Наука пока не располагает бесспорными свидетельствами колонизации человеком каких-либо регионов Земли за пределами Африки ранее 2 млн. лет назад. Но в Африке, как показал многолетний опыт, поиски следов самой ранней на нашей планете популяции рода Homo бесспорно перспективны. Костные остатки древнейших людей, геологический возраст которых достигает 2 млн. лет и даже превосходит этот рубеж времени, впервые были обнаружены в Восточной Африке. В 1960 году американский антрополог Л. Лики при раскопках в Олдувайском ущелье в Танзании нашел нижнюю челюсть, теменные кости, 13 костей кистей рук и изолированный верхний моляр молодого (12 лет) индивидуума, первоначально отнесенного к новому роду «презинджантроп», который по времени предшествовал ранее найденному представителю австралопитековых зинджантропу, хотя морфологически имел по сравнению с последним ряд более продвинутых особенностей в строении мозга, конечностей и зубной системы. При этом, — что в первую очередь обратило на себя внимание специалистов, — вместе с костями были обнаружены примитивные каменные орудия (Олдувайская галечная культура, «Model»). В целом ученые получили убедительные доказательства, что найдено существо, которое с достаточным основанием можно было отнести к числу первых представителей рода Homo. Объем мозга «презинджантропа» равен 657 см3 и практически все исследователи сошлись на том, что эта величина почти на 50 % больше, чем у большинства грацильных австралопитеков. Прогрессивные особенности были также отмечены в строении кисти руки «презинджантропа», прежде всего в анатомии большого пальца, хотя наряду с этим были констатированы и архаичные черты, связанные с адаптацией к древесной жизни. Зубная система этого гоминида была более гармонична, чем у австралопитеков: не было свойственной последним диспропорции в размерах резцов и моляров, причем третьи моляры редуцированы как у человека. Абсолютные размеры зубов очень велики. Форма нижних моляров вытянутая в мезио-дистальном направлении. Бросается в глаза почти параллельное расположение рядов заклыковых зубов. Одним словом, в начале 60-х годов исследователи встретились с новой формой гоминид (гоминин), очевидно более прогрессивной по сравнению с австралопитековыми. При этом древность находки, ее архаизм по ряду черт и примитивный тип каменного инвентаря позволяли предположить, что речь идет о представителе одной из самых древних (возможно — самой древней) человеческой популяции. Наука вплотную подошла к решению вопроса о первом человеке на Земле. Однако, только через 4 года ведущие специалисты в области эволюции гоминид Л. Лики, Ф. Тобайас и Дж. Нэйпир в совместной статье выступили с предложением включить «презинджантропа» в род Homo в качестве нового вида Homo habilis. Термин habilis (умелый, ловкий) предложил Р. Дарт. Полное научное название описываемого представителя гоминин приобрело следующую форму: Homo habilis Leakey, Tobias, Napier, 1964. И только по прошествии еще, многих лет, к концу 70-х годов новый вид был признан большинством исследователей, притом, как мы увидим далее, также не окончательно.

Территория расселения Homo habilis, как позже выяснилось, не ограничивалась областью Олдувайского ущелья, остатки древних гоминид этого вида найдены также в Кении и Эфиопии. Одна из находок с территории Кении произвела в науке настоящую сенсацию и в существенной степени повлияла на весь ход исследований происхождения и эволюции человека. Уникальный череп KNM-ER 1470 (рис. 1а, см. стр. 21), найденный в 1972 г. в районе Кооби Фора Ричардом Лики (сыном Л. Лики) за несколько дней до смерти отца. Череп был собран Мив Лики из 150 фрагментов, но оказался недостаточно полным, чтобы судить обо всех основных краниологических особенностях, исключая нижнюю челюсть.

Прежде всего антропологов поразил необычно большой для Homo habilis объем мозговой коробки найденного индивидуума — 775 см3(!). Довольно крутой по масштабу древнейших гоминин подъем лобной кости и, главное, сравнительно слабо развитые надбровные дуги, наводили на мысль о близости к Homo sapiens. Р. Лики даже выдвинул гипотезу о происхождении современного человека непосредственно от типа гоминин, представленного черепом KNM-ER 1470. Прогрессивные особенности этого черепа особенно заметны во фронтальной норме: бросаются в глаза слабо развитые надбровные дуги и строение лобной кости. В латеральной норме картина' несколько меняется: становится заметным выраженный альвеолярный прогнатизм и длинный альвеолярный отросток, создающие эффект близости к австралопитековым. Архаично выглядят форма верхней альвеолярной дуги и вогнутый в средней части контур высокого и уплощенного лицевого отдела. Зато затылочный отдел смотрится почти как современный. Затылок округлый, без перегиба, со слабо выраженным рельефом; достаточно сильно развиты сосцевидные отростки височной кости. Строение зубов (насколько можно судить по корням) резко отличается от типа зубной системы австралопитековых: крупные резцы и клыки при сравнительно небольших заклыковых зубах. Небо неглубокое, короткое. Сильно выражена посторбитальная констрикция; почти нет понижения лобной кости за надбровным валиком. Кости черепа тонкие, что обычно рассматривается как один из прогрессивных признаков, но наделе может быть объяснено просто характерными особенностями древнейших гоминин. Закон Долло не всегда оправдывается на всем протяжении эволюции.

Рассматриваемый череп не сразу был включен в какой-либо известный таксон. Его сближали и с людьми и с австралопитеками. Этому способствовала некоторое время неопределенность датировки. Сначала находке приписывали возраст 2,9 млн. лет, что сильно затрудняло определение систематического положения индивидуума. Потом датировка была пересмотрена, и теперь древность KNM-ER 1470 стала считаться равной млн. лет, точнее — 1,89 млн. лет, т. е. был сделан вывод, что данный индивидуум жил как раз в период существования на Земле вида Homo habilis.

Рассматривая подробно находки наиболее примитивных Homo, не будем забывать основную задачу данной статьи — выявление первых, самых древних свидетельств появления в Африке гоминин, относящихся к роду Homo. Следует в связи с этим обратить особое внимание на палеоантропологические находки, возраст которых превышает 2 млн. лет. Согласно приведенным выше данным индивидуум KNM-ER 1470 относится к несколько более позднему времени. Однако, с датировкой этой находки еще далеко не все ясно. В 1996 году группа английских исследователей (Fitch et al., 1996) пересмотрела оценки возраста рассматриваемого экземпляра, включенного в вид Homo rudolfensis. Были получены новые важные данные по датировке туфа KBS, с которым непосредственно связан череп 1470 и сделан следующий вывод: «Находка Homo rudolfensis «моложе» 3,31 млн. лет, возможно «моложе» 2,5 млн. лет и определенно «старше» 1,9 млн. лет», что позволяет отнести описываемый череп к числу древнейших в Африке и в мире, т. е. к кругу форм, которые могут рассматриваться как «первые» люди на Земле. В настоящее время число таких находок возрастает, причем они большей частью связаны с территориями Кении и Эфиопии. Рассмотрим подробнее основные из них.

В 1991 году при раскопках в районе Ураха (Кения, рифт Малави, горизонт Чивондо, отложения древнего озера Малави) была обнаружена неполная нижняя челюсть человека, состоящая из двух частей, легко соединяемых в области симфиза (рис. 1в см. стр. 21). В каждом квадранте челюсти имеются два премоляра — первый и второй (по палеонтологической номенклатуре — третий и четвертый) и два моляра (Bromage et al., 1995). Находку обозначили в каталоге шифром UR 501.

Детальные измерения и описания экземпляра показали, что абсолютные размеры моляров и премоляров, индексы коронок, площадь бугорков, жевательной поверхности моляров и премоляров находятся в пределах размаха вариаций зубов ранних Homo, хотя некоторые величины не выходят также за рамки вариаций зубов австралопитековых.

