С утра пораньше Франц и Марта проснулись от шума в зале. Джакомо привел слуг на уборку. Трое мужчин взялись за замену обивки мебели, а четверо женщин — за отмывание крови с пола и стен.

Раздав задания, Джакомо вышел на балкон и с удивлением обнаружил сидящих на диване Марту и Франца, полностью одетых, но зевающих и потягивающихся.

— О! Кого я вижу! Доверенные лица наших героев! — поздоровался банкир.

— Доброе утро, — протирая глаза, ответила Марта.

— Как они там? — Джакомо кивнул в сторону второй двери на балкон, — Я так понимаю, что если бы Его светлости стало хуже, вы бы не спали всю ночь.

— Там, благодаренье Богу, тихо, — ответила Марта, — я несколько раз просыпалась, но никакого шума не было. Его светлость, должно быть, спит после макового молока. А как себя чувствует Ваш внук?

— Замечательно, — улыбнулся Джакомо, — Обозвал университет 'рассадником содомии' и сказал, что больше туда не вернется. Попросил устроить его по военной линии. Я купил ему в подарок вакантную должность лейтенанта городской стражи.

— Ваш сержант, наверное, озолотится, — с нескрываемой завистью сказал Франц.

— Сватается к моей племяннице и приценивается к домам на нашей улице, — ответил Джакомо, — теперь нам нужен надежный человек на его место.

Франц тяжко вздохнул.

— Франц, это я на тебя намекаю.

— Да? Правда?

— Правда. Нам нужен надежный и удачливый человек на место начальника охраны. Не местный и не благородного происхождения.

— Вроде я подхожу, — протянул Франц, ожидая подвоха, — а кем мне командовать?

— Наймешь сам. Сегодня же. Лучшие из тех, кто остался в живых, уходят в городскую стражу, а тех, кого твой предшественник с собой не взял, думаю, и тебе брать не стоит.

— Спасибо, сеньор Джакомо! Я не подведу! Клянусь святым Франциском!

— Поздравляю, Франц, — сказала Марта, — а разве должность коменданта замка тебя больше не устраивает?

— Что-то мне больше не хочется иметь дело с земляками. Здесь я найму дисциплинированных профессионалов и буду настоящим командиром, а кому не понравится — уволю.

— Давай-давай. Тут к нам как раз постучался вербовщик. Говорит, что может нанять для нас хоть армию, — сказал Джакомо.

— Вербовщик? Такой здоровый, с красной мордой? — переспросил Франц.

— Он самый. Сидит внизу. Вы знакомы?

— Раньше были знакомы… — растерялся Франц, — я уж ему чуть свечку за упокой не поставил…

— Какой сегодня хороший день, — улыбнулся Джакомо, — у меня внук за ум взялся, у тебя знакомый не умер, вот Джованни думал, что внуков не дождется, а теперь оказывается, что на послезавтра у его сына назначена свадьба.

— Свадьба? — недоумевающе спросила Марта.

— Свадьба, — подтвердил Джакомо, — а что такого? Фабрицио Велутти — мужчина в самом расцвете сил.

— Вчера утром его совершенно не интересовали женщины, а вчера вечером ему раскроили лицо.

Джакомо усмехнулся.

— Вчера вечером Велутти-старший зашел в комнату сына и обнаружил, что молодой человек очень хм… глубоко заинтересован одной женщиной.

— Это случайно не такая миленькая девушка с голубенькими глазками, французским носиком и пухлыми губками? — спросила Марта.

— Она самая, — подтвердил Джакомо, — горничная его сестры.

— Отец согласился на брак с горничной?

— Вы же видели этого жениха вчера утром. Отец согласился бы на брак хоть с ведьмой, лишь бы сын не позорил семью. Кстати, он очень благодарен 'Фрау Профос' за чудесное перевоспитание.

— Хотела бы я быть на месте невесты, — грустно протянула Марта.

— Вы бы могли, если бы захотели, но зачем? — искренне удивился Джакомо.

