Почтенное общество «Уважение и справедливость» имело очень большой «черный» бизнес. Оно возникло не на пустом месте. В этом регионе Юго-Восточной Азии уже давно сложился свой преступный мир. В нем верховодили члены так называемых триад или тройственного общества. Это название местная мафия позаимствовала из древней философской концепции китайской «Поднебесной». В концепции было три компонента бытия: небо, земля, человек.

В Гонконге насчитывалось около 60 триад. Одна из самых крупных — «Уважение и справедливость» — объединяла до 10 тысяч членов. Всего же в Гонконге насчитывалось около ста тысяч гангстеров. Приблизительно каждый шестой из его 5,5-миллионного населения был так или иначе связан с преступным миром. Полиция Гонконга в то же время сужала сферу своей деятельности, исходя из требований переходного периода, пока эта территория не вернется под юрисдикцию коммунистического Китая.

На теле у каждого бандита из разных преступных организаций, будь то «Дом на воде», «14К», «Уважение и справедливость», имелась отличительная черта — татуировки драконов на бицепсах. Гонконгские триады фактически владели целыми кварталами города. Они поддерживали постоянную связь со своими членами в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Лондоне.

«Уважение и справедливость», как и другие преступные синдикаты, занималось всем, что могло дать очень большие деньги, — содержание игорных и публичных домов, опиокурилен, рэкет, грабежи и убийства. Но все же главную прибыль обществу давали наркотики и поставка человеческих органов для трансплантации.

Запас «сырья» практически был неограничен. Он ждал своего часа на бесчисленных джонках и сампанах плавучего города и в трущобах Коулуна. Не все человеческие органы пригодны для трансплантации в законсервированном виде, доставка за границу сложна из-за таможен, поэтому в Гонконг прилетали иностранцы, и здесь, на месте, в клиниках с суперсовременным оборудованием, им проводили очень дорогостоящие операции по пересадке.

В трущобах Гонконга находили «рыбок» — как правило, молодых начинающих наркоманов, у которых не было родственников. Специально обученные контролеры-оценщики («прилипалы») из мафиозных структур под видом миссионеров с целью оказания помощи производили отбор потенциальных доноров. «Рыбок» под видом лечения от наркомании направляли в специально оборудованные общежития, глубоко законспирированные под различные учреждения, строго охраняемые. Там их действительно лечили с целью выведения шлаков от наркотиков различными методами, например жестокой диетой. Проводили многочасовые молитвы-беседы. Жизнь «рыбок» заканчивалась на операционном столе.

Сфера деятельности преступного синдиката значительно расширилась за счет изготовления фальшивых банкнот и «промышленного бандитизма». Этот сравнительно новый термин появился в результате того, что гангстеры усмотрели поистине золотую жилу в производстве подделок на товары известных фирм. Подделки с фирменными знаками известных японских промышленных компаний изготавливались на предприятиях Гонконга, которые были записаны на подставных лиц, а хозяевами на самом деле являлись члены триады. Внутри «почтенного общества» была изобретена и условная терминология для подделанных ювелирных изделий, калькуляторов, радио- и телевизионной аппаратуры. Их называли «ананасы», «манго» и т. д. В обществе насчитывалось свыше дюжины «департаментов», каждый из которых специализировался на производстве одного или нескольких видов изделий.

И все же самой доходной статьей гонконгской мафии оставалась контрабанда наркотиков, содержание опиумокурилен, чему в немалой степени способствовала коррумпированность местного и судебного аппарата, администраций тюрем. Сами гонконгцы были убеждены, что, по крайней мере, половина полицейских — тайные члены триад. Один из основных районов, откуда поступала наркотическая трава, так называемый «золотой треугольник», расположенный на Шанском плато. В этом районе граничат между собой Бирма, Лаос и Таиланд. Крестьяне издавна выращивали здесь опиумный мак, индийскую коноплю. Скупкой наркотического зелья занимались вооруженные преступные группировки. Все, что выращивалось в «золотом треугольнике», переправлялось триадой контрабандным путем в различные уголки земного шара.

В то время, когда Орлов находился в «гостях» у «почтенного общества», в стане гонконгской мафии появились тревожные настроения. Гонконгские триады в преддверии 1997 года, когда колониальный статус Гонконга должен был измениться, искали страны, где они могли бы найти пристанище для своей преступной деятельности. Они понимали, что коммунистический Китай прикроет и их дела в Гонконге, и их самих самыми жестокими мерами, вплоть до казней. В поисках маршрутов «исхода» переговоры велись с американскими «тонгами» — преступными организациями лиц китайской национальности, обосновавшимися в Нью-Йорке и Бостоне. Первые соглашения были уже достигнуты. Активизировался и процесс массового вложения капиталов преступного гонконгского мира в легальный бизнес в Соединенных Штатах.