UR 501 характеризуется крупными размерами моляров (MD M1 — 15,1 мм; VL M1 — 12,8 мм; MD М2 — 18,3 мм (!), VL М2 — 14,2 мм), экспансией талонида премоляров, соотношением размеров моляров М2 > M1, высоким уровнем дифференциации второго моляра (ключевой зуб), наличием шестого бугорка (только на втором моляре), протостилида, начальной стадией развития коленчатой складки метаконида, полным отсутствием показателей редукции моляров и гребней тригонида моляров, узором «Y» на обоих молярах, хорошо выраженной задней ямкой второго моляра. Наиболее крупный бугорок — протоконид. Отмечены крупные размеры премоляров: первый премоляр — MD-10,2 мм, VL-12,3 мм; второй — MD- 10,4 мм, VL-11,8 мм. Несмотря на сильную стертость жевательных поверхностей, просматриваются основные межбугорковые борозды.

Челюсть массивная, подбородочный выступ отсутствует, высота тела в симфизе — 36,1 мм, у первого премоляра — 35,4 мм, толщина — 21,2. мм., высота тела у второго премоляра — 35,8 мм, толщина — 20,0 мм.

Авторы анализируемой статьи (Bromage et al.) определяют таксономический статус находки как Homo rudolfensis, а ее древность — между 2,5 и 2,3 млн. лет. Таксон возник в восточной Африке в связи с похолоданием климата 2,5 млн. лет назад и сохранил эндемичный характер. Вероятно, до этого времени существовал общий предок Н. rudolfensis и австралопитековых — A. afarensis или A. aethiopicus.

Еще один фрагмент черепа, найденный в 1965 году, долгое время вызывавший сомнения и споры, в настоящее время вновь привлек к себе внимание как возможное свидетельство существования древнейших представителей рода Homo в Африке ранее двух миллионов лет назад. Речь идет об известном экземпляре «Chemeron temporal» — височной кости из Барин- го (формация Чемерон, Тугенские холмы, Кения) (Sherwood et al., 2002. Фрагмент был найден к западу от озера Баринго, близ реки Кэптурин. Находка получила шифр каталога KNM-BC 1. Ее древность, определенная по методу 40Ar/39Ar равна 2,456±0,006 и 2,393±0,013 млн. лет (в соответствии с двумя определениями). Впервые изучивший этот фрагмент Ф. Тобайас проявил осторожность в оценке таксономического положения находки вследствие трудности диагностики некоторых признаков и дал ей предварительное наименование Hominidae, gen. et sp. indet., т. e. определил только до семейства, оставив род и вид под вопросом. Позже (1992) А. Хилл обосновал включение «височной кости из Чемерон» в род Homo, а в том же году Б. Вуд пошел еще дальше, предположив, что находка должна быть включена в вид Homo rudolfensis (Wood, 1992). Такая оценка таксономического статуса рассматриваемого фрагмента устроила не всех исследователей: были даже предложения включить его в вид Australopithecus garhi, однако все же преобладающее мнение специалистов склоняется в сторону признания KNM-BC 1 человеком, причем относят его к числу возможных первых Homo.

Описание остатков древнейших людей в Кении следует закончить недавним событием — находкой, пополнившей список ископаемых частей скелетов гоминин, которые на данный момент могут быть названы первыми людьми на нашей планете. Нельзя не упомянуть найденный в 2002 году к западу от озера

Туркана (формация Начукуи) прекрасно сохранившийся первый нижний моляр (в стадии прорезывания) ребенка 4–5 лет, таксономически принадлежащего к роду Homo (Prat et al., 2005). Древность экземпляра — 2,3–2,4 млн. лет.

Вновь открытое местонахождение, включающее палеоантропологический материал (LA1α) располагается в 100 м к югу от места раскопок LA 1 (археология). Нижний постоянный моляр ребенка (KNM-WT 42718) (рис. 1с см. стр. 21) обладает всеми характерными чертами первого моляра (с учетом эпохи): сравнительно небольшими размерами коронки, особенно — по вестибуло-лингвальному диаметру (MD — 13,7 мм, VL — 11,6 мм, ширина тригонида — 11,3 мм, талонида — 11,6 мм), неполным комплексом морфологической дифференциации коронки (отсутствуют шестой бугорок и tami, нечетко выражен комплекс протостилида, разделенного на два бугорка). При этом фиксируется наличие задней и передней ямок, дистальный гребень тригонида, частично пересеченный бороздой (по моему мнению, скорее неполный эпикристид), узор борозд Y5; отмечается вертикальное положение лингвальной стенки коронки. Самый большой бугорок — метаконид, что можно рассматривать как очень архаичную черту морфологии. В мезиальной норме просматривается дополнительный бугорок — возможно, рудимент древнего параконида. На метакониде — структура, напоминающая несформировавшуюся коленчатую складку. Сильно развиты осевые (главные) гребни всех основных бугорков. Авторы статьи полагают, что общая морфология, в особенности — умеренная редукция коронки и небольшой вестибуло- лингвальный диаметр, отличает найденный моляр от одноименных зубов австралопитеков (A. afarensis, A. anamensis, africanus), парантропа бойсова и определенно сближает находку с родом Homo. LA1α лежал на 2,2 м выше туфа Экалалеи, который немного «моложе» туфа F, имеющего датировку 2,34±0,04 млн. лет. Так же можно датировать и найденный зуб с учетом небольшой возможной ошибки порядка 10 тыс. лет. Близко (в 100 м) расположенное скопление каменных орудий Локалалеи 1, практически синхронное с LA la, позволяет предположить, что инвентарь был изготовлен именно теми древнейшими Homo, которые представлены найденным зубом, хотя, по мнению археологов, не исключено и «авторство» австралопитеков (garhi or aethiopicus).

Помимо описанных выше древнейших экземпляров, имеется еще одна синхронная им находка, довольно близкая территориально, хотя на современной карте она относится уже к другому государству — Эфиопии. Имеется в виду хорошо сохранившаяся верхняя челюсть человека из формации Хадар, слой Када Хадар (Kimbel et al., 1996), обнаруженная в ноябре 1994 года в мало исследованном прежде районе Эфиопии, в непосредственной близости от скопления каменных орудий, по технологии изготовления соответствующих Mode 1 и остатков позднеплиоценовой фауны. Анализ по методу 40Ar/39Ar показал древность находки 2,33±0,07 млн. лет, что ставит описываемый экземпляр (A. L. 666-1) в один ряд с древнейшими в мире остатками первых представителей рода Homo (рис. 1d). Особая ценность находки состоит в том, что она представляет собой древнейший хорошо датированный экземпляр Homo, найденный вместе с каменными орудиями.

Описываемая челюсть принадлежала взрослому (прорезались все постоянные зубы) молодому индивидууму предположительно мужского пола. Ее характеризует широкое и довольно глубокое небо, параболическая форма зубной дуги, умеренный субназальный прогнатизм, резкий перегиб дна назальной полости. Наиболее низкая точка скулового отростка лежит над промежутком между первыми и вторыми молярами. Клык (левый) довольно крупный: в основании коронки — 106 мм2, левый латеральный резец имеет четко выраженную лопатообразную форму. Первый моляр удлиненный в мезио-дистальном направлении. Размеры зубов (левая сторона, первая цифра — MD, вторая — VL): I2 — 7,0×7,4 мм; С — 10,2×10,4 мм; Р1 — 9,2×12,5 мм; Р2 — 9,0×12,6 мм; М1 — 12,4×12,9 мм; М2 — 13,5×14,4 мм. Авторы подчеркивают ромбоидную форму как указание на сходство с ранними Homo ergaster, однако делается оговорка, что подобную же форму имеют верхние моляры Н. habilis и Н. rudolfensis 1590. Со своей стороны хотелось бы добавить, что такой тип верхнего моляра иногда встречается у современного человека и характерен для неандертальца (Зубов, Халдеева, 1989).

Авторы описания рассматриваемой находки произвели подробный сравнительный анализ этого экземпляра с древнейшими скелетными фрагментами Homo с целью определения таксономического статуса A.L. 666-1 и пришли к выводу, что последний наиболее близок к таксону Homo habilis sensu stricto (ОН 16, ОН 39), хотя не исключаются и другие оценки. Этот вывод интересен тем, что показана вероятность выявления обобщенного варианта первого человека, когда он был еще недифференцирован и первые две ветви рода не определились.

