавливали специальные доспехи. Оружие могло быть самым разным, но наиболее популярным считалось 'белое оружие', то есть, клинковое.

Первый бой Макса должен был состояться сразу после открытия третьего дня турнира. Противник Макса, французский рыцарь де Бельер приехал аж из Парижа и сначала показался обществу порядочным человеком, но своим вчерашним поступком напрочь погубил свою репутацию.

Как подсказывает уважаемому читателю личный опыт, мужчина с сотворения мира до наших дней сам несет ответственность за свои поступки. Если, конечно, он полноценный мужчина, а не 'лицо с ограниченной дееспособностью'. На примере с конем епископа, причина, по которой рыцарю случилось поранить чужого коня, никого не интересовала, а для владельца потерпевшего коня прямым оскорблением стало упоминание о каких-то там причинах вместо извинений и компенсации ущерба. Сам факт приостановки интересного действия ради разбирательства подобной ерунды с допросом свидетелей — уже нонсенс.

Чтобы избавить от позора славную французскую нацию, де Вьенн попытался превратить все в шутку и вспомнил аналогичный случай, когда он промазал по щиту, потому что у соседнего рыцаря на скаку лопнули штаны и тот привстал в седле с голой задницей. Похожих историй нашлось немало. Грегуар Бурмайер рассказал про один немецкий турнир, где в правила внесли требование 'если перед тобой вместо одного рыцаря двое одинаковых, следует целиться в щит одному из них, а не между ними, если трое, следует целиться в щит среднему, если больше, следует отложить поединок'. Феникс, который, выиграв вчера коня у оруженосца самого Бертрана фон Бранденбурга, был представлен в высшем обществе, рассказал про турнир оруженосцев, где всем выдали простые деревянные щиты, а вместо красок дали только мел и уголь, и на щитах нарисовалась в основном эротическая символика.

В общем, всем было весело, кроме де Бельера, который стал посмешищем для общества и остро нуждался в победах, чтобы поправить свою репутацию.

Перед боем каждый боец должен был продемонстрировать свое оружие судьям, чтобы доказать, что оно отвечает необходимым требованиям.

— Его светлость граф де Круа! Его светлость граф де Бельер! — возвестил помощник герольда.

Рыцари вышли к столу герольдов и технической комиссии. Рудольф Амати внимательно, но не придирчиво оглядел доспехи. Доспех Макса работы нюрнбергского мастера был черным с серебристым геометрическим рисунком и отделкой всех краев рельефом 'под крученую веревку'. Доспех француза был сделан в Милане, начищен до блеска и разными нефункциональными украшательствами не отягчен. Несмотря на разный стиль и разную отделку, по конструкции оба доспеха были похожи. Шлем с решетчатым забралом жестко фиксируется на латном горже; наплечники закрывают плечевой сустав сверху, сзади и спереди; массивные налокотники защищают локтевой сгиб; рукавицы сворачиваются в плотный металлический шар, между сегментами которого не всунуть лезвия меча. Кираса с завышенной талией, от которой начинается широкая юбка до середины бедра из горизонтальных металлических полос. Наколенники с лепестками, закрывающими коленный сгиб. Латные сапоги с сегментной защитой ступней.

К осмотру предъявили оружие. Двуручные мечи для турниров, тупые и тяжелые. Рукояти в полтора фута, массивные перекрестья и навершия. Долго таким не помашешь, но на один бой хватит.

— Двуручный меч! Бой до победы! — возвестили герольды.

Безусловным поражением считалась потеря оружия или касание земли хотя бы одним коленом. Также рыцарь имел право сам признать себя побежденным, но, чтобы ему не приходилось выбирать между позором и тяжелой травмой, 'победу за явным преимуществом' мог в любое время объявить наблюдавший за боем герольд. Поскольку такого результата при таком уровне защиты достичь было не просто, большинство боев, где у противников не было особой ненависти друг к другу, проходило по другой схеме — до определенного количества ударов. Почему-то в средневековье не использовалась характерная для современного спорта схема, когда поединок заканчивается через определенное время, а побеждает тот, кто нанес больше ударов.

— Берегись, пивная улитка, — негромко бросил де Бельер, отходя от стола герольдов. Пиво в то время считалось мужицким напитком и намек на употребление оного вместо вина применительно к рыцарю обозначал намек на бедность или неблагородное поведение.

Макс, не вступая в дискуссию, запустил в француза первым попавшимся под руку предметом — шляпой Фредерика. Конечно, латный доспех достаточно ограничивает движения, чтобы крайне затруднить прицельное метание предметов, но бросить на шесть футов войлочную шапочку можно усилием одной только кисти, а хороший доспех никогда не ограничивает свободу движений в запястье.

Шапочка шлепнула де Бельера по лицу за мгновение до того, как он захлопнул забрало. Вид рыцаря с забившейся под забрало шапочкой чрезвычайно рассмешил публику, в особенности, Прекрасных Дам, перед трибуной которых как раз и находился стол герольдов.