Но здесь триады встретили сильнейшего конкурента в сфере наркобизнеса — колумбийские наркокартели, которые не хотели сдавать свои позиции, но и войны с «гонгами» тоже опасались. Для переговоров с гонконгскими «почтенными обществами» был послан представитель колумбийского наркобизнеса — Луис Альмейдо, известный в преступном мире Колумбии и Соединенных Штатов под кличкой Большой Луис, разыскиваемый ФБР и Интерполом, и наделенный самыми широкими полномочиями от наркобаронов. По этому случаю «Уважение и справедливость» устроило большой прием, замаскированный под открытие нового спортивного клуба.

* * *

Проходили день за днем, неделя за неделей, а про Орлова в этой китайской конторе никто не вспоминал. Кормили хорошо, разнообразие блюд затмило все его скудные знания по кулинарии. Но все равно это была не еда для русского человека. И он часто вспоминал немудреную русскую жареную картошку с малосольным крепким огурчиком, нежное сало, квашеную капусту с лучком и подсолнечным маслом, ломти черного хлеба. Это был предел его кулинарных мечтаний.

В своей комфортабельной тюрьме Сане нечего было делать. Редко видел Орлов и переводчика-консультанта, бывшего советского студента. Ли Цзы как будто избегал встречи с ним. Одно лишь было Саше в утешение — отлично оснащенный спортзал с различными тренажерами японского и американского производства. Японские макивары и американские боксерские мешки на многие часы отвлекали Александра от вынужденного одиночества.

Часами бессонницы раздумывал он о побеге. Не спеша разглядывал систему охраны. Видеокамеры на каждом повороте и внимательные охранники в дверях, открывающихся только через пулы старшего дежурного, практически исключали возможность побега. Но все равно, думал он, всегда остается шанс рискнуть. Есть ли только в этом смысл? Ведь первый встречный китаец сможет опознать в нем русского и сообщить в полицию. Извечный вопрос «что делать?» стоял перед Саней. Зачем его здесь откармливают, как попугая в клетке? Проходили дни, но ничего так и не прояснялось…

* * *

Однажды, когда Орлов третий час отрабатывал удары на макиваре, краем глаза заметил, как в спортзал зашел переводчик Ли Цзы. Тот внимательно следил за тренировкой Орлова. «Не зря пришел по мою душу», — подумал Саня и, вытирая пот, спросил консультанта:

— Что новенького, Ли? Долго меня собираются еще здесь держать?

Тот в ответ только пожал плечами. И Александр с яростью набросился на макивару, нанося бесчисленные удары руками и ногами. Снаряд превратился для него в самого злейшего врага. Раскачиваясь из стороны в сторону, он, наконец, оторвался от крепления в полу и под последним ударом рухнул на пол.

— Здорово. Ну, ты даешь, Саша, стране угля! — восхищенный китаец улыбался.

— Хоть мелкого, но до х… — зло бросил ему в ответ Саня.

Ли засмеялся еще громче, одобряя черный юмор. Он кивал головой и повторял смеясь:

— Мелкого, но до х… мелкого, но до х…

Наконец, отсмеявшись, Ли Цзы спросил:

— Саша, а не хочешь поучаствовать в спортивном бою?

Саня в ответ только удивленно вскинул брови.

— Понимаешь, — продолжал китаец, — через несколько дней к нам в организацию приедут очень почетные гости, и начальство по этому поводу устраивает банкет, но кроме него хотят показать им и что-то особенное, произвести впечатление. Например: бой лучшего каратиста общества с лучшим бойцом русского стиля. Это, конечно, тебе зачтется, и может появиться шанс…

— Какой шанс? — перебил Саня.

— Не знаю, — замялся переводчик. — Ну, что скажешь?

— Да я, в принципе, готов, — ответил Орлов. — Настоящий боец всегда жаждет боя.

— Тогда хорошенько готовься. От организации будет лучший боец, потому что боссы наслышаны, как ты дерешься. Он учился карате в Японии у самого Масутацу Оямы. Но все равно победит дружба. Так ведь говорят в СССР? — китаец хитро подмигнул и вышел.

«Ну что ж, бой так бой. Мне терять нечего. Только ничего красивого они в нем не увидят», — решил Саня.