Обычно считалось (Johanson & Blake, 1996), что древнейшим видом человека был Homo rudolfensis (2,4–1,9 млн. лет), Homo habilis жил в период 1,9–1,6 млн. лет назад. В связи с только что рассмотренной находкой в Эфиопии Homo habilis sensu stricto становится в понимании антропологов не менее древним Homo, чем Н. rudolfensis. Идет спор о том, какой из этих двух видов мог быть предком современного человека. Возможно, решение этого вопроса заключается в признании первым Homo единого недифференцированного таксона Homo habilis sensu lato, хотя в строгой научной систематике ему, вероятно, придется найти другое, адекватное наименование.

Рис. 1.

а. Череп KNM-ER 1470 (Homo rudolfensis). Из книги From Lucy to language (D. Johanson & В. Blake, 1996);

b. Нижняя челюсть UR 501 (Малави). По работе T. G. Bromage et al. (1995): Paleoanthropology of the Malawi Rift… J. Hum. Evol. Vol. 28. P. 71–108;

c. Первый нижний моляр KNM-WT 42 718, Формация Начукуи, Кения. Окклюзальная норма. По работе S. Prat et al. (2005) First occurrence of the early Homo in the Nachukui formation… J. Hum. Evol. Vol. 49. P. 230–240.;

d. Верхняя челюсть A. L. 666-1. Формация Хадар, Эфиопия. По работе: W. H. Kimbel et al. (1996): Late Pliocene Homo and Oldowan tools from the Hadar formation, Ethiopia… J. Hum. Evol. Vol. 31. P. 549–561.

Так или иначе, исследования антропологов и археологов конца XX — начала XXI вв. позволили установить место и время возникновения и существования первой человеческой популяции. Территориально ареал расселения последней был ограничен землями, входящими теперь в состав Кении и Эфиопии, отчасти — Танзании. Эту область можно было бы назвать «колыбелью человечества». В пределах этой территории возник род Homo, который относительно стабильно пребывал на ней в течение большого промежутка времени — примерно от 2,4 до млн. лет.

Наука в настоящее время располагает достаточной информацией, чтобы реконструировать условия жизни, основные черты поведения и направление эволюции этой самой ранней группы людей, хотя есть разные мнения о правомерности употребления этого термина по отношению к рассматриваемым древним гоминидам (Wood & Collard, 2000).

Период «колыбели» в эволюции человека приходится на время значительных перемен в климате и ландшафтах Восточной Африки, равно как и общих, глобальных изменений среды обитания, начавшихся еще в миоцене (Isbel & Young, 1996). Основной тенденцией этих изменений было отступание лесов и формирование относительно сухих открытых пространств между 3,4 и 2,0 млн. лет до современности (Bobe, Behrensmeyer, Chapman, 2002). При этом т. н. «острая фаза аридности» наступила 2,5 млн. лет назад (Hill, 1994), что практически совпало с такими важнейшими событиями в антропогенезе, как возникновение рода Homo и начало каменного века в технологии. Иногда связывали приобретение всеми древнейшими гоминидами новых важных адаптаций с выходом в саванны, однако современные исследователи пришли к выводу, что экологические перемены скорее способствовали вымиранию многих групп гоминид, и только род Homo явился в этом семействе первым таксоном, которому удалось приспособиться к открытым аридным пространствам (Reed, 1997) и на долгий срок закрепиться в данном регионе. Вероятно, сначала возник один вид (первичная популяция), внутри которого в дальнейшем произошли обычные процессы дальнейшей дифференциации. Есть мнение (Bromage et al., 1995), что это был Homo rudolfensis, однако с учетом описанной выше находки в Када Хадар можно было бы остановиться на более общем определении прапопуляции человека — Homo habilis sensu lato. Причиной возникновения этого таксона, по крайней мере отчасти, считается «пик» похолодания и аридизации, имевший место 2,5 млн. лет назад (Bromage et al., op. cit.). Во всяком случае, дальнейшая эволюция первых людей тесно связана с процессами адаптации к изменчивым природным условиям данного региона, и весь физический и поведенческий комплекс Homo несет на себе явный отпечаток борьбы за выживание в условиях плио-плейстоценовой африканской «колыбели». При этом морфофизиологический «ответ» на необычные и достаточно суровые требования среды включает также важный и типичный для человека момент общего эрогенного прогресса. Появление рода Homo рассматривается биологами-эволюционистами как явление общее для широкомасштабного переворота в фауне млекопитающих, вызванного климатическими изменениями в среднем плиоцене и достигшими кульминации 2,5 млн. лет назад, причем и в последующее время тектонические и климатические факторы продолжали играть ведущую роль в формировании физической и биотической среды региона (Тернер, 1997).

В процессе адаптации в восточных регионах Африки и в связи со становлением нового рода гоминид произошли чрезвычайно важные события, сыгравшие ключевую роль в становлении этого таксона и всей его дальнейшей эволюции: 1) радикальная перемена диеты и пищевой стратегии; 2) совершенствование локомоции на базе давно приобретенного семейством гоминид бипедализма; 3) начало систематической обработки камня и направленного технологического прогресса. Сразу же надо сказать, что все три события были тесно связаны между собой и явились неотъемлемыми характеристиками рода Homo, определявшими его успех в борьбе за выживание.

Отступание лесов и обеднение растительных ресурсов питания несомненно способствовало переходу гоминид на животную пищу. Однако, наиболее ранние Homo до появления Homo ergaster, вероятно, еще не были охотниками и, во всяком случае, крупная дичь была для них недоступна. Для плотоядных, но еще не имевших возможности добывать себе пищу охотой гоминид, практически единственным источником необходимого белка было мясо животных, убитых и частично брошенных хищниками. Имеется вполне резонное мнение, что при обилии копытных значительная часть туши убитого животного оставлялась хищниками нетронутой, что составляло достаточную пищевую базу для ранних гоминид (Бутовская,1997). Сложившаяся ситуация определила пищевую стратегию первых людей как популяции scavengers — «падальщиков» или, точнее, — существ, питающихся объедками, т. к. речь в данном случае идет не о животных, погибших своей смертью, а о тактике «доедания» дичи, убитой крупными хищниками. Точно перевести английское слово «scavenger», постоянно используемое в научной литературе по рассматриваемой теме, сохранив необходимый в данном случае смысловой оттенок, довольно трудно, а потому в дальнейшем изложении автор данной статьи предпочитает сохранить английский термин в русской транскрипции — «скэвинджер» и соответствующее обозначение пищевой стратегии питания объедками — «скэвинджинг». На самых ранних стадиях эволюции Homo эта форма первичного перехода к животной пище имела в значительной мере вид «пассивного скэвинджинга», когда гоминидам часто приходилось довольствоваться объедками, оставленными хищниками без активных попыток бороться за добычу и увеличение своей доли в ней. Однако, острая потребность в белковой пище, приобретенный опыт, совершенствование орудий и возрастающий уровень организации групп позволили гоминидам подняться на новую, более высокую ступень пищевой стратегии — конфронтационную (агрессивную) форму скэвинджинга (Dennell, 2003), при которой гоминиды могли серьезно конкурировать с другими «претендентами» на доступ к тушам и даже были способны отогнать хищников в ходе схватки за пищу (Treves & Naughton-Treves, 1999). Гоминины имели некоторое преимущество над своими конкурентами, будучи вооруженными каменными (и другими) орудиями, не только при прямой конфронтации, но также и в связи с возможностью добывать из длинных костей животных костный мозг, высоко калорийный продукт питания, сыгравший немалую роль в системе факторов эволюции человека. Ситуация в ходе конкурентной борьбы за туши животных складывалась часто в пользу гоминид в связи с тем, что хищники, использовав мясо, оставляли кости и, таким образом гоминины получали наиболее ценную часть добычи, хотя могли «опоздать к началу пира», если расстановка сил была не в их пользу. Конечно, наиболее крупные хищники с их мощными челюстями, способными дробить самые крепкие длинные кости, все же составляли серьезную конкуренцию гоминидам и в отношении доступа к костному мозгу убитых животных (Вlиmenschien, 1995). Особенно опасным конкурентом для гоминин в процессе борьбы за туши животных была вымершая теперь огромная гиена Pachycrocuta. Этот хищник обитал в основном в южных регионах Африки, что, возможно, в значительной степени определило локализацию «колыбели» человечества в Восточной части континента: Pachycrocuta была способна разгрызать любые кости (Lewis, 1997) и, конечно, не оставила бы гомининам никаких шансов на добычу костного и головного мозга убитых животных, а прямая конфронтация с таким зверем окончилась бы в то время не в пользу человека, тем более, что гиены охотятся стаями.