Де Бельер выругался, что через шапку прозвучало еще смешнее, стянул рукавицу и поднял забрало. Надо сказать, что забрало надежно фиксируется двумя защелками, так что в одно движение его не поднять, а защелку не отстегнуть мгновенно рукой в рукавице. Доставание шапки заняло чуть не минуту, все это время публика хохотала в голос. Француз чуть было не выругался еще раз, но случившийся рядом де Вьенн негромко бросил 'не при дамах'. Макс к этому времени уже ушел на свою сторону ристалища.

Для пеших боев на месте ближних к трибуне дорожек для конного турнира были построены четыре квадратных ристалища тридцать на тридцать футов с ограждением из толстых бревен примерно по грудь рыцарям. Два центральных ристалища были предназначены для известных рыцарей, а два крайних — для оруженосцев и рыцарей поскромнее.

За каждым поединком наблюдал один специальный герольд. При нем стояли четверо помощников с алебардами, чтобы растаскивать рыцарей, если вдруг они не послушают или не увидят герольда. Вдоль ристалищ разъезжал верхом рыцарь чести с длинным копьем, на конце которого было закреплено покрывало. Покрывало на копье было предназначено для того, чтобы накрыть рыцаря, выводимого из боя. Ни сам рыцарь не имел права сражаться после этого, ни его не имели права бить. Когда на голову опускается покрывало, не заметить невозможно, поэтому такой способ был намного разумнее, чем пытаться докричаться до бойцов через шлемы, стучать по доспехам палками или размахивать жезлами в пределах сомнительной видимости через забрала.

Как уже говорилось, рыцарь чести частично дублировал и частично дополнял герольда. Первый следил за соблюдением рыцарского духа, второй — за соблюдением буквы правил. До тех пор, пока рыцарь не был побежден согласно правил, герольд не мог остановить бой, даже если бы рыцарь был тяжело ранен и истекал кровью. В этом случае остановить бой мог рыцарь чести. Рыцарь чести не мог объявить победителя, это было исключительное право герольда. Но, если победитель стал таковым благодаря умению найти дыру в правилах, или благодаря действиям третьих лиц, или благодаря другим нехорошим обстоятельствам, рыцарь чести имел право аннулировать результат поединка.

Тем временем, в ложе для дам появилась Шарлотта де Круа.

— Я ничего важного не пропустила? Начиная с середины вчерашнего дня?

Ответом ей были кислые лица дам и иронические усмешки.

— Мы бы все с удовольствием пропустили, — фыркнула Аурелла Фальконе.

— Неправда! — тут же возразила ей Виолетта Сфорца, — Лотти! Где ты была вчера? Рыцари замечательно отметили завершение турнирного дня!

— Кого-то убили? — спросила Шарлотта, усаживаясь рядом с Виолеттой.

— Нет, еще веселее. Лучшие рыцари из обеих партий должны были проехать перед трибунами и протащить на веревках левиафана и элефанта. Как сказал Горгонзола, должна была быть как бы копейная сшибка между чудовищами. Партия Моря победила, поэтому левиафан должен был победить, а элефант бы вспыхнул фейерверками. Представляешь, рыцари загнали обеих чудовищ на одну дорожку по одну сторону барьера, а сами тоже все оказались по другую сторону этого барьера прямо друг напротив друга. Никто дорогу не уступил, все схватились за мечи, а чудища к этому времени уже разогнались на колесах и врезались друг в друга. Все фейерверки полетели не вверх, а в рыцарей и на трибуну.

— Ужас.

— Нет, не ужас. Там же были лучшие рыцари. Они так красиво рубились, все по-настоящему. Де Вьенну разбили шлем. Новый, миланский. Епископу порубили его плащ. Ты представляешь, он выехал, накинув поверх доспеха настоящий епископский плащ, тот, который церемониальный для церковных дел.

— Епископ разозлился?

— Еще как. Сначала коня, потом плащ. И опять эти французы. Он их и раньше-то недолюбливал. Потом, когда рыцарей растащили, епископ заметил, что плащ порван, и пообещал отпущение всех грехов каждому, кто победит какого-нибудь француза на пешем турнире. На это мессир Бертран обозвал епископа трусливым оберкригшнеком, который злоупотребляет своим положением. Еще так смешно срифмовал, что вечером весь лагерь пел песенку про улиточьего епископа. О! Смотри! Твой Максимилиан.

Герольд взмахнул жезлом и рыцари грозно направились друг к другу. Макс был на полголовы выше противника, и меч у него был длиннее. Поэтому Макс использовал преимущество длинных рук и длинного меча, нанеся первый удар с максимальной дистанции. Де Бельер первый удар пропустил вчистую, зато второй и последующие парировал без затруднений.

— Как обозвал? — переспросила Шарлотта.

— Главной военной улиткой, по-немецки. Ой, ты же не видела. Ближе к концу турнира один француз, вот этот, на ристалище, ты представляешь, попал копьем в коня епископа.

— Позор. И причем здесь улитка?

— Француз попытался оправдаться тем, что якобы он промахнулся оттого, что на щите твоего, Лотти, мужа, увидел вместо герба какую-то страшную улитку.