— Приличная женщина должна быть замужем.

— Не важно, за кем? — спросил Франц.

— За мужчиной с положением в обществе.

— Неужели ты до сих пор не нашла ни одного?

— К твоему сведению, приличные женщины не бегают за мужчинами. Я бы вышла за первого, кто бы ко мне посватался, но все приличные мужчины или уже женаты, или боятся связываться с 'Фрау Профос'. Или вчера еще не мужчины, а сегодня уже женаты.

— Марта, выходи за меня, — осторожно предложил Франц, сдвинувшись на край диванчика.

— Ты серьезно? — спросила Марта, замерев на месте.

— Серьезно и при свидетелях, — ответил Франц, вставая и подходя к ней.

— Тогда я согласна, — быстро ответила Марта.

Марта резко встала, в один шаг оказалась рядом с Францем, взяла его за правую руку, потом за левую, сняла с его среднего пальца какое-то кольцо (Франц обычно не носил колец, а это снял с мертвого ландскнехта вчера вечером и надел на палец, чтобы не потерять) и надела себе на безымянный. Потом сняла одно из своих колец и надела на безымянный палец Францу. Франц растерялся и ничего в ответ не сделал.

— Это как бы помолвка, — прокомментировала Марта, — можешь меня поцеловать.

Внизу действительно сидел Ротемауль. Живой и здоровый. В свою очередь, и он не ожидал увидеть Франца живым и здоровым.

— Франц, это ты, сукин сын? — Ротемауль сделал шаг навстречу.

— Нет, не я, сукин сын, — Франц тоже шагнул навстречу.

— Чтоб я еще раз с тобой связался! — Ротемауль положил руку на рукоять катцбальгера.

— В прошлый раз мог бы и не связываться, я бы не обиделся, — Франц, за неимением меча, положил руку на рукоять баселарда.

— Ты там не видел нового начальника охраны? Я его давно уже жду.

— Видел. В зеркале.

— Что? — Ротемауль медленно потянул меч из ножен.

— Вот. Настоящих специалистов везде ценят, — гордо сказал Франц, вытаскивая кинжал.

— Как удачно получилось, что вас всех перебили, а тебя оставили, — вербовщик направил меч на Франца.

— Главная неприятность в том, что ты жив, или в том, что у тебя хватает денег, чтобы отказываться от работы? — Франц поднял левой рукой табуретку и выставил ее перед собой вместо щита, — Перед тем, как сдохнешь, скажи, как ты выбрался из того колодца?

— Сначала я не утонул, потому что там воды было всего по грудь. Потом прибежали крестьяне тушить пожар, сбросили ведро в колодец и меня вытащили, — Ротемауль взял другую табуретку, ударом ноги отбросил стол к стене и переместился, заняв позицию между Францем, лестницей и дверью.

— Швейцарцев мне не надо. Найми ландскнехтов. Из тех, что привел Бурмайер. У них сейчас денежек негусто, — сказал Франц, отступая на безопасное расстояние.

— Размечтался, — Ротемауль сократил дистанцию, оттесняя швейцарца в угол.

— Ты неблагодарная красномордая свинья, — Франц поставил табуретку и демонстративно сел, — я специально поджег замок, чтобы привлечь внимание к колодцу.

— Врешь!

— А вот и не вру, — Франц вбросил кинжал в ножны, — как бы еще я кого-то убедил пойти в замок, заглянуть в колодец и вытащить оттуда неблагодарную красномордую свинью? Еще и бесплатно. Так что давай поговорим о деле, пока ты моей милостью еще жив.

Франц повернул голову в сторону лестницы. Ротемауль осторожно взглянул через плечо. На третьей ступеньке стояла Марта с пистолетом.

— Ну, давай поговорим, — Ротемауль убрал меч и сел на свою табуретку.

Его светлость Максимилиан де Круа проснулся на широкой кровати в гостевой комнате Джакомо. Ниже колена противно ныла кость, как от холода. Ступня не ощущалась совсем. Даже пальцами не пошевелить.