Нужно заметить, что все изложенные выше интересные выводы относительно пищи ранних гоминид были получены благодаря применению оригинального метода изучения длинных костей ископаемых животных путем сравнения частоты следов зубов хищников и ударов каменными орудиями, нанесенных древними гоминидами (Selvaggio, 1994). Сравнивая эти два показателя, можно получить представление о последовательности доступа хищников и гоминид к длинным костям убитых животных для извлечения костного мозга. Отсюда — важные выводы о реальности скэвинджинга, стадий его развития и эволюционной роли в становлении рода Homo.

Несмотря на существенные достижения в рассматриваемой области науки о человеке, по ряду вопросов все же продолжаются оживленные споры среди специалистов. В частности, снова и снова ставится вопрос о том, какое место занимали первые люди в системе взаимоотношений между таксонами африканских млекопитающих и, прежде всего, конечно, хищников, с которыми у человека развивались постоянные вынужденные контакты после перехода древнейших Homo на животную пищу. Выше были приведены современные данные о непосредственных контактах людей с хищниками вокруг туш убитых животных, причем в настоящее время можно утверждать, что представители рода Homo, по крайней мере начиная с фазы конфронтационного скэвинждинга, не были маргинальными существами, занимавшими самые низшие ступени межвидовой иерархии тогдашнего животного мира вследствие тяжелого стресса при переходе в новую экологическую нишу. Нужно, правда, заметить, что общая обстановка в плио-плейстоцене Африки, по мнению современных исследователей, в целом благоприятствовала ранним Homo в силу низкого общего уровня межвидовой конкуренции в саванне, так что гоминиды во многих случаях имели относительно безопасный доступ к тушам животных.(Dominguez-Rodrigo, 2001). Этому способствовало вымирание ряда крупных хищников, начавшееся около 2 млн. лет назад (Lewis, 1997).

В антропологической литературе остро дискутируется вопрос о том, были ли первые люди объектами охоты крупных хищников, причем имеются в виду не просто факты нападения зверей на людей (что несомненно случалось), но именно систематической охоты, когда человек мог стать постоянной добычей леопарда или льва. В рецензии на статью английских антропологов Д. Харт и Р. У. Сасмэна (Hart & Sussman, 2005), авторы которой скорее склоняются к положительному ответу на поставленный выше вопрос, американская исследовательница антрополог К. В. Уорд (Ward, 2005) выражает свое несогласие с таким решением, приводя при этом очень важные аргументы и прежде всего тот факт, что в скоплениях костей, оставленных хищниками плио-плейстоценового времени (например в Сварткранс) имеются кости бабуинов и массивных австралопитеков, но нет костей Homo. Далее автор рецензии распространяет этот вывод и на другие регионы и пишет, что не знает ни одного скопления костей, оставленных хищниками, которое дало бы основание предположить регулярное использование древних Homo как объектов охоты (Ward, op. cit.).

Выживание в условиях значительных изменений среды требовало от ранних Homo определенных морфофизиологических перестроек организма. Борьба за высококалорийную пищу, ставшая жизненно важным фактором существования этих гоминид, в ту эпоху резко обострилась и определила направление естественного отбора в сторону совершенствования поведения на открытых пространствах, где большие расстояния между непредсказуемыми источниками питаниями, связанными с перемещениями крупных хищников и их дичи, привели к выработке у гоминид новых локомоторных приспособлений к быстрому преодолению больших расстояний на основе выгод унаследованного от предков бипедализма, дающего преимущество в скорости и энергетической эффективности (Rodman & McHenry 1980, cit. after Bromage & Schrenk, 1995). Двуногая локомоция включает два модуса движения — ходьбу и бег, между которыми имеются не только количественные, но и качественные биомеханические различия. Эти аспекты эволюции человека детально исследовали американские антропологи Д. М. Брэмбл и Д. Е. Либерман (Bramble & Lieberman, 2004). Прежде считалось, что бег у древних гоминид играл подчиненную роль: ведь обезьяны — плохие бегуны на открытых пространствах. Однако, новая рассматриваемая работа названных выше авторов выявила существенную эволюционную роль этого вида локомоции в эволюции рода Homo. Можно даже утверждать, что развитие способности к бегу стало в плио-плейстоцене одной из важнейших составляющих в комплексе выживания и дальнейшей эволюции человека. При этом ценность бега как ароморфного свойства таксона Homo определялась не только и даже не столько преимуществами в скорости, но главным образом, в приобретении выносливости при преодолении значительных расстояний на открытых пространствах (endurance running — ER — по Брэмблу и Либерману). Это эволюционное приобретение было уникальным среди приматов и вообще редким в животном мире. Оно возникло около 2 млн. лет до современности как приспособление к меняющимся природным условиям «колыбели» рода Homo и достигло совершенства у Homo erectus (ergaster). Отбор в данном направлении явился следствием реализации выгод бипедализма, дававшего преимущество при адаптации к открытым пространствам, особенно в период, когда пищевые ресурсы стали более скудными и расстояния между их возможными источниками увеличились (Isbell & Young, 1996).

В конечном счете изменение пищевой стратегии, постепенно формировавшее анатомо- физиологический тип рода Homo предопределяло новые масштабы занимаемой им территории. К моменту возникновения Homo erectus (ergaster) величина освоенного человеческим родом пространства (HR) увеличилась в 10 раз по сравнению с аналогичным показателем австралопитековых (Anton, Leonard & Rodertson, 2002).

Сам по себе факт выживания и последующего процветания группы древних гоминид в плио-плейстоцене представляет собой уникальное явление, которое стало возможным благодаря сочетанию благоприятных для ароморфного прогресса генетических предпосылок, (прежде всего, отсутствию узкой специализации вида-прародителя) с мобилизующим в данном случае действием экстремального характера условий среды. Для большинства гоминид и, ранее, — миоценовых гоминоидов этот экстремум, напротив, оказался губительным, т. е. сложилась ситуация, сходная с эффектом «бутылочного горлышка». Становление рода Homo несомненно было эволюционным скачком, причем в те времена и в той среде это был «скачок через пропасть».