* * *

«Мы все — члены одной большой семьи» — эти выведенные вязью слова на пригласительном билете служили пропуском на торжественную церемонию открытия нового «спортклуба». Клуб был легальным прикрытием для гонконгской триады «Уважение и справедливость». Около трех сотен гостей со всего мира приехало в Гонконг. На торжество собрались представители практически всех крупнейших гангстерских кланов Японии, Гонконга, Сингапура, Тайваня, Колумбии, США и Европы, чтобы выработать «мирную конвенцию» о разделе сфер влияния.

Как полагается на форумах мирового уровня, было общее заседание с докладами представителей разных стран и кланов. Затем собравшиеся разделились на группы по интересам, в которых согласовали всевозможные вопросы в самых разных регионах мира. После чего проголодавшихся участников пригласили на обед, плавно переходящий в ужин, где продолжались переговоры и согласования. Вечер же полностью посвящался отдыху.

На вечер для гостей была приготовлена обширная программа на любой вкус и интерес. Обставленная в восточном стиле опиумокурильня, шикарный европейский бильярд, тир с набором стрелкового оружия лучших оружейных фирм мира, сауна с бассейном, выложенным плитами испанского гранита… Обслуживали гостей профессиональные проститутки с Гавайских островов. Гвоздем программы должен был стать бой между лучшими представителями рукопашного боя — «Китайский дракон против русского медведя»…

— У него черный пояс. Будь осторожен! — шепнул Ли Цзы Орлову перед его выходом на арену.

— Да мне, плевать, какой пояс у вашего узкоглазого, хоть рыжий! Вырублю его по-русаки, чтобы забыл свои японские штучки. Сейчас я ему покажу, как дрались в НКВД! — таким своеобразным методом настраивал себя Саня на победу.

Раздался гонг. Бойцы сошлись в центре круга в традиционных белых кимоно. Сквозь щелки глаз китаец внимательно следил за Александром. Тот стоял неподвижно, как гора, готовая в долю секунды извергнуться берсерком. Китаец передвигался неслышно и плавно, кружа перед русским в своеобразном танце, делая какие-то непонятные для Орлова движения руками.

Вот, наконец, он пошел на контакт — атака ногой. Александр как будто ждал и неуловимым движением ушел от удара. Еще одна атака китайца ногой. И опять Орлов уходит от удара. «Ну, давай, давай, смелее! Ты же у себя дома. Атакуй, падла, я жду!» — мысленно разжигал себя Саня. Но вторая его половина, его второе «я» оставалось холодным, как лед, фиксируя все передвижения китайца и действуя в автоматическом режиме, как компьютер. Это особое состояние настоящего бойца.

И китаец «дал». Атака сразу двумя руками. Александр ушел от контакта. Через несколько секунд «китайский дракон» снова атаковал. Последовали одна за другой атаки ногами, и снова Орлов в каких-то трех-четырех сантиметрах от контакта уходит от удара. Так продолжалось не больше трех минут. И все время Александр не давал китайцу даже коснуться себя, только сжатый воздух от резких ударов проходил по его телу.

Зрители, окружавшие арену боя, недовольно зароптали. Шум от возгласов: «русский боится», «этот русский не хочет драться» становился все сильнее. И китайский боец, распаленный бесплодной борьбой, решил показать свой красивый коронный удар двумя ногами в прыжке. «Ну вот и дождался!» — решил про себя Орлов, когда увидел, как китаец оттолкнулся от пола для прыжка. Секунда, вторая… «Дракон» летит в прыжке… Тело неподвластно ему, и лишь когда он на долю секунды коснулся пола, последовал резкий удар Александра. Орлов вложил в этот удар ребром ладони в кадык всю свою силу, злость и ненависть и к «китайскому дракону», и к этому обществу в смокингах и декольте, и все отчаяние от своей неудачной судьбы-злодейки.

Не все сразу поняли, что произошло. Резкий, как молния, удар многие попросту пропустили и теперь ошарашенно глядели на распростертого китайского бойца, изо рта которого потоком текла кровь. «Ему конец», — подумал Александр хладнокровно. Жаль было только себя, оказавшегося здесь, на другом краю света. Он победно вскинул голову и горделиво, с презрением глядел на окружавшую его публику с чуждым, непонятным ему мировоззрением.

Луис Альмейдо, представитель колумбийских наркокартелей, внимательно следил за ходом боя с бокалом шампанского в руке. Он был идеологом и организатором службы безопасности. И Большой Луис не пропустил смертельный удар Орлова. «В этом парне что-то есть. Он не так прост, как кажется, — подумал он. — Не забрать ли его к себе в службу безопасности? Человек без будущего, без родины — то, что нам надо. Но сначала наведу-ка о нем справки…»