За открытым окном по звукам угадывалась середина дня. Рядом с кроватью стояли любимая Шарлотта с заплаканными глазами, Джакомо Нанни с неопределенным выражением лица и одетый врачом Антонио Бонакорси с сияющей физиономией.

— Позвольте представиться, Антонио Бонакорси, дипломированный врач! — отрекомендовался экс-лейтенант городской стражи, едва Макс открыл глаза.

'Странно' — подумал Макс, — 'Если доктор радуется, значит, я в порядке. Тогда почему Лотти плачет?'

— Что-то я ногу совсем не чувствую, — обратился Макс к Бонакорси.

— Ну и слава Богу! — радостно ответил тот, — Вам было бы очень неприятно ее чувствовать. Она, знаете ли, лежит в холодной земле, и ее едят черви.

— Да? И почему тогда у тебя такая довольная морда?

— Потому что Вы будете жить, мессир, и Ваша рана очень быстро заживает. А ногу отрезал не я, пусть совесть мучает того баварского коновала. Он, конечно, говорил, что вам ногу почти отрубили, но я думаю, что Вы такой здоровый, что ему все-таки следовало наложить шину, а не резать.

— Где этот негодяй? Я ему самому ноги повыдергиваю! — взревел Макс.

— А где бы Вы были на его месте, будь у Вас фора в четырнадцать часов? — хмыкнул доктор.

— Черт с ним. Когда я смогу ходить?

— Я Вас охотно порадую. Меньше, чем через неделю, Вы встанете на ноги. То есть, на ногу.

— Еще раз ляпнешь что-нибудь подобное, я тебе самому ноги оторву! — разозлился Макс.

— И вывесите на соседней площади?

Макс бросил в весельчака подушкой и даже попал. Доктор повалился навзничь.

— Шарлотта, убери этого паяца. Что он вообще такой довольный?

Бонакорси со своей неуместной улыбкой убрался. Шарлотта ответила на вопрос.

— Чем быстрее ты выздоровеешь, тем больше денег он получит. А если бы ты умер, он бы не получил ничего.

— Какие еще у нас новости?

— Торговый дом Нанни полностью расплатился.

— Оно того стоило? — кисло спросил Макс, кивая на ногу, — Похоже, я исчерпал запас удачи на несколько лет вперед.

— Но ты потратил его не впустую. Старых врагов у нас не осталось.

— Куда же они вдруг подевались? Я точно помню, что убил только Шарля-Луи и Грегуара Бурмайера.

— Бастард Бранденбургский погиб в тот же вечер на турнире. Явный несчастный случай.

— Туда ему и дорога. Это он убил моего отца.

— Когда ты узнал? — удивилась Шарлотта, — почему ты раньше мне не сказал?

— Вчера вечером, — ответил Макс.

Джакомо вспомнил беседу, предшествовавшую заключению контракта, и мысленно перекрестился. Если некто связан со всеми городскими происшествиями, при желании это можно приписать чьим-то интригам. То, что он в огне не горит и в воде не тонет, можно отнести на счет удачи. Но человек, который в одиночку сдерживает армию больше часа (от 'турнира через стол' до последнего поединка), уже заслуживает уважения, невзирая на молодость. А уж человек, который, будучи тяжело раненым и находясь в плену, за время между получением раны и потерей сознания успевает получить информацию и спланировать идеальное убийство чужими руками, заслуживает, чтобы его не только уважали, но и боялись.

— Альфиери вчера повесили за убийство епископа, продолжила Шарлотта.

— Вот как! — Макс удивленно приподнялся, — кто?

— Графиня Аурелла.

— Она же отказалась от наследства.

— Вчера утром. А вчера вечером почтенное общество с удивлением узнало, что она захватила город в свою личную собственность.

— Никто не возражал?

— Единственный претендент — Виолетта. Переиграть матушку ей пока не по силам.

— А дальние родственники?

— Сантальберти разжалован из рыцарей и лишен всех прав.

— Из-за покушения на меня?