Исключительность таксона Homo проявилась еще в одном необычайно важном его свойстве — способности к систематическому использованию, а затем и к обработке камня. Практически одновременно с возникновением человеческого рода начался каменный век и возникла первая, постоянно совершенствующаяся технология. Здесь сразу же нужно заметить, что установление точной даты этого события связано с некоторыми сложностями. Дело в том, что орудийный критерий Homo дает определенный простор для удревнения этого рода: раскопки в Када Гона (Эфиопия) показали, что какие-то гоминиды способны были делать каменные орудия уже 2,6 млн. лет назад, а может быть даже 2,9 млн. лет назад (Semaw et al., 2003). Это могли быть представители рода Homo, однако, как уже говорилось выше, некоторые специалисты склоняются к другой версии, полагая, что «авторами» этой древнейшей индустрии скорее всего были австралопитеки — A. garhi или A. aethiopicus. Таким образом, датировка возникновения первых людей, во всяком случае по мнению антропологов, пока ограничивается рубежом 2,5 млн. лет, хотя нуждается в некотором возможном уточнении (вернее всего — не очень существенном). Для установления даты возникновения каменной индустрии, создателями которой были бы первые люди, крайне важными были бы находки примитивных орудий вместе с фрагментами скелета достоверных представителей рода Homo. На данный момент наука располагает, пожалуй, лишь одним надежным свидетельством такого рода, а именно — одновременным присутствием каменного инвентаря и верхней челюсти человека в Када Хадар (Kimbel et al., 1996), т. е. пока мы можем с уверенностью говорить о предельной древности Homo,не выходя за пределы даты 2,3–2,4 млн. лет до современности. Когда рассматриваются критерии идентификации первой человеческой популяции с точки зрения антропологии, основной задачей является стремление найти костные остатки самого примитивного существа, морфотип которого позволяет включить его в род Homo. Аналогичным образом, при поисках истоков каменной технологии человека необходимо найти материальное свидетельство самой примитивной стадии обработки камня. В этом направлении достигнут определенный прогресс в археологических исследованиях в районе «колыбели» человечества. В 1994 году кенийский археолог Мзалендо. Кибунджиа (Kibunjia, 1994) опубликовал статью, в которой описал обнаруженные им в Кении, в упоминавшемся выше районе Локалалеи крайне примитивные каменные орудия, которые даже нельзя было отнести к стадии Mode 1, т. к. их форма и размер свидетельствуют об отсутствии у изготовителей элементарных знаний техники раскалывания камня и получения самых простых отщепов. По месту и времени эту находку можно связать с первыми представителями рода Homo, однако не все исследователи согласны с этой версией, полагая, что такие орудия могли быть изготовлены какими-либо австралопитековыми, а кроме того, в случае принятия гипотезы «авторства» людей, нет возможности связать изделия с одним из известных видов Homo — habilis, rudolfensis или ранний ergaster (Hill, 1994). Здесь, впрочем, можно возразить, что эргастер вряд ли мог встречаться в столь давнюю эпоху, а что касается двух других видов, то мы не можем доказать их реальность на основании имеющихся материалов, что показала, кстати, дискуссия относительно размаха вариабельности внутри вида Н. habilis в связи со сравнительно-морфологическим анализом находок KNM-ER 1470 и KNM-ER 1813. Если принять, что древнейшие каменные орудия сделаны рукой Homo habilis sensu lato, то на данный момент «авторство» этого инвентаря не будет нуждаться в дальнейших уточнениях. Сложнее обстоит дело с проблемой способности австралопитековых к обработке камня. Ведь до сих пор нет согласия, например, по вопросу о том был ли Australopithecus (Paranthropus) boisei изготовителем орудий или добычей Homo rudolfensis в Олдувайском ущелье (Hill, 1994). Нет ясности также по поводу находок орудий в Южной Африке. Предстоит еще решить, какие гоминиды зажгли один из первых в мире костров в Чесованджа 1,42 млн. лет назад. Отсутствие четких критериев отличия самых ранних, лишенных ретуши изделий от некоторых «природных» камней уводит решение проблемы истоков орудийной технологии человека в неизмеримые глубины времени, что затрудняет поиски ответов на вопрос о первоначальном заселении континентов и, в конце концов, — о древности самого человека. Здесь наука сталкивается с более широкой темой — способностью большинства приматов, включая не только человекообразных (Pan paniscus), но, возможно, — низших обезьян (Gregory et al. 1994), раскалывать камень и использовать, даже с некоторой «доработкой» полученные «до-олдованские орудия». В связи с этим можно утверждать, что поиски первых человеческих популяций в глубинах времени должны в первую очередь опираться на антропологический материал хотя, конечно, нельзя преуменьшать значение и достоверно связанного с ним каменного инвентаря.

Производство каменных орудий играло в антропогенезе не только «вспомогательную» роль как одна из форм сложного поведения, обладавшая как бы своей собственной «параллельной» линией развития, наряду с основным направлением ароморфной, магистральной эволюции. Возможность подняться на столь высокую ступень последней определила система биологических предпосылок, сложившихся на этой уникальной «восходящей траектории» жизни. Человек потому приступил к изготовлению орудий, что он был способен сделать этот шаг, главным образом вследствие наличия высокоразвитого мозга, а также, кроме того, потому, что ситуация, возникшая в то время и в том месте, оказалась критической для данного рода гоминид и потребовала мобилизации всех имевшихся резервов выживания. Высокий уровень организации высшей нервной деятельности проявился у предков человека еще у «истоков» процесса изготовления орудий — в способности к целесообразному отбору материала. Этот вывод был сделан на основании исследования древнейших местонахождений гоминид в районах Гона и Афар: показано, что гоминиды на уровне самых ранних Homo проявляли избирательность в отношении сырья (Stout et al., 2004), т. е. имели существенный запас знаний окружающего мира и стремление к накоплению этих знаний, включая тенденцию к не-утилитарным формам поведения. Когда эти способности приобрели высокую ценность для выживания таксона, они стали объектом сначала стабилизирующего, а затем и движущего естественного отбора. Вероятно, именно тогда и там нужно искать момент становления человека.

В биологическом отношении человек в течение всего периода своего существования не был узко специализированным существом. Этому способствовала особая форма его эволюции, позволяющая в какой-то мере сохранять морфофизиологическую «нейтральность», причем немалую роль сыграла развивающаяся каменная индустрия. Английский антрополог А. Тернер высказывает эту мысль в своей статье (Тернер, 1997), полагая, что именно благодаря технологии некоторые из гоминид стали эурибионтами (неспециализированными) и приобрели способность в той или иной мере преобразовывать свою среду обитания. Это привело к уникальному для живого мира явлению — адаптивной инверсии (Зубов, 2004), обусловившей дальнейшее развитие рода Homo по линии неограниченного прогресса (Зубов, 1975; 2004).

Описываемый период биологической истории человека характеризуется рядом существенных эволюционно прогрессивных сдвигов, которые в комплексе отражают непрерывный процесс видообразования, завершившийся формированием Homo ergaster (erectus). Это — выработка нового типа локомоции, соответствующее изменение пропорций тела (удлинение нижних конечностей), увеличение размеров тела, совершенствование бипедализма, связанное, отчасти, с терморегуляторными процессами при освоении открытых саванн (Wheeler, 1992, after L. Q. Amaral, 1996), т. е. в целом — с адаптацией к новому для гоминид образу жизни. Представление о том, что «тектонические и климатические изменения продолжали играть ведущую роль в формировании физической и биотической среды региона» (Тернер, 1997. с. 13) и в описываемый период по перечисленному выше адаптивному комплексу, относится и к человеку, дополняя «набор» предпосылок дальнейшей ароморфной эволюции. Однако, есть и одно исключение — магистральное увеличение и совершенствование мозга, которое трудно объяснить прямым влиянием климатических изменений, хотя почти в любой сложной системе присутствует определенный ароморфный компонент. Необходимо учесть, что на столь высоком уровне развития, свойственном гоминидам — предшественникам человека все большую роль начинает играть не просто воздействие внешних условий, но также активное взаимодействие существ с этими условиями и, прежде всего — взаимодействие с окружающим животным миром. Известный английский антрополог Р. А. Фоули в одной из своих работ 90-х годов писал: «… the mechanism by which climate influences evolution is primarily through extinction, and the further factors dependent upon local competitive conditions play a significant part in the appearance of new taxa» (Foley, 1993, p. 275).(Механизм влияния климата на эволюцию прежде всего действует через вымирание, и другие факторы, зависящие от локальных условий конкуренции играют существенную роль в возникновении новых таксонов.»). Здесь автор подчеркивает роль фактора конкуренции видов в системе процессов выживания и вымирания, а в таких условиях высокий уровень развития мозга формирующегося рода Homo несомненно сыграл решающую роль в борьбе за сохранение таксона и его последующей успешной эволюции.