Макс сменил тактику и перехватил меч за середину клинка. Француз превосходил его в опыте лет на шесть, не меньше. 'Чистое' фехтование почти всегда приносило выгоду более опытному. Шаг, удар в забрало частью клинка между ладонями.

— Свинья! — крикнул де Бельер. Он чуть не упал, но удержался на ногах, сделав три шага назад и уперевшись спиной в ограждение.

'Сам свинья' — подумал Макс, но ничего не сказал. Подумав, что противник свинья, он вспомнил раненого коня, которому копье попало под шейный доспех, и придумал сложный прием, который тут же попытался выполнить.

Столкнувшись с французом лоб в лоб, Макс резко поднял острие меча и просунул его под правый наплечник врага. Де Бельер рванулся в сторону, но освободиться ему не удалось. Макс оказался справа, а две его руки были очевидно сильнее, чем одна рука де Бельера. Макс поднял рукоять меча выше головы, при этом попавший под наплечник меч как рычаг поднял правую руку француза до горизонтального положения.

— Это же просто смешно, — удивилась Шарлотта, — У нас серебряный щиток на лазоревом фоне, с чем его можно спутать?

— Ага, никто и не поверил. Даже свидетелей вызывали. Герольдов, оруженосцев и турнирных стражников. Кто-то из свидетелей сказал, что рыцарь видел не 'какую-то чертову улитку', а 'геральдическую фигуру оберкригшнек, причем неплохо нарисованную'.

— Так и сказал?

— Так и сказал. Когда оказалось, что никто, кроме того рыцаря, никаких улиток не видел…

— И тот свидетель?

— Ну да, не перебивай. Потом твой муж сказал, что не потерпит оскорблений своего древнего герба, и вот этого самого француза вызвал на вот этот самый пеший бой.

Бросить меч де Бельер не мог, тогда бы его сразу признали проигравшим, нанести сколько-нибудь значимый удар из такой позиции тоже не мог. Он попытался вывернуться, но Макс воспользовался движением противника и продвинул застрявший меч еще дальше, под кирасу.

Теперь де Бельер уже не мог и освободиться. Но он мог вырвать меч из рук Макса, после чего стал бы победителем. Француз рванулся несколько раз в разные стороны, но Макс уловил момент и с силой нажал на свой меч обоими руками, пригибая противника к земле. Спина у де Бельера была сильная, но колени его подвели. Правое колено неприятно хрустнуло и француз упал. Герольд тут же зафиксировал окончание боя.

Почтенная публика для приличия похлопала и перевела внимание на соседнее ристалище, где Доменико ди Кассано ожесточенно рубился с каким-то штирийцем. Макс присел, и Фредерик ловко снял с него шлем.

— Извини за шапку, я тебе две новых подарю, — сказал Макс.

— Пустяки, дядя Максимилиан, лучше научите меня фехтованию.

Макс с непокрытой головой церемониально поклонился дамам.

— Милый, я тебя люблю! — раздался знакомый голос.

Счастливая Шарлотта сидела рядом с Виолеттой Сфорца и махала мужу рукой. Залезть на трибуну не представлялось возможным, а снимать доспехи было бы неразумно — вскоре предстоял следующий бой. 'Бонакорси — молодец', - подумал Макс.

— Прикажете послать ей цветы? — подсказал кто-то из-за спины.

— Точно. Большой букет, — ответил Макс, оборачиваясь.

Лейтенант Бонакорси жизнерадостно улыбался, показывая в сторону бокового входа на трибуну. У лестницы стоял стражник, державший в руках большой и красивый букет.

— Антонио! Ты просто наш ангел-хранитель! — Макс от избытка чувств схватил итальянца за бока и поднял в воздух.

— Смотри, какой он у тебя сильный! — восхищенно прошептала Виолетта, — мой мужчина может поднять меня, но не тяжелого мужика и не в доспехах.

— Он у меня просто чудо, — гордо ответила Шарлотта и тут же поправилась, чтобы не вызывать зависть, — только воспитание у него немного провинциальное.

На этих словах в ложе появился стражник и торжественно вручил букет Шарлотте. Все остальные дамы посмотрели с нескрываемой завистью и злостью. Некоторые даже зашипели.

— Да что такое у вас случилось?! — возмутилась Шарлотта.

— Епископ вчера обозлился и наложил на всех рыцарей епитимью, чтобы в ночь, в эту, которая только что закончилась, не прикасаться ни к дамам, ни к вину, — сказала Аурелла.

— Рыцари были очень недовольны, — подтвердила пожилая дама справа.

— Неужели не прикасались?

— Ни к дамам, ни к вину. Честное слово, — сказала Аурелла, — Скупили и выпили всю аквавиту и разбрелись по непотребным девкам.

Аквавита (лат. aqua vita) — бренд, под которым тогда продвигался напиток, в настоящее время известный как водка.

Между первым и вторым боем Макса был большой перерыв. На этот случай по бокам от трибуны были предусмотрены большие шатры, где рыцари в доспехах могли укрыться от раскаляющих металл солнечных лучей и переодеться не на глазах у публики. Макс при помощи оруженосцев снял доспех, рассчитался с Бонакорси и свободное время провел, наблюдая за бойцами.