— Нет, но в связи с ним.

Джакомо отметил, что 'враг общества', каковую репутацию имел Макс на начало турнира, через четыре дня превратился в достойного рыцаря, которого то самое общество не дает в обиду.

Макс задумчиво загнул несколько пальцев, по-видимому, пересчитывая врагов.

— Остался твой дядюшка де Креси, старый негодяй.

— Сегодня утром его нашли мертвым на соборной площади, — ответила Шарлотта, — Говорят, что люди из братства святого Марка поймали разбойника, который устроил резню в зале братства. Почему-то не говорят точно, сколько человек разбойники там убили, говорят, что много, если марковы братья так рассердились. Этот разбойник вывел их на де Креси, и де Креси сначала исчез между городскими воротами и турнирным лагерем, а потом появился на площади уже мертвым.

Джакомо точно знал, что от разбойников пострадал только один человек. Швейцарец, которого вчера похоронили как рыцаря. Зато этот великий и ужасный один человек, пожилой мужик с брюшком, работавший поваром в монастыре, убил тупым тренировочным оружием и голыми руками одиннадцать разбойников и еще двадцать шесть покалечил. И тут Джакомо понял, что на самом деле разбойники напали не на одного, а на двоих, и вторым был Максимилиан де Круа.

— Сеньор Нанни! — осторожно обратился к Джакомо какой-то слуга, — к Вам Ее светлость графиня Фальконе.

— Прошу прошения, — Джакомо поклонился супругам де Круа и быстро, насколько позволял проколотый бок, направился за слугой.

Дверь за финансистом не закрылась, вместо него появились Марта и Франц.

— Как Ваше здоровье, Ваша светлость? — спросила Марта.

— Лучше не спрашивай, — кисло ответил Макс, шевельнув под одеялом левой ногой.

Марта снова обратила внимание, что часть ноги отсутствует, и вздрогнула. Конечно, нога за ночь не выросла, но привыкнуть к такому непросто.

Шарлотта заметила на безымянном пальце Марты кольцо и сразу поинтересовалась:

— Марта, ты, случайно, не замуж собираешься?

— Я тысячу раз говорила, а вы не верили, — гордо ответила Марта, скосив глаза на Франца, — Приличный мужчина посватался ко мне, и я приняла предложение.

— Комендант замка?

— Нет, Ваша светлость, — Франц решил ответить сам, — начальник охраны улицы богачей.

— Франц, ты предаешь меня во второй раз? — спросил Макс.

— Увы, Ваша светлость, — развел руками Франц, — но клянусь, что третьего раза не будет.

— Что же, — грустно улыбнулся Макс, — когда-то я обещал простить тебе и второе предательство.

В это время внизу проходили серьезные финансовые переговоры.

— Тебе знакомы эти бумаги? — Аурелла выложила на стол пачку векселей.

Джакомо внимательно просмотрел всю пачку.

— Знакомы. Это наши обязательства перед Церковью. Епископ, упокой Господи его душу, давал деньги в рост. Я правильно понимаю, что все эти векселя конфискованы у Альфиери?

— Разумеется, — ответила Аурелла, — ты же не думаешь, что я ограбила монастырь.

— К чему Вы их мне показываете? — Джакомо нахмурил брови, — Я не оплачу их Вам по той же причине, что не оплатил Альфиери.

— Ты обвиняешь и меня тоже в смерти епископа?

— Нет-нет-нет, Ваша светлость, — замахал руками банкир, — это же векселя на предъявителя. По закону по ним имеет право получать деньги только епископ Ферронский.

— Будь уверен, как только новый епископ будет утвержден в должности, он стребует обратно всю сумму по всем векселям. Церковь не одобряет ростовщичества. Ты готов это все выплатить?

— Разве у меня будет выбор? — хмыкнул Джакомо, — Как всегда платили по векселям, так и будем платить.

— Есть. Ты можешь купить эти векселя у меня за полцены.

Джакомо потер переносицу.

— Но… Что скажет по этому поводу новый епископ?