Рассматривая процесс формирования физического типа древнейших людей, нельзя обойти молчанием также проблему потери волосяного покрова этими гоминидами. В работах, посвященных адаптации ранних Homo антрополог П. Е. Уилер (cit. After L. Q. Amaral, 1996) высказывает мнение, что бипедализм, большие размеры тела и утрата волосяного покрова давали первым Homo преимущество в совершенстве механизмов терморегуляции. Поскольку таксон Homo, как говорилось выше, считается «пионером» освоения открытых саванн, то позволительно будет предположить, что именно в его пределах впервые появились группы гоминид, лишенных волосяного покрова на теле. Если это подтвердится, то можно будет считать, что первый представитель нашего рода имел более «человеческий» внешний облик, чем думали прежде. Потеря волосяного покрова на теле вызвала, как можно предположить, изменения цвета кожи гоминид, предки которых — человекообразные обезьяны миоцена — имели слабо пигментированную кожу, покрытую черными волосами (как у шимпанзе). Исследователи считают, что потемнение цвета кожи, лишенной волос, имело место уже на ранних этапах эволюции рода Homo, т. к. это было необходимо в связи с процессами терморегуляции: темней эпидермис защищал потовые железы и кровеносные сосуды от избыточного воздействия ультрафиолетовых лучей. При расселении за пределы тропического пояса имела место различная степень депигментации в соответствии с сохранением баланса между функцией защиты от чрезмерной инсоляции и необходимостью нормального синтеза провитамина D3 (Jablonski & Chaplin, 2000). При этом женщины имели несколько более светлую пигментацию кожи, что было необходимо для нормального функционирования организма во время беременности и лактации, когда синтез витамина D играет особенно важную роль. Знакомый облик африканца, как мы видим из описанных выше гипотез, сложился т. о. в глубокой древности. Однако, это означает лишь наличие локальных особенностей адаптации некоторых популяций рода в данном регионе и в данное время и не касается сущности магистрального процесса эволюции этого рода в целом, т. к. речь идет здесь не о главных параметрах и приоритетах его эволюции, прежде всего определяемых уровнем развития мозга. Какой бы ни была внешность первого человека (как вида) в деталях, он был единственным общим предком всего человечества. Такие признаки, как цвет кожи, неоднократно менялись в процессе эволюции в зависимости от менявшейся среды (Jablonski & Chaplin, op. cit.).

Перемещение популяций древнейшего человечества на территории Африканского континента несомненно началось уже на описываемой ранней стадии эволюции человека с выходом за пределы территорий Кении, Эфиопии и Танзании. Вероятно, наиболее ранним направлением внутриафриканских миграций был юг, о чем свидетельствуют некоторые южноафриканские экземпляры из Сварткранса и Стеркфонтейна, в частности — Stw 53 и SK 847. Последний известен уже давно как фрагмент черепа Telanthropus capensis и был включен в состав таксона Homo habilis sensu stricto, хотя есть также мнение (Tobias, 1991), что он скорее сближается с Homo ergaster. Ф. Грайн (Grine, 2000) подробно рассмотрел вопрос о таксономическом статусе экземпляров SK 847 и Stw 53 и пришел к выводу о сходстве этих черепов (точнее — фрагментов) между собой и их близости к Homo habilis sensu stricto. Судя по ряду работ, некоторые антропологи склонны считать оба экземпляра промежуточными формами между Homo habilis и Homo ergaster. Этим объясняется особый интерес исследователей к описанным находкам: ведь не исключено, что в них отражен процесс трансформации самой ранней стадии эволюции рода Homo в более продвинутую, причем в Африке, которая т. о. может считаться прародиной всех звеньев эволюции человеческого рода. В связи с этим сразу же встает вопрос о датировках. Антрополог и археолог из Йоханнесбурга К. Кьюмэн детально рассмотрела проблему древности находок в районе Стеркфонтейна и пришла, в частности, к выводу, что древность экземпляра Stw 53 равна или превышает 1,8 млн. лет. (Китап, 1994). Такую же дату называют в своей работе Ф. Грайн, У. Юнгерс и И. Шультц для Stw 53 и SK 847 (Grine, Jungers & Schultz, 1996).

Из приведенных данных следует вывод, что род Homo распространился к югу от первичного центра своего формирования в глубокой древности, однако в основном позже 2 млн. лет назад. Нужно уточнить, что, очерчивая область возникновения первых Homo, правильнее было бы, возможно, включать в нее только Кению и Эфиопию, т. к. в Танзанию ранние представители этого рода, вероятно, попали уже в ходе первой волны миграции на юг (Олдувай — 1,77 млн. лет — 1,95 млн. лет назад). Правда, есть данные, свидетельствующие о проникновении Homo в Танзанию раньше, чем было известно по олдувайским находкам: каменные орудия, обнаруженные на юге области Канжера, имеют возраст 2,2 млн. лет (Ditchfield et al., 1999). Важно, что древнейшие датировки, связанные с родом Homo, обнаруживают хронологическую последовательность, указывающую на характер распространения человеческих популяций из первичного центра в данном случае — к югу.

По материалам раскопок в Дманиси (1,7 млн. лет) можно предположить, что уже в очень давние времена, вскоре после хронологического рубежа 2 млн. лет до современности, в Африке должна была начаться миграция в северном направлении. Есть данные, позволяющие предположить, что движение на запад у истоков этого рода также имело место. Одна из опубликованных датировок стоянки Айн Ханех в Алжире как раз вписывается в круг первых миграций рода Homo: 1,77-1,95 млн. лет назад (Sahnouni et al., 2002), хотя другие авторы предпочитают датировать эту стоянку временем 1,2 млн. лет (Geraads et al., 2004). Во всяком случае, можно утверждать, что в столь отдаленный от «колыбели» регион Африки — север и северо-запад — человек впервые пришел более миллиона лет назад. Что касается физического типа и таксономического статуса человека, расселявшегося по территории Африканского континента в описываемое время — 1,8–1,5 млн. лет назад, то скорее всего, это был уже Homo erectus (ergaster) (ранняя форма), о чем можно судить по скелету подростка из Нариокотоме, датируемому описанным периодом времени. Рассматриваемый вид формировался еще в области «колыбели» на базе Homo habilis sensu lato в процессе адаптации к мясной пище, длительным переходам на большие расстояния, условиям открытых пространств. Эти люди обладали уже новыми пропорциями конечностей (большая длина ног), выносливостью при ходьбе и беге, вероятно были практически лишены волосяного покрова на теле. По сравнению с видом-предшественником у Homo ergaster констатируется качественный прогресс в технологии изготовления каменных орудий — переход от типа Mode 1 к типу Mode 2, т. е. к ашельской технике, бывшей «на вооружении» человечества в течение последующих многих сотен тысяч лет. Развитие каменной индустрии у древних гоминид тесно связано с общим процессом их эволюции. Крупные и тяжелые изделия с тщательно обработанным с обеих сторон режущим и рубящим краем вошли в практику в связи с необходимостью разделки туш крупных животных, включая раскалывание длинных костей для использования костного мозга и, вероятно — в целях повышения уровня вооруженности в ходе столкновений с конкурентами в борьбе за мясо в условиях перехода к конфронтационному скэвинджингу и далее — к опасным видам охоты. Кроме того, этими функциями не исчерпывался круг областей применения целенаправленно обработанного камня в хозяйстве древнейшего человека. В настоящее время археологами доказано, что тяжелые кремневые рубила использовались в описываемый период времени для обработки дерева. Группа испанских археологов (Dominguez-Rodrigo et al., 2000), работавшая в Танзании (Пениндж), провела детальное исследование рубящего края найденных там орудий ранне-ашельского типа, применив микроскопический фитолитический анализ остатков древних растений и изучив характер износа камня у края изделий. Работа подтвердила установленную ранее датировку возникновения ашельской техники — 1,7–1,5 млн лет до современности и показала высокую степень вероятности первоначального появления последней в Африке, причем сравнительно недалеко от «колыбели» человечества. Развитие технологических навыков человечества наглядно свидетельствует о совершенствовании сложного поведения данной ветви гоминид, включающего целенаправленные действия с прогнозированием ожидаемого результата и расширение диапазона хозяйственной практики. В дальнейшем вид Homo erectus (ergaster) освоил практически всю территорию Африки к югу, востоку и западу от древней прародины, о чем мы знаем по таким находкам, как нижние челюсти из Тигениф (северо-запад, 700 тыс. лет), и черепа из Эритреи — Данакиль (Abbate et al., 1998) (восток, свыше 1 млн. лет), а также упоминавшиеся выше фрагменты черепов SK 847 и Stw 53 (1,8 млн. лет). Кстати, последние два фрагмента, возможно, являются промежуточными звеньями между Homo habilis sensu lato и Homo ergaster, что может служить доказательством происхождения нового звена эволюции Homo на территории Африки. Вероятно, этот этап антропогенеза протекал, по анагенетическому типу развития, в отличие от модели становления первого Homo.

Если следовать датировкам индонезийских находок Homo erectus, принятым во многих современных и более ранних работах, включая также публикации автора данной статьи, то неизбежно приходится признать, что в описываемые периоды времени оформлялось и восточное направление внутриафриканских миграций. Конечно, следует учесть новые исследования японских антропологов и генетиков (Hyodo et al., 2002), которые пересматривают прежние данные и называют менее древние даты первоначального проникновения человека в Восточную и Юго-Восточную Азию — не ранее 1 млн. лет назад. Этот вопрос требует отдельного рассмотрения.

Таким образом, перед нами — широкий веер расселения древнейших популяций человеческого рода в Африке во всех направлениях в период 0,5–0,7 млн. лет после возникновения первых людей. Показательно, что во временном интервале 2,4–2,2 млн. лет назад, судя по антропологическим данным, древнейшее человечество практически не переступало пределов «колыбели» — области, входящей теперь в границы Кении, Эфиопии с центром в районе озера Туркана (Рудольфа) и, отчасти, — Танзании, — так что миграционная активность первых Homo в то время ограничивалась географически территорией «колыбели», а хронологически — «порогом» 2,0–2,2 млн. лет до современности. Тем не менее, в этих сравнительно узких пространственно-временных рамках произошли события глобального масштаба в эволюции гоминид, послужившие началом долгого пути развития человечества в сторону Homo sapiens: возникновение рода Homo, его уникальная адаптивная перестройка в новых быстро меняющихся условиях, включая смену пищевой стратегии и характера локомоции, подготовка всего морфофизиологического комплекса к становлению нового, более прогрессивного вида Homo (erectus) ergaster, называемого иногда «бесспорным первым человеком», начало производства каменных орудий вплоть до важного этапа этого процесса — перехода от стадии Mode I к стадии Mode 2 (ашель) (позже).

И в этих же пространственно-временных рамках произошло одно из важнейших событий в жизни человечества — «исход» из Африки и начало освоения всех континентов планеты. Зная положение первичного центра расселения человечества, можно попытаться прежде всего ответить на следующие вопросы. 1) Какие стимулы привели в движение популяции древних Homo и побудили их перейти границы прародины — Африки? 2) Какое направление избрали мигранты, когда популяции первых людей смогли преодолевать значительные расстояния? 3) Почему самая далекая миграция в Азию произошла так рано, на заре формирования Homo, как считают многие исследователи?

Выводы

1. Самые древние на земле свидетельства существования рода Homo (свыше 2 млн. лет до современности) обнаружены в Восточной Африке, на территориях современных Кении и Эфиопии, отчасти — Танзании. Это — фрагменты черепов из Малави, Кения (нижняя челюсть UR 501), фрагмент височной кости («Chemeron temporal» KNM-BC1) из Баринго (Кения), изолированный зуб — первый нижний моляр из Начукуи, Кения (KNM-WT 42718) и верхняя челюсть человека из формации Хадар, Эфиопия (A. L. 666-1). Новая датировка черепа KNM-ER 1470 (более 2 млн. лет) дает возможность включить и этот экземпляр в круг древнейших представителей рода Homo. Все эти находки имеют геологический возраст 2,3–2,4 млн. лет и локализуются в сравнительно небольшом ареале Восточной Африки. Это позволяет предположить, что исследователям удалось определить место и время возникновения первой человеческой популяции, «колыбель человечества».

2. На описываемой стадии эволюции еще не было абсолютно четкой грани между формирующимся родом Homo и некоторыми видами австралопитековых, из среды которых выделился человеческий род. Однако, имеющийся материал все же позволяет (по мнению большинства антропологов) констатировать наличие в данном месте и в данное время таксона, более близкого к человеку, чем все виды австралопитековых и определить его как Homo habilis sensu lato, который, по мнению ряда исследователей, еще в период «колыбели» разделился на два вида — Н. habilis (sensu stricto) и Н. rudolfensis. Один из этих видов (какой именно — вопрос спорный) стал исходным для более поздних видов человека. Именно к нему относятся упомянутые выше древнейшие находки.

3. Археологический материал является одним из важнейших критериев выделения рода Homo («орудийный критерий»), особенно действенным в сочетании с анатомическими показателями. Такое сочетание критериев (на практике, к сожалению, довольно редкое) позволяет предположить, что древнейший человек появился на Земле 2,3–2,4 млн. лет назад, может быть — 2,5 млн. лет, но вряд ли раньше. Правда, имеются археологические данные (крайне примитивные каменные орудия), свидетельствующие о более раннем появлении кремневой индустрии (до 2,9 млн. лет до современности), но некоторые современные археологи считают эти артефакты результатом деятельности австралопитеков. Орудийный критерий, как и анатомический, нуждается в дальнейших исследованиях.

4. Современная антропология пришла к выводу, что род Homo первым из гоминид адаптировался к условиям жизни на открытых пространствах саванн, что потребовало существенной перестройки морфофизиологического комплекса и поведения. Эволюция человека в эпоху «колыбели» протекала в направлении совершенствования бипедализма с акцентом на повышение выносливости и приспособление к бегу на значительные расстояния. Знаменательным событием того времени в жизни человека был переход на мясную пищу — сначала по типу «пассивного скэвинджинга», а затем «конфронтационного скэвинджинга», что было подготовкой к активной охоте на крупного зверя.

5. Африканская «колыбель» обусловила становление нового, более продвинутого вида — Homo erectus. Увеличился объем мозга, изменились пропорции конечностей (длина ног), длина и масса тела приблизились к показателям современного человека, вероятно, был утрачен волосяной покров на теле. Существенные прогрессивные изменения претерпел каменный инвентарь: произошел переход от техники Mode Нолдован) к Mode 2 (ашель). Расширился спектр функций каменных орудий.

6. «Колыбелью» первого человека, родиной нового вида человека, местом возникновения древнейшей каменной технологии была Африка, где древнейшие Homo приобрели уникальную морфофизиологическую и поведенческую базу для вступления в эпоху глобальных миграций, завершившуюся заселением и освоением всей Земли. Этот базовый комплекс стал не только основой миграционной тактики рода Homo, но и послужил стимулом осуществления последней в неограниченном масштабе.

ЛИТЕРАТУРА

Бутовская M. Л. Социальная структура ранних гоминид и проблема адаптации к различным климатическим условиям в палеолите // Человек заселяет планету Земля. Глобальное расселение гоминид. М., 1997. С. 21–28

Зубов А. А. Магистрализация и демагистрализация в ходе эволюционного процесса // Вопр. антропологии. 1985. Вып. 75. С. 14–26.

Зубов А. А., Халдеева Н. Н. Одонтология в современной антропологии. М., 1989.

Зубов А. А. Палеоантропологическая родословная человека. М., 2004.

Тернер А. Распространение ранних гоминид // Человек заселяет планету Земля. Глобальное расселение гоминид. М., 1997. С. 7–21.

Abbate E., Albianelli A., Azzaroli A., Benvenuti М., Tesfamariam В., Bruni P., Cipriani N., Clarke R.J., Ficcanelli G., Macchiarelly R., Napoleoni G., Papini М., Rook L., Segri М., Tecle T. M., Torre D., Villa I. A one-million-year-old Homo cranium from Danakil (Afar) depression of Eritrea // Nature. 1998. Vol. 393. P. 458–460.

Amaral L. Q. Loss of body hair, bipedality and thermoregulation. Comments on recent papers in the Journal of Human Evolution // J. Hum. Evol. 1996. Vol. 30. P. 357–366.

Antón S. C., Leonard W. R. & Robertson M. L. An ecomorphological model of the initial hominid dispersal from Africa // J. Hum. Evol. 2002. Vol. 43. P. 773–785.