— Проверит бухгалтерские книги монастыря, обнаружит недостачу, спросит с келаря и узнает, что векселя украл Альфиери.

— Альфиери мертв, его имущество конфисковано. Что дальше?

— Ни я, ни горожане не обязаны отвечать по обязательствам казненных преступников. Тем более, если сами обязательства не найдены и к оплате не предъявлены. Недовольные могут жаловаться лично дожу. Он просто о-бо-жа-ет Папу и его подчиненных.

Морщины на лице финансиста разгладились. Джакомо улыбнулся, проглотил готовое сорваться с губ крепкое словцо, и согласился.

— Десять процентов.

Графиня презрительно фыркнула.

— Шестьдесят. Или заплатишь все сто новому епископу.

— Двадцать. Или попробуйте взять свои шестьдесят с этого самого нового епископа.

— Пятьдесят. Епископ даст мне половину, если он не дурак, чтобы потом получить с вас полную сумму.

— А если он упрется как баран в новые ворота, когда узнает, что векселя у Вас? Тридцать. Сегодня. Или ждите пару месяцев, пока назначат нового епископа и торгуйтесь с ним еще хоть полгода.

— Сорок и сегодня.

— Тридцать пять.

— Принято — Аурелла сгребла со стола бумаги и встала, — считайте монеты, а я пока навещу нашего героя.

Едва Джакомо успел отдать приказ счетоводу, как привратник привел к нему еще двух особо важных персон. Ее светлость Виолетта Сфорца и рыцарь чести Габриэль. Она — сияющая, как диадема с бриллиантами, он — уставший, как гончая после охоты, но с искоркой в глазах.

— Доброе утро, Джакомо, — поздоровалась Виолетта.

— Доброе утро, Ваша светлость, — ответил Джакомо.

— У нас есть выгодное предложение, не терпящее отлагательств.

'У нас?' — Джакомо вытаращил глаза.

— Нам нужна некоторая сумма под залог замка святого Альберта.

Если бы Джакомо не сидел, он бы от удивления упал. Опять 'нам'. И под залог чужого замка.

— Замок мой, — продолжила Виолетта, — вот документы. Вдова Сантальберти любезно уступила мне свои права.

— Вдова? Что вы с ней сделали? А сам сеньор Витторио? А его сын?

— Витторио вчера вечером наступил мамочке на хвост. Она его укусила, и он скоропостижно скончался. Со стороны его сына было очень любезно оказать нам сопротивление и героически погибнуть. Он будет с почестями похоронен в семейном склепе. Вдова Сантальберти ушла в монастырь. Я даже выделила ей вооруженное сопровождение.

— Наследники не возражают?

— Наследники — мы с мамочкой. Я не возражаю, а она пусть только попробует. После того, как она погубила репутацию Витторио, ей не к лицу претендовать на его замок.

— Но это все равно большая сумма, — защищался Джакомо.

Виолетта перегнулась через стол и тихо прошептала ему на ухо.

— Джакомо, ты уверен, что хочешь со мной поссориться?

Джакомо охнул и схватился за сердце. Сердце у него пока еще не болело, но подобные жесты он часто использовал, чтобы выиграть время. Отдышавшись, он принял решение.

— К вечеру деньги будут.

— Замечательно. Я всегда знала, что Вы мудрый человек, — ответила Виолетта.

Аурелла вошла в комнату, где лежал раненый Макс, как к себе домой.

— Могу я поговорить с герром Максимилианом наедине? — спросила она Шарлотту.

— На здоровье! — фыркнула Шарлотта и вышла.

Через считанные секунды вышла и Аурелла.

— У него сломан нос и нет ноги! — недовольно произнесла она, — Неужели нельзя было вести себя поосторожнее! Кстати, спасибо за совет, но твой священник мне не помог. В монастыре его уже не было.

— Как не было? А куда он подевался?

— Какая разница? — махнула рукой Аурелла, — Встал и ушел.

— Но он же был ранен.

— Не то слово, он был при смерти. Паломники сказали, что он исповедался отцу Бартоломео, но тот не отпустил ему какой-то тяжкий грех. Наверное, это намек на убийство епископа в стенах храма.

— Поэтому он встал и ушел? Не сказал, куда?

— Или покупать индульгенцию, или в крестовый поход. Куда еще можно пойти за отпущением всех грехов?

— Какой еще крестовый поход?

— Отпущение грехов получают те, кто вступает в орден Иоаннитов, который на море сражается с турками. Ваш Патер спросил, сколько стоит галера, а потом спокойно уснул. Утром после перевязки он просто встал и ушел. Зато наш Габриэль был настолько любезен, что согласился мне помочь, и убедил благородных мессиров подарить мне город.

— Не ожидала, что он такой талантливый оратор, — удивилась Шарлотта.

— Оратор он средний, но как только Бе-Бе понял, что мы с Габриэлем предлагаем дать щелчка по носу Грегуару Бурмайеру, он поспешил нам на помощь. Смешал с навозом рыцарей, не желающих помочь Прекрасной Даме, а Бурмайера и Альфиери смешал с двойной порцией навоза.

— Все в стихах?

— А как же! В 'голубом тоне Фрауенлоба'. И все на импровизации.

— Светлая ему память. Никогда не думала, что от поэтов бывает польза.

— Я тоже не думала. От поэтов иногда больше пользы, чем от дочерей.

— Виолетта очень похожа на маму.

— Доченька вся в меня, но в ней много и от отца. Ядовита, как большая змея, и для змеи это комплимент.

Виолетта после разговора с Джакомо поднялась на второй этаж и услышала окончание разговора.

— Тогда ты, мамочка, ядовита, как две змеи. И для двух змей это недостижимый идеал.

— Виолетта! Где ты была всю ночь! Скверная девчонка! Я тебя выгоню из дома!

— Я сама ухожу! Теперь у меня есть свой замок! Проживу и без тебя!

Шарлотте с трудом удалось погасить семейный скандал. Уходя, Аурелла обернулась, как будто что-то вспомнила.

— Шарлотта, где у тебя та бутылка ликера, которую я тебе вчера подарила?

— Где-то здесь. Но муж не пьет ликер.

— И ты не пей. Можешь ее выбросить. Твой муж меня больше не интересует.

Ближе к середине дня навестить раненого пришел родной брат.

— Ты, братец, легко отделался. На твоем месте многие бы лежали в земле полностью, а ты только одной ногой. Насчет ноги не переживай. Я знаю мастера, который сделал руку Гецу фон Берлихингену. Помнишь Геца? Он к нам заезжал лет пять назад.

— Бррр. Забудешь его, как же. Мне эта стальная рука потом месяц снилась.

— Он до сих пор в седле, все с кем-то воюет. Так что сильно не переживай, жизнь продолжается. Ты на турнире все сделал, что хотел? Может быть, помощь нужна?

— Лотти, у нас остались здесь какие-то дела?

— Никаких. Можно уезжать, со всеми разобрались.

— Да, вы хорошо разобрались, — подтвердил Фридрих, — Ты приехал сюда негодяем, а уедешь героем. Де Вьенн сказал, что французское рыцарство радо будет видеть тебя в своих рядах. Приглашал к себе в Милан и обещал при случае представить королю.

— Макс, милый, ты не хочешь побыстрее отсюда уехать? — спросила Шарлотта, проводив Фридриха.

— Хочу, но мне прописан постельный режим.

— Турнир закончился. Габриэль повезет свой груз вверх по реке, в Ломбардию. Де Вьенн поедет с ним. Если ты не возражаешь, поплывем с ними, посетим Милан.

— Слава Богу, — вздохнул Макс, — не нравится мне эта Феррона, гори она ясным пламенем.

— Не беспокойся, дорогой, — ответила Шарлотта, — Скоро загорится. Я оставлю письмо для Ауреллы с советом выкупить у Джакомо закладные Виолетты на замок святого Альберта.