Blumenschien R. J. Percussion marks, tooth marks, and experimental determinations of the timing of hominid and carnivore access to long bones at FLK Zinjanthropus, Olduvai Gorge, Tanzania // J. Hum. Evol. 1995. Vol. 29. P. 21–51.

Bobe R., Behrensmeyer A. K., Chapman R. E. Faunal change, environmental variability and late Pliocene hominin evolution // J. Hum. Evol. 2002. Vol. 42. P. 475–497.

Bramble D. M. & Lieberman D. E. Endurance running and the evolution of Homo // Nature. 2004. Vol. 432. № 18. P. 345–350.

Bräuer G. The KNM-ER 3884 hominid and the emergence of modern anatomy in Africa // Humanity from African Naissance to Coming Millennia. 2000. Firenze University press. P. 191–199.

Bromage T. G., Schrenk F., Zonneveld F. Paleoanthropology of the Malawi Rift: an early hominid mandible from the Chiwondo Beds, northern Malawi // J. Hum. Evol. 1995. Vol. 28. P. 71–108.

Bromage N. G., Schrenk F. Biogeographic and climatic basis for a narrative of early hominid evolution // J. Hum. Evol. 1995.Vol. 28. P. 109–114.

Deino A. & Hill A. 40Ar/39Ar dating of Chemeron Formation strata encompassing the site of hominid KNM-BC 1, Tugen Hills, Kenya // J. Hum. Evol. 2002. Vol. 42. P. 141–151.

Dennell R. Dispersal and colonization, long and short chronologies: how continuous is the Early Pleistocene record for hominids outside East Africa? // J. Hum. Evol. 2003. Vol. 45. P. 421–440.

Ditchfield P., Hicks J., Plumer Т., Bishop L. C., Potts R. Current research on the Late Pliocene and deposits north of Нота Mountain, southwestern Kenya // J. Hum. Evol. 1999. Vol. 36. P. 123–150.

Dominguez-Rodrigo M. A study of carnivore competition in riparian and open habitats of modern savannas and its implications for hominid behavioral modelling // J. Hum. Evol. 2001. Vol. 40. P. 77–98.

Dominguez-Rodrigo М., Serralonga J. &, Juan-Tresserras J., Alcala L. & Luque L. Woodworking activities by early humans: a plant residue analysis on Acheulian stone tools from Peninj (Tanzania) // J. Hum. Evol. 2001. Vol. 40. P. 289–299.

Fitch F. J., Miller J. A., Mitchell J. G. Dating of the KBS Tuff and Homo rudolfensis // J. Hum. Evol. 1996. Vol. 30. P. 277–286.

Foley R. A. Speciation, extinction and climatic change in hominid evolution // J. Hum. Evol. 1994. Vol. 26. P. 275–289.

Geraads D., Raynal J.-P., Eisenmann V. The earliest human occupation of North Africa: a reply to Sahnouni et al. // J. Hum. Evol. 2004. Vol. 46. P. 751–761.

Gregory Charles Westergaard & Stephen Suomi A simple stone-tool technology in monkeys // J. Hum. Evol. 1994. Vol. 27. P. 399–404.

Grine F. E., Jungers W. L., Schultz J. Phenetic affinities among early Homo crania from East and South Africa // J. Hum. Evol.1996. Vol. 30. P. 189–225

Grine F. E. Implications of morphological diversity in early Homo crania from Eastern and Southern Africa // Humanity from African Naissance to Coming Millennia. 2000. P. 107–117.

Hill A. Early hominid behavioral ecology: a personal postscript // J. Hum. Evol. 1994. Vol. 27. P. 321–32

Hyodo М., Nakaya H., Urabe H., Saegusa H., Xue Shunrong, Y.Jiyun, Xuepin J. Paleomagnetic dates of hominid remains from Yuanmou, China and other Asian sites // J. Hum. Evol.2002. Vol. 43. P. 27–41.

Isbell I. A. & Young T.P. The evolution of bipedalism in hominids and reduced group size in chimpanzees: alternative responses to decreasing resource availability // J. Hum. Evol. 1996. Vol. 30. P. 389–397.

Jablonski N. & Chaplin G. The evolution of human skin coloration // J. Hum. Evol. 2000. Vol. 39. P. 57–106.

Johanson D., Blake B. From Lucy to language. London, 1996.

Kibunjia M. Pliocene archaeological occurrences in the Lake Turkana basin // J. Hum. Evol. 1994. Vol. 27. P. 159–171.

Lewis M. E. Carnivoran paleoguilds of Africa: implications for hominid food procurement strategies // J. Hum. Evol. 1997. Vol. 32. P. 257–288.

Kimbel W. H., Walter R. C., Johanson D. C., Reed K. E., Aronson J. L., Assefa Z., Marean C. W., Eck G. G., Bobe R., Howers E., Rak Y., Vondra C., Yemane N., York D., Chen Y., Evensen N. M., Smith P. E. Late Pliocene Homo and Oldowan tools from the Hadar formation (Kada Hadar member), Ethiopia // J. Hum. Evol., 1996. Vol. 31. P. 549–561.

Kramer A., A critical analysis of claims for the existence of Southeast Asian australopithecinaes // J. Hum. Evol. 1994. Vol. 26. P. 3–21.

Kuman K. The archaeology of Sterkfontein — past and present // J. Hum. Evol.1994. Vol. 27. P. 471–495.

Prat S., Brugal J.-Ph., Tiercelin J.-J., Barrat J.-J., Bohn М., DelaguesA., Harmand S., Kimeu K., Kibunjia М., Texier Р.-S., Roch H. First occurrence of early Homo in the Nachukui Formation (West Turkana, Kenya) at 2.3–2.4 Myr // J. Hum. Evol. 2005. Vol. 49. P. 230–240.

Reed K. E. Early hominid evolution and ecological change through the African Plio-Pleistocene // J. Hum. Evol. 1997. Vol. 32. P. 289–322.

Sahnouni М., Hadjouis D., Made J. van der, Abd-el-Kader Derradji, Canals A., Medig М., Belahrech H., Harichane Z., Rabhi M. Further research at the Oldowan site of Ain Hanech, North-eastern Algeria // J. Hum. Evol. 2002. Vol. 43. P. 925.-937.

Selvaggio М. M. Carnivore tooth marks and stone tool butchery marks on scavenged bones: archaeological implications // J. Hum. Evol. 1994. Vol. 27. P. 215–228.

Semaw S., Rogers M. J., Quade J., Renne P. R., Butler R. F., Dominguez- Rodrigo М., Stout D., Hart W. S., Pickering Т., Simpson S. W. 2,6-million- year-old stone tools fined associated bones from OGS-6 and OGS-7, Gona, Afar, Ethiopia // J. Hum. Evol. 2003. Vol. 45. P. 169–177.

Sherwood R., Ward S. C., Hill A. The taxonomic status of the Chemeron temporal (KNM-BC 1) // J. Hum. Evol. 2002. Vol. 42. P. 153–184.

Stout D., Quade J., Semaw S., Roggers M. J., Levin M. E. Raw material selectivity of the earliest stone toolmakers at Gona, Afar, Ethiopia // J. Hum. Evol. 2005. Vol. 48. P. 365–380.

Swisher С. C., Curtis G. H., Jacob Т., Getty A. G., Suprijo A. & Widiasmoro. Age of the earliest known hominids in Java, Indonesia // Science. 1994. Vol. 263. P. 1118–21.

Tobias P. V. The skulls, endocasts and teeth of Homo habilis // Olduvai Gorge: Vol. 4. P. 1–921. Cambridge, 1991.

Treves A., Naughton-Treves L. Risk and opportunity for humans coexisting with large carnivores // J. Hum. Evol. 1999. Vol. 36. P. 275–282.

Ward С. V. (book reviews).2005, Vol. 49. P. 777–780. Hart D. & Sussman R. W. (2005) Man the Hunted: Primates, Predators, and Human Evolution.

Wood B. Origin and evolution of the genus Homo // Nature. 1992. Vol. 355. P. 783–90.

Wood B. & Collard M. Evolving interpretations of Homo // Humanity from African Naissance to Coming Millennia. 2000. P. 141